Эпилог: Виктория Лоретти
Дом Селии Гаттони. 20 июня 1934 года.
Томас механическим движением поднял с прикроватной тумбочки цифретту, мельком глянул на экран и положил обратно, взяв пачку Pall Mall. Чиркнув зажигалкой, сэр Арчер опалил высоким пламенем кончик сигареты и выпустил густой клубок дыма.
- Это было великолепно, - расслабленно произнес Томас, взглянув на рыжую.
- Ты так и пользуешься моей зажигалкой, - пиротехник улыбнулась, прикрыв глаза. - И куришь то же, что и я. Неужели за семь лет ничего не изменилось?
- Изменилось, - ответил сэр Арчер. - Пачка подорожала на пятнадцать чентезимо.
Откинувшись затылком на подушку, Томас уставился в потолок и задумчиво произнес:
- В Клубе немного обновили мебель. Пришли новые мастера, с ними - и заказчики. Но ведь ты не про это. Люди. Я сам, семья, наши знакомые. Мы все сильно изменились, стали другими. Но все чаще делаем вид, будто те же самые. Забиваем мысли воспоминаниями, набиваем чердаки хламом и древними сокровищами вперемешку.
- Мне сложно понять, - Вик открыла глаза и тоже вытащила из пачки сигарету, уже привычно прикурив от пальца. - Вы все остались здесь, в своей жизни, из которой вырывали кусок за куском. А мне сначала ампутировали ноги, а потом - жизнь. Я думала, я скоро вернусь. Думала, что снова буду с тобой. После месяца в монастыре я уже даже готова была выйти за тебя замуж. Через три я выла от тоски. Через полгода мне стало казаться, что во мне умирает все человеческое. Когда все мужчины вокруг делятся на две категории: те, что меня трахнули и те, кто хочет... Это жутко, мой маэстро. Я отключала разум, чтобы не плакать. Рыдала на коленях у Лири, после всего. Она пыталась помочь, но она с рождения в Ордене, не знала моей боли. Я хотела сбежать, но знала, что меня найдут и будет еще хуже. Я думала о тебе. И ты уже просто стал единственным, что удерживало меня в жизни. Я так хотела вернуться... Но не могла. Ничего не могла.
- Я ненавижу бессилие, и мне очень жаль, что тебе пришлось перенести такое.
Сэр Арчер прикрыл глаза.
- Бессилие. Тогда в Храме я чуть было не расписался в том, что все кончено. Но нет, нет, нет, еще есть карты на руках. Мы будем жить, снова. Теперь, когда улеглась буря, можно отдохнуть. Вик, я устал, меня тошнит от слова "приключения". Я готов проклинать тот день и час, когда в Клуб принесли шкатулку. Я горюю из-за смерти Армандо. И оттого, что слишком рано отпустили Никки во взрослую жизнь. Что у нее было и есть? Куклы, школа, смерть папы, гадания, волшебный-мир-ответственности-и-боли. Надеюсь, она справится, раз уж есть помощь. У меня ни сил, ни желания осуждать князя за его влечение.
- Я ее запомнила еще совсем девчонкой, - рыжая медленно и глубоко затянулась. - А когда смогла вернуться, увидела почти взрослую девушку. Это было больно. Наглядное доказательство всего, что я потеряла. Всего, что я пропустила. Именно тогда я поняла, что мне не вернуть прошлое, но остановиться уже не могла. Ведь рядом ты, тот, ради кого я жила семь лет... Томас, я не знаю, почему ты поддался, почему позволил старой страсти снова захватить тебя. Разве ты не был счастлив? То обнимал меня, то отталкивал, дарил мне жизнь и надежду, а потом вовсе выкинул из мира... не перестав любить. По твоей любви, как по нити, я смогла вернуться. А ты... испугался?
- Испугался? - эхом повторил Томас. - Да, наверное. Стало страшно - я же не могу просто так взять и пойти за своим сердцем? Или могу, но какой ценой? А если сердце тянет в разные стороны, то куда направиться после расплаты? Как сделать правильно, не растеряв последних остатков себя? Ко мне долго не шло озарение: за нитями можно не только следовать, но и привлекать то, с чем я связан. Неизбежно став центром, средоточием. Это та часть роли Главы, которой я боялся. Но нет, я будто создан для того, чтобы притягивать. Людей, средства, чувства, события и неприятности.
- Да... Все, что ты успел к себе притянуть, мы и за сотню лет разгрести не успеем, - Лоретти прислушалась. - Так тихо, что я слышу биение наших сердец. Неужели мышь опять сбежала на свидание? Ей не стыдно?
- Ну, нам же не стыдно, - заметил Томас. - А она, может, и не на свидание. В лабораторию или на охоту, как вариант. Я переосмыслил значение Калиостро для всех нас. У нас ничего бы не получилось. Фахриб и англичане завели игру, которую не распутать далекому от высшей магии. Князь слопал приманку. Питательную и настолько большую, что не почувствовал крючка. Вряд ли этот Храм - подарок без задней мысли.
- Он странный, - Виктория поморщилась и прижалась к Арчеру. - У меня от него мурашки по коже, он постоянно что-то скрывает, не показывает ни своей силы, ни своей души, если она у него вообще есть. А самое странное, что они с мышью действительно стоят друг друга. Два безумных злых гения. Иногда мне кажется, что мы с тобой совершенно лишние.
- Временами бываем, - согласился Томас. - Но мы, четверо, не разойдемся. Графу нужны Селия и немного Клуб, Селии нужны я и граф, мне нужны вы. Все мы нужны Клубу. А кто нужен тебе, кроме меня? Лоренцо, если ничего не изменилось, верно?
- Почему ты спрашиваешь о нем? - Вик вздохнула. - Я видела, как тебя тогда задело мое с ним сближение.
- Задело, но что же - я могу изменить мнение, - сэр Арчер затушил сигарету. - Измученный, но не сломленный, умеет видеть красоту вокруг. Хочешь близости - я не помеха. Нам всем повезло обрести самые основы самодостаточности. Немного разлуки я точно перенесу. Если буду знать, что ты вернешься.
- Ты и не замечал моих отлучек, - пиротехник грустно улыбнулась. - Я навещала его, помогала устроиться. Он теперь живет в моей квартире.
- Вот как? - Томас открыл глаза. - Значит, квартира не пустует. Ему нужна какая-нибудь помощь?
- Нет, он справляется сам, - рыжая мечтательно улыбнулась. - Как только приехал, на последние деньги купил холсты и краски. Теперь рисует, почти не вылезая из дома.
- После достаточно успешной выставки он мог бы стать мастером живописи, - предположил Томас. - Это так, к слову. Я рад, что у него хотя бы относительный порядок.
- Ты действительно изменился. Всего несколько дней назад ты чуть не перегрыз ему глотку, а сейчас беспокоишься.
- Да, я смог кое-что понять. Нет особого смысла в том, чтобы бороться с людьми. Все мы чего-то хотим, как-то добиваемся, почему бы нам в равной степени не искать того, что нужно? А если хочется борьбы - есть голод, необразованность, религиозная ненависть, эпидемии болезней, кровожадные режимы. Наши общие беды. Я вряд ли преображусь и стану активным защитником вымирающих видов, вряд ли буду ездить по Африке с медицинской программой. Но то, что я могу сделать - снять эгоистичные претензии - сделает жизнь легче.
- Наоборот, милый. Тебе стоило бы стать большим эгоистом, чем сейчас. Я работаю твоим секретарем два дня, но увидела достаточно. Томас, Клуб пьет из тебя жизнь! Хватит быть жертвой семейного дела, иначе тебе никто уже не сможет помочь! - Лоретти одним рывком вскочила с постели и подошла к распахнутому окну. - Я хочу, чтобы ты жил. Пускай даже вечно. У меня осталось не так много времени, которое я смогу провести с тобой, я не хочу его упускать.
- В смысле, "не так много времени"? - Томас поспешил присоединиться к Виктории у окна. - Не пугай меня.
- Мне скоро тридцать, Том. До тридцати пяти, максимум - до сорока, я с тобой побуду, - пустым взглядом рыжая смотрела в небо, поверх крыш. - А потом должна буду уйти. Хочу, чтобы ты запомнил меня такой, какая я сейчас.
- Ты не думала о бессмертии?
- Не уверена, что оно мне нужно. Я не хочу видеть, как умирают те немногие, кто мне еще дорог. Да и... Возможно, на той стороне Стикса, я найду Лири.
Томас на пять секунд крепко зажмурился.
- Понял. Значит, у нас есть пять-десять лет. Этого нам хватит на маленькую жизнь вместе.
- Почти вместе. Уже нет и не будет этой юной безумной любви, - Вик машинально зажгла огонек на руке, задумчиво глядя в него. - Я хотела бы сбежать с тобой, хоть на пару лет. Чтобы между нами не стояла наша прошлая жизнь... Мой маэстро... ты можешь сделать выбор, на который не могу решиться я. Если ты только хочешь...
- Ужасно хочу, - кивнул Томас. - Но ты скажи, вдруг я не о том?
- Если ты хочешь дать мне бессмертие, я его приму. Но только при условии, что несколько лет мы проведем вдвоем.
- Да, черт возьми, сотню раз да! - воскликнул сэр Арчер, подхватив Вик на руки. - Но мне нужна твоя помощь. Клуб не развалится за месяц, но несколько лет - это испытание для него. Надо перестроить работу, тогда справится хоть Лукас, хоть кто-нибудь из наследников. Дорогая, будешь моим секретарем?
- Я уже твой секретарь, - придушенно пискнула пиротехник. - И, если мы будем оба бессмертны, то можем сбежать уже когда Клуб перейдет к твоему сыну.
- Договорились, - с чувством невероятной радости Томас поцеловал девушку в нос.

Кристиан. Особняк Анджелини. 16 июня, 10:00.
- Серьезно?!
Дворецкий, Себастьян, коротко наклонил голову, не сводя взгляда с посетителя и письма в его руках.
- Синьор Гриджио, если позволите, мне очень жаль, - заметил Себастьян.
- А мне-то как, это же черт знает что, - Кристиан неровно сложил письмо и убрал в карман пиджака. - Она не сказала, куда поедет?
- Ни единого намека.
Дворецкий выжидающе посмотрел на Кристиана.
- Я так понимаю, аудиенция закончена? Атмосфера здания немного... устала?
- Если у вас есть дела, я сообщу хозяину.
- А если нет?
- Не сообщу.
Мужчины посмотрели друг на друга, с трудом сдерживая улыбки. Кристиан - нервную, Себастьян - снисходительную.
Вернувшись к автомобилю, мастер покера оперся руками о капот и тяжело вздохнул.
- Вот... засада, - процедил Кристиан.
Как бы события ни опустошали, никто не остановит работу газеты. Можно, конечно, заскочить в бар и от души ослабить галстук, но потом придется пускать номер едва ли не вслепую. Полосы, колонки, статьи - если удастся сосредоточиться, то личные проблемы отойдут на второй план.
"Грустный трудоголик", - усмехнулся Кристиан, паркуясь около редакции "Вечного города".
Когда-то все, что нужно газете, помещалось в одном здании, но Кристиан, завоевав место шеф-редактора, продолжал бороться, как заведенный, чтобы развить дело. Купленный по бросовой цене склад, в который перенесли типографию, нависал над ухоженным зданием редакции, как Голиаф над Давидом.
Выйдя из машины, Кристиан зашагал внутрь, щурясь на проблескивавшие из-за крыши типографии лучи солнца.
- Доброе утро, синьор Гриджио, - секретарша вскочила с места и лучезарно улыбнулась. Когда-то (на самом деле, не так давно), Кристиан приметил ее, официантку в дешевом кафе, и, заметив что-то особенное, пригласил на работу. Розина невероятно дорожила своим нынешним положением, а потому делала все, чтобы шефу не вздумалось ее кем-то заменить. - Письма для вас на столе, кофе будет готов через пять минут! - выдохнула она, уносясь к офисной кухне, а потом, уже оттуда, вопросительно крикнула: - С коньяком?
- А, к черту все, - пробормотал синьор Гриджио, вешая пиджак на спинку кресла. - Рози, да, только кофе отдельно!
"В полушаге от того, чтобы стать веселым трудоголиком".
Бухнувшись в кресло, синьор Гриджио прибрал к рукам письма и начал сортировать. Счет - в верхний. Приглашение - в нижний. Чек - в верхний. Марко? Обещал фотографии, кажется. В средний. Реклама шоу - в нижний? Нет, все-таки в корзину. Здесь красивый почерк, ну-ка... "Иначе я отравлю вас, потом себя", ух ты. В корзину.
Потребовалось не больше трех минут, чтобы перебрать половину. Кристиан откинулся в кресле и посмотрел в потолок. Вот так, килограммы бумаги в месяц. Ведь кому-то он нужен. А кому-то нет.
"Мда", - Кристиан сложил руки на груди и решил подождать Рози с кухни.
- Синьор Гриджио, - плавно покачивая бедрами, секретарша вошла в кабинет и сняла с подноса чашку крепкого кофе, бутылку коньяка и конверт. - Только что принесли. Помечено, как срочное, важное и рабочее, - оставив все на столе, Розина удалилась.
Бледно-розовый конверт пах чем-то неуловимо знакомым. Надпись гласила: "Анджела Леони, гостиница "Националь"".
Левая рука механически дернулась к среднему ящику, но тут Кристиан осекся.
"Леони? Кто это?"
Хмыкнув, синьор Гриджио вскрыл конверт и погрузился в чтение.
То, что это не письмо, стало сразу ясно. Очерк, выдержан в спокойном тоне, тема - трудная жизнь подростков в большом городе. Довольно скучная тема - какой подросток скажет, что ему легко жить? Город, пригород - без разницы.
Кристиан усмехнулся и сделал глоток кофе, но читать не перестал. После первой трети очерка пошли детали, которые не каждому дано узнать. До сих пор Кристиан считал, что его судьба была чем-то исключительным. Мальчик, всего добившийся сам, пробирался к лучшему прямиком из описанной ситуации. Может быть, как раз потому, что он чего-то достиг, он и стал кем-то уникальным? А сколько на самом деле вот таких мальчиков и девочек, сносящих удары, которые жизнь отвешивает тяжелой рукой?
"В их глазах - надежда. Не на рождественский подарок, не на хорошие оценки. Всего лишь скромные мечты о сытости. Безопасности. Сколько бы лет ни прошло, это останется в их взгляде, где искрят смирение и отчаяние".
Кристиан рывком бросился к зеркалу на стене и уставился в отражение.
"Это останется в их взгляде", - мысли отозвались эхом.
Только отшагнув назад, Кристиан понял, что успел схватить коньяк со стола, и все это время держал в руке. Задрав бутылку донышком к потолку, шеф-редактор сделал пару крупных глотков и утер губы рукавом.
- Надо дочитать, - синьор Гриджио кивнул отражению и вернулся за стол.
Да, очерк потрясал, почти идеально, хоть сейчас в печать. Кажется, в пятничном выпуске есть свободное место. Надо договориться с Леони, и если она согласится убрать лишние слова, вплоть до последней буквы...
Как там вообще оказалась эта несуразица? Все остальное просто идеально! Как будто автор намеренно усыплял, отводил глаза. Зачем? Тоже хороший вопрос для беседы. Допустим, завтра, около полудня, можно поехать в гостиницу - как ее там?
Кристиан взял конверт и еще раз прочитал.
"Анджела Леони, гостиница "Националь"". Ага, "Националь", Анджелини.
"Анджела Леони", - тут же поправил себя Кристиан и осекся. Это не могло быть правдой, показалось. Сморгнув, он еще раз перечитал имя. Весело - еще созвучно с "Ана Ли".
"Тебя уронили, Крис. Версия с натяжкой. Сейчас ты будешь смотреть на доллар и думать про Ану, ничего удивительного".
Кристиан похлопал себя по щекам и, усмехнувшись, подумал:
"Но вот если выкинуть эти и те буквы - получится Ана Ли".
- Бог мой... - улыбка решила, что с нее хватит, и уступила место профессиональному покерному зеро.
"Если убрать лишнее, да?"
Синьор Гриджио ослабил галстук и оттянул от шеи вспотевший воротник.
Пара секунд.
- Рози, я вернусь. Или не вернусь, - затараторил Кристиан, торопливо натягивая пиджак. - Если меня не будет к трем - вызвони Стоцци насчет номера, оставь подпись - и... Ой, как в том случае, короче говоря.

Вышла из депрессии, длившейся 10 лет) Это - главное)

Эпилог: леди Селия Арчер
Частный рейс "Александрия - Рим". 16 июня, вечер.
Я сижу в самолете, с бокалом коктейля из крови с шампанским.
Вот и закончился очередной короткий, но очень значительный период жизни.
После первого я оказалась беременной, после второго – вампиром. И первое волнует гораздо больше. При моих деньгах и связях, совсем несложно раздобыть пару пакетов крови, либо даже живого, но никому не нужного человека. Но какие деньги могут сделать тебя хорошей матерью?
Вертясь по сторонам, я вижу Томаса, Алессандро, Лоренцо, Вик, Лукаса, Беа, Рико... Разбрелись по разным углам самолета, салон которого рассчитан на куда большее количество людей. Я тоже сижу одна. По дороге в Египет, рядом со мной сидела Никки, таская финики из моего пакета. Теперь я про них даже не вспоминаю.
Достаю из сумки затертый флакончик мятного масла, которое так полюбила. Запах вызывает отвращение. Швыряю его в стену, утыкаюсь в собственные холодные ладони и рыдаю. Никто не подходит, они знают, что мне нужно побыть одной.
Беатриче, едва ли не такая же бледная, как я, нервно гладит крошечного лысого котенка, посверкивая новыми украшениями. Я знаю, что котенок назван в честь моего брата. Армандо Гаттони... Какая ирония!
В прошлый раз, там, у стен резиденции, почти все мои близкие должны были погибнуть. Но выжили все, кто был дорог. Здания отстроили, мертвых похоронили, Рим стал чище.
А сейчас? Мы ехали на экскурсию, которая становилась все страшнее. Никого не убили культисты и ловушки. Все самостоятельные, все сделали сами. Армандо – застрелился, Юрий и Никки остались восстанавливать наследие древних магов. Таким образом, я потеряла и учителя, и брата, и подругу. Мне больше не с кем откровенно поговорить, посоветоваться, просто помолчать. Сидящий напротив голем встревожен моим настроением. Как смешно. Тот, у кого не должно быть души, умудрился ко мне привязаться.
Мы летим в Рим. Домой. Но чем теперь станет этот дом? В двух комнатах царит запах ландышей – духов Никки. В одной на стенах плакаты, вторая аскетично чиста. Что я буду делать без этой странной пары, юной ведьмы и бессмертного мага? Я вечно раздражалась, что в моем доме проживает толпа народа, а теперь буду скучать. Да, вместо этих двоих поселятся Вик, Даниэль и Алессандро, но ведь это совсем не то!
Все мы, так, или иначе, пришли к своей цели. Нашли чертов Храм, знания, силу, бессмертие... Но что мы в процессе потеряли? Мне сложно понять, что чувствуют другие, но я точно знаю, что я сама предпочла бы никогда не бывать в Александрии. Я потеряла брата. Пытала и убивала человека, на глазах у мужа и подруги. Снова вынуждена делить счастье с его первой любовью и... Предала все свои принципы. Но, хотя бы об этом я не жалею. Пусть моя душа разодрана надвое, теперь я знаю о себе правду. Осталось ее принять.
Томас раздражен. Стакан за стаканом, он вливает в себя виски со льдом, который приносит услужливая стюардесса. Если у него нет отрезвляющего, то вряд ли он будет стоять на ногах к концу полета. Иногда кажется, что жена-алхимик ему нужна только для того, чтобы беспрепятственно напиваться. Тот ли он человек, о котором я мечтала, наблюдая со стороны? Могу ли я дать то, что ему нужно? Или наш брак, о котором судачит весь город, просто роковая случайность? Нам ничего не стоило переспать на день позже. Тогда Вик появилась бы до помолвки, все затянулось бы, у нас было бы время принять осознанное решение... Как злит осознание, что наши беды и радости порой зависят от договора с суккубом, заключенного посторонним человеком! А как же мои договоры? Не сломали ли они жизнь кому-то другому? Хотя бы детям, которые родятся в такой обстановке... Отношения с Томасом срочно нужно наладить. Чего бы это ни стоило.
Сандро сидит с блаженно-скучающим видом, периодически ловя взгляды и улыбаясь. Что же тогда произошло? Лемнис, ради забавы, усложнила условия договора? Этот чертов маг ведет какую-то свою игру, как и сказал Фахриб? Или он меня правда полюбил? Не имею понятия, чем я могла понравиться самому графу Калиостро, но из этой любви, настоящей, или фальшивой, я возьму все, что смогу. Он подмигивает мне и поднимает бокал шампанского. Ладно. Я просто не могу ему противостоять. Надеюсь, он меня хотя бы не убьет. Во всяком случае, теперь ему придется здорово с этим помучиться.
Вик заметно боится. Кого же: меня, Томаса или Сандро? Мне жаль ее. Красивая женщина с некрасивой судьбой. Нам удалось немного поговорить. Она, как и я, сожалеет, что влюбилась в Томаса. Но бороться с этим чувством невозможно. Я хотела бы работать с графом Фениксом, отдавая ему и алхимии всю свою страсть, она хотела бы тихой жизни с Лоренцо, чтобы он лечил ее душевные раны, а она – его... Но мы обе любим Томаса. Края ран расходятся и гноятся. Высшая форма самоотверженного мазохизма.
Лоренцо, прикусив губу, смотрит на Вик, рисуя ее в своем блокноте, на коленке. Он знает, что всегда будет вторым, почти тайным, но уже не может отказаться от огня, согревшего его жизнь. Когда мы вернемся, он будет жить на старой квартире Лоретти. Томас этого не знает, иначе, наверное, убил бы обоих. Нужно будет присмотреть за ними.
Лукас подавлен. Он сожалеет, что повез Беатриче в Египет. Знает, что она его не винит, но видит, насколько тяжело она это перенесла. Котенок тихо мурлычет. Приехав в Рим, они пустят его в новый дом, будут жить, пытаясь забыть этот пустынный кошмар.
Рико с отсутствующим видом смотрит в окно. Похоже, его это путешествие затронуло меньше всех. Общался со всеми, не был нужен никому. Кажется, если бы он остался в Храме, Беатриче не слишком огорчилась бы. Одним неразумным существом меньше. Иногда я думаю, что Рико больше похож на голема, чем Даниэль. Человек без сердцевины, зачем он живет, а мой брат?..
Пустое место. По дороге сюда там сидел Армандо. Не скрывая своего недовольства мной, но скрывая все глубокие раны, которые получил за жизнь. Я мысленно упрекала его, что он совсем меня не знает. Но оказалось, что это я не знала его. Он казался таким простым, открытым... Но на деле оказался пробиркой с кислотой, стенки которой разъедает ее содержимое. Что чувствует пробирка? Что чувствовал мой брат? Я не знаю ответа на эти вопросы, кроме одного: пули в висок. Как странно было смотреть на тело, в котором еще недавно теплилась жизнь. Как странно было смотреть на остальных, на их испуганные взгляды, на бледность лиц и неестественность поз.
«Я хочу сказать слишком многое, но знаю, что не буду услышан.
Я не могу мириться со всем тем, что видел и чему способствовал.
P.S. Используйте ее во благо.
Армандо Кристофоро Сандро Гаттони.»
Текст записки я прочитала уже в самолете. Как же это дико: я даже не знала его полного имени! Родная сестра... Вершина эгоизма. Меня родители называли полным именем, когда ругали. Мани не ругали никогда. Ну, не до такой степени. Это я должна была застрелиться, а не он. Так всем было бы проще.
Пистолет лежит в моей сумочке. Мне кажется, что он все еще хранит тепло руки моего брата. Это мой пистолет, хоть я и не способна из него убить никого, кроме себя. Возможно, этот подарок был намеком?
Имя «Сандро» для меня теперь всегда будет иметь привкус горечи.
Пустое место. Князь, пожалуй, лучше всех знал, куда и зачем он едет. Он не боялся смертей и потерь, ведь свою жизнь он утратил давно. Теперь он остался в этом великом средоточии знаний и власти, но этого ли он хотел? Возрождать руины? Или, возможно, вернуться и пить новую жизнь, глоток за глотком? Он сделал выбор. Или его сделали за него? Что это: тонкий расчет Калиостро, эгоизм и жажда знаний, или полностью осознанное, добровольное решение?
Пустое место рядом со мной. Никки. Надеюсь, она будет счастлива... и скоро вернется. Я не могу представить ее в пыли древних библиотек и хранилищ. Что, если ей это быстро наскучит, а Юрий не пожелает уходить? Моя первая и единственная подруга, не оказалась ли она навсегда потеряна для этой жизни? Я создам эликсир, как можно скорее, привезу его ей, прорвавшись к ступеням через Умбру. Я не хочу, чтобы моя милая Никки угасла.
Мы летим домой. Ко всем нашим делам и проблемам. Мы возвращаемся из страшной сказки в реальность. Мы должны решить сотни, тысячи проблем в этом мире смертных, прежде чем будем свободны. Мифические полубоги, обретшие власть, но сохранившие человеческие сердца. Как много нужно сделать до того, как передать свое бремя следующему поколению страдальцев... Я сделаю все, чтобы мои дети были счастливы. Я сделаю все, чтобы они, в свое время, приняли на себя меньший груз. Я сделаю все, чтобы Клуб стал более совершенной организацией, чем сейчас, потому, что я не хочу видеть, как мой сын затуманивает свое сознание виски.
Рано или поздно, все беды и горечь сотрутся, а мы останемся. Но кем мы будем, утратив человечность?
Я сделаю все, чтобы изобрести яд, способный убить бессмертных.
Спасибо, Фахриб.

На пути к жилой комнате. Храм. 16 июня.
- Так вот, что я видела тогда... - химик приложила ладонь к груди. - Один остался, Фахриб. Один голем еще есть. Я заберу его с собой, научу жить, быть свободным и настоящим, большим, чем человек, или машина. А тебя... Тебя я могу освободить. Твой путь окончен. Ошибки не повторятся. Храм будет жить.
- Мне не заслужить свободы, - огорченно посетовал Фахриб. - Я просто буду пить чай и просить подаяния. Селия, после того, как я увидел возрождение Храма, мне все равно, что будет со мной. Дальше вы. С меня хватит.
- Я знаю, мой дорогой, знаю, - Лия осторожно погладила его по руке. - Об этом я и говорю. Ты можешь умереть счастливым.
- Я бессмертный, - возразил жрец. - Как и ты. Запомни мои слова: когда твоя главная цель исполнится, ты будешь молить о смерти. Но не получишь ее.
- Я уже убивала бессмертного, - тихо возразила леди Арчер. - Такого же, как я теперь.
- Лия... - прошептал жрец. - Сделай со мной то же самое, что и я когда-то. Я почти готов заплакать. Убей, останови эти воспоминания.
- Я сделаю это. Возможно, будет больно, - еще тише произнесла девушка. - Но это не просто станет концом твоих мучений. Ты сольешься с миром. Каждая частичка тебя будет жить, став частью новой жизни, дав ей рождение. Ты навсегда утратишь свою суть, обретешь искупление.
- Что мне нужно сделать? - жрец подался вперед. - Будет лучше, если я распадусь на части, питающие вселенную, чем оставаться загнанным в угол стариком.
- Ничего. Я все сделаю сама, - Селия грустно улыбнулась. - Я обещаю тебе, что ты принесешь пользу, - все это время она копалась в своей сумочке. Достав флакон и тряпицу, химик спокойно сообщила: - Сейчас ты уснешь. Надеюсь, навечно. Я буду здесь, буду рядом до конца. Я сделаю все, чтобы искупить твои грехи. Надеюсь, потом найдется человек, который искупит мои, - она смочила ткань. - Ты готов? Есть еще что-то, что ты хотел бы сказать?
- Да, - обессиленно прошептал Фахриб. - Помоги князю. Двое не справятся с Храмом. И сокровищница... Не надейтесь, ее вывезли, спасли. Здесь только руины и сердце. Вам нужны деньги, много денег. Проигравший забирает его... Как умно. И еще, для тебя: ищи новые горизонты, найди себя. Ты можешь жить без Арчера и без Калиостро. Это важно. Я жил с Храмом и умру с Храмом. Ты ведь не хочешь умирать?
- Я никогда не умру, - прошептала алхимик. - Без Томаса я бы умерла. Без Сандро не начала бы жить. Но все они - только этапы в вечности. Фахриб. Я прощаю тебя, - прижав тряпицу к его лицу, девушка склонилась к горлу старика, по каплям выпивая его жизнь. Вскоре, оставив лишь пустую оболочку, она подхватила тело на руки и направилась к центру управления.

Пульт управления. Храм. 16 июня.
- Фахриб помог нам, - прокомментировал Алессандро.
- Так что грех не помочь ему. Тем более, что надо уважать старших, - добавил сэр Арчер.
Эти двое переглянулись.
- Да уж, - Никки криво усмехнулась. - Это мне стоило показать радушие.
- Лоренцо, давай сбежим? Куда ты там предлагал? - Вик передала бутылку мальтийцу.
- В Париж. Только ты не захотела, - ответил капитан. - Еще я предлагал сотню тропических стран.
Виктория медленно осмотрелась.
- Лучше уж в Париж. Предположим, что это - наследственное.
- Я тебе дам - Париж, - выдохнул Томас.
- А что? - Лоренцо сделал шаг навстречу. - Что-то смущает? Может, сам покажешь Париж и опишешь архитектуру? Ты сможешь отдаться романтическому отдыху, не размышляя о Клубе так, как я думаю об Африке и всем том, что пережил?
- Знай свое место, - процедил сэр Арчер, подходя еще ближе. - Эта женщина - моя, и я не потерплю, чтобы какой-то расстрига тянул свои лапы!
- Расстрига? Звучит гордо, - выпалил мальтиец. - Учитывая, как прогнил Орден, мне не зазорно сбросить знаки отличия и пойти вперед, без оглядки. В отличие от остальных братьев.
- Хочешь сказать, и Клуб прогнил?!
Мужчины сошлись лицом к лицу, молча раздувая ноздри.
- Не смей говорить о Париже, - рыкнул Томас.
- Ты не обязан быть единственным, - вернул тон Лоренцо. - Хочешь свободы? Смирись.
- Сожгу обоих, - громко и четко произнесла Вик. - А пепел смешаю. Томас, успокойся, я - твоя. Лори, милый... иногда.
- Меня возьмет к себе только Божий огонь, - бросил Лоренцо, отворачиваясь от соперника.
- Аминь, - резко бросил сэр Арчер, обернувшись к Вик. - Значит, моя?
- Да, пока у тебя есть на меня время, - рыжая поднялась. - Я не собираюсь жить от случая к случаю.

Коридоры и закоулки. Храм. 16 июня.
- Кстати, - шепотом спросил Томас, - а что за история с эвакуацией? Он что-то скрывает?
- Судя по всему. Граф говорил, что мне стоит расспросить его. Правда, когда я попыталась это сделать, он же меня и оборвал. Том?
- Хм... Это была задумка графа? - сэр Арчер нахмурился. - Но, знаешь, если он хочет, чтобы ты услышала от него... Звучит, как исповедь. Тебе не стоило спрашивать при всех. Если ты, когда он пойдет спать, навяжешься к нему с отвлеченным вопросом, вы поговорите, он пройдет к жилой комнате, там ты задашь тот самый вопрос, сделаешь большие глаза, он пригласит внутрь и, уставший, расскажет все, ответит на все вопросы, лишь бы ты поскорее ушла, то ты получишь историю, подробную и от первого лица.
- А потом я смогу его выпить, - кивнула алхимик. - Он нам больше не нужен.
- А, так вот к чему идет дело, - Томас выпрямился, пытаясь собрать задеревеневшие мысли. - Ну да, он будет беззащитным. Я просто хочу верить в то, что тебе не наскучит его история.
- Том... Сначала - дела, потом - удовольствие. Это - мое железное правило, - леди Арчер вздохнула. - Я правда не понимаю, как так вышло, что ты меня почти не знаешь, а он - ловит с полунамека?
- Вы - родственные души, а я и сам себя не понимаю, - вздохнул сэр Арчер. - Где тот фехтовальщик из Шатобриана? В юности было проще. Все простят, и ставки невелики.
- Ты учился в Шатобриане?! - Селия подскочила на месте. - Серьезно?!
- Да, - улыбнулся Томас. - Странно, что ты не знала. Мне казалось, что я всем известен. Хотя, когда остальные ребята общались на вечеринках, у меня были Клуб, книги и Бартоломео. Лукас тоже учился там. И Никки.
- И мы с Армандо, - девушка рассмеялась. - Я ненавидела школу. Когда мне было двенадцать, какой-то нахал уснул, сидя рядом со мной, развалившись по парте так, что я в какой-то момент просто рухнула со скамьи! И это - самое мягкое, что происходило. Этот наглец либо вел себя так, будто меня вообще нет, либо с недоумением смолтрел на меня, словно каждый раз пытался понять, что такая малявка делает в его классе! Право слово, это было хуже, чем когда меня били!
- Да? - Томас погрузился в свои воспоминания. - А как его звали?
- Понятия не имею! - фыркнула Лия. - Никогда не запоминала имена одноклассников, особенно - в последние годы. Знаю только, что ему, как и остальным, было четырнадцать.
- А ты, как я помню, училась каким-то особым образом и почти не появлялась на уроках?
- Нет, я появлялась, но у меня были индивидуальные задания, - с гордостью объяснила химик. - Я закончила школу в тринадцать.
- Как и еще кто-то, - охотно кивнул Томас. - Я помню, нас согнали на выпускной, я чехлом со шпагой чуть не сбил с ног какую-то малюсенькую девочку. Она потом кричала, что смерть близко. Я думал: а младшую школу зачем зовут? Через полчаса она получила аттестат.
- Так это был ты?! Да я тебя чуть не убила! - леди Арчер кинулась на мужа с кулаками. - Все это время, это был ты?!
- Получается, так... - согласился Томас. - Я познакомился с тобой раньше, чем с Вик, подумать только.
- Я ненавидела тебя, как человека, раньше, чем возненавидела, как Томаса Арчера!
Томас громогласно расхохотался.
- А вот и славная чета Арчеров, - раздался голос Никки.
- Твой брат издевался надо мной в школе! - тут же наябедничала Селия.
- Не слышу, - крикнула Никки. - Давайте уже сюда, в конце-то концов!

Коридоры и закоулки. Храм. 16 июня.
- О чем и речь! Ты не видела, как я угашиваюсь дома и на работе? Кровь что надо - крепкая, нефильтрованная.
- Ох, мой дорогой, конечно, я не видела! И, разумеется, абсолютно не понимала, куда девается отрезвительное! Тьфу! Да я к тебе не притронусь, даже если буду загибаться от жажды!
- А раньше притрагивалась! Когда я от тебя последний раз получал нежность и любовную страсть?
- Вчера ночью! А я от тебя?!
- Да ты напилась, как не пойми что. Гладить тебя было все равно, что приставать к сонной львице. Пьяной в умат сонной львице!
- Да что ты говоришь! По крайней мере, у меня был веский повод, а ты, судя по всему, каждый день испытываешь невыносимые муки, которые нужно топить в паре литров виски!
- Да! - вскинулся Томас. - А еще его можно утолить жестким быстрым сексом. Где угодно, как угодно, хоть здесь и сейчас!
- Даже не думай! - Селия попятилась.
- Вот так, - отчеканил сэр Арчер. - Остается что? Правильно, не так много!
- Ах, вот оно что! Значит, я тебе постоянно отказываю, а ты с горя спиваешься, так?!
- А если и так, тебе какое дело? Не хочешь - не надо!
- В первый, черт подери, раз отказала и ты развел сцену! Знаешь что?! Будет тебе твой чертов виски, смотри, не захлебнись!
- Да с такой женой я утоплюсь в нем!
- Отлично! Тогда у детей будет хоть какой-то шанс вырасти вменяемыми!
- Да? Сдашь их моей маме?
- Отличный вариант! Просто первый сын ей явно, по неопытности не удался!
- Твоей тоже!
- А моей никто не удался! Так что заткнись и дай мне уйти!
- Отлично! Вот и уходи, я сразу сказал - давай прямо! Поиграй с его локонами, понюхай его кружавчики!
- С превеликим удовольствием! От него хотя бы не разит спиртом! Так что можешь уже сейчас обдумывать, как будешь бить свою любимую!
- Значит, внешность? Все дело во внешности? То-то я думаю, ты не польстилась на душу Усри, пахнущего, как свалка верблюдов!

Коридоры и закоулки. Храм. 16 июня.
Не запоминая дороги, Селия неслась по коридору, оставляя за собой шлейф табачного дыма. Отойдя настолько, что уже не слышно было шума голосов, она опустилась на пол, привалившись спиной к стене.
- Как же я ненавижу магов! - с чувством произнесла девушка. - И суккубов с их договорами! - она выпустила изо рта клуб дыма.
Рядом послышались шаги.
- Я не маг. Ты любишь меня? - в голосе сэра Арчера чувствовалась усталая боль с проблеском надежды.
- Ты - маг, - отозвалась химик. - Стал им раньше, чем я. Зачем ты пришел? Услышать слова извинения?
- Нет, - мужчина присел рядом. - Сказать их. Все запуталось, но я люблю тебя, никогда не переставал, с того вечера в "Пино Гриджио".
- А я тебя переставала, - честно призналась Лия. - Редко и ненадолго. Вероятно, ты все-таки совершил ошибку, давая мне тот заказ.
- Кто знает? - Томас решил удариться в философию. - Может быть, ты бы прокляла меня, будучи по-прежнему на расстоянии. Или следила бы, не переставая, за тем, как я медленно скатываюсь. Ты могла стать тетей для детей брата, странной, но ласковой и внимательной, когда вспоминаешь о детях. Ты бы по-прежнему забывала поесть или поспать, что уж говорить о других.
- И он был бы жив, - леди Арчер усмехнулась. - А теперь... Все вышло из-под контроля. Вообще все, ты даже не представляешь, насколько.
- Скучаешь по временам, когда все было ясно? - спросил сэр Арчер.
- Нет. Я слишком многое упустила бы. Пожалуй, стоит поблагодарить Викторию.
- И графа, - добавил Томас. - Вы ведь не расстанетесь, я правильно понимаю?
- Нет. Ты ведь действительно не знаешь... - Селия достала из пачки еще одну сигарету. - Да и стоит ли знать?
- Расскажи мне. Пожалуйста. Я хочу искренних слов, даже если ты скажешь, что уходишь насовсем.
- Я люблю тебя.
- "Люблю вас, сэр Арчер, и это не лечится", - эхом отозвался Томас. - Я тоже люблю тебя, милая. Та ночь, перед этим походом. Я наконец-то понял, о чем ты беспокоилась. Заведенная пружина уже разжималась, передумали мы или нет. Я скажу, пожалуй, только одно: мое предложение, о Лондоне, все еще в силе. И будет оставаться таким.
- Это хорошо. Впервые увидеть Лондон мне хотелось бы с тобой, - алхимик тяжело вздохнула. - Но ты меня не любишь. Ни меня, ни ее. Ни даже себя самого.
- Получается, я даже не знаю, что такое любовь, - рассудил Томас. - Но я чувствую то, что считаю любовью. Вряд ли это важно, но вот сам факт.
- У тебя будет время научиться. Мы с Сандро создадим эликсир. Вот только, Том, я тебя предала.
- Я тоже, - ответил Арчер. - Или ты о другом?
- Я люблю его. Невероятно сильно, по-настоящему. В нем я встретила отражение своей души.

Центр управления. Храм. 16 июня.
- Поеду, полечу, отправлюсь в пешее паломничество, - заулыбался Алессандро. - Нашим спутникам придется немного потерпеть дорогу вместе со мной.
- Я еще больше стал ценить Храм, - Юрий усмехнулся, приобняв мисс Арчер, которая тихо пискнула от восторга.
Сэр Арчер сделал глубокий вдох:
- Окей. Видимо, мы все готовы уходить. Осталось совсем немного: дождаться Даниэля, найти Энрико, провести время в библиотеке и сокровищнице.
Молча развернувшись, алхимик вышла из зала.
- Иногда мне ее даже жалко, - вздохнула Виктория. - Правда, это быстро проходит.
Томас и Сандро встретились взглядами.
- Попытайся, - сочувственно предложил граф.
Сэр Арчер, отчаянно желая не опоздать, поспешил за супругой.
- Думаю, тогда мы вернемся в лагерь, - отметил Прествитч. - Арчеры-Анджелини наверняка переживают за нас. Есть то, о чем пока не стоит рассказывать?
- Просто скажите, что все хорошо, - ответил князь. - А дальше по обстановке.
Мистик обнял Таис за талию:
- Скажем что-нибудь хозяевам на прощание?
- Я была счастлива познакомиться с вами, князь, - Таис улыбнулась. – Думаю, мы еще встретимся, впереди ведь сотни лет, и больше не нужно блуждать в поисках себя и своей цели. А вы, мисс Арчер, просто очаровательны. Оставайтесь такой как можно дольше, а лучше – вечно.
Она обвела взглядом присутствующих.
- С остальными мы увидимся совсем скоро. Удачи в изучении тайн Храма, господа.
- Спасибо, - благодарно кивнул Юрий. - Я уверяю вас: мы обязательно встретимся. Помните зал, в котором мы появились? Там, где должна быть дверь, вы просто должны ее представить.
Мисс Арчер подбежала к Таис и крепко обняла:
- Я никогда не забуду вас! Вы - эталон женственности, такие манеры, такая походка. Спасибо за нечаянные уроки.
Разжав объятия, Никки снова вернулась к возлюбленному.
Прествитч почувствовал долю неловкости. Не зря советуют уходить молча. Еще раз кивнув каждому, детектив повел леди Таис к выходу.

Центр управления. Храм. 16 июня.
- Вам - Храм, мне душа, - весело отозвался граф. - Абсент, ром, текила, шнапс?
- Где Джонатан, когда он так нужен? - скривился Томас.
- Хорошая игра - истинное наслаждение, - фыркнула Таис. - Отличный цирк, и представление интересное.
- Вам - не продам, - вскочив, Вик кинулась к сэру Арчеру, но резко затормозила в шаге от него, увидев, что Селия отлипать не собирается.
- А мне абсент предложить можешь? - криво усмехнулась химик.
Томас стоял, пламенея от объятий супруги и взгляда любовницы. Последний мало волновал. Новый облик Селии возбуждал, даже в такой обстановке.
Граф, тем временем, благодушно кивнул:
- Разумеется, по первому зову.
- Тогда я зову, - алхимик слегка оттолкула мужа, направившись к Калиостро. Виктория мгновенно заняла ее место.
Граф запустил руку в глубокий карман мантии князя:
- Почему? Потому что кролики из собственной шляпы - это банальность.
Юрий со снисходительной улыбкой наблюдал за магией с подачей фокуса.
- Выступали на ярмарках? - только и всего, с той же улыбкой.
- Да, бывало, - достав бутылку с зеленой феей, Алессандро протянул ее любовнице.
- Держи, - Таис небрежно кинула Виктории фляжку с виски. - Душу можешь оставить себе, не коллекционирую.
- Да и, говорят, что у рыжих нет души, - мистик вставил ремарку, после чего вспомнил, кому обязан. - Но я уверен, что ты - исключение.
Поймав фляжку, рыжая торопливо сделала глоток и передала Томасу, которого пришлось пихнуть локтем в бок.
- Тебе мало моей? - с наигранной ревностью возмутилась леди Арчер, целуя графа.
Встрепенувшись, сэр Арчер пригубил напиток. Опознав вкус, Томас сделал три крупных глотка и вернул Таис.
- Твоей - в самый раз, - Калиостро поцеловал руку Селии.
- Владей, - улыбаясь одними глазами, девушка сделала глоток изумрудного напитка.
- Мой маэстро, - встревоженно шепнула Вик. - Как ты?
- Вопрос с Храмом решили, с душами тоже. Что дальше на повестке? - поинтересовалась англичанка.
- Бывало и хуже, - ответил сэр Арчер, прижимая пиротехника к себе.

Центр управления. Храм. 16 июня.
- Я ввел препарат, когда посчитал, что Лия умирает, - признался Калиостро.
- Она ни за что не могла умереть, - прорычали князь и Томас.
Увидев сокрушенное выражение лица графа, Юрий впервые понял, что долго ждал такого момента, но не ощутил никакого желания торжествовать.
- Тогда... граф, поступите, как джентльмен, - предложил розенкрейцер. - Если умеете.
Алессандро закатал рукав:
- Я могу.
- Не надо, Сандро, - Лия отошла к стоящему в углу голему. - И не бери вину на себя. Это я решила, что умираю. Я сказала, что вводить.
- Подготавливаю процедуру переливания, - ровно отозвался Даниэль. - Выберите точку прорыва на теле.
- Он что, лопнет в любом месте? - изумилась Никки.
- Не больше ста... ста пятидесяти миллилитров, Даниэль, - спокойно попросила химик. - Правая рука, прокол нанесу сама. Нужно привыкать.
Голем протянул руку навстречу Селии.
- Три. Два. Один.
Точка на вене в предплечье стала бугриться и набухать.
- Ожидание.
Отвернувшись от остальных, Селия жадно приникла к руке голема, легко проткнув кожу клыками. Глоток за глотком, она чувствовала утоление голода, гложущего ее после инъекции. Все больше и больше, слаще и слаще...
- Тебе точно нужно побольше големов, - заметила мисс Арчер. - Даниэль, тебе не больно?
- Лишний сигнал. Если служитель потребует чувствовать боль - я выполню, - ответил голем.
- Забавно, - протянула жрица, наблюдая за процессом. – И удобно, ходячая артерия, которая всегда под рукой, в случае надобности. Вот он, научный прогресс.
Леди Арчер, не отрываясь, махнула на них рукой, стремясь выпить еще.
Поток, хлынувший к горлу изголодавшейся леди, прекратился так же внезапно.
- Процедура закончена, - отрапортовал Даниэль.

Центр управления. Храм. 16 июня.
Комната продолжала перемигиваться с оставшимися людьми своими веселыми огоньками, когда зал начал снова наполняться.
- ...так что я рекомендую стойку на голове, - Юрий едва ли не держал старого жреца за пуговицу, с иезуитским удовольствием выжимая диалог.
Лоренцо, который любил при случае послушать умных людей, рассеянно играл с Никки в пальчиковую игру на щелбаны и стойко переносил задорные возгласы вперемешку с тумаками.
- Скучаете? - легко поинтересовалась Таис, входя в зал и осматривая присутствующих. - А что, остальные еще не закончили...экскурсию?
- Ну что вы, все, что было нужно, мы увидели, - ослепительно улыбнулась Лия, приближаясь к остальным, под руку с графом. - А где мой любимый муж?
- Муж здесь, любимый - это вряд ли, - хмуро ответил сэр Арчер, ведя с собой Викторию.
- Лия! - Никки оглядела подругу с головы до ног. - Это где такой гардероб, в каком крыле?
Мужчины, включая Фахриба, вцепились взглядами в леди Арчер.
- И почему же, Ваше Величество, ты сомневаешься в моей любви? - плавно покачивая бедрами, алхимик двинулась к последним вошедшим, игнорируя вопрос Никки. - Мне казалось, ты отлично знаешь, [i]насколько[i/] дорог мне.
- К чему ревность? - сладко улыбнулся граф. - Ты единственный муж, а значит - самый любимый.
- Никки, здесь никогда не было таких вещей, - тихо отметил Фахриб.
- Ах, наш милый друг и проводник! - Селия снова изменила направление, на этот раз приближаясь к старику. Проникновенно заглянув в его глаза, она спросила:
- Вы были здесь при эвакуации? Расскажете, что происходило?
- Мне кажется, она сменила не только гардероб, но и саму себя, - вполголоса заметила Таис, чиркая зажигалкой. - Обнаженные пляски вокруг трупа на стройке - это-то было удивительно, но здесь чувствуется нечто совсем другое.
Старый жрец словно остекленел, таким хрупким и неподвижным он стал после вопроса Селии.
- Я не думаю, что это так важно, - ответил Фахриб. - Это долго и совершенно ни к чему.
Прествитч тем временем наклонился к уху Таис и шепнул:
- Тревожно мне.
- Скажите мне, Фахриб, - леди Арчер продолжала смотреть прямо ему в глаза. - Мне это важно.
- Мне тоже больше нравилась прежняя Селия, - тихо отозвалась жрица. - Но что остается делать? Посмотрим, к чему она клонит. И что на нее нашло...ну, то есть, кто - и это понятно, но в какой степени и насколько это может быть опасным.
- Оставь его, - резко произнес граф, сжав плечо Селии. - Не видишь, человек отказывается?

Таверна "Дикий клык". 20 апреля 1928 года.
- Это же запрещено! - расхохоталась пиротехник. - Не ходила, до сих пор как-то не было времени. Да и... Ну, правда, мы с Томасом отношений не разорвали, так что потерплю.
- Запрещено? - изумилась Валерия. - Нет, подумать только... "Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною - любовь. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви. Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня". Это Библия или "Декамерон"? Давай, навскидку.
- Не читала ни того, ни другого. Но если это - Библия, то я явно слишком мало внимания уделяла религии! - Виктория обняла подругу. - Лири, ну какие мужчины? Впрочем, ты-то ни с кем не связана...
- Значит, ограничилась женским? - хихикнула Валерия. - Понимаю, тоже хорошо.
Когда принесли вино в запылившейся бутылке, пару бокалов и широую деревянную тарелку, больше похожую на поднос, с разнообразной нарезкой, Кабрерас заглянула в лицо Виктории:
- Но я-то думала, что ты скорее сдашься мужчине.
- Лири, - обычно веселая пиротехник покраснела и притихла. - Я тут никому не сдавалась и не планирую. У меня есть Томас, там, в Риме.
- "Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему; он пасет между лилиями", - продолжила Валерия. - Но он та-ам, а тело есть тело, я чувствую тебя - нет смысла прятаться. Если ты продолжишь держать осаду, то вскоре сдашься... кому-нибудь другому. Влюбишься, поверишь в его смысл, его присутствие. Ты держишься. Благородно, но неумело. Вик, ты не боишься однажды охладеть к Томасу?
- Родриго сказал, что я скоро смогу отправиться домой, - упрямо ответила девушка. - Я... Я боюсь не охладеть, а влюбиться слишком сильно. У меня больше трех лет не было никого другого, да я и не хочу... Не хотела бы, но плоть слаба, - Лоретти беспомощно улыбнулась.
Брюнетка наклонилась к самом уху Виктории и шепнула:
- Мы могли бы позволить себе небоьшой приятный секрет.
После чего откинулась на спинку стула и, разлив вино по бокалам, подянла свой:
- Это мой тост.
- Ты понимаешь, что станешь у меня первой девушкой? - хмыкнула Вик, не спеша отпить. - И я понятия не имею, понравится ли мне. Все эти милые игры перед мужиками, которые пускают слюнки и ждут нашего поцелуя - это одно, а вот то, что предлагаешь ты...
- Никто не торопит, - отозвалась Валерия. - А тост за возможность, но не за факт.
Посерьезнев, Кабрерас вновь приблизилась к лицу Вик:
- Не попробовав - не узнаешь.
- Тогда почему ты так медлишь? - рыжая судорожно сглотнула. - Если мне понравится, то тебе придется отдуваться за целый год!
- Я не насилую бедных послушниц Ордена, - усмехнулась Валерия. - Но твои слова, если ты так выражаешься, это да...
Кабрерас, прильнув еще ближе, поцеловала Викторию и отпрянула.
- Что ты почувствовала? - спросила брюнетка.

Таверна "Дикий клык". 20 апреля 1928 года.
- Лампы!
- Дьябло!
В погрузившемся во тьму зале забегали официантки, расставляя свечи на столах. Свет потихоньку проникал в затхлую дыру, гордо именовавшую себя таверной.
Раздался мужской вопль.
- В темноте все кошки серы?
Голос Валерии.
Когда свеча оказалась за столом девушек, Виктория увидела охотничий нож, воткнутый в крышку стола. И чью-то руку, помешавшую воссединению.
- Это было глупо, - с сожалением говорила Валерия, смотря в глаза корчащемуся от боли мужику. Тот плакал и согласно кивал.
- Прижечь ранку? - ласково спросила Вик, улыбаясь, как маньяк, нашедший жертву.
- У-бе-ри-те, - простонал незваный гость.
Валерия охотно послушалась. Ладонь, из которой выдернули лезвие, брызнула кровью на крышку стола и прижалась к груди мужчины печального вида.
- Попросим новый стол? - уточнила Валерия, обращаясь к подруге. Хотя их общение все больше сводилось к тренировкам в физической подготовке, когда брюнетка натаскивала недавнюю калеку, они старались помнить об общих событиях, печалях и маленьких победах.
- Он все испачкал кровью, - брезгливо поморщилась рыжая. - А мы здесь совсем не за тем, чтобы любоваться на анатомические жидкости. - Эй, сеньор, - она повернулась к мужчине, который в шоке разглядывал свою конечность. - Ранку-то прижечь? А то одежду испачкаете, жена рукаться будет...
- Некому ругаться, - прошипел тот, уползая подальше, где мрак спрячет его от внимания не таких простых девушек.
- Ви-и-ик, - протянула Лири. - Ты бы берегла себя. Первое уверенное пламя появилось неделю назад. Я знаю, это опьяняет, но это же не повод!
- А разве мы не должны помогать людям? - с садистским удовольствием спросила Лоретти. - Да и вообще, я планировала свалить эту работу на тебя.
- Оставь, - отмахнулась брюнетка. - Мы не помогаем людям, мы служим Богу. Иногда это совпадает. Только не говори, что маэсэ Эрнандес слишком редко говорит об этом. Иногда я думаю, что работы за непосещение проповеди - это очень хороший вариант. В смысле, когда Эрнандес. Родриго - другое дело. М-м, Вик, ты знаешь фамилию Родриго?
- Не-а, - подхватив с перепачканного стола чистый бокал с вином, Виктория потащила подругу куда-то в противолопожный угол. - И твою не помню, но разве это важно?
- Все неважно. Сэмперфи, а там - хоть трава не расти, - Валерия растерянно последовала за подопечной. - Мы куда идем?
- За другой столик, подальше от этого! - расхохоталась пиротехник. - Так какая фамилия у Родриго?
- Не поверишь, - осклабилась Валерия. - Родригес.

Сантьяго де Кампостелла. 1927 год.
На пляже тепло. Шумят волны, солнце светит в глаза, зудят ноги, по середину бедра закопанные в песок, но какое же это приятное чувство! Вик открыла глаза, щурясь, как довольная кошка. Рядом с полотенцем, на котором лежала ее голова, чтобы песок не попал в волосы, стоял небольшой поднос, на котором красовался яркий, многослойный коктейль.
- Как мило, - пробормотала рыжая, садясь. Песчинки безбожно щекотали кожу, солнце припекало, стекло бокала было ледяным, а на вкус этот великолепный коктейль был... Той самой мерзкой жидкостью, которую вливали ей в рот с первых часов в больнице.
- Лоретти! Лоретти, очнитесь! – кто-то трясет за плечи, под нос суют гадость с резким запахом – хуже нашатыря! – легкие хлопки по щекам... Виктория открывает глаза. Испуганные лица, белые халаты, свет яркой лампы прямо в лицо.
- Не отключайся! – требует полноватая женщина с усталым лицом и усиками над тонкой верхней губой. Какие смешные усики! Пиротехник начинает хохотать до слез.
- Если ты можешь помочь – помогай, черти бы тебя драли, малявка! – раздается голос усатой женщины. – Угомони ее, но не дай отрубиться! Отрубится – сдохнет!
Еще порция дряни, прямо в горло, приходится глотать, чтобы не захлебнуться.
- Она точно ничего не чувствует?
- Не бойтесь, она не почувствует, даже если вы будете резать ее на куски.
- Очень кстати.
- Что?! Нет!
- Уберите ее!
Визг пилы...
***
Виктория открыла глаза.
- Солнышко... – нежная ладонь перебирала растрепанные локоны. – Викки, малышка, что с тобой стало, - нежный голос полон горечи.
- Мама, - пиротехник ухватилась за мягкую ладонь и прижала ее к своей груди. – Мама, куда ты ушла, почему?..
- Искорка моя, прости, - Сильвия грустно посмотрела на нее. Такая же, как была в последний раз, когда пиротехник ее видела. – Я просто запуталась.
- Ты бросила нас, - с обидой сказала Вик. – Папу, кота, даже меня! Кот умер через три года, папа – через тринадцать, а теперь умираю я... Это все ты виновата!
- Наверное, милая, - вздохнула мать, неловко улыбаясь. – И то, что я без вас прожила всего полтора года, меня не оправдывает.

Сантьяго де Кампостелла. 1927 год.
- Что?! - вскрикнув, брюнетка выскользнула из хватки Вик и отскочила подалшьше. - Вот и предупреждай тебя после этого! Боже, если Родриго и правда ошибся... Надеюсь, что нет. Лучше тебе быть истеричной сукой, чем безногой истеричной сукой. Адьос, приглашение в силе.
Отряхнув одежду, Валерия покинула девушку.
- Я не сдохну, ясно?! - заорала Виктория, колотя в дверь. - Я выйду отсюда, или выползу, но в этом случае вы пожалеете обо всем, что сделали со мной!
В дверь постучали с другой стороны.
- Виктория, ты слышишь меня?
Голос маэсэ.
- Да! - ярость придала сил. Цепляясь за скобы и петли, ломая ногти, рыжая сумела подтянуться к решетчатому окошку, чтобы выглянуть. - Выпусти меня и верни в Рим!
- Не могу, - кратко ответил магистр. - Ты еще не готова. Кстати, как твой прогресс?
- Еще не подохла, как видишь! - прорычала Вик. - Родриго, лучше отпусти! Ты отправил меня умирать, но тебе не удастся, слышишь!
- Сильные слова, - Родриго несколько секунд помолчал, прежде чем спросить:
- Если я тебя отправил умирать, то почему кормлю?
- Чтобы было интереснее, - расхохоталась пиротехник. - Неизвестно, что ты подсыпаешь мне в еду! Или, может, пока я без сознания, вы приходите меня трахать?! Давай, иди сюда, сделай это, пока я чувствую, это куда интереснее, чем пихать в полутруп!
Мужчина за дверью рассмеялся.
- Ладно, убедила, это не аргумент. Лучше скажи, насколько тебе отрезали ноги?
- Ты отлично знаешь, - фыркнула девушка. Не удержавшись, она рухнула на пол и застонала от боли. - Сантиметров на пятнадцать выше колена, - Вик потерла рукой культю. - Кстати, мне нужно сменить бинты, они еле держатся.
- Сменим, если нужно, - утвердительно ответил Родриго. - Ты можешь ощупать ноги? Мне интересно, как ты продвинулась.
- Не смешно, - тем не менее, Лоретти принялась осторожно трогать свои ноги, пытаясь прикинуть, могли ли они немного отрасти.
Разумеется, руки на нащупали колен, однако заметилась странная деталь - в бинтах не было необходимости. Концы культей не чувствовались запекшимися, зашитыми ранами. Там была тонкая-тонкая и чувствительная кожа.
- Родриго... - неуверенно позвала Вик, не в силах перестать прикасаться к новой коже. - Родриго, у меня нет шрамов! - удивленно воскликнула она.
- Ага, - хмыкнул маэсэ. - Это же хороший знак, правда? Я жду кое-чего, Виктория.
- Простите, маэсэ, - девушка покраснела так, что стало горячо ушам. - Простите меня, я не поверила, обидела вас... Маэсэ, умоляю, извините! Чем я могу загладить вину? Все, что хотите! Только продолжайте, прошу вас!
- Я просто хочу, чтобы ты помнила: я забочусь о тебе.

Сантьяго де Кампостелла. 1927 год.
Некоторое время спустя, Виктория проснулась от дичайшего зуда на месте культей. Прилично обработанные еще в Италии, они никогда не гноились и редко кровоточили. Происходило что-то странное.
- О-о-о, черт! - Лоретти откинуна одеяло и положила ладони на бинты, крепко сжав обрубки. - Сестра! Брат! Да кто угодно! - стараясь успокоиться, она вцепилась зубами в одеяло, но неосознанно начала сучить "ногами" по простыни. - Прошу, помогите!
В палату ворвался сам Родриго и, увидев положение девушки, воскликнул энергичную фразу на испанском, после чего споро поднял Викторию на руки и бегом направился в одному ему ведомую сторону. Санитарки рассыпались по углам, уступая дорогу магистру Сантьяго с визжащей ношей на руках.
- Магистр, черти бы тебя драли, что со мной?! - выла девушка, цепляясь руками за его плечи. - Мне не было так... О-о-о!!! Даже когда я очнулась в реанимации и меня... А-а-а!!! Пилили!
- То, что я обещал, - торопливо выдохнул Родриго, сворачивая по коридору. - И называй меня "маэсэ", твое "магистр" звучит, как "маэстро". Я не играю музыку.
- М-м-мудак ты, маэсэ! - выкрикнула пиротехник, заливаясь слезами. - Обезболь!
Наокнец, пинком открыв дверь, Родриг занес Викторию в темную комнату. Свет проникла в нее только из коридора, позволяя увидеть очертания постели на одного человека, прикрвоатной тумбочки и чего-то вроде сосуда, стоящего на полу.
- Новый дом, - решительно объявил маэсэ, укладывая Викторию на кровать. - Ты не должна видеть все это. Успокоишься прямо сейчас - введу препарат. Будешь дергаться - не смогу, даже при всем желании.
- Что это за камера?! - Вик схватила мужчину за плечо. - Верни меня в Рим, в больницу! Лучше протезы! Что это за рабство?! Вы извращенцы?! - из серых глаз катились крупные слезы.
- Мы - не извращенцы, это - метод, ты - преувеличиваешь, - скороговоркой выпалил Родриго, доставая ампулу. - Ну так что, мы тихо-мирно справимся с болью?
- Коли уже! - завопила рыжая, изогнувшись на постели. - Мне больно, сукины вы дети, чертовы испанцы, чтобы вам всем в пекло провалиться!
Наскоро выполнив подготовку, Родриго взял шприц в левую руку и, прижав предплечье Виктории к простыне, крепко сжал пальцы.
- Не шевелись, Христа ради, хотя бы одну чертову секунду, - прошипел спаситель и вогнал иглу в вену.
Резкий впрыск лекарства, волной разносящегося по телу, хватка маэсэ слабеет. Кажется, могут остаться синяки, но всего этого уже не видно.
- Надеюсь, тебе надоело быть калекой, - выдохнул Родриго, прежде чем встать и уйти, захлопнув за собой дверь.
В кромешной темноте скрежет дверного ключа прозвучал оглушительно, как приговор.
- Магис... Маэсэ? - испуганно спросила Виктория, осматриваясь и потирая руку. - Родриго?! Где вы? Я... Я не хочу быть одна!
В ответ прозвучало одно лишь молчание. И не утихало еще долго.

Сантьяго де Кампостелла. 1927 год.
Однажды к берегу города прибило лодку с мощами. И вновь, как в прежние времена, песок взрыл нос лодки, у руля которой сидел смуглокожий мужчина в черной рясе с капюшоном.
Меж двух скамей лежала изможденная девушка, метавшаяся в бреду. Промолвив пару фраз на испанском, мужчина поднял ее на руки и пошел к мощеной дороге.
- Родриго, магистр, мне больно, - посеревшие губы едва шевелились на обожженном лице. - Вы обещали помочь, но я умираю! Дайте мне обезболивающее, я знаю, что вы забрали из больницы семнадцать ампул, а вкололи мне четыре! Молитвы уже не помогают! Умоляю вас!
- Надо было взять больше, - вздохнув, магистр опустил девушку на скамейку у дороги и, достав ампулу, стесал ее кончик перочинным ножом. Шприц, взятый из внутреннего кармана, Родриго наполнил мутноватой жидкостью из ампулы и, подняв край серого рукава, ввел иглу в пульсирующую вену.
Помпа, под давлением узловатого пальца, выплеснула в кровь дозу обезболивающего.
- Как ты? - уточнил магистр.
- Томас, - простонала рыжая, моментально расслабляясь. Новые обезболивающие действовали моментально, без последствий... но каждая доза стоила как неделя работы простого человека. - Нужно было сказать ему, предупредить... Сдать билеты в Венецию, - девушка слабо улыбнулась. - Но я ведь скоро вернусь, да? С ногами, без коляски и протезов... Правда?
- Конечно, вернешься, - поспешил утешить ее Родриго, снова подхватывая на руки. - С ногами, без коляски и протезов. Иначе зачем ты здесь?
У одной из арок на улицах их встретил монах с повозкой.
- Я просил автомобиль, - напомнил ему Родриго, добавляя металла в голосе.
- Сломалась машина, маэсэ, - ответил монах, помогая погрузить Викторию. - Да и не стало ли плохо от бензина?
- Может быть, и так, - нехотя согласился магистр, усаживаясь рядом с девушкой.
Лошадь повела свою ношу к Сантьягскому собору - роскошно украшенному резьбой зданию.
- Совсем плохо выглядишь, - нарушил молчание Родриго. - Возможно, придется чуть дольше задержаться.
- Я сильная! - тут же возразила притехник. Говорила она горячо, но шепотом. Бинты насквозь пропитались кровью и лимфой, без должного ухода врачей. - Мне нужно только небольшое чудо, а дальше я сама. Буду реабилитироваться в процессе работы, буду делать все, только... - увы, остального не услышал никто. Лоретти покинули последние силы, поэтому свой первый въезд в Сантьяго де Кампостелла она не помнила.
А сны... сны были тревожными. Каждый камешек родных улиц пел, звал коснуться ногой, получить еще десятки, сотни впечатлений от прогулок. Работа, друзья, волшебные ночи наедине с собой, Томас... Томас. Человек, который понял, с которым можно делить на двоих не только постель, но и весь Рим, не заботясь о последствиях. Дешевое вино, дорогой виски, крепкий кофе, сваренный Джонатаном. Крыши, подвалы и улицы, незнакомые дворы, целый Рим - Мир - на двоих. И он остался там. А она - здесь, в Испании. Ради надежды на то, что больше не будет боли в его глазах. Потерпеть? Она потерпит. И он, конечно, тоже. Он ведь умный. Он все поймет. Он точно знает, что она вернется...
- Бедняжка... - вздохнул монах. - Она уверена в том, что мы полностью реабилитируем ее? Полностью - это же когда...
- Знаю, - отмахнулся Родриго. - Это произойдет, даже если должно случиться невозможное - все дела во славу Творца. Чудо, которое свериштся, укрепит твою пошатнувшуюся веру, брат мой.
- Но...
- Но откуда-то ведь взялись сомнения?
Монах бросил мимолетный взгляд, полный сожаления, на девушку в забытьи, и тут же отвернулся следить за дорогой. Взяв поводья в одну руку, другой он начал тихо и методично перебирать четки.

Виктория и Томас. Закоулки Храма. 16 июня.
Сэр Арчер покинул центр управления с тяжестью в груди. Последний раз такое было, когда он узнал о смерти отца. Кровь прилила к щекам, в голове шумело, а рядом шла Виктория, которую Томас вел, держа за плечо.
- Я едва могу держаться, - сипло взрыкнул Арчер, проходя по полутемному кордиору. Заметив приоткрытую дверь, Томас втащил за собой девушку и хлопнул дверью.
- Это катастрофа, - сэр Арчер исподлобья взглянул на Вик и упал на колени:
- Все пошло прахом.
- Что именно, мой маэстро? - рыжая плавно опустилась рядом с ним. - Скажи, что тебя так огорчило?
- Огорчило? - Томас раскатисто усмехнулся. - Да это тень от тени того, что я чувствую! Мы прибыли сюда, и все пошло наперекосяк, я до конца жизни не забуду этот ад. Сначала эта удушающая жара, от которой не спрятаться, фанатики и предатели, чертов Кавалли, заставивший вспомнить о гнойном рубце внутри меня. Мы искали Храм, считали этаким Эльдорадо. Пришли - взяли, ушли. И с каждым часом все напряженнее, все неумолимо скатывалось. Первым сдал Армандо. Сопляк, прости Господи, напыщенный щегол с добрыми глазами. У него не было реальных причин. Это я должен был стреляться, я! Кто нас сюда послал? Кто вскружил голову влюбленной дуре и сделал предложение, чтобы сразу же, не отходя от кассы, встретиться с тобой и пропасть окончательно? Потому что мои желания - это дикость, которые никогда не сбудутся! Я променял их на Клуб.
Томас уронил локти на пол и зарыдал, как избитый младенец.
- Встать у руля, использовать влияние... Использовать людей. Я использовал Селию, собрал людей, бросил против Сантьяго, их кровь на моих руках. Я недолго думал, прежде чем зазывать людей сюда. Даже Селию. Боже, да он беременная! А этот самолет, вечная жара. Грузовик, в который въелось амбре из пороха и пота. Палатки, кофе в котелке, песок во всех щелях. Мне было плевать на условия, плевать на своих людей. "Мои люди", что за чушь? Армандо, Селия, Никки, Лукас, Лоренцо, Рико, Беатриче - все они чьи-то дети, их родители живы и ждут всех обратно. Так ведь не дождутся, Храм - это ловушка. Как и Клуб.
Мужчина резко вскинулся и бросился спиной на стену, после громкого удара позвонками сползая вниз. Перемежая исповедь всхлипами, Томас продолжал:
- О, Клуб! Величие предков, их гордость и реликвия! Я - король или раб? Обоих с самого детства готовят к будущему, исполнить долг. С самого начала я не хотел, нет, я не хотел, ты знаешь! Я... не этого хотел. Но я знаю, я отчетливо понимаю, за что меня предали. Селия решилась на святотатство. Я - заслужил, так нашла бы кого-то молодого, красивого - я бы понял. Но этот! Личный враг князя, ценитель свободы и беспринципного поклонения эго. Как же я его ненавижу. Господи, как мне больно. Как же я ненавижу Селию, Клуб, самого себя...
- Я хотела уберечь тебя, - испытывая его боль, пиротехник замкнулась и говорила бесстрастно. - Пыталась спасти еще тогда. Кто сказал, что, потеряв меня, ты теряешь волю и шанс на желаемую жизнь? Мы оба сами загнали себя в ловушку, - она села на пол, не пытаясь сдержать слез, но и не меняя тона. - Они убили Лири. Мою Лири, единственного человека, который спасал меня, позволил мне сохранить расудок и любовь к тебе. Родриго убил Лири. Ты убил Лири! Она погибла в день битвы за резиденцию! И ты говоришь мне, что твоя жена предала тебя? Так я понимаю ее! О, милый Томми, как я хотела бы рыдать с тобой, оплакивая все упущенное! Том, Том! Ведь тогда, в Венеции, ты сделал бы мне предложение? Молчи! Я знаю. Я была там, ты сам меня туда отправил! Там было все для моего счастья, но я вернулась в этот несовершенный мир, чтобы быть с тобой, живым, а не картонным! - Виктория всхлипнула. - Но ты сам добился того, что получаешь! Ах, мой маэстро, как я была бы счастлива с тобой! Как она была бы с тобой счастлива, но... Столько этих безумных но! И всему виной ты!
- Я знаю, - рука Томаса направилась к поясу. - Пора признать: у меня не может быть второго шанса. Никого нельзя вернуть, ошибок слишком много, чтобы их исправить.
Сэр Арчер слабо улыбнулся:
- Я все порчу. Никки была права: я по своей натуре - мерзавец до мозга костей. Мой природный смысл - причинять боль. И при этом я чувствую, каждой клеточкой ощущаю страдания тех, кому их причиняю. Я спасался алкоголем, очень долго. Притупить, оглушить себя и не слышать этого надсадного крика. Теперь я понял.
В области ремня послышался звук металла о металл.
- Мой маэстро? - сдавленно вскрикнула Вик, зажигая на ладонях огонь. Увидев, что происходит, она только смога вжаться в стену. - Нет, нет. Ты же не собираешься... Том! Это глупо! Она всего лишь показала, какую боль ты ей причинял! Пойми, милый, я не стала бы защищать мышь, но ведь это - правда!
Сэр Арчер медленно вытягивал пистолет из кобуры. Вот он, потеплевший металл ложится в руку.
- Последняя смерть на моем веку. Звучит неплохо.
Томас взглянул на оружие и щелкнул предохранителем.
- Как здорово ощущать хоть что-нибудь.
Взвесил пистолет в ладони.
- Я почему-то не тороплюсь.
Ствол первым коснулся кобуры. Мушка противно царапнула лакированную кожу, но то, что этот звук означал, было важнее.

Жилой сектор. Храм. 16 июня.
- Я понимаю, что ты серьезна, - Сандро примирительно поднял руки. - У меня нет таких целей. И вообще, давай я озвучу кое-что. Насчет Юрия: без борьбы нет развития. Я ему желаю только добра. Я хочу перевести наши личные вопросы куда-то в область профессиональной конкуренции. Надеюсь, иногда он будет меня обгонять. Мне даже интересно: что сделает он, владея Храмом, и я, только заигрывая со всем остальным миром? Свобода, власть, собственность - как это отразиться? Да, я хочу поставить эксперимент над бессмертными. Или это и правда будет всего лишь игра, но большая и многоплановая? Что нас ждет в конце, если он никогда не настанет? Сможем ли мы однажды менять положения звезд?
- Сможем, или нет - не так важно, - алхимик принялась одеваться. - Главное - суметь убедить всех, что мы это можем. Вся жизнь - игра? Тогда у меня достойный союзник. Сандро, что же ты творишь со мной! - она рассмеялась. - Я еще никогда не была так откровенна, никогда не переставала бояться собственных мыслей, никогда не жила!
Маг последовал примеру алхимика и начал приводить себя в порядок. Одеваясь, граф отметил:
- Нам повезло, мы первые узнали, во что будем играть. Значит, первые ходы - наши. Князь должен занять свое место, а тебе стоит взять кровь Фахриба. Спроси его, что он делал при эвакуации.
- Мой милый граф Феникс, а насколько ты могуществен? - вкрадчиво спросила Лия, с недовольным видом оглядывая свою одежду.
- Я считаю, что мне многое нужно увидеть и понять, - признался маг. - Но для простых смертных мое могущество сродни власти полубога. Глупость, преувеличение.
- А если я попрошу тебя о чем-то бытовом и банальном? - продолжала гнуть свое девушка.
- Значит, я примерю на себя роль заботливого папы и помогу, - ответил граф.
- Чудно, - химик обернулась. - Мне нужна более соответствующая случаю одежда, ведь вся осталась снаружи... Что-то на твой вкус. Как должна выглядеть любовница черного мага? - она не удержалась от усмешки.
- Она должна быть смелой, внешне и внутренне, - вопрос заставил Сандро задуматься. - Например, говорить "любовница черного мага" и "должна" в одной фразе. Я подумаю еще, клянусь, но пока что все мысли о том, что тебе и правда пойдет образ вампира. Легендарного ночного существа, холодного, ужасающего, страстного, добивающегося. Как тебе такая мысль?
- Идеально, любовь моя, - Селия чувственно засмеялась, расправляя плечи и смело глядя в глаза графа. - Не будем прятать мою новую суть! Я бессмертна, понимаешь, бессмертна! Навсегда!
Граф Калиостро живо закивал:
- Да! Черт возьми, да, ты готова покорять, сносить все на своем пути! Я знаю, что тебе нужно для особого развлечения. Любопытно?
- Еще бы! - леди Арчер снова кинулась к зеркалу, приоткрыла рот, легким напряжением новых, неведомых мышц выпустила клыки и снова рассмеялась. - Это все так необычно! Я впервые ясно вижу себя... И тебя! Ты еще лучше, чем я могла представить! Говори же, говори, иначе я сама не умолкну!
- Когда мы вернемся к остальным, ты привлечешь внимание каждого, твое превращение не останется незамеченным. Похить Томаса, соблазни. Заставь его кричать от наслаждения, вырви самые яркие слова из его уст - и оставь. Можно легко пережить потерю, когда не знаешь, что потерял. Преврати Викторию в неопытную монашку, по сравнению с тобой. И в то же время, - маг хищно облизнулся, - пообещай ему могущество, если он согласится быть с тобой, иногда, когда этого захочешь ты. А он будет хотеть, постоянно.
- О, Сандро, - промурлыкала Лия, оборачиваясь и обнимая графа. - Ты подарил мне куда большее, чем месть, или даже любовь. Ты подарил мне наслаждение каждым моментом жизни, сплетенное из сотен чувств! Мой великолепный маг, средоточие порочных страстей, незамутненное яростное счастье! Я люблю тебя.
- Отлично, - граф крепко обнял девушку и отстранился, не размыкая объятий. - Я всегда считал, что изменения начинаются изнутри. Теперь о том, что снаружи. Закрой глаза, мне не нужны комментарии по ходу работы.
Отступив на шаг, Калиостро принялся за костюм Селии. Душа художника требовала сыпучих кружев и тонких шлейфов, плывущих даже от медленной ходьбы. Прагматичная часть натуры требовала удобства - где-то снаружи все еще остается пустыня, а здесь - все еще опасно.
- Да, я думаю, это то, что нужно.
Когда Селии разрешили открыть глаза, она повернулась к зеркалу и, оглядевшись с головы до ног, увидела черный жакет, длиной до бедер, приталенную алую рубашку и обтягивающие кожаные штаны с тонким ремнем фехтовальщика, один оборот которого свободно спускался к левому бедру.
- Обувь я посчитал подходящей, - прокомментировал Алессандро.
- Как прекрасно... - девушка коснулась рукой холодной поверхности зеркала. - И это - я?.. Неужели я способна быть... такой? - медленно поворачиваясь, она осматривала себя. - Сандро, я скажу глупость: ты - волшебник.
Калиостро посмеялся в ладонь:
- Ну, это всегда приятно слышать. Мне уже не терпится выйти ко всем. Думаю, никто не успел сделать что-то серьезное, но уходить надолго я бы не рискнул. Если наши друзья осваивают Храм, сгребая артефакты в самом большом зале, это даже хорошо. А могут и покалечиться.
- Отлично, - Лия быстро направилась к выходу из комнаты. - Сначала заскочим перекусить, в зал управления, а потом найдем наших англичан, - она хищно усмехнулась. - И лучше бы им быть паиньками.

Селия. Жилой сектор. Храм. 16 июня.
Последний взрыв ощущений в ошалевшем от боли сердце, а потом – тьма.
Кажется, я все еще продолжаю говорить что-то успокаивающее невольному виновнику моей гибели, но это конец.
«Не успел, перепутал, намеренно медлил!»
Последний выдох.
Покой, вечный покой.
Неужели смерть всегда именно такая? Я все еще мыслю, следовательно – существую. Или нет? Возможно, Рене Декарт был не меньшим идиотом, чем я. Интересно, он тоже лежал и осознавал свою смерть? А сэр Самуэле, летя с обрыва? Чувствовал ли он куски железа, разрывающие его тело? А Родриго, потерявший тело, душу и свою суть? Что ощущал он? Мне, вероятно, еще повезло – агония была недолгой. И если я откажусь от мысли, что Сандро просто позволил мне умереть, то о последних секундах, минутах... О последнем часе жизни можно вспоминать с удовольствием.
Но что будет дальше? Я стану одной из полубезликих теней Умбры? Крылом, эдаким хтоническим стражем? Или отправлюсь на «Синедрион», сотню лет отрабатывать краткий миг счастья? Если так, то, по крайней мере, раз в четыре года я смогу видеть детей...
Дети? Какая же я дура! Вряд ли маги, даже совместными усилиями, смогут поддерживать жизнь в мертвом теле еще восемь месяцев. Прости, Ричард. Прости, Франческа.
Прости, Томас, я даже предать тебя нормально не сумела...

Тьма рассеивается, смутные тени приобретают знакомые очертания приемной Главы. Том, как обычно, сидит, закопавшись в груды бумаг. Дверь открывается, на пороге я вижу себя саму. Ах, да, воспоминания, конечно. «Вся жизнь проносится перед глазами», так? Ну, посмотрим.

- Масси?
- М?
- Уже три часа дня.
- И что?
- Джонатан сказал, что ты не ел с утра.
- Закажи.
- Ты обещал пообедать со мной.
- Хорошо. Закажи, пообедаем вместе.
- Здесь?
- Конечно. Ты видишь, сколько у меня работы? Кстати, надеюсь, ты разобрала почту?
- Еще утром.
- А сейчас не утро?
- Нет, сейчас три часа дня, - начинаю закипать.
- Тогда принеси виски. И закажи, наконец, обед.
- Хорошо, что ты будешь?
- Все равно. И звони из холла, мне нужна тишина.

Как горько. Никки уже зареклась входить в приемную без приглашения, а я еще пытаюсь. Живу обещаниями выходного, отпуска, медового месяца... Ну, дождалась, и что же? Чертов Храм!

- Я так рад, кошечка, что мы отправляемся в это путешествие! Только подумай, как много мы можем найти и узнать!
- Я думала, под свадебным путешествием имелось в виду немного другое. Помнишь? Ты хотел посмотреть мир, вдвоем вихрем промчаться по столицам...
- Но ведь это – намного лучше! Компания друзей и родных, первый выезд костяка Клуба, с момента, как он обосновался в Италии. К тому же, ты так стремишься к познанию всего мистического. Мне кажется, я делаю тебе отличный подарок.
- Тебе кажется?! – взрываюсь от злости. – А тебе не кажется, что стоило спросить моего мнения?!
- Если бы ты вылезла из лаборатории, я бы спросил! А ты сидишь там, как.. как...
- Как мышь, да?!
- Ну... ну прости, кошечка, - пытается погладить по голове. – Я ведь думал, что тебе понравится...
- Мне бы понравилось, если бы перед этим мы, хоть немного, побыли вдвоем, - тоже утихаю.
- Ничего. Мы быстро расправимся с делами, отправим всех домой, и поедем к морю. Египет, тепло, солнце... Возможно, ты перестанешь быть такой бледной. Я усажу тебя в лучший шезлонг и буду целовать твои загорелые ножки...
Напряженная тишина.
- И не говори, что сейчас ты думал обо мне.
- Не о тебе. О нас.
Я не верю, но разве можно что-то сделать? Только терпеть.

Погоня за ускользающим счастьем, знанием, бессмертием в пробирке. Я не знала, что ждет нас в Храме. В железном футляре, с которым я перестала расставаться, лежало пять шприцов. В боковых – сыворотка на крови бессмертных, способная спасти человеку жизнь, пока бьется его сердце. В центральном – чистая кровь бессмертных, которая поднимет даже труп, если он еще теплый. Заставит тело приобрести новые свойства, приблизит к совершенству. Даст то самое пресловутое бессмертие, заставив взамен пить кровь. Я носила с собой способ превращения человека в вампира, никому не сказав ни слова. За последний месяц я и так пристрастилась к малым дозам крови, так что не считала этот метод продления жизни страшным и предосудительным. Но не думала, что придется прибегнуть к нему так скоро. Еще надеялась, что сумею найти что-то более совершенное. Почти нашла, но...

- Лия, дорогая моя, нежная, я покажу тебе Умбру во всем ее великолепии. И в ней, и под солнцем мы увидим столько чудес, познаем мир, чувства, недосягаемые для нас раньше, сблизимся и станем теми, кем захотим быть.

Лучшие слова, которые я слышала в жизни, стали причиной моей смерти.

Надеюсь, Юрий догадается привести Алессандро в мою лабораторию - пусть получит хотя бы такую благодарность, за подаренное мне счастье. Надеюсь, Сандро сделает для Никки эликсир – она заслужила. Надеюсь, Никки относительно легко перенесет мою гибель. Ушла, следом за братом, чтобы и на том свете продолжать донимать. Надеюсь, Виктория и Томас будут счастливы. Так много надежд...

Томас. Король Рима, потерявший свою королеву, поймешь ли ты, что косвенно виновен? Что, в каком-то смысле, это ты истощил моё сердце? Что именно твои метания заставили меня искать большего? Я все равно буду по-своему тебя любить, пока не утрачу память.

Я думала, что утратила все ощущения, но вены на правой руке пульсируют... Боже, как жжется! Неужели Сандро все-таки успел?! Огонь бежит по сосудам к сердцу, прокладывает себе путь, сжигая все на своем пути. Еще один взрыв боли в груди, удар... Пламя заливает все тело, а следом за ним идет мертвенный холод ледяного совершенства.
Удар.
Вдох.
Голод.

Жилой сектор. Храм. 16 июня.
Через час, показавшийся сладкой вечностью, Алессандро лежал на ковре рядом с Селией и водил кончиком пальца по тонким ребрам.
- Лия, ты не представляешь, какое счастье подарила, - признался граф Феникс.
- Это ты не представляешь, что сотворил со мной, - со сладострастной болью отозвалась алхимик. - Ты разрушил весь мой мир! Но какое насаждение я испытала! - откатившись в сторону, она задумчиво посмотрела на любовника. - Вот и все. Месть совершена. Ты выполнил условия сделки и свободен. А я должна выстраивать новую картину реальности, забыв о своем грехопадении и, в то же время, признавая его. Я не знаю, что мне делать. Мое раскрытие, правдивые истории, все это лишило меня брата. А теперь, сделав то, чего желала из ненависти, я потеряла последние крупицы того, что знала о себе. Селия Гаттони? Леди Арчер? Кто это? Кто я? Существую ли я вообще, или я - массовая галлюцинация?
Калиостро приподнялся на локтях и посмотрел на Селию, закусив губу:
- Я правильно понимаю, что ты чувствуешь себя чистым листом? Раз уж спрашиваешь, кто ты.
- Чистым? - Лия расхохоталась. - О, нет! Замараным и испачканым, с бессчетным количеством клякс. Но когда подобное перестает быть мусором и становится произведением искуства? Ох, Сандро, если бы ты только понимал! Я - наемный убийца, жестокий палач, смертоносный гений! И я же первая леди Клуба, будущая мать, почитательница традиций, верная жена... Что из этого стоит моих слез? Что из этого - я?
- Я бы поставил вопрос иначе, - мягко улыбнулся Калиостро. - Чего ты хочешь? Например, прямо сейчас и немедленно?
- Немедленно? - Селия неловко дернулась, на мгновение став похожей на изломанную куклу. - Чтобы меня обняли, снова собирая воедино разбитое. Но уже не в том порядке. Тщательно подбирая детали, создали из меня более совершенное творение. Или толкнули в пропасть, как птенца, учащегося летать. Смерть, или бессмертие... Заставьте меня сделать выбор, утвердиться хоть в чем-то!
- Тогда я настоятельно рекомендую тебе бессмертие, - Калиостро прижался к девушке, заключив в объятия. - Никогда не поздно начать все снова. Ошибки, поражения - твои ум, страсть настолько острые, что ты сможешь рассечь напополам все свое печальное наследие, чтобы извлечь полезное, взять в новую жизнь только самый ценный багаж. Кто остановит тебя от того, чтобы жить, творить и любить?
- Мой долг, - глухо выдохнула ему в плечо леди Арчер. - Постоянный страх ошибиться в неизвестной для меня области. Я ведь могу, могу стать бессмертной прямо сейчас! Договор с Лемнис оградит детей от возможных последствий, но... Ради этого мне придется окончательно переступить через остатки моей совести.
- Прости, я, наверное, не понимаю, - смутился граф. - Ошибки случаются, со временем ты освоишь все, что хочешь. Столько возможностей научиться чему-то и при этом вообще никак не пострадать! Полагаю, это очевидно. Тогда что? Ты не должна становиться бессмертной?
- Последний серьезный разговор с братом... - химик криво усмехнулась, - Армандо был против моего бессмертия. Однако, решение мной принято давно. Дело лишь в пути к цели. То, что я могу сделать, не только подарит мне бессмертие, но и сделает куда сильнее, совершеннее... Однако цена высока. И платить я ее буду всю свою жизнь, то есть, вечно.
- И что, по-твоему, составляет настолько высокую цену за бессмертие? - решил спросить маг. - За жизнь, полную загадок, тайн и поисков новых горизонтов?
- Вампиризм, - спокойно ответила Лия. - Я достаточно исследовала этот феномен. В том числе, и на людях. Поверь, мне пришлось потратить уйму времени, чтобы избавиться от... результата моего эксперимента.
- Вампиризм? Ого, а ты думаешь, что только вампиры живут вечно? - Калиостро показался сбитым с толку.
- О, нет. Но этот путь наиболее выгоден, быстр, эффективен и безболезнен, - алхимик улыбнулась. - Дарует невероятную регенерацию, избавляет от всех мыслимых и немыслимых недугов, приводит тело к полному совершенству, позволяя отныне совершенствовать дух... если, конечно, вовремя утолять голод. К сожалению, его наиболее успешно утоляет кровь существа того же вида, что и вампир.
- Немыслимый восторг, но я соглашусь, - признал Калиостро. - Есть в этом что-то особенное. Но скажи, если ты просто будешь бессмертной, и все? Как я или кто-то наподобие?
- Я уверена, что не смогу пройти этот путь, - почти прошептала девушка. - Однажды я уже погрузилась в свою душу. Едва выжила, признаться. И подошла слишком близко к грани абсолютного безумия, чтобы решиться это повторить.
- Ты о чем? - нахмурился граф. - Душа, путь, грани... Мы нашли рецепт эликсира. Выпил и пошел - хоть под нож, хоть под пули, тони, замерзай, падай в лавины бесконечного времени - ты не погибнешь. Самое сложное - это приготовить такое снадобье. Но я уверен, что мы вдвоем сможем справиться. Ведь так? Ты согласна? Или что-то по-прежнему пугает тебя?
- Рецепт... - Селия расхохоталась. - Мы с тобой - величайшие алхимики всех времен, естественно, мы его приготовим! Но будет ли он так хорош? Сделает ли меня совершенной, или просто заморозит в нынешнем состоянии? Ни один рецепт бессмертия не идеален! Но пока только этот оправдывает средства.
- Это хороший вопрос, - улыбнулся маг. - Не знаю, чем плохо нынешнее состояние, ты молода и красива, ток жизни бьет по твоим венам, ты полна сил и страстей. Но знаешь, что я думаю насчет действия? Думаю, Фахриб именно так и получил свое бессмертие. Не знаю, когда он его принял, но выглядит бодрым мужчиной. Если, конечно, он вовремя, - голос понизился до шепота, - питается.
Алессандро заливисто расхохотался.
- Надеюсь, человеческая еда тебя не страшит. Хотя голодная смерть тебе не грозит, но я думаю, что в таком виде бессмертия надо есть, если хочешь быть активной и энергичной.

Жилой сектор. Храм. 16 июня.
Жилые комнаты располагались на втором этаже, где от залов уходил в сторону отдельный коридор, из которого множество дверей было входами в сами комнаты.
Одна из них, в которую граф Феникс внес алхимика, была обставлена в стиле привлекательного аскетизма - низкие столик, диван, стулья в разных углах, шкаф-комод у противоположной входу стены.
Если бы не пыль и грязь, сопутствующие долгому отсутствию человека в жилье, можно было даже сказать, что здесь светло и просторно.
- Мрак, - горько отметил Калиостро, напрягая мысленные усилия для непривычной и весьма бытовой цели - уборки.
- Теперь вы поставите меня на пол? - смущенно и слегка испуганно спросила Селия, уткнувшись ему в грудь и вдыхая необычный, незнакомый аромат, несмотря на все мысленные призывы взять себя в руки.
- Не совсем, - ласково произнес граф, положив леди Арчер на диван, настолько маленький, что алхимик едва ли не впервые почувствовала, что на мебели можно не теряться, забившись в угол и поджав колени к груди, а лечь, опустив ноги на подлокотник.
Присевший рядом Калиостро начал снимать обувь с маленьких ступней.
- Устала ходить? - спросил граф, разминая подушечки пальцев на ногах.
- Н-нет... - растерянно произнесла химик, едва сдерживая стоны. - Что вы делаете?.. Зачем?
- Скромный массаж, - объяснил граф, ставший тщательно разминать основания пальцев. - Мне нравится занимать свои руки во время беседы. Итак, поговорим о нашем будущем?
- Вы смущаете меня, - прикусив губу и часто дыша, сообщила леди Арчер. - Вы ведете себя необычно, задаете такие вопросы... Я оказалась к этому абсолютно не готова. Со мной не происходило подобного... Ах! Будущее... - с трудом взяв себя в руки, она продолжила более твердо, хоть и срываясь на слабые стоны. - Познание, власть, постоянное кипение жизни вокруг... и внутри. Я хочу жить, а не существовать, как ранее.
- Жить... - мягко улыбнулся граф. - Да, нам всем пора вспомнить о том, каково это - жить. Мы так много упустили... Ты так много упустила. В чем смысл замужнего счастья, когда тебе не известен простейший массаж стоп? Необычно, абсолютно не готова...
Сжав пятку в ладонях, Калиостро провел языком по основанию стопы и прикусил кончик мизинца.
- Сколько нераскрытой нежности и теплоты... С тобой плохо обращались, смею заметить.
- Нет, неправда, - слабо запротестовала Лия. - Иногда все было даже очень хорошо!.. Но не так, конечно. Вы меня пугаете. Со мной никто так не говорил, я начинаю чувствовать себя... странно.
- Назови это чувство, - попросил маг, принявшись растирать стопы. - И тогда ты позволишь чувству войти в твою душу, сможешь насладиться, и расширить, углубить это удовольствие.
- Я чувствую себя желанной, - задумчиво произнесла Селия, краснея от звуков голоса и интенсивности ощущений. Глаза она предпочла закрыть, чтобы хоть таким образом оградить себя от воздействия. - И чувствую желание, убивающее всякий стыд и чувство вины. Да! Желание. Я хочу наслаждаться жизнью, а не мечтами о какой-то призрачной возможности стать хоть немного счастливее! Я устала оправдывать себя и других... особенно других.
- Быть живой, - эхом отозвался граф. - Быть живой, потому что порывы, так долго прятавшиеся от света нового дня, однажды покроются тенями сожалений, время овеет и сотрет их, заставив потускнеть. Где твои искренние порывы? Разве им можно было дать ход? Люди говорят, что нет. Странные, неестественные роли, сонмище неудобных масок, которые не подчеркивали, кто ты, лишь только кем тебе надо быть, какой тебя хотят видеть. Твой блестящий ум столько лет позволял видеть тайны, удовлетворять желания. В поисках решений новых и новых загадок ты потеряла из виду, пожалуй, самый важный момент - и он внутри. Твоя тайна, твои желания, вся ты, неземная, безумная, изящная и опасная; главная загадка - это ты.
- Алессандро, - выдохнула алхимик, широко распахивая глаза. - Вы слишком хорошо играете роль, раз уж зашла речь об этом. Вы можете увлечь меня слишком сильно, а я и так чувствую к вам немыслимую тягу! Прошу, остановитесь, - она осторожно села, сжавшись в комок. - Иначе уже не сможете остановить меня...
- Кто может остановить тебя? - спросил Калиостро. - И зачем, если тебе суждено кружиться в стремительном танце, увлекая за собой, приводя в движение немыслимые силы? Мир не предназначен для того, чтобы пасть к твоим ногам, но ты неуклонно доказываешь, что иногда ему хочется, хотя бы на минуту, прильнуть к твоим очаровательным стопам и выразить, как он благодарен за то, что ты есть, и приносишь свежий ветер от черных крыльев ночной леди.
- Ты!.. Вы... вы сводите меня с ума, - Лия поправила волосы и облизнула губы. - Все так странно и стремительно... Вы говорите то, о чем я не смела и мечтать, предлагаете настоящую жизнь, в которой будет место не только науке, но и радости, не только познанию, но и празднику, признанию, свободе! И я хочу эту жизнь!

Центр управления. Храм. 16 июня.
- Я бы не был так обрадован, - высказался сам князь. - Работа над Храмом займет много времени, и я даже не могу представить, что успеет сделать граф, пользуясь некоторым временем свободы.
- Еще не знаю, - промурлыкал граф. - Тут уж как повезет. В общем, Юра, ты решай потихоньку, кандидатов может быть гораздо больше, чем ты один, пусть даже такой исключительный. А я подумаю с остальными, как не обидеть их.
Калиостро посмотрел на задавшего вопрос Рико.
- Вот человек, измученный любовью. Не оправдавший отцовских надежд. Отчасти, по крайней мере; сам того не ведая. Чего же тебе не хватает для полного счастья?
- А что ты скажешь о моем бесценном муже? - Лия расхохоталась. - Мне до крайности интересно усышать, как его охарактеризуешь ты. Ох, простите... - она тут же смутилась. - Вы...
- Последний вопрос сильно смахивает на коан. Но полагаю, что у нас, здесь и сейчас - нет времени ждать, пока я буду размышлять над ним несколько суток, - после недолгих раздумий ответил путешественник. - Я не знаю. Настолько не знаю, что в свое время даже заключил один договор под то, чтобы узнать - чего мне хочется больше всего.
- И каково было условие? - поинтересовался граф. - История оказалась куда перспективнее, чем я думал. А с твоим мужем, Селия, все просто. Кому-то не хватает свободы. Я бы предложил свои услуги на правах консультанта, но мои принципы пойдут вразрез с философией выдержанного спокойствия в чисто прибранных чертогах разума. Или то, или то.
- Мне нужно было бы оборвать чью-то самую сокровенную мечту, чтобы узнать свою, - ответил Рико. - Просто, и в то же время - крайне сложно.
"Чтобы узнать чью-то мечту, нужно сблизиться с человеком. Так или иначе. Но потом... потом уже не хочется этого делать с ним. В большинстве случаев. А других я пока не встречал".
- Я убью тебя, мышь, - угрожающе произнесла Лоретти. - Рано или поздно, я тебя убью.
- А разве что-то не так? - Селия только усмехнулась. - Я лишь продолжила начатую вами милую традицию. И позволяю себе быть счастливой, - она повернулась к графу. - Выходит, я была вам не нужна, чтобы освободиться. Тогда зачем вы выполняете условия сделки?
- Нужна, как это - не нужна? - удивился граф. - Если бы не твое вмешательство, я бы тут ползал вокруг табуретки еще очень и очень долго. Леди Таис не жестока, но ради утоления любопытства она готова на многое.
- А если без шуточек? - Лия обиженно хмыкнула, размыкая объятия. - Мне это нужно, а вот тебе зачем? Все то, о чем ты говорил на "Синедрионе"...
- Так ты еще на "Синедрионе" сговорилась с Калиостро, пообещала выпустить самого опасного мага на волю... чтобы унять свои страдающие чувства?! - взъярился Томас, неуклонно багровея. - Ты рехнулась?
- Самого опасного? - граф шаркнул ножкой. - Спасибо...
- Я всегда любила злодеев, - усмехнулась леди Арчер. - Да и... Ты не думал, что я немногим лучше, чем он? А ты своим поведением развязал мне руки в поисках родственной души...
- Звучит, как просьба дать развод, - заметил Лоренцо. - Но дети, вы оба когда-нибудь думали о том, что будет с детьми? Чему они научатся?
- Слова истинной няньки! - Калиостро поднял палец. - В хорошем смысле. Но что было бы без меня? Папа и две мамы. Или еще лучше - папа, мама и какая-то тетя. Благополучная среда.
- Развод? - алхимик улыбнулась. - Разве я потребовала его, когда в очередной раз явилась Виктория? Когда любовь всей моей жизни в очередной раз изменил свое решение? А у детей будет все самое лучшее. В том числе, воспитание и образование. Иного я не допущу, - она снова повернулась к магу. - Вы не ответили на мой вопрос.
Томас шумно выдохнул, не в силах подобрать аргументов. Настала очередь Калиостро:
- Зачем? Зачем мне нужно что? Зачем искать любви и признания? Потому что этого требует душа.