Стихи, которые нас проняли, Стихи, которые наполнили нас прекрасным

Не более одного сообщения от пользователя на страницу. Накрутчиков будем бить аккуратно, но сильно. Светозар.

Рядом с центральной площадью существует небольшой переулок где притаился небольшой трактир со странным названием "Трёхрогая луна" /копирайт/, в нём любят собираться любители поэзии, той которую пишут не они, что бы услышать или расказать какое стихотворение или песня вновь дала им силы двигаться дальше и продолжать своё дело. Часто здесь звучат стихи и песни старых времён и глаза трактирщика наполняються слезами от глубины переживания, но всё равно старый скряга никогда не даёт выпить в долг.
____________________________________________________
Был вечер когда в переулок мягкой походкой зашёл эльф и акуратно пройдя между спящими приключенцами подошёл к двери с вывеской, которую даже днём было трудно увидеть. Он открыл дверь и свет внутри его немного ослепил, но он всё равно сделал шаг вперёд он знал что может ничего здесь не опасаться. Пройдя к стойке он заказал себе выпить и сразу же положил кошель на стойку, он не хотел думать о деньгах в столь хороший вечер. По прошествии нескольких часов и нескольких бокалов вина, он наконец то вышел к сцене и глотнув из бокала сказал:
-Друзья, собравшиеся здесь услыште мой расказ, хоть вы не знаете меня, а я не знаю вас (копирайт из руской версии Робин Гуда). Когда то давно прочтя на родном мне языке замечательное стихотворение одного поэта, я потерял покой и сон, оно было величественно, но я хотел знать как же оно звучит в подлинике, и проходили дни и ночи долго поиска и наконец я нашёл его... подлиник сегодня я хочу поделиться им с вами:
Once upon a midnight dreary, while I pondered, weak and weary,
Over many a quaint and curious volume of forgotten lore -
While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping,
As of some one gently rapping, rapping at my chamber door -
"'Tis some visiter", I muttered, "tapping at my chamber door -
Only this and nothing more".

Ah, distinctly I remember it was in the bleak December;
And each separate dying ember wrought its ghost upon the floor.
Eagerly I wished the morrow; - vainly I had sought to borrow
From my books surcease of sorrow - sorrow for the lost Lenore -
For the rare and radiant maiden whom the angels name Lenore -
Nameless here for evermore.

And the silken, sad, uncertain rustling of each purple curtain
Thrilled me - filled me with fantastic terrors never felt before;
So that now, to still the beating of my heart, I stood repeating
"'Tis some visiter entreating entrance at my chamber door -
Some late visiter entreating entrance at my chamber door; -
This it is and nothing more".

Presently my soul grew stronger; hesitating then no longer,
"Sir", said I, "or Madam, truly your forgiveness I implore;
But the fact is I was napping, and so gently you came rapping,
And so faintly you came tapping, tapping at my chamber door,
That I scarce was sure I heard you" - here I opened wide the door; -
Darkness there and nothing more.

Deep into that darkness peering, long I stood there wondering, fearing.
Doubting, dreaming dreams no mortal ever dared to dream before;
But the silence was unbroken, and the stillness gave no token,
And the only word there spoken was the whispered word, "Lenore?"
This I whispered, and an echo murmured back the word, "Lenore!"
Merely this and nothing more.

Back into the chamber turning, all my soul within me burning,
Soon again I heard a tapping somewhat louder than before.
"Surely", said I, "surely that is something at my window lattice
Let me see, then, what thereat is, and this mystery explore -
Let my heart he still a moment and this mystery explore: -
'Tis the wind and nothing more!"

Open here I flung the shutter, when, with many a flirt and flutter,
In there stepped a stately Raven of the saintly days of yore;
Not the least obeisance made he; not a minute stopped or stayed he;
But, with mien of lord or lady, perched above my chamber door -
Perched upon a bust of Pallas just above my chamber door -
Perched, and sat, and nothing more.

Then this ebony bird beguiling my sad fancy into smiling,
By the grave and stern decorum of the countenance it wore,
"Though thy crest be shorn and shaven, thou", I said, "art sure no craven.
Ghastly grim and ancient Rave wandering from the Nightly shore -
Tell me what thy lordly name is on the Night's Plutonian shore!"
Quoth the Raven "Nevermore".

Much I marvelled this ungainly fowl to hear discourse so plainly.
Thought its answer little meaning - little relevancy bore;
For we cannot help agreeing that no living human being
Ever yet was blessed with seeing bird above his chamber door -
Bird or beast upon the sculptured bust above his chamber door.
With such name as "Nevermore".

But the Raven, sitting lonely on the placid bust, spoke only
That one word, as if his soul in that one word he did outpour.
Nothing farther then he uttered - not a feather then he fluttered -
Till I scarcely more than muttered "Other friends have flown before -
On the morrow he will leave me, as my Hopes have flown before".
Then the bird said "Nevermore".

Startled at the stillness broken by reply so aptly spoken,
"Doubtless", said I, "what it utters is its only stock and store
Caught from some unhappy master whom unmerciful Disaster
Followed fast and followed faster till his songs one burden bore
Till the dirges of his Hope that melancholy burden bore
Of 'Never - nevermore'".

But the Raven still beguiling my sad fancy into smiling,
Straight I wheeled a cushioned seat in front of bird, and bust and door;
Then, upon the velvet sinking, I betook myself to linking
Fancy unto fancy, thinking what this ominous bird of yore -
What this grim, ungainly, ghastly, gaunt, and ominous bird of yore
Meant in croaking "Nevermore".

Thus I sat engaged in guessing, but no syllable expressing
To the fowl whose fiery eyes now burned into my bosom's core:
This and more I sat divining, with my head at ease reclining
On the cushion's velvet lining that the lamp-light gloated o'er,
But whose velvet-violet lining with the lamp-light gloating o'er,
She shall press, ah, nevermore!

Then, methought, the air grew denser, perfumed from an unseen censer
Swung by seraphim whose foot-falls tinkled on the tufted floor.
"Wretch", I cried, "thy God hath lent thee - by these angels he hath sent thee
Respite - respite and nepenthe from thy memories of Lenore;
Quaff, oh quaff this kind nepenthe and forget this lost Lenore!"
Quoth the Raven "Nevermore".

"Prophet!" said I, "thing of evil! - prophet still, if bird or devil! -
Whether Tempter sent, or whether tempest tossed thee here ashore,
Desolate yet all undaunted, on this desert land enchanted -
On this home by Horror haunted - tell me truly, I implore -
Is there - is there balm in Gilead? - tell me - tell me, I implore!"
Quoth the Raven "Nevermore".

"Prophet!" said I, "thing of evil! - prophet still, if bird or devil!
By that Heaven that bends above us - by that God we both adore -
Tell this soul with sorrow laden if, within the distant Aidenn,
It shall clasp a sainted maiden whom the angels name Lenore -
Clasp a rare and radiant maiden whom the angels name Lenore".
Quoth the Raven "Nevermore".

"Be that word our sign of parting, bird or fiend!" I shrieked, upstarting -
"Get thee back into the tempest and the Night's Plutonian shore!
Leave no black plume as a token of that lie thy soul hath spoken!
Leave my loneliness unbroken! - quit the bust above my door!
Take thy beak from out my heart, and take thy form from off my door!"
Quoth the Raven "Nevermore".

And the Raven, never flitting, still is sitting, still is sitting
On the pallid bust of Pallas just above my chamber door;
And his eyes have all the seeming of a demon's that is dreaming,
And the lamp-light o'er him streaming throws his shadow on the floor;
And my soul from out that shadow that lies floating on the floor
Shall be lifted - nevermore!


Edgar Allan Poe, THE RAVEN
Он остановился и слёзы блестели на его глазах цвета молодого дуба, мир для него замер, но вот он вернулся к действительности.
-Оно божественно, воистину так друзья мои.
И поклонившись он сошёл со сцены и направился к выходу.

Гм... Хотя, общий смысл темы уже давно ускользнул, но ведь ясно - покажите ту песню, которую вы считаете вашей. А так некоторые товарищи запостили уже по две-три. Ясно, что трудно выбрать одну, но ведь тема называется не "Запостите побольше любимых песен" - таким путем она скоро в песенник превратится

By magnificent me (Джей Пройдоха)

Тема предназначена для выкладывания самого-самого, а не для перечисления всех понравившихся стихов. И кнопку "редактировать" еще никто не отменял! Еще раз увижу по десять постов на странице от одного автора, буду просто удалять.
Китти

Любители стихов, пожалуйста! Не забывайте указывать авторство строк, что вы выкладываете. Уже надоело напоминать по сто раз. Crystal

Сообщение отредактировал Светозар - 6-05-2007, 16:49

Алексей.


Ты меня не видела, когда я был героем!
Я воевал за правду, два раза пал в бою,
Ордена, памятник и многое другое...
А сейчас я не герой, я просто так стою.

Ты меня не видела, когда я был поэтом!
Изящным словом я смущал и души, и тела.
С закрытыми глазами, в пять утра, зимой и летом...
А сейчас я не поэт. Такие вот дела.

Помню проняло одно стихотворение, причем очень сильно. Наверное потому что в школе училась.

"Не оставляй меня одну!" -
То крик в глухой ночи.
В нем раздирая тишину,
Тоска и страх звучит

"Я без тебя погибну вмиг,
Молю тебя, живи!"
И мир услышал этот крик,
Зов раненной любви.

Энн Маккефри "Всадники Перна".
Потрясающе пронзительное стихотворение, хотя Энн не поэт, а писатель. Хотя может быть все зависит от перевода. Не помню чей он.

Ну наконец-то новая страница! Еле дождался... Наверное надо больше стихотворений в пост вставлять)

Каждый пред Богом наг...
Жалок, наг и убог...
В каждой музыке Бах,
В каждом из нас Бог.
Ибо вечность - богам...
Бренность - удел быков...
Богово станет нам
Сумерками богов...
И надо небом рискнуть,
И, может быть, невпопад
Еще не раз нас распнут
И скажут потом: распад...
И мы завоем от ран.
Потом взалкаем даров...
У каждого свой храм.
И каждому свой гроб.
Юродствуй, воруй, молись!
Будь одинок, как перст!...
Словно быкам - хлыст,
вечен богам крест...

И. Бродский 1958
_________________________________

Понимаю своих врагов.
Им и вправду со мною плохо.
Как отчетлива их шагов
неизменная подоплека!
Я не вписываюсь в ряды,
выпадая из парадигмы
Даже тех страны и среды,
что на свет меня породили,
И в руках моих мастерок -
что в ряду овощном фиалка.
Полк, в котором такой стрелок,
неизбежно терпит фиаско.
Гвозди гнутся под молотком,
дно кастрюли покрыла копоть,
Ни по пахоте босиком,
ни в строю сапогом протопать.
Одиночество - тяжкий грех.
Мне чужой ненавистен запах.
Я люблю себя больше всех
высших принципов, вместе взятых.
Это только малая часть.
Общий перечень был бы долог.
Хватит названного - подпасть
под понятье "полный подонок".

Я и сам до всего допер.
Понимаю сержанта Шмыгу,
Что смотрел на меня в упор
и читал меня, будто книгу:
Пряжка тусклая на ремне,
на штанах пузыри и пятна -
Все противно ему во мне!
Боже, как это мне понятно!
Понимаю сержантский гнев,
понимаю сверстников в школе -
но взываю, осатанев:
хоть меня бы кто понял, что ли!
Человек - невеликий чин.
Положенье мое убого.
У меня не меньше причин
быть скотиной, чем у любого.

Кошка, видя собственный хвост,
полагает, что все хвостаты,
Но не так-то я, видно, прост,
как просты мои супостаты.
Оттого-то моей спине
нет пощады со дня рожденья,
И не знать состраданья мне,
и не выпросить снисхожденья,
Но и гордости не заткнуть.
Выше голову! Гей, ромале!
Я не Шмыга какой-нибудь,
чтобы все меня понимали.

Дмитрий Быков

Hazy shade of winter
Paul Simon, ~1968
(Simon & Garfunkel album Bookends)

Time,
Time,
Time, see what's become of me
While I looked around for my possibilities.
I was so hard to please.
But look around,
Leaves are brown,
And the sky is a hazy shade of winter.

Hear the Salvation Army band.
Down by the riverside's
Bound to be a better ride
Than what you've got planned.
Carry your cup in your hand.
And look around,
Leaves are brown now,
And the sky is a hazy shade of winter.

Hang on to your hopes, my friend.
That's an easy thing to say,
But if your hopes should pass away
Simply pretend that you can build them again.
Look around,
The grass is high,
The fields are ripe,
It's the springtime of my life

A-a-a-a,
Seasons change with the scenery;
Weaving time in a tapestry
Won't you stop and remember me
At any convenient time?

Funny how my memory skips
Looking over manuscripts
Of unpublished rhyme.
Drinking my vodka and lime,
I look around
Leaves are brown now,
And the sky is a hazy shade of winter.


Red Rubber Ball
Paul Simon, ~1963
(Simon & Garfunkel album Old Friends, The Cyrkle single)

I should have known you'd bid me farewell.
There's a lesson to be learned from this
And I learned it very well

Now I know you're not
The only starfish in the sea.
If I never hear your name again
It's all the same to me.

And I think
It's gonna be all right.
Yeah, the worst is over, now
The morning sun is shining like a Red Rubber Ball.

You never cared for secrets I'd confide.
For you I'm just an ornament,
Something for your pride.

Always running, never caring,
That's the life you live.
Stolen minutes of your time
Were all you had to give.

And I think
It's gonna be all right.
Yeah, the worst is over, now
The morning sun is shining like a Red Rubber Ball.

The story's in the past with nothing to recall.
I've got my life to live
And I don't need you at all.
The roller coaster ride we took is
Nearly at an end.
I bought my ticket with my tears,
that's all I'm gonna spend.

And I think it's gonna be all right.
Yeah, the worst is over, now
The morning sun is shining like a Red Rubber Ball.

_________________________

Блеклая тень зимы

Время, время, время, посмотри, что со мной творится,
Когда я оглядываюсь на свои возможности
На меня было трудно угодить.
Но оглянись
Листва побурела
А небо - блеклая тень зимы

Слышишь оркестр армии спасения
Спускающийся по берегу реки
Эта поездка обязана быть лучше
Чем ты себе представлял
Получи свой кубок в руку
И оглянись
Листва побурела
А небо - блеклая тень зимы

Держись за свои надежды, дружище
Легко сказать
Но если надежд больше нет
Просто прикинься, что можешь создать их снова
Оглянись,
Трава высока
Поля тучны -
Это весна моей жизни

Времена года меняются с пейзажем
Сплетая время в гобелен
Ты не хочешь остановиться и запомнишь меня
В любое удобное для тебя время?

Забавно скачет моя память
Глядя поверх черновиков
Неопубликованных стихов
Попивая водку с лаймом
Я оглянусь
Листва побурела
А небо - блеклая тень зимы


Красный резиновый мяч

Я должен был понять, что мне ты пожелала до свиданья
Урок, который мне следовало разучить
И я выучил его великолепно

Теперь я знаю - ты
Не только звездочка морская
И никогда уже я не услышу твое имя вновь,
Оно все тоже для меня

И я полагаю все вполне себе неплохо
Да, все плохое позади
Опять утреннее солнышко сияет как красный резиновый мяч

Ты никогда не волновалась на счет доверенных секретов
Я для тебя простое украшение -
Нечто чтобы потешить самолюбие

Всегда бежать и ни о чем не волноваться
Вот жизнь, которой ты живешь
Ворованные минуты твоего времени
Вот все что ты можешь дать

И я полагаю все вполне себе неплохо
Да, все плохое позади
Опять утреннее солнышко сияет как красный резиновый мяч

Все позади и нечего припомнить.
Я получил жизнь, чтоб жить и
Ты мне для этого не нужна.
Наша поездка на американских горках
Почти завершена.
Я купил билет за свои слезы,
Все до одной они потрачены впустую.

И я полагаю все вполне себе неплохо
Да, все плохое позади
Опять утреннее солнышко сияет как красный резиновый мяч

Сообщение отредактировал ores - 1-12-2007, 12:57

Я не держу долго стихи в голове... Конечно есть, что пронимают, но не скажу, что я особый фанат стихов.
Тем не менее у меня есть один стих который я запомнил и не забуду)

ОТЧЕГО

Мне грустно, потому что я тебя люблю,
И знаю: молодость цветущую твою
Не пощадит молвы коварное гоненье.
За каждый светлый день иль сладкое мгновенье
Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.
Мне грустно... потому что весело тебе.

Лермонтов Михаил..)


Романс на этот стих очень красивый...

Flёur - Опасная бритва

Я тебе разрешаю,
В честь этой пасмурной ночи
Я почти что живая,
Можешь делать, что хочешь.

Можешь стереть все файлы,
Можешь устроить битву,
Только оставь мне
Мою опасную бритву.

Я под действием яда
Скоро стану противной;
Тогда ты возьми гранату,
Она весьма эффективна

Множество острых осколков,
Множество рваных ран.
Дай мне выкрутить только
Мой любимый газовый кран.

И если тебе неловко
Смотреть на мои мученья,
Позволь хотя бы веревку
Использовать по назначенью.

Можешь стереть все файлы,
Можешь устроить битву,
Только оставь мне
Мою опасную бритву.

Не так давно открыла для себя Роберта Рождественского. Не узнала, нет – знаю я его давно. Именно открыла. Стихи, которые оставляют светлое щемящее чувство внутри.

Баллада о таланте, боге и черте.

Все говорят: "Его талант - от бога!"
А ежели - от черта? Что тогда?..
Выстраиваясь медленно в эпоху,
Ни шатко и ни валко шли года.
И жил талант. Больной. Нелепый. Хмурый.
Всего Гомера знавший назубок.,
Его считал своею креатурой
Тогда еще существовавший бог.
Бог находил, что слог его прекрасен,
Что на земле таких - наперечет!..
Но с богом был, конечно, не согласен
Тогда еще не отмененный черт.
Таланту черт шептал: "Опомнись, бездарь!
Кому теперь стихи твои нужны?!
Ведь ты, как все, погибнешь в адской бездне.
Расслабься! Не отягощай вины".
И шел талант в кабак. И - расслаблялся.
Он пил всерьез! Он вдохновенно пил!
Так пил, что черт глядел и умилялся.
Талант себя талантливо губил!..
Бог тоже не дремал! В каморке утлой,
Где - стол, перо и пузырек чернил,
Бог возникал раскаяньем наутро,
Загадочными строчками дразнил...
Вставал талант, почесываясь сонно.
Утерянную личность обретал.
И банка огуречного рассола
Была ему нужнее, чем нектар...
Небритый. С пересохшими губами.
Упрямо ждал он часа своего...
И строки на бумаге проступали,
Как письмена, - отдельно от него.
И было столько гнева и напора
В самом возникновенье этих строк!..
Талант, как на медведя, шел на бога!
И черта скручивал в бараний рог!..
Талант работал. Зло. Ожесточенно.
Перо макая в собственную боль.
Теперь он богом был! И был он чертом!
А это значит: был самим собой.
И восходило солнце над строкою!..
Крестился черт. И чертыхался бог.
"Да как же смог он написать такое?!"
...А он еще и не такое мог.

Сообщение отредактировал Woozzle - 26-11-2007, 20:58

Под дождями плачет желтых лип конвой...
Где же ты, удача? Что стряслось с тобой?
Вслед каким знаменам
Ты летишь в зеленом
С непокрытой головой?

Желтые страницы, старый переплет.
Быстрая куница в клетке не живет.
Был бы козырь крести,
Был бы кодекс честен,
Даже смерть была б не в счет.

Так пейте же враги мои: триумф да будет прост!
Последний мост
Сожжен и возведен не мной.
Я вам прощаю этот тост,
заздравный тост,
И горький дым победы...

Звонкие копыта не разбудят стен.
В белом санбенито выйдешь в новый день.
Грудь разрежет ветер -
Что теперь ответит
Неизменный твой Монтень?

Так пейте же друзья мои: вино - свидетель уз...
Мой кубок пуст.
Я больше не союзник вам.
Случайных клятв тяжелый груз
тяжелый груз
Пора оставить в прошлом.

Потемневший обод брачного кольца.
Отпускает повод всадник без лица.
Битвы и обеты,
Битые валеты,
Слишком хрупкие сердца.

Мы выпьем этот кубок двое - я и брат октябрь.
Под шум дождя,
По седине увядших трав
Он мне вернет свой лучший дар
свой лучший дар:
Небьющееся сердце.

Лора Провансаль


Он слышал ее имя - он ждал повторенья;
Он бросил в огонь все, чего было не жаль.
Он смотрел на следы ее, жаждал воды ее,
Шел далеко в свете звезды ее;
В пальцах его снег превращался в сталь.

И он встал у реки, чтобы напиться молчанья;
Смыть с себя все, и снова остаться живым.
Чтобы голос найти ее, в сумрак войти ее,
Странником стать в долгом пути ее;
В пальцах его вода превращалась в дым.

И когда его день кончился молча и странно,
И кони его впервые остались легки,
То пламя свечей ее, кольца ключей ее,
Нежный, как ночь, мрамор плечей ее,
Молча легли в камень его руки.

Борис Гребенщиков

Пять коней подарил мне мой друг Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо,
Чтобы мог я спускаться в глубины пещер
И увидел небес молодое лицо.

Кони фыркали, били копытом, маня
Понестись на широком пространстве земном,
И я верил, что солнце зажглось для меня,
Просияв, как рубин на кольце золотом.

Много звездных ночей, много огненных дней
Я скитался, не зная скитанью конца,
Я смеялся порывам могучих коней
И игре моего золотого кольца.

Там, на высях сознанья — безумье и снег,
Но коней я ударил свистящим бичем,
Я на выси сознанья направил их бег
И увидел там деву с печальным лицом.

В тихом голосе слышались звоны струны,
В странном взоре сливался с ответом вопрос,
И я отдал кольцо этой деве луны
За неверный оттенок разбросанных кос.

И, смеясь надо мной, презирая меня,
Люцифер распахнул мне ворота во тьму,
Люцифер подарил мне шестого коня —
И Отчаянье было названье ему.

/Гумилев "Баллада"/

А. Межиров

Тишайший снегопад

Тишайший снегопад – дверьми обидно хлопать.
Посередине дня в столице как в селе.
Тишайший снегопад, закутавшийся в хлопья,
В обувке пуховой проходит по земле.

Он формами дворов на кубы перерезан,
Он конусами встал на площадных кругах,
Он тучами рожден, он окружен железом –
И все-таки он кот в пуховых сапогах.

Штандарты на древках – как паруса при штиле.
Тишайший снегопад посередине дня,
И я – противник од – пишу в высоком стиле,
И тает первый снег на сердце у меня.

Мы постоянно толкаем друг друга на край,
Превращаясь в слепых на узком мосту.
Безымянные пешки нелепой игры,
Непонятно зачем, но всегда на посту.

Она учит детей. Он водит автобус.
Мы играем, ты слышишь - нам вместе теплей.
Но никто не знает, что со всем этим делать:
Мы шесть миллиардов одиноких людей.

Отпусти меня, земля...
Я хочу быть ветром, я хочу быть птицей,
Мне нужно дальше, нужно выше!
Отпусти меня, земля!
Слышишь!?

Мало кто знает, для чего он живёт.
Мы боимся признаться в этом друг-другу.
Мы вообще очень много и часто боимся,
Повторяя всё те же ошибки по кругу.
В мире интернета, и эсэмэсок,
Мы за никами спрятались. У всех всё о`кей...
Но никто не скажет, какая жизнь настоящая -
Мы шесть миллиардов одиноких людей.
Не нужно жалеть, что так получилось:
Жизнь прекрасна, и всё в наших руках.
Давай сначала поверим, а потом и проверим,
Что это правда на деле, а не на словах.

Посмотри на друзей,
И на незнакомых.
На звездное небо, вереницы огней.
И может среди
Шести миллиардов
Станет поменьше одиноких людей!

Отпусти меня, земля...
Я хочу быть ветром, я хочу быть птицей,
Мне нужно дальше, нужно выше!
Отпусти меня, земля!
Слышишь!?

Lumen. "6 миллиардов".

Мы разучились рвать рубахи на груди
И песни петь, срывая к черту связки,
Мы носим гуттаперчевые маски
И так устало на небо глядим,
Боясь дождя, щетинимся зонтами.
Откладываем медь на черный день.
И, умно обсуждая дребедень,
Смеемся нарисованными ртами...

...но тянется рука к воротнику,
Простуженную душу обнажая...

И на подножке первого трамвая
Навстречу молодому ветерку
Сорваться вдруг, сорвать себя с крюка,
Оставить поводки, зонты и маски.
И песни петь, срывая к черту связки,
Неистово валяя дурака.(с) Автора, увы, не знаю.

Дельфин - Надежда.


Не осталось ни сил, ни ощущения боли
Тоской изъедена душа, как личинками моли
Все катится в пропасть, причем уже не в первый раз
И равен нулю смысл дружеских фраз
Все кому-то подарено, потеряно, продано
И сердце, кровью облитое, за ужином подано
Осталась только грязь на дне карманов одежды
И какое-то чувство, что-то вроде надежды
Она слышит шаги, они все тише и тише
Он снова стал журавлем и будет жить где-то выше
Она его не ждет, она простила и плачет,
А тупая подруга ее надеждой дурачит
Время тихо уходит и наивная ложь
К запястью левой руки примеряет свой нож
Надежда была и осталась напрасной
Она капает на пол липкой жидкостью красной
Ты изначально один, но даже если есть друг
Он не увидит всех бед на ладонях твоих рук
Он за тебя не станет смелым, если ты оторопел
И за тебя сказать не сможет то, что ты сказать хотел
Он может только помочь, если что-то не так
Когда глаза твои застелет безысходности мрак
Когда слезы ровно делят на три части лицо
И не осталось надежды на себя самого
Надежда -- самообман, но все что у нас есть
И она ходит по рукам, продавая свою честь
Эта лживая тварь пыль пускает в глаза,
Исчезая в тот момент, когда она так нужна
Она будет уходить и возвращаться много раз,
Всегда держа на расстоянии заветный алмаз
Я без надежды убит, тоской навылет прострелен,
Потому что я надеялся, а не был уверен.

Помню это стихотворение наизусть с 5 лет. Первое стихотворение, которое я сама выучила, вне детсадовской программы. В интернете встречала немного другую версию, но эта - с оригинала.

"До будущего лета".

Уходит тихо лето, одетое в листву.
И остаются где-то, во сне и наяву:
Серебряная мушка в сетях у паука,
Невыпитая кружка парного молока,
И ручеёк стеклянный, и тёплая земля,
И над лесной поляной жужжание шмеля.
Приходит тихо осень, одетая в туман,
Она дожди приносит
Из зарубежных стран,
И листьев жёлтых шорох,
И аромат лесной,
И сырость в тёмных норах...
А где-то, за стеной, будильник до рассвета
Стрекочет на столе:
"До бу-ду-ще-го ле-та, до бу-ду-ще-го ле..."

Классная песня от группы Эйнхериер

Inferno

Cold this night as you feel your fright
The horns of doom resound
White knight shines and you know why
The sky burns the giants light
Winter ends but what will come
The wolf the serpent the end
This the time for You and I
All Einherjer are gathered to fight

See the ship from Helheim comes
See the dead with Hel in front
I can't believe – Then the sun went down
Hear the roar – The wolves age
The clink of sword – death's rage
Brothers shall be brothers bane
In the end you kill in vein
Do you believe

An old oak shakes and its wisdom too
Waves are eager to feed
Gods falls as men so do men
The children of Loke the same
Some will be missed some will not
Some live forever in memory
The sun turns black as our mother drowns
The sky is touched by flames

See the ship from Helheim comes
See the dead with Hel in front
I can't believe – Then the sun went down
Hear the roar – The wolves age
The clink of sword – death's rage
Brothers shall be brothers bane
In the end you kill in vein
Do you believe

Now death is the portion of all doomed men
Shields clash and sharp swords bleed
Yggdrasil trembles it groans in woe
Red with spilt blood giants as gods
Garm howls at Gnipaheller
Fumes reek , into flames burst
The heavens split open
Well , would you like to know more...

I can't believe – Then the sun went down
Hear the roar – The wolves age
The clink of sword – death's rage
Brothers shall be brothers bane
In the end you kill in vein
Do you believe


Рагнарок.

Холод опустившийся ночи вселяет страх,
Рог неумолимой судьбы прозвучал
В руках белого рыцаря и ты знаешь, что это значит.
Пламенем великанов полыхают небеса,
Завершается зима, но ей на смену идут
Волк, Змей и Погибель.
Настал час для нас всех -
Эйнхерии собираются на последнюю битву!

Смотри! Плывет корабль из самой преисподней!
Смотри! На нем мертвецы во главе с Хель!
Я не верю, но солнце зашло навсегда,
А разрывающий тишину рев предвещает эру Волка,
Звон мечей - ярость смерти,
Братья станут братской погибелью
и всем мы умрем.
Ты веришь в это?

Пошатнулось мировое древо и сама мудрость,
Волною надвигается враг,
Боги станут смертны, как люди и падут,
Но та же участь ждет и детей Локи.
Кто-то исчезнет навсегда, кто-то нет,
Ибо останется в людской памяти.
Солнце почернеет,
Когда небес коснется пламя.

Смотри! Плывет корабль из самой преисподней!
Смотри! На нем мертвецы во главе с Хель!
Я не верю, но солнце зашло навсегда,
А разрывающий тишину рев предвещает эру Волка,
Звон мечей - ярость смерти,
Братья станут братской погибелью
и всем мы умрем.
Ты веришь в это?

Теперь смерть - участь всех людей,
Щиты расщепятся, а мечи покроет кровь,
Иггдрасиль дрожит и стонет от горя,
Обагренное кровью богов и великанов.
Гарм завоет в Гниппахелире,
Исторгая зловонный туман, огненные взрывы
Расколют небеса...
Достаточно или вы знать больше желаете?

Смотри! Плывет корабль из самой преисподней!
Смотри! На нем мертвецы во главе с Хель!
Я не верю, но солнце зашло навсегда,
А разрывающий тишину рев предвещает эру Волка,
Звон мечей - ярость смерти,
Братья станут братской погибелью
и всем мы умрем.
Ты веришь в это?

Роберт Рождественский.
МОЛИТВА ИНКА, ПРОВОЖАЮЩЕГО СОЛНЦЕ

Я понимаю прекрасно,
что день
тебя
утомил...
Как мало
у ночи
красок!
Видишь:
чернеет мир!
Подули
черные ветры.
Зреет в траве
роса.
Сухие
черные ветки
целятся
мне в глаза
Спеют
черные бунты
в самом забитом
рабе.
Черное
тело
пумы
скользит
по черной тропе...
Пожалуйста, возвращайся!..
Звезды
мигают нервно,
и каждая --
как укор.
На фоне
черного неба --
черные
гребни гор.
Черные птицы
откаркались.
Земля --
черна и пуста.
В бездонной реке,
накапливаясь,
ворочается
чернота.
Вода,
как чума,
бессовестна.
Она
накрыла меня...
Ночь,
наверное,
создана
для ожидания
дня...
Пожалуйста, возвращайся!..
Молчанье
живет для криков.
Для бури
создан покой.
Змея
рождена для крыльев.
Для холодов --
огонь...
Тяжесть
ночного
ига
люди по сну
волокут.
По черным морщинам
инка
бесцветные слезы
текут.
Не зря умирают
ночью,
мучаясь
и хрипя...
Я полон
завтрашней новью!
Я очень верю
в тебя!..
Пожалуйста, возвращайся!

Медленно и весьма тихо проникла в трактир с названием "Трёхрогая луна". Поразмыслив о том, почему именно луна и почему трехрогая, уселась за дальний столик, внимательно слушая, что говорят остальные. Немного подумав, решила внести в общее дело свой вклад.

- Наиболее мой любимый стих,это стих Блока "Демон"

Иди, иди за мной - покорной
И верною моей рабой.
Я на сверкнувший гребень горный
Взлечу уверенно с тобой.

Я пронесу тебя над бездной,
Ее бездонностью дразня.
Твой будет ужас бесполезный -
Лишь вдохновеньем для меня.

Я от дождя эфирной пыли
И от круженья охраню
Всей силой мышц и сенью крылий
И, вознося, не уроню.

И на горах, в сверканьи белом,
На незапятнанном лугу,
Божественно-прекрасным телом
Тебя я странно обожгу.

Ты знаешь ли, какая малость
Та человеческая ложь,
Та грустная земная жалость,
Что дикой страстью ты зовешь?

Когда же вечер станет тише,
И, околдованная мной,
Ты полететь захочешь выше
Пустыней неба огневой, -
Да, я возьму тебя с собою
И вознесу тебя туда,
Где кажется земля звездою,
Землею кажется звезда.

И, онемев от удивленья,
Ты у'зришь новые миры -
Невероятные виденья,
Создания моей игры...

Дрожа от страха и бессилья,
Тогда шепнешь ты: отпусти...
И, распустив тихонько крылья,
Я улыбнусь тебе: лети.

И под божественной улыбкой,
Уничтожаясь на лету,
Ты полетишь, как камень зыбкий,
В сияющую пустоту...

Александр Блок. Скифы


Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы,
С раскосыми и жадными очами!

Для вас - века, для нас - единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!

Века, века ваш старый горн ковал
И заглушал грома' лавины,
И дикой сказкой был для вас провал
И Лиссабона, и Мессины!

Вы сотни лет глядели на Восток,
Копя и плавя наши перлы,
И вы, глумясь, считали только срок,
Когда наставить пушек жерла!

Вот - срок настал. Крылами бьет беда,
И каждый день обиды множит,
И день придет - не будет и следа
От ваших Пестумов, быть может!

О старый мир! Пока ты не погиб,
Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнею загадкой!

Россия - Сфинкс! Ликуя и скорбя,
И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя
И с ненавистью, и с любовью!..

Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!
Забыли вы, что в мире есть любовь,
Которая и жжет, и губит!

Мы любим всё - и жар холодных числ,
И дар божественных видений,
Нам внятно всё - и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений...

Мы помним всё - парижских улиц ад,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далекий аромат,
И Кельна дымные громады...

Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет,
И душный, смертный плоти запах...
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?

Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы
И усмирять рабынь строптивых...

Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные объятья!
Пока не поздно - старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем - братья!

А если нет - нам нечего терять,
И нам доступно вероломство!
Века, века - вас будет проклинать
Больное позднее потомство!

Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей!

Идите все, идите на Урал!
Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл,
С монгольской дикою ордою!

Но сами мы - отныне вам не щит,
Отныне в бой не вступим сами,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
Своими узкими глазами.

Не сдвинемся, когда свирепый гунн
В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун,
И мясо белых братьев жарить!..

В последний раз - опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!

30 января 1918

Марина Цветаева "Мне нравится..."

Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной
Распущенной-и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится еще, что Вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не Вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем ни ночью — всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо Вам и сердцем и рукой
За то, что Вы меня — не зная сами! —
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце не у нас на головами,
За то, что Вы больны — увы! — не мной,
За то, что я больна — увы! — не Вами.

Отрывок из той самой "Битвы деревьев" Талиесина (для Морфи, например. Сравнить...)


Множество форм я сменил, пока не обрел свободу.
Я был острием меча — поистине, это было;
Я был дождевою каплей, и был я звездным лучом;
Я был книгой и буквой заглавною в этой книге;
Я фонарем светил, разгоняя ночную темень;
Я простирался мостом над течением рек могучих;
Орлом я летел в небесах, плыл лодкою в бурном море;
Был пузырьком в бочке пива, был водою ручья;
Был в сраженье мечом и щитом, тот меч отражавшим;
Девять лет был струною арфы, год был морскою пеной;
Я был языком огня и бревном, в том огне горевшим.
С детства я создавал созвучия песен дивных;
Было же лучшим из них сказанье о Битве деревьев,
Где ранил я быстрых коней и с армиями сражался,
Где встретил страшную тварь, разверзшую сотни пастей,
На шее которой могло укрыться целое войско;
Видел я черную жабу с сотней когтей острейших;
Видел и змея, в котором сотня душ заключалась.