С опозданием, но присоединяюсь

1. Имя
2. Раса
3. Пол
4. Возраст
5. Внешность
6. Характер
7. Способности и увлечения
8. Биография
9. Вещи.


1. Алексей Орлов
2. Человек
3. Мужской
4. 18
5. Невысокий, по последним измерением сантиметров 174 в росте. Не то чтобы толст, но крепок. Лицо с не выраженными скулами, карие глаза, при ухмылке превращающиеся в узкие щёлки, нос чуть с горбинкой, неширокий рот. Тёмно-каштановые патлы, нестриженые из-за лени, которые постоянно лезут в лицо, но в силу привычки уже не мешающие. Одет обычно в майку, джинсы и рубашку, меняя только цвет. В холодное время одевает вязаный свитер, подаренный братом, шарф, в случае совсем заморзков, накидывает куртку.
6. В целом доброжелателен и терпелив, за исключением редкой внезапной нервозности и резкости. Несколько угловат и неуклюж, зачастую на что-нибудь натыкается и сносит. Неопасен, хотя бывает слишком пренебрежительным. Старается сохраняться спокойствие и пытается быть рассудительным. Страдает вечной неопределённостью. Порой накрывает синдром героя, пытается всех спасти и позаботится, иногда чересчур честен, однако по большей части времени всё же осторожен. Любит животных, но редко встречает взаимность. Производных от имени не одобряет, но на придуманные прозвища отзывается с охотой
7. Особых способностей, кроме достаточно чуткого сна и слабой чувствительности к температуре не имеет. Если всё же замерзает, то отогревается долго, но тем не менее заболевает редко. На волне с ровесниками пытался научиться играть на гитаре, но бросил, едва проучившись два года. Не ладит с иностранными языками.
8. Алексей жил с родителями, младшим и "средним", как привык называть, братьями. Третий в семье из четырёх детей, жил в общем-то тихо и вполне мирно, в каком-то смысле "застойно", не считая некоторых ссор с родителями, но у кого их нет. Из слишком большой разницы в возрасте, с братьями особо отношения не ладились, но и плохими их назвать было нельзя. Большую часть времени проводил у самого старшего брата и на холме за окраиной города, который привык считать "своим местом" и, пусть и не совсем осознавая, но каким-никаким домом. Со сверстниками не общался из-за отсутствия общих интересов, да и особых друзей не было, лишь знакомые с учёбы.
9. Захватил только бумажные салфетки, да пустой кожаный кошелёк.


Как-то раз прогуливаясь от скуки по району в жаркий, но ветреный летний день, Алексей заметил незнакомый закоулок. От нечего делать и из любопытства, да и почему нет, решил углубиться в широкую щель между домами. Несмотря на то, что было часа два-три дня, закоулок был неожиданно тёмным и несколько сумрачным, ровно настолько, чтобы разглядеть серые камни и куски асфальта, но не было видно, чем путь заканчивается. Слегка взбудораженный и заинтригованный, Алексей шёл, тщательно прислушавшись, ибо, конечно, ожидал, что вполне может наткнуться на пьяного или просто бомжа, нужно было быть бдительным. Но никакого подозрительного шороха или сопения он не улавливал, что только усиливало неожиданное напряжение, хотя буквально пару минут назад он слушал пение птиц, и в лицо ему слепило совершенно беззаботно солнце. Пройдя метров пять-шесть его отвлекло секундное сомнение, но поворачивать назад казалось несколько глупым. Всего лишь закоулок. Если что, за миг убежит.
-- Здравствуйте!
И свет фонаря в лицо. От неожиданности Алексей вздрогнул и оступился на шаг, но равновесие сохранил. Глубоко вздохнув пару раз он наконец осознал то, что видел чуть сбоку от себя. В свете фонаря, да какого фонаря, старой, кажется, керосиновой лампы, он внезапно осознал, что здесь и впрямь темно хоть глаз выколи, и как он не заметил этого раньше, он не понимал. Алексей моргнул. Он видел лампу и руку, державшую источник света, жилистая кисть с длинными пальцами. Как то странно ни было, лампа освещала бетонные стены и Алексея, но не державшего лампу. Не успел Алексей додумать эту мысль, как снова раздался голос, уже менее внезапный и не сильно режущий от того слух.
-- Здравствуйте, -- лампа качнулась и приблизилась к Алексею. -- Не могли бы вы подержать?
Голос был звучный, но отчего-то не запоминающийся. Снова не успев толком сообразить, перед сознанием Алексея промелькнула мысль "кому-то нужна помощь", и он практически автоматически ответил слегка ломающимся голосом:
-- Да, конечно, по...
Рука сунула ему фонарь так, что он едва подхватил, быстро скрылась в темноте, послышался звон ключей, вставляемых в замок, и характерный треск. Раз поворот, два. Шум открывающейся двери, деловитые удаляющиеся шаги. Алексей недоумевающе стоял. В голове не было никаких раздумий, кроме панического и упрекающего утверждения "зачем?". Внезапно та самая кисть снова появилась в свете лампы и нетерпеливо приглашающе поманила в виднеющийся дверной проём:
-- Ну, заходите же уже, ну! -- трескучий и несколько раздражённый голос.
Алексей вздрогнул и засуетился:
-- А, да, конечно! -- поспешно, подошёл к порогу, но тут не заметил ступеньку и споткнулся. Лампа разбилась, свет угас на мгновение, но тут же вспыхнул. Сухой дощатый пол с охотой принялся, огонь с удивительной скоростью распространился по стенам, шкафам, столу и креслу, Алексей отполз чуть дальше от осколков и огня, слышался разъярённый крик тёмной фигуры посредине комнаты:
-- Мои рукописи! Мои книги! Моё пристанище!!
Человек в тёмном метался и делал странные пассы руками, где-то огонь затухал, но через несколько секунд возникал снова. От страха и шока Алексей не мог пошевелится. Огонь завораживал, человек, даже в свете огня со всех сторон, всё ещё казался окутанным матовой темнотой, только жилистые кисти с удивительно длинными пальцами, бледные с отблесками огня, завораживали не меньше. Завораживали и пугали. Что-то нереальное и леденящее разум, вызывающие страх где-то совсем в глубине души. Внезапно послышался треск громче других, звук проседающих досок, стон сухого старого дерева, полный напряжения, Алексей глянул наверх, потолочная балка рухнула. На миг из-за щепок, пыли и всполохов огня не было видно ничего, потом же послышался приглушённый хрип, переходящий на крик.
-- Ты! Помоги мне!! -- Пыль несколько осела. Часть балки придавила человеку обе ноги, во всполохах казалось, будто балка была окровавлена. Алексей от шока тем временем как-то отошёл. Ему было страшно, очень и очень страшно, причём страх был не просто опасением чего-то, это был беспричинный панический, не имеющий основ просто страх. Человек кричал, но о помощи больше не просил, но порой Алексею казалось, будто на него смотрят, смотрят не с надеждой, а с требованием и едва ли не угрозой кто-то, кому очень больно и кого ослушаться было нельзя. Паника настолько захватила разум, что просто переполнила его, стала единым слоем. И чёткая цепочка действий представилась в голове. Алексей, втройне ощущая каждое движение, каждую жилку под кожей и силу потока крови в теле, со спокойствием будто какого-то другого уровня, взял тот кусок балки, что легко умещался в руке, поджёг и кинул в придавленного человека. Тот то ли вскрикнул, то ли зарычал, Алексей его уже не видел. Он развернулся и ушёл. К холму, к "его месту". Совершенно не то счастливый, не то страшно напуганный, не то спокойный, по-прежнему чувствуя по-иному каждый шаг.
После, когда это ощущение прошло, он думал, почему же так жестоко поступил не понятно с чего. Отчего травмированный человек казался ему опаснее, чем огонь в метре от него. Отчего он, по сути, решился на убийство. И не понимал. Что-то мешало понимать. А всякие попытки пробиться вызывали едва ли не истерику. Практически всё своё свободное время он проводил на "своём" холме в параноидальных страхах, что его кто-нибудь найдёт, не обязательно полиция. Но прошло время и никто так и не пришёл, а происшествие Алексей забыл и закрыл в памяти за многими замками.