Девушка почтительно кивнула привратнику, ненадолго замолчав, собираясь с мыслями. Затем заговорила ровным спокойным тоном, сопровождая рассказ редким цокотом четок.
- Мое имя Вэйлин, из рода Аквисов. Называя, чаще употребляют сокращение Вэл. Мой род обитает на цепочке океанических островов небольшими общинами, не более дюжины особей. Эти острова отдалены от большой земли, которую кто-то называет материками, и стараниями старейшин скрыты от чужих глаз. Аквисы умеют хранить тайны. О нашем существовании знают весьма немногие: те, кто, по мнению старейшин, был достоин ступить на нашу землю, и те, дому довелось увидеть аквиса в море или, что более редко, на материке. Чаще всего, это выжившие после крушения кораблей, подошедших слишком близко к островам.
Маска спокойствия на миг сменилась грустной усмешкой.
- Мы способны изменять наши телесные оболочки. На материке это называют ипостасями, - девушка иронично улыбнулась, - Красивое слово. Те, кто видел аквисов в их водной ипостаси, называли нас «водяными драконами». Хотя это утверждение не верно, ведь драконам мы не подобны ни физиологически, ни повадками, ни нравами. В водной ипостаси наши тела действительно несколько увеличиваются и меняются в пропорциях, возникает чешуйчатое покрытие, хвост с перепончатым гребнем и некое подобие крыльев. Ипостась равно подходит как для передвижения под водой, так и для полета. Также в таком виде мы немы, да и в принципе вербальная передача данных у нас не принята. Представители моего рода – природные телепаты. Но вот первая часть названия нам подходит. Аквисы действительно сильно зависимы от воды. Мы владеем её стихийной магией и, естественно, питаем именно от неё силы. Причем не только магические, но и жизненные. Именно поэтому аквисов редко можно встретить на большой земле: вдали от своей стихии мы слабеем.
Вэл передернула плечами, вновь спрятав руки в рукава.
- Впрочем, довольно о моем роде. У каждого своя история, и я не исключение. Хотя, она может показаться не самой увлекательной. У меня не было детства. По обычаю аквисов, как только у ребенка стает осмысленный взгляд, его сразу предают интенсивному обучению. Обычно разные островах хранят разные сферы знаний и обучают тому, чему посчитают нужным. В дальнейшем молодняк может поменять общину, чтоб предаться другой сфере. Именно поэтому население островов, кроме старейшин, периодически меняется. Я прошла обучение на трех островах, а так же по своей воле некоторое время прожила при главной библиотеке общин, занимаясь уже самообразованием. Потом, - девушка коротко вздохнула и отвела взгляд, - я покинула острова, самонадеянно желая найти что-то новое на землях, о которых я лишь читала. Я была молода и не в полной мере развила свои способности, поэтому столь дальнее перемещение оказалось мне не под силу. Я сбилась с курса и, не способна с должной скоростью восполнять жизненную энергию, потеряла сознание. Видимо, судьба была милостива направить меня нужным течением, так как через некоторое время я очнулась на берегу возле людского рыбацкого поселения.
Девушка прикрыла глаза и иронично усмехнулась, видимо, воскрешая в памяти некую картину.
- Из-за цвета моей кожи меня сначала приняли за утопленницу и хотели устроить погребальный костер прямо на берегу. Потом пришел самый образованный человек этой деревни и указал на то, что у меня странная одежда из невиданного ими материала, и указал на рунические отметины у меня на шее. Мнения людей разделились, одни всё ещё хотели меня сжечь как утопленницу, другие уже как демона, третьи же начали называть меня ундиной и требовать выбросить обратно в море. Таким и было мое первое знакомство с людьми, и оно мне показалось весьма забавным. Так как желающих устроить костер было явно больше, пришлось вмешаться. Люди были немало удивлены моему вполне живому состоянию и трудоспособности. Пришлось солгать о потере памяти и о неких всплывающих картинах из прошлого о кораблекрушении. Как ни странно, почти все предпочли поверить в это. Так как ни все население деревни было постоянным, а некоторые рыбаки приезжали сюда сезонно для отлова определенного вида рыбы, мне позволили на время занять одну из пустующих хижин. Я прожила там не более полутора месяцев, стараясь как можно меньше попадаться людям на глаза. Самое малое время, необходимое чтоб приспособиться. Я училась жить без постоянного присутствия рядом с водой: экономить силы, получать энергию из влаги воздуха и малых источников, вроде ручья. Я б пробыла в деревне дольше, но люди стали замечать, что цвет моей кожи не приходит в норму, двигаюсь и веду себя не так, как они. Люди меня стали бояться, а это навлекло тень костра, на сей раз – с вертикальным шестом. Не желая вступать в конфликт, я сама тихо ушла.
Раздумывая, как бы продолжить рассказ, Вэл вновь стала перебирать четки. Затем обратилась к привратнику:
- Таких эпизодов в дальнейших странствиях достаточно. Может Вас интересует что-то более конкретное?

Людской поток проходил мимо башни, и только одна фигура оставалась в нем недвижимой. Несмотря на то, что она явно мешала движению, ни один проходящий мимо не толкнул, и даже не задел её. Видимо, в данном случае оберегом служил весьма сомнительный внешний вид. Незнакомка не была ни гигантом, возвышающимся над остальными, не отличалась крепким телосложением, но, тем не менее, представители простого люда не пожелали бы встретить её в темном переулке.
Девушка, среднего роста и весьма хрупкого телосложения, в темной практичной одежде: узкие штаны заправлены в высокие сапоги на частой шнуровке, кожаная куртка ниже поясницы с широким капюшоном, оставляющим лицо практически не видимым. Помимо капюшона, странный покрой куртки усугублялся расширяющимися от локтя рукавами, в которых девушка «замком» прятала руки. Из-под куртки выбивался ворот тонкой льняной рубашки со странным серебристым орнаментом по краю. У пояса висело необычного вида оружие: симметричное относительно центра короткой, длинной в ладонь, рукояти, с двух сторон продолжавшейся серповидными лезвиями, в данный момент зачехленными кожаными ножнами с орнаментом, подобным тому, что располагался на вороте рубашки. Наконец, незнакомка сдвинулась с места и уверенно направилась к башне.
Войдя в башню, она на миг остановилась в нерешительности, увидев других существ, собравшихся возле стола и заслонявших того, кто за ним сидел. Незаметно вздохнув, она всё же подошла ближе, разомкнув ладони и откинув с головы капюшон. У неё оказалась очень светлая кожа, почти белая с серовато-серебряным оттенком, и видимо её смущал этот факт, так как руки, помимо рукавов, скрывали тонкие кожаные перчатки, под которыми виднелись окончания наручей. Лицо, по обычным людским меркам, нельзя было назвать ни правильным, ни красивым: худощавое, с резко очерченными скулами и острым подбородком, курносым носом, небольшими бледными губами, и выделяющимися сапфирово-синими глазами. Лицо окаймляли короткие встрепанные темные волосы, едва прикрывающие мочки ушей, и лишь от затылка ниспадала до пояса тонкая, в два пальца шириной, косица, зажатая на конце серебристым металлическим шариком. Было непонятно, действительно ли у волос синий оттенок, или они лишь ловят отблески свечения стен башни. От мочки уха, к ключице по коже протянулась тонкая вязь рун, из которых выделялись размерами лишь относящиеся к стихии воды.
Она подошла вплотную к собранию, сопровождая свое движение мелодичным цокотом извлеченных из рукава четок. Сделанные из темного поблескивающего камня, похожего на авантюрин, они были разделены на три дюжины темными жемчужинами правильной округлой формы и скреплялись серебряной фигуркой стилизованной рыбы. Наконец, девушка подошла достаточно близко, и увидела сидящего на столе кота. Если это и удивило, то по её лицу нельзя было это прочесть. Стараясь поймать взгляд кота, она произнесла фразу приветствия, обычную для её народа:
- Да будут удачными для вашей жизни судьбы течения.