"Снежная королева"

Каким бы большим ни был страх в маленьком птичьем сердце, а надолго его не хватило. Довольно быстро Фарро устал нарезать круги над кораблем и совершил посадку на рей, подальше от всеобщей суматохи и всяческих морских демонов, которых, кажется, кто-то здесь упоминал. Вопить "Полундрра!" тоже было уже неинтересно, все заняты делом и внимания не обращают, а если кто и обратит, то, чего доброго, еще и сапогом кинет. Но просто сесть и уняться? Неет, так Фарро не умел. Птиц торопливо, слегка вразвалочку засеменил по рею туда-сюда, изредка останавливаясь, чтобы нагнуться вниз, пошипеть на морских демонов, подражая страшному коту, и сообщить миру свое веское: "Кошмарр! Баррдак! Катастррофа!"

"Снежная королева"

Ночью на рее было прохладно. Сонный попугай поджал одну лапку и нахохлился. При всем своем доверии к Улиссу ночевать внизу Фарро не решился, о чем, впрочем, уже трижды успел пожалеть. Открытое море - это вам не порт, ветер под перья забирается, холодит легкие птичьи кости. Да еще туман этот, сырой и серый...
Грянувший громовым раскатом взрыв разом согнал с птицы всю сонливость. Фарро камнем рухнул с рея, и только в метре-двух от палубы отчаянно захлопал крыльями и вновь взвился вверх.
- Полундррра! Полундррра!! - вопил Фарро во все свое птичье горло, кружась над палубой "Снежной королевы". Он не понимал, что именно произошло, впрочем, это не мешало перепугаться до морских чертиков.

Летучая мышь взвилась на метр над полом, даром что до этого лежала пластом, прикидываясь ковриком Его Темнейшества и лелея надежду, что ее не заметят. Как же, не заметили...
- Что-о-о?! - прохрипела-пропищала Кусянь, стараясь придать внушительности своему откровенно жалкому виду. - Клевета! Ложь и наглая клевета! Ни одна уважающая себя летучая мышь не опустится до подобного. Это была самая обычная мертвая вода. Немного подпорченная, правда...
Страх перед гневным взором Наитемнейшего вдруг пересилил праведное возмущение и мышь, затрепетав крылышками, опустилась пониже, к надежному полу.
- Если бы Кики хоть изредка посещала библиотеку не только для того, чтобы стереть защитный големский круг, то наверняка знала бы, что против наведенного монстрищща меч Нья-Хебо не только бесполезен, но и опасен! - затараторила Кусянь, задрав мордочку. - Вы, мой господин, наимудрейший из Темных, и уж кому, как не вам, знать, что меч сей, в брюхо монстра погруженный, много бед наворотить может, таких, что одной Тьме ведомы. Да-да, именно так написано на обратной стороне карты Готана-старьевщика, которую мне подсунул вот этот зеленый!- Кусянь ткнула кончиком крыла в Дайода. - И если там написана ересь какая - так вы у него спросите, на кой хвост он среди ваших преданных слуг дес... ээ, диз? мнээ, о, де-зин-фор-мацию сеет, вот.
Чуть не сломав свой длинный язык об заумное слово, мышь с ехидным оскалом уставилась на Дайода.

Карта

"Снежная Королева"
(совместно с бабкой Гульдой)

- Все ворчишь, старина? - добродушно обратился к Дункану подошедший Улисс. - Лучше глянь, какое у нас в команде пополнение! Этого красавца зовут Фарро, он со мной сейчас вахту выстоял.
Подняв руку, он почесал попугаю хохолок.
Птиц, честно проспавший всю вахту на плече рулевого, враз подобрался, едва о нем зашла речь. Уж что-что, а внимание к себе Фарро любил.
- Прривет моррякам! - выдал попугай, покачнувшись на своем "насесте".
Вокруг послышались одобрительные восклицания. Вокруг старого Дункана и Улисса собралась небольшая толпа.
- Прошу любить и жаловать, - громко продолжал Улисс, - насквозь соленая матросская душа! Его к нам занесло попутным ветром. Мы с ним уже выпили на вечную морскую дружбу, а кто моего дружка обидит - получит в глаз. Ну-ка, Фарро, скажи: что ты думаешь о вольной пиратской братве?
В это время попугай недоверчиво косил на собравшихся черный глаз. Поди их разбери... Но до сих пор никто не пытался его обидеть, да и не станет хороший человек вроде Улисса с кем-то дурным водиться. Поэтому в адрес вольной пиратской компании Фарро выдал:
- Брратва - кррасавцы! - и добавил, распушив хвост для пущей эффектности - Акула мной подавись.
Последние слова заглушил громкий хохот. Попугай определенно понравился пиратской команде.

От праведного возмущения упомянутая Кусянь отпала от потолочной балки, где до этого успешно прикидывалась деталью интерьера, и шлепнулась к ногам Его Темнейшества.
- Все было не так! - тоненько пропищала мышь. - Да он... да я... Да врет он все! Ну-у, не совсем все, но врет. Да, эта злостная каменюка на самом деле за мной бегала, - Кусянь виновато повесила мордочку. - Но никаких-таких рож я голему не строила, о Ваше Темнейшество, клянусь Вашей черной кровью, - не забыть низко поклониться Властелину, что, учитывая мелкие размеры мыши, выглядело как челобитие об древние камни личного кабинета Темнейшего. - Напротив, если бы не древнее боевое исскуство Нг Фанг, которому в свое время обучил меня мастер Нак Нанг Клао, да будет крышка гроба тесна его костям, сия проклятущщая каменная глыба на ножках и до сих пор продолжала бы разносить в пух и прах Вашу библиотеку. А этот непросвященный, невежественный, сморщенный, - Кусянь ткнула кончиком крыла в Дайода, - принял приемы боевого искусства за рожи! Правда, тут снова вмешался случай...
Мышь невинно похлопала глазенками, поскребла лапкой пол и продолжила:
- В тот самый миг, когда сила Нг Фанг уже почти-почти связала голема этого злостного непреодолимыми цепями просветления, наш доблестный лемминг притащил откуда-то невообразимый артефакт! Хуже того, он наставил сию страшную вещь на голема. Ему-то ничего, что этой каменюке сделается? А вот Нг Фанг на раз снесло, вот прям раз - и нету непреодолимых цепей просветления, совсем нету. А я так старалась... - Кусянь горестно взмахнула крыльями.
- Ладно бы только мои старания, так ведь этот совершенно невообразимый артефакт еще и остатки гербария в пыль развеял, совсем-совсем. Вот.
Взметнуться обратно на балку Кусяни не позволило глубокое уважение к Наитемнейшему, поэтому мышь просто собрала в кучу крылышки и осторожно отползла подальше, ощерившись самым невинным из оскалов.

Карта 1
Карта 2

Кусянь
Летучая мышь, вампир. Кровь пьет как в прямом, так и в переносном смыслах.
Маленькая (15 см в длину), черненькая, ушастая. Вечно вьется под руками, ногами и другими частями тела. Голосок писклявый, глазки лживые и бегающие, мордочка нахальная. Любит висеть на потолке, зеленых мух и Его Темнейшество. Именно в таком порядке, хотя сама Кусянь всегда утверждает обратное.
Откуда она взялась, никто точно не помнит. Согласно самой правдивой версии, приблудилась на очередном задании во славу Наитемнейшего из Темных, да так с тех пор и отирается поблизости.
Способности: врать. Неправдоподобно врать. Нести ахинею. Плести бред. А так же невинно скалиться.

Палуба "Снежной королевы"
Совместно с бабкой Гульдой

Раздувшийся от гордости за себя, любимого, попугай перепорхнул с одного плеча Улисса на другое и важно распушил хвост. По-другому поведать об успехе по-прежнем мешала зажатая в клюве горбушка.
- Ух ты! - оценил его удачу Улисс, вынул из клюва проспоренную горбушку и разломил пополам. - Держи половину! Ну, ты молодчина, раз наш повар тебя не пришиб...
Пушить хвост было просто некуда, а в очередной раз сообщить миру, что Фарро - хороший и вообще красавец, птиц не успел, потому как снова занял клюв. Но как только честно добытый сухарь был уплетен, Фарро потерся головой о щеку рулевого и уверенно сообщил:
- Черрный - дрруг!
Как никак, он был воспитанным попугаем, и не мог не сказать "спасибо", пусть и своеобразное.
- Вообще-то меня Улиссом зовут, - проворчал с набитым ртом моряк. - Но раз признал себя другом - зови меня, хохлатый, как хочешь.
Проглотив хлеб, Улисс добавил благодушно:
- Вот если б ты меня со зла вздумал цветом кожи попрекать, я б тебе хвост выдрал и крылья узлом завязал. Меня, знаешь, еще никто не дразнил черномазым, не схлопотав за это. Как начнут, бывало, свои зубы глотать, так сразу им как-то становится неинтересно, какого я цвета...
Внезапно добродушная ухмылка сползла с лица Улисса, он напрягся, словно как раз сейчас предстояла драка.
Память подбросила молодому мулату полузабытый образ: широкая, как лепешка, физиономия, маленькие масленые глазки, щербатая ухмылка...
Проклятый надсмотрщик с рудника "Хвост Демона". Единственный из надсмотрщиков, сумевший удрать, когда на руднике вспыхнул мятеж...
- Ну, если не врать, то был один, по кому мои кулаки до сих пор скучают... - хмуро бросил Улисс. - Хорхе Пикаро, сожри его пираньи...
Услышав о выдергивании хвоста и прочих страшных вещах, Фарро весь подобрался и приготовился удирать в любом далеком от рулевого направлении. Впрочем, он быстро уловил смысл сказанного и понял, что ничто его хвосту не грозит. Но имя постарался запомнить и решил в дальнейшем так к черному другу и обращаться, все же так будет спокойнее, причем всем.
Птиц переминулся с лапы на лапу, устраиваясь поудобнее, и с удовольствием продолжал внимать Улиссу. Всяческие истории и рассказы в любом виде Фарро просто обожал, и часами мог слушать и байки старика Джона, и перешептывания слуг в усадьбе, и портовые сплетни... Единственный голос, от которого перья норовили стать дыбом вне зависимости от того, что он говорил, принадлежал типу, в чьи руки попал Фарро после смерти Джона. Хорхе Пикаро. Услышав ненавистное имя, птиц гневно щелкнул клювом и захлопал крыльями. Со словами Улисса он был полностью согласен.
- Сожрри его пирраньи! - повторил Фарро и от себя добавил: - Ядрро ему в коррму!
- Славная ты птаха! - умилился Улисс. - До чего к месту все говоришь - ну, будто сам понимаешь, что каркаешь!
А Фарро не унимался. В птичью память надолго засела и тесная клетка, и жалкие хлебные крошки, и три пера, нахально выдранные из хвоста. Самые красивые, между прочим. А ведь еще был ужасный, огромный кот! Он вился вокруг клетки, тянул к Фарро свои жуткие когтистые лапы, заставляя несчастного попугая метаться из угла в угол, сверлил коварным желтым взглядом. А этот мерзкий, отвратительный человек тыкал пальцем и смеялся, более того, сам подсаживал кота к клетке!
- Пикарро подлец, рраздерри его моррской дьявол. Меррзкая порртовая кррыса! - злобно прошипел Фарро и добавил пару не совсем цензурных, зато очень хорошо характеризующих Хорхе словечек.
Улисс замер. Потом медленно поднял руку, бережно накрыл попугая широкой ладонью, снял со своего плеча, поднес к лицу:
- А ты... ты, красавчик, и впрямь не просто мои слова повторяешь... И злишься всерьез... Неужто приходилось встречаться с этой двуногой холерой?
В теплых руках рулевого Фарро затрепыхался было еще сильнее, но быстро успокоился. Он боялся и старательно избегал человеческих рук, если только в них не было чего-нибудь вкусненького. Однако, дергаться и трепыхаться подолгу тяжело, к тому же, конкретно эти руки не причинили попугаю никакого вреда, да и не собирались, похоже...
На Улисса уставился внимательный черный глаз.
- Холерра, - подтвердил Фарро и сообщил о самом страшном, на его взгляд, преступлении Пикаро. - Перрья дерргал!
В доказательство птиц вновь распушил хвост, где, если приглядеться, и впрямь не хватало нескольких перышек.
Спохватившись, Улисс аккуратно посадил попугая себе на кисть левой руки.
- Перья он тебе драл, да? А уж как мне-то он перья драл! Кнутом! До сих пор шрамы остались...
Теперь умный попугай стал моряку еще симпатичнее. Все-таки общий враг - он как-то объединяет...
- Зар-раза, - заключил Фарро. Оказывается, этот страшный человек не ему одному насолил, и от этого птичья ненависть к Пикаро только усилилась. Да-а, он бы с удовольствием поглядел, как этот тип получит в зубы, или еще куда-нибудь.
- Рруки выррвать!
- Может, еще и вырвем когда, - мечтательно сказал Улисс, нашедший родственную душу и собрата по несчастью. - Мир тесен. Кто, знает, может, и встретим нашего дорогого дружка. Я тогда тебя кликну, чтоб ты его хоть клюнуть успел, что ли...
- Фарро клю-юнет, - в довольно выразительном голове попугая послышались нотки коварства. - Кррепко клюнет.
Птиц окончательно уверился в том, что Улисс - свой в палубную доску. Несмотря на богатый, для птички, жизненный опыт, завоевать сердце Фарро было довольно просто...

Совместно со Светозаром

Поначалу Эвелин растерялась, встретив внизу вместо леди Аманды совершенно незнакомого человека. Впрочем, почему "совершенно"? Он ведь только что представился! Юная леди ступила на ровный пол и присела в реверансе.
- Очень приятно, мистер Бенсон.
- Возможно я несколько смутил вас своим появлением, - попытался Ричард загладить некоторую неучтивость, проявившуюся в попытке заговорить с девушкой, которой он не был представлен. - Однако я пришел сюда, чтобы обсудить с леди Фарлайн одно важное дело. Может быть, мне следовало подождать в другом месте... - продолжил он, несколько смутившись. - Но я совершенно об этом не подумал, так как был всегда так хорошо принят в доме покойного лорда Фарлайна... Да... Это такая большая утрата...
- О, добрым друзьям лорда Фарлайна здесь всегда рады, - Эвелин попыталась хоть как-то загладить тот холод, с которым поначалу отреагировала на, как оказалось, желанного здесь гостя. - Да, с его уходом мы все... много потеряли.
Вспомнив, что стоит хотя бы предложить гостю присесть, Эвелин это и сделала, но вместо того, чтобы свести тему разговора в другое, не вызывающее таких болезненных воспоминаний, русло, вдруг спросила:
- Простите мне мою бестактность... Вы хорошо знали лорда Фарлайна?
- Как вам сказать... - Ричард несколько замялся, так как и сам толком не знал ответа на этот вопрос. - И да, и нет. Когда-то он проявил ко мне большое участие. Я очень многим ему обязан - и уж во всяком случае, своим образованием и положением в обществе. Я знал кое-что о его делах и о его состоянии - и даже помогал ему по мере своих скромных сил. Но знал ли я его самого? Наверное, нет. Во многом он был для меня Terra Incognita. Что, впрочем, не мешает мне считать его прекрасным и благородным человеком.
- Спасибо... - коротко ответила Эвелин. Сама она помнила дедушку смутно, слишком мало они общались, даже в то время, когда Эвелин жила в этом доме. Добрый и вечно занятой - таким остался лорд Фарлайн в ее памяти. А узнать, наверно, самого близкого человека поближе Эвелин не успела... Ускользнув в свои мысли, девушка не заметила, что пауза в разговоре начала затягиваться.
В продолжении этой паузы Бенсон несколько раз поднимал глаза и взглядывал на девушку. Разумеется, делал он это сколь позволяют светские приличия, но, возможно, в его взгляде и было от чего смутиться.
И Эвелин не замедлила это сделать. Смутиться, то есть. Первым порывом было улизнуть наверх, в свою комнату. Но оставлять гостя в одиночестве - попросту невежливо, поэтому девушка ограничилась опущенным взглядом.
Разговор, тем временем, совсем заглох, и поскольку мистер Бенсон инициативы не проявлял...
- Расскажите, что нового в Лондоне, - попросила Эвелин. - Я так давно здесь не была...
- О, в Лондоне много нового! - с охотой подхватил Бенсон, не только выходя из неудобного положения, но и явно седлая любимую тему для беседы. - Например, недавно мне довелось видеть новое изобретение этого немца... по фамилии Бенц. Представьте себе, повозка, движущаяся без лошадей и даже без этих громоздких паровых котлов. Любопытное зрелище, должен вам сказать. Возможно, когда-нибудь такие повозки заменят собой все кэбы в Лондоне. Впрочем, до этого еще далеко, конечно. А еще столица готовится к празднованию пятидесятилетия правления Ее Величества. Я думаю, что это будет грандиозное торжество, вполне достойное подобное славной даты.
- Повозка без лошадей? Как удивительно! - в глазах Эвелин вспыхнул детский восторг. Очевидно, изобретение Бенца заинтересовало юную леди куда больше предстоящего торжества. - Прямо как у Жюля Верна...
- Действительно, кажется у этого достойного автора рассказывалось о чем-то подобном, - у Ричарда в свою очередь загорелись глаза - затронута была его любимая тема, на которую ему нечасто удавалось поговорить с менее романтично настроенными коллегами и клиентами. - Представьте себе: лошадь, которой вместо овса нужен... не помню, какой-то продукт нефти: бензин или керосин... не важно, впрочем. Со временем, они наверняка начнут ездить куда быстрее лошади: ведь ее силам есть предел, а силы механизма теоретически безграничны. Вообразите, скажем, повозку, мчащуюся со скоростью сорок или даже пятьдесят миль в час. Вообще, мы живем в удивительное время, когда самые невероятные фантазии могут воплотиться в жизнь.

Чуть придерживая юбку, Эвелин осторожно ступала по ступенькам старой лестницы. В казалось бы таком недалеком детстве она летала по этим самым ступенькам вверх и вниз с молниеносной скоростью. Но воспитанной леди не пристало носиться по лестницам, да и нарушать царящие в доме покой и тишину почему-то не хотелось.
Эвелин прибыла в дом Фарлайнов два дня назад, но уже успела в полной мере понять, как же пусто здесь стало с уходом дедушки. Зато леди Аманда довольно радушно ее приняла... Правда, с тех пор Эвелин не то, что не говорила - вообще не видела ее. И вот сейчас, спускаясь к обеду, она рассчитывала наконец поговорить с леди. Впрочем, судя по тишине внизу, расчет этот мог и не оправдаться...

Эвелин Грэйсвелл.
Внучка покойного лорда.
17 лет. Тоненькая девушка с темными волосами, умным и одновременно наивным взглядом.
Первые, самые светлые годы жизни Эвелин провела в семейном гнезде, под чуткой заботой немолодой уже нянечки Бэтти. Родителей Эвелин не помнит - если верить рассказам, они умерли от чахотки, когда девочка была совсем маленькой. Единственное, чего не хватало маленькой Эви - внимания со стороны дедушки, все же лорд был очень занятым человеком.
А девочка росла и вскоре в доме ее стало, как бы сказать... слишком много. К тому же, дедушка Генри привел в дом новую женщину - молодую и красивую леди Аманду, и ему, понятное дело, стало совсем не до семилетнего ребенка. К тому же, пора было подумать и о соответствующем воспитании девочки, посему юную Грэйсвелл отправили в частный пансион, в пригороде Лондона. Первое время Эвелин сильно тосковала по дому, строгие воспитательницы пансиона были так непохожи на добродушную Бэтти... Но именно эти строгие дамы и вырастили из шустрой проказницы что-то более-менее похожее на порядочную леди. Вот только детская энергия и азарт из головы мисс Грэйсвелл так и не выветрились.
Эвелин воспитанная, вежливая девушка - сказываются проведенные в пансионе годы. Склонна верить людям и видеть в них только хорошее. Тянется ко всему неизведанному, как ромашка к солнцу: ее способно заинтересовать что-то хоть сколько-нибудь необычное, будь то непрочитанная еще книга или случайно услышанная фамильная легенда.

Отредактировано с ведома мастера.

"Снежная королева"
Совместно с Арчи

Каким образом Фарро определял, в какой стороне можно найти нечто вкусное, знали, наверно, только боги. Впрочем, незнание нисколько не мешало попугаю вовсю пользоваться этим своим умением. Птиц взмыл над палубой, сделал кольцо над собравшимися там пиратами и полетел прямиком к камбузу...
Устроившись у иллюминатора, который, к великому птичьему счастью, оказался открыт, Фарро сунул на камбуз свой любопытный клюв и достаточно громко изрек:
- Кок хорроший!
Сразу приступить к выпрашиванию сухарей попугай не рискнул. Кто знает, вдруг кок действительно не любит чужих в своей обители и настолько меткий, как говорят.
Большой Джим, кок «Снежной Королевы» очень любил свою работу. Для него приготовление пищи было священнодействием, к которому он не подпускал никого. Конечно, на камбузе был не он один, кто-то же должен был мыть, чистить, резать, но только не готовить. Сейчас Большой Джим колдовал над куском мяса, ловко орудуя огромным тесаком, при этом успевал распекать нерадивых помощников.
- Ну, кто так чистит, мать твою через колено! Что может быть проще, чем почистить морковь, криворукий ты бездарь! – бухчал кок на весь камбуз. Виновник начальственного гнева прижался спиной к переборки и опасливо таращился на тесак в руках кока. – Что «Кок хорроший»??? А??? ЧТО КОК ХОРОШИЙ, я тебя спрашиваю?
Большой Джим угрожающе навис над несчастным помощником, потрясая огромным тесаком. Тот испугано глядя на начальство, указал дрожащей рукой на иллюминатор, облюбованный попугаем, и промямли:
- Эттто онн… ска-ска-ска –зал…
Птиц наклонил голову на бок и покосился черным глазом на перепуганного до смерти помощника. Правду сказал Улисс, кок суров и страшен во гневе. Но он, Фарро, уносил хвост из рук самых коварных портовых мальчишек, и от кока удрать успеет. А пока надо бы повторить, для верности:
- Кок - хорроший!
Кок уставился на птицу, непрошенно вторгнувшуюся в его владения. Несколько секунд разглядывал это говорящее чудо природы.
- Так ты говорящий? – удивленно уточнил он у птица, понимая, что выглядит неимоверно глупо.
Фарро, готовый упорхнуть в любой миг, покачнулся на своем "насесте" и выдал:
- Акула мной подавись!
Это, вероятно, означало высшую степень согласия со словами Большого Джима.
Большой Джим уставился на птаху, вдохнул по глубже и разразился оглушительным смехом. Он смеялся так, что на камбузе дрожали стены, а испуганные помощники жались по углам, а кок все никак не мог успокоится.
Наконец-то взяв себя в руки, и утерев выступившие на глазах слезы, кок пробасил:
- Ну ты даешь, птаха! Сто лет так не смеялся!
Попав под смеховую волну, попугай чуть было не свалился вниз и затрепыхал крыльями, чтобы удержаться. Произведенным эффектом Фарро остался доволен. Кидаться подручными ножиками и ложками-поварешками в него не собирались, а значит, можно смело переходить непосредственно к делу.
Птиц нырнул на камбуз и в считанные мгновения оказался на плече у кока. Распушил хвост и самодовольно сообщил:
- Фарро кррасавец, - после чего потерся головой о джимову щетину и сказал: - Дай сухаррь.
- Ах ты ушлый птах! Сухарь ему видите ли понадобился! – привычно заворчал Большой Джим. – Так я и знал, что вокруг одни подлизы!
При этом кок положил мясной нож, взял не менее внушительный, только с зазубренным лезвием и отмахнул небольшой кусок от буханки хлеба.
- Держи птах, но в первый и последний раз ешь в неположенное время, и то, потому что рассмешил старика!
Когда Джим заворчал и взялся за нож, Фарро готов был уже уносить хвост, но вместо того, чтобы наказать подхалима, кок вдруг расщедрился.
- Кок хорроший! - сказал попугай напоследок, ухватил клювом честно выклянченный кусок хлеба и стремительно скрылся в иллюминаторе, пока кок не передумал.
Некоторое время спустя Фарро опустился на плечо рулевого. Сообщить об успехе мешал зажатый в клюве ломоть хлеба, от которого честный птиц не отщипнул ни крошки... ну-у, пара-тройка крошек не считается. То, что попугай буквально светится радостью и гордостью за себя, любимого, было заметно и без слов.

Стоять на взлетной полосе и любоваться чудом, на котором предстояло лететь, Дарья могла еще часа два минимум. Но народ уже собрался, вещи загружены, всеобщий мохнатый любимец получил свою долю ласки и угощения, пора и выдвигаться. Поднявшись на борт, Даша окопалась у иллюминатора. Проплывающие мимо облака, земля далеко внизу... разве не прекрасно? В отличие от Линды, Даша не захватила с собой ничего, что могло бы скрасить часы полета. Толку-то, все равно проваляется мертвым грузом, потому как лучшим времяпровождением в дороге девушка считала дружескую беседу, и сейчас как раз прикидывала, кого бы "заговорить"...

Когда противник командира абордажников, надежда попугая на дармовой сухарь, опустил оружие, Фарро негодующе захлопал крыльями, так, что чуть было не свалился со своего "насеста".
- Позорр прроигрравшим! Позорр!
Но тут попугаю напомнили, что он тоже в проигрыше, и птиц поутих. Где добывать честно проспоренный сухарь, Фарро не знал. Правду говоря, он не задумывался об этом, когда спорил с Улиссом, так как был уверен в собственной победе. Предложение заглянуть во владения кока, у которого глаз-алмаз и тяжелая рука, энтузиазма не вызывало. А врожденная птичья гордость не позволяла не выполнить условий спора...
- Фарро прринесет сухаррь, - уверенно сказал попугай и упорхнул с плеча рулевого.

Фарро покосился черным глазом на абордажников. Скромных птичьих познаний в фехтовании определенно не хватало, чтобы понять и разделить восторг Улисса. А вот предложение поспорить было принято на ура. Попугай наклонил голову на бок, отчего действия людей понятнее не стали, и щелкнул клювом:
- Врраг кррошит командирра - сухаррь Фарро. Командирр кррошит вррага - сухаррь черрному дрругу.
Улучив момент, птиц стянул у рулевого очередную изюмину и с удвоенным интересом принялся наблюдать за тренировкой.

- А мы пойдем на Северр, а мы пойдем на Северр...
Подхваченный в одном из припортовых переулков мотивчик как нельзя лучше подходил происходящему, хоть Фарро об этом и не догадывался. Нельзя сказать, что он был в восторге от пребывания в открытом море. Поначалу, когда попугай вынул голову из-под крыла, ощутил поток ветра и узрел морские волны до самого горизонта вместо привычного шумного города, птиц, откровенно говоря, жутко перетрусил. И рванул бы обратно, если б не перетрусил еще больше перед полетом через море, где даже сесть отдохнуть не на что. Посему Фарро решил, что жизнь на корабле ничем не хуже, а если верить рассказам старика-Джона, то и лучше жизни на суше. А раз так, то почему-бы не остаться? Тем более, что другими вариантами попугай как-то не располагал. Но сам Фарро предпочитал думать, что решение остаться принято лично им, а не продиктовано обстоятельствами.
Над судном носились чайки - вот уж кому не страшны были полеты над водой, и кричали о чем-то своем. О рыбе, насколько смог разобрать Фарро. Найдя чаек безынтересными, попугай принялся рассматривать палубу внизу и тех, кто на ней обнаружился.

С разрешения мастера...

Имя персонажа: Фарро
Вид: жако, серый попугай.
Внешность:
Размером чуть крупнее вороны, шумный, крикливый, беспокойный и очень уважающий беспорядок. Смышленый, легкообучаемый и долгоживущий. Хвост короткий, почти в два раза меньше длины крыла. Окраска серо-чешуйчатая. Вокруг глаз, на лбу, нижней части брюха и подхвостье окраска светло-серая, почти белая, хвост ярко-красный, ноги чёрные.
Возраст: 11 лет.
Корабль, на котором есть желание плавать: "Снежная Королева"
Должность на корабле: говорящий попугай.
Краткая биография персонажа:
Фарро появился на свет в гнезде пары серых попугаев жако на далеком теплом материке. Был пойман еще птенцом, сменил несколько хозяев, в наследство от которых осталось звучное имя, выщипанные местами перья и обширный словарный запас. А вот ряд вредных привычек Фарро выработал совершенно самостоятельно.
Первым владельцем Фарро был старый морской волк Джон, урожденный друиденец. В отличие от большинства своих собратьев, бороздивших моря под черным флагом, он коротал старость на суше, а чтобы не было совсем тоскливо без моря, завел себе попугая. Именно ему Фарро обязан умением говорить и заочной любовью к морю. С Джоном они прожили семь лет, которые, несомненно, были самыми счастливыми в жизни попугая. Когда хозяин отошел к предкам, птиц попал в руки некоего сомнительного типа, который благополучно спродал его состоятельному любителю экзотики.
Попав в золоченую клетку, привыкший жить на свободе Фарро затосковал и замолк. К счастью, новый владелец быстро догадался, где кроется причина молчаливости птица и дал Фарро возможность свободно летать по огромному дому. Вот тут-то попугай и разошелся... Ни дня не проходило без жалоб слуг на "эту скверную птицу". Украсть кусок сахара у кухарки? Клюнуть в лоб дворецкого? С воплем "На аборррдажж!" обрушиться на горничную? Да пожалуйста! Хозяин терпел эту летучую напасть только потому, что жако - птица редкая, и деньги за заморское чудо немалые плачены. А через некоторое время в дом наведался купец с подарком: парочкой красавцев-неразлучников. Собеседники из новеньких оказались неважные - неразлучники настолько были увлечены друг другом, что до Арро им было ни малейшего дела. Да и хозяин ни с того ни с сего обозлился на шумного птица и снова загнал Фарро в клетку. Страшнее наказания нельзя было придумать. Но на этот раз попугай тосковал по утраченной воле недолго и при первом же подвернувшемся случае удрал, предварительно поставив на уши все поместье. О чем после не раз жалел.
Жизнь на улице оказалась тяжелой штукой. Вороны клевались, мелкие воробьи утаскивали из-под носа последние крошки, а мерзкие уличные мальчишки все время норовили ухватить за хвост. Но Фарро выжил и здесь.
Неизвестно, чем бы кончилась птичья жизнь, если бы однажды в поисках корма Фарро не залетел в порт. Там было людно, шумно и пахло морем. А на волнах качались гиганты-корабли. Совсем как в рассказах старого Джона... Рей одного из них попугай и облюбовал в качестве насеста. Так началась жизнь Фарро на борту "Снежной королевы".

Если и есть в мире Зло с большой буквы - то это определенно московские пробки. Во всяком случае, проторчавшая в оных пробках невесть сколько времени Даша была в этом убеждена на все сто. Несчастный таксист, которого девушка все это время изводила вопросами типа "Ну скоро уже?", похоже, был того же мнения. Наконец, немолодому лицу кавказской национальности удалось приткнуть своего железного коня достаточно близко от аэропорта, и беспокойная пассажирка смылась с такой скоростью, что чуть было не забыла сумку на заднем сиденье.
До назначенного времени оставалось всего-ничего, а впереди была еще таможня... К огромной дашиной радости надолго ее там надолго не задержали. Ничего запрещенного или подозрительного среди вещей девушки не было, а личностей, к которым таможенники с удовольствием бы прицепились, хватало и без Дарьи.
- Привет, народ! - радостно сообщила девушка, подрулив к компании со спринтерской скоростью.

Имя: Дарья Мохнаткина
Пол: женский
Возраст: 19 лет
Внешность: рост 170 см, вес 52 кг. Телосложение спортивное. Коротко стриженные русые волосы, серо-зеленые глаза, слегка неправильные черты лица.
Характер: веселая, сообразительная, в меру общительная девушка. Романтически настроенное создание, оптимистка. Не терпит скуки, имеет привычку сначала говорить, потом думать и совать нос куда только можно. Своим достатком считает умение заткнуться и стать максимально незаметной, если того требуют обстоятельства.
Навыки: знакома с основами выживания в походных условиях типа развести костер/поставить палатку/сварить походную кашу, спокойно себя чувствует вдали от цивилизации.
Шмотки: соответствующие ситуации. Одинаково свободно себя чувствует и в порезанных джинсах, и в вечернем платье.
Биография: Даша единственный и всеми любимый ребенок в семье. Родители Даши - типичные представители среднего класса, на который так любит возлагать надежды правительство. За свои 19 лет она успела попробовать свои силы где только можно, но в разряд серьезных занятий ни одно из ее увлечений не переросло. Как результат - большой, но бессистемный запас знаний. Равнодушна к тусовкам, гламурной братии и иже с ними, что не помешало ей подружиться с Линдой. А дружба для нее превыше всего, поэтому за друга готова и в огонь, и в воду, и на вышеозначенную тусовку...