Калейдоскоп
(продолжение)

Фиерс и Эппельхайм оглянулись в последний раз, прежде чем паровоз тронулся. Четыре фигуры застыли там, у подножия холма, точно такие же, какими майор и оставил их, прощаясь. Словно время остановилось, словно не поздно еще исправить все и вернуть на свои места.
Не надо, хотел сказать Фиерс, не стоит делать этого.
Риск неоправдан.
А я не хочу прощаться с вами навсегда.
Он хотел сказать, но не сказал, а слов таких, конечно, не выкрикнешь из окна паровоза - все равно потонут, потеряются в серых клубах дыма, растворятся среди миллиона искр, вспыхивающих в этом дыму.
“Возвращайтесь”, думал он, стесняясь скрестить пальцы при инженере, «только возвращайтесь!»
А Ганс, как ни странно, думал примерно о том же.
О том, как это невозможно - увидеть человека впервые в жизни и вдруг понять, что веришь и доверяешь ему безгранично. О том, как это странно - тонуть в чужом взгляде, но не смущаться от того, что на тебя глядят безотрывно, и молить Творца о том, чтобы продолжал вглядываться в твою душу. Хоть целую вечность гляди, желтоглазая, и не возвращай - ни в коем случае не возвращай тот кусочек сердца, что ты у меня украла.
А ты, зеленоглазый, никогда на меня не смотри. Мне еще дорог спокойный сон, и, отвыкнув за долгие годы бояться темноты, как в детстве, совсем не хочется снова все начинать.
Ни тебе поцелуев на прощанье, ни громких слов - они все просто руки друг другу пожали. Поблагодарили его, конечно - все-таки инженер им очень помог, а они-то и не надеялись.
Поблагодарили и пошли умирать. Ведь пошли же?..
Да кажется, нет.
Четыре фигурки, четыре тени, никуда не исчезли с пригорка. Но к ним присоединилась пятая…

***
У него был шрам в поллица, не затянувшийся даже - кровоточащий рубец, испортивший всю красоту. Кажется, рана гноилась, во всяком случае, болезненный запах ощущался явно.
Но он все равно был красив. Эльф.
- Это тебя я видела, да? - спросила Эрис. - Ты приходил ночью?
Он кивнул.
- Я нашел твое имя среди многих ненастоящих и пришел на его звук. Я рад, что ты услышала меня в ответ.
Некромант посмотрел на Макабрея и Дентона, но руки им не подал. Руки были в синих бархатных перчатках.
- Никаких вопросов больше, хорошо? - он уточнил это шепотом. - Идите за мной. Я покажу вам дорогу. Я поведу за собой младших. Я больше ничего не обещаю.
- И мы так и не узнаем, почему ты нам помогаешь? - поморщилась Эрис. - Ты так и не сказал. А я ведь хочу узнать, черт тебя дери.
- Во-первых, никаких вопросов... - повторил эльф.
- А во-вторых, - негромко произнес Макабрей, - я и так знаю, почему он нам помогает.

Марийка поморщилась.
- Не-а. Или попытка меня подбодрить, или самовнушение, - она задумчиво побарабанила пальцами по металлическому поручню. - И я даже дам тебе право выбрать! Что из двух ты предпочтешь?
- Третье, несомненно, - усмехнулся Фиерс. - Позволь-ка…
Он поймал ее за запястья и поднес тонкие руки почти к самому своему лицу. Что можно было разглядеть в темноте, когда солнце уже начало опускаться, прячась за верхушки деревьев? Царапины и ссадины вот, например, оказалось можно. Коротко стриженые, но все равно обломанные ногти. На ладонях - если повернуть кисти от себя, что он и сделал, - вообще шрамы от порезов, от очень глубоких порезов. И шрамы эти - не заживленные некромантией. «Что же он, не научил ее залечивать себе раны? И пожалел капельку драгоценной магии сам?»
Мария и так все поняла, он даже спросить не успел.
- Шифруемся, майор. Магию нам сейчас нельзя, а то в два счета обнаружат. Я даже с Таэль стараюсь говорить поменьше, хотя что толку. Ей и не до меня сейчас.
Таэль, стал вспоминать Фиерс. Эльфийка-убийца, Стриж. Ставшая после смерти чужой тенью и верным помощником.
- А у нее разве есть другие заботы, а? Кроме тебя?
- Да есть вот одна…Он, пожалуй, ей нравится. Очень нравится. Только он ее не видит. А Ригор видит. Вот она и прячется от одного, чтобы быть рядом с другим. Видел у Тони кольцо на цепочке? С обсидианом?
Фиерс не видел - не обратил внимания.
- Она… внутри? Не знал, что она так может. А Дентон знает?
- Ты что. Она бы не простила, если бы я рассказала ему. Вот я и не рассказала, - Мари повела плечами, но руки ее по-прежнему сжимал Фиерс. Не отпускал. И она не попыталась убрать их.
- Значит, ее сейчас нет рядом?
- Да.
- И здесь только мы, и ветер, и этот пар из труб?
- Да.
- И заходящее солнце, и лес, и война за горизонтом, и сегодня мы можем расстаться, и больше никогда не увидеть друг друга?
Теперь она помолчала немного, прежде чем ответить.
- Да. Да, Феликс. Именно так.
Он снова задумчиво оглядел ее ладони а затем по очереди коснулся каждой губами.
- Столько хочу сказать тебе, - шепнул он. Ветер унес его слова, растворяя их в сумраке, но Мари все равно услышала и поняла. - Но не хватает времени. И даже если бы вечность была впереди, все равно не хватило бы. Знаешь, мы оба правы с тобой, каждый по-своему. Ты - в том, что ушла. Я - в том, что старался вернуть. А сейчас точно знаю, что мы с тобой… не подходим друг другу, ты не та, что нужна мне. И слава Создателю.
Мари улыбнулась.
- Да. Не подходим. Ты лечишь раны наложением губ, я лечу губы наложением ран.
- Та, что нужна мне, сейчас бы плакала, а не улыбалась. И уж тем более не изобретала бы каламбуры.
- Вот тебе и наглядное подтверждение… - женщина не договорила: на полувздохе, на полуслове Фиерс прервал ее поцелуем. Ладони вокруг лица - клеткой, чтобы не вырвалась; а она и не вырывалась. Запах от ее волос - все тот же, травяной, пряный, свежий. Вкус на языке все тот же - мягкий, неуловимый, нотка меда с яблоком пополам. Такая нежная, податливая. Чужая.
Они наконец взглянули друг другу в глаза. Внимательно и осторожно.
И наконец увидели там, в отражении, только хорошее.

(помогаю выкладывать продолжение)

Ганс высунулся в окно едва не по пояс, концы шарфа приглашающе свесились вниз — дёрни за верёвочку, дверь откроется. Но никто даже не улыбнулся весёлым кисточкам, закачавшимся туда-сюда.
- Привет, - осторожно сказал Ганс, оглядывая всех четверых.
Один — мужчина, высокий, бледный, с выцветшими до белого (а не седыми ли?) волосами. Темно-зеленая форма. Шрам на скуле почти не заметен. Глаза-изумруды, тусклые и злые. И все, больше никаких эмоций на точёном лице. Эльфья кровь? Возможно...
Два — черноволосая девица, ненамного уступающая тому первому ростом. Такие же глазищи, сон-трава зрелая, так и убивает взглядом. Если б не волосы, могла бы показаться его сестрой. Хотя, поди разбери этих. А девица хороша, разве что бледновата, но это мелочи, вот фигура-то и в самом деле — ничего себе, Ганс едва удержался, чтоб не присвистнуть. Почему удержался? Что-то подсказало, что так безопасней будет. Ради сохранности собственных зубов, вроде того.
Три — растрёпанный парнишка, слегка загорелый, даже веснушки вокруг носа. Прищурился, тоже стал разглядывать машиниста в ответ. Гансу даже тень улыбки померещилась — но не больше. Хотя казалось, что вот этот парень-то как раз и должен улыбаться. Чувствовалось в нем какое-то природное нахальство и беззаботность, только сейчас все это словно тенью накрыло. Как в той печальной шутке: «да ведь я и есть тот знаменитый клоун».
Четыре... Эппельхайм замер.
- Это вы, - выдохнул он. На него смотрели те самые жёлтые глаза.
Мысли сразу плавно потекли в одну сторону — какое сравнение подобрать, как обозначит вот это, то, что перед глазами? Свет, заключённый в тысячу тысяч острейших граней. Веточка чертополоха, которая хрустнет под пальцами и переломится от малейшего движения. Мотылёк за секунду до того, как коснуться раскалённого стекла.
Женщина без возраста.
- Это я, - произнесла Мари и улыбнулась, разрушая чары. - Узнали, да? Как там моя псина?
- Ну, - Ганс развел руками, - как видите, мы его не привезли, иначе тут бы никто кроме него не поместился. Но ему очень хотелось поехать, пришлось отгонять его от внедорожника. Вы с вещами?
- Еще как, - фыркнул загорелый парнишка и отступил в сторону на шаг. За ним открылись рюкзаки и сумки в количестве, явно избыточном для всего-то навсего четырех человек. - Куда их можно забросить?
- Если не опасаетесь за содержимое, здесь есть багажный отсек. Если опасаетесь, можем устроить в кабине...
- Там взрывчатка, - уточнил парень.
Эппельхайм замер, так и не сойдя со ступеньки.
- Там... что?
- Обычно эту фразу произносит майор, - вздохнул Дентон, - но раз уж его тут нет, могу сказать, что вы шикарно справляетесь с его обязанностями. Очень... проникновенно вышло. Там, говорю, взрывчатка.
- Мы так не договаривались, - поморщился Ганс. - Я был уверен, что повезу только людей. Ну, с вещами, допустим, но оружие...
- Он прям вжился в образ майора, - Дентон оглянулся на остальных, но его никто не поддержал.

Дома у тетушки Нины
(с Сейденом и Морфи)


Иви шла по улице, думая, что же устроить Рокки, когда снова увидит его. Не разговаривать с ним, или же все-таки простить?
«Ну, с кем не бывает, мало ли, дела какие-нибудь», - думала Иви.
За размышлениями она прошла уже полпути и подходила к дому миссис МакМюррей. Конечно же, она пошла к Нине не только потому, что ей хотелось подождать Рокки, но и попробовать чудесную кулинарию его тетушки. Вот и нужный дом... Иви подошла к двери, протянула руку и коснулась дверного звонка, нажав на него.
Звонок заставил Нину вздрогнуть и обнять половник, которым она до того помешивала суп. Гостей миссис Макмюррей не ждала, так что вывод напрашивался сам собой - домой явился блудный Рокки.
Нина перехватила половник поудобнее, ловко и бесшумно подкралась к двери и распахнула ту.
- Ага, пакостник, вот ты и вернулся! - воодушевленно объявила миссис Макмюррей, замахиваясь половником, и только потом посмотрела на того, кому открыла дверь. - Ой, деточка!
Половник был забыт, а Нина всплеснула лапами. И только потом заподозрила что-то неладное.
- А что ты тут делаешь? - ласково спросила миссис Макмюррей.
- Рокки сказал мне, чтобы я подождала его у вас, - с милой улыбкой заявила Иви, стоя в дверном проеме. – Вы, наверное, меня не помните, я Иви Пеппер, его… знакомая, - немного подумав, добавила она.
Нина подняла половник и одернула фартук.
- Ну конечно, я помню тебя, деточка, - важно произнесла она. - Проходи, милая, не стесняйся. Ох уж этот негодник Рокки! Он мог бы предупредить меня о том, что приведет к нам девушку!
Миссис Макмюррей сокрушенно вздохнула, провожая гостью на кухню.
Иви послушно проследовала за ней на кухню. Она не сомневалась, что тетушка Рокки, которая так искусно готовит, чем-нибудь угостит ее. Там Иви скромно присела на ближайший стул.
- Знаете, в последнее время Рокки стал немного странноватым, - доверительно, но не без ехидства, сообщила она. - Вот например, сегодня он бросил меня посреди улицы и сбежал, - огорченно проговорила кошечка.
Нина чуть не схватилась за голову - да кто учил этого мальчишку так обращаться с дамами? - и поспешно поставила перед Иви самую глубокую тарелку - с двойной порцией супа.
- Кушай, деточка, ты же такая худенькая! - с материнской заботой проговорила миссис Макмюррей. - А с этим поганцем Рокки я еще разберусь! Меня он тоже сегодня бросил! И сбежал!
Иви посмотрела в тарелку. Супа, пожалуй, было многовато, но пах он очень ароматно, да и выглядел аппетитно, как такое не съесть?
- Ммм… - протянула кошечка, принимаясь за суп. – А что случилось, почему Рокки сбежал от вас?

Часом раньше. Иви Пеппер и Никодем Савой
(при соучастии Хелькэ)

Прогулка обещала быть приятной во всех отношениях – во-первых, чтобы дойти до «Маргаритки», необходимо было пересечь как минимум полгорода, причем самый представительные из его районов, а во-вторых, неожиданно появившаяся компания в лице очаровательной Иви Пеппер была Нику Савойю только в радость. Особенно учитывая, что девчушка там работает (вот и задание выполним заодно, подумал кот, бросая на кошечку интригующие, Загадочные Взгляды).
- А кем же вы работаете в этом чудесном месте? – как можно менее подозрительным тоном поинтересовался он.
- Поскольку по вечерам мне ничем особенным заниматься не приходиться, я работаю на кассе, – бросая любопытный взгляд на проходящих мимо людей, ответила Иви.
Ник закивал, словно одобряя подобный род деятельности.
- А днем вам приходится заниматься чем-то особенным? – хитро продолжил он свои расспросы.
- Ну, конкретно днем я учусь в гимназии. Там я хожу на кружок по стрельбе, - начала проявлять интерес к разговору она.
- Стрельбе? – пушистые брови Ника скакнули вверх, он даже едва не споткнулся. - Такая… м-м-м, милая девушка – и стрельба? Вы шутите, наверное!
- Нет, зачем мне шутить, ведь это так увлекательно, – Иви повернулась к Нику и мило улыбнулась. – А чем занимаетесь вы?
Вот этот вопрос поверг Савойя в смятение. Довольно сложно сформулировать нечто приличное между «грабеж», «мордобой», «устранение нежелательных субъектов» и «кулинария».
- Ну… - промямлил он. – Понемногу, знаете, то тем, то этим… а, вообще я вожу машину, да! Я водитель. А раньше был боксером.
Ему очень хотелось верить, что все это прозвучало достаточно правдоподобно. Или в то, что Иви – не очень внимательная слушательница.
Посмотрев на лицо Ника, Иви увидела в нем недоумение. Ей показалось (весьма справедливо!), что вопрос подверг его в небольшой шок, но спустя несколько секунд Ник все же ответил, и ответ был очень интересен.
- Вы были боксером? – удивленно спросила кошечка.
Ник приосанился, выпятил грудь.
- И даже получил несколько титулов, мисс! Меня знали на арене как Великолепного Ника! И смею заверить, это звание было оправдано, - он интригующе улыбнулся, приподняв бровь. Впечатление получилось сомнительное.
Иви все так же мило улыбалась, как и во время разговора (что свойственно всем девушкам, пропускающим мимо ушей половину того, что им говорят). И только сейчас заметила, что они подошли к кафе.
- Ой, я даже не заметила, как мы с вами пришли к «Маргаритке», - в недоумении заметила она.
Все-таки разговор у них получился поистине увлекательный. До этого Иви ни разу не приходилось общаться с боксерами, особенно симпатичными. Ник тоже был доволен и лучился обаянием – ровно до того момента, как, войдя в кафе, он увидел за столиком свою сестрицу.