Мы, порожденья бегущей строки,
ищем инструкцию к собственным мыслям.
Нам при рождении дали взаймы,
чтоб, не дай Бог, из поруки не вышли.
Полнится внутренний хаб и коннект
3D-моделями праведной жизни.
Средь атеистов, артистов и сект
ищем лекарство для внутренней призмы,
чтобы, однажды сорвавшись с петель,
схавать апокриф полуночной сферы :
"Ползал под Богом червяк-менестрель -
взмыл в небеса под рукой Люцифера".

Лис чуть не поперхнулся, делая глоток.
"Ну чтож, - подумал он, -у всех свои странности".
Он сел на стул и спросил, чисто из интереса пытаясь копировать манеру собеседницы :

-Ах, спасибо, что я Вам
Не мешаю. Много дам
Не изволят говорить
С тем, кто может столько пить.
Вы сюда из далека?

Новая хвостатая посетительница крайне заинтересовала Вермута.
Хоть она и разительно отличалась от него, но тем не менее он явственно чувствовал от нее родной, лисий запах. Набравшись смелости, он направился к девушке, которая мирно попивала кефир.
-Здравствуйте, сударыня. Надеюсь, я не помешаю?

Вермут сел на край стула и слегка покачивался взад-вперед. Собравшаяся компания его крайне веселила, особенно до одури милый "ходячий симимасен" по имени Кетинар, которому Айлин только что предложила стать паладином.
"Что бы не случилось дальше, это явно будет интересно" - подумал лис и сделал знак орку, чтобы тот подлил ему вермута.

Дороги сходятся в тропинки,
Но нужную - не отыскать,
А каждый встречный знает больше,
Чем я могу предполагать.
Здесь не летают даже птицы,
Здесь равноподданность зеркал,
В которой просто заблудиться
И угодить в сырой подвал,
Где на стенах чертами мела
Я отмечаю столько лет
Хроническое "не сумела"
И вечное "ищу ответ".

Невыносимая особа,
Моя сестра, АльтЕр ЭгО,
Полна сухой бескрайней злобы,
И не пускает никого
В наш дом - сарай на дикой плеши,
Который так устал стоять,
Что начал сам молиться Богу
И, для зарядки, приседать.

Мой муж зовется Никотином
И ходит в дымчатом пальто.
Признаюсь, та еще скотина,
Но без него - уже не то.
Я изменяю ему часто:
С ветрами, смогом и слогОм,
Но он - моя замена счастья,
Висящая под потолком.

И жизнь бежит, сменяя числа,
Минуты льются, как вода...
А жизнь моя - самоубийство,
Растянутое на года.

Неверие

Я не верю часам - стрелки запили на нуле,
И в предутренней мгле вместо тиканья - мягкий вздох.
Я опять не в себе, как когда-то, в больном феврале.
Я люблю этот город - он вовсе не так уж плох.

За окном обезумевшей тенью метается март.
И не важно, кто прав, а кто снова блуждает впотьмах -
Я не верю в победу - но мне остается азарт
И пульсация мысли в зажатых мигренью висках.

Я не верю в свободу - но не приемлю цепей.
Сколько звеньев осталось разбить об оскаленность края?
...Я не верю в тебя - но рисую углем твою тень
На исписанных нервной рукою страницах сознанья.

- При всем своем уважении, сударыня, - лис чуть склонил голову - главнокомандующий из меня не выйдет. Не слишком хорошо я лажу с людьми, да и связывать себя какими-либо обязательствами не привык.

-Но, с другой стороны - добавил он через секунду - Я ничего не имею против вашего внештатного сотрудника. - лис улыбнулся - Если война покажется обоснованной, я приложу все свои силы и умения для достижения победы.

Однажды мной было прочитано одно определение демократии, которое очень позабавило - "Демократическое общество - это общество, в котором меньшинство навязывает свою точку зрения большинству".
На мой взгляд, вполне соответствует современному обстоятельству вещей.

"Верм, подойдите, а?"
Вермуту понадобилась ровно секунда, чтобы понять, что девушка обращается именно к нему - и еще половина секунды, чтобы оказаться возле нее. Осознав, что проявил некоторую чрезмерную поспешность, лис неторопливо обвел таверну взглядом, а затем, выражая всем своим видом полнейшую расслабленность, облокотился о стойку и спросил:
-Да-да? Чем могу быть полезен?

Границы мира

За искрой выбитых окон,
За гранью выжженных полей,
Ты видишь смутно, через сон,
Границы вольности твоей.

Они размыты, и дороги
Ласкают нежно горизонт,
Который, под вуалью смога,
Собою устремился в понт.

За ним веселые забавы,
В тех водах - истина-любовь.
Но нет по морю переправы,
Не стоили творцы мостов.

Твой мир огромен, но очерчен
Границей холода, как сталь
Тебя сжимает в круговерти,
И водкой плещется грааль,

И каждый новый хуже прежних -
А прежние - уже в дали,
Идут под парусами света
По водам истинной любви.

И остается лишь ночами,
Сквозь искры выбитых окон
Осматривать границы мира,
Пока ликует Вавилон.

Внезапно Вермута пронзило острое беспокойство. Он резко оборвал музыку и поспешно вернулся в таверну. Усевшись на занятый им прежде стул (торбу он теперь бесцеремонно скинул на пол), лис, старательно делая вид, что изучает царапины на своей старенькой флейте, наблюдал краем глаза за тем, как какой-то незнакомец направился к сидящей за стойкой Айлин.
Он едва мог слышать разговор между ними, и Айлин вела себя абсолютно спокойно и приветливо, но ощущение опасности его все еще не покидало.

Было бы нечестно сказать, что Вермут сразу кинулся к девушке на помощь. Нет. Сначала лис закрыл один глаз, потом другой. Немного поморгал, удостоверившись в том, что не пал жертвой собственного оружия, то есть морока. Незнакомка действительно только что превратила рельсы в поле - только зачем? Лис не знал, и это ему очень не нравилось. Он не любил бессмысленные действия - как правило, их совершают такие идейные идиоты, от которых можно ожидать что угодно. Вдруг он сейчас подойдет к ней, а она - бац! - и превратит его в дерево, чтобы пейзажа не портил?
Тем не менее, Вермут преодолел желание развернуться и уйти и направился к лежащей на земле женской фигурке.
Склонившись над ней, он пощелкал перед ее лицом пальцами. Девушка еле заметно пошевелилась.
Не долго думая, лис развязал свою торбу, достал бутыль с добрым вермутом, приподнял голову девушки и приложил горлышко бутылки к ее губам.

Допив свой вермут, лис встал,отошел от огня и поставил кружку на стойку. Сперва он хотел погладить крысу, но затем отказался от этой идеи.
Многочисленные разговоры и звуки таверны сливались в единый шумовой заслон, который начал очень раздражать Вермута. Он достал из торбы свой курай, а затем завязал ее и бросил на стул возле свободного стола. Сделав орку ззнак, означающий "Я сейчас вернусь", лис вышел из таверны, уселся около входа прямо на землю и тихонько заиграл. Лису сложно давалось выражение своих чувств в словах, да и общение с людьми не очень-то удачно складывалось - так что его голосом, проводником мыслей во внешний мир была его старенькая этническая флейта.
Вот и сейчас при помощи нее он пел миру о тоске, которая свинцовыми кольцами сжимала его душу.

Вермут смотрел на огонь и слушал разговоры посетителей. Не то чтобы они были ему интересны - скорее, он просто не мог от них абстрагироваться.
Его новая знакомая, Айлин, вышла куда-то, но лис был уверен, что она вернется.
Сейчас его более всего занимала серая крыса, уплетающая орехи на барной стойке.
- Замечательное животное! - не выдержав, сказал лис его хозяйке, которую, как он слышал, звали Грэм.

Напрасно обрезал свои желанья,
Растил в душе-теплице хрупкие мечты-
Мелькнула тень за окнами сознанья,
Оставив горький привкус пустоты,
И я разбит. Оборваны побеги,
С корнями выдернут прекрасный мой цветок.
Прости меня. Прости мне, ради Бога,
Что я любовь к тебе в себе взрастить не смог.

Лис, казалось, ничуть не удивился мгновенному превращению девушки. Он лишь немного растерянно посмотрел на перчатку и сделал еще один глоток.
-Ну...- Вермут задумчиво посмотрел на огонь -Возможно, если бы я любил портвейн, то меня звали бы именно так.
Хотя нет, - секунду спустя сказал он - "Три семерки"- слишком напоминает фильмы про шпионов. Мммм.. Айлиней... как-как? Красивое имя, но очень уж сложно запоминается. Можно как-нибудь покороче?
Лис виновато улыбнулся.

Вермут посмотрел на гильзы с омерзением и постарался не думать о том, что возможно это - осколки чей-то отобранной жизни. Он ненавидел любое оружие, но если схватка на мечах напоминала танец, в котором все зависело от скорости и ловкости бойца, то все эти ружья и автоматы были в его глазах лишь порождением бессмысленной жестокости. Воплощенной жаждой убийства.
"Люди смертны, - часто думал лис - И жизнь их так коротка... так почему же они пытаются забрать друг у друга даже те крохи, которые им отвел Творец?"
Достав пачку сигарет, Вермут уселся на край платформы и закурил.
Ветра не было, и сизый дым поднимался вверх, тонкой струйкой просачивался в щель в потолке, чтобы стать частью неба.
Это место навевало на лиса тоску. Оно словно высасывало из него все чувства и эмоции. Мир вокруг словно выцвел - не радовали ни золотистые солнечные лучи, ни пение птиц, ни изумрудно-зеленый шатер леса на горизонте. Все казалось пустым, выжженным, колючим, как проволока.
Вермут бросил окурок на рельсы, и он, упав рядом с гильзами, немного подымил и потух.
Лис встал и, ощущая странную слабость, двинулся к выходу.

- Да, я оборотень, - рыжий улыбнулся, но лишь на секунду - Лис-оборотень. Но не думаю, что это имеет какое-то значение.
Он сделал несколько глотков из кружки, которую держал в руках.
-Хотя, - продолжил он - согласно правилам приличия мне стоит представиться. Зовите меня...-он сделал еще один глоток - Вермут.

Рыжий отвлекся от созерцания пламени и повернул голову на голос девушки. Про его лицу пробежала тень, которую можно было растолковать как смущение или замешательство.

- Добрый вечер, сударыня, - голос был довольно низким и слегка гнусавым, но абсолютно нейтральным - он мог принадлежать как мужчине, так и женщине, и в нем по-прежнему не было слышно ни тени эмоций - Учитывая, что местонахождение данной таверны мне неизвестно, и, насколько я понимаю, оно вообще весьма относительно, не думаю, что этот вопрос имеет смысл. Могу лишь сказать, что там сейчас идет дождь.

Словно в подтверждение своим словам, он отряхнулся по-собачьи, окатив брызгами проходившего мимо орка-вышибалу.

Сперва Вермуту захотелось закрыть глаза и вечно лежать на этих рельсах. В воздухе он слышал сотни звуков и запахов, каждый из которых нашептывал ему свою историю. Каждый цветок хотел поделится с лисом радостью нового дня, каждый жук напевал баллады о полях, над которыми он летал, каждая птица рассказывала о дальних странах, в которых она побывала. Не было в этой симфонии лишь одной мелодической линии, которая еще пару секунд назад раздражала его слух, и отсутствие которой сейчас ввело его в замешательство - лис не мог уловить никаких признаков человека.
"Нет, конечно же, люди здесь есть - успокаивал он себя - Эта станция - явно не элемент естественного ландшафта".
Решив, что тишина-тишиной, но лежать на рельсах - занятие явно опасное (Вдруг электричка снова появится, точно так же, как и исчезла?), Вермут встал, перекинул через плечо валявшуюся неподалеку торбу и направился в сторону станции, отчего-то напевая тихонько песню одной из любимых им Московских групп:

"Ибо мир мой разбился на части - его не собрать,
Ибо мяч мой уносит рекой - его не догнать;
Перед сном я читаю о том, что у всех нас единый Отец.
Скоро выпадет снег и кондуктор объявит: "конечная - Станция мёртвых сердец".

Немного лирики.

Правда хочешь узнать о ней? Я расскажу тебе. Чтож,
Она явно была из тех, кого до конца не поймешь.
У нее привычка была такая - вгонять мне под ребра нож,
А потом просить со слезами - "Скажи мне, что не умрешь!"

У нее была шутка - насыпать мне в кофе яд,
А потом говорить, что со мной она - даже в ад,
Но, конечно же, больше ей импонирует Сад -
В нем светло и спокойно, как говорят.

В ней сошлись вина ценные и скверны из сточных вод -
Шум кабацких гулянок с симфонией дивных нот,
Пламя теплой свечи и нетающий вечный лед.
Я любил ее. А она меня? Да черт разберет.

Вермут. Стартовый пост.

Утро все увереннее вступало в свои права, разливая по серо-синему небу нежную акварель рассвета.
Безликий московский «спальник» был объят чутким сном, который совсем скоро будет прерван торжествующим криком новорожденного дня.
Дня, который, как смутно казалось Вермуту, должен был принести с собой что-то очень интересное.

Неясное предчувствие появилось пару часов назад и с тех пор никуда не исчезло, напротив, только усилилось, заставив лиса взвалить на плечи торбу и, бросив последний взгляд на дремлющую в кресле девушку, тихонько выскользнуть из квартиры.
Было немного грустно уходить, не попрощавшись с Машенькой, новой знакомой, которая была так добра, что предоставила Вермуту ночлег прошлой ночью, однако бороться с силой, вновь позвавшей его в путь, не имело никакого смысла.

Асфальт словно пружинил под ногами, заставляя двигаться все быстрее. Вот Вермут неожиданно для себя понял, что уже бежит, бежит так быстро, что все вокруг сливается в единое размытое пятно.
"В такие моменты главное не думать, куда ты идешь –подумал лис - самый верный способ попасть в нужное место – это целиком положиться на чутье".
Вермут просто несся вперед, перепрыгивая через заборы и пугая голубей, пока наконец не оказался у железнодорожной станции. Опять же, повинуясь неясному предчувствию, он перепрыгнул через турникет, проигнорировав протестующее бормотание заспанного охранника, пробежался по перрону и скользнул в тамбур первой попавшейся электрички.
Двери захлопнулись. Поезд тронулся.
Почувствовав, как вместе с нарастающим стуком колес его сердце начинает биться все чаще, Вермут бросил взгляд в окно, на небо, ставшее уже совсем светлым, и чистое утреннее солнце неожиданно ослепило его, заставив зажмуриться. Он попытался снова открыть глаза - но это ему не удалось. По крайней мере, тьма никуда не исчезла.

Полынь да тюльпаны
Там вдоль каждой дороги полынь да тюльпаны,
Костровища сожженных на этом пути.
И повсюду лежат философские камни.
Но возьмешься искать – ни один не найти.
Там в лугах мухоморы, как божьи коровки,
Выползают на свет из ночного вранья.
Там космический ветер колышется в легких –
То ли рижский бальзам, то ли ядерный яд.

Там посты и погосты и вечное «Здрасьте»,
Не во здравие – просто фиксаж пустоты.
Мы уже растворились в окрестном пространстве,
Приземлившись навек в полевые цветы.
Но чего тут жалеть? Мы одни среди многих,
Кто сгорел, не согрев, а согрел – не простив.
Мы останемся здесь, где вдоль каждой дороги
Все полынь да тюльпаны. А нас не найти…

© Smoker, автор со стихиры.

Доброго времени суток всем присутствующим.

В качестве визитной карточки

Старое вампирское

Портрет мальчика

И еще один портрет

Странный фанарт на Рэй Аянами

На пороге появилась высокая худая фигура неопределенного возраста и пола. С длинных рыжих волос и черной рубашки стекала вода - по всей видимости, там, где для нового посетителя открыла свои двери таверна, шел ливень.
По-собачьи отряхнувшись, гость направился к барной стойке и бесцветным голосом прошелестел орку, протиравшему стаканы серой тряпкой:
- Сударь, будьте любезны хорошую порцию доброго вермута.
Получив кружку и положив на стойку несколько монет, посетитель скользнул к камину и уселся на пол, уставившись на огонь.