Успеть добраться, времени всё меньше и меньше...

[Father Monk >>>]

Две широких лодки, одна из которых имела даже маленькую голую мачту, покачивались у пристани, когда спутники приблизились. Человек с орлиным профилем кивнул Джону, который вопросительно приподнял брови, уцепился за веревку, привязанную к короткому столбику.
Отряд переступил со свай озерной деревни на днище лодок, где невооруженным глазом можно было заметить собранные добросердными крестьянами припасы и бутыли с чистой водой, а рядом - теплые плащи с капюшонами. Глядя на белесое небо, нетрудно было догадаться, что осень все меньше держит мир в руках, уже совсем скоро готовясь проигрывать наступающим холодным ветрам зимы. Не приведи боги, если пойдет ранний снег - здесь, на Востоке, явление редкое, но тем не менее противное из-за появляющейся каши под ногами вместо твердой земли. Будет снег, то будут и злые языки мороза, стегающие непривычные к такому восточные края.
Однако это будет нескоро. Так говорил почти каждый, кто задрал голову к небу и вглядывался в туман, что клубился вокруг, пытаясь разглядеть слепящее глаза пятно солнца.
- Господь милостливый, подари нам спокойное и мирное путешествие к Даэлле, даруй нам попутный ветер и быстрое течение, и не пролей на наши головы дождь... - провозгласил подоспевший Вардамир и под взглядом рыбака и Дугласа перебрался к остальным. Северянин забрался последним, поправил перевязь с ножнами и, дождавшись когда рыбак отвяжет лодку, оттолкнул ее от пристани. Войт, сидевший на соседней, поступил аналогично, и обе посудины, рассекая мутноватую зеленую воду с плавающей на поверхносте тиной, двинулись прочь от охваченной туманом и рыбным запахом деревушки с ее странными традициями и единственным рыжеволосым пареньком на всю общину...

Мутная вода становилась чище, запах тины, рыбы и чего-то еще, нагонявший мошкары вокруг, уступал свежему - или казавшемуся таковым после всего, что пережили спутники - воздуху, а лодки пошли резвее, подхваченные течением. Берега сузились, сошлись ближе, явив взору зеленые, заросшие кустами и широкими листами водяных растений края реки, а потом туман начал медленно отступать. Неохотно, словно прицепившись к отряду, он отпускал свою хватку, оставаясь в воздухе длинными белыми нитями.
Небо было серым, низким, тяжелым, давящим. Не считая робких переливов птиц, да шума реки, вокруг царила тишина. Короткие разговоры на лодках быстро затихали. Вардамир периодически заводил молитву, но тихо, чтобы никому не надоедать. Войт и Дуглас вели обе посудины почти рядом, не глядя ни на кого, устремив взоры вперед. В этот момент оба были похожи один на другого - выточенный словно из камня северянин с грубым, холодным лицом, и бывший плотник с резкими чертами лица и потухшим взглядом. Однако оба не говорили, и лица обоих не несли на себе печать каких-либо эмоций, делая Вишского и Дугласа чуть ли не близнецами. Хром, сидя на носу лодки, курил что-то странное, отдающее зеленым дымом, и не видел никого вокруг, даже когда Жденек поводил рукой перед лицом странника. По губам Хрома блуждала улыбка, а взгляд был устремлен в глубины своего собственного сознания.
Краткие остановки, дальнейший путь в молчании... никто не заметил, как солнце за серыми тучами скатилось из зенита и начало медленно клониться к закату, когда мелкими каплями пошел дождь.
- Мы почти на месте, - в одну из затянувшихся пауз сообщил Вардамир. - У того камня мы должны будем оставить лодки, и, будь на то воля Господа нашего, селяне их потом заберут.
Джон кивнул. Они причалили и мужчины, оголившись по пояс, втянули лодки на берег, укрыв их ветками, что нашлись рядом. В кратком отдыхе возле куцего костерка, слушая как тихо шуршит мелкий дождь по нависшим над головами листям, путники жевали подогретые в котелке бобы и думали о чем-то своем.
- Совсем не похоже на наши края, - решился сказать Жденек, оборвав мысли окружающих. Парень водил взглядом по сторонам, глядя на деревья. - В детстве мы забирались далеко, уходили с утра, и только поздним вечером возвращались... а здесь все совсем не похоже.
- Подожди до того момента, как ты пересечешь Бурное море, - ответил Джон, отрывая зубами кусок хлеба. - Не узнаешь ни одного растения, пастух.
- Я не пастух! - насупился Жденек. - Я даже в кузнице работал!..
- Много мечей наковал? - Дуглас изозгнул бровь, посмотрел на парня в упор, и тот смутился, отвернулся.
- Край этот, милостью Господа, никогда не нуждался в мечах, сын мой, - вступился за Жденека Вардамир. Он открутил от фляги пробку и пригубил ее, утерев рот тыльной стороной ладони. - До сих страшных дней, неспокойно стало усопшим в могилах их, да снипошлет Господь им успокоение и благодать Свою.
- Закон джунглей, святой отец, - медленно ответил Дуглас, провел вилкой по дну своей тарелке, вылавливая остатки. - Ленивыми закусывают те, кто не потерял хватки. Так было во время войны. Так было в Смутные времена.
- Что такое джунгли? - шепотом у Хрома спросил Жденек. Воин покосился на парнишку, ничего не ответив.
- Смутные времена, сын мой, застали всех врасплох, - Вардамир глотнул снова, прокашлялся. - Но разве не к миру мы стремимся? Не к тихой и спокойной жизни?..
- Конечно, - Джон положил тарелку на землю, оттряхнул колени от крошек. - Ее и получаем. В самом конце. В могиле, где наши трупы жрут земляные черви.
- Что такое джунгли? - Жденек повысил голос, оглядел лица спутников.
- Мал еще, - ответил Дуглас, поднимаясь и застегивая перевязь с ножнами на груди. Он не стал дожидаться ответа смотревшего на него с укоризненным взглядом священника, шагнул в сторону, за кусты, скрывшись среди стволов деревьев.
- Смутные времена... - пробормотал Арей, глядя на пламя огня. Поднял взгляд на Вардамира, который приложился к фляге. - Ты говорил, что расскажешь про Архимага.
Священник покачал головой, как бы вспоминая, а давал ли он подобное обещание. Крякнул, закручивая пробку.
- Давно это было, уж и не помню я всего...
- Архимаг? - Жденек снова закрутил головой. - Какой Архимаг?
- Его еще называли Темным Магом и самим Дьяволом во плоти, - по лицу Вардамира скользнула улыбка, а взгляд подернулся дымкой воспоминаний, какое бывает у бродячих менестрелей, когда те углубляются в свою память, вытаскивая на свет невероятные истории о делах былого. - С его приходом в этот грешный мир наступили Смутные времена, страшные. Война прокатилась по землям молодой Империи, огнем и кровью стирая с лица земли города и деревни, унося жизни тысяч храбрых мужей, павших с именем Господа на своих устах...
- А как зовут Господа? - Фэйтт слушал внимательно, на его бледном лице читалась заинтересованность, брови чуть опустились, выдавая, что юноша пытается ухватить каждую деталь, каждый кусочек рассказа.
Однако вопрос выбил Вардамира из задумчивости, он кашлянул, часто заморгал, нахмурился, почесал лоб.
- Сын мой, Господь является к нам в наших снах и говорит с нами, детьми Своими. И каждый называет его по-своему, так, как Господ просит их Себя называть. Имя ему одно - и имен ему множество, - священник снова достал флягу, открыл, приложился к ней.
- А дальше? - Жденек водил прутиком по земле, переводил взгляд с одного спутника на другого.
- Архимаг этот, - помолчав, заговорил снова Вардамир, - силу имел огромную, силу и знания, превосходил он любого из магов имперских и, говорили, вместе взятых. Поднимал он из земли мертвых, давал им новые имена и посылал на страшный, смертельный бой для солдат имперских. Мертвые не знали ни боли, ни усталости, и крушили армии, а ряды Архимага лишь пополнялись. Страшное это было время, но совладала тогда Гильдия Магов, скрутила, нашла способ одолеть Архимага, а без него и армий его больше не осталось...
Священник замолчал, причмокивая губами. Дождь шуршал. Река плавно текла где-то за закрывшими ее деревьями.
- Смутные времена, как бы кому ни казалось, были не так давно, - неожиданно произнес вышедший к костру Дуглас, застегивающий ремень на штанах. - Ты говоришь так, святой отец, словно полмира тогда в агонии войны померло.
- Кто знает на самом деле, сын мой? Легенды лишь сохранились. Ни один из нас не жил тогда, чтобы воочию наблюдать - было ли что на самом деле, или не было.
- А как звали Архимага? - спросил Арей, прервав готовящуюся разразиться дискуссию.
Вардамир причмокнул губами, подняв взгляд к закрытому ветками небу, задумался.
- Рейфат Тэй, - вместо священника ответил северянин. - И пришел он из краев Хрома.
Молчавший Хром медленно кивнул, старательно подбирая слова произнес:
- Человек искал Луну. Но Улыбающийся Мальчик сбил его с Пути. Рейфат Тэй навсегда потерялся, и Луна больше не осветит его лицо.
- Имя скорее звучит так, словно он пришел с Запада, - произнес Арей.
Войт усмехнулся, недоверчиво покачал головой:
- Какая разница, откуда пришел этот ваш Архимаг... Вот когда я начну искать Луну, кто-нибудь зарежьте меня.
- Почту за честь, - церемониально склонил голову Хром.
- Не забудь составить ему компанию, южанин, - бросил Джон. - Нам пора.

Сообщение отредактировал Father Monk - 3-12-2007, 4:20

[Амиликэ >>>]

Ведомые Вардамиром, спутники выбрались из прилеска на поросшую травой дорогу, тянувшуюся вдоль деревьев, а потом - вдоль реки. Серое небо и окружающий отряд мир скрывал большую часть того, что было на горизонте, но даже серость не смогла полностью заградить от взоров странный горизонт, словно ножом обрезанную землю, со странной дымкой над краем. Восточный материк, который казался местному населению всем миром, подошел к своему концу, опустившись на колени перед морем, растекающимся на горизонте. Дорога забирала вправо, к северу, вместе с рекой, которая стремилась к морю. И там, вдалеке, среди серой мглы находилась Даэлла.
Дождь начал набирать силу, но был совсем не похож на те ливни, что хлестали пару дней назад. Он заморосил сильнее, колючими каплями опускаясь на лицл, и спутники натянули капюшоны на голову, зашагав по дороге. Вскоре дождь поутих снова, а в небе даже раскрылась дырка в серых облаках, явив ставшее почти синим небо, освещаемое где-то там, наверху, склонившимся к горизонту солнцем. Дорога вилась дальше, и даже серость не смога скрыть вырастающий город-порт. Травы стало меньше, по краям дороги протянулись длинные борозды от колес груженных тяжелым телег, и первые фермы отозвались лаем собак и блеяньем коз. Вскоре черта города, незаметно для глаза, захватила окружающее пространство, окунув путников в запахи Даэллы.
Город вонял. Невозможно было сказать, что именно отзывалось так мерзко, но странная, непонятная вонь ударила в ноздри привыкшим к пасторальной жизни крестьянам и путникам. Это не был помет коров или овец, не было тиной болот. Что-то странное, смешавшееся, разило не хуже выгребной ямы. Даже слабенький дождик не смывал тягучий запах с улиц города. Однако далеко не запах поразил некоторых из отряда, а размеры. По сравнению с крупной Земляничной Поляной, Даэлла казалась горами рядом с маленьким холмиком. Разбросанные вдоль улиц дома, становившиеся сплоченнее ближе к центре, надстройки, пристройки, скаты крыш, упирающиеся друг в друга, звуки голосов, лай собак во дворе, журчание воды в стоках... Этого не было в тихих деревушках, откуда вышли все, кроме Дугласа и Хрома. Или почти все - ни Вардамир, ни Арей о своем прошлом не распространялись. Лишь только священник упоминал название своих родных мест на севере, но что это было - город, деревня, или что-то еще - никто, кроме Джона, сказать не мог. А северянина не спрашивали.
Улицы тянулись к северу, туда, где виднелась старая, местами обрушенная городская стена, увитая плющом и стершимися от времени флагами. Флаг Империи, алый стяг с черным орлом, безжизненно свисал над аркой в стене, в самом верху которой можно было заметить зубчики решетки. За аркой виднелись строгие прямые улицы и почти полное отсутствие свободного пространства между домами.

(пост мастерский, выложен по просьбе Father Monk'а )

[Sir PofIGIst >>>]

----------------
Ставшая мокрой после проливного дождя одежда Хрома холодило тело, а нечастые порывы северного ветра заставляли дышать неровно, но вместе с тем придавая больше ощущений пепельноволосому. Хром даже вздрагивал, и утопал, блаженствовал, каждая частичка его тела предавалась собственным чувствам. Чувствам «теплого» и чего-то родного, близкого.
- Почти как там. Как будто то самое вчера, которое меня переполняет…
И серое небо улыбалось воину. И воин улыбался серому небу.
Затем резко взглянул через левое плечо, будто встревоженный, будто «они» могли обнаружить и забрать то, что его переполняло, оглянулся через правое, и издал тихий глухой рык, как пёс, у которого хотят забрать кость. Лямка походной сумки на правом плече сползла, и Хром тут же поправил её.
Неприятные запахи резали ноздри, обогащая чувства Хрома ещё больше.
«В таком прекрасном месте можно вырезать сердца и так сладко улыбаться мягкому… Только жаль. Деревня. И Улыбающийся Мальчик. Ничего. Утро умрёт. Знаки осветят Путь. Тогда вскрою Грудь и найду Луну!»
И улицы разрывались и сменялись другими улицами. Стены красноречиво отражали Миру застывшие моменты. Хрому захотелось соединиться со стенами, стать частью сырого, окислённого и покрытого мхом серости и раствориться в бесконечно лунном.
- так мягко, словно кинжал вспарывает брюхо… - еле слышно произнёс он и взглянул на Джона – наглядного образа человека. Угрюмый, жестокий и переполненный другими людскими качествами. Даже ведёт.
«человеки»
- Веди же…
А стены обнажали свою натуру.

Сообщение отредактировал Sir PofIGIst - 4-12-2007, 9:40

[Father Monk >>>]

- Еще не хватало от сумасшедшего советов выслушивать, что мне делать, - едко бросил Дуглас через плечо, однако продолжать ссору с Хромом не стал, закашлялся, приложив кулак ко рту. - Слушайте, пастухи и пастушки... и ты, святоша...
- Богохульствуешь, сын мой, - укоризненно заметил Вардамир, упираясь посохом в зачавкавшую под ногами путников землю - дождь не прекращался, а о мифических каменных мостовых в Даэлле не слышали.
- На том свете сочтемся, - отрезал Джон, обрывая готовые сорваться нравоучения священника. - А теперь зарубите себе на носу, что это дерьмо, куда вы сейчас ногами вляпались - не любимая кучка навоза ваших деревенских козочек или коров. В этом дерьме замешано намного больше, чем кажется, и еще и с кровью. Будете тупо пялиться - вам этого дерьма в рот нальют, да еще посмеются рядом, пока вы в нем захлебнетесь. Потому, пастух, закрой рот прямо сейчас...
- Я не пастух!
- ...и не крути башкой дурной по сторонам, чтобы внимание к себе лишнее не привлекать. Насилуют кого в углу - это уже их личная проблема, ясно? - при последних словах Джон окинул каждого своим тяжелым взглядом, задержался на миг на лице Вивьен. - Это, повторю, не поле. Здесь свои законы и свои порядки. И для их соблюдения существует стража и имперский гарнизон. Ясно? Что-то я плохо слышу, оглох, небось...
- Ясно, - недружным хором отозвалась пара человек, но северянин удовлетворился и этим, кивнул, разворачиваясь.
- Я думаю, сын мой, я знаю, куда нам стоит пойти, - взял слово Вардамир. - Господь наш, в милости Своей, как-то заводил меня в сию обитель людскую, и остались тут у меня старые, да благословит их Господь, знакомые. Место не то, чтобы очень хорошее, но клопов и крыс там не так много, а в пиво... в пиво... кхм...
- Не мочатся, - закончил за священника Дуглас. - Отлично. Веди.
Они двинулись по улице, приблизились к арке и, наконец, вступили в то, что на бумагах значилось как Даэлла, в узкие улицы портового города, где дождь оглушительно тарабанил по крышам и скатам. Улица вильнула влево, спускаясь к докам и раскинувшемся по всему побережью портовому кварталу, однако Вардамир повернул в противоположную сторону, углубляясь в старый город и забирая опять к северу. Его поиски увенчались успехом, когда дома расступились, обнажая небольшую площадь возле старой стены, привалившись к которой стояло большое, по сравнению с местными обшарпанными домиками, двухэтажное здание с грубо намалеванной зеленой вывеской, изображающей странную зеленоватую же рыбину. Нескольких рун не хватало, оставшиеся были почтино в целом можно было разобрать, что называлось место "Зеленый Кит". Дверь была наполовину раскрыта, однако проем занавешивала старая, пропахшая дымом и салом шкура волка. Причем здесь был мифический кит и волк - никто не знал. Судя по удивленному взгляду Вардамира - даже он. Однако священник не остановился, отодвинул шкуру в сторону и смело шагнул внутрь.

[Амиликэ >>>]

Будучи неискушенной путешественницей, Вивьен никогда не бывала в крупных городах, поэтому представление о том, как они должны выглядеть изнутри, имела весьма смутное. Но чем дальше продвигались путешественники вглубь Даэллы, тем больше разочаровывалась целительница. Город, который представлялся Вивьен ярким и многогранным, сотворенным великими архитекторами и мастерами, на деле оказался лишь мутным серым пятном на карте мира, на которое как мухи слетелись все окрестные воры и преступники.
Дождливая погода и мрачные серые тучи, затянувшие небо, еще больше усугубляли и без того безрадостную атмосферу. Капюшон, почти полностью скрывавший лицо девушки, совсем не спасал от дождя, а плащ промок насквозь, как и вся прочая одежда. Тело Вивьен от холода покрылось гусиной кожей, отчего девушка почувствовала себя еще более несчастной.
«Должно быть, я жалко выгляжу» - подумала Вивьен, и мысленно порадовалась этому факту. Привлекать к себе лишнее внимание в злачном месте, в котором предстояло провести ночь, девушке совершенно не хотелось.
Внутри оказалось неожиданно тепло - наверное, для этой цели и служила шкура. Правда, через пару мгновений в глаза Вивьен бросился дым, а в ноздри - запах гари, дешевого пива, пота и сала. На входе было пустое пространство, и здесь, на небольшом пятачке, жонглировал какой-то унылый человек, а второй, в ярких лохмотьях, аккомпанировал на флейте. По правую руку от вошедших было небольшое возвышение, равно как и по левую, где громоздились лавки и столы, за которыми, в свете свечей, говорили со странным акцентом постояльцы. С правой же стороны, но в глубине трактира, долетали влажные звуки, когда кулак встречается с чьей-то челюсти, и взрыв хохота, выкрики, ставки... С левой стороны виднелась стойка трактирщика, за которой и стоял приземистый лысый мужчина с длинной острой бородкой. Он как-то хитро улыбался, разглядывая днище кружки.

(и вновь соавтор - Father Monk)

[Father Monk >>>]

Дуглас хмыкнул, оглядывая помещение взглядом, медленно поправил ножны, висевшие за спиной.
- Удачное место, святой отец, - сообщил он Вардамиру. Священник почесал затылок, пожал плечами:
- Лучшего все равно не найти, сын мой. Господь уж так распорядился с Даэллой.
- Эй, смотри-ка, Вито, новенькие! - раздались голоса, и почти все спутники обернулись, ожидая увидеть одно и то же - оскаленные желтые зубы у приближающихся постояльцев. Однако на них никто не смотрел, а из правого угла, откуда доносились звуки ударов, вывалился молодой парниша, рухнувший под раскатистый хохот, на колени. Лицо парня представляло собой нечто окровавленное, что он зажимал руками.
Вивьен, все это время старавшаяся сохранять невозмутимость и не смотреть по сторонам, тем более что смотреть тут все равно было не на что, невольно вздрогнула, когда в непосредственной близости от нее появился мальчишка. Целительница с трудом подавила в себе инстинктивное желание ринуться ему на помощь, в которой тот, судя по окровавленному лицу, сильно нуждался.
Вивьен вновь опустила взгляд, словно вид прогнивших досок, устилавших пол таверны, гораздо больше занимал ее в этот момент. Стойкое нежелание вляпываться в новые неприятности отчаянно боролось с жалостью к мальчишке, ставшему жертвой…
«А почему сразу жертвой? Может быть, парень пострадал за дело, - мысленно одернула себя Вивьен, стараясь заглушить голос совести, звучащий в голове, и призывающий девушку совершить очередное неоправданное геройство.
В ожидании поддержки, Вивьен несильно сжала руку стоявшего рядом
Дугласа, украдкой бросив на него вопросительный взгляд.

(удивительное дело, с Амиликэ - а кто-то еще остался?..)

[Амиликэ >>>]

Северянин повернул голову, на его перекошенном брезгливой усмешкой лице не отразилось удивления, когда взгляд его встретился со взглядом целительницы.
- Кулачные бои, - бросил он, будто самому себе. Внимания на залитого кровью парня Джон не обратил. - Даже и не думай.
- Что, сын мой? - обернулся Вардамир, уже шедший в сторону трактирщика.
- Уши не развешивай, святой отец, - отрезал Дуглас.
Войт поправил пояс, направился следом за священником, Жденек, с побелевшим лицом смотревший на стонущую жертву кулачных боев, держался за спиной северянина. Остальные сумбурной кучей толклись у входа, и постояльцы, громко смеявшиеся и поглощавшие пиво, стали бросать на них взгляды. Во взглядах не читалось деревенского дружелюбия. У некоторых свернкнул плотоядный интерес.
Странный человек, с покрашенными в темно-зеленый цвет волосами и покрытым змеистыми татуировками лицом, улыбался, провожая взглядом Майю. Девушка чихнула, спрятавшись за невозмутимым Хромом, однако южанин, что-то произнесший под нос, решил выйти из таверны, оставив Майю вновь под взглядом татуированного.
- Гадюшник, дерьмо собачье... - ругнулся себе под нос Джон.
- Неужто ты еще жив, Старый Кхалгул? - донеслось до Вивьен и Дугласа от стойки, где Вардамир, всплеснув руками, приветстовал трактирщика. Последний дернул себя за бороду, медленно кивнул:
- Жив, жив...
Дальнейшая беседа потонула в надрывной игре флейты.
Вивьен смущенно отдернула руку и прошла вслед за остальными, старясь не смотреть на несчастного мальчишку, так и оставшегося сидеть в луже собственной крови. Целительница запретила себе осуждать северянина, прекрасно понимая, чем мотивировано его поведение. Вивьен лишь втайне понадеялась, что деланное равнодушие стоит ему таких же усилий, как и ей самой.

(те же)

[Морфи >>>]

Она боялась, и страшно было, как никогда еще в жизни. Непонятное кругом, незнакомцы… Они не обращали на Эйну особого внимания, да и сама беглая ученица знахарки не стремилась к общению.
Забиться в какую-нибудь темную щель, скрючиться, занять как можно больше места – пусть пройдут, не найдут, внимания не обратят. Эйна боится.
В каком беспамятстве провалялась, когда плыли на лодке – уже и не вспомнить, так страшно было – смотреть в эту воду, а оттуда как будто звали в путь, из которого уже не вернуться.
Эйна очнулась под дождем, под холодными, кусачими, по лицу бьющими струями. «Живу!» - сверкало в глазах, пело в сердце, и Эйна, не решаясь бежать, смеяться, кричать, просто запрокинула голову и подставила улыбающееся лицо под дождь.
Запахи города ударили в нос, вырывая девушку из состояния задумчивости.
Что за город, зачем они здесь – знать хотелось, а спросить было сложно. Даже слово произнести нельзя – губы дрожат, не позволяют говорить.
Больше всего на свете Эйна боялась отстать от своих спутников – что бы она делала тогда, одна на улицах настоящего города? Она шла, время от времени запинаясь, ежась под дождем, не отрывая взгляда от спины впередиидущего, кем бы он не был.
Тепло трактира ударило в лицо, и тут только Эйна поняла, как она замерзла...
Ученица знахарки, как загнанный в угол зверь, огляделась по сторонам рассеянным взглядом, не интересуясь ничем, лишь побелела еще больше при виде крови.
Ее спутники шли дальше, а она застыла на месте камнем, только руки в кулаки сжались.
Простояв пару секунд без движения, Эйна резко бросилась за остальными, стараясь не запнуться. Догнав же, вцепилась ледяными пальцами в руку Вивьен.
Хотела что-то сказать, только из горла вырвался судорожный полувздох-полувсхлип.

[Father Monk >>>]

- Кто это? - шепотом спросил Жденек, косясь взглядом в сторону татуированного человека, который приложился к кружке, так, что темная жидкость потекла по подбородку и капнула на кожаную куртку, в которую был облачен зеленоволосый. - Почему у него зеленые волосы?..
- Альвом себя называет, - отозвался Дуглас. - Много их таких. Все сумасшедшие с юга идут, хотя этот Хром всех переплюнул, видно, из самого южного Юга вылез, там, где о разуме вообще не слышали...
- А Хром сумасшедший? - искренне удивился паренек. - Я думал, он просто...
- Слишком много думаешь.
Северянин не стал приближаться к дискутировавшему с трактирщиком священнику, уселся на свободную лавку, выдержал взгляд одного из постояльцев ровно столько, чтобы тот отвернулся и приложился к своей кружке, смачно отрыгнув после отпития.
- Садитесь, еще успеете на ногах настояться, - без особой настойчивости произнес Джон спутникам. Жденек уселся первым, принял важный вид, оглядывая окружающих. Проходящую мимо служанку, светловолосую девушку с усталым взглядом и лукавой улыбкой, Дуглас шлепнул ладонью по ягодицам, и, когда та обернулась, попытавшись придать выражению лица некую игривость, произнес:
- Принеси чего-нибудь горло смочить, - в руке северянина блеснула монета, и девушка, проворно схватив ее, улыбнулась чуть искреннее, лукаво подмигнув воину и направившись прочь.
- Ты... ее... кхм... ты с ней так... - Жденек попытался оформить свои мысли тем запасом слов, который, как он считал, не мог смутить трех девушек, что сидели рядом, но не сумел перебороть собственное смущение, покраснел.
- Учись, пока я жив, - фыркнул Джон. - С трактирными девками только так и нужно, чтобы они на тебя внимание обратили. Если перестанешь мне надоедать своими вопросами, я пожертвую еще парой монет, и ты, наконец, станешь мужчиной где-нибудь на ближайшем сеновале. Тебе не помешает, перестанешь краснеть при одном только упоминании.
- Я... не... то есть, я... - Жденек попытался улыбнуться, но лишь покраснел еще сильнее.
- Грубость в обращении с девушками не является единственно возможным вариантом, Джон, - медленно, словно взвешивая собственные слова, сказал Арей. - Именно начало сего процесса подвигло народы на развращение и скатывание в пучину того варварства, что процветает на дальних окраинах...
- Ты кто такой, молокосос? - Дуглас повернул голову и смерил Фэйтта презрительным взглядом. - Уж не рыцарь ли Ордена Белой Перчатки? Я слышал они даже слово "срать" не могут выговорить, ибо это оскорбляет слух прекрасных дам. Правда, что ли?..
- Чем плохи последователи сего достойного учения, Джон? - Арей попытался выдержать взгляд северянина, но тот был слишком искусен в своем умении, и рядом с бледным юношей казался матерым волком на фоне белой овечки.
- Тем, парень, что они живут мечтами, а не реальностью. Тем, что мир вокруг нас - не сборище розового дерьмеца, которым напичканы их головы со слащавыми улыбками и пафосными речами. Тем, что, когда тебя бьют, нужно не к Господу взывать, как наш папаша, лакающий слишком много вина, а давать в ответ, и желательно посильнее, так, чтобы ни зубов, ни желания тебя бить у противника больше не было. А твои рыцари, парень, грабителю, что захочет твои кишки рассмотреть, предложат благородную, язви мою печенку, дуэль при свидетелях...
Войт засмеялся. Как-то уничтожающе, заставив Фэйтта сжать губы в тонкую линию.
- Рыцари не только Ордена Белой Перчатки, но и Очищающего Пламени, и всех других, о которых я когда-либо слышал - искусные воины, и благородству их можно лишь завидовать, ибо они, в отличие от некоторых, не опускаются в ту грязь, из которой, по словам опять же некоторых, родились люди. Ибо если наше предназначение не возвыситься из этой грязи, не вознестить духовно ввысь, то что же тогда? Остаться и копошиться в грязи?..
- Последи за своим языком, парень. А то проверишь на практике, как твои искусные воины лишаются зубов. Знаешь ли, я заметил одну вещь - как бы духовно и так далее не возвысился бы человек, зубы у него вылетают одинаково, хоть ты тресни... И кровь, представь себе, одинаково красная, и струится также быстро...
Прервав новую фразу Фэйтта, появилась служанка, призывно качнувшая бедрами перед лицом Джона и поставившая перед спутниками кружки и кувшин с пенящимся пивом. Еще раз подмигнув Дугласу и рассмеявшись, заметив озадаченный взгляд пунцового, как рак, Жденка, она отошла.
- Мне надо отлить, - перестав смеяться, произнес Вишский. - У меня от одного этого дождя какое-то недержание...
Он поднялся из-за стола и скрылся за шкурой, загораживающей выход. В помещение дохнуло сыростью и прохладой, что царили снаружи.

Снаружи под дождем стоял Хром, смотревший на серое небо. Войт, пристроившись рядом у стены, некоторое время помолчал, а затем произнес, застегивая штаны:
- И что ты думаешь о наших спутниках, а, Хром?.. - Вишский повернулся, проследил за взглядом южанина. - Мне порой кажется, что все кругом - сумасшедшие. И я в том числе...

[Эсмеральда >>>]

Путь по воде был, пожалуй, единственным отрезком пути, когда умиротворение и спокойствие посетили души, наверное, всех путников. Не было того щемящего чувства опасности, что преследовало всё время до этого. Майя, в свою очередь, попросту растворилась в спокойствии, постоянно глядя на текущую, несущую лодки воду, стараясь не всопминать пока обо всём произошедшем, не воскрешая в памяти призраков недавнего прошлого.
Однако и этому тихосу раю пришёл конец. Путники выбрались на мушу и после короткого привала продолжили путь пешклм.
Даэлла. Даэлла неотвратимо надвинулась, будто охватила стальными тисками своих неровных краёв маленьких беззащитных путников. Если бы Майя видела когда-то прежде нечто подобное, она, возможно, думала бы в данный момент о том, как всё плохо складывается, как она замёрзла и устала... Но только детский восторг, испытываемый перед всем гигантским неведомым и опасным, подогревал девушку изнутри. Ни острый незнакомый запах большого города, ни безобразие его грязных узких улочек, ни низость нравов, которой был буквально пропитан воздух, не могли заставить Майю возненавидеть город. Фраза Дугласа относительно неприемлимости глазения по сторонам относилась, наверное, больше всех к Майе, ибо она даже после рыка Джона не побоялась, открыв рот, бросать восторженные взгляды на необычно одетых людей, на вещи, которые не увидишь в деревне.
Восторг частично покинул Майю. Но покинул он её лишь в таверне, когда спёртый воздух, запах пота, крики, шум боя и несчастный окровавленный мальчик привели девушку в чувства. Мужчину с татуировкой она не заметила, на своё счастье.
Заняв место рядом с Ареем, Майя достала из кармана плаща мазь от насморка и занялась носом, ибо насморк снова начал давать о себе знать. Майя молча пронаблюдала за ссорой между Дугласом и Ареем. На этот раз её крайне сосредоточенный и осмысленный взгляд давал понять, что девушка в дискуссии не пропускает ни одного слова.
- Будь уверен, женская часть компании тебя всецело поддержала, - шёпнула Майя осаженному Фейту, ободряюще улыбнувшись.
Этот странноватый, но крайне тактичный грустный юноша вызывал у Майи огромную симпатию.

[Sir PofIGIst >>>]

-----------
Капли дождя били по лицу Хрома, проникая в нос, закапывая глаза, он даже пытался не сморгнуть. Ощущения тяжести в глазах и мутный взгляд ловили расплывающиеся картины настоящего мгновения.
Сила мгновения. Мгновение силы.
Если бы он мог, сейчас бы стал частью этого дождя. Всплывая на поверхность, забывать имена. Расправляя крылья, взлететь. Отрывать от себя узнаваемое и воспарить над облаками, под тенью луны. Разговаривать скрипом деревянных полов.
разбиваться о невидимый
разбиваться миллиардами каплями дождя. стать на каждом. трогать. стать в каждом.
- И что ты думаешь о наших спутниках, а, Хром?.. - знакомый голос Войта прозвучал чуть в сторонке. - Мне порой кажется, что все кругом - сумасшедшие. И я в том числе...
Красота мгновения.
Мгновение красоты.
- Опустошение! - Хром всё так же смотрел на небо. А мимо него в спешке прошли несколько жителей города, один из которых усмехнувшись, бросил издевательскую шутку в сторону южанина.
Понятию «сумасшествие» Хром придал иную значимость. Словом «иномыслие». Хотя считал, что иногда лучше всего отключить ум. Важнее ощущения. Почти на нематериальном уровне. Когда ты можешь пробовать звёзды на вкус и разговаривать молчанием фиолетовых пылинок.
Сладок запах мокрого мха. И слизняки, свисая с шапочек гигантских грибов, снашиваются, в чудесном танце, переплетаясь. В такие дни обычно устраивали праздник.
«Где это было? Когда?..»
Он обернулся, глядя на Войта.
- Сумасшедшие? - переспросил Хром, и сам же ответил, - Нет. – Он подставил палец к виску, другой рукой указал на народ в таверне. - Я вижу лишь опустошение.
Хром пошёл и встал под навесом рядом с Войтом.
В течение всей своей жизни они заполняют пустоту жизни формами, фрагментами и красками. Улыбаются луне. Забывают. Теряют. Видят. Находят. Теряют. Оставляя пустые пространства, растворяя старые формы, снова встречают пустоту. Предельность - лишь пустота.
«Дышать улыбчиво-беспрестанными мгновениями. Углубляясь созерцать. Зная кивать... Оставаться полным"
- Восполняйтесь, - произнёс Хром, и поклонился перед собой, в пустое пространство. Выпрямившись, снова говорил:
- Отбросить явное. Смотреть с другого угла. С того места, откуда даже нарисованные насекомые оживают, а вместо отрубленных рук, ног и голов вырастают цветы.
Внутри таверны слышался шум-гам. Били в морды. Решались судьбы. Выпуская из себя, опустошались. Хром потянул за ручку дверцы и шагнул внутрь. В свете ламп играли нейлоновые звуки янтарных лучей, придавая эфемерную тональность происходящему. С южанина капала вода, вечно взъерошенные пепельные волосы слиплись.
Он видел зелёноволосых. Он их знал.
«Где это было? Когда?..
Улыбающийся мальчик с волосами из крови муравьёв.
А этот со знаками на теле, и волосы цвета пещерных камней»
Но больше всего Хрома заинтересовали татуировки зелёноволосого. Ведь у него самого на теле имелись множество ритуальных шрамов.
Знаки.
С лёгкой, бесшумной походкой Хром приблизился к татуированному, сбросил с плеч сумку и ровным голосом промолвил:
- расскажи мне о своих знаках
Знаки.
По бокам на поясе у Хрома висели кинжалы «джамбия» - холодные стальные когти, так мягко вспарывающие грудные пластинки улыбающимся мальчикам.

[Father Monk >>>]

Вардамир

Вардамир, тяжело перступая по грязному липкому полу трактира, подошел к хозяину, который занимался тем, что водил грязной тряпкой по грязному же столу, перегоняя куски грязи на новое место.
- Храни тебя Господь, Хозяин.
Названный пару мгновений назад Кхалгулом трактирщик дернул себя за остренькую бородку, улыбнулся, прищурившись, глядел на священника.
- Я тебя знаю, да? - растягивая слова, произнес хозяин таверны. - Да-да, что-то припоминаю. Ты, да твой дружок, кругленький, что блин кочевников в жарких песках... вы тут посетителям мозги захламляли.
Найдя все это забавным, Кхалгул улыбнулся шире.
- Пусть небеса будут к тебе благосклонны, - ответил он, наконец, на фразу Вардамира. Однако по его тону можно было сказать, что за звонкую монету он перенесет свое пожелание и свои собственные небеса на кого-либо другого.
- Ммм, - монах полез за пазуху, достал небольшую разменную монету и протянул ее трактирщику. - Наверное, вы правильно меня вспомнили, я действительно бывал здесь, а может и напутали... Господь забирает с годами наш ум и память, ничего с этим не поделать.
Кхалгул попробовал монету на зуб, сплюнул прямо на пол, протер деньгу кончиком рукава, покивал, соглашаясь то ли с Вардамиром, то ли с самим собой.
- Истина, истина говоришь, - напутав в окончаниях, произнес трактирщик, взял в руку недомытую кружку и заглянул, будто выискивая что-то. - Подать чего, старый человек?
- Да, добрый человек, подай мне и моим спутникам, ведомым тропами Господними, вести и слухи... - быстрый взгляд на непонимающее лицо хозяина. - Что с кораблями нынче?
Кхалгул дернул себя за бороду, вновь прищурился, в задумчивости глядя поверх плеча Вардамира. Потом улыбка вернулась на лицо трактирщика, будто он вернулся разумом в собственное тело.
- Нету-то кораблей нынче, припозднилися вы, ты, да твои спутники, - Кхалгул посмотрел в сторону сидящим за столом путников, понизил голос: - С такими спутниками, старый человек, ты далеко-то по Даэлле не пройдешь, девок-то украдут...
Кхалхгул хихикнул, дернул себя за бороду.
- Шторма зимние на носу, старый человек, - он развел руками, свел их, сплел пальцы, положив ладони на стойку. - Большие лодки, что берут на борт странников, уж давно в море, пытаются достичь противоположный берег, да-да. И потом...
Кхалгул многозначительно замолчал, причмокнул губами, как бы давая понять, что одна монета - это хорошо. А две - лучше.
- Ага-ага, - как бы не понимая намеков, продолжал монах. - Чего?
- Нынче дорогие слухи и вести бродят, старый человек, - Кхалгул хихикнул повторно. И вновь дернул себя за бороду.
- Чего там у вас в бороде застряло? - Вардамир протянул руку вперед и вытянул из пышной бороды хозяина еще одну монету, а потом сам же расхохотался своей шутке.
Кхалгул хихикнул два раза, взял монету, подбросил на ладони.
- Фокусник, старый человек. Говорун, фокусник и странник. Ты странный, - он дернул себя за бороду, а монета скрылась меж пальцев трактирщика. - Странный старый человек приходит в странные времена в Даэллу, странный город.
Кхалгул подумал, продолжил, вновь сильнее растягивая слова:
- Имперский гарнизон и его сиятельство командующий, человек солнца, пусть небеса будет к нему благосклонны, ищут что-то. Но Старый Кхалгул говорит, что ищут не что-то, а кого-то. Два дня назад издали указ, и большие лодки, те, что стоят в порту, больше не выйдут в море. Только три лодки получили разрешение, - трактирщик понизил голос, доверительно переходя на громкий шепот, - только три. Только ни одна на борт не берет тех, кто ищет морской болезни и встречи с Водным Владыкой. А одна из лодок уходит в море прямо сейчас.
- Как милостью Господней они поименны?
Кхалгул причмокнул губами, но верно угадал, что любой дурак сможет это узнать и не платя лишней монеты.
- "Свирепый" уходит сейчас, а "Толстая Гусыня" и "Святой Эскель" покачиваются на волнах и уйдут очень скоро, когда его сиятельство командующий, человек солнца, да будут к нему небеса благосклонны, доставит некий груз, - Кхалгул хихикнул. - Потому-то никого туда, на борт, не пущают.

(совместно со святым отцом Drogo)

[Drogo >>>]

(Под жестким диктатом Отца Монаха, для которого, как известно нет ничего святого...)

- Не пускают, но почему? Господь, между прочим, считает златолюбие грехом и те, кто обирает других получит по заслугам раскаленную кочергу в задницу...
Трактирщик закатил глаза, дернул себя за бороду, улыбаясь. Хитро, криво.
- Грешен есть, старый человек. Давно жаркие пески не грели мои пятки, давно не проливался дождь Сияющих над моим домом... - Кхалгул хихикнул, посерьезнел, однако прищур остался, и улыбка не увяла до конца. - Когда-то захаживали в мою тра... тва... та-вер-ну проповедники Холодного Пламени. Они говорили, что Господу можно будет заплатить, чтобы закрыл он глаза на наши грехи. Я послал их к Водному Владыке, - Кхалгул засмеялся.
- Хмм, про кочергу я серьезно... Неужели ты не думаешь о судьбе своей бессмертной души?
Трактирщик оглянулся на вход, где в таверну вошел Хром, мокрый, спокойный. С его одежды на пол текли струи воды. Следом шагнул Войт, закашлялся от дыма.
- Сияющие греют наши души, старый человек. И жаркий песок уготован всем. Твоя вера может петь колыбельную песню Водному Владыке. Говорят, она его усыпляет, - Кхалгул хихикнул. - А еще, говорят, что твоя вера, старый человек, запрещает играть на деньги.
Трактирщик расплылся в улыбке. Широко. Подло. Ибо вспомнил.
- Збышек, волею судеб и по мановению Сияющих, видно, припозднился, но он любит тваарк... та-вер-ну Старого Кхалгула.
Лицо Вардамира побелело, потом покраснело. Трясущимися руками он достал еще одну монету.
Кхалгул довольно кивнул, однако широкая улыбка не собиралась исчезать с его лица.
- Збышек приходит к вечеру, когда в таверне Старого Кхалгула работает Ромашка. Збышек, говорят, любит проводить вечера с Ромашкой, она девушка бойкая и не боится новых веяний... - хозяин таверны вновь многозначительно хихикнул. - А еще говорят, что Збышек никогда не забывает старых должков. Старый Кхалгул слышал, будто одному заезжему моряку, который успел удрать в прошлый раз, Збышек отрезал дар Сияющих, что делал моряка мужчиной, и заставил его это съесть. Везет некоторым заезжим - в церкви Господа, что через одну улицу отсюда, вечером, говорят, служба во славу ихнего Бога.
- Чего с кораблями, хозяин? - продолжал нервно теребящий и свою бороду, Вардамир.
- Не пущают туда посторонних, - Кхалгул перестал растягивать слова, его акцент почти пропал. Он огляделся по сторонам, нагнулся ближе к Вардамиру. - Имперский гарнизон, говорят, получил какие-то сведения, кого-то они ловят, и запрещено выходить в море всем, кто не зачислен на корабле. По улицам еще пока патрули не рыскают, но даже в тваарке... - трактирщик выругался и поправился: - ... даже в таверне Старого Кхалгула сидят имперские шпионы, вынюхивают. На корабли попасть, конечно, можно...
Хозяин помолчал, подыскивая слова.
- Но здесь, старый человек, нужны покровители покрупнее Старого Кхалгула. И даже имя твоего Седобородого, Господа, как ты его величаешь, не поможет. Нужно или имперское разрешение... - быстрый взгляд в сторону спутников священника, - которое тебе вряд ли дадут, старый человек. Или доброе слово от тех, кто правит этим городом после ухода Сияющих с небес.
Вардамир коротко кивнул трактирщику, и отошел к спутникам.
- Нужно разузнать, чего тут с кораблями... - сухо сообщил он, продолжая, подобно трактирщику, выщипывать свою бороденку. - Всем бродить по городу нежелательно. Я, наверное, схожу в порт - побеседую с тамошними, даст Господь, найдутся старые знакомые.
Дуглас, жадно хлебавший из своей кружки, вытер пену с усов, рыгнул в кулак.
- Валяй, святой отец, авось тебя никто не прирежет, колесо на твоей груди из дерева, местным этого добра и так хватает.
- Я могу пойти с тобой, святой отец! - вскинулся Арей.
Монах недоуменно приподнял бровь, пару секунд поразмышлял и затем утвердительно кивнул.

Сообщение отредактировал Father Monk - 16-01-2008, 19:41

[Father Monk >>>]

Вивьен молча наблюдала словесную перепалку Дугласа и Арея, но вмешиваться не спешила, равно как и выказывать свою заинтересованность происходящим. Когда в ее поле зрения вновь возникла заискивающая служанка, Вивьен в привычной манере скрыла свои чувства под маской равнодушия. Целительница подтолкнула пустую кружку Жденеку, и парень послушно наполнил ее пивом.
Прежняя Вивьен никогда бы не стала пить низкопробную бурду, подаваемую в подобных заведениях. Если на то пошло, то и по доброй воле целительница вряд ли заглянула бы в это злачное место, но обстоятельства оказались сильнее, да и шкала ценностей Вивьен претерпела весьма заметные изменения в последнее время.
Вивьен поморщилась, ощутив на губах горьковатый вкус пива, но все же сделала изрядный глоток.
- Джон, думаешь твои варварские замашки, угрозы и ругательства помогут тебе победить в споре? У рыцарей, в отличие от тебя, присутствуют понятия о чести, а ты готов на любые уловки, только чтобы спасти свою драгоценную задницу, - на губах Вивьен заиграла холодная улыбка, а во взгляде читался вызов. – А что касается отношения к женщинам… для тебя ведь женщина – как кусок мяса! Проголодался, сходил на рынок и за скромную плату приобрел себе кусок. Только вот беда в том, что такое мясо обычно оказывается с душком. А если захотелось свежатинки – сходил на охоту, заарканил себе молодую козочку, пожарил, утолил голод и счастлив, да, Джон? На ловца, как говорится, и зверь бежит.
Вивьен сделала очередной глоток пива и облизала губы, продолжая с издевкой смотреть в глаза северянина.
И издевка, будто в зеркале, отражалась на губах Дугласа, когда он ответил на взгляд девушки. Покручивая кружку в руке, он молча слушал речь целительницы, и кривая ухмылка становилась все шире, а в глазах не было ни намека не смущение, на что-либо большее, чем издевку и смех.
- Ха! - наконец, выговорил он. Это "ха" поразительно сильно впитало все то, что сквозило во взгляде Вивьен и в улыбке Джона. Оно будто перерубило натянувшуюся в воздухе веревку меж двумя характерами. - Ха!..
Он отпил, когда к столу подошел священник. Джон вытер пену с усов, рыгнул в кулак.
- Нужно разузнать, чего тут с кораблями... - сухо сообщил Вардамир, выщипывая свою бороденку. - Всем бродить по городу нежелательно. Я, наверное, схожу в порт - побеседую с тамошними, даст Господь, найдутся старые знакомые.
- Валяй, святой отец, авось тебя никто не прирежет, колесо на твоей груди из дерева, местным этого добра и так хватает, - бросил Дуглас, глядя на Вивьен.
- Я могу пойти с тобой, святой отец! - вскинулся Арей.
Монах недоуменно приподнял бровь, пару секунд поразмышлял и затем утвердительно кивнул. Юноша поспешно вылез из-за стола и, бросив последний, тоскливый взгляд на целительницу, зашагал следом за Вардамиром.
- Великая, знаменитая честь рыцарей... - заговорил Дуглас, медленно, ухмыляясь. - Как же я о ней наслышан. Только я уже говорил, Вивьен, и повторю, специально для тех, кто еще не осознал всю правду мироздания. На войне выживают сильнейшие. Те, кто умеет приспосабливаться. О да, как же это подло, низко, без капли морали в поступках, без благородства. Зато они выживают. Остальные, кто хочет стоять с гордо поднятой головой и сражаться по правилам, отправляются пировать с праотцами. Война, одним словом. И рыцари, стройным табуном, идут со своей честью именно туда, в пекло. К праотцам своим, бросавшим перчатки для вызова на дуэль. Помню историю некоего сира Родерика Славного. Славный мечник был. Честный и благородный, каких север еще не видывал. Все женщин порывался защищать, вещал о Господе, о нравах. Стрелами его утыкали, сира Родерика. Два каких-то пацана, что девку в хлеву зажали. Родерик им перчатку хотел кинуть, а мальчонки дураками не были - за арбалеты сразу. Там же и честь похоронили. Быстренько так, с ахами и охами. Девчушке той, по слухам, настолько понравилось, что она юбку часто задирала. А про Родерика хорошо если во снах вспоминала...
Войт глухо засмеялся, поперхнулся пивом, закашлялся. Дуглас отхлебнул еще, вновь отрыгнул, прикрыв рот кулаком.
- Не забивай себе голову историями из монашеских книг или песен трубадуров. Жизнь - это не шуршащие страницы романов, не карабкающийся к балкону принцессы удалец. И невинность в этом мире встречается реже, чем горные драконы с запада.

(с Амиликэ и старым диалогом Drogo)

[Эсмеральда >>>]

Сделав одно единственное замечание за всё время нахождения в таверне (да и то продиктованное скорее первым рефлексом отреагировать, нежели естественной потребностью высказать мнение), Майя впоследствии сохраняла молчание. Да и оборот, который приняли разговоры за столом, не внушал девушке ни оптимизма, ни желания разводить дискуссии, особенно с не терпящим не только возражений, но и ничего вообще кроме себя любимого, Дугласом.
По идее, такому члену отряда как Майя (а именно, по сути, никому не нужному, никем не опекаемому в отличие от всеми любимой Вивьен, которую абсолютно все бросились бы спасать даже уколи она палец иголкой) следовало бы сидеть тихо. Сидеть тихо, втянуть голову в плечи, за мотаться в плащ и вообще сжаться до размеров котёнка, ибо неискушённая в боевых искусствах деревенская девчонка явно не сомгла бы постоять за себя. А отряд, руководимый железной глоткой грубияна Джона, не только не поможет, но ещё и закидает скабрезностями.
Да только вот Майя отчего-то веры в хорошее не теряла. Она в безрассудной смелости перещеголяла бы любого. Вместо того, чтобы вести себя скромно и незаметно, молчаливая девушка вертела головой, окидывая таверну одним за другим взглядами, заглядывая прямо в глаза посетителям. Место это было Майе не по нраву. Девушка уже всерьёз задумывалась над тем, куда приведёт её увлекательное приключение. Пути видела она всего два: либо сгинуть (что вероятнее, надо признать), либо найти своё новое место в огромном мире. Возвращаться же в Земляничную поляну после всего того, что случилось с самой деревней, со всеми кого любила и уважала Майя, она считала неприемлимым, даже если упыри наконец-то покинут те земли.
Но и в Даэлле пока не видела Майя своего предположительного места обитания. Простор для бурной фантазии Майи оставался огромен: девушка почти забыла о грозящей ей отовсюду опасности и, замечтавшись, упёрла наконец свой взгляд в щербатые доски стола.

[Father Monk >>>]

Хром

- Расскажи мне о своих знаках.
Альв спокойно и выдержанно закончил пить из кружки, поставил ее на стол и оглядел усевшегося напротив него южанина. По губам зеленоволосого мужчины скользнула улыбка, в чуть сощуренных глазах мелькнули огоньки.
- Th'aisse aep, quece to fasses? - голос альва был на удивление мягок, что плохо сочеталось с его неприятной ухмылкой. - Южанин так далеко от своих исконных земель, притом тот южанин, который не может отличить альва от своих сородичей? - на всеобщем татуированный говорил медленно, чисто, создавая впечатление журчащего потока в лесной глуши.

Джон Дуглас

Северянин ослабил пояс, рыгнул, в последний момент прикрыв рот кулаком, обернулся на раздавшиеся со стороны смешки - из ниши, откуда при входе спутников вывалился избитый парень, выходили красные, вспотевшие мужчины. У одного половина лица была в кровоподтеках, но он, довольно ухмыляясь, о чем-то оживленно рассказывал, подбрасывая в руке солидный и звенящий золотом мешочек.
- Пшел отседова, молокосос! - пинком согнав с края ближайшей скамьи молодого ремесленника, рыкнул один из участников боя, уселся, громко потребовал пива и рачков.
Новая девушка в зале, со светлыми волосами и веснушками на хорошеньком личике, улыбаясь, поспешила к новым гостям, ловко увернулась от рук тех, у кого не было денег, и игриво подмигнула тем, у кого эти деньги были.
- Это и есть настоящий мир, - проговорил Дуглас, следя за громкими участниками боев. - Это и есть цивилизация. Вы здесь, на востоке, за морем и тысячами верст, и понятия не имеете, что это такое, живете в своем выдуманном уголке, вдали ото всего, спрятавшись среди болот. В настоящем мире за каждый лишний кусок мяса нужно грызться, нужно мордовать окружающих ногами. Иначе затопчут, вдавят в землю тебя. Дашь один раз слабину - и ты навеки раб, пусть и без клейма на шее. Это и есть цивилизация, что несет Империя во все части света. Цивилизация сильных, сильнейших. Побеждает тот, кто выше, кто с мечом. А что было в той деревушке, откуда начался наш путь? Когда у кого-то разбилась крынка с молоком, всей деревней бросились доить своих коров, иначе ведь бедняга останется без ужина. Неудивительно, что эта... эта зараза вырежет всех и каждого. Ибо люди здесь слабы. И просят помощи у Империи. Поэтому у вас почти нет шансов достичь Столицы. Вы - не от этого мира. Ни ты, парень, ни ты, Вивьен, ни ты, как там тебя... Майя, что ли? Ни даже вы двое, да-да, и ты тоже, можешь не кривить свои губы...
Вишский перестал кривить губы. Фыркнул.
- Самомнение у кого-то... - буркнул он, скорее апатично, нежели раздраженно, отпил. - Все равно все в землю уйдем, хоть какими бы воинами не были...
- Только ты уйдешь раньше, идиот, ежели будешь и дальше на рожон лезть, - отрезал Дуглас. - Какого дьявола вообще вы все идете...
Он не договорил, сосредоточил свое внимание на чем-то поверх плеча Войта, закрыл рот, прищурившись. Светловолосая служанка тоже заметила вошедшего, заторопилась к стойке, будто ненароком пройдя мимо вошедшей троицы. Тот, кто шел впереди - высокий, худощавый, с рябым лицом, на правой щеке которого неприятно белел короткий шрам - не преминул ухватить ее за талию, ущипнуть, обнажив ровные зубы. Одного переднего не хватало, создавая черноту в улыбке.
- Эй, Кхалгул! - громко крикнул человек в то время, как двое его спутников, широкоплечие, квадратные, при оружии, оглядели драчунов. Те сразу притихли, уставились в свои кружки. - Старый Кхалгул, штой-то тихо нынче в твоем свинарнике! Не вижу ни одной пары, что играла бы в кости. Даже все эти, как их, служанки на своих местах! Неужто ни одну еще не утащили куда-нито, а? Эй, Ромашка! Меня, небось, дожидалась, али кого-нито с кошельком не оказалось поблизости? Што глаза опускаешь, шлюха?
Он несильно оттолкнул девушку, поправил пояс с ножнами, вальяжно прошел мимо сидевших за столиками, приблизился к стойке, не заметив спутников Дугласа. Северянин уткнулся взглядом в свою кружку, повернувшись к вошедшим спиной.
- Кто это, Джон? - шепотом произнес Жденек.
- С кем не связываются.
- Кто?
- Заткнись.
Войт толкнул Жденека в бок, сразу оценив обстановку. Вопросительно посмотрел на Джона. Тот не ответил на взгляд.
- Пошли бы вы наверх, - тихо бросил он девушкам.
- Смотри-ка, Кхалгул! - вошедший, не глядя взяв поданную трактирщиком кружку пива, ткнул пальцем в столик спутников. - Три девушки, один молокосос, один, видать, плотник, судя по тупому выраженью евойнного лица, и только один, у кого кишка не тонка меч носить. Я не слышал, чтобы девушки нонче за мужиков сходили, а ты?
Кхалгул отрицательно покачал головой.
- Истина, истина говоришь, милсдарь Збышек, пусть небеса будут к тебе благосклонны. Это из дальних, мокрых земель, что далеко к другому берегу. Давеча пришли, за порогом долгий дождь уж вторые сутки хлещет.
- Без тебя, бородатый, знаю, - Збышек отхлебнул пива, поставил кружку на стойку. - А чевой-то они взгляды отводят? Эй, молокосос, ты чаво вылупился?
Один из спутников Збышека, ухмыльнувшись, показав щербатую улыбку, пригладил короткие черные волосы, сделал один шаг к столику гонцов.
- Еще один шаг, и ты вместо пива будешь свое дерьмо по всей таверне собирать, - тихо, но четко проговорил Джон, чуть повернув голову в сторону плечистого.
- Ох-хо-хо... - засмеялся было Збышек, но смех его утих, он прищурился. - Эй, я узнаю этот голос!
Улыбка его почему-то быстро угасла, он убрал руку с кружки, отодвинулся от стойки. Дуглас повернулся, смерил взглядом Збышека, и на лице последнего осталось удивленное выражение:
- Монета? - словно не веря своим глазам, произнес он. - Дьявол меня забери, Монета собственной персоной?

[Морфи >>>]

Любой, взглянувший на Эйну, с первого взгляда решил бы, что она боится: девушка сидела, сжавшись в комок, опустив голову и внимательно рассматривая свои дрожащие руки, лежащие на коленях.
Она чутко вслушивалась в происходящее кругом, но взгляд поднять не смела - или не хотела. Слуха и обоняния было вполне достаточно для определения своего места в пространстве. И место это было нигде. Она спаслась из деревни, убежала, воспользовавшись удачно представившимся шансом, но теперь, слушая Дугласа, сомневалась в том, что уход из родного села был удачным действием.
"Я ушла не затем, чтобы помереть... Совсем не за этим", - думала беглая ученица знахарки, поднимая взгляд к потолку, как будто надеялась увидеть там какой-нибудь добрый знак, но ничего, естественно, не нашла.
Девушка бездумно скользнула взглядом по таверне и вновь вернулась к созерцанию собственных рук, встрепенувшись только тогда, когда Дуглас посоветовал идти наверх. Эйна медленно подняла голову, чтобы посмотреть на Вивьен - собирается она уходить или нет. Та пока сидела неподвижно, и Эйна решила действовать. Придвинувшись к целительнице, ученица знахарки зашептала той в ухо:
- Гос... Вивьен, может, и правда, пойдемте наверх? Пожалуйста? Может, там буд...
Договорить Эйна не успела - кто-то из посетителей таверны обратил внимание на сидящую за столиком компанию, и девушка, испуганно глядя на этих явно агрессивно настроенных людей, прижалась к единственной опоре - Вивьен.
- У этого вашего Дугласа в знакомых бандиты со всего мира, не иначе... - Тихо, больше себе под нос, но так, чтобы услышала и целительница, прошептала Эйна, расслышав последние, обращенные к северянину слова.

[Father Monk >>>]

Жденек, отказывающийся до последнего момента почувствовать напряжение в воздухе, что, подобно упомянутому Дугласом молоку, разлилось меж Збышеком и спутниками северянина, крутил головой, глядя то на вошедшего, то на Джона.
- А почему Монета? - себе под нос прошептал он, только сейчас заметив, как двое пришедших со Збышеком обходят стол с двух сторон. Отрезая пути к оступлению? Оставляя пространство меж Джоном и Збышеком?..
- Все в землю уйдем... - проговорил Вишский, следя взглядом за плечистыми телохранителями. Посмотрел на девушек. - В одном Джон прав - вы не от этого мира, а потому... можете уйти, пока еще есть такая возможность.
- Не узнал? - не успокоился Збышек, опустил руку на эфес меча. Небрежным жестом, будто случайно получилось. Телохранители последовали примеру вожака. Случайности не происходили три раза подряд.
В таверне пахло жиром и потом, пивом, мочой и прошлогодним сеном. Несло чем-то жареным, луком и водкой. И медленно, но быстро воцарялась тишина. Джон отвернулся от Збышека, спокойно принялся допивать пиво.
- Узнал ведь... - Збышек сделал два шага вперед, посмотрел на своих спутников.
Эйна тянула Вивьен за рукав, но целительница, казалось, не замечала этого и словно завороженная смотрела на северянина. В ее взгляде читалось изумление и обида, как будто Джон в чем-то ее предал. Однако медленно, но девушка все же позволяла утянуть себя. Только... слишком медленно.
- Чего в энтой дыре потерял, а, Монета? - осклабился Збышек. Убрал руку с эфеса, рассмеялся. - Ты так живо рванул когти с Севера, что я ажно подумал...
Дуглас повернулся, провел тыльной стороной ладони по губам и бороде с усами, посмотрел в глаза Збышеку, заставив того замолчать. Улыбка однако никуда не исчезла, и знакомец северянина самодовольно присел на край ближайшего стола, скрестив руки на груди.
- Чего молчишь-то?
- Не припомню, чтобы я общался с дерьмом, - медленно проговорил Джон.
Улыбка Збышека угасла, лишь уголки губ чуть кривились.
- Полегче на поворотах, Монета. Я вижу, что ты здесь один, да еще и с бабами красы невиданной... видал, что с человеком сиви... сави... цави... проклятье, как энто?.. сивелизация делает! Я теперь не то, што ты, Монета, могу и словами на лопатки-то, как его, уложить! - Збышек вновь попытался засмеяться, но получилась лишь пара коротких смешков. Улыбка вновь превратилась лишь в легкое искривление губ. Он покрутил головой, бросил взгляды на своих телохранителей. - Ты мне кое-чего должен, Монета, ежели не запамятовал.
- Я-то не запамятовал. Только воспоминания у нас разные. Ибо мне помнится, что это ты мне должен. Только у дерьма и память дерьмовая.
Один из телохранителей резко двинулся вперед, прямо на Вивьен с Эйной. Схватил целительницу за плечо.
- Не надо, они тут совсем не... - Войт подскочил со своего места, вскинул руки.
Второй телохранитель расценил этот жест совсем иначе - быстрым движением опустил руку вниз, из кожаного нарукавника легко и послушно выскользнул короткий нож, затем повел кистью, в мгновение ока посылая оружие в сторону Дугласа.
Жденек успел лишь вскрикнуть.
Майа - затаить дыхание.
Кто-то в таверне - начать громко, протяжно ругаться.
Джон успел махнуть рукой с кружкой перед собой, оттолкнуться ногой от ножки стола, дабы послать свое тело назад, падая на пол. Сухой деревянный стук, свист рассекающего воздух ножа, отбитого кружкой...
В следующий момент Вишский сильно толкнул первого телохранителя в грудь, прыгнул с места, добавляя инерции удару своим телом, вместе с детиной повалился на пол, под слабый вскрик Эйны. Жденек схватил Майю, рванул на себя, почти до хруста в суставах. Мимо девушки просвистел второй брошенный нож, и пославший его телохранитель выругался сквозь зубы, выхватил меч из ножен. Все происходящее, как в кошмаре, затянулось, повисло в воздухе, двигаясь медленно, неуклюже, расстягивая звуки... Только для того, чтобы ощущения нереальности, ощущения страха быстрее закралось в сознание, заглушило все остальное, заставляя кричать и неосознано бежать без оглядки.
Джон перекатился через голову, подскочил, обнажая меч и рассекая воздух перед собой. Збышек отшатнулся, ударился поясницей о стол, повалился на него, разбрасывая кружки и блюда. Выругался. Грязно, быстро. На большее не было времени.
- Бежим! - крикнула Эйна Вивьен, увлекая целительницу за собой.
Позади них Войт вскочил на ноги, потянулся рукой к поясу, где висел топор, обернулся, услышав стук чьих-то башмаков. Второй телохранитель, только что перепрыгнувший стол, ударил резко, от левого плеча, хлестко и широко. Клинок взрезал рубаху на груди Вишского, прочертил алую полосу. Войт дернулся, как-то странно булькнул, нелепо взмахнул руками. Телохранитель ударил повторно, сверху, перечеркнув полосу крест-накрест. Вишский согнулся, рухнул на пол, больно ударившись лицом о деревянный пол.
Телохранитель развернулся, попытался достать Дугласа кончиком меча, ударил снова, изогнув кисть. Клинки соприкоснулись, протяжно загудели. Джон ушел от нового удара, отклонился, ушел в сторону. Квадратный телохранитель, несмотря на комплекцию, двигался невероятно быстро, проворно, сыпля ударами и не даря ни секунды на передышку или банальную защиту. Северянин ударился спиной о колонну, поддерживающую потолок, пригнулся, уходя от очередного удара, сделал выпад, промахнулся, поднырнул под руку противника.
Жденек обнажил кинжал, отчаянно закричал, замахиваясь на вскочившего с пола телохранителя, сбитого туда Вишским. Пришедший со Збышеком отбил руку паренька, двинул его кулаком под ребра, заставляя Жденека хрипло хватить ртом воздух. Перехватив рукоять кинжала, телохранитель вырвал оружие из рук юноши, ударил его по лицу, посылая на стол. Парень не упал, лишь только ударился спиной о край стола. Успел поднять взгляд на врага, когда тот, почти не глядя, всадил кинжал Жденеку в живот, подцепил носком сапога ноги юноши и повалил его на пол, рядом с затихшим Войтом.
Джон отбил очередной выпад, поднырнул под новый замах, развернулся пируэтом, ударил снизу вверх, по дуге. Зацепил самым кончиком клинка правую ногу противника. Телохранитель глухо вскрикнул, ударил с разворота, на удачу. Почти достал северянина, когда тот, изогнувшись всем телом, отпрыгнул назад. Збышек, с обнаженным мечом, держался позади, выругался, не решаясь сократить дистанцию. Дуглас отпрянул вновь, позволяя противнику податься всем телом вперед, вслед за опущенным мечом, ударил его ногой по животу, отбрасывая на лавку. Закрутил меч перед собой, отбивая выпады налетевшего на него первого телохранителя. Мечи порхали из стороны в сторону, гудели от соприкосновений, кратких, как вспышки молний, почти неразличимых в отчаянно-быстрых ударах.
Противник, как и его напарник, бил широко, от плеча, стараясь пробить оборону Джона силой, а не умением. Северянин упал спиной на стол, пропуская меч над собой, резко выпрямился, перехватил оружие двумя руками над головой и опустил. Резко, коротко, почти без излюбленного в таких случаях мощного замаха. Кровь брызнула на лицо Джона, влажный удар заставил телохранителя дернуться, откинуть голову назад и повалиться на пол. По лицу противника очень быстро заструилась кровь из пробитой на лбу трещины. Второй нападающий перемахнул через тело упавшего товарища, с глухим криком выбросил вперед руку с мечом, пытаясь пронзить Дугласа. Удар был быстрым. Слишком быстрым, чтобы отбить. Джон даже не стал пытаться, понял, что это конец. Только противник промахнулся, полоснул северянина, задев его бок и разорвав кожаную куртку с рубахой под ней. И сблизился с Монетой, дыша ему в лицо и чувствуя дыхание Дугласа. Телохранителю показалось, что они стояли так по меньшей мере несколько долгих, тягучих минут. Ему казалось, что он даже не успел толком осознать, что произошло, когда почувствовал сильный удар коленом в пах, острую, пронзительную боль. Ему захотелось закричать, но он попросту захлебнулся этим криком в самом зародыше, захрипел. Джон тычком отпихнул его от себя, для того, чтобы освободить место для удара. Полоснул врага снизу, через пах, куда двинул коленом пару мгновений назад. Следуя инерции, развернулся и ударил снова, на сей раз сверху, разрубив ключицу. Телохранитель ударился затылком о колонну, сполз по ней на пол, уткнувшись подбородком себе в грудь.
Збышек выругался. Громко. В повисшей тишине это было равносильно загремевшему над полем грому.

[Амиликэ >>>]

На одной из ступенек, ведущих на второй этаж, Вивьен неожиданно оступилась, поскользнувшись на чем-то липком, и едва не упала, но Эйне с какой-то нечеловеческой силой все же удалось втащить ее наверх. Вивьен предпочла не оборачиваться, но комок подступил к горлу от осознания того, что за багряная лужица разлилась на ступенях лестницы…
Целительница почему-то даже не удивилась, когда дверь одной из комнат легко подалась вперед. То ли хозяин этого злачного места предпочитал вообще не тратиться на приобретение замков, которые регулярно сносили местные постояльцы, являвшиеся в свои «пенаты» в изрядном подпитии, то ли недавний обитатель этой халупы, собрав свои пожитки, пока цел успел унести ноги подальше отсюда.
В комнате было дымно от чадящего камина и ужасно неуютно. Щербатые доски, устилавшие пол, местами прогнили и почернели. В дальнем углу комнаты Вивьен разглядела жалкое подобие кровати. Словно подчеркивая убогость этого места, на одной из стен висел выцветший, прожженный в нескольких местах гобелен.
- Какое к дьяволу рыцарство, - у Вивьен невольно вырвался нервный смешок, стоило лишь припомнить недавний разговор. Теперь, когда по неизвестной ей причине в таверне крушились черепа и лилась кровь, спор с Дугласом казался ей особенно нелепым.
Ученица знахарки настороженно огляделась по сторонам в поисках хоть какой-нибудь мебели, подходящей для подпирания двери. Кроме косоногого стула, на глаза не попадалось ничего. "Какая-никакая, а защита", - решила Эйна, пристраивая ветхую мебель на нужное место. - "Хотя, конечно, если кто-нибудь из этих захочет войти, рухлядь эта его не остановит".
Девушка облокотилась на дверь, прислушиваясь к звукам драки снизу. Внешне, по крайней мере, Эйна выглядела спокойно, только мелко дрожали скрещенные на груди руки.
- Главное, что бы они не захотели выяснять, куда это мы делись, - медленно заговорила девушка, глядя куда-то мимо Вивьен. - Рыцарство? К чему говорить об этом сейчас? Когда мне было пять, мама рассказала сказку, о том, что однажды в нашу деревню придет рыцарь и заберет меня в столицу, где я буду первой дамой при дворе, - Эйна усмехнулась. - Мама умерла через год после этого, а меня забрала Мельда. И уж она-то постаралась, чтобы мое представление о рыцарстве полностью соответсвовали реалиям. Твое пожелание давно исполнено, Вивьен. Нынешние "рыцари" как раз дьяволу и служат.
От последних слов Эйны Вивьен поежилась, как от ледяного ветра.
- Надеюсь, что ты все-таки ошибаешься, - произнесла целительница без особой уверенности, остальную часть рассказа она комментировать не решилась.
Взглянув на жалкую попытку девушки забаррикадировать дверь, Вивьен скептически усмехнулась, но все же осталась довольно тем, что ее подруга по несчастью не собирается так просто сдаваться в лапы бандитам.
Единственное окно, имеющееся в комнате, было наспех заколочено досками, а сквозь многочисленные зазоры пробивался свет.
- Здесь просто отвратительно, - вслух озвучила свои мысли Вивьен, брезгливо поморщившись, - во всех городах так?
Подойдя к окну, она попыталась руками отодрать одну из досок, но тут же отдернула руку, поднеся указательный палец ко рту. Заноза прочно впилась в палец и теперь темнела под кожей.
- Мы сами себя в ловушку загнали, - как-то отстраненно произнесла Вивьен, разглядывая свою руку, словно проблема с занозой была куда значительнее происходящего за дверью комнаты.

(Совместно с Морфой. Впервые после долгого молчания)

[Father Monk >>>]

- Иди сюда! - рыкнул Збышек, зацепляясь взглядом за выглянувшую из-за края стола Майю, схватил девушку за волосы, подтянул к себе. - Бросай меч, Монета! На твоей совести будут только те трупы, которые...
- А то что? - позволил себе чуть изогнуть губы в презрительной усмешке, прервал речь Збышека Дуглас. - Перережешь ей горло?
- Зачем же так мелко? - сквозь зубы выдавил северянин. - Отрежу голову полностью.
- Попробуй.
Джон двинулся вперед, зажимая одной рукой рану на боку. В правой, лезвием вниз, покоился меч, с которого на пол медленно срывались алые капли.
- Дьявол! - выругался Збышек, подался назад, крепче сжимая рукой волосы Майи. - Я перережу ей горло! Я не шучу, Монета!
- Я тоже.
- Джооон! - взвизгнула Майя, рванулась в сторону, с криком, со слезами на глазах, оставляя в руке захватчика клок своих собственных волос.
Збышек, не глядя, полоснул ее мечом, развернулся, чтобы тут же отразить быстрый выпад Джона. Майя споткнулась, взмахнула руками, оскальзываясь на полу и падая, ударилась подбородком о край лавки. Разорванная одежда на спине быстро пропитывалась кровью.
Збышек парировал удар, отпрянул назад, перекатываясь через перила, отделявшие небольшой закуток со столами от входного пространства.
- Мы можем договориться! Договориться, Монета! - выкрикнул он в тот момент, когда Дуглас прыжком перемахнул перила и резко ударил сверху, едва его ноги коснулись земляного пола. Железно протяжно и низко загудело, лезвия скрежетнули, проезжаясь друг по другу. Збышек вскрикнул, когда клинок Джона соскочил, минуя гарду, и полоснул противника по запястью. Дуглас ушел от резкого тычка, не устоял на ногах, упал, ударил Збышека ногами, отталкивая его от себя. Противник ударился спиной о колонну, ухватился рукой о перила, рывком поднялся. Выругался вновь, когда Дуглас, не мешкая, последовал его примеру.
- Ты труп, Монета, - выдохнул Збышек, закружив вокруг северянина. - Тронув меня, ты сам обрек себя на верную смерть. Но можешь попробовать сбежать... у тебя еще есть время.
Дуглас не слушал, смотрел куда-то поверх плеча противника, быстро кивнул невидимому собеседнику. Збышек перехватил меч двумя руками, дернулся в сторону, припал на колено, ударив по дуге назад. И разрубил воздух. Он не успел ни выругаться, ни осознать, что позади никого не было - Джон налетел слишком быстро, ударил носком сапога по подбородку, другой ногой выбивая оружие из рук противника и добивая его по лицу, отправляя на пол. Збышек закашлялся, уткнулся в землю, выплевывая кровь и попавшую в рот солому. Слушал тяжелое, хриплое, дыхание уставшего Дугласа.
- Я заплачу... - тихо, очень тихо произнес Збышек.
В следующий момент Джон пинком перевернул его на спину и вогнал клинок в живот старому знакомому. Збышек не закричал: лишь хрипло хватил воздух ртом, обхватил лезвие руками, силясь не ощущать боли, вытащить меч, выжить...
- Улыбающийся Мальчик покинул это место, - медленно произнес Хром.
- Сунь его себе в задницу, подержи там, а затем спроси, чертов пророк, какого дьявола ты вместе со своим дерьмоедом просиживал свои штаны, а?! - опираясь рукой о перила, выдавил Дуглас, отирая пот со лба и зажимая свою рану. - Забавляет смотреть, как другие люди пускают кровь твоим спутникам?
- Опустошение, - ответил Хром. - Ты и Улыбающийся Мальчик должны были быть вместе. Я не мешал. Теперь он ушел, но еще вернется.
- Пока он не вернулся, подними свою задницу наверх, - Джон уткнулся взглядом в потолок, стиснул зубы, превозмогая накатывающую боль. Меж зажимающих рану пальцев сочилась кровь. - А потом спусти ее с теми, кто там прячется. Найди Вивьен.
- Опустошение. Кровавая Луна...
- В гробу я видел твою Луну, Хром! - рявкнул Дуглас. - Найди Вивьен, спусти ее вниз, а затем можешь хоть до второго Сотворение здесь дожидаться всех сумасшедших, каких только свет видывал!
Хром не кивнул, не ответил; спокойно удалившись, поднялся наверх.
- Человек просит идти. Улыбающийся Мальчик оставил это место, но Луна зовет его к себе, - сообщил он, появляясь на пороге двери, которая вместе со стулом не выдержала удара ногой. - Нужно идти. Человек просит.
Когда девушки, следуя за фигурой Хрома, спустились вниз, их взору открылся вид перевернутых столов и трупов в лужах крови. Войт Вишский, уткнувшийся лицом в пол; пытавший ползти и остановивший свой остекленевший взгляд на чем-то одному ему видимом Жденек; вытянувшаяся и не шевелящаяся Майя...
- Что с ними? - вскрикнула Вивьен. Не могла не вскрикнуть.
- Мертвы, - спокойно ответил незнакомый голос. Когда целительница подняла взгляд, ожидая увидеть Дугласа, ей в глаза смотрел худощавый блондин с пустыми и холодными серыми глазами. - Вы тоже будете мертвы, если соберетесь сопротивляться.
Он не улыбался, не грозил - просто констатировал факт. Позади него несколько вооруженных людей, обступивших сидящего на полу Дугласа, оглядывали помещение взглядами скучающих убийц.
- Если пройдете со мной, возможно кое-кто решит даровать вам шанс. Возможно, что нет. Но тогда вы присоединитесь к своим... - блондин спокойно посмотрел на трупы, - товарищам.
- Улыбающийся Мальчик ускользает, - сообщил Хром. - Мне нужно идти вслед за Луной. Тьма умрет за вашими спинами.
- Ты пойдешь с нами, если хочешь жить, - устало бросил блондин, делая короткий жест своим подручным.
Хром опустил руку на свои ножи, посмотрел в пустые глаза собеседника.
- Страх - отражение огня в свечах. Его нет.
- Отлично, - бросил блондин. Опустил руку.
Арбалет в руках одного из его спутников громко чмокнул, выпуская болт, пробивший грудь Хрома и бросивший его назад, на пол.
- Еще бесстрашные есть? - поинтересовался блондин, поправляя перчатки на руках.
- Не люблю, когда меня называют идиотом, - сквозь частое дыхание выговорил Дуглас. - Или бесстрашным. Одно и то же.
- Тем лучше. Следуйте за мной.