В начало форума
Здравствуйте, Гость
Здесь проводятся словесные, они же форумные, ролевые игры.
Присоединяйтесь к нам - рeгистрируйтeсь!
Форум Сотрудничество Новости Правила ЧаВо  Поиск Участники Харизма Календарь
Сообщество в ЖЖ
Помощь сайту
Доска Почета
Ответить | Новая тема | Создать опрос

> Greensleevеs. В поисках приключений., Добро пожаловать в мир злых заек!

Leomhann >>>
post #501, отправлено 17-06-2018, 9:03


леди серебряных туманов
******

Сообщений: 1332
Откуда: Нидзеладзе-гоу
Пол: женский

туманов развеяно: 131

Со Спектром

Найти пропавшую зелёную оказалось легче лёгкого даже в дождь. Единороги, поймав дриаду в кольцо, вытоптали траву, вывернули землю наизнанку так, что этот участок луга блестел чёрной мокротой, а не свежей, умытой зеленью. Сойллейр, закрыв глаза, лежала в круге - а казалось, что в пентаграмме. На небольшом всхолмье, выгнувшись, а казалось - на алтаре. И часто, но очень неглубоко дышала, прерывисто, открыв рот с аккуратными ровными зубками за потемневшими, распухшими губами. Из левого плеча торчала голая кость, а левая рука была вывернута и, кажется, сломана в двух местах. Растянутые, вывихнутые ноги, бёдра и трава между ними были покрыты густой тёмной кровью. И чем-то ещё, напоминавшим прозрачную слизь. Стеклистую, отвратительно праздничную под дождём.
- Сойл!
- Стой! - Муилен нечеловечески, немыслимо быстрым движением оказалась рядом с сестрой и скрутила, взяв горло в захват - настоящий, боевой, на грани. - С ней... что-то. Стой.
Роб досадливо, даже раздраженно хмыкнул. Обычное дело - пока жрали, развлекались изнасилованием. Хоть и странные, но единороги же, мать их радужную кобылу. И уже бережно укладывая голову дриады на колени, мельком отмечая то, как внимательно наблюдает за этим Мю, он понял - с Сойл воистину что-то. В ином случае он назвал бы это беременностью и, наверное, так оно и было. Но родиться этому зародышу, который уже сейчас дышал хаосом, пожирая и растворяя собственную мать, было нельзя.
- Отвернитесь.
Положив руку на живот дриады, Роб прикрыл глаза, сосредотачиваясь на пульсации, биении двух жизней под рукой. Первой - той, что носила, второй - что зарождалась. Пальцы чуть дрогнули, когда он заставил отслоиться выстилку матки, эту уютную, мягкую колыбельку, прикрепившись к которой росла личинка твари. И почти сжались в кулак, заставляя детородные мышцы сокращаться, изгоняя этот плод. Выглядело оно странно. Впрочем, каковы родители... И даже пыталось кусаться, щелкало зубами в плодной оболочке, извивалось и вообще вело себя так, будто не было недоношенным младенцем. Роб брезгливо отшвырнул его сапогом, для чего пришлось отвлечься от дриады.
- Муилен, прикончи и убедись, что не оживет.
Вправить вывихи и сложить, срастить переломы уже было несложно - воспитанники частенько ломали себе конечности, а лекари не всегда успевали явиться на помощь. Равно, как и обмыть девочку, охлаждая струи дождя, от мерзости, стирая этой ледяной водой напоминания о насилии, о скинутой беременности, о боли и ранах. Пожалев, что на нем нет плаща, ведь несчастную била крупная дрожь от потери крови и мытья, Роб поднял её на руки, прижимая к себе, делясь теплом тела.
- Куда ее нести?

Родная для дриады сосна сейчас выглядела гробом. Или казалась таковым для Роба. Бледная, едва дышащая Сойллейр вполне сошла бы за покойницу, если бы не постанывала тихо от начинающей пробуждаться боли. Роб поглаживал её по голове, терпеливо дожидаясь, когда Флу вернется из лагеря, куда умчалась с пугающей скоростью, после того как Муилен сожгла тварь из хаоса, отзывал боль, как мог, что было непросто, ведь у девочки больше тела болела душа. Или то, что заменяло её у дриады. И - говорил, чувствуя, что несчастная его слышит.
- Мир - это витраж из цветного стекла, через который светит солнце. Иногда случается, что картинка разлетается на куски, остается пустота и темнота, такая, что и выдохнуть тяжело, и жить не хочется, и одиночество соперничает с болью и виной. Но - ты выживешь, Сойллейр. И снова будешь смеяться, говорить с деревьями и танцевать в солнечных лучах на поляне. Потому что иначе ты позволишь победить тьме, завладеть тобой, как они того и хотели.
Говорил - и жалел. Должно быть, впервые в долгой жизни он жалел фэа, задумываясь о своей неприязни к ним. Признавая, что необходимо от неё избавляться. От этой жалости, от этого осознания Сойл не переставала быть феечкой, но, все же, становилась сродни человеку.

------------------------------------------------------------------
* дружище
** мать их шлюху
*** моя рассудительная


--------------------
Когда-нибудь я придумаю такую же пафосную подпись, как у всех.

Организую дуэли. Быстро, качественно, бесплатно. Оптовым покупателям скидки.


Настоящий демон Максвелла © ORTъ
Amethyst Fatale © Момус
Львёнок © Ариэль
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Spectre28 >>>
post #502, отправлено 17-06-2018, 9:04


Рыцарь в сияющей футболке
*******
Администратор
Сообщений: 3950
Откуда: Таллинн
Пол: мужской

футболки: 826
Наград: 7

с Леокатой

К мельнице они добрались только к ночи - если бы та наступила. Солнце, опустившись к самому горизонту, словно зависло, упорно продолжая подсвечивать алым медленно ползущие по небу облака. Сравнивая час за часом его положение с дальним холмом, Роб понял, что ночь всё-таки наступает, просто очень и очень медленно. Впрочем, то было, вероятно, к лучшему. О безопасности ночёвки в лесу Муилен отвечала уклончиво, а Флу начинала радостно рассуждать о домиках на деревьях, шалашах из веток и чудесных норках, вырытых между корнями. Звуки же, доносившиеся из гущи леса, намекали, что стены окажутся, всё же, не лишними. По крайней мере, короткий могучий рёв - Флу, пробегая мимо, радостно крикнула о вернувшихся ящерках - исходил явно из глотки побольше единорожьей. Гораздо. И Муилен пошла быстрее, двигаясь от дерева к дереву словно короткими стежками, временами забирая в сторону, но всегда возвращаясь на направление чуть правее солнца. Почти всю дорогу она молчала, сосредоточенно хмурямь и внимательно глядя под ноги. Для того, чтобы смотреть по сторонам, у неё была Флу. Чтобы говорить - тоже. По крайней мере, со времени - бдения - над Сойллейр, большую часть которого она просидела в углу сосны, держа ладонь дриады и посматривая на Роба тёмными, спокойными глазами. Во взгляде не было и следа отвращения, с которыми Мю старательно, следя, чтобы ни кусочка не осталось, выжигала отвратительную личинку неведомой твари. Остались - мягкий беззвучный вопрос и покой, который делал ответы ненужными.
"Вы не хотели идти - но пошли. Могли не думать - но заботились. Знаете, никто не был уверен, чего от вас ожидать".
"Ворона приходила не так давно. Но, увидев... я думала, она, наконец, сотрёт этот мир, но Бадб просто развернулась и исчезла. Знаете, кажется, ей было очень больно. Для Неистовой в ней на удивление мало... не думаю, что она меня видела".
"Хоран был уверен, что вы его убьёте. И меня. Тот, прежний вы. Но настоящесть - она иная, знаете".
"Всегда было интересно, какое солнце в том мире. Жарче? Слабее? Какие звёзды? Какая луна? Как пахнет туман над рекой? Флу так хочет остаться в полку. Уйти за врата. Я не прошу, но было бы очень-очень мило, если бы вы вернули её потом в наш сад. Там, где он будет. А я... знаете, я прорасту где угодно".
"Знаете, мир выгрызает себя изнутри. До дыр, до прорех, которые не..."
"Сойллейр грубая и ругается, но потом у неё всегда находилось яблоко. Или груша. Знаете, мы так и не знаем, откуда она их берёт, но ведь не из сосны. Или?.."
"Луна здесь - кажется, только отражением. Это очень странное чувство - ходить под отражением. Знаете, наверное, мы - только тени. Тени под отражением луны, которая отражает... Говорят, было иначе, но мы не помним. Наверное, это хорошо?"
"Вы когда-нибудь ощущали себя частью?.. Становились..."
"Настоящесть - притягивает. Хочется коснуться, убедиться, просто прочувствовать это тепло, прикрыв глаза. Знаете, вы..."
"Знаете, я так люблю..."
"Знаете."
- Мы - здесь. Простите за...
Сначала показалось, что палец Муилен указывал на плавающие в тумане руины, разваленную кладку, из которой торчали балки, но с каждым шагом картина менялась. Шаг. Выросли серые замшевые стены, согретые солнцем.
-... вид. Мы не нравились Великой Королеве.
Шаг. Дрогнули, словно почувствовав их приближение, размашистые крылья. Провернулись с тяжёлым скрипом, оборот, другой, создавая ветер. Шаг. Яблочный сад распахнулся вокруг гроздями белых цветов и тяжёлым гудением пчёл. Шаг. Блеснули среди зарослей плюща витражные оконца. Не было лишь дверей. Ни входной, ни на зелёном балкончике. Не было их и в белом заборчике, окружавшем сад.
- Поэтому она решила нас стереть. Но мы...
Шаг. Казалось, сейчас из открытого проёма, за которым виднелся цветастый, весь в лоскутных ковриках пол, выйдет хозяйка, какая-нибудь степенная фэа, похожая одновременно на Муилен и Флу. Выйдет и пригласит к столу, добродушно ворча на долгое отсутствие феечек и сокрушаясь, что она ничегошеньки не подготовила для гостей. Шаг. Крыльцо оставалось пустым. Только ладоней с двух сторон коснулись слева - рука Флу, справа - пальцы Мю.
- Везде и нигде. Простите...
- ...если что-то не так. И добро пожаловать.
- Всегда, когда захотите.
- Роб Бойд.
В волосах Роба недовольно загудела пчела, но тут же, не успел он поднять руку, выпуталась и полетела по своим делам, жалуясь всему саду на наглых пришельцев.


--------------------
счастье есть :)
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Leomhann >>>
post #503, отправлено 17-06-2018, 9:04


леди серебряных туманов
******

Сообщений: 1332
Откуда: Нидзеладзе-гоу
Пол: женский

туманов развеяно: 131

Со Спектром

Внутри его встретили прохлада, которую хранили толстые стены, и цветной полумрак. Низко висевшее солнце било прямо в оконца, бросая на белёные стены яркие, летние пятна. Витражики, в отличие от церковных, были просто набором стёклышек, не собиравшихся в единую картину. Но, если всматриваться достаточно долго, цвета наслаивались, переплывали один в другой, словно играя в прятки. И везде лежали коврики, мягкие, скрадывающие звуки и эхо, закрывавшие даже ступени узкой лестницы с коваными перилами. Гобеленов же не было ни одного - по крайней мере, здесь. Зато на стенах хватало вышивок, то ярких, то неожиданно мрачных, с горящими глазами за заборами, среди тёмных деревьев с перекрученными листьями. Одна, совсем небольшая, распяленная на небольших деревянных колышках в углу, изображала мельницу, но... неправильно. Словно кто-то поймал отражение в зеркало, разбил его - и вышил так, как упали осколки.

Знаете... Роб не всегда осознавал то, что понимал. Что чувствовал. И иногда он сам не знал, чего от себя ожидать. Одно было точно - отнимать жизнь у людей он не любил. Даже если они были фэа. И хотя до сих пор скорбел по Корвину, ни Хорана, и Мю убивать не стал бы даже Ard. Просто потому, что умный полководец не тронет опытных бойцов, которых всегда можно послать на передовую. Роберт Бойд давно уже был не тот. Сейчас - уже и не совсем тот. Сама того не ведая, неистовая дала ему то, чего не было - или он просто не помнил - у Тростника: родителей и братьев. И даже сестру, которую окрестили Катрионой, но все её звали Кинни - "Красивая". Бадб наказала его семьей - лучшего дара от Вороны он не мог и ожидать. А семья подарила ему... настоящность? Не Тростник, но Роберт Бойд, Роб, как ласково звала матушка. Не божество, которым, как ни крути, был бессмертный полководец - но человек, помнящий это тягостную пустоту безвременья. А еще неистовая одарила его свободой. На долгие полвека. Ведь даже Розали принадлежала Тростнику, хоть и носила фамилию Бойд. Притягивала незримыми узами к прошлому, не давая в полной мере ощутить себя настоящим. Пятьдесят лет - достаточный срок, чтобы понять, что нет ничего ценнее жизни - своей и чужой. И хоть Роб не чурался упоением боя, убивать он не любил, чтобы там не думала его жёнушка. Но умел, чтобы там не думали враги.
Не хотел идти - но пошел? А разве был выбор? Разве девочка-дриада не хотела жить также, как и он? Не заслуживала хотя бы чистой смерти, от клинка? Мог не думать - но заботился? Тот, кого называли Цирконом, даже рассмеялся. Не думать и не заботиться было противно его природе. За это его и любили мальчишки, размазавшие немало соплей по его рубашкам. Наставники и магистры не были жестоки к воспитанникам, не были даже чрезмерно строги, но... Мало было тех, кто помнил, каково оторваться от дома, пусть и голодного, от матери. И еще меньше тех, кто готов был дать этим детям толику тепла, согреть души, помочь остаться человеком, а не твареубийцей, что сродни самим тварям. И, конечно же, он вернет Флу в этот сад, где так тепло и гудят пчелы. Он и сам остался бы здесь, хоть ненадолго, чтобы надышаться ароматом цветущих яблонь, ароматом покоя, которого алкал и от которого бежал.
А еще нужно было не забыть о грушах для Бадб. Если он может помочь ей чувствовать себя настоящей хоть чем-то, Роб это сделает. Ибо что он без нее?


--------------------
Когда-нибудь я придумаю такую же пафосную подпись, как у всех.

Организую дуэли. Быстро, качественно, бесплатно. Оптовым покупателям скидки.


Настоящий демон Максвелла © ORTъ
Amethyst Fatale © Момус
Львёнок © Ариэль
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Spectre28 >>>
post #504, отправлено 17-06-2018, 9:04


Рыцарь в сияющей футболке
*******
Администратор
Сообщений: 3950
Откуда: Таллинн
Пол: мужской

футболки: 826
Наград: 7

с Леокатой

3-й день в Туата.

Обещанная дверь, расположенная на третьем этаже, напротив поскрипывающего мельничного вала, выглядела не дверью. Проём в стене, который, насколько Роб понимал расположение комнат, вёл просто-напросто наружу, был забран несколькими рядами свисавших разноцветных бус, перевитых ленточками, перьями и, кажется, даже гродьями сушёных ягод. Из-за этого дверь вкусно, с кислинкой, пахла и почему-то вызывала желание позавтракать ещё раз.
- Мы её вместе делали! - похвасталась Флу, которая, казалось, полностью стряхнула за ночь тень, оставшуюся после единорогов.
- Да, - более сдержанно отозвалась Муилен и вздохнула, тайком отрывая особенно лохматую ленту странного пятнистого цвета, затесавшуюся между золотой и алой. - Раньше тут была деревянная дверь, но мы подумали, что это неправильно как-то. Она открывалась внутрь, и...
- Иногда захлопывалась сама собой, даже когда гость передумал уходить, стоя на пороге, - с энтузиазмом закончила Флу.
- Как возвращаться? - Поинтересовался Роб, с интересом разглядывая проем и почему-то, отдельно - яркую алую бусину. - Или... Муилен, может быть, вы с нами? Боюсь не досмотреть за Флу.
Хотел пошутить, но получилось мрачно, особенно после той просьбы вернуть этого юркого, пушистого "волкодава" в сад. Обреченно получилось, с признанием того, что он отнюдь не герой и ошибается также, как и все.
Муилен взмахом руки оборвала возмущённые протесты Флу и помедлила, пропуская нити бусин между пальцев, словно драгоценности. Первый ряд, второй, третий... сколько бы их ни оставалось ещё, Роб никак не мог разглядеть, что творится за этой на диво толстой занавеской.
- Я могу пойти. Могу дать нить, которую довольно будет перерезать или сжечь. Вы уверены, что за нами обеими одновременно присмотреть легче, Роб Бойд?
Голос, несмотря на серьёзность личика, на мрачность предложения, ощутимо пах весельем. И Муилен определённо нравилось произносить его имя полностью. Выразительно, вкусно.
- Не уверен, - признал Роб, пожав плечами, - но, признаться, когда я здесь жил в последний раз, мы обходились без дверей и проводников. Поэтому, я предпочту узнать ваше мнение и прислушаться к совету.
- Если не говорите остаться, то я, разумеется, пойду, - заверила Мю. - Но ленточку сплету всё равно. На всякий случай.
"Dànadair." Кажется, он притягивал к себе любителей приключений всех полов, мастей и даже рас. Цепляя на пояс ножны с новым кинжалом, который ему притащила из закромов Флу, он с сожалением взвесил в руке изъеденный кровью единорога баллок - и засунул в сапог, обмотав платком. Платок, к счастью, у него всегда был при себе. Роба постоянно окружали женщины, чему он и не думал огорчаться, но они имели свойство рыдать. А вытирать глаза им всегда было нечем.
- Ну что...волкодавы, идем?
- Да! Я - волкодав! - Флу даже подпрыгнула от восторга.
- Ирландский, - вздохнула Муилен, почему-то укоризненно посмотрев на Роба. - Пушистый.
- Р-р-р!
- Чтобы пройти через дверь, - заглушила радостное рычание Мю, - держите нас за руки и думайте о том, куда хотите попасть. Представляйте, словно вы уже там, и держите этот образ, сколько потребуется. И, вот, - она протянула узкую сине-зелёную ленточку, сплетённую из крошечных узелков. - Как даю перед вратами, так перед врата и вернёт, потому что знает она, где, когда и кем создана.
Омела. Вечнозеленая, с восковыми листочками, больше похожая на шапку... Или на шевелюру Флу. Птицы поедают её сначала белые, а потом красные ягоды, пачкают клюв в клейкой мякоти, а затем, перепархивая с ветви на ветвь, счищают. Семена, что выходят с пометом, приклеиваются к этому клею, выпускают коленца, вооруженные присосками, проникают внутрь беззащитной ветки, под кору, впиваются в нее. Если врагам случалось встретиться под деревом, на котором росла омела, они обязаны были сложить оружие и в этот день больше не сражаться. Грозовое растение - омела, защищающее от грома и молнии, от злых духов и черного колдовства, от гнева. От войны. Чем еще можно было победить Войну, если не Миром? Омела поселялась на тех ветвях Древа, где вспыхивали битвы - и угасала вместе с ними. И потому на вершине всегда было тихо и спокойно, мирно. Как дома, в объятиях матери. Там утихала даже неистовая, позволяя рабу многое... Умиротворение охватило Роба и теперь, когда он вспомнил щебет священных соек, терпкий аромат давленых ягод омелы и легкий, на грани слышимости, шепот невидимых листьев Древа. Руки его снова, как и при входе на мельницу, сжали две узкие ладони, и бусы с шелестом расступились, позволяя шагнуть сквозь стену туда, где разливалось ровное сероватое сияние.


--------------------
счастье есть :)
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Leomhann >>>
post #505, отправлено 17-06-2018, 9:05


леди серебряных туманов
******

Сообщений: 1332
Откуда: Нидзеладзе-гоу
Пол: женский

туманов развеяно: 131

Со Спектром

В первую очередь новый мир принёс запах дыма, едкого, чёрного, от которого першило в горле. Затем пришёл свет - солнечные лучи с трудом, но всё же пробивались через низкую серую пелену, в которую уходили обугленные стволы. Сапоги по лодыжку утопали в мягком пушистом пепле. Они стояли на самой границе выжженного пространства, и впереди огромные деревья стояли нетронутыми, только грустными, припорошёнными серостью, с пожухлыми листьями. Это место могло находиться где угодно. Граница пепла же обрывалась так, словно её проводили циркулем. И воздух вокруг был абсолютно спокоен и тих.
- Но мы - там, - пожаловалась Муилен, задирая голову к небу, словно ища звёзды. Серость молчала.
- Но мы - не тогда, - мягко добавила Флубудифлуба и сдула с носа клочок пепла. - И всё же...
- Ann am caismeachd!* - Бодро скомандовал Роб, поворошив пепел сапогом и убедившись, что в этом замечательно плотном от дыма и пепла воздухе не чувствуется ничего, кроме остатков стихий огня и земли, а в округе - нет никого живого, даже птиц. - К живым деревьям, леди, прошу вас.
Сожалеть о роще было некогда, но, все же, приходилось. Деревья - души леса, обиталище дриад и птиц уж точно были неповинны ни в чем и не заслуживали страшной смерти от лесного пожара, когда вода закипала в волокнах древесины, и высыхая - вспыхивала, заставляя корчиться в безмолвном крике. Подумав о том, что под таким слоем пепла новые ростки, которые начнут пробиваться от корня, нипочем не смогут прорваться к солнцу, он грустно вздохнул и первым выполнил свою же команду, медленно двинувшись вперед.
- Я не знаю магии или оружия, которое могло бы такое сотворить, - Муилен тронула лист старой ольхи, и тот переломился пополам. Фэа вдрогнула. - Здесь деревья тоже мёртвые, хотя и стоят. Нет солнца?
Трава под ногами ломалась тоже, бесшумно, словно Роб ступал на призраки травинок. Пепла здесь было меньше, и под ним местами можно было разглядеть землю, сухую, выхолощенную. Странно-пористую.
- Вода ушла из почвы, - хмуро буркнул Роб, оглядывая безмолвную, серую пустыню, - или увели её.
О причинах - магических ли, воинских - оставалось лишь гадать. Можно было лишь заподозрить в этом Морриган, которая явно была против омелы в руках Раймона.


--------------------
Когда-нибудь я придумаю такую же пафосную подпись, как у всех.

Организую дуэли. Быстро, качественно, бесплатно. Оптовым покупателям скидки.


Настоящий демон Максвелла © ORTъ
Amethyst Fatale © Момус
Львёнок © Ариэль
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Spectre28 >>>
post #506, отправлено 17-06-2018, 9:05


Рыцарь в сияющей футболке
*******
Администратор
Сообщений: 3950
Откуда: Таллинн
Пол: мужской

футболки: 826
Наград: 7

с Леокатой

Как ни странно, в открывшийся под ногами провал упала, скользнула по пологой стенке Флу - самая лёгкая и гибкая. И то - извернувшись в воздухе, она ухитрилась ухватиться за колючую плеть шиповника, но без толку: кустарник крошился так же, как и всё прочее, и фэа без вскрика скатилась вниз по каменной крошке. Каверна была не так велика, в полтора её роста, но сыпучий сухой песок, которым было выстлано дно, не позволял дотянуться до ломаного края. Роб равнодушно глянул на это падение, понимая, что разочаровывает сейчас Муилен и замер, прислушиваясь к воздуху. Земля отдавала тепло неохотно, скупясь поделиться им с воздухом, а потому восходящие потоки были слабыми. Да и холодных - сверху - было мало. Но, все же, на небольшой, но устойчивый вихорёк хватило. Он тут же втянул в себя весь пепел, до которого дотянулся и из прозрачного стал серым, пушистым и мягким, как ирландский волкодав. Правда, вскоре вихрь игривым щенком нырнул в яму, к Флу, и там уже жадно набросился на песок и камешки, отчего стал плотнее и принялся вращаться быстрее. Подойдя к краю ямы, Роб протянул руку уже показавшейся над ней поцарапанной Флу, держащейся на верху маленького торнадо. Получилось - почти. Щупальце, серое, какое-то изъеденное, взметнулось со дна ямы без предупреждения, рассекая песок и камни, и ветер. За ним - второе и сразу - третье. Два бессмысленно уткнулись в края ямы, выбивая фонтаны земли, и сжались, но третье нашло цель, обернувшись вокруг талии фэа. Раздался тонкий, какой-то птичий крик, и фэа выгнулась назад, хотя хватка не казалась крепкой. А на дне снова, как при собирании вихря, зашевелилась земля, открывая то металлическую пластину, то покрытый алыми рунами участок кожи.
"Damnú ort!**" Эту мысль Роб успел осознать, когда сползал по краю ямы на грязное тело обитателя ямы, чтобы коснуться его. Грязным в прямом смысле оно не было, но казалось таковым. Крови в твари не было тоже, скорее - какая-то тягучая, густая слизь. К тому же руны не пускали магию извне, отторгали, как прямое вмешательство. Защитные и атакующие чары были вшиты в треснувшую местами кожу, под которой маслянисто чернели мышцы. Даже кости - и те были заменены частично. Внутри твари, древней настолько, что Роба отбрасывало из нее, царил хаос, хуже, чем в единорогах. Но все же - она была живой. А значит, с ней мог справиться целитель. "Во имя Бадб и во славу её". А еще у твари были сердце и мозг. Серое вещество, управляющее любым организмом, чтобы там не думали невежды, приписывающие это сердцу. И жили в любом мозгу силы, что были сродни молниям. Маленькие, шустрые, они сновали от мозга к телу по тончайшим канальцам, передаваемые специальными веществами, которые подходили к каждому отдельному каналу, как ключ к замку. Путь открывался, пропуская через себя эти небольшие dealanaich*** внутрь или наружу. Роб выдохнул, чувствуя, как хаос внутри твари вытягивает из него силы, и закрыл глаза, перерубая даром целителя, в который вложил сейчас всю ярость, всю свою злость и свою ненависть, все самое темное, что было в душе, эти канальцы. Отсек этим невидимым, неосязаемым, но острым мечом связи мозга с телом. Ждать пришлось недолго. Сначала на него упала Флу, на лету приходя в сознание, но поймать её он успел, с облегчением подумав, что в этот раз, кажется, остался с адьютантом. А потом рухнуло щупальце - тяжелое и увесистое, надежно прихлопнув к туше монстра. Ещё два мягко опали по бокам, свернувшись ровными кольцами.
- Mo chreach****! - Возмутился Роб, выползая из-под гнета и вытаскивая оттуда Флу.
Фэа помогала, двигаясь всё более уверенно. Что бы ни сотворила тварь, действие оказалось недолгим. И, как ни странно, Флу молчала, только кивнула Робу с благодарностью. И от души пнула землю, присыпав трещину, из которой смотрел в небо тусклый белёсый глаз.
- Если мне кинут щупальце, я его удержу, - спокойно заметила сверху Муилен. - И лучше - поскорее. Что-то идёт.
Воздух, действительно, подрагивал где-то впереди, мерно, ритмично. Его раздвигало что-то крупное, что двигалось... насколько видел Роб, не к ним, но мимо, рядом.


--------------------
счастье есть :)
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Leomhann >>>
post #507, отправлено 17-06-2018, 9:05


леди серебряных туманов
******

Сообщений: 1332
Откуда: Нидзеладзе-гоу
Пол: женский

туманов развеяно: 131

Со Спектром

Вытоптанная тропа уходила далеко, ровным полукругом, насколько хватало глаз. Если существо описывало полный круг, то диаметром тот был не меньше нескольких миль. И делало оно это - давно. Земля содрогалась под огромным весом, опускалась чуть-чуть с каждым шагом, пока не стала слишком плотной. Колея была в рост Роба высотой, но огромного монстра скрывала лишь до толстых, бугристых коленей, обтянутых белой-серой морщинистой кожей. Выше колебалось отвислое брюхо, прикрытое массивными роговыми пластинами. Резными, под странные, искажённые буквы старого письма. Прочитать их было невозможно, словно сами звуки, стоявшие за ними, утратили значение. И чуялась магия, старая, высохшая, но ещё опасная. Монстр не обратил на них никакого внимания, продолжил переставляь восемь лап, одну за другой, тяжело, медленно. Заржавленно. То ли не увидел среди тёмных стволов, то ли ему было всё равно, но он убрёл дальше, мотая широкой тупоносой мордой с единственным рогом на лбу, над шестью крошечными чёрными глазками. По какой-то странной прихоти рог выглядел так, словно исполнен был из чистого золота - и сочился магией, оставляя за собой плотный, густой шлейф, сплетённый из земли и мороков.
Изумленно проследив за тварью, Роб заглянул в тропу, по которой двигался этот исполин и хмыкнул. Конечно, колею можно было обойти и вокруг, но отчего-то не хотелось. Спуститься в этот окоп, перебежать через него и взобраться представлялось гораздо более простым и быстрым путем, нежели идти в обход. Роб вздохнул, не вовремя вспомнив присказку времен Патрика о том, что легкая дорога ведет в преисподнюю, тернистая - в рай, а невидимая - на Авалон. Остров Яблонь ему был не нужен, по крайней мере - сейчас. Священная омела там не росла. Он покосился на своих фэа, представив, как вдвоем они будут вытаскивать его из высокого рва. Отчего-то о том, что вполне можно подтянуться, Роб вовремя не подумал. И отчетливо почувствовав, как кто-то трясет его за воротник, направился в обход. Когда спустя милю ему встретилось две твари подряд, Роб остановился и пнул с досадой землю.
- Флу, - негромко позвал он первого разведчика второй сотни засадного полка, который, к счастью, оказался без номера, - посмотри, что впереди и как короче пройти. Но - аккуратно, без героизма. Мы с Муилен неспешно пойдем следом.
Как этот самый засадный полк, чтоб его. Сохраняя дистанцию, достаточную для того, чтобы услышать шум борьбы и успеть, но и оставаясь незамеченными.
Навстречу Флу попалась спустя полчаса, улыбаясь, в располосованной на груди и плече тунике. Ни крови, ни ран на коже видно не было, хотя Муилен всё равно неодобрительно покачала головой.
- Дальше, близко - пересечение. Словно в круге ещё и треугольник. Или, по крайней мере, ещё две линии внутри. Углубляться я не стала, но там, в центре - зелень! Зелёное дерево, а не этот мерзкий пепел. Отсюда не видно, потому что лес, но дальше целая просека, всё выжженно по прямой. Даже не земля, а камень. И некоторые из этих кустов - вовсе не мертвы. И не кусты вовсе, а... что-то. Так и не отличить, но стоит быть осторожней.
- Веди, - согласился Роб, разумывая, что могла бы значить эта геометрия. Треугольник в круге был символом Великой Матери, триединой богини, породившей все сущее. Три угла - три воплощения: дева, мать, старуха. И круг, как символ их единения. Две линии внутри... Перечеркивали? Пытались разрушить? Он тяжело вздохнул, понимая, что за все время путешествия вслух сказал пару ругательств и два приказа, но избавиться от привычке помалкивать на тракте было сложно. Да и незачем.
Через угол треугольника, деля его ровно надвое, действительно уходила к центру выжженная линия, словно кто-то провёл огненным карандашом. Шириной в десяток шагов. И за ней, вдалеке, стояло роскошное раскидистое дерево, от которого, казалось, даже здесь веет свежестью и прохладой. Стояло - одно, посреди серости и грязной черноты. Муилен за плечом вздохнула и переступила с ноги на ногу.
- Там - что-то знакомое. Чего нет здесь. Но неправильное. Сломанное. Почти как...
- Почти как иногда, когда не смотришь в разбитое зеркало, - подтвердила Флу. - Сейчас - что-то знакомое.
Что чуяли феечки, Роб не знал. В этом мире, где он с самого начала путешествия не чувствовал Бадб, где оковы стали просто рисунками на коже - и от этого неожиданно было пусто, ощущение присутвия одной из богинь было настолько сильным, что он чуть было не бросился бегом туда, откуда тянуло осколками стихий - полыхающего огнем льда, полётом в золоченой клетке, величием. С трудом удержав себя от этого, он прислушался к этим осколкам, хотя хотелось - коснуться. И поспешно отпрянул, поняв, что эти осколки - безумны, что они - дроби, как в арифметике. Разбитое зеркало, упорно отражающее само себя, чтобы сохранить подобие памяти. Идти туда не хотелось, но там была зелень, а значит - и омела. Наверное.
Перебравшись через ров, Роб с наслаждением прикоснулся к воде, что была в почве и растениях, вдохнул воздух и алчно уставился на дерево, которое здесь, за границей, казалось ещё реальнее, ещё живее. Разве что в ветвях не пели птицы. Не было их здесь - ни птиц, ни зверей, ни насекомых.


--------------------
Когда-нибудь я придумаю такую же пафосную подпись, как у всех.

Организую дуэли. Быстро, качественно, бесплатно. Оптовым покупателям скидки.


Настоящий демон Максвелла © ORTъ
Amethyst Fatale © Момус
Львёнок © Ариэль
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Spectre28 >>>
post #508, отправлено 17-06-2018, 9:07


Рыцарь в сияющей футболке
*******
Администратор
Сообщений: 3950
Откуда: Таллинн
Пол: мужской

футболки: 826
Наград: 7

с Леокатой

Чем ближе, тем больше он различал деталей. Тем больше замедляли шаг фэйки, принюхиваясь в свежему воздуху. Дерево, огромное, мощное, не меньше пятнадцати охватов и с кроной, раскинувшейся на добрых пятьдесят шагов, всё росло, и одновременно он мог разглядеть уже даже отдельные листья, плотные, нетронутые порчей или гусеницами. Дуб шелестел под лёгким ветром, которого не было снаружи, звал уже одним своим существованием.
- Плохо, - тихо заметила Муилен.
- Плохо, - эхом отозвалась Флу.
- Мы это чувствуем.

Внимание Роба настолько захватил дуб, поиски омелы в раскидистой кроне, что трон он увидел не сразу. Да и странен был этот трон. Некогда, наверное, из комля росло ещё одно дерево, но теперь от него остался только пень, охваченный стальными кольцами, какими-то цветными верёвками и лентами, которые приковывали к нему... Морриган узнать было невозможно. Не узнать Морриган было невозможно. Великая королева, от которой осталась четверть - меньше четверти. Золотая маска на половину лица. Золотые латы на половину тела, и металлическая правая рука непрерывно сжимала и разжимала пальцы, словно ища рукоять меча. Левый сияющий глаз пылал расплавленным серебром, теряясь порой в свете солнца, что светило только над центром треугольника. Лицо, постоянно меняя выражения, дёргалось в спазмах, а левой рукой Старшая нежно, до дрожи ласково поглаживала по спутанным чёрным волосам голову, что висела у неё на поясе. Щёки и лоб той, что была всем и ничем, покрывали жуткие руны запрета, а лицо с закрытыми глазами было удивительно безмятежным. Впрочем, его и не было. За плечами раздались два тихих вздоха.
- Аirson bhod*****, - потрясенно выдохнул Роб, глядя не столько на Морриган, сколько на голову Фи. И боясь обнаружить на дереве еще и голову неистовой. Впрочем, надеялось, что Бадб в этом мире попросту истаяла. Но Королева оставалась таковой, даже на этом странном троне, и он почтительно поклонился, складывая пальцы в знак "внимание" для фэа и запоздало понимая, что они - не михаилиты и язык жестов не учили. - Приветствую тебя, о Великая, мать Битвы и Власти.
Мерзко. Удивительно мерзко и грязно, точно он снова касался той твари в песчаной норе, точно грязь эта поглотила всю Ветвь. Фламберг, должно быть, почувствует нечистоту этого мира, когда коснется омелы - если Роб сможет её достать. И вернуться с ней.
Морриган медленно повернула голову, и стало понятно, что на лице - не маска. Металл и был частью лица, врастая прямо в кожу. Сосредоточив на нём взгляд, Великая пожевала губами, пытаясь ответить, но получилось не сразу. Наконец:
- И-лот. Пади, когда с тобой говорит... странно. Я - забавное слово, я. Всё - я и только я. И они. Те, что там. Те, что ждут. Илот. Странно, я помню, как ты умер. Снова. В который раз. И вот ты здесь... здесь ли ты?
Госпожа призраков не менялась нигде - это пришлось констатировать с тяжелым вздохом, лаконичным, но доходчивым жестом поясняя Муилен, что ей придется поискать омелу в кроне. И все это - послушно опускаясь на колено перед этой золотой куклой, что когда была богиней.
- Я познание сделал своим ремеслом,
Я знаком с высшей правдой и с низменным злом.
Все тугие узлы я распутал на свете.
Кроме смерти, завязанной мертвым узлом, - почтительно сообщил в ответ ей Роб, - Здесь ли я, я ли это, о Великая?
Движение Муилен он не увидел, а почувствовал в воздухе. Без тумана, без дождя было сложнее, но осталось ощущение фэа, которая была и здесь, и нигде, а потом снова - уже за комлем. Морриган меж тем моргнула - одним, здоровым, глазом. Второй же, серебряный уставился на Флу, и Великая засмеялась - словно каркнула. Фэа придвинулась ближе, встав за самым плечом. Спокойно, словно была и не здесь.
- Этот узел самый лёгкий, илот. О, это ты. Я помню... знаю. Помню ли я? Тот рассвет, когда они вынеслись наружу, тот закат, когда пал Авалон... я распутаю твой узел. Ты - здесь, но здесь ли?! - она снова рассмеялась, и из земли высверкнул золотой шип, настолько быстро, что увернуться он не успевал. Даже закрыться... Копьё пронзило Роба насквозь, через тунику, и так же быстро скрылось снова. За спиной тихо выдохнула Флубудифлуба. Дитя зерна с другой половины яблока.
- Чего мы не замечаем, когда оно есть, и больше всего хотим, когда этого нет, о Великая, - вкрадчиво поинтересовался Роб, заставляя себя не смотреть на дыры в тунике и чувствуя теплую ладошку Флу на своей руке, - Что является нужнее золота и важнее славы? Она - приветливая и грозная, добрая и мстительная, мудрая и непредсказуемая. Помогает нам, когда мы учимся, и является советчиком в несчастье, крепче, чем веревка и тверже, чем камень. Она - окончательная формула и главный источник истины. Что это, о Королева?
Твою же матушку, чтимую Эрнмас, чтобы её черти на вертеле драли! Робу хотелось биться головой о дуб, бегать кругами и выть по-волчьи одновременно. Страха не было, но было настолько сильное изумление, что пропадали слова и подобрать их, чтобы его описать, казалось безнадежной задачей. Мысленно попросив Муилен поторапливаться, хотя она этого и не слышала, Роб отчего-то ностальгически вспомнил щенков Девоны. Всех восьмерых. Пушистых, прожорливых тварей. И мать их, бесполезную суку. Какого дьявола они сейчас пришли на ум - ведомо не было, но вернуться в себя они помогли. Правда, осознание того, что спасла вот эта девочка, которая была здесь - и не здесь, заставив мерцать также и его, казалось странным, но правильным.


--------------------
счастье есть :)
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Leomhann >>>
post #509, отправлено 17-06-2018, 9:07


леди серебряных туманов
******

Сообщений: 1332
Откуда: Нидзеладзе-гоу
Пол: женский

туманов развеяно: 131

Со Спектром

На половине лица Морриган отразилось невыразимое изумление. Копьё выскользнуло снова, на этот раз рядом с её троном, и богиня ощупала кончик, даже постучала по нему кованым - или литым - пальцем. Копье звенело как положено, металлом, и она непонимающе нахмурилась.
- Господин Роб, пожалуйста, если сможете, сотрите с неё это непотребство, - прошептала Флу, еле слышно, так, что разобрать слова помог только ветер. - Если будет где и когда...
- Что? - Великая вскинула голову, уставившись на Роба. - Ах, да. Возможно, ты и не здесь. Я... с тех пор, как стала я - не уверена. Трудно быть на... трудно - быть. И мне не нравятся загадки призраков. Ты - призрак? Явился, как и все прочие, напомнить? Укорить? Пенять сутью и природой? - сейчас она, казалось, почти стала прежней. Гордой, величественной королевой. Но - лишь на миг. Морриган осела на троне, сгорбилась. - Мне нечего ответить. Почему ты не уйдёшь? Зачем... помнишь?
- Потому что память оживляет даже камни прошлого. И в яд, выпитый некогда, подливает капли меда. - Доверительно сообщил Роб, кивая Флу в знак того, что услышал, - слышала ли ты о Филострате Флавие-старшем, Морриган? Хотя, откуда бы тебе... Он сказал, что все стирается временем, но само время пребывает благодаря памяти неуничтожимым. Отдашь ли ты мне за ответ на загадку голову Фи?
- Но у тебя есть своя, - нахмурилась Морриган, без гнева, задумчиво. - Я так давно не... хорошо.
За её спиной Роб заметил, как соскользнула с дуба Муилен, почти упала, приземлившись так мягко, что, казалось, не потревожила и траву. В руке она сжимала красивую, чистую омелу. С восковыми листьями и красными ягодами меж них. Оказавшись внизу, Мю замерла, прижавшись к стволу. Морриган не оглядывалась. Размышляла, кивая сама себе.
- Хорошо, илот, утверждавший, что женат на той, что некогда звалась Неистовой. Павший у её ног, павший перед ней, - голос Великой, несмотря на то, что губы наполовину состояли из металла, менялся. Становился мягче. - Дай мне ответ, и я отдам тебе то, что существует, не существуя. Только берегись. Они всё ещё алчут плоти того, что не они. Того, от чего отреклись.
Не женат, а взят в мужья. Казалось бы, мелочь, но она встряхнула Роба снова, почище копья. Не могла их Морриган так оговориться. Впрочем, эта женщина, наполовину состоящая из металла, Великой Королевой, кажется, перестала быть давно. Роб устало потер лоб, затосковав по своей - именно своей Бадб! - еще пуще, со вздохом ответил, говоря медленно, и плавно разводя руками, чтобы отвлечь этот огрызок богини от осторожных шагов Муилен.
- Это семья, о Морриган. Мы не замечаем ее, когда она у нас есть, но стоит потерять ее - алкаем больше всего на свете, мечтая, чтобы родные оказались рядом... Или живы. Она - нужнее золота и важнее славы, потому что только зная, что она есть, мы ощущаем полноту жизни. Только в семье тебя встретят приветливо и добро, помогут мудростью и поддержат в несчастье. Только семья грозно отомстит за твою гибель, буде такое случится. Или справедливо накажет. Семья крепка, и с нею ты понимаешь истину - счастье в том, чтобы быть в ней. Помнишь ли ты своих сестер, утратившая? И... я ответил на свою же загадку, держи слово, одинокая.
- Забирай, - Морриган кинула голову с такой силой, что Роб пошатнулся. - И убирайся. И другим призракам передай, чтобы не приходили. Да. Убирайся. Только, - она безрадостно усмехнулась. - Без неё.
Муилен, пойманная посреди движения, на середине размытости, возникла посреди поляны. Выглядела фэа так, словно её вот-вот вырвет, но омелу держала крепко.
Морриган же выпрямилась, и только глаз её дёргался в разные стороны, словно в поисках других нарушителей, которых никак не удавалось обнаружить.
- Значит, ты пришёл меня убить. Конечно. Зачем ещё. Последняя омела, последняя я, а они придут! Без омелы круг неполон! Я знаю, я пыталась... кажется. Неважно. Я - семья! Я - истина и мудрость, я... - она осеклась, мучительно пытаясь что-то вспомнить. - У неё ведь был шанс? Правда?
- Ты - Морриган, - мягко напомнил Роб, перебрасывая голову Флу, - Закон и Справедливость. И ты помнишь правила - девочка добыла омелу и она ее может забрать себе. Унести. А потом отдать тому, кому пожелает. И не может ей воспрепятствовать та, что закон этот и установила. Отпусти эту фэа, Старшая. И мы уйдем. И не вернемся. И другие призраки - твоя память - не побеспокоят ту, что будет сладко спать и видеть сны...
В сторону Флу полетела еще и фляжка с бренди - оттирать письмена, хотя Роб с большим бы удовольствием приложился к ней. Спасибо наставникам, учившим, что целитель может работать и голосом. Убедить - выполнить половину работу. Убедить исцеляемого, что он здоров - почти вылечить его. А потому говорил Роб негромко, но проникновенно, будто животное заговаривал, ведь Морриган - суть все живое. И обещая не возвращаться, был вполне искренен. Чтобы он еще раз... В этот focáil отнорок...
- Они придут, - пробормотала Морриган, оседая на троне. Устало и обречённо. - И я, наверное, усну. Ты прав. Я - Морриган, осколок всего. Обломок закона, огрызок справедливости. Законы... что от них осталось?.. Только я, но я - не помню.
Земля под ногами дрогнула, и над вершинами деревьев вознеслась фигура, чья голова уходила в облака. Выше деревьев, возможно, выше гор. Вдали, но казалось - рядом. Ещё великан. И ещё, пронизывая тучи алыми взглядами.
- Убирайся, илот, - повелела богиня. - И забирай с собой... детей. Пусть.
И Муилен оказалась близко, разом, единым движением, протягивая и омелу - и руку. Флу яростно оттирала странные, едкие чернила.
- Убираемся, - покладисто согласился Роб, принимая руку Муилен и уже сам цепляя за запястье своего адьютанта, - Флу, оставь... это здесь, не надо ее к нам тащить, хорошо?
Неистовая за такой подарочек, пожалуй, сама голову оторвет и на место пришить не озаботится.
- Я же уже почти!.. - тем не менее, Флу послушно выпустила голову из рук, и тут же ойкнула: то, что осталось от Фи, просто исчезло, рассыпавшись бесцветным песком.
- Домой, - вздохнула Муилен, которая всё ещё выглядела нездорово-зеленоватой.
И мир исчез снова. Последним, что ощутил Роб, были капли дождя, пролившегося с чистого неба, на лице.


------------------------------------
*шагом марш
** будь ты проклят
*** молния
**** б***дь
***** ругательство, настолько неприличное, что на него смотреть даже стыдно


--------------------
Когда-нибудь я придумаю такую же пафосную подпись, как у всех.

Организую дуэли. Быстро, качественно, бесплатно. Оптовым покупателям скидки.


Настоящий демон Максвелла © ORTъ
Amethyst Fatale © Момус
Львёнок © Ариэль
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Spectre28 >>>
post #510, отправлено 17-06-2018, 9:07


Рыцарь в сияющей футболке
*******
Администратор
Сообщений: 3950
Откуда: Таллинн
Пол: мужской

футболки: 826
Наград: 7

с Леокатой

4-й день в Туата.

Дождь этот он чувствовал еще долго. Даже когда спал под мерный разговор мельничных крыльев с ветром, свернувшись калачиком под теплым шерстяным пледом так, что наружу торчали только уши, отчетливо ощущаемые сейчас, как заячьи. Хотелось добавить: почему-то, но для этого нужно было проснуться, осознать себя, снова куда-то идти, с кем-то говорить, кого-то убивать, о чем-то думать. Это, разумеется, придется сделать, но позже. А сейчас Роба просто лихорадило от растраты себя, от того, что пришлось непривычно сложно колдовать, от марша через остатки мира, от острой жалости к той Королеве. Когда врешь богине - главное верить в свою ложь. Это Тростник отработал и проверил на неистовой, иначе не смог бы бежать. И сейчас не стыдился своей лжи, в которую поверила та Морриган, ведь в противном случае Муилен с ними бы не вернулась. Но зато - сожалел. Что оставалось несчастной сумасшедшей, утратившей память, кроме этого трона и этого дерева? Даже битву, которой упивалась Старшая, кажется, не предвкушала эта копия. Но помочь усталой тени Роб тоже не мог ничем, даже если бы захотел. Тело до сих пор помнило, каково это - быть нигде и везде, мысли все еще мельтешили, суетились - стоя на месте. Безумие Фи было настолько страшным, таким сложным, что Робу хотелось смыть его, выгрызть из себя, вылить с кровью - но не чувствовать. Просыпаться не хотелось еще и из-за Флу. Не было уверенности, что он сможет её поблагодарить за помощь, а не отвесит оплеуху. С копьем он бы справился. Через боль, слабость, отчаяние - но справился бы. А вот с этим изумлением, граничащим с полным отрицанием произошедшего, с этими отголосками всего и ничего, справиться - не мог. Пока не мог. Даже по неистовой не тосковал, хотя и желал её присутствия сейчас. Бадб могла бы помочь, вытряхнуть его из этого ящика, в котором он и находился, и нет. Но её не было тоже. Никого не было - ни жены, ни мальчиков, ни невестки, ни ордена. Не было и самого Роба.
Лишь серый пепел был под головой вместо подушки, покрывал его вместо пледа. Лишь мертвая земля. Лишь небытие.
И, всё же, что-то было. Сначала на грани, за подушкой, за толстым стёганым одеялом мельницы, существующей только касанием рук сестёр из рода Фихедариен-на-Грейн - и одновременно чьих-то ещё. Затем - границей между ней и настоящим миром. И, наконец, на лестнице, стонущей под шагами так, словно шла не женщина, пусть и богиня, а тот самый великан. Аспект Вороны разворачивал, раскрывал этот дом, который был слишком тесен, а браслеты теплели сами по себе, потому что Бадб - просто была. Вошла она без стука. Впрочем, стучаться было некуда - разве что в стену. Все комнатки на мельнице были завешаны красивыми покрывалами вместо дверей. И, видимо, сходя за двери, они всё же таковыми не являлись - по крайней мере, с точки зрения упорядоченного безумия. Богиня вошла - и остановилась, уперев руки в бока. Качнулись серьги в виде странных, фигурных воронов с бусами, а тартан... красно-сине-желтый тартан, переброшенный через плечо, скреплённый округлой брошью, подчеркнул всё, что, казалось бы, огромное шерстяное одеяло подчёркивать просто не могло. Возможно, потому, что, кажется, под ним у Бадб не было ничего больше. Судя по тому, как открывались плечо и рука, по тому, как волновалась ткань, по тому, что не виднелось из-под тёплого шерстяного края - юбки, ни зелёной, ни алой. Только чистая белизна кожи, до самых босых ног.
- Спит. Так, что дети волнуются. Пока жена, понимаете, страдает от взглядов этого вашего короля, терпит укусы чужой, - Бадб выделила это слово, - бытовой магии и финтифлюшек в лондонском доме.
- Выброси финтифлюшки, - сонно буркнул Роб, приподнимаясь на локте и с интересом оглядывая наряд Бадб. Вот уж чего он не ожидал увидеть на неистовой - так это килт Бойдов. Который богиня носила так, словно родилась в нем. Перехватив красноречивый взгляд, брошенный ею на ножны с мечом, сиротливо дожидающиеся своего хозяина у стены, он поспешно добавил, вставая, - моя вина, конечно, но... Ведь я там не был с того момента, как...
"Ты убила Розали. Снова." И это было настолько же неважно, насколько приятен и ценен визит Бадб. Роб, не раздумывая, сгреб ее в охапку, прижимая к себе, приобщаясь к жару стихий и дорог, к запаху ветра от волос, замер, наслаждаясь этим мгновением привычного.
- И тартан тебе к лицу, bean bheag, - вздохнул он, прикасаясь губами к виску неистовой, - воистину - богиня войны. Даже жаль, что не был с тобой при дворе.
- И я достала ещё смену одежды, - проворчала богиня, не отстраняясь. Делясь собой и включая в себя. - Дитя предлагало зашить, но мне почему-то кажется, что лучше заменить полностью. Всё равно оно пыльное. А тартан - замечательный, - она оживилась, с полуулыбкой вскинула тонкую бровь. - И у тебя хорошая семья. Тёплая. От такого становишься... словно бы больше, хотя я до сих пор не уверена, что понимаю.
Роб вздохнул благодарно, прикасаясь ладонью к ее волосам. Спокойная, понимающая и даже заботливая неистовая была непривычна тоже, но очень нужна сейчас. В конце концов, вдохновлять воина можно не только пинком в самое больное или постельными утехами, но и вот таким подобием домашнего очага и семейного уюта.
- Это и твоя семья, - поправил он её с улыбкой, - за которую я, как оказалось, очень благодарен тебе же. Проводишь до лагеря? Тебе, кажется, здесь не слишком хорошо.
- Мельнице не слишком хорошо от меня, - поправила Бадб, но тут же со вздохом пожала плечами. - И она даёт это понять. Хотя дети старались. Провести кого-то вроде меня в место вроде этого... - в голосе прозвучало почти восхищение. - Они очень испугались.
Хмыкнув и досадливо закатив глаза, Роб подумал, что испугался тоже. Но уже спокойно, без тоски и того странного состояния, что древние греки называли μελαγχολία, а сам он - попросту хандрой. И, чувствуя, что снова оживает, аккуратно пригладил упрямый рыжий локон, ниспадающий на лоб неистовой, радуясь ему, будто стягу возрождения, символу присутствия Бадб.
- Хотя, пожалуй, стоит вернуться в резиденцию и повыкидывать кое-какие финтифлюшки, - с усмешкой проговорил он, - жена, знаешь ли, ревнива и дерется. А дом в Лондоне мы можем, скажем, подарить Фламбергу. Купишь себе другой, доходы от Портенкросса позволяют.
Портенкросс... Не замок даже, укрепленное поместье на берегу. Его подножие ласково целует море и в шторм волны захлестывают даже стены. Древний Арнейл, где находилась - и находится усыпальница королей древности. Маленький, крепкий, построенный из того же теплого, красноватого камня, на каком стоял, он приносил доход от деревни Вест-Килбрайд, или - Seann Chnuic, Старые Холмы. В деревне выращивали овец, дающих тонкую шерсть, ткали самые теплые шали и пледы, плащи и выделывали овчину. Выращивали пшеницу. И давали приют контрабандистам, за умеренную, но обязательную плату. Любой из них знал, что заплатив, он обретет в замке или деревне укрытие и покой, что его не выдадут. Дружить с "поморниками" и пиратами было выгодно, хоть и бесчестно.
- А еще, кажется, тебе придется подготовить Портенкросс к прибытию туда полка, моя Бадб. И повесить управляющего на воротах. Потому что ворует, скотина.
Только договорив, он заметил выражение изумлённого неверия на лице богини.
- Подготовиться к прибытию... управляющий... поместье... Роб Бойд! Мы, возможно, всеведущи, но я не имею об этом всём представления! За исключением повешения. За воровство.
Роб рассмеялся и, приподняв Бадб, прогалопировал по комнате с нею в бергамаске.
- Сказала! - Радостно поделился он с мельницей уже после того, как остановился и оторвался от губ неистовой, в которые впился в счастливо-горячем поцелуе. - Она это сказала! Позвала по имени! А ну, скажи еще раз!
Для богини, что соединяет в себе стихии и пути, имена не значили ничего. Роб был почти уверен, что Тростником-то она его назвала однажды, чтобы войска просто-напросто знали, как к нему обращаться. Но для него имя было важно, оно говорило ему, кто он, определяло самость.
- А с замком - справишься, - продолжил он, принимаясь расхаживать по комнате, так и не выпустив богиню из рук. - Ты же не глупышка, что думает лишь о нарядах и ухажерах. Неужели богиня войны не сможет отпинать управляющего, отдать приказ старосте деревни и порадовать начальника гарнизона скорым пополнением?
Была и еще одна причина тому. Бадб была стягом ренессанса, его символом, идеей и вдохновителем. Негоже ей было оставаться за плечом своего консорта, стоять в тени Роберта Бойда. Она не нуждалась в защите, хоть это и огорчало, но в мире мужчин, где женщинам оставался удел вышивальщицы, где жены управляли поместьями, выпрашивая деньги на них у своих супругов... Бадб должна была стоять сначала на равных с ним, а потом - и впереди. Иначе ему придется самому требовать поклонения, чего не хотелось бы. Сложным казалось пояснить нынешним властителям, что это его возносят, прикрываясь его же фамилией, как щитом. В Шотландии, где женщины все еще были свободнее, нежели в Англии, начинать это было проще. Пусть лэрды увидят, как Бойдами из Портенкросса управляет рыжая, восхитительная Бадб. Как подписывает чеки и приказы, скрепляя их печатью с гербом, которая должна быть у её мужа. Как распоряжается деревней и кокетничает с контрабандистами. Как по-мужски твердо ведет дела, оставаясь женственной. Там, где становились невозможными слова - работал пример. А уж когда жены лэрдов насмотрятся на это... Известно, ночная кукушка всех перекукует.


--------------------
счастье есть :)
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Leomhann >>>
post #511, отправлено 17-06-2018, 9:08


леди серебряных туманов
******

Сообщений: 1332
Откуда: Нидзеладзе-гоу
Пол: женский

туманов развеяно: 131

Спектр. Только Спектр. и чуть я

Бадб, богиня войны и леди Бойд


25 января 1535 г. Лондон


Весь вид Хэмптон-Корта напоминал крепость. Надвратные башни и стены с восьмигранными, как то было принято, зубцами соседствовали с другими - изящными, тонкими, подчеркивающими красоту красного, филигранного кирпича. Будущее. Неизбежное, чтобы она ни говорила, ни думала, ни осознавала. Будущее, куда более резкое, дисгармоничное, нависало над головой, раскидывало крылья, и от осознания его впереди болели глаза. Белокаменные вставки оттеняли ажурные переплетения узоров: навершия на башнях, контуры зубцов, карнизы, обрамление окон. Восьмигранные башни, напротив, были украшены медальонами из терракоты. И от того дворец имел вид игрушки, ювелирного изделия, созданного, лишь чтобы развлекать взгляд. Ни для чего больше он был и не пригоден. И всё же смел гудеть торжественно, впитывая и выворачивая реальность. Становясь ею. Бадб стиснула пальцы в изящных перчатках. Изящных! Эти поделки порвались бы, стоило взяться за рукоять меча. Такая же безделка, как коробка впереди. И взгляды встречных мужчин... говорили о том, что они видят не Бадб. Не королеву битвы. Возможно даже - не Маргарет Колхаун. Просто - игрушку. И с этим тоже предстояло сейчас смириться? Она ускорила шаг, еле удерживаясь от полёта. Заметили ли бы они? Или сочли, что подобного не может случиться в этом дворе? Отвели бы взгляды? Возможность проверить, почувствовать в перьях резкий зимний ветер, искушала. И раскрывались веером возможности. Свистел ветер. Свистели стрелы, складываясь воедино, и крики становились гимном, возносясь к залитому огнём небу. И, всё же, так было нельзя. Нельзя!.. И она шагнула дальше по пылающей дороге.
В главные ворота дворца вел мост, перекинутый через ров. Установленные на нем скульптуры зверей из камня, державший в лапах щиты с изображениями королевских гербов, имели вид слегка растерянный. Виной ли тому был снег, укутавший их в пушистые шубы, или же они - чем Мать не шутит - понимали, кто идет по этому мосту. Камень под ногами - понимал точно. Едва заметно шевелился, шептал, рассказывал. Истории земли, скал, приливов, неторопливые, как сама земля, гудели в ушах, жаловались - гордились. Они никогда не будут говорить с ней так же безумно, как с Фи. Никогда - так же степенно, как с Морриган. Никогда - так доверительно, как с Немайн. Но они понимали стук железных сапог, даже если красивые сапожки еле слышно стучали кожаным подбоем.
Bràthair-cèile, брат этого невозможного Fuar a'Ghaoth, который зачем-то был так ей нужен, ждал у входа в первый дворик замка, заметно волнуясь. Похожий на мужа настолько, что можно было бы действительно принять за братьев, такой же рослый, такой же широкоплечий и светловолосый, он, разумеется, был старше - но лишь в одном смысле. Не стояли за ним века, которые Ворона видела, глядя на... Роба Бойда. Не вились вокруг, не мерцали, уводя по перекрученным ветвям бесчисленные, неопределённые варианты будущих, помноженные на вечность. Идя навстречу, улыбаясь, Бадб раздваивалась, расслаивалась, уходя во все стороны сразу, ища - и не находя. Да и глаза были голубыми, той синевы, каким бывает небо над горами Шотландии после грозы. Не теми, что... Впрочем, волнение он отбросил быстро и явно обрадовался, улыбнувшись открыто, расплескав этой улыбкой множество мелких морщинок вокруг глаз и губ.
- Сèile-cèile, - пробасил он, протягивая руку, - леди Бадб, вы еще красивее, чем писал Роб. Негодяй, я ему попеняю об этом! Умалчивать и утаивать о вас - преступление против клана и семьи.
- Совершенный негодяй, - с удовольствием согласилась Мэгги Колхаун, сливаясь воедино, с искренней улыбкой. От касания губ образ дрогнул, становясь чуточку реальнее. Заговорил громче, чем бесконечные отражения. И уже за это она была благодарна. Хотя - и не только. Дар, предложенный без условий. Из тех, которые дозволено не замечать. - А вы, bràthair-cèile, кажется, такой же неисправимый льстец, как и Роб.
И крепок, как сосна на склонах Am Monadh. Едва начавший терять форму, и то только потому, что... Бадб положила руку на предложенный рукав как на голую кожу и под неё, потому что разницы - не было. Вокруг взвихрились, перетасовываясь стопкой гадательных дисков, жизни, и старший Бойд едва заметно вздрогнул, ощутив горячий укол в сердце. Малый дар, который можно не считать. Малый ответ, пусть он и заставляет предупреждающе звенеть претья клетки, которая всегда - вокруг. Всего лишь укрепить истончившуюся стенку, и сердце, сильное, как у мужчины на треть младше, послужит ещё долго. Льстецы. Пусть в случае... мужа к этому ещё только привыкалось. Через дым иллюзий. Через сожаление, горечь и пепел. Здесь и сейчас этого не было. Не хватало.
- Отнюдь, дорогая сестрица, - усмехнулся почти той же, бойдовской, чуть косой улыбкой, глава клана и свояк, - верите ли, даже сердце защемило.
Он на мгновение замолчал, принимая из рук рослого парня, в тяжеловатой челюсти, голубых глазах и почти белых волосах которого угадывалась снова-таки кровь Бойдов, красно-сине-желтый тартан. И набросил на плечи, окутывая в мягкое тепло шотландской шерсти, скрепляя на плече брошью-лавровым листом.
- Воистину - Бадб, - с гордостью, откровенно любуясь, сообщил он своему внуку, конечно же - внуку, - жаль, Роб вас не видит такой, сестрица.
Тепло. Та, что звалась Неистовой, на миг закрыла глаза, погружаясь в тепло рук, тепло слов, в историю шерстинок, помнивших солнечные лучи и лай маленьких умных corgi. Хранивших образы ножниц и веретена в полутёмной хижине, которое вертели неутомимые пальцы. Что значил клан для той, что везде и всегда? Той, что во всех? Много? Мало? Ничто? Всё? Накидка вызывала странное чувство. Непривычное. Бадб медленно наклонила голову, касаясь её щекой. Рассыпая, словно со стороны, по зелёным и красным квадратам медь волос.
- Да. Жаль, что он не видит. Спасибо. Дорогой брат.

Астрономические часы в Часовом дворе, богато украшенные знаками зодиака, золотой финифтью, пробили одиннадцать, когда Роберт Джордан, в сопровождении своей и её свиты, на которую покашивались внуки и племянники Бойда, ввел её в Большой зал. И остановился, указывая на окно-эркер подле королевского стола, украшенное витражами. Женщина, стоящая и печально водящая по тюдоровской, двухцветной розе пальцем, была королевой. Зеленое, цвета листьев Туата, платье ярко, резко контрастировало с длинными черными волосами, распущенными как у девицы. И со смуглой кожей - подчеркивая её орочью, совсем не королевскую темноту. Рядом с изящным недоэльфом-валлийцем королем, темно-рыжим и белокожим, крепким, что вековой дуб, Анна Болейн казалась тонкой и какой-то... не королевской. Простой. Очень напуганной. Эта женщина, решила Бадб, хорошо смотрелась бы в баронском замке, рядом с румяным громкогласным мужем, любящим свою красавицу-жену до одури. В окружении стайки детей. Здесь, в тронном зале, она казалась чуждой. Хрупким витражом. И горло Анны Болейн пересекала алая лента. Полупрозрачная, вероятная, несбывшаяся, но уже близкая к тому, чтобы порваться. В неё было приятно смотреть. В неё было неприятно смотреть, потому что бился страх, едва заметный в складках у рта, потому что едва дышала надежда, зато всё ярче сияло отчаяние. Ощущение ненужности. Вещности. Как смотрели встречные мужчины, как уже смотрела она на себя... хотелось подойти, взять за плечи и хорошенько встряхнуть. Вытрясти гордость, которая крылась - всё-таки! - глубоко внутри. Нэн Болейн, несчастная Чёрная Ворона, как её кличут... Чёрной Вороне - от Вороны Рыжей. Женщине от... женщины.
- Нэн Болейн, - едва слышным шепотом пояснил свояк, - черная ворона, как её кличут за глаза. Не всегда ведет себя по-королевски, а в древние времена её бы даже в сонм младших жриц не приняли бы. Но... Пока еще нравится королю, хоть он и поглядывать начал на фрейлину Сеймур.
"Сеймур" старший Бойд произнес как "Симур", с акцентом, который, впрочем, только подчеркивал происхождение этой девочки от рода древних жриц. Бадб понимающе кивнула. К сожалению, девочка была ярой католичкой. И к сожалению же, Симуры всегда были плодовиты. И при такой королеве... она мысленно покачала головой. Расклад требовалось менять. Как-то, когда-то.Показывая то на Кромвеля, на лице которого читались усталость и безразличие, то на огромного Саффолка, выглядящего как герой древности, то на церковных сановников, свояк говорил с ней уважительно и серьезно, поясняя растановку фигур при дворе. Так, как говорил бы, должно быть, с братом. Не считая игрушкой или глупышкой, но, несомненно, уважая женственность. Бадб - в основном молчала, опираясь на руку, кивая, внимательно вслушивалась в слова, впитывала окружение. С Робертом было легко. Морриган - постоянно в мире, всё время с людьми - не понимая их. Они с Немайн... часто ли доводилось быть - просто? Бадб не помнила. Забывать было легко. Это умение не забывалось, стоило научиться раз. Не помнить, не слышать, не замечать. Понимать? Или они просто чуть более безумны, чем Старшая? Зала плыла вокруг, словно это не Бадб шагала по каменным плитам, а надвигалось пространство, заполняя сознание.
И король - "непоследовательная, мерзкая, жадная скотина", донесшееся от Кромвеля - взглянул заинтересованно, похотливо - "опрокидывает благое дело Реформации в свои хотелки" - оглядев губы и шею, заглянув в декольте - "на баб" - и только что не облапав глазами талию.
"Не оценивая последствий" - одновременная мысль человека и богини. Или богиня подумала это чуть раньше? Накатила рассчётливая ревность Джен Симур, и тут же её смыли тоска, желание, необходимость... Мелькнула перед глазами, заслонив трон и украшенную гобеленами стену, разрушенная кладка лагеря в долине. Встала за плечом, заменив Леночку, низенькая фэа. Жёлтый пушистый цветок, светлый и радостный. И рука Роберта Бойда на миг стала рукой Роберта Бойда. В мире, где нет разницы между пространством и временем, тепло могло идти в обе стороны. Извинение и стыд - тоже. Вина. Желание. Тоска. Просто. Глядя на владыку с лицом испитого сотника, отвесившего от изумления челюсть, Бадб хранила безмятежное выражение лица. С трудом.
- Ваше Величество, - Роберт Джордан поклонился не слишком глубоко и не слишком почтительно, заговорив с таким жутким акцентом, что поморщился даже невозмутимый Кромвель, - позвольте представить вам жену моего брата, леди Бадб Маргарет Бойд, госпожу и владетельницу замка Портенкросс.
Генрих-король еще раз внимательно оглядел декольте и расплылся в обаятельной улыбке, от которой на лице Анны Болейн отразились боль и отчаяние.
"Сho creutair dona".
От чувств, бивших с двух сторон, пришлось поднять стены, замыкаясь в себе. И выбирать. Неистовой к лицу была суровость. Маргарет Колхаун-Бойд - открытая неприязнь. Бадб была... невозможность быть собой - раздражала. Бесила. Замерев между бесконечными вариантами, она склонила голову. Не слишком низко, с удовольствием всматриваясь в разворачивающиеся перед глазами варианты будущего. Стоит чуть, самую чуточку подправить!.. Приседать, предоставляя королю возможность заглянуть в декольте ещё глубже, она не стала. Перетопчется, druisear. А дикой шотландке, происходившей от королей древности, простительно ещё и не такое.
- Ваше величество.
Роберт одобрительно усмехнулся и чуть напряг руку, когда король, вальяжно, по-кошачьи, встал со своего трона.
- Леди Бойд. Лорд Бойд. - Говорил король тоже с ленцой, чуть снисходительно, чуть свысока, кичась титулом и красотою. Летучей, недолгой, до белизны и гладкости. - Честь принимать при дворе столь сиятельную - во всех смыслах - даму.
Говорил - и тянул длань, будто на танец звал. Богиня, замерев, загадала: если он её коснётся с такими мыслями, руку она оторвёт. Невзирая на культы. Старший Бойд глянул на Генриха, прищурившись, точно забрало с грохотом опустил, но смолчал, лишь слегка увел Бадб за себя.
- Её Величество, королева Анна, - наконец сообразил представить свою жену король.
Подошедшая Dubh Catha заглянула в глаза, вспыхнув надеждой и отчаянием, и Мэгги Колхаун широко улыбнулась в ответ, воспринимая неумелые, слабые попытки пробить оболочку, поймать хоть блик хаоса, который составлял и суть, и природу. Анна Болейн, что бы о ней ни говорили, не была ведьмой. Её никогда не учили, разум остался нетренированным, и всё же она пыталась. Неосознанно, видя лишь тени теней там, где они были. Возможно, ощущая странность там, где их не было. Не принимая такого вольного приветствия внешне, но и не в силах сдержать облегчения. И это было - хорошо.

Сообщение отредактировал Spectre28 - 17-06-2018, 10:59


--------------------
Когда-нибудь я придумаю такую же пафосную подпись, как у всех.

Организую дуэли. Быстро, качественно, бесплатно. Оптовым покупателям скидки.


Настоящий демон Максвелла © ORTъ
Amethyst Fatale © Момус
Львёнок © Ариэль
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Spectre28 >>>
post #512, отправлено 17-06-2018, 9:12


Рыцарь в сияющей футболке
*******
Администратор
Сообщений: 3950
Откуда: Таллинн
Пол: мужской

футболки: 826
Наград: 7

с Хельгой

Джеймс Клайвелл

25 января 1535 г . Балсам, Ноттингемшир, поздний вечер

До Балсама Джеймы добрался уже поздним вечером. Сначала помешала небольшая, мелкая, но очень упрямая метель, затем неожиданно, словно и не остались за спиной морозы, потеплело, и лес вокруг скрыл туман. Опять же, не слишком густой, но Белке он не понравился вовсе. Лошадь фыркала, мотала головой и упорно норовила перейти с рыси на шаг. Так что двойная привратная башня под красными крышами показалась, когда Джеймс уже изрядно измучился и успел не раз проклять и этот чёртов город, и кольца, и погоду, и шерифа, и отсутствие крыльев - впрочем, с такой удачей он бы наверняка попал под дождь или град, а мокрые перья далеко не унесут. Впрочем, на одно грех было пенять: стражники не слишком спорили, открывая ему калитку, и всего через пару минут и немного мелких монет копыта Белки уже цокали по мостовой, чистой, влажно блестящей в лунном свете. Мимо проплывали разноцветные дома с закрытыми к ночи ставнями, а впереди, за узкой извилистой улицей, на невысоком холме возвышались башни - церквей и ратушы. Где-то там же наверняка можно было отыскать таверну.
Несмотря на время, невзирая на закрытые ставни, за которыми редко горел свет, пустым или мёртвым город было не назвать. Провожали Клайвелла крысы, передавая от одной к другой, поблескивая бусинками глаз из щелей и подворотен. Взлаивали собаки, проскреб кто-то на бегу когтями по черепице крыш. Размеренно, торжественно отбивала одиннадцать часов высокая белокаменная церковь. Куда-то шли, не слишком торопясь, трое детей возраста Бесси, одетых почти одинаково, в тёмное. Два мальчика и девочка с торчащей из под шапки светлой косой. Эти держались плотной группкой и молчали, лишь изредка перебрасываясь словом, хотя от позднего всадника не шарахнулись. Прокатила вниз по улице тележку пухлая торговка, гремя колёсами по мостовой. Спереди тихо, еле слышно лились нежные звуки виолы, но стихли, стоило Клайвеллу въехать на ратушную площадь, окружённую особняками и лавками, по большей части уже закрытыми. Но в окнах белёного двухэтажного дома под красивой, недавно подновлённой вывеской, на которой виноградная лоза обвивала половину луны, свет горел. И выглядел он, как обещание уюта и хотя бы нескольких часов покоя и тепла, у камина, с теплым элем на травах, горячей ванной и мягкой постелью. Несмотря на крыс, поздно гуляющих детей, которые, судя по лицам, вовсе не гуляли. Несмотря на то, что городок ощущался будто бы иным, будто возникшим в этом месте случайно, вне времени и вне... мира? Балсам казалася городом-Брайнсом, выбивающим из равновесия и вызывающим лишь одно чувство - уехать из него как можно скорее. Поскольку отстирать такое больше пятно у Джеймса не получилось бы. Отдав поводья Белки зевающему мальчику-конюшему, Джеймс вошел в таверну, которая теперь казалась тоже странной.
В небольшом зальчике, уютном, пахнущем травами и горячей едой, с белёными стенами, было почти пусто, не считая компании в углу под лестницей. Эльф, краснолюд и орк с упоением резались в картинки, но ругались отчего-то тихо, с некоторой опаской. Хотя и увлечённо. Ставки, впрочем, насколько заметил Джеймс, были невелики: из рук в лапы переходили шиллинги, а то и пенни, тускло поблескивая в свете низко висящей лампы. Относиться к игре всерьёз это явно не мешало.
Трактирщик, мрачный высокий мужчина, с торчащими в разные стороны непослушными волосами и бородой до ушей, шагнул навстречу с таким выражением лица, словно у него болели зубы. И щёку поскрёб так же, глядя как-то хмуро и почти подозрительно.
- Вечер добрый, господин. Желаете чего? - судя по тону, трактирщик если и считал вечер добрым, то отлично это скрывал.
- Ужин, комнату и ванну, - сообщил Джеймс, поглядывая на троицу, смутно знакомую ему по Бермондси. Те же это были, нет ли - он не рассмотрел. Впрочем, они его и не заинтересовали настолько, чтобы подсаживаться и заводить разговор. Трактирщик, выглядящий так, что убоялся бы и горный тролль, тоже желания беседовать не вызывал. Но говорить приходилось. - И еще... Не подскажете ли вы, уважаемый, где дом сэра Томаса Буршье отыскать?
- Ванну...Ужин... - трактирщик повернулся к двери за стойкой и рявкнул:- Эльза!
После этого, качая головой, оглядел зал, с хэканьем поднял небольшой, но сколоченный из цельного дуба столик и переставил ближе к камину. Затем, почесав бороду, подтащил к нему самое удобное с виду, обитое мягкой тканью кресло и принялся шумно раздувать пригасшие было угли, ворча себе под нос.
- Ходят всякие... ещё в замок этот проклятый...
Подавальщица, кругленькая, улыбчивая девица, подмигнула Клайвеллу и, оглянувшись на хозяина, который подкладывал в камин дрова, привстала на цыпочки и заговорила шепотом - не слишком-то тихим.
- Вы, господин, не обращайте внимания. Просто зима на дворе, и луна скоро выглянет, - улыбнувшись снова, она продолжила уже громче: - Так, а чего пожалаете? Есть чудесная сырная похлёбка, с холода как раз! Или мясо? Форель - только днём выловили?
- На ваш вкус, милая, - ответил улыбкой же Джеймс, - почему же замок проклят?
Были ли в славной и богохранимой Англии нормальные городки? Этот вопрос мучил Джеймса давно - примерно месяц, с тех пор, как жизнь завертелась, потекла быстрее и живее. Трактирщик, у которого портилось настроение зимой и с восходом луны. Проклятый замок, из которого в Билберри сгинул очередной кольценосец. Обреченно вздохнув, Джеймс уселся в кресло, блаженно вытягивая ноги к огню.
Подавальщица меж тем всплеснула руками.
- Ой, да не проклят он. Просто замок. Ну, мрачноватый немного, гаргульи страшные, а статуи ну просто ужас богопротивный! И не хочется сплетничать, но слишком уж любят хозяева красный цвет. И чёрный тоже. Но ведь их дом? Обычное дело. Люди же туда ходят? Ходят! И почти всегда возвращаются, значит, обычный замок. А... а чеснок где на окнах, если вы заметили, так он просто пахнет вкусно.
- Обожаем чеснок, - подтвердил эльф высоким мелодичным голосом.
- Только играть паршиво, за одним-то столом. Запах этот... - орк даже поморщился.
- Терпеть его не можем, - убедительно закончил краснолюд и сгрёб выигрыш под разочарованные вздохи остальных.
Чертов шериф! Ну ведь можно было перстни эти разослать почтой! Мало Джеймсу было обители, получите - замок вампиров. Или не вампиров, но... Что творилось в этом, черти его раздери, городке? Почему не покидало ощущение, что попал то ли в сказку, то ли в страшную сказку? И отчего сейчас чудились заячьи уши, торчащие из камина?


--------------------
счастье есть :)
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Leomhann >>>
post #513, отправлено 19-07-2018, 7:35


леди серебряных туманов
******

Сообщений: 1332
Откуда: Нидзеладзе-гоу
Пол: женский

туманов развеяно: 131

Джеймс Клайвелл

Здесь и далее - Хелла, Спектр, Лео

26 января 1535 г. Балсам. Ноттингемшир.


Наутро, при ярком, почти весеннем свете странность испарилась, подобно туману. Обычная площадь. Перед большой, солидной ратушей серого камня два работника, засучив рукава, старательно сколачивали эшафот. Рядом спал, опираясь на алебарду, скучающий стражник в начинавшей ржаветь кольчуге. Тут же зазывала попробовать "гаря-ачие! Пирожки с олениной!" давешняя торговка. Вокруг лотка слонялись очень приличные по виду дети, чьи привычки выдавал только явно подозрительный взгляд женщины, стоило кому-то подойти чуть ближе без монетки в руке. Рынок потихоньку заполнялся торговцами с явным перекосом в настойки и наливки. Из открытых окон большого особняка с гербом города на двери, лились в прохладный воздух уже знакомые звуки виолы, прозрачные и печальные. Модная лавка под ругань работников, принимала с повозки кипы сукна и чего-то красиво-воздушного, что обещало вскоре привлечь туда стайки местных модниц.
Улочки, узкие и извилистые, расходились на восемь сторон, но, казалось, туда, где рядом с церковным шпилем виднелись серые стены и башни замка, добраться легко. Их было видно отовсюду. Правда, в относительно нужную сторону вели сразу три улочки. Одна у лавки менялы, другая - узким отнорком между двумя лавками, и третья сразу от таверны с лунолюбивым владельцем.
Странности, может быть, испарились вместе с ночным туманом, а вот ощущение их испаряться не хотело упорно, терзало, принуждало заставлять себя идти к замку по этим узким улочкам, на которых Джеймс задержался лишь на мгновение - послушать музыку. Помявшись на распутье, подобно сказочному герою, он, все же выбрал ту улицу, что шла мимо лавки менялы. Неприятное чувство не покидало и здесь, к тому же, к нему добавилось ничем не объяснимое подозрение, что Мэри в беде. Возникшее внезапно, при взгляде на замок, оно укреплялось все прочнее, настойчиво стучалось в висок, требовало повернуть, вернуться в Бермондси, успеть. И отчего-то казалось, что это связано с пасекой и Джеком Берроузом.
Чутьё не подвело и на этот раз. В каком-то смысле. Пройдя мимо закрытой ещё лавки ювелира, протолкнувшись мимо устало пыхтящего толстяка, который шёл под руку с маленькой сероглазой женой, Клайвелл повернул за угол, и немедленно заметил ярко-зелёную дверь под небольшой аркой. Выше, на витых чугунных крючьях висела вывеска: "Кукол мастер Ганс Шефер и Эльза", на которой качалась изумительно красивая фарфоровая кукла в бежевом платье. В утренних сумерках изнутри слышались шаркающие шаги и стук: видимо, хозяева готовились к открытию. Заходить туда отчего-то не хотелось вовсе, рисовались картины оживших кукол, проникающих через щели, похищающих детей, выпивающих их души. Поежившись, Джеймс внимательно оглядел куклу на вывеске, но она оживать не спешила. Даже не моргала. И Джеймс пошел дальше, решив заглянуть в эту лавку на обратном пути.
Мощёная улочка вела дальше, мимо узких двухэтажных домиков под острыми крышами, всё выше, мимо колодца, у которого оживлённо судачили о чём-то три женщины в полосатых юбках, мимо - куда же без него - борделя, скромно притулившегося за обнесённым невысоким заборчиком двориком. И, наконец, распахнулась перед Клайвеллом ещё одна площадь, поменьше. С одной стороны раскинулся небольшой парк, напротив - стояла величественная трёхнефная церковь с высокой башней, увенчанной коричневым шпилем, а прямо мрачнел... скорее, всё же, это было укреплённое поместье, чем замок, хотя были здесь и башни с зубчатыми вершинами из серого камня, и узкие, похожие на бойницы окна первого этажа, и тяжелые клёпанные двери под баннером, на котором чёрные булавы теснились на белом поле, разделённом красным крестом. Маленькая, жилая крепость, которая, может, и сдержала бы толпу или небольшую шайку солдат, но едва ли сверх того. Да и то, при пристальном взгляде - не факт. Придавали декоративности многочисленные химеры, чьи головы, казалось, торчали из каждого водостока. Ценили владельцы и острые башенки на выступах, фронтоны и прочие вырезы, которые только облегчили бы жизнь тому, что решил бы забраться внутрь без спроса. Слева и справа от крыльца важно сидели, дополняя вид, крылатые гаргульи размером с небольшого телёнка. Резчик явно был мастером - статуи выглядели так, словно вот-вот расправят крылья и взлетят. Дверное кольцо сжимала в лапах страховидная химера, наполовину высунувшаяся из двери. Уважительно покосившись на гаргулий, Джеймс прошел к двери, но постучал в нее не кольцом, как то было положено, а сапогом. Ногой, то бишь. Прикасаться в этом странном городке к чему-либо не хотелось вообще. Особенно к химерам.
Дверное кольцо качнулось почему-то тоже, и химера медленно открыла мутные каменные глаза, уставившись перед собой.
- Слу-га? - голос походил скорее на перетирание каменной крошки. И оставалось только гадать, каким образом он звучит - губы шевелились не как у человека. Просто раскрылись с шорохом. Да так и остались.
Уважение к гаргульям и химерам куда-то пропало, мгновенно, точно и не было. Не любил Джеймс говорящие статуи отчего-то всей душой, хоть раньше с ними и не встречался. Выругавшись про себя, он нащупал бумажный конвертик с перстнем и мрачно ответил:
- Констебль. Срочно.
Химера помедлила.
- Нет пр'каза о констебль. Х'зяин спит. Приходить вечер.
- Ну спит так спит, - пробурчал под нос Джеймс, извлекая из кошеля печать и бумагу-предписание явиться в управу, заготовки которых всегда носил с собой, - покойных... То есть спокойных ему снов.
Некоторая заминка вышла с тем, как прикрепить бумагу к двери. Как и всегда, выручила вода. Согрев в кулаке немного снега, Джеймс намочил предписание и пришлепнул его над химерой. Через несколько минут оно примерзнет и отодрать его будет очень и очень сложно. Но дверная ручка, кажется, против этого не возражала. Хмыкнув, Джеймс направил свои стопы к лавке кукольника.
Внутри, за зелёной дверью и звякнувшим колокольчиком, он неожиданно обнаружил не только устало ввыглядевшего владельца лавки, почти не изменившегося со времени ярмарки, но и знакомца. Солли Корчага, упитанный рыжеволосый низушок частенько торговал в Бермондси, причём, казалось, каждый раз - чем-то новым. Объяснял он это тем, что вот-вот найдёт новый товар, новый, невиданный, маршрут - и непременно озолотится. А рутина - для всех остальных. К несчастью, мир, грефье и ничего не понимающие покупатели упорно сопротивлялись успеху коммерции, но Солли не унывал, хотя волосы его уже тронула седина, а жена, кажется, с каждым годом становилась всё ворчливее. Увидев Клайвелла, он просиял.
- Джеймс! Какой сюрприз! Ты тоже за куклами? Для дочки? Какой великолепный товар! Я собираюсь привезти партию. Уверен, что распродам всё, и по тройно... э... по справедливой, установленной нашим милостивым королём цене.
Он обвёл рукой лавку с такой гордостью, словно она принадлежала ему самому. А посмотреть было, на что. Ярмарка - ярмаркой, а кукол Ганс Шефер делал на любой вкус - хотя и не на любой кошелёк. Даже фарфоровые лошадки, тщательно расписанные, гордо вскинувшие голову или щиплющие травку с маленьких подставок, казались живыми. Куклы же, красивые, в нарядных платьицах и костюмах - на глаза Джеймсу попались даже две куклы-рыцаря в жестяных доспехах - вдвойне. И рассадил их владелец в естественных позах. Куклы возлежали на кроватках и диванчиках, сидели за столиками, обнимались. В одной до жути натуральной сценке кукла-мать поглаживала рукой волосы кукле-дочери, опустившей голову ей на колени.
- Они же прекрасны! - Солли жути не замечал явно, и восторгался искренне. - И цена!.. ну, это тебе, наверное, неинтересно, да. Ха. Каждый торгуется, кау умеет, верно?
- Имей в виду, Солли, - задумчиво проговорил Джеймс, оглядывая изможденного Ганса Шефера, - я запрещаю ввоз этих кукол в Бермондси. Именем короны.
В лавке, как ни странно, ощущение неправильности гасло, точно куклы здесь были какие-то... правильные? Кукольные? А еще отчего-то казалось, будто мастер брезгует своими же игрушками. И уж точно такую куклу Джеймс никогда бы не купил для Бесси.
У Солли отвалилась челюсть.
- Запрещ... это ещё почему?! В уложениях ничего про кукол не было!
- Потому что данными мне полномочиями я могу запретить ввоз товара, если сочту его опасным или ненужным для жителей доверенного мне поселения. Я считаю кукол излишними на рынке Бермондси. Ты бы лучше птицу битую возил да овощи, Солли. А кукол у нас и лондонских хватает.
Раздраженно глянув на низушка, Джеймс подошел к Шеферу и некоторое время пристально глядел ему в глаза.
- Для чего, мастер Ганс? - Мягко поинтересовался он. - Больны вы? Ваша дочь, что двигалась так... странно, точно она сама - кукла?
Владелец лавки дёрнулся и выпрямился в полный рост. Взгляд, впрочем, остался загнанным и пустым, без злости. Усталым.
- Мы незнакомы, господин, но, прошу вас, имейте уважение к горю. Моя дочь скончалась.
- Давно ли? - Поинтересовался Джеймс скептически, - еще на ярмарке в Лондоне она была жива, помнится. Ну, или ту куклу было не отличить от настоящей, точно вы душу в нее передали. И эти истории о вампирах... Которых даже михаилиты редко встречают. Кровь нужна ей или куклам?
- Ту куклу, - медленно повторил Шефер, и вскинул голову. - Мне кажется, господин, вам лучше уйти. Если не верите, то у отца Бернара можно уточнить дату смерти и время, когда он читал молитву над гробом.
- Непременно уточню, мастер Шефер, - согласно кивнул Джеймс, - я даже не сомневаюсь, что там правильные записи. Но... а что если вы им не нужны уже? А ваша дочь мучается в этой оболочке? Считаете ли вы это благом сами?
Для чего он это говорил, Джеймс не знал и сам. Как и то, зачем заинтересовался этими куклами. Ведь проще было оставить Балсам и его чертовы странности за спиной, умчаться в Бермондси, домой, к детям и новому браку. К тому же, кукольник запирался, хотя Джеймс явно попадал в точку.
Вместо ответа Ганс Шефер просто повернулся и скрылся за дверью, которая вела то ли в подсобку, то ли дальше в дом.
Солли восхищённо покрутил шеей.
- Ну, ты суров. Так давить, да ещё жутью такой. А чой-то это всё, про кукол-то, и дочь? - слух у низушка явно был на высоте. Впрочем, этому, как раз, удивляться не стоило.
- Привезешь эту пакость в Бермондси или в Лондон, - подтверждая репутацию сурового, злобно произнес Джеймс, сжимая руку в кулак, - или в окрестности даже - познакомишься с мистером Клоузом, Солли. И я не шучу, запомни.
Наверное, дверью хлопать не стоило. Равно, как и пугать низушка. Но... Даже если на продажу Шефер делал обычных кукол, Джеймс попросту не хотел рисковать. И где, черт побери, в этом Балсаме управа?

Сообщение отредактировал Леоката - 19-07-2018, 7:36


--------------------
Когда-нибудь я придумаю такую же пафосную подпись, как у всех.

Организую дуэли. Быстро, качественно, бесплатно. Оптовым покупателям скидки.


Настоящий демон Максвелла © ORTъ
Amethyst Fatale © Момус
Львёнок © Ариэль
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Spectre28 >>>
post #514, отправлено 19-07-2018, 7:37


Рыцарь в сияющей футболке
*******
Администратор
Сообщений: 3950
Откуда: Таллинн
Пол: мужской

футболки: 826
Наград: 7

с Хельгой

Управа обнаружилась в полуподвальной комнате ратуши. Выглядела она настолько солидной, что аж завидно. Серый камень стен, прочная, дорогая мебель с совершенно не нужной резьбой. Никаких подпиленных стульев или валяющихся кольчуг. Обитель закона выглядела совершенно довольной жизнью, странно напоминая собой торговца, который только что совершил удачную сделку и вообще обеспечил себе вкусное, беззаботное будущее. Местный констебль выглядел сходно: улыбчивый, начинающий полнеть мужчина с залысинами на высоком лбу явно жил не только на жалованье. Уж слишком дорого выглядела одежда.
- Клайвелл, - представился Джеймс от порога, расстегивая оверкот и демонстрируя ту цепь, что полагалась ему, как старшему констеблю. Красивую, литую, из роз, переплетающихся почему-то с львиными хвостами. И снова оглядел помещение, подумав со смешком о том, что Скрайбу бы здесь понравилось, а вот Хантер вряд ли бы одобрил. Видано ли - некуда кольчугу повесить. Да и дубинки в интерьер явно не вписывались.
- О! День добрый, господин Клайвелл, - местный констебль шагнул к нему, с улыбкой протягивая руку. - Том Хант. Вино, поссет? Просто чай? Джесси, - он кивнул на неприметную дверцу в задней стене, - просто чудесно делает отвары. Для градоначальника, конечно, но и нам не отказывает.
- Благодарю, - Джеймс кивнул, не спеша отходить от порога. Этот Том Хант не был похож на своего почти тезку из Бермондси, да и доверия не вызывал, - не стоит. Вам предписывается уведомить семью лорда Буршье о гибели их родственника в Билберри и вручить вот этот перстень, в качестве подтверждения слов.
Бумажный конвертик с кольцом полетел на стол констеблю, а Джеймс оперся плечом на косяк двери, готовясь выслушать порцию жалоб и стонов.
- Ну вот же ж твою налево, - не разочаровал его Хант, лицо которого приняло совершенно несчастное выражение. - Это же его поди поймай, сынка-то. Пока отец за проливом, пустился во все тяжкие, днём дрыхнет, а ночью, когда все приличные люди спят, гуляет. Ну что шерифу мешало просто почтой, зачарованным голубем? Тем-то всё равно, лишь бы гаргульи не сожрали. И писать куртуазно-то шериф получше умеет. Терпеть не могу этого дела, о смертях сообщать. Как помер-то, ежели спросят? Да когда, и где?
- В Билберри, - терпеливо повторил Джеймс, вздыхая, - от рук секты дьяволопоклонников, в течение года. Дата точно не известна.
Дворянский сынок его не удивил - подобное происходило сплошь и рядом. Гаргульи, жрущие голубей, и вовсе вызвали вялое изумление. Ну статуи, ну почтовых голубей жрут... Что же тут такого? Хотя, было что-то почти нормальное в загульном юноше, настолько обычное, что казалось странным в этом Балсаме. И это стало интересным - именно потому что было почти нормальным.
- Ночью, - проныл снова констебль и горестно вздохнул. - Ненавижу выходить ночью в город. Странный он какой-то становится. И кошки эти... а вы, господин Клайвелл, надолго к нам, или только перстень передать? Так, вроде бы, в городке-то у нас спокойно всё, - последнее прозвучало с немалой гордостью. Но и с некоторой настороженностью тоже.
- Надеюсь, что ненадолго. А что город ваш странный - даже спорить не буду. Еще и кошки... Кстати, а что с ними?
Джеймс мысленно вздохнул, еще раз поинтересовался сам у себя, какого черта он интересуется кошками, вместо того, чтобы ехать домой, сам же поразмыслил над этим вопросом и пришел к выводу, что странности кошек ему даже за доплату не нужны. Но распрощаться с Хантом, все же, не спешил.
- Пропадают, - вздохнул Хант, всё ещё расстроенно глядя на пакетик с перстнем. Не открывая, словно боясь, что это сделает поручение ещё неизбежнее. - И ведь ночью только. Как только, значит, на свет призрака летят, ну а того - то к музыке, то к церкви мотает ведь. Ну вот какая кошка взлетит к замку, а там же гаргульи, сволочи каменные. Им что голубь, что кошка, лишь бы к водостоку подлетело. Даже шерсти потом не найти бывает. Дамы жалуются... хотя торговле хорошо. Спрос на поводки, клетки да цепи растёт, кузнец да кожевники радуются. Но хозяева-то ко мне идут, а я что сделаю, если сами не следят?
Стоило, наверное, посочувствовать Ханту, но крылатые кошки, призрак и прожорливые каменные сволочи вызывали лишь изумление, граничащее с полным ужасом. Хотя, Бесси, должно быть, порадовалась бы такому котенку. Однако, задерживаться в Балсаме было незачем, здесь было странно, неуютно и как-то... сдвинуто? Точно городок достали из коробки, смахнули пыль и поставили подле Хантингдона. К тому же, ощущение того, что с Мэри творится нечто неладное, не покидало.
- Штрафуйте, - любезно посоветовал Джеймс, улыбаясь, - каждого жалобщика.
- Ну, - судя по голосу, совет Ханта порадовал не слишком. Вообще не порадовал и не утешил. - Лучше бы убрать призрака. Но магистр отказывается и вообще говорит, что не его это дело вовсе, потому как ничего тот дурного не делает, а только танцует. И вообще красивый. А у меня с него мурашки по коже, и подойти-то страшно. А вы, мастер Клайвелл?.. - в голосе зазвучала откровенная надежда, да и посматривал Хант как-то заискивающе.
- А я не михаилит, - немедленно разочаровал его Джеймс, - с призраками разбираться не обучен. Изложите ваши вопросы письменно, для канцелярии шерифа, быть может, вам поспособствуют.
Иногда Джеймс был таким формалистом, что ненавидел сам себя. Но, в самом деле, какие к черту, призраки? Да еще и в чужом ему городе, где есть свой констебль? Хмыкнув, Джеймс подумал о том, что не хватает, пожалуй, еще цыган, для полноты картины.
- И ещё эти проклятые цыгане, - вздохнул представитель местного констебулата. - Вот с таким удовольствием бы разогнал, но совет - против. И горожане, в общем, тоже против. Не все, конечно, но те, кто могут... убедительно сказать, что против, вы ведь меня понимаете. Хотя, по правде, не очень-то они и пристают. Всё больше за стенами, так что народ сам к ним ходит.
- А у меня убийца из монастыря сбежал, - радостно поделился своими проблемами Джеймс, переходя в наступление, поскольку слушать нытье Ханта надоело, - перерезал монахинь - и фьють! С колокольни-то. И чуть было заговор против короны не грянул, а уж как банды власть переделить решили... И торговец странный наезжал недавно - квиток от грефье отдал лондонскому волку, чтоб тот убедился, что налоги на товар, за который этот купец купил проблемы, оплачены.
Брайнс, должно быть, уместнее всего смотрелся бы в Балсаме. Они - и город, и торгаш - даже начинались с одной и той же буквы.
- Скажите, мастер Хант, а от чего дочь Шефера умерла?
Констебль, с интересом, даже кивая, выслушавший сводку бермондсийской жизни, печально покачал головой.
- Бедная девочка, очень добрая, ласковая была. Что-то внутри у неё совсем сломалось. Кукольник, он ведь и магу лондонскому заплатил, не пожалел, но... тот, я слышал, сказал, что ему не справиться. Сердце, лёгкие... словно сами себя поедали, так он говорил. В конце совсем худая была, смотреть без слёз нельзя.
- И давно у вас в Балсаме стали чеснок на окна вешать?
Такой перевод темы, должно быть, был внезапен, но Джеймс пока не знал, как связать свою догадку о куклах, кукольнике и несчастной девочке.
Хант, действительно, слегка оторопел. И чтобы собраться с мыслями, у него ушло несколько секунд.
- Да вот... я тут, господин Клайвелл, как родился, так и уезжал только на обучение, а чеснок - он всегда был, сколько помню. Старый обычай, ну вот вроде как где-то половички любят, а у нас - чеснок вешать. Вроде как от заразы, что ли. Охраняет, значит. Ночью особенно. Кто ж его знает, что там с ветром летает?
Джеймс досадливо хмыкнул. Тон подавальщицы в трактире ясно указывал на то, что люди стали это делать недавно. Но настаивать не стал, лишь откачнулся от стены и уселся на один из стульев, внимтельно оглядывая Ханта от носков сапог до макушки. И отчетливо напоминая самому себе змею.
- И, должно быть, даже историй никто страшных не рассказывает? О пропавших детях, к примеру?
- Слухи, - отмахнулся Хант, на которого взгляд явно не произвёл особого впечатления. - Страшилки. Пусть их рассказывают. И о детях, и о ночных девочках - которые, я вам так скажу, между нами, ежели с ними что, то и сами виноваты. А так, чтобы дети пропадали - не было пока. Тут жеж хай бы поднялся, до небес прямо.
- Действительно, - согласился Джеймс, тоскливо размышляя, зачем ему это нужно в чужом, чертовски странном городе. Выходило - что незачем. Да, девочку-скрипачку было жаль. И куклы эти казались если не страшными, то какими-то отталкивающими, отвратительными. Но, все же, здесь был свой констебль, и дел у Джеймса здесь больше не имелось.
- Благодарю вас, мистер Хант, - проходя к двери, произнес он, - будете в Бермондси - милости просим.


--------------------
счастье есть :)
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Leomhann >>>
post #515, отправлено 19-07-2018, 7:38


леди серебряных туманов
******

Сообщений: 1332
Откуда: Нидзеладзе-гоу
Пол: женский

туманов развеяно: 131

Уезжал Джеймс с чувством неудовлетворенности. Незавершенности и обиды на самого себя. Ведь мог бы довести эту историю с куклами до конца, докопаться, пресечь! Мог! Но не стал. Бежал, как тогда в монастыре, раз за разом, пока не стало слишком поздно. И все потому, что ценил свой душевный комфорт превыше безопасности людей. Но, если подумать, разве он не заслуживал побыть эгоистом хоть немного? разве он странствующий рыцарь или герой, чтобы сражаться с ветряными мельницами? Откуда-то из глубины вплеталась змеей мысль, даже шепот, что брат-лекарь - это полк ветряных мельниц, до зубов вооруженных драконами. Но чертов монах становился уже делом личным, а Балсам - всего лишь городок на пути, каких будет еще много. И, уж конечно, не все города и веси Джеймс был готов бросить вот так. Нет! Все же, был он неисправимым идеалистом, верил в закон, хоть и шел частенько на сделки с бандами. И дома его ждали дети, ждала милая странная Мэри. Родная управа, где по комнате были разбросаны кольчуги и дубинки, стояла подпиленная табуретка, которой так замечательно было выбивать показания - во всех смыслах, ждала тоже. А еще, должно быть, госпожа Инхинн уже приняла пыточную.

По дороге на Камбурн с небес рухнул голубь. Один из тех, что Циркон подарил Бесси. Только вот послание Джеймса вовсе не порадовало. Небрежная, наспех написанная записка, несла в себе страшное. Настолько, что Джеймс поначалу не поверил глазам, а когда убедился, что написанное - правда, чуть не задушил голубя, которого держал в руке.

"Артур пропал. Ни записки, ничего. Я оббегала весь город и мистеру Хантеру сказала тоже, и даже Дженни, но его нигде нет. Миссис Элизабет просто молится, но... я не знаю, что делать. Прости... возвращайся поскорее? Пожалуйста."

"Я близко, солнышко".

Все, что смог написать дрожащей рукой, унимая острые укусы боли в голове и сердце. Никаких распоряжений, как искать - не ему учить Хантера поиску. Никаких утешений - кто утешит сейчас его самого? Первым порывом было стронуть Белку в галоп, помчаться... Но и тут Джеймс одернул себя. Загнать лошадь - это приехать домой позже, гораздо позже планируемого. Но каков гаденыш! Сбежать из дома! И почему - сбежать? Через Артура вполне могли мстить за Графа и Соверена. Или за кого-то из тех многих, кого Джеймс посадил в тюрьму, повесил, отправил на дыбу. Но Артур... Сознание того, что чудесное было рядом с нами, всегда приходит слишком поздно. Джеймс вспоминал, с каким трепетом брал на руки новорожденного сына, как радовался первым словам и первым шагам - и хмурился все сильнее, сдерживая неуместные сейчас слезы, заставляющие идти на поводу у чувств, туманящие разум. Любые поступки приводят или наверх, в рай, или толкают в бездну. А человек узнает о результате лишь после свершения, но тогда уже поздно жалеть о случившемся. Поздно думать о том тепле и любви, что недодал Артуру. Рано - хоронить.
И после полудня, когда Джеймс уже передумал, должно быть, обо всем на свете, попрощался с сыном раз триста, ангелом, вестником счастья явился второй голубь.

"Джеймс,

Надеюсь, мой голубь успел первым. Если же нет, умоляю вас не волноваться. Артур благополучно добрался до резиденции, здоров и наотрез отказывается возвращаться домой. Утверждает, что его единственное желание - стать михаилитом и ссылается на вас и ваше согласие на то. Полагаю, будет разумным, если мальчик дождется вас в нашей школе. Боюсь, повторный побег может быть не столь... успешным. К тому же, он с увлечением предается наукам, фехтованию и стрельбе из лука, за день обзавелся множеством друзей и в нем явно проявляется талант его отца - переговорить любого. Ждем вашего решения и визита.
Искренне ваш,

Р.Б., магистр Циркон"

И снова Джеймс сделал не то, что должен был. Иной бы оросил счастливыми слезами и птицу, и письмо и горячо возблагодарил Господа за то, что услышал молитвы. Но! Джеймс не молился, а счастье выразил лишь улыбкой, когда читал записку от Циркона. Но зато в ответе ему он, кажется, написал все, что думал о поступке Артура, его решении уйти в монастырь, то есть в орден. Впрочем, он быстро совладал с собой и порвал это послание. Обратно в Форрест-Хилл голубь полетел с лаконичным.

"Не возражаю. Уши оторву. Спасибо!"


--------------------
Когда-нибудь я придумаю такую же пафосную подпись, как у всех.

Организую дуэли. Быстро, качественно, бесплатно. Оптовым покупателям скидки.


Настоящий демон Максвелла © ORTъ
Amethyst Fatale © Момус
Львёнок © Ариэль
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Spectre28 >>>
post #516, отправлено 19-07-2018, 7:39


Рыцарь в сияющей футболке
*******
Администратор
Сообщений: 3950
Откуда: Таллинн
Пол: мужской

футболки: 826
Наград: 7

с Леокатой и Хельгой

1 февраля 1535 г. Бермондси.
Пятница

В Бермондси, вопреки ожиданиям, все было спокойно, даже мирно. Настолько, что Джеймс, разогнавший недалеко от ворот Белку до галопа, даже опешил. И тут же укорил себя. Будто первый раз он уезжал из городка, оставлял его! Глупо было полагать, что Бермондси в этот раз уподобится Содому и Гоморре, падет от меча огненного, а на его развалинах начнут выть твари из леса. Притча, что пришла на ум, конечно же, была неуместна, но она позабавила, примирила с тем, что не так уж он и нужен этому городу, особенно, когда работа стражи налажена безукоризненно.
Помнится, один старец жаловался царю Спарты Агиду, что старые законы пришли в забвение, а новые — плохи, и что все в Спарте перевернулось вверх дном. Царь же лишь рассмеялся в ответ и сказал: «Если так, то все идет своим порядком. В детстве я слышал от моего отца, что и в его время все перевернулось вверх дном». Воистину, порядок — это хаос, к которому привыкли, а привычка, согласно Аристотелю, вторая натура. Джеймс тряхнул головой, отгоняя толпящихся в ней философов и богословов, желающих поделиться своими мыслями и направил Белку к управе.

- Джеймс.
Хантер, в отличие от Бермондси, несмотря на очевидную радость, выглядел слегка замотанным, чего, впрочем, ожидать как раз стоило. За исключением сержанта управа была пуста: Скрайб в это время скорее всего занимался отправкой документов.
- Перстни розданы, еретики спасены, да здравствуют рабочие будни?
- Да, наконец-то, - с облегчением улыбнулся в ответ Джеймс, стягивая осточертевшую кольчугу и бросая ее на лавку. На лавке, по-прежнему, валялась дубинка, пара цепей и длинный узкий мешочек, наполненный песком. Оглядев все это с каким-то ностальгическим умилением, Джемс рухнул рядом с кольчугой и поинтересовался, кивнув на дубинку, - не понадобилось?
Хантер покачал головой.
- Нет. С тех пор - тихо всё. Точнее, не так, - он задумался, потом повёл плечами. - Ничего такого, что требовало бы убеждения. Про сына ты знаешь, так? Бесси до сих пор грозится оторвать ему уши, знаешь. А вот Дженни, о которой ты писал - тут хуже. Тот гад, которого ты зарезал, её всё-таки нашёл. Глаз выбил. Колено выбил - к счастью, не на куски. Жаль было бы. Дьяволёнок, конечно, но не худшая, - последнее прозвучало практически как комплимент. И, вероятно, в устах сержанта им и было.
Джеймс недовольно дернул углом губ. Самоуверенность бродяжек зачастую неприятно поражала его. Предлагал ведь Дженни найти иной ночлег, даже работу! Но, ворованный и выпрошенный кусок, известно, слаще. Свою вину Джеймс, впрочем, не отрицал - дотянул, надо было убирать графских приспешников раньше.
- Ты помнишь её родителей? - Неожиданно для самого себя спросил он Хантера. - Убей - припомнить не могу.
- Потому что не местная. С лондонской окраины, а у нас только года четыре. Или пять. Как забрела, так и осталась, - Хантер пожал плечами. - Могу спросить у тамошних.
- Не надо, Том. Признаться, я думал подыскать ей семью в Гринфорде или еще где, но...
Джеймс в сердцах махнул рукой и умолк. Не прижилась бы Дженни в семье, пусть даже и в его, с его детьми. Бродяжки часто бежали из дома, протестуя против семейного уклада, либо прельщаясь романтикой бесцельных странствий. И так их поглощало это занятие, что вернуть в дом - или в другую семью - было невозможным.
- Палач новая-то приехала?
- Да, - судя по выражению лица Хантера, лично он с отношением к новому палачу ещё не определился. - Впервые вижу человека, который жалуется в стихах. И мы действительно превращаемся в бабскую управу. К слову. На мельнице с этой твоей девочкой-то. Алвкин помер. Мавр осматривал, говорил, что-то в голове порвалось, и всё. Может, с той драки так и не оправился, как знать. Так что мы дом проверили - и знаешь, что нашли?
- Дочь его, - вздохнул Джеймс, подавляя зарождающийся зуд в руках, - Тельму.
Наверное, нужно было ликовать от того, что чутье не подвело и в этот раз. Но отчего-то не получалось, лишь все настойчивее билась мысль, что Мэри нужно забирать скорее.
- Точно, - удивился Хантер. - Как угадал? И ты бы её видел. Дичится, молчит всё. Поначалу даже не плакала. Забилась в угол и зыркала глазищами. Если твоя Мэри права, просидела она там, выходит, несколько лет. Дьявольская судьба.
От характеристики судьбы девушки Джеймс и вовсе вздрогнул. Но не от сочувствия, нет. Не казался пасечник Алвкин сатрапом, способным запереть свою дочь из-за того, что слишком хороша была или кокетлива. Не оберегают такие люди чужих дочерей - и невест. Дьявольская судьба... Припомнился и Джек Берроуз, которого, как и самого Джеймса, явно манила пасека, звала оттуда Тельма, его слова о том, что Мэри необходимо убирать с мельницы. И странное, ужасное ощущение того, что шериф явно не одобрит демонов поблизости от Лондона.
- Коврик был лоскутный, пестрый? - тускло поинтересовался Джеймс, - прикрывал вход в погреб?
- Гм, - сержант нахмурился, внимательно его разглядывая. - Джеймс, ты только с дороги же? Устал? Небось, и дома ещё не был? Коврик был, конечно. Серый. Как у моей бывшей - только та красные любила. И у первой тоже. Их вообще любят, коврики эти.
Черт с ними, с ковриками. Да и если послать к михаилитам или святым отцам за экзорцистом, то объяснять свои подозрения придется лишь фразой "понимаете, мне так кажется..." Джеймс кивнул головой, соглашаясь с тем, что устал и дома не был, и коврики есть, конечно же, у всех.
- Мне в церковь еще нужно, до дома, - проворчал он, - родственники Клементины не объявились?
- Умерли ещё летом, - Хантер отвёл глаза и прокашлялся совершенно несвойственным ему образом. Неуверенно. - Так что - приют, или снова монастырь, выходило. Но мы подумали... в общем, девушка славная, а мне теперь, вроде как, дом положен? Так-то просить и не думал, но...
- Я думал, ты переехал уже, - удивился Джеймс с улыбкой, - так выходит, у нас управа будет не бабская, а, хм, обабившаяся? Осталось Скрайба женить.
Бермондси жил, не обращая внимания на одержимых, лесных разбойников, городских воришек и заезжих гастролеров. Женился, обзаводился домами и детьми, старел... Жил с ним и Джеймс, радуясь и стряхивая с себя странности Балсама, забывая - но только на время! - чертова торговца. Ключи от сержантского домика на Сент-Джеймс действительно висели в шкафу у Скрайба.
- Держи, Том. Очень рад за вас.


--------------------
счастье есть :)
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Leomhann >>>
post #517, отправлено 19-07-2018, 7:39


леди серебряных туманов
******

Сообщений: 1332
Откуда: Нидзеладзе-гоу
Пол: женский

туманов развеяно: 131

Трудно спорить с жизненною логикой, и о чем ты там не говори, не думай, чего не решай, но сомнения, эти непременные спутницы каждого решения, одолевали Джеймса по пути в церковь. Раскланиваясь с горожанами, ловя их их любопытные взгляды, он все еще колебался, будто стоял на распутье, не зная, по какой ему дороге идти. Казалось бы, все - влечение, симпатия, здравый смысл - звали его на тропку к Мэри, а между тем не мог стряхнуть с себя необъяснимое убеждение, отринуть шепот неведомой силы, не пускающей его туда. Казалось, что пойди он по этой дороге - и она приведет его к гибели. Или - к несвободе? Но разве он свободен сейчас? Дети привязывали его к дому, и Джеймс этим гордился, трепетно хранил это чувство в душе, рядом с любовью к детям. Неужели он не нашел бы уголок там и для Мэри? Но девушка была так юна, лишь недавно скинула с себя детство, лишь недавно расцвела. И была ну просто чудо, как хороша. Осознав, что повторяет чужие слова, Джеймс усмехнулся, останавливаясь в нескольких шагах от церкви. Обручальные кольца лежали в шелковом мешочке, у груди, жгли кожу через рубашку. Мисс Мэри Берроуз в ближайшее воскресенье должна была стать миссис Клайвелл. Если того желала сама. Сомнения не могли помешать ему встретить невесту у алтаря и произнести брачные клятвы. Но они отравляли жизнь.
Домой Джеймс вернулся, когда уже вечереть начало, с освященными кольцами за пазухой, сумкой подарков для Бесси и тем самым кинжалом, который так и не дождался Артур. Ныне - воспитанник Ордена архангела Михаила, Архистратига. Подумать только, его Артур - михаилит! Джеймс не одобрял такой стези, равно, как и не хотел бы, чтоб сын стал законником. Но звучало это, все же, гораздо лучше, чем "Артур - богослов" или, скажем, "Артур - булочник". И все же, Джеймс тосковал по непоседливому, шумному сыну. Дверь он приоткрыл осторожно, подспудно ожидая, что матушка встретит его градом упреков. Но было тихо и он вошел.
Миссис Элизабет сидела в кресле и утирала слезы, осенним дождем льещиеся по щекам. В комнате пахло луком, а на столе стояла супница, исходящая ароматным паром.
- Блудный сын, - горько, с надрывом произнесла она, - вернулся. Везде побывал, даже кольца освятил, а к матери... О!
Джеймс хмыкнул, расшнуровывая сапоги. В матушке гибла великая актриса, размениваясь на домашние представления.
- Бесси дома, миссис Элизабет? - Осведомился он, складывая плащ на стуле.
- И даже невесту матери не показал! - Продолжала страдать маменька, прижимая руки к груди. - Боже, какой стыд!
- Бесси!
Страдания миссис Элизабет могли быть бесконечны, пререкаться Джеймс не собирался, а по дочери соскучился.
- Нет ее, - всхлипнула миссис Элизабет, - магией с этой миссис Фионой занимается. И вы, Джеймс, ох как были не правы, что позволили подобное! Бесси ведь дитя чистое, светлое! А эта магичка... Как есть сумасшедшая, прости меня Господи! Может быть, это и лондонская мода, но ее одежда, её шляпки, её манеры! Ох...
Маменька схватилась за грудь с той стороны, где должно быть сердце и обмякла в кресле, судорожно вздыхая. Джеймс, недовольно покосившись на нее, прошел к кувшину и покачал его в руке. Прошлый раз, когда он приводил женщину в чувство таким образом, в воскресенье обещал закончится браком. К счастью, маменька была в сознании, хотя такую жену Джеймс с удовольствием пожелал бы... Ну вот Брайнсу, к примеру. Ох, и выдрессировала бы его миссис Элизабет - по струнке ходил бы.
- Бесси нужно учиться, - пожал плечами он, подавая матушке воду в кружке, - не вижу ничего дурного, миссис Элизабет. Да и свадьба... Сколько же мне вдоветь? "И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью,так что они уже не двое, но одна плоть."
- Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене, - проворчала миссис Элизабет, но воду приняла с благодарностью, да и пила жадно. - Впрочем, сын, вы давно уже не заботитесь о Господнем. Она хоть умна? Что красива - наслышана.
- Матушка, - Джеймс опустился на пол, поджал под себя ноги. И вздохнул успокоенно. Если уж миссис Элизабет начала задавать такие вопросы, значит, готова была принять Мэри. Почти готова. - Мэри и умна, и красива, и способна вести хозяйство. И... я уже не представляю себя без неё. А сейчас я хотел бы отдохнуть с дороги. Пусть Бесси поднимется ко мне, прошу вас, матушка.
Матушкой миссис Элизабет Джеймс называл так редко, что мог сосчитать по пальцам одной руки все, так сказать, прецеденты. И от того чувствовал себя настолько неловко, что поспешно сбежал к себе в комнату, где, наконец, смог снять дорожную одежду и умыться. И задремать на пока еще холостяцкой постели.
Дочь поднялась лишь спустя пару часов, когда уже совсем стемнело, присела на край кровати, аккуратно расправив подол сиреневого платья. Выглядела Бесси уставшей, даже пригасшей, но несомненно довольной.
- Добрый вечер, отец. И спасибо за чудесную лошадку!
- Солнышко...
Джеймс сонно потянулся, стряхивая сон и сел рядом. Дочь изменилась - стала взрослее, какой-то неуловимо иной, чему он порадовался и огорчился одновременно. Впрочем, это не помешало обнять дочь и пригладить непослушный вихор на макушке, как маленькой.
- Рад, что понравилась. Расскажи мне про миссис Фиону, Бесси. Миссис Элизабет, - Джеймс недовольно хмыкнул, - кажется, против твоих занятий магией.
- Нет... - Бесси помедлила и прижалась сильнее, под руку. - Бабушке не нравится миссис Фиона, и поэтому не нравится всё, что с ней связано. Вдовы, даже молодые, не должны так себя вести, так говорить и так одеваться. Она, кажется, даже не горюет о муже. Но, ты знаешь, она так связана с землёй!.. Наверное, так проще кого-то отпустить? Когда ты всё равно чувствуешь жизнь вокруг?
"А был ли муж?" - хотел было спросить Джеймс, но удержался. Бесси нужно учиться, до Лондона и других учителей - слишком далеко в эти неспокойные времена, а матушке не нравился почти никто. Правда, и рассуждения в устах дочери казались слишком глубокими, слишком взрослыми, но Бесс всегда была... вдумчива.
- Главное, что она нравится тебе, солнышко. А скорбь - утихает, доченька, человек не может страдать вечно, чтобы там не говорила миссис Элизабет.
Джеймс потянулся к сумке свободной рукой, доставая книгу-бестиарий, с описанием животных, купленную в Брентвуде.
- Что с Артуром делать будем? - Серьезно, будто Бесси была взрослой, спросил он, протягивая книгу. - Я не скажу, что мне нравится мысль о том, что наш Артур будет михаилитом, но... Ведь сбежит снова. Склоняюсь к тому, чтобы согласиться с этим решением. Что думаешь ты?
- Что надо оторвать уши, - Бесси с удовольствием взяла подарок, провела пальцами по тиснёной обложке. - Потом прирастить и оторвать снова. Но ему там действительно хорошо. Я помню. Поэтому, наверное, пусть? Хотя мне всё равно очень обидно.
- Ему потом тоже будет обидно. И тоскливо.
Когда будут болеть руки и ноги, перетруженные на тренировках, а длинной зимней ночью не окажется рядом сестры. Артур соскучится, вспомнит дом, захочет вернуться, но позже, повзрослев. Джеймс прижал дочь к себе, эгоистично подумав, что уж она-то осталась у него. Пока осталась.
- Я был в странном городке Балсам, - сообщил он, с неприязнью вспоминая чертов город, - там есть летающие кошки. К сожалению, как они летают, увидеть не успел.
Пусть лучше Бесси думает о кошках с крыльями, чем тоскует по брату.
- Почему?! - в вопросе прозвучало такое искреннее непонимание, как кто-то может не посмотреть на летающих кошек, что это сразу смыло всю кажущуюся взрослость. - Надо было срочно уезжать, да? Ой...
- Да, срочно, - согласился Джеймс, улыбаясь, - но, может быть, чтобы окончательно убедить миссис Элизабет, что мы все сумасшедшие, нам вместо Артура завести обычную, не летающую, кошку? Или, скажем, завтра прогуляемся до Гринфорда? Надо же проверить твою лошадку в деле.
- Наверное, лучше того щенка, - Бесси задумчиво опустила взгляд на книгу. - Он ведь заодно из михаилитской резиденции... и я не против прогулок. Особенно на Русалке.


--------------------
Когда-нибудь я придумаю такую же пафосную подпись, как у всех.

Организую дуэли. Быстро, качественно, бесплатно. Оптовым покупателям скидки.


Настоящий демон Максвелла © ORTъ
Amethyst Fatale © Момус
Львёнок © Ариэль
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Spectre28 >>>
post #518, отправлено 19-07-2018, 7:40


Рыцарь в сияющей футболке
*******
Администратор
Сообщений: 3950
Откуда: Таллинн
Пол: мужской

футболки: 826
Наград: 7

Хельга

2 февраля 1535 г. Бермондси.
Суббота.

Просыпался Джеймс с заметной уже даже во сне нервозностью, за которую злился на самого себя. Подумать только, волновался и трепетал так, будто под венец впервые шел! Будто невесту никогда не видел и сегодня, накануне венчания, должен был увидеть! Сколько раз проделывал он эту дорогу до Гринфорда - и ни какого смятения ведь, с чего бы неврничать, как барышне, сегодня? И, все же, причины были. Слишком юная Мэри, слишком долгое вдовство, слишком опасная в последнее время служба. Ведь могло статься так, что новоиспеченная миссис Клайвелл надела бы вдовье сразу же после свадьбы. В "долго и счастливо" Джеймс перестал верить давно. Дейзи часто повторяла, встречая его, возвращающегося после полуночи: "женское счастье – это когда все дома и все спят." Говорила, покачивая на руках Бесси, которая была на удивление спокойным ребенком - серьезным и некрикливым. А вот Артур... Как часто приходилось, возвращаясь из управы, носить мальчика, прижав животиком к обнаженному плечу, чтобы своим теплом унять колики и дать Дейзи хоть немного времени на сон. Новый брак мог принести и новых детей, которые все равно не заполнили бы пустоту там, где был Артур. Но, все же, Мэри была нужна ему, несмотря на юность и причуды. С ней было просто тепло. Джеймс не мог назвать это любовью, скорее - приязнью, крепкой симпатией, но светлый, воздушный и хрупкий маяк Мэри Берроуз манил его своим огнем.


--------------------
счастье есть :)
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Leomhann >>>
post #519, отправлено 19-07-2018, 7:41


леди серебряных туманов
******

Сообщений: 1332
Откуда: Нидзеладзе-гоу
Пол: женский

туманов развеяно: 131

3 февраля 1535 г. Бермондси.
Воскресенье

Церковь, явно прибранная к венчанию констебля, сияла чистотой и торжественностью. Солнце, падая сквозь отмытые витражи, радостно плясало по алтарю, по алой дорожке, ведущей к нему, по букетам прихожан и гирляндам, которыми увесили стены, проходы и увили колонны. Оно расцвечивало любопытные, радостные, даже осуждающие лица - в церкви собрался весь Бермондси и половина Гринфорда. Синей скорбью выхватил луч темные, полные обиды и печали глаза вдовушки, что так и не заговорила о браке с Джеймсом, что так радостно и жарко привечала его, голубой печалью - лицо миссис Элизабет, прощающейся со всевластием в доме, веселым оранжевым окрасил Бесси. Певчие заливались тонкими, чистыми голосами, выводя «Spem in alium» Томаса Таллиса.
"Spem in alium numquam..." Пел церковный хор - мысленно подпевал ему Джеймс, волнующийся так, будто не у алтаря ждал Мэри, а на эшафоте. Не под гирляндой из цветов - а на виселице. Джеймс вообще предпочел бы тихое, скромное венчание в кругу семьи, но - увы. На то, как будет жениться констебль желали смотреть - и имели на это право - все. Чуть подрагивающей рукой пригладив волосы, он тяжело вздохнул, понимая, что сбежать уже не может.
В ожидании невесты церковь тихо бурлила. В обычных условиях Клайвелл не уловил бы разговоров вполголоса, но в этот день его слух работал почему-то лучше, чем обычно. По крайней мере, до алтаря отчётливо доносились разговоры даже из задних рядов.
- Инхинн эту притащил. Срам-то весь видать, спаси, Господи...
- Грех-то какой! И Том, заметили, какой измотанный? Небось, она всех заездила...
- Типун тебе на язык! Но Жаннет говорила, что она голышом по управе-то...
- Перья эти... ведьма, как есть ведьма!..
Новый палач Бермондси, стоявшая недалеко от Клайвелла, выбрала в этот день обтягивающие штаны из телячьей кожи и тёплую голубую накидку поверх алой рубахи. И улыбалась уверенно, не забыв подмигнуть Джеймсу ещё от порога и губами обозначила легко узнаваемое:
"С той, чей стан - кипарис, а уста - словно лал". После этого Анастасия Инхинн развлекалась в основном тем, что в упор разглядывала тех кумушек, которые говорили громче прочих. Действовало почти всегда. Иногда, впрочем, она переключала внимание на мужей, которым это явно нравилось больше. И заодно отвлекало от сплетен их жён. Надёжно.
Стоило Джеку ввести Мэри в двери храма Господня, все головы повернулись к ним. Мельница слухов за последние недели отработала не хуже Гринфордской. Впрочем, это было неудивительно, это зерно не стоило покупателям ничего. Новый мельник по сравнению с последней встречей стоял увереннее, не сутулясь, словно действительно с гордостью представлял взглядам сестру. И действительно рад был отдать её замуж за бермондсийского констебля. В чем Джеймс очень сомневался. Скорее уж, Джек Берроуз убирал с мельницы излишне хозяйственную сестру, которая мешала ему еще до того, как... Нет, Джеймс понимал, что это похоже на сумасшествие, но отделаться от ощущения, что по дорожке от распахнутых дверей идет уже не Джек - не мог.
А при виде невесты церковь сначала затихла, а потом взбурлила голосами снова, на тон или даже на два ядовитее. Мэри Берроуз выбрала нежно-сиреневое платье с более тёмной пелериной, на которой ярко блестела веточка белого шиповника. Распущенные волосы украшал венок ярких фиалок - гордость Бесси, которая вырастила их под присмотром миссис Фионы в небольшой оранжерее вдовы. Рядом с братом Мэри смотрелась тем самым кипарисом рядом с широким дубом, но ступала так же уверенно, улыбаясь Джеймсу чуть растерянно, но тепло. А разговоров словно не слышала. Хотя - они были.
- И вовсе смотреть не на что. Бёдра узкие, куда ей...
- И матушка её странная была. Чем только приворожила мельника... ведьма, как есть. И дочка...
- Грех-то какой!
- А вот моя Ната все глаза-то выплакала, и у неё-то всё на месте!
- Верно, Труда, как есть верно!
Впрочем, таковыми были не все. Саиндирун Пайп, чьи собаки наверняка так и мешали соседям, украдкой показала большой палец. Аду-аль-Мелик Мозафар одобрительно кивал в умащенную бороду, явно прикидывая, не добавится ли к коллекции ещё клиентка. Мелькнуло в дверях личико Дженни, которое почти не портила повязка на глазу - и тут же Даффодил Паркинсон, которая только что соглашалась с Гертрудой Мерсер, вскрикнула, словно её укололи. Но Джеймс всего этого не видел, не замечал. Он глядел на Мэри со счастливой улыбкой, не видя её. Чем ближе был Джек Берроуз - тем более неправильным казалось его присутствие здесь. И лишь когда его руки коснулась теплая ладошка невесты, когда он уже опускался с нею на колени перед алтарем, Джеймс очнулся, сообразив, что женится. Что Дженни прямо на его свадьбе дернула кошелек у мерзкой Паркинсон, что миссис Элизабет заливается слезами, а на Инхинн он глядел и вовсе не так, как подобает жениху, ожидающему невесту. "Стерпится - слюбится", - утешил он себя, глядя на свою юную, хрупкую и странную Мэри, способную прыгнуть с обрыва, открывая ему путь. Не принц, не герой, всего-то законник... Он так и не спросил её, по сердцу ли. Не назвал своим светом, своим маяком. Но ведь у них еще будет жизнь для этого? Священник говорил что-то об единстве, святости и нерасторжимости брака, о том, что наречённым таинство сие подает сам Христос. Джеймс мог бы поспорить с этим - как констебль и человек. Сколько раз он видел, как разлучаются люди, разводясь и умирая. И никакие уверения, что в иной жизни они будут вместе, не помогали. Сколько раз он сам вопрошал небо, на кой им там понадобилась Дейзи, не получая ответа.
- Возлюбленные Джеймс и Мэри! - Громко и возвышенно воскликнул священник, заставляя замолчать толпу, бубнящую даже во время мессы. - Вы слушали слово Божие, напомнившее вам о значении человеческой любви и супружества. Теперь от имени святой Церкви я желаю испытать ваши намерения. Имеете ли вы добровольное и искреннее желание соединиться друг с другом узами супружества?
Вопросов должно было быть три, если Джеймс верно помнил последовательность с первого раза. И отчего-то то, первое венчание, не вспоминалось сейчас вовсе. Да и второе... Он глянул на Мэри и опустил голову. Уйти было все еще не поздно.
- Да.
Все как у всех - наивно и смешно: отыгранно, рассказано, пропето. Невеста, а точнее уже жена, вынесена из церкви и даже пронесена несколько улочек до дома, под всё те же крики, комментарии и взгляды толпы. Театр двух актеров, один из которых растерян, другой - слегка зол. И оба - не хотели бы такого венчания, под любопытными взглядами, слыша осуждающие шепотки и пересуды. Не начиналось семейное счастье с такого. Но - и не заканчивалось. Представление Джеймс завершил, перенеся Мэри через порог дома. И уже там, в тишине и уюте, что накануне обустраивала Бесси, на миг прижав к себе жену - о боже милосердный, жену! - он усадил ее в свое кресло у камина, помогая снять сапожки. Совсем, как с Дейзи - не задумываясь о том, как поймет это Мэри. Нет ничего постыдного или немужественного в заботе. Нет ничего более желанного, но и менее достижимого, чем лад в семье.
- Наша, - слово прозвучало странно, слетало с губ тяжело, - комната наверху. Тебе ведь нужно переодеться в домашнее, верно?
Дом снова наполнится шорохом юбок по чисто высокбленным доскам пола, смехом и простором. Как жаль, что Джеймс так мало знал эту прекрасную, эту чудную девушку, что сидела в кресле перед ним. Как жаль, что первый поцелуй, быстрый, официальный, состоялся в церкви, на глазах у толпы. И как хорошо, что у Джеймса будет время стереть его из памяти, своей и Мэри. Повторить, нет, поцеловать впервые жену - черт побери, жену же! И для брачной ночи еще придет свой черед.
- Этот дом твой теперь, Мэри. Владей, - поцеловать теплые ладошки он, все же, себе позволил.
- Мой... дом, - медленно проговорила Мэри, не отнимая рук.
Затем поднялась с чуть смущённой улыбкой, опираясь на плечо Джеймса, и улыбнулась ему снова, уже увереннее. И прежде, чем скрыться наверху, провела пальцами по столу, стене. Успела погладить по волосам Бесси.
Усевшись в опустевшее кресло, чувствуя тепло и запах девушки, Джеймс вздохнул, подворачивая рукава на рубашке. И потянул книгу, одну из тех, что всегда лежали на столе у камина. Платон, "Государство", книга первая. "Как ты, Софокл, насчет любовных утех? Можешь ли ты еще иметь дело с женщиной?" "Помолчал бы ты, право, – отвечал тот, – я с величайшей радостью ушел от этого, как уходят от яростного и лютого повелителя." Черт бы побрал этих греков вместе с их философией! Книга полетела снова на столик, разбив ровную стопку. Джеймс чертыхнулся уже вслух и сполз на пол, чтобы собрать книги. Да так и остался - на коврике перед камином, глядя на возвышающуюся башню, каждый кирпичик которой был давно прочитан. Уберет ли Мэри всё это? Оставит ли? И не все ли равно, если дома его почти не бывает? И все же, от прикосновения к плечу, от этой приязни было тепло. И радовал сердце этот хозяйский жест Мэри. И даже понимание и благодарность, которые он уловил в ее словах, в ее взгляде... Не начиналось ли с них нечто большое, чем простое соседство за столом и в постели, каким и бывал обычно брак? Как бы то не было, но сегодня Джеймс почти не думал о работе. И хотя бы за это стоило запомнить Мэри в подвенечном платье, и ветку шиповника у нее на груди, и её смущенную улыбку. А все прочее - было неважно.


--------------------
Когда-нибудь я придумаю такую же пафосную подпись, как у всех.

Организую дуэли. Быстро, качественно, бесплатно. Оптовым покупателям скидки.


Настоящий демон Максвелла © ORTъ
Amethyst Fatale © Момус
Львёнок © Ариэль
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
Spectre28 >>>
post #520, отправлено 19-07-2018, 7:42


Рыцарь в сияющей футболке
*******
Администратор
Сообщений: 3950
Откуда: Таллинн
Пол: мужской

футболки: 826
Наград: 7

с Хельгой и Леокатой)

5 февраля 1535 г. Бермондси.

Собираться в управу теперь приходилось осторожно и тихо, чтобы не разбудить Мэри, мирно спящую в столь ранние часы, задолго до заутрени. Тихо-тихо сползать с кровати, что теперь делилась на двоих, но - платонически. Все супружеские отношения Джеймс сводил к поцелую руки и пожеланию спокойного сна. Сам спал отнюдь не спокойно, добрую половну ночи вслушиваясь в дыхание Мэри, сожалея о браке и уговаривая себя не сожалеть. Как в ассизах - с вечера доводы "против", к утру - "за". "Против" было мало: вчера пришлось явиться точно к ужину, и то потому, что Джеймс попросту боялся оставлять Мэри с миссис Элизабет наедине. Но матушка была любезна с невесткой напоказ, ужин - горячим и вкусным, новобрачная - радовала глаз. К аргументам "за" добавилось еще и то, что Джеймса не погнали спать в кресло или на сундук.
Стараясь не греметь, Джеймс наскоро умылся ледяной водой над тазом и собрал волосы в хвост, который давно нуждался в ноже цирюльника.
Тонкие руки в серебристом шелке охватили талию, и Джеймса обволокло теплом, мягким, чистым. Мэри без стеснения прижалась щекой к спине и с удовольствием вздохнула.
- Предрассветный дозор хранит покой горожан...
Разбудил, все же. Джеймс мысленно выдохнул, заставляя себя расслабить плечи и повернулся, тая от прикосновения, а потому обнимая жену жадно, горячо, радуясь тому, что она не смущается и не боится.
- Буду просыпаться позже, - покаялся он, - или шуметь меньше.
Или приходить раньше, что вряд ли. В управе всегда хватало работы, даже когда город был спокоен. Рано Джеймс поднимался еще и потому, что хотел успеть добраться на службу, избежав любопытствующих. Бермондси не желалпривыкать к тому, что его констебль женат, и каждый, кто не был на венчании - а таких оказалось немало - желал поздравить Джеймса и поинтересоваться наследниками, будто бы на свете не существовало Бесси и Артура.Исчезновение сына тоже при этом до сих пор вызывало немалый интерес, замечательно смешиваясь с темой молодой жены.
- Просыпаться... не шуметь... - Мэри, вздохнув снова, прижалась плотнее и продекламировала с задумчивой проникновенностью, сделавшей бы честь и самому поэту.
- Синьор, мне должно взять в пример живую
Игру на звонких струнах ловких рук,
Что трогают одну, затем другую,
Сменяя низкий на высокий звук...
Джеймс вздрогнул, услышав строчки из "Неистового Ролана" и вздохнул в ответ, признавая справедливость упрека. Он отвык жить с... женой, разучился открывать себя, забыл, каково это - говорить, не подбирая слов. Не
- Донна! Любовь такова,
Словно двойная порука
Разные два существа
Общей судьбою связала:
Что бы нас ни разлучало,
Но вы неотлучно со мной,-
Мы мучимся мукой одной, - с улыбкой ответил он, отодвигая Мэри от себя, чтобы поцеловать краешек губ, - Я буду хорошей лютней, Мэри. Уже становлюсь ею.

До управы Джеймс, все же, добрался, исхитрившись не увязнуть в разговорах с лавочниками, отпирающими двери и просто ранними пташками, спешащими на заутреню. Привычно сбросил плащ, кольчугу и оружие на лавку и разжег камин.

Я знаю, Джимми, вы б хотели быть пиратом.
Но в наше время это невозможно.
Вам хочется командовать фрегатом,
Носить ботфорты, плащ, кольцо с агатом,
Вам жизни хочется опасной и тревожной.

Джеймс, успевший сесть за свою конторку и даже начать перебирать бумаги, удивленно встрепенулся. Голос, что он услышал там, на грани, где сплетались мысли и образы, был знаком. Это он заставлял его идти в монастырь, полный очумелых монашек и тварей, он вел его в Бермондси, с этим голосом он спорил в Балсаме, не желая раскапывать странности городка. Да и жизнь стала опасной и тревожной, когда появился этот голос,то хрипловатый, то звонкий, каким пела отсыревшая лютня. Но спорить сейчас Джеймс не рискнул - с собственным сумасшествием спорить нельзя, да и такая жизнь ему была больше по вкусу, чем размеренный быт.

Вам хочется бродить по океанам
И грабить бриги, шхуны и фелуки,
Подставить грудь ветрам и ураганам,
Стать знаменитым "черным капитаном"
И на борту стоять, скрестивши гордо руки.

Откуда эти мысли и эти стихи? Виновата ли в том Мэри, начавшая утро с рыцарских поэм или он, все же, окончательно сходит с ума, если сам себе рассказывает о своих же детских грезах? Клайвеллы - род мореходов, род судостроителей и владельцев верфей, жажда моря - в крови. Но для незаконнорожденного, пусть и признанного, не было пути в семейное дело. Лишь в пираты, воистину, что вряд ли одобрил бы отец. В который раз подумав, как часто он ищет одобрения тех, от кого оно и не нужно, Джеймс швырнул нож для разрезания в стену над дверью и пару минут наблюдал, как он раскачивается там, трепеща тонким лезвием и даже не думая падать на пол.

Я знаю, Джимми, если б были вы пиратом,
Вы б нас повесили однажды на рассвете
На первой рее Вашего фрегата...
Прощайте, Джимми, сказок нет на свете!

До свидания, сбрендившая часть Джеймса! Спасибо, что навестила, заходи еще...

К вечеру, когда Джеймс уже слегка очумел от бумаг, жалобщиков, успел помахать мечом на заднем дворе, замерзнуть и проголодаться, прилетел орденский голубь. Записка, которую Джеймс после прочтения передал Тому Хантеру, несла в себе две неприятные новости, за которые встарь гонца, наверное, вздернули бы. К воротам резиденции пришел некто, назвавшийся Гарольдом, черноволосый, со шрамом на лице и попросил укрытия, потому что лесные ограбили его неподалеку. Джеймс знал в Англии только одного настолько невезучего брюнета со шрамом по имени Гарольд. Чертов Брайнс. И лесные... С чего бы им работать под Гринфордом, где они же и прячутся? Залетные гастролеры? В любом случае, выяснять это было лучше с утра - Брайнса михаилиты не отпустят, порядок знают. А ехать в ночь через до Форрест-Хилл, и все ради чертова торговца? Джеймс хмыкнул, отправляя записку в одну из многочисленных папок, и направился домой.

Голоса он услышал еще у двери.
- О Господь милосердный! - Трагично и очень громко говорила миссис Элизабет. - За что мне муки такие? И это под старость лет, когда сын мой, что должен покоить меня в почтении... О боже, это ведь пастушка с овечками!
Шум бьющейся посуды - или той самой пастушки - заглушил ее слова, но ненадолго: матушка разразилась рыданиями.
- Но, миссис Элизабет, - раздался сочувственный голос Мэри. - Это ведь лишь трагическая случайность. Ой, и снова... - слова сопроводил хруст. - Они такие неустойчивые! И такие пыльные...
- Нет там пыли! - На миг отвлеклась от рыданий маменька. - А если бы и была, то дана она нам в назидание и во искупление, и не вам, миссис Клайвелл, судить о промысле Божием, пославшем нам и грязь, и пыль, и даже паразитов, прости Господи!
Звон.
- Не судите, миссис Элизабет. Возможно я тоже послана вам в назидание и искупление? Вместо прочего... промысла. А в шкафу будут стоять книги.
Первые два вздоха Джеймс малодушно раздумывал, не сбежать ли в управу. Отчего-то воображение рисовало поле битвы и руины, над которыми валькириями парили жена и мать. И, разумеется, дочь. На этой мысли пришлось негромко выругаться и войти в дом. Бесси восседала в кресле и с величественным спокойствием созерцала царящую разруху. Но разруху упорядоченную: Мэри, разбирая шкафы, просто-напросто бросала статуэтки миссис Элизабет в ящик. Где они и бились с тем самым звоном, что слышался из-за двери. Маменька при этом, как водится, страдала - с упоением и напоказ.
- Дамы? - Приветствие получилось каким-то озадаченным и вопросительным, но, право же, Джеймс невольно почувствовал себя в управе, во время склок городских кумушек. - Мэри, если статуэтки бросать в мешок, они меньше гремят. Проверим?
- Джеймс Клайвелл! - Миссис Элизабет задохнулась возмущением, побагровела, но в обморок падать не собиралась, напротив, приняла воинственный вид. - Вы должны бы привести к почтению свою супругу, но никак не учить ее перечить! Элизабет, - пламенеющий гневом взор обратился на Бесси, - ступай в комнату, не гоже юной леди слушать взрослые разговоры!
Джеймс лишь пожал плечами, снимая оверкот, стягивая кольчугу и колет. Все это полетело на стул у двери, а сам он прошел к Мэри, чтобы обнять.
- Солнышко, отведи миссис Элизабет в ее комнату, - мягко попросил он Бесси, - ей, кажется, необходимо прилечь.
Склоку разбирать не хотелось отчаянно - они надоели ему в управе. Даже ужинать уже не хотелось - лишь ванну, постель и немного тишины. Прижав к себе Мэри, Джеймс не удержался от того, чтобы коснуться её губ поцелуем. Тишины все больше хотелось вдвоем. Хотя бы потому, что он в кои веки не знал, что сказать. О том, что статуэтки никогда ему не нравились? Кажется, это он достаточно ясно выразил. О том, что скучал и думал? Не трубадур, все же. Но если не пытаться говорить с Мэри - они не поладят. Впрочем, слова сами сорвались с губ. И окрашены они были усмешкой и смирением.
- Я ничего тебе не принес - так спешил увидеть, что пробежал и мимо цветочницы, и мимо ювелира, и, что самое ужасное - мимо книжной лавки.
Мэри подняла к нему лицо и впервые сама коснулась губ, улыбаясь в поцелуй.
- Как же я проживу без цветов, драгоценностей и книг!.. Нет. Немедленно за дверь и не возвращайся, пока всё не принесёшь. Конечно, там уже нагрета вода для ванной... наверное, идти сразу было бы непрактично. Выкипит.
- Пощади, о прекрасная госпожа, - фальшивым голосом уличного фигляра взмолился Джеймс, - не заслужил твой грустный шут кипяток!
И эту чудную, милую и умную девушку в объятьях не заслужил. Хоть, как и положено всякому рыцарю, отбил у драконов по имени Джек и Соверен. Воспоминание о Джеке Берроузе снова отдалось болью в виске, но Джеймс лишь крепче прижал Мэри в уже настоящем, пылком и даже жадном поцелуе, пообещав себе подумать обо всем когда-нибудь. Может быть, даже завтра.
Мэри нарочито нахмурилась и прижала палец к губам.
- Тогда выбора нет! Придётся заслужить что-нибудь другое. Дай подумать... и перевести дыхание. Сначала понадобится окунуться в солёную воду. Затем - разбить лёд и нырнуть в Темзу. А к тому времени котёл подостынет, и воин, восстав, поднимется на битву. Конечно, не горит у меня во лбу полумесяц, да и подниматься - только на второй этаж, но... впрочем, не так вода и горяча, в море ты - уже бывал в мечтах, а это всё равно, что в настоящем и будущем, и в реку опускался тоже. Остаётся - ванна и... сражение.
В кругу стражников Джеймс, должно быть, скабрезно пошутил бы о том, что воин давно поднялся, но с Мэри... Невинной, хоть и настойчивой... Оставалось лишь улыбнуться, поцеловать еще раз и отправится наверх. Если уж лезть в священный котел, а потом идти в бой, то после восхождения по лестнице. Оставалось лишь надеяться, что ведет она в Эдем.


--------------------
счастье есть :)
Скопировать выделенный текст в форму быстрого ответа +Перейти в начало страницы
3 чел. читают эту тему (3 Гостей и 0 Скрытых Пользователей)
0 Пользователей:

Ответить | Бросить кубики | Опции | Новая тема
 

rpg-zone.ru

Защита авторских прав
Использование материалов форума Prikl.ru возможно только с письменного разрешения правообладателей. В противном случае любое копирование материалов сайта (даже с установленной ссылкой на оригинал) является нарушением законодательства Российской Федерации об авторском праве и смежных правах и может повлечь за собой судебное преследование в соответствии с законодательством Российской Федерации. Для связи с правообладателями обращайтесь к администрации форума.
Текстовая версия Сейчас: 29-03-2024, 0:02
© 2003-2018 Dragonlance.ru, Прикл.ру.   Администраторы сайта: Spectre28, Crystal, Путник (технические вопросы) .