Галантный век

[лесная фея >>>]

Катрин грациозно поднялась со скамейки, оказавшись лицом к лицу с собеседником. В зелёных глазах всполыхнул гнев, и сквозь бархат в голосе прорезались стальные ноты.
- Если вы ожидали от меня, сударь, - насмешливо произнесла она, - что при вашем появлении из ниоткуда, и не получив никаких объяснений с вашей стороны, я поручусь своим именем перед королём, представляя вас ко двору, то вы глубоко заблуждаетесь. Возможно, мой покойный супруг не был со мной предельно откровенен касаемо... определённого круга своих знакомых, а также некоторых аспектов своей жизни, но это не значит, что я допущу что-либо, бросающее тень на его имя, которое ношу я и моя дочь. Итак, месье Стэффорд, поскольку я вижу, что вы не расположены к откровенному разговору со мной, то прощайте!
Катрин гордо вскинула голову, при этом пойманный лучик солнца пробежался по россыпи жемчуга в её густых волосах цвета вороного крыла, и повернулась, чтобы уйти.

[Father Monk >>>]

Вильям не изменился в лице, хотя наблюдательный собеседник сумел бы различить, как слегка угасла его улыбка.
- Миледи, - спокойно и ровно, тщательно подбирая слова, начал он. - Вы заблуждаетесь.
Стэффорд вздохнул, выпростал правую руку чуть вперед, как бы освобождая ее от рукава, повел ладонью в воздухе, а через мгновение пальцы держали колоду карт.
- Я - маг, миледи, - Вильям чуть склонил голову. - Я знал Вашего покойного мужа, имел такую честь. Что помогло мне установить телепатический контакт с Вами, графиня. И узнать про Вашу дочь Фьору, - Стэффорд пересыпал колоду в левую руку. - Я знаю, что Вы ищете. И могу помочь Вам, если Вы поделитесь этим. А вы можете помочь мне. Разве не честный обмен?
Вильям повел левой рукой с зажатой в ней колодой, миг - и карты исчезли.
- Ведь иначе, боюсь, ничто не задержит меня в Парадизе. Разве Вы не хотите узнать то, что Вас так беспокоит в жизни Вашего супруга? И кто говорил о том, чтобы бросать пятно на его славное имя? О нет, если я и буду иметь честь творить что-то с ним, то только полировать до блеска!

[Сейден >>>]

Король пренебрежительно отмахнулся от дофина и от шута, затем как был полуодетый, прошелся взад вперед по ковру перед кроватью и снова на нее сел.
-Где мой врач? Где Брюмер?
Из-за спин придворных, прижимая к груди огромный саквояж выступил невысокий человечек с круглыми очками на носу. Он нервно поклонился Его Величеству, поставил сумку на табуретку рядом с кроватью и замер в почтительном ожидании.
Король хмыкнул, затем кивнул своему лекарю.
-Мне опять нехорошо. Давит в висках.
Врач задумался, почесал пальцем свой длинный нос и с важным видом поклонился королю.
-Ваше величество, сие есть болезнь распространенная, требующая приема пиявок, кои будут отсасывать кровь нехорошую из жил…
Дюкард отмахнулся и протянул лекарю руку.
-Давай как обычно…
Брюмер не задумываясь пустил королю кровь. Минут через десять все было закончено, лекаря выпроводили, а несколько побледневший король окинул взглядом всех собравшихся.
-Нас сегодня ждет церемония, советую всем приготовиться должным образом… - тут король поднялся и направился к дверям. Где-то на полпути остановился и кивнул дофину. – Филипп, пошли.
Процессия двинулась. Твердым шагом Жульен Венценосный направлялся к покоям своей незабвенной фаворитки, Маргариты Девье, чтобы не только приветствовать сию замечательную даму лично в составе всей своей свиты и себя лично, но и поговорить по душам.

[лесная фея >>>]

Катрин остановилась и, чуть помедлив, повернулась. В его словах была доля истины, она не могла выпустить из рук такую великолепную возможность ответить на мучавшие её вопросы. Тема, столь сильно интересовавшая её, была тщательно скрыта от люпопытствующих, и ей действительно была необходима помощь. Некоторое время она молча рассматривали Стэффорда - странное дело, его присутствие будоражило её непонятным образом, вызывая лёгкую дрожь - и, наконец, кивнула.
- Хорошо, месье, - произнесла она, - я представлю вас при дворе, и приложу все усилия, чтобы укрепить ваше положение своим именем. Надеюсь, и вы также сдержите данное мне слово. Тогда нам надо отправляться - церемония пробуждения уже прошла, и мы должны поторапливаться.

[Sarina >>>]

Жаклин вздохнула, перекидывая ногу через шею лошади. Этот дурацкий обычай ездить верхом в платьях, добавляет уйму проблем. Во-первых, пришлось откаться от привычки перекидывать ногу через спину лошади и спрыгивать спиной вперед из-за опасения наступить на подол и кувыркнуться назад. Во-вторых, плятье постоянно мешалось во время прогулок. Ну и в-третьих, она терпеть не могда дамские седла, столь любимые местными дамами. Ее это просто убивало, ездить свесив ноги на одну сторону. Бред...
- Ну что, девочка моя, мы с тобой погуляем или сразу пойдем в конюшню?, - перекидывая повод через голову лошади, поинтересовалась девушка.
Кобыла фыркнула и кокетливо скосило глазом в сторону левады, заставив Жаклин весело расхохотаться. Вороной жеребец, храпя провожал парочку взглядом, а маркиза хохоча тащила кобылу в конюшню.

[arven >>>]

Мадлон покинула комнату графини весьма скоро, но хозяйку это мало расстроило: к тому моменту она уже была занята хлопотами по приведению своей внешности в соответствие со строгими канонами моды. Вокруг нее суетились куаферы и горничные, так что уход модистки был ей только на руку.
Хлесткое высказывание мадемуазель Клери заставило Маргариту расхохотаться, что вызвало неудовольствие мсье Жака, занятого созданием на голове красавицы модной прически «а ля сиркасьен»:
- Ах, шери, ты остроумна, как никто другой! – выдавила из себя графиня и вновь рассмеялась звонким, переливчатым смехом. – Боюсь только, что теперь стены в покоях молодой четы перекрасят в какой-нибудь мрачный цвет: черный, коричневый, серый… В общем, как в монастыре будут жить. Говорят, Габистрахи все так набожны, просто при жизни можно зачислять в сонм святых! Интересно, сможет ли долг перед государством заставить дофина проводить ночи в постели этой малявки или Филипп сразу же начнет искать развлечений на стороне?
Тут графиня вынуждена была замолчать, ибо Валери начала старательно румянить ее личико. Нанесение румян – дело ответственное, чуть ошибешься, нарушится пропорция белого и алого в макияже, и придется заново наносить слой белил, а эти мерзавцы-аптекари и так кладут в них слишком много свинца, из-за него к старости вся кожа покрывается язвами. Но красота требует жертв, потому-то придворные модницы ежедневно наносили на свои очаровательные личики толстенные слои белил, обсыпались пудрой, густо сурьмили брови, а затем ярко румянили щеки, губы, лоб и подбородок. Наивысшим шиком среди придворных дам считалось накраситься так, чтобы собственный супруг не признал на балу. Подобное счастье Маргарите не блазило, ибо граф Деврийе вряд ли рискнул бы когда-нибудь посетить дворцовый праздник, но отставать от моды было никак невозможно.
- Валери, не забудь про мушку. Сегодня я хочу простую круглую под нижнюю губу. Будем скромничать, - пробормотала графиня, стараясь как можно меньше шевелить губами.

Сообщение отредактировал arven - 13-03-2007, 9:37

[Nekroc >>>]

Государь явно проснулся не в очень хорошем настроение. У него болела голова, он был вынужден вызвать врача. После врачебных процедур и одевания, он направился к своей фаворитке. Дофин занял свое место рядом с государем, но немного за ним, следом в соответствие с рангом пристроились придворные, и они направились к покоям фаворитки.
Дофин, ее не очень жаловал, точнее, был в состоянии перманентной войны с ней, несмотря на это, был вынужден соблюдать этикет.
Процессия двигалась не слишком быстро. А возле самого выхода так и вовсе застопорилась – король изволил обратить внимание на букет цветов, поставленный здесь садовником. Дюкард одобрительно кивнул и слегка повернул голову к внуку.
-А? Каково? Клянусь, среди здешних остолопов все же есть те, которые знают свое дело. Король замолк, позволяя дофину или придворным сказать что-нибудь. А вернее дожидаясь неосмотрительной реплики.
-Ваше Величество, - ответил Дофин, половину этих остолопов можно разогнать и набрать новых, и все равно ничего не изменится, этот, что выбирал сегодня цветы немного лучше остальных, но это исключение, вон чего шталмейстер стоит, чуть не изуродовал такую ЛОШАДЬ.
Жульен непроизвольно передернулся, вспомнив недавнюю сцену, затем небрежно повел плечами и снова пустился в путь. Но буквально через несколько шагов остановился перед латами средневекового рыцаря. К слову сказать, любимыми латами короля.
-Ладно, это второстепенное. Сейчас нам стоит подумать о предстоящем. То есть о твоей свадьбе.
Придворные зашептали и принялись беспокойно ерзать. Сказанное королем волновало абсолютно всех и не только в Парадизе. Да что там. Не только в Арреже, но и во всем государстве.
-Тем не менее, это не снимает вопроса о необходимости заложить верфи на наших западных берегах, - Дюкард осуждающе посмотрел на внука.
-А что с верфями? – удивленно ответил Дофин, у Вашего Величества, куча придворных бездельников, типа графа Де Левьера, который только и делает что соблазняет фрейлин в тихаря, вот пусть и поработает немного, а Мы можем так уж и быть проинспектировать его через пол годика, с тем чтоб потом либо наградить, или послать в Замок.
Жульен нахмурился и сурово посмотрел прямо в глаза внука.
-Филипп. Вроде ты мой внук, а ум видимо унаследовал от своей матушки. Неважно, кто будет строить верфи, важно, чтобы наш будущий флот был абсолютно предан трону, - король нацепил улыбочку циничную и жестокую одновременно. – Хоть и ты, и твой братец сопротивляетесь, но вам придется заняться этим. Если ты так не хочешь, я поручу верфи твоему брату. Как будущий герцог Оленьих Берегов и обладатель преданности могучей воинской силы Этьен станет более вероятным наследником, нежели ты. Ты этого хочешь?
-Ну, Вы, деда, и загнули, Этьен, моложе меня, и не бывало, чтоб младший наследовал трон предков в обход старшего, Я согласен принять должность Лорда-адмирала, и возглавить строительство нового флота, но с управлением из столицы, а проверять ход работ можно и наездами.
Король поморщился и отвернулся. Не смотря более на дофина, король направился дальше. Тем не менее, через несколько шагов Жульен остановился и бросил через плечо, не оборачиваясь.
-Ты забываешь о собственных предках. Гийом Первый, младший из трех братьев. Сумел в открытом противостоянии одолеть других претендентов. Снискал поддержку среди элитных войск. Ты слишком опридворился, Филипп. Я не думаю, что ты можешь стать хорошим королем, если и дальше будешь пренебрегать своими обязанностями.
Бросив столь многозначительную фразу, король вознамерился пойти далее.
-Вы Ваше Величество до сего дня, не привлекали своего наследника к участию в государственных делах, и коль Вы решили нас с братом ввести в государственный совет, то я буду стараться стать великим монархом, имея перед глазами такой пример, как Вы.

(Совместно с Сейденом)

[бабка Гульда >>>]

В мастерской мадам Помпон царило смятение. Всех - от хозяйки до последней служанки – потрясло небывалое требование нагрянувшего в мастерскую маркиза де Кевр: немедленно, сию минуту одеть по последней моде самого маркиза и его молодого спутника.
И это в такой день, когда мастерицы и без того работают не покладая рук!..
Любому другому мадам Помпон ответила бы учтивым отказом.
Но маркиз...
Дело в том, что мадам, хотя и умело молодилась, все же была в таком возрасте, что помнила прежнего, былого маркиза де Кевр. Отчаянного искателя приключений, дуэлянта, любимца женщин (самой мадам тоже было что припомнить на этот счет, она была весьма бойкой и хорошенькой девушкой). Маркиз не желал видеть никаких препятствий, не признавал слова "невозможно".
И теперь перед глазами мадам воскресал к жизни кумир ее юных дней!
– Это вызов, ваша светлость? – спросила мадам, молодея на глазах. – Я его принимаю! Эй, Адель, Сюзанна, Бабетта!..
И вот уже вокруг гостей завертелись юные феи, своими ловкими ручками снимая мерку.
– Камзолы, которые еще не доставлены графу де Берье, подойдут изумительно, – вдохновенно говорила мадам, – а его сиятельству придется что-нибудь соврать... кстати, господа, у вас совершенно одинаковые фигуры! Нет-нет, шевалье, ваша рубашка не годится, сюда нужен батист... и жабо, жабо... сейчас же снимите эту гадость!
Адель и Бабетта сдернули с несопротивляющегося "шевалье" рубашку - и вдруг замерли, с ужасом глядя друг на друга. Даже отступили на шаг от клиента.
Люстин про себя выругался: как он мог забыть про свою спину, исполосованную неутомимыми плетьми рудничных надсмотрщиков?!
– Да, – сказал он горько, – вот такое у меня было детство. И такая юность. Вот так меня воспитывал отец... суровый был человек, царство ему небесное. Но эта страница моей жизни уже перевернута, хвала всем святым... Что же вы встали, девушки? За работу!

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 13-03-2007, 20:41

[Drogo >>>]

Этьен проснулся поздно, хотя, может быть, он и вовсе не ложился… Ночь была сладкой, как и множество ночей до этого – бриллиантики звезд в антраците ночи, пьянящий ночной холодок, вперемешку с запахами фиалок и жареных каштанов, а еще верные друзья, всегда готовые выпить за твой счет и податливые женщины с мягкими губами и вываливающимися из декольте, грудями.
Вчерашняя ночь имела свою особую прелесть. Но о ней потом…
Но утро не имеет никаких прелестей. Оно приносит лишь крики деда и его прихлебателей, причитания доктора Брюмера, усталость и головную боль.
Все вина из комнаты Этьена на днях забрала новая облава Его Величества, направленная на наставление нерадивого внука на путь достойный семьи Дюкардов. Больше всего докучал Франсуа „несмешной шут“ Люсьер…
Сейчас Этьен пробирался по коридору к кухням, чтобы выклянчить у кого-то и прислуги бутылочку арденского… Он шел все больше с закрытыми глазами, все ближе к стеночке – осторожно, не спеша… Куда торопиться. Целее будем.
По коридору кто-то шел. Открывать глаза было лень.
Дедов голос! Веки поднялись вверх. Так и есть.
Этьен выругался, и в меру своих возможностей повернулся и поковылял назад.
«Лишь бы не окликнули! Лишь бы не окликнули!»

[Шут Гороховый >>>]

совместно с бабкой Гульдой

Покинув покои короля вместе со всей процессией, Франсуа, с разрешения Его Величества, был на время отпущен. А ведь он едва сдержался, чтобы не ляпнуть: «Седина в бороду…» Было понятно, к кому и зачем отправился правитель, но на такие шутки чувство юмора у правителя было особое. Жаль, что при дворе никто не любил правду.
Франсуа зевая, прошелся по дорогим залам и дошел до своих покоев. Точнее, небольшой комнатки, в которой зато была немаленькая кровать.
Отворив дверь, юноша увидел у себя служанку и симпатичную девушку с коробкой в руках.
- Вы можете идти, - кивнул Франсуа пожилой женщине и обратился к девушке:
- Доброе утро, чем могу служить?
Мило зардевшись, Мадлон присела:
- Сударь, я от мадам Помпон. Ваш заказ: полдюжины батистовых рубашек...
Франсуа дождался, пока служанка покинула покои, и заулыбался девушке.
- Премного благодарен, юная леди, - подмигнул он ей, - Каких фасонов? Я уже не помню, что заказывал.
– Конечно, сударь. Вам и не надо помнить, что Вы заказывали. В мастерской знают ваши вкусы...
Тут бы девчонке и замолчать. Но она не удержалась и закончила на той же почтительной ноте:
– ...и сама мадам, и мастерицы, и почти все заказчицы...
Франсуа хитро прищурился и подошел к посыльной чуть ближе.
- Правда? И что же Вам известно о моих вкусах?
– Только то, что они безупречны и... и... – Мадлон замялась, подбирая слово. – Чрезвычайно разнообразны.
- Ну что же… - Франсуа склонил голову чуть вбок и посмотрел ей прямо в глаза. – Что касается безупречности – Вы мне льстите, а насчет разнообразия…
Франсуа подошел к девушке и взял коробку из ее рук.
- Вы так и не рассказали мне про фасоны.
Девушка с готовностью развязала ленточку, откинула крышку – и нечто полупрозрачное, невесомое заколыхалось в ее руках.
– Сударь, это восхитительно! Взгляните, эта рубашка не просто облекает грудь и плечи – она обнимет, она ласкает...
Люсьер внимательно посмотрел на девушку.
- Ваши слова ласкают слух не меньше: они убедительны настолько, что я буду не я, если не примерю ее сейчас же, - Франсуа попробовал ладонью восхитительно нежную ткань, невзначай коснувшись руки, - Вас не затруднит отвернуться?
– Отвернуться? – изумленно распахнула глаза Мадлон. – Сударь, уж не принимаете ли вы меня за горничную?! Я помощница самой мадам Помпон! – Это прозвучало как титул. – Разумеется, я помогу вам переодеться! Это моя работа!
Франсуа кивнул. На самом деле – своим мыслям: «шаг назад всегда притягивает женщину».
- Прошу прощения, – он улыбнулся и расстегнул рубашку, - Как Ваше имя, юная помошница самой модам Помпон?
– Не так! – взвизгнула девушка вместо ответа. – Это потом, вы же так помнете жабо! Сразу видно, сударь, что вам каждый вечер помогают снимать рубашку. – Она подошла и ловко сняла жабо.
Как и у большинства франтов, шея Люсьера была обмотана шейным платком, поверх него - плотной черной лентой. Девушка с профессиональной ловкостью начала эту ленту разматывать.
– А зовут меня Мадлон. Мадлон Флавье, – вскользь сообщила она.
«Помогают, - улыбнулся себе Франсуа, - и рубашку, и брюки, и каждый вечер».
- Рад знакомству, Мадлон, - сказал он вслух, - обязательно похвалю Вас, при встрече с госпожой Помпон.
Лента и нашейный платок полетели на стол.
– Позвольте ручку, сударь, – промурлыкала Мадлон, а про себя восхитилась: "Какие плечи!"
Это был не боязливый восторг девчушки, впервые увидевшей полуобнаженного мужчину. Кто-кто, а портнихи всякое видели и перевидели... да к этому можно добавить некоторый личный опыт Мадлон.
Нет, это была оценка знатока, не разочарованного в своих ожиданиях!
Ощутив взгляд, Франсуа, будто разминая мышцы, чуть прогнулся в спине и вытянул руки, словно просто потягивался. При этом возникало такое впечатление, что он сам получал огромное удовольствие от каждого движения, так и было на самом деле.
- У Вас очень чуткие руки, Мадлон.
– У нас в мастерской других не держат, – не стала с ним спорить девушка. – Если у тебя пальцы грубые, а руки как крюки, так ступай в прачки, а в у мадам Помпон тебе делать нечего.
И прозвучала в ее голосе спокойная убежденность в том, что мастерская мадам Помпон есть высшая ступень, на которую дано подняться женщине...
Но тут же Мадлон спохватилась:
– Ой, заболталась я... сейчас, сударь, вашу рубашечку, сейчас...
И отвернулась к столу, к коробке.
- Судя по всему, Вы довольны свей жизнью, - сделал вывод Люсьер, - Впрочем, многие и не мечтают оказаться в Вашем положении.
В другой момент Мадлон откровенно ответила бы, что жизнью своею она довольна еще не до конца, а совсем довольна будет, когда пойдет в церковь с достойным женихом, предварительно вручив этому жениху приличное приданое. Мадемуазель Флавье не делала секрета из своих скромных планов на жизнь. но сейчас она об этом искренне забыла. Ожидание чего-то восхитительного перышком щекотало ее сердечко.
– Довольна? – шепнула она, склонившись над коробкой и пряча лицо. – Довольна? Я... я не знаю...
- Вы не уверены? – удивился Франсуа.
Он повернулся лицом к Мадлон, и на секунду замер.
- А о чем же еще мечтать, - вкрадчиво заговорил он, медленно подходя к ней, - помошнице госпожи Помпон, столь прелестной девушке с такими чуткими руками? – и не отводя взгляда, добавил, - Чего же Вам не хватает для счастья?
– Ах, сударь, – покраснела Мадлон, – если бы я сама это знала...
Юноша чуть склонил голову вбок, и по-доброму просто улыбнулся девушке. Он потянулся к рубашке, которую она держала, но, как будто случайно, взял ее за руки.
- Эта рубашка, - опустил взгляд Франсуа, - Вы говорите, она обнимает? – И вновь посмотрел прямо в глаза Мадлон, - Она ласкает?..
– А вы попробуйте, сударь! – с неожиданным задором и храбростью отозвалась Мадлон.
Он взял рубашку, и, найдя рукава, в мгновенье ока накинул ее на плечи и, опять держа девушку за руки, чуть притянул ее к себе:
- Не поможете мне застегнуть пуговицы, - почти шепотом проговорил он, положив ее руки на грудь и почти обвивая ими свою шею.
Совершенно ни к чему было застегивать пуговицы почти вплотную к мужчине, но Мадлон не попыталась отстраниться. Естественно, даже ее ловкие пальчики замешкались на первой же петле. Шею ее обожгло жаркое дыхание Люсьера.
– Сейчас... – мышонком пискнула Мадлон, не поднимая глаз.
Пока девушка без особого рвения пыталась застегнуть верхнюю пуговицу, Франсуа легонько прикоснулся ее щеки внешней стороной ладони, потом нежно провел ей по шее Мадлон и запустил руку в черные локоны девушки. Обняв ее другой рукой, он прижал ее к себе.
И это были вовсе не бесы, как в случае с Его Величеством, только то, что свойственно горячей юности.
У Мадлон хватило незамутненной крупинки сознания, чтобы произнести непременные, освященные обычаем слова
– Ах, сударь... что вы себе позволяете... – промолвила она, прильнув к груди Люсьера...

Сообщение отредактировал Шут Гороховый - 14-03-2007, 2:32

[Сейден >>>]

Внуки, придворные… Достали. Все одно, шутовское племя. Конечно, отец мой, память ему светлая, был в свое время неправ. Я еще умный. А вот новое поколение... Ладно бы он остановился на охаивании флота. Черт с ним, корабли дело наживное. Но высказать неуважение к грамотно составленному букету цветов?! И это называется будущий король.
А его братец? Боже, ну и наградил ты меня наследничками. Как в дурной уличной постановке: дочка, которую уже второй десяток лет ник за кого выдать не удается, да два наследничка, кои без приказа ни сесть, ни съесть, а все туда же.
Эх.
А Маржан со своими проектами ждет-то, небось, дожидается. Вот разберусь с неслухами: одного женю от греха подальше, а второго оттитулую официально (еще бы выгнать бы их куда со двора, сколько ж можно-то?) и к Жан Жаку в его кабинет. Знаете, этот чудотворец предлагает замечательные и даже волшебные вещи. Знаете, какие его были последние слова вчера? Я их повторяю нынче как заклинание: налог на добавочную стоимость. Он собирался сегодня растолковать мне его значение. Вчера лишь в общем и кратком, что-то про ставки…
Хм….

Король в очередной раз остановился и повел головой из стороны в сторону ,при этом несколько капризно поджав губы. А затем его взгляд остановился на тени на полу, видневшейся из боковой галереи.
-Этьен, если ты собираешься стоять там до самого заката, я велю принести тебе еще свечей. Иди сюда, - король величественно махнул, рукой, указывая на место рядом по левую сторону от себя. – Ты слышал наш разговор?

[Ноэль >>>]

Что же, приготовления же мадемуазель Клери были куда более скромными. И белил поменьше, и прическа не столь пышная, и, что более всего огорчало девушку, корсет, увы и ах, был едва затянут, и приходилось довольствоваться телесными пропорциями, дарованными природой. К сожалению, эти тряпичные "тиски" были не совместимы с понятием "дыхание" как таковым. А как прикажете петь, если каждый вздох сродни контрабанде?
-Скромничать? Марго, ты так хочешь понравиться дофине, чтобы стать первой посетительницей будущей импровизированной церкви? Поверь, дорогуша, есть куда более действенные и приятные способы проникнуть в это святилище Морфея и Эрота, хотя, видимо, последнему суждено искать себе иное пристанище.

[Sarina >>>]

Жаклин неохотно зашла в помещение конюшни, после солнечного дня тут казалось царила абсолютная мгла. Работники убирали обломки дверей и перегородок, лихо летали метлы. Девушка осторожно провела Жимолость мимо аккуратных кучек мусора. Кобыла высоко задирала ноги, демонстративно переступая через последнии.
- Жимолость, ну хватит из себя леди корчить, - весело воскликнула маркиза, щелкнув лошадь по носу.
Та в свою очередь обиженно фыркнула. Жаклин завела кобылку в денник и задумалась. Нужно было идти во дворец, но так не хотелось. Не любила она все эти шумные сборища.

[Kallissa >>>]

- Да, столкнуться вам с ней придется, и вы должны будете себя показать достойной дочерью достойного короля, то есть не сдаваться не в коем случае, - Жозефина подбадривающее улыбнулась дофине. Девушка ей нравилась и Жоззи пообещала себе, что будет всячески опекать эту юную особу.
В дверь постучали и в покои заглянула девчушка лет одиннадцати, держащая в руках огромную корзину с всевозможными цветами всех оттенков радуги.
- Цветы для дофины, - проговорила она тихим тоненьким голоском, поставила корзину на ковер и убежала, как будто чего-то испугавшись.
Фрейлина мельком взглянула в окно: солнце уже поднялось высоко и светило все ярке – до церемонии оставалось не больше двух часов.
- А вот и еще одна деталь нашего туалета, - Жоззи легко подхватила корзину и поставила ее на столик рядом с дофиной. Потом вытащила из нее один цветок и приложила его к волосам Анжелики, но тут же поморщилась и отложила его в сторону.

[Сейден >>>]

{Его Величество Я и Его Высочество Дрого}

Этьен неторопливо повернулся, закрыл глаза, и снова их открыл. Только после этого он позволил себе улыбнуться.
-Доброе утро, дед...
Король все так же хмуро смотрел на тень, видневшуюся из-за поворота.
-Привет-привет, Этьен. Утро и в самом деле доброе, тем более, что уже давно ярко светит солнце и в королевстве день.
Дюкард-старший капризно и высокомерно выпятил вперед губу.
-Надеюсь, у тебя-то хоть все готово?
Этьен позволил себе вновь зажмуриться, как будто от яркого солнца.
-Дед.. Это... Ты, конечно, прости, но что я должен был готовить...
-Этьен, - Дюкард взмахнул рукой. – Сколько можно тебя ждать. Выходи.
Король возмутился и хлопнул себя по бедру.
-Негодный мальчишка! Тебе через несколько часов становиться герцогом, а ты ведешь себя как раскапризная барышня.
Этьен покорно вышел.
-Прости, дед.
-Хм, - король прищурился. – Ты должен был заучит свою речь. Церемонию придется проводить перед народом. А плебеям нужно слышать величественные слова. Так ты запомнил речи, коим тебя должен был научить аббат Беньон?
- Аббат Свиньон... Вот он кто... Да, дед, что-то там про благодатную длань Господа и какие-то там чресла... Я спрашивал его, что за чресла, но ответа он дать отказался - лишь зарделся, и стал еще более похожим на борова...
-Тьфу ты, - король едва не сплюнул на пол, как часто поделывал его собственный отец в таких ситуациях. – Ладно, дьявол с тобой. Ты все слышал из нашего разговора с твоим братом?
-Нет... Ничего не слышал, а что слышал вряд ли понял... Прости, дед, повтори, пожалуйста...
Король досадливо поморщился и бросил взгляд сначала на свиту придворных, затем на Филиппа, затем поморщился, вздохнул и покачал головой.
-Я говорю, будем строить флот или нет?
- Конечно, будем. - кивнул принц, при этом почувствовав, как тяжела голова, и что больше резких движений ею совершать не надо. - Надо строить. А чего бы не построить. А ты как думаешь, дед?
-Вот и славно, - король довольно потер руки. – Значит, решено. После свадьбы и титулования отправлю вас выбирать место для закладки порта. И чтоб на глаза не попадались, пока не справитесь. Все.
Король довольно вздохнул и величественно взмахнул рукой. Я сейчас в покои к моей фаворитке. А вы с Филиппом подумайте пока.
Король взмахнул рукой и пошел далее. Свита двинулась за ним следом, оставив принцев наедине…

[Father Monk >>>]

Когда маленький мальчик показывал простейший фокус с веревочкой торговцу на рынке, он еще и подумать не мог, что сумеет превратить свою гладкую ложь в оружие, с помощью которого спустя долгие годы станет известен под именем Вильяма Теодора Стэффорда.
Когда графиня сдалась и уступила напору Вильяма, внутри Чародея все облегченно вздохнуло, пребывая в последние минуты разговора на крайнем пределе. Мозг, работавший со скоростью пущенной из пистолета пули, успокоился, словно человек, расслабленно потянувшийся, опрокинул на себя ушат воды. Ложь, догадки, крохи информации - все это работало на Вильяма и играло по его правилам. Возможно, опусти он взгляд или уступи в какой-то момент диалога, и Катрин догадалась бы, раскусила блеф, что вел Стэффорд почти с самого начала.
Но он не зря полировал свой талант так долго, не зря прошел высшую школу в столице, когда аристократическая публика может раскусить почти любого лжеца. А его не раскусили...
Кивнув женщине, он подал ей руку, как джентльмен, и знаком показал, что готов следовать за графиней.
Первая преграда осталась позади. А потом... потом он посмотрит, как поступать.

[Марк Октавий >>>]

Ночь плавно перешла в утро - утро, не сильно отличавшееся от прошедшей ночи количеством дел. Вот уже вторые сутки Рене Клари не спал, да и всю предыдущую неделю он не больно-то баловал себя этим удовольствием. Несмотря на свою незаурядную энергию он едва успевал за всем присмотреть и всех проинструктировать - столь грандиозны были торжества, долженствовавшие совсем скоро начаться в Парадизе.
Вообще население Парадиза и его окрестностей совершенно определенно можно было разделить на две неравные части, одна из которой представляла собой весь так называемый цвет ленорийского общество и проводила время в неге и весельи, а вторая имела целью угадывать все желания первой и выполнять ее малейшие прихоти. Что касается господина Клари, то он был едва ли не единственным из этих людей, в отношении которого следовало серьезно подумать, к какой из двух категорий его отнести. С одной стороны тот факт, что он сейчас носился, как угорелый, по всему Парадизу, следя за установкой многочисленных мачт, ракет и гернских свечей, красноречиво свидетельствовал о его принадлежности ко второй, низшей половине здешнего общества. Однако не следовало забывать и о том, что он вполне официально приглашен на свадьбу дофина, имеет золотую медаль Академии наук и вообще является восходящей звездой на небосклоне ленорийской науки. Так что столь уж однозначно исключать его из высшего общества не следовало.
Впрочем, мсье Клари не так уж был и озабочен своим положением - пребывание в Парадизе было для него не целью, а средством. Вот уже два года он работал над усовершенствованием пороха и достиг даже некотрых успехов, но теперь нужны были деньги и вообще содействие властьимущих. А получить все это можно было только здесь, в Парадизе...
Вот и теперь нужно было непременно угождать, восхищать, поражать, одним словом, заниматься всем тем, чем уважающий себя ученый, вроде бы, не должен заниматься. Эта нерадостная мысль застала Рене Клари за очередным контрольным мероприятием. В слегка помятом камзоле он наблюдал за установкой одного особенно хитрого заряда на одну из мачт. Садовник, забравшись по лестнице, крайне аккуратно прилаживал капсулу в захват. Клари уже проинструктировал его, что с этими зарядами следует обращаться особенно осторожно - при неосторожном обращении они вполне могли взорваться. И до сих пор садовник, надо отдать ему должное, справлялся. Но именно сейчас то ли от усталости, то ли от волнения рука мужчины дрогнула, и...
Эта секунда показалась мсье Клари бесконечной. Есть кто-то рядом? Нет, кажется, все на достаточном расстоя...
Удар. Взрыв.
Рене открыл глаза и понял, что, кажется, все кончилось не так страшно, как могло. Никто не был ранен, мачта устояла, а весь ущерб исчерпывался испачканным камзолом. Дворец был обращен к этому месту тыльной своей стороной, и, кажется, никто из его обитателей не должен был слышать громкого хлопка. Или все-таки слышал?

[arven >>>]

Внезапно раздавшийся где-то неподалеку громкий хлопок испугал Зизи. Левретка тоненько заскулила и начала сучить лапками, пытаясь спрыгнуть на землю. Лошади тоже занервничали: захрапели, заартачились…
В коридоре Парадиза шум, произведенный взорвавшимся зарядом, также был слышен, хоть и не столь отчетливо, как в парке. Причину шума легко было установить, бросив взгляд в окно.
А вот покой жилых комнат дворца ничто не нарушило. Лишь в спальню будущей дофины проник чуть слышный шорох. Но этот звук, скорее всего, был вызван листочком бумаги, торчавшим из-под двери, соединявшей спальню с гостиной. Через эту дверь весь день сновали как слуги, так и придворные дамы. Листочек мог обронить кто-то из них. А мог и подсунуть под дверь специально…

Графиня Деврийе
Графиня еле удержалась, чтобы немедленно не расхохотаться. Лишь отчаянно замахала руками, призывая Соланж не смешить ее, пока Валери не закончит свою ответственную работу. Как только макияж был готов, Маргарита облегченно рассмеялась:
- Шери, ну, нельзя же так! – сквозь смех пожурила она наперсницу. Но почти сразу лицо женщины посерьезнело:
- Нужна мне эта малявка! Я хочу произвести благоприятное впечатление на святош, присланных папой наблюдать за свадьбой. Как их там… легаты, вроде… Они наверняка попытаются навязать Его Величеству свое представление о любви и браке. И уж точно осудят мое присутствие при дворе. Мало мне этих вечно брюзжащих придворных кумушек, перемывающих мне косточки, так еще и все дворяне королевства настроены против меня, - продолжала красавица, все более и более распаляясь. – А чем они недовольны собственно? Да только тем, что Его Величество не взял в любовницы кого-нибудь из их жен, сестер или дочерей. Эти люди ничем не отличаются от обычных сводников, даром, что все при титулах и род свой ведут чуть не от сотворения мира. И жены их продажны все до единой! А продаются-то не от нужды, не с голоду, а от жадности и тщеславия! Одно название, что благородные, а на деле - портовые шлюхи честнее их! Те хоть совесть имеют, а эти за грош что угодно продадут, хоть собственную дочь, хоть государственный секрет, - гневно закончила Маргарита свою тираду.

Сообщение отредактировал arven - 20-03-2007, 20:26

[Ноэль >>>]

-О, ты к ним не справедлива, моя дорогая, - мягко улыбнувшись и пожимая плечами, ответила Соланж.
Она сидела на мягком пуфе, фривольно закатав юбку, и разглядывала свои ножки в тонких ажурных чулках.
-Откуда, прости Господи, у портовых проституток совесть? Да и лица они размалевывают не хуже нашего. Ну а наши дамы за грош никого продавать не будут: понятие "деньги" для них слишком низменно и пошло. Осознание же того, что от монет не пахнет, приходит только под аккомпанемент желудочного урчания. Нет. Тут другие страсти. Рынок другого уровня.
Девушка подняла голову и посмотрела на графиню. Та была очень красива, но это не вызывало завести у ее товарки, так как та прекрасна осознавала, что рассветному солнцу бесполезно тягаться с полуденным, тем более что пройдя зенит, оно неизбежно стремиться к закату.
-Нет, Марго,- Соланж покачала головой,- мы все такие же портовые шлюхи, только в наши гавани заходят фрегаты, а не рыбацкие суденышки. Что же, древнейшая и самая естественная женская профессия. Просто нам с тобой хватает смелости, или наглости, это признавать и получать соответствующую плату. А на самом деле, самое большое счастье для женщины - продаваться за грош. Они в отличие от нас такую возможность имеют, но не желают ею воспользоваться.

[Сейден >>>]

Король неторопливо шел по коридору в покои своей фаворитки. В свое время отношения с церковью не позволили Жульену поселить Маргариту рядом с собой, в соседних покоях. Теперь же король был даже рад этому. Если не считать того, что легкая прогулка полезна для ног и разжигает аппетит, король получил замечательную возможность не видеть каждый день свору горничных, фрейлин и прочего сброда, призванного сопровождать избранную фаворитку Двора.
И тем не менее король не поскупился. Маргарита Деврийе была обладательницей шестнадцати роскошнейших комнат – любимое число короля, его титул перемноженный сам на себя.
К тому же король в свое время не поскупился на замок графине. Правда, замок этот скорее был предназначен для возможного изгнания, нежели в качестве летней резиденции… Опустим пока этот момент.
Король не торопясь шел к своей фаворитке, несколько отстраненно (то есть следя лишь за тем, несколько подобострастно кланялись придворные) принимал приветствия своих подданных. В мыслях же он был далеко. До церемонии оставались считанные часы. Королю полагалось бы быть рядом со своей невесткой, вместо того, чтобы идти к Маргарите, но… Вероятно, король был сентиментален.
Перед покоями фаворитки Жульен остановился и, повернувшись к своей свите, нетерпеливо обвел их взглядом.
-Где?
Тут же один из придворных выступил вперед и с поклоном передал королю странный сверток бумаги. Король заложил руку со свитком за спину и неторопливо толкнул дверь в покои своей фаворитки.
Раньше, несколько лет назад, дверь отлетела бы в сторону, а Дюкард изнывая от страсти пал бы к ногам своей Маргариты, чтобы покрыть ее руки поцелуями. Теперь же толчок кулаком в дверь можно было почти что принимать за вежливый стук.

На улице Трилистника, на самом ее краю, возле бульвара Королей расположилось небольшое двухэтажное здание, в которой вот уже три последних десятка лет жила и властвовала мадам Паринье.
И последние лет пять мансарду в ее доме занимал один старый и грустный доктор Брюмер. Жизнь обошлась с ним так, как только смогла извернуться в своем воображении. Так начинать Стефану свою карьеру пришлось в Аррежском госпитале в самый разгар одного из последних чумных поветрий. Затем последовали походы вместе с нынешним королем против недовольных вассалов. После этого титулы графов и герцогов потеряли в своей значимости, а абсолютизм Жульена IV стал непререкаемым. Но доктору верная служба королю не принесла ничего, кроме разочарований. Впав в немилость к главному тогдашнему врачу, Тринару, Стефан провел два неприятных месяца на передовой, отправляя в последний путь умирающих.
Затем последовала череда небольших провинциальных городков, где доктор откладывал сантим к сантиму, пока, наконец, не набрал достаточно денег, чтобы перебраться в столицу.
Это случилось пять лет назад. И тут судьба неожиданно улыбнулась Брюмеру. Король, который славился тем, что в поисках лечения своей странной болезни крови перебрал всех знаменитых врачей Аррежа, обратил свой взор и на заезжего провинциала. И Стефан, не адйя в короле никаких причин для болезни, просто прописал тому свежий воздух и покой. Подействовало. Конечно, сначала Брюмер чуть было не попал в изгнание из столицы, но потом… Болезни менялись. Лечение практически всегда оставалось неизменным. По сути, давно уже врачу не приходилось видеть столь здоровый организм. И можно было бы сказать, что карьера врача самого короля обеспечена, но… Эта должность была слишком хлопотной для несчастного ленорца. Бесчисленная орда придворных, дворян и просто прислуги потянулась к врачу. И если бы за лечением. В основном за свинцовыми белилами (это к врачу-то!), приворотными зельями и ядами. А еще ради заговоров. Вскоре мансарда мадам Паринье превратилась в своеобразную крепость. Но почтенная дама не переживала. Она не только исправно получала плату от своего жильца, но и имела постоянный приток временных жильцов, с которых без сожаления брала втридорога.
Сегодня доктор вернулся от короля раньше обычного. Над городом не пробило и трех дня.
Привычно пробравшись дворами на запасную лестницу, Стефан открыл дверь своим ключом и пробрался к себе, стараясь поменьше шуметь. Почти каждый день его ожидал один или два, а то и несколько высокопоставленных посетителей. Но на сей раз привычный маневр доктора выдался не совсем успешным. Нет, его никто не заметил, но… На дверь была распахнута, а внутри царил беспорядок. Невольно втянув голову в плечи, Стефан вошел внутрь и огляделся. Никого. И бардак. Доктор остановился по середине комнаты и огорченно смотрел на погром.

Сообщение отредактировал Сейден - 20-03-2007, 22:52