Старик неосмотрительно ловко спрыгнул с края избушки и уж было направился к близлежащей растительности, дабы исчезнуть, как вдруг по спине, словно плетью, ударили слова. А потом еще царевна возьми, да и ткни пальцем. Не успел. Придется отложить разборки с Полканом. Опять намеченный план действий рушился и изменялся на ходу довольно резко.
Приняв неряшливый вид да пошустрив около кустов, до которых он не дошел всего ничего, старик сорвал для виду несколько листочков, сунув их в котомку, вздохнул и поплелся обратно, бормоча под нос проклятия.

- Я везде хаживал, здесь тоже бывал, что вы хотите от меня услышать? Я говорил уже ей, – Лель ткнул корявым морщинистым пальцем в старушку, сверкнув глазами, - ремонт нужен вашей хижине с лапами. И Берендею – царю нашему батюшке на глаза показаться да в ноги поклониться. – Советник недовольно цокнул языком и продолжил, чуть отдышавшись и откашлявшись:
– А нет, так стража наша второй раз и потщательней прицелиться может, чтоб прям всмятку, – при этих словах Лель ударил кулаком в ладонь и повертел ей, словно порошок в ступе колотушкой растирая.
- Во дворец провожу, а нет – так и идите с миром, мне с вами тут засиживаться - резону нет, тороплюсь я, – Лель поправил котомку на плече да проверил на поясе свирель.

Извиняюсь за столь продолжительное отсутствие. С надеждой на лучшее...

С отрешенным видом старик сидел на краю избушки, не слыша и не видя никого и ничего вокруг. Со стороны могло показаться, что Тихон лишился дара речи и способности передвигаться от произошедшего с ним, но это была лишь фикция. Ни одно слово внутри избушки не ускользнуло от его уха, ни одно движение на болоте, расстилавшемся перед ним, не оставалось без внимания. Слова старухи насчет уборки помещения были намеренно пропущены им мимо ушей…
Старик думал, что делать дальше и не пора ли ему покинуть столь честную компанию, ведь всё сложилось, как нельзя лучше. Ждать веского повода? А может, пока все заняты с этим выжившим злосчастным котом, взять и исчезнуть по-быстрому. Лель разузнал всё, что хотел. Или до верного - проводить их в свою вотчину, прямиком во дворец царя Берендея? Нет. Надо еще с Полканом разобраться до их прихода. Вид прошедшей мимо царевны, на которой не было ни единой царапинки, сопровождаемой одним из котов, огорчил, но это мелочи. Всё будет - надо уметь ждать и Чурила великий и всемогущий вознаградит за терпение. Может уже вознаградил - части команды не могли найти до сих пор…

Нарастающий и приближающийся откуда-то сверху свист старику сразу не понравился, но из окна избушки, рядом с которым уселся поначалу Тихон, ни черта было не разглядеть, что бы это такое могло быть – зверь лесной, чудище болотное или разбойнички впереди засаду учинили. События развивались стремительно, и Тихон не успел высказать свои робкие опасения честной компании. За свистом последовал «БУМ» от удара в землю рядом с избушкой чего-то огромного и тяжелого: то ли кулак великана заморского, то ли обоз с мукой с ближайшей сосны скинули да промахнулись. Приложили, однако, настолько хорошо, сколь и неточно. Избушку ударной волной и инерцией метнуло вперед и вверх, как камень из пращи местного хулигана. Старик полетел, кувыркаясь с лавки на печку, с печки под стол, где и поймал, врезавшийся в него комок старых тряпок. Чей-то куль с пожитками, насколько успел идентифицировать предмет Тихон, был весьма увесист. Старика опрокинуло и швырнуло назад, вбив в узкое пространство между печью и стеной избушки. Куль же приземлился на колени Тихона, сжимаемый цепкими руками как спасительное средство. Дальше был удар при посадке и долгое торможение, которое хорошо зафиксированный Тихон помнил смутно.
Вывел старика из ступора вопль, раздавшийся из кучи тряпок, который Тихон сжимал, держа на коленях. Руки разжались, и ком скатился вниз. Расправившись и слегка отряхнувшись, куль оказался вовсе не кулем, а хозяйкой избушки, подвозившей старичка.
Тихон попытался выбраться из каменно-деревянного плена и понял, что сделать-то это не так просто, но, тем не менее, выдохнув весь воздух, смог вытолкнуть себя на свет божий, победив тянувших его во мрак густой сверчка, тараканов, клопов и пауков, почуявших большой куш и не один год сытной жизни за печью. Плечо сразу заныло, лицо жгло от многочисленных ушибов и ссадин. Кровь, сажа, пыль и паутина смешались на усах, бороде и волосах, окончательно испортив облик старика. Мысли требовали приведения в порядок, а рядом всё никак не унималась эта старая тётка. Тихон огляделся и направился проветриться, решив, что на свежем воздухе думаться и соображаться ему будет гораздо легче. Ковыляя, он неспешно продвигался к двери, проверяя на ходу, всё ли при нем осталось, и прикидывая, насколько сильно мог испортиться грим в полете. Свой мешок старик подобрал у входа. Охая, ахая и не забывая кряхтеть, дед выполз из избушки и устроился рядом, глубоко дыша и собираясь с мыслями. Среди междометий и причитаний из уст старика непроизвольно вырывались проклятия на голову какого то Чурилы одновременно с хвальбами в защите и содействии.

Добавляю...

По мере того, как старик отходил от полёта с аварийным приземлением, его всё больше и больше захлестывала злость. Вид старика менялся на глазах от жалкого к ужасному. Глаза налила кровь. Лель негодовал и едва удерживал себя от того, чтобы начать сыпать вокруг искрами. Кто посмел? И каким образом? Самым тяжелым вооружением пограничных караулов была алебарда – вещь заморская, по виду большая и страшная, но в ближнем бою столь же бесполезная, сколь и неудобная, особенно в лесной местности. Да и до поста доехать еще надо было. Разбойники? Места, где Арчибальд Смелый не трусил нападать, они уже проехали, а до «владений» Покати-горошка только сейчас долетели, и то не совсем. Местность открытая, караул, опять же, недалеко – засаду не учинишь, да скрытно не нападешь. Нет, не хватит у разбойничков ни наглости, ни мозгов на такое…Других возмутителей спокойствия в царстве Берендея Лель не знал, и это жутко его злило. Ведь кто-то же зарядил по ним чем-то увесистым?! В этом сомнений не было, как и в том, что Чурила великий и всемогущий охранил, отвел беду. Что ж это у Берендея и у него, Леля, под боком происходит-то? И тут вспомнил Лель про штуковину одну, которая со стародавних пор у Полкана под замком хранилась. Здоровая штука со сложным механизмом – наследие больших войн далекого прошлого. Строили её мастера в давние времена. Могла такая штука и стену каменную в щепки разнести, и - даже подумать страшно - дракона убить, ежель точно в темечко целить. Одна осталась. Полкан её под замок запер. Говорил, не осталось удальцов, чтоб управляться с нею. Ах ты, Полкан, сын сукин, неужто свою игру затеял? Прознал про посольство, втайне от него, Леля, да порешил кончить дело одним махом? Значит, и его, Леля, ухайдокать, и гостей заморских, вроде как нападение отбивал. Нужность свою да незаменимость показать и конкурентов устранить? Ладно, погоди… Промахнулись, Полкан, твои мастеровые. Доберусь же я до тебя, старый пень. Лель поглядел в водицу на своё отражение. Страшен как чёрт – сойдет.
Ворон что-то прокаркал с ближайшего деревца, заставив старика вздрогнуть. Со своими мыслями Лель привык оставаться наедине. "Выжил, старый, – зло подумал старик, скосив взгляд на ворона, - ничего, настанет и твоя очередь, а пока живи до поры". Подойдя к избушке, старик заглянул внутрь и уселся на пороге:
- Что делать будем, хозяйка? Крепко приложились… Избушке твоей ремонт нужен, да и крылья бы ей приделать не помешало, – старик говорил с хрипотцой, немного саркастическим тоном, окончательно оправившись от потрясения.
Леля веселил и тот факт, что за время полета количество посольских в избушке заметно поубавилось, глядишь, и потонул кто в болоте или шею свернул, с такой то высоты падая.

Совместно с бабкой Гульдой

Тем временем Яга с помелом в руке вышла на крыльцо и грозно воззрилась на незнакомца:
- Кто таков будешь, странничек? Дела пытаешь али от дела лытаешь?
Избушка для солидности притопнула курьей ножкой. Внутри избушки что-то громко звякнуло.
- Тихоном меня величают. Доброго вам дня, – старик чуть растянул губы в улыбке, впрочем, вряд ли это было заметно окружающим, - лишь слегка дрогнула буйная растительность на его лице. - Не откажите в любезности - подбросьте старого человека, – незнакомец заискивающе смотрел на старушку, чуть согнувшись в полупоклоне, или, может быть, от тяжести заплечного мешка, закинутого за спину.
- Подбросить? - изумилась Яга. - Да разве ж я, Тихон-странничек, похожа на ямщика? А скажи-ка ты, каким ветром тебя сюда занесло.
- Травку собирал, корешки разные, соцветия целебные, ягодки, да увлекся, не заметил, как заплутал, теперь возвращаться больно долго, да и утомительно для меня в мои-то годы такие путешествия длинные совершать. Места дикие небезопасные, ночи больно темны стали, люд разный шастает, разбойники в лесах снова объявились и баловать начали, – старичок жалостливо вздохнул, не отводя взгляда.
- Травки, да?.. - все злее становился взор Яги. - И куда путь держишь?
- К Берендеевскому дворцу путь держу, главный лекарь заждался меня, наверное, уж и словом лихим верно не один раз помянул в сердцах, – старичок насупился, нахмурив брови, – строгий он, ворчливый и злопамятный, боюсь, вконец осерчает, демон, пока дойду.
- Что-то далеко ты от дворца забрался...
- Да тут одна дорога на несколько верст окрест. Прямо поехать, а как развилки начнутся, повернуть - не ошибиться, как раз ко дворцу Берендея аккурат и выйдете, – старичок, сопровождая слова жестом, махнул рукой вдоль дороги и повел ей по воздуху, описывая полукруг. Жест вышел на удивление легкий и плавный для сухой морщинистой руки.
- Ну а если ошибетесь, всяко может приключиться: разбойники-то, они навострились указатели менять, охранники опять же государевы, да и детвора - смеха ради. Кто в болоте потонет, кто с добром расстанется, кого назад повернут кругом. Местных сбить невозможно, а чужие к нам с добром редко заходят, – старик снова улыбнулся, на этот раз озорно, задиристо, но внешне это вновь проявилось лишь во вздрагивании кустистых бровей, густой длинной бороды и пышных, смотрящих во всех направлениях одновременно усов, которым бы позавидовал любой кот. - Вы вот, вроде как, тоже чужаки, сразу видно, – старик выразительно сделал паузу, ожидая ответа и пристально всматриваясь в собеседника, буравя его цепким взглядом.
- Ага, таких в ваших краях еще не научились рожать, - не стала запираться Яга. Все время беседы она пристально разглядывала старика. Чуть сдвинула брови, соображая.
Из-под стрехи каркнул ворон, словно что-то подсказывая.
Яга покосилась на птицу - и приняла решение:
- Ну, ко дворцу нам не по пути, но малость подвести можем. Впусти гостя, избушка!
Изба дисциплинировано опустила крыльцо к самой земле, а Яга бормотнула себе под нос:
- Заходи - не бойся, выходи - не плачь...

Старик сначала увидел поднимающийся вверх дымок, а потом и услышал приближающуюся избушку. Местность становилось холмистой - это было на руку, обойти его будет очень сложно: свернуть некуда, разве что перелететь или перепрыгнуть. Старичок стоял посередине дороги, поджидая гостей. «Попались, родимые», – размышлял он. Вид у него был измученный, ждать пришлось долго, и утром уже начали закрадываться сомнения в правильности разработанного плана, но всё в конце концов сложилось как нельзя лучше. Ехать вместе им оставалось недолго, но, глядишь, он и за это время поглядит на гостей да определит, кто чего стоит. Лишь бы говорили побольше, а быть незаметным и слушать старичок умел хорошо. Ощущение неосознанной опасности вызывал старый мудрый ворон, который уже пережил себя на этом свете и явно мотал лишние круги. Ну да и котов там много, как помнилось из секретных доносов, глядишь, и спишем потерю на одного - самого боевого - при случае. Дымок становился всё ближе и ближе, звук шагов громче. Ошибки быть не могло. Последние сомнения были развеяны, и старичок улыбнулся в густую кустистую бороду.

Лель

Официальный титул - тайный советник царя(Берендея) по особо важным вопросам.
Кто он откуда, когда и за какие заслуги получил этот титул, не помнит никто, в том числе и сам Берендей, но царя не покидает мысль, что без Леля как без рук и ног, то есть как без глаз и ушей, в общем - никуда. Отношение к советнику любого человека, будь то министр или челядь при довольно скудном дворе, колеблется от нейтрально-уважительного до раболепствуеще-ненавистного, иногда смешиваясь в огненный коктейль.
Кроме царя, его редко кто видит и слышит, а уж говорят о нем только при погашенной лучине, под одеялом - шепотом, дрожа от страха. Ему нет отказа ни в чем, так как Лель знает слишком много о слабостях каждого из министров и даже царя Берендея и умеет задевать струны души. Серый кардинал королевства это про него. Он отличается лишь полной невзрачностью и иллюзией отстраненного от государственной деятельности человека, интересующегося всем, лишь по роду своей деятельности и во имя своих личных ежеминутных целей и идей-фикс.
Чуть ниже среднего роста, полноват, с несколько мальчишеской внешностью. Двигается меж тем проворно и быстро, словно на крыльях. Всегда в уголке или толпе бояр, или вовсе не найти в зале, но это не значит, что его там нет, он незримо присутствует везде, где хотел бы оказаться. Неприметен и тих, но всегда улыбчив и весел на людях. Волосы светлые с песчаным оттенком и некоторым особо внимательным порой кажется (хоть они и боятся это озвучить вслух), что меж густых длинных волос с игривыми завитушками на концах, пробиваются маленькие крючковатые рожки. Говорит тихо и спокойно, немножко нараспев. На поясе всегда висит свирель. Играет виртуозно, но прилюдно крайне редко. Про назначение свирели и её мелодию по королевству ходит огромное количество самых нелепых баек. Слабостей и склонностей не обнаруживает, но, как и всякий человек их имеет. Например, чрезвычайно религиозен. Верует в некое существо – Чурило, являясь поклонником и адептом его культа. По крайней мере, часто возносит ему хвалы или наоборот проклятья, перемежая просьбами.
Жесткий к своим подчиненным, жестокий ко всем остальным, хитрый, бесчестный, но в то же время очень умный и опасный человек такова обратная сторона медали тайного советника царя.

Сутулый согбенный старик в серой сермяжной рубахе и латанных видавших виды штанах стоял у дороги, всматриваясь вдаль. На горбу у него лежал мешок со всяким сбором. На поясе висела свирель. Ноги, обутые в лапти, казалось, прошаркали по обочине не одну версту за сегодня. Старик основательно зарос – длинные жесткие седые волосы, седая борода и густые белесые брови полностью скрывали его глаза и черты лица. Медленно он двинулся дальше, поправив сползающий с плеча мешок, недобро бурча себе под нос, призывая на чьи то головы какого то Чурилу. Голос был на удивление мягок, но бранные слова прорывались пеной водопада среди звучного мелодичного потока горной реки. Старик так и шел бубня, поглядывая по сторонам, словно кого то поджидая, и единственная в этих местах вечно петляющая дорога, что вела из царства Кощеева, давала ему почти стопроцентный шанс на успешную встречу. Он это знал и умел выжидать, но день клонился к вечеру, а ночевать в лесу или у обочины ой, как не хотелось. Люд ночью по дороге всякий разный бродит. Где то здесь в глухих приграничных лесах еще должен обитать Арчибальд «Смелый» со своим недобитым отрядом - местный Робин Гуд и хилая альтернатива Берендею, который являлся одновременно и надежей крестьянству, и носителем либеральных демократических ценностей, и защитником угнетенных вдов, и кем то там еще на словах естественно. На деле же он был бандитом с маленькой буквы, хотя его бесшабашность и дурость было порой невозможно просчитать логическим умом. За этими размышлениями старик повернул в очередную загогулину, что давала дорога…

Бауэр обрадовался наступившей хоть в чем-то ясности и определенности. Совсем другое дело. Теперь и точка опоры есть, от которой можно отталкиваться и на которую можно опираться в своих размышлениях и суждениях. Правда, услышанное, вызвало лишь кислую ухмылку. Группа офицеров для сопровождения столичной дамочки, с целью забрать какие то семейные документы. Поручик встречал такое и раньше. Родственничку высокого чина надумалось выехать из штаба и прогуляться недалеко от передовой, ради медали и возможности рассказывать на светских раутах, как пули свистели у виска, а он вел гвардию в атаку. Десятки снятых с боевых позиций офицеров крайне необходимых на передовой выделяются для сопровождения, выведенные из резерва войсковые части, которые могут понадобиться фронту в любой момент, обеспечивают безопасность поездки на всем протяжении пути… Тщеславие и фанфаронство. Бауэр ненавидел такие мероприятия всей душой и презирал генералов, которые занимались подобным панибратством, вместо того, чтобы ясно дать понять графам, герцогам и баронам, что их место на войне в родовых усадьбах. Вот и сейчас, барышня, страдающая сентиментальностью, слезами, а может и не только слезами, выбила из самого Деникина возможность прогуляться по Москве, побродить по папенькиному имению, забрать фотографические карточки семейного архива. А он боевой офицер, вместо того, чтобы быть сейчас там, на юге, в самой гуще событий, определен ей в сопроводители, боже мой, какая честь. То, что их расстреляют при первой же несуразице с документами, подозрению в дворянском происхождении, да мало ли, чему ещё, ей конечно и в голову не приходит. Об этом должны думать они – боевые офицеры, для того и выделены. Существовало, конечно, и другое объяснение – важная миссия, секретные документы, крайне важные ставке, но причем тут тогда эта дамочка, на роль проводника или эксперта она явно не тянула. Бауэр сплюнул на пол сквозь зубы от досады. Попал, что и говорить. Сплюнул и остался у стены, командир группы обозначен, остается ждать его дальнейших приказов. Необходимо было покончить со всем этими делами поскорее и вернуться на юг, туда, где Бауэр был действительно полезен, где, по его мнению, разворачивались наиболее интересные и судьбоносные события.

Бауэр посмотрел на вошедшую несколько отрешенно, дробь пальцами прекратилась. В комнате начинало происходить что-то, чего поручик не мог понять, следовательно предугадать, просчитать вероятный ход развития событий не представлялось возможным. Это Бауэру не понравилось еще больше. Словно некто сунул его в темную комнату и наблюдает, что он станет делать дальше. От нахлынувших мыслей произошла неловкая заминка, и поручик встал со стула с явным опозданием, впрочем, быстро опомнился. Комкор вообще не должен соблюдать правил этикета, а ведь именно комкором он являлся сейчас. Являлся ли или уже нет?
- Ого, – только и сумел выдавить из себя поручик, прислонившись плечом к стене и нащупав парабеллум за поясом.

- Всё верно, товарищ, - литовец прошел в кабинет и осмотрелся. Он подошёл к окну с краю, чуть выглянул наружу, хмыкнул и, проследовав обратно, со всей своей пролетарской решительностью упал на стул.
- Лучше сгореть в пламени революции, чем замерзнуть в степи близ Екатеринодара - продолжил Бауэр и, чуть помедлив, добавил, - ведь принципы пахнут щёлочью, а истины - кровью, не так ли? - человек ухмыльнулся и взглянул на попутчика и встречающего. Хм, а ведь пасьянс сходился мало помалу. Неспроста, стало быть, гимн заиграл, да и попутчик этот тоже неспроста... может быть, а может, случайность? Бауэр сидел, постукивая пальцами по столу, то ли скучая и ожидая, то ли размышляя над чем то важным... На самом деле Евгений наблюдал за реакцией двух людей, застывших в проходе. Встречи он ожидал чуть позднее, не случилось ли чего? Много вопросов, а ответов по прежнему нет.

- Да вправе, вправе даже за меньше, даже если бы молчали я бы тоже мог вас расстрелять, за то что молчите, значит, что то скрываете от народа или наоборот - за то, что слишком много говорите: болтун - находка для шпиона, ведь так? – Евгений улыбнулся уголком губ и пристально посмотрел на собеседника: «Нет, всё же слишком у него живой ум для профессора, пусть и будущего», – и именно потому я не стану выводить вас в расход, потому как такой подход меня и не устраивает, – закончил фразу краском и залпом всадил в себя коньяк. И зачем он начал пить? От безнадеги? Снять напряжение? Да пока что и не было ничего, что хоть мимолетно предвещает беду. И всё же ситуация незримо накалялась.
Хороший тост, а главное, сказан правильно, и мелодия заиграла подходящая, и в нужный момент… Краском уже искал глазами в толпе кутящей в ресторане публике, ну же, кто еще кроме этого приват-доцента? Что дальше? Это знак? Рука сжала парабеллум… Секунды и ничего, только ошалелые взгляды. Шутка? Ну что ж мой выход кажется. Выстрел оборвал мелодию, где то в районе «…Всех утешителю — Всё ниспошли!...».
Пробормотав проклятие, Евгений запрятал парабеллум за пояс и вновь, подняв глаза на профессора будущего, спросил:
- Вы-то с кем воевать собрались? Вам в Париже давно место забронировано, и на кафедре Сорбонны вас ждут… Пойду постою на перроне, свежего воздуха глотну, взор яснее, мысли чище – рекомендую и вам того же, – Евгений подмигнул и направился к выходу.
НЕЧАЕВО. Уже совсем близко, а его до сих пор ведёт как щенка французского бульдога на поводке, какой-то незримый режиссер, и ничего-то он не знает, ну или почти ничего.
Сварить кашу из топора – таково крылатое выражение, как метко подмечено - именно то, чем он пытается сейчас заниматься, если провести аналогии. Угадать картину по одному фрагменту невозможно, даже если это Сикстинская Мадонна Рафаэля. Мучительное и глупое занятие. Остается запоминать и откладывать в памяти, но что подмечать, какие детали характерны? Всё запомнить невозможно, а нужны будут именно детали, именно они могут пригодиться в дальнейшем, чтобы быть чуть-чуть впереди всех остальных.

- Гвардейский… - согласился Бауэр и вздохнул несколько уныло.
- Только, знаете ли, нет у нас сейчас офицеров и гвардии тоже нет. Распустили за ненадобностью, – Евгений шагал в направлении ресторана и, постоянно оборачиваясь, растолковывал собеседнику его догадку.
Полковые офицеры долго думали, как замаскировать поручика и какую легенду ему лучше всего использовать. Предложения были самые разные, и потешились сослуживцы вволю, прежде чем стало
окончательно понятно, что актер из поручика никудышный и лучше всего обойтись минимальными изменениями - выглядеть они будут вполне естественно, а шанс провала значительно снизится. Таким образом, поручик Бауэр стал краскомом Бауэром, едущим набирать себе пехотный полк рабоче-крестьянской красной армии в нечерноземной полосе России в одну из формировавшихся дивизий для истребления казачье-белогвардейских ошметков, засевших на юге России.
Подпись на мандате и приказе самого Троцкого должна была придать весу «краскому» и поумерить пыл проверяющих. В остальном новоиспеченному «латышскому стрелку» была выдана форма модели «оборванец» - типичной для краскомов без нашивок и каких-либо опознавательных знаков. Парабеллум Бауэр сохранил, да и пара обойм к нему имелась, хоть и вопил штабс-капитан, что погорит он со своей моделью, нету у большевиков такого – наганы и маузеры самое
ходовое среди их управленцев оружие. Однако поручик бил в ответ не менее метко и в конце концов штабс-капитан сдался – наградным пистолет не был и компрометирующих надписей на своем нутре не содержал… В остальном - своей шкурой рискуешь.
Так неспешным шагом Евгений достиг вагона-ресторана и занял первый пустующий столик.

«Кизлярский, конечно, какой же может быть еще? За флягу Шустовского, на худой конец Прасковейского здесь бы расстреляли» - Бауэр взял бутылку в руки. «Напиться и заснуть?» - Евгений поднял глаза на соседа по купе и поймал себя на мысли, что он ведь ничего не знает про своего попутчика, а гражданин более чем странный. «Ладно, выпьем - поглядим», - поручик уверенным движением открыл бутылку.
- Вы только не цитируйте слишком громко, мне кажется, не мы одни догадываемся про современников, многим не нравится отражение свиного рыла в зеркале и - более того - не нравится, что его видят все вокруг, – Бауэр приподнял бутылку.
«Почему он еще жив и едет вот здесь, со мной, а не иммигрировал в союзную Францию? Может, еще не понял, что, как только покончат с нами, возьмутся за них? Многие еще не поняли, однако озарение и отрезвление придёт быстро».
- В Москву едете? Дела? Или наоборот возвращаетесь домой после трудов праведных? – Бауэр завел привычную беседу, чтобы скоротать томительные часы пути. А вот закуски как всегда под рукой не оказалось.
- Пожалуй, стоит продолжить в вагоне-ресторане, вам не кажется? - Бауэр, пропустив первую «Кизляра», поморщился и занюхал рукавом.

«Чёрт возьми, жаль, что дневник вести нельзя. Если туда записать всё, что со мной произошло за последние 3 года, получился бы неправдоподобный фантастический рассказ, который наверняка стал бы шедевром мировой литературы и разошелся бы на ура во всех странах мира и даже за океаном на новой земле. Скоро в моей голове не поместится всё, что я должен запомнить и ни в коем случае нигде не записывать». Очень хотелось выпить, но Бауэр лишь бродил по вагону туда-обратно, погруженный в раздумья. Всему есть предел, в конце концов. Да, лицо латышского стрелка, но сколько, чёрт возьми, можно? Чё-ё-ёрт возьми. Чё-ё-ёрт возьми. Раскричался, как баба. Сколько нужно поручик, сколько нужно. Есть задание, и есть приказ, нет информации вообще никакой…почти никакой, полный туман в голове, а нужно думать и делать выводы, покуда жив еще. Прорвемся, поручик, ведь везло же - и сейчас должно повезти. Выберемся и заживем. Бауэр вел мысленную беседу сам с собой. Когда его вызвал к себе лично Дроздовский и передал приказ Деникина, Евгению сначала захотелось выть, потом истошно смеяться, но он смог сдержаться. Одно ему было непонятно больше всего – каким образом судьба его находит так четко, как пули, находившие его сослуживцев на Германском фронте? Поручик остановился. «В купе», - скомандовал себе Евгений, - а то еще бдительный проводник доложит куда следует на ближайшем перегоне о странном гражданине, истоптавшем нервной поступью вагон мчавшегося к Москве поезда.

- Евгений Карлович Бауэр, поручик, 23 года - Дроздовский изучал документы и недовольно качал головой.
- Контузия… - поднял глаза и посмотрел в упор – вам дважды повезло, в рубашке родились… значит желаете примкнуть? – выждав некоторую паузу, произнес он, что то тщательно обдумывая.
- Добро, зачислены – констатировал, наконец, Михаил Гордеевич.
Таганрог и первый бой у Ростова. Новочеркасск. Слухи о втором Кубанском походе. Смерть Корнилова и многих офицеров, входящих в элиту русской армии, в первом Кубанском (ледяном), завершившимся неудачей. Всё вертелось и крутилось, время летело бешеным темпом, месяцы проносились, как один день.
Литовец, уроженец Вильно. Сын помещика. Призван, демобилизован по контузии. 2-ая армия Самсонова. 10-ая армия Сиверса. Пруссия, Августов, Прасныш. Стреляет снайперски из своего трофейного парабеллума, а вот холодным оружием практически не владеет, знает немецкий в пределах плена, как любит шутить о себе сам, в беседах и попойках участвует с неохотой, говор с знаменитым акцентом, что является предметом шуток со стороны сослуживцев. За свой жизненный уклад получил от сослуживцев прозвище «Молчун». Пожалуй это всё о чем смогли разузнать подчиненные за время пребывания его в корпусе полковника Дроздовского, с боями совершавшего переход Яссы-Дон. О мотивах столь далекого путешествия «север-юг» Карл скромно умалчивал.

Король медленно углубился в пещеру, обошёл вышедшего ему навстречу дракона, оглядывая стены и внутреннее убранство жилища - прихожая ничуть не изменилась, только костей стало побольше, да запах смрадный, не дающий продохнуть, вроде усилился, хотя король просто отвык от него за годы, проведенные в своем дворце, и потому он казался сейчас невыносимым. Сделав круг почета, государь характерным знаком махнул рукой на выход, вызвав усмешку на лице дракона. Предстоял серьезный разговор и король не собирался гнусавить и говорить с большими паузами в словах, чтоб отдышаться и набраться сил. Ветер. Солнце. Горное плато. Небольшая площадка - карниз, выступающий уступом, на отвесном склоне горной гряды - прекрасное место для переговоров: нет лишних свидетелей, никто не побеспокоит в самый неподходящий момент. Король начал сразу "с места в карьер", как только фигура дракона показалась в скальной трещине, служившей входом в пещеру.
- Как это понимать, дракон? Это шутки такие? Какого ты залез на мою территорию, не предупреждая о целях, я ведь не хожу без нужды по твоей? Мой прадед ведь договорился с тобой и ты обещал, ты клялся самым дорогим, что у тебя тогда осталось от жены. Ты решил нарушить слово? Зачем такой пафос? К чему представления? - король лил и лил. Государь замолк неожиданно, в том числе и для самого себя - слова внезапно кончились и король, кашлянув в кулак внимательно смотрел на Аррокада, ожидая что же тот ему ответит и ответит ли?...

Стерх поднял глаза на Серова. Он ждал и дождался. Сотни вариантов ответов канули куда то в бездну и не извлекались, необходимо было как-то говорить, что-то отвечать, но Александр просто сидел и молчал, а потом встал и подошел к окну.
- Да, есть дочь - произнес олигарх после некоторой паузы и усмехнулся - сила и уверенность вновь возвращались к нему, нужные слова сами ложились на язык.
- Талантливый мальчик... Интересно узнать, в чем же он талантлив, Серов? Твой мальчик не станет во главе твоей империи - у него нет на это желания, моя девочка тоже далека от бизнес-леди, и слава богу. Разные жизни, разные интересы, они на разных уровнях - нет точек для соприкосновения, - Стерх говорил твёрдо и уверенно. Он с некоторого времени решил не мешать дочери жить своей жизнью и строить её по своему усмотрению.
- А ты стареешь, Серов, сдаешь, раз думаешь об укрупнении, объединении, наследстве, - Александр налил себе пива и отхлебнул, - стареешь, а значит становишься уязвимым. - Олигарх ухмыльнулся неприятной жёсткой полуулыбкой:
- Пенал себе уже прикупил, в комплект к куску земли - подарку твоего мальчика на юбилей? - Стерх не упустил возможности в серьезном разговоре зло подшутить над соперником по бизнесу, который одновременно являлся и крупнейшим деловым партнером.
- Я не запрещаю твоему сыну встречаться с моей дочерью и никак не ограничиваю её контакты... пока, - подумав добавил Стерх. - Пусть попробует сделать её счастливой, кто знает, может, у твоего талантливого мальчика это и получится, тогда поговорим серьезно, - Александр сделал небольшое ударение на слове "талантливого" и развел руками, дескать, вот такой будет мой ответ на твоё предложение, Аркаша. Интересно, ответная реплика последует или молчун-Серов, который словами не разбрасывается, как это уже бывало, просто встанет и кивнув уйдет, дав понять, что принял информацию к размышлению? Стерх допил пиво и отставил бокал в сторону.

Король удалялся всё дальше и дальше к гористому кряжу вглубь леса. Лошадь он оставил и теперь брел пешком. Лишь на середине подъема государь, стремглав кинувшийся покорять вершину, опомнился от боли в мышцах и суставах - не мальчик он уже, далеко не мальчик. Безрассудство полнейшее, но под угрозой жизнь дочери и его королевство. Король даже не представлял, что будет делать, если в переговорах что-то пойдет не так, но неведомая сила тащила его вперед и вверх чуть ли не за уши. Он покажет этому старому мешку костей, как нарушать мирные договоры. Король с одышкой и практически окостеневшими мышцами влез на площадку перед входом в пещеру, понадеявшись в глубине души, что тот, к кому он прибыл, дома и не разучился летать. В противном случае ждать его здесь можно несколько месяцев. Нетвердым и неспешным шагом государь поправив перевязь и заткнув нос платком вошел внутрь.
…
Стерх смотрел на отчёты, сводки, таблицы и диаграммы, где-то утвердительно поддакивая, где-то отрицательно качая головой. Чуть улыбаясь, он согласился уступить свою небольшую часть бизнеса в одном из районов крайнего Севера в обмен на небольшой заводик в полосе среднего нечерноземья - мелочи и скука. Ощущение было как от игры в монополию, в которую он пытался играть с дочерью в детстве в моменты коротких и нечастых приступов отцовской любви, приучая её в игровой форме к взрослому миру и её месте в нем как одной из центральных фигур. Пытался развить деловую хватку, расчет вместе с нанятыми сиделками и лучшими репетиторами - до слез и истерик. Дочь выросла; она не стала и никогда не станет той, какой хотел её видеть Стерх тогда, давно, в середине славных дел. Теперь он понимал, что это самой большой подарок, который был ему сделан судьбой, его дочь - человек живой и непосредственный, живущий своими взглядами, чувствами, сердцем. Только недавно Стерх начал осознавать, кем он хотел сделать свою дочь. Совсем недавно он первый раз сходил в храм - обычный сельский, в ближайшую деревню - и поставил свечку, воздав хвалу за то, что у него ничего не получилось. Он долго ругал себя потом за такую слабость, за то, что распустил сопли, дал волю чувствам, но где-то в глубине он не жалел о сделанном и это его пугало. Похоже, он постарел и начинает сдавать позиции.
Стерх оторвался от размышлений. Серов молчал, погруженный в свои. Они продолжили говорить - президентские выборы, где и так всё ясно.
- Может, к делу? - Стерх произнес эту фразу устало, но твёрдо.
- Давай поговорим о том, зачем ты сюда приехал, конкретные вопросы развития пусть решают региональные менеджеры, им за это платят неплохие деньги, - олигарх откинулся на спинку кресла.

Стерх стоял у окна, рассматривая пейзаж…Задумчивый отрешенный взгляд, казалось, он смотрел на нечто, открывавшееся только ему. Дом был построен с таким расчетом, что окна спален и его личного кабинета смотрели строго на восток, туда, откуда вставало солнце и начинался новый день. Был полдень, машина Серова приближалась к дому. Разговор, который давно назревал, наконец-то состоится. Обсудить необходимо было многое – раздел сфер влияния в бизнесе, ситуацию в стране и мире, сотрудничество и взаимодействие на разных уровнях. Приближались выборы, но Серов ехал не за этим – это всё фон. За общими вопросами стояло нечто глобальное, о чем Серов намекнул по телефону, но не решился сказать вслух. Прямолинейный и жёсткий, как лом, Серов либо говорил вслух всё, обрушиваясь ураганом, либо молчал, как сыч, коварно и втихую верша свои замыслы, ничем себя не выдавая. И вдруг полунамеки, личная встреча, разговор…


Стерх никогда лично не встречался с Серовым до сей поры – рауты, светские приемы, международные форумы и конгрессы, администрация Президента. Приветственные слова, общие вопросы, такие же ответы, церемониал. Он вел с ним дела, но переговоры, рабочие моменты, сделки - всё осуществлялось через помощников и подставных лиц. Никакого личного присутствия – два серых кардинала. Стерх решил не устраивать церемоний и салютов в честь дорогого гостя, никаких обедов и званых ужинов с кучей подруг, близких и знакомых его ненаглядной женушки, свою супругу и дочь он также отстранил от этого события: личный кабинет и два кресла, открытый бар, холодная закуска. Стерх наблюдал из окна, как машина въехала во двор. Разговор предстоял долгий и о главной теме Стерх догадывался, уже прорабатывая варианты ее развития в голове…
Дочь - это единственное настоящее и дорогое, что было у Александра в этой жизни, хотя он никогда и никому не показал этого, даже ей самой. Свою настоящую любовь он задушил и до сих пор не смог себе этого простить. Всё, что от неё сейчас осталось, лишь отголоски былого, к которым Стерх возвращался, чтобы снова пройти через боль и воспоминания, чтобы стать жестче, чтобы сильнее закалить и без того стальную, нет, каменную душу. Друзей он отстранил от себя - у олигархов нет друзей, деловые партнеры, не более. Он не хотел, чтобы дочь повторила его судьбу и готов был отдать всё за её счастье.
Дверь в кабинет раскрылась, Стерх, прервав размышления, обернулся. Холодный хмурый уставший взгляд, не выражающие никаких эмоций пристально смотрящие глаза – обычная картина для большей части жизни Стерха.
- Добрый день – сдержанный кивок головы дополнил приветствие.

… Король лютовал. Он кричал, требовал, взывал, приказывал и всё напрасно. Никаких следов, никаких повторных попыток проникновения во дворец, никакой информации или хотя бы толкового объяснения, что это могло быть. Пройдясь по комнате туда обратно и совершив несколько кругов по дворцу, король вспомнил, кто сможет объяснить хотя бы часть из того что произошло здесь несколькими днями ранее. А по всему выходило что шуточки-то были…А ведь он обещал мне, что никаких попыток насилия на территории королевства. Ай да подлец, ай да мерзавец, что же он такое творит-то подлая его душа… Не мешало бы встретиться и потолковать как следует. С этими мыслями Король велел седлать скакунов. Дела были переданы канцлеру, официальная версия гласила, что государь желает объехать свои владения… Неофициально король уже определил свой маршрут и того, к кому он едет…

Король прохаживался вдоль стола, за которым сидели все, кто хоть как то касался военного дела в королевстве.
- Так я слушаю, я продолжаю выслушивать ваши мнения, - монотонным голосом повторял король в пустоту, но ответом в который раз было всеобщее дружное молчание и взгляды, уставленные в собственные штаны.
- Интересное выходит дело: некто врывается в королевские покои, пробравшись мимо стражи, хамит государю, угрожает членам королевской семьи, щелчком пальцев останавливает гвардейцев и исчезает так же быстро и внезапно, как и появился, и никто не знает, что это было…. Может, мне это всё приснилось? Галлюцинации там какие или видения… - Король размышлял вслух, обдумывая, мог ли его драгоценнейший сосед догадаться об интрижке и затеять подобную маленькую месть. Государь решил, что месть эта больше похожа на шутку скверную или хулиганскую выходку, а значит, соседушку можно отбросить.
- Если и видение, то массовое, – буркнул пожилой человек с сединой в волосах, сидевший по правую руку от короля.
- Ну что же, пока не выяснится всё до конца, я хочу видеть усиленные, а около покоев дочери и удвоенные караулы… - Король сел за стол.
- Оставьте меня теперь, – Государь дал отмашку, которую так долго все ждали…

Стерх сидел в кресле, потягивая коньяк. Он не был любителем крепких алкогольных напитков, но почему-то из бара он извлек именно початую бутыль коньяка, хранившуюся там уже лет шесть, а может, и больше. Олигарх в сто первый раз мотал в голове все происшедшее, замедляя и ускоряя действие, останавливаясь на отдельных моментах, словах, интонациях, но не находил ничего, что могло бы указать на след. Кто? Кто же сыграл с ним весь этот спектакль и для чего? Стерх твердо решил, пока не выяснится всё до конца, его верный друг будет с ним всегда и везде. Олигарху сейчас было страшно, страх, который он не испытывал с времен юности, вновь пришел к нему, но ему было интересен финал. Он понимал, что уже играет в чью-то игру, не зная правил, с завязанными глазами и руками, и он знал, что так просто эту игру не остановить, но кого увидит, сняв повязку? А для того, чтобы её снять, нужно освободить руки… Стерх принял вызов, как принимал не раз и не два в своей жизни. Первые приказания были розданы ,оставалось сидеть и ждать, ждать первых результатов.

Помогу чем могу, постараюсь быть хорошей масовкой... Надеюсь что прикл не умрет и его доиграют, сложно не отклонять сюжет когда движения вперед нет, но я буду держать себя в руках и рамках

Пара зайцев, уединившихся под кустом, неизвестно какой дорогой забредших на болота, дали деру что есть мочи, но меткие стрелы прервали бренные жизни быстро и окончательно, соединив на века их души в другом мире. Фил выругался. Он откровенно не знал, что дальше делать. План рушился на глазах. В прошлые два раза леший встречал их лицом к лицу в открытом поединке, сейчас же, похоже, он перешел к партизанским действиям. Таким образом, генеральный план предводителя срочно нуждался в корректировке. Следопыты встали в круг, поглядывая на близлежащие заросли и держа луки наготове. Фил, оказавшийся в центре в центре этой геометрической фигуры со лжепринцессой, погрузился в себя. Чем дольше тянулась пауза тишины и абсолютного спокойствия, тем больше начинали нервничать бойцы непобедимой армии, тем неувереннее они себя чувствовали…
Арчи сидел облокотившись спиной о ствол огромного раскидистого дуба. Тишина почти лишила предводителя рассудка. По его расчетам группа Фила «скоро выйдет с другой стороны болот», какого рожна они здесь заседают - одолевали Арчибальда мысли одна поганее другой. Здесь ли вообще леший и что у него на уме? Разведка ничего не давала и первые два раза, выявить его наличие крайне сложно, а может он вообще, снялся с лагеря и ушел в более спокойные места к какой-нибудь кикиморе. Нужно уходить,
нечего плутать по болотам, скоро темнеть начнет. Уходим – тихо, но внятно произнес предводитель. Рог заиграл тягучую мелодию «к отступлению»…
Звук рога вывел Фила из ступора. Отступление… Что произошло? Леший мертв? Не может быть, тогда что? Скорее просто Арчибальд не хочет подвергать риску отряд и решил увести его назад, подальше от болот до наступления сумерек. Следопыты двинулись к месту общего сбора.
Путь назад в лагерь был проделан в полной тишине и спокойствии. Все были на редкость угрюмы и необщительны, молчал даже Тони - вечный весельчак и шутник. Трудно сказать, что творилось в душе у предводителя и его солдат. Радость оттого, что всё закончилось и они живы или горечь поражения, оттого что всё напрасно, весь план провален и болота так и не очищены.
По прибытию в лагерь Арчи первым делом залез в винный погреб и хорошенько запасся виноградной продукцией. Предводитель ушёл в запой – долгий, мучительный, всепоглащающий. В отряде наступил кризис правления. Все попытки вывести Арчибальда из этого состояние и добиться каких-либо дельных приказов не увенчались успехом, и бойцы оставили своего командира в покое. Что делать дальше никто не знал…

Спешу сообщить, что Арчибальд с командой находятся в полном здравии и довершат задуманное... по крайней мере попытаются, а потом и обратяться в погоню за сбежавшей - всё согласно плану.

Фил вел группу вперед. Несмотря на дикие крики МарьИванны, старый следопыт все же услышал позади группы хруст ветки под ногой непутёвого преследователя. “Пора бы уже и главному герою выйти на сцену”, - размышлял Фил.
– Тихо – прошипел егерь.
Где то в отдалении из зарослей кустарника раздавался гам непонятного содержания. Фил махнул рукой вперед, направляя группу в те самые дебри. Следопыты двинулись, держа оружие наготове.
– Ори погромче, кажется, наш леший глуховат – шепнул егерь лжепринцессе. Одновременно с криком МарьИванны группа ворвалась в заросли…
…Две оставшиеся группы замерли в ожидании. Напряжение повисло в воздухе. Все ждали сигнала к атаке. Арчи начал нервничать – группа Фила уже вошла на поляну и даже углубилась во владения лешего, но самого хозяина болот почему-то не было.

Лучшего момента для атаки придумать было нельзя. Похоже, главный демон пребывал во временном ауте, и король решил: «Победа или смерть». С напором быка, силой и ловкостью льва государь пошел в атаку, благо его ноги были подвластны ему в полной мере. Он даже не смотрел в сторону стражи, ему было вовсе не важно - поддержит кто-нибудь его безумство или же он примет бой один, его взгляд был устремлен на цель, сознание которой, а стало быть и сила находилась сейчас где-то за пределами этой комнаты или же глубоко внутри оболочки.
Монарх в два прыжка преодолел расстояние, разделяющее его и демонов, занося руку и отводя чуть назад плечо для сокрушительного карающего удара. По замыслу короля в следующее мгновение меч должен был опуститься на голову незнакомца, вмять и разрубить кости черепа, нанеся таким образом непоправимый ущерб его здоровью...
...- Очень хорошо, дорогая, я ничуть не сомневаюсь, что незнакомец и незнакомка сейчас все объяснят, но прежде представятся, и мой Стечкин только поможет им в краткости и быстроте ответов на поставленные вопросы, - с этим словам Стерх, передернув затвор, направил пистолет в сторону человека мужеского пола.
- Так я вас слушаю, внимательно слушаю, дамы и господа…

- Что вы себе позволяете? - король вскипел и готов был взорваться.
- Вы находитесь в королевских покоях в моем родовом замке, на моей земле, и, раз я задаю вам вопрос, значит, мне необходимо знать, кто вы и кто ваша спутница, - гнев короля не ослабевал.
Юноша выразил глубочайшую непочтительность к его персоне прилюдно и был крайне нагл в общении, государь мысленно поклялся всем на свете, что просто так он ему этот выпендреж не спустит, кем бы тот ни являлся. Король и сам не заметил, как ожил, в доли секунды от прошлого сонного следопыта не осталось и следа, сейчас король больше всего походил на себя в молодости - полного сил и желания свернуть горы.
- Я мешаю чьим то замыслам? Мне интересно знать чьим? Может быть замыслам моего соседа, готового пойти на все, лишь бы оттяпать часть северных лесов? - государь не унимался: своей краткой речью демон поставил слишком много вопросов, которые король изливал сейчас на него.
- Измена друг другу? - остриё меча монарха переместилось в сторону супруги.
- Как хорошо дорогая, что ты здесь и так здорово выглядишь… Палача сюда! - проорал король, обращаясь к охране, матерившейся и рубящей невидимые узы около своих ног.
- Я не против, вмешивайся, но знай, теперь, когда мне известно все, когда ты сам открыл мне свои планы, я поломаю этому твоему хозяину, в чьи рамки я не укладываюсь, все правила игры, - монарх уже не орал, он был крайне сосредоточен и четко выговаривал каждое слово.
- В моем королевстве играют по моим правилам, так было, есть и будет всегда, пока я жив и пока я король, - выдохнул государь со злостью, не зная, что предпринять далее. От парочки. расположившейся на его диване, не исходило какой-либо агрессии. Его клинок так и замер в промежуточном положении между демоном и супругой…
…Александр Стерх потянулся к шкафу за «наградным» Стечкиным. Эту «награду» олигарх купил за большие деньги, но только так в этой гребаной стране можно было получить законное право на хранение и ношение огнестрельного оружия.
- Одну секундочку, дорогая, сейчас гости сами представятся - бросил Стерх через плечо супруге, открывая створку шкафа.
Судя по всему, те двое были не миражом вовсе, их видел не только он, но тогда кто они? Это и хотел узнать олигарх, жалевший сейчас о том, что запретил охране пичкать свой дом жучками, скрытыми камерами и даже тревожными кнопками…