Белый слон на С1 (без хода).
Тогда же, в округе Вельтон.

- Безделье развращает солдат! - наставительно произнес обер-лейтенант Штрмйр, стукнув лапой по столу. Он грозно обвел взглядом своих подчиненных, собравшихся в штабе на ежедневное совещание, на котором трое командиров отделений и взводный писарь, как обычно, с наигранным интересом внимали его рассуждениям о военном искусстве. Вещи, которые он говорили были банальны и очевидны, однако комвзвода считал необходимым снова и снова доводить их до свведения подчиненных. Обер-сержант Озене, служивший вместе со Штырем уже больше десяти лет, утверждал, что у того в запасе всего сорок три выступления, и постоянно спорил об этом с несколько менее опытным сержантом Гкаелом, который за восемь лет службы во взводе насчитал только тридцать восемь "проповедей" командира. Сегодня был день речи, обозначенной сержантами как "Номер двадцать три: "Поддержание дисциплины в части, расквартированной около крупного населенного пункта, в военное время"".
- ...а потому всякие подобные контакты категорически недопускаемы! - закончил свое выступление обер-лейтенант и снова стукнул по столу. Вторая часть совещания была посвящена, как обычно, обсуждению текущих взводных дел, так что сержанты, доселе погруженные в мысли об отпуске, следующем визите в Город и прочих нехитрых солдатских радостях, как по команде подняли головы. Даже капрал Лерои отложил листок бумаги, на котором втихаря рассчитывал количество продуктов, пытаясь определить день очередного рейда за провиантом. По всему выходило, что ехать придется уже послезавтра, и это обстоятельство не на шутку расстроило писаря.
- Я уже говорил, что увольнения не допускаются. Если кто не понял, повторю: увольнения не допускаются! Мы в состоянии постоянной боеготовности, и приказ наступать может быть уже завтра! Я не допущу, чтоб о нас говорили, как о втором взводе, где перед королевским парадом не оказалось трех солдат! А это не парад, это война! Так что сегодня будет общий смотр взвода. Через час! Все, свободны! - Он не заметил, как Гкаел и Озене облегченно вздохнули, а сержант Шемил нервно щелкнул жвалами. Или сделал вид, что не заметил.

Спустя три часа Фназ Шемил и еще трое бойцов из его взвода уже находились на дроге к Городу. Сержант грязно ругался про себя. Взвод был расквартиван на проклятом аэродроме уже почти три месяца, и все это время командир строжайше запрещал увольнения, ожидая приказа о наступлении в следущую же минуту, однако сержанты были более лояльны и иногда отпускали солдат в Город за скромное вознаграждение. Дабы не привлекать внимания обер-лейтенанта, они поделили дни между взводами и никогда не выпускали из расположения части больше двух человек. Об общих смотрах командир их обычно предупреждал заранее, а тут вдруг решил устроить сюрприз. И как назло в тот день, когда двое из людей Шемила прохлаждаются в каком-то кабаке в Городе. За час, проведенный после смотра наедине со Штырем, сержант узнал много нового о себе и своих родственниках до шестого колена включительно, о своей грядущей безвременной и ужасной кончине, а заодно и о посмертной участи. Теперь же он шел в Город, чтобы вернуть двух отсутствоваших, и придумывал всевозможные планы мести, один изощреннее другого. Чем дольше они шли, чем ярче светило солнце, чем хуже была дорога, тем ужасней была участь двух солдат, мирно напивавшихся в одном из дешевых кабаков Города. В конце концов, сержант решил, что они достойны того, чтобы всю следующую неделю чистить взлетное поле и ночевать на гауптвахте. "А еще, - с наслаждением подумал он, выщелкивая жвалами бодрый мотив марша десантников, когда их маленький отряд уже входил в Город, - у меня будет два с половиной часа обратной дороги, чтобы в деталях объяснить им их провинность и описать дальнейшую участь". Жизнь определенно налаживалась.

Белый слон на С1.

- Приближаемся к цели! - В десантном отсеке раздался, как обычно, бесстрастный голос пилота. - До высадки пять! Четыре!..
Лерои вцепился двумя лапами в сиденье, мелко дрожа от волнения. Третьей он в очередной (примерно сотый) раз перебирал многочисленные ремешки и застежки своей амуниции, проверяя их надежность. Это был его первый боевой вылет: он всего три дня назад был определен после учебки в 3-й отдельный Его Королевского Величества Летучего флота воздушно-пехотный взвод, где вместе с 28 другими солдатами оказался в подчинении у обер-поручика Штрмйра по прозвищу Штырь.
- Один! - Над люком загорелась зеленая лампочка, и командир подразделения, собственноручно открыв замок, рявкнул:
- Первый пошел!
Как новобранец, прослуживший в армии меньше трех месяцев, Лерои был определен в третий десяток прыгавших. Все еще дрожа от волнения он завороженно смотрел, как на фоне люка поочередно мелькали силуэты его товарищей, улетавших один за другим куда-то вниз, навстречу земле и стрекочущим чть в стороне пулеметам.
- Двадцать первый!
Лерои внезапно осознал, что он следующий. прижав, как полагалось по уставу, двумя средними лапапми к груди карабин, он подскочил к люку. Ему вдруг вспомнился их тренер, немолодой и заслуженный сержант с на редкость противным голосом, почти всегда передвигавшийся на четырех лапах: "Низ поджать, верх в кольца, середину на ствол! Подобраться, затянуться, не жмуриться! Смотреть на маркер! Запомните: вы не обожравшиеся дихлофоса тараканы, на чью жизнь всем плевать! Вы - Его Величества воздушная инфантерия! Кто сдохнет раньше, чем пристрелит троих, - ДЕЗЕРТИР! Все ясно?!" И дружный ответ сотни бойцов учебной роты: "Так точно, сэр!" Все, о чем мечтал сейчас Лерои, - пережить свою первую боевую высадку. Дальше, говорят легче.
- Двадцать второй!
Лерои оттолкнулся и, стараясь не думать о пулемете, стрелявшем по раскрытым под ним куполам парашютов его товарищей, прыгнул вниз, где столб ярко-красного дыма отмечал место высадки.

3-й отдельный ЕКВ Летучего флота воздушно-пехотный взвод, "алые мундиры".

Состоит из 30 солдат, являющихся антропоморфными насекомыми о шести глазах и шести конечностях, с хитиновым панцирем, однако без крыльев. Личное вооружение каждого бойца включает десантный карабин КДМ-14СУ (в целом сходный по ТТХ с винтовкой M1 Garand) и штык-нож, офицерский состав в количестве 1 обер-поручика имеет помимо того пистолет (примерный аналог Walter P-38); также в сотав каждого взвода входит пулеметчик, вооруженный пулеметом ППЕ-17 (аналог MG-34). Для доставки содат на место ведения боевых действий используется винтовой транспортный самолет с переделанным грузовым отсеком. Взвод размещен на аэродроме, расположенном неподалеку от Базы войск Штатов.

Гратто Штрмйр по прозвищу Штырь - обер-лейтенант, командир взвода.
Вигл Озене, обер-сержант, командир 1-го отделения, заместитель командира взвода.
Тер Гкаел, сержант, командир 2-го отделения, начальник штаба взвода.
Фназ Шемил, сержант, командир 3-го отделения.
Хениал Лерои, младший капрал, писарь при штабе взовода, при необходимости выполняет обязанности квартирьера, интенданта и т.д.

Весь бой отец Максимиллиан провел будто бы в оцепенении, судорожно сжимая руками автомат, который кто-то дал ему в суматохе. Непривичный к дракам, он растерялся и не знал, что ему делать: то ли падать на землю, чтобы не попасть под случайный выстрел, то ли стрелять в кого-то. Он пришел в себя только когда увидел страшную тварь, напавшую на Лаветту и Тиану. Он хотел было чем-нибудь помочь, но что он в сущности мог поделать? Лаветта дралась с чудовищем, священник верил в ее профессионализм и счел за благо не мешать.
Он направил автомат куда-то в сторону кустов, где сидели мутанты и начал стрелять. Автомат дергался в его руках, и никак не получалось направить стволтуда, куда хотелось. Отец Максимиллиан громко молился, так ему, во всяком случае казалось, однако на деле он лишь малопонятно хрипел. Вокруг один за другим падали гвардейцы, мертвые или раненые, казалось, что с момента нападения прошло уже несколько часов, хотя на деле бой длился около получаса. Он закончился так же неожиданно, как и начался, когда рев приближающегося "обманщика" возвестил о том, что помощь пришла.
Отец Максимиллиан опустил автомат, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Каким-то чудом он остался не только жив, но и невредим. Воздавая на ходу хвалу Господу, он направился к "обманщику", где Лаветта разговаривала с командиром прибывших гвардейцев.

Отец Максимиллиан пережил катастрофу на удивление удачно - у него только болело колено, которым он ударился о какой-то поручень, да был в кровь разбит левый локоть. Неприятно, хотя и не страшно. Он осмотрелся. Несколько трупов.
- Requiem aeterna dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen*. - Как бы ни прожили эти люди свои последние минуты, они все равно жили верными слугами Церкви и погибли ради нее, пойдя сюда без колебаний, хотя вряд ли кто из них знал, куда, зачем и кого они везут. Он в последний раз оглянулся на пилота, того, в котором жажда жизни в последнюю секунду пересилила чувство долга. Что ж, ему вынесут приговор, но судить его предстоит уже не нам, людям, оставшимся в живых. Наши заботы теперь другие. Жаль, что их не получится похоронить, как того требует обычай.
Отец Максимиллиан вылез из той груды металлолома, что когда-то была "Обманщиком", и направился назад, туда, где могли оказаться выпавшие из шаттла живые, хотелось верить, люди. Пройдя метров триста, он наконец увидел сидевшую на земле Тиану и двух инквизиторов, что стояли рядом. Одного, точнее, одну из них, он уже видел у кардинала, второго священник не знал.
- Слава Богу, вы живы, - поприветствовал их клирик. У него будто камень с души свалился, когда он увидел свою будущую ученицу живой, хотя и не сказать чтобы совсем здоровой.


* - Вечный покой даруй им, Господи, и да сияет им вечный свет. Покойтесь в мире. Аминь.

Каноний-17.

-Отравлен! - Ужасное событие прервало размеренный ход совещания у кардинала. Время как будто ускорилось, никто из присутствующих не остался на месте: одни бросились за дверь ловить злоумышленника, другие - к кардиналу.
Отец Максимиллиан принадлежал к числу последних. Реакция и быстрота действий не принадлежали к числу его достоинств, во всяком случае, соперничать с опытными боевиками он не мог, так что в тот момент, когда он подскочил к умирающему иерарху, около него уже находилась девушка из числа наемников, Лаветта, кажется. Священник услышал последнюю фразу, сказанную Его Высокопреосвященством:
- Иди... те в... в... руины … Морато.
Отец Максимиллиан приблизился к умирающему. Тот заметил священника.
- Мо... ра... то, - с трудом повторил кардинал. Отец Максимиллиан кивнул, показывая, что они поняли, куда будет направлен их путь. По его мнению, старику не стоило бы тратить силы на эти инструкции, однако кардинал продолжал что-то шептать. Священник наклонился ближе, силясь расслышать, о чем идет речь.
- Кар... тер... если... беда... по... зывной, - кардинал с трудом выговорил слово и несколько цифр. - За... запомни...
Отец Максимиллиан снова кивнул. Позывные Картера, начальника личной охраны епископа. Раз ему доверили такую информацию, значит, дело и впрямь нешуточное. Он смотрел на бледнеющее лицо прелата. Тот замолчал, закрыл глаза и из последних сил боролся за жизнь.

Отец Максимиллиан посмотрел на затянутое тучами небо и зябко поежился, кутаясь в теплый плащ, надетый поверх привычной рясы. Досадное происшествие при посадке нимало не повляло на невозмутимое спокойствие священника, считавшего подобные мелочи суетой сует, недостойной нарушения душевного равновесия. К тому же последние дни предоставили ему гораздо более богатую пищу для размышлений, чем упавший с полки чемодан.

Подавая прошение о новом месте службы, отец Максимиллиан предполагал, что его отправят миссионером в какую-нибудь из нейтральных территорий, более того, он даже надеялся на такое назначение. И оно, надо сказать, не заставило себя долго ждать. Вот только обстоятельства этого перевода были более чем необычными. Взять хотя бы инквизитора-псионика или вот эту самую тайную поездку в резиденцию кардилала. Человек осведомленный во многих делах Церкви, отец Максимиллиан имел достаточную пищу для размышлений о своем будущем. "Итак, - думал он, сидя в "Обманщике", - Dei gratia* я буду отправлен в миссию. Куда - это неважно, гораздо интереснее мои будущие спутники. Очевидно, главный персонаж в этой истории - эта девушка, Арривел: ее способности широко известны и почти наверняка послужат еще славе Святой Церкви, и дар ее гораздо более ценен, чем способности большинства других слуг Божьих. Значит, их Высокопреосвященства будут стремиться сохранить ее и сохранить, что важно, в лоне Церкви. Судя по всему, одной из этих целей и служит эта поездка".
Мысль о том, что девушку посылают в миссию исключительно в образовательных целях, священник отмел практически сразу: он не считал себя настолько опытным и талантливым, чтобы к нему отправляли такую послушницу в ущерб ее нынешней и возможной учебе у лучших из лучших. Значит, видимо, ее отправляют не с ним, не туда, а, прежде всего, отсюда. Скорее всего, ей грозит какая-то опасность, а значит, грозить она можеет и самому Максимиллиану. Ну что же, на все воля Всевышнего. Опять же, похоже, что и церковное начальство сочло необходимым позаботить об их (читай - об ее) безопасности. Двое летевших в том же "Обманщике" наемников должны были, очевидно, сопровождать клирика и его будущую послушницу, иначе они бы не ехали бы вместе с ним сейчас, и считались, наверное, профессионалами в своем нелегком ремесле. Раз так, остается только надеяться, что в нужный момент Высшая воля не позолит их руке дрогнуть и пуле - пролететь мимо цели.

Отец Максимиллиан спустился по трапу вслед за первым из наемников.


*милостью Божией

Land was swinging below him, hardly visible through a thick cloud of smog. As he eased down, the outlines of a city opened to his spirit’s eyes. Then in a second, the vision once again became blurred – this time by dark smoke coming from the east. In the darkness that enveloped him, a light silhouette emerged.
“Run, run!” a hoarse voice was following after the mystic shape, “Fool, no! That’s not the way!”
“Geoffrey… Here, Geoffrey…” came another one, persuasive and sweet… too sweet…
“Leave now!” the old man’s voice cut in again.
“Here, my dear…
The silhouette fell down, wavering, and disappeared, and in its place emerged its follower, black robes swaying in the unseen wind, only eyes twinkling under the hood.
It. Is. Gathering.
The figure hissed and waved a hand with numerous rings and signets. And drew nearer…

He started back and saw a darkgreen canopy of the bed. Some seconds passed before His Highness realized that he was lying in his own bed as it was actually usual for John early in the morning. It was dark in the room, but the sky seen through the split between the curtains was already not so dark. He sat down and looked around. Though he was not a single figure in the room, the ghosts of the nightmare couldn't leave him alone. Prince wiped his forehead wet of sweat and rang calling somebody of the servants.
"M'lord", William appeared in the room in some moments, "can I help Your..."
"Sure, you can!" exploaded the young Prince with anger - the troubles of the previous day and the nightmare made him very nervous. "If you couldn't why would I call you then?! Can you understand, you, s..." He suddenly recollected, gave a deep sigh and said in calm but a little bit trembling voice:
"I'm sorry, William. I don't know what is happening to me. Give me some water, please. And then open the window".
The servant passed him a glass. As the room was fullfilled with the light of rising sun, John had already felt nearly alright. He told his footman to come back later in the usual time of His Highnesses getting up. The young man was sleepy and again had a headache. John closed his eyes lying in bed and praying that it wasn't a new attack of his illness. Luana was far now and the Prince wasn't sure that he would be able to endure it without a proper medicine.

Отец Максимиллиан, человек тридцати двух лет от роду, священник и богослов.

Святой отец был высоким худым человеком, одетым в неизменную черную монашескую рясу. На первый взгляд казалось, будто он пережил длительный голод или годы тяжелого труда, однако такое впечатление не имело ничего общего с реальностью, что становилось очевидным при внимательном взгляде на его руки, явно не приспособленные для других инструментов, кроме письменных принадлежностей. Узкое худое лицо с выступающими скулами трудно было бы назвать красивым, однако в нем чувствовалась харизма прирожденного лидера. Мало кому из его собеседников и оппонентов удавалось выдержать пронзительный взгляд его черных глаз. Облик его дополнялся короткими темными волосами, которые отец Максимиллиан имел обыкновение теребить в минуты глубокой задумчивости.

Человека, ныне известного как отец Максимиллиан, когда-то звали Людвиг Максимиллиан Блюменхоффен, или просто Макс. Он был сыном наемника на службе Церкви, оказавшего в свое время некую значительную услугу архиепископу одного из немецких диоцезов. Впрочем, своих родителей Макс практически не помнил: мать его умерла при родах, отец погиб во время неудачного задания. Так в возрасте четырех лет он стал сиротой и воспитанником архиепископа, который счел своим долгом позаботиться о сыне своего хорошего знакомого. Мальчик воспитывался в строгой вере и уважении к Церкви как будущий ее член и защитник. Впрочем, в отличие от своего покойного отца, Макс избрал своим оружием не силу, а Слово. Он получил блестящее богословское образование и в двадцать лет принял сан. Несколько лет молодой священник прослужил в инквизиционном трибунале, где он на практике увидел борьбу Церкви и ее врагов, еще более укрепившись в вере. Вскоре, однако, он был вынужден сменить место службы, вернувшись по желанию своего воспитателя-архиепископа в родной город, где он стал одним из клириков Храма. За семь лет службы тут он написал пять богословских трактатов и принял участие в нескольких крупных спорах по вероучительным вопросам, снискав себе тем самым определенную известность среди клириков. Новый этап в его жизни начался, когда ему был 31 год и когда умер его высокий покровитель. Максимиллиан, любивший его как родного отца, тяжело переживал его смерть. Надеясь, что смена обстановки поможет ему легче справиться с этой потерей, он недавно написал прошение на имя нового архиепископа о переводе его на другую службу либо в другое места, ответа на которое он и ждет теперь.

Отец Максимиллиан - человек глубокой веры, вся жизнь и работа которого направлена ad maiorem Dei gloriam*. При этом он не мыслит Бога вне Церкви, полностью разделяя официальный взгляд на Церковь как единственное средоточение веры и благодати. Максимиллиан не видит другой основы мирового порядка, кроме Церкви, она для него столь же естественна, непреложна и несомненна, сколь и солнце на небе и земля под ногами, соответственно всех врагов Церкви он считает угрозой этому порядку. Для него удивительно и непонятно стреление кого бы то ни было пойти против воли Святого Престола, всех еретиков, отступников и в том числе Сопротивление священник считает людьми заблуждающимися и не понимающими Истины. Впрочем, костры он считает крайним средством, которое должно применяться лишь к тем, кто, несмотря даже на все милосердие Господа, лишен способности постичь замысел Его, воплощаемый в самом существе Церкви.

*к вящей славе Божьей (лат.)

P.S. Сан персонажа и новое место его служения оставляю на милость мастера)

Интересная идея. Возник, впрочем, один вопрос. Будет ли место в этом прикле мирному персонажу? Ведь в Церкви есть, наверное, не только убийцы, стража, наемники и прочие боевики. Должны же быть еще собственно священники, богословы, проповедники и т.д. И если место такому персонажу все-таки найдется, то хотелось бы узнать некоторые нюансы доктрины Церкви, но это потом.

Вместе с Даэ.

Вид приближающейся к студентам компании во главе с куратором юную чародейку, мягко говоря, удивил. Тваре.. существ такого масштаба видеть вживую ей еще не приходилось, да и выглядели они как-то... совсем нездешне. Переведя взгляд на Нигеля, Линнад лишь молча кивнула, не в силах ни чувствовать радость от пройденного до конца задания, ни любопытствовать о награде. Все, чего ей хотелось - снова оказаться в комнате со светло-золотистой дверью и вычерченным на ней фигурной вязью именем, поесть и заснуть в безопасности. Только вот от напастей, что терзали душу девушки, это спастись не поможет.
- Здравствуйте, куратор. - Вопреки ожиданию, появление куратора не вызвало у Лемеля особенной радости. Сейчас он заберет шкатулку и студенты спокойно отправятся в Золотую башню наслаждаться покоем, которого так недоставало в последние несколько дней. Горец задумчиво посмотрел на двух гидр на шкатулке. Интересно все-таки, какие тайны тайны скрываются под ее резной крышкой. Ради чего погибли несколько студентов Золотой группы? Ради чего остальные перенесли все эти лишения? Ответ был так близок и все же недоступен. Вряд ли куратор и эти добры молодцы дадут спокойно изучить содержимое шкатулки. "Ну и не очень-то и хотелось!" - горец, чуть поколебавшись, протянул артефакт Нигелю.

Вместе с Даэлинн, конечно же.

Дверь наружу приоткрылась с каким-то хрустом. Чиркнув по плитам нижним краем, словно каменная кладка крепости успела покоситься за то недолгое время, что здесь пробыли студенты, дверца протестующе скрипнула и сорвалась с верхней петли. Во дворе было тихо - только ветер шуршал по земле, взвивая белую пыль и снежные крупинки. Когда пятерка самых стойких выскользнула наружу, их взорам открылось большое темное пятно на стене рядом с главными воротами и потревоженная взрывом земля. В десятке метров вокруг валялись присыпанные пылью обломки камня и части тел с разодранной на куски броней. Кроме ветра теперь стал слышен еще и далекий приглушенный гомон десятков голосов и изредка резкие удары металла о металл.
Вышедший на улицу первым горец огляделся, дожидаясь, пока его товарищи присоединятся к нему. Давешние летучие твари отстали то ли благодаря магии Лин, то ли они просто не любили дневного света. Пахло гарью: все-таки взрыв здесь был относительно недавно. Лемель бросил вгляд на обгоревшие куски тел и остатки доспехов. Невозможно было сейчас определить, какие из них раньше принадлежали троллокам, а какие - студентам. Мысль о товарищах, погибших ради выполнения непонятного задания куратора, заставила горца тяжело вздохнуть. Интересно, были бы они рады, зная, что эта таинственная шкатулка все-таки досталась их товарищам.
"Что же все-таки а ней такое?" - в который уже раз подумал он, глядя на сплетенных гидр на крышке шкатулки, которую он держал в руке. Впрочем, сейчас было не время искать ответ на этот вопрос. Непонятные, но угрожающие звуки, которые, казалось, были неотъемлимым элементом местных декораций, не вызывали ни малейшего желания встречаться с теми, кто их издавал. Несмотря на то, что шум раздавался издалека, Лемель решил, что поторопиться не помешает.
- Идемте отсюда, быстрее! - позвал он своих товарищей и, достав на всякий случай дирк из ножен, быстро направился через двор к воротам крепости.
Студенты последовали за ним. Тарек ступал неуверенно, и Макил придерживал товарища под руку. Эльф озирался по сторонам, всё еще пытаясь прийти в себя и осознать, что путешествие, судя по всему, закончилось. Линнад щурилась от света заходящего солнца: тучи больше не скрывали небо над крепостью, и алые лучи сияли в редких уцелевших стеклах.
"Неужели таков будет будет конец нашего пути? Просто вышли и ушли?" - думал горец, ведя свой небольшой отряд к воротам крепости. - "Хорошо бы, конечно..." - Откровенно говоря, горец уже подустал от всех перепетий и неурядиц последних дней. Дойдя до ворот, он еще раз бросил взгляд на двор крепости. Казалось, что с той минуты, когда они вошли сюда через вон ту дырку в стене, прошла по меньшей мере неделя, хотя на деле минуло лишь несколько часов. Лемель кивнул своим товарищам и решительно направился через ворота по дороге к заставе.
На этот раз они шли напрямую, не плутая по лесу и не скрываясь за пеленой снегопада. Казалось бы, окрестности вновь стали такими, какими должны были быть - погруженные в тихое, надежно охраняемое спокойствие. Но было в этой тишине нечто тревожащее. Слишком глубокой и полной была тишина - лес словно вымер. Даже ветер затаился, будто прислушиваясь. Золотогруппники ускорили шаг, даже сумеречный эльф приободрился, когда глазам открылись разрушенные стены заставы. Студенты покинули это место днем, после нескольких драк, потерь и краткого отдыха. До Академии оставался день пути, но застава ощущалась уже более знакомой и... безопасной. Здесь не должно было остаться поджидающих за углом чудовищ - почти вся территория была осмотрена в поисках цели их задания.
Десятком минут спустя студенты уже проходили быстрым шагом через двор с колодцем, поглядывая на почерневшие от огня стены и пробоины в каменной кладке.
Лемель довольно смутно представлял себе, насколько далеко находится застава от Башни, ведь сюда его перенесли каким-то колдовским трюком, а посему решил выяснить это у тех своих товарищей, которые проделали этот путь более тривиальным способом.
- Около дня пути еще, - пожал плечами Макил. - Может, переночуем здесь, а завтра со свежими силами завершим наш путь? Тут-то хоть какая-то крыша над головой есть...
- Здравая мысль, - кивнул горец. Несмотря на то, что ему хотелось поскорее оказаться как можно дальше от злополучной крепости, мысль о ночлеге посреди леса его отнюдь не радовала. Да и устали студенты за прошедший день порядочно. "Тут и обороняться удобнее, если что", - подумал он. - Ладно, так и сделаем. Пойдем.
Первым к зданию заставы направился Макил, за ним - Лемель, а следом потянулись и остальные золотогруппники.
Стемнело довольно быстро. Пока студенты устраивались на ночлег в том же помещении, где отдыхали до этого, над заставой раскинулось темно-синее небо, на котором всё никак не хотели появляться звезды...