Город тысячи огней

[V-Z >>>]

(с Монком)
Дверь отворилась бесшумно; гвардейца, похоже, уже ждали.
Обстановка, представшая взору Экториана, была донельзя аскетичной. Крепкий массивный стол в центре, два стула по обеим его сторонам. Полка на стене, на которой стоял кувшин и четыре железных стакана.
И, собственно, все.
Дополнением к этой обстановке казались только люди: замерший у дальней стены высокий и плечистый человек, закутанный в плащ, и хрупкая девушка, которая и открыла гостю дверь, а потом легко отступила к левой стене. Ее лицо и фигуру тоже скрывала просторная накидка.
А за столом устроился тот, на встречу с кем гвардеец, собственно, и пришел.
– Прошу вас, садитесь, – прозвучал мягкий голос.
- Я постою, - ответил Эктор. От двух телохранителей не укрылось, что оба они были изучены парой быстрых взглядов и оценены в качестве соперников. - Время дорого.
Видя легкое замешательство в глазах собеседника, Экториан продолжил мысль:
- Через некоторое время, достаточное для наших переговоров, сюда должна прибыть стража. Та ее часть, что сохранила верность новой марионетке Кланов. Те люди, которые убивают во имя Наместника, не задавая лишних вопросов. Так что будем открыты друг к другу. Вы обещали помощь. Хотелось бы узнать, где она?
- Скрыта от глаз, разумеется, - последовал удивленный ответ. - Я предпочитаю сперва все подготовить, а потом уже действовать. Могу заверить - к нынешнему моменту если что-то еще осталось неподготовленным, то сие можно реализовать за считанные часы. Нам стоит лишь скоординировать действия.
И после небольшой паузы прозвучало:
- Да, и в следующий раз... я бы предпочел получить весть немного иным образом.

[Father Monk >>>]

- Пока вы что-то там подготавливаете, хитромудрствуете, в городе исчезают или гибнут люди! - Эктор слишком резко ткнул пальцем воздух по направлению к фигуре Шеана, что телохранители последнего чуть подались вперед. - Какого Сумрака вы тянете?! Чтобы остаться одному на стоге сена, усеяв дорогу трупами тех, кому пообещали помогать?
Гвардеец вовремя опустил руку, хотя и продолжал буравить взглядом спокойное лицо своего собеседника. В чертах лицах Калронда сквозила какая-то нервозность, будто он уже не первую ночь не спал и проглатывал слишком много алхимических грибов, дабы заставить свое тело не спать. Человек, объявивший войну всему городу.
Экториан раздраженно взмахнул руками, явно стараясь успокоиться, отворачиваясь от Шеана.
- Как я уже сказал, сюда должна явиться стража. Человек, стоящий во главе оной в данный момент, скорее всего примет мой вызов как личное оскорбление, сосредоточит свое внимание на мне... вы можете ударить по тюрьме, освободить тех, кто пойдет за Императором, а не Кланами. Узнав об ударе, Конхобариус наверняка попробует связаться с освобожденными, объединиться против Наместника. Вы знаете, кто такой Конхобариус, не так ли?
- Да, - прозвучал ответ. - Я собирался действовать немного по-другому, но ваш план более чем подходит. Разница только в том, что я не собираюсь устраивать штурм тюрьмы, все будет сделано куда быстрее и тише. А что вы сами собираетесь делать, бросив этот вызов?
- Устранить проблему, - жестко произнес Эктор, ни мгновения не сомневаясь в своем решении. - Интересно бы узнать, как именно вы собираетесь сделать все быстро и тихо в одном из самых охраняемых объектов города?
- Потому что я знаю, где именно находятся конкретные пленники. Потому что у меня есть люди внутри тюрьмы. Потому что...
Последовала легкая быстрая улыбка.
- Перо и бумага иногда сильнее, нежели меч и ярость.
- Скажите это тому убийце, который будет стоять напротив вас с занесенным мечом. Или уколите его пером. Свет вам в помощь, если это действительно так, - фыркнул Синяка.
- С убийцами, как правило, общаюсь не я.
Двое, закутанные в плащи, едва заметно шевельнулись у стены.
- Но поверьте, иной способ привлечет излишнее внимание, и у него куда больше шансов на провал.
- Это вы не понимаете, Шеан, - Эктор покачал головой. - Нужно дестабилизировать власть, показать ей, что она слаба, расшатать ее уверенность, дать знак. Посеять панику и разбросать зерна сомнений. Чтобы, покуда они будут метаться меж зерен, ударить по сердцу, по центру заражения.
- Именно поэтому вы предпочли бы штурм, о котором заговорил бы весь город? - уточнил Сэллемор. - Не обязательно. Как по-вашему, если пленников тихо и беспроблемно освободят, а потом об этом в подробностях узнают на каждой улице - не расшатает ли это престиж нынешней власти куда сильнее, чем любые бои?
- Шеан, вы живете в своем загороженном телохранителями мирке и рассуждаете, словно старик, который решает, стоит ли ему идти в нужник или сходить под себя, раз все равно ноги не слушаются! - Калронд указал рукой себе за спину, словно охватывая весь городом одним жестом. - Все эти закулисные интриги и игры были хороши до того момента, пока на троне не оказался нынешний светоч власти. Сейчас нету времени, чтобы тихо и мирно проворачивать многоходовые комбинации. Сейчас время действовать, проклятье! Людям не нужны вести о тихой вылазке, людям нужен пожар, чтобы они зашевелились. А тихие променады в тюрьме заставят их посильнее задраить окна и остаться дома, надеясь, что напасть пройдет мимо них. И сигнал нужен не столько им, сколько тем, кто сражается против власти. Нужно не ночной горшок из-под Наместника убрать, а дать ему пощечину, чтобы он испугался, запаниковал, сделал неверные шаги. А он их сделает, будьте уверены!
Вдохновенная тирада, похоже, не произвела на аристократа впечатления: горящий от решимости взгляд гвардейца встретила спокойная улыбка.
- Экториан. Неужели вы думаете, что освобождение ваших товарищей - это единственное, что должно произойти?
- Почему бы вам не развеять мои сомнения? - сквозь зубы с сарказмом процедил Синяка.
- Сейчас это невозможно, - покачал головой Шеан. - Именно потому, что вы собираетесь бросать вызов и устранять проблему лично.
Невысказанное значение "и если вас схватят, то узнают слишком много" даже и не требовалось озвучивать. Калронд это понял, позволил себе кривую ухмылку.
- Меня не будут брать живым, Шеан. За мной придут, чтобы убивать. Устранять проблему, как вы правильно запомнили. Я должен знать, что моя смерть послужит не только сведению личных счетов.
- Я предусматриваю все варианты, - жестко ответил Сэллемор. - И как раз я собираюсь жить дальше - и претворять задуманное в жизнь. У вас ведь есть какие-то правила действий, которые вы не нарушаете, и благодаря которым достигали цели? У меня такое правило есть - все планы знаю только я. Именно потому они и удаются.
Он помолчал и добавил:
- Если же вам нужна уверенность - я даю свое слово.
- Что ж, дайте мне еще одно слово, - Эктор сжал и разжал пальцы на руке, поморщился, словно это доставляло ему боль. - Найти мою жену и, если меня уже не будет, позаботиться, чтобы с ней не произошло... чтобы... позаботиться о ней.
- Ее полное имя? - уточнил Сэллемор.
- Клэр Калронд, - отчужденно отозвался Эктор. - Скажите ей... скажите, что я...
Он помолчал, глядя в спокойные глаза Сэллемора, затем мотнул головой:
- Не надо. Не говорите ей ничего.
- Клэр Калронд, - повторил Шеан. - Даю слово - я позабочусь.
И после секундной паузы добавил:
- Да, если же вы выживете - надеюсь, вы не будете против помощи в том, чтобы жить дальше?
- А вы оптимист, Сэллемор Шеан, - вновь криво усмехнувшись, произнес Синяка, скрестил руки на груди. - Сначала предлагаете мне скоординировать действия, потом утверждаете, что только вы должны знать планы, а сейчас верите в то, что я выживу... странный полет мысли... Если же я выживу, вы знаете, где меня искать. Если не буду слишком медлить перед ударом по дворцу Наместника.
- Хорошо, - совершенно невозмутимо согласился аристократ. - И, несмотря на то, что вы считаете эти повороты мысли странными... советую постараться выжить.
- Я подожгу один из складов в доках, если выберусь живым, - возвращая себе свою невозмутимость, ответил гвардеец. - Чтобы доказать вам эффективность простых сообщений.
- Буду иметь это в виду, - кивнул Шеан. - Что ж... удачи вам.
- Как говорил мой знакомый - все в руках Сумрака, ибо он непредвзято судит наши судьбы, - Эктор повел плечами, разминаясь. - До встречи, Шеан.
- До встречи, Калронд.
Последовал безупречно вежливый кивок на прощание.

(совместно с V-Z)

[Ноэль >>>]

Дни настали нелегкие. Что да почему страже не докладывают, но зато гоняют почем зря с утра до ночи, а когда и с ночи до утра, ни мало не заботясь об умонастроениях среди тех, кому ввиду своего положения приходилось быть прослойкой между властью и гражданами. Первым дела нет до муравьишек в касках, вторые с опаской поглядывают на форменную одежку. Так и маяться, бедолаги, в скукоте у ворот. Брюхо урчит, ноги промокли, огни города ненавидишь до колик, кишки воротит и то не отойти: проверят- ежели не на посту, так тут не только место потеряешь, но и внутренности в ближайшей выгребной яме потом собирать придется. Одно веселье поддернуть когда иную девицу, бегущую спозаранку или под вечер куда-то или мальчишку поддеть!
-Эй, малой, куда тебя Тьма носит за городом? Шел с мешком, вернулся без.
-Да девица у него, видать, прожорливая! Покуда не накормишь, не дается!
Один из стражников схватил Алька за плечо, впиваясь пальцами, как клешнями. Даже и не вырываешься- больно, а уж дернешься, так словно под кожу колья загоняют.
-А ну, говори, где был? Да и попробуй только соврать- враз шкуру спущу!
В лице стражника так и сквозила злоба вперемешку с презрением и желанием сорвать злобу на том, кто никак не сможет защититься.
-----------------------
Занавеска едва колыхалась, трепетал тонкий лист бумаги на столе, одинокий блик света танцевал на лезвии ножечка для вскрытия писем, соскальзывая на золотую инкрустацию в костяной рукоятке и расцветая в последнем движении снопом неожиданно ярких искр. Тонкий хрусталь, белое вино, золотистое, матовое. Прекрасно для свежей ночи, влажности осени и бесплотного аромата еще не распустившихся роз. Мир мог рушиться, но красота не должна была уходить из мира. В кабинете лорда Шеана в полутьме сидела девушка, о присутствии которой охрана поместья не знала ничего, хотя никого из них нельзя было упрекнуть ни в недостатке способностей, ни в небрежении.
И было понятно, что время уходит, нужно спешить, спасать, спасаться, сохранять и хорониться, но суета не приносит с собой ничего кроме стертых подошв и рассыпанного впопыхах скарба. Люди всегда куда-то торопились, потому что их жизнь была мгновенной, как сон ребенка. Они строили великолепные дома, умирая, так и не успев насладиться всполохами алого заката на беленых стенах своих жилищ. В сумраке каменных клетей рождались дети, которые уходили в Сумрак морщинистыми старцами, так и не узнав гармонии бытия. Праздники, поцелуи, слезы- все исчезало, сметенное ветром времени, если только не оставалось в стихах, песнях, книгах. Только тоненьки ремешки чернил или грифеля были способны удержать мгновения в веках, но все же.. это был лишь один вздох. Даже Боги умирали, забытые и оставленные, на руинах своих храмов. Дух витал над Тысячей огней, отражаясь в каждом камне, как в зеркале. Оборачивался то ребенком, то цветком, то животным. Был всюду, но не знал всего. Любил и был обожаем, отдавался и требовал взамен. Дух- он был и не был. И с каждым мгновением все более второе.

[Father Monk >>>]

--- Дуглас и Экториан ---

Доки во всех городах притягивали к себе тех людей, кто был или за гранью нищеты, не имея возможности позволить себе нечто иное, нежели простую хибарку среди тесно прилепившихся друг к другу таких же собратьев, или хотел исчезнуть от прозорливого ока власти, рьяно охраняющего центральные улицы и площади, но рассеянно поглядывающего в сторону скопления теней и сумрака.
В доках сумрака было вдостоль. Узкие улочки, с нависающими над ними крышами домиков, отсутствие фонарей на перекрестках, патруль одного из Кланов - такой же редкий гость, как и рейд имперских стражников... А еще в доках постоянно пахло чем-то, чему невозможно было дать имя - смесь запахов рыбы свежей и протухшей, моря, крови, человеческого пота и испражнений, каких-то духов и душистых трав со специями. И пахло страхом. Почти всегда. Никто не знает, как пахнет страх, и пахнет ли вообще. Но все согласно кивали, что в доках им обязательно пахнет.
Дуглас это ощущал, втягивая ноздрями воздух и морщась от мелкого дождика, одного из тех, что начинает накрапывать, монотонно раздражая прохожих, резко переходит в сильный дождь и так же быстро прекращающийся.
- Если ты играешь в кошки-мышки, Эктор, то будь ты проклят, выродок Тьмы... - тихо пробормотал себе под нос Дювелье, топчась на месте и поворачивая голову из стороны в сторону. - Самое удачное время, чтобы...
Он появился внезапно, там, где его и ожидал увидеть Рыба. Темный силуэт, возникший из темноты, неторопливо, но уверенно шагавший по направлению к новоявленному Мастеру меча.
- Именем Императора и Наместника Дар Герефтана, именем Закона, я приказываю тебе бросить оружие и сдаться, Экториан-Тезерус Цлайдовва Калронд-младший! - голос Дугласа, должный звучать и отражаться эхом, как-то быстро сдался и утих. Фраза, заученная до прибытия в доки, казалось напыщенной и глупой. И, что самое главное - неэффективной. - Эктор, во имя Света, в городе и так уже пролилось изрядно крови!
Он не остановился, лишь поднял руку вверх, расстегивая брошь, удерживающую плащ, позволяя материи сползти ему на левую руку, а правой потянув меч из висящих за спиной ножен.
- Именем Императора, все, кто пришел с тобой сегодня сюда, Дуглас Дювелье, - раздался тихий голос, - приговорены к смерти, как предатели Империи.
- Не смеши меня, Эктор, - Рыба попытался засмеяться. Смешок получился сдавленный, ненатуральный. - Нас слишком много. Ты - один. Не смеши меня. И даже если... подумай о других. О своих родителях.
Эктор ускорил шаг.
- Подумай о Клэр, Тьма тебя побери!
Фигура резко метнулась в сторону и исчезла меж двумя покосившимися домами.
- Эктор? Эктор! Подумай о Клэр! Ты спрятал своих родителей, но не сумел спрятать свою жену! Эктор!
Где-то из-за домов раздался короткий всхлип. И быстро утих.
- Игольчатый! Взять его!

[higf >>>]

У ворот
Мальчишка дернулся раз, другой, но пальцы стражника были цепкими и привычными, словно он каждый день тренировал захват. Впрочем, если у мужчины имелся собственный сын – может, так оно и было. Альк ничего страшного в том, что сделал, не видел, и был привычен к подобным процедурам.
- Ай! Чего пристал? Пусти! Тебе какое дело?

Дворец Наместника
Власть имущим тоже нужно спать, даже в самые тревожные моменты.
Сон Лорд Тимес Айли и его советник сделали все, что могли, дернули за все ниточки и теперь должны были отдохнуть, чтобы быть готовыми к следующему утру. Дальше все зависело не от них. От магов, которые готовили свои заклинания к будущим возможным сражениям. От воинов, которые сейчас тоже отдыхали, чистили доспехи или острили клинки. А еще от тех, кто искал мятежников. И от людей, как Дювелье, так и Кланов, что получили приказ найти Миори и тихо переворачивали сейчас ночной город, ищи если не саму девушку, то хотя бы зацепку, начало следа.

Сообщение отредактировал higf - 4-03-2010, 22:04

[Ноэль >>>]

У ворот.

- Наглый постреленок! - усмехнулся второй стражник, которому, впрочем, не было особого дела до того, куда бегал на ночь глядя какой-то чумазый мальчишка.
А вот его напарнику дело было, да еще какое. Стояние у ворот за десять лет надоело ему до рвоты, никаких перспектив не предвиделось, а жена, и в тот день, когда он на ней женился, не бывшая особенной красавицей, уже превратилась в сущую ведьму, ссохшуюся и с грязью под ногтями, которая только и знала, что портить своему мужу кровь. Надежды на какое-либо чудо не было, так же как сил и талантов бороться за свое место ближе к очагу. А потому только и оставалось, что хоть как-то компенсировать собственное убожество единственным доступным способом.
- Какое мне дело? Да что ты себе позволяешь, молокосос? - стражник еще сильнее сжал плечо Алька и злобно ударил его второй рукой.- Немедленно говори, куда ты шлялся!
Мальчишке казалось, что его кости сейчас затрещат, но еще помнил, что дядя Руи просил его не говорить. Тогда все казалось таким простым...
- Сеструхе еду носил в деревню! Все отдал, больше нету!
Конечно, мальчишка мог придумать оправдание и поумнее, если бы готовился к этому заранее. Но он так привык, что стражники никогда не обращают на него внимания, что пропустил все советы трактирщика мимо ушей.
Внезапно издалека послышался приближающийся цокот копыт.


С Хигфом.

[V-Z >>>]

Тюрьмы, обычные или укрепленные, по сути своей всегда одинаковы. Прочные стены, железные решетки, бдительные стражники, дурная еда – это обычный набор для любой темницы. Разве что в каких-то из них решетки расшатаны, а стражники предпочитают пить и стучать игральными костями, а не присматривать за заключенными.
Эта тюрьма была не из таких. Чтобы прорваться в нее, потребовался бы план, сделавший честь любой войне; и даже если бы такой план и был разработан – то далеко не обязательно удалось бы освободить пленников. На случай некоторых заключенных стража получала четкие инструкции, и выйти отсюда они сумели бы разве что мертвыми.
Или же – если бы их забирали на допрос. Конечно, допросить можно и в камере… только вот даже самые исполнительные тюремщики иногда прислушивались к таким беседам. А свои дела Кланы предпочитали хранить в строжайшей тайне, и вряд ли кто-то в Дар-Герефтане стал бы этому удивляться.
Две кареты остановились у воров; их покинули пятеро человек. Уже давно стемнело, и они накинули поверх одежды плащи; но даже под ними было заметно, какое у четверых гостей впечатляющее сложение. Пятый в этом отношении ничем не выделялся, но именно он командовал.
Требовательный стук в ворота – и вскоре отодвинулась заслонка.
– По приказу Наместника, – холодно заявил новоприбывший, – мы должны забрать для допроса некоторых заключенных.
Он поднял извлеченную из-под плаща бумагу так, чтобы стражнику было видно; тот, узнав печать, кивнул и загремел засовом.
Несколькими секундами позже пятеро вошли во двор, и все тот же стражник, седой коренастый старик, провел их в здание. Сам устроился за массивным столом, пододвинув пару чистых листов и потянувшись к чернильнице, вовремя поданной сидевшим рядом помощником.
– Порядок должен быть, – несколько виновато объяснил он, и двое его сослуживцев, только что появившихся из внутренних помещений, понимающе переглянулись. Инструкции инструкциями, а посланцы Кланов и уж тем более – Наместника, могут устроить веселую жизнь, если им что-то не по нраву.
– Да, конечно, – кивнул командир прибывших; по осанке в нем можно было легко угадать солдата. – Вот приказ.
Ранее показанная бумага легла на стол, и старик принялся заполнять тюремный бланк, сверяясь с именами, стоявшими в бумаге.
– А ваше имя, господин? – спросил он, не отрываясь от бланка.
– Диммен Кейрет, – продиктовал тот, удовлетворенно кивнул – записал стражник правильно.
Старик еще раз сверил все записанное с приказом, перевел взгляд на руку Кейрета – посланец Кланов опирался на стол. На темной перчатке тускло блеснул металлический перстень сложной формы; два других стражника его не видели. А глаза старика на мгновение сверкнули, но больше ничто на лице не отразилось.
– Готово, господин Кейрет. Хорм, Гарон, держите, – он протянул бланк. – Ведите их.
– Пусть и мои люди помогут, – предложил Кейрет. – Ваши заключенные – опасные субъекты, предосторожность не помешает.
– Пожалуй что так, – помедлив, кивнул старик, и четверо посланцев Кланов двинулись вслед за стражниками.
Как только за ними закрылась дверь, старый тюремщик вновь бросил быстрый незаметный взгляд на Кейрета; тот со скучающим выражением на лице барабанил пальцами по краю стола.
Молчание, наступившее в комнате, нарушал лишь скрип пера. Старик тщательно переписал все, что требовала инструкция, внимательно изучил приказ на свет, передал помощнику. Тот тоже рассмотрел бумагу, тщательно оглядел печать, и кивнул – все правильно.
Минут через пятнадцать послышались шаги, тяжелая дверь распахнулась. Тюремщики и четверо в плащах выводили заключенных; руки каждого гвардейца сковывала цепь.
Они поочередно подходили к столу, и старик, сверяясь с возвращенным бланком, отмечал каждого.
– А, за цепи еще распишитесь, – вспомнил он, пододвигая бумагу Кейрету. – Вы же их так и заберете, на свое железо не поменяете.
Клановец выразительно поморщился, удивляясь чужой мелочности, но поставил подпись в нужном месте.
– В кареты их, – бросил он помощникам. Обвел гвардейцев взглядом. – Без глупостей, мы предусмотрели все.
Хмурые взгляды были ему единственным ответом.
Когда за заключенными и посланцами Кланов закрылись ворота, старик дотошно проверил, как ложится обратно засов, вернулся в приемную. Вновь расположился за столом и принялся набивать трубку.
Обычная ночь.
А гвардейцев тем временем распихали по каретам; копыта коней застучали по мостовой, оба экипажа канули в темноту. Остановились они только через добрых сорок минут, уже в совершенно другом месте.
И у гвардейцев, покинувших кареты, глаза наполнились удивлением – темная улица нисколько не походила на дома Кланов. Мгновением спустя удивление сменилось подозрением – в таких местах очень удобно избавиться навечно…
Но и подозрение не продержалось долго. Потому что Кейрет, неожиданно широко улыбаясь, произнес:
– Господа, позвольте передать вам наилучшие пожелания от Экториана Калронда!
Его помощники уже деловито снимали с бывших пленников кандалы.

[Father Monk >>>]

--- Дуглас и Экториан ---

Дождь, начинавшийся, как мелкая и раздражающая прохожих морось, начал переходить в ливень из тех, что выкладываются на полную силу, дабы залить все вокруг, затмить взор, скрыть углы зданий... и также быстро утихнуть, исчезнуть, отражаясь в лужах на мостовой.
Там, где эта мостовая была.
- Игольчатый! - голос Дугласа потонул в раскатившемся по темным небесам громе. Полыхнула молния, на миг выхватив большую территорию вокруг из темноты. Мгновение света, вспышка, заставившая все действующие лица замереть на месте. Театр кукол, брошенных хозяевами.
- Игольчатый!
Кто-то захрипел, совсем близко от Дугласа, раздался влажный звук, такой привычный для ушей гвардейца, скрывающегося под покровами ночи. А потом, сразу же, заскрипело железо. Дуглас метнулся на звук, перепрыгнул через лежащего на земле легионера, перехватил меч двумя руками над головой и ударил сверху, вложив в удар инерцию тела. Человек перед ним повалился вниз беззвучно, распахнув объятия чему-то невидимому. Когда в небе снова полыхнула молния, Дювелье увидел лицо Эктора. Перед собой, живого и стоящего на ногах. Он перевел взгляд с упавшего тела, сраженного ударом Дювелье, на Рыбу, шагнул назад, отшвыривая плащ в сторону.
- Тьма! - выругался Дуглас, пируэтом уходя от возможного удара, наотмашь рубанул мечом воздух. - Сдайся, проклятый упрямец! Я исполняю волю закона!.. Закона!..
Он ударил в тот момент, когда Дуглас раскрыл рот, дабы повторить слово "закон". Подловил Рыбу на неверном движении, заставил его изогнуться назад, уходя от смертельного удара, споткнуться обо что-то внизу и начать падать. Тягучее, медленное время остановило ход всего вокруг, тьма накинула покрывало на окружающую действительность, оставив лишь лицо Эктора, неотвратимо приближающееся.
Дуглас ударился спиной о стену дома позади себя, оттолкнулся плечами, пытаясь вернуть равновесие падающему телу... успел уловить движение клинка, но не успел отпрыгнуть в сторону, как что-то острое быстро и коротко ударило его в бок, вызвав к жизни волну боли. Рыба прыгнул, покатился по мокрой земле, вскинул руку с мечом. Синяки не было. Лишь ливень и два неподвижных тела вокруг. И отзывающийся острой болью бок.

Игольчатый перепрыгнул через сваленные в кучу ящики, обрушил серию коротких и быстрых ударов на Синяку, заставил его попятиться и пропустить удар ногой по коленной чашечке. Изогнувшись всем телом, Игольчатый ударил Эктора кулаком по скуле, отправив его на землю, добавил носком сапога, замахнулся мечом, чтобы добить, но Синяка выкинул вперед руку, ухватил противника за ногу и резко дернул. Игольчатый полетел вниз, на землю. Перекувырнулся через голову назад, вскочил на ноги, раскрутил мечом мельницу, попытался выбить клинок из рук Синяка. Зазвенела сталь, Синяка отшатнулся назад, сделал финт, заставив Игольчатого закружиться в защитном пируэте. Эктор ушел в сторону, с линии взора. Его противник завертелся на месте, пытаясь найти отступника взглядом, рубанул полукругом воздух вокруг себя. Увидел Экториана в тот момент, когда тот бросился прямо на него. Клинок Игольчатого, отведенный слишком в сторону после последнего удара, был слишком далеко, чтобы успеть поставить его в защитную позицию, и оба это прекрасно поняли. Игольчатый рванулся к Эктору, противники врезались друг в друга, потеряли равновесие. Падая, Эктор боднул головой Игольчатого по лицу, отбил его удар кулаком.
Игольчатый рухнул под Экторианом, ударившись спиной о землю, с хрипом выпустил воздух из груди. Синяка откатился в сторону, вскочил. Его противник не стал дарить фору, вскочил на ноги сам...
И уже тогда осознал, что проигрывает эту схватку. Он не успел сориентироваться в обстановке, не был готов отражать удары, сбился с ритма и потерял дыхание. Экториан, казалось, учел все перечисленные факторы, сохраняя на своем лице лишь алую отметину от удара кулаком.
Игольчатый встретился взглядом с Эктором, своим бывшим "братом по оружию", легионером, как и он сам, и позволил себе ухмыльнуться.
- Браво, - успел произнести он прежде, чем Синяка, раскрутив меч, налетел вновь, ударил сверху, один раз, второй, поймал клинок Игольчатого на свой, закрутил тот вместе с его рукой и резким рывком вырвал оружие из хватки противника. Меч еще крутился в воздухе, когда Экториан обратным движением ударил Игольчатого рубящим ударом по животу, развернулся и добавил сверху вниз по диагонали, по плечу, груди, вниз, к левой ладони...
Меч и тело Игольчатого упали одновременно.

Сообщение отредактировал Father Monk - 9-05-2010, 0:58

[higf >>>]

У ворот

Стражники ощутимо напряглись, словно ожидая неведомого нападения на вверенные их бдительности ворота. Впрочем, настоящей опасностью для них были далеко не абстрактные враги Города или бунтовщики, а самое что ни на есть непосредственное начальство, которое в последнее время зачастило с проверками и обходами. Да и не непосредственное тоже, что заставляло сердце мгновенно прятаться в районе желудка и ощутимо давить на мочевой пузырь. Оба мужчины вытянулись, взявшись за оружие (но один из них так и не выпустил мальчика, словно того можно было использовать в качестве живого щита, случись что). Все замерли, ожидая, когда смогут разглядеть всадников.
Альк попытался вырваться, но это ему не удалось.
Опасения стражников, похоже, сбывались. Бок о бок ступали две лошади. На первой, которая уже казалась не серой, а черной в полутьме, возвышалась фигура офицера стражи, вторую оседлал человек, в котором по одежде угадывался маг клана Огня.
– Что здесь происходит? – спросил военный.
– Мальчишка подозрительный. Шатался за город с мешком, обратно пришел порожний. Говорит, к сестре в деревню бегал!– выпалил на едином дыхании державший Алька стражник, только потом сообразив, что не знает, как обратиться к подъехавшим и как вообще себя с ними нужно вести.
– Я еду носил! – повторил паренек уже без уверенности.
– Еду?! – удивился офицер. – Это из города в деревню-то? Ты, парень, не крути. Если к девке бегал...
– Может, его слегка поджарить? – предложил вдруг молчавший волшебник. Голос у него оказался надтреснутый, как разбитая и плохо склеенная тарелка. Он властно протянул руку и ухватил мальчишку за плечо, легко сбросив онемевшие пальцы стражника. – А ну-ка пошли с нами!
Служакам ничего не оставалась, кроме как передать свою добычу в руки начальства и радоваться, что внимание последних отвлечено от их скромных персон. Дело, наверняка, яйца выеденного не стоит, но за проявление бдительности сойдет.
А вот огненный маг, услышав от трясущегося, запуганного паренька всю историю, подумал совсем иначе. Он заставил повторить снова, подробно описав всё, и особенно – девицу. А затем, отдав офицеру распоряжение пока подержать мальчишку под замком, бросился в резиденцию наместника.

(с Ноэль)

[V-Z >>>]

Особняк лорда Шеана
Расставшись с Экторианом, лорд Шеан вернулся домой не сразу; с таких встреч он всегда уходил запутанным путем, убеждаясь, что никто не идет по следу. Обычно никто и не пытался проследить, но выражение "излишняя предосторожность" Сэллемор всегда считал оксюмороном.
В этот раз все прошло, как и всегда - аристократ появился в доме, не приведя за собой никого. Неспешно переоделся в домашнюю одежду, перешагнул порог кабинета...
И замер, увидев неожиданную гостью. Но тут же улыбнулся:
- Рад тебя видеть.
- И я тебя, - ответила девушка, поставив бокал на стол и задумчиво посмотрев на пришедшего. Вся ее фигура была расслаблена, и ни единая черта не говорила о напряженности ожидания, несмотря на то, что время плавного течения бесед уже ушло. Впрочем, крушение мира не стоит того, чтобы суетиться. С томной мужественностью божества прошлого уходят в небытие из под проломленных крыш своих святилищ.
Минуты пьют, как вино. Каждый глоток может стать последним, но какой смысл пить залпом?
- Все удалось?
- Да, - спокойно отозвался аристократ, подходя к столу. - Встреча прошла так, как планировалось, действия в тюрьме...
Шеан помедлил, прикинув время.
- Должны уже сейчас закончиться. А завтра о том, как Кланы обманули, заговорит весь город.
Аэлис медленно покачала головой:
- Я боюсь, что завтра в городе будет другая тема для разговора. И она, к сожалению или к счастью, будет несколько важнее. Я рада, что тебе все удалось. Впрочем, как и всегда.
Девушка замолчала и улыбнулась, с тем самым выражением, какое подчас можно увидеть на лицах матерей, которые должны сообщить ребенку, только что поймавшему великолепную бабочку, что им придется навсегда расстаться.
- Что за тема? - мгновенно выхватил из сказанного главное Сэллемор. Он прекрасно понимал, что о чем-то не очень значительном Аэлис предупреждать бы не стала.
Мелькнула мысль - что все-таки Дух Города пусть и не человек, но женщина. Прекрасная и любящая загадочность, сама того не сознавая.
- Ты же уже знаешь про Пророчество. И что оно начинает действовать сегодня ночью. Мне долго удавалось скрывать, о ком оно, но теперь, как мне кажется, все поняли, кто именно Избранный. Сегодня ночь, когда раб стал господином, а воин пошел против присяги. Когда Лед охватило Пламя. Когда утром погаснут огни и останется только одна Сила. И эта Сила...
Шеан чуть сдвинул брови, ожидая продолжения. Фраза об угасании огней ему крайне не понравилась; признаться, Сэллемор вообще неохотно включал в свои планы мистические события.
На лице его собеседницы медленно появилось выражение удивления, словно ей и не приходило в голову сомневаться в осведомленности лорда, но его молчание заставляли эту уверенность несколько пошатнуться. И амплитуда колебаний становилась все больше.
-Ты же понимаешь, о ком я говорю?- все же не выдержала девушка.
- Понимаю, - спокойно отозвался Сэллемор. - Но хочу все-таки услышать от тебя.
Причина была проста - чего Шеан не любил, так это хоть малейшей возможности того, что собеседники друг друга не понимают. Исключая те случаи, когда ему было выгодно.
Аэлис покачала головой и улыбнулась.
-Сэллемор, ну неужели ты полагаешь, что, имей я такую возможность, я бы уже давно все тебе прямо не сказала, не объяснила? Я все же Дух Города, а не твой личный осведомитель в Высших сферах. Как бы мне того порою не хотелось и тебе не казалось. Я могу связывать ниточки, но никак не выдавать готовые покрывала. И... дальше тебе придется вовсе обойтись без моей помощи. И всякой иной магической. Единственное, что я могу теперь, это ответить на один единственный вопрос. И, я надеюсь, ты знаешь, что и о ком спрашивать.
Девушка замолчала и, вновь взяв бокал, выжидающе посмотрела на собеседника.
Сэллемор вздохнул. Он помнил различные легенды о волшебных существах, и разнообразнейших ограничениях... хотя аристократ и признавал логичность таковых, этот факт его всегда раздражал.
Однако из тех же легенд следовал неочевидный вывод - даже если существу из волшебства прямо запретно о чем-то говорить... это еще не значит, что нельзя получить сведения. Главное - правильно задать вопрос.
- Хорошо, - произнес он вслух. И чуть улыбнулся.
Магия уходит. Остается только одна сила. Воплощенная в конкретной личности. Что ж, вопрос очевиден.
- Где мне ее искать?
Аэлис вздохнула с явным облегчением.
- Мне всегда нравилось твое умение правильно спросить! - почти промурлыкала она и принялась подробно объяснять, как найти заброшенный храм неподалеку от Города, после чего заметила, что Судьба имеет обыкновение сохранять равновесие во всем.
- Под "равновесием" Судьба обычно понимает, что не я один постараюсь достичь цели, - констатировал Сэллемор. - Что ж, я искренне надеюсь, что она уравняет шансы лишь в этом.
- А я, что ты достигнешь ее раньше! Мне в общем-то только это теперь и остается.
- Я привык оправдывать чужие надежды, - улыбнулся Шеан. Он и в самом деле часто оправдывал их... даже если надеялись совсем не на него.
Аэлис лишь вновь улыбнулась и пожала плечами.

(и Ноэль)

[higf >>>]

Утро. Террор Сэллемора Шеана
(писал (V-Z)

Говоря Экториану о том, что удар по Кланам подготовлен, Сэллемор не кривил душой. Точнее – не упомянул о том, когда этот удар был готов.
О том, что лорд Шеан привечает людей искусства, было известно всему городу; однако же даже его помощники считали это лишь причудой или лишним штрихом к образу эксцентричного аристократа. Сам же лорд не делал ничего, чтобы разубедить заблуждающихся – ему это было выгодно.
Бойцы из приверженцев искусств были не из лучших, информаторы – еще хуже. Они слишком уж любили приукрашивать действительность, и проще было обратиться к обитателям улиц – не менее наблюдательным, но куда более практичным.
Но вот там, где требовалось поработать умом, причем не в области человеческих отношений, выходцам из мира искусств равных не было. Один такой сейчас работал над ехидными памфлетами, которые выставили бы Кланы в исключительно глупом свете. Его таланту лорд Шеан доверял: эпиграммы и ядовитые поэмы у этого молодого дарования выходили на редкость хлесткими и били точно в цель.
Слова умеют разить не хуже меча – уж это Сэллемор понимал очень хорошо.
Однако бывали и другие таланты. Художники, алхимики, архитекторы… вот последних лорд стал привечать довольно давно. Частично из-за очевидных соображений – тогда Сэллемор перестраивал крыло особняка, и хотел сделать его безупречным; частично же… Мало кто понимал, что спроектировавший прочное здание, прекрасно знает все его слабые места – и понимает, как его разрушить. Мало кто понимал и новый вывод: мастер архитектуры, изучив некое здание, пусть даже и не им сотворенное, тоже найдет слабое место.
Планы же зданий Кланов Сэллемор раздобыл уже давно. Для чего? Тогда – просто на всякий случай, если людям Шеана понадобилось бы проникнуть внутрь или выйти наружу. Однако, когда напряжение в городе начало расти, Сэллемор задумал иной план, который пока держал в тайне. Одновременно при этом, правда, работал с алхимиками. Разумеется, ни зодчие, ни мастера порошков и снадобий, понятия не имели, на кого работают; кое-кто искренне считал, что служит Кланам.
Многие из простого народа считают, что алхимики делают яды и порошки, которые взрываются; зачастую это мнение оправданно. И очень полезно, если дело обстоит действительно так. Ну а если сочетать изобретенные составы со знаниями архитекторов, заранее разработать план, чтобы при необходимости понадобились очень малые усилия для приведения в действие…
В конце концов – разве не для того существует аристократия – находить всем свое место и совмещать таланты разных людей?

[V-Z >>>]

Сам террор
Резиденция магов Кланов и дома, где размещались их солдаты. Пожалуй, такая же существенная опора мощи Кланов, как и их руководители. И столь же желанная цель.
Только штурмовать такие места было бы безрассудно – даже когда напряжение достигло максимума, никто не осмеливался ударить. Кроме тихих слуг, на которых никто не обращал внимания.
Эльта Кланы ненавидела; при одном виде их знаков внутри разгоралось пламя гнева. Слишком много горя небрежная надменность знати принесла ее семье; и на службу к ним она пришла лишь по одной причине – следить и передавать то, что способно навредить Кланам. Она понятия не имела, на кого работает, но была уверена, что он не желает добра Огню и Льду; лорд Шеан был очень доволен ей.
Когда трон Наместника занял человек из Кланов, Эльта едва не сошла с ума от ярости. Но теперь, похоже, представился шанс одним ударом расплатиться за очень многое… и это, как она была уверена, стало бы лишь началом.
Деталей Эльте не объясняли, только то, что ей следует сделать. Она все исполнила в точности.
На невзрачную молодую женщину, примелькавшуюся и магам, и солдатам, никто не обращал внимания. Снует себе служанка, ну и пусть бегает, а не на месте сидит. Пыль вытирает, кувшины разносит…
А вместе с кувшинами Эльта разносила и небольшие плоские фляги, внутри разделенные надвое перегородкой. Каждая из половинок была заполнена жидкостью, безобидной самой по себе; однако же, совместившись, они вызывали огромной силы взрыв. Разумеется, если были должным образом составлены; и, конечно, оказавшемуся рядом бы не поздоровилось – реакция занимала считанные секунды.
Именно потому фляга имела еще одну простую и остроумную деталь: в перегородку была вставлена ампула с кислотой, количество которой было тщательно рассчитано.
Эльта оставляла фляги там, где вчера ей указали на плане дома, стараясь поместить их в точности там, где требовалось. Несколько раз пришлось запихивать опасные предметы под мебель, причем делать это быстро.
Вот, осталась всего одна… Эльта нырнула в комнату и резко остановилась – туда за какой-то надобностью зашел маг Клана.
– А ты что здесь делаешь? – удивленно осведомился он.
– Я… – молодая женщина постаралась добавить в голос как можно больше трепета, благо дрожь начала бить на самом деле. – Я убираюсь, господин м-маг…
– Хорошо, – одобрительно кивнул тот, окидывая взглядом фигуру служанки. – Старательность – это хорошо… А что за фляжка у тебя?
«Проклятье!»
Эльта горько пожалела, что у нее нет оружия. Да если бы и было – что она сделает с магом?
Клановец уверенно выдернул из ее пальцев флягу. Откупорил, принюхался, фыркнул:
– Дрянное вино. Кому несла?
– Страже, г-господин м-маг… – пролепетала служанка.
– Только им такое и пить, – вставив пробку, он презрительно сунул флягу обратно в руки Эльты и двинулся к выходу.
Подождав, пока шаги затихнут, она быстро спрятала флягу где нужно, и выскользнула из комнаты. В голове билась мысль – ну откуда там вино? Неужели там действительно кислое вино?
Эльта не знала, насколько предусмотрительно составляет планы ее неизвестный покровитель. В каждой фляге действительно было немного вина – налитого сверху, отделенного от алхимических составов особой перемычкой. Напиток подобрали намеренно дешевый – чтобы никому не захотелось осушить весь сосуд.
Уходя по коридорам, Эльта старалась заставить себя не ускорять шаг; она мысленно отсчитывала оставшееся время. Вспомнился тихий голос передававшего фляги: «Учти, времени немного. От названного лучше еще минут пять откинь – так будет лучше».
Служанка знала, что верные тому же господину люди – хотя она и понятия не имела, кто конкретно верен – уже покинули дом; кое-кто, вероятно, занимался тем же, что и она. Тут Эльта была права: не в привычках Сэллемора Шеана было возлагать все надежды на одного человека. Поэтому он и не любил пророчества.
Незаметно выскользнув на улицу, Эльта отошла до ближайшего переулка, свернула – и отбежала до начала следующей улицы. Остановилась, прислушалась…
Несколькими секундами спустя позади в ночи грянул взрыв, заставивший Эльту зажать уши – таким громким он показался. Она не смогла совладать с собой: кинулась обратно, выглянула из-за угла…
Дом, который она покинула, исчез. Уложенные в подсказанных архитектором точках фляги превратили его в громадную груду щебня; все было рассчитано с такой точностью, что стены обрушились друг на друга, погребая под собой тех, кто оказался внутри.
А еще несколькими мгновениями спустя донесся отдаленный взрыв – из иной части города.
И Эльта счастливо улыбнулась, зная, что не она одна в эту ночь постаралась.

[higf >>>]

Первое, чем обрастает любая власть в хоть сколько-нибудь заметном поселении – это двери. В них надо стучать, между ними требуется ходить, а главное – перед ними приходится ждать. Ждать своей очереди, ждать пока они откроются, а в худший вариант – очередь у закрытой двери.
Этого магу Энкилу не досталось, тем не менее добраться до наместника оказалось вовсе не простой задачей. Тимес Айли был занят. Начавший беситься маг, уверенный в важности своих сведений, считал, что, вероятно, расчесыванием бороды – но на самом деле у Наместника забот хватало. Порядок и власть держались на волоске – слишком уж мало стало бойцов и магов после недавней стычки.
Нужно было организовать посты, наблюдать за возможными очагами недовольства, следить за подземельями, искать особу из пророчества, интересоваться делами капитана стражи... да мало ли!
А еще поесть.
В общем, к тому моменту, как волшебник добрался до правителя города, над Дар Герефтаном уже занималось утро. И здесь удача улыбнулась Энкилу. Айли сразу оценил важность полученных от мальчишки сведений и согласился – очень возможно, что напали на нужный след.
Большой отряд, легкая прогулка, слава и вечная признательность Наместника уже маячили на пороге...
Все разрушил гонец, принесший вести о взрыве. Погибшие, раненые, переполох... Казалось, Айли хватит удар.
Наместник с трудом справился с собой, но за ворота отряд выехал гораздо позже, чем хотелось бы Энклу и требовало неумолимое время – чуть не к обеду. И состоял, кроме него, всего из пяти солдат и одного волшебника. Впрочем, это казалось вполне достаточным для того, чтобы привести одну девушку.
Направляясь в лес, они оставляли за собой воцарившийся в стенах Города Тысячи Огней переполох.

[V-Z >>>]

Молодого хмурого парня по прозвищу Клыкач Линх заприметил давно и тогда же сообщил о нем лорду Шеану. Клыкачу не светила судьба даже главаря шайки – маловато было нужных качеств. Но вот исполнителем он был отменным, и все порученное выполнял с прямо-таки безупречной точностью. Особенно когда дело касалось какой-то драки или предотвращения таковой. Составлять планы Клыкач не умел, а вот импровизировать в рамках приказа был способен превосходно; ценнейшее по мнению Линха качество.
Вот потому-то, получив неожиданное задание от хозяина, Линх моментально вспомнил о Клыкаче. И поступил так, как уже делал, разыскивая некоторых людей для Шеана. Схема была проста – за самим человеком шла команда, состоявшая из умельцев в убеждении и способных быстро смотаться с кем надо. А ее прикрывала другая – которая отбила бы любое нападение тех, кому тоже была интересна цель. Схема уже работала – лет пять назад именно таким образом Линх вывел из города человека, оказавшего Шеану ценнейшую услугу в обмен на помощь в бегстве. Почти то же было и сейчас.
Клыкач командовал второй группой; семь человек, ветераны уличных боев. От благородного искусства боя они были далеки, но убивать и защищаться умели превосходно.
Тихо передвигаться в лесу большой группой довольно трудно, особенно если кого-то ищешь и время дорого. Потому-то, едва оставив между собой и угрюмым контуром стены на ночном небе первые деревья, Энкил услышал треск неподалеку и поднял руку. Отряд тут же остановился.
– Сумрак побери, – тихо выругался маг. – Кто тут еще? Посмотрите!
Один из воинов – их имена маг не запомнил – кивнул и двинулся в том направлении, откуда послышался шум.
Люди Линха ненамного опередили посланников Кланов; группа Клыкача вообще оказалась почти рядом – что от них и требовалось. И помощник Линха бросил бешеный взгляд на растяпу, наступившего на ветку. Тот виновато развел руками – это на городских улицах бойцы умели быть бесшумными и незаметными.
Сделав пару шагов, Клыкач вгляделся в темноту. Видно было скверно, но знаки Клана не оставляли сомнений в том, с кем они столкнулись. Случайностью это быть не могло – а значит, отряд надо было задержать. Тем более, что один из клановцев уже приближался... – Я сниму, – шепотом сообщил Клыкач остальным. – Арбалеты к бою – в остальных, кого видите – в того стреляйте.
Он вытащил из кармана тяжелый металлический шар, взвесил в руке. Это оружие Клыкач предпочитал ножу – при достаточной силе броска оно проламывало череп, и не надо было бояться, что попадет не той стороной.
Замах – и шар отправился в полет к голове воина.
Тот успел заметить, что в него летит что-то темное и даже попытался отклониться – но не успел. Шар скользнул по голове и, хотя не проломил ее, боец потерял сознание, успев перед этим громко прохрипеть что-то невнятное – и обрушиться на ветки.
Дальнейших приказов не потребовалась – оставшаяся четверка бойцов сама рассыпалась, тоже взводя арбалеты.
Энкил не боялся – их было двое магов, и с какой бы шайкой они не столкнулись, – а он считал противников именно разбойниками – у тех не было шансов.
Надо было только выманить их под удар. Его лошадь за толстым стволом переступала на месте, создавая шум.
Один из бойцов наудачу выстрелил в кусты.
Раздался вскрик – клановцу почти повезло с попаданием, болт полоснул по плечу; потому-то боец и выстрелил раньше, чем намеревался, его собственная стрела прошла мимо. Зато остальные среагировали мгновенно.
Позиции для стрельбы были не лучшими, да и арбалеты были лишь у четверых из всей группы – но три щелчка слились в один, посылая болты в цель – хотя бы чтоб заставить врагов укрыться. Трое оставшихся выхватили ножи и короткие мечи, стараясь двигаться бесшумно – надо было подобраться поближе.
– Цельтесь точнее! – прошипел Клыкач, пригнувшись и скользя в темноте.
Одному из бойцов выстрел наудачу пронзил ногу, но он сумел не застонать. Остальные ждали, понимая, что новая стрела может не успеть занять свое место перед рукопашной схваткой. Второй маг взмахнул рукой, произнеся несколько слов. Метнулась маленькая молния, словно бы перепутав землю и небо, и дерево в расположении отряда Клыкача с треском загорелось, отбрасывая свет на темные фигуры. Еще два выстрела.
Оба мага подъехали друг к другу и совместными усилиями плели чары, готовя целую серию огненных шаров. Конечно, они владели и иной магией, но для боя пожирающий огонь обычно оказывался эффективнее.

(и Хигф)

[higf >>>]

Потревоженные птицы с криком взлетели над деревьями. Они совсем немного не дождались рассвета – где-то вдали солнце готово было вот-вот подняться, пока развлекаясь тем, что подсвечивало небо на востоке, делая его желтоватым, – и сейчас не понимали, что случилось.
"Маги!"
Клыкач бросил взгляд назад – кто-то лежал неподвижно, попав под удар. На раненого тоже рассчитывать не приходилось... ни в стрельбе, ни в схватке вблизи.
Это меняло все дело. Прятаться бы уже плохо получилось – чародеи могли подсветить, или же вообще подпалить лес... так что бойцы попросту сгорели бы в укрытиях, не успев сделать ни шагу. Оставался лишь один шанс – стремительный бросок, пока они еще не доплели заклятие, снять волшебников... ну а дальше с солдатами справиться можно.
Приказывать ничего не требовалось – остальные и так все понимали, оценив положение не хуже командира.
Щелкнули два арбалета – и трое бойцов кинулись с разных сторон к магам. Сам Клыкач, умевший все же ходить по лесу бесшумно, метнулся из-за почти спины – ранее успел обогнуть чужой отряд.
Окажись здесь сторонний зритель – он бы сейчас не знал, на что смотреть. Все действовали одновременно.
Взвилась в воздух стрела из оставшегося арбалета, и трое бойцов вскочили, готовясь к рукопашной. В воздух взлетел и закричал дурным голосом встревоженный жаворонок. Раненый в ногу клановец вытаскивал нож, чтобы метнуть его. Подул ветер, будто тоже проснулся. На поляне мелькнул заячий хвост и исчез. Маги подняли руки и выкрикнули слова заклинания, опережая метнувшихся к ним бойцов.
Луч солнца, перевалившего горизонт, заставил побледнеть разгорающийся пожар и коснулся верхушек деревьев. И принес с собой перемены.
Не было ни огненных шаров, ни даже струек дыма. Слова остались только словами, и волшебники потратили еще пару мгновений, чтобы понять, что случилось...
Бойцы Клыкача вообще этого не поняли и понять не могли. Все, что они видели – у магов почему-то сорвалось заклинание, смертельные чары не выплеснулись в мир... и шанса исправить ошибку они давать не желали. Сработали как один – трое, кинувшиеся вперед, ударили по своей цели. Один резким взмахом послал в мага тяжелый нож – мимо солдат; второй же сшибся с бойцом Кланов, взревев во все горло – отвлекая врага от других. А Клыкач прыгнул – насколько смогли бросить сильные ноги; острие короткого меча устремилось прямо в спину второго мага.
Проверенные заклинания – если ты, разумеется, не ученик-неумеха – работают всегда. Это привычно и естественно. Принимать какие-либо меры предосторожности на случай, когда магия обернется ничем, было бы столь же глупо, как для воина – прикидывать варианта того, что делать, если полоснувший по горлу клинок даже не разрежет кожу. Единственным инстинктивным порывом обоих было сделать то, что сделали бы они в случае промаха – применить другие чары. Энкил толкнул ладонью воздух, который должен был затвердеть и оттолкнуть противника, а второй волшебник попытался отвести нож рукой, придав ей на секунду твердость камня.
И вновь не произошло ничего. Точнее, много что, но к магии это не имело отношения. Меч вошел в бок обернувшегося Энкила – глубоко, проходя между ребрами. Нож разорвал край ладони его напарника, и, лишь слегка изменив траекторию, вошел в глаз. Человек – вернее, тело – мгновенно обмякло и медленно заскользило с седла.
– Эй, бежим, маги сдохли! – заорал один из бойцов, и он с напарником понесся в лес. Третий, который уже успел сцепиться с человеком Клыкача, сумел отпихнуть того ударом кулака, но, быстро оценив обстановку, произнес:
– Я сдаюсь.
Раненому в ногу товарищу осталось лишь присоединиться.
Бойцы Клыкача на мгновение застыли – признаться, они посчитали бросок самоубийством, и сейчас привыкали к тому, что остались живы. Однако за то Линх парня и ценил – тот не растерялся, коротко бросив своим:
– Этих – связать, – выбрав взглядом самого быстроногого, добавил: – Ты – расскажи другим.
Пояснять, что имелась в виду группа у Миори. Не требовалось – на дело послали понятливых. Как только снятые с трупов пояса стянули руки и ноги пленников, а рану одного из них перевязали, посланец исчез в кустах; Клыкач же остался на месте, поигрывая мечом и, сдвинув брови, глядя на тела магов.
Случившееся было непонятным. Но боец не жаловался.

(с V-Z)

[Father Monk >>>]

--- Экториан и Дуглас ---
этой ночью, за пару мгновений до взрывов в домах Кланов

Дождь все еще стучал по крышам, но уже слабее, лишь создавая общую какофонию звуков, стекая ручейками из водостоков, журча в канавах...
У поворота, уткнувшись лицом в одну из канав, по которой бежала вода, лежал человек. Он уже не шевелился, и из обессилевшей руки выпал клинок.
Чуть поодаль, в несколько шагов от первого трупа, сидел второй. Он уронил голову на грудь, уперся плечом в оставленную рядом со стеной дома бочку. Одну руку держал у живота, там, где кожаная броня и одежда под ней были багряными от крови. Совсем рядом со вторым, уткнувшись невидящим взглядом в небо, лежал третий, в разлившейся луже собственной крови, смешавшейся с дождем.
Мгновение в закутке царила утренняя безмятежность, слившаяся со звуками прокатившегося ливня, и это мгновение было резко разорвано железным скрежетом и гудением соприкасающихся друг с другом мечей. На крыше приземистого здания показалась фигура, которая быстро пятилась, отмахиваясь от наседающего на нее противника, умело подныривающего под удары. Защищавшийся поскользнулся на черепицах, упал, покатился вниз, перекувырнулся через голову и сорвался вниз, в грязь дороги, меж трупами собратьев по оружию. Он упал, покатился, позволил стоны вырваться из легких, потянулся рукой к уроненному при падении мечу, но в этот же миг с крыши, четко рассчитывая свой прыжок, соскочил нападавший.
Эктор приземлился почти грациозно, тут же отпихнул оружие ногой и, не теряя времени, размахнулся и вогнал свой клинок в спину противнику. Спустя несколько ударов сердца, он выдернул меч и, занеся его вверх, развернулся вокруг своей оси.
Человек, вылезший через окно здания и пытавшийся успеть подскочить к Синяке, пока тот занят добиванием, не стал рычать или ускорять шаг - профессионально ударил снизу вверх, совершая полупируэт, пытаясь в ударе уйти Эктору за спину. Лязгнула сталь, Калронд резко пошел наперерез противнику, ударил того в лицо локтем, отпихнул всем телом на бочку, подле которой сидел труп. Гвардеец налетел на препятствие, потерял равновесие, выбросив руку, дабы уцепиться за что-нибудь, успел подняться на ноги и отбить мощный удар сбоку, получил ногой в живот, отшатнулся к стене, запнулся о труп и упал.
- Синяка, не... - начал было он, когда Эктор, перехватив меч двумя руками, ударил сверху. Выкинутая рука поверженного не остановила удар, меч прошел сквозь кисть, как раскаленный нож сквозь масло. Человек захрипел, задергал ногами, сжал комок грязи в руке.
- Это ты называешь законом, Эктор?
Синяка поднял голову вверх, где на крыше, откуда совсем недавно свалился один из гвардейцев, стоял Дуглас. Он зажимал свой бок одной рукой, а в другой, почти не колеблясь, покоился арбалет.
- Осмотрись вокруг, это ты называешь законом, который несешь людям? Жителям Дар Герефтана? Это - длань Императора?!
- Чтобы переродиться во что-то более прекрасное, гусеница должна пройти этап страданий, - голос Синяка был тих, надломлен, треснут. Так говорил бы человек, стоявший в шаге от своей виселицы и знающий - спасения ждать неоткуда. Так говорили люди, которые выпили смертельную дозу яда. - Чтобы смыть заразу, рану нужно вскрыть и дать выйти плохой крови. И если для этого нужно пойти на жертвы, пусть оно будет так.
- Какие жертвы?! Какая плохая кровь?! - Дуглас сделал шаг вперед - или, точнее, вниз, - его нога подломилась, но он не упал и не позволил арбалету отклониться в сторону. - Ты слушаешь самого себя, Эктор? Хоть иногда? Что, что ты изменил? Сменил одного жирного индюка на троне Наместника на другого? Человек, который будет воровать деньги не Клану, а Императору! Разве город умер от того, что один из Кланов, наконец-то, стал сильнее? Разве плохо будет хоть кому-то, что эта бесконечная грызня прекратится? Что будет не два убивающих друг друга Клана, а один, законный, одобренный Императором? Я защищаю будущее людей, Эктор, их право на жизнь, где не гремят взрывы и не трещит магия, посылая честных граждан навстречу с Тьмой! А что защищаешь ты, как не Закон, убивающий людей?..
- Я защищаю свою совесть.
- Что? - Дювелье хотел рассмеяться, сделал еще один шаг вперед.
- Я защищаю то, что поклялся.
- А ты клялся защищать Клэр, Эктор. И где она?
Синяка не дал ему закончить и сделал шаг навстречу крыше.
Сработала привычка, вложенная годами тренировок - Дуглас не успел даже сообразить, как спустил курок, и болт, сорвавшись в полет, впился в грудь Эктора, отбросив Синяку назад, на злополучную бочку, переворачивая ее и расплескивая собравшуюся в ней воду.
- А, Тьма!.. - арбалет выпал из руки Дювелье, он прыгнул вниз, соприкоснулся с землей, резко выпрямился, обнажая меч. - Будь ты проклят, Эктор. Будь ты проклят.

[Reylan >>>]

Миори. Недалеко от города. Утро

Миори видела странный сон. Ей снилось, будто она плывет среди потока раскаленной лавы, которая не обжигала тело, а лишь приятно согревала, покалывая кончики пальцев, даря полузабытое чувство спокойствия и уверенности. Казалось, что впервые за долго время Миори наконец-то дома.
Но чувство это было иным, нежели ощущение от особняка на одной из уютных улиц ставшего родным города, где полуэльфийка прожила долгие годы. Оно не было похоже и на то ощущение дома, что посетило Миори, когда она в видении возвратилась в эльфийский лес ее матери, частично знакомый по детским воспоминаниям.
Теперь это было новое, совершенно иное чувство и иной дом. Тот дом, который будет ждать тебя, когда все прочие двери закроются или и вовсе исчезнут. Она возвратилась туда, где пребывала всегда, еще до своего нынешнего рождения. Такое место есть у каждого, только не каждому удается найти дорогу туда. Это был дом ее души, и хотя в этой жизни Миори не могла его помнить, она узнала его не разумом, а чувством. Домом ее души была огненная стихия, и девушка наслаждалась, купаясь в раскаленной лаве. А потом она и сама стала лавой. Она струилась в мир, ощущая огромную силу и власть: она могла сжечь все, до чего сумеет дотянуться. Или пощадить, если пожелает. Но прислушавшись к себе, Миори поняла, что не желает щадить. Напротив, она жаждет испытать свою новую силу. Энергия клокотала в ней, рискуя выплеснуться через край. Она вскипала, и волны лавы-Миори неслись все быстрей и быстрей с какой-то немыслимой высоты вниз, в полумрак, где сквозь рассветный туман проступали очертания знакомых башен. Сейчас она затопит их, расплавит одним легким движением, даже не поморщившись. Сейчас Миори не помнила почему она собирается поступить именно так, лишь смутное осознание того, что где-то там скрываются враги, которые хотят... чего они хотят? И кто они? Не все ли равно, да и могут ли быть враги у стихии? Стихия не желала задумываться и лишь наслаждалась сознанием собственной мощи, она уже заполняла улицы города и люди, те, кто не попал под горящую волну в первые минуты, в панике разбегались прочь. Она не слышала их криков, не слышала ничего, кроме гула собственного пламени, она почти не видела их, перед ее глазами плясали языки всех оттенков золотого и алого, и ей это нравилось, это было родное, свое.
Внезапно что-то чужое, колючие диссонансом промелькнуло по краю видимости. Холодный синий цвет, он был явно лишним штрихов в этой феерии огня. Его нужно было немедленно уничтожить, затопить пламенем, заставить замолчать. Синий - не ее цвет. Синий - цвет холода, враждебный цвет... тогда почему ей так приятно смотреться в этот синий... нет, в эти синие глаза, которые - вот странность - вовсе не холодны. В них так много тепла и уюта, чего-то очень знакомого, и надо лишь постараться вспомнить, что именно связывает ее и обладателя этих глаз, надо только вспомнить имя, и тогда...
Треск ломаемых веток, глухой удар и резкая боль в правой половине тела явились финалом и моментально развеяли безумное наваждение. Многие задаются вопросом, удается ли эльфам спать на деревьях и не падать во сне. Теперь Миори точно знала ответ: удается только в том случае, если их не мучают ночные кошмары. Все еще лежа посреди развороченного куста, полуэльфийка поглядела наверх. Ветка, с которой она имела удовольствие сверзиться, была слишком толстой для того, чтоб раскачиваться, и тем не менее она это делала, как и весь окружающий мир. Миори со стоном уселась, и, потирая ушибленное плечо, весьма неизящно выругалась.

Сообщение отредактировал Reylan - 5-10-2010, 13:31

[Ноэль >>>]

--- Экториан, Дуглас и Клэр ---

Иногда, когда ты подолгу стоишь у разверзшейся пред тобой пропастью и смотришь в беспроглядный мрак под твоими ногами, куда пару мгновений назад сорвался в полет без возврата одинокий камешек, у тебя начинают дрожать колени, щемить сердце или кружиться голова. Но стоит принять решение и сделать роковой шаг, и назад пути нет, и дрожь в коленях уже не чувствуется, ведь всю реальность внутри и снаружи занимает полет вниз...
Полет или падение. Некоторые менестрели, не имеющие возможности сочинить заглавие для песен о бесславно сгинувших героях, зачастую обращаются к падению, ибо слово зачастую звучит по меньшей мере гордо. Падение Роланда, первого рыцаря Императора. Падение Эктора.
Экториан и вправду упал. Болт ударил с неимоверной силой, бросил его тело назад, и впервые за несколько дней Эктор действительно потерял равновесие, рухнув на мостовую и не найдя сил подняться.
- Сколько? - спросил Дювелье возникшим из-за поворота гвардейцам. В ответ легионер лишь покачал головой, и Дуглас выругался. Носком сапога толкнув тело Эктора, Рыба размахнулся и ударил Синяку ногой по ребрам. И выругался вновь. - Свяжите его.
- Сир? - в этом кратком вопросе звучало и удивление, и сомнение в правильности принятого решения. Но раз шагнувшему с края обрыва назад дороги не было.
- Я не спрашивал. Я приказал.
Их осталось всего четверо. Четверо гвардейцев из отряда, пришедшего захватить Синяку. Остальные лежали в разнообразных позах на залитых дождем и кровью улицах, многие все еще глядели перед собой с выражением лица, в котором смешались обида и удивление. Некоторые еще загребали руками землю или скребли ногами по земле. Но эти движения лишь выталкивали остатки крови из их тел, а души легионеров уже давно были в объятиях Тьмы.
Когда утро забрезжило и немного развеяло тучи над городом, Дювелье, подошедший во главе маленького отряда к неприметному дому в районе, граничащем с доками, - равно, как и все другие дома в этом квартале, - и, взбежав по немногочисленным ступеням, несколько раз стукнул в дверь. Та отворилась, явив миру закутанного в плащ человека, смерившего взглядом Дугласа и убравшего арбалет с позиции стрельбы.
- Сир?
- Выведи ее, к ней гости, - Дювелье прошел мимо стражника, махнул рукой четверке, державшей Синяку.
Арестованная гвардейцами Клэр долго не приходила в себя. Сама по себе она не была крепка физически, а череда потрясений последних дней и полное непонимание происходящего, перманентная тревога окончательно истощили ее силы. Она спала, не видя снов, а когда очнулась, сознание, кажется, так и не вернулось к ней. Молодая женщина лежала на кровати, бессмысленно глядя на низкий потолок помещения, не пытаясь даже осмотреться, не говоря уже о чем-то большем. Возникновение у нее мысли о побеге, впрочем, было совершенно невозможным. У кого-то иного мог заговорить инстинкт самосохранения, призывая к каким-либо действиям. Кто-то мог бы понять, что все бессмысленно и остается только ждать. Кто-то старался бы судить по обстановке, что ему грозит. Клэр же напротив не думала и ни о чем не рассуждала. Как тряпичная кукла, оставшаяся без хозяина, она не могла ни пошевелиться, ни почувствовать что-либо. Казалось, даже сердце перестало биться о грудную клетку.
«Оковы, Клэр! Это спавшие с твоих рук оковы! И боль от непривычки ходить и смотреть на яркое солнце!»- вновь и вновь звучал голос Дювелье. Глупый, глупый Дуглас. Он думал, что это оковы, а это были нити, которые связывали Клэр с ее разумом, чувствами, самой жизнью. Был только особый мир, который видел Эктор, защищаемый им от любых вторжений извне. У его жены была только одна Вселенная, где она существовала, выйти за рамки которой не могла физически, из-за отсутствия способности дышать. Но и Карлонд заблуждался, не осознавая, что этот мир заключался отнюдь не в покое дома, где отдыхала его душа и царило бесконечное умиротворение, а в нем одном, просто любимом человеке, со всеми его кошмарами, кровью на руках, грязью и непонятными клятвами. Она так и не смогла объяснить, он так и не успел услышать. А теперь Эктора почти не было, как почти не существовала больше Клэр.
Дуглас хотел, чтобы она выжила. Чтобы открыла глаза. Он хотел ее спасти. Клэр не задумывалась о причинах, он не осознавал последствия. Другая женщина могла бы мстить, дальше существуя ради этого. Но не любовь была частью, двигающей силой, стержнем для Клэр Карлонд. Нет, напротив, она и только она была частью своего мужа. Ребром, душой, мечтой. Только его нелюбовь причиняла боль, его недоверие убивало. Он был объективной реальностью, а она всего лишь вымыслом.
Вошел человек и что-то сказал. Что, Клэр не услышала. Не почувствовала прикосновения, не осознала попытки заставить ее подняться. Любое сопротивление можно преодолеть, уж точно сопротивление столь обессилившей девушки, но как преодолеть полное отсутствие действий?
Ее спустили вниз. Держа под руки, подталкивая в спину, спустили по лестнице и усадили, словно тряпичную куклу, на стул в небольшой комнате с низким потолком. Дуглас, стоявший у стены, подтягивал перчатки на руках и исподлобья смотрел на нее и на человеке, сидящего на стуле напротив. Дювелье перевел взгляд на двух гвардейцев подле пленника, кивнул им, и один из легионеров быстрым движением сорвал черный колпак с головы сидевшего.


Соавтор Father Monk

Сообщение отредактировал Ноэль - 28-10-2010, 13:21

[Father Monk >>>]

(продолжение)

- Экториан-Тезерус Цлайдова Калронд-младший, - Дювелье больше не смотрел на пленника, отвел взгляд, отряхивал руки, - как преступивший черту закона убийца и смутьян, отступник от клятвы, поднявший оружие на собратьев, лишивший жизни Мастера меча и расколовший Легион, ты приговариваешься к смертной казни на месте. Перед тобой твоя жена, которую ты также предал, бросив на произвол судьбы. Ты знаешь порядки. Если ты перед смертью поможешь найти логово остальных отступников, Клэр останется жива. Нет - вы свидетесь во Тьме. Я предоставляю тебе право сказать последние слова своей жене. В дань памяти нашей дружбы. Эктор?
Он поднял взгляд и посмотрел на Клэр. Не было более той багровой завесы, что заставляла руку Синяки разить и лить кровь. И она более не скрывала той холодной, железной решимости, что заставляла Эктора уходить ночью из дома, на прощание обнимая жену и щепча какие-то бессмысленные, но нежные слова. А рядом с этой решимостью было что-то еще... раскаяние? Горечь? Печаль?
- Прости, - очень тихо произнес Калронд жене. И медленно улыбнулся.
- Не за что,- ответила девушка, поднимая голову.
Помедлив мгновение, она выпрямилась, все еще продолжая сидеть на стуле, но во всей ее фигуре вдруг появилось пружинистая напряженность.
- Пусть они уйдут, - уже совершенно иным тоном произнесла Клэр, кивнув головой на застывших гвардейцев. С подобной интонацией она обычно просила Дугласа вытереть сапоги, прежде чем входить к ней на кухню. - Мне положено, по каким-нибудь вашим правилам, последнее желание. Считай, что это оно.
В светлых глазах, взгляд которых был устремлен на Дювелье, плескалось какое-то безрассветное спокойствие.
Один из гвардейцев, из тех, что стояли за спиной Эктора, засмеялся, и Дуглас поморщился, поймав взгляд Клэр, отвернулся, словно не слыша ее слов.
- Они не могут этого сделать, Клэр, - все также тихо ответил Эктор, продолжая улыбаться. Будто не было веревки, скрутившей его руки за спиной, не было стула, на котором он сидел, удерживаемый рукой одного из гвардейцев. Словно одежда у левого плеча не набухала багровым и не имела дырки от арбалетного болта. Эктор с Клэр могли бы сидеть в их гостиной, у камина, в тишине, которую так любил Синяка, умиротворенно глядя на жену, улыбающуюся ему в ответ...
- Устами гвардейца глаголет истина, Сумрак тебе в печенку, - себе под нос произнес Дювелье, опираясь одной рукой о пустующую полку на стене.
- Они не могут, ибо у нас нет правил, Клэр, - не замечая ни смеха, ни комментария Дугласа, продолжил Эктор. - И даже если и были, мне они не положены. Я... нарушил негласный порядок. Но это неважно. Важно то, что ты в порядке. Верно, Рыба?
Дуглас вздрогнул, посмотрел на Эктора, причмокнул губами, отвернулся:
- Да, - как-то тихо и неуверенно произнес он.
Клэр, все так же глядя на Дугласа, повторила:
- Пусть они уйдут. Если у вас хоть на какой-то счет правил не оказалось, то никто и ничего не нарушит. В конце концов, меня даже в укрывании преступника нельзя обвинить, - в голосе зазвенела боль.
Девушка слегка мотнула головой и продолжила:
- Как я понимаю, ты уже достаточно действовал по своему почину, почему бы не продолжить в том же духе? Я не готова к публичной казни. Хотелось бы, хоть в некотором роде, умереть в кругу любимых и близких.
Клэр еще секунду помедлила и добавила с легкой усмешкой:
- Ты обещал меня спасти, Дуглас. Не оставляй мне шанс наделать глупостей, которые ты уже не сможешь исправить. Пусть это будет платой за то, что ты тогда меня поцеловал.
- Публичной казни не будет, Клэр, или ты еще не поняла? - с горечью ответил Дювелье, не глядя ей в глаза. - Он умрет здесь, на этом стуле. Таковы порядки гвардейцев. И уходить мы никуда не будем, не потому, что мы так хотим, а потому что не можем иначе... я знаю Синя... Эктора, он...
- Ты целовал мою жену, Рыба? - тихо и будто даже совсем не о том, произнес Экториан, но его голос удивительным образом перебил речь Дювелье. Синяка продолжал улыбаться, но умиротворенность исчезла, осталось лишь физическое усилие - поднятие уголков губ, дабы оставить улыбку на лице. Гвардеец позади Синяки - тот самый, что смеялся, - вновь хмыкнул, сделал пару шагов назад, дабы выглянуть в окно. Второй повернулся следом, молча указал ему на прежнее место.
- Все! - слегка надрывно отрезал Дювелье. - Балаган закончен. Вы сказали свои последние слова... Змей, ты...
Эктор взлетел. Одним движением, быстрым, скользящим, он поднял вместе со своим телом стул, на котором сидел, и резко подался назад, врезаясь во все еще стоявшего позади него гвардейца, и вместе с ним ударяясь в стену. Треск стула, разворот легионера, что стоял у окна, чья-то рука, падающая на плечо Клэр и тянущая ее назад... Эктор уперся всем телом в стоявшего между ним и стеной гвардейца, его ноги взмыли в воздух, ударяясь в грудь набегающему стражнику, посылая его в полет через комнату, стол, переворачивая оный и с треском падая на пол.

(в соавторстве с Ноэль, конечно же!)

[Ноэль >>>]

Дуглас успел обнажить меч, когда Экториан резким движением ударил затылком гвардейца позади себя в лицо, дернул руки из-за спины, разрезая веревки о нож стражника, обхватил голову легионера и бросил его через плечо на третьего из присутствующих - того, что мгновение назад утянул Клэр себе за спину.
Гвардеец не сплоховал, быстро отпихнул потерявшего равновесие соратника, обнажил меч и буквально прыгнул в сторону Экториана. Синяка отшатнулся, поднырнул под второй удар, получил ногой в грудь, упал на окно позади себя, почти полностью выбивая своим телом раму, переворачиваясь и проваливаясь в оконный проем во внутренний двор. Гвардеец чертыхнулся, нырнул следом, скрываясь из виду.
Клэр снова потянули - уже с пола, где она упала на колени. Дуглас быстро-быстро крутил вокруг себя головой, не глядя, но слушая происходящее вокруг, достаточно грубо держа девушку за руку. Снаружи донесся шлепок, чья-то приглушенная ругань, треск и сухой удар. Кто-то снова чертыхнулся... и как-то неожиданно наступила тишина.
- Тьма, - обреченно произнес Дювелье, резко повернулся, дабы девушка оказалась между ним и дверью, вытянул перед собой меч. - Тьма.
События происходили слишком быстро, слишком стремительно, чтобы уставший, погрузившийся в апатию разум Клэр улавливал каждое мгновение, отслеживал происходящее. Вот Дуглас еще держит ее перед собой, а вот его рука с мечом устремляется назад, и он ее выпускает, оставляя стоять одну. Мгновение еще царит тишина, а потом слышится треск стула, сухие удары, звон стали... Она повернулась в тот момент, когда Дювелье, изогнувшись всем телом, широким ударом выбивал клинок из руки Экториана, и оружие Синяки взмывает в воздух, успевает обернуться вокруг своей оси прежде, чем достигает потолка и стукается о него... а Калронд уже устремляется вперед, сбивает Дугласа с его места, ударяет того в стену, прикладывается лбом о лицо Дювелье, сильно, резко, жестко. Ударяет еще раз, поддых, ребром ладони по руке Дугласа, меч в сторону. Дювелье как-то косо бьет Экториана по скуле, изворачивается... блестит острие ножа в руке Дугласа, Синяка разворачивает противника к себе лицом, и Дювелье бьет Калронда в живот рукой с зажатым в нем оружием.
По виску Синяки струится кровь, вытекая из-под волос, одежда намокает все сильнее, и не только у плеча и там, куда ударил Дуглас, но и сбоку, где куртка явно разрезана косым выпадом меча... а ладони Эктора обхватывают горло Дювелье и держат, держат. Оба падают на пол, Дуглас ударяет Экториана по лицу еще раз, но снова как-то косо, неуверенно, брыкается, напрягается, стараясь отпихнуть противника, его лицо становится пунцовым, изо рта вырывается сдавленный хрип, еще один...
...нога Дювелье еще скребет по полу, но руки уже обмякли, упали вдоль стремительно оседающего тела, а Синяка, сидя сверху и упираясь коленом в грудь Дугласа, медленно разжимает ладони, выпуская горло противника и позволяя голове Рыбы упасть на пол. Мгновение Экториан сидел молча, тяжело дыша, но не раскрывая рта, а потом как-то резко обмяк и упал вперед, поверх Дугласа, упираясь лбом в пол.

(А тут, собственно, нет ни слова от меня. Все кровожадный Father Monk)

Сообщение отредактировал Ноэль - 28-10-2010, 13:13