Свирель Ирьялы, пора уходить

[Сайрон >>>]

Морф не слышал, о чем говорили девушки, и, когда они подошли, кинул на них жалобный взгляд.
- К-кажется, я совсем замерз в этом озере, - он шмыгнул носом и попытался улыбнуться, - а я думал, оно у вас теплее. Согрейте несчастного кота, а? Теплый камин и миска горячего молока, я больше не попрошу. Я даже готов заплатить, если найдется кто-нибудь, кто мне их даст.
Лорин перевел взгляд на незнакомую ему эльфийку.
- И кто забудет, кто я такой, разумеется. Я пока не причинил никому вреда, и обещаю, что я исчезну из города завтра же, лишь только найду то, что привело меня сюда, - морф хлюпнул носом еще раз и чихнул. - Ну пожалейте несчастного кота?
Лейтенант сложил руки на груди, всем видом выражая то, какой он замерзший и несчастный. Впрочем, он почти таким себя и чувствовал.

[Серина >>>]

Тае фыркнула:
- Мне все равно, кто ты такой, пока ты не сделал ничего плохого. И за избавление города от Тварей, хотя бы временное, благодарить нужно тебя, - только тут лаэррим улыбнулась морфу, очень осторожно, казалось, даже неуверенно. Эта улыбка никак не вязалась с твердым голосом эльфийки.
Она тряхнула водопадом волос, отгоняя навязчивые видения прошлого, золотые глаза поймали взгляд имперца.
- Меня зовут Тае. Будет тебе и молоко, и камин.
Менестрель обернулась к стоящей рядом Орелин:
- Ты с нами, я надеюсь?

[Сигрид >>>]

Полная горсть света. Лепестки звезд. Остановился небесный зонтик, чернеющий прорехой.
Тайдаго Цюзиянда причмокнул толстыми губами, поднес к глазам испорченное ночное покрывало. Кто мог разорвать? Неужели треснул Свод? Ну-ну-ну…
Господин и Повелитель свистнул. Серебристые ночные духи стайками подлетали, чтобы облепить край прорехи, из которой сочилась вязкая маслянистая чернота. Маленькие длинные ручки мелко теребили край, незаметно наращивая его. Но это медленно, невыносимо медленно, к заре они не успеют.
Цюзиянда придвинул палец к центру прорехи, задумчиво поводил над чернотой. Она загустела сверху и больше не капала вниз, но этой мягкой корки мало, необходимо нанести шов. Повелитель духов махнул рукой, сгоняя мотыльков с края. Обработан край, и крепко обработан, легко будет шить.
Он достал из волос длинную спицу, потом вытянул из уса волосинку – чем не иголка с ниткой? Навощить бы нить еще – Тайдаго окунул ее в ту пригоршню света. Нитка слабо засеребрилась.
- oahhe, - вздохнул Повелитель и Господин, втыкая иглу в зонтик.
Каждый укол оставлял в ткани небольшую дырку, вокруг которой тут же собирались духи. Каждый стежок стягивал прореху, немного выдавливая черноту наружу. Ровный, аккуратный, мелкий шов, и до рассвета пол-оборота.
- Ну вот, лучше так, - Тайдаго полюбовался на работу, с осторожной брезгливостью снял накипевшую черноту ребром указательного пальца. Палец тут же обуглился ожогом, но Цюзиянда только скривился и стряхнул накипь далеко в море.
Снова завертелся зонтик, вытягивая из-под земли лысину-зарю.
Тьма на эту ночь затихла.

[Янтарь >>>]

А у меня вечер, а мы с Сигрид

Высокий мужчина в нижней черной мантии мага воды шел по улицам, слегка подволакивая левую волосатую ногу. Правая волосатая нога ступала нормально, хоть и кривовато.
Мужчина в мантии старался держаться стен (и иногда и за стены) и постоянно с опаской, втянув голову в плечи, поглядывал на небо - или на окна верхних этажей.
Ему навстречу шла, едва передвигая ноги собственные, Сэлуинь. До дверей дома её сестры оставалось всего ничего - хоть это "ничего" и поднималось в горку под очень крутым углом - и эльфийка позволила осторожно заглянуть в свои перепутанные мысли мечтам о жарко натопленной печке, мягких подушках и ароматном сладком чае с корицей.
Думать ей приходилось о столь многом, а тюки давили на плечи так тяжело, что дороги перед собой она совсем не различала, только упорно выставляла ногу перед ногой, чуть ли не зажмурив глаза от напряжения. И, разумеется, не замечала, как идёт прямо навстречу мужчине в чёрной мантии мага воды. Мужчина пробормотал очередное заклинание, разглядывая горгулью на крыше, прошлепал пару шагов. Руки он держал перед собой, чтобы, если упадет - то на них. И тут руки уперлись во что-то приятно теплое и мягкое..
- Ой, - маг подпрыгнул от испуга и мгновенно спрятал руки за спину
- Ай, - не осталась в долгу Сэлуинь, выронив грубо облапанный магом тюк.
Узел, ещё недавно казавшийся вполне крепким, после удара о землю распался и тропинка в мгновение сока стала пестрой от разлетевшихся по ней платков и шалей.
- Мужчина, вы бы хоть под ноги смотрели! - с готовностью свалила вину за собственную неуклюжесть на плечи прохожего Сэлуинь. Ох, уж эти озёрные эльфийки! В подобных ситуациях из их голоса разом исчезает вся певучесть.
- Ой, - еще раз сказал маг и вытер о бока руки. - Простите, дивное видее...ээ. дама...женщина.... ээ.. вы тут не видели летающей кастрюли? - заговорщицким шепотом спросил он
- Чем искать кастрюли разные, лучше б платки собрать помогли, - буркнула Сэлуинь, смерив мага выжидательным взглядом, а потом вдруг развела руками с очаровательной, чуть виноватой улыбкой, - кастрюли вашей не видела, уж извините.
- Это хорошо, - с расстановкой произнес маг, странно опускаясь на колени и будто закрываясь рукой от неба. - Давайте, помогу. Эх, рассыпали, руки-то откуда растут.... - мантия натянулась на угловатые колени, маг собирал платки и все время оглядывался на крыши. - А вас часом не Мартина зовут?
- Руки растут, откуда им и положено, вы бы за своими следили, - на одном дыхании выпалила Сэлуинь, ничуть, впрочем, не выглядевшая обиженной. Подобрав с земли бывший ещё утром белоснежным платок, она досадливо поморщилась. - Спасибо за помощь.
Зовут меня не Мартиной, а кто такая эта Мартина?
Эльфийское любопытство в Сэлуинь тесно переплеталось с любопытством женским, не задать последний вопрос она просто не могла.
- Тссс, тихо ты! - Маг дернул эльфийку за поясок, чтобы не стояла столбом. - Не произноси вслух ее имени! Так. И что теперь делать? ты знаешь какую-нибудь безопасную дорогу до библиотеки?
- Это ещё почему я не могу произносить вслух имя Мартины? - не без злорадства спросила эльфийка. Закончив собирать платки, она ловко перевязала тюк двойным узлом и поднялась с корточек. А задумчиво посмотрела на мага сверху вниз и решила. - Значит так. Поможешь мне донести поклажу до дома - покажу тебе любой путь до библиотеки, какой захочешь.
Маг только обрадовался, отобрал у девушки тряпки и взвалил себе на спину, постаравшись пошире развесить, чтобы не быть видимому сверху. Правда, тепреь он видел только край платья Сэлуинь и собственные волосатые ноги.
- Ну, веди! Стоит тут..
- Вперёд, вперед иди, да поживей, - тем же тоном отозвалась Сэлуинь. Будь у неё в руке хворостинка, она, казалось, погнала бы мага вперёд, словно упрямого гусака - в птичий загон.
Как это часто с нею случалось, происходящее начало напоминать эльфийке чудную игру, которая захватывала её всё больше и больше.
Не прошло и пяти минут, как эльфийка и её козлоногий спутник добрались до ничем не примечательного с вида дома. Сэлуинь широко распахнула дверь, вгляделась в полумрак прихожей и скомандовала:
- Бросай всё на пол, да поживей. Не хочу, чтобы сестрица меня заметила.

[Сигрид >>>]

(по-прежнему вечер, по-прежнему с Янтарем))


Маг повиновался, бросив на доски тюк и собственное тело, которое немного дрожало от напряжения и слегка пахло водянистыми кожными выделениями.
- Ох. Ну у тебя и ноги. Такими ногами ..ох... архимагам письма носить..ох.. а не по улицам..эх.. тяжести таскать!
- А ты познакомь меня с архимагом и черкни письмецо - тогда сменю работу, - Сэлуинь опасливо глянула на лестницу и шикнула на мага: - Ну, чего разлёгся? Вставай, вставай давай, уж если моя сестрица тебя засечёт - ни в жисть не отпустит, пока не выведает, кто ты таков и зачем тут оказался.
Что-то в тоне эльфийке говорило о том, что и сама Сэлуинь собирается донимать нового знакомого теми же вопросами по дороге в библиотеку.
- А.. красивая ли у тебя сестрица? - он попробовал встать, опираясь спиной о стену, но сорвался, ударился головой о выступающую реечку. Выругался, но довольно прилично. - Ох, темные воды! Сейчас. - Маг наконец встал, одернул рясу. - Ну веди же тропами тайными! или что тут у вас, остроухих безбожников..
- Неа, страшная, в гневе и в любопытстве - особо, - ухмыльнулась Сэлуинь. - А тропы не тайные, и мы не безбожники, но что с тебя, приезжего, взять?
Выйдя на улицу, потянулась эльфийка кошкой, посмотрела по сторонам и махнула рукою на запад:
- Нам туда. Ну, а ты мне пока скажи - как тебя величать, откуда родом будешь и зачем к нам в Озёрный пожаловал?
И с недоброю улыбкой добавила:
- И про Мартину свою рассказать не забудь, неужто я и правда на неё похожа?
- Эй, ты чего, тут остановиться вздумала? Когда нас видно отовсюду? ты бы еще колокольцами обвешалась! - Маг и не думал из проема двери выходить. - Звать меня Саррат. Величать Магом Водного Круга Восемнадцатой ступени. Родом из дома, в Озерный пришел по делам. Веди теперь.
- Да не ворчи ты на меня! - обиделась эльфийка. - Я только потому на месте стою, что дожидаюсь, пока ты нос из дома высунешь. А восемнадцатая ступень - это много или мало? Пойдём, не бойся, по пут расскажешь, или ты на ходу говорить не привык?
- Это? Много, - озираясь, он выбрался из дома и просеменил вперед. - И не ворчу, а отвечаю на вопросы, как предписано
- А кем предписано? - продолжала допытываться Сэлуинь. Она шла быстро, длинными шагами, ничуть, кажется, не заботясь, поспевает ли за ней её спутник.
- Кодексом! - маг поднял вверх указательный палец и в честь важности момента даже остановился. Но тут же спохватился и побежал дальше вперед, догонять легконогую эльфийку. - Сводом правил всех волшебников. У нас очень много запретов, ограничений, необходимых для сохранения Баланса
- Баланса? - протянула Сэлуинь. - А что, это так важно, его сохранять? Кстати, а библиотека наша тебе зачем понадобилась? И какая надобность в секретности, тоже объясни.
- Ой, а давай я тебе заодно все Семь Тайн Мироздания расскажу, а? - маг прихлопнул себя ладонями по ляжкам - Ну дорога-то длинная, а?
- Длинная, длинная, - обнадежила его озёрная. - Как раз времени на то, чтоб все эти тайны выведать, хватит. Начинай с первой.
- А, ну записывай, - легко согласился Саррат. - Значит, так. Тайна Первая. Мироздания. Ты пиши-пиши, забудешь
- Не надо, у меня память хорошая, не забуду, поверь, - ухмыльнулась Сэлуинь. Но ухмыльнулась вроде бы как не спутнику, который её улыбки и вовсе видеть не смог бы, а себе самой. Да и глаза её опять затуманились, в такие моменты эльфийка не видела вокруг себя ничего и никого и часто шла вперёд, не разбирая дороги.

[Барон Суббота >>>]

В темноте

(и с Кошкой)

В этой черноте, которая могла посоревноваться с самыми черными из чернил, сколько бы коры дуба в них ни было добавлено, сложнее всего было нащупать себя, найти себя обратно - после неожиданной вспышки боли и дикого страха. Яника не знала, что может существовать такой страх, и одновременно с ним - такое отвращение. Словно самое близкое тебе, самое дорогое и любимое собрали в стеклянный сосуд и развели мертвящим ядом, получив в итоге полную и абсолютную противоположность...
Но чуть позже стало немного легче. Только стук в висках и удивительно холодные пальцы, по-прежнему сжимающие крышку стола. И чей-то голос, зовущий.
- Я здесь, - тихо ответила Яника.
- Это хорошо! - можно было легко представить, как Гарэль улыбается в темноте. Широко, радостно. - А...где, осмелюсь спросить?
- Там же, где и была, - вздохнула она и повела перед собой ладонью, пытаясь нащупать эльфа
- Ой! - завопил от неожиданности Гарэль, когда что-то холодное, нет, ледяное коснулось кончика его уха. Воплями, само собой, он не ограничился, резко прянув в сторону и лихо махнув Драконом в попытке спрятать его за спину. В темноте этот, не сложный в общем-то, манёвр произвёл поистине хаотические разрушения! Загрохотало, зазвенела посуда, ещё раз ойкнул Гарэль, и стол, за который ранее держалась Яника, куда-то пропал...
- Я живоой, - тихонько протянул Гарэль. - Осмелюсь доложить!
- Это чувствуется. Не шевелись, пожалуйста, больше, - попросила девушка. - Хотя бы некоторое время.
Голос ее звучал уже несколько с другой стороны - сбоку, а пальцы придерживали Гарэля за локоть.
- Ты ведь тоже почувствовал, да?
Опираясь на Дракона, Гарэль всё же поднялся и осторожно выдохнул, словно боясь снести ещё что-то оставшееся (чудом!) в целости.
- Да, - он покивал, хотя в темноте угадывалось скорее само движение. - И Дракон стал горячим...и очень холодным! Странно это, осмелюсь доложить!
- Еще бы, - отозвалась Яника. - Нет, не то, что странно. Это как раз не странно. Дракон, он... он тоще ощутил Их. Тех, которые принесли сюда зло, страх и боль. Хаос.
Ладони почему-то начало приятно покалывать. Словно что-то в груди, скованное льдом, оттаяло и поддалось весне.

[Хелькэ >>>]

(и продолжение)

Сорока неожиданно для самого себя (как, впрочем, и большая часть всех его действий) осторожно и очень ласково погладил Янику по голове.
- Дракону было плохо? - тихо спросил он, забыв добавить вечное присловье.
- Наверное, - кивнула она. Попыталась улыбнуться - надо же, как странно, как по-детски - этот жест... а все равно теплее.
Но потом она вспомнила, что не может улыбаться, да и Гарэль все равно не увидит.
- М... вот ты просто представь - есть ты. Уж такой, как есть (прости, звучит, как ерунда). И представь, что все, что было в тебе, вывернули наизнанку, превратив белое в черное, а черное - в еще более черное. И вот с этим кошмаром ты встретился. И что бы ты испытал? Наверное, ничего хорошего, да?
Сороку ощутимо передёрнуло.
- И что будем делать, осмелюсь спросить? - сказал он наконец почти жалобно.
- Да что мы сделаем... - Яника махнула рукой. И вдруг... - Нет, погоди-ка. Мы ведь можем - то есть я могу... Нет, не знаю, - она опустила голову. - Вернее, мне кажется, я знаю, что мы можем сделать, чтобы такого не было больше никогда. Только это будет очень-очень сложно.
Некоторое время царило сосредоточенное молчание. Нет, оно не было обычной тишиной, скорее, Гарэль слушал кого-то, говорящего абсолютным безмолвием.
- Рыжая, - тихо и удивительно серьёзно донеслось, наконец, с его стороны, - я теперь с тобой буду, осмелюсь доложить. И Дракон тоже. Ты только скажи, что делать-то будем?
- Искать будем, пестренький, - протянула она, не заметив, что пальцы уже не просто придерживают эльфа за локоть, а легонько перебирают складки на рукаве, поглаживают. - Меня будем искать. Чтобы обратно. Я тебе расскажу потом, хорошо? А сейчас утра будем ждать... потому что чувствую - наступит все-таки.
Секунда тянулась долго, длинная, как струна от колков до деки, как жёлоб на клинке Дракона. И всю эту секунду казалось, Сорока - вовсе не Сорока. И, что скажет он сейчас что-то такое, что сразу всё объяснит и...
- Ласточка! Нам бы... поселиться! В кладовку ту пустишь, осмелюсь спросить? - завопил Гарэль, и секунда лопнула, как струна, которую перетянули без всякой меры.

[Серина >>>]

(с Сайроном и Бессмертник)

- Конечно, я с вами, - сказала Орелин, но почему-то чуть-чуть, едва заметно подалась назад. Меньше, чем на ноготь. Оттаявшие, искристые блики радостно плясали в ее сережках, создавая странный контраст с пепельным, осунувшимся лицом.
- Лично я согласен на все, лишь бы побыстрее оказаться в тепле, - Лорин обхватил плечи руками, пытаясь согреться, - Ведите!
Тае кивнула, развернулась на каблуках и углубилась в переулки Озерного. Дом менестреля затесался между двумя роскошными особняками, окруженный небольшим садом. Двухэтажное строение с тонкими изящными колоннами на крыльце, большими окнами, где причудливо перемешивались прозрачные и витражные лоскутки. Ветер пел свою песню, едва задевая кроны деревьев, мягко обнимая стволы, отражаясь от цветных стекол. Орелин глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Только оказавшись в этом тихом месте, до краев наполненном каким-то особым, почти бессмертным покоем, девушка поняла, что все_действительно_позади. По крайней мере, на сегодня.
Морф шел следом, почти не смотря по сторонам, и восхищенно замер только перед самым домом Тае.
- Красиво...., - лейтенант поднял голову, любуясь бликами лунного света на витражах, - даже кажется, что теплее стало. Интересно, как он выглядит днем?
- Увидишь - сказала Тае, не оборачиваясь - скоро lindha'are*.
Резные двери вели в просторную комнату. Взгляд выхватывал из полумрака музыкальные инструменты: две лютни, совсем старая, с полустертыми порожками и потемневшим от времени корпусом и вторая, с перламутровой инкрустацией в грифе, ажурным узором вокруг розетки, выведенным кистью талантливого художника - явно подарок. Тонкая свирель уютно расположилась на низком столе с изогнутыми ножками, было раскидано несколько подушек. Нежный изгиб арфы оставлял едва заметную тень.
- Располагайтесь. Молоко и камин сейчас будут.
Морф вежливо кивнул в ответ.
- Надеюсь, я не злоупотреблю вашим гостеприимством, если положу тут свою флейту? Бедняжка промокла, и может потерять голос, если о ней не позаботиться.
Лорин достал несчастный инструмент, бережно разомкнул и продул, затем осторожно положил на столик. Затем перекинулся, и уютно устроился на одной из подушек, свернувшись клубком, как настоящий кот, прищурив глаза и наблюдая за девушками.
Огонь потрескивал, теплое молоко стояло на столе вместе с кувшином легкого ароматного меда с травами, который так любила Тае.
----------------
*рассвет

[Черон >>>]

…Октябрь видела сон. Во сне она – как странно, словно это уже было когда-то давно – сидела на ступенях старого храма...
Седой вьюнок обвил колонны, купол давным-давно провалился внутрь. Снизу, у начала дороги, что вьется к ступеням – город, словно бы размещенный на ладошке. Безлюдный, пустой, совершенно незнакомый, он почему-то кажется только что покинутым. Когда-то – она знает это точно – он был брошен, затем снова обретен живыми, потом снова брошен…

Вечная цепочка, повторяющаяся раз за разом. Вот и сейчас…

…это сон, и поэтому она не видит ни дрожащих контуров, движущихся так, словно они преодолевает сопротивление боли. Не видит искаженных силуэтов, рвущихся на части в движении – может быть, потому, что не хочет видеть. Но каким-то шестым чувством девочка знает об этом. Неясные тени ложатся на ткань происходящего, гротескно преломляясь, шипя в стороны изломанными иглами трепещущей тьмы. Укол – и каменная громада колонны тает, хрустя в воздухе каменной крошкой…

Невозможно!

Хочется закрыть глаза и не смотреть, не смотреть, не смотреть…

«Уйдите!» – молча взмолилась она, пряча лицо в ладонях (только напрасно: во сне это совершенно бесполезно). Тени подходят ближе; поверх них видно, что они же, шипастые, танцуют над гладью озера, вздымая нервную рябь. Как их много!..

Только изломанные тени почему-то замирают, покоряясь ее воле. Октябрь нерешительно трогает невидимую ниточку – и часть воинства игл, стоящая перед ней, послушно склоняется – видно, как угловатые конечности вдавливаются в землю, вздымая облачка пыли, и как увядает от их прикосновения трава. Нет! Я же совсем не этого хотела!..

«Куда?» – тени простирают к ней руки в немой мольбе, они бы и рады послушаться хозяйку сна, но исчезнуть они не могут. Направь нас, укажи нам путь. Не хочешь терять возрождающийся-умирающий город – выбери другое…

Тогда она показывает на озеро.

Короткий миг молчания – и словно черная шипящая река устремляется в него. Они входят, касаются зеркала воды своими пиками из стверженной тьмы, и пропадают, одна за другой…

Но чувство тревоги не исчезает даже когда Октябрь просыпается.

[Сигрид >>>]

(с Янтарем. У нас все еще вечер))

- А ты чего глаза-то закатила? Не заведешь меня куда не туда, а? - насторожился маг
- А? - непонимающим голосом переспросила Сэлуинь.
- Ага! Ворона в рот залетит, и не заметишь! Куда идем-то хоть, помнишь?
Сэлуинь потерла лоб ладошкой и просияла:
- В библиотеку! - а потом, смутившись, добавила. - Извини, задумалась. Со мною такое случается.
- И чем же забивают себе голову нынешние девушки? - маг настолько осмелел, что больше не прятался под сенью крыш и даже выпрямил спину, сразу став похожим на человека.
- Да я вдруг задумалась, что было бы, если б я сегодня не подменила сестру в палатке. И не встретила бы ни тебя, ни того лаэррима. А потом вспомнила, что днём вместо этого собиралась прочитать одну книгу, у меня там на самом интересном месте закладка лежит, а потом... - Сэлуинь осеклась и искоса посмотрела на спутника. - Впрочем, это уже детали.
А тем временем в городе стремительно темнело, и маг легонько подтолкнул девушку вперед.
- Это невероятно. Нет, правда. Однако, если верить твоим первоначальным рассказам, мы уже минут десять как должны были сидеть у камина в теплой библиотеке. А мы все еще тут. Ни камина, ни тепла, ни пункта назначения. Почему бы это?
- А я заблудилась, - довольно мило улыбнулась озёрная, показав магу ровненькие белые зубки. - Но ты не бойся, ночью тут безопасно. Встретим кого-нибудь, он нам быстро дорогу подскажет. Лучше б Жрицу встретить, конечно, те все городские улицы наизусть знают.
Если бы она сказала "Давай подождем минутку, сейчас сюла придут охотники на магов", Саррат был бы не так бледен. Честно говоря, его бы вообще не было, потому что от охотников на магов можно убежать. От Танцующих Теней Озерного - нет.
- Ккк...как ты сказала, прости?
- Ну, Жрицы, - пожала плечами эльфийка. - Танцующие. Они ночью в город выходят.
Она задумчиво огляделась по сторонам и, остановившись взглядом на одном из узких проулков, заявила:
- Мне кажется, библиотека в той стороне. Пойдём?
Саррат уже был в переулке, за рукав утягивая за собой эльфийку, да нет же, он был уже у дверей библиотеки, высоких, в два -два с половиной роста, выразанных из дерева трех пород. Витые ручки, кажется, все то же дерево. Маг воровато оглянулся и постучал.
Молчание ударило в гулкий колокол, лишь за мгновение до отчаяния дверь заскрипела, открываясь.
- Ты пойдешь со мной?
- Дай подумать, - попросила Сэлуинь, и вдоль её переносицы на лбу пролегла едва заметная морщинка.
- Да, пожалуй, пойду, - согласилась она наконец. - Я почти дочитала ту свою книгу, и, думаю, мастер библиотекарь не будет против одолжить мне ещё одну.
- Умница! - хвост слова прищемлен захлопнувшейся дверью.
Внутри библиотека больше, чем кажется снаружи, полумрак свечей колышется и дрожит живым сердцем. Здесь явно есть кто-то еще, и этих "кто-то" много.
- Ялист! - позвал Саррат негромко. - Ты здесь, ветряное племя? Я тебе долг привел.
- Кого привел? - вполголоса и не слишком заинтересованно спросила Сэлуинь. - Так. подожди здесь, пока я найду себе что-нибудь интересненькое...
- Э, нет, я тебя тогда не найду. Долг привел, долг. Ну, тебя то есть. Погоди. Ялист, вылезай!

[Янтарь >>>]

(чуть более поздний вечер. Но всё ещё с Сигрид)

- Погоди, погоди, - перебила его эльфийка. - Это я тебя сюда привела. И вовсе я не чей-то там долг. И, в довершении всего, знать не знаю твоего Ялиста и знать не хочу.
Заподозрив неладное, она начала мелкими-мелкими шажками отступать в тень книжных стеллажей. Библиотеку она знала хорошо, потому как некоторое время прослужила, зажигая те самые лампадки и свечи, чье пламя сейчас так причудливо играло на стенах, то слабея, то разгораясь с новой силой. Озёрная была уверена, что в этих почти родных стенах ей ничегошеньки не грозит, и всё равно на сердце от слов Саррата стало как-то неспокойно.
- Да тут я, никуда не ухожу.
Из полумрака соткался второй маг, сверкнув свечами -глазами. Сэлуинь знала его, библиотекаря, бывшего мага Огненного Круга.
- Здравствуй, звездочка, - поздоровался библиотекарь приятно-знакомым голосом. - Выпьешь с нами чаю? - Он протянул эльфийке пиалу в длинной сухой руке.
- Ага, здравствуй, - медленно кивнула появившемуся магу Сэлуинь. - За чай - спасибо, но пить не хочу, - отказалась Сэлуинь, которую и правда ни капли не мучила жажда.
Быстро-быстро переводя глаза с одного мага на другого, она сделала ещё один шажок назад - для верности.
- Да не торопись ты так, звездочка, сейчас все равно вечерняя молитва, по городу праздно ходить не стоит. А ты книжку дочитала ли?
Саррат между тем невзначай подошел проверить лампадку, как раз за спиной эльфийки.
- Почти, - скорей оскалилась, чем улыбнулась озёрная. - Я вам через пару дней верну. А впрочем, скорей через неделю, там ещё почти половина осталась.
Будто случайно она бросила короткий взгляд на окно и с фальшивым удивлением протянула:
- Ох, как поздно! Сестра, наверное, совсем заждалась. Пойду-ка я, пожалуй, назад. Рада знакомству, Саррат, и тебя, Ялист, было приятно встретить.
- Ой, да твоя сестра мне голову оторвет, если узнает, что я тебя в такую темень одну отпустил! А ну как друиды забезобразят? Неет, звездочка, оставайся-ка! - Ялист вдруг выплеснул на нее чай из пиалы.
Горячим воском потекла по коже жидкость, застывая
Дернулась было озёрная, да поздно: стекла по ноге её струйка огненного зелья, намертво к полу приклеив.
- Ну, и что это значит? - враз похолодевшим голосом спросила она у магов. - А ну-ка быстро уберите с меня эту гадость, пока я не рассердилась
-О. не кипятись, моя звездочка, - по-доброму улыбнулся Ялист. - Чем больше злишься- тем быстрее твердеет масло. Ну.. ты пока постой тут, обсохни, а мы с Сарратом дела обсудим. Тебе свечку оставить?
- Ты! - Сэлуинь выставила вперёд руку, на которую по счастливой случайности не попало ни капли ялистового зелья. - Когда я освобожусь, ты горько пожалеешь о своей глупости.
- Хорошо, звездочка. Договорились, – маги растворились в темном чреве библиотеки.

Сообщение отредактировал Янтарь - 4-03-2009, 22:14

[Мара >>>]

Выцветает ночь.
Бледная рука, бессильная, раздавленная пустотой, приподнимается, тяжело перебирая пальцами по мраморному бортику бассейна. Мышцы напряглись, будто на себе поднимали три сферы мира.
Озеро вздохнуло, сбрасывая оковы стагнации. Лльюинь заставил себя приподнять голову, с плит пола хотя бы на бортик. Вот так. Холод мрамора под виском, рассеченным краем бассейна, кажется, пи падении. Так.. лучше.
Дрогнули длинные светлые ресницы. Жрец дня заставил тело преодолеть слабость, оправить одежды. На балкон?
Озерный скорбел. Кровянисто-розовая полоска рассвета под тяжелым серым одеялом туч, крылья зари сложены, воздух набух слезами.
«Мой город. Плачь сегодня»
Лльюинь простер ладони над Озерным, с высоты башни глядя на крыши и сонное озеро. Надо им сказать, чтобы знали. Надо..
Нет, сперва заполнить брешь. Лльюинь прикоснулся ладонями ко лбу, закрыв глаза, вызвал в памяти образ одной из Танцующих. Той, которую выбрали духи.
«Имариэль..» - позвал он.
Она держала на ладони сломаный стебель цветка, дивясь каплям сока, как каплям крови. Не наполнит он воздух ароматом, не протянет лепестков к солнцу.
"Имариэль" - чуть требовательнее позвал жрец. "ответь мне"
Танцующая вздрогнула от боли, выронив цветок. Осознание случившегося накрыло ее холодной волной, но разум пробуждался медленно, цеплясь за крупицы и песчинки несущественного, ища убежища и защиты в мелочах от того горя, что случилось этой ночью.
"Я здесь"
"Имариэль. Ты уже знаешь. Духи выбрали тебя. Примешь ли ты саблю и плащ... Яаминь?" - имя застряло комком в горле
Танцующая слабо кивнула, не понимая, что жрец этого не увидит.
- Поющая помоги, - рукоятка больно вдавилась в ладонь, оставляя красные узоры от вупуклого рисунка.
- Озерный помоги, - город молчал, не прикасаясь к ней даже дыханием ветра. Столь далекий рассвет был нем и глухо было к ее печали великое озеро.
- Не ищи помощи, это твое решение, - как чужой звучал собственный голос.
"Да, я приму... выбор духов"
"Я жду тебя в Храме" - завершил разговор Лльюинь. Вздох.

(и мастер)

[Сигрид >>>]

Город…
Узкие ладони простерлись над ранним утром Озерного. Лльюинь закрыл глаза.
«Лаэррим Озерного, оставившие Альвееду! Дети ветра, принявшие в глаза зарю запада! Внемлите.
Ночь темная, Много туч на спине носит буря. Много бед источает умирающий мир. Разломлен небосвод, Хаос проник в светлые дни города, и сам Озерный не может сделать с ними ничего руками своих Жриц. Пала.. Верховная Танцующая»
Он замолк. Но говори, говори, тот, кто облечен поясом власти!
«Имариэль займет место Верховной, как того хотели духи. Пройдет луна траура по Яаминь, духи назовут седьмую Танцующую. Скорби, Озерный.»
Лльюинь оборвал связь. Спал ли весенний, свечи ли тушил, закрыв книги, с крыши ли спускался после ночного озорства – он услышал глас Жреца.
«Озерному нужна помощь. Кто-то должен отправиться в Шепчущую рощу. Кто-то должен принести слово Гармонии. Слишком далеко мы от Альвееды, слишком тиха и неразличима для нас воля хлиари.»

[Янтарь >>>]

Всем известно, что эльфы легки ногами и выносливы. Легенда о вестнике, который сутки от осажденного города в столицу добирался, а добравшись, ни дыхания себе не сбил, ни капли пота со лба не смахнул – та вообще из уст в уста долгие века передавалась. Но вот сейчас, простояв на одном месте уже добрых полночи, Сэлуинь вдруг засомневалась, а такая ли она чистокровная эльфийка, как думалось раньше: ноги её начинали уставать, а спина онемела уже давно. Впрочем, ничего поделать с этим было нельзя: от попыток снять с себя следы липкого зелья Сэлуинь после долгих мучений отказалась, Ялистов воск работал на совесть.
“И сколько ещё я так простою? – грустно размышляла эльфийка, разминая затекшие руки. – Наверное, когда меня найдут, я уже успею обрасти пылью, как древний фолиант”.
Первоначальный гнев на Ялиста и Саррата улетучился уже давно, выветрился и пришедший следом за гневом страх. Ещё недавно готовая, едва завидев магов, испепелить их взглядом, сейчас Сэлуинь была бы даже рада их возвращению. Эльфийке насмерть наскучил библиотечный зал, где на стенах в канделябрах одна за другой гасли свечи и из углов на гостью всё пристальней щурилась недобрая ночная мгла.
А кроме того, ей невыносимо хотелось спать. Боги, если бы она могла хотя бы сесть на пол…
Сэлуинь покачнулась и протерла усталые глаза – ей показалось, что дверь тихонько скрипнула, будто бы приоткрывшись.
- Ялист? – спросила она слегка сиплым после долгого молчания голосом. – Немедленно освободи меня, слышишь?
Ну, вот, хотела грозно – а вышло жалостливо. Невелика же цена твоей гордости, озерная!
Дверь скрипнула снова – сухо, словно дверь болталась на насквозь проржавевших петлях, и железо крошилось, песком осыпаясь на пол. Песком? Да, Сэлуинь видела песчаный берег, чувствовала, как дрожит он под телами огромных Тварей. Неправильных, нездешних, оказавшихся в этом мире по ошибке и ненавидящих саму окружающую их реальность. Столько ярости было в движениях змеиных тел, что, глядя на них, озёрной впору было бы застыть от ужаса каменным столбом. Но откуда же тогда в её сердце столько жалости?
Великим гневом и великой скорбью пылали глаза тварей. Сквозь звериные морды проступали черты искаженных мукой лиц. Они молили о помощи, но никто не захотел бы им помочь – все видели в них лишь зло. Зло, у которого были слишком знакомые глаза.
«А я читала о тебе, тварь, - внезапно поняла Сэлуинь. – Читала о великих подвигах того, кем ты была раньше».
Видение отступало, оставив эльфийку ловить ртом воздух с жадностью выброшенной на берег Озера рыбой. Отдышавшись, Сэлуинь сложила ладони на покрывшихся мурашками плечах. Ещё переполненная ужасом и непонятной жалостью, она чувствовала зуд между бровями. Ей нужно было поскорее выбираться из библиотеки, рассказать хотя бы кому-нибудь о своём видении – откровение было слишком тяжелым для неё одной.
С новой решимостью озёрная забилась в неподатливых восковых путах.

[Bes/smertnik >>>]

Рассвет в доме менестреля.
Серина, Сайрон и Бессмертник совместно:

Орелин ходила по комнате осторожно, почти на цыпочках:
- Не поверишь, - обратилась она к морфу - но до этого я еще ни разу к кому не заходила в гости… А теперь очень жалко мне, что так делала, - легко, не касаясь струн, пальцы художницы заскользили над лютней, от украшенной орнаментом розетки до грифа. В дрожащей полутьме не было видно въевшихся в кожу пятен краски, мелких царапин от острого ножика для заточки карандашей – это была просто маленькая, пожалуй, слишком худая ладонь.
Кот мяукнул, и прошел до стола, по пути задев хвостом ногу художницы.
- Я тоже ни разу не был в гостях, - Лорин перекинулся, и налил себе молока, - разве что считать этим те случаи, когда меня не приглашали.
Морф вернулся к камину и устроился возле него на полу с чашкой в руках. От формы, еще не высохнувшей до конца, шел пар, почти тут же истаивая и улетая в трубу, и создавая светящийся в свете огня ореол вокруг его фигуры. Лейтенант поморщился.
- Нет, с вашего позволения, прелестная дама, я все таки побуду котом. Хотя бы, пока не высохну, а то из-за меня тут все отсыреет. Не хватало еще причинять неудобства нашей хозяйке.
Морф перекинулся обратно, и уселся перед камином, глядя на огонь.
Тае пожала плечами: котом, так котом. В сущности, для неё это не имело значения. В хрустальном бокале плескались, смешиваясь с янтарным медом, блики отраженного пламени, в глубокой зелени глаз плясали золотые искорки, как бы замыкая этот зеркальный круг.
Девушка резко оторвала взгляд от огня.
Она и сама не заметила, как воздух наполнил хрупкую свирель, из которой тут же полились пленяющие звуки. Весенняя мелодия: короткие трели, нежные переходы, пронизанные светом звуки, то затихающие, заплутав в чаще леса, то только сбросившим с себя оковы зимы потоком вырывающиеся в оживающий мир.
Побродив немного по комнате, Орелин присела на краешек кресла и раскрыла свою сумку, запыленную и порванную в нескольких местах.
Песня Весны набирала силу – в ней не было и намека на темные пророчества, предвещающие миру скорую гибель. Музыка распускалась розовыми цветами вишни, несла с собой свежесть и неверие во тьму, тонкие музыкальные переходы искрились прозрачным ручейком. Белые островки снега на зеленой траве. Солнце, переродившееся из слепого, холодного бельма в обжигающую рыжую птицу. Весна.
Орелин не хотелось мешать песне, поэтому она плакала совершенно беззвучно, поглаживая блестящую крошку на дне шкатулки – все, что осталось от хрустальной феи.
Рассвет пробился через витражные стекла сотнями цветных нитей, погрузив комнату в дрожащий радужный полусвет… Застывшая картина, еще одна их многих в памяти, замерший на вечность миг жизни, сбившейся с привычного бега. То что будешь помнить, даже когда больше ничего не останется. Сколько же времени прошло, пока он тут сидел? Кот отвел глаза от огня, отвлекшись на соленый запах слез. Повернулся, превращаясь обратно в человека, и крадучись подошел к эльфийке. Мельком глянул на коробку в ее руках, и вздохнул про себя. Морф всегда жалел вещи чуть ли не больше чем живых существ - ведь они, по его мнению, сами по себе никогда не были ни в чем виноваты.
- Не плачь, милое дитя. Это хрусталь, он должен помнить то, чем был. Ее делали ваши мастера, и может ваши маги и смогут ее восстановить, если, конечно, это вообще возможно. Тот кто ее делал, наверное смог бы, но, боюсь, я его не знаю.
Лорин острожно притронулся к осколкам.
- Так или иначе, у нее была счастливая жизнь, и если она умерла насовсем здесь, то ее образ будет ждать тебя по ту сторону жизни, чтобы разогнать печаль, рожденную здесь. Потому что любимые вещи не уходят насовсем, ибо в них есть частичка твоей души. Так сказал мне один жрец, и мне иногда хочется в это верить.
Лейтенант перевел взгляд на Тае.
- Уже рассвет, и мне пора идти. Благодарю за кров и молоко, - морф вежливо наклонил голову, - и всегда буду помнить ваш дом в самых теплых воспоминаниях.

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 9-03-2009, 19:15

[Барон Суббота >>>]

Утро в "Гнезде"
(С Кошкой)

Гарэль, прозванный на дорогах Сорокой, проснулся где-то за два мгновения до восхода солнца, зевнул, сладко потянулся...и сорвался с кровати так резко, что, когда подлетевшее к потолку его комнаты одеяло принялось падать, эльф уже стоял у распахнутого окна и вдыхал утренний город. Ничто не напоминало о ночных страхах: город дышал холодной, довольно сырой свежестью и пах неразличимой смесью чего-то. Наверное, это были редкие солнечные лучи, протискивавшиеся через многочисленный строй облаков. Сорока с наслаждением подставил им лицо и несколько мгновений стоял неподвижен и тих, улыбаясь чистой и умиротворённой улыбкой, но потом очарование утра рассыпалось золотистой пыльцой, и снова вихрь по имени Гарэль наполнил собой комнату. Умыться из бадьи, одеться и опоясаться Драконом он успел менее, чем за минуту, а вниз спустился и того быстрее.
- Доброе утро! - стёкла отозвались ему мелодичным перезвоном. - Хороший денёк ожидается, осмелюсь доложить!
Где-то наверху открыла глаза Яника - то ли сама, то ли звуки голоса заставили.
- Здравствуй, утро, - приподнявшись на локте, она посмотрела на застывший на полу солнечный блик. - Наступило ты все-таки...
Вот сейчас - улыбнуться бы, рассмеяться в лицо отступившей черноте и злобе; а улыбнуться-то ты не можешь, Яника, смеяться не умеешь больше. Вот и поднимайся, и вставай с постели с каменным лицом, одевайся и спускайся вниз, бесстрастно-бледная, грустно позвякивая бубенцами и стальными бусинами в огненных волосах.
- Громкий же ты, Пестренький - бросила она Гарэлю, проходя мимо и усаживаясь за рядом стоящий столик. Прищурила глаза, глядя на эльфа - солнце слепило. - Ну точно сорока.
- Доброе утро! - Гарэль широко улыбнулся, прихватил по дороге чайник, невесть для кого выставленный на стойке и сел рядом. - Как тебе спалось, осмелюсь спросить?
- Наверное, хорошо, - вздохнула Яника. - Засыпать страшно было, зато ничего не снилось.
И не звал во сне Кровный, не сверкая желтыми глазами горько, не катилась слеза по изумрудной чешуе. Не называл ее глупой, не простирал крылья, умоляя вернуться, и не было снова той боли, когда отворачиваешься, идешь, бежишь, и вдруг - невидимая граница, и улыбка исчезает с лица, и в груди разрывается сердце, и пальцы сводит судорогой...
Девушка вздрогнула, отогнала страшные мысли.
- Да, пожалуй что хорошо. А тебе?
Сорока внимательно на неё посмотрел и почесал себя за ухом. Не выглядела его собеседница существом, у которого была хорошая ночь, ой, не выглядела! Впрочем, Сорока решил, что секреты могут быть у всех, и пожал плечами.
- Мне не снятся сны, представляешь? За всю жизнь ни единого, и это чистая правда, осмелюсь доложить!
- Везучий ты, - признала Яника. - Должно быть, это жизнь у тебя такая интересная, что снам тебя удивить нечем, вот и приходят они к другим.
Она зевнула, прикрыв рот ладошкой, потерла глаза.
- А мне было бы интересно посмотреть, как же это! - Гарэль немного подумал, откинулся назад, рискуя упасть со стула, и стащил со стойки ещё и пару чашек. - Наверное, я бы увидел звёзды. Люблю я их, осмелюсь доложить!
- Почему? - заинтересовалась Яника. - Потому что блестят?
Чтобы обойтись минимумом жертв, чаю она налила и себе и эльфу самостоятельно.
- Они такие...красивые, - Гарэль снова откинулся на стуле и его глаза чуть затуманились, осветившись изнутри светом, так похожим на тот, что льётся по ночам с неба. - И загадочные. В ладони бы поймать, а не дотянешься!
- Нет, покачала головой девушка, - не надо их ловить. Им на небе хорошо, а тебе - здесь. Звезде скучно тут будет, а ты руки обожжешь.
Яника-Яника, давно ли смотрела на звезды?
Давно - еще там, за невидимой гранью, обнимая могучую шею, вместе с янтарными омутами, горящими на чешуйчатой морде, жадно впиваясь в черноту неба. На звезды смотреть надо вместе с кем-то, иначе они начинают казаться бесполезными светлячками среди царства мрака.
- Ты не слушай меня, Сорока, - она опустила глаза. - Вдруг тоже улыбаться разучишься.
- А пойдём сегодня вечером вместе на звёзды смотреть! - Сорока резко выпрямился и подхватил чашку, каким-то мистическим образом не расплескав ни капли.
Это было странно, но где-то в глубине его глаз пряталось понимание. Спокойное, сочувственное сопереживание этой... не самой обычной девушке.
- Пойдем, - неожиданно для себя согласилась она. - И еще ты меня к статуе сводить обещал.
- К статуе? Какой статуе, осмелюсь спроси... - нет, это всё же был тот самый Гарэль Сорока, для которого понятия "постоянство" не существовало как факта. - Ах, к той самой! Пойдём!
- А еще нужно чем-то скоротать время до заката. Скажи, пестренький, ты давно в этом городе?
- Вчера пришёл! А что, хочешь пойти посмотреть город, осмелюсь спросить? Ну, тут я тебе не помощник, если отвести куда-то надо. А если побродить, то пошли! Потом разберёмся, что и где!
- Что ты, - махнула она рукой, - какое там отвести. Лучше просто Озерный посмотрим... мне кажется, я тут не задержусь надолго. Искать надо...
И поймала себя на том, что говорит больше не с Сорокой, а с самой собой - и то не всегда до конца понимает, о чем говорит.
А еще - показалось на минутку, что вот-вот, и улыбнется она сейчас. С этим эльфом улыбаться хотелось. А вот поди же ты... Показалось, в общем.
- Ты извини, Гарэль. Я тебе все расскажу обязательно. Но не сейчас.

Сообщение отредактировал Orrofin - 28-03-2009, 19:02

[Янтарь >>>]

С Кисточкой в библиотеке

Через какое-то время Сэлуинь поняла, что, пожалуй, начинает отчаиваться. Липкий вар не поддавался, несмотря на все усилия озёрной, и, выбившись из сил, она уже не раз опускала руки, готовая расплакаться. Невыносимо было терять часы в этом богами забытом месте, но знать, что каждое потерянное мгновение стоит чьих-то счастья и жизни - было попросту страшно.
А потом эльфийка начала слышать голоса. Точнее - голос.


Сэлуинь очнулась, и тут же почувствовала навалившуюся на неё с новой силой усталость. Чтобы хоть как-то отвлечь себя от гудящих ног и свинцовой тяжести в висках, она задумчиво уставилась на огонек чудом не погасшей свечи. Обращение впечаталось в её память огненными буквами, но истинный смысл слов всё ещё ускользал от озёрной. В Городе было семь жриц, а верховная над ними - Яаминь, так было всегда. И неужто одна ночь способна поломать сложившийся за долгие годы порядок?
Жрец говорил про дальний Путь. Покачиваясь вперед-назад, словно в далеком детстве - на игрушечной лодочке, Сэлуинь гадала, кто откликнется на этот призыв. Озёрные не любили покидать Город, так повелось, и давняя привычка струилась по эльфийским венам вместе с кровью. Конечно, тот, кто будет выбран ветром и водами, не посмеет ослушаться, но выполнит свой долг с тяжёлым сердцем. Сэлуинь решила даже, что среди знакомых ей Лаэрримов с радостью в дорогу отправиться лишь один-единственный...
Голоса магов раскалывались пустыми бочками под сводами библиотеки. Веселые голоса, насыщенные смехом людей, у которых только что получилось нечто очень важное. В темноте появилась свечка, сначала только она, потом рваные края лиц.
- ХО-хо, моя красавица, вот и ты! - воскликнул Ялист, едва не бросившись девушке на шею. Он взмахнул рукой, мучнистый порошок покрыл Сэлуинь с макушки до пяток, пошел влажной шипящей пеной - и оковы спали.
- Как ты себя чувствуешь, моя звезда?
Сэлуинь, не веря, что вновь обрела свободу, поднялась на носочки, разминая затекшие ступни, пару раз повернулась вокруг своей оси, сделала неуверенный шаг вперед, а потом, сорвавшись с места, подлетела к Ялисту, размахнулась и... огромным усилием воли остановила ладонь в двух дюймах от лица мага.
- Сожри твою душу древние Твари! - гневно выплюнула она ему в лицо и, развернувшись на каблуках, направилась к дверям библиотеки.
- Погоди, - маги посмеивались с самым добрым видом. - Расскажи нам, что ты видела?
- О, я расскажу, что видела, - скорчила рожу эльфийка, обернувшись. - Я видела несколько прелестных канделябров, парочку удивительно пыльных стеллажей, вот то чудное полуоткрытое окошко и, самое замечательное, крошечную паутинку под самым потолком. Увлекательнейшее зрелище, правда?
- Ну, звездочка, не кипятись. Ты была под действием очень сильного зелья, возможно, галлюциногена, возможно, экстракта "Пифии", - Ялист, тем не менее, на всякий случай спрятался за сутулую спину Саррата. - Ты нам расскажи, а мы поищем, как возместить тебе ночку?
- Можешь отправляться со своим возмещением вот к тем самым Тварям, - осклабилась Сэлуинь.
- Сэлуинь, дочка, прости ты двух ученых, но именно сегодня нам надо было Видеть, а что может быть зорче глаз прекрасной юной Лаэррим?
- А рассказать мне об этом заранее - Боги не позволили? - продолжала яриться озёрная.
- Ты бы не согласилась, вишенка? Да и ярость твоя лучше любого огня воск растопила и дала впитаться? Ну расскажи же - маги едва на колени не падали, как дети, выпрашивающие игрушку
- Тварей я ваших и видела, - повела хрупкими плечиками Сэлуинь. - Теперь довольны.
- Наших? Каких Тварей, дочка?
- Тех, что из Озера вылезли. Только не Твари то были вовсе, - гнев по капле начал оставлять озёрную, уступив место печальной задумчивости, а задумчивость воскрешала воспоминания.
- Не Твари? Или Твари? Так кто это был??
- Воины Озёрного. Я про них в книжке читала, - кивнула Сэлуинь Ялисту. - Ту, которую ты мне дал почитать, помнишь?
- Так.. так-так, не молчи, рассказывай! - глаза магов горели едва не ярче свечи
- Да и рассказывать нечего, - отмахнулась озёрная. - Они из Озера вышли. Вроде бы гневом мучимые, а на деле - скорбью. Все их Тварями видят, а они на самом деле - души погибших воинов, и страдают они под своими уродливыми оболочками - страх берёт как. Я, лишь отголосок той муки почувствовав, во все ноги бежать отсюда хотела, но это мутное варево ваше меня не пускало, как ни старалась.
- Ооо.... - маги вновь забыли о Сэлуинь, заспорили, взмахивая широкими рукавами мантий, и, кажется, собрались удаляться.
Розовое золото рассвета между тем не торопилось просачиваться сквозь верхние жалюзи в зал, а ведь утро? Маги, захваченные жарким обсуждением, удалялись.
Суэлуинь смотрела им вслед, и удивление в её глазах сменилось сначала досадой, а потом - чем-то отдаленно похожим на ненависть. Очень отдаленно - вряд ли такая кроткая душа могла бы быть способной на настоящую ненавидеть.
В три прыжка эльфийка настигла уходивших магов и перегородила им дорогу.
- Может быть, кто-нибудь постарается объяснить мне, что всё это значит? - сварливо спросила она.
- Видишь ли, звездочка, это значит, что ты на Одну ночь стала Грезящей. Или что труд двадцати пяти лет увенчался успехом. Или что мы с Сарратом не выжили еще из ума, гробя недели напролет над книгами, добавляя и отнимая всевозможные порошки - оо, дитя мое, тебе не следует знать, из чего они делались! - библиотекарь будто помолодел, лицо его оживилось, глаза загорелись фиолетовым северным племенем. Маг Огненного Круга подпрыгивал рядом, норовя перебить и рассказать эльфийке, что же ему приходилось перетирать в ступке.
- То, что я стала подопытной, я уже поняла, - буркнула Сэлуинь, прерывая поток воспоминаний вдохновенных экспериментаторов. - Но я всё-таки очень хотела бы знать смысл того, о чём грезила сегодняшней ночью.
-Ты видела нечто, - загадочно начал Саррат.
- Да неужели? - картинно изумилась озёрная.
- Даа... - тихим раскатистым хрипом продолжил маг Огненного Круга. - И видела ли ты правду, или грезу, или часть правды - не знает никто. Вернее...... это можешь узнать только ты. Ну если, конечно, ты заглянешь в себя и хорошенько все обдумаешь. Только это очень сложно
- И опасно! - наставительно вставил библиотекарь.
- Глубины сознания познаются с помощью воды, юная дева, - вещал Саррат, полуприкрыв веки. - и огня.. Ваша река Виригвиль бы очень подошла, но до нее очень далеко.. слишком далеко. Пожалуй, подойдет и ОЗеро..
- Вы предлагает мне совершить туда небольшую прогулку? - спросила Сэлуинь, почувствовав, как на её спине выступили крупные мурашки. Кем бы эти твари ни были на самом деле, зубы у них казались острыми.
- Ну.. мы, конечно, не можем настаивать, - в том равнодушии, с которым маг пожал плечами, даже слепой прочитал бы, что они очень, очень настаивают.
- Я пойду, если вы пойдёте со мной, - подумав, решила Сэлуинь. - Даже так - если вы пойдёте в двадцати шагах впереди меня.
- МЫ?? - они по-детски переглянулись - Эээ. Сэлуинь, послушай, но мы старые, больные. и отнюдь не бессмертные!
- Я видела кое-кого постарше и побольнее вашего, - парировала эльфийка. - А помирать всё равно когда-нибудь придётся. Да и куда же испарился ваш исследовательский азарт?
- Он. ээ. вот мы как раз пошли за ним, когда ты нас остановила! Собирайся же, а мы... ээ. тебе же нужна будет.
- Помощь! С суши! Кто-то должен тебя вытащить, если вдргу..эээ.
- Настанет непредвиденная ситуация!
- Да. Вот тут-то мы и пригодимся
- Нет, славные мои, свои ноги я намочу никак не раньше ваших, - многообещающе улыбнулась эльфийка. - Но в одном вы правы, застаиваться здесь и правда не стоит. Пошли, что ли?
Усталость, ещё недавно прижимавшая озёрную к земле и заставлявшая тихонько скулить от боли в ногах и рези под веками, сейчас вдруг отступила, развеянная солёным ветром предвкушения новых приключений. Маги снова переглянулись, теперь - как дети, которым не удалось убедить матушку, что кузнечики совершенно безобидны. Ялист развел руками, Саррат кивнул. И оба пожилых мужчины поплелись за эльфийкой, заранее недолюбливая этот странный соленый ветер

[Bes/smertnik >>>]

С Сигрид и Сериной)

«Озерному нужна помощь. Кто-то должен отправиться в Шепчущую рощу. Кто-то должен принести слово Гармонии. Слишком далеко мы от Альвееды, слишком тиха и неразличима для нас воля хлиари.»
- Мне пора идти! - сорвалась с места Орелин, - Я...спасибо...все было очень приятно, правда. Но я условилась встретиться на рассвете с одним человеком, он наверно уже ждет у ворот...Роща...
Девушка на ходу смахнула со щеки несколько блестящих соленых капель и чуть ли не бегом направилась к двери. Возможно, из-за бессонной, полной переживаний ночи, природная эльфийская ловкость ей изменила - у самого выхода Орелин споткнулась о миниатюрный столик с витыми ножками. Ваза на нем угрожающе зашаталась.
- Думаю, мы ещё встретимся. Удачи, - кивнула Тае, подходя к двери и тепло улыбнулась.

***
…Тени были еще длинными, когда Орелин, подбежала к воротам.
Он ждал, оперев массивное тело об ограду, и странно казалось, что хрупкие, мало что не живые ветви не сминаются под тяжестью туши. Или обман зрения, и проводник едва их касается?
Серое утро. Серая фигура.
- Доброго. Я тебя уже заждался. Передумала?
Лаэррим едва узнала нового знакомого. В призрачной утренней дымке черты лица его казались чужими и пугающими:
- П-приветствую тебя, ожидающий в тумане странник, встреченный мною вчера на пустынных да темных улицах. Путь к тебе прегражден был смоляной тенью хаоса, разрушающей гармонию любую, крушащую все, что построено. Поглотило ее Озеро, осыпалась она льдинками, но придут другие, скоро придут – надо спешить за Пророчеством. - Длинная нескладная фраза царапнула слух, и Орелин подавила желание крепко зажмуриться.
Он кивнул, пряча в резких морщинах кислоту гримасы.
- Странные вы, вроде все словами говоришь, а ничего не понятно.. но пойдем? Роса высохла.
- Это не мы, Лаэррим, странные. Это я такая… - не дожидаясь ответа, эльфийка решительно зашагала к воротам. По сторонам она боялась смотреть – вдруг мелькнет где-нибудь фигура того жуткого старика? Даже грозное видение Твари Хаоса не смогло затмить воспоминаний об этом высушенном, туго обтянутом кожей лице.
Разот быстро догнал девушку, постарался улыбнуться примирительно. И дальше пошел чуть впереди, заслоняя широкими плечами дорогу - или Орелин от того, что может по дороге появиться?
Улицы города набухли молчанием и скорбью, привычная улыбка пробуждения не мелькала в завитках и стрельчатых изгибах. И не выглядывал никто в щели полуприкрытых ставен.
Сиротливо скрипнула створка ворот. Стражник, мальчишка в кожаной броне, с копьем, издали поприветствовал их, поднимаясь.
- Долгой.. ах, не сегодня, - он закусил губу, - Орелин, куда вы?
«Ну хоть разок постарайся быть краткой!» Лаэррим чуть сильнее стиснула в кулаке ремень сумки:
- Здравствуй…айо. Времена сейчас тяжелые, нужен совет мудрый. За ним и отправляемся. - Этого стражника Орелин часто здесь видела и трижды рисовала, но имя его так и не собралась спросить.
-Аа, вы в Рощу... удачи, эя, - мальчишка отошел, опираясь на копье. - Только.. спутник твой мне подозрителен...
Амьон сощурился, отступая еще на шаг назад. Разговоры с эльфийскими воиными - и не на словах - были ему слишком памятны.

Тае недолго пробыла дома. Убралась, собрала вещи в небольшую кожаную сумку и почти уже вышла... оглянулась. Нет, её она не могла оставить ни при каких обстоятельствах. Да и мало ли что в дороге будет. Маленькая арфа уместилась за спиной, держась широким ремнем через плечо. Теплое дерево доверчиво жалось к менестрелю. Переулками лаэррим шла к воротам, уже там собираясь встретить Орелин, и вскоре увидела впереди знакомый силуэт эльфийки, стражника и кого-то ещё, незнакомого. Весенняя подошла ближе, кивнула в знак приветствия.
Тем временем, художница, сама не зная почему, оправдывалась перед стражником:
- Мой товарищ…вовсе не подозрителен, он добрый, я познакомилась с ним вчера ночью…- поток оправданий был прерван приходом Тае. Юная Лаэррим повернулась к менестрелю с улыбкой облегчения и сразу после короткого приветствия поинтересовалась, куда та держит путь.

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 4-04-2009, 22:28

[Сайрон >>>]

Попрощавшись с эльфийками, Лорин уложил флейту в сумку и вышел из дома. Улицы еще пустовали, то ли потому, что было еще ране утро, то ли потому, что город еще не окончательно оправился от ночного кошмара – что, впрочем, было только на руку. Морф неторопливо направился в сторону Башни, по пути размышляя о том, что ему делать дальше. Он и так задержался в городе на день больше, чем предполагал ранее, и сейчас стремился наверстать упущенное время. Плюс, лейтенант искренне полагал, что о событиях, произошедших в Озерном, то есть о тварях, следует доложить в столицу, и каким образом это сделать в городе, где не было ни почтовой станции, ни голубятни, он не представлял.
Морф постоял некоторое время перед Башней, любуясь на украшающие ее барельефы, затем осторожно постучался в дверь. Никто не ответил, зато, когда морф толкнул дверь, та бесшумно открылась, явив взгляду холл и уходящую наверх лестницу. Лорин хмыкнул, и, перекинувшись котом, проскользнул внутрь.
Ни-ко-го. Морф осмотрел первый этаж, ноне почувствовал ни охранных заклятий, ни присутствия хоть кого-то живого. Лорин перекинулся обратно и прошел на второй этаж, но и там никого не обнаружил. Странно, конечно… Впрочем, что ждать от эльфов? Морф хмыкнул, с тоской оглядел ряды книжных полок. Вид наводил на Лорина уныние - без библиотекаря разобраться в том, что именно на них стоит, и тем более найти нужные книги было довольно сложно. Тем не менее, делать все равно было нечего. Морф фыркнул, подняв пыль с книжной полки, и неторопливо пошел вдоль стеллажей, читая названия на корешках книг.

[Черон >>>]

Сон не желал оставлять Октябрь, крадучись следуя за ней по пятам и выглядывая из-за каждого встречного дерева черным бесформенным силуэтом, и снова вспоминалось - вот они, те самые, безлицые, скользящие над городом... За мной пришли.
Солнцу она не верила. Чем выше поднималось солнце, тем злее становились тени, и тем труднее было различить у них облики - просто черные силуэты, пятна от не-существования. Поэтому пока солнце не начинало падать, она бежала в рощу, где переплетенные ветви укрывали ее от света.
А может быть - наоборот.
Он выпустил из ладони мягкий край цветущей ветки, она задумчиво закачалась, словно вторя его мыслям. Жрец Долины улыбнулся улыбкой старшего, мудрой, чуть снисходительной, с гордостью в морщинках солнечных глаз. Эту весну яблони переживут.
Он прошел рощу насквозь, шелестя длинной палево-желтой накидкой по высоким густым травам. И невольно отчего-то сжималась рука напротив сердца.
...это всегда было еще одной частью игры - подобраться незамеченной. Прыгая босиком по вороху прошлогодних листьев, который послушно молча отзывается на шаги, замирать в объятиях очередной тени, брошенной кривым стволом - и самой изгибаясь так же, как дерево...
Иногда - удавалось.
Но сегодня мысль хоть на миг остановиться в кривой полосе черного пугала ее. Это означало - закрыть глаза, вернуться туда, где рассыпался каменной крошкой город, где безлицые послушно тонули в жадной воде...
Она просто шла, потупив взгляд и склонив голову, пока не увидела в недвижных силуэтах один, молчаливо скользящий по листве.
- Октябрь, - он улыбнулся, но не как яблоням или пришедшим за советом. Наверное, только с ней он омг позволить себе быть правдивым, словно умыться в горном ручье, холодном до боли в зубах. - Мама вчера сказала, тени тебя трогают. Что случилось, дочка?
- Я видела сон, - тихо ответила она, не поднимая глаз, как будто отвечала урок - и вдруг вскинула голову, несмело улыбнувшись, как осколком тающего льда. - Про пустой город, про людей без лица. Они шли ко мне, я сказала им всем утонуть, а они послушались, и никто не оглянулся... Только с тех пор я их везде вижу, отец. Они не спрашивают, за что - просто подходят и смотрят...
Вэар дернул бровями.
- Сон? И город? - он вздохнул, задумчиво поднеся кулак ко рту. Разжал, осторожно сдувая нежные розовато-белые лепестки. - Какой город, маленькая моя? Вот этот? - Лепестки теплой метелью накрыли девочку, и сначала танец их ничем не отличался от бессмысленного, гипнотизирующего кружения снежинок. Потом, чуть вглядевшись, Октябрь различила очертания большого величественного города. с высокоми узкими башнями, площадями, минаретами и внушительной стеной по периметру. Лепестки струились по контурам неторопливым весенним дождем.
Она склонилась, зачем-то прикрыла один глаз, всматриваясь в переплетение башен, и мотнула головой.
- Нет, отец. Тот был совсем старый, почти мертвый, поросший травой... там никто не жил. Только те, без лица.
- Покажи.
Октябрь протянула руку, касаясь вихрящихся в воздухе лепестков, и закрыв глаза, что-то шептала про себя, заставляя их сплетаться очертаниями каменных глыб, обломков, обросших мхом тел зданий...
И белые лепестки увядали, темнея и покрываясь сеточкой трещин.
Мертвый город повис в воздухе.
Удивление повисло домиком бровей. Вэар не знал этого города.
- Что они делали, дочка?
- Не знаю, - девочка мотнула головой, опуская руки и рассыпая удерживаемый в воздухе мираж из лепестков по земле. - Они шли по городу, а тот кричал и рассыпался на части... но ведь он был уже мертв, разве не так?..
- А кто они? - Вэар положил ладон на ствол дерева. Теплый, шершавый, грубый. А внутри соки и белые волокна. Как до твоих соков добраться, девочка? Понять тебя, как?
- Не знаю, - снова мотнула она головой, отступив на один шаг. - Я первый раз такое вижу, отец... они совсем не такие, как те тени, которые я видела. Мертвые. Живые. И то, и другое сразу, и совсем темные...
- Я видела, - эхом повторила она, осторожно касаясь руки. - Они шли по городу и ко мне... я испугалась. И крикнула им уйти. А они бросились в воду, как будто ждали приказа...
- Девочка моя, птица-коростель, - взгляд треснул весенним льдом. - А того, со свирелью, ты опять видела?
- Когда возвращалась домой, да. Он всегда там. Только сегодня на его песню никто не отзывался...
Вэар сделал неуверенный шаг к дочери.
- А те, кто в городе. Ты хотела прогнать их?
- Не знаю, - в третий раз повторила она, чуть не плача, - Я испугалась... но потом мне стало их жалко. Они... были мертвые не до конца. Кто они такие, отец?
- Они.. Тебе лучше знать, кто они, - он погладил светло-рыжую головку, бережно и ласково, будто сердечко. - Ты же у меня все знаешь, маленькая. И Они тебя знают, потому и слушают. Только имени им не давай, хорошо? Не в нашей Долине. Пойдем, я чаю тебе заварю, на хороший сон.
Вэар знал, что Октябрь не согласится, или не его, проклятого-солнцем, она дочь. Знал, что чаем из яблоневых лепестков не сделать их Октябрь нормальной девочки. Мертвых она видит, города, Альве-еду после Исхода. Будущее? Прошлое? Переплелось все, перепуталось, а девочка - видит вот. Маленькая.
- Пойдем?...
- Пойдем, - она протянула руку и послушно побрела рядом, разбрасывая непослушные листья шагами.
С прикрытыми глазами ей больше не виделось теней за силуэтами деревьев.

(Октябрь с отцом)