Далекие злые звезды

[Черон >>>]

...0:23. Сейчас наступит 0:22 - вот, уже - а за ним 0:21, а потом время проскользнет в тягучую яму куда-то под ложечкой, и хронометр покажет 0:00. Тогда все начнется.
Руки обессиленно свисали вдоль тела, изредка вздрагивали пальцы. Отведенные Стахом самому себе три минуты отдыха истекали; то, что оставалось, было до такой степени несущественно, что стоило им пренебречь - и очень тянуло это сделать, подстегнуть время, начать раньше - но нельзя. Спешить можно было где угодно, но только не при подготовке прыжка.
В голове неуютно ворочались недавние воспоминания - машинное, живой робот, испуганные глаза Эллен. Она осталась там. Родовски выдумал предлог - закончить с РБП и подстраховать Погодина на всякий случай. Он не хотел признаваться, что реакция Эллен слегка напугала и его самого - по-хорошему ей сейчас нужен врач и успокоительное, а не новая игра на нервах - на этот раз с двигателями. И еще картинка, раз за разом упрямо встававшая перед глазами - как Погодин слепо взмахивает рукой, не попадая по пульту терминала, мягко оседает на стуле и клюет головой экран - когда действие стимулятора закончится...
0:02. 0:01. 0:00. Сигнал.
Активация. Идентификатор - sfrodovski, пароль. Прогонка гравигенератора в тестовом режиме, до 10 g. Старт. Микрофон, повисший на проводе у головы и чуть слева - прицепить к шее, и повернуть выключатель. Произнести заготовленную фразу (голос на удивление ровный, только запинается на первом слоге сухой иголкой в горле).
- Экипажу и пассажирам: всем занять свои места и приготовиться к двухкратному ускорению...
Следующее - во время теста начать разгон маршевых. Коменсаторы - позже, иначе можно не успеть вовремя... Термоядерный двигатель - активировать дополнительные магнитные ловушки, темп синтеза на 1,2. Панель аннигиляционной камеры - здесь, откинуть колпак, вывести диагностику. Состояние клапанов - норма. Подача позитрония - увеличить на 0,1. Диагностика оболочки камеры - повреждений нет. Экран камеры - Родовски некоторое время следил за тем, как он автоматически усиляется в зависимости от тока позитрония, затем оставил в покое. Слияние на 1, 25. Подачу позитрония увеличить на 0.25. Чувствуя, как его начинает вдавливать в спинку, Стах перевел рычажок эргономики, незначительно меняя форму кресла по телу. Кластерный состав - в норме. Массозаборник функционирует нормально. Усилить поток излучения... Стах бросил взгляд на таймер гравикомпенсатора - тот обещал закончить тестирование через шесть минут. Значит, можно успеть разогнать в полтора раза. Соответственно и сбор водорода... в полтора...
Со лба что-то капнуло на рукав - капля пота. Надо же, вяло-остраненно удивился Стах, а напряжения совсем не чувствуется, как будто тело вклинилось в работу механизма ритмично сжимающейся-разжимающейся пружинкой часов...
Он еще подкорректировал маршевик, включил компенсатор, и стал ждать окончания теста. Пришло знакомое ощущение - собственное тело показалось неестественно легким и чужим, поднять руку было медленно, но не ощущалось полноценно. Сразу же как будто две ватные подушки на уши - стало сосредоточенно, приглушенно-тихо, за исключением легкого звона.
Сигнал. Начать прогонку до 20 g в тестовом режиме. Ускорение до двухкратного, приготовиться к трехкратному. Номинальный внутрисистемный вариант - для синхронизации довести к окончанию тестирования до десятикратного, но здесь лучше советоваться с программой.
Микрофон по-прежнему смирно висел возле уха.
- Рубка, это машинное. Запрашиваю программу прыжка.

Услышав рапорт бортинженера, капитан на секунду задумался. Погодин еще не закончил работу с РБП, но ведь вторая версия программы есть. Так какая из них правильная? Кибернетик предупреждал об опасности: любая из двух программ, может быть со скрытым дефектом. И времени нет, нет совсем... придется послать ту, что есть - и надеятся на удачу.
Со стороны бы казалось, что рука капитана лишь на мгновение замерла в воздухе, а потом - решительно вдавила клавишу в пульт:
- Загрузка пошла.

Экран послушно мигнул и отозвался строками координат. Родовски пробежал глазами цифры, пытаясь прогнать откуда-то взявшееся недоверие. Параметры входа нормализованные, темп разгона - косой взгляд на таймер - приемлемый... Корректировка, правда, солидная - еще бы, после столкновения с зондами траектория обязана была измениться...
- Принято.
Начать выполнение программы прыжка. Активировать маневровые электродвигатели. Расчет курса корректировки, координаты 3,543-0,12-2,3. Ход маршевых приглушить, изменить угол отражения диска.
- Ложимся на курс. - тихо сам себе зачем-то произнес Стах.
До прыжка оставалось еще достаточно времени - около полутора часов.
За это время предстояло разогнать корабль чуть более, чем в десять раз.

Сообщение отредактировал Черон - 27-08-2008, 16:30

[Инэйлэ >>>]

вдвоём с DarkLight

Коридор.
У каждого человека, который хоть часть времени своей жизни проводит подальше от благоустроенных дебрей космической цивилизации, со временем развивается некий инстинкт, сродни первобытному чувству опасности. Часть из биологов обзывает этот феномен всякими длинными терминами, а другая - научно отрицает его право на жизнь. Но все межпланетники знают: это - почти неформальный тест на пригодность. Почти как в древности, на парусных кораблях: кто возьмет тебя в экипаж, если даже при легком волнении моря обед покидает хозяина? Так же и тут: люди без чутья на опасность гибли в экспедициях много чаще, так что их всеми правдами и не правдами оставляли вблизи Земли или Марса. У Александры с чутьем все было в порядке, и, выходя в коридор, она просто чувствовала что идет куда нужно. Но совершенно не ожидала, что приключения… то есть - проблемы, отыщут ее так быстро. Едва завернув за угол, девушка увидела живописную до абсурда картину: лопоухий американец, кажется, числившейся в их экипаже биологом, сидел у стены, обнимая за плечи бледную, как полотно, девушку. А высокий брюнет с родинкой на щеке пытался привести ее в чувство с помощью нашатыря. Характерный запах чувствовался за несколько метров. Рядом лежал открытый чемодан с медицинскими принадлежностями. На звук шагов брюнет - Стивен Хоусен, как вспомнила Александра, резко обернулся. В руке он сжимал скальпель (и когда только успел его выхватить?).
- Фух… это вы. Извините, - Стив смущенно убрал инструмент за спину. - У меня нервы, как струны… после событий с роботом.
Саша только усмехнулась мысленно – и что бы он делал со скальпелем против робота? Это уже что-то вроде инстинкта – когда в руках что-нибудь, способное с случае чего сойти за оружие, человек неопытный чувствует себя гораздо увереннее. Она была опытной. И знала, что оружие в руках – это знак готовности драться для противника, и для неофита скорее опасность, чем защита. Ох, госпожа психология…
- Не беспокойтесь… Больше эта жестянка никого не потревожит, кроме, разве что, техников, которым предстоит выяснять причины приступа электронного бешенства. – Алекса подошла к троице поближе, уголком глаза продолжая следить за скальпелем в руке Хоусена, но основное внимание уделив бесчувственной девушке. – Что с ней?.. Медотсек не так уж и далеко, может, лучше доставить её туда?
Девушка-астрофизик выбрала как раз этот момент, чтобы начать дрожать мелкой дрожью, постепенно переходящий в более крупноразмашистые подергивания конечностями. Морган Ревер едва увернулся от взмаха рукой и попытался прижать руки Тины к туловищу. В сознание она не пришла.
- Плохо, - пояснил Стивен в ответ на вопрос в глазах Александры. - Если судороги, значит - дело серьезное. Но, с другой стороны, это сужает спектр возможных причин.
- Думаешь, она так сильно ударилась? - скептически поджал губы Ревер. - Двери на корабле, разумеется, прочные, но ведь и человеческая голова - не гнилой арбуз, ее так просто не повредишь.
- Но ведь с чего-то же она отключилась, - парировал на то Хоусен. - Причем, похоже, до того, как заработала эту вот ссадину, стукнувшись о дверь каюты. И с запозданием ответил на вопрос Александры:
- Да, леди, мы как раз об этом думаем. Вопрос в том, безопасно ли нести девушку на руках, или, может, сходить за носилками, - он смерил Тину Ли-Бейкер оценивающим взглядом профессионала, - но в данной ситуации, похоже, лучше не ждать. Помогите мне, Ревер, - и он легко подхватил Тину на руки и пошел к лазарету.
Морган Ревер оперативно сложил все вытащенное коллегой (и скальпель тоже) обратно в чемоданчик - и улыбнулся Александре:
- Надеюсь, они не встретят там РБП.
- Не встретят, - убеждённо покачав головой, Алекса слегка нахмурилась. Неужели они не знают?.. А ведь вполне возможно. Всеобщего объявления не было, а слухи до них могли и не дойти.
- РБП мы обезвредили, а пока он восстанавливался, наши инженеры вместе с программистом его отключили. В этом плане беспокоиться не о чем.
В этом плане. Правда, на повестке остаются марсианская лихорадка, неизвестный гипнотизёр, причины «электронного бешенства» и черт знает что ещё…
- Отличные новости, - похоже, Морган был из тех людей, которые не очень-то любят заранее тревожится о грядущих проблемах. И улыбка у него была очень располагающая...
- Ну что, пойдемте? - он указал рукой в сторону медотсека.
- Идёмте, - Саша кивнула и решительным шагом направилась в сторону лазарета.

[DarkLight >>>]

Ангар. Эван Рубенс.

Ангар, так многое повидавший в последнее время, теперь на время стал местом прощания с умершими. Разумеется, траурных драпировок было взять неоткуда, да и флагов, которыми по традиции накрывали гробы, на борту не нашлось. Видимо, те, кто составлял опись необходимого для корабля имущества, еще до того, как звездолет законсервировали в рамках программы «Меч в ножнах», были приверженцами строгой функциональности. Так что сейчас ангар сиял блескам нержавеющей стали, а останки безвременно покинувших экспедицию звездолетчиков, покоились на антигравитационных носилках.
Эван Рубенс молча стоял рядом с ними, ожидая прихода других членов экспедиции, свободных от срочных дел на борту. В голове было пусто, а в горле першило. Причем при мысли о том, что сейчас вот ему придется говорить какие-то правильные слова, пытаться побрать казанную формулировку для случившегося – последнее ощущение резко усиливалось. Нет, в самом деле: ну как можно объяснить рациональными терминами все то, что случилось? Она знали друг друга немного, но сам факт нелепой гибели молодых ребят, полных надежд и жизненных планов ужасал. Земля не привыкла терять своих детей просто так. Потребовалось много лет, чтобы через череду войн, мятежей и кризисов придти к мысли о том, что жизнь – ценность, и сделать это принципом, а не декларацией. Но сейчас даже дальний космос редко получал жизни людей: Земля боролась за них, вырывая из горла опасности современными технологиями, защищая от вирусов и бактерий достижениями медицины и охраняя от излучений и температур титановой броней корпуса. И вдруг… так вот страшно, непостижимо погибнуть от собственной техники. Если подумать, то это даже хуже чем та ситуация на Сольвейг. Пропажа экспедиции пугала неизвестностью, интриговала загадками… а здесь, наоборот, все было ясно. И от того было жутко.
В голове Эвана Рубенса билась только одна жизнь: «Неужели такое возможно… в наше-то время?»
Оказалось, что да.

[Инэйлэ >>>]

Александра Штернедвейн. Каюта. Ангар.
Доставив Тину в медотсек вместе с биологами, Саша быстро покинула их, отправившись в поход по кораблю. Место битвы с роботом напоминало среднюю полосу России в период отступления льдов Ледникового Периода. Вода, вода... Дыра в стене – панель так и не поставили на место, дыры, простреленные в трубах... Уборка предстояла нешуточная. Тихо, но эмоционально выругавшись сквозь зубы по-русски, Алекса пнула переборку и прислонилась к ней спиной. О предстоящих вскоре похоронах думать не хотелось. Вообще не хотелось думать о смерти - такой смерти.
Смерти сейчас, когда ничего ещё не началось, смерти даже до прыжка... Смерти от рук, от которых следовало ждать помощи - но не гибели. Убийства, словно сейчас разразилась война...
Война... Саша вздрогнула. Какая-то мысль метеором пронеслась по краю сознания, оставив незаживающий, саднящий след. Что-то пришло ей в голову... Но вот что?
Отодвинувшись от стены, девушка неторопливо направилась в сторону своей каюты, кропотливо восстанавливая звено за звеном всю цепочку своих мыслей несколько минут назад.
И когда дверь каюты с еле слышным щелчком закрылась за ней, Саша вспомнила...
И мир на некоторое время перестал для неё существовать. Включив компьютер, она вызвала программу многовариантного перевода и принялась набирать в текстовом редакторе текст старинной военной песни своей родины.

Гитара за время перипетий борьбы со взбесившимся роботом не пострадала, только вылетела из-под кровати на середину комнаты, и теперь легко покачивалась за спиной в такт Сашиным шагам. Чёрная атласная ленточка, когда-то давно повязанная на ней, перекочевала на руку девушки, чуть выше локтя. Почему чёрная? Алекса не знала. Она была уже повязана, когда девушка впервые сняла её со стены в квартире родителей.
Ремень оттягивал плечо. Странно, раньше Саша никогда этого не замечала... Отстранённо уловив и проанализировав эту мысль, Алекса осознала, что это первая мысль за последние минуты. Голова была совершенно пуста, даже текст недавно переведённой песни не крутился там. Воспоминание о песне оказалось спасительным - девушка сосредоточилась на ней, и последние метры дороги до ангара прошли незаметно.
В ворота ангара Саша входила едва ли не крадучись – любой лишний шум, даже звук собственных шагов сейчас казался ей сейчас кощунственным перед памятью погибших. Осторожно переступив символический порог (точнее говоря, щель, в парах которой ездила раздвижная дверь), Алекса оглядела помещение.
То, что робот оставил от убитых Джузеппе Менгеле и Ксавье Лианкура, уложили на антигравитационные носилки. Рядом с ними стоял погружённый в свои мысли Эван Рубенс. Неслышно ступая, Саша приблизилась к нему на расстоянии пары метров и замерла, ожидая прибытия остальных членов экипажа.

[Мара >>>]

и мастер

Закончив разговор с кибернетиком, капитан снова вернулся к анализу ситуации. И запросил у компьютера распечатку их курса с момента старта с Харона.
- Масштаб? – деловито осведомилась система.
Джонатан потер подбородок – и ввел минимально возможное значение «10 км». А заодно с неудовольствием отметил, что свежая щетина уже начинает колоться. Как и большинство звездолетчиков, привыкших к режиму, Хорад ненавидел небритость. Но в ближайшее время возможность принять душ и побриться светила примерно с такой яркостью, как солнце Сольвейг с трех парсеков. Иными словами – и не разглядишь, что их два без приборов. Компьютер порадовал оптимистичным ответом:
- По приблизительным данным, просмотр курса в указанном разрешении займет… далее следовала циферка в месяцах.
- Провести анализ. Вывести для просмотре места, где отклоненье от курса составило более… 1000 километров.
Перехватил удивленный взгляд Габриэля: да, многовато. Но если такое найдется…
- Обнаружено соответствие, - прозвенел голос системы. На экране замигали цифры координат. – Вывести кривую движения на монитор?
- Нет. Проведите трехмерную реконструкцию с указанием всех действовавших на звездолет сил. Определите, какое значение превышало расчетное.
- Запрос принят. Ждите.
- Как думаешь, Габриэль, в чем причина? – спросил Джонотан, выбивая пальцами дробь по подлокотнику капитанского кресла. – Отклоненье немаленькое. Причем, согласно координатам – это было примерно тогда, когда к нам присоединились координатор и врач.
Габриэль сцепил пальцы в замок и вдруг с неподдельным интересом принялся разглядывать манжет рукава своего кителя. Одна догадка у него была, но настолько безумная, что и вслух-то высказывать стыдно. Но чем больше де ла Роса раздумывал над сложившейся ситуацией, тем упрямее в голову лезла именно эта версия. А версия была проста и совершенно логична для любого ребенка или подростка не разбирающегося в физических процессах в космосе, но никак не для старшего помощника. Отчаянно стараясь не выглядеть идиотом, Габриэль осторожно высказал свою мысль.
- А если отклонение случилось именно из-за того, что корабль, доставивший Эвана и Маргариту, совершил прыжок в непосредственной близости от нас. Вдруг произошло нечто вроже "ударной волны" отбросившей нас в сторону? Как это бывает на земле или в воде?
Капитан Хорад призадумался. А потом сказал:
- Компьютер, тебе доступны сведения о точках прыжках для прошлых экспедиций?
- Секунду... делаю запрос в базы данных. В этот момент появилась запрошенная чуть ранее трехмерная проекция. И звездолетчиков ждал сюрприз в виде не отмеченной другими исследователями гравианомалии. Именно она и сбила корабль с расчетного курса.
- Запрос обработан. Внимание всем! По расчетам программы, центр обнаруженной аномалии на 100% совпадает с точкой прыжка прошлой межзвездной экспедиции, - сообщил голос компьютера.
Габриэль взволнованно взъерошил свою кудрявую шевелюру.
- Но ведь этого... просто не могло быть...значит до нас там была экспедиция на Солвейг.
Мысли путались и слова за ними не поспевали. Де ла Роса окончательно смутился, признав свою полную несостоятельность в теоретической астрофизике вообще и физике прыжков в частности. Компьютер выдал информацию, которая вполне тянула на открытие. Из транса старпома вывел все тот же циферблат, неумолимо отсчитывающий секунды.
- Нам нужно совершать свой прыжок, - больше для себя, нежели для капитана сказал он.

[V-Z >>>]

Зеркало было очень ясным, а отражение - четким. Этот факт почему-то вызывал смутное удивление, и Старовичу понадобилось несколько минут, чтобы уяснить причину.
Он считал, что у него должно бы помутиться в глазах от всего происшедшего; и чувствовал себя именно так... вот только на само тело эти ощущения, похоже, влияния не оказали.
Ч-черт...
Лингвист взъерошил волосы и попытался понять - почему так скверно? Вроде бы не пострадал, увлеченного последователя Терминатора обезвредили, в каюте все в норме...
Угу.
В каюте.
А остальные? Кто пострадал, кто вообще погиб... и, главное, в самом начале он мог только звать на помощь, оставив другого человека в беде? Ну да, он ничего не мог сделать; ну да, могло бы случиться еще хуже; ну да, все относительно обошлось...
И что с того?
Вы, злодейству которых не видно конца,
В Судный День не надейтесь на милость Творца!
Он, простивший не сделавших доброго дела,
Не простит сотворившего зло подлеца!*
Старович горько усмехнулся. К какой категории себя относить?
Нет. Надо как минимум извиниться; иначе вообще...
Оборвав мысль, лингвист покинул каюту, и только в коридоре сообразил, что понятия не имеет, где искать Цин Чжао. Впрочем, через мгновение нашлось подобие ответа: имеет смысл заглянуть в рубку. Даже если Барской там не окажется, то можно будет услышать умную мысль на тему того, где ее найти.
Наверное. Может быть.


*Как и ранее - Омар Хайям

[DarkLight >>>]

Рубка. Джонатан Хорад.

При всей своей прагматичности, некоторыми людьми легко принимаемой за консервативность и – порой – даже за узколобость, Хорад был сторонником той точки зрения, что в ситуации с неизвестными переменными любые, даже самые сумасшедшие на первый взгляд гипотезы, имеют право на существо на существование. А потому, вместо того чтобы в ответ на слова Габриэля покрутить пальцем в районе виска, он серьезно задумался. Нет, разумеется, объяснить аномалию действиями Эвана Рубенса, решившегося на столь беспрецедентный маневр стыковки, не получалось. Двигатели фотонного звездолета не могут влиять на гравитацию. На это способен разве что «дырокол», а эта установка была сложной и дорогой. Собственно, Солнечная система, при всех своих ресурсах, пока могла себе позволить очень ограниченное число кораблей с такой установкой. И все они уходили в межзвездные экспедиции. Хорад еще раз посмотрел на компьютерную модель. Да, похоже, правильным будет самое простое объяснение: при уходе в прыжок корабли пользуются эффектами «черных дыр», а ведь черная дыра имеет определенный срок жизни. Вероятнее всего, искусственно созданные аномалии подчиняются тем же законам. А то, что звездолетчики раньше их не учитывали, объясняется очень просто: старты с Харона были достаточно редкими, чтобы эффекты от прошлых прыжков перестали быть значимыми. А их старт – внеплановый, что в итоге дало подобные странности. Черные дыры искривляют пространственно-временной континуум, так что не удивительно, что вблизи аномалии были подобные странности с сигналами. Эллен слышала передачи пропавшей экспедиции, а передачи Эвана Рубенса, с запросом на стыковку, вероятно, дойдут до адресата спустя пару недель… или лет.
- Да, Габриэль, - ответил Хорад на реплику старшего помощника. – Введите в компьютер поправку. Полагаю, что из-за существования данного феномена расчетная точка прыжка сместиться на несколько километров. И параллельно запустите сканирование параметров аномалии. Конечно, основная миссия нашей экспедиции – спасение жизней, но все же это новое для космонавигации явление заслуживает изучения. Это – наш моральный долг перед теми, кто полетит следом.
А в том, что интерес Земли к далеким мирам будет лишь нарастать, капитан, как звездолетчик, даже не сомневался.

Лазарет.

Наличие в медотсеке незнакомой им женщины стало сюрпризом как для Ревера, так и для Хоусена. Но они быстро нашли общий язык, и после краткой истории о вояже «Дмитрия Менделеева», приведшем на звездолет еще одного медика, все трое занялись решеньем профессиональных проблем.
- Что скажите о пациентке, Маргарита? – спросил Стивен Хоусен. – Она без сознанья довольно давно и мы видели судороги.
- Было предположение, что тут гематома, - вступил в разговор Морган Ревер.
- Это легко проверить, но сам диагноз не объяснит, откуда она появилась. Впрочем… надо сперва убедиться, что мы не ошибаемся.

[SergK >>>]

Медицинский отсек.

Амундсен дремал, восстанавливая силы после операции, но, когда по интеркому прозвучало объявление капитана о похоронах в ангаре, зашевелился и сел на кровати. Боли не было, хотя рука в перевязи по-прежнему нестерпимо зудела. Он попробовал опереться на ноги, в которых до сих пор ощущалась противная слабость, и обнаружил, что может встать с кровати. Оглядевшись в лазарете, он обнаружил докторов Стивена Хоусена, Моргана Ревера и Маргариту, занимавшихся новой пациенткой. Они столь живо обуждали её состояние, что не замечали действий Даниэля, чем тот и решил воспользоваться: если врачи увидят, что спасатель встал с кровати – обязательно заставят досыпать положенный для полного восстановления срок. Он тихо снял с кровати свою пропитанную кровью куртку, накинув её прямо на голое тело и сунув здоровую руку в рукав, одел ботинки и, не привлекая к себе внимания, выскользнул из отсека.

До ангара Амундсен добрался без приключений, ноги уже вполне его слушались, хотя перед глазами до сих пор стояла полупрозрачная дымка – остаточный эффект наркоза. Открыв раздвижную дверь, Даниэль оглядел собравшихся в ангаре и остановил взгляд на носилках, накрытых серой тканью. «Двое погибших, один заражённый и двое тяжело раненых… Хреново работаешь, спасатель!» Стараясь не нарушать тишины, царившей в помещении, он подошёл к Алексе и шёпотом спросил:
- Как робот убил Ксавье?

[Мара >>>]

Рубка управления. Капитан и старший помощник.
Совместно ДЛ и Мессалина.

Габриэль уже щелкал кнопками и вносил поправки в курс, параллельно запуская комплекс диагностических программ. Лишь бы они успели собрать нужную информацию до того, как они уйдут в гиперпространство.
Капитан не вмешивался, зная, что старший помощник сделает все в лучшем виде. Очень хорошо, что погрешность курса была обнаружена, но плохо, что она отняла время. Хотя... судя по показаниям хронометра, прыжок еще имеет шанс быть плановым, а не проводиться в авральном режиме "на честном слове и на одном крыле" как пелось в песне последней крупной войны на Земле.
Чем сильнее ты спешишь, тем больше тебе кажется, что ты не успеваешь. У де ла Росы в прямом смысле слова дрожали руки, когда он вводил команды, когда ждал завершения необходимых процессов и вот система вывела на монитор сообщение, что курс скорректирован. Диагностика работала в автоматическом режиме и должна была еще какое-то время обрабатывать данные.
- Курс скорректирован, капитан, - Габриэль вслух продублировал сообщение системы.
- Отлично, - Хорад отметил про себя, что в ходе манипуляцией Габриэля он сам сжимал подлокотник кресла до хруста в суставах. Да, как бы ты не доверял коллегам, а очень трудно сидеть без дела в такие ответственные моменты. даже если голоса понимает, что толкать старшего помощника под локоть и лезть к профессионалу с советами не стоит, руки сам тянуться к панели управления. Капитан разжал пальцы, а потом - и вовсе встал с кресла. Потянулся, хрустнув суставами. Пилотирование звездолета среди комет требовало большого напряжения, как физического, так и психического, так что сейчас мышцы жаловались. В такие моменты люди часто думают о возрасти, с ностальгией вздыхая: "А вот лет десять назад я... (дальше следуют варианты)". Но командир корабля - это прежде всего тот, кто отвечает за остальных. так что Джонотан на саможаление время не тратил.
- Хорошая работа, старпом, - улыбнулся он Габриэлю. - Ну, теперь наш железный конь справится сам, а мы должны сделать еще кое-что.
Тут улыбка капитана погасла.
- К сожалению, я не в силах вернуть обратно погибших. Но, как командир и как человек - просто обязан отдать последний долг Джузеппе Менгеле и Ксавье Лианкуру.
У де ла Росы комок застрял в горле. Космос, как древнее и злое божество, забрал свою жертву. Габриэль мысленно вознес молитву деве Марии, но креститься в рубке не стал.
- Надеюсь, мы сможем достойно проводить их в последний путь. В космос.
Больше они не говорили ни в рубке, ни в коридорах, так и промолчали всю дорогу до ангара.

[Инэйлэ >>>]

Ангар.
Мгновения складывались в секунды, секунды текли, собираясь в минуты... Время текло совершенно неуловимо, и вместе с ним – мысли Саши. Когда-то ей доводилось читать изрядное количество философской, эзотерической и исторической литературы, и многое из прочитанного сейчас уже успело забыться, погребённое под лавиной знаний, мыслей, чувств, новых воспоминаний... Алекса уже не могла вспомнить, где и при каких обстоятельствах читала о смерти и сопровождающих её феноменах. Даже факты не могла вспомнить, просто – ей казалось, что среди всего прочего были и рассуждения об особом состоянии времени в момент смерти... Или в присутствии умершего? Покачав головой, девушка вынырнула из размышлений как раз чтобы услышать звук открывающейся двери.
Следующим в ангар вошёл персонаж, которого в ближайшее время Саша не ожидала увидеть вне медотсека. Даниэль Амудсен, с рукой на перевязи, в испачканной кровью куртке на голое тело... и слегка неуверенной походкой.
Алекса покосилась на шефа со смешанными оттенками неодобрения и уважения. С одной стороны - побег из медотсека (а что ещё? За хорошее поведение оттуда досрочно не выпускают), не долечившись как следует, требовало немедленного конвоирования в означенный медотсек под ясные врачебные очи. С другой же... С другой - Даниэль пришёл проститься с павшими товарищами. Исполнить свой негласный, то от этого ничуть не менее важный, и священный долг. Он сбежал, чтобы исполнить долг. И она не будет его ругать за пренебрежение собственным здоровьем. Вздохнув, Саша покачала головой, придвинулась к начальнику поближе, давая понять, что в случае чего на неё можно опереться в самом прямом смысле, и ответила:
- Застрелил. Два выстрела. В живот и в голову...
Уточнять она не стала. Да и не хотелось уточнять... Девушка хорошо помнила лицо Габриеля, принесшего мешок с телом... И раннюю седину в волосах.

[Аленький >>>]

Медотсек. Двое врачей и биолог.
Совместное творчество. Аленький, Морфи и ДЛ.

Маргарита внимательно выслушала предположения биологов о состоянии девушки, которую они приволокли с собой в бессознательном состоянии и уложили на стол.
- Она, что ударилась головой? Впрочем, разглагольствования пусты. - Маргарита поманила пультом сканер и тот послушно пододвинулся к пациентке. Сканер пожужжал, проводя исследования, и выдал вполне предсказуемый результат: эпидуральная гематома.

- Если честно, не знаю, - пожал плечами Ревер, с интересом наблюдая за действиями Маргариты. - Я... наткнулся на нее в коридоре, и она уже была без сознания. Вот, - биолог смутился: ему казалось, что он находится не на своем месте - все же в человеческих болезнях Морган разбирался не особо хорошо, если сравнивать его познания в этой области с знаниями о прочих живых созданиях. - Есть ли опасность для жизни дев... Тины?
Если бы перед Ревером лежало какое-нибудь животное, он бы не сомневался, но вот тут была не его вотчина и не его профиль. Морган очень боялся навредить раненой неверными действиями.
- Сама гематома на данный момент серьезной опасности не представляет, - объяснил Стивен, глядя на показания сканера. - Объем небольшой, локализация благоприятная, а, кроме того, мы, конечно же, ее уберем, - тут он бросил взгляд на Маргариту, желая определить, не обидится ли она на то, что он вдруг начал распоряжаться. - Но остается вопрос об этиологии. Откуда взялась гематома? И, если кровотечение продолжается...
Маргарита достала из-за уха карандаш и задумчиво вертела его в руках.
- Основная причина такого образования, это удар головой. Скорее всего, она крепко приложилась обо что-то твердое - поясняла врач, ощупывая голову пациентки. - Ага, да. Удар был. Здесь есть припухлость. Кровь на анализ, дополнительно посмотреть на антикоагулянты. То, что кровь не сворачивается, это плохо. Может быть, придется принимать меры. - Продолжила девушка, внимательно осматривая голову пациентки.
Маргарита говорила четко, словно составляла список необходимых дел: первое, второе, третье.
- Возможно, удар головой был лишь провокацией, а причина существования гематомы – это разрыв сосудистой аневризмы? – Стивен Хоусен был врачам по первому образованию, а оно влияет на личность почти так же, как первая любовь – на чувства. – Конечно, вряд ли наши специалисты, отбиравшие экипаж для межзвездной экспедиции, пропустили бы уже существовавшую на момент старта сосудистую мальформацию. Однако перегрузки при старте могли оказать свое вредное влияние - предположим, при наличии у девушки наследственной предрасположенности. Или - если Тина ну, например, покинула противоперегрузочную капсулу до сигнала. Знаю, что это нарушение правил, но в таких обстоятельствах, как старт в составе межзвездной экспедиции даже опытные звездолетчики могли пойти на небольшое нарушение правил, - он извиняющее посмотрел на коллег.
Ревер с каждым словом коллег чувствовал себя все больше и больше не в своей тарелке. Но устраняться сейчас из процесса обсуждения биолог не собирался.
- Ну, от перегрузки, сперва пошла бы носом кровь, а потом гематома появилась бы. А судя по чистеньким носовым ходам кровотечения здесь не было. Разрыв аневризмы дает точечное кровотечение, а у нас гематома. Мое мнение, гематома появилась от удара головой, но может и перегрузки оказали влияние, так однозначно сказать нельзя. При перегрузках даже не большой силы удар оказывает воздействие более сильное, чем при единичном "же".- возразила врач, поманив очередной прибор к столу. На этот раз прибор почти плотоядно чмокнул присоской для забора анализа крови.
- Есть ли у нас сейчас время проверять кровь Тины на предрасположенность? - нахмурился Морган. - Как понимаю, лечение гематомы напрямую зависит от первопричины ее получения или же существуют общие методы, подходящие и при получении гематомы при ударе, и при разрыве аневризмы?
«Вот сейчас очень реально понимаю, почему отказался от карьеры медика... эта ответственность за чужие жизни не слишком мне нравится!» - Ревер задумчиво почесал нос, устыдился за такое проявления легкомыслия, и еще внимательнее всмотрелся в предмет обсуждения.

[Морфи >>>]

Медотсек. Двое врачей и биолог.
Совместное творчество. Аленький, Морфи и ДЛ.

- Лечение тут одно – хирургическое, - ответил вместо Маргариты Стивен. – Однако при разрыве аневризмы кровотечение бывает сильнее, особенно – если это артериальная аневризма. А чем быстрее нарастает объем гематомы, тем пациент быстрей гм… «загружается». А Тина, как я понимаю, толком не приходила в сознание. Но, как правильно отметила наша коллега, свертываемость крови тоже имеет значение, так что анализ не только нужен, но и, я бы даже сказал, жизненно необходим.
И продолжил, уже обращаясь к Маргарите, возившейся с анализатором:
- Если принять гипотезу травмы, как первопричины кровоизлияния, то нам нужно исключить и вторую, симметрично расположенную гематому.
- Это и есть косвенное подтверждение травмы, похоже, это все произошло из-за целого комплекса воздействующих факторов. И перегрузки тут тоже оказали свое слово. - Маргарита задумчиво наблюдала как анализатор шуршит забранным образцом где-то в глубине своего корпуса.
Ревер постарался по возможности самоустраниться - не хотелось мешать коллегам, которые явно знали, что делать дальше. Так что Морган отступил на шаг, готовый прийти на помощь коллегам в любой момент, если эта самая помощь понадобится.
Второй гематомы не обнаружилось, и врачи вздохнули свободнее: ну, хоть в чем-то им повезло. День выдался удивительно тяжелым и событийно насыщенным, так что даже такой мелкий подарок судьбы воспринимался, как счастье. Особенно, если учесть, что в ангаре вот-вот должна была начаться церемония похорон. Каждый медик, как бы давно он не работал, все равно принимает смерть потенциального пациента близко к сердцу. А как же иначе, ведь задача врачей – спасать жизни? А, в данном случае, один из погибших был, к тому же, коллегой.
Стивен Хоусен поморщился, отгоняя тяжелые мысли, и переключил внимание на приборы. Надо отдать должное конструкторам звездолета: оборудование в медотсеке было отличным, так что для анализа крови, даже с учетом того, что Маргарита ставила перед компьютером много задач одновременно, много времени не потребовалось. Судя по результатам, скрытой носительницей гемофилии Тина, разумеется, не была, да и формула крови была совершенно нормальной. А вот биохимический анализ выявил в сыворотке крови следы салицилатов.
- Вы были правы насчет свертываемости, - сказал он, указав пальцем на соответствующую строчку. – Аспирин изобрели Бог знает сколько лет назад, но его производные до сих пор входят в кучу средств от простуды. Особенно – в те, которые можно купить в любом магазине, без назначения врача. А звездолетчики никогда не любили болеть.
Собственно, аспирин не был антикоагулянтом, он лишь препятствовал агрегации тромбоцитов, удлиняя таким образом время образования тромба в сосуде. Однако, в условиях, когда сосудистая стенка предварительно уже подверглась вредным воздействиям, его применение было чревато всякого рода осложнениями. Разумеется, эпидуральная гематома только от ацетилсалициловой кислоты образоваться не может – даже если съесть ее несколько упаковок. Строго говоря, от такого количества и вообще разовьется разве что реактивный гастрит, так как в больших дозах вещество антиагрегантными свойствами не обладает. Но вот сочетание перегрузок при старте, приема средства от простуды и травмы головы вполне могло дать то, что врачи видели перед собой.

[DarkLight >>>]

Гематома была успешно прооперирована и жизни Тины в настоящий момент ничего не угрожало. Однако на импровизированном совещании было решено, что, хоть состояние астрофизика и оценивается, как удовлетворительное, но подвергать ее лишним волнениям категорически не рекомендуется. А, так как межзвездный прыжок был чуть ли не самым большим волнением, которое может свалиться на звездоплавателя, то вердикт был таков: девушку не будить и прямо спящей поместить в противоперегрузочную капсулу. Хронометр отсчитывал время до прыжка, и времени было немного. По расчетам врачей и биолога, Тина должна была спокойно проспать до самого прибытия в систему 61 Лебедя. Объективно прыжок занимал очень короткое время, а субъективно – растягивался на часы из-за причуд сознания. Когда «дырокол» только изобрели и на Землю пришли первые сообщения об эффектах, испытываемых при прыжке, часть врачей ратовала за то, чтобы доверять прыжок автоматике и людей погружать в сон. Но кто из космических волков, бредивших дальним космосом, согласиться проспать переход? Трусов тут не было, да и невротиков – тоже. Но у Тины, увы, не было возможности высказаться.
Закончив с оказанием помощи, троица поспешила к ангару, на ходу обсуждая еще одну важную медицинскую проблему: болезнь Ландау-Менгеле. Или, если уж «плясать» от первоисточника – Менгеле-Ландау.
В ангаре они обнаружили всех остальных звездолетчиков, включая незаметно пропавшего из медотсека Даниэля. Судя по взгляду, которым его наградил сердобольный Стив Хоусен, лишь похороны спасли начальника безопасности от внушения на тему «ты вредишь своему организму». Доктора, что с них взять.

Эван Рубенс обвел экипаж взглядом. Такие разные внешне и внутренне, принадлежащие к разным народам и получившие разные профессии, все эти люди пришли сюда ради познания неизведанного. Они сильные. Выдержат и не такое.
Придя к подобному умозаключению, координатор «Дальнего Космоса» тихонько вздохнул и начал речь:
- Друзья… пока вы собирались сюда для того, чтобы почтить память наших коллег, я мучительно думал, о чем же сказать. Пересказывать биографию, зачитать вслух список наград и отметить, как жаль… - Рубенс на секунду запнулся. – Словом, я думал про это, подбирал нужные выражения. И вот – увидел вас всех и вдруг понял: слова не нужны. Вы все понимаете, и, разумеется, разделяете и мою скорбь и шок от того, как все вышло. Но вы, пассажиры, как и наш экипаж, не опустили рук, как это часто бывает с убитыми горем. И я верю, что и доктор Менгеле и офицер Лианкур, которые очень любили свою работу – и далекие звезды, оценили бы это, - он повернулся к носилкам: - Прощайте, друзья. Здесь нет земли, которая могла бы быть вам, как пух, но над вами всегда будут сиять звезды, к которым вы так долго стремились.
С этими словами Рубенс отошел в сторону. Внутренние двери шлюза с тихим шелестом сомкнулись, отделяя живых от умерших. Почувствовать, шлюз покинул воздух, при таких габаритах корабля было почти невозможно, но он, казалось, эхом отдался в душе у каждого из собравшихся. Люди стояли притихшие, пока тишину ангара не прорезал уверенный голос Джонотона Хорада:
- Пассажирам – разойтись по каютам. Экипажу – готовность к прыжку.
Красные цифры на хронометре, крепившемся к запястью капитана, показывали десять минут. И обратный отсчет продолжался.

Сообщение отредактировал DarkLight - 22-09-2008, 7:26

[Черон >>>]

Огромное металлическое тело Каладболга медленно перетекало на новую траекторию. Ощущения движения просыпались только в такие моменты - игры на ускорениях, в потоке из направления посреди пустоты.
И сейчас - даже сильнее чем в невесомости - хотелось ощутить поверхность под ногами.
Осторожно отпустить тягу. Темпы синтеза поднимать пошагово до трех. Увеличить температуру в камере позитрония, вернуть плоскость отражающего диска. Сигнал гравикомпенсатора - тестирование завершено. Еще раз, на всякий случай, запустить диагностику - на случай мелких ошибок, которые могли возникнуть сразу после окончания теста.
В ушах по-прежнему звенела оборванная струна, так и не желавшая умолкнуть. Чтобы отвлечься, Родовски стал думать о том, что ждет их на Сольвейг. Живы ли еще люди? И сможет ли Каладболг вытащить их, когда он сам едва не рассыпается на части - неполадки в самых неожиданных местах, подозрение на диверсию, еще и вспышка болезни... Как будто и не было многократных тщательных проверок перед стартом. Не случилось бы так, что спасать экспедицию будут калеки на костылях. Кого-то они еще и найдут там... И сразу, но не без труда вспомнилась книга из прочитанного еще в детстве - о том, как горстка людей, запертых в трясущемся гробу космического корабля прыгнули в безумную даль, в глубины космоса. Они точно так же летели за оставшимися на затерянной планете товарищами, и рассчитывали обнаружить их - оборованных, несчастных, если вообще живых - а встретили их сияющими людьми из света и яда. Робинзоны стали богами, и спасители для них теперь были неразумными перепуганными детьми. Книгу написала какая-то американка, еще давно, пару веков назад. Откуда она могла знать?..

Курс установлен. Время до точки прыжка - двадцать одна минута. Не теряя времени, Стах запустил "дырокол" на разгон - стены и потолок задрожали, отсек наполнил легкий гул, тихо переходящий в инфразвук... Теперь надо следить за синхронизацией. Тяга маршевых должна идти точно за гравигенератором. Массозаборник активировать на полную емкость, усилить излучение на максимум. Компенсаторы работают нормально. Подачу позитрония увеличить на 2,5, температуру в камере аннигиляции увеличить вдвое. И пожалуй... стоит приготовить маневровые - на финишной прямой лучше перестраховаться с ускорением. Большой роли они по сравнению с фотонным двигателем не сыграют, но лучше перестраховаться. Постепенно увеличить ускорение до десятикратного.
Когда компенсаторы уже работают, ускорение ощущается особенно - давление растет медленно, и чувствуешь, как оно постепенно обретает вес. Только что, поднимая руку, ощущал ее как чужую, непривычно-легкую, сделанную из пластика - а теперь она снова твоя, теплая и тяжелая. Медленно тело вдавливает в кресло, голову пригибает к груди - чуть ослабить тягу, компенсаторы синхронизировать с программой - и отпускает.
Косой взгляд на микрофон - он сейчас не нужен, но... Эти люди - там, в коридорах и каютах, в рубке и медотсеке - приходят в себя после боя с РБП, сражаются с болезнью, врачуют раненых и пытаются координировать все это. Сейчас им, всем и каждому, придется бросить свое, может быть, жизненно важное дело на короткое время - этакую минуту молчания. Стах чувствовал некую собственную вину за это - то, что, раненной Александре придется терпеть боль на десять минут больше (вдобавок к перегрузкам), а Погодин может потерять сознание прямо в сборочном, и Эллен не сможет ему помочь. Но как бы то ни было - даже без оправданий о высокой цели миссии и необходимости не терять времени - сейчас должно было всем остановиться, и взглянуть в глаза космоса.
Своеобразная плата за проезд через пустоту.
Хотелось что-то сказать людям.
- Всем, приготовиться к прыжку, занять свои места, расчетное время - пятнадцать минут...
Это?

Скорость растет - жаль, что здесь нет иллюминаторов, иначе можно было увидеть бегущие мимо звезды. Последние минуты, как ни странно, самые спокойные. Синхронизация проходит в темпе. Пятнадцать минут до прыжка. Подачу позитрония на максимум. 12,5 g. Отчет об объемах топлива - заполнено на 76%, до прыжка хватит. Значит, прекратить сбор водорода, убрать массозаборник. 15 g. Увеличить тягу на максимум. Активировать маневровые двигатели, синхронизировать выброс с маршевыми, на полную мощность. Перерасчет оставшегося времени. 17 g. Компенсаторы - в норме. Двенадцать минут до прыжка. Все. Можно ничего не делать, просто ждать, как цифры на экране сменяют друг друга, и как близится ноль на дальнометре. 20 g. Тело то тяжелеет, то снова становится легким - гравигенератор набирает обороты немного прерывисто. 23, 24, 25 g. Еще почти столько же. Десять минут до прыжка. Успеем. Все диагностики завершены, все проверки выполнены. Остается просто сидеть, и мутным взглядом ловить разбегающиеся в разные стороны цифры.
30.
32.
33.
Восемь минут до прыжка.
Наплывала какая-то непонятная радость от того, что все живы, и корабль цел. Может быть, получится прогнать все странности, и снова считать этот вылет обычным рейсом?
35. Семь минут.
Не получится.
37.
39.
40.
Вспыхивает красная лампочка - критический порог компенсатора. До прыжка еще три минуты, убрать тягу. Ждать. "Дырокол" работает на высоких оборотах, будет готов к активации через минуту.
Сольвейг, мы все еще живы. Мы долетим. Мы не будем "пытаться" или "стараться" - просто долетим.
Минута. Двигатели готовы.
Тягу на полную. 0:51. 0:46. 0:33. 0:28. 0:23.
"Сейчас наступит 0:22 - вот, уже - а за ним 0:21, а потом время проскользнет в тягучую яму куда-то под ложечкой, и хронометр покажет 0:00. Тогда все начнется."
Как будто это где-то уже было...
- Сольвейг. Мы долетим. - зачем-то вслух.
И, передвинув рычаг "дырокола", Родовски закрыл глаза.
Сразу после этого он вспомнил, что так и не выключил микрофон.

"Калабдолг" вошел в Пространство.

[V-Z >>>]

(вместе с ДаркЛайт)

В тот момент, когда серебристый корпус звездолета прошел рядом с рукотворной черной дырой, законы физики переменились. Все члены экспедиции еще на Титане знакомились с отчетами вернувшихся экспедиций. Но, как бы не глубоки были их знания, столкновение с реальностью поражало. Законы, характерные для привычного людям пространства и времени переменились. Время стало течь медленнее, и человеческое сознание билось о необходимость подстроиться к новому миру, как муха, увязшая в паутине.
Вадим Старович, удалившийся в свою каюту после похорон, прикрыл глаза, вспоминая события прошедшего дня.

Немногим ранее, до церемонии похорон.
Похоже, на сей раз удача решила улыбнуться лингвисту - он правильно выбрал место. В рубке была именно та, кого он желал увидеть; не придется сейчас идти по кораблю в поисках.
- Прошу прощения, - кашлянул Старович, подходя к Барской. - Я бы хотел извиниться.
Цин обернулась на звук покашливания - и кинула на лингвиста удивленный взгляд:
- За что извиниться?
- Я... - Старович замялся, пытаясь подобрать нужные слова. - Тогда, когда мы столкнулись с роботом, я отступил. Бежал, если честно. И оставил вас в опасности. Это было... крайне недостойно с моей стороны.
Слова звучали искусственно, но что поделать... Жаль, что нельзя сказать то же самое по-японски или по-китайски - в этих языках точно есть формулы для таких извинений.
- Вы же - не военный, и не десантник, - тонкие брови Цин Чжао-Барской взлетели вверх в удивлении. - Едва ли можно было ждать от вас квалифицированного сопротивления андроиду. Я рада что вы не погибли, а это наверняка бы случилось, если бы вы бросились с роботом врукопашную. Даже я рисковала. но я же - профессионал.
- Возможно, - после короткой паузы вынужден был согласиться Вадим. - Тем не менее, я даже не попытался.
- Я не виню вас, - проницательная, как большинство женщин, Цин подошла к лингвисту и слегка прикоснулась к его щеке пальцами. - Вы вели себя очень достойно. Поверьте моему опыту: не впасть в панику в такой ситуации способны немногие из людей, не сталкивавшихся раньше с кризисными ситуациями. Вся наша жизнь, на Земле и в колониях, учит нас относиться к жизни, как к драгоценности... и смотреть на мир без камня за пазухой. Это был шок. И мы оба были к этому не готовы. Не вините себя.
- Благодарю, - серьезно кивнул Старович. - Я могу только надеяться, что в будущем...
Он не закончил фразу, как хотел - "сумею восполнить случившееся сам себе". Это прозвучало бы глупо, по его мнению.
- Благодарю, - повторил лингвист еще раз. На душе стало спокойнее... совсем ненамного, но все же спокойнее.
В дверях неожиданно появился обеспокоенный Барский, и Цин, радостно вскрикнув, обняла мужа. «Жив, жив», - проговорила она, сжимая объятия и как бы боясь, что он растает будто мираж. Продолжать разговор в этих условиях смысла не имело, тем более, что все важное было уже сказано. Мужчины приветливо кивнули друг другу, и все трое направились в ангар, на церемонию прощания.

И вот теперь Старович заново осмысливал все сказанное, и с сожалением приходил к выводу - да, иного сказать бы просто не получилось. Правильно или нет - но иначе бы не вышло, так что...
Так что теперь надо только что-то делать. Время для слов... нет, нельзя сказать, что минуло.
В конце концов, слова - это его профессия.

[Киберхаг >>>]

Включить робота и попытаться получить от него программу прыжка в беседе. Андрей решил, что, учитывая предыдущие события это не лучший вариант. Точнее это откровенно плохой вариант. Скорее всего, робот откажется предоставлять нужную информацию, выставив неприемлимые требования. Таким образом, в лучшем случае будет потерянно время. А в худщем программа окажется преднамеренно искаженной и тогда...
В бунты машин Погодин не верил. Не то чтобы он совсем отвергал вероятность их возникновения. Скорее считал, что бунт крайне маловероятен. Если техника ведет себя не так, как этого хочет человек, значит, почти наверняка человек не знает об этой технике чего-то важного. Скорее всего, где-то параметры управления установлены не так, как все привыкли.
Андрей оглядел свое рабочее место. Что же, пожалуй, вполне подойдет для глубоких тестов – создания виртуальности, в которую будет включен процессор робота. Правда придется для этого достаточно прилично повозиться. Но собственно ведь в этом и заключается его работа.
Погодин придвинулся к терминалу компьютера. Первым делом надо проверить настройки связи между отдельными компонентами стенда. «Так, так, хорошо... Ага, здесь нет соединения. В чем дело?» Андрей выбрался из кресла и, обогнув стенд, погрузился в хитросплетение кабелей. «Вот в чем дело – кабель не подключен. Ну, это просто». Заодно кибернетик проверил наличие и других физических соединений. Затем вернулся к терминалу и продолжил настройки.
«Порядок», - подумал он, спустя двадцать минут. «Первый, самый простой этап завершен. А впереди их еще много и много». Кибернетик снова погрузился в работу. Пальцы, то в сумашедшем темпе стучали по клавиатуре, то замирали неподвижно. На экранах бежали строки компьютерных инструкций, понятных лишь специалисту. Иногда высвечивались какие-то диковинные схемы. Постепенно, подчиняясь командам Андрея, компьютеры создавали между собой логическую связь, образуя нечто вроде суперкомпьютера. Устанавливались и настраивались программы, предназначенные для эмуляции различных физических процессов. Все это вместе должно было создать виртуальность, подключившись к которой хоть робот, хоть человек не должен был обнаружить каких-либо различий с реальным миром.
* * *
Несколько часов спустя.
Серебристо-белая пустыня, с четкими черными тенями. Мелкая пыль и полное отсутствие атмосферы. Уровень гравитации что-то порядка одной шестой от стандарта. Металлические двери в стенах гор закрывают проходы в помещения баз, созданных в пещерах. Где-то там, в глубине, трудятся сотни человек – рабочие, служащие. Разных уровней доступа и доверия к ним. Все они работают на благо корпорации, которой и принадлежит эта база. В десяти километрах на юго-восток находятся конкуренты. Иногда от них приползают различные миниатюрные роботы, чтобы шпионить. Реже приходят люди, под видом гостей.
Погодин еще раз взглянул на мониторы, где отображалась информация по созданному им виртуальному миру. Вздохнул и пальцы выстучали команду на подключения процессора робота. Теперь он «увидит» творение Андрея и можно будет проанализировать поведение в тестовых условиях.

[Тот >>>]

Покачиваясь в лишенных источника света внутренностях амортизатора, Владимир, по обыкновению, размышлял о тонкостях своей профессии. Саркофаг представлялся ему посадочным модулем, барахтающимся в безумных потоках штурмуемой планеты. Все наружные данные и показания приборов давало воображение, разум обрабатывал их и принимал или отвергал программу действий в данной ситуации, тело же, нагруженное при реальной посадке, бездействовало, блаженно нежась в амортизирующих волнах.
«Угол входа в атмосферу у нас будет… Шесть градусов. Скорость… Скорость у нас будет… Четырнадцать метров. Центр масс… Мда. Предлагаю рикошетирование аппарата. Единогласно».
Барский включил освещение, и некоторое время разглядывал матовую поверхность крышки саркофага.
- Что же там случилось и в какой последовательности? – произнес вслух Владимир.
Он надолго задумался, после чего продолжил излагать свои мысли по поводу происшествий на Сольвейг вслух:
- Внеземного происхождения Автомат активируется, после чего Станция терпит бедствие и падает на Сольвейг, модули сгорают в плотных слоях, однако Рубенс успевает оставить на орбите третьей планеты, Сорьи, спутник с записанным для нас посланием, в связи с этим в атмосфере Сольвейг происходят флюктуации, что полностью отменяет карты Наосимы. В связи с чем происходят флюктуации?! Нет, так не пойдет, причинно-следственный закон должен соблюдаться. Тогда с самого начала.
Барский выключил освещение и, погрузившись в непроницаемую темноту саркофага, стал думать. Наконец он произнес:
- Автомат уничтожает Станцию. Но до этого, Рубенс запускает спутник Сорьи. Если он не ясновидящий, то делает это потому, что… Потому что находит нечто подтверждающее его опасения на этот счет. Стоп! А ведь они в основном исследовали Руины! Нда. Тогда так: в Руинах внеземного происхождения экспедиция находит нечто странное и пугающее, тогда Рубенс принимает решение оставить сообщение для Земли, на случай катастрофы, при этом он страхуется и запускает спутник подальше от Автомата. Автомат активируется… Что же могло привести к его активации, если экспедиция занималась исключительно Руинами? Что?!
Внутри амортизирующего саркофага загорелся свет. Через некоторое время он погас.
- А ведь они запросили лингвиста. И им лингвиста предоставили. Старовича. Только он не успел. Вернее, ему посчастливилось прибыть после катастрофы, а не до нее. Янголь на заседании Комитета выдвигал интересную теорию, что-то насчет несоответствия образцов письменности и якобы мы не первые, кто изучает Руины Сольвейг. Не первые кто изучает… Изучает…
Владимир Андреевич вздрогнул от мысли, что пришла ему в голову, но в этот момент Каладболг ушел в подпространство, и наступило томительное безвременье.

[Тот >>>]

Движение объекта в пространстве не многим отличается от движения в подпространстве, однако переходы разительны. Для того чтобы «поднырнуть» под пространство, необходимо разогнать объект до околосветовых скоростей, придать ему сорокакратное ускорение и главное – разверзнуть в непосредственной от него близости миниатюрную черную дыру. Выход же в пространство можно осуществить, придав звездолету обратное ускорение, иными словами – затормозить его движение. При достаточно долгом торможении, объект вытесняется материей подпространства и вновь оказывается в знакомой всем нам вселенной. Проблема переходов заключается еще и в том, что пребывание в подпространстве изменяет деятельность человеческого организма: люди впадают в коматозное состояние, им не хочется есть, не хочется пить, они не могут спать, действовать и даже думать о чем-то крайне проблематично. Однако, чтобы не застрять навечно, достаточно использовать грамотно и точно составленную программу перехода, которая без вмешательства людей и в нужные сроки может запустить торможение.
Махина Каладболга, ведомая к цели неутомимой автоматикой, неспешно плыла среди звезд. Перемигивались бортовые огни. Люди на борту медленно приходили в себя.
Джонатан Хорад, капитан звездолета и начальник экспедиции, приподнял голову и, силясь перебороть это отвратительное состояние, к которому, как поговаривают, невозможно привыкнуть, оглядел пульт. Перед глазами плыло. Джонатан перевел взгляд на де ла Росу – тот еще не пришел в себя. Титаническим усилием воли капитан заставил себя отодвинуть каркас безопасности и встать с кресла. На негнущихся ногах он прошел к навигационной аппаратуре и рухнул на сиденье, рядом с непроизвольно вздрагивающим и корчащимся старпомом. Подключив счетно-навигационную аппаратуру, Хорад запросил данные рентгеновского позиционирования. Изобретенная еще в прошлом веке и тогда же используемая военными навигационная система, позволяющая определить положение объекта по расположению пульсаров, имеющих свою уникальную частоту, оказала неоценимую помощь при научно-исследовательских межзвездных миссиях нынешнего.
Однако этим навигационные вычисления не ограничивались, чтобы достигнуть чистоты и точности измерений, капитан дистанционно задействовал радиотелескопы обсерваторного отсека и по спектральному анализу определил местоположение Солнца, рассчитал парралакс и вычислил удаленность Каладболга от родного мира. На экране вычислительной машины загорелся ответ - три с половиной парсека. Капитан остался доволен, после чего углубился в визуально-телескопическое изучение планетарной системы. Без сомнения, это была 61 Лебедя. Прыжок увенчался успехом.
Капитан вернулся на свое место и включил общую связь. Разлепив пересохшие губы, и с трудом проговаривая слова, он поздравил экипаж звездолета с удачным переходом и предложил всем дееспособным членам экспедиции собраться в кают-компании.

[Тот >>>]

Владимир очень тяжело переносил гиперпереходы и в кают-компанию явился одним из последних – слишком долго приводил себя в чувство. Члены экспедиции, как показалось Барскому, разбились на два условных лагеря, одни, в связи с успешным завершением прыжка, пребывали в слегка приподнятом настроении, другие же, как и сам десантник, еще от него не отошли. Из шестнадцати человек отсутствовало трое: планетолог и астрофизик, находящиеся в изоляторе медотсека и старший помощник, вероятно оставшийся дежурить в рубке управления. Барский пробрался поближе к жене и притулился за ее спиной.
- Начнем, - сказал капитан.
Сейчас Хорад выглядел еще целеустремленней и уверенней в себе, чем в начале экспедиции. Казалось, что прыжок протяженностью в три с половиной парсека никак не сказался на его самочувствии.
- С этого момента мы переходим ко второму этапу экспедиции, - заговорил Джонатан. – Перед нами поставлены исследовательские и поисково-спасательные задачи, которые мы будем решать согласно составленному плану действий и разбившись на группы. Сразу предупрежу, что план весьма гибок, и мы сможем менять его по необходимости. То же касается и групп, которых на данном этапе будет четыре. Все мы квалифицированные работники прошедшие отличную подготовку, поэтому и в связи с гибелью двух членов экспедиции, некоторым из нас, а возможно и каждому придется выполнять обязанности, не прописанные в соответствующем уложении. Если кого-то это не устраивает, сообщаю, что имею все полномочия изменять штатное расписание по своему усмотрению. Впрочем, сомневаюсь, что до этого дойдет.
Начальник экспедиции сделал небольшую паузу, после чего продолжил:
- Касательно групп. Я уже сказал, что их будет четыре, состав и подробные инструкции будут после выяснения некоторых обстоятельств. В целом же схема такова: подойдя к Сольвейг, мы выводим на ее орбиту исследовательскую станцию, состоящую из лабораторных модулей «Апогей-1», «Апогей-2», «Снежинки» и функционально-грузового блока. На станции остается три группы, одна из которых займется изучением внеземного искусственного спутника, остальные две, совместными усилиями проникают сквозь атмосферу планеты и там уже делятся на группы поисково-спасательную и исследовательскую. Основная задача каждой из них, думаю, ясна.
Капитан вновь сделал паузу и Владимир хотел было вставить вопрос о том, что будет, если атмосфера планеты окажется против, настолько против, что ни о какой высадке нельзя будет и подумать. Но одна мысль о том, что для этого придется открывать вялый рот и, ворочая непослушным языком неразборчиво мямлить, заставила его мужественно отказаться от любых вопросов по этому поводу.
- Четвертая группа, - продолжал Хорад, - уходит от планеты на несущем звене Каладболга и по баллистической траектории догоняет Сорью. Там она должна перехватить радио-бакен, оставленный предыдущей экспедицией. Существует вероятность того, что пропавший экипаж находится не на Сольвейг, а на Сорье. Этот вариант нельзя исключать, поэтому прежде чем вернуться четвертая группа должна будет предпринять поисковую операцию.
- А сейчас, - добавил Хорад, - у меня вопрос к медикам. Что у нас с Ландау и Ли-Бэйкер? Можем ли мы надеяться, что эти двое или кто-нибудь из них вернется к работе в ближайшее время?

Сообщение отредактировал Тот - 8-10-2008, 9:10

[Эллеон Ри >>>]

Из дневника Стивена Марка Хоусена.

Все идет не так как мне хотелось бы. Я рад, что закончился этот ад с РБП, себе можно признаться, мне действительно было страшно. И не только за свою жизнь, хотя я тоже особенно не тороплюсь на тот свет, но и за жизнь всей спасательной экспедиции. Спасатели, черт побери! Если так и будет продолжаться, то спасать, возможно, придется нас. Сегодня были похороны – хоронили погибших. Не могу сказать, что был хорошо знаком с ними, но тем не менее… Очень, невообразимо, жаль.
Один светлый момент во всей этой ситуации – у нас на борту появился настоящий медик. Я устал изображать из себя того, кем не являюсь. Да, согласен, мои познания в медицине довольно обширны, но я в первую очередь ксенобиолог, а не врач. Врачом я был двадцать лет назад. Так что этот груз с моих плеч снят. С удовольствием помогу Маргарите, если это будет необходимо, но принимать все решения самостоятельно – увольте.
Скоро корабль совершит прыжок и мне нужно занять место в камере. Да хранит нас всех Бог…

P.S. Встретимся по ту сторону.