Я пропадаст, причем злостный и с рецидивами, да, но мне бы хотелось обратно.
В Ульрихи. В менестрели, то есть.
Вот. Ну, если можно и все такое, и я не могу обещать, что не пропаду - но я постараюсь держаться и играть.

А еще меня Стешик может пинать, если что. Я надеюсь, может?)

Там же
Вместе с Реей и Сейденом

Тем временем сам упомянутый музыкант, только-только избавившись от преследования, бодро направлялся к дому миссис Макмюррей. Пожалуй, любимая тётя должна была уже перестать дуться на то досадное недоразумение с полицейским участком. Помимо прочего, в голове Рокки возник план вывести кузена и Иви в парк, размяться и немного отдохнуть от суеты сегодняшнего дня.
На одном из перекрёстков Рокки встретился со старой миссис Дорисон, матерью нынешнего издателя «Сент-Луис джорнал», у которого Рокки некогда даже служил курьером. До досадного происшествия с необратимым выходом из строя всего оборудования.
Миссис Дорисон поправила очки и близоруко посмотрела на машущего рукой кота. Рокки замер на месте, только-только поставив лапу на землю. Что-то в позе внезапно застывшей миссис Дорисон вызвало его смутное беспокойство.
И действительно, дама закричала, причём так, что мощи её лёгких могли бы позавидовать многие молодые люди:
- Полиция! Держите разбойника!
Въевшийся рефлекс заставил Рокки прижать уши к голове, галантно улыбнуться, беспокойно оглянуться, приметив пару удивлённых пешеходов, воззрившихся на миссис Дорисон, и боком-боком придвинулся к ближайшему забору, через который тут же перескочил и бросился наутёк. Так и получилось, что к дому тёти Рикаби подошёл со стороны сада и заглянул в окошко, широко улыбнувшись.
-Здравствуй, тётя Нина. Я за сегодня набегался. Мне, пожалуйста, тоже тарелку твоего вкуснейшего супа!
- Я забрала этого негодника из полицейского участка, - начала Нина, когда сам "негодник" показался в окошке. Тон миссис Макмюррей мгновенно стал еще более ворчливым. - Рокки Рикаби! Где ты, позволь спросить, шляешься? Да как ты мог оставить это прелестное создание в одиночестве! А если бы с Иви что-нибудь случилось?
После долгой тирады Нине пришлось переводить дыхание.
Рокки с искренним удивлением оторвал взгляд от супа и посмотрел на миссис Макмюррей. Дёрнул ухом и со значением воззрился на подоконник.
- Ну, мы заглянули на минутку и уже уходим. Мы только прихватим с собой Кэлвина и пойдём в парк. Где он сейчас, тётя Нина? – взгляд кота снова плотоядно вонзился в тарелку с супом. – Ну, разве что после обеда. Рубашку для стирки я передам потом вместе с Кэлвином.
- На минутку? Рокки, а ведь я еще не все попробовала - как же десерт твоей замечательной тетушки? – Иви сделала жалобные глаза, уж больно ей хотелось попробовать сладкого. – Пожалуйста, давай останемся еще не надолго!
Нина протянула лапу и цепко схватила племянника за ухо. Пришлось открыть окно, позволяя Рокки проникнуть в дом через него.
- Нет уж, Рокки, ты никуда не пойдешь еще как минимум час! И уж тем более не потащищь куда-то Кельвина и эту милую девушку! - заявила Нина тоном, не требующим возражений. - Не волнуйся, деточка, пока ты не поешь, я тебя не отпущу! - обратилась она уже к Иви, продолжая держать Рокки за ухо, хотя так суетиться на кухне было гораздо сложнее, но миссис Макмюррей была хорошей хозяйкой, и поставить перед кошечкой блюдо с домашним пирогом она смогла. А вот разрезать тот на кусочки - уже нет.

Нина Макмюррей и домашние хлопоты

- Дети! - восклицала себе под нос Нина Макмюррей, занимаясь уборкой дома. - Ох уж эти дети!
Не то что бы там было грязно - о нет, придирчивый взгляд не нашел бы и пылинки, но самой миссис Макмюррей уборка помогала успокоиться. Особенно генеральная - причем уже третья за день.
Бурная деятельность по выбиванию пыли из ковров - конечно, этим должны заниматься более молодые личности, но где их взять? - особенно способствовала успокоению нервов.
- Попробуй только мне вернись домой, Рокки Рикаби, - пообещала ковровой дорожке Нина, замахиваясь на нее палкой для выбивания. - Уж я тебе устрою!
Внутри все кипело от негодования - еще бы, мало того, что безответственное дитя попало в участок, так еще и удрало потом от самой Нины.
Надо, надо было тащить за шиворот, как нашкодившего котенка!
Миссис Макмюррей перевела дыхание, разглядывая развешенные на заборе ковры, и улыбнулась.
- Ой, что я тебе устрою, - почти нежно пообещала она, поглаживая палку.
Потом, правда, Нина вспомнила, что за уборкой она совсем забыла про готовку - так что придумывание подходящего наказания для племянника перенеслось в кухню.
А потом как-то и вовсе забылось, когда процесс приготовления пищи захватил миссис Макмюррей с головой.

- По-моему, я должен где-то быть, - менестрель почесал в затылке, глядя на бесчувственного мага. - Причем не здесь...
Заметив свое плебейское движение, Ульрих поспешно отдернул руку и и попытался занять ее чем-нибудь другим. К примеру, игрой на лютне. Пара аккордов только усилило гложущее барда чувство, что что-то здесь не так. Ульрих задумчиво хмыкнул и вылез из-под стола, прихватив с собой обморочного волшебника.
Тащить его было сложно, комплекция не позволяла, поэтому далеко от пиршественного зала менестрель не ушел, и совершенно спокойно свернул к первым попавшимся дверям.
Открыл их плечом и уверенной - совсем чуть-чуть шатаясь - походкой сделал целых два шага. После этого голубые глаза широко распахнулись, стоило Ульриху понять, что его занесло уже в тронный зал.
- Ой, - тихо-тихо прошептал менестрель, вытягиваясь в струнку, растянул губы в улыбке, изо всех сил стараясь не дрожать, как осиновый лист и не стучать зубами.

С мастером) Будто кто-то еще есть.

Первый помощник капитана, стоявший рядом с Дугласом, жевал соломинку во рту, мрачно разглядывая приближающиеся пристани озаряемого садящимся за горизонт солнцем города. Поселение будто сползало с холмов к морю, напоминая накинутое на землю покрывало, принимающие формы рельефа. Вдалеке, там, где город сильно брал вверх, взбираясь на крутой холм, чернел правильной формы имперский форт с полощущимся на ветру стягом Императора. На узких улочках, что тянулись вверх к форту, мелькали огоньки факелов там, где угадывалось скопление народа.
- Кей-Харбор, - переложив соломинку на другую сторону рта, произнес помощник своим невольным пассажирам.
- Снова ступить на землю... - Вивьен мечтательно улыбнулась и перевела взгляд с приближающегося берега на моряка, обнимая себя за плечи, чтобы немного согреться. - Это... далеко от Истэнда?
Вымокшая во время шторма одежда до сих пор оставалась влажной, и девушку бил озноб, голова гудела, так что целительница часто отвечала невпопад, а иногда и просто не слышала обращенных к ней слов.
Дуглас фыркнул, а первый помощник приподнял обе брови, глядя на девушку, словно она спросила, почему солнце встает на востоке.
- Если память меня не подводит, дочь моя, то волею Господа, мы обогнули Перст, мыс, что разделяет залив Истэнда от местных, благословенных дланью Божьей, вод, - мягко произнес Вардамир, бросив укоряющий взгляд на двух мужчин.
- Память тебя не подводит, святоша, - Джон, ухватившись за канат, приподнялся, чтобы лучше разглядеть толпу у форта. - Если говорить грубо и просто, то, вместо того, чтобы попасть в трактри к ужину, мы попали в задницу. Причем в такую, где воняет.
- В любой... заднице... воняет, Джон, - медленно произнес Фэйтт.
- Я не знаю, я лично не проверял, поверю тебе на слово, пастух.
- Я не пастух!
Вивьен прикусила губу и отвернулась - переругивания спутников ей успели поднадоесть за плавание.
- Надеюсь, когда мы сойдем с корабля, вы перестанете так... задирать друг друга. Все-таки мы путешествуем вместе, и лучше для нас самих будет поддерживать хотя бы нейтральные отношения, - вполголоса проговорила девушка, отрешенно смотря на воду, провела ладонью по лбу, стирая мелкие капельки пота. - Особенно... учитывая, что сказал Джон...
Дуглас соскочил с приступка, оглядел ладони и оттряхнул их друг о друга, взгляну на Вивьен:
- Кстати, говоря о птичках... - он перевел взгляд на Вардамира и нахально улыбающегося Сержа Виканти, что стоял за спиной священника. - С памятью относительно географических мест у проповедника все в порядке, а вот на былые обещание как-то уже не очень... насколько мне помнится, наш святой отец собирался показать безопасный путь в Даэллу... относительно безопасности можно еще поспорить...
- Джон... - начал было Фэйтт, но Вардамир поднял руку, успокаивая юношу:
- Не надо, сын мой. Господь посылает мне испытание, и если я не смогу сам с ним справиться, то буду не достоин нести слово Божье в темные уголки мира. Что именно хочешь ты сказать, сын мой, этим замечанием? Я старый человек, и Господь не даровал мне возможность понимать все переплеты твоего...
- Я хочу сказать, - перебил его северянин, - какого дьявола ты все еще с нами?.. Какого дьявола ты вообще решил взгромоздиться на этот корабль и отплыть вместе, о диво, с юным пастухом и этим паскудно скалящимся молокососом, считающим себя...
- Эй, я надеюсь, ты не про себя говоришь, снежный человек! - Виканти сплюнул за борт и улыбнулся уже совершенно по-иному - очаровательной улыбкой с белыми зубами, той самой, что заставляла женские сердца трепетать при виде хорошенького лица Сержа.
- Не встревай в разговор старших, даже если обидно, - бросил ему Джон.
- Сын мой, грубость речи никогда не поощрялась Господом...
- А я никогда не поощрял Господа, так что мы квиты.
Вардамир тяжело выдохнул, как родитель при разговоре с непослушным ребенком, возвел взгляд к небу:
- Моя жизнь - странствие и несение света туда, где царит ночь незнания, где люди не ведают, что Господь, в милости Своей, любит их, заблудших, и что нужно повернуться к свету Его, дабы согреться после долгой ночи неведания. Даэлла никогда не была моим конечным пунктом, и Господь даровал мне спутников, отвергающих любовь его. Это моя обязанность, как...
Священник не успел закончить свою мысль, ибо корабль качнуло, когда он якорь достиг дна, а после первый помощник хриплым голосом начал отдавать приказы.
- Не нравится мне все это, - произнес Дуглас. - Вивьен, не отходи далеко, пока мы не найдем какой-нибудь клоповник в этой выгребной яме.
Целительница коротко кивнула, оставаясь стоять на месте, размышляя о чем-то своем с крайне сосредоточенным выражением лица.
- Кажется, даже ваш Господь против того, чтобы вы сейчас читали нам проповеди, - взгляд, брошенный на Вардамира, оказался безэмоциональным и усталым. - Интересно, нам в очередной раз не повезет с выбором ночлежки?
Вивьен усмехнулась, намеренно не смотря на своих спутников, и ответа, судя по насмешливо-скептическому тону, девушка не ждала.

(Знакомство двух творческих молодых людей. Я и Стейнвор)

Ульрих проснулся от дикой головной боли. Казалось, в голове поселился перепончатокрылый еж и теперь перекатывается, не давая честному менестрелю спать.
Рыцарь лютни с трудом разлепил ресницы и с интересом огляделся по сторонам мутноватым взглядом. Стороны качнулись и поплыли, на что Ульрих грозно погрозил им кулаком.
Потом в голову пришла мысль о подносе, менестрель встрепенулся и принялся искать сей объект своего творческого вожделения. Искомая вещь обнаружилась в объятиях какого-то подозрительного субъекта, нагло спящего рядом...
Наглый субъект был не более не менее, а придворным магом. Он, судя по всему, тоже уже проснулся и был очень удивлён, обнаружив в руках поднос. Пару раз хлопнув глазами, а после ещё и потерев их, дабы понять что происходит, Пеликан сел. сел и тут же упал обратно. В теле наблюдалась непривычная слабость, в голове как слонопотамы метались мысли. Одна из них, наиболее чёткая и ясная, гласила: "Что я тут делаю? И что же было вчера?". Ответа на сей негласный вопрос получать было не у кого. Хотя... Маг повернул голову и увидел рядом, даже слишком, вчерашнего менестреля. Стало немного неловко...
Ульрих недоверчиво похлопал ресницами, колеблясь между тем, чтобы отодвинуться от странного субъекта, и тем, чтобы отобрать у него поднос и только потом отодвинуться. Загвоздка была в том, что менестрель абсолютно не помнил, зачем ему сдался этот поднос, но что-то в душе не давало оставить его в руках незнакомца.
В конце концов, после долгих раздумий, Ульрих решительно придвинулся и в свою очередь вцепился в поднос.
- Ай! - Пеликан чуть вскрикнул, а поднос вылетел из его рук. словно пробка из горлышка бутылки.
- Нет!!! - завопил Ульрих, провожая взглядом поднос, попытался вскочить на ноги, но ударился затылком о стол, под которым и лежали они с Пеликаном, и быстро опустился обратно. - Мой... подносик...
Маг, решив сделать доброе дело попытался вспомнить хоть одно подходящее по случаю заклинание, например для "заживления шишек" или "возвращения подносов". Он даже забормотал какое-то из них, правда опять что-то перепутал и на голову Ульриху, а заодно и неопытному магу, плюхнулось по лягушке. Ещё несколько попадало в разных частях королевского зала.
Менестрель испуганно завопил, стряхивая со своей головы лягушку, пораженно на нее уставился.
- Ква? - поинтересовалось животное, заставив Ульриха издать очередной испуганный вопль и повиснуть на Пеликане.
- Мамочки, спасите-помогите! - закричал менестрель прямо в ухо магу, цепляясь за его плечи мертвой хваткой.
Лежащий маг только удивлённо хлопал глазами. Его лягушка, презрительно кванув на прощанье, ускакала в другой конец подстолья. Обнаружив вцепившегося в него менестреля, Пеликан не сразу сообразил что к чему, но зато окончательно проснулся. И даже голова прошла...
- Они не страшные! - попытался успокоить Ульриха волшебник.
- Страшные!!! - взвыл менестрель, от ужаса широко распахнул ресницы, перекатился, оказываясь под Пеликаном и пытаясь загородиться им от кошмарных зеленых тварей. - Они ква-а-а-акают!
Судя по блестящему взгляду, Ульрих собирался разрыдаться.
- Т-только не плачь! - маг аж заикаться начал.
Он лихорадочно соображал, как бы ликвидировать квакш, пока не поздно. Но мысли, мысли выбежали из головы в неизвестном направлении.
- Ладно, не буду, - покладисто согласился менестрель, на которого внезапно напала апатия*. - А ты кто?
- Я? Ах, я... Маг придворный, Пеликаном зовут. А сам ты у нас кто?
- Я?.. - менестрель закусил губу, и потянулся за лежащей рядом лютней, не глядя взял несколько аккордов и нараспев начал. - Я менестрель Ульрих, бардом прозываемый, воспеватель любви и разносчик поэзии!


-------------
*апатия нападала на Ульриха всегда внезапно, после особо страшных потрясений и встреч с дикими животными


Продолжение следует))

- Тоже хотите поступить к нему в ученики? - захлопал белесыми ресницами юноша, сразу подбоченившись - еще бы, именно его избрали объектом для вопросов. - Я вас с удовольствием провожу. Так, а вы - бегом по указанному господином направлению!
Окружающие парня и Лександа молодые люди кивнули и с топотом унеслись за ворота.
- Жерар, заместитель мэра по внутренней политике, - важно поклонился юноша. - Но можете звать меня Жерри. Пойдемте, надеюсь, мы застанем мастера на месте, на тренировочной базе. А что за рыцарь, кстати?
Жерар целеустремленно пошел вперед, двигаясь бесшумно и плавно, поправил висящий на поясе брюк кинжал - явно машинальным жестом.

- Это он мне? - скептически осведомился человечек у своего носильщика, скорчив гримасу. Дождался короткого кивка, хмыкнул и навел на мага свою подзорную трубу. - Ну что ж... Мастер Обертон мое имя, тренер я команды Клотиана. Теперь вы назовете свое имя, молодой человек?
- Вы собираетесь записаться в команду? - к Андорусу порхнула симпатичная невысокая блондинка в легком сарафанчике, трепеща огромными крыльями.
Напоминала девушка, держащая в руках небольшой блокнотик и павлинье перо многократно увеличенную бабочку.

Серебро гоблин проигнорировал, с интересом рассматривая каменную валюту, попробовал самый крупный кругляш на зуб и расплылся в довольной улыбке.
- Вку-у-у-усно, - довольно протянул банковский служащий, выбирая камешек по-меньше и проглатывая его. - Отлично, я дам вам за этот... вклад... - гоблин быстро пересчитал предложенную валюту и облизнулся. - Пять тысяч мелльков. Входной билет на грядущий чемпионат стоит сотню, для сравнения.
Клерк поднялся со своего места, подходя к стене за своей спиной, положил на нее ладони и прижался лбом, будто вознося молитву. Камни на его столе засветились, загудели, а через несколько секунд их очертания расплылись и растворились в воздухе. Однако, столешница пустовала недолго - на ней появилась кожаная книжица, вернее, пустая обложка, из которой высовывались серебристые стебли, похожие на траву.

Коврик тем временем, совершив круг по комнате, подполз под ноги второго посетителя, расплющившись до нужной толщины.
- Ваши отпечатки ног сохранены в базе данных нашего отделения под номером четыре-четыре-три. В следующий свой визит просто назовите этот номер, - радостно объявил предмет интерьера.

Авторство квенты - Амиликэ.
О дальнейшей судьбе Вивьен можно почитать в первом посте данной темы, за что спасибо мастеру)

Имя: Вивьен
Раса: Человек
Специальность: Целитель.

Девушка на вид лет 18-ти, невысокого роста (165-168 см), худощавого телосложения. Каштановые, слегка вьющиеся волосы длиной чуть ниже плеч. Пепельно-серые глаза, грустно-усталый взгляд.
Одета в штаны из плотной ткани болотного цвета, белую льняную рубаху свободного покроя, черный походный плащ. За голенищем правого сапога небольшой кинжал. В кожаной сумке грубой выделки хранятся мази и травяные сборы для лечения легких ран, отравлений, ожогов и прочих хворей.
По характеру скорее холерик. В основном спокойна и сдержана, в редких случаях может вспылить. К чужому горю относится с состраданием, довольно хорошо разбирается в людях, хотя порой бывает неоправданно доверчива.
Эксперт магии Жизни.
Родилась на юго-востоке Империи в небольшом городке под названием Элум.
Ее отец был прославленным воякой. Наемником. Он принял участие во многих выдающихся сражениях, и тайных интригах, причем всегда выходил победителем. Сколько крови было на его руках, известно лишь Богам. Все восхищались его мастерством, за исключением… его младшей дочери – Вивьен.
- Убийца! – каждый раз, цедила сквозь зубы девочка, скрываясь в своей комнате, лишь бы не встречаться с отцом. Она не могла понять, зачем люди враждуют и воюют между собой, если дело всякий раз можно решить миром. Она решила научиться врачевать раны, чтобы спасти хотя бы одну жизнь, и поступила на службу к местному лекарю. «Плебейская работа – лечить слабаков, которым все равно суждено умереть! Пусть выживают сильнейшие!» - гневно орал отец, узнав о новом увлечении дочери. А Вивьен, не обращая внимания на выпады отца, продолжала совершенствоваться в своем деле, и спустя какое-то время стала неплохим целителем.

НРПГ: А с вами снова я, та))

РПГ:

Судьба, как водится, решила дать Лександу спокойно добраться до нужного места - совсем скоро он увидел тропку, убегающую прямо в широко распахнутые ворота, над которыми был натянут транспарант «Добро пожаловать на XXIII Деребенский чемпионат трёх стихий».
Сразу за воротами компания молодых людей разнорасовой наружности что-то живо обсуждала, центром дискуссии служил невысокий бледноватый юноша, с тревогой поглядывающий на солнце.
- Мастер Обертон, говорят, зело сегодня зол, - произнес он как раз в тот момент, когда некромант подошел к воротам.

- Достойная цель, - оценил коврик слова Гудвина, ползя следом за ним. - Ваши отпечатки ног сохранены в базе данных нашего отделения под номером четыре-четыре-два. В следующий свой визит просто назовите этот номер.
- Цыц, тряпка, - прикрикнул на говорящий предмет интерьера гном и снова замер, будто впав в оцепенение.
- Добро пожаловать, - степенно кивнул Гудвину гоблин. - Хотите получить валюту этого мира? А что вы можете предложить взамен?

Двери, ведущая в холл тренировочной базы откуда-то из внутренних помещений, распахнулась, впуская гомонящую толпу различных жителей, быстро заполонившую комнату.
- Молчать! - прогремел командный голос, которого послушались абсолютно все. - Вы, не достойные зваться представителями славного Клотиана в этом чемпионате! Да вы даже эльфам проиграете!
В дверном проеме появилась высоченная, широкая в плечах фигура, при виде которой большинство находящихся ахнуло. Вошедший сделал еще шаг вперед, и ближайшие находящиеся к нему люди попятились.
- Так, а это еще кто? - как ни странно, рта оказавшийся вампиром человек не открывал. - Я спрашиваю, этот-то откуда взялся?
На плече хладнокровно вздохнувшего светловолосого и голубоглазого очевидно-мэра сидел маленький человечек, ростом не больше указательного пальца на руке среднестатистического человека, почесывая гладко выбритый смуглый подбородок. Внимательный взгляд прищуренных черных глаз в очередной раз оббежал помещение и подзорная труба, которую мальчик-с-пальчик, выглядящий лет на сорок, держал в руках, указала точно на Андоруса.

Морган просто очень хотел спать. Сонливость эта, как был уверен биолог, была чисто нервная, но успокоиться Ревер просто никак не мог - сама обстановка заставляла его постоянно быть в напряжении, ожидая подвоха.
Более менее помогало рисование, но руки где-то через полчаса после начала работы с планшетом начинали дрожать, так что удержать стилос не было никакой возможности. Не смотря на это, Морган обещал себе все-таки закончить работу - портрет Алексы, управляющей ФГБ во время прохождения опасной зоны - и потом подарить послужившей моделью девушке, но набросок даже показывать не хотелось.
Мысли о рисунке, впрочем, вскоре пришлось отбросить - работа с доставленными на станцию обломками неизвестно чего требовала полной концентрации.
Вроде бы никакой угрозы этот лом не представлял, но... Морган даже после проведенной биоблокады не особо решался брать его в руки. Пусть даже перчатки должны были защитить... вот только Ревер сам не знал, от чего нужно защищаться в работе с этими... странными предметами.
Совсем неясные обломки были сдвинуты в одну кучу манипуляторами, их Морган готов был спокойно отправить в хранилище, а вот две крайне интересные находки были подвергнуты второй биоблокаде.
Биолог повертел в пальцах небольшой куб, в его руках начавший менять цвета, что едва не заставило Моргана выронить непонятный предмет, вскоре отложенный для более позднего детального изучения.
Вроде бы механическую - хотя кто знает, механизм ли это? - "руку" Ревер изучал долго, пытаясь представить, по подобию конечности какого существа она могла быть сделана. Слишком тонкие пальцы, одинаковой длины... и на каждом еще по два отростка, еще более тонкие, причем напоминающие пальцы.
"Очевидно, гуманоидное создание", - прикусил губу Морган, делая соответствующие пометки в заведенном электронном журнале исследований. - "Пожалуй, стоит запустить электронный модулятор, тогда, возможно, получится получить информацию о подобном... создании. И с коллегами стоит посоветовать... когда просмотрю оставшийся лом"
Программа модуляции была запущена, после чего биолог потянулся, попытавшись хоть как-то снять напряжение в мышцах.
"С чем нам еще придется столкнуться? Ох... ладно, сейчас не до подобных размышлений, работать, Ревер, работать!.."

С мастером, единственным и неповторимым

- Ты, - Родвил кивнул Вивьен. - Открой дверь и заходи внутрь.
Детина посильнее выкрутил руку Дугласа, и северянин издал нечто вроде хрипловатого смеха, стараясь не заскрипеть стиснутыми зубами.
Целительница успела только войти в дверь, когда туда же залетел Джон, распластавшись на полу. Родвил захлопнул дверь и заскрипел засовом с противоположной стороны.
- Все честь по чести, мы вам офицера на блюдечке, а вы нам руки не ломаете! Все, чтоб их, квиты! - крикнул вслед Дуглас, садясь на полу и ожесточенно массируя ладонь. - Курвин сын...
Он посмотрел на Вивьен, скулы на лице северянина задвигались, а затем Джон отвернулся и сплюнул.
- Мы в дерьме. В таком паршивом, вонючем, липком дерьме. По уши, если хочешь знать. И скоро это дерьмо еще кровью завоняет. Когда меня, - Дуглас провел пальцем от одного уха к другому через свое горло, - как курицу, выпотрошат. Буду блевать и исходить ценным раствором жизни. Вот смеху-то на их проклятой сцене будет... Паскуда... А, ты спрашиваешь, что мы будем делать? Я тебе скажу, что мы будем делать. Воспоем молитву этому старикану, о котором монах бормотал во сне, как его там... авось явятся треклятые херувимы и, кровь и пепел, нас спасут, вытащат через решетку, обратив в паршивых мышей.
Он откинулся на спину, уставившись на земляной потолок.
- Надо когти отсюда рвать. Самим.

---------

Каморка, куда провожатый впихнул Эйну, выгодно отличалась от того места, где содержались Вивьен и Джон, тем, что не походила на земляную тюрьму. Сваленные в углу сломанные стулья и шкафы, какие-то протертые до дыр тряпки, бывшие раннее одеждой, создавали впечатление забытого склада. Пыль, осевшая на предметах мебели и покрывшая большую часть пола, придавала этому впечатлению должную порцию реализма.
За дверью, закрытой с другой стороны на замок, слышались голоса пробегавших мимо людей, стук шагов, глухая ругань, звон посуды. Где-то там жил своей замкнутой жизнью целый мир, и Эйна, приютившись на маленьком табурете, не могла не слушать. В какой-то момент все слилось в единый поток звуков с убаюкивающим ритмом - а может сказывалось напряжение, испытанное на сцене... Потому-то Эйна не сразу поняла, что кто-то остановился за дверью, и опомнилась лишь в тот момента, когда в скважине провернулся ключ, а после дверь распахнулась, впустив яркие лучи света, больно резанувшие по глазам.
На пороге возник тот самый блондин с серыми глазами, в которых не было ничего - даже скуки. В голове всплыло имя - Аллен. Так назвала его Мадам.
- Вставай, время уходить, - бросил мужчина и швырнул девушке шерстяной плащ. - И надень это.
- Но мои... друзья? Что с ними? - знахарка, испуганно глядя на блондина прищуренными глазами, поднялась на ноги, не делая резких движений - затекшие конечности отзывались болью. - Я не понимаю, что происходит!
Не смотря на вроде бы взволнованный тон, в голосе Эйны практически не было тревоги, только интерес. Девушка, подхватив плащ, набросила его на плечи, не смотря на Аллена - от одного вида его пустых глаз ее кидало в дрожь, она просто не могла предугадать его дальнейших действий.
- Меньше вопросов, больше действия, - Аллен направился прочь по коридору, предоставляя Эйне следовать за ним.
В какой-то момент они вынырнули из сети узких коридоров и оказались перед той самой дверью, куда всю троицу поместили в начале пребывания в театре. Детина, названный человек с кругляшами Родвилом, встрепенулся, поднимаясь, но Аллен не остановился - плавно скользнул к нему и, почти не прерывая своего движения, полоснул охранника длинным ножом по горлу. Родвил изумленно завалился назад, ударившись спиной о стену, сполз по ней вниз, стараясь зажать рукой разорванную рану на шее.
- Дверь! - скомандовал Аллен Эйне.
Пока знахарка следовала за блондином, она все пыталась привести себя в необходимое для колдовства состояние, но нужных сильных эмоций все никак не было. А то смирение и покорность перед судьбой, охватившие девушку, никак не годились для встряски, без которой ее магия никак не могла пробудиться. Оставалось только кусать губы и пытаться разозлиться сильнее, еще сильнее... да хоть на Дугласа, да, на него...
Эйна даже не сразу поняла, что путь закончен, но резкий приказ только подстегнул, она коротко кивнула, бросившись к двери, с трудом сдвинула засов, открывая ее. Первой она увидела Вивьен, встрепенувшуюся от открывшейся двери, а затем - Дугласа, который рывком распахнул дверь, заставляя Эйну буквально ввалиться внутрь, но слегка растерявшийся, осознав, что это знахарка.
- Какого дьявола?!.. - ругнулся он сквозь зубы, выскакивая в коридор и останавливаясь при виде Аллена.
Последний же, без брезгливости подошедший к затихающему Родвилу, присел и вытер нож о штаны детины, затем, повернувшись к двери, бросил оружие северянину. Дуглас, не смутившись, поймал нож, медленно расплылся в усмешке.
- Настолько уверен в своих силах, а, Аллен? - проговорил Монета, ухватывая оружие поудобнее.
- Настолько уверен, что тебе достанет мозгов не проверять, кто из нас ловчее и быстрее, - парировал Аллен не изменившимся голосом. - Не думаю, что у вас так много времени, чтобы успеть убраться отсюда, пока его, - блондин, не глядя, пнул детину ногой, - найдут и отправят погоню.
- А помогаешь ты нам благотворительности для, так?..
- У меня свои интересы. У тебя - свои. Используй шанс на их реализацию, Монета.
- Слышал обо мне?
- Люблю узнавать о своих противниках.
Вивьен, шагнувшая следом за Дугласом, слабо вскрикнула, увидев истекающего кровью Родвила.
- Корабль отплывает сегодня. Хотите убраться из этого города - сумеете поспеть вовремя. Иначе вас не ждет здесь ничего хорошего, - Аллен посмотрел на Вивьен, Эйну, его глаза не изменились, но Дуглас почувствовал, что блондин хотел сказать что-то еще. Но не сказал. Повернулся и зашагал прочь.
- Эйна! - гаркнул Джон. - Вивьен! Ждите меня. Мне нужен мой меч. Ждите здесь!
Северянин скользнул в сторону, скрывшись за поворотом, а Вивьен, словно не слыша его, припала на колени возле Родвила, убрав его руку от раны.
- Боги... - прошептала она.
- Не надо, - знахарка подскочила к Вивьен, обнимая ту за плечи, пытаясь оттащить от раненного. –Собаке – собачья смерть, этот не достоин твоей силы… - горячо зашептала Эйна на ухо целительнице, поднимаясь вместе с ней на ноги, продолжая обнимать. – Твоя сила, твой дар… не стоит разбазаривать его по таким мелочам, лучше… ты ведь хочешь помочь Джону, да?
- Да, - эхом откликнулась целительница, заворожено вслушивающаяся в неожиданно ставший очень сильным, глубоким голос подруги. – Хочу помочь Джону…
- Тогда ты должна выбраться отсюда, - Эйна улыбнулась, разворачивая Вивьен к себе и обнимая, заглядывая в глаза. – Ты должна жить, моя дорогая…

Что, никого больше? Мда)

1) Что у нас водится в море-океане из живности и растений, которыми знахарка может пополнить свой запас полезных снадобий?

2) Нет ли какой-нибудь структуры наподобии Инквизиции - с таким-то отношением к магии?

3) Хотя бы примерно - что с верой? Каким богам можно молиться? И как относятся к иноверцам - к примеру, иностранцам. Кстати, стран-то у нас хоть несколько?

- Так то у городов, сэр, - важно покивала горгулья. - А у нас деревня, и ей управляет Совет Старейшин, которые в соответствии с актом об именовании муниципальных чиновников называются мэрами, вот так, сэр. И они все заняты подготовкой чемпионата, сэр. Ну, почти все, сэр, - секретарша хмуро уставилась на сидящую на плече летучую мышь. - Я почти уверена, что есть свободные!
Зверек переступил с лапки на лапку и сорвался с места, пикируя на пол, хлопнулся о доски, причем это действо ознаменовалось появлением откуда-то дыма, окружившего мышь.
Через пару секунд дым будто сгустился, образуя человеческую фигуру, а еще мгновение спустя можно было уже разглядеть черты лица молодого мужчины, дружелюбно улыбнувшегося гостю. То, что при этом стало видно нечеловечески длинные клыки, бывшую летучую мышь не волновало.
- Позвольте представиться, ВиктОр, Старейшина... то есть мэр Клотиана по связям с общественностью, - поклонился вампир. Если, конечно, аристократическая бледность, клыки и красноватая радужка вкупе с нитевидным зрачком позволяла наблюдателю сделать такой вывод.

Горгул покосился на спрыгнувшего с повозки Гудвина, отметил странное поведение того, но говорить ничего не стал - мало ли, у каждого могут быть свои причуды.
Ящерки тянули свой груз, слаженно насвистывая себе под нос, Борк подсвистывал временами, а ворота Гората все приближались.

НРПГ: Доброго времени суток, господа и дамы. Позвольте представиться - сомастер Сейдена на этот прикл, соответственно, с сегодняшнего дня вы поступаете в мое распоряжение)

РПГ:

- С мэром, сэр? - жизнерадостно откликнулась горгулья, поправляя очки. - А с каким, сэр? Общественных связей? Кровавым? Жилищно-комунального хозяйства? Инфраструктуры? Финансов? Какой вам нужен, сэр? Все равно никого нету... - секретарша сокрушенно пожала плечами.
В это время сквозь стенку влетела крупная летучая мышь, уселась на плечо к горгулье и что-то просвистела, глядя на посетителя.


Почтенный представитель компании Борка (Борк, Борк, Борк и сын, если быть точным) вдумчиво выслушал всех потенциальных клиентов и почесал себя за ухом. Была у него такая привычка.
- Ну-у-у, ценятся у нас мелльки, листья серебристого Пи, что цветет в эльфийском лесу, - протянул горгул. - Думаю, в банке господ Дваржека и Двужрека вы сможете обменять ту валюту, которая у вас есть. Только этот банк находится в Горате, а не в Клотиане. Таким образом, мы направляемся в Горат. Не хотите заодно посетить музей? Это незабываемое зрелище, а его смотритель - милейшей души человек! - вдохновленно вещал Борк, в то время как его ездовые ящерки уже тронулись с места.
- Забирайтес-с-с-сь, он еще долго говорить будет, - обратилась к студентам Академии крайняя правая. - На то и горгул, прости Саламандер!
- Но-но! - возмутился Борк, сердито дернув поводья. - А ты вообще тварь бессловесная, молчи лучше!
- Экс-с-с-сплуататор! - прошипели все ящерки разом, скорчив крайне выразительные рожицы.
- О чем это я? - задумался горгул. - Ааа... К другим видам? Что такое другие виды? Все мы жители - люди, горгульи, трехносы, эльфы, шмакодявки разные, типа этих, они тоже жители. Никаких других видов я не знаю. О цене договоримся, не волнуйтесь, - повозка покачнулась и двинулась с места. - И где пожить, тоже найдем...

Пленников выпихнули из приемной Мадам, двери за ними закрылись, лишая возможности услышать разговор меж Алленом и Заремой. Тот же самый приземистый мужчина с кругляшами на носу, презрительно подобравший подол своего плаща и кинув взгляд поверх своих кругляшей на лица подопечных, взмахнул рукой, давая знак детинам.
- Значит, комедия удалась на славу, а? - тихо произнес Дуглас, разминая руку, которую один из охранников ему выкрутил, выводя из приемной. - Наша тихая и незаметная ученица знахарки оказалось замечательным "ночным мотыльком", соблазнившим крупную, но глупую рыбу?..
Эйна поспешно отшатнулась в сторону, постаравшись оказаться подальше от Джона.
- Я... это случайно вышло! - запричитала знахарка, скрещивая руки на груди и низко опуская голову, чтобы спрятать взгляд. - Эта... ваша рыба... оказалась слишком чувствительной даже к моей слабой магии, - доверительным шепотом сообщила Эйна, стараясь произнести слова так, чтобы слышали ее только свои.
Шагавший впереди мужчина обернулся, презрительно посмотрев на Эйну, поджал губы, отворачиваясь. Северянин не стал следовать примеру провожатого, не удостоив Эйну взгляда.
- К магии? - прошептала Вивьен. - Ты владеешь магией?
- Удивительно, - с сарказмом произнес Джон.
- Но... это... как?! - целительница не обратила внимания на реплику Дугласа, и в ее голосе заплескался страх. Страх, который каждый получал с рождения, слушая страшные истории о Темных Временах. Временах, когда магия была повсюду, и детей превращали в гомункулусов ради очередного эксперимента.
- Мы могли избавиться от нашего конвоя еще в самом начале. Но мы этого не сделали. Вот, что вызывает у меня больше вопросов, - отрезал Дуглас.
- Избавиться? - недоуменно спросила Эйна, зябко поводя дрогнувшими плечами. - Но... они же сильнее! Это... это же... просто непредсказуемо! - тут встревоженный взгляд знахарки упал на Вивьен, и девушка побледнела еще больше, испуганно закрыв себе рот ладонью. - Госпожа... Вивьен... но моя магия, она ничтожна!
Эйна растерянно захлопала ресницами, подходя к Вивьен и нерешительно беря целительницу за руку, уже жалея о своем признании.

(Я и Монк, ага)

Позиция третья. Часть третья.
Имя.

- Нравится? – Музыкант улыбнулся, оставив, наконец, струны, что еще тихо гудели, тихо-тихо, как эхо ушедшей музыки.
- Ага, - тихо выдохнула девочка, быстро-быстро хлопая ресницами: глаза с трудом привыкали к яркому свету улицы. - Очень... Это лучше всего, что я слышала раньше! - совершенно искренне заявила она и робко улыбнулась.
- Ну… Наверное ты все же мало слышала, - пробормотал он, слегка смутившись, и поправляя на плече ремешок. Где-то зазвенел мобильник. Прохожие стали говорить чуть громче, рев автомобильных моторов надавил на уши, дурное уличное радио оповестило о восхождении новой звезды эстрады. Мир звуков города, наконец, прорвался в мир девочки и музыканта.
- Меня зовут Дим. Странное имя, все говорят, но мне, знаешь, нравится – Продолжил парень, поморщившись. – А тебя как зовут, а?
- Оно правильное, твое имя, - уверенно произнесла она, недовольно поводя тонким плечом, как будто пытаясь прикрыть левое ухо, которое так и норовил оглушить городской шум. - А меня...
Девочка задумалась, опустила взгляд к кроссовкам: ей не хотелось представляться бессмысленным набором букв, которым ее звали еще до побега из приюта. Слишком уж мерзким и неблагозвучным оно звучало, чтобы даже вспоминать о таком. А имя из сна она, конечно же, не помнила, хоть и слышала намного чаще - практически каждую ночь.
- Меня... - она нерешительно замолчала, прежде чем тихо продолжить: - Наверно, меня никак не зовут.
- То есть - никак? - Удивленно вопросил Дим, хлопнув ресницами, - Ты его забыла?.. Мм... Или... Не знаю..
Само отсутствие имени, вещи которая есть у всех и у каждого, ввергло его в полный логический тупик. Его разум просто не мог представить отсутствие такой простой вещи.
- Да, наверно, забыла, - медленно кивнула девочка. - Я просто не захотела его помнить. Оно только мешало, да, Крампи? - направляемая уверенной рукой хозяйки игрушка послушно склонила голову. - А _то_, настоящее, я не могу вспомнить.
Девочка только вздохнула и вся подобралась, как в ожидании удара, испугавшись, что из-за того, что она не может представиться, Дим сейчас ее оттолкнет.
- Послушай, - промолвил музыкант, напрочь забывший про гитару и про окружающих. - Но ведь без имени нельзя. Имя - это часть тебя, ну... мне так говорили. Настоящее имя - как часть тела, рука или нога, без неё прожить можно - но гораздо сложнее и неприятнее. И пусть для тебя и для друзей я Дим, но для чиновников и коллег - Димитри Ваковски. То есть... Просто тебе не так уж важно имя второе. Но имя первое должно быть, понимаешь?
- Оно у меня есть! - воскрикнула девочка, упрямо вздергивая подбородок. И тут же, устыдившись своего порыва, покраснела и вновь опустила взгляд к астфальту. - Просто... Просто я не помню, - она нерешительно подняла голову, застенчиво улыбаясь и краснея. - А может... может, ты сможешь сказать, какое оно должно быть? Ну... для меня. Чтобы было частью меня. Вот.
- Имя… Имя. – По лицу Дима пробежала тень. Легкая, почти незаметная. – У меня когда-то была знакомая, странная такая, которая говорила что имя дается вместе с рождением, главное – вовремя его услышать, уже потом, после. Вспомнить и никогда с ним не расставаться.
Музыкант усмехнулся и присел на корточки.
- Вот что. Я не претендую на какую-то истинность, да еще и в последней инстанции, но знаешь… Что-то такое вертится на языке. Как насчет, мм… Фрейа?
- Фрейа, - задумчиво повторила девочка и переглянулась со своей игрушкой, вспоминая. Имя тут же врезалось в память, но вот было ли оно тем самым, из снов, вновь названная Фрейей не могла сказать. - Да. Оно мое.
Девочка приложила на мгновение ладошку к сердцу и, как будто что-то - или кто-то - толкнул ее под локоть, присела в неуместном, неуклюжем, но наполненным искренней благодарностью реверансе.
- Спасибо тебе, бард Дим, - тихо произнесла она, улыбаясь. - А оно... оно что-то значит, да?
- Фрейя… Это такая богиня. Я помню, как давным-давно мой дядя рассказывал о ней – это покровительница красоты, любви и плодородия. Настолько давно, что сейчас и не вспомнить точно, честно говоря.
Музыкант почесал переносицу и смущенно улыбнулся:
- Правда только оттого что оно мне вдруг вспомнилось, ничего особо не меняется, верно? Миллионы людей ходят не со своими именами, именами которые им никогда не нравились и именами которые они всегда ненавидели. Наверное, у тебя было как раз такое имя.
- Ага, было, - девочка поежилась, в задумчивости ковыряя асфальт ногой. - Зато теперь уже нет!
Фрейя закусила губу, пораженная внезапной мыслью, которую она не тут же озвучила:
- А почему тогда другие люди терпят? Ведь... ведь нелюбимое имя легко забывается, и тогда можно вспомнить себе новое! То есть... - девочка замялась, нахмурилась, - то есть не вспомнить, а придумать, но все равно! Разве нельзя так?
- Наверное, можно. По крайней мере, нигде не сказано, что нельзя, верно? - Музыкант вздохнул и поправил гитару, - А забыть даже плохое имя - трудно, почти невозможно. Это ведь сила привычки, Фрейя...А впрочем... Возможно и просто глупость.
Он усмехнулся и с некоторой иронией оглядел кишащие людьми улицы.
- Много-много людей... И у большинства - "не свои" имена. От понимания этого, становится несколько грустн...
Но прежде чем он успел закончить, его оборвал резкий и немелодичный звон мобильника - простенькая писклявая мелодия, монофонические взвизги, которые пытаются спародировать Моцарта. Сквозь зубы чертыхнувшись, Дим, прижал к уху трубку и некоторое время напряженно что-то слушал, изредка вставляя неопределенные междометия...
Девочка понимающе кивнула, с легкой улыбкой делая шаг назад. И еще один. И еще.
- Мы его потом увидим, Крампи, - пообещала Фрейя игрушке, крепко прижимая ее к себе.
Резко развернулась на пятках и практически побежала, не разрешая себе даже посмотреть назад, не выбирая дороги, позволяя своим ногам самим решать, где им нужно оказаться.

Мисс Пеппер в исполнении меня тоже в игре, хоть и злостный пропадаст.

*и раз Свет тут отписался... Ди-и-и-ик, там твоя партнерша по танцам уходит куда-то в сопровождении подозрительного кота. И вроде все у того же полицейского участка, где ты ошиваешься. Может, заметишь?)

Про то, что прыжок нужно бы переждать в специальной капсуле, Морган вспомнил слишком поздно, а потом биологу подумалось, что было бы неплохо перенести переход без этих вспомогательных средств... вдруг да поможет привести в порядок перепутавшиеся мысли.
Ревер чувствовал себя выжатой тряпкой и сам не понимал, что именно отняло у него так много сил. Однако Морган мог сказать точно, что экспедиция эта уже с лихвой оправдала его ожидания по поводу опасных приключений... Реверу было сложно поверить, что это все происходит на самом деле - взбесившийся робот и внезапно оказавшиеся на Каладболге Рубенс и Маргарита, собственная некомпетентность в деле человеческой медицины, и гулкий пол ангара под ногами, жуткие похороны и понимание того, что ничего больше для этих вот людей не будет...
Наступление безвременья Морган воспринял едва ли не с радостью - голова шла кругом от тяжелых, нерадостных мыслей, ныли виски и напоминала о себе полученная в кают-компании шишка. А сразу после прыжка биологу показалось, что он ослеп, оглох и онемел одновременно, и пока чувства восстанавливались, Ревер понял, что все случившееся ранее будто отошло на задний план, чуть померкло, и уже не больно вспоминать.
"Наверно, так и должно быть", - мелькнуло в голове биолога, осторожно садящегося на койке после сообщения капитана. Наверно, если бы не обращение Хорада, Морган бы остался в своей каюте, пытаясь вызвать в памяти это ощущение безвременья, которое так хорошо утихомиривало тяжелые мысли. Может бы, биолог постарался бы зарисовать свои тревоги, и после мог бы рассчитывать продать получившееся сюрреалистическое полотно какому-нибудь музею современного искусства, но...
...но нужно было брать себя в руки, откладывать рефлексию на потом, и отправляться в кают-компанию. "А ведь еще немного, и... и дальше - Сольвейг", - мысль мелькнула и пропала, Морган успокоил себя тем, что вряд ли случится что-нибудь еще, ведь и так уже судьба неплохо поиграла со спасательной экспедицией.
Диван, на котором в результате устроился биолог, был выбран довольно просто - Морган рядом с ним запнулся, и после довольно неуклюжего усаживания на сидение было бы уже глупо вставать и пересаживаться. А дальше биолог прибегнул к уже привычной тактике - молчать и слушать: все равно большинство интересующих его вопросов будут заданы кем-нибудь другим... если они и появятся, эти вопросы.
"Поисково-спасательная операция, что ж... да, это самое логичное. Кажется, придется получать дополнительную квалификацию - медика. В конце концов, хватит уже этого бояться!" - решил про себя Морган.
Сигнал вызова по внутренней связи показался Реверу каким-то тревожным, так что биолог внутренне напрягся - понятно было, что прерывать совещание старший помощник решился бы только в случае чего-то экстраординарного.
"Что-то будет", - понял Морган, когда голос Габриэля стих. - "А мы все еще не высадились на Сольвейг... я начинаю думать, что судьба просто не хочет нас туда пускать!"

Я тоже вроде бы в игре. Пытаюсь вернуться на прикл вообще и в свои приклы в частности, но вот как-то ломающиеся компьютеры не хотят этого.
Мастер, будут ли пожелания, что моей Джайне сделать в первую очередь? Если нет, то флейтистка будет сидеть где-нибудь в тихом уголке, ожидая окончания поисков, ибо сама забоится искать, а результат ее все же волнует.

За время разговора короля со злодеем Ульрих успел помолиться всем богам, раз пять поклясться больше не связываться со всякими критиками... и вообще, ни с кем не связываться! А то потом как окажется, что только что названный тобою кошмар может вот так запросто, панибратски разговаривать с самим королем!
Да еще как разговаривать! Смысл диалога плавно утекал от менестреля, у которого создалось чувство, что ему в ухо льют воду, и она течет к другому, чтобы вылиться, а по дороге создает ощущение утяжеленности и отрешенности.
Впавший в эту отрешенность Ульрих не сразу и заметил, как собеседники перешли к руко... то есть табуреткоприкладству.
Взгляд печальных, но несколько отстраненных глаз любимца муз проводил Эмпедоклу в обрушение, менестрель печально вздохнул, и тут на него упал он. Поднос.
Королевские милости, даже свалившиеся таким образом, Ульрих принимал с благоговением, и потому он не стал выражаться подслушанными в многочисленных тавернах словами, а просто осторожно сполз на пол после знакомства подноса со своей макушкой, нежно обнимая нежданно-негаданно оказавшуюся в его руках награду.
- Я напишу про это балладу, - восторженным тоном пообещал менестрель подносу, влюбленным взором смотря на него. - Жил-был Великий поднос, диаметром был он обширен...

Как мисс Пеппер не старалась выбраться из кошачьего потока, тот все равно тащил ее все в неизвестном направлении - ориентацию в пространстве Иви потеряла очень давно. "Ох, чтобы я еще раз пошла с тобой куда-нибудь, Рокки Рикаби!" - сердилась кошка, усердно работая локтями и коленями, применяя полученные в Ласкадейзи навыки продвижения через толпу.
Что происходило около участка, Иви не видела, но точно знала, что ничего хорошего там быть не может. Тут, на глубокомысленном заключении о том, что больше никаких прогулов, мисс Пеппер со всего маху уткнулась лбом в чью-то широкую и явно надежную спину.
- Ой, - содержательно испугалась кошка. - Простите!
"Преступника поймали! Поймали!" - сразу после этого радостного (для него) события Ник позволил себе чуть-чуть расслабиться. Перестав пытаться как можно скорее убраться куда подальше от эпицентра всеобщего интереса, он замедлил шаг и сразу же почувствовал, как кто-то влетел в него сзади.
- Ничего страшного... - Кот обернулся и, увидев, сколь очаровательное существо стукнулось об него лбом, улыбнулся. "Что может быть невиннее при взгляде со стороны, чем мило беседующая пара. Тем более для интеллектуалов-копов..." - подумал он, прикоснувшись к шляпе лапой в знак приветствия. - Я бы даже сказал - что рад этому...
Кот попался весьма и весьма симпатичный, так что мисс Пеппер немного смутилась и потупила взор.
- Ой, - повторила Иви и улыбнулась в ответ. - Я такая неловкая...
Тут кошку толкнули в спину, заставив потерять равновесие и во второй раз врезаться в кота. На этот раз в грудь и носом. Иви смущенно пискнула, отстраняясь и пытаясь найти взглядом того, кто посмел ее задеть, но, конечно в толпе это не представлялось возможным. Пришлось мисс Пеппер грозить кулачком воздуху.
- Ненавижу толкучку! - прокомментировала свои действия Иви.
- Я же сказал - ничего страшного, - он слегка придержал ее лапой, когда она стукнулась в него, и загадочно улыбнулся, после чего парой уверенных движений развернулся вместе с ней против потока, прикрыв даму от чрезчур возбужденных Котов и Кошек собой. - Я толкучку тоже не очень сильно люблю. Вы куда-то спешите? Раз уж так случилось, что мы с Вами встретились, - в голосе поигрывают веселые нотки, - то я не могу себе позволить просто так оставить Вас посреди всего этого... - Ник взглянул по сторонам, сопроводив взгляд взмахами хвоста.
- В наше время редко встретишь такого галантного джентльмена, - процитировала Иви одну из своих тетушек, как-то не пожалевшую времени и вбившую в непутевую голову мисс Пеппер около десятка фраз, которые следовало использовать в разговорах с мужчинами. - Я... ой, а вы не видели, кого там поймали? Просто я шла сюда не одна, и куда делся мой спутник - абсолютно не представляю... А на него это похоже, попадать в лапы копам.
Иви скромно потупила взор, радуясь тому, что ей так повезло наткнуться в этом потоке на такого милого кота.
"У меня, напротив, привычка всеми способами избегать общения с представителями власти..." - подумал Ник, оборачиваясь и по-честному пытаясь увидеть, кого же там сцапали. Благо этого все равно не было видно за плотной кошачей рекой.

(с Фениксом, который Айс)

Эйна разъяренно зашипела, изворачиваясь еще в полете, чтобы хоть как-то смягчить падение. Глаза ее блестели гневом так, что казались темными, зрачки расширились, скрывая невразумительно-голубую радужку. Знахарка одним прыжком оказалась на ногах, по губам ее зазмеилась глумливая ухмылка, руки сцепились в замок настолько сильно, что костяшки пальцев побелели.
- Ты пож-ж-жалеешь, - хриплым, низким голосом произнесла Эйна. - Я клянусь...
Девушка вытянула обе руки вперед, расцепляя пальцы, как будто сведенные судорогой - настолько они были скрючены. Зрачки под полуопущенными веками беспорядочно метались, но в тоже время, казалось, взгляд Эйны не отрывался от глаз Маркуса.
Свой шанс выжить знахарка упускать не собиралась, и готова была практически на все, лишь бы только воплотить в жизнь план Заремы. Она чувствовала, что просто повиснуть на мужчине у нее уже вполне может не получиться, а значит, приходилось искать другие варианты...
- Иди. Ко мне, - нараспев произнесла Эйна, представляя себе, как от ее пальцев тянутся тонкие, но очень прочные нити, как они обвиваются вокруг Маркуса, притягивая его к знахарке.
В свою магию Эйна верила, просто зная, что ее силе достаточно и приступа гнева, особенно такого сильного, какой Эйна чувствовала сейчас.
- Быстрее! - неожиданно сильный, звонкий голос девушки как будто хлестнул кнутом. Сколько ей оставалось времени до того, как сцена повернется, Эйна понятия не имела, но чувствовала, что не особо много.

Права на промах ей не предоставили. Эта странная женщина еще беспокоилась о какой-то совести... Эйна могла только недоверчиво фыркнуть на это - какая еще совесть, в этом-то мире? У кого она осталась?
Сама предстоящая игра ученицу знахарки позабавила бы, не будь в ней ставкой жизнь. А так... все равно, об этом можно было забыть, только сосредоточиться на том, что скоро - совсем-совсем скоро, и пусть сердце стучит в рваном, лихорадочном ритме, пусть рвется из груди, и пусть глаза наконец-то горят, отражая бушующий внутри тела огонь.
Оно, это тело, было непослушно - слишком жалкое, неловкое, сотрясаемое крупной дрожью и объятое внутренним жаром, оно как будто боялось. Голова же, в отличие от остального, оставалась холодной и ясной. Замершая на подмостках Эйна вспоминала свое отражение, мельком увиденное по дороге сюда, на сцену, и удивлялась тому, как могло ладно скроенное платье приукрасить ее внешность.
Волнение она велела себе оставить где-то там, запереть в одной камере с Вивьен - что сейчас с целительницей, жива ли? - беспокойство мелькнуло по краю сознания, тут же исчезнув - сейчас было не до него. Эйна на мгновение закрыла глаза руками, пытаясь заставить себя дышать ровно и вообще успокоиться. Следовало быть сильной сейчас... короткая усмешка искривила губы ученицы знахарки. Девушка быстро облизнулась, чутко прислушалась и, ухмыльнувшись, одним движением разорвала ворот платья едва ли не до пояса.
- Не люблю ждать, - шепнула Эйна, вставая так, чтобы со спины дыру было не видно, и приспуская с плеча рукав. Очень-очень медленно, с едва слышным шелестом ткань скользнула по коже.
- Зарема? - послышался тихий голос и осторожные шаги позади Эйны. Человек, приближавшийся к девушке в полумраке, развел руки, показывая, что невооружен. - Это я, Маркус. Как и договаривались, я безоружен и один.
Его рыжие короткие волосы обрамляли красивое лицо, которое совсем не красила надменная улыбка губ. Лукавый взгляд зеленых глаз, щетина на щеках и подбородке. Кожаный мундир с вышитым на нем Древом Империи, темные одежды. Это был тот самый человек, о котором ей говорила Зарема, тот самый, что должен был придти и стать неподсредственным участником спектакля, не догадываясь о своей роли.
- У меня мало времени. Сир Родерик любит это представление, он будет глух и слеп к тому, что происходит вокруг, пока твои птички там на сцене пляшут, стараясь... - он рассмеялся, но смех его утих, а Маркус, наконец, вгляделся в действия Эйны. И позволил улыбке стать еще шире. - Это я понимаю, сразу переход к делу...
Он шагнул из освещенного коридора в тот полумрак, где Эйна стягивала платье, потянул свой пояс, шнуровку мундира.
- Я знал, что мы договоримся, куколка, - произнес офицер, стягивая мундир и рубашку и отодвигая приспущенный занавес, отделявший его и Эйну, в сторону. Мундир с рубашкой упали к его ногам.
Девушка замерла на мгновение, склонив голову и как будто не замечая ни шагов за спиной, ни явно к ней обращающегося голоса. Коротко вздохнула, решаясь, и плавно развернулась, качнув бедрами.
Водянисто-голубые глаза Эйны горели так, что на их невзрачный цвет можно было не обратить внимание. Тонкие губы блестели - знахарка едва ли не каждую секунду проводиих кончиком языка.
- Госпожа Зарема немного задержится, - девушка сделала один крохотный шаг к мужчине. - И она велела мне скрасить ваш досуг... господин...
Эйна отвесила глубокий поклон, постаравшись склониться так, чтобы в прорехе платья мелькнуло как можно больше.
До цели ей оставалось всего несколько шагов - причем при условии, что эта самая цель будет стоять, не двигаясь, в чем знахарка сильно сомневалась.

с мастером.

& неподражаемый критик Сигрид.

Уже поднявшегося на ноги Ульриха разрывали на части противоречивые стремления. С одной стороны, его только что позвал сам король. Но с другой, к менестрелю подсел еще один благодарный слушатель.
Блондин посмотрел на Артура. На Эмпедоклу. Снова на Артура, и решился.
"А вдруг кто-нибудь еще не услышал песнь?" - мелькнуло в голове Ульриха, со вздохом опускающегося обратно на скамейку. - "Но все равно, обижать короля - это же никуда не годится!"
- Уважаемый... - начал менестрель и на всякий случай отодвинулся.
Страсть, с которой Злодей грыз ножку, не внушала хрупкому Ульриху никакого доверия.
- Да-да, я слушаю, весь внимания, - вежливо ответил Злодей с невполне набитым ртом. О том, что менестреля еще кто-то куда-то позвал, Великий попросту не знал. А даже если бы и знал... Скажите, серьезно изменилась ваша жизнь от того, что вы узнали, что постоянная G равно =6.28*10 в алхимики знает какой степени!
Эмпедокла вытер руку об скатерть очень изящным жестом и махнул певцу, давая понять, что пора.
Человек с такими людоедскими замашками Ульриху не нравился. Однако, эти самые замашки не давали менестрелю покоя. "А вдруг я откажусь, а он меня... как ножку! Ужас!" - испугался менестрель и нервно поднял лютню, отгораживаясь ей от Эмпедоклы. Конечно, долго бы музыкальный инструмент в бою против Злодея не протянул, но какую-никакую уверенность такая защита давала. Ульрих глубоко вздохнул и негромко начал свое выступление на бис:
"Ясных глаз её не видно в окружении бровей,
Синий стяг, на нем корона, возвышается над ней.
Губы алые грозятся отобрать у вас покой,
Руки белые откинут меч соперника долой!"
Тут менестрель замолчал и выжидательно посмотрел на благодарного слушателя, ожидая первой реакции.
Эмпедокла водил чистой рукой в такт и шевелил губами, повторяя слова.
- А? - он вдруг обнаружил, что бубн... поет в гордом одиночестве. За соло Злоедю не платили, поэтому он решил возмутиться. - Так. позвольте! - а заодно и высказать свое Ком-петентное мнение.- Чего там, простите, у вас катрен хромает? в этой.. как его.. второй рифме? Это ты тут что за портрет нарисовал? Ох уж эти новомодные веяния....
"Губы алые, руки белые...".. - передразнил Эмпедокла. - Ты вот здесьб художество видишь? Сплошное копирование! А Творчество где? а? ну, давай, попробуй еще разок!
Ульрих впал в ступор, подавившись словами. Он, конечно, еще не знал, что в лице благодарного слушателя нарвался на Злодея, что что-то такое злодейское уже всей кожей чувствовал. "Зато королю понравилось!" - успокоил себя менестрель и продолжил восхваление Брунгильды:
"Ветер северный гуляет меж прекраснейших грудей"
- Чегооо??? это какого ж размера у вас там...м.. ветра? - Эмпедокла так возм.. уди... был потрясен услышанным, что забыл подавиться.
- Это такого размера у нас там Брунгильда! - доверительно шепнул Ульрих, прежде чем продолжить исполнение Песни:
"Латы звонкие сияют ярче пламенных огней..."

Позиция Вторая. Знак Второй.
Музыка.

Город. Город проснулся вновь. Медленно начали затухать ночные фонари, солнце вступило в свои права, на ярко-желтой колеснице выкатываясь на небосвод. Сонные грезы сдавали свои гарнизоны дневной рациональности. Мечты тихонько испарялись в сумбуре дня.
- Саш, где мои ключи?
- Аыы...Где-то там, поищи на шкафу.
Бедняга ночь еще пыталась цепляться за сны сов, что только что легли спать, но и только. Город вышел из дремы. Пробудились магазины, зашумели офисы и рестораны, заиграли на гитарах уличные музыканты.
- Маааам... Я в школу не хочу...Маааам...Кха-ха...
- Щас вот как тресну, балбесина такая! Давай, вставай.
Сценарий начат, алгоритмы загружены и исполняются как по нотам – механически, хотя, кое-где с долей импровизации. Мир – с добрым утром тебя.
- Доброе утро, дорогие телезрители, с вами снова я...
- Ой, выключи эту бяку.
Утро. Пахнет кофе, свежестью и холодом. Привет-привет, как дела? Нормально, ничего, средненько.
- Хм, вы опоздали на десять минут.
- Простите, пожалуйста, я...
А она встала сегодня рано. Спать не хотелось совершенно – все бодро и весело, ведь ей снились Они. Добрые и красивые, веселые и милые. Ну и что, что во сне? Во сне...

Во сне у нее было имя. Настоящее, а не тот бессмысленный набор букв, которым ее окликали обычно. Жаль только, что вне сна певучее слово терялось.
- Что мы будем делать сегодня, Крампи? - тихо спросила девочка, крепко прижимая к себе игрушку.
Дождалась только ей слышного ответа, убрала за уши длинную, пшеничного цвета челку и тихонько подкралась к дверям склада, послужившего прибежищем на ночь. Там, за его пределами, шумел еще пока сонный Город, тарахтели редкие машины, и пахло чем-то таким, интересно-загадочным, манящим к себе.
- Ты прав, мы немного прогуляемся, - кивнула девочка, потрепав плюшевое ухо небольшого замызганного кролика. - Не сидеть же здесь весь день, когда там так замечательно!
Тонкая фигурка, облаченная в пусть и подогнанные по размеру, но обветшалые водолазку и брюки, выскользнула на улицу и замерла, ослепленная светом - привыкшие к полумраку склада серые глаза отказывались видеть.

Послышался лай. Огромная и злая собака, злобно кидалась на тонкие прутья забора, и девочка почти слышала её разочарованные мысли: «Рр…Вот бы достать её и съесть, ррр!». Но достать и съесть собака её не могла, хотя и была очень-очень голодна. Хозяева давно не кормили её, и не понимала она – почему? Почему хозяева не дадут ей вкусной косточки, почему не напоят и не накормят, как полагается?
Но, мы отвлеклись. В кармане девочки лежало несколько монеток да мятых пятидесяточных купюр. Сегодня ей нужно было сделать много дел: купить хлеба, да немножко сгущенки. Сладости она любила, но на конфеты с варенкой денег не хватало – дорогие. Она их и пробовала то пару раз – девочка из двора угощала.
Еще… Еще… Нужно же было что-то сделать. Забыла.

Мимо собаки девочка-с-забытым-именем прокралась как могла тише, не сводя испуганно распахнувшихся глаз со страшного животного.
- Она нас не достанет, не бойся, Крампи, - уверила дрожащим голосом зайца, пятясь подальше от пса. – Не нужно бояться… нужно пожалеть собачку, она тоже голодная, как и мы с тобой…
Так, отступая шаг за шагом, девочка выбралась из тупичка, на ощупь пересчитала деньги в кармане, прикидывая, хватит ли их, чтобы купить молоко вместо сгущенки. За такими простыми мыслями чувство смутного беспокойство отступало, пряталось до поры до времени.
"Потом вспомню", - пообещала себе, помахала рукой собаке и заторопилась к ближайшему магазину, вертя головой по сторонам и улыбаясь - людям, миру, солнцу.

…А мимо проезжали блестящие машины, оставляя после себя запах бензина, торопились рабочие,сверкали вывески магазинов. Что-то пели хриплые динамики, стучали подметки каблуков, ревели моторы автомобилей. Все это Город. Её город. Шагая мимо безразличных прохожих, она улыбалась. Чему? Известно только ей. Погоде. Миру. Солнцу. Людям.
Маленькое и тихое «Я существую» в гомоне улиц. Яркое пятнышко в серости тротуаров. Но, похоже, не одно.
Когда до рынка оставалось еще несколько десятков метров, девочка внезапно услышала звуки музыки. Это казалось таким необычным, ведь ни разу идя по этой дороге, она не слышала ничего подобного. Гитара, простая гитара, разносила по небольшой площадке звонкую и яркую, но все же где-то печальную мелодию. Оглянувшись, девочка-без-имени увидела виновника этого странного беспокойства.
Оперевшись на темную стенку из грязно-красного кирпича и перебирая длинными пальцами струны, стоял юноша. Уличный музыкант. Он склонил голову, внимательно прислушиваясь к своей игре, изредка морщась, словно ему что-то не нравилось. Изредка, он поднимал глаза на людей, и странное выражение было на его лице – смесь недоумения и радости. Заметив глядящую на него девочку, он улыбнулся и подмигнул ей.

Она улыбнулась в ответ, крохотными шагами подходя к музыканту. Очень хотелось потрогать издающий такие сказочные звуки инструмент, но уж со своим любопытством девочка научилась справляться уже давно.
- Здрасте, - с застенчивой улыбкой вспомнила она о правилах приличия, опуская взгляд к носкам своих потрепанных кроссовок. - А кому вы играете?
Почему-то казалось, что с этим юношей можно говорить, не боясь, что он ее обидит или прогонит - ведь от того, кто так улыбается, нельзя ждать чего-то плохого.

Казалось, вопрос этой малышки застал музыканта врасплох. Улыбка на его лице застыла, глаза чуть потускнели. Возможно, он подумал о чем-то неприятном, или просто не знал что ответить. Пальцы его все еще игрались со звонкими струнами, но – уже без той сосредоточенности, чисто автоматически.
- Эм…- Промычал музыкант, почесав затылок, прикрытый длинными русыми прядями, - Вообще… Вообще я играю для всех. Но ты можешь считать, что я играю персонально для твоих ушей.
Он улыбнулся вновь, а затем продолжил, и в голосе его появились бравурные и смешливые нотки.
- Что сыграть для вас, прекрасная леди? Этот бард будет петь вам все что вы захотите!
Музыкант взял пару чистых и высоких аккордов.

- Для меня? - поразилась девочка, неуверенно улыбаясь и только крепче прижимая к себе игрушку. - Но я же... - она припомнила все грубые слова, которыми ее обычно провожали люди на улицах, так что улыбка на мгновение исчезла, но тут же вернулась. - Я не знаю... никогда не слышала такого инструмента раньше. Только видела в витрине магазина... это же ги-та-ра, да?
Девочка нерешительно протянула руку и коснулась кончиками пальцев бока иструмента, тут же устыдившись своего поступка и немедленно убравшую руку в карман, на всякий случай.
- Извините... а что такое "бард"? - она покраснела от стыда за свое незнание, но взгляда от глаз музыканта не отвела.

Музыкант тепло рассмеялся.
- Да, этот…м… инструмент называется гитарой, - Он с любовью прошелся пальцами по гладкому лакированному боку. – А бард… Бард это такой человек, который…Эмм..
Некоторое время, мужчина искал подходящее слово, покусывая губу.
- В общем, музыкант – это музыкант, певец. В идеале, это тот, кто играет то, что сам сочинил.

- Как вы, да? Играете то, что сами сочинили? - девочка с восторгом смотрела на музыканта, чутко ловя каждое его слово. - Красивое слово... бард... мне нравится. Красивое, как музыка! А что вы сыграете?..
Взгляд светло-голубых глаз так и горел восхищением и предвкушением грядущего концерта. Слово всплыло из глубины памяти, но его значение девочка не до конца понимала, чувствуя только, что оно подходит под настоящий момент.

- А что…Даже не знаю, - Он смущенно пожал плечами. Некоторое время молчал, глядя перед собой, а затем началась музыка. Нет, она слышала музыку и раньше, разную – музыку серых динамиков, музыку старых телевизоров, музыку пьяных гуляк. Это были странные, жалкие звуки. И они в корне отличались от тех, что касались сейчас ушей девочки. Это было странно, но ей почему то казалось, что она видела музыку. Как тонкие серебристые линии, блестящие облачка из радуги, они отрывались от струн и распадались хрупкими брызгами в разные стороны.
Длинные узловатые пальцы бегали серебристым натянутым нитям, отрывая маленькие кусочки чуда, и выпуская их в воздух.
Эта музыка окружила её, и заставила забыть про улицу. На мгновение, на короткий миг между «сейчас» и «потом» она погрузилась в странный мир, мир похожий на её сны.

- Как чудесно, - восхищенно прошептала девочка, и тут же испуганно закрыла себе рот ладошкой, не осмеливаясь мешать этой музыке хоть словом. Мир, созданный музыкой, накрыл ее с головой, позволяя наслаждаться его спокойствием, его правильностью, и девочке показалось, что она дома... Но это ощущение схлынуло, оставляя после себя странную опустошенность в душе, которую очень хотелось заполнить, но вот только было нечем.
Девочка нерешительно открыла глаза, удивляясь, когда это она успела их закрыть, и часто заморгала, восстанавливая расфокусированное зрение. Ей казалось, что она только что не успела поймать за хвостик юркую, но очень нужную ей вещь. Впрочем, что это за вещь, она и сама не могла бы сказать с уверенностью.