Властелин Клыков, (при всем уважении к Профессору...)

[Арканис >>>]

Определенно, среди предков Хмырри были и орки - мелкой такой, сыскной породы, нюхачи. Впрочем, когда твой род издавна был крышей самому злачном и трущобному закоулку Гоблиншира, в предки всякое можно подцепить. Во всяком случае, учуяв милый сердцу духан, Брендихлеб пал на четвереньки и совсем как человечья шавка начал елозить носом по полу, только что хвостом не вилял. Пын, издевательски присвистнув, даже кинул собутыльнику обглоданную кость, тут же приготовившись дать отпор разъяренному таким потешательством Хмырри, но куда там... Расталкивая по сторонам остатки блюд, Брендихлеб выписывал по полу круги, не отвлекаясь на постороннее, пока не угодил носом в кольцо.
- Мать твою... арестовали, - прошипел гоблин, но тут же, принюхавшись получше, взвыл как пожарная сирена в те дни, когда им с Пыном удавалось особенно хорошо дунуть. - Несите дрын, ща пол ломать будем!.. Зеленый Змий, да тут не заперто...
И Хмырри, пораженный до глубины своей зеленой, сморщенной и воняющей перегаром душонки, замер в ступоре. Не заперто? Не заперто?! Нет, нет, не может быть, чудес на свете не бывает, то, что издает такой запах, просто не имеет права быть не запертым! Занятый размышлениями такого рода гоблин так и остался сидеть прямо перед открытым люком в погреб, пока подошедший сзади Пын пинком не отправил его по назначению - то есть вниз.

[Дамиана >>>]

- П-первый... п-пошел...
Хранитель Клыка был уже очень хороший, а хороший гоблин - это вздутый бурдюк глянцевитой зеленой кожи, в котором шумно бродит и плещет градус. На способное двигаться, а тем более мыслящее существо такой бурдюк не похож совершенно. И все-таки он ворочается, бренча пустым стеклом, пускает радужные слюни и порой отсвечивает гляделками, почти утонувшими в блаженных складочках век. Ах да - еще и неразборчиво мямлит что-то, икая и выпуская отрыжку, от запаха которой неосторожные мухи осыпаются на землю черными катышками.
- Ы... Х-х... Хай, ик-кореш...

[Арканис >>>]

Вслед за первым пошел и второй, "бомбочкой" прямо на первого, любимое дело. До Хама донеслось громкое "хрясть" и возмущенные вопли, в прямом смысле потонувшие в булькании найденного продукта. Затем еще послышался грохот и звон - то Пын, не столь умелый в открывании крышек об заборы, с размаху шандарахнул бутылкой о полку и сбил ее нафик, к радости Хрюдо и Хмырри, которым теперь уже не надо было никуда тянуться, только подбирай. А еще Пын сообразил сделать другое пользительное дело, хотя два других гоблина вполне и без этого обходились.
- Хам, скинь сюда немного закуси и давай к нам! - заорал он так, что слышали и в Гоблиншире, что вызвало там, надо сказать, немалый переполох.

Нажирались в лучших традициях, до следующего вечера. К тому времени, когда все зеленые алкаши наконец заснули, полки Забродила заметно опустели, а из люка бил крепкий как троллиный зад запах перегара. Гейзером поднимаясь к потолку, он потом частью растекался по хате, а частью вытягивался через дымоход наружу, делая Солнечный Лес чуть более правильным и чуть менее мерзким и страшным - появлялось в нем, хоть и ненадолго, что-то родное. Окрестные белки и зайцы за прошедшие сутки заучили половину репертуара пьяного Хмырри и все до единого комментарии Пына к нему.

[бабка Гульда >>>]

Увы, всему приходит конец -- представьте себе, даже гоблинской пьянке! Путешествующая компания слопала и выпила всё, что было в скромном домишке Забродила... вернее, всё, что не успела припрятать хозяйственная Болотинка, которой очень не понравились гости. (Правда, на нее произвело впечатление выступление темпераментного Хмырри на столе -- но потом мог бы не жрать, как свинья, а обратить внимание на эффектную, не старую хозяйку!)
Кончилось все тем, что тихим мягким вечером путники вновь отправились в дорогу. Забродил снабдил их советом: до рассвета обойти стороной и оставить позади жуткие руины знаменитого некогда светлого санатория-профилактория "Упокоища"...
Забродил сильно подозревал, что он снабдил гоблинов на дорогу кое-чем еще -- но просить Хама Грыжу вывернуть котомку было рискованно...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 1-01-2006, 19:58

[Дамиана >>>]

Плохо было Хрюдо, нехорошо было Хаму, Пын и Хмырри тоже не глядели молодцами, туго приходилось и варгам - бедняги тащили на себе сильно раздобревшие котомки и двойной живой груз: братцев-разбойничков пришлось рассадить по волчьим крупам, потому что ногами они могли только вяло подрыгивать.
Легче ездовым животинам было только в одном - они не хотели ни холодного рассольчику, ни умереть, уснуть и видеть сны.

- Ох, ох, ох, что ж я маленьким не сдох, - простонал Хрюдо, с трудом ворочая мутными глазами, до того сухими, что они даже поскрипывали под веками.
Ландшафт не радовал. Ровные дорожки, вымощенные белой плиткой, мертвенно сияли в лунном свете, и сорняки робко жались к обочине, не решаясь тревожить камни, по которым когда-то устало шаркали больничные тапки насильно исцеляемых.
- Братва... а где тут сторона, в которую нам?.. - невнятно вопросил Брюзгинс, облизнув шершавые губы.

[Арканис >>>]

- Шоб мне никогда на опохмел не оставалось, если я знаю! - постанывая отвечал Хмырри, опирающийся на побитую временем фигуру своего в данный момент коллеги - писающего мальчика. - Местяк стремный какой-то. Пын, не помнишь, че там нам вчера Томми втирал на этот счет? Или то позавчера было? О, моя башка!..
- Говорил, кажись, нехорошое место когда-то было, то ли вытрезвитель, то ли санаторий, - от зловещих слов словно веяло холодом мокрых полотенец и противоестественностью полуночного тихого часа, - но потом, мол, госфинансирование кончилось, и все нах развалялось, - с трудом мямлил вялый Пух, с некоторым интересом разглядывающий облупленную нимфу с веслом. - Сказал еще, чтоб мы сюда не ходили, туда ходили. Помню, мне это так смешно было, хм. Еще рассказывал, - гоблин трагически понизил голос, - что некоторые врачи и пациенты отказались покидать свои места и до сих пор бродят здесь...
- Не звизди, - тут же выпрыгнул из бассейна напуганный Хмырри, подтягивая штаны, - какие врачи, нету тут никого! - голос гоблина дрожал на этот раз не от беспробудного пьянства.
- А вон, позырь, в том окошке свет мигнул! - Пын сглотнул и поежился.
- Поедем отсюдова, братцы!..

[Раймон >>>]

Врачи, говорят, здесь бродят. Пациенты, понимаешь, недокалеченные шатаются... Хам мысленно плюнул. Затем почесал левую пятку и плюнул уже в буквальном смысле. Прямо в затылок Пыну.
- А еще говорят, что эльфы почкованием размножаются, - буркнул он, взбалтывая давно уже осушенную флягу. - Ты, камрад Хрюдо, их треп не слушай. У этих двоих, сам знаешь, кой-чего часто на минус играет. ...У-ух, ну и отходняк. Все, баста! Туши бычок, сливай помои! Еще немного, и поднять меня смогут только заклянки Хендехоха.
Грыжа распластался на варге, высунув распухший и посиневший язык. Болотник чувствовал, что двигаться дальше - пусть даже и на чужой спине - он не в силах. Сушняк и прочие прелести похмельного синдрома были неизмеримо сильнее любых нагнанных Забродилом страхов.
- Давай, Хрюдо, перекур устроим. А эти засланцы пусть пошарят, буфет поищут.

[Арканис >>>]

- А чем они размножаются, по-твоему? - тут же взвился уязвленный Пын, отворачиваясь от корявой статуи и временно забыв про бодун и людях в белых халатах. - Ты, Хам, из себя Хендехоха всезнающего не строй, тебе-то про эльфов откуда знать? Из болота своего не вылазишь, мхом, вон, оброс по самые гланды. А пораскинул бы своими погремушками, сразу бы понял, что патлатые на деревьях растут, ты на морды их дубовые погляди. Хендехох рассказывал и даже картинку нарисовал! А, ну тебя, дубина с сучком... Хмырри, дай еще глотнуть. Хмырри?.. Э, а где Хмырри?!
Бравый боец алкогольного фронта Хмырри Брендихлеб и вправду где-то незаметно запропал, мигом возбудив подозрения в том, что искомый буфет он таки нашел.

[Дамиана >>>]

- Эй, чувачки! Не расходимся, не расходимся, - бодрым от страха дискантом распорядился Хрюдо. - Ща вылезет Морда, будет вам и в окошке свет, и в конце туннеля! Хмырри, мать твоя шлендра эльфя-ячья! - осипшее горло пустило хвостатого петуха, и Брюзгинс с натугой откашлялся.
- Слышь, Хам, ведь Забродил точняк что-то такое втирал, - он цыкнул зубом и сбил метким плевком голову одуванчика, омерзительно белую и пушистую. - Валить бы нам отсюда...

И тут началось жуткое.
Туча с алыми краями, повиснувшая над восточным горизонтом, расползлась на клочки, и первые лучи солнца брызнули в тупорылую варжью морду. Пронзительно заскулив, зверь вскинулся и огромными скачками метнулся вперед, не разбирая дороги. Ошалевший от страха Брюзгинс не удержался, полетел кубарем, лязгнул челюстью о плитку и, поймав угасающим взглядом край рассветного неба, провалился в темноту.

Когда Хрюдо пришел в себя, все забылось, кроме ужаса. Потом мелькнуло: ну все, хана, допрыгался. Перед глазами была унылая побелка больничного потолка, а сам гоблин лежал на кушетке, покрытой скрипучей клеенкой. Повернув голову, он увидел, что рядом с ним вытянулись Хам, Пын и Хмырри, все трое в белых долгополых рубашках.
"Что вчера было-то?!" - с тоской подумал Брюзгинс, обмирая.

Вдруг зазвучало пение - громкое, переливчатое, бодрое:
"Закаляйся, если хочешь быть здоров..."
Хрюдо отчаянно заоглядывался и увидел в окне, залитом утренним светом, прильнувшее к стеклу лицо юной эльфийки в медицинском халатике и шапочке с крестом. Ее тоненькая рука, плотно обтянутая прозрачной перчаткой, скребла розовым маникюром по задвижке.

- Мама... - прохрипел Брюзгинс, выпучив глаза. Но мама услышать не могла, собутыльники тоже... Гоблин скрючился на кушетке, забился в угол и, кривя пасть, отчаянно заорал:
- ТО-О-О-О-ММ-И-И-И-И-И!!!

[бабка Гульда >>>]

НРПГ: Овернский Клирик увяз в реале. С его разрешения спасти гоблинов попробую я.

И вдруг снаружи, откуда-то из-за плеча мерзкой эльфийки, грянула веселая песня. По бесшабашному, отчаянному голосу было ясно: поющему наплевать, что там, на дворе: спасительная ночь или палящий день.
Так великолепно фальшивить не мог никто, кроме Тома Забродила!
Только по словам и можно было узнать народную орочью песню, древнюю, как горы, и прекрасную, как пир в ущелье после удачной охоты.

-- Эй, уруки, бравые зверюги,
А где ваши Отцы?
-- Наши Отцы бьются, где придется,
Эльфов лупят Отцы...

Том был неподражаем! Он ухитрился не взять ни одной верной ноты!
Этот голос был для утонченного эльфийского слуха -- что наждак для нежной кожи.
Мелодично вскрикнув, эльфийка упала с подоконника -- только стройные ножки мелькнули в кульбите...

-- Эй, уруки, бравые зверюги,
А где ваши деды?
-- Наши деды -- нам же и обеды,
Вот где наши деды!

Во всем здании со звоном и грохотом пошли осыпаться уцелевшие до сих пор стекла.

-- Эй, уруки, бравые зверюги,
А кто ваши сестры?
-- Стервы-сестры -- тоже зубки остры,
Вот кто наши сестры!

Над подоконником показалась ухмыляющаяся рожа Забродила.
-- Привет, парни! Ну и видок у вас!.. Нет-нет, из здания не выбирайтесь, рановато. Желтая Морда в небесах так и ухмыляется... За варгов своих не бойтесь. Зверюги умнее своих хозяев: забились в овраге под корягу, денек пережидают. И сумки при них -- пустые, правда... успели их выпотрошить...
(Том не стал уточнять, кто именно выпотрошил сумки гоблинов -- пленившие их эльфы или кто-нибудь другой.)
-- Лучше пошарьте по зданию. Говорят, было там что-то вроде кладовки, куда эти изверги складывали то, что у пациентов отбирали... оружие там, прочие шмотки... Кстати, там полно пыли, паутины -- хоть в порядок себя приведете. А то чиииистенькие -- хоть на эльфийский пир вас к столу подавай!
Том поудобнее уселся на подоконнике.
-- А я пока на шухере постою. Если эти исчадья дня снова припрутся -- ну и пожалуйста, я сегодня в голосе!
И вслед исчезнувшим эльфам проорал еще куплет (что-то вроде контрольного в голову):

Эй, уруки, бравые зверюги,
А где ваша хата?
-- Наши хаты -- эльфовы палаты,
Отобрать их надо!..

[Дамиана >>>]

- Томми, - благодарно всхлипнул Хрюдо, размазывая по морде мутноватые гоблинские слезы (Глянул потом мельком на лапу - чистая! Умыли, гады, как есть умыли!), - Томми, друг ситный, да хрен с ней, с выпивкой, подавись на здоровье! Я ведь думал - крышка! Думал, все кончено, прощай, Гоблиншир, не видеть больше мне зеленых торчков, пролетающих кожекрылов и трофейной колбасы из роханской конины! Думал, иду в Чертоги за гоблючье долготерпение! - теперь, когда страшное осталось позади, Брюзгинс совсем размяк и разнюнился. - У-у, живодеры светлые, за что ж они меня?
Хранитель приготовился рюмить, но его разом привели в чувство слова о кладовке.
- Братва! - взвился Хрюдо, тормоша осоловелых гоблинов. Он все еще хлюпал носом, но унылая морда Брюзгинса становилась все благостней с каждым мгновением. - Айда лутить! Я, короче, с одним уруком корешился, так он приговаривал, не полутишь - не получишь! Кто последний, тот эльф позорный! - Хрюдо спрыгнул с кушетки и бросился к двери, путаясь в полах больничной рубашки.

[Арканис >>>]

- Кто здесь?! - испуганно растормошился Пын. - Где я? - внутренне холодея, он стал оглядываться, пока не прикипел к паре розовых пушистых тапочек, лежащих перед кроватью. - Это еще что такое? Изверги! Хмырри, ты погляди, а!
Хмырри, еще не придя окончательно в себя, ответил приятелю сдавленным мычанием и стал мотать головой, плотно сжав губы.
- Нет, только не шоколадку! Только не шоколадку! Умоляю вас, граждане санитары и медсестры!
- Оооо... - сочувственно протянул Пын, услышав названия полумифических чудовищ. - Попал ты, брат!
И еще раз с сожалением вздохнув, в благотворительных целях сбросил Хмырри с кушетки на пол. Ну, чтоб тот очнулся.

С горем пополам разобравшись, что к чему, оба вскоре наперегонки неслись за Хрюдо. Хмырри уверенно побеждал - его легкие оказались немного целее Пыновых. Коридоры и комнаты Упокоищ еще хранили мрачные следы недавнего пребывания здесь эльфов и других мерзких чудовищ - недопитый чай с рассыпанными рядом крекерами, включенные, еще не успевшие погаснуть лампы, плакаты на стенах, пропагандирующие здоровый образ жизни... Пробегающих мимо гоблинов то и дело передергивало, мутило, пока, наконец, Хмырри не стошнило всеми его шоколадками прямо под огромное цветастое полотнище с надписью - "От нас никто не уйдет не здоровым!"

[Раймон >>>]

Палата... Режущий глаза свет... Выворачивающий наизнанку запах хлорки, смешанный с тошнотворным амбрэ ароматических палочек.
Спеленутое смирительной рубашкой зеленое тело, лежащая пузом кверху на выскобленном дочиста столе. ...Его собственное тело.
- Ну что, морготов выкормыш, попался? - в мелодичном и до отвращения чистом голосе сквозит ленивый интерес пополам с показным участием.
Он с трудом скашивает слезящиеся от нестерпимо яркого света глаза. В зубоврачебном (или лучше сказать, клыкодерном) кресле, закинув ногу на ногу, сидит эльф. Точнее, эльфийка. Стройная высокая дева с неправдоподобноо идеальным лицом и вышитыми на вороте платья рунами. "ИИ" - "Исцелительницы Ирмо". Самая совершенная служба дознания, когда-либо существовавшая в Средиземье, перед которой меркло даже искусство палачей Дориата и Гондолина.
- Убирайся в Аман, ясноокая стерва!
- За "стерву" прощаю, - бархатным голос "исцелительницы" сладкой патокой проникает в уши. - А с возвращением в Благословенный Край мы пока торопиться не будем. ...Кстати, знаешь ли ты, что эльфы - это орки, похищенные Оромэ и светлым чародейством и здоровым питанием измененные в Валиноре? Так что мы с тобой, в какой-то степени, родственники. ...И ты сейчас мне по-родственному быстренько и внятно расскажешь про численность, состав и направление движения вашего отряда. ...Угу?
- А ого-го тебе не ага-га?
- Что ж.., - эльфийка встает и направляется к нему. В ее голосе звучит почти неподдельная грусть. - Тогда мне придется убедить тебя это сделать. Клянусь Валакиркой, ты все равно заговоришь. ...Сначала я пройдусь по твоему телу намыленной губкой, затем подстригу когти на всех четырех лапах... Потом я волью в тебя пару пинт рыбьего жира, почищу клыки и повяжу розовый бантик на твою упрямую голову...
Улыбающееся лицо склоняется над ним, изящная рука касается щеки, а он тщетно пытается отвернуться от исходящего от эльфийки аромата фиалковых духов...

Внезапно кошмар исчез. По крайней мере, частично. Палата и кушетка остались, но свет несколько померк, а "исцелительница" пропала. Вместо нее обнаружился взбудораженный Хрюдо Брюзгинс, пытающйся растолкать Хмырри и Пына. На подоконнике сидел улыбающийся и как всегда что-то напевающий Забродил.
Хам с отвращением оглядел себя и принялся яростно сдирать с себя белое, без единого грязного пятнышка полотно рубахи. По всему выходило, что старый укурок Томми не врал, и все они действително оказались в каком-то жутком и явно светлючем месте.
- Айда лутить! Я, короче, с одним уруком корешился, так он приговаривал, не полутишь - не получишь! Кто последний, тот эльф позорный!
Хрюдо, а за ним и оба балбеса радостно ломанулись из палаты на волю. Хам, содрав с себя последние клочки больничной одежды, устремился вслед за ними, но выбиться вперед так и не смог (несмотря даже на тормознувшего на время Брендихлеба).
В конечном итоге они все оказались в единственном не вызывающем отвращения и ужаса месте. Покрытая паутиной - а самое главное, темная - кладовка была завалена грудой всякого хлама (от дорожных сумок и винных бочек до оружия и доспехов). Глаза болотника алчно блеснули во тьме, а загребущие лапы стали привычно шарить вокруг, пока не наткнулись на изогнутую рукоять, которая сама прямо-таки просилась в когтистую ладонь.
Хам придирчиво оглядел находку и тихо присвистнул. Ого! Ангбандский булат! Закален в эльфийской крови, прекрасно заточен, выкован шут-те кем и шут-те когда, секрет производства утерян. Одним словом - раритет.
- Хм, ребя! Я, конечно, последним дочикилял, - Хам растянул пасть в ухмылке и провернул ятаган в руке. - Но кто тут вякнет, что я - эльф позорный?

[дон Алесандро >>>]

Урукханк.

Сарафан аккуратно подстригал очередной тщедушный бонсай, пытался настроиться на нужный лад, и в три голоса напевал песенку:

- Говорят мы бяки-буки,
- Как выносит нас Арда…
- Дайте Камеру нам в руки,
- Посмотреть на Короля!
- Ой, ля-ля, ой ля-ля,
- Посмотреть на Короля!!!
- Ой ля-ля ой ля-ля эхма!

- Скоро темная дорога,
- Выпадает Королю…
- У него назгулов много,
- А я назгулов люблю!
- И я тоже!
- Ой лю-лю, ой лю-лю,
- А я назгулов люблю,
- Ой лю-лю, ой люлю, эхма!

- Королёв дракончик умер,
- Бит и весь его отряд,
- Дело будет шито-крыто,
- Камера не любит лгать!
- А если соврёт мерзавка?
- Разобьём!
- Я тебя разобью!

Сарафан резко махнул ножницами, и срезал полдеревца.
- Порази его Манве!
- Кого?
- Тебя! Гы-гы-гы-гы!
- По-моему, он тебя обещал разбить…
- Ха! Пусть попробует!
- Ну-ка тихо там! – великий маг бросил ножницы на стол и принялся сгребать остатки бонсая, после чего силой мысли отправил их в дальний угол, к остальным дровам…
Совершив такую уборку рабочего места, Сарафан побарабанил пальцами по столу, и посмотрел на потолок.

- Интересно, что там делает Хендехох?
- Придумывает тысяча первое ругательство на тролльском.
- Врешь! Я его придумал! Ещё в прошлую Эпоху! У меня даже патент на него есть!
- Иди ты!
- Да вот те… вот тебе! Понял?!
- А давайте сходим и проверим? За одно узнаем, может, он тысяча второе ругательство придумал?!
- Ну конечно! Кишка у него тонка! Но проверить стоит…
- О Моргот! Это же надо, в кое-то веки разумное предложение от вас услышал… это надо записать…
- А сто грамм за это полагается?
- Ой, не надо! Лучше деньгами.
- ТИХО!

Сарафан подошёл к волшебному морозильному ящику, открыл его и задумчиво осмотрел его содержимое, в ящике было почти кристально чисто, лишь початая банка огурцов гордо стояла посредине:
- Мда… - проговорил тёмный маг.
После чего достал три огурца, положил их на тарелку и закрыл дверь ящика.
- И когда кто успел… - подумал Сарафан, подхватывая посох, и выходя на лестницу ведущую к верхней площадке Урукханка, на которой был заперт некромант.
Добравшись до люка который вёл на площадку, Сарафан, открыл потайной глазок и принялся высматривать, где находится Хендехох, убедившись, что волшебник сидит далеко от люка, Сарафан проговорил ключ-заклятье и с силой толкнул люк.
- Ага! Не ждал нас?

Сообщение отредактировал дон Алесандро - 28-01-2006, 23:15

[Дамиана >>>]

- Мое! Все мое, никому не отдам, - тем временем бормотал Хрюдо, обнимая кучу бесхозного добра, будто круглобокую разбитную гоблинку. - Эх, братва! - с чувством прогундосил он. - Да я ж Брю-юзгинс! Прокумекали? Брюзгинс! Мой дядя самых честных правил держался, когда с ним, хрычом старым, резались в "подкидного дурака" на бабки! Ясен пень, продувался начисто, а потом загребал весь банк из карманов. Виртуоз, едрить-кадрить! Вор и Взломщик с большой дубль-ве, - Хрюдо так распирала фамильная гордость, что он забыл, с каким недоверием косились на гоблинов, знающих хоть одну Черную Руну.
- Хм, ребя! Я, конечно, последним дочикилял. Но кто тут вякнет, что я - эльф позорный?
- Ни хруща себе! - протянул Брюзгинс, зеленея от зависти. - Где цацку надыбал? Ишь ты, какой ножичек... Ты, болотник, не забывай, кто в доме хозяин... Эй, ты чего! - подметив, как блеснули глаза Хама, гоблин трусливо дернулся в сторону и примирительно поднял руку. - Ладно-ладно, где еще тот дом... А на железяку мне наплевать, подумаешь, перочинная ковырялка! Я себе и не такую найду.
И нашел - именно такую. И еще одну. И еще.
- Тут у них чего, конвейер стоял? - буркнул Хрюдо, раздавая клинки. - Ты гляди, блин, и не выпендриться. Я ваще как, главный герой или пошмалить вышел? Мне бы свой Оскалобур, - гоблин мечтательно прищурился, вспомнив легенду, - или Грызвондыр, так я б всех этих дивнюков...
Вздохнув, Хрюдо махнул рукой.
- Ну ладно. Потопали, что ли? Одно старье осталось, кольчуги все ржавые, и шлемов у них ни хрена нету. Вот не свезло! Мне ж голову беречь надо, ее тут одна штука на четверых...

[higf >>>]

Хендехох смотрел с крыши на панораму окрестностей, которую считали очень живописной орки, любившие наскальную, настенную, напольную, настольную и напотолочную живопись. Эльфийские художники давно бы рехнулись и начали дружно отрезать себе острые уши, но некромант такой впечатлительностью не страдал.
Но взгляд колдуна был настолько сконцентрированно-мрачен, что последние несколько часов он развлекался сбиванием взором мух. Попавшие под прицел хендехоховских гляделок несчастные насекомые не выдерживали такого груза и стремительно падали вниз. Проделывая такую работу, некромант настолько глубоко задумался, что не сразу услышал скрип люка.
Когда он обернулся, перед Унылым предстала довольная и насмешливая физиономия Сарафана.
- От тебя я не приму даже чистый спирт! – торжественно произнес разъяренный чернокнижник, давая почувствовать меру своего презрения, ибо сказать такое было воистину страшно для темного. – В Бобруйск, жывотное! Убей сибя ап стену!

[дон Алесандро >>>]

Сарафан чуть отпрянул от пленника
- Бобруйск переполнен! Вернулся!
- Упорствуешь? В Орку Назгулдемьянскую поиграть захотел?
- Ап стенку иво!!! В газенваген!
Сарафан выбросил из руки тарелку с огурцами, наставил на некроманта свой посох и прокричал:
- КГ/АМ!!!
Хендехоха скрутило так, будто он в один присест умял целую банку особой урукханкской горчицы, после чего его провезло по полу площадки и с разгону вдарило об один из зубцов башни.

Сообщение отредактировал дон Алесандро - 3-02-2006, 21:37

[higf >>>]

Этот идиот опять все перепутал! Об стенку надо было размазывать кретина Сарафана, но никак не его, мудрого Хендехоха Унылого! Как больно, будто целый день лечебные процедуры проходил…
Собрав последние силы, Хендехох сотворил заклинание, правда, не подходившее к школе некромантии, но не очень сложное. Вспомнив свои опыты в телекинезе. Маг заорал:
- Под кат!
От одного из краев площадки откололся камень довольно приличного веса, и, описав дугу, хлопнулся на крышку люка. Та с маху обрушилась на голову не ожидавшего такого Сарафана. Некромант понадеялся, что у него есть несколько спокойных часов, но что дальше?
Психопатический скоро очнется и может вернуться снова с какой-нибудь эльфийской гадостью. Застонав и помянув Мелькора, колдун, еще кряхтя от боли, встал и два раза взад-вперед пересек площадку. Умных мыслей на обойденной площади не нашлось, и маг встал на ее краю, размышляя о бренности всего сущего.
Внезапно он заметил вдалеке стремительно растущую черную точку. Унылый удивленно посмотрел туда. Точка росла и вскоре превратилась в большую ворону, переваливавшуюся на лету то вправо, то влево, летевшую по весьма извилистой траектории.
Маг издал радостно-удивленный вопль:
- Аффтар жжот!
Это была одна из Ворон Мелькора. В свое время тот вывел породу гигантских ворон, однако они в боевом и транспортном смысле не оправдали себя. Очевидно, при изготовлении эликсира для их превращения из обычных было использовано слишком много разных травок, так хорошо знакомых гоблинам.
Поэтому вороны никогда не выдерживали прямой линии и крайне редко попадали в предполагаемого противника, почему и были почти истреблены эльфами и людьми, несмотря на кодекс Светлых Владык «Об охране природы», который Хендехох почитал верхом лицемерия.
Но сейчас выбирать не приходилось. Маг сотворил несколько пассов и заорал заклинание вызова:
- Мухтар, ко мне! – не интересуясь, как же тварь занесло в окрестности Урюкхана.
С трех попыток ворона уселась-таки на крышу, едва не сбив вниз два раза самого Хендехоха. Наконец некромант взгромоздился на нее, вцепился в перья и крикнул?
- Фас!
Ворона взлетела и понеслась, совершая время от времени кульбиты, заставлявшие мага поминать всех Вала, как Светлых, так и Черного, и Илуватара впридачу.

[Арканис >>>]

А тем временем...

Пын и Хмырри, стянув с себя рубахи, принялись гасать друг за другом по кладовке, старательно выбирая самые грязные и запаутиненые углы. То была древняя как мир гоблинская игра "Ахтунг", о происхождении которой ходила распространенная хохма о том, что ее изобрели эльфы. Пын, считавшийся чемпионом, победил и на этот раз с перевесом в три очка.
Когда гоблины пришли в нормальный вид и напялили на себя найденную тут же собственную одежду (ей лежание в пыльной кладовке пошла только на пользу), Морда уже зашла. Забродил, попыхивая чем-то сладковатым, уже ждал снаружи, кормя варгов стряпней своей горе-супруги.
- Злобная, злобная псина! - ласково ворковал Том. - Едва эльфов почуяли, сразу смотались, не то, что некоторые... а, что с вас взять, сам по молодости и не в такое наступал. Заточки, смотрю, надыбали, дело правильное, а то как налетят эти, со свистками, топором не отмахаесся. Если, не приведи Мелькор, придется с ними возиться, кричите как можно громче "Смерть легавым от ножа!", прицельтесь вот сюда и бейте со всей дури куда попало. Ну, все на месте, зубы-когти целы, рожи испачканы? Тогда в бой. Эта тропинка выведет вас на дорогу - и не смотрите, что она плиткой цветастой выложена, выведет куда надо, зуб даю. Как свернете на дорогу, скачите вон туда до упора. Там разберетесь, что к чему. А я повалю себе, мне еще запасы востанавливать...
И Томми, развернувшись, потопал назад, в лес, напевая:
"- В лесу родилась орочка, в лесу она росла, зимой и летой стройная, зеленая была..."

*****

Путь "до упора" занял почти всю ночь. Когда дорога уперлась в здоровые ворота, трижды обведенные колючей проволокой с висевшими на ней табличками с надписями 220V, Морда уже снова всходила. На боязливый стук из-за двери послышался неприятно жеманный голос:
- Ути-пути, кто тут у нас, гоблины? Целых четыре штуки? Видано ли, чтобы маленькие гоблинцы среди бела дня к нам приезжали? А за каким делом?
- Не твое собачье дело, открывай, пока в рыло не выхватил! - в последнем желании гоблины были единодушны.
- Уже бегу, дорогуши, уже лечу, не нужно ругаться, милые мои!
Привратник оказался под стать голосу - более-менее вымыт и причесан; он всем сразу не понравился, подозрительный тип. Ну да пес с ним - проехав через ворота, четверо гоблинов оказались наконец в нормальном селе. Встречались, тут, впрочем, и орки, и даже люди, но что ни говори, после санатория-профилактория даже такое село покажется настоящим наркопритоном, где четырем уставшим гоблинам везде рады. А те сразу повеселели, задрали носы, даже снова стали зыркать по сторонам - ну-ка, где тут что плохо лежит?

[Дамиана >>>]

Гоблинская голова - вроде котла со смоляным варом, у кого бурлючим, у кого стылым и липким. Мелочи в этой бурде тонут, но если застрянет что-то поосновательней...
Ой-ой-ой.
- Мне шлем надо, - скулил Хрюдо, трясясь на спине варга. - Слышь, братва? Без шлема могут и того. За превышение скорости... А мне нельзя. У меня ж дело срочное...

Брюзгинс так приуныл, что даже привратнику хамить не стал. И по сторонам глядел вяло, пошмыгивая носом.
О-па!
Нет, что ни говори, а у человеков мозги куриные. Это ж надо было выставить кастрюлю на подоконник. И какую кастрюлю! Блестящую, с гнутыми ручками... Не кастрюля, мечта.
Хрюдо соскочил на землю, огляделся по сторонам - никого. На цыпочках подбежав к хате, он обхватил добычу обеими лапами - и отдернул их, коротко взвизгнув:
- А-й-й-ё!
И почему парок не унюхал? Нечего было сопли распускать, ныть про обмундирование. В кастрюле-то блестел масляными кругами свежий борщ, с пылу с жару...
Ну что, не выливать же. Пришлось портянки разматывать, прихватывать ручки...
- Остынет - сожрем, - пояснил Хрюдо, забираясь на варга. И мечтательно добавил: - А потом я ее приспособлю...