Ночью, проснувшись в мягкой постели гостеприимной и залотлюбивой Лины, Деним долго не мог заснуть. Сопела на лавке, застеленной пуховиками, Гемма. Сладко похрапывала Лина. А сон к Дениму всё не шёл, раз сбежав. К тому же, это неосторожное обещание крепко ночевать кололо теперь не хуже адских вил. Тянуло, подманивало. Блазнило в ночной тиши. И Деним встал. С ложа почти любви, пробормотав под нос заворочавшейся Лине, что до ветру пошел. А сам нырнул в холодный весенний полумрак ночи, пробираясь тихо и скрытно к дому братьев Бертрис. Любопытство непременно должно было его сгубить, но Деним надеялся, что не сейчас.
Дом встретил его тишиной - но не сонной. Никто не ворочался внутри, не храпел - а стены здесь были вовсе не такими уж толстыми, чтобы глушить все звуки. Только под навесом мирно дышали низенькие мохноногие лошадки. А вот следы вели в холмы, по тропке между терновником и можжевельником, и говорили они красноречивее любой лошади. Следы, не кусты. Складывалось, будто братья ушли вместе с Бертрис, и Деним невольно замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Он слышал - помнил? - будто такими компаниями собирались для бесовских ритуалов. Разумеется, не ему было осуждать за подобное, но желание собратьев-культистов остаться в одиночестве следовало уважать. Пораздумав еще мгновение, поразмыслив о том, что здешние холмы братья знают лучше его и могут застукать за подглядыванием-подслушиванием, он тронулся в обратный путь, коря себя за странные, неуместные для учтивого гостя порывы.
- И чего там такое творится, дяденька? - Гемма соткалась из тьмы так, словно и впрямь была каким-то призраком, и шептала едва слышно, сверкая обоими глазами - настоящим и искусственным. Только цепей не хватало.
- Ты знаешь, что оторвали любопытной Барбаре, Гемма? - Вкрадчиво осведомился Деним, хватая ее за воротник. Девчонка была ходячей неприятностью, и хотя бы это он помнил верно. Неприятностью, занозой, но сейчас только она была мостиком между нынешней и прошлой жизнью, между Денимом Масом и Гарольдом Брайнсом, а потому следовало уволочь драгоценность даже по имени подальше от холмов, пока ей не прищемили там нос.
- Несправедливости сплошные, дяденька! - Шёпотом же возмутилась девочка, безвольно повисая на его руке. - Никаких Варварвар... Господи, да что за имя такое! - не знаю, да только тебе вона, сколько ходил, а ничего не оторвали! Или не видать просто?
- А я не помню же, что мне там оторвали, - хмыкнул Деним, отчётливо понимая, что такой смешок уже слышал у кого-то... У Клайвелла? Возможно. - А любопытной Барбаре прищемили нос. На базаре. А потом и оторвали вот, смекаешь?
Разговор не мешал увлекать Гемму по дорожке, прочь от холмов, кустов, любопытства и сплошных несправедливостей.

- За нашу Бертрис!
Стол занимал добрую половину низкой тёмной избы, напоминавшей не то большой гроб, не то маленькую пещеру. И трое братьев Бертрис - ещё четверо, насколько успел понять Деним, отправились на охоту по северному побережью - смотрелись то ли разбойниками, то ли... пожалуй, снова разбойниками. Грубые доски стола покрывала богато расшитая скатерть - в потёках от мёда, жира и ещё чёрт знает, чего. На большой тахте поблескивали жемчугом подушечки византийского вида, пальцы родни Бертрис сияли драгоценными кольцами, кубок Дениму предложили пусть мятый, но золотой, а молчаливая женщина, разносившая южное вино, была наскоро разряжена в шелка, хотя и не по росту. Платье явно предназначалось для женщины посдобнее и, наверное, побелее, но зеленоватый свободный шёлк, перехваченный шитым мужский кушаком, оттенял смуглую кожу, открывал плечо - и женщина скользила таинственным привидением, никогда не забывая подлить вина в кубки, застывая порой за спиной самого тёмного из братьев - молодого Дунстана, который и поднял кубок за сестру. Впрочем, его тут же перебил мужчина постарше и рыжее:
- И за того, кто её вернул!
- И не снасильничал! - поддержал третий брат, мрачный, со шрамом от левого уха и до уголка губ. Сказал и подозрительно прищурился. - Не снасильничал же?
Деним, расстегивающий от невозможной духоты джеркин, остановился, изумленно уставившись на него. Конечно, женщины у него не было уже давно, и от близости Бертрис это становилось порой так заметно, что ведро воды повесь - не погнется, но - насильничать?.. Эту дурищу?..
"Нет, - поправил он себя, - трахал бы ты не мозги. Да и рассуждать тут нечего".
- Не снасильничал, - признал Деним со вздохом, - и не потому, что не красива. Без того на "Просветителе" порезвились, незачем девушку пугать.
И теперь становилось почти любопытно, решат ли эти братцы, очевидно рожденные разными матерями, мстить капитану когга?
Братья разом нахмурились, став внезапно похожи и друг на друга, и на лесных кабанов - опасных, мощных. Старший опустил на столешницу волосатый кулак и кивнул.
- С капитаном этим сочтёмся, хоть здесь его нет, а там Бертрис наша не пугается. Но это наше с ним дело, а вот что делать с тобой? Что нанялся проводить - это сестрица с тобой рассчиталась, но и о братьях Смолл никто не скажет, что неблагодарны мы или жадны. Что то богатство - тьфу. Так что проси, купец Мас, что за сестру пожелаешь.
- С Бертрис мы сочлись, мистер Смолл. Она - выхаживала меня, я - выкупил её у команды "Просветителя", когда сам же и проморгал. Не дело требовать с её братьев еще что-то. Но если, не в оплату, но за доброе слово или в обмен на услугу согласитесь до Дублина переправить - буду обязан и благодарен.
Деним потрепал макушку своей Геммы, улыбаясь собеседникам и мыслям. Долги с недавних пор пригнетали его, как виногрданую лозу - ветер, но с Бертрис уходил первый, самый маленький должок, выпадал маленький камешек из торбы, и она не намного, но становилась легче.