Моно зажмурился и машинально ткнулся в волосы комэска. Как взбушевавшийся ветер утих, он немедля поднял голову.
- Идеи? Хм…
Он осмотрелся, приглядываясь к унылому, древнему космодрому. Запорошенная пылью полоса; обшарпанное, ободранное и шелушащееся будто допотопная иссохшая краска покрытие ангаров и зданий простейших кубических форм и неизвестного назначения. Такое же унылое небо, с медленно тянущимся слоем тонких, изодранных, будто растянутых ветром облаков.
- Никаких. Идеи не по моей части. Только если в области наземного боя, то…
Действительно, никаких идей, не говоря уже о мыслях, в его экс-пиратской голове не было. Там только медленно оседал на дно оранжевый песок, занесенный ветром.
Раздолбанный космопорт. Древние, ожидающие в очереди на утилизацию корабли. Какие тут могут быть идеи? Если только одна мысль о том, что есть даже на самых захудалых планетах.
Дан ухмыльнулся. Заискивающе улыбнулся. И подмигнул.
- Поищем кабак? Там можно узнать больше, нежели взламывая базу данных. А весь пыточный инструментарий ничто в сравнении с качественным пойлом и запанибратским трепом.

Бормотун пригляделся к Шимару, недовольно повел густой рыжей бровью. Огр был все еще в шоке после чУдного для него и неожиданного явления телепортации, обстановка комнаты присуща какому-нибудь колдуну или безумному шаману, а у единственного здесь человека лицо было совсем нехорошим. Да еще и улыбка эта, не предвещающая ничего хорошего, и глаза светятся плохими намерениями…
Огр насупился, мельком осмотрелся, будто искал что-то. Но его любимая надежная дубина осталась далеко, в другом мире…
Бормотун тряхнул головой, свисающей по левой щеке длинный рыжий чуб закачался. Потом огр потеребил маленькое ухо, ощерился, продемонстрировав повыбитые зубы.
- Бормотуном звать, - сказал он низким, гулким голосом. – А и ты тожа таперича назовися! – добавил он, сложив руки на груди. – Не то говору не будет!

*всем привет!*

В комнате было тихо и спокойно, как вдруг воздух зазвенел и как будто уплотнился. Стало жарко и душно. Ровно горевший до сего момента огонь свечей дернулся, затрепетал, и словно ослабел, свет стал меркнуть, будто неожиданно из потустороннего мира ворвалась тьма и стала сдавливать его. Освещенные участки на стенах быстро уменьшались, пока не превратились в крохотные мерцающие точки на фитилях, комната погрузилась в полумрак. Из-под потолка повалил едкий дым, заполонил помещение. Потом там же, под потолком, родился холодный голубой свет и, пульсируя, стал увеличиваться, превращаясь в опалесцирующий овал с совершенно черным провалом внутри, будто заглядывала сама пустота.
С сухим треском ударила молния, другая. Шимар отшатнулся, прижался к стене. Происходило что-то весьма странное…
Молнии стали бить чаще, и там, куда попадали тонкие ветвистые ломаные щупальца немедленно занимался огонь. А овал всё увеличивался, и по мере того, как он становился больше и грозился занять половину потолка, звон становился все выше, неуловимо теряясь для слуха, и молнии били неистовее. Комната замерцала десятками трепещущих огней.
Потом что-то лопнуло, из глубин овала донесся глухой и едва различимый, но быстро усиливающийся вопль, и через несколько секунд из него выпало нечто большое и с грохотом рухнуло на пол. Овал сразу же стал быстро уменьшаться, тьма отступать, и когда в комнате вновь стало светло и дым понемногу осел, Шимар увидел огромную парящую тушу, безвольно распластавшуюся на ковре.
Туша застонала, шевельнулась и медленно, с натужными охами, поднялась и оказалась огром. В нем было, на глаз, сажень и аршин росту. Рыжим чубом, свисающим по левой щеке, он почти доставал перекрытие. Он был странный – сутулый, широкий и грузный, руки непропорционально длинные в сравнении с короткими присогнутыми ногами. На нем была длинная накидка из изрядно полинявшей мамонтовой шкуры, перехваченной старой лохматой веревкой; к левому запястью сухожилиями привязана лопатка какого-то крупного зверя, а на ногах поверх меховых онучей лыковые лапти.
Очухавшись, огр огляделся и издал удивленный возглас – многочисленные полки были заставлены разного размера коробочками и банками с заспиртованными внутренностями и глазами, по стенам висели связки засушенных грызунов, пучки трав и еще какая-то непонятная ему дрянь. На столах сверкало в свете многочисленных огней стекло алхимических приборов. Довершал картину стол с кандалами.
Огр схватился рукой за болтавшийся на толстой шее шнурок с дюжиной не то человеческих, не то эльфьих зубов, и тихо пробормотал что-то невнятное. Потом повернул угрюмую морду к Шимару и недоумевающее уставился на него.

«…как лишняя пара глаз и как специалист по ведению наземного боя... Хмырь еще и язвит. Но я же лишняя пара глаз!»
Моно сделал «гы». Украдкой, очень тихо. Так, чтобы никто не заметил – таки конфликтовать с капитаном никак не хотелось. Пока что он на борту его корабля. А с владельцем – или капитаном, не суть важно, - не ссорятся, потому что кроме совести его ничто не удержит от того, чтобы выстрелить зарывающимся нахалом в вакуум. Каждый уважающий себя пират это знает и понимает, а Моно – пират, и себя уважает. Несмотря даже на то, что он пиратом был, а ныне - лишняя пара глаз и всего лишь специалист по ведению наземного боя.
«Капитан хмырь знатный. С чего он взял, что я по ведению наземного боя?! Коридорного – да, абордажно-бортового – тоже да. Н`вах, кабачного в условиях тесноты и алкоголя в крови тем более да! Но наземного?!»
Он заметил на себя взгляд Кэнд. Она прямо таки пылала…
«Отчего?» - удивился Дан, заискивающе улыбнулся и неторопливо подошел к ней, неотрывно смотря на лицо, которые было красивым и таким… таким…
Кровожадным!!!
«Ну что ж, визит на экзотическую планету в компании с красивым в ярости комеском-повстанцем это… нечто».
- Напарники? – с плохо прикрытой издевкой спросил бывший пират.

Слова «прежде всего подставить свои спины придется коммандос» Моно воспринял спокойно, хотя недавно был абсолютно уверен и ни сколь не подвергал сомнению, что черта с два пожертвует своей – бесценной – шкурой ради глупости глупых людей.
Он стоял поодаль от собравшихся, в тени, навалившись боком на холодную сталь стены, и, скрестив руки на груди, в течение вот уже тридцати нудных минут внимательно слушал бредово-конспиративный треп повстанцев. «Но какие у них невероятно серьезные лица... – подумал бывший пират. - Вояки, блин. Герои хреновы. Умом двинулись – воевать с империей! У которых больше солдат, кораблей, оружия, сил, денег… Идиотизм. Куда я попал?!»
Дан посмотрел на медленно вращавшуюся голограмму. Он точно знал, что название Ареас слышит впервые, хоть планета в красно-желтую полоску и казалось знакомой, но мало ли таких в галактике?
- …пилоты прикрывают отступление. Вопросы?
- Да. Два. – Сказал Моно. - Наверно, я прослушал, но – каков план действий? Штурм на заправке, э? И что это за планета такая – Ареас?

Моно не знал наверняка, но предполагал, что на его лице отразился тот букет эмоций, что вызвало в нем весьма странное поведение капитана. Даже более чем странное. ТАКОЙ смех предшествовал ответам редко, но если уж с кем-то случалось, то обычно в двух случаях. В одном все было крайне глупо – ситуация, его поведение, или еще что, в другом же через некоторое непродолжительное время следовала серьезная потасовка с, как правило, значительно, а то и многократно превосходящей в численности стороной.
И, как правило, такая сторона всегда норовила как минимум убить Дана сотоварищи.
Обуреваемый нехорошим предчувствием, как катализатором усиленным бурной реакцией командира, Моно жестом предложил капитану идти вперед и последовал за ней.

При виде глубокой задумчивости капитана обескураженный повстанец пристально вгляделся в её лицо, удивленно повел бровью.
«Беседа с ремонтным дроидом куда насыщеннее и динамичнее» - мелькнула мысль у Моно.
Я хотел бы узнать, куда мы направляемся. Ваши под… - Дан осекся, задумался на секунду, - коллеги не соизволили ни словом обмолвиться по этому поводу. А меж тем суета была немалая, так что я ни бельмеса не понимаю, что происходит, но думается, что мне это придется не по нраву. Не будете ли вы столь любезны и проясните вопрос?

- Неужели?.. Что ж, в таком случае прошу простить за столь невежливые манеры. Я всего лишь один из ваших подчиненных. Званием не отличаюсь, но, думаю, я здесь вроде вышибалы в униформе. Дан Моно, к вашим услугам. – Выдержав короткую паузу, назвал свое имя Моно и чуть согнулся в отдаленном подобии поклона. – К в меру разумным услугам.
Вдруг вспомнив чудное, отдающее то ли наукой, то ли технологией слово «субординация», спросил:
- Я здесь не местный, проездом, надеюсь, с правилами не знаком, так что не обижайтесь на гостя, если вдруг что не так. В особенности что касается… ээ... авторитета… в смысле положения, которое звание. Ничего, что я с вами вот так просто, на вы? Без всяких там званий? Или мне исправится?
«Сначала она мне даст в глаз, потом в другой, а после спустит в мусорник» - запоздало подумал Моно.

«Капитан. Ха! Сто имперских единиц измерения веса, что корабль не её»
- Капитан? – Моно был немного удивлен. Совсем чуть-чуть. А еще подумал, не перестать ли бессовестно пялиться на так некстати оказавшуюся капитаном красавицу. Он ни сколь не смутился, но если бы ему сказали, что он выглядел так, будто всё-таки смутился, или чего хуже покраснел, то он не раздумывая выпустил бы в висок разряд бластера.
От стыда.
– Что ж… в таком случае, очень, ОЧЕНЬ приятно познакомиться, - улыбнулся и подмигнул новоявленный не по своей поле повстанец, и замер в ожидании, мгновенно сообразив все возможные реакции капитана и гадая, какую же она выберет.

Недоумевая, какого рожна он среагировал на «Эй, солдат» - никогда им не был, - Моно пристально осмотрел обратившуюся к нему молодую женщину.
Красивая. И самоуверенная. Местная шишка?
Он понимал, что обратиться к ней также прямо, как она к нему, будет, наверно, не совсем корректно, однако слово «субординация» Дан услышал впервые незадолго до того, как сел на этот корабль, и пока значения не осознавал. Были «вы» - командир корабля а-ля капитан, босс, наниматель-работодатель и местные шишки. Все остальные – «эй, ты». И все. Никаких званий. Никакой субординации.
Поэтому он спросил так, как привык, без обиняков:
- А вы кто?

Кости захрустели, когда Моно потянулся и протяжно зевнул. Он спал, когда вдруг незамедлительно понадобился на корабле.
Срочность… Спешка… Ему, конечно, было не привыкать, он не возражал и, уж коли надо, выполнял. Но раньше он знал зачем. Теперь же все было иначе – вставай и иди непонятно зачем. Расспрашивать бессмысленно, все равно не ответят - секретность. Куда лететь? Зачем лететь? Неизвестно. Ни малейшего понятия.
Дан неторопливо шел по металлическому коридору, без интереса осматривая корабль и встречавшихся членов экипажа.
Повстанцы. Будь выбор, черта с два бы он присоединился к ним, и скорее подался бы на Татуин к хаттам, те хоть не вконец спятившие. Воевать с Империей?!
Но выбора не было.
Добредя до капитанской каюты, нажал вызов.

Новинка сезона - черти в мире Звездных войн. И для справки игроку: на Татуине жил всего один хатт.

Имя: Бормотун
Раса: Огр. Какой-то из малых народов.
Возраст: Моя маладой! Савсем-савсем!
Шмот: У Бормотун хорошая накидка! Очень хорошая! (хлопает себя по длиннополой накидке без рукавов, сшитой из изрядно полинявшей шкуры мамонта, подбитой овечьей шерстью. Накидка перехвачена в поясе старой лохматой веревкой).
И наруч моя имей! (гордо демонстрирует лопатку какого-то зверя, привязанную к левому запястью сухожилиями).
Ишшо палица! (играюче взмахивает здоровенной суковатой дубиной с ржавыми гвоздями).
Обувка тоже есть! (На ногах лыковые лапти, одетые поверх меховых онучей).
Кроме того, на шее болтается шнурок с дюжиной не то человеческих, не то эльфьих зубов.
Внешность: высокий, сажень и без малого аршин в холке. Сутулый. Широкий и тяжелый – как-никак 11 пудов и одна-вторая унции. Руки длинные, ноги короткие. Кроме длинного рыжего чуба, свисающего по левой щеке, другой растительности на голове не имеет. Тело покрыто редкими рыжыми вьющимися волосами. Морда угрюмая, взгляд печальный. Уши маленькие. Рот почти всегда открыт, и видно, что нескольких зубов не достает.
Немного истории: Бормотуну сказать о себе особо нечего. Родом он из маленького племени народа огров, настолько маленького, что кроме него о племени больше никто не слышал.
На первый – да и на все последующие – интеллектом не блещет, однако случается, что уровень общения достигает среднего человеческого.
На родине промышлял охотой. Горд тем, что сам завалил мамонта, из которого сшита его накидка. На вопросы о происхождении зубов на ожерелье никогда не отвечает.
Покинул родной хутор не намеренно – охотясь за очередным мамонтом настолько увлекся, что заблудился. Теперь скитается по миру.

Имя: Додо «Бормовар».
Раса: Карлик (Dwarf)
Возраст: Сложно сказать, в шахтах что день, что ночь, время летит не заметно. Но седины нет. Значит, не старик.
Шмот: Тяжелый, на глаз так целый пуд, панцирь, покрытый множеством рунических знаков. Двойное кольчужное оплечье с вплетенными пластинками. Под панцирем некогда белая, а теперь неопределенного цвета рубашка с засаленными кружевными рукавами. Шаровары в красно-зеленую полоску. Коричневые кожанные сапожищи с массивными пряжками. Пыльный плащ с капюшоном.
За спиной большой старый рюкзак, набитый под завязку. Среди прочего из рюкзака торчат кирка, лопатка и оплетенная бутыль.
На левой руке намотана массивная цепь. На правой кольцо от кандалов с двумя ржавыми звеньями.
За широкий пояс с шипами воткнут устрашающего вида черный чекан. На бедре в ножнах кинжал с рубином в рукояти. За одним сапогом ложка, за другим – вилка. (Чэм нэ оружиэ?! – искренне возмущается дварф, когда его спрашивают, зачем ему вилка).
Внешность: Как и все дварфы кряжист и не высок, точный рост никто не замерял, но макушкой достает до груди среднему человеку. Волосы каштановые. Борода заплетена в три косы разной толщины. В правом ухе три серьги – бронзовая, серебряная и золотая. Мочка левого откушена. Нос картошкой. Брови густые. Усы длинные, закрученные восьмеркой. Волосы на голове взлохмачены.
Немного истории: «Хочэшь истории? Сначала налэй!»