Никки Каллен
"Гель-Грин, центр земли"
"Арена"

Мироздание мудро и, как правило, делает щедрые подарки. Другое дело, что мы часто списываем это на случайность, стечение обстоятельств или какую-нибудь другую обыденность и незначительность.

Как-то так случилось, что на новый год свое желание я загадать забыла, да даже то, что это делать надо мне в голову не пришло. Вот так смешно и просто – не внесла свою каплю в море, будто все шагнули на шаг вперед, а я на секунду замерла, замешкалась, а потом уже не смогла попасть в строй, идти в ногу. Много ли нас таких, интересно?

Может да, а может это просто со мной кто-то там наверху решил повозиться и сделать для меня в секретик. Помните, в детстве такие делали? Где-нибудь в детском саду, у забора – цветочки под стеклышко, простые самые, а потом ждать, думать – надет кто или нет, прибегать смотреть на следующий день.. Вот так и для меня мироздание в одной из простыней комментариев к записи в популярном блоге оставило чей-то совет – почитай Никки Каллен «Гель-Грин, центр земли».

Признаться, в электронной версии я эту книгу не нашла. Хотя, может, не больно то и старалась, а теперь уж точно и не жалею – сказку приятней держать в руках. А Гель-Грин – это сказка. Кстати оговорюсь сразу, у Никки Каллен – он или все же она? до сих пор не пойму, как правильнее считать, – есть книга, которая вышла раньше, «Арена», но я советую читать её после, так будет чуточку понятней.

Мир Никки Каллен – это не город, не страна, не мир даже в его привычном понимании. Это вещи и символы, проскальзывающие там и тут, напоминающие, связывающие воедино, будто серия картин чешского художника, на каждой из которых запечатлена голая женщина, или, например, семейные фотографии из года в год у одного камина, на одном диване. Для Никки Каллен важен Тулуз-Лотрек, лампа в форме губ Мэй Уэст, кафе «Красная Мельня», кофе и чай с бергамотом, маяки, Хмелевская и Перес-Реверте. Её рассказы – это свободный полет, творчество, кружево предложений, мечты в словах. Это красиво само по себе, эстетизм слов и образов, вещь в себе.

В её рассказах все рядом – и красивое, и страшное, и любовь и расставание. Здесь каждый юноша – прекрасный принц, каждая девушка – мечта, любовь с первого взгляда, впрок затеять войну. В это надо проникнуться и поверить, или закрыть на первых двух страницах – «не моё, не хочу и не буду».

Вам решать)

Письмо 347

Находясь в состоянии свободного падения, я снова вспоминаю о вас.
Вы – маленькие вспышки моей жизни. Вы озаряете ее, и мне становится светлее, ведь пламя моей свечи горит так тускло. Хотя, это и хорошо, потому, что почти никому не удалось обжечь свои крылья.
Я вспоминаю о вас с разными чувствами – стыда, досады, жалости, но не менее часто с нежностью и любовью. Кто, интересно, выходит большим победителем из наших с вами встреч?

Я ли?

Вы ли? Может, даже и вы, ведь это я отдаю вам с собой частичку своего сердца, это я пытаюсь найти на безбрежных просторах интернета ваши следы. Ленточки, которые вы завязывали на ветках деревьев, какие-то забытые записки. Пытаюсь, но при этом иду своей жизнью, исключаю вас из нее, потому что вы вызываете диссонанс. А я люблю гармонию, люблю плыть в теплых волнах, рядом с теплым греющим солнцем. Я нашла свое солнце. Точка.

К сожалению, эта тема суждена быть непонятной другим. К сожалению, читая ее, люди неизменно примеряют к себе эти строки.
Чтож, может быть однажды окажется, что это написано вам.

Всю жизнь "Красный Октябрь" был для меня заводом, ну и максимум кондитерской фабрикой. А оно вон как все оказалось..

Было осенью. И Аккерана здесь даже как-то побольше..)

Зима в моем городе

Девушка тепло улыбнулась женщине, поднесла ей кружку с горячим чаем, пахнущим корицей и небольшую пиалку с медом.
- Уверена, для вас найдется лекарство, просто с этой суматохой все сами не свои, - она неопределенно махнула рукой.

А в Аптеке тоже чувствовался праздник. На каждом столике стояли венки из сосновых веточек с зажженными свечами, тут и там виднелись бокалы из-под глинтвейна, а у горящего камина были разбросаны подушки, на которых можно было уютно устроиться. Настоящей елки в помещении не было, однако, на полках поблескивали елочные игрушки, да и густой запах трав был ничуть не хуже аромата хвои. А сама помощница аптекаря была в нарядном праздничном платье с накрахмаленным белым передником и красными чулками, с хлопушками и серпантином в каждом кармашке.
- Дорогие посетители, - бегающая между столиками девушка на секунду замерла в центре зала. – Я сейчас, конечно, повешу табличку, но все же не премину напомнить, что Аптека работает и в праздничные дни! К тому же, в течение некоторого времени здесь можно будет оставлять подарки для своих знакомых и близких. Вы ведь знаете как с этими праздниками: кто-то обязательно прибежит за порошком от головной боли, или за микстурой от переедания – тут то мы и передадим ему подарок.
Помощница указала рукой на небольшую коробочку на подоконнике, где витиеватым почерком было написано «Для подарков».
- Но это совсем ненадолго, так что поторопитесь! – девушка лукаво подмигнула.


*Также подарки можно посылать анонимно (сюрпризами), отправив их перед этим мне в личку.

Пожалуй, я обязана отметить это тут.

И хоть у него двадцать четвертое декабря наступило уже три часа назад, мы учтем, что по московскому времени оно получится на три часа дольше, а это совсем даже не плохо)

Сегодня день рождения у Аккерана!
У игрока с неуемной фантазией, у отличного мастера, с которым всегда интересно играть, у будущего врача (и я уверена, что хорошего), а к тому же просто замечательного человека. С ним никогда не скучно, на него всегда можно положиться, зная, что если что-то попросишь, тебе не откажут. И если вы его знаете, то можете подтвердить то, что я вовсе не преувеличиваю, а даже наоборот.

Что же я хочу пожелать?

Я хочу, чтобы на твоем пути встречалось как можно меньше трудностей, и было больше спокойных и солнечных дней.
Я хочу, чтобы ты всегда улыбался.
И еще чтобы все, о чем ты мечтаешь сбывалось.
Хочу, чтобы тебя окружали только хорошие люди.
Чтобы всегда было много-много вдохновения, интересных идей, новых рассказов и захватывающих приклов.
И чтобы дома всегда был чай с зеленым мармеладом^^

Я еще много чего могу и хочу сказать, но пожалуй, это самое главное.
Будь счастлив!)

- Благодарю, - теплый аромат настойки защекотал ноздри, заставил на минуту забыться, потеряться в золотистом свечении. – Это просто чудесно!
Только тут девушка заметила отсутствие аптекаря и маленькую записку у нее в руке. Быстро прочитав, она сказала неожиданно громким голосом:
- Неотложные дела заставили нашего уважаемого аптекаря отлучиться. В его отсутствие он поручает аптеку мне…
Тут она сбилась, но тут же спешно добавила:
- Я не уверена, что справлюсь, но все же у меня есть кое-что, - девушка достала из-под плаща небольшой мешочек с травами. - Это лекарство больше подойдет для Соуль , но у него нет побочных эффектов, и каждый может попробовать немного.

Юность? Вздымающаяся волна. Позади ветер, впереди скалы.
В. Вордсворт

Сквозь мутное, забрызганное серой краской окно вагона бьет яркое солнце. Конец апреля, поезд, плацкарта, чуть больше десяти утра. Совсем немного осталось до прибытия, не дольше пятнадцати минут. За стеклом уже давно мелькают одноэтажные домики пригорода, а проход в вагоне загроможден сумками нетерпеливых пассажиров. «Чудаки – еще целых десять минут, а они уже как на иголках, постоянно смотрят на часы, звонят по телефону, в который раз проверяют, все ли на месте, все ли молнии застегнуты,» - думает про себя девушка, натягивая на ладони рукава толстого вязаного свитера. Рядом с ней нет тяжелого чемодана, как у остальных, только небольшой черный рюкзак. На нем значок с именем «Юлия», брелок в виде мягкой игрушки, накладной карман на липучке... Девушка улыбается.
Она знает, что на вокзале ее никто не встретит, что можно не торопиться занимать очередь на выход, сойдет быть и последней. Зато Юля еще раз, не торопясь, скажет спасибо улыбчивой проводнице, немолодой женщине лет сорока пяти, с тонкой сеточкой морщин вокруг глаз, утихомирившей вчера ночью ее разошедшегося соседа. «И откуда это пошло – пить в поездах? А завтра утром ведь обычным человеком снова будет, как только из поезда выйдет,» - тяжело вздыхая, шептала она тогда в темноту.
Но это неважно, это все мелочи, главное – что там, впереди. Всю ночь, под мерный стук колес превращалась она в то, кем станет сейчас, как только выйдет на платформу. Долгий путь куколки, ради того, чтобы чуть больше дня побыть бабочкой. Юля ощущала себя именно так. Она еще ни разу не была в этом городе и у нее есть время до двух часов завтрашнего дня, чтобы познакомиться с ним. До 14.15 – так написано в обратном билете, на тонкой розовой бумаге. Сухо, строго, по-канцелярски точно. На целый город – всего двадцать восемь часов, и ни минутой больше.
Просто нужно вернуться в понедельник рано утром, успеть на пары в университет, почти что прямо с поезда. Глупое обещание родителям, с неохотой отпустившим ее на выходные в другой город. Глупое, но наполняющее жизнь смыслом. Очередная маленькая цель.
Но об этом завтра, снова в поезде, ночью, под стук колес. Теперь она не хотела думать ни о своих заботах и проблемах, ни о людях, с которыми она знакома, ни даже о себе самой. Через пять минут это все перестанет существовать, она станет чем-то новым, никому не известным. Песчинка, свободный электрон, не связанный ни с кем ни обязательствами, ни временем. Весь день она, Юлия, будет без цели бродить по незнакомому городу, пытаясь его понять. Ведь как это грубо – осмотреть за полчаса местный собор, узнать историческую справку в сжатом виде, игнорируя то, что на протяжении веков люди здесь открывали свою душу богу. Вера в цветном буклете.. Нет, это не для нее.
Поезд ползет с черепашьей скоростью. На узкой полоске перрона встречающие, вытягивая шеи, пытаются разглядеть своих. Здесь, на вокзале, уже так трудно поверить, что где-то идут поезда. Солнце, конец апреля, клейкие почки на деревьях.
- Здравствуй город, теперь я с тобой.


Девушка неуверенно скользнула за стойку, поправила табличку с заявками и смущенно улыбнулась.

С ведома аптекаря.

Девушка, держа обеими руками фарфоровую чашку с душистым отваром, благодарно улыбнулась откликнувшимся.
- Спасибо, это.. Это правда было чудесно, - на лице появилась теплая улыбка. – Чуть позже я отвечу и вам, Мария, и вам, господин Aves.
На секунду задумавшись, достав аккуратно сложенный двойной листок в клетку, исписанный мелким убористым почерком.
- Но это вам, Аптекарь. Это всего лишь страничка из дневника, притом, не моего. Я подумала, что вы поймете. Что вам стоит это показать..


«…ведь ты настоящий.

15 сентября

Будто бисеринки на нитку нанизываются твои слова. Так же красиво, но в то же время просто, незамысловато. Кусочки стекла, зато полные жизни. Меня это всегда поражало – когда сила в открытости. Ты ничего не прячешь, будто говоришь: «Вот оно, рядом, возьми, я дарю тебе!». Однако, мало кто осмелится подойти, и на самом деле взять. А вот тайком утащить, прихватив заодно кусочек твоей души – это запросто.
А все эти маленькие жесты, кажется, родились с тобой. Только по наитию так можно плести узоры, играть цветами, или так тепло касаться ладонью плеча. Не зря я тебе шептала ночами, что ты настоящая, теплая, что о тебя так по-осеннему остро пахнет хризантемами. Ведь на всем, к чему ты когда-нибудь прикасалась и прикоснешься, останется твой след.

23 сентября

«Сейчас, или никогда» - и ты бросаешься с головой в омут событий, не боясь принимать решения, не боясь говорить о том, о чем думаешь. И все это с чувством собственного достоинства, своей правоты. С гордо поднятой головой, если хочешь. Пусть лучше не поймут, убегут от тебя, чем ты будешь обманываться притворной жалостью, убеждать себя в том, что кто-то там может быть и прав… Ты ведь помнишь, что их правда никогда не совпадет с твоей? Так зачем же калечить себя, впустую перекраивая по их лекалу? Они этого никогда не оценят. А пусть даже оценят и поймут – это опять будет только снисхождение, а ты ждешь отнюдь не этого.
Не бойся боли, глупая. У тебя ведь есть силы с ней справиться, ты даже не представляешь, как мало ты должна уделять ей внимания. Перешагни и иди дальше, к той цели, которую у тебя никто не сможет отобрать. А если ты действительно этого хочешь – то удержи.

1 октября

Ты однажды меня уже спасла. Вытащила из окружающей меня пустоты, снова показала, как нужно жить. Помнишь, мне тогда было очень плохо, но ты была рядом? После первой же улыбки бесцеремонно схватила меня, сказала, что я легче пушинки? Я до сих пор улыбаюсь этому. Потом были слова, много слов.. Рассказы, воспоминания, удивленные обсуждения того, что было вокруг, снова воспоминания… Нас связывает только одна тонкая ниточка, но я счастлива, если хоть немного похожа на тебя.

Ноябрь.. »

Девушка улыбнулась.
- А еще я бы хотела остаться у вас подольше.

Есть немножко))

у Волги это
и слегка перевернутое видение мира

Номер 321

Время, назад!
Все разделилось вокруг на чужое и наше.
Бросив на разные чаши
Против и за,
В календаре преднамеренно спутались числа.
В том, что все это случилось -
Я не со зла.
Карты легли на такую наклонную плоскость,
Что мне удержаться непросто
На тормозах.

Это все, что мы сделали здесь друг для друга.
Все пытаясь уйти навсегда из проклятого круга.
Мне кажется, я... (с)

Двум знакомым девушкам

Первой
Знаешь, я тебя любила, люблю и буду любить. Ты моя лучшая подруга, я знаю тебя, как никого другого. Знаю, когда ты плачешь, знаю, почему ты плачешь. Ты знаешь, почему плачу я, чего я хочу, что меня обрадует. Ты знаешь, что меня не нужно спрашивать, иначе я непременно откажусь, скажу, что ты сошла с ума, категорически запрещу тебе это делать, пусть это и для меня же.. А ты сделаешь все тихонько, а потом смотришь, как я счастливо улыбаюсь, не забывая периодически на тебя ворчать. Ты скоро будешь далеко, и я понимаю, что тебя это волнует, что у тебя там будет совсем новая жизнь, что тебя там ждет кто-то дорогой тебе.. Да что ты вообще очень долго этого ждала, мечтала об этом! Но солнце, почему ты забыла обо мне? Почему на секундочку не остановиться в своем великолепном порыве вперед, не посмотреть на то, что останется позади? Я знаю, ты меня любишь, но сегодня последний день, а ты даже и забыла про то, что я утром просила освободить для меня минутку. Да, ты уезжаешь, это я должна искать тебя, но неужели хоть ненадолго ты не хочешь меня увидеть? Я как перед глухой стенкой стою, пытаюсь докричаться. Но ты уже вся там.
Прости. Я знаю, ты все равно окажешься права, а я нет.
Хотя, может, ты просто не умеешь прощаться?

Второй
Милая, ты была подругой, не просто знакомой, нет, самой настоящей подругой. Но зачем же так все делать, зачем так все комкать? Вообразила что-то себе, сказала "прощай", ничего не объяснив, может даже обидевшись на меня. Я толерантна, да, очень, ты тысячу раз проверяла это, но в тысячу первый это может не сработать. У меня ведь тоже есть что-то очень похожее на гордость. Увидела бы ты это, непременно фыркнула, сказала: "да ты мне никогда не была нужна, я всегда одна". Раньше я бы на это улыбнулась и продолжила сидеть рядышком, а сейчас просто пожму плечами и уйду.
К тому же, ты про меня, наверное, уже забыла.

Скользнув в едва приоткрытую дверь – чтобы до уютного тепла не добралась ни одна холодная капля дождя – в аптеке появилась девушка. Скинув плащ, оставляя за собой вереницу мокрых следов и брызг, она неуклюже села на дубовый стул в углу аптеки.
- Добрый вечер, - она благодарно улыбнулась Аптекарю, поставившему перед ней кружку с душистым отваром, откинула с лица прилипшую к щеке влажную прядку и, на пару секунд замерев в нерешительности, заговорила. – Промокла до нитки! В такую погоду любой путник с тоской подумает о своем доме, пусть даже самом нелюбимом., а торговцы не преминут помянуть недобрым словом осень..
- А ведь осень, она бывает совсем другая, - глоток горячего липового отвара отдался теплом в кончиках пальцев. –Солнечная, звонкая, с паутинками в волосах и охапками рыжих листьев. Вы не расскажете про такую? И немножко про веру.

Металлическая трель звонка, возвещающего большую перемену, неприятно кольнула слух, нарушая царившую в аудитории атмосферу тишины и спокойствия. Занятия закончились сегодня пораньше, но Анна никогда не выбегала на перемены. За годы, проведенные в Академии, она так и не завела себе постоянных друзей, а одногруппники со временем перестали обращать внимание на тихую и молчаливую девушку.
И поэтому, пока остальные уже вовсю развлекались во дворе Академии, девушка всё ещё сидела в пустой аудитории.
Здесь пахло музыкой. Не просто свежей дубовой, тисовой или ясеневой доской, не только щиплющим нос маслянистым лаком и металлической струнной стружкой, но и ещё чем-то непонятным, едва уловимым. Этот аромат парил в воздухе, то и дело осторожно опускаясь, чтобы передохнуть, но тут же вспархивающий под потолок испуганный случайным шорохом или шальным сквозняком.
Почему-то он напомнил Анне о сегодняшнем знакомом из парка, сетовавшем на пропавших из города птиц.
Странно, что больше никто не обратил на этого внимания. Девушке казалось, что об этом не упоминалось ни в одной сводке новостей. «Хотя люди сейчас все больше стремятся отгородиться от мира грохочущей в наушниках музыкой, листами газет и медленным пережевыванием своих проблем,» - подумала она, подхватив флейту и усевшись на один из подоконников. За окном в пепельно-сером октябрьском дне гудел город. Анна коснулась пальцами стекла, той тонкой преграды, отделяющей ее теплую аудиторию от сырых и холодных лондонских туманов. Порыв ветра сорвал с деревьев и закружил над землей ярко-желтые и коричневые листья.
- И правда, ни одной птицы. Может, они просто все улетели на юг? – вполголоса предположила девушка.
Словно в ответ на её слова, в дальнем конце аудитории с грохотом распахнулось окно и, подхваченную сильным порывом ветра, в помещение буквально забросило пригоршню разноцветных листьев. Словно веселые школьники на перемене, они с шелестом разлетелись по самым дальним углам комнаты, а несколько особо шкодливых и вовсе заплясали в крутящемся водовороте посредине комнаты.
Побоявшись, как бы не разбилось стекло, да и не желая впускать сквозняк в уют класса музыки, Анна побежала закрыть окно, прямо через летящие навстречу листья.
Коварный ветер, словно дожидавшийся её в засаде тут же стремительно бросился ей на встречу с новой порцией разноцветных лепестков, и…
Глаза на мгновение застлало всем этим красно-желтым водопадом, а в глазах жутко зарябило от разноцветных красок, да так что Анна не сразу поняла, что вокруг неё всё полностью изменилось. Аудитория, инструменты и Лондон за окном пропали. Она стояла на скалистом уступе залитым солнечным светом. Под ногами громко шуршали золотистые листья, в которых её ноги утопали на треть голени. А вокруг…
Бесконечное лазурное небо с пушистыми перистыми облаками упиралось в золотисто-алые вершины вязов, ясеней и ещё неведомых девушке деревьев. Плотным кольцом обступивших опушку на утесе.
От неожиданности, необычности происходящего вокруг у девушки перехватило дыхание. С чуть приоткрытым ртом, быстро мигая и еще не успев испугаться, она разглядывала все это великолепие природы, появившееся из ниоткуда. Квинтэссенция осени, солнца, бесконечного неба казались чудесным миражом, секундной насмешкой над серыми лондонскими буднями. Раз увидев такое место, Анна была уверена, что никогда в жизни его больше не забудет.
- Упала, потеряла сознание? – пытаясь вместить все случившееся в привычные формы, она сама не верила в свои слова. Даже ее голос был здесь не своим, звучал кристально-чисто, многогранно.
Но шуршащая листва, щекочущая лодыжки была настолько реальной, что отрицала возможность любого сна.
- Мне больше нравиться вариант с помешательством, - рассмеялся голос из-за спины Анны. Сзади раздался шелест листьев и, едва коснувшись, девушки плечом, мимо проплыла рыжеволосая дама в оранжевом платье и большом красном платке, в который она зябко куталась. Была она невысока ростом, немного грузновата, а небольшие пухлые ручки прижимали к груди плетеную корзину доверху набитую листьями.
- Хотя вот помню, была одна девушка, которая почему-то решила, что я её крестная и непременно должна помочь ей охомутать какого-то там Пита. Большого Бреда я не слышала, - фыркнула женщина и, устроившись на выскочившем из листвы пеньке, извлекла откуда-то коробку с нитками и иголками. – Ну, так ты и будешь так там стоять? – посмотрела она поверх тоненьких линз-долек своих очков на Анну.
– У нас с тобой ещё много работы. Бери иглу! И помоги мне заштопать этих красавцев, - женщина ловко выловила из корзины один из листочков, который, казалось, прямо-таки норовил вырваться из её рук и убежать куда-то и быстро поддела его иглой. Только теперь Анна заметила, что все листочки в корзине повреждены, порваны или даже подпалены.
- Ой, а как это так? И зачем их зашивать, ведь будет видно, что он не целый! – послушавшись, Анна достала иголку из подушечки в форме мухомора, а из корзины ярко-рыжий кленовый лист, с круглой дырочкой посередине, диаметром не больше мизинца. Рыжеволосая дама выглядела настолько авторитетно и говорила так властно, что, казалось, оспаривать ее странные приказы просто не имеет смысла.
- Жертва дамской шпильки, таких больше всего на тротуарах. Жестокие леди топчут их ногами и разбивают им сердца, оставляя после своего ухода рваные раны. – девушка провела кончиком пальца по краю листа и проткнула иголкой место возле дырки. Через минуту листок был уже аккуратно заштопан.
И едва последний стежок лёг на чуть-чуть помявшуюся поверхность листочка, как он вмиг разгладился, шов на нём рассосался и на руках Анны весело запрыгал новенький и целехонький листочек. Девочке даже показалась, что да неё донесся радостный писк, но листочек тут же унесло прочь порывом ветра, а на ладошке уже распластался новый листочек почти разорванный надвое.
- Что умчался? – весело рассмеялась рыжеволосая дама. – Такие уж они эти Якори. Ни благодарности от них, ни хоть капельки осторожности, - она ловкими пальцами выхватила из корзины сильно помятый и замызганный листочек. – А вот и Альфред, - улыбнулась она, показывая его Анне. – Он у нас самый частый гость. Наверное, Спринг вселила в него чью-то уж сильно непоседливую душу, - дама разгладила Альфреда и, разложив его на ладони, накрыла сверху второй. Пухлые ладошки женщины озарились, вспыхнув розовым просвечивая каждую клеточку, каждый сосуд на её руке. – Ну, вот Альфред снова чист и свеж, - усмехнулась она, выпуская из ладони чистенький дубовый лист, который стремительно крутясь, унесся куда-то ввысь.
- Ох, - быстро хлопая ресницами, девушка никак не могла прийти в себя от удивления. Не часто увидишь настоящих волшебниц.
-«Или все же это действительно помешательство,» - запоздало согласилась она с рыжеволосой женщиной
– Надо же! – наконец выдохнула Анна, сделав неуверенный шаг перед. – А вы все же кто? Неужели, моя давно потерянная крестная-фея?
- Ну, вот опять двадцать пять, - всплеснула руками женщина. – И почему всех юных особ так тянет на крестных феи и принцев? – рассмеялась она. – Глупости. Ни какая я не фея. И зовут меня Ауреа Отум. Но ты, милочка, зови меня тётушка Золотая Осень. Только никаких крестных. Калидус сюда тебя не для этого вытаскивал. Вот только куда он сам подевался энтропия его подери?
- Как почему? - еще более удивленно пролепетала девочка, внезапно широко улыбнувшись. – Просто всем хочется в родственницы волшебниц, ведь с принцам сейчас и подавно туго.
- Приятно познакомиться. А я Анна Ларсон. Второй раз уже представляюсь, мне сегодня везет на новых знакомых, - не зная, куда себя деть девушка быстро схватила еще один порванный листик. – А кто такой Калидус? А еще.. мы сейчас где? И для чего меня вытаскивать?

С Акке)

- Мгм, - девочка подавилась кашей, и, судорожно откашлявшись, бросив быстрый взгляд на Лидию, ответила. - Ну.. Про себя мне как-то и рассказать особо нечего. Там все как у всех было, скучно, серо. Вспомнишь любого школьника - вот почти так же. Здесь.. Пока еще не знаю. Здесь по-другому ведь все. Хотя судя по окружающему пространству, то тоже серого достаточно.
Будто в подтверждение слов вилка тихо скрипнула по дну тарелки.
-Здесь не серо, что ты? Здесь до шизы разноцветно. Ты сама поймёшь, когда словишь первый отходняк от погружения. Но я буквально чувствую, как плавлюсь, в том месте, куда упирается разящий будто дамоклов меч, гневный взгляд Мисс Динли. О, да, моя госпожа прожги меня! Сделай мне больно, назови меня своей вещью! Ты её слушайся, Марта. Ну а я избавлю вас от своего общества. Пойду с Марусей общаться.
- Да, как я поняла после погружения мне многое станет понятней, - вполголоса ответила О'Нейл, кивнув парню. - До встречи.
- С каждым разом все интересней и интересней, да, - потянувшись, бросила Марта Лидии.

- Ох, право, барышня, задали же вы вопрос, - усмехнулся собеседник. Это был мужчина уже преклонного возраста с уже посеребренными годами волосами. Он сидел на скамье спиной к Анне, наполовину погрузившись в свой бежевый плащ и слегка повернув к ней своё лицо. – Но думаю, герцог Бедфорда назвал бы это шедевром, - улыбнулся он, собрав сеточку морщин в уголках своих губ.
- Меня зовут Алекстон Хейнграйв, ну а думаю, с моим другом Фрэнсисом вы уже знакомы, - кивнул он на памятник.
- Анна Ларсон, приятно познакомиться. – два кивка в ответ; один из них, несомненно, предназначался Фрэнсису. – И все же шедевр – это скорее мелодия для флейты из оперы «Орфей» Глюка, чем мой маленький экспромт.
Девушка поправила выбившуюся прядку и, подхватив футляр, подошла к собеседнику.
- А автор этой мелодии сегодняшнее октябрьское утро, - поставив футляр на спинку скамейки, она щелкнула застежками, собираясь убрать флейту. – И думаю, для непрофессионала, у него она вышло весьма удачной.

- Несомненно, удачной, - согласно кивнул мужчина. - Так значит вы студентка Королевской Академии Музыки? – Алекстон осторожно развернул на коленях небольшой узелок, в котором лежали мелкие зернышки. – Скажите мне, Анна, вы любите птиц?
- Я люблю музыку, - девушка с улыбкой пожала плечами. – А так как птицы с ней связаны, то – да. И вы правы, я действительно учусь в Академии Музыки. Граф Бедфорд иногда видит, как я пробегаю тут в хорошую погоду.
- Ох, ну нам с графом за все эти годы довелось немало повидать удивительного и чудесного, а порой и странного, в этом Сквере, - мечтательно улыбнулся мужчина. – Но знайте, Анна. Одна вещь всегда сопутствовала этому месту, придавая ему особое очарование. Здесь всегда были птицы. Много птиц. А теперь…, - горькая усмешка скользнула по устам мужчины. – Вот уже два года я прихожу сюда каждое утро, в надежде, что они вернуться… Но каждый раз их лишь уносит ветер.
- Право, я никогда раньше этого не замечала. Всегда пробегала мимо, слишком занятая чем-то другим. – Анна удивленно огляделась вокруг, надеясь найти их в светлеющем небе. – Может быть, вас утешит то, что я могу вам еще раз сыграть? Конечно, птицы вряд ли знают сказки и не слетятся на звуки моей флейты, по ошибке принятые за волшебную дудочку.. Но, может, стоит попробовать?

- Это было бы чудесно, - улыбнулся мистер Хейнграйв. – Говорят, музыка излечивает раны. Возможно, она сможет снова исцелить это место?
Анна Ларсон не ответила, едва улыбнувшись уголками губ.
- Ммм, - тонкие длинные пальцы вновь сжали лаковую поверхность флейты, взгляд скользнул по торопящимся прохожим, остановившись на Алекстоне. Пара секунд – и в свежем утреннем воздухе раздались первые ноты известной увертюры Баха. Однако, в привычную быструю мелодию вплеталось что-то новое, неуловимое, едва заметное, но вместе с тем будто близкое этому месту.

Знаете, мне всегда казалось, что каждый человек живёт в своем стеклянном флаконе. Эдакой защитной сфере отчужденности, обыденности и прочей жизненной шелухи, которая годами оседает на прозрачных стенках, постепенно затмив всё вокруг и оставляя нас наедине с собой, погруженных в свои внутренний мирок.
Мы ходим в этой скорлупе, почти не видя ничего вокруг, натыкаемся на чужие и тут же разбегаемся вежливо расшаркавшись.
Но музыка этой девочки… Пусть на мгновение. Темная корочка с хрустом поддалась и приподняв завесу явила мне мир пусть всё ещё и погруженный в серость и обыденность, но с маленькой искоркой надежды. Наверное, таким бывает первый глоток свежего воздуха после длительного подводного плавания, когда уже забываешь, какими прекрасными порой бывают обыденные вещи.
Это было…
А потом она пропала. Часто нам приходилось слышать, как в иногда время словно замирает вокруг нас, давая нам насладиться каждым мгновением, прочувствовать каждый секунду. Но все умалчивают о том, что потом оно тут же срывается в бешеный галоп словно стремясь наверстать упущенное, сбивая всё в одну бесцветную череду событий.
И когда вечером после работу, я опустился в свое кресло качалку, а с подоконника ко мне на колени скользнул соседский кот Перси, я осознал кое-что важное.
- А знаешь, Перси, - улыбнулся я. – Кажется, я нашёл себе друга…


(с Аккераном)

Анна Ларсон

«Во всем в этом мире есть музыка, уж не знаю как в других – но в этом точно везде. В мягком шаге кошки, в солнечном свете, даже в гальке, лежащей на берегу океана. Главное прислушаться, главное – уметь слушать. Золотые рыбки часто поют веселые песни.. и я даже не знаю, почему мне так кажется - может, из-за их танца перед стенкой аквариума?» - девушка улыбнулась сама себе и продолжила играть. Тонкие бледные пальцы с неимоверной быстротой порхали по флейте, будто хотели вплести в причудливую вязь мелодии сам ветер.
Чем Анна отличалась от других? Наверное, ничем. В меру скромна и благовоспитанна, в меру начитана, в меру хороша. Такие, как она как будто скроены по одному лекалу, предназначенному для порядочных католических семей. Быть ровно настолько личностью, сколько нужно для того, чтобы на тебя не обращали внимания – эти слова можно было выткать и на кайме ее платья. Ведь шаг в ту или другую сторону грозил или порицательными укорами, или косыми завистливыми взглядами. Кукла, чью жизнь можно было расписать вплоть до последней минуты..
Но тем не менее у нее было и нечто для себя, нечто настолько очевидное, что окружающие этого не понимали. Когда худенькая девушка двадцати лет от роду брала в руки флейту они видели лишь Анну, слышали лишь давно известную мелодию. На самом деле ничего этого не было, ни хрупкой девочки с длинными каштановыми волосами и глубокими карими глазами, ни флейты, ни строгого оценивающего взгляда матери и скучающего вида отца.. А только музыка, как электрическая искра пробегающая от кончиков пальцев до самого сердца.

…Искомое ответвление коридора, снабженное парочкой знаков медицинского креста - почему-то синего, в противоположность традиции. Ну и неважно. На мгновение застыв перед дверью, Крис было заколебался - не стоит ли передумать и все-таки пойти куда-нибудь в более спокойное место. Парень, навещающий незнакомую девочку в, э-ээ, больнице... Как-то все это пахнет не тем, чем нужно. Он уже было повернулся, запоздало кляня себя за малодушие, как дверь с легким шорохом отъехала в сторону, и Крис оказался застигнутым на месте преступления.
Нет, в конце концов, преступления-то никакого не было - разве что стоя посреди коридора и отчаянно озираясь по сторонам, он выглядел несколько подозрительно. Откашлявшись, Крис постарался принять максимально независимый вид, поправил очки и только затем заметил, что новенькую уже навестили - чуть ли не под ручку с ней шествовала язва-Лидия, как всегда, делая вид, что все окружающее ее достойно только смахивать пыль с ее одежды.
Делать нечего - пришлось здороваться.
- Привет, - сглотнув, Крис кивнул, едва не роняя очки.
Голос Лидии только подчеркивал то, что успел заметить юноша– с несколько устало-пренебрежительной интонацией, она ответила:
- День добрый, Робин. Ты здесь случайно оказался, или все же поддался любопытству?..
Марта, не ожидавшая, что за дверью может кто-то оказаться, смущенно улыбнулась, однако взгляда не отвела, наоборот, с любопытством разглядывая парня. Ей вовсе не нравилось, что ее приезд привлек так много внимания, но деваться было некуда. Да и лучше она сразу узнает всех, пока у нее еще есть возможность делать ошибки.
- Привет, - кивнула она, думая, уж не один ли это из других двух названных Лидией пилотов.. И так некстати вспомнив о своих веснушках.
- О господи, - в отчаянии Крис даже позабыл про новенькую, возведя глаза к небу - точнее, к матово-серому потолку, - Сколько раз повторять тебе, как меня зовут? Выискала же имечко...
В разговоре повисла легкая напряженная пауза. Крис уже клял себя за то, что в очередной раз повелся, оставив теперь новенькую девочку вне диалога. Следовало срочно исправлять, как ни противно было уступать девчонке.
- Меня зовут Крис. Крис Кэйн, и никакой не Робин. А ты Марта, верно?

- Это, наверное, из-за Кристофера Робина, - предположила Марта, однако, тут же смутившись, что на нее тоже разозлятся, перевела тему на себя. - Да, Марта О'Нейл, приятно познакомиться. Я тут недавно, хотя, судя по всему это и так очевидно. И говорить то, что новый пилот тоже можно не пытаться?
- Угу, - без улыбки кивнул он в ответ. - Тем более что пилоты тут летают только на транспортных челноках, а мы скорее дайверы... - за этим последовал немедленный косой взгляд в сторону Лидии, который безуспешно разбился о ее невозмутимость.
- Он иногда подбирает очень точные образы, Марта, - девушка чему-то улыбнулась, правда, через мгновение вернув на лицо чуть усталое выражение. - По правде говоря, ему, наверное, стоило бы быть писателем, нежели... Дайвером, мхм.
- Ну, пусть будут дайверы, - О'Нейл не нашла, что ответить и стала разглядывать коридор за спиной у Криса. По правде, ей было немного неуютно. Боясь пошутить и выставить себя глупой и легкомысленной, она в то же время не могла ничем подтвердить слова Лидии. Ну не скажет же она: "Да, ты абсолютно права! Я тоже считаю, что пулитцеровская премия была бы его" исходя всего лишь из одной фразы.
Марта недовольно повела плечом, прогоняя эти мысли, однако, так ничего больше и не сказала.
Крис поморщился. Опять не слава богу. Ну и пожалуйста.
- Ладно, - оборвал себя он, скомкав фразу. Получилось неловко, ну и черт с ним. - Надеюсь, тебе здесь понравится. Удачно освоиться. Не обижай новенькую, Кенга, - это досталось Лидии.
- Ты все еще не научился сходиться с людьми, да, Крис? – внезапно спросила «Кенга», видимо, ничуть не обидевшись прозвищу. – Если так пойдет и дальше, то мы не сможем здесь нормально сосуществовать. Не пойми меня неправильно, но было бы лучше, если бы мы знали друг о друге из наших уст, а не…
Она замолчала, словно бы не решаясь продолжить фразу.
- …Это касается всех нас. Я спрашивала у Калныша, мое следующее погружение идет сразу за твоим.
Но в графике, примерно через месяц, происходит обратное – сначала я, а потом ты. Еще есть время для того чтобы…
Снова глубокий вдох и несколько отрешенный, но в то же время, чуть теплый взгляд.
- Сделать так, чтобы не случилось каких-либо неприятностей, Робин.
- Меня зовут Кэйн, - металлическим голосом произнес Крис. - Кристофер Кэйн. Запомни, пожалуйста. Это не так трудно.
И, круто развернувшись, зашагал в противоположную сторону дальше по коридору.
Некоторое время обе девочки молчали - лишь только был слышен шум шагов Кристофера.
- Если я не смогу ничего сделать, то нас, возможно, ждут большие неприятности, - Лидия вздохнула, и на этот раз было гораздо труднее определить - из-за болезни, или вследствие печали. - Но как, скажи на милость, уговорить двух идиотов в том, что... Иногда лучше найти некий компромисс... Не меняя отношения друг к другу? По крайней мере тогда, мы могли бы избежать взаимных обвинений. И мне немного страшно, оттого, что даже Кэйну мне не удалось хоть что-то объяснить. Как я буду разговаривать с этим... Вячиком, я даже сама не представляю. Черт.
- Я ничего не понимаю! - потеряв терпение, Марта, раздосадовано фыркнула и замотала головой. Она чувствовала себя здесь настолько чужой, что ей внезапно очень сильно захотелось обратно, в пусть и серую и непримечательную, но такую привычную, как разношенные домашние тапочки, жизнь.
- Извини, я не права, - почти тут же выпалила она, покраснев до корней волос, стыдясь своей вспыльчивости. - Не важно, все в порядке, прости.
- Нет, ты как раз права. Все не в порядке, - Лидия скрипнула зубами. – Все настолько не в порядке, что меня это начинает раздражать. У тебя еще есть немного времени, а потом – первое погружение. Вот тогда-то тебе твои же слова покажутся правдивыми.
Взглядом она еще буравила то место, где совсем недавно стоял Кэйн.
- Здесь недалеко столовая. Ты голодна?
-Да, было бы неплохо поесть, - Марта согласно кивнула. - Знаешь, а ведь там это все представляют совсем по-другому, чуть ли не путевкой в рай, недостижимой вершиной. А на деле выходит все как-то по-другому..

- Да никогда, вот еще! Такой шанс немногим выпадает, - Марта гордо задрала нос, не желая признавать правоту Татьяны. Она еще пока не разобралась, нравится ли ей эта женщина или нет. Возможно, будь она чуточку теплее, девочка бы к ней и привязалась. В этом совсем незнакомом месте ей нужна была какая-то точка опоры, тот, кто ей бы помог. Но Татьяна.. она казалась слишком взрослой и скучной.
- А что расскажут другие пилоты? Они вообще какие? - все таки спросила О'Нейл, не сдержав свое любопытство.
- Пилоты, - хмыкнула женщина, вставая, - Это слишком уж гордо сказано. Обычные подростки, немного взбалмошные, заносчивые… Немного гордые, вследствие того, что их де «выбрали из тысяч». Вот как ты сейчас.
Последняя фраза была произнесена немного ехидно:
- А в остальном… Дети как дети. Не было бы этих пубертатных излишков – мы бы, наверное, даже нашли бы общий язык. Но ты не переживай – они все, примерно, твои ровесники… Ты в школе хорошо с одноклассниками общалась? Уверяю, здесь не особо сложнее. Относись к этому… Ну, как к лагерю.
- Лагерю? Я никогда не была в лагерях, - О’Нейл все же решила улыбнуться. – А одноклассники тоже ведь разные бывают. Кто-нибудь обязательно возьмет да и пристанет. К моим веснушкам, например.. Но постоять за себя я смогу, да! – вдруг радостно добавила девочка. – Однажды я даже нос расквасила одному за то, что обзывался.
- Эээ?.. Расквасила нос? – в глазах Татьяны появилось выражение, которое можно было бы назвать легким недоумением. – Но ты же…эээ... девушка, в конце концов. Впрочем, что это я? Это, в конце концов, только твои дела – но мне хотелось бы тебя предупредить, что подобные способы решения проблем здесь, на станции, не приветствуются. Если у тебя будут проблемы с кем-нибудь из пилотов, или из персонала – просто обратись к своему куратору или даже ко мне – и мы постараемся решить проблему, хорошо?
- Да, конечно, - Марта со скучающим видом пожала плечами, уставившись в потолок. - Это будет лучшим решением. Да-да-а, я поняла..
- Нет, я серьезно говорю, мисс О’Нейл. Тут… обстановка немного другая, отличающаяся от того, что вы знали и с чем вы встречались в… На Терре. Здесь собрались серьезные люди и поэтому мы просто не можем позволить каких-либо… Эксцессов, понимаете? – Татьяна, кажется, всерьез обеспокоилась. – Взяв вас сюда, мы надеемся на вашу взрослость и благоразумие – в конце-концов, вы научные сотрудники. Поэтому, мы просим вас поступать согласно этому званию, а именно – корректно и без… совершенно излишнего рукоприкладства.
- Что вы, что вы! - девочка с явно наигранным беспокойством кивала головой и поддакивала. - Вы совершенно правы, мое поведение должно соответствовать тому высоко доверию, которое мне оказали и... - Марта не закончила сразу, с трудом сдерживая смех. - Вот!
- Я надеюсь, вы примете это ко вниманию, миссис О’Нейл, - сказала, несколько раздраженно, Татьяна. Видимо, она принадлежала к тому типу людей, что начиная о чем-то беспокоиться, или злиться, быстро распаляются, накручивают себя, превращая проблему-муху в катастрофу-слона. Наверняка, она уже составила в своей голове образ Марты-дебоширки, что размахивает кулаками налево и направо, попутно нарушая все устои и моральные законы этого тихого места…
- И я предупреждаю, миссис О’Нейл. Если мы действительно заметит что-либо… Из ряда вон выходящее, то я…
- Полагаю, вы ничего не сделаете. Ну, если не считать жалобы нашим кураторам чем-то серьезным, - спокойный, тихий голос послышался откуда-то со стороны двери. Через некоторое время стал виден и сам обладатель голоса – точнее «сама». Это была девушка, почти девочка. Ровесница Марты, но выглядящая не в пример болезненней, бледнее и… Печальней? Разочарованней? Точное слово, что могло бы охарактеризовать эту девочку подобрать сложно.
- Мисс Павлова… Калныш ждет вас в своем кабинете, он просил передать, - добавила девочка.
Метаморфозы на лице «мисс Павловой» точно таким же образом сложно охарактеризовать. Нечто среднее между удивлением, раздражением и легкой неуверенностью.
- Спасибо, Лидия, - наконец, сказала она, двинувшись к двери. Но прежде чем её спина исчезла за листом из металла, она успела добавить. – Надеюсь, вы серьезно отнесетесь к тому что я сказала, Марта. Как и ты, Лидия.
- Разумеется, - послышалось ей в ответ, и дверь, наконец, закрылась.
Гнетущая тишина. Гостья явно не собиралась начинать разговор первой, только лишь внимательно разглядывая свою «коллегу».
Марта же, с интересом наблюдавшая за происходящим, не проронила ни слова до тех пор, пока за Татьяной с приглушенным стуком не закрылась дверь. Затем, морщась, вопреки указаниям, она села на кушетке, судорожно вцепившись пальцами в ее края, будто боясь упасть. Девочка напротив, Лидия, казалось, не чувствовала никакого дискомфорта от повисшей тишины. О'Нейл же было немного не по себе, в первую очередь от этого незнакомого и вовсе не столь радужного, как ей рисовалось на Терре, места.
- А она вообще когда-нибудь улыбается? - спросила Марта, не выдержав гнетущего молчания. - Про смеяться я даже боюсь спрашивать.


Слова завязли в молчании. Ответ, если и последовал, то явно не скрывался в рамках передачи информации посредством звука. Только лишь очень внимательный взгляд очень серьезных глаз, что, казалось, будто и не глаза вовсе, а сканнеры, рентгены, магические лампы, видящие в тебе все, или почти все. Напряженная поза (руки скрещены на груди, а тело опирается на холодную стену) немного расслабилась.
- Меня зовут Лидия, - наконец, сказала она, вздохнув. – Лидия Динли, пилот номер пятнадцать. Хотя на самом деле нас здесь всего четыре… А ты – Марта О’Нейл, так?
Вопрос о улыбках и смехе она явно решила проигнорировать. Странная девочка.
- Калныш сказал мне недавно, что к нам направляется еще один пилот, взамен Дмитрия. Почему-то мне казалось, что он будет немного другим… Но не суть важно.
И снова немного молчания. Пауза? Если и так, то очень длинная.
- … Что до твоего вопроса… Он бессмысленный. На бессмысленные вопросы я не отвечаю, извини. Мне не особо удобно здесь находиться… Сейчас. Но Калныш потребовал чтобы я помогла тебе адаптироваться здесь. На самом деле, он имел ввиду нечто «проследи, а потом сообщи мне», но нам обоим действительно лучше было бы считать, что я тебе помогаю. Встать можешь?
- Приятно познакомиться, - немного запоздало, с вежливостью, за которой все же сквозило недовольство, ответила Марта. Признаться, она с трудом сдерживалась, чтобы не фыркнуть. Если вокруг все будут такими же, то она быстро сойдет с ума.
- "Хотя это будет лучше, чем стать такой же, как они," - добавила она про себя, возможно, преувеличивая сложившуюся обстановку и делая поспешные выводы. Впрочем, как и всегда.
- Да, думаю, что смогу, - девочка убрала за уши волосы, открывая лицо, успыпанное веснушками, и осторожно спустила ноги на пол. - Я вовсе не хочу быть обузой, - сделав пару неуверенных шагов, держась за край кушетки. - Все в порядке.
Не последовало в ответ «не напрягайся, тебе лучше полежать» ни «давай помогу». Правда, спустя некоторое время, Лидия все-таки соизволила отлепить спину от стенки, и подошла к Марте, протянув руку.
- Держись за меня. Так явно будет лучше.
Она вздохнула вновь, и на секунду Марте показалось, что это не столько выражение огорчения, сколько необходимость – был этот вздох каким-то… Судорожным. Нездоровым.
- Татьяна оказалась первым твоим человеком, которого ты здесь увидела, да?.. Не самая лучшая кампания. Правда, и не самая худшая, если брать в учет других пилотов.
- Да ничего.. - девочка, казалось, целиком сосредоточилась на ходьбе, отвечая рассеянно, даже подстать Лидии. Однако, результат давал о себе знать - каждый следующий шаг был более уверенным, чем предыдущий. С помощью новой знакомой она уже через пару минут коснулась рукой места, где та только что стояла. Стена была прохладной и шершавой на ощупь.
- Могло быть и хуже, ты права, - все тело Марты ныло от приложенных физических усилий, которые, тем не менее, ее успокоили. - Я просто ожидала чего-то другого, но так всегда, не обращай внимания.
- Ожидала чего-то другого? – Лидия хмыкнула, немного удивленно. – А что было-то, собственно говоря?.. Эти события… Татьяна, Калныш, даже я – для тебя это все неважно еще.
Она посмотрела на дверь, а затем вновь на Марту, взглядом словно бы говоря «идем туда». Ну, а затем медленно двинулась в сторону оной.
- Это даже не начало, знаешь. Так, анонс к книге, рекламный ролик, прелюдия, м, - девушка встретилась взглядом с Мартой. – Так что не спеши пока делать выводы, ты ведь сюда не ради Татьяны Сергеевны приехала. Совсем не ради. И «так всегда» к этому месту вряд ли применишь… Но ты сама в этом убедишься, когда придет время для твоего первого погружения.
- А.. - Марта было хотела спросить, какое оно, первое погружение, но потом передумала, оборвав вопрос. Толку то? Все равно ответ был бы туманным и неопределенным, так еще и посмотрели бы холодным-холодным взглядом, как льдышки. Все, что ни делала девочка, оказывалось неправильным. Может, конечно, это только пока, и к этому месту еще нужно приспособиться, но даже этого "пока" хватало с лихвой. О'Нейл уже начинала сомневаться, не ошиблись ли, при выборе именно её.
- Мне просто нужно какое-то время, чтобы привыкнуть, - вдруг, неожиданно широко улыбнувшись, выпалила девочка. - Извини.
- У тебя будет на это время, не сомневайся, - кивнула Лидия, - Времени здесь всегда хватает. Почти на все. Единственное что «почти» в самом важном, а «хватает» на все остальное, да.
- В любом случае, у тебя неплохие показатели по тесту Тейурга. Выше чем мои. Это не так важно, но должно помочь, по идее… - уже больше для себя, чем для кого бы то ни было, сказала она. – Правда, у Кристофера больше, но ненамного. Приличный результат

№313


Тебе.

Я даже не знаю, как тебя назвать – ведь у тебя нет имени. Вернее, их у тебя слишком много.
Ты не умеешь себя вести, иногда ты беспричинно весел, а чаще днями молчалив, задумчив, хмур. И все время забываешь обо мне, подчеркнуто вежлив, когда пытаюсь упрекнуть, улыбчив и ласков, когда не обращаю внимания. Я никогда не знаю, когда ты придешь – всегда налетаешь неожиданно, как весенний порыв ветра, и так же внезапно исчезаешь. У меня не получается угадать чего ты хочешь сегодня – вчера ты любил какао, а сейчас уже тянешься к моей кружке с чаем. Знаю только, что ты любишь вечера, любишь сидеть у дивана, пока я засыпаю, любишь звезды и раннее летнее утро, оранжевые кленовые листья в осенних лужах. Ты боишься привязаться к чему-либо, поэтому переменчив как ветер. Ты нарочно путаешь слова, прячешь самые главные из них, чтобы посмотреть, как я буду сердиться, а иногда так опрометчиво их разбрасываешь, что они теряют свою цену. Я терпеть не могу ждать – и ты пользуешься этим, проверяя на прочность терпение.
А еще ты рассказываешь мне сказки..

Не ищи себя, пожалуйста, не подбирай имена. Ты не один человек, нет, далеко нет, сразу несколько. Ты – тень от чьей-то тени, моё отражение во мне же самой. И единственное, что делает тебя живым – это то, что я тебя люблю.

Но меридиан твоего бытия пересекает мое запястье.(с)

- «На «М», ну конечно, я знаю,» - Вероника недовольно повела плечом. С ними всегда было трудно – никогда не поймешь, чего на самом деле хочет этот клан. Еще секунду назад они сравнивали фонарь с лимонным леденцом, а теперь уже стоят у тебя за спиной, неимоверно опасные. «Ах, однажды я попробую их переделать, создать частичку совершенного хаоса. В них будто что-то сломалось.. Но одна маленькая деталь – и все на своих местах!» - и от этих мыслей по коже пробежал приятный холодок, руки слегка дрогнули. Слишком, слишком давно ей не попадался подходящий объект для экспериментов.
Однако сейчас было не время идти против Семерки. Тем более, что Шарлотта для этого не подходила.
- Нет, время для поражения еще не пришло, как и для победы. – Вероника порядком начинала терять терпение, да и голод давал о себе знать. – Вы же знаете, что я могу?..
В неверном свете луны вдруг показалось, что черты лица на долю секунды стали точь в точь как у Шарлотты, только, пожалуй, чуть бледнее цвет кожи.
- Хотя, конечно знаете, - в серых глазах вампира мелькнул отсвет фар далекой машины. – Приятно было познакомиться с вами, Шарлотта.
Чуть наклонив голову, она собралась скользнуть в тень..
Зачем нужны лишние слова?

Была я относительно недавно в Москве.. Ну и вот что-то из этого вышло)

http://i249.photobucket.com/albums/gg210/vela17/4ec4f2cd.jpg
http://i249.photobucket.com/albums/gg210/vela17/5d95ad74.jpg
http://i249.photobucket.com/albums/gg210/vela17/DSCN0408.jpg

Пророчество?
На миг яркими пятнами вспыхнул в её сознании сон, полный солнечного света, но затем так же быстро померк. Мэт ничего не говорил ей о ни о каких пророчествах. Хотя - она смутно это почувствовала - он сам ничего не знал.
-«Куда ты пойдешь, если он умрет? Готова ты рискнуть?»
Рискнуть, умрет – сначала эти слова показались Анне сущей нелепицей. Её мастер не мог умереть, хотя бы потому, что он – это он, глупо было даже думать о таком. Но что-то в той уверенности, с которой это было сказано, заставило её на секунду поверить.
-«Рискнуть? Почему нет. Я всегда готова следовать за своей судьбой» - ответила девушка, с возможно лишней ноткой иронии.
"Тогда в ночной темноте вам стоит опасаться охотников. Люди, они... Они жестоки и глупы." - Ответил Назос. Взгляд ледяных глаз смягчился. И до Анны начало доходить понимание того, почему ни Мэта ни ее никогда не тревожили в этом городе. Эльфийский волшебник охранял своих странный союзников, даже если их натура была противна всей их расе.
"Но вечно жить в теплице... Лучше ли это?" - смело бросила девушка, поправив складку платья. И добавила, очаровательно улыбаясь, на этот раз уже только Мэту: "Ты ведь знаешь, я всегда была упрямой".
"Последующие события сведут вас с ума, если вы не будете осторожны" - отозвались мысли волшебника с холодным спокойствием. Время казалось для них троих замерло.
"Сложно говорить о том, чего еще нет. Мне не дано заглянуть в будущее и я не знаю, чего мне стоит опасаться.." - Анна только сейчас заметила, что, разговаривая с волшебником, перестала слышать стук сердец - "..но я уверена, что я сделаю все возможное, чтобы достигнуть цели".
Что девушка имела в виду под целью она сама толком не знала, но почему-то ей казалось, что это важно. Гордость светилась во взгляде её карих глаз.

Анна слышала только одно бьющееся сердце. Сердце мага билось как бывало только у пожилых людей. Эльфийские сердца никогда так не бились и это она знала отлично. Назос кивнул толи соглашаясь, толи принимая во внимание слова молодой Перерожденной. время снова возобновило свое движение. Барон дышал тяжело. Волшебник вгляну в этот момент на леди Арибет. Незаконнорожденную сестру Розена и полу-эльфийку. Этот взгляд не укрылся от вельмож.

с мастером)

– Власть-власть-власть… – пропела Шарлотта, мягким, скользящим движением оказываясь рядом. – Macht-pouvoir-potere-vlast… Какой в ней смысл? Какой смысл в том, что понимают под властью – сидеть и приказывать? Сидеть пауком, а потом стать добычей осы, которая переплавляется в паука? Как странно, никто не писал книг о круговороте ос и пауков…
Она слегка склонила голову, вглядываясь в лицо собеседницы.
– Власть, умноженная на единицу – это скука. Смысл есть тогда, когда она разбита на осколки… семь осколков, семь дорог, семь путей, семь мыслей, семь смыслов…
- Но зачем рушить то, что имеет вид целого? Только для того, чтобы разрушить? – Вероника была вынуждена сделать шаг назад. А ведь один шаг назад – это уже много. В нем одном могло быть заложено куда больше смысла, чем в многочасовой беседе – он мог показать почтение, страх, признание, равнодушие.. Но сейчас это была скорее осторожность. Ей нельзя было спорить, по крайней мере не сейчас, не узнав деталей, не заручившись поддержкой, возможно.
- Пусть причины, по которым я приехала сюда и остаются даже для меня пока весьма туманны, но.. – добавила тзимицу. - Но я не могла не принять ваших смыслов, пусть и отчасти. Могу ли я вам помочь?
- Помо-очь? - протянула Малкавиан, вновь одним быстрым движением смещаясь и оказываясь еще ближе. - Помощь - хорошо... когда от помощи действительно легче. Только так не всегда... и лучше действительно все разбить, кусочки разглядывать проще... только потом не соберешь. Ах, мой волк, ночь твоего воя тоже разлетелась...
Она застыла и совершенно неожиданно представилась:
- Шарлотта.
- Вероника.. Вероника Браун, - удивленно ответила тзимицу.

С мастером.

Впервые за свою новую жизнь Анна была окружена таким количеством людей. Ей казалось, что от них исходили невидимые волны первобытного, манящего тепла крови. Стук сотни сердец, смешиваясь с шорохами платьев и перешептываниями, казался монотонным гулом. Взгляды, прикованные к ним – сотнями ножей. Да, Мэту следовало быть осторожным и внимательней следить за своей розой, ведь не было ничего проще для этого юного существа, чем потерять контроль и коснуться хоть одной из этих хрупких шей с призывно пульсирующими артериями..
- «А узнал ли меня он?» - подумала девушка, почувствовав присутствие своего отца. Перерождение оставило след на её внешности, сделав её смуглую кожу немного светлей, а черты лица тоньше. «Хотя я уже его забыла,» - мысленно ответила она Мэту, удовлетворенно улыбнувшись, поняв, что её прихоть о ручном эльфе будет исполнена.
Заволновалась Анна лишь тогда, когда, склонившись в глубоком поклоне рядом со своим спутником, почувствовала на себе взгляд волшебника в маске.