"Мансарда", побеседуем о том, что пишем.

Все вопросы в эту тему или в PM.

Внешняя лестница, перила которой в весеннее и летнее время украшают цветы, в осеннее – гирлянды рыжих листьев, в зимнее – еловые ветви, ведет к последнему этажу небольшого дома, который находится на Улице Творцов. За стеклом зеленой двери висит табличка: «Кафе «Мансарда». Открываешь дверь – и видишь зал, похожий на сбывшуюся сказку: удобные стулья, диваны вдоль стен, деревянные столы, над которыми мягко и ненавязчиво светятся зеленые фонари.

Виртуальное кафе «Мансарда» - место для беседы о Вашем и чужом литературном творчестве.

Чтобы принять участие, Вам следует:
1) Оставить заявку, отправив PM Кысь и Соуль с текстом работы или ссылкой на неё (если она находится на одном из ресурсов prikl.ru) а также с пожеланиями об оформлении текста и о соблюдении Вашей анонимности. Тема и форма произведений любая. Объем до 30 000 символов. Не более одной работы от одного автора на один вечер.
2) Обратится в PM к Darkness и Соуль с предложением рассмотреть чужое понравившееся произведение из тем: Сквер Художников, Сквер Поэтов, Парк для писателей, Фотография, Осторожно, креатив!, Сад Камней, а так же из архивов официальных конкурсов и архивов неофициальных конкурсов.
3) Придти на обсуждение.

Встречи проходят в 2 этапа:
1. Подача работ (не более пяти для одного вечера).
2. Обсуждение работ (от десяти дней до двух с половиной недель).

Принимая участие, Вы обязуетесь соблюдать следующие правила:
1. Каждый подавший заявку обязан прочитать работы остальных участников в рамках одного вечера и написать о них мнение. В противном случае подавший заявку лишается доступа как автор, пока не примет участие на одном любом вечере в качестве посетителя.
2. Придерживаться корректных рамок поведения и не переходить на личности.

Если Вы полагаете, что вас оскорбили:
1. Убедитесь, что Вы действительно оскорблены и оскорбитель именно этого добивался.
2. Составьте цитатник фраз, которые вас оскорбили и аргументировано поясните, в чем именно состоит обида.
3. Подайте жалобу одному из модераторов раздела.
а) Рассмотрение жалобы модераторами и администраторами форума.
б) Допрос провинившегося критика.
с) Вынесение решения.

С уважением, персонал кафе «Мансарда»
(Ри, Соуль, Кысь, Даркнесс.)

PS мы только рады, если в обсуждении принимают участие не только авторы.

Примечания:
1) Автор, если не желает выкладывать работу под своим именем, может использовать псевдоним, как регулярно, так и единожды.
2) Анонимный автор может отправить свою рецензию через персонал кафе, как и остальные сообщения в обсуждении.

А это наши постоянные посетители.

© Аншерра aka Переплетчица (с позволения автора)

Сообщение отредактировал Соуль - 3-08-2011, 15:01

Присоединённые файлы
 the_maintenance____11.04.2009.txt ( 3.77кб ) Кол-во скачиваний: 1119

Дженази медленно-медленно вылезло из под стола, и, стряхнув опилки с колючек, сонно спросило:
- Гм?.. Все уже в сборе, да?
Затем существо чуть вяловато пробормотало заклинание трансформы, ударилось оземь и превратилось в юношу азиата, широко раскрывшего рот в сладком зевке.
- Извините, задремало я что-то. Ну, давайте перейдем к работам? Гм, Соуль, ты не будешь так любезна, чашечку кофе можно? Молока и сахара побольше. Пожалуйста-а-а.
Почесав затылок, и пошуровав листочками с произведениями, Дженази повернулось к Ввволку и печально покачало головой:
- Если честно? Если очень честно? Мне не понравилось. Абсолютно. Вообще ваш стиль изложения мне симпатичен, но в данном конкретном случае…Эх… И я даже не буду говорить «не верю», ибо верится. Однако все равно, ощущений – ровно никаких. А нет ощущений – нет ничего. Пустое место ничем не наполнилось, лично для меня. Вполне возможно, это моя вина, но я никогда не любил подобного: «ничего не понял, тру-ля-ля, но это моя вина, так как, тра-ля-ля», так что утверждать не буду. Вообще, у меня есть кое какие сумбурные претензии к самому сюжету, но они пока не складываются в конструктиву и, боюсь, не сложатся.
Я не думаю, что вы на меня обидитесь, все же вы умный и мудрый человек, насколько я понимаю.
По стилистике все сказал мессир Хигф, так что добавлять ничего не буду. Такие вот помидорки.
Не дождавшись кофе, мальчик решил сманчить, и телепортировал из близлежащей кафешки фарфоровую чашечку с ароматным напитком. Отхлебнув и поморщившись, однако, чувствуя приятное тепло в желудке, он перебрал листочки с текстами, до тех пор пока взгляд не зацепился за знакомое имя:
- Роджер? В стихах искать сюжет грешно. Тогда я грешник. Впрочем, я бы удивился, если бы таковой нашел. Здесь – эмоция. Оценка? А я не могу впихнуть невпихуемое и измерить не измеряемое. Это не комплимент. Но и не порицание. Можно сказать «нравится», можно сказать «не нравится». Я знаю, этот стих прекрасно обойдется без моей оценки. Так что избегая оценок и подходов со «своей линейкой», я просто скажу… Честно говоря, я не знаю что сказать. Но когда найду что именно, я тебе сообщу.
Дженази, стараясь не пролить эмоции за маску одинаково унылого лица, кивнул девушке и продолжил шебуршать бумагой. Шебуршал ею он так долго, что у некоторых возникло подозрение что мальчишка просто ловит кайф от этого звука. Наконец, он выловил еще одно произведение, и хмыкнув начал бормотать, сквозь сигарету, появившуюся в зубах из ниоткуда:
- Ча-тора? Полосатая кошка рыжеватого окраса, если верить моим знакомым. И… Ничего. Потому что сказать нечего.
Новая страничка перевернута, и имя из четырех букв бросилось в глаза, Дженазийная сущность хитро-хитро ухмыльнулась:
- Мессир Хигфе…А знаете, мило. Как раз под настроение. Возможно, днем раньше, предал бы строжайшей анафеме и велел бы промыть клавиатуру серной кислотой. Но мило. Но – не верю. Не знаю почему, но не верю. Так же, если поверите, загогулину сюжета видел сразу. Не с первой строчки, конечно, но за несколько абзацев до концовки… Я читаю Шекли. А когда читаешь Шекли, трудно быть чем-то удивленным, если речь зашла о литературе. К тому же… Дежа-вю. Стойкое ощущение. Я-где-то-это-видел (с). И даже не вследствие подозрений, которых нет. Просто я знаю, что подобная тема не раз поднималась другими авторами. Да чуть по другому. Да, в другом стиле. Но что меняется от перемены мест слагаемых?
Потерев ноющую щеку, он мрачно бросил взгляд на последнюю оставшуюся страничку:
- Госпожа Ведети…Я не хочу это комментировать. Не из неуважения к автору. Не из желания оскорбить кого-то. И я бы мог бы сказать опять «красиво, но непонятно», да с легкостью. Так я всегда говорю, когда не хочу кого-либо обидеть. Сказать? Если нужно – скажу. А зачем? Все и так понятно. Общий сюжет не оставил отклика в душе. Потому что мало. Потому что, то что мало – вдобавок не совсем понятно.
Простите, господа и дамы, у меня перманентный депрессняк. Я просто попытаюсь немножко побыть честным с вами со всеми и с собой. И коль скоро мне говорили, что честность при оценке работ – превыше всего, вы получите это. Возможно, вы первый и последний раз читаете то что я действительно думаю.
Мальчик откинул мешающую прядку со лба:
- Моя харизма всегда готова для камней.

– Итак, – протянул тайрон, с интересом читая представленное, – начнем беседу…
wwwolk
Любопытно. Честно говоря, я не вижу в этом эпизоде чего-то, способного повредить сенатору… разве что на первый план вынесли именно убийство, а не спасение.
Последняя фраза понравилась. Приятно, что хоть где-то есть сенаторы с такими принципами.

Веселый Роджер
Красиво и… по-южному почему-то. Не знаю, почему, но моментально проассоциировалось с Испанией или сопредельными с ней странами.

Cha-Tora
Любопытная форма; несколько резанули глаз «блины». А также удивила «баллистическая точность». Просто «точность» не подошла бы?
Финал диалога хорош; вот так в браке и бывает.)

higf
Сильно. Низвергаемому в ад сперва показывают рай, чтобы адские муки были сильнее. Но я все же надеюсь, что князь оттуда вырвется…

Ведети
Любопытно, но все же эти осколки не складываются у меня в единую картину. Хотя каждый из них весьма хорош.

Капитан Веселый Роджер пинком распахнула дверь... затем смущенно глянула на хозяйку заведения и аккуратно прикрыла дверцу за собой, тихонечко прошла к столику, села и, положив шляпу на стол, принялась за чтение.

- Чайничек чаю и блинчики с кленовым сиропом, пожалуйста. Спасибо. Благодарю всех за отклики о моем стишке. Приступаю к разбору заплывов...

wwwolk
- К сожалению, я достаточно хорошо знакома с политикой и политиками. И поэтому я могу оценить полет Вашей фантазии. Я бы хотела оказаться в описываемом Вами мире, спасибо Вам за него.

Cha-Tora
- Я не нашла здесь для себя ничего интересного или "цепляющего". Видимо это произведение основывается на каком-то личном опыте, которого нет у меня, так или иначе, но с моего "вороньего гнезда" это просто набор более или менее связанных фраз, за которыми я не вижу ни сюжета, ни идеи. Простите, вероятно, я недостаточно хорошо смотрю.

higf
- Это очень хороший текст. Я сделала бы его чуть резче и эмоциональнее, четче, но с другой стороны впадать в истерику тоже не стоит. По здравому размышлению все так, как надо. Спасибо, мне очень понравилось, это лучший текст на этом вечере. Он очень правдив, я могу оценить это. И я оценила.
Капитан встала и неглубоко поклонилась автору, после чего плюхнулась обратно на стул и вчиталась в следующий лист.

Ведети
- Идея ясна, по форме претензий не имею... но чего-то не хватает. То ли объема, то ли цвета. Умом я поняла и осознала то, о чем Вы говорили, но не почувствовала.

Роджер кивнула каждому из авторов, сложила листы стопочкой на столе и перевела взор на потолок, ожидая заказа.

Хигф задумчиво подождал всех комментариев, отметил отсутствие Ведети, но решил не ждать, надеясь, что пробел будет заполнен позже.

Orrofin
Спасибо!

Higf Узник
Интересно, я признаться думал конец будет иным. Думал, подарят надежду, для того чтобы отнять ее и начать истязать снова. Тут же просто игра сознания. Понравилось, но местами текст трудно читаем. Возможно, стоит поработать над построением предложений.

1. Не совсем понял... А я разве не о том писал? Или так недоходчиво вышло?
2. Насчет предложений... Сложные и длинные обороты?

о мило. Но – не верю. Не знаю почему, но не верю.

Интересно было бы узнать, но раз вас самому неизвестно, увы...

Так же, если поверите, загогулину сюжета видел сразу. Не с первой строчки, конечно, но за несколько абзацев до концовки… Я читаю Шекли. А когда читаешь Шекли, трудно быть чем-то удивленным, если речь зашла о литературе.

Верю. Бывает.

Просто я знаю, что подобная тема не раз поднималась другими авторами. Да чуть по другому. Да, в другом стиле. Но что меняется от перемены мест слагаемых?

А вот тут прошу подробнее. Не столько о своем произведении, сколько вообще. Боюсь, что то же самое можно сказать о 99% творений. Увы, но что-то принципиальное новое придумать сложно. Усложнять, сочетать, вносить индивидуальность, играть на эмоциях... Успех зависит от этого. Возможно, мне этого не удалось сделать, по крайней мере на ваш вкус. Но в общем? А ваше мнение?

higf
- Это очень хороший текст. Я сделала бы его чуть резче и эмоциональнее, четче, но с другой стороны впадать в истерику тоже не стоит.

Это очень сложный вопрос - мера эмоциональности. Возможно, стоило. Я хотел показать именно "заморозку" эмоций. Смиренно признаю, что эмоции открытые и бурные мне удаются хуже.
Благодарю за отзыв!

1. Не совсем понял... А я разве не о том писал? Или так недоходчиво вышло?

Видимо я не понял. Я понял, что узник вообще никуда не выходил, а все происходящее, лишь игра его воспаленного сознания. Возможно, меня сбило последнее предложение – «Когда, замерев в небесах, душа подстреленной птицей рухнула вниз, я завыл. И уже на соломе своей камеры понял – надежда нужна и для настоящего отчаяния.» Ощущение, что все происходящее было игрой его воображения. Может стоило перед этим пояснить что его привели и вновь швырнули в камеру, а только потом вот это последнее предложение. Ну, это только для меня непонятливого. Есть же вот люди, с первого абзаца все поняли.

2.Насчет предложений... Сложные и длинные обороты?

Не совсем, хотя и это местами присутствует. Я ведь сужу со своей колокольни, не претендуя на роль «ИПИ».
Первый абзац читаем, послушайте звук слов – Здесь в не имеющей даже зарешеченной щелки камере – очень трудно читаемо и тут же опять – считать было невозможно. Полностью шипящее предложение. С точки зрения фонетики это плохо, да и читать сложно. И дальше предложение снова пресыщено шипящими – « Во-первых, отдающую тухлятиной пищу давали редко и нерегулярно – как подают неудачливому нищему.»
По отдельности все это не так плохо, но прочтите в канве рассказа, и темп прочтения тут же падает, спотыкач, проще говоря. Читая в первый раз, вынужден был проговаривать вслух. Далее такого почти нет, пару раз смущало построение фраз, но это не существенно.

Грузная старуха в нищенском балахоне за спинами увлеченно беседающих посетителей мансарды прокралась к угловому креслу, тихонько уселась в него и приняла такой вид, словно никуда она отсюда и не уходила, всегда тут была, а если ее кто-то здесь не видел, так это у бедняги проблемы с наблюдательностью...
Выждав момент, бабка встряла в разговор.

ВВВолк, не хочу повторять сказанное другими про мелкие "блохи" в стиле. Но я согласна с ВиЗетом: история вряд ли могла скомпрометировать политика. Даже с учетом убийства. Человек защищал женщину и грудного ребенка от двоих громил. Уверена, что хороший адвокат отмазал бы его даже до суда. Так что концовка, на мой взгляд, несколько обесценивается.

Веселый Роджер, я люблю твои стихи, эти тоже красивы, но позволь влезть с погаными придирками.
"Я тонкой шпаги танец и скрещенье..." Скрещение может быть у ДВУХ шпаг, никак не у одной.
"За холод роз из льда, за жар огня..." Сочетание "роз из льда" не очень удобно для произношения... или это уже моя личная дурость?
"Прости меня... И каждое "прости"
Как выстрел. Гвозди в гроб. Как поцелуи..."
Если ты (как, полагаю, и задумывалось), даешь три сравнения к слову "прости", то и слово "как" лучше бы повторить трижды. Иначе получается, что ты сравниваешь слово "прости" - с выстрелом, а реальные гвозди в чей-то гроб - с поцелуями...
И при всем том стихотворение - хорошее. Есть музыка, есть настроение, есть красота. Так что не огорчайся из-за брюзжания старой дуры.

Ча-тора, извините, не поняла, почему треугольники, при чем тут "блин" и "епт" и в чем вообще смысл этих милых диалогов. Ну, щебечет себе пара влюбленных... и на здоровье...
Правда, я согласна с ВиЗетом насчет удачной концовки. Да, действительно, быт рано или поздно врывается в милое воркование - и дверь для него открывает, как правило, женщина.

Хигф, все правильно. Если на человека не действуют физические пытки, палач переходит к пыткам психологическим. И к боли действительно можно привыкнуть. И описал ты все вполне убедительно. Другой вопрос, что я не люблю такие вещи, но уж это-то тебе никак не минус.

Ведети, как-то у меня не складываются эти осколки в единую мозаику. Понимаю, вы и не собирались давать цельную картину жизни героя - именно вехи, ключевые моменты его жизни. Но вот по вехам-то у меня жизнь и не восстанавливается. Наверное, потому, что я не поняла смысл первого отрывка, первой вехи. Герой заносит дубинку над головой того, кто искалечил его друга, но его останавливает простое напоминание о том, что он - вор. И он разом, в момент накала эмоции, вдруг осознает, что он действительно вор, тень и так далее... Извините, не убедительно...

Тут старуха обнаруживает, что, пока она придиралась к чужим работам, на столе возле нее, словно по волшебству, появились ее любимые щи в ее любимом тазике. Желание придираться дальше мгновенно пропадает.
- Ну, в общем, все молодцы! - скороговоркой заявляет старуха и хватается за ложку.

Хлопнула входная дверь, любопытная фигурка тенью скользнула мимо столов, сунула нос в миску щей бабки. Поморщилась – еда была явно не по вкусу. Прошла дальше. Кивнула всем, улыбнулась Ро и села за свободный столик. А пока ожидала заказ – шоколадный пудинг – принялась делать разбор:

Wwwolk - Без названия

"Когда сенатор Онесимо Санчес встретил женщину своей судьбы,
до смерти ему оставалось шесть месяцев и одиннадцать дней. ©"

Это Эпиграф? И при чем он здесь? Просто не дошло...

"Чертова свободная пресса, – пробормотал он. – Они всегда помнят о правах, но никогда – об ответственности или обязанностях."

Полагаю, если эта пресса помнит о правах, то она как раз так написала статью, что выставила героя жестоким убийцей? Отнявшим «право на жизнь» у других людей...

"– У русских научились?"

Припомним еще нерусские имена... возникает тогда вопрос у меня – вы не верите в такую самотверженность и порядочность иностранного политика? Вы полагаете. Что все политики на одно лицо и на один характер? Может быть – не мне знать – но елки-палки – та история была черт знает когда, когда герой был юнцом, а никак не политком... Да и потом – сейчас, когда он в политике – он либо шибко умный (и без проблем прояснит ситуацию в статье на благо себе), либо богатый – и наймет того, кто его обелит и еще больше возвысит... Короче, я вообще не понимаю, не вижу проблемы – почему герой должен бояться какой-то там статейки, он же хорошо поступал. Имхо.

А персонажи понравились. Хорошо изображены. За это плюс рассказу))

Веселый Роджер

Много говорили, повторяться не буду, ибо из меня тот еще рифмоплет, а как можно судить кого-то, если сам неумелец? Имхо, никак. Прост понравилось, заставило перечитывать. Здорово просто... Сорри за краткость, но после стихотворения не хочеться говорить – хочеться воспринять его молча, поразмышлять в тишине...

Сha-Tora Треугольники

"Смелые маленькие ручки нежно проходят незащищенным ребрышкам, заставляя поверженного противника, корчится в судорогах."

Полагаю, после «проходят» пропущено «по»

Немного покоробили всякие «блинепты» - просто неясно к чему там они?... Но если не обращать внимание на это да на название (с таким же успехом можно было бы написать – многогранник и выложить десяток диалогов-зарисовок), то в целом очень хорошо. Мило, живенько, я бы даже сказала – жизненно-естественно. Во всяком случае легко могу представить себе все такие разговоры. Чудные зарисовочки одним словом))

Higf - Узник

Вот читала... дочитала до того момента, когда новый тюремщик стал носить еду да предложил сбежать...
и в сознании почему-то сложилась дальнейшая картина – “Вот князь добирается до своих земель, а потом... приказывает казнить парня (ибо предатель, а предателей никто не любит – ни свои не враги... презирают их...)...
Но вышло не так. Я не знаю, почему мои мысли пошли таким путем, но как и у князя, мои надежды не оправдались, были подбиты в полете...
А вообще если по тексту в целом – зацепило, да. Просто потрясающе (хотя и не так, как думала)... А по концовке – я б на месте князя парня разорвала. Тогда, когда их вдвоем окружили – короткий рывок к горлу... и не важно что убьют – зато он поплатится – чтоб неповадно было... вот.

Ведети - Вехи

Имхо, но переизбыток местоимений – “ты, я” и вариаций – “мой, твой”… Многие из них можно спокойно выкинуть, без потери идеи и смысла.

По первому кусочку…
"Я жаждал мети." – «мести» (вычитывайте, чтоб не допускать таких досадных нелепостей)
По первому кусочку в общем – не совсем понятно… У героя есть друг. Кто его сделал калекой? Тот парень, который остался смертельно напуган? Тот, про которого герой говорит «мы напарники»? И напарник героя убил друга героя?.. Прошу автора все-таки прояснить мне, недалекой. Что же он все-таки имел ввиду…

По второму сказать особо нечего… про переизбыток местоимений говорила ранее, кусок текста понятен, но особого впечатления не произвел…

По третьему…
"Аристократический" – состоящий из аристократов, характеризующийся господствующей ролью аристократиии.

"Аристократичный" – свойственный аристократии; в значении «изысканный, утонченный»

Неплохо было бы выяснять правильность написания слова и его значение, прежде чем употреблять…

По четвертому куску...
"под нежно-голубым небом, кокетничающим белоснежными облаками..."

Небо кокетничает белыми облаками? Или все-таки С облаками?
А еще я оглядываюсь на предыдущие части и все они начинаются с утверждений и вопросов... Та такой-то... что бы сделала ты в данном случае? А я сделала то-то...
И тут четвертая часть просто без всяких вступлений, просто сценка отдыха на холме... выбивается из общего настроя короче. Для меня лично.

Девушка отложила тексты в сторону, немного помолчала и добавила:
- А вообще, я бы не советовала обижаться на мою... все-таки она сделана не из вредности была... а кто подумал по иному- был не прав...

После чего принялась ждать заказ)

"Когда сенатор Онесимо Санчес встретил женщину своей судьбы,
до смерти ему оставалось шесть месяцев и одиннадцать дней. ©"

Это Эпиграф? И при чем он здесь? Просто не дошло...

Имелось ввиду и в том и в другом случае причина в женщине, и она приводит к концу жизни или карьеры.

"Чертова свободная пресса, – пробормотал он. – Они всегда помнят о правах, но никогда – об ответственности или обязанностях."

Полагаю, если эта пресса помнит о правах, то она как раз так написала статью, что выставила героя жестоким убийцей? Отнявшим «право на жизнь» у других людей...

Да нет, имелось в виду, что пресса помнит о праве свободы слова, но не помнит об обязанности исследовать все стороны дела.

"– У русских научились?"

Припомним еще нерусские имена... возникает тогда вопрос у меня – вы не верите в такую самотверженность и порядочность иностранного политика? Вы полагаете. Что все политики на одно лицо и на один характер? Может быть – не мне знать – но елки-палки – та история была черт знает когда, когда герой был юнцом, а никак не политком... Да и потом – сейчас, когда он в политике – он либо шибко умный (и без проблем прояснит ситуацию в статье на благо себе), либо богатый – и наймет того, кто его обелит и еще больше возвысит... Короче, я вообще не понимаю, не вижу проблемы – почему герой должен бояться какой-то там статейки, он же хорошо поступал. Имхо.

Вопрос – у русских научились? Относился к умению залпом пить виски. Редко кто из иностранцев пьет с утра, да еще и залпом. Зато у многих из них существует твердое убеждение, что русские на такое способны.

А суть рассказа была как раз в том, что порядочный политик не станет пользоваться теми механизмами воздействия которыми привыкли оперировать нынешние. Естественно, в статье ситуация была искажена, возможно, вообще не было сказано ни слова о спасении женщины, а просто поведана история о том, как будущий сенатор убил двоих ни в чем не повинных людей. Да мало ли как можно исказить историю. Естественно, тут можно оперировать и к сроку давности, и к давлению на свидетеля и к тому что в руках у сенатора куча рычагов воздействия. Но в том то и суть, что это не политик, а фактически последний рыцарь. Ему противно лезть в эти дрязги, он заранее прощает женщине ложь и не жалеет о содеянном. Это никак не вяжется с нынешними политиками, именно поэтому был и выбран персонаж-политик. Рассказ должен был вызывать возмущение и недоумение, иначе какой смысл писать? О продажных политиках написана куча всего. Другое дело, что ситуацию следовало таки мне проработать и отразить более правдоводобно. Согласен.
А за плюс спасибо.

Сообщение отредактировал wwwolk - 13-04-2008, 5:50

Дверь Мансарды тихонько отворилась и тут же захлопнулась вновь. На пороге неуверенно топталось странное лохматое существо размером с кошку, но куда менее изящное. От неуверенности, впрочем, существо быстро избавилось и вразвалочку протопало к барной стойке.
- Я Бука, прошу любить и жаловать. Этот ленивый гуманоид… - раздражено забубнило существо, но осеклось, словно от какого-то внутреннего толчка и заговорило куда более любезно. - То есть миледи Вуззл извиняется за долгое молчание и просит меня выступить от ее лица. Вот, у меня и шпаргалка имеется…
Существо задумчиво осмотрело левую переднюю лапу, затем правую – обе были пусты. Потом хлопнуло себя по лбу и выудило откуда-то из-за уха маленькую скомканную бумажку.
- Собственно, вот:

wwwolk
Мне этот рассказ очень нравится, и я тебе об этом говорила. Причем, при первом прочтении я как-то не задумывалась, нравится ли он мне вопреки тому, что описанная в нем ситуация кажется невероятной, или же благодаря этому. Прочитав отзывы здесь, в Маснсарде, я над этим вопросом задумалась и вот что для себя решила – мне нравится именно то, что здесь было названо недостатком. И то, что финальная фраза звучит именно так, как звучит – в моих глазах достоинство. Именно «МЫ никогда не отказываемся от своих слов и всегда несем ответственность за свои поступки», МЫ, а не Я. Должно быть, мне хочется верить, что когда-нибудь эта фраза будет отражать реальное положение вещей.

Веселый Роджер
Красиво.. И больно. О стихах всегда говорить труднее, чем о прозе – именно в силу того, что очень многое здесь передается не на смысловом уровне, а на эмоциональном. Поэтому просто – понравилось.

Cha-Tora
Еще один рассказ, который я читала раньше и уже высказывала автору свое мнение. Ничего нового в мое восприятие этого рассказа сегодняшний вечер не привнес.. За исключением того, что теперь я знаю, кто скрывается под псевдонимом Cha-Tora ;ор)

Higf
Очень атмосферно и глубоко. Сильно, да. А еще, я тоже, как и Ясмик, строила свои предположения относительно финала, но все они рассыпались как карточный домик. Концовка для меня стала полнейшей неожиданностью и шарахнула не хуже, чем самого персонажа.

Ведети
Почему-то мне этот текст напомнил схему. Костяк, который мог бы стать хорошим рассказом, но остался просто заметками на полях. Ему, на мой взгляд, не хватает объемности. Перемены, происходящие с героем, кажутся нарочитыми, происходящими по щелчку всемогущего автора, а не осмысленными, и принятыми сердцем и разумом. Возможно, это особенности моего восприятия, но ощущение осталось такое, словно пытаются не рассказать историю, содержащую подтекст, а сразу этот подтекст пересказывают. А ведь подтексты куда интереснее находить самостоятельно.


Закончив читать, существо вздохнуло с видимым облегчением и украдкой запулило скомканную бумажку в угол.
- Уфф.. В горле пересохло, - Бука запрыгнула на барную стойку и бесцеремонно засунула нос в чью-то чашку.

Сообщение отредактировал Woozzle - 18-04-2008, 6:52

Вечер.

I
Noobler

Благодарность.

«В этом доме, дитя, полном служения Музам,
Скорби быть не должно: нам неприлично плакать»
(По преданию – слова умирающей Сапфо, обращенные к дочери)

1.

…Адам Сэйнт-Клэр хмуро посмотрел на свое отражение в зеркале. То, абсолютно не стесняясь, ответило ему ровно таким же взглядом. Вообще, для своих пятидесяти двух, он сохранился весьма неплохо. Мужественный квадратный подбородок, не потерявший твердости взгляд, жесткие морщинки вокруг рта и аккуратные усы прикрывающие верхнюю губу. Седина отнюдь не уродовала Адама, а лишь только подчеркивала общую мужественность образа. Можно было сказать, что разменяв шестой десяток, он по-прежнему мог бы кружить головы женщинам. Разве что «целевая аудитория» слегка сменилась, а точнее слегка сместилась лет эдак на десять-двадцать вперед. Если бы не эти набрякшие под глазами мешки, да некая тревожность во взгляде… Впрочем, мешки – закономерное последствие бессонной ночи, а тревожность появляется у всякого, кто еще не уверен в правильности своего выбора. Именно в таком положении сейчас находился наш бравый Адам Сэйнт-Клэр.
Вода стекала по его рукам, унося за собой островки из сероватой мыльной пены, что исчезали бесследно в сливном отверстии. Адам встряхнул ладонями, словно сбрасывая последние частички усталости, и вытер лицо жестким вафельным полотенцем…

…Бледно-желтоватый чай в чашке все остывал, постепенно превращаясь в совершенно непригодную для питья жидкость. Яичница застыла неуклюжей кляксой на тарелке, так никем и не тронутая. Впрочем, Адаму не хотелось ни есть, ни пить.
Настенные часы на стене, не переставая, отсчитывали секунды, минуты, своим тиканьем только раздражая мужчину. Вдруг у него появилось вполне объяснимое, хоть и слегка неожиданное желание расколошматить эти дурацкие тикалки об стенку. «Все равно они мне никогда не нравились» - подумал он, недобро косясь на хронометр.
Эти часы еще пять лет назад купила Мария, его жена, на какой-то совершенно дурацкой распродаже. Это жутковатое творение совершенно дикого ядовито-зеленого окраса, обошлось ей в пять долларов и девяносто девять центов.
Несмотря на ярое неприятие сего элемента декора Адамом, женщина настаивала на том, что эти часы «обогатят обстановку их скучной квартиры». На что тот ответил язвительной репликой, что единственно кого это уродство обогатило, так это того проныру, что сумел ей их втюхать. На что Мария ответила чем-то похожим на: «У неотесанных мужланов, ни черта не смыслящих в искусстве, я мнения отнюдь не спрашивала». Слово за слово, перепалка переросла в ссору, закончившуюся последним женским аргументом – слезами. А против этого, как известно, практически нет приемов. Впрочем, сие не мешало Адаму периодически брюзжать на тему того, что «эта гадость мешает мне есть».
Адам Сэйнт-Клэр некоторое время не сводил взгляд с часов. Затем тихо поднялся и вышел из кухни.

…Мария умерла три года назад. «Впрочем, этого и следовало бы ожидать» – так говорил её лечащий врач, знающий о последствиях действий губительных раковых клеток. Достоверно известно, что ровно через минуту после сказанного, данный доктор лишился двух передних зубов.
Только в тот раз, Адам лишился контроля над эмоциями. Кроме этого, ничего не изменилось ни в нем, ни в его поведении. Разве что на лбу пролегла еще одна глубокая морщинка, но кто их будет считать?
Он молчал, сидя в кабинете у нотариуса. Молчал, на похоронах, когда многочисленные родственники его жены мочили слезами свои платки. Молчал, когда на тихом берегу озера, развевали прах Марии. Просто молчал.
Некоторые винили его в бесчувственности, некоторые (те кто знал его ближе остальных) тоже молчали, не делая ровно никаких попыток перекрыть поток сплетен «с душком», обращенных в сторону Адама. К чему говорить? Слова – прах.
Достоверно известно, что Адам никогда более не улыбался. Кроме…


2.
…Сутулый мужчина в мышевато-сером костюме улыбнулся Адаму, проходя в прихожую. Адам ответил тому едва заметным кивком.
- Алекс Страйтер, рабочий Бюро. Приятно познакомиться, мистер…
- Сэйнт-Клэр.
- …Сэйнт-Клэр. Что ж… Вы вовремя обратились к нам, Адам. Как раз в этот момент…
- Меня это не интересует.
- Ээ… В смысле?
- В прямом. Меня не интересуют подробности. Давайте ваши бумаги, я распишусь где надо, и вы уйдете.
- Ну послушайте, мистер Сэйнт-Клэр, так дела не делаются. Сначала вы должны ознакомиться с договором, потом пройдет некоторое время, мы должны дать вам время все обдумать, и уж только потом…
- Послушайте, мистер…
- Страйтер.
- ...Мистер Страйтер, у меня было довольно много времени что бы все обдумать. Уж чего-чего, а времени у меня предостаточно. С договором я уже знаком, знаете ли, на вашем сайте все подробно расписано. Так что давайте мы не будем тянуть кота за хвост и перейдем к делу?
- О. Что ж, я думаю… мы можем укоротить наш обязательный, кхм, порядок. Но все же дополнительно ознакомиться с договором вы должны.
Адам закатил глаза, но все же кивнул в знак согласия. Вскоре они прошли в гостиную, где бюрократ некоторое время рылся в своем тошнотворно-коричневом портфеле. Адам уже начал терять терпение, когда тот наконец нашел искомые бумаги.
- Ну вот-с, мистер Сэйнт-Клэр, ознакомьтесь.
«Мистер Сэйнт-Клэр» почти выхватил бумаги из рук Алекса и бегло пробежался по ровным строчкам договора. Впрочем, это было заранее бессмысленно, так как он наизусть выучил все эти дурацкие слова, написанные сухим канцелярским языком. Настолько хорошо, что они начали сниться ему в ночных кошмарах.

…Клиент, имеет право отказаться от процедуры в любой момент после подписания договора, оплатив при этом стоимость затраченных на процедуру средств.
… Процедура абсолютно бесплатна и оплачивается средствами Бюро…
…Клиент имеет право выбрать подходящих…
…Клиент имеет право выбрать…

Адам оторвался от текста и потер виски.
- Вы уже готовы, мистер Сэйнт-Клэр?
Страйтер с любопытством взглянул на мужчину. За годы своей службы в Бюро он видел множество разных личностей. …Молоденькие девочки и юноши, разочаровавшиеся в жизни, и вбившие себе в голову нелепые принципы жертвенности. Большинство из них отказывались от процедуры уже на подходе к креслу.
Заключенные пожизненно преступники, имеющие родственников.
Такие в большинстве своем нечасто отказывались.
Были даже отчаявшиеся мужчины.
И среди них были те кто отказывались.
И категория, к которым относился его сегодняшний клиент Сэйнт-Клэр. Одинокие старики, без детей и родственников.
Ни один из них, ни разу не отказался от процедуры.
По крайней мере, на памяти Страйтера.
Большинство из клиентов предварительно напивались до свинячьего визга. Договор не предусматривал подобную возможность, а что не запрещено – то разрешено, как бы ни банально это звучало.
Пьяные вдрызг, несущие околесицу, облепленные датчиками, они представляли собой ужасное зрелище.
Алекс помнил своего «первого клиента». Молоденькая девочка, из «первой категории», которая так и не отказалась, сколько бы он её не уговаривал. Это уже потом, когда девушке все стало ясно, на её лице появился ужас. А потом исчез. Алекса тогда вырвало прямо на зеркально чистый кафель.
Так что Страйтера в полной мере можно было бы назвать стреляным воробьем. Но этот Сэйнт-Клэр… Что-то странное было в нем. Что-то непонятное. Впрочем, подобные мысли быстро выветрились, когда Адам наконец произнес:
- Да.
Страйтер кивнул и быстро собрав бумаги, ретировался из квартиры.

…Адам Сэйнт-Клэр затянул потуже узел галстука. Отряхнул рукав, просто для того, что бы успокоиться. Нет, он не хотел отказаться. Это было бы ниже его чести, просто он волновался. Возможно впервые за последние три года.
В дверь позвонили, и от резкого звука мужчина невольно вздрогнул. Мысленно ругая себя, он пошел открывать дверь.
Мистер Страйтер оглядел своего клиента и подавил усмешку. Почему-то все, кто собирался на процедуру надевали свою лучшую одежду. Совершенно напрасно. Все равно клиентам пришлось бы раздеваться, а одежда затем сжигалась вместе с ним.
- Вы готовы?
- Да сколько уже можно спрашивать, Страйтер!? – резко спросил Адам, выходя из квартиры, и автоматически засовывая руку в карман, за ключами. Затем ругнулся.
- Ну-ну, мистер Сэйнт-Клэр. Это моя работа.
В ответ мужчина получил нечто неразборчивое, но прямо скажем определенного, слегка фривольного характера.
Страйтер пожал плечами. Впечатлительность – не та черта, за которую брали в Бюро. Скорее наоборот.
- Пойдемте, Адам. Машина уже ждет…

… Роскошное авто, неизвестной марки, поджидало у выхода. Бюро относилось к своим клиентам с уважением, а что уважит его более, чем последняя поездка? Страйтер уже подготовился ко вздоху восхищения. Впрочем, напрасно. Сэйнт-Клэр явно ничего не заметив, и не выказав ровно никакой реакции, быстро залез в салон. Чиновник даже почувствовал себя слегка уязвленным. Во время поездки, ни тот ни другой не проронили ни слова.
Серое здание, где проходили процедуры, ранее было больницей. Сейчас оно носило звание «филиал Бюро № 312», а в народе именовался гораздо яснее и четче: «труподельней».
Двери отворились мгновенно, впуская новых посетителей.
Адам и Страйтер шли по коридору, храня молчание. Однако перед самой дверью, чиновник остановился, и немного поколебавшись, спросил:
- Мистер Сэйнт-Клэр…Извините, но я должен задать вопрос… В последний раз, не волнуйтесь…Вы…
Адам пожал плечами. Совершенно не по-стариковски. Просто пожал плечами.
- А вам бы этого очень не хотелось бы, Страйтер? Только честно.
Алекс смутился. И отвел взгляд.
Больше вопросов не было. Кроме еще одного.
Когда тело Адама уже было покрыто датчиками-присосками, а в запястье впилась тонкая медицинская игла, Алекс Страйтер вдруг остановил медсестру жестом. Сэйнт-Клэр, уже не скрывая раздражения, гневно вопросил:
- Ну что, что еще!?
- Эм… Я извиняюсь… Здесь уже просто моя недоработка…Я забыл…Имя…
До того напряженный, словно струна, Адам, резко обмяк. Некоторое время он молчал, закусив губу.
Затем взглянул на чиновника, и вдруг, совершенно неожиданно улыбнулся. Почти по-детски, слегка неуверенно, отвыкшими губами. В уголках его глаз появилась стайка морщинок.
- Мария.
Страйтер кивнул. Медсестра прикрепила иглу, а продолжавший улыбаться Адам Сэйнт-Клэр поднял голову к потолку, словно изучая там нечто очень интересное.
Медсестра нажала на кнопку.
Некоторое время, мистер Алекс Джей Страйтер, сорокалетний бюрократ смотрел на застывшую улыбку Адама. В этот миг, чиновник выглядел разом постаревшим лет эдак на пятьдесят. Наконец отвернувшись, он поставил печать на бланке и отдал её клерку.
- Занеси это чете Адамсов, пусть заглянут в Бюро, через неделю.

3.

… Пятилетняя девочка тоскливо взглянула в окно. Стояла хорошая погода, солнце светило так ярко, так хорошо было бы пойти поплавать в бассейне. Но нет, ей сегодня обязательно нужно пойти к Мемориалу. По крайней мере, так говорила мама. Папа ничего не говорил, только всякий раз давал чувствительную затрещину, когда она пыталась саботировать поездку. Это был единственный случай, когда папа позволял себе рукоприкладство. И это был единственный случай, когда мама не ругала его за это.
Еще раз взглянув в окно, и вздохнув, она повернулась к маме и почти умоляюще спросила:
- Мааам… Ну можно не сегодня? Можно завтра? Маам…
- Мария Адамс Сэйнт-Клэр!
Мама всегда так говорила, когда ей что-то не нравилось в поведении дочери. А в такие моменты спорить с ней - что об стенку фасоль. Или бобы? Так или иначе, юная Мария Адамс Сэйнт-Клэр, насупившись, отвернулась к лобовому стеклу и уставилась на медленно приближающийся Мемориал. Огромный мраморный шпиль, тянул свой кончик к небу, мерцая навершием из чистого золота. На самом деле это был особо прочный сплав из новых металлов, но в народе он проходил как «золотой»…

… Мария вылезла из машины, прижимая к груди маленький и неказистый бумажный цветочек. Дальше она пошла одна. В сегодняшний день, пускалась группа детей от пяти до шести. Родители выпускающие своих чад к Мемориалу, никогда не шли вместе с ними. Они просто смотрели как множество маленьких человечков, печатая шаг идут к мраморному шпилю, испещренному тысячами тысяч имен.
Мария вздохнула и подошла к подножью монумента. Положив цветок, она сложила руки и начала, неловко путаясь, выговаривать заранее заученный текст:
- Дорогой папочка Адам, в этом году я вела себя очень хорошо, я не шалила, всегда выпивала молоко перед обедом, и ходила в церковь… Дорогой папочка Адам, я была очень хорошей девочкой…
Хор из тысяч тонких голосков по всему свету, повторяющий почти одну и ту же заученную речь, взвился в небо, долетая до тех, кто смотрел, улыбаясь, на них с облаков.

II
wwwolk

Игра

Алиса:- А откуда вы знаете,
что вы не в своем уме?
Чеширский кот:- Начнем с того,
что пес в своем уме, согласна?
Алиса:- Допустим.
Чеширский кот:- Пес ворчит, когда сердится,
а когда доволен, виляет хвостом. Ну а я ворчу,
когда доволен и виляю хвостом, когда сержусь.
Следовательно, я не в своем уме!

Льюис Керрол "Алиса в стране чудес".

Сколько себя помнит, лес всегда был таким: - старым зловещим и непроходимым, заваленный буреломом и заросший диким кустарником. Может быть когда-то, давно, на заре своей юности, он и был светлым зеленым подлеском, радующим глаз, но время стерло из его памяти все следы о тех днях. Возможно, лес плохо помнил, зато он всегда хорошо видел, слышал и ощущал.
Вот и сейчас он прекрасно видел одинокую тень, крадущуюся по его краю и явно кого-то выслеживающую. Лес все видел, но ему ни до чего не было дела, он был слишком стар, чтобы чему-то удивляться…


Зверь остановился и принюхался.
Необычайно красивый, серебрившийся в лунном свете, с могучими буграми мышц под лоснящейся шкурой. Он был похож на волка, но отличался от них величиной и поведением. Широкогрудый с большой лобастой головой, и странной седой полосой на загривке. Его глаза не были глазами зверя, скорее уж человека. Было в нем что-то, манящее и пугающее одновременно. Так и хотелось провести рукой по сияющей шерсти, но казалось, его это не обрадует.
Зверь снова принюхался. Видимо то, что учуял, удовлетворило его, и, тряхнув головой, он продолжил свой путь. Легкими и проворными движениями, он уверенно шел по следу…

- Как думаешь Шныр, у нас получиться? - голос человека дрожал, - Ни кому до сих пор не удавалось.
- Заткнись Лео! - прошипел другой, - когда-нибудь я вырву твой поганый язык! Иди и делай, что тебе говорят! Он толкнул первого в спину. - Это сработает. Не зря же я просидел два месяца в библиотеке у старого хрыча изображая из себя ученую крысу! - хриплый голос, схожий с простуженным кашлем, заставлял Лео втягивать голову от страха.
Это их слабое место! - Шныр, продолжая ворчать, двинулсьяк дереву. Девственницы, как же! Нашли дурака! Пусть старый козел Хронос верит в сказки! Мясо! Парное мясо молочного поросенка, вот что они любят! – с этими словами он стал взбираться вверх по стволу дерева, не переставая ворчать. Он придет, обязательно придет! А тут его будем ждать мы! У меня вот и стрелка специальная есть, - гнусно хихикая человек, устроился на дереве не высоко над землей.
- Побольше раскидай, побольше, пусть его одурманит запах, - командовал он сверху. Белладонна и чабрец, корень мандрагоры и кровь летучих мышей, ха-ха-ха, сказочки для дураков. Не переставая ухмыляться, Шныр достал арбалет, - немного сока волчьих ягод в мясо и все! Он наш! А уж я не промахнусь! Мы станем богачами! Слышишь Лео, богачами! Давай лезь сюда и молчи!
- Не нравится мне все это Шныр! Не кончится это добром, - бормотал Лео, карабкаясь вверх по стволу.
- Закрой пасть идиот! Все будет так, как я сказал! Нам отвалят по сотне золотых, а может и больше! Все молчи, вроде идет!
Двое притаились на ветвях дерева…

Лес пел песню. Конечно, никто кроме него ее не слышал, но ему не было до этого никакого дела. Это была его любимая песня. Он видел все: двух людей притаившихся на дереве, одинокого зверя идущего по следу и еще кое-что…

Единорог поднял голову, лес шумел, в шуме угадывалась мелодия, но он не мог ее разобрать. Он хотел, есть, голод становился все мучительнее и гнал на поиски пищи. Сначала нехотя, а затем все быстрее единорог побежал в чащу…

Зверь шел по следу. Запах стал настолько сильным, что обмануться было не возможно, и он припустил во всю! Время играло против него, но он должен был успеть, у него просто не было другого выхода. Лес шумел над головой. Песня,- подумал зверь - Знакомая песня, только никак не разобрать мотив, где я мог ее слышать? Он мчался, не обращая внимания на ветви кустарника, хлеставшие его по спине и бокам. Перемахивая валежины и огибая вековые стволы, он мчался к своей цели, он должен был успеть…

Единорог не ел слишком давно, охотиться он мог только ночью. Но как назло ночью вся живность исчезала куда-то, словно вымирала. Раньше такого не было,- думал он, - всегда, всегда что-то подворачивалось! Лес шумел не преставая, хотя единорог мог поклясться - ветра не было. Песня,- подумал он - Знакомая песня, только никак не разобрать мотив, где я мог ее слышать?
Он резко остановился. Запах! Сладкий запах ударил ему в ноздри. Где-то рядом была пища! Божественная пища, такого, он ел уже очень давно! Он стал подкрадываться, стараясь не спугнуть добычу…

- Шныр, а как мы его понесем он ведь здоровый? – Лео почесал затекшую от долгого ожидания спину. Нам его не дотащить.
- Заткнись придурок! - зашипел Шныр - Весь он нам и не нужен. Только голова и сердце, все остальное ничего не стоит! А за голову я сдеру со старого Хроноса 200 монет, поверь мне Лео, 200 монет, не меньше! – Шныр гаденько хихикнул в темноте. А сердце я возьму себе, теперь я знаю, зачем Хронос так ищет его. Только ему ничего не достанется, я все сделаю сам и стану бессмертен! Это дурачье пыталось ловить его в ямы! Ты можешь поверить? В ямы! Идиоты! - сухой, едва слышный, смех сотрясал тело Шныра.
Он убил их всех! Знаешь, какие у него клыки? – Шныр развел руки, показывая невероятные размеры, хотя его собеседник в темноте никак не мог этого видеть – У него клыки, что твой охотничий нож! Ну, ничего, я то не дурак. Я то знаю, как все нужно делать. Хронос прятал книжонку как дракон свою смерть! Но я все равно нашел ее Лео, я хитрый! - он самодовольно улыбнулся. Держись меня и никогда не пропадешь. Он придет, верь мне. Он не сможет устоять, слишком силен запах! Запах одурманит его, а волчья ягода сделает бессильным. И колдовство не сможет помочь ему, я убью его Лео, убью вот этой стрелой, с серебряным наконечником, - Шныр любовно погладил арбалет. Все просто, все очень просто, а сказочки про травки, девственниц и заклинания это для дураков. Все, тихо! – зашипел Шныр - теперь это точно он!…

Зверь стоял на поляне, драка не входила в его планы. Но похоже ему не оставляли выбора, а время неумолимо убегало. В его глазах таилась тоска, казалось, он безумно устал от происходящего. Как будто знал все наперед.
Тварь дернулась, и зверь прыгнул - молча, не издав ни звука. Неуловимым движением он изменил в полете направление прыжка, и упал совсем не на ту жертву, которая этого ожидала. Раздался сухой хруст, и тварь безвольно повисла. Откинув ее в сторону, зверь присел, расставив мощные лапы. Медленно поворачивая голову вслед за обходящей его второй тварью, он слегка оскалил клыки. Постепенно противник оказался за его спиной. Тварь, серой молнией метнулась вперед и с недоумением встретила на своем пути острые клыки зверя. Смерть была тихой и быстрой! Он больше не стал задерживаться на поляне, время утекало неумолимо…

Лес внимательно наблюдал за происходящим, песня была допета, а другой он не знал. Зверь мчался сквозь заросли и лес видел, что до его цели осталось совсем немного. Лес видел все, видел притаившихся на дереве, видел их цель, осторожно приближавшуюся с подветренной стороны, видел и зверя распластанного в стремительном беге…

Единорог все сделал правильно, он приблизился на максимально возможное расстояние к цели. Подобрался с подветренной стороны и приготовился для последнего броска, его смущала только необычная тишина. Жертва должна двигаться, издавать звуки и шорохи, но нет, тишина, абсолютная тишина. Возможно, это насторожило бы его, но запах был сильнее инстинктов, тем более что голод давал о себе знать. И единорог бросился в атаку…

Зверь выкладывался полностью, он чувствовал, что не успевает, он уже слышал, как единорог бросился в ловушку. Еще секунда и будет поздно, и тогда зверь прыгнул, прыгнул так, как мог только он, он знал, что потом будет жалеть об этом, но сейчас это было не важно…

Шныр увидел его, увидел слишком поздно, он просто не ожидал, что тот будет так велик. Огромная белоснежная масса вынеслась на поляну, рыча и фыркая, с острых клыков, слетала пена. Единорог набросился на мясо и стал рвать его, вставая на дыбы и взбрыкивая. Его победный рев был страшен. Лео завизжал, тонко и пронзительно как ребенок, а Шныр припал к арбалету и прицелившись, нажал спуск.
Единорог был одурманен, он не видел и не слышал ничего кроме себя. Вкус мяса и ягод затмил рассудок и лишил его свойства предвидеть последствия. Единорог буйствовал…
Зверь влетел на поляну вслед за единорогом. Он видел, что тот одурманен, времени на раздумья не было и зверь со всего маху, ударил его грудью, сшибая с ног.
Стрела ударила зверя в спину и прошла насквозь. Шныр вскрикнул, а зверь уже прыгнул к нему, ощерив клыки.
Лео не понял как умер Шныр, зато прекрасно почувствовал как смерть прикоснулась к нему. Она была совсем не страшной, слегка теплой, коснулась горла и исчезла, а вместо нее пришел холод, который сковал все тело. Затем наступила тьма.
Зверь упал рядом с деревом, чувствуя, что умирает, он знал, что умирает не зря. Сбитый с ног и ошарашенный единорог с трудом поднялся, учуяв кровь и увидев умирающего зверя, он осознал все случившееся.

Лес видел все. Но это его не волновало, смерть была недоступна его пониманию, ведь в нем каждую секунду рождались и умирали тысячи жизней.

Единорог доел мясо, он не мог иначе. Постояв над мертвым зверем, он тихо ушел в чащу леса…

Человек очнулся: ужасно болела спина, виски ломило, во рту стояла полынная горечь, жгло пересохшее горло. Опираясь на лавку, он тяжело поднялся и осмотрелся, в полумраке комната выглядела нежилой. Однако еда на столе, на вид довольно свежая и чаша с водой убеждали в обратном. Добравшись до стола, он с наслаждением напился, осмотрел себя. Весь перемазанный кровью, ран он, однако, не обнаружил. Он сел попытался вспомнить свое имя, и кто он на самом деле? Как он здесь оказался? Но память отказывалась служить. На ум приходило только странное имя Хронос и какая-то забытая мелодия...

Лес видел все. У него была плохая память, и он помнил только одну песню, но это была его любимая песня. Про оборотня, который хотел стать человеком, про странного зверя - единорога, которого оборотень любил больше жизни. Хотя прекрасно знал, что только смерть единорога, может вернуть ему человеческий облик. Песня была хорошей. И лес пел ее каждый вечер. Это была его любимая игра. А что еще делать, если ты вечен…


III
Соуль

Заклятый круг

Ребенок в коляске очаровательно серьезен. Он переводит сосредоточенный взгляд с одного пассажира на другого и оценивает их про себя. Когда мальчик смотрит на меня, я улыбаюсь. Ребенок поджимает губы, сопит. Он силится обнаружить струну раздражения, которая всегда вибрирует на пределе, если взрослый видит краснощекое беспомощное существо… и не находит.
Я смотрю на мальчика поверх книги. И неожиданно уголки его губ приподнимаются вверх и рисуют на лице перевернутую радугу. Между нами облачком позолоченного с солнечной стороны пуха возникает улыбка.
- Следующая станция…
- Мне пора, - я подмигиваю мальчику и за полмгновения до того, как закрываются двери, выскакиваю на станцию.
Телефон обнаруживает сеть и сообщает о находке мелодичным звоном.
«Привет, не хочешь погулять со мной? Я решил…»
«Добрый день. Э… нет, меня уже поймали на вечер, - фантазия обращается словами прежде, чем я задумываюсь, хочу видеть звонящего или нет, - давай, может быть, в конце недели?»
Мне действительно очень жаль.
Ощущение улыбки уносит электричка, и на паутине личных отношений, которая окружает меня тончайшим плетением, появляется иней. Пока говорю, я не шевелюсь, чтобы случайно не порвать изощренное кружево.
Метод известен мне с детства, с того самого момента, когда огромный мужчина перехватил меня поперек талии, забросил в лифт и крепко прижал к себе, силясь раздеть, словно живую куклу. Я не закричала, а замерла, как замираю теперь во время телефонных бесед, и разносчик ужаса отпустил: окаменевшая добыча не показалась ему интересной. Он убежал, заразив меня страхом лифтов и незнакомых людей.
Серебристый пятак взлетает в воздух, чтобы, очертив абрис полукруга, упасть в шляпу музыканта.
- Вы волшебно играете, - говорить правду приятно и легко. Между нами возникает улыбка.
В этом месяце позади останется рубеж двадцать первого года. Я не сближалась ни с кем более, чем на расстояние романтической дружбы. Общество немо корит меня и внушает ущербность за вынужденное сохранение тайны. Я протестую, потому что не чувствую себя калекой.
Пока больше запутывается кокон личных отношений, вселенная живет. Я смотрю на неё широко открытыми, как у новорожденной, глазами и пытаюсь осознать целиком, до последней, самой маленькой, звездочки. Время уходит на вдохновенные попытки, и у меня не остается и мгновения, чтобы обращать внимание на нити разрастающейся паутины.
- Я тоже верю в астрологию.
Сверчок-электричка складывает хитиновые крылья. С улыбкой блаженной я прислоняюсь к закрытым дверям:
- Это просто подарок, - и указываю на свое кольцо.
Неизвестным чувством собеседник понимает, что пялиться на украшение теперь неуместно.
- У вас очень тонкие руки. Я никогда не видел таких красивых рук.
Рождающаяся между нами улыбка тоже напоминает облако, но оно тает, когда мужчина отводит глаза. На прощание я улыбаюсь не ему, а ребенку на коленях усталой женщины. Девочка приподнимает уголки губ, и мы смотрим друг на друга через сияющий клубок пуха.
Я скоро буду дома.
Эскалатор лениво ползет выше. Телефон празднует отношения с сетью.
«Нет, правда, устала объяснять: ничего хочу, и у меня никого нет. Мне это не нужно», - сочинять просто, и придуманные слова отчаянно похожи на правду, но, когда я произношу их, то замираю, чтобы случайно не попасться в плетение паутины.
- Простите, вы не подскажете…
- Без четверти шесть.
Мальчик возле лотка с цветами улыбается мне. Ребенок видит, как я глубже погружаюсь в тенета, несмотря на попытки держаться в стороне.
Другого человека смутило бы это искреннее знание, но мое сердце теплеет.
Дети воспринимают всё иначе, чем взрослые.

Я все собирался-собирался написать на этот вечер, да так и не собрался. Потому спасибо тем, кто собрался! А теперь мой разбор полетов.

Noobler
То ли я плохо сообразил, то ли текст допускает разные толкования. Иными словами, я недопонимаю главную фишку. Что клиенты умирают – понятно. Чем они оплачивают услуги – деньги, конечно? Они достаются Бюро или детям? И почему дети обязаны их вспоминать – или в этом и состоит предоставляемая Бюро услуга – имя и приход к Мемориалу раз в неделю за наследство, очевидно? Кроме того, «то смотрел, улыбаясь, на них с облаков» - речь идет о душах в общехристианском понимании или это нечто особенное, относящееся к деятельности Бюро и Мемориалу? Без этого мне трудно оценить произведение, хотя и аристократ, и чиновник описаны неплохо.
Язык тоже неплох, хотя есть некоторые недостатки. Переизбыток многоточий, особенно в начале фраз. Иногда появляются царапающие слова, не гармонирующие с общим стилем рассказа. Типа «наш бравый Адам Сэйнт-Клэр», «данный доктор» - сарказм и канцеляризм кажутся среди лирического с симпатией описания не очень уместными.

wwwolk
Ох, про пунктуацию вам уже говорили, и тем не менее повторю – местами от отсутствия тире в прямой речи я замучился разбирать, где авторский текст, а где говорит герой. Кстати, речь Шныра мне кажется излишне пафосной. Так и кажется, что автор не нашел, как вставить пояснения в свой текст и включил их в прямую речь, отчего звучит немного неестественно. Мне кажется, данный человек в данной ситуации не будет делать таких многословных ненужных пояснений таким языком. Он выразится попроще и покороче.
Кстати, а почему оборотень не умер, если в виде волка его убили? Вообще возникает впечатление, что он не в первый раз спасает единорога. Кстати, хищный единорог-мясоед мне запомнился. Это сам по себе удачный ход... С другой стороны, у меня клыкастый единорог, бездумно рвущий мясо, не вызывает ощущения чуда, какое сразу возникает при упоминании этих существ, и сочувствия. К волку – да. К единорогу – нет. Возможно, сама по себе удачная идея не к месту. А вот волк, лес и действия написаны очень живо и интересно!
«Он был похож на волка, но отличался от них величиной и поведением»
Хигф лукаво подмигнул, поднял бокал с вином.
- Это был не просто волк, а ввволк! Ваше здоровье!

Соуль
Красивый, бесконечно сложный узор хрусталя. Переливающиеся грани маняще дразнят ложным пониманием – лишь творец этого знает, для чего именно так играет свет в витом стекле, именно так ложится прозрачно-хрупкий изгиб лепестка – но так надо. Иногда такие узоры заключены в прочную оболочку шара - но этот открыт, его можно взять в руки, провести пальцами, всмотреться глазом в сердцевину, куда сбегаются, путаясь, завитки. И страшно – нечаянно сжать так, что хрупкий материал с нежным звоном надломится, и на пол осыпется бесполезное облачко хрустальной пыли.
Вещь в себе. Я не буду анализировать этот рассказ, я все сказал.

Лис выбрался откуда-то из-под табуретки, еще не до конца вылинявший с зимы и потому довольно жалкий, запрыгнул все на то же высокое сидение, тяфкнул тоненько.

Noobler

Благодарность.

Закрыл глаза. Дыши, дыши. Жизнь не кончилась. Нет? Продолжается? Дыши.
«В этом доме, дитя, полном служения Музам,
Скорби быть не должно: нам неприлично плакать»©
Открыл глаза.

- Не знаю, первый раз почему-то всегда читаю настроение, и настроение тут на высоте.
Честно заинтересовало с самого начала, несколько сбила вторая часть, перегруженная, как мне показалось, указательными местоимениями.
Но вот с абзаца «Адам оторвался от текста и потер виски.» читал не отрываясь, кажется, не дышал.
Действительно, хотелось бы узнать *на полях, в комментариях, каким-нибудь предваряющим абзацем* что именно случилось? Адам отдал что-то, чтобы получился новый человечек? Что?
Сначала думал, что душу. Но потом решил так не думать.
А ритуал обращения к Тем, Что Наверху, показался очень уместным и понятным. Может, никто и не слышит, но воспитывать Благодарность же надо в ребенке… наверное.
Из недочетов – в одном месте показалось, характер Адама несколько невыдержан и срывается в некоторую истеричность.
Из плюсов – а бюрократ хорош. Чем-то они с Сэнт-Клэром похожи… мне показалось.

Помотал мордой, сбрасывая впечатление, зажмурился сильно-сильно, чтобы выдавить их глаз образ прочитанного, затем только принялся за новое.

wwwolk

Игра

Сразу хочу сказать - грешите причастиями. Трудно читать, пока проговоришь, образ ускользает. Возможно, придаточные предложения выглядели бы чуть более изящно?
Несколько покоробила фраза «единорог бросился в атаку». Не знаю, может быть, сила стереотипов, но атакующего единорога могу представить с трудом. Все-таки, символ чистоты и кротости… ne?....

Снова потряс головой

Ничего не понимаю. Единорог – хищный и атакующий, нежный и верный Зверь… Такова идея?
Может быть, это хорошо и здорово. Но стереотипы срабатывают, сопротивляются, и как-то трудно поверить в эту легенду вечного леса.
Лес вот мне понравился, да. Вполне себе средневеково-фейный лес, хвост даю, не одну еще балладу хранит его сень?
Прикусил кисточку хвоста.
Вот умер оборотень, загнул палец, умер Шмыр и Лео. Кто из них был единорогом? Или меня опять уносит?
Или их поменяли телами настолько, что сам чеширский кот запутается? Погрыз кисточку

Еще раз вздохнул глубоко, глаза закрыл опасливо, кто их знает, как прыгнут с подветренной стороны…

Настроился, взял третью работу.

Соуль

Заклятый круг

Выдохнул. Дочитал.
Хрупко. Стиль у вас тонкий и хрупкий, с иглами бы морозными его сравнить, но – облачко позолоченного с солнечной стороны пуха, потому не буду.
Сама себя девушка оградила от мира, оставив подъемный мост лишь для детей. Но, если «это подарок» - значит, кто-то все же есть, кто понимает? Хотелось бы надеяться.
Хотелось бы надеяться.

В целом – не подходит здесь слово «хорошо». Целостно. Изобразительно.Осязаемо.
Но хочется чуть больше надежды.

Лис потер лапой нос, оглядел помещение, в робкой надежде внезапно обнаружить там мисочку молока.

Сообщение отредактировал Сигрид - 16-05-2008, 20:00

Noobler
Благодарность.
Мне, как и Хайфу, непонятно ради чего умер Адам, что отдал? Трансплантация органов, души, оставшегося времени жизни? Рассказ хорош, но после прочтения остается легкое чувство расстроенности – меня обманули, мне не сказали, что убийца дворецкий!
Канцеляризмы же в рассказа наоборот меня не смутили, они то, как раз и сделали, на мой взгляд, повествование несколько сухим, брезгливо бюрократичным, холодным. Но за этой завесой отчетливо проступают судьбы и жизни людей.

Соуль
Заклятый круг.

Ощущение выдержки из дневника или письма самому себе. Красиво, но лично. Даже если это не имеет к автору никакого отношения. Все равно, ощущение, что заглянул в чью-то тетрадь через плечо. И вдруг, вместо ожидаемых строк, увидел живую картинку. Волшебно и немного неуютно, словно подглядел что-то внутреннее, личное.

Теперь о своем.
Рассказ старый, что собственно не оправдание, а пояснение. Крутил, крутил и закрутил так, что читателю ничего непонятно. Собственно, выставлялось для проверки своих ощущений в том числе. Мне-то казалось, что тут все яснее-ясного.
Есть старый волшебный лес, сочиняющий истории, песни и сказки и умеющий их оживлять. В диком своем старчестве и одиночестве забывший все, кроме одной единственной песни. Сам по себе лес вечен и все время поет одну и ту же песню, как пластинка, перепрыгивающая с конца на начало.
Потому-то и волк и единорог слышать вполне знакомую мелодию. Еще бы ведь они возможно в тысячный раз играют этот спектакль для леса.
Героев в истории рассказанной лесом, всего четверо. Хищный единорог, ну люблю я сам для себя ломать некоторые стереотипы. Маг Хронос, он же волк оборотень. Может стать нормальным человеком, только если убьет единорога, дальше сами додумывайте. Съест его сердце или сделает отвар из рога, неважно. Хронос-волк, по непонятным мне причинам, спросите о них у леса, больше жизни любит единорога и не может позволить ему умереть. Хронос-человек и Хронос-волк не обладают взаимной памятью. Лео и Шныр, обычные искатели наживы, способные за пару золотых прикончить старую бабушку.

Диалог Шныра, как верно подметил Хайф, был вставлен, в рассказ намного позже. Именно с целью - пояснить, раскрыть замысел, как мне показалось, слабо понятный. Ну вот, как показывает практика, вставлен таки криво.
Знаки препинании: ну тут грешен, рассказ выслал Соуль раньше, чем госпожа Вуззлле, потратив кучу душевных сил и времени, таки немного прояснила мне правильность их написания.
Еще некоторых смущает написание рассказа кусками-вставками. Трудно следить за развитием ситуации. А безумно люблю такое повествование. Хоть и стараюсь применять его как можно реже.
На счет атаки единорога. Согласен, не совсем удачный термин для обозначения хищника кинувшегося на добычу.

Вот снова Эсмеральда посетила Мансарду. Сколько уж времени прошло? Никто не ответит, ибо давно не появлялась цыгановатая эльфийка тут. С тем пор многое изменилось, прежде всего, сама Эсмеральда. Теперь тёмно-фиолетовые волосы были заплетены в дреды средней толщины, а слева под губой красовалась новая серьга-штанга.
- Ну, здравствуйте, дорогие мои товарищи. Вот снова я с вами, - девушка упала на стул за одним из столиков и взяла в руки листки с работами. – Сейчас изволю слово молвить…

Noobler,
Во-первых слово мышевато-серый… Ну, как вам сказать? Просто запало мне в душу, ибо слышу я его впервые. Возможно, это всё из-за недостаточной начитанности, а может, из-за того, что это новшество автора. Не знаю. Но оно мне определённо понравилось. Пусть новшества будут именно такими, чем всякие «превед» и прочий мусор.
Во-вторых, вижу маленький огрех: бегло пробежался. Мило, на самом деле.
А в целом, рассказ захватил сразу. Сразу в нём почувствовалось нечто такое, что заставляет читать без отрыва. Я, честно слово, даже коробку сока на ощупь искала =)
В общем, здорово. Хорошо и красиво написано.

Wwwolk,
Ну, рассказ этот тоже мне по нраву пришёлся… В этот раз, хочу сказать, вечер удался, ибо каждое произведение захватывает и завораживает лично меня больше предыдущего… Да и неожиданность оборотов сюжета на уровне. Интересно, завораживающе, необычно.

Соуль,
Красивая такая картинка, улыбочная =) … Однако над всем этим такое грустное большое облако… Трогательно и красиво… Ещё раз повторю, что сегодняшний вечер просто не устаёт радовать лично меня.

Noobler.
На мой взгляд, необходима шкурка - почистить текст. Мне кажется, что не слишком ярко выражена основная идея, либо что-то где-то пошло не так, когда автор хотел отразить многогранность того, о чем рассказывает.

wwwolk.
Может быть стоит попробовать вычитать рассказ вслух? Иногда это помогает избежать громоздких конструкций, в которых легко запутаться.

Что касается "Заколдованного круга" - к автору он отношения не имеет, и навеян разговорами с другими людьми.

Искренне.

Noobler:


Wwwolk

Читать это произведение довольно сложно. Изначально путаешься в разнообразных «зверях», «тварях». Да и стиль изложения хоть и выглядит довольно эффектно (в коротких рассказах многие этим грешат) но сложен для понимания.
Плюс, если я правильно ухватил суть рассказа, то по идее он должен был создать всплеск, грустных или не очень, эмоций в конце. Но и эмоций то, как таковых я здесь не вижу к сожалению. Автор начал суховатое на ощупь повествование в начале, и продолжил его так до самого конца. Что стоило ввести эмоции от первого лица? Что стоило сделать самый слабенький контраст?
Переиначиваем единорогов? Нечто подобное сделали многие авторы, стоит вспомнить хотя бы Сапковского.
Вообще, тот пресловутый «взгляд изнутри», где автор считает должным показать «ту самую правду, отличную от приторных сказок и легенд» встречается довольно таки часто. В некоторых случаях это удается. В некоторых – нет.
У вас, вполне возможно, это получилось, да только мне ли об этом судить?
Едем далее.
Диалоги в некоторых местах довольно сомнительны. Типичный образ «мерзкого парня», злого-злого бандита. И рядом с ним подлиза-подхалим, поддакивающий к месту не к месту. В данном случае – постоянно скулящий «а может не надо?». И такое тоже было.
«А сердце я возьму себе, теперь я знаю, зачем Хронос так ищет его. Только ему ничего не достанется, я все сделаю сам и стану бессмертен!» - и громогласное «ХА ХА ХА!» в конце. И образ был бы закончен. Но вы этого, слава Богу, не сделали. И такое встречается.
Вообще, «играя злодея – ищи где он добр». Концепция конкретно ЭТОГО рассказа требует наглядной демонстрации того, что чистота – не столь чиста (что вы и сделали, обыграв это на образе единорога), а злодеи – не столь злодейские (а вот этого показано не было к моему сожалению). Проще говоря, показывая другую грань чего-либо, можно было бы показать для полноты образа другую грань всего остального. Но это уже придирки меня как читателя.

Как итог: не хватает красок. Идея красива сама по себе, но исполнена не так как хотелось бы конкретно мне. На мой взгляд – все равно что играть Моцарта на расстроенном пианино.

Соуль.

Нечестно! Я не могу оценивать это конкретно с точки стилистики или грамматической (орфографической и любой другой) правильности. Оценивать это с точки общего восприятия тоже не могу! Нечестно, Соуль-сама! Нечестно! Хотя бы потому что вы отправили это в тему, где изначально требуется разложить произведение по полочкам, препарировать эмоции созданные автором, и на основе этого излагать собственное мнение. Так, по крайней мере кажется мне. Но в данном случае, как бы ни пафосно это звучало, я не могу этого сделать. Хотя бы потому что у меня сохранились кое-какие моральные принципы.
Это слишком личное, что бы я мог придраться к диалогам или построению той или иной фразы. Это красиво. Да, черт возьми, красиво.

Как итог: Нечестно!

Noobler, мне не показалась недостатком некоторая недосказанность рассказа. Неважно, что отдал герой девочке: может быть, действительно, органы для пересадки? И если при этом спасенный ребенок считается усыновленным и с детства привыкает чувствовать благодарность к тому, кто его спас, то это можно понять. Душу? То это из области фантастики, но почему бы и нет?
Согласна с теми, кому не мешают канцеляризмы и сухость изложения. И очень понравился шпиль обелиска, который в народе проходил как "золотой". Хорошая деталь. Такая же подделка, как и заученная благодарность девочки. Но если люди считают шпиль золотым, так не все ли равно, из чего он на самом деле? И если малышка, еще не понимающая, что для нее сделано и чем пожертвовано, сейчас говорит заученные слова, то, став взрослой и поняв все, она уже будет подготовлена к тому, чтобы действительно принять в сердце настоящую благодарность и память.
Позволю себе придирку.
"Это был единственный случай, когда папа позволял себе рукоприкладство. И это был единственный случай, когда мама не ругала его за это..."
Если это был ЕДИНСТВЕННЫЙ раз, когда мама не ругала папу за рукоприкладство, то в ОСТАЛЬНЫХ случаях она его ругала, так подразумевается? Две фразы противоречат друг другу.

wwwolk, легенда красивая. Хорош образ леса. Тут упрекали тебя за то, что убийцы слишком стандартные, типичные, но для сказки это не недостаток. Ты и так сломал достаточно стереотипов в образах.

Соуль, хорошо! Красиво, изящно. Героиня вызывает симпатию. Единственное, что слегка царапнуло - это воспоминание героини про случай в лифте. Нет, не говори, что кто-то тебе рассказывал про реальный случай. В жизни каких только невероятных случаев не происходит, а в рассказе... ну, не верю я, что маньяк бросит жертву, если она не будет сопротивляться!
А в остальном - здорово. Кружево.

- Пожалуй, я слишком давно молчу, - заметил тайрон; сцепленные пальцы обнимали чашку с уже остывшим чаем. - Думаю, не будет лишним сказать пару слов, шет?

Noobler
А знаете, что мне вспомнилось? "Эквилибриум". Шут его знает, почему, общего тут только индустриальное общество, а настроение едва ли не противоположное... Но вот вспомнилось. Точнее, сцена с окном и солнечным светом.
Увы, как и отмечали, ответ на вопрос "что передают" точно не дан. Возможно, это не имеет большого значения... но тут уже играет роль моя привычка цепляться за детали.
Вот, кстати, о деталях. Фамилия главного героя по-русски традиционно пишется все же как "Сент-Клер"; во всяком случае, я всегда встречал именно такой вариант.

wwolk
Отмечу, что все же стиль несколько сумбурен - я далеко не сразу понял, кто кого и как атаковал.
Сама идея и реализация - любопытны. По общему впечатлению - ассоциация с "Гретхен" в исполнении Йовин.

Соуль
А... а я и не знаю, что тут именно можно сказать. Красиво? Тонко? Хрустальное кружево слов, пронизанное солнечным лучом?
Почти это уже и сказали. Тут сложно даже выдать личную ассоциацию... впрочем, кое-что в памяти нашлось - то, как описывают свою магию эль-ин. Особенно Танцовщицы.

I
V-Z

Новички

В периоды, которые я называю пятницей, ко мне редко приходят клиенты. Не знаю, что тому причиной – каждые сто сорок четыре часа в Вечернем секторе ничего особенного не происходит.
А это значит, что я могу спокойно расположиться за столом с книгой, пить лично приготовленный чай и слушать музыку. Удивительно приятное занятие…
Чай сегодня получился просто чудесным – в меру крепкий, ароматный и приятный на вкус. Надо будет в следующий раз у Ли Синга попросить тот же самый сорт… если он к тому времени не выведет чего-то получше.
Пульта у меня, увы, нет, так что пришлось включать плеер вручную; комнату наполнил «Still Got the Blues». Часто я слушаю эту песню; очень подходит к тем кусочкам вечного вечера, что я отвожу на музыку.
А книга новая, только вчера купленная. Хильд заверил, что она хороша, а в таких вопросах я ему более чем доверяю. Благо вкусы у нас почти совпадают.
Я сделал глоток, чуть помедлил, наслаждаясь вкусом, и открыл первую страницу.
Хильд оказался прав: текст меня и впрямь увлек; уже к середине главы я перестал замечать мир вокруг. Исключая, правда, музыку; ее я не воспринимать не могу даже при желании. А желания у меня такого и не возникало никогда.
Так я и сидел – чай, музыка, книга… и думал где-то на краю сознания, что отвлечь меня от чтения сейчас невозможно. Лишь мимоходом отмечал мягкий переход от Гэри Мура к «Real Folk Blues», а от него – к «Ocean Gypsy»… да, разнообразные у меня вкусы.
Но только вот фиолетовая вспышка за дверным стеклом и ощущение холодной волны, заставившее дыбом встать волосы на теле… да, это отвлекает.
Не понять, что это, было сложно. За три десятка лет в городе я не раз видел и ощущал переходы, и могу с уверенностью заявить: спутать их с чем-то другим можно, лишь обладая чувствительностью бетонного столба. А у меня она, мягко сказать, повыше.
Я нехотя отложил книгу, поставил чашку на стол и направился к двери. Мое кошачье любопытство не дает спокойно сидеть, когда такое происходит. Конечно, если там нечисть какая, я дверь закрою снова…
А это оказалась девушка, на нечисть нисколько не похожая. Очень симпатичная, темноволосая, в крупных очках и светлой куртке. К груди прижимала кожаную сумку, вцепившись в нее так, что пальцы побелели.
Даже без моего чутья ясно, что она перепугана. Вполне можно понять… когда вдруг откуда-то попадаешь на вечернюю и совершенно незнакомую улицу, а из ближайшей двери выглядывает некая личность ростом неплохо за сто девяносто… да, ничего удивительного.
– Добро пожаловать, – сообщил я.
– К-куда?
Голос дрожит. Логично.
– Ну, это Вечерний сектор, – пожал плечами я. – Улица, которую лично я называю «улицей Нуар». А у города, где мы находимся, названий сотни, но ни одного настоящего.
– Это как? – о, уже страх из голоса пропадает, а в глазах загораются огоньки любопытства. Приживется у нас, точно.
– Заходи, – пригласил я. – Все расскажу.
Она нерешительно переступила порог моей конторы; огляделась с интересом. Ну да, старомодное местечко – довольно просторная комната, крупный стол, несколько стульев, кушетка у стены, комод, пара книжных полок, вешалка… Двери в другую комнату и на кухню, и лестницы на второй этаж и в подвал.
Обычная обитель частного детектива годов этак тридцатых-сороковых двадцатого столетия. Вот разве что CD-плеер и виднеющийся сквозь приоткрытую дверь стол с компьютером немного не вписывались… ну что поделать, при всей моей любви к атмосфере от музыки и облегчения работы я отказаться не готов.
Музыка уже успела смениться – теперь негромко звучала тема Хинаты и Нейджи. Очень кстати, умиротворяющая и мягкая мелодия, хотя и с некоторыми стальными нотками.
– Садись, – я пододвинул стул и направился на кухню. Тепловое заклинание не давало чайнику остыть, что несомненно полезно.
Мне с домом повезло – сквозь него проходят и техническая, и магическая линии. Так что мне не приходится отказываться от одной из сторон жизни города, что при моей профессии очень выгодно.
– Тебя как зовут? – поинтересовался я, возвращаясь с чайником, второй чашкой и сахарницей. – Только настоящее имя не называй; в городе хватает любителей по нему что-нибудь вредное навести.
Девушка, уже открывшая рот, осеклась. Чуть помедлила, и сообщила:
– Рин.
Я кивнул, наливая кипяток. К счастью, сама коробка с чаем уже на письменном столе имелась.
– Андрао. Имя тоже не настоящее, но я к нему привык.
Похоже, Рин уже совершенно успокоилась; страх из взгляда пропал полностью. А глаза у нее, к слову, серые как вечерние сумерки. Прекрасно подходят к этим улицам; увы, я со своей темной рыжиной и желтоватыми глазами этим похвастаться не могу.
Следующие пару минут я посвятил исключительно чаю. М-м… все-таки нет лучше листьев, чем у старого лиса Ли Синга.
– Сахар класть? – поинтересовался я.
– Одну ложку.
Кто-то мне говорил, что в необычных ситуациях лучше всего людей успокаивают привычные действия. Вроде приготовления чая, например.
– Так где я все-таки нахожусь? – повторила Рин вопрос, когда я передал ей чашку.
– Как уже сказал – у этого города нет названия, – я сел напротив и с сожалением отметил, что мой чай уже начал остывать. Ничего, кипятка подолью. – Впрочем, оно ему и не нужно… А сам дом, опять-таки, как я уже говорил, стоит в Вечернем секторе.
– А почему Вечерний? – Рин явно что-то хотела еще добавить, но сделала глоток и про вопрос, похоже, забыла. Горжусь своим кулинарным талантом.
– Здесь всегда вечер, – пояснил я. – Город разделен на четыре сектора, в каждом из которых – всегда одно и то же время суток. Вот здесь, например, вечер… только не спрашивай, как это возможно. Я лично не понимаю и вряд ли смогу когда-либо понять.
– А как я сюда попала?
– Тоже понятия не имею. Есть разные теории; самая распространенная – что по мирам мечутся некие вихри, которые и переносят в город тех, кто им подходит. В одном могу тебя заверить – раз уж ты здесь оказалась, то у тебя определенно есть какой-то талант.
– То есть? – она чуть чашку не выронила. – Это что, такой отбор творческих личностей?
– Ну, не уверен, что творческих, – усмехнулся я. – Я имею в виду магические таланты или те, что сродни магии. Город у нас очень и очень пестрый по населению…
В дверь постучали. Мне даже и открывать не требовалось, чтобы понять, кто там. Пожалуй, только от одного существа в городе могло исходить такое ощущение тепла и мягкости.
– Не заперто, Алвейт, – отозвался я. – Заходи.
Когда он вошел, Рин пролила чай и восторженно уставилась на него. Вполне можно понять.
Алвейт красив по стандартам любых людей. Правильные черты лица, золотистая кожа, мягкие светлые волосы… а самое главное – это живая красота. Очень обаятельная, добрая и внушающая настоящее доверие. Когда он где-то появляется, то прямо-таки становится светлее; и дело тут даже не в его любимом белом костюме, а в той теплоте, которая от него исходит.
И впечатление не поддельное. Алвейт – пожалуй, самый добросердечный и искренний из моих знакомых.
– А, я вижу, ты уже рассказываешь, – улыбнулся он. – Могу чем-то помочь?
– Начала я и сам смогу объяснить, – усмехнулся я в ответ. – Рин, познакомься – Алвейт.
– Рад видеть новое лицо, – теперь теплая улыбка адресовалась девушке. – А сейчас… сожалею, но мне пора. Прошу меня простить.
Вежливый поклон – и он исчез за дверью.
– Кто это был? – спросила Рин, с трудом вернув внимание мне.
– Кто он по крови – не знаю, но подозреваю, что из небесных существ, – я сделал паузу для глотка. – А что до работы… ну, его можно назвать государственным служащим.
– Кем?
Ну еще бы, последний с кем ассоциируется Алвейт – это со служащим.
– Он помогает только что попавшим в город, – объяснил я. – Рассказывает, что это за место, помогает найти работу и жилье, разобраться в своих талантах. Причем все это делает по велению сердца; он очень хороший… – я задумался над тем, можно ли сказать «человек», и все же остановился на более нейтральном варианте: – разумный.
– А он…
– Нет, не женат и вряд ли женится, – опередил я очевидный вопрос. – Только заранее хочу предупредить, что особенно увлекаться им не следует.
– Почему?
Я вздохнул.
– Пожалуй, единственный недостаток Алвейта – он не может любить всегда кого-то одного. Если ты в него влюбишься, то он ответит взаимностью, и какое-то время вам будет очень хорошо вместе. И когда вы расстанетесь, то навсегда останетесь хорошими друзьями. Но расстанетесь обязательно. Алвейт и сам тебе это скажет.
– Понятно, – чуть погрустнела Рин. Я говорил правду и она, видно, это почувствовала. – Андрао, а сам ты кто?
– А тебе обстановка ничего не напоминает? – улыбнулся я.
Она огляделась.
– Контору детектива из старых фильмов.
– Совершенно верно, – согласился я. – Я детектив и есть, причем один из лучших. Не люблю хвастаться, но скажу, что при таком пестром населении расследовать дела сложно.
– А кто тут еще помимо таких, как Алвейт?
– Очень много кто, – пожал плечами я. – Могу точно сказать, кого тут нет – обычных существ. А оборотни, призраки, разумные звери, существа разных миров, демоны, ангелы, маги… пожалуй, если ты кого-то знаешь, то этот кто-то в городе встретится. Обычно селятся в секторе, который лучше всего подходит к их месту обитания на родине.
– То есть вампиры, колдуны и прочие – это Ночной сектор? – уточнила Рин. – А целители, единороги и так далее – Дневной?
– Да, – кивнул я. – Только не думай, что и по этическим воззрениям они так распределяются. Хватает совершенно жутких личностей, обожающих солнечный свет, и хватает добросердечных, предпочитающих ночь.
– А кто тогда тут живет? – нахмурилась девушка. – В Вечернем секторе то есть?
Я подумал, перебрал в памяти всех своих знакомых и честно ответил:
– Странные личности.
Рин помедлила, явно подключив фантазию. И задумчиво сказала:
– Ты перечислил тех, кто в других секторах… я даже подумать боюсь, кто в таком городе называется «странным».
– Много кто, – улыбнулся я. – Увидишь.
И следующие полчаса я посвятил рассказу о том, что из города уйти не получится. Просто некуда; похоже, кроме города, тут ничего нет. В стене нет никаких ворот; хотя она и не до небес, но заглянуть за нее и уж тем более перебраться – невозможно. Многие маги пытались, но ничего не вышло.
В другие миры из города могут уходить только Проводники, как мы их называем. И, теоретически, они могут кого-то отвести… но их мало. Весьма. И за свои услуги они берут очень и очень дорого.
Рин так и не рассказала о том, откуда она пришла и что оставила позади; я не стал спрашивать. Вопросы тянут за собой прошлое, которое иногда кусается больнее дракона.
Но по одежде и речи могу заключить, что она из мира, который многие люди называют Землей, конец двадцатого – начало двадцать первого века. Вот страну не пойму; город сразу дарует знание своего языка, и речь почти всех звучит одинаково. Удобно, конечно.
Приятно, когда человек быстро привыкает к случившемуся и держит себя в руках. Алвейту как-то несколько недель подряд новички устраивали грандиозные истерики; уж на что у него ангельское терпение, но испытание было тяжелым.
– А город вообще весь такой? Ну, как эта улица…
– Да нет, конечно. Такие улочки – это обычно для Вечернего сектора, а в других все иначе… знаешь, может, просто пройдемся? Лучше посмотреть своими глазами.
– Давай, – чашка опустилась на стол. Гм, я и не заметил, как мы оба чай допили; надо быть внимательнее.
Посуду я убрал обратно на кухню, в конторе ей теперь делать нечего. Снял с вешалки плащ и шляпу и остановился, увидев, как Рин улыбается.
– Что?
– Вот теперь ты – вылитый детектив из старых фильмов, – улыбка стала еще теплее. – Нарочно такой стиль выбрал?
– В какой-то степени, – усмехнулся я. – А еще в плаще много места для самых разных вещей; шляпа – это, да, уже особенно практической пользы не имеет. Но просто лишняя черта для образа.
За это философское рассуждение я получил еще одну улыбку.

Границы между секторами четко не проведены; просто по мере приближения, скажем, к Дневному, становится светлее. Ранний вечер, в общем; я живу в немного более сумрачных местах.
Вот сквозь этот сумрак мы и шли. Тихий вечер, обычный для города без имени. Бесконечный вечер, обычный для этих улиц.
– А если тут всегда только вечер – как определять время? – задумчиво спросила Рин.
– По часам, – пожал плечами я. – Лично я привык к циклу в двадцать четыре часа и семидневной неделе. Но вот через три квартала живут флойхи, у которых в сутках тридцать восемь часов, а понятие недели им вообще незнакомо.
Из-за угла вышел огромный волк с дымчатой шерстью, державший морду у самого тротуара. Рин невольно отступила в сторону, но волк даже не глянул в ее сторону.
– Доброго времени, – приподнял я шляпу.
– Рр-ау, – приветливо отозвался волк, по-прежнему не отрываясь от следа.
– Это Викран, – пояснил я, когда он прошел мимо. – Оборотень и мой коллега. Только он специалист по поиску пропавшего; видно, сейчас как раз делом занят.
– Надо же… – Рин обернулась, посмотрев вслед уходящему волку. – А как отличить оборотней от обычных зверей?
– Ммм… – я сообразил, что ответа на этот вопрос не знаю. – Ну, сами оборотни, маги и просто те, кто прожил здесь достаточно долго, это просто чуют. Ты тоже научишься.
Мы свернули за угол и я остановился, указывая на хорошо видную отсюда (хотя и далекую) массивную башню. Металл и камень, суровая монументальность, ощутимая даже с большого расстояния.
– Она в самом центре города стоит; названия тоже нет. Я лично ее башней лорда Валентина называю.
– Ну, она все же поменьше Замковой горы, – рассудила Рин. – А что там?
– Считается, что раз в центре – значит, правительство, – пожал плечами я. – Только в нее не войдешь и неизвестно, чтобы кто-то выходил. Хотя нет, есть Стражи… но и они туда не заходят. Так что… – я улыбнулся, припомнив старую сказку, – у нас Правительство-Которого-Нет.
Мы шли дальше, меж вечерних теней и множества оттенков сумерек. И я продолжал рассказывать. О Стражах, которые не следят за порядком, но хранят целостность города. О том, что измерить территорию города еще не удалось – потому что его границы часто раздвигаются, расширяя и дома, оказавшиеся рядом (и потому многие хотят жить у самой стены, чтобы иметь шанс на увеличение дома). О том, что некоторые, такие как Алвейт, сами берутся исполнять обязанности служащих, и тем зарабатывают… все же, раз деньги чеканятся и доставляются, то кто-то в башне обитает. Наверное. Может быть.
Хорошее время – то, что я считаю нынешней пятницей. Тихая и спокойная прогулка, хороший разговор… и, надеюсь, не последний. Кажется мне, что Рин приживется в городе без имени; она ему подходит. Во всяком случае, таково мое мнение…
– Андрао!
Голос был знакомым и я тяжело вздохнул, останавливаясь и оборачиваясь.
Ну так и есть. Молодой парень среднего роста, светловолосый, в темной куртке, и с торжествующим блеском в карих глазах. Правая рука за спиной – явно готовит мне неприятный, по его мнению, сюрприз.
Давно его обещает. С тех пор, как месяца два назад, сразу после его перехода он решил продавать наркотики, а я все это дело поломал.
Увы, новички не все как Рин. Они бывают очень разные.
– Ну что тебе еще, Дайт?
– Ты теперь за все получишь, – пообещал Дайт, нарочито медленно выводя руку из-за спины. – Узнаешь штучку?
Мерцающий желтоватым шар в серебристой оправе. Чего тут узнавать, лунный талисман. При помощи его оборотням навязывают превращение и берут под контроль.
– Получи! – выкрикнул Дайт и бледный лунный луч ударил мне прямо в грудь.
Амулет под рубашкой на приказ к превращению отреагировал немедленно, убирая всю одежду в иное пространство. Эх… ну ладно.
Я рухнул вперед, скользнув в привычное болезненно-приятное состояние, когда человеческое тело переплавляется в звериное, набирая лишнюю массу… и действительно сложно и больно это лишь при первых обращениях. Да и то для тех, кто не родился оборотнем.
Правда, волки обычно при обращении не увеличиваются. Ну так я-то не волк…
Торжествующая улыбка на лице Дайта продержалась ровно до того момента, пока я не треснул его лапой, отшвырнув к стене. Лунный амулет из пальцев парня выпал и покатился по мостовой; я небрежно отбросил его подальше и оскалился, демонстрируя клыки.
Дайт убегал очень быстро, видимо, надеясь обогнать меня. Понятия не имею, смог бы или нет; я за ним гнаться не собирался.
Дурень. Лунный свет властвует над волками. А я тигр, и для меня луна – это лишь диск в небе, свет которого так красиво смотрится на снегу.
Пожалуй, одна из немногих вещей, которых мне в городе не хватает – именно луны. Здесь нет ни ее, ни солнца, а лишь их свет.
Я повернулся к Рин; она на меня смотрела с испуганным изумлением. С запозданием дошло: я рассуждал об оборотнях, но так и не сказал, что сам к ним принадлежу.
Значит, я тоже дурень. Надеюсь, она не очень испугалась…
Обратное превращение проходит немного тяжелее, но это все равно дело привычки. А амулет вовремя материализует одежду на теле; удобнейшая вещь. Иначе пришлось бы выпутываться из плаща каждый раз.
Когда я поднялся с мостовой и отряхнул плащ, страха в глазах Рин уже не было. Это хорошо.
– Извини, – вздохнул я. – Надо было раньше предупредить…
– Ничего, – помотала головой девушка. Улыбнулась: – Я кошек люблю, пусть и таких больших.
– Тогда я тебя как-нибудь с кланом городских рысей познакомлю, – усмехнулся я. – Найдете общий язык.
– А я теперь знаю, чем оборотни отличаются от обычных зверей, – немного невпопад сказала Рин. – У них человеческие глаза.
– Да? – удивился я. – Никогда не замечал.
– Ну так тигры в зеркало и не смотрятся, – улыбнулась она.
Не согласиться было невозможно.
И мы пошли дальше. Сквозь вечный тихий вечер города без имени, мимо домов жителей с ложными именами, под небом без луны, но с ее светом.
Обычная такая прогулка. Мне нравится.
И, наверное, понравится и Рин. Во всяком случае, один тигр, детектив и любитель хороших книг, музыки и чая на это надеется.
14.03.2008 – 16.03.2008


II
wwwolk

Князь

Избы горели, пламя яростно рвалось в небеса, на соломенные крыши сыпались искры, сизый дым стелился по земле. Злые стрелы сильно били в стены и настигали тех, кто еще пытался бежать. Таких было немного, в основном женщины и дети. Мужчины кровавыми кулями лежали на околице. Люди в шапках с волчьими хвостами дико кричали, носились от дома к дому, кто пеший, кто конный. Свистели сабли, тускло блистая в непогожести дня. Гул пожара глушил людские крики.

- Опоздали, княже, — тяжко промолвил Ратислав, стягивая с головы шлем.
- Сам вижу, — еле сдерживая гнев, отозвался князь.
Они спешились на окраине, моросящий дождь почти притушил угли пожарищ, лишь кое-где еще тянулся слабый дымок, жалобно жмущийся к мокрой траве.
- Там бились, — доложил подъехавший Мирослав и указал рукой в сторону леса. — Не ждали их, — он скрипнул зубами. — Отбивались чем попало, больше отвагой брали, чем умением и оружием. Все полегли, — он спрыгнул с коня и, взяв его в повод, повел привязывать к скорбно свесившей ветви березе.
- Хоронить, княже? — вернувшись, спросил он.
Князь молча кивнул.
- Может, в погоню? — предложил, сверкнув очами Ратислав. — Далеко не ушли, угли теплые.
- Успеем, — хмуро выдохнул князь, — они с добычей, про нас не ведают, в степи нагоним. А своих негоже бросать воронью на съедение.

Городок встал на холме, недалеко от реки, по левую руку лес и по правую, а со спины смотреть — так и вовсе чаща. Работали дружно, копали вал, ставили частокол, детинец рубили. Смолистый дух стоял над рекой, и перестук топоров с раннего утра до поздней ночи сердил бранящихся белок. Дивились купцы: на торг шли — берег пустой, обратно идем — крепость стоит. А князь, знай, усмехался в усы да ладил причал. Все, как положено: и торжище на берегу, и дорогу мощеную, к крепости.

В низкой кузне, стоявшей на окраине, не слышен был перестук молотков. Даже горн притих, сердито тлея углями, словно прислушиваясь к спору.
- А ты мне не указ! — ярился Стодуб. — Я княжий кузнец, а не твой. Что князь молвит, то и ковать стану, и тебя не спрошу. А ночь и вовсе моя, хочу — сплю, хочу — молотом стучу. Благо, честных людей не бужу — кузня на отшибе.
- А я, что, по-твоему?! — кричал, брызгая слюной Ратислав. — Свой собственный воевода, что ль? Не княжий? Сказал к вечеру переделать брони, стало быть, переделай! А не то не посмотрю, что мастер, ожгу кнутом для порядка.
- Ты меня не пугай, — отмахнулся кузнец, — я тебя не боюсь. Мне твой кнут, что корове слепень, отмахнулся бы, да недосуг. А начнешь напирать, я и вдарить могу, батюшка Святогор силою не обидел. Трехлетка с ног валю, а тебя по колени в землю вгоню, не гоношись, воевода.
- Ах, так! — щеки Ратислава покрылись пятнами, он ухватился за меч.
- Не тронь железку, — зло буркнул кузнец и насупившись ухватил молот. — Иди себе от греха. Скажет князь переделать, переделаю.
- Ну, добро, — процедил воевода, со стуком вгоняя меч в ножны, повернулся и ушел не прощаясь.
- Вот и ладно, — спокойно проговорил ему в спину кузнец и махнул сжавшемуся в углу подмастерью, — чего присох, распаляй горнило.

В свежерубленной гриднице еще не выветрился смолистый дух. В узкие окна радостно пробивалось яркое солнце. Прыгали веселые блики по щитам да броням, что возле стен были сложены.
Князь с молодым дружинником расположились возле стола.
- Стало быть, тут, говоришь? — спросил князь, внимательно разглядывая рисунок на бересте.
- Как есть, — кивнул паренек, светлые вихры ссыпались на лоб, он, злясь, откинул назад. — Обрезал бы, да все времени нет, — объяснил он князю.
- Девичья краса, — ухмыльнулся князь, — тебе, дурню, спасенье, с такой копной и подшлемник не нужен. Не тронь, тесьмой перехвати, чтоб на лоб не лезли. Много их там? — он снова ткнул пальцем в бересту.
- Дворов восемь, не меньше.
- Считай, в два раза больше, — рассудил князь, — на виду самые смелые, а в крепи лесной еще столько же попрятались. И от нас недалеко. Выглядят как, ладные дворы?
- Хорошие, — улыбнулся парнишка, — и пожоги приличные, видать на конях пашут.
- Стало быть, и кузнец у них есть, — подвел князь, — иначе никак. Это нам на руку. Спасибо, Нежданко, услужил, — сказал он с улыбкой и приказал. — Беги на двор, скажи Ратиславу, пусть верхнюю дружину соберет. Все не поедем, достанет и верхней.

- Порядка не стало, княже, — жалобился Ратислав, — дальше-то как? Если сегодня меня кузнец взашей погнал, а завтра?
Они стояли посреди двора, глядя, как молодшие выводят коней и завистливо косятся на сверкавших кольчугой дружинных.
- А ты нахрапом-то не бери, — не поворачивая головы, ответил князь, — в чужом дому порядки свои. Попроси с поклоном, не проводят с поленом. Или что, велик стал, чтоб кузнецу поклониться? Переломиться боишься? — он бросил на воеводу насмешливый взгляд. Тот молча жевал ус и пыхтел. — Дурням своим скажи, чтоб брони поскидали, упарятся, жара ведь, — князь покачал головой. — Учишь вас, учишь, — буркнул он и вскочил на коня. — Чего ради народ железом пугать? — спросил он у воеводы. — Твой приказ? На сшибку что ль едешь? Сказал ведь: земли новые посмотреть, может, на дань налезем. Двигай! — он уверенным движением направил коня к воротам.

Работа спорилась радостно, припекало, торопило солнышко, и Медведко то и дело понукал лошаденку.
- Не ленись, милая! — весело кричал он. — День по весне год кормит! Ты да я, да земля матушка — вот и семь ртов накормлено. — Он без усилий вгонял соху в землю, выворачивая черные жирные пласты. Сзади, на вспаханном, галдели и дрались грачи. Ласково пузырил рубаху ветер.
Оружных, показавшихся из леса, он заметил не сразу. Когда заметил, бежать было поздно, да он бы и не побежал, привычки не было.
- День добрый, — приветствовал его один из подъехавших.
Медведко отпустил соху, нехотя отозвался: — И вам не хворать.
- Как звать-то тебя? — улыбаясь, спросил князь.
- Медведкой зовут, — неохотно отозвался парень.
- Эдакий ослопинушка, — тихо шепнул князю воевода. — Его же конем не сшибить.
В словах воеводы не было преувеличения: ростом Медведко и впрямь был велик, не низкого князя на голову выше. А в плечах так и вовсе в полтора раза шире. Во всем теле его сила великая просматривалась, казалось, поведет плечами и лопнет льняная рубаха. Однако лицо его выдавало человека незлобивого, было в нем что-то детское. Округлое, как каравай домашнего хлеба, курносое с невозможно синими глазами, глядящими из-под соломенных бровей.
- Справно живете, — сказал князь, кивнув на темнеющие у опушки леса дворы.
- Не жалуемся, — все так же неохотно откликнулся Медведко.
- А что, молодец, не желаешь в дружину ко мне? — вдруг резко переменил тему князь.
- Я-то? — опешил Медведко.
- Ты, кто ж еще, — усмехнулся князь, — не коня ж твоего мне звать. — Дружинные радостно загоготали.
- Нет, — Медведко покачал головой, — у меня мать да отец, да братья меньшие. На кого оставлю? Вспашу вот, — он глянул на выжиг, — засеять надо, а там покос. Потом убрать. Нет, — он помотал головой, словно убеждая самого себя.
- Так ведь и я тебя не за спасибо зову, — подбоченясь, улыбался князь. — Я серебром плачу, достанет на все, и тебе, и семье.
- Иди, дурень, — вмешался воевода, — тебя сам князь кличет, честь небывалая. Али князя не признал?
- Признал, — ответил Медведко, переминаясь с ноги, на ногу и опустив голову. — Не могу я, — тихо добавил он, — душегубничать сердце не лежит.
- Чего!? — вскипел воевода. — Ты кого душегубами назвал?
- Погоди, — холодно осадил его князь, глядя на попятившегося парня. — Откуда слава обо мне такая? Кто разнес?
- Так ведь как, — Медведко кинул быстрый взгляд и вновь опустил голову, — известное дело. Кто откажется дань платить тех на меч вздевать. Откуда ж иначе серебро?
- Я силком под крыло никого не гоню, — скривился князь, — не любо, живите как жили. Да только налетят степняки, запалят избы, станут девок за косы ловить, детей на копья поднимут, что тогда тебе сердце подскажет?
- Отобьемся, — словно убеждая себя, ответил Медведко. — Топоры возьмем, а нет, так и дрынами погоним, достанет сил.
- Много ты навоюешь в дерюжке против кольчужки, — буркнул воевода. — Стрелы животом станешь отбивать?
- А толку от ваших мечей да щитов! — вспылил вдруг Медведко. — Нижнюю падь всю дотла пожгли. Где вы были!?
- Потому и пожгли, — горько обронил князь, — что такие вот гордые были. В защите моей униженье увидели. Жили беспечно, ни дозоров не держали, ни за подмогой послать не успели. Сам прознал, да поздно пришел, — он скрипнул зубами, — одно пепелище застал. Вот только тех, кто там веселился, я на третий день в степи настиг. Ни один не расскажет, что на Залесье безнаказанно наскочил. Степное волчье кости догладывает. Жаль, полонных не было, один скарб тащили. Да что теперь, — он хлестнул себя по сапогу. — Неволить не стану, не хотите не надо. Надумаете, пусть стрый челом принародно бьет и заступы ищет, обороню. А ты надумаешь в дружину прийти, ворота открыты. До крепости путь недалекий, сыщешь, коли захочешь. Двигай! — князь тронул коня.
- Малого бы хоть на березе утвердили, — кивнул на опушку воевода, — какая-никакая, а от чужих догляда и вам упреждение. Не биться, так хоть уйти успеете.

Вечерело, в гриднице тихо потрескивала лучина, да шипели, падая в плошку с водой, угольки. Князь сидел на лавке, устало привалившись к стене и полузакрыв глаза.
- Тердышхан у них воеводит, — Ратислав присел рядом и стал угрюмо разглядывать собственные сапоги. — Доглядный вернулся, — продолжил докладывать он, — сказал: больше двух сотен сабель.
- Немалая сила, — прищурившись, молвил князь, — на нас, стало быть, прут?
- Похоже на то, — кивнул воевода, — тот отряд, что мы по весне положили, его был.
- Мстить что ль идет? — усмехнулся князь.
Ратислав пожал плечами: — Может, и мстить, то мне не ведомо. Хочешь, у волхвов спроси.
- Им до моих печалей дела нет, — отмахнулся князь, — затворились в крепи лесной, носа не кажут. Обидел я их, не дал людей в жертву носить.
Он поднялся и стал прохаживаться по горнице. Подошел к окну и глянул во двор. Дружинные гоняли молодших на потешных мечах, дубовые палки гулко сшибались, изредка сыпалась крепкая брань, когда кто-то из молодших неосторожно подставлялся.
- Не ко времени, — тихо вымолвил князь, — на ноги встать не успели, даже торг не ладили. Дружинных полста человек, молодших еще столько же. Как думаешь, устоим против двух сотен?
- Устоять-то устоим, — вздохнул воевода, — да с кем вернемся?
- Вот и я о том, — князь снова принялся мерить шагами тесаный пол. — Хитрость нужна.
Воевода ерзал на лавке. — Может, народишко кликнуть? — вслух размышлял он. — Кто-никто, а человек с полста наберем.
- Хороши защитнички, — буркнул князь, — нет беды — дань плати, пришла беда — подставляйте головы. На то и защищать брались, чтоб людей не тревожить.
- Медведку помнишь? — помолчав, спросил воевода.
- Ну, — повернувшись, ответил князь.
- В дружину пришел. — Воевода почесал в затылке. — Второй день кузнец ему кольчугу ладит. И меча подобрать не смогли, пришлось палицей обойтись. А вот с конем беда. Не держат его кони. В нем весу пудов десять, да бронь, да оружие. Короче, нет ему коня.
- Как нет? — удивленно произнес князь. — А вороной, что волхвам хотели свести?
- Так обидятся же.
- Обидой больше, — устало отмахнулся князь. — Не на праздник берем, их же головы защищать.

Дружина стояла в степи, левее распадка, круто размытого вешними водами.
- Биться насмерть, — тихо напутствовал князь, — нам бежать некуда. Ваше дело простоять до поры, чтоб все втянулись, а мы из распадка ударим в тыл, прямо по хану. Степняки — народ хилый, увидят, что хан мертв, мигом побегут. Но покуда мы не ударим, драться зло! Ну, а после того и пуще живота не жалеть, пусть накрепко запомнят, как на Залесье ходить.

Степняки катили волной, гикали, сверкали саблями, пыль клубилась под копытами коней. Залесские стояли молча, сомкнув ряды, сопели, сверкали глазами из-под шлемов.
- Не боись! — с правого крыла громко кричал воевода. — Они от страха орут. Велик запал, да костер бы не пропал. Передним щиты вздеть, прикрывать себя и задних от стрел! Стрелять только на веру! Ветер за нас! Под кем коня убьют, низом ползи! Цепляйся за ноги к своим! Отходи назад и стрелами бей! Или коня лови! Уходить не сметь! Кого увижу бегущим, после боя сам пришибу!
Стрелы взвились одновременно, но степняцкие, иссякнув под напором ветра, осыпались хворостом. Залесские же, взвизгнув зло, ударили жестко, брызнула кровь, посыпались в пыль степняки.
И закрутилось. Сошлись. Зазвенела сталь, послышались хрипы. Залесские крикнули хором и ударили дружно, осадили напор, завязалась сеча.
Медведко крушил палицей направо и налево, с перепугу не разбирая своих и чужих. Свои уворачивались, ругались, скалили зубы и перли вперед. Когда откатила первая волна страха, напала злость, хотелось орать и рвать зубами. Ненависть захлестывала, Медведко кинулся в гущу и расчетливо, как в лесу на порубке, принялся наносить удары. Брызгала кровь, летели ошметки, сминалось железо. Он видел страх в узких степных глазах и зверел.
- Кровушки нашей хотите!? — дико орал он, забросив за спину щит и размахивая палицей. — Пейте ненасытные! — И он крушил очередной череп, сминая шлем и не замечая подставленного под удар меча. Трижды в упор били стрелами, но то ли целились плохо, то ли просто везло.

- Пора, княже, — нетерпеливо теребил Нежданко, — не выдюжат, сломят.
- Рано, — спокойно ответствовал князь, — не ввязались до корня, увидят нас, повернут полсотни сабель, и увязнем, как в болоте, и сами поляжем, и проку не будет.
- Погонят наших, — стонал Нежданко, — и тогда все, конец.
- Не погонят, — твердил князь, — не ной, там Ратислав, он один их держать будет, если придется.
Степняки ломили, сказывалось число. Молодшие умирали, едва успев поквитаться. Если б не дружинные, гнали бы степняки с гиканьем по полю остатки Залесских. Но не зря князь платил серебро. Покрытые потом и кровью дружинные стояли насмерть. Их почти взяли в кольцо, уже двинулся к битве сам хан, послав вперед застоявшуюся охрану. Вот тут-то, как волки на стадо, из распадка молча кинулись засадники. Они, как призраки, распластались, прильнув к гривам коней, неслись во весь опор, сопровождаемые лишь топотом копыт и конским фырканьем. Бешено орал хан, суетилась поредевшая охрана, не знавшая, то ли встать кольцом, то ли рвануться навстречу.
Налетели, смяли, рубили молча и зло. Князь крошил с оберук, сверкали мечи, грозно блестели глаза. Вскинул саблю хан, завизжал, с искаженным лицом рухнул в пыль, заливаясь кровью.
- К своим, — выдохнул князь, — трубите в рог!

Победный звук прокатился над полем, взметнулся израненный Ратислав — победа! Прохрипел и свалился под ноги коня. Не услышал Медведко: с двумя обломками копий в груди, с помутневшим взглядом, он все еще крушил наседавших врагов и скалил зубы, плевался кровью. Остатки Залеской дружины встрепенулись. Опешили степняки, оглянулись назад, напоролись взглядом на сверкающие мечи и кинулись прочь.

Ночь, тихая, ласковая, летняя ночь упала на степь. Моргнув, засияли звезды на бархатном покрывале неба. И ветер еле слышно ворошил траву, так мать гладит по волосам заснувшего сына. Сколько было таких ночей? Сколько будет? Как звали того князя? Кто знает…
Усталые кони понуро бродили, выискивая хозяев среди мертвых тел, глухо тявкали степные лисицы. И где-то у самого горизонта, задрав к луне узкую морду, тоскливо и заунывно выл волк.

III
Dein

***

Кот упал в банку с чернилами, уже давно. Иногда наступал на листочки белой бумаги и писал стишки, часто рисовал, оставляя чернильный отпечаток лапки. Сейчас он пишет рассказы.
Поднявшись по обросшей лестнице, кот сел у двери Мансарды, и начал думать над рассказом...

Это было сонное сентябрьское утро.
Из-за того, что не включили отопление в учебных заведениях, студентам позволили не посещать до октября пары, преподавателей тоже не было на месте. Длинный коридор института пронзал солнечный свет, который освещал свободно парящие пылинки и походил на плотные световые столбы.
Аудитория… То есть кабинет-мастерская для живописи пустовала. Мольберты плотным лесом теснились в правом верхнем углу комнаты, куда не доставал вездесущий утренний свет. Пустые постаменты для натюрмортов покрылись сантиметровой летней пылью и грудой стояли у стены против окон. Шкаф с банками для воды был на удивление чист, ни тебе пятен от краски, ни тебе забытых палитр или не вылитой воды с осадками красок. Раковина одиноко грелась на солнышке, не исправный кран капал «кап… кап… кап…».
Дверь в соседней аудитории открылась. Весной после сессии студенты уходили на практику, потом делали в институте генеральную уборку, после чего запирали все двери. Можно ли считать, что дверь забыли запереть?
Вот кабинет рисунка. Дверь распахнута. Тут всё те же пустые постаменты, всё те же мольберты, только тут нет шкафа с банками и раковины. С лева от входа висит маленькая доска, под ней тумбочка с гипсовыми черепами и геометрическими фигурами. По середине аудитории лежит сумка.
Сумка?
Обычный портфель из мешковины крышка откинута и, можно увидеть цветные карандаши, в беспорядке валяющиеся в большом отсеке портфеля. Тут же можно найти твёрдый пинал, наверное, рабочие карандаши, ластики и наждачная бумага, прикрепленная к деревянной линейке. Тут есть папка-планшет, набитая работами акварелью (бумага пошла волнами, видать не правильно пользовался водой). Хотя, зачем нам содержимое сумки? Где сам художник?
Где-то хлопнула дверь. Слышны шаги. Маленькие шажочки, забавно затопали по ленолиуму. И мы видим?
Ребёнок.
Девочка? Мальчик? Не понятно… Ребёнок одет в джинсовые брюки, в клетчатую рубашку, в серые кроссовки, а на голову нахлобучена большая кепка. В руках оного объекта посудина набитая искусственными фруктами, цветами, и драпировкой. Малыш, пыхтя и тяжело дыша, положил свою находку на пол рядом с сумкой и пошёл к постаментам, к лёгким деревянным столикам со «спинкой». Он что-то выглядывает суетиться вокруг кучи, подпрыгивает и разочарованно выдыхает.
-Ах! – малыш по ходу что-то нашел.
Вот он семенит к постаментам, тащит оного к свету. Постамент маленький и не сплошь из дерева, тут есть ещё и ДВП материал. Малыш что-то поёт, накидывая на спинку постамента драпировки.
С начала весь постамент накрыл большой отрезок ткани для холста без складок и прочего. Потом на него накладывается бордовая плотная ткань. Поверх ложится посудина, которую сюда притащил маленький художник. За тем ярко синяя драпировка – лёгкая почти прозрачная шелковистая ткань ложится на спинку постамента и свисает в посудину, в неё же закидываются фрукты и цветы. Перед нами постановка. Натюрморт с фруктами.
Малыш поставил мольберт почти напротив постановки, вытащил свою папку-планшет, нашёл в нем чистый лист, и приготовился рисовать.
Пауза…
Малыш снимает кепку - длинные густые золотистые волосы расплываются по спине волнами. Девочка берёт остро наточенный карандаш и начинает рисовать свою постановку.
Воздух сгущается и начинает плясать. Пыль, струясь и извиваясь в причудливые узоры, уходит в открытую дверь. Искореженные старые мольберты, похрипывая, начинают править друг другу гвозди. Постаменты, подпрыгивая, строятся в аккуратную стену.
Девочка увлечённо рисует искусственные фрукты в своей работе.
Аудитория ожила и начала приводить себя в порядок. Из соседних комнат тоже слышится возня. А тем временем, девочка перешла на цветные карандаши.
Скрежетали половицы, размывались окна, отклеивалась и расползалась обратно краска по штукатурке, уже всё здание преобразовывало себя.
Нанесён последний штрих. В институте стоит тишина. Девочка собирает свои работы, складывает в сумку. Относит и ставит в общий ряд мольберт. Закрывает дверь в аудиторию. Закрывает глаза и щёлкает пальцем.
И вот. Уже полдень…
Аудитории пусты и прибраны. Воздух чист и свеж. Сквозь окна без препятствий и искажений проходит солнечный свет. Завтра сюда придут преподаватели. После завтра дадут отопление. В октябрь, сюда придут обленившиеся студенты. А через год. Сюда явится та же девочка, с сумкой из мешковины.

Кот растянулся и някнул. Блаженно зевнул и вопросительно взглянул на вывеску.

IV
Genazi

Зараза. (Saetah Ienneah).
Фор Человечек с Форума.

***

Мы считали, что мы вечны. Мы ошибались. Мы считали, что мы мудры. Мы ошибались. Ошибка? Искажение. Имплозия. Зараза. Вирус. Cure.

- Ты поступил неправильно. И будешь осужден.
- Нет. Я не сделал ничего, что противоречило бы моему Сьет-Энне. Я подарил милосердие и сделал мечту реальностью. Не в этом ли моя цель?
- Ты извратил свое Сьет-Энне и тебе ли теперь судить о целях? Ты не знаешь смысла слова "милосердие" и твоя мечта сделает её несчастной. Ты поступил неправильно и будешь осужден.
- Я не верю в это.
- Тогда просто смотри. Смотри, что ты сделал, смотри, чем обернулось твое милосердие, обернутое в тщеславие.
- Не важно. Это и будет моим "наказанием"?
- Твоим наказанием будет твоя память.

… Она бежала по узкой лесной тропке. Этот день был так хорош, что справиться с желанием ощутить свежесть воздуха, вдохнуть запах хвои, прогуляться по прохладному лесу…Справиться с этим желанием было невозможно. Да она и не сопротивлялась. Ей семнадцать, она молода, и не о чем думать, не о чем желать кроме прогулки по лесу. Такому родному и милому сердцу. Земля отзывалась её шагам, земля радовалась биению её сердца. Так она думала.

… Его шаги были тихи и неслышны. Даже самый чуткий зверь не заприметил бы его присутствие. Он был тенью леса, он был прозрачным призраком этих мест. Он слышал смех. Он был так молод, и это было его первое знакомство с таким большим миром. Это было его первое знакомство с тем, кого называют «человеком». Он улыбнулся. Все было так легко и интересно.

… Она увидела чью-то размытую тень. Нет, в её сердце не было страха. Ей просто было любопытно. Тень обрела наконец четкие формы. Медленно, очень медленно придвигалась эта тень к ней. И когда первые звоночки страха забились в её разуме, она услышал тихое «Здравствуй».

… «Здравствуй» сказал он, хотя и не был уверен в правильности сказанных слов. Все-таки он не знал так хорошо этот грубый и чуждый ему язык. Это существо было интересно. Вернее всего это была обычная девушка. Хотя… Для него все здесь было необычно. Он убежал, он знал что будет наказан, но как сдержаться? Он улыбнулся.

… «Он прекрасен» - единственное что успела подумать она, когда увидела его вблизи. Её лицо покраснело от смущения. Кто этот юноша? Кто? Его лик так прекрасен, его глаза глубоки и словно светятся мягким серым светом. Она не смогла удержаться и протянула руку что бы прикоснуться к его лицу. Мягка кожа была упруга на ощупь, и не было никаких сомнений в её реальности.

… Теплая ладонь, без привычной прохладцы его сородичей приятно поразила его. Но, помня о предупреждении Старших на этот счет, он нехотя убрал её ладонь. Люди могли быть небезопасны. Слегка отстранившись, он улыбнулся и покачал головой.

… Даже после прикосновения, она чувствовала приятную прохладцу на своей ладони и мягкую бархатистость его кожи.
Она приоткрыла рот и спросила только лишь одно: «Кто ты?»

… Он покачал головой вновь. Если она умна, она догадается сама. Если нет – так даже лучше.

Быть одинокими вдвоем так прекрасно. Они гуляли по лесу, и говорили о чем-то. Лесная чаща скрыла от нас их разговор, но нетрудно было понять о чем они говорили. Он не сдержался. Он рассказал ей кто он и откуда. Взамен на историю этого мира. Этот обмен не был равноценен, но какая разница? Они разговаривали до тех пор, пока солнце не скрылось за виднокраем. Он знал что ему пора возвращаться. Но прежде чем он ушел…

… Он не может просто так уйти. Неправильно. Нехорошо. Почему? Она хотела уйти с ним. Она хотела что бы он был рядом. Какая разница как? Она хотела…

… Он устал. Ему нужно было возвращаться назад. Но перед тем как ускользнуть в тенях он услышал тихий вопрос.

… «Почему? Почему мне нельзя быть такой как вы?» Спросила она, больше у себя чем у кого-либо. И услышала ответ.

… «И действительно, почему?» Спросил он вслух, и улыбнулся. Он был щедр. Он был милосерден. И решил что прощальный подарок не будет противоречием его Сьет-Энне. Он ласково коснулся её щеки.

… Поцелуй. Сладостный. Сладостный нектар. Сладостный нектар забвения. Сладостный нектар бессмертия. Сладостный нектар… Она забыла о том что случилась. Она вернулась назад, в полной уверенности что ничего не случилось. Она не знала, что внутри себя хранит подарок, что станет её проклятьем.

- Ты понял теперь?
- Что дальше? В чем моя вина? В чем я был неправ? Твои высокопарные сло…
- Молчи. И смотри что будет дальше.

…Через несколько лет она встретила человека, которого полюбила. Всем сердцем, глубоко и чутко. Она не знала, что
тело человека обновляется каждые четыре-пять лет. Старые клетки будут заменены новыми. Полное обновление. Через четыре года, её тело полностью обновилось. Старое исчезло, а новое стало тем, что никогда не умрет. Её физический рост остановился в возрасте двадцати одного года. Её генетический код был стерт, её обмен веществ, метаболизм был ускорен многократно. Был стерт предел деления клеток. Вечное деление теломеров. Она стала другой.
И сидя у постели умирающего мужа она в слезах поклялась что уйдет вслед за ним. Но не смогла. Её попытка умереть закончилась жизнью, а попытка жить – смертью. Следом за тем, кого она любила, один за одним уходили остальные, те кто были дороги её сердцу. Вскоре, она ушла из своей деревни. А жители сложили красивую легенду о прекрасной эльфийке полюбившей человека и после, сошедшей с ума от горя разлуки. И это было близко к истине. Её мысли и разум вскоре отказали ей ввергая её в безумие. Но прежде чем это случится…

- Это ложь.
- Нет.
- Я не верю.
- Прими это.
- Я не верю!
- Молчи. Просто слушай дальше…
Он закрыл глаза. Он отказывался слушать. Он упал на пол и отчаянно зажал свои уши ладонями. Но голос, тихий голос, раздался прямо в его голове, медленно врезаясь в память:

… В пустоте холодной ночи она сполна ощутит свое одиночество.

Мы считали, что мы вечны. Мы ошибались. Мы считали, что мы мудры. Мы ошибались. Ошибка? Искажение. Имплозия. Зараза. Вирус. Cure…
Мы – зараза. Наше Сьет Энне не позволяет нам творить подобное «милосердие». Ведь мы ошибались и до этого
Saeth Aenne. «Высшая Честь». Ceth Ehne. «Непосильная ноша». Saetah Ienneah. «Зараза».

Сообщение отредактировал Соуль - 9-06-2008, 9:55

V-Z
О стиле автора я уже много раз говорил и повторять не буду. Он весь присутствует здесь и в этом рассказе очень к месту неторопливая обстоятельная манера повествования со множеством рассуждений и деталей. Атмосфера создается именно та, что надо для этого рассказа, а здесь именно она главная, а не сюжет. Стильно, нравится город. И особенно его правительство - прямо завидно! Предполагается продолжение?
Если надо все же отметить недостатки... Многовато предложений начинается с "А". Остальное сугубо дело вкус. Понравилось, зацепило не особенно сильно, но это скорее вопрос субъективный - вкус и сиюминутное настроение читателя.

wwwolk
Ошибок с запятыми стало заметно меньше... А почему - князь? Разве рассказ о князе? Хотя я затрудняюсь сказать о чем он, просто эпизод, судя по всему. Скрытой идее нет, сюжет не нов, но на уровне. Показать все удалось хорошо, и все же смутное ощущение, что или чего-то не хватает, или это должно быть частью чего-то большего.
Кажется, древнерусский период вы знаете неплохо - чувствуется по языку и атмосфере. Интересно бы все же узнать, выжили ли Медведко и воевода, но для рассказа это прояснять не обязательно. А вот в отношении власти, судя по вашим рассказам (вспоминаю сенатора и более ранний рассказ про князя - не этого ли?) вы в творчестве идеалист, и показываете правителей не такими, какими есть, а такими, как должны быть.
Рассказ по нашему миру или свободно-альтернативный? если последнее, есть еще одно замечание. Правда, относится оно не к вам лично, а вообще. Немного замучили стереотипы - мирные жители по образцу древней Руси, храбрые воины, и злые кочевники, похожие на монголов.

Dein
Здесь замечаний больше. Сама идея нравится, хотя не очень понятно. Что-то вроде духа института? Недосказанность намеренная или нечаянная? Стиль написания тоже хорош, но вот огрехов многовато.

Тут же можно найти твёрдый пинал...

Кто кого пинал? *улыбается* Слово пишется через "е", а не через "и". А вот "линолеум" - именно так, а не "ленолиум". Есть и другие ошибки. Некоторые фразы выбиваются из незатейливо-образного стиля повествования. К примеру

Постамент маленький и не сплошь из дерева, тут есть ещё и ДВП материал.

Рядом с забавным малышом фраза отдает казенщиной.
Вывод: вычитать, дошлифовать - и получится хорошая вещь.

Genazi
Немного странная вещь. Необычная форма - на довольно обычную тему бессмертия среди смертных. Красиво - но слишком эфемерной получилась девушка. Слишком мало ее индивидуальности, чтоб сочувствовать. Вот беспечный даритель виден лучше. Можно задать много вопросов - но рассказ и не должен был отвечать на них, как произведение.
Опасайтесь делать щедрые дары, не подумав...