Гром барабанов в джунглях, Дикая Африка, львы, носороги, каннибалы

[дон Алесандро >>>]

(и Бабка Гульда)

Из кустов, тяжело дыша от бега, возникла Вирджиния Лоубридж. При виде кучи из рук и ног она испуганно охнула, но тут же подняла с земли какой-то сук и явно приготовилась драться с любым, кто представляет опасность.
Но тут же облегченно расслабилась.
— Ох... святой отец, это вы... — И перевела взгляд на "миссис Флисс". — Дядя, ты цел?!
"Лоретта Флисс" скидывала с себя последние обрывки платья и мерзкую вуаль, под которой открылось вполне мцжское лицо, чуть загорелое и совсем ещё не старое.
- Как видишь, но клянусь всеми Апостолами, мы были на волоске!
Вирджиния бросила быстрый взгляд на ошарашенного священника:
— Падре, простите, но подробности потом: за нами погоня. Это мой дядя, Уильям Крук, самый лучший человек на свете. Он только что спас меня... а сейчас за нами гонятся... Дядя, что мы делаем дальше?
Мужчина подмигнул священнику
- Для начала бы надо где-нибудь спрятаться и переждать погоню...
Девушка топнула ногой.
— Спрятаться? Дядя, мы не в Лондоне, а на хвосте — не копы. Эти дикари знают здешние места уж как-нибудь получше нас, верно? И наверняка они хорошие следопыты.
- Ты предлагаешь дать бой? - Крукк хмыкнул - тогда наши шансы совсем нулевые, а возвращаться к дикарям я не собираюсь.
— Драпаем? — неуверенно сказала Джинни и вопросительно посмотрела на падре. — Святой отец, а вы как думаете?

[Сейден >>>]

(Мы с Рамиресом)

За Томасом отрядили присматривать двух опытных воинов. Иллассис и Нелуни. Первый был украшен многочисленными шрамами, доставшимися ему от встречи с местными кошками. Второй высокий, неврастенический тип с половиной зубов.
Они некоторое время стояли возле Джефферсона, затем им это наскучило. Иллассис ткнул копьем в сторону европейца, тем самым крайне немногословно намекая, мол, иди уже, Нечего стоять на площади как столб. Вон, уже и детям надоело смотреть, разбегаются.
-Саид, тише, - Ахмед аль Аддин, подняв ладонь, остановил присевшего рядом араба, у которого из -под ног выпорхнула стайка маленьких ярких птиц, - неровен час, нас заметят. И тогда нам останется только ждать нового шанса. Учти, Абдул приедет послезавтра. Неплохо к слиткам золота будет добавить вон ту- он кивнул на Селесту- наш философ говорил, что когда- то они тоже были мусульманами. Приготовьтесь. Вряд ли будет ещё такой шанс- напасть на этих собак, пока они не охраняются всем племенем. Мухаммед, Ибрагим, запаляйте фитили, поджигайте факелы. Остальные приготовьтесь дать залп. Стреляйте в кого хотите, но если хоть волос упадёт с головы вон той, - он покосился на висящий на поясе Ятаган.
- Бинда, Бинда! – ребятня взволновано кружилась вокруг вождя племени. Тот улыбнулся и сел на корточки.
- Что шумите, ками?*
- Бинда, на высоте рода целое племя бледнолицых!
- У них какие-то палки!
- Они смотрят на жизнь в деревне!
- Бегите домой! - вождь тут же собрался. Доброжелательность куда-то делать с лица, выпустив на волю беспокойство за племя. Кажется, Бинда знал, о ком говорили дети. Работорговцы.
- Н’Ронг, сзывай ополчение! Срочно! – вождь еще надеялся, что схватки удастся избежать.
- Чёрные собаки, бегите, если хотите, чтоб вас не тронули! - "Шакал" зарычал, опуская тюрбан ниже и хватая ружьё, - а ну, вперёд, и не дать им закрыть ворота, - Ахмед первый бросился вниз, вскинув ружьё - держитесь, собаки - он ещё не стрелял, а бежал вперёд, видя, что никого нет у ворот. Чернокожие, охраняющие пленных европейцев, увидели, как со стреляющими палками выскочило столько человек, сколько пальцев на обоих руках, а за ними двое с зажженными факелами.
Саид выстрелил первым, ранив чернокожего, стоящего около Селесты. Ахмед выстрелил в дикаря, бросившегося к воротам. Пуля пробила артерию, вышла навылет. Давясь собственной кровью, чернокожий упал на колени.
- Кто не побежит - убивайте! - закричал Ахмед. - Ибрагим, давай! - и факел, описав красивую дугу, упал прямо на соломенную крышу бунгало- бегите, собаки- закричал аль Аддин.
Единственная ошибка, которую совершил захватчик, заключалась в том, что он не учел – африканцы сражались за свои дома и за свою жизнь.
Работорговцам удалось пробиться в центр деревни, на площадь. Но дальше-то что? А дальше последовало избиение. Ахмед с шайкой мог стрелять сколько угодно, но он был в окружении. Причем не на безопасном расстоянии, а прямо в логове ос.
Бинда немного опоздал с приказом. Вернее, лишь малая часть племени успела собраться с оружием. Но остальные отбивались кто чем мог. Со всех сторон на арабов посыпались копья.
Прежде чем арабы успели уйти, около трети из нападавших лежало в крови. Но до этого…
Пали Н’Ронг и Иллассис. Сквозное ранение в руку получил Бинда.
Но были жертвы и среди работорговцев. Мухаммед, Ибрагим. Средней тяжести ранение получил Саид.
Африканцы горели яростным желанием уколоть врагов побольнее. Если повезет, до смерти.
Саид выстрелил последний раз- перезаряжать времени не было. Сжав зубы от боли, причинённым копьём с кремниевым наконечником, он схватил саблю и бросился к выходу. За ним Бросился Ахмед. Бросив своих убитых товарищей, арабы поспешили прочь.
Чёрный дым разъедал глаза. Прогремел последний дружный залп, и работорговцы, пользуясь тем, что дым стелился по земле, быстро бросились за пределы ограждения. В отличии от чернокожих, которые кашляли от дыма, арабы заблаговременно укрыли лица бурнусами, и теперь были видны только их злые, сверкающие глаза.
Когда дым рассеялся и вода из колодца потушила последнюю хижину, то поле битвы представляло страшную картину из нескольких чёрных, павших под пулями, двух арабов, пронзённых копьями, и нескольких сгоревших хижин.
- Всё, Назир, славная работа, - "Шакал" остановился возле самого здоровенного араба, державшего на плече Селесту. Правое ухо его было в крови - испанка, очнувшись, славно впилась ему в ухо. Но это лишь стоило ей связанных рук и ног.
Если не считать того, что глаза и у туземцев, и у захватчиков слезились одинаково, в остальном преимущество действительно было на стороне последних.
Они успели забрать Селесту Вальехо, но ни о каком грабеже со вкусом и толком даже разговора не шло. Разве что успели оглушить Арчимбу и поджечь несколько хижин.
У нас большой траур, судари и сударыни, Ательстейну не удалось убежать от края могилы. Он… сгорел. Простите.
А племя, как обезумевшее, ринулось в погоню. Почти полмили (огромное расстояние) воины гнались за рабовладельцами. Но каждый новый шаг отделял их от дома. В конце-концов погоня была оставлена и изрядно поредевшие ряды воинства Ахмеда получили возможность уйти.
Над деревней Бинды навис траур. Все ждали следующего совета и большого отпевания духов.

- - -
*ласковое и шуточное одновременно обращение к детям.

[Lila >>>]

Родригес на самом деле пребывал в шоке: дама, упавшая на него, оказалась вовсе не дамой, вернее, вообще не женщиной! Такое событие требовало некоторого времени для дополнительного осмысления и переваривания.
- Неисповедимы пути твои…, - бормотал бедный падре, сидя на земле и наблюдая за перевоплощением Лоретты, пока вопрос Джинни чудодейственным образом не вывел его из ступора, - Конечно, драпаем, как вы изволили выразиться... Ведь недаром сказано: «Благоразумный видит беду и укрывается, а неопытные идут вперед и наказываются». Только… куда бежать? Тут кругом лес…
Родригес поднялся, отряхнул рясу и с надеждой взглянул на своих спутников. Дороги он не знал, в джунглях ориентировался ужасно, поэтому все свои расспросы «благоразумный» падре решил отложить на потом и довольствоваться тем, что посылает Господь в данный момент.

[Рамирес >>>]

Шло время, а дикари, преследующие Вирджинию и её спутников, не появлялись. Вдали слышались их крики, но это были не воинственные восклицания, а вопли бессилия и отчаяния- так можно кричать, упустив добычу, которая была уже в твоих руках.
Родригес заметил чёрнокожую- она прошла почти рядом, но так и не заметила затаившуюся перед ней компанию. Если не считать двух грязных тряпиц, висящих узкими полосками на тонкой верёвке спереди и сзади, и ожерелья из фаланг пальцев на шее, она была полностью обнажена. Её волосы были вскручены в два небольших рога и украшены двумя большими водными лилиями. Она была высокой и гибкой, пышная грудь взымалась и опадала в такт дыханию.
Вся спина дикарки была исписана белой краской- в путаном рисунке узоров можно было разглядеть изображения черепов, змей и каких- то демонических существ. В руках она несла огромный, почти с её рост, барабан. Она шла уверенно- так ведут себя те, кто полностью убеждён в собственной безопасности. Она прошла мимо и скрылась среди зарослей деревьев.
Ещё через какое- то время раздался полный ужаса крик. Это был не гортанный крик дикаря- так кричать мог только европеец. Более того, Вирджиния узнала голос- это был голос Ван Гульдена, голландца, дворянина, неприятно слащавого в своих манерах и сорящего деньгами в каждом порту на дорогую выпивку и портовых шлюх. Он похвалялся своим древним родом и постоянно раздражал обеих спутниц своим стремлением пустить пыль в глаза, в основном своим мотовством, но лишь высказывал свою распущенность и вызывал в лучшем случае сочувствие. А сейчас он стоял привязанный к столбу, в обрывках дорогой одежны, а перед ним расположились полукругом двеннадцать почти обнажённых чёрных женщин, расположивших перед собой огромные барабаны.
Пленник задёргался, когда первая из дикарок начала стучать ладонями по леопардовой коже, обтягивающей остов тамтама. Затем к ней присоединилась вторая женщина, третья... Гром из дюжины барабанов сотряс воздух, пленник задёргался сильнее- и вдруг обмяк, застыл, подобно кролику, застывшему от ужаса перед огромной змеёй.
Позади дикарок вышел ещё один, на сей раз мужчина, настолько старый, что чёрная кожа уже приобрела серый оттенок и не блестела, подобно полированному эбеновому дереву, а была матово- тусклой. Лицо было безжалостно изрезано морщинами- он был очень стар, гораздо старше, чем могут жить смертные. Старик нёс перед собой плетёную корзину, в которой сидела большая кобра.
Старик разложил какие- то предметы вокруг столба, к которому был привязан пленник, повесил огромную, злобно оскаленную маску над головой голландца. Гром барабанов стал ритмичнее и громче, чернокожие амазонки, прислуживающие колдуну, а он был явно колдун, ибо следующие его действия не могли поддаться какому- либо научному объяснению.
Он вытряхнул кобру из корзины прямо перед ван Гульденом. Разозлённая змея, подняв капюшон, принялась раскачиваться, готовясь к прыжку. Барабаны загрохотали ещё громче, полностью перекрыв крик пришедшего в себя пленника, который вновь задёргался, тщетно пытаясь освободиться. И- о ужас...
Пленник вдруг перестал дёргаться, его движения стали напоминать мерные раскачивания готовящейся к прыжку кобры. Колдун перерезал верёвки, и ван Гульден (или тот, кто был им) упал на брюхо и попытался ползти- так, как это делают змеи. Змея же наоборот, попыталась выпрямиться- и упала на брюхо- словно вдруг обезноженный человек тщетно пытается встать. Далее Двое амазонок, бросив барабаны, схватили топоры и перерубили головы- змее (ван Гульдену) и ван Гульдену (змее). Дальнейшее зрелище наполнило сердца европейцев ещё большим ужасом- тело змеи дрогнуло и застыло, а тело ван Гульдена начало дёргаться, подобно обезглавленному телу змеи.
Видимо, кто- то вскрикнул от ужаса- ибо на них вдруг обернулись и шаман, и все двеннадцать дикарок.

[бабка Гульда >>>]

Вирджиния Лоубридж не была трусихой. Ей неоднократно приходилось бывать в суровых переделках и выкручиваться из них. Кроме того, она привыкла к тому, что ей ничего не надо бояться, когда рядом дядя Билли — заступник и лучший друг!
Но увиденное оказалось слишком страшным потрясением для нервов девушки.
Все ее силы духа ушли на то, чтобы не закричать, — и выдох бесшумно прошел через горло и напряженные связки.
А потом Вирджиния без чувств рухнула на траву у ног дяди и священника...

[Сейден >>>]

Самым разумным поступком для МакГартнера стало при первых же звуках выстрелов (то есть как только его охранники остолбенели от неожиданности, не зная, что за напасть на них грядет) сигануть в кусты и раствориться в джунглях. Вот он есть, а вот его и нет.
Ну, не совсем нет, разумеется. Прежде всего, Фергус был старым человеком, на котором путешествие в экстремальных условиях отразились не самым лучшим образом. Он осунулся в лице, несколько потерял в массе, чувствовал постоянную слабость в теле да и сердечко нехорошо пошаливало, словно готовясь отказать раз и навсегда. Оно екало, как будто некий злодей, ухмыляясь, то сжимал, то разжимал кулак, небрежно держа сердце шотландца на ладони.
В общем, МакГартнер нырнул за хижину, а затем растворился в кустарниках, расстилающихся за нею. Столкновение прошло в стороне от него. Арабы-работорговцы не пошли в его направлении Ворвавшись в деревню они сразу же направились к ее центру, а потом, встретив сопротивление, отступили по своим же следам. По той же причине на старика не набрели африканцы – они были слишком заняты отражением атаки.
Когда большая часть племени бросилась вдогонку за захватчиками, Фергус рискнул выползти из своего убежища и добраться до того места, где он в последний раз видел мисс Вальехо и мистера Стоуна.
- Мисс Селеста, Дадли, - зашептал МакГартнер. – Пойдемте отсюда скорее, пока есть время.

Тем временем в племени Бадунгу Большой Мамме не спалось. Она ворочалась на циновке из банановых листьев из стороны в сторону, все больше хмурясь и ворча. Большая Мамма решительно не была довольна сегодняшним днем. Конечно, действовала она по высшему образу, духи могут быть довольны. Оплеухи и ценные для племени в целом и каждому его жителю в частности наставления доставались от нее с поражающей сердце щедростью. Но для полного счастья не хватало чего-то совсем крохотного… Словно занозы. Только если заноза это не интересно, то вот этого чего не было – очень хотелось.
«Попить», - пронеслось в голове Маммы. Кряхтя, она приняла сидячее положение, опираясь на руки, и посмотрела по сторонам. Разумеется никакой воды не было.
Проведя языком по сухим губам, Мамма кашлянула, чтобы проверить голос. Голос был.
- Неужели старая больная женщина должна умереть от небрежения к ней своих же соплеменников? Где это видано, чтобы стариков отказывались поить водой? Есть так кто-нибудь вообще, или вы заигрались в боа?
Почти мгновенно в дверном проеме появился бадунгу, держащий в руках сосуд, до верху наполненный водой.
«Если бы это было что-нибудь чуть более освежающее», - с сожалением подумала Мамма и властно протянула руку. Бадунгу втянул голову в плечи, ожидая крепкой оплеухи. Но ничего не произошло. Старая африканка лишь забрала сосуд у него из рук и с жадностью припала губами к жидкости. Слуга (так бы его службу квалифицировали европейцы) пользуясь моментом, быстро и незаметно ретировался.

[Хелькэ >>>]

(с Тельтиаром)

Джумаан заботилась о чужеземце как могла - пока ей позволяли; промывала раны от острых когтей особенным отваром, составлять который ее научила Большая Мамма, прикладывала к ним свежие листья... "Странный человек" должен был поправиться в скором времени, и это очень беспокоило девушку. Она знала, что ждет бледнолицего, когда он выздоровеет окончательно. И почему-то Джумаан не хотелось, чтобы... чтобы с ним сделали то, что со многими прежде - и соплеменниками, и пришлецами из враждебных племен.
За последние дни она совсем извелась; перестала есть мясо. Даже черепашье - когда брала в руки глиняную плошку с едой, представлялся этот мужчина, и то, как его убивают и... съедают ее же родичи. Никто, к счастью, не замечал, что Джумаан тайком выбрасывает свои порции мяса, а потом по дороге к хижине, где держали Гомеса, собирает какие-то ягоды и съедобные листья.
Антонио же все это время, медленно но верно набирался сил, хотя от долгого лежания у него и затекали конечности, но пока он не хотел показывать дикарям, что ему стало настолько лучше. Боялся - съедят, и видимо все же справедливо боялся.
Джумаан взялась даже обучать его племенному наречию - жестами неудобно было разговаривать, когда в словах все-таки возникла надобность (прежде-то он только мычал что-то невразумительное).
- Ты, - как можно четче произнесла она, показывая на Антонио. Потом на себя: - Я.
Она сидела на земле, отставив кувшин с целебным питьем. Большая Мамма чем-о занята с отцом, решают какие-то вопросы. Сегодня Джумаан можно провести тут половину дня, если даже не больше.
Вождь считал, сидение с "больным" приносит ей пользу. Воспитывает настоящую принцессу племени, если хотите.
- Я, - повторил Антонио, указав на девушку. Что она говорит он все равно не понимал, но разогнать скуку общение помогало, даже столь скупое и непонятное.
- Не так! - она замахала руками. Попробовала повторить: - Это - я. А это - ты.
"Совесем странный чужеземец!"
- Э-этто, - попытался повторить Гомес... естественно вышло коряво, но на этом булькающем языке говорить было не реально.
Африканка рассмеялась, показав на удивление ровные жемчужно-белые зубы. Потом решительно протянула ему кувшин:
- Пей, - это было произнесено уже с серьезным выражением лица. Затем опять улыбка: - Ты смешной. Или глупый.
- Что? - Не понял Тони, приложившись к кувшину.
Джумаан снова захохотала. Слова, которые ему все-таки удавалось произнести, звучали удивительно забавно.
Ей не приходилось раньше общаться с иноземцами. даже с членами других племен.
С мужчинами - тоже.
Она ткнула в него пальцем, а потом постучала себе по лбу с лукавой улыбкой.
Испанец покачал головой, и криво усмехнулся. Чего она от него хотела?
Джумаан встала, выглянула в окно - никого. Стражей к этой хижине давно уже не приставляли, а если и приставляли, дочь вождя их отсылала.
Не было даже ветра. Зеленые листья, совершенно неподвижные, черные змеи-лианы, темнота дальше в лесу, за деревьями... Здесь ей нравилось куда больше, чем в хижине вождя. Вернувшись и снова сев на пол, Джумаан забрала - почти вырвала - кувшин у Гомеса, взяла его за руку и склонившись над ладонью, стала рассматривать его пальцы.
Тот ради интереса пару раз сжал и разжал пальцы, затем зачем-то подмигнул негритянке

[Nica >>>]

Мисс Селеста, Дадли, - зашептал МакГартнер. – Пойдемте отсюда скорее, пока есть время.
Стоун готов был расцеловать его за эти слова!!!Хвалёная английская сдержанность терпела поражение по всем фронтам.
Нет, определённо слухи о том, что моя прабабушка была ирландкой небеспочвенны!
Вскочив на ноги и отряхнув пыль с того, что раньше было его брюками Дадли украдкой посмотрел на своих спутников, но кажется его внешний вид их совершенно не беспокоил .
- Я готов! А Вы знаете в какую сторону нам нужно бежать? Впрочем это мы можем решить в процессе...лишь бы поскорей отсюда!

Сообщение отредактировал Nica - 6-10-2007, 19:36

[Сейден >>>]

НРПГ: прошу прощения, допустил ошибку, мисс Селеста взята в плен недавно напавшими на племя работорговцами. В компании с МакГартнером находятся Дадли Стоун и Томас Джефферсон.

Игра:
- Куда? – шотландец првел рукой по лицу и только сейчас обнаружил, как перепачкался в пыли - руки, лицо, чистого места найти было нельзя. Тут не помешала бы ванна или хотя бы река. Можно было бы попробовать оттереть с большего грязь платком, но оказалось, что вот платка-то на старике и не было. Потерял. Где? Большой вопрос. - Подальше отсюда и как можно быстрее.
- Джефферсон, вы идете? – МакГартнер толкнул помощника капитана в плечо, чтобы вырвать того из состояния оцепенения. – Томас, вставайте.
Затем подобрал валяющееся на земле копье, не обращая внимание на двух женщин-африканок, с пристальным вниманием глядевших на него.
- Куда мы? Думаю, нам стоит выйти к реке и подняться либо спуститься по ее руслу. В джунглях мы погибнем без ориентира.
Прибавляя ходу, ныряя в заросли и продираясь сквозь них, старый дворянин вел своих спутников прочь. Позади остались голоса селения, резкие, беспокойные. Вокруг шумела потревоженная стрельбой и погоней природа. Минут десять, а может и полчаса, а может и час прошел в пути, прежде чем далеко впереди послышался рокот текущей воды.
Погони слышно не было.
Фергус остановился перевести дух, оперевшись рукой о ствол дерева.

[Морфи >>>]

(с Hellish Cat)

К радости Н’Баны, до ее хижины пожар не добрался. Только вездесущий едкий дым, от которого спасения не было. Сама Н’Бана, бросившись в погоню за арабами, об оставшихся в жилище не думала, все мысли ее были только о врагах, посмевших напасть на племя. Выматывающий бег по джунглям ни к чему не привел, и ничего не оставалось делать, кроме как возвращаться. На обратной дороге вспомнилось, что огонь подбирался к самой н’баниной хижине, а там и сын, и сестра… Н’Бана ускорила шаг, торопясь вернуться в деревню.
Хижина стояла на месте, не тронутая пламенем, а красные от дыма глаза домашних Н’Бану не слишком волновали сейчас.
Беспокоило какое-то воспоминание, не давало спокойно действовать… Н’Бана старалась припомнить, что же такого видела она по пути к хижине, что так волновало сейчас.
Трупы своих и чужих. Лежащий без признаков жизни Арчимба…
Идущая по деревне Н’Бана резко остановилась, вспоминая, где она видела убитого шамана. В том, что его убили, она не сомневалась – враги действовали быстро и беспощадно, вряд ли они оставили в живых шамана, если уж напали на него.
Разочарование пришло быстро – Арчимбу только оглушили… Н’Бана задумчиво взвесила в руке короткое копье… Очень хотелось закончить начатое арабами, вот только вряд ли бы убийство шамана будет оценено племенем. Н’Бана несильно пнула шамана, спросив сквозь зубы:
- Жив ли ты, о Мудрейший?
Почувствовав толчок... или ему только показалось, что он что-то почувствовал?... Арчимба с трудом разлепил веки и увидел чей-то смутный силуэт. Проморгавшись, он разглядел Н'Бану.
Голова болела нещадно; его, кажется, ударили чем-то тяжелым - и ударили сильно. Женщина спросила что-то...
Арчимба весьма несвоевременно, но все-таки понял, что находится пред ней сейчас в не самом приглядном виде, точнее, лежа на земле в совершенно неестественной позе, производя, наверное, жалкое впечатление. Он попытался встать, но попытка увенчалась не успехом, а протяжным стоном.
- О, голова моя... Дай руку, женщина, помоги жрецу встать!
Тут уж можно было и забыть об иерархии и упавшем в ее глазах собственном положении.
Н’Бана усмехнулась про себя.
- Похоже, Духам не хотелось терять такого ценного служителя, как ты… - она протянула руку Арчимбе, помогая ему встать.
Тот, кряхтя,поднялся, потер ноющую спину - да, непонятно сколько времени пролежать на земле и после этого остаться в нормальном состоянии ему было не суждено.
- Истину говоришь, - печально произнес Живущий Вечно. перед глазами его до сих пор бегали черные и красные пятна. - Скажи мне, Н"Бана... что с деревней?
- Многие хижины сгорели, сколько погибло наших воинов, я точно не знаю... Но белые не ушли без потерь! Двое из них уже никогда не откроют глаза! А остальных племя преследовало, но проклятые Духами белые ушли... - Н’Бана с грустью вздохнула.
- Ушли! - Арчимба взвыл и затопал ногами. - Нет... они не могли так просто..!
У шамана вдруг резко появилось желание поквитаться с обидчиками за свою голову - и спину - и прочие онемевшие конечности. Если двое бледнокожих убиты, то... нет, даже пытаясь по пальцам подсчитать, сколько их сбежало, Арчимба потерпел неудачу.
- Много их осталось? - спросил он, в очередной раз проклиная себя за наплеватлеьское отношение к собственной гордости.
- Больше, чем пальцев на одной руке, шаман, - откликнулась Н’Бана. - А из-за тех, кто напал, убежали захваченные нами пленники.
Арчимба схватился за голову.
- Неужто великие боги гневаются на нас?! - завопил он, воздев руки к небу. Взгляд его стал уже больше чем наполовину безумным. - Нет, нет, не может быть того... Это испытание, да - испытание, ниспосланное нам свыше, чтобы мы доказали... доказали...
Шаман так и не придумал, что им нужно было доказать.
- Куда побежали пленники?
- Кажется, в ту сторону, - Н’Бана неопределенно махнула рукой. Она уже жалела, что решила проверить, жив ли Арчимба. – По крайней мере, трое. Скажи, Живущий Вечно, не собираешься ли ты преследовать их?
- Преследовать... Точно! - Арчимба начал оглядываться, пытаясь отыскать на земле свой посох. Наконец инструмент был найден. - Н'Бана, помнишь ли ты о воле богов, которую пересказывал я тебе? Помнишь, что нужно сделать было для того, чтобы остаться тебе живой?
- Конечно, помню, как же я могла забыть! Если боги требуют, я буду послушна! - Пусть волю богов диктовал шаман, но вдруг и вправду удастся отвести от племени их гнев.
- Тогда в погоню! - шаман призывно махнул посохом, но... Ноги подкосились, и ему пришлось (не без некоей доли удовольствия) ухватиться за Н'Бану. - Ох..! Спасибо, что поддерживаешь меня, дочь племени. Пойдем. же, пойдем скорее!
Наверно, странно они выглядели со стороны, эта парочка, отправившаяся в погоню за МакГартнером, Стоуном и Джефферсоном.

[Nica >>>]

-О-о-о! Река!- Стоун рванулся к воде словно Моисеевый путник, безропотно шлявшийся 40 лет по пустыне.
Долго пил прозрачную и холодную, до ломоты в зубах, воду. Умывался, приводил в только ему ведомый порядок свою одежду.
Когда он закончил его лицо выражало полнейшее удовольствие и счастье.
- Мы пойдём вдоль реки?!- Дадли улыбнулся, его взгляд блуждал по лицам спутников в ожидании ответа и ...решения, любого, главное, чтобы кто нибудь его принял за него.
Бедный, старый сквайр отославший своего отпрыска в путешествие надеялся, что там обстоятельства принудят его к принятию самостоятельных решений, тщетно.. Глупец, не понял, что закаляя глину он не получит дамасскую сталь...

[SimiRel' >>>]

Охотник на тени бежал как пантера за загнанной дичью... Глаза уверенно подмечали в окружающей среде те нити-следы, которые толкали его вперед, к той, чей образ запечатался в его голове, столь наглым образом вытеснив все остальное. Внутренний зверь говорил ему, что надо найти и убить, но его человеческая часть говорила совсем другое.
Просвет. Здесь кто-то упал. Странная штука, которая закрывала лицо одной пленнице валялась рядом, остатки того, во что была одета эта странная женщина, словно разодранная шкура висела на ветвях близрастущего куста. Ладно, идем дальше.
-Хм, к ним присоединился еще кто-то, так,- рука охотника сильнее сжала копье, - значит, будет сложнее поймать добычу. Этот третий медлителен, стар.
Там-тамы? Таа-ду! Не хватало, чтоб это племя украло у него добычу. Быстрее Охотник-На-Тени, быстрее…
Свет от костра заставил его зажмурить глаза на пару секунд. Привыкнув к освещению он ползком подобрался к месту, где он сможет наблюдать, знаком приказав сопровождающим сделать то-же самое. Эта троица стояла на краю поселка, правда та, за которой он гнался почему-то лежала, а остальные двое застыли с застывшим на лице ужасом. Ну чего они так боятся? Ну принесли в жертву этого белого богам, они разве не понимают, что боги будут милостивы к жителям и дадут пищу…

[Сейден >>>]

Как же все же повезло нашим славным и отважным путникам! Туземцы повернули головы и посмотрели в сторону Вирджинии, её дяди и падре. Нет, разумеется они просто не могли не заметить трёх светлокожих, не самым умелым образом притаившихся в листве. Но (и вот оно истинное счастье) даже мысли об увеличении числа жертв во славу великих духов не посетило их ясных голов.
Из зарослей, с мушкетами, пистолетами и ружьями наперевес вывалился целый отряд бойцов. Перемежая выстрелы отборными голландскими ругательствами они без промедления ввязались в схватку, в равной степени пуская своё оружие в ход как против осмелившихся поднять копья, так и против убегающих.
Когда поле боя осталось за голландскими королевскими войсками (а то что это именно они, никакого сомнения и быть не может), победители обратили своё внимание на растерзанное тело Ван Гульдена и на троих путников.
- Испанцы? Британцы? – взявший на себя роль командующего с презрением оглядел двух мужчин и девушку с ног до головы, тем не менее продолжая говорить на голландском. – Один дьявол. Вы всё видели, да? Мы не успели буквально на считанные минуты, кажется. Да что за день. Вы откуда? Где причалил ваш корабль? Кто ваш наниматель?
На счастье Охотника-На-Тени, солдаты не нашли его.

При всех возможных недостатках Большой Маммы, уж глупой женщиной её точно назвать было нельзя. Так, в принципе ни за чем и ни за кем постоянно не наблюдая, она примечала всё. Так именно по её настоянию вождь всё ещё не отдал разнарядки съесть двух перехваченных бледнолицых. Более того, в отношении них устроили чуть ли не райскую жизнь. В основном, конечно, ради одного человека, а точнее девушки, а совсем точно, то ради не бледнолицего, а внучки Маммы, малютки Джумаан.
Однажды улучив минутку когда они были вдвоем, Большая Мамма поймала непокорное чадо за подбородок и погрозила пальцем. Нет, она не сказала ни слова. Не стала укорять. Лишь погрозила пальцем.
- Выбирай, родная. Но поторопись. Даже я не могу откладывать надолго неизбежное. Или ты его, или… - бабка отпустила девушку прочь, вздохнула и побрела на речку петь песни и ловить рыбу.

- Вдоль реки? – МакГартнер покачивался, чувствуя, что если сейчас сядет на землю, то уже не поднимется. Да, вдоль реки. Куда же еще?
- Направо или налево? – поинтересовался Джефферсон, присев на корточки вглядываясь в воду. – По или против течения? Кстати, мистер Стоун, будьте осторожнее, будьте осторожнее. – И Джефферсон кивнул на воду. На расстоянии метров десяти от него плыла змея. – Будьте осторожнее, мистер Стоун, мы не хотим потерять вас.
«По или против»?
МакГартнер устало пожал плечами.
- Какая разница? Нам надо на север, прочь от берега, если река течет с юга, тогда нам по течению, если с севера, тогда против.
- Дьявол его знает, но север там, - бывший капитан указал направление.
- Значит, нам туда. Пойдемте, Дадли, пойдемте, Томас.
(нрпг: через день или два мы выйдем к деревне Бадунгу)

[бабка Гульда >>>]

Вирджиния Лоубридж пришла в чувство во время сражения - и едва вновь не потеряла сознания при виде кровавого побоища, кипящего на поляне.
Но твердая рука дяди сжала ее плечо, и девушка привычно подчинилась, заставила себя собраться с силами, поднялась на нетвердые ноги.
Когда голландец, командовавший отрядом, обратился к мисс Лоубридж и ее спутникам, Джинни поняла, что ей придется быть переводчицей: языки ей всегда давались легче, чем дяде Биллу.
- О, мингер, - подняла она на голландского офицера распахнутые, полные почти искренних слез глаза. - Мы столько перестрадали...
И с ужасающим акцентом она поведала голландцу историю потерпевших кораблекрушение...

[Сейден >>>]

Итак, спасение потерпевшей крушение экспедиции уже было не за горами. И всё-таки оно оказалось не столь скорым, как бы того могли желать невольные заложники обстоятельств.
Выслушав истории Вирджинии и её спутников, командир голландского отряда первым делом приказал отвести троих спасенных на борт корабля. Прошла служба за упокой души несчастного ван Гульдена, тело предали земле этого чужого и далекого для голландца берега. И вся команда корабля, и весь отряд солдат, и торговцы – все они по этому поводу напились.
Только на следующий день ван Страйкен (именно он командовал экспедицией), прислушавшись, наконец, к словам спасенной девушки, отправил свой отряд вглубь острова на вызволение остальных попавших в беду европейцев.
- Оно, конечно, не дело нам лезть в испано-британские тяжбы, но я так мыслю, огромная благодарность от семей спасенных выраженная в материальном эквиваленте нисколько не помешает нашему благосостоянию, - усмехнулся ван Страйкен себе в усы.
Деревня уже виднелась среди стволов деревьев, когда на встречу голландцам показались местные жители.

Бинда понимал, что второго подобного нападения деревне не пережить, к тому же куда-то подевался шаман Арчимба, исчезли и лучшие воины деревни. Где они сейчас? Того не известно. Но и покинуть родные земли… Увы, вождь был еще слишком юн. Он не осмелился взвалить на плечи своих родных такие трудностью. Как впоследствии оказалось, не зря. Ему повезло. Но что было бы, если бы Ван Страйкен вместо того чтобы кивнуть ему, стоявшему в первом ряду защитников, вдруг приказал стрелять?

Встреча прошла бурно и в то же время весьма плодотворно. Первым делом Бинда вернул голландцам все ружья. Знаний вождя не хватило, чтобы разобраться с этим приспособлением. Так он сказал на своем языке и встретил всеобщую поддержку соплеменников. Лучше пусть всё зло уйдет вместе с пришельцами… Нет, конечно он в них не разобрался. Вы же не думаете, что какой-то варвар способен разобраться в том как вкладывают в оружие пулю, засыпают порох, взводят собачку и нажимают на курок? Не думайте, не надо. Да даже если бы такое и было возможно, и несмотря на все возможные недостатки Бинды, он уже сейчас проявил дар предвидения. Пусть лучше ружья вернуться назад, откуда их и принесли, чем если в них станут разбираться и враги.

Ван Страйкен кивнул, забрал ружья с собой, в обмен приказав отдать все бутылки вина и виски, что его воины прихватили с собой. На удивление получился целый ящик бутылей. Как-то сам собой завязался праздник. Нет, конечно, не сразу. Сначала Бинде пришлось развести руками в стороны, мол, хоть и были, но теперь нету их. Разбежались. Куда?
То не известно. Разве что про Селесту Вальехо вождю удалось чуть ли не рисуя на песке карту, объяснить, что девушку выкрали.
- Кто? Турки, арабы или может все же испанцы? Могут, эти всяко могут, Да побери их все землетрясения, - ван Страйкен ударил себя рукой по колену в жесте крайнего негодования, но вокруг, разобравшись кто есть кто, и хозяева деревни и гости уже устраивали праздник. А это еще одна потерянная ночь…


Джефферсон, МакГартнер и мистер Стоун выбрались на сравнительно высокое место, где до них не могли бы добраться речные твари. Джефферсон наловчился разводить костёр. Из еды было не густо. Подножный корм с уклоном в диету вегетарианца, так можно было охарактеризовать то, что они могли есть целый день. Поужинав, каждый устроился по собственному желанию.
Старый шотландец, дворянин Фергус МакГартнер устроился у костра. Он сидел и смотрел на огонь, обняв руками колени и уйдя мыслями куда-то далеко, в одно только ему известное прошлое. По правде сказать, Фергус и сам себе не мог ответить, каким чудом до сих пор переживал все те трудности, что обрушились на его голову. Родной остров остался в сотнях миль за спиной. Где-то здесь исчез и последний дорогой человек, что был в его жизни.
«Эл’а, мама, я сегодня встретил в горах дядю Майкла»
«Что же вы делали, дорогой мой?»
«Он спел мне, мама. Только… его песня была странной. Он пел очень грустно»
Тогда в разговор вмешался отец.
«Не отнимай время у своей матери, мальчишка, и не говори ерунды, лучше прибери свою комнату».
- Песню скорби, - старик горько усмехнулся. – Теперь я знаю, дядя, ты пел песню скорби о том, что уже никогда не вернуть.
Пламя костра сплеталось в причудливые языки, что устремлялись ввысь. С одним из них отлетела и душа старого путешественника.
«Эл’а»

- Он не дышит, не дышит, - Джеферсон отпустил тело шотландца, оно упало на траву, нелепо раскинув руки. – Не дышит. И именно теперь, когда снова появился хоть призрачный, но шанс выжить. И ты смел уйти?!
Бывший капитан бесновался. Долго и шумно. Его крики были услышаны одним из охотников бадунгу. Через несколько часов пленных конвоировали в деревню. Живых. Мертвого предали земле. Что заставило, по сути, варваров, отдать последнее должное телу? Кто знает. Может, банальное, что он умер не от ран, а самым естественным и самым благородным способом, найдя собственный путь к гармонии с миром.

Сообщение отредактировал Сейден - 26-10-2007, 23:26

[Тельтиар >>>]

А что же тем временем было с Антонио Гомесом? Собственно - ничего особенного, большую часть времени он все так же пролежал в хижине, изображая безнадежно больного, умирающего и обессиленного, усыпляя бдительность негроидных охранников, а те и правда уже почти не обращали на него внимания, привыкнув к тому, что белый кусок мяса валяется в хижине и ждет своего часа. Основной проблемой стала девушка, лечившая его, да к тому же пытавшаяся учить его своему языку. Конечно, она была привлекательна и все такое, но на вкус Тони - темный оттенок кожи сводил на нет всю ее красоту. Поди разберись еще - человек ли она, ведь сказано же в писании, что Господь создал людей по своему образу и подобию. А Господь черным быть не мог, значит - то не люди.
А раз не люди...
То, как он ухитрился украсть нож, достойно было отдельного рассказа, вот только, Гомес никому бы на рассказал, как именно он этот нож достал, и как приставил его к горлу девицы, а после, используя весь тот скудный лексикон, которому она его обучила, пояснил дикарям, что и как именно он сделает с дочерью их вождя, если они не дадут ему спокойно покинуть деревню.
Они дали. Расступились и провожали его ненавидяще-плотоядными взглядами. Еще бы - мало того, что деликатес сам ушел, так еще и девицу уволок. А вот выбравшись за пределы деревеньки, Антонио в серьез задумался, куда дальше идти и что делать... Однако, по крайней мере мысли о том, чтобы добыть золото его больше не посещали. Живым бы хоть куда-нибудь выбраться.

[Сейден >>>]

Ах. Имею счастье сообщить, что прикл в чем-то успешно, в чем-то безуспешно, но наконец-то подошел к своему логическому финалу.

На следующее утро ван Страйкен привел свой отряд к деревне бадунгу. Хватило двух залпов, чтобы африканцы разбежались прочь, подавленные огненной мощью бледнолицых. Мистер Стоун, Джефферсон и Блэккет были спасены.
После недолгих обсуждений был предпринят поход по следам работорговцев, с целью освободить Селесту Вальехо.
На удивление, девушку нашли на расстоянии около двух миль дальше по течению реки. Работорговцев найти не удалось. Из путанного рассказа девушки предводитель голландцев вынес решение, что здесь действуют злые духи. Возможно даже, Ю-ю. И предпочел убраться прочь, обратно на корабль. На обратном пути им повстречались Антонио Гомес и Джумаан.
Таким образом весь выживший отряд тем или иным образом был собран и доставлен на борт «Вильгельма».
Нет, торговец не повернул сразу же на север, в родные воды. Еще около месяца он болтался близ южноафриканских берегов, исследуя береговую линию на предмет наличия удобных бухт и морских течений. Только потом «Вильгельм» направился на север, в голландский Роттердам, где выжившая часть англо-испанской экспедиции сошла на берег.



Вспомним же участников этой экспедиции.

Томас Джеферсон (Рамирес, при случае, Сейден). Начинал капитаном погибшей «Морской Медведицы». Успешно прошел сквозь все испытания и через два месяца вернулся на берега родной Великобритании. После этого похода больше уже не выходил в море на военном либо торговом корабле, а занялся преподаванием в королевской военно-морской академии.

Диего Хуано-Родригес (начал Рамирес, взяла на себя Lila). Святой отец. Инквизитор. Испанец. После возвращения в Испанию сел на другой корабль, направляющийся в Новый Свет. Дальнейшая его судьба теряется.

Дик Ательстейн (Рамирес, при случае, Сейден). Моряк. Погиб от ран, полученных вовремя схватки с туземцами. Погиб после долгой и отчаянной борьбы за свою жизнь. Покойся с миром.

Пьер Лавузо (Рамирес, при случае, Сейден). Доктор. Натуралист. Затерялся в джунглях. Существуют недостоверные свидетельства, что он сумел добраться до колонии британцев колонии, где и осел, сделавшись местным медикусом.

Миссис Лоретта Флипс, он же дядя Билли (Дон Алесандро), а также Вирджиния Лоубридж (бабка Гульда). По возвращению в Старый Свет наше повествование теряет их. Где-то между Манчестером и Ливерпулем теряется след этой замечательной парочки аферистов. Пожелаем же им удачи!

Селеста Вальехо (Иннельда Ишер). Племянница капитана судна «Святая Тереза». Вернулась в Испанию, в родной город, где её дальнейшая судьба так же становится покрытой завесой мрака для нашего повествования.

Антонио Гомес (Тельтиар). Увез с собой в Европу африканскую девушку. Согласно одним источникам, он на ней женился, согласно другим, они просто жили вместе. Известно лишь, что после этого «круиза» с морем у Антонио сложились совершенно особые отношения.

Фергус МакГартнер (Сейден). Старый шотландский дворянин, отправившийся на склоне лет в путешествие. Умер от старости буквально за пару дней до завершения приключения. Его тело так и осталось лежать на африканском берегу. Покойся с миром, добрый старец.

Джастина Варанс (Эля Элоэрн). Внучка МакГартнера. Судьба не известна. Исчезла в джунглях.

Дадли Стоун (Nica). Британец. Сын эсквайра. Успешно вернулся на родину, в Англию, с которой и связал свою дальнейшую судьбу и карьеру, неожиданно набравшись во время сей экспедиции опыта и ума.

Александро Ернандес (Ultramarine). Дальний родственник инквизитора Родригеса. Его следы затерялись в джунглях. И грохот барабанов лишает нас всякой возможности расслышать хоть что-либо о его дальнейших шагах.

Этьен Пуаре (Светозар). Ученик Пьера Лавузо. Сведений о его судьбе мы не обладаем, вследствие того, что молодой человек затерялся в джунглях.

Стив Беккет (Адимир). Уличный боец. Несмотря на то, что попал в плен к племени бадунгу, вышел из всех передряг живым. Вернулся в Европу на «Вильгельме». В Роттердаме всякие упоминания о нём теряются.



И тех, кто остался на родном африканском берегу.

Арчимба (Hellish Cat). Шаман племени Бинды. Пришествие белых осталось зарубкой на древе его жизненного пути, но не более того.

Охотник-на-Тени (Симирель). Первоначально, охотник в племени Бинды. Через месяц состоялась запланированная битва между ним и вождем. Охотник-на-Тени победил и стал новым вождем племени.

Бинда (Сейден). Первоначально, младший брат вождя племени, затем, на время описанных в приключении событий, вождь. Погиб во время ритуальной схватки с Охотником-на-Тени.

Н’Бана Эн’Нунга (Морфи). Жена убитого потерпевшими крушения старшего сына шамана. Вскоре после ухода бледнолицых подцепила малярию и скончалась от лихорадки. Пусть духи будут добры к ней.

Гупа (Шут Гороховый). Пленник племени Бинды. Предположительно, съеден.

Джумаан (Hellish Cat). Дочь вождя племени бадунгу. Отплыла в Европу вместе с Гомесом. О дальнейшей её судьбе известно очень мало, а вернее, почти ничего.

Большая Мамма (Сейден). Она же великая мать всего племени бадунгу ещё долгие годы счастливо правила своим племенем, умерла в окружении всеобщей любви и заботы, а также 3 доживших сыновей, восемнадцати внуков и двадцати шести правнуков в возрасте шестидесяти одного года.

Разумеется, на этом история не заканчивается. Просто тот клубок событий, который связался в «Громе барабанов в джунглях» в потрясающий сюжет, ныне нашел способ распутаться, распасться на отдельные ниточки. Но это уже совершенно иная история.


Конец.