Тяжелые условия

Максим как раз передавал записку с первого ряда на третий, когда дверь классной комнаты - справа от доски - с грохотом распахнулась.
Урок для шестого класса Б вела Анна Семеновна, пожилая женщина в сером свитере на больших серых пуговицах, с серым лицом и серыми зачесаными в короткий хвост волосами. Оторвав взгляд от журнала, над которым она склонилась, оперевшись на стол, учитель повернулась к двери, сразу переходя на рык:
- Кто это еще... - остаток фразы где-то в глубинах её горла оступился, повис над пропастью на одной руке, отчаянно пытаясь выбраться, и затем сорвался вниз. Остался лишь его ослабевающий писк, с которым Полновецкая А. С. рухнула на учительский стул в углу класса.
Один за другим зашли двое мужчин в спортивных костюмах - один в синем "Адидас", другой в темно-зеленом "Пума" - и потрепаных кожаных куртках. Оба смуглые, с черными как смоль волосами. У обоих в руках были короткие автоматы - Адидас держал угловатый "Пенал", Пума поддерживал левой увесистый "Бизон" с банкой-магазином под стволом.
Адидас обвел взглядом класс и что-то сказал Пуме на гортанном, практически из одних гласных языке. Пума ответил и рассмеялся. Адидас улыбнулся и повернулся к Полновецкой:
- Пусть тваи щэнки виходят и становятся под стэнку в каридорэ.
Анна Семеновна, открыв рот, вслепую шарила правой рукой по журналу и молча смотрела на вломившихся. Спустя секунду или две она сумела договориться с собственным горлом и произнести:
- А-а-а... вы кто, собстве...
Не дав закончить фразу, Адидас наотмаш ударил её по лицу тыльной стороной ладони. Учительница запоздало закрыла лицо руками, на ладони её капнула кровь. Не дав ей прийти в себя, Адидас рывком за плечо поднял Анну Семеновну со стула и пихнул своему напарнику. Левой рукой Пума поймал Полновецкую за волосы и заслонился ею от класса. С первых парт дети увидели, что их учительница стоит на носках - налетчик тянул её волосы вверх. По серому лицу учительницы русского языка и литературы прочертила влажную дорожку одинокая слеза.
- Дэти, - наигранно добродушно обратился Адидас к притихшему классу, - сэйчас ви с учительницей вийдете и станете в каридорэ у стеночки. А потом ви пойдете на интересную экскурсию. Но эсли кто-то будэт себя вести плохо, он будэт наказан. А тэпэр, как я скажу, будете по двое вставать и виходить.
Пума, не опуская руку, вытащил Анну Семеновну в коридор и остановился напротив двери, спиной к стене между окнами. "Бизон" в его опущеной руке смотрел в пол, касаясь вытертого линолиума коротким брезентовым ремнем. Адидас сел на жалобно скрипнувший учительский стул, положил автомат на стол стволом к классу и мельком просмотрел классный журнал. Кивнув какой-то своей мысли, он поднял взгляд на детей:
- Вихадите.
Дети молча переглянулись. Несколько секунд никто не двигался с места, и в комнате повисла звенящая тишина - только слышались приглушенные голоса из соседних классов. Адидас уже открыл рот, когда Петя Амусов и Сергей Пахнов (именно Сергей, не Сережа - он всегда слишком серьезен, чтобы быть Сережей), сидевшие за первой партой правого ряда, поднялись и вышли. Следом за ними Аня и Лера, сидевшие на второй парте. Артем и Таня с третьей...
Максим и Вика сидели на третьей парте среднего ряда. Когда пришла их очередь, Вика, наклонившись, попыталась достать из-под парты свой портфель. Ремень рюкзака немедленно зацепился за уголок внизу, к которому когда-то давно была прикручена подножка.
- Оставь! - Адидас резко окликнул Вику, когда Максим уже прошел несколько шагов по проходу. Его передернуло от тона сидевшего за учительским столом оборванца. Приближаясь к проходу перед доской, он должен был пройти как раз рядом с лежащим на столе "Пеналом"... Рывок - хотя бы в Адидаса он выстрелить успеет...
Словно в ответ на его мысли Адидас переменил позу, и его рука как бы невзначай легла на рукоятку автомата. Шансы на успех рывка обнулились. Максим, не разжимая кулаков, проскочил мимо стола и свернул к двери, оказавшись как раз рядом с Викой.
- Харашо идут! - раздался сзади смех Адидаса. - Красивая пара.
Максим почувствовал, что краснеет, и еще сильнее вдавил ногти в ладони. Шедшая рядом Вика стала еще прямее и еще бледнее. Краем глаза наблюдая эту перемену, Максим приготовился развернуться, подойти к Адидасу и отобрать у него оружие - но в этот момент они вышли из класса, и осталось лишь стать в ряд у стенки.
Потихоньку оглядевшись, Максим увидел еще три или четыре класса, в молчании выходивших из кабинетов в коридор. Везде учителя стояли в одном ряду с учениками, лишь в их классе преподавателя держали за волосы на виду. Приглядевшись, Максим понял, что Анна Семеновна за всё это время не проронила больше ни одной слезы.
Вслед за Машей и Ваней Краснопалатцевыми из класса вышел и Адидас с автоматом в руках и журналом под мышкой. Смерив взглядом шеренгу школьников, он гортанно обратился к Пуме, и тот, не отпуская учительницу, пошел к лестнице.
- За ним, - махнул автоматом Адидас и стал в хвосте колонны.
Задержавшись на лестнице - Пума и Полновецкая вместе спускались значительно медленее, чем двигались бы по отдельности - колонна дошла до спортивного зала, занимавшего в П-образном здании всё правое крыло второго и третьего этажей. Колонны за порогом зала рассыпались, и детей кучками сгоняли в разные углы зала - свободным оставался лишь тот, в котором была дверь.
Максим и Вика оказались под шведской стенкой, в противоположном от двери углу. Раньше здесь лежали маты, но их все перетащили к стене у двери, где сидели товарищи Адидаса и Пумы, и детей усадили прямо на бетонный пол, за день нагретый солнечным светом из окон.
Среди сидевших на матах захватчиков было минимум две женщины в мешковатой одежде.
- Сидеть тихо, - подошетший от матов парень с "макаровым" разговаривал по-русски значительно чище. - Телефоны все быстро выключили и в кучу сюда. Никаких "в туалет", "покурить", "в столовую за пирожками", - парень хохотнул над собственной шуткой, среди сидящих детей нервно хихикнули двое или трое.
Дождавшись выполнения указания, парень собрал трофеи и отнес их к куче телефонов возле матов. Когда он двинулся к своим товарищам, снаружи послышался вой сирен. Через большое окно Максим успел заметить синий огонек маячка на микроавтобусе. Вытянув шею, чтобы получше рассмотреть происходяшее снаружи, он поймал на себе взгляд одного из охранников и торопливо заинтересовался синим полом у себя под ногами.
- Что там? - потихоньку шепнула Вика, не поднимая головы.
- Милиция приехала. Может быть, и ОМОН, не разглядел.
- Значит, уже весь город знает, - вздохнула Вика. - Маму жалко.
Максим потихоньку покосился на неё. Она только казалась серьезной и строгой - на самом деле та еще заноза. Они жили через два двора друг от друга и до школы - да и в младших классах - почти не общались. С пятого класса их посадили вместе, и внезапно выяснилоссь, что во многих событиях, касавшихся их дворов, они участвовали одновременно, но с разных сторон - и в Походе На Голубятню, и в поисках старого мотора от "Явы" дяди Вити...
- Такое не спрячешь, - Максим наконец отковырнул чешуйку краски на стыке плит.
Поток детей в зал прекратился. Всех рассадили так, чтобы между группами детей оставались проходы для охранников. Учителей согнали в отдельную группу, которую усадили неподалеку от матов. Максим видел, как Анна Семеновна успокаивает молоденькую учительницу истории Катерину Викторовну - худая и высокая, она очень тихо всхлипывала в объятиях Полновецкой. Рядом с ними сидел угрюмый преподаватель трудового воспитания - Максим предположил, что вытащили трудовика из его каморки, оторвав от начатой бутылки.
Он коснулся руки Вики:
- Они там что-нибудь придумают. Это точно.
- Тихо там! - прикрикнул кто-то из охранников - оказывается, вокруг уже шептались многие, и гул очень тихих голосов стал довольно сильным.
Вика молча вымученно улыбнулась.
Минут двадцать они так и сидели - Вика что-то неслышно говорила себе под нос, Максим ковырял краску на полу и потихоньку подглядывал за ней. Внезапно у неё на лице появилось хитровато-понимающее выражение. Она потихоньку толкнула его в бок локтем. Вышло довольно неприятно, но он молча проглотил.
- Как думаешь, кто из них главный?
Максим потихоньку оглядел вооруженных людей. Большинство сидели на матах или стояли рядом с ними, о чем-то разговаривая на своем гортанном языке. Пара неторопливо ходила по проходам между группами детей, положив руки на висящие на шее автоматы и с хищным интересом разглядывая малышню, средние классы, старшекласников... старшеклассниц. Еще двое, на противоположных сторонах зала, выглядывали в окна, изучая обстановку снаружи.
- Может быть, вот тот, с длинной бородой? - Максим имел в виду мужчину лет под пятьдесят, сидевшего на матах у стены. Никакого оружия у бородача видно не было. Мысленно нарядив его в халат и чалму, Максим увидел вылитую картинку с обложки сборника арабских сказок. Остальные налетчики относились к мужчине с явным почтением - из голосов исчезала нотка демонстративности и нахрапистости.
- Может. Но тут ведь и директора нашего нет. А он сегодня точно на пятом уроке должен был быть.
Максим покосился на Вику, у обоих на лице отразилось понимание загадки. Директор и самые главные - не здесь. Скорее всего они в директорском кабинете, или в учительской.
- Оттуда они и звонят, - закончил Максим мысль вслух. И покосился на целую свалку мобилок, отнятых у школьников. Интересно, сколько человек рискнуло оставить телефон у себя, не послушаться приказа? Один - точно. Пока что ему просто нечего было передать, он просто потихоньку отключил звук и вибрацию и спрятал аппарат в кармане. Хватит и того, что он не попадет в руки вот того, что сейчас копошится в куче мобилок.
Внезапно из кучи раздалось жужжание и какая-то простая мелодия. Копошившийся в куче одутловатый мужчина в вытертых линялых джинсах и свитере разгреб пластиковую свалку и добыл из неё розовую "раскладушку" с мигающим экраном. Что-то сказал товарищам на матах, выслушал ответ и оскалился. Отложив АКСУ, он поднялся и покрутил над головой телефоном:
- Каму-та тут мама званыт! - с улыбкой обвел взглядом сидящих детей. Затихли все разговоры - дети смотрели на телефон, люди на матах - на детей. Несмело поднялась рука где-то среди младшеклашек. Одутловатый укоризненно покачал головой, не прекращая улыбаться. - Что ж ты так? Гаварили же - виключить. Ну, я атвэчу.
Рука потихоньку опустилась - из-за голов сидящих вокруг Максиму показалось, что девочка (розовый же), поднявшая руку, утонула в потихоньку шевелящихся волнах. Никто не заговорил - все молча слушали, как боевик, ткнув в кнопку и приложив телефон к уху, громко отвечает:
- Нэ, ей нэ плохо. Ей харашо, вэсэло, - он подмигнул. - Она еще остаться хочэт. Нэ, просит нэ забирать пока. Гаварит, может даже на савсэм останэтся. Гаварит, ви плахие, ви ей игрушек нэ покупаете.
В тишине раздался один тихий всхлип.
- Да-да, так и гаварит. Что? И ви рады бы отдать?
Еще один всхлип, громче первого. В тишине Максим через ползала слышал, как незнакомая ему младшеклассница понемногу проигрывает сражение со слезами.
- О, так и дагаварились, да! Да свидания! - одутловатый ткнул кнопку и сложил телефон. Потом подумал, выключил мобилку и швырнул его в пластиковую кучу. Что-то хрустнуло, по полу в сторону отлетела пластиковая крышка от корпуса. Сотни глаз следили за одутловатым, не отрываясь. - Всё, дэвачка, твои радитэли нам тэбя падарили!
В повисшей тишине всхлипы перешли в одну тихую высокую ноту. Вика потихоньку ткнула Максима в бок, вновь попав на больное место:
- Он ведь это не серьезно?
Максим потихоньку покачал головой, а затем, когда одутловатый и остальные боевики вернулись к своим делам, добавил:
- Думаю, ответь он по-настоящему - ему бы главный голову оторвал. А так это наши сделают.
Вика потихоньку улыбнулась, хотя пальцы её подрагивали - представление произвело на неё сильное впечатление:
- Скорее бы.

Ни выпускать детей в туалет, ни кормить никто, разумеется, не собирался. Боевики уселись обедать прямо на матах - откуда-то появились бутерброды, термосы, что-то в шуршащих упаковках. Максим сглотнул и порадовался, что обедают далеко от него и запахи не доходят - желудок уже подводило.
На улице темнело - осень в этом году долго оставалась довольно теплой, но все же октябрь давал о себе знать по крайней мере продолжительностью дня. Без падавшего из окон света внутри стало прохладнее. Максим снял пиджак и накинул на плечи начинавшей дрожать Вики - девчачья блузка от школьной формы сохраняла тепло немногим лучше рыбацкой сети.
Примерно через полчаса после окончания обеда в зал зашел незнакомый боевик - аккуратнее одетый, прямой как палка, с пистолетом за поясом. Максим решил, что это типичный адьютант. Зашедший что-то неторопливо говорил охранникам, на лицах боевиков читалось раздражение - похоже, им приходилось задержаться здесь дольше, чем они планировали.
Пожилой мужчина с длинной бородой о чем-то спросил. Адьютант, подумав, покачал головой и, не оборачиваясь, кивнул на детей. Сидящий мужчина провел рукой по бороде и неторопливо кивнул. Его, похоже, забавлял разговор с адьютантом - формально занимавшим более высокое положение, но на деле бывшим и моложе, и глупее. Максим вспомнил, что о чем-то подобном им рассказывали на факультативе по психологии в прошлом году.
Когда адьютант вышел, охранники о чем-то некоторое время довольно шумно спорили. Одна из двух женщин-боевиков хрипло и резко что-то ответила, встала с матов и отошла в сторону, чтобы немного размяться после долгого сидения - потянулась, сделала пару наклонов. Её силуэт четко вырисовывался на фоне подсвеченного красным окна. Наблюдая за ней, Максим внезапно понял, что мешковатая одежда на женщине при наклонах - глубоких, без помех наклонах - хорошо вырисовывает контуры тела.
Он коснулся руки Вики и кивнул на женщину-боевика. Некоторое время Вика следила за женщиной, потом, когда та села, прикусила нижнюю губу и задумалась.
- У неё под одеждой ничего нет, - наконец тихо вынесла вердикт она. Когда Максим с улыбкой кивнул, она торопливо продолжила вполголоса. - У неё нет ни бомбы, ни чего-то такого. Она не настоящая шаха... тьфу, шахидка.
Максим потихоньку вынул из кармана телефон, дал охраннику пройти и показал мобилку Вике. Та кивнула, но потом положила ладонь поверх аппарата и прошептала:
- А вторая?
Вторая женщина-боевик не вставала с матов, и одежда на ней лежала волнами, не давая понять, есть ли на ней что-то или нет. Она действительно могла оказаться бомбисткой.
Внезапно Вика сжала его руку с телефоном:
- Никто не снимает, - Максим непонимающе уставился на неё. - Нет никого с камерой - снимать забитый заложниками зал. Настолько забитый, что их даже невозможно уложить, а не усадить. На память.
Он понял и улыбнулся:
- Очень бедные террористы.
В последний момент Максиму показалось, что подходивший охранник что-то заметил. Торопливо уставился на свои руки, в которых лежали уже обе руки Вики, надежно прикрывая телефон. Когда боевик, насвистывая что-то под нос, прошел мимо, Максим торопливо набрал сообщение "у их женщин бомб нет" и отправил на номер отца - тот был первым в адресной книге. Телефон вновь перебрался в карман, а вот ладони Вики Максим выпускать не стал. Она не противилась.
Пара часов прошла в молчании - боевики понемногу становились более нервными и стали отвешивать оплеухи и пинки за разговоры. Дети же действовали в свойственном им репертуаре - от переживаний за день они настолько устали, что то тут, то там кто-то клевал носом и просыпался, а кто-то умудрился лечь, свернувшись калачиком, там же, где сидел. В конце концов, когда засыпать начала и Вика, Максим подвинулся, чуть растолкав соседей, и они смогли лечь рядом.
- Думаешь, еще долго? - практически одними губами спросила Вика, когда их лица оказались напротив. Максим лишь пожал плечами, и она, завернувшись в пиджак, уснула. Он с минуту смотрел на её лицо, ставшее таким беззащитным, а потом просто моргнул...

Его разбудил громкий звон стекла, слившийся с мягким хлопком выстрела. Вскинувшись, он увидел в свете фонариков в руках нескольких боевиков, как бородатый мужчина валится на бок с дыркой во лбу, из которой на лицо ему льется кровь. Боевики среагировали в то же мгновение - похватали оружие и бросились к матам. Все, даже ходившие среди заложников охранники. Поняв, что они собираются сделать, он повернулся и рухнул на Вику.
Прямо перед его лицом были огромные удивленные глаза - её тоже разбудил выстрел, но она еще не успела сообразить, что происходит. Вика попыталась спихнуть Максима с себя, правой рукой толкая в плечо, но он уперся обеими руками в пол. Сквозь два слоя одежды Максим чувствовал её частое сердцебиение, начавшую вырисовываться грудь, чувствовал её дыхание на своем лице, чувствовал её бедро так близко к тому месту, откуда начало разливаться сладкое напряжение...
И в этот момент загрохотали выстрелы. Зазвенело стекло - стреляли и внутри, и снаружи. Стреляли все, у кого было что-нибудь стреляющее. Боевики и идущие на штурм спецназовцы. В левую ногу Максима повыше колена вошла пуля. Пройдя навылет мимо кости, она со шлепком расплющилась о бетонный пол и отскочила в сторону. Следующая врезалась в кость правого плеча и осталась внутри. Потом еще две вошли по сторонам позвоночника - и Максим с радостью понял, что они не прошли навылет, они остались в нем.
И тут стрельба стихла. Это было кстати - перебитая правая рука под его весом согнулась там, где природой не было предназначено, и он рухнул на бок. Было очень больно. Увидел, как Вика вскакивает и что-то говорит, тряся его за целую, левую руку. Хотел ответить, что всё в порядке, но вместо этого закашлялся кровью. Вика что-то говорила, кричала, убирая волосы с его лица, но он не слышал. Видимо, он на всю жизнь оглох от грохота стрельбы, да.
Перевалившись на спину, он увидел вившийся под потолком в свете фонарей пороховой дым. Потом клубы сгустились, потемнели, свет понемногу мерк, и в конце осталась только такая приятная прохладная рука на его запястье и еще одна - на его лбу. Он попытался сказать ей "спасибо" за эту прохладу, но это оказалось тяжело, так тяжело, физически тяжело. Но она поймет, он потом ей скажет "спасибо" десять тысяч раз. Только вначале чуть поспит...

Максим содрал с вспотевшей головы шлем и пару секунд привыкал к освещению в комнате - горела лишь настольная лампа. Когда глаза наконец стали различать всё, он посмотрел на экран имэйджинатора ("фантазилки", как обозвал его с полгода назад, после получения первой же партии устройств, какой-то остряк). "Ксонг-Хэвэн" сообщал, что зачетное задание по дисциплине "Гражданская оборона" пройдено на оценку 4,35 балла, и спрашивал, хочет ли он повторить. Не забыв предупредить, что теперь это будет лишь самоподготовка.
Не задумываясь, Максим ткнул "да".

Не было тут, кажется, еще такого эксперимента, как полноценная запись песни.

"Торг Уместен" - "Дом вечного заката"

Где-то восходят луна и звезды,
Где-то проходят войска и орды,
Но только в этом доме вечный закат.

Здесь нету места для войн и власти,
Здесь даже в боли нет той страсти,
Что не отпускает, словно в тисках

В этом доме у каждого дела свой тайный знак, своя тайная суть,
И если её не раскрыть - всё впустую

Брось здесь свой плащ и оставь свои вести,
Здесь нам не нужно ни правды, ни лести,
Здесь даже у аксиом есть вторая суть.

Я расскажу тебе страшный секрет,
Который храню уже множество лет,
Но наутро мы оба забудем его и тронемся в путь.

В этом доме всякая вещь стоит перед зеркалом правды и лжи,
Но, как оказалось, с другой стороны.

Маленький домик за краем заботы,
Сюда не протащишь проблем и работы,
А так - заходи, не стесняйся, чай на столе.

В этом доме всегда все всерьез, все без дураков и навек,
Но как только приходит рассвет - его больше нет.

ЗЫ На момент записи песни "Торг Уместен" состояла исключительно из меня, поэтому ничьи авторские и смежные права не нарушены

Нина

Схватить её за руку удалось в последний момент - она уже шагнула через пролом в перилах моста. К счастью, схватил удачно - крепко и удобно. Вторая её рука немедленно судорожно вцепилась в то же, за что держалась первая. При этом девушка качнулась, и меня потянуло следом - перила обледенели, и держаться за них одной рукой было очень тяжело. Максимально аккуратно перевернувшись на другой бок, я уперся в перила плечом, и тут заметил рядом с висящей девушкой металлическую лесенку - спуск к основанию быка. Испугалась и не заметила? Боится не удержаться на холодном металле? Ну так и я её не вытащу - в таком-то положении.
Раскорячившись в проломе, я попробовал сдвинуть руку с девушкой поближе к лестнице. Тут вторая моя рука соскользнула, и нас плавно потянуло вниз. Но в этот момент девушка качнулась, ударилась о лестницу - и вцепилась в неё. Пару секунд я, лежа на краю моста, смотрел вниз, на речной лед с черными кляксами незамерзшей воды. Новая полынья отменяется. Медленно отодвинувшись от края и поднявшись, я перегнулся через перила, хлопнул девушку по плечу и тихонько потянул наверх. Она несмело поднялась на одну ступеньку, глядя в кирпичи прямо перед собой. Потянул за плечо посильнее, помог перелезть перила - и впервые встретил её взгляд. Мда, теперь все понятно. И пролом - какой идиот его закрыл только яркими лентами? - и лестница.
Девушка была слепой. У неё были очень красивые карие с зеленым глаза, и они смотрели куда-то вдаль, отчего она казалась немного извиняющейся и замечтавшейся.
А еще она была очень напуганной и что-то быстро говорила. Я по губам читаю, но не так быстро, да и сразу после висения над рекой не сосредоточишься. Взяв её ладонь, аккуратно снял с неё перчатку и накрыл своей рукой - я перчаток не ношу почти никогда. Девушка резко замолчала, в позе её прорезалось напряжение. Лишь бы не бросилась никуда.
Указательным пальцем я стал аккуратно выводить буквы на её ладони, смахивая каждую с кожи гладящим движением.
Я.
Г.
Л.
у.
Х.
О.
Н.
Е.
М.
О.
Й.
И снова накрыл ладонью. Некоторое время девушка стояла неподвижно, потом начала говорить и резко остановилась. Свободной рукой показала на горло и ухо. Надеясь, что мы все же поняли друг друга, я слегка сжал её ладонь в знак согласия. Девушка снова задумалась.
Пока она молчала, я повел её к берегу - на мосту было слишком холодно из-за ветра. Уже на спуске она вышла из задумчивости, вытащила из кармана картонную карточку вроде визитки и протянула мне.
"Здравствуйте, меня зовут Нина. Я слепая с рождения. Пожалуйста, помогите мне добраться домой - ул. Красногвардейская, дом 54, квартира 12."
Тихонько сжав её руку - так и не отпускал все это время, - я стал вспоминать, где эта самая Красногвардейская. Вроде где-то недалеко.
Когда мы спустились с моста, я пристал к первому же прохожему, показал визитку с адресом (пальцы как бы невзначай прикрыли номер дома и квартиры) и изобразил на лице вопрос. Прохожий оказался в курсе и долго объяснял - махал руками и рассказывал. Более-менее поняв его жестикуляцию и объяснения - говорил он довольно внятно, но часто оборачивался, показывая рукой очередной поворот, - я кивнул с благодарной улыбкой. Нина что-то ему сказал, прохожий тоже заулыбался и пошел дальше.
Нужный дом отыскался довольно быстро. Старое кирпичное здание в три этажа, с широкими площадками на две квартиры. В таких домах должны жить бабушки, когда-то работавшие вместе с Марией Кюри, Эйнштейном и Сорокой-Росинским. Во втором подъезде под самой крышей и находилась квартира 12. И в этой квартире действительно жила бабушка, очень похожая на старой закалки профессора.
Она немедленно втянула нас в прихожую, заключила Нину в объятия и не отпускала минут пять. Стой я чуть ближе - мог бы лишиться бровей в этой вспышке пламенной любви. Когда страсти поулеглись, женщина обратила на меня внимание. По губам я сумел разобрать "Большое вам спасибо". Потянулся было за всегда лежащими в кармане блокнотом и ручкой, но в этот момент Нина что-то сказала. Женщина на мгновение задумалась, а затем стремительным движением вырвала листок из записной книжки у телефона и написала на нем "Большое вам спасибо. Пожалуйста, раздевайтесь и проходите." Почерк у неё был твердый и монументально красивый, как арочное окно. Этот человек действительно не принадлежал эпохе штампованых офисных зданий из стекла.
Квартира поражала воображение обилием книг. Шкафы с классикой на нескольких языках. Полки с научной литературой - большей частью физической. Энциклопедии. Биографии. Очень много биографий. В глаза бросился один шкаф, книги в котором были всего в трех вариантах окраски. Три серии. Одна из книг стояла к дверце не корешком, а обложкой. На ней, приглядевшись, я заметил ниже названия - "Одиссея" - ряды рельефных точек.
Нина Васильевна - именно в честь бабушки и назвали внучку - готовила великолепный чай. Из-за необходимости вести разговор на бумаге беседа шла неторопливо - я писал, Нина Васильевна читала написанное вслух для внучки, та отвечала. "Слушать" их было одно удовольствие - бабушка и внучка не перебивали друг друга, и я легко ловил момент, когда заканчивала говорить одна и начинала говорить вторая.
Оказалось, что женщина действительно была профессором на факультете физики - оптиком, если быть точным. На полках даже было несколько книг, написанных ею. Вопрос, которого я не хотел, был задан, и пришлось ответить - через год закончу заочно художественное училище, занимаюсь рисованием, живописью. А Нина, как оказалось, давно уже играла на скрипке, фортепиано, гитаре и флейте, - и это внезапно мне очень понравилось.
Отпивая чай из чашки тонкого, полупрозрачного фарфора и глядя, как Нина-старшая читает Нине-младшей, я понял, что восхищаюсь этой девушкой. А еще - что пытаюсь понять, что такое музыка. Впервые в жизни меня заинтересовало это понятие.
Вопрос, как Нина оказалась на мосту одна, в тот вечер остался за кадром - и я был этому рад. Я предпочитал не знать прозаических, а, возможно, и трагических причин. Для меня это был знак судьбы. Как и то, что написанных на ладони букв Нина не поняла - просто догадалась по способу общения.
Вышел я от них уже в темноту длинного зимнего вечера.

В следующий раз в дверь квартиры 12 я позвонил через два дня. Дверь открыла Нина Васильевна, и я показал ей записку с просьбой поговорить с её внучкой.
Профессор провела меня в зал, где Нина со скрипкой стояла у пюпитра. На пюпитр, поверх листов с рельефными точками, я и положил отпечатанную на принтере таблицу-шпаргалку. А затем взял в руки ладонь девушки и медленно, очень аккуратно, так надеясь на результат



стал касаться точек на её ладони. "Привет". С первой буквой, которую я смахнул с ладони Нины, на её лице появилось удивленное выражение, а затем с каждой буквой удивление все больше смешивалось с радостью. С детским восторгом. Она схватила мою ладонь и принялась отвечать. Я два дня зубрил азбуку Брайля, и с трудом, но все же прочитал: "Здорово!иутебятакойинтересныйакцент".
Она что-то еще написала, но я не понял, что - я следил за её руками, а не за тем, что они писали. Гибкие пальцы порхали над ладонью точно, тонко - без лишнего давления, но с абсолютной четкостью касаясь моей руки. Я внезапно ответил "сыграйпожалуйста". Если она и удивилась, то не показала этого. И я увидел, что над грифом скрипки её пальцы двигались так же. Её пальцы были для меня её голосом, и её пальцы были музыкой.

С этого дня я стал постоянным гостем в доме Нины. Мы много разговаривали за чаем. В библиотеке девушки, среди книг со шрифтом Брайля, нашлись несколько незнакомых мне произведений, и Нина читала их вслух, ведя подушечкой пальца по строчкам, - а я внимательно следил за её губами. Губы двигались едва-едва, но читались очень легко - у девушки была невероятно четкая мимика. Редкая нынче вещь. Время от времени я приходил с альбомом и рисовал её - играющую на скрипке или флейте, читающую. Мне кажется, именно из-за слепоты была у Нины невероятная пластика - она не видела других людей и не перенимала их сутулости, торопливости, угловатости. Она никогда не делала лишних движений.
Но большую часть времени мы гуляли. Нам совершенно одновременно пришла в голову идея описывать друг другу окружающий мир. Вы знаете, что трамвай вечером стучит чуть устало? А что у иномарок акцент? Наши машины звучат, будто кто-то прошел по мокрому песку и оставил четкий след. А иномарки - будто уже прошла волна и след этот слегка сгладила. Мы ходили, держась за руки, и было очень удобно разговаривать, касаясь внешней стороны ладони. Нина вскоре освоила способ, на который мне не хватало ловкости, - она ставила сразу все пальцы на нужные точки, будто брала аккорд, и задерживала их там на некоторое время, чтобы я мог прочитать.
Именно на прогулке и произошло одно из самых важных для нас событий. Причина его была целиком и полностью моей ошибкой - я-то вижу.
В середине февраля потеплело. Всё таяло, в воздухе начинало пахнуть ранней весной - мы ходили и рассказывали друг другу, что это. В один из таких вечеров сорвавшаяся с карниза крупная сосулька упала прямо на нас. К счастью, Нине она только ушибла плечо, а вот мое следующее воспоминание относилось уже к больнице. Вышел я оттуда через три недели, оправившись после сотрясения мозга и растяжения мышц шеи. И сразу отправился к Нине.
А она во всем винила себя. Почему? Спросите что-нибудь попроще. Правда, тогда я стал догадываться, как она оказалась в декабре одна на мосту, а бабушка её об этом не знала.
"Мы только испортим друг другу жизнь. У тебя со мной будут одни хлопоты". Её пальцы выскользнули раньше, чем я успел ответить.
И на мгновение я представил себе эту, другую жизнь. Со зрячим человеком, которого можно не водить за руку. Который будет такой полноценной и правильной матерью детям. И хозяйкой, разумеется. Хранительницей домашнего очага, за которым, как известно, глаз да глаз нужен.
И в это мгновение я почувствовал что-то незнакомое. Думаю, что тогда я услышал музыку. А взгляд Нины, всегда мечтательно обращенный к чему-то на горизонте, на секунду действительно коснулся меня - тогда мне так показалось. И слишком хорошо для незрячей и глухонемого мы нашли объятия друг друга, и прошептали и услышали так много слов любви.

Моя дорогая Херхиль

"Моя дорогая Херхиль,

Я уверен, что это письмо читаешь именно ты - лишь под твоими пальцами этот сундук открыл бы свое содержимое. Еще раз прости меня, дорогая, что я не смог остаться с тобой, - вопреки расхожему мнению, колдуны знают далеко не все.
Я не знаю, сколько времени прошло со дня похорон. Последний год своей жизни я провел в столь напряженной работе, что у меня не было времени углубляться в изучение будущего, - я боялся не успеть. Сейчас, когда все сделано, я понимаю, что боялся не зря, - пальцы немеют от письма все быстрее, приходится делать перерывы.
Пожалуйста, не трогай то, что под тряпкой в сундуке, пока не дочитаешь.
Сказки часто рассказывают о том, как любовь побеждает смерть. Отчасти они врут, отчасти - нет. Любовь живет в душе, а про душу колдуны знают не так много. Значительно больше они изучили тело. Одним ангелам известно, родная моя Херхиль, как я не хотел от тебя уходить и как мне было тяжело быть тебе обузой. И, поверив в победу любви, я принялся за дело.
Когда ты отдернешь тряпку, Херхиль, ты увидишь моё лицо. Не пугайся - это не то тело, которое тебе пришлось погрести когда-то. Это копия. Но в то же время это и есть я. Коснись моего лба, и я пробужусь. И мы вновь будем вместе.

Люблю тебя,
Твой Гостав."

Поставив лампу на книжную полку, прибитую к стене подвала над длинным сундуком, Херхиль сухими пальцами аккуратно стянула в сторону тряпку, открывая безмятежное лицо Гостава. Долго-долго всматривалась она в родные черты, черты человека, с которым прожила всю жизнь и которого похоронила пять лет назад.
- Я тоже очень люблю тебя, Гостав.
Прикрыв лицо колдуна тряпкой и закрыв сундук на все замки, женщина стала медленно подниматься по лестнице из подвала.


Инка и Енка

Инка и Енка сидели на краю оврага и смотрели на туман, вползавший в лощину. Туман был густой, белый, пах осенней рекой и не давал увидеть другую сторону оврага.
- Как ты думаешь, он доберется сюда? - Енка поежилась под налетевшим порывом ветра.
- Неа. Он так и будет висеть, а потом истает, - Инка постарался добавить в голос уверенности и для закрепления эффекта решительно поправил енкин пуховой платок.
- А как оно - там?
- Бело и мокро... наверное.
- Идем туда?
Инка покосился на Енку:
- Зачем это?
- Интересно же! - Енка поднялась и стала спускаться в овраг.
- Не дури! Вымокнешь только!
Но Енка, гордо задрав нос, уже добиралась до низа склона.
- Сама вернешься, дуреха! - Инка посмотрел вслед Енке и остался сидеть, думая о том, как она вернется мокрой и несчастной и как он её пожалеет.
А Енка уже шла по тропинке, иногда задевая отяжелевшие от воды кусты и вздрагивая под холодными каплями, слетавшими с них. Туман все оставался впереди, из него навстречу выплывали деревья и кусты, и вдруг раз - и он оказался вокруг. Вытянув руку, Енка еле разглядела собственные пальцы. Боясь ступить шаг с тропинки, она шла и шла вперед, иногда отскакивая от внезапно протянувшихся к ней веток. Наконец дорожка пошла в гору, Енка вскарабкалась по склону и села. Вокруг неё был белый-белый туман, и было бело и мокро. И еще холодно. И еще хотелось назад, потому что было уже неинтересно. Вот только тропинку Енка на склоне потеряла, и боялась уйти не туда.
А потом потихоньку стало не так бело и не так мокро, хотя все еще холодно. И Енка увидела, как по склону поднимается Инка. Он сел рядом с ней и обнял. И стало не так холодно.
- Там правда было бело и мокро, - Енка показала влажный хвост платка.
- Я знаю, я следом пошел и тоже видел.
Они сидели и смотрели на туман, скрывавший другую сторону оврага.
- А теперь уже там бело и мокро, - Енка подумала и добавила. - Это потому, что ты сюда пришел.

День святого Патрика совсем скоро.

Баньши

Рон проводил взглядом истаявший по ветру призрак и аккуратно присел на траву, убедившись перед тем, что на земле нет муравейника или капкана.
Он никогда не сомневался в опасности работы гонца. Один честный клан всегда старался сохранить свои тайны, другой - похитить их. Но если беан шитх наведалась к гонцу, который должен был до последнего не показать, что он гонец - значит, затея не удалась, и скоро первый встречный сможет взять письмо без проблем. Разве что под ногами сломаются доски моста - тогда тайна достанется воде. Неплохой вариант.
Тут Рон понял, что за ним наблюдают. Плавно обернувшись, он увидел трусившего к нему по опушке волка. Зверь остановился, задумчиво посмотрел на гонца, но подниматься на холм раздумал и свернул в лес. Вид зверя подействовал отрезвляюще - надо выглядеть бесповоротно умирающим, чтобы тобой заинтересовался одинокий волк. А Рон обязан был хотя бы попытаться доставить письмо.
Поднявшись и не обнаружив рядом своего коня, он лишь вздохнул - видимо, отошел за более сочной травой, а потом испугался волка. Поглядев на собирающиеся грозовые тучи, он двинулся пешком на поднимавшиеся за соседним холмом дымы.

- Дверь! Тепло не выпускай, чтоб тебя!
Едва успевший войти в трактир Рон, всего пару минут назад убивший на улице бешенную собаку, окончательно вышел из себя. Пинком закрыв дверь, он упал на стул за единственным столом, возле которого были свободные места - за ним сидел лишь какой-то ярко-рыжий тип в выцветшем камзоле, заляпанных грязью штанах и лихо заломленной шляпе зеленого цвета. Тип курил трубку и с вызовом осматривал зал, отвлекшись от этого занятия лишь после того, как гонец устроился:
- Неудачный день, парень?
- Не то слово, - Рон только сейчас понял, что ему посчастливилось сесть за один столик с единственным ирландцем во всем трактире. И скорее всего единственным на сотню миль вокруг. - А ты случайно не собираешься меня зарезать и ограбить?
Ирландец откинулся на спинку стула и чуть не подавился трубкой в приступе хохота. Смеялся он столько, что Рон успел добыть у трактирщика еды и вернуться за столик прежде, чем рыжий вновь смог говорить.
- Скорее ты меня ограбить захочешь, парень!
- Смейся-смейся. Тебе-то не доводилось обернуться и увидеть беан шитх.
Рону показалось, что после слов "беан шитх" от него отодвинулась разом вся таверна - люди разом стали особенно занятыми и безразличными к разговору гонца и ирландца. Рыжий поманил Рона пальцем и, наклонившись ближе, подмигнул и заговорщицки прошептал:
- Доводилось.
От табачного дыма у Рона слезились глаза, но что-то в поведении ирландца заставил слушать, а не отмахнуться от насмехающегося мерзавца.
- В давние времена их было куда больше, чем сейчас. Может, под Холмом места все меньше.
- О чем ты?
Но ирландец уже смотрел поверх головы гонца на дверь. Рон обернулся.
В таверну входили люди. Трактирщик и клиенты, судя по лицам, видеть их здесь очень бы не хотели. Главарь пришедших сразу направился к столу двоих собеседников. Демонстративно оперевшись на стол так, что дождевая вода с волос капала в кружку ирландца, он заговорил на удивление мягким и приятным голосом:
- Мы таких, как ты, тут не любим.
- Жаль, - ирландец выпустил кольцо дыма и добыл табакерку, намереваясь набить трубку заново. - Слушай, парень, у тебя голос неплохой. Спой, а?
На секунду вожак опешил, а когда его рука потянулась к кинжалу, табакерка ирландца почему-то уже летела в камин. Рон словно во сне следил за ней взглядом, все вокруг разом пошло быстро и медленно.
Стол опрокинулся на вожака, в камине полыхнуло, зал заволокло дымом. Кто-то цепко схватил Рона за рукав и потащил. Из дыма появилось перекошенное злобой и страхом лицо одного из бандитов, гонец не задумываясь ударил в висок, и вновь остались лишь дым и невероятно сильные пальцы, вцепившиеся в рукав.
Вдруг на голову словно накинули мокрое одеяло, отрезавшее все шумы. Через мгновение Рон понял, что они с ирландцем уже на улице перед таверной.
- Ну все, парень, пора разбегаться, пока они не прочихались. Ты не глупи, подумай, что я тебе сказал. Пригодится. А золота не получишь, не повезло тебе. До нескорой встречи! - и ирландец скрылся за углом.
- Постой! - гонец поспешил следом, но улица оказалась пуста.

В дороге Рон думал. Пока бродившая вокруг смерть не коснулась его, но он хорошо помнил легенду о последнем бое Кухулина. Недолго продержишься, если каждый шорох грозит опасностью, а в это время настоящий враг подкрадывается бесшумно. А с ирландцем всего лишь повезло - один раз.
Впервые после побега из таверны Рон задумался над тем, что ирландец ему сказал. Кто знает, кто был этот рыжий в зеленой шляпе - может, и прыткий человек, да слишком похоже на проделки духа. А духов слушать стоит в одно ухо, а вторым к людям прислушиваться - иначе неприятностей не оберешься. Есть эльфы, а есть и Морриган, ей-то в радость мыть окровавленный доспех у тебя на глазах. Гонец тряхнул головой, прогоняя из мыслей каойнеад, спетый два года назад над телом его отца женщинами клана.
Под ногой хрустнула доска моста, и в мгновение ока Рон оказался висящим над рекой. После дождя балка, за которую он успел схватиться, была скользкой. Глядя на свое отражение, Рон лишь смог поздравить себя с потерей коня - иначе быть бы уже вместе с конем в воде.
А затем отражение подкрасило багровым, и гонец едва не разжал пальцы - воды реки несли кровь. Глядя в собственное лицо, Рон боялся пошевелиться.
- Эй, ты! - голос, раздавшийся сзади, шел в разрез с легендами - никакой замогильности, а вполне человеческий. И мужской. - Ты что там делаешь?
Гонец не ответил. Он отрешенно изучал свое отражение, от ряби на воде теперь походившее на лицо векового старика. А потом Рона стукнули сзади шестом, и он рухнул на бревна плота.

Гонец очнулся, лежа на земле лицом к каменной стене. Связанные за спиной руки болели, словно обожженные, оружие и вещи пропали.
- Очнулся? - Рона перевернули, и он увидел перед собой несколько человек. Комната, похоже, была брошенным брохом - каменным домом-башней, который новые жильцы заново приспособили под жилье, тщательно прикрыв окна, чтобы из них не был виден свет. Кем были новые жители броха - понятно было и так, и лица их Рону были знакомы.
- Давай потолкуем, друг ирландцев, - вожак сел на чурбак возле кипящего на костре котелка. - Расскажи что-нибудь, чтоб нам тебя убивать не было пользы.
Ответить Рон не успел. Сорвав полог, заменявший дверь, в брох с криком ворвался один из бандитов - тот самый, которого ударил в таверне Рон. А через секунду мощный удар раскидал камни стены, и в отсветах костра через дыру стало видно что-то что-то живое и абсолютно черное. Шевелившуюся тьму украшал рисунок желтоватых вен, а чуть выше, вровень с ближайшими к горизонту звездами, поблескивал глаз.
- Кровь в реке! Беан нигх! - вбежавший бандит отступал, пока не уперся спиной в стену рядом с Роном. - Я же говорил - это по нам!
И в этот момент все поняли, что происходит. Отталкивая друг друга, люди бросились наружу через окна - которых было куда меньше, чем бандитов. И упустили момент, как наколави исчезла из дыры - а затем снаружи раздались вопли тех, кто уже успел вылезти.
Через некоторое время одноглазая голова вновь заглянула в дыру. Взгляд чудовища скользнул по броху и остановился на лежащем Роне.
- Ты пришла за ними, - без веры в собственные слова прошептал гонец, встретившись глазами с наколави. - Они видели, как беан нигх стирала в реке их саваны, и кровь окрасила воду.
Наколави попыталась дотянуться до гонца поверх котелка, но шее не хватило сил удержать высоко поднятой похожую на лошадиную голову. Тогда чудовище потянулось вдоль стены, подальше от огня.
- Кровь... - глаза Рона блеснули внезапным пониманием.
Он усмехнулся и пинком отправил котелок с костра в голову речной твари, тут же взвыв от дикой боли в растянутой, отбитой и обожженной костром ноге. Но его заглушил рев наколави - будто разом пытали каленым железом тысячу человек. Голова пропала, тьма за дырой шевельнулась и скрылась в ночи. Гонец остался валяться посреди полуразрушенного броха, возле гаснущего раскиданного костра.

Его лба коснулась прохладная ладонь, и, открыв глаза, он увидел беан шитх.
- Чертов ирландец был прав - тебя можно увидеть несколько раз, - Рон чувствовал, как от прикосновения ладони духа понемногу возвращаются силы. - Вряд ли ты пришла еще раз сказать, что я умру. Все-таки он это хотел сказать.
Беан шитх улыбнулась и кивнула. Гонец посмотрел на гаснущие угли:
- Каждый сам себя хоронит... Кто же вы все-таки?
Тонкие пальцы коснулись узла на веревках, и тот сам собой развязался:
- Те, кто нужен в тот момент больше всего. Когда он в это верит.
Рон с кряхтением сел и стал растирать затекшие руки. Баньши поднялась, глядя куда-то вдаль, туда, где был Холм:
- Когда-то люди верили, что беан ши после смерти человека поет с другими женщинами его клана каойнеад и расчесывает его волосы серебряным гребнем. Но отчего-то многим понравилось верить, что беан нигх приходит из мира мертвых забрать кого-то с собой. И бояться не только стирающей женщины, а даже крови, пролитой в реку наколави.
Взгляд духа вернулся к Рону, и баньши слегка улыбнулась:
- Когда нужна будет помощь, ты знаешь, где меня найти.
- Под Холмом, беан ши.


Баньши - в английской мифологии призрачная женщина, своим плачем и воем насылающая смерть.
Беан шитх, беан нигх - "стирающая женщина" в шотландской мифологии, предвестница скорой гибели.
Беан ши - женщина-дух, покровительница рода в ирландской мифологии.

//Прошу прощения за отсутствие, но в ближайшее время отписываться смогу нечасто

//Описание никуда не годится. Во-первых слишком много действий подряд, это вам же во вред - сами себя ставите на рельсы. "затем наносит отбивающий удар по оружию сэнсея" - откуда, куда? Как можно внезапно атаковать с шагом ногой, на которую перенесена большая часть веса?

Арето вышагнул правой ногой вперед и развернулся влево в некое подобие "стойки всадника" (киба-дачи, широко расставленные ноги, согнутые колени, стопы параллельно), приставив острие меча к спине противника.
- Еще раз.

//точно описать удалось, теперь отрабатываем немногословность
//метровый клинок, полуторная заточка, внешне ближе всего к простому дао.

Арето перенес вес на левую ногу, носком вперед-влево. Правая вперед, слегка согнута в колене и касается земли носком. Правая рука опущена, клинок вперед-вниз, левая перед грудью, ладонь смотрит вправо.
В такой стойке Нону и замер.

Одним движением Арето извлек меч и с ним в опущенной руке стал напротив пирата:
- Проведем небольшой бой. Сможешь дотянуться - отлично. Но основная твоя задача - не оказаться ко мне спиной и внимательно относиться к тому, что делаешь.

//иначе говоря, сейчас сделаем упор на описательную часть - необходимо описывать действия немногословно и точно. Пробуешь выполнить движение в реальности, вычленяешь основные его компоненты и их описываешь.

//DeathFX мы, похоже, потеряли.

Арето указал следовать за собой и привел пирата к укромному углу зала. Ощущалось, что место это необычное. Именно там и остались мечи, и в это время тронуть их никто бы не смог. Люди вернулись во двор.
- Самым важным является ощущение времени и расстояния. Делая что-либо, надо чувствовать, где ты будешь в конкретный момент времени. Приступим.
Жестом Арето пригласил Томи на свободное место во дворе.

Левая нога Арето скользнула вперед-влево, за счет чего расстояние между противниками резко сокращалось.
Не совсем обычные для человека движения выдавали в госте то ли киборга, то ли аугментированного. И то, и то накладывало свой отпечаток на возможные варианты развития событий и действия, которые стоило предпринять.

//Томи Оскал, дайте знать о своем решении, чтоб в случае отказа вас не дожидаться.

- Сразу можно сказать, что подобная система ослабит броню, - отозвался с подоконника человек в хладожилете с окраской Клана Духа Крови. - Хотя бы приблизительно приравнивая мех к танку, стоит пользоваться той же методикой расположения радиаторов - сзади-сверху. Чтобы авиации проще было Опять же, сквозь попадающий под удар вход вентиляции скорее всего удастся повредить каналы с хладогеном и вывести из строя всю построенную на этом участке систему.
Хотя тут возникает еще один вариант - броня не формирует корпус, а находится на некотором удалении от него, окружает, оставляя просвет. Это увеличит линейные размеры и вес конструкции, но позволит даже сформировать воздушное охлаждение - в просвет будет нагнетаться воздух извне, который затем подается на нагретые участки оборудования. Или на радиаторы.
Важный минус систем и с трахеями, и с просветом - станет весьма эффективным огонь скорострельной мелкокалиберной артиллерии осколочными снарядами. Попадания в радиатор/место входа в заброневой просвет будут наносить немалые повреждения без пробития брони.

//Томи Оскал, пока обдумывайте предложение
//DeathFX, начнем пока. Нож в руке лезвием к пальцам или к кисти?

Оставив замолчавшего Томи подумать, Арето поднялся с камня и стал напротив Даниеля. Четверть оборота правым боком, ноги присогнуты, руки опущены. Оружие осталось в ножнах.
- Начали.

Всем желающим учиться - в ближайшее время обращаться сразу ко мне.

Мостик

- Твою! - Ди буквально поставил корабль на дыбы, разворачивая крейсер наиболее выгодным ракурсом к противнику. Которого уже и след простыл.
- Капитан, это пилот. Атака неизвестного корабля, скорее всего засада. Атаковавший вновь скрылся и не фиксируется. Использован стандартный комплекс мер по скрытию обнаружения. Мощность снижена из-за повреждений. Неклин убежден, что работает. Продолжаем движение прежним курсом. Какие будут приказания?
Под стандартным комплексом мер подразумевались действия "а это не стреляли, это две песчинки на околосветовой столкнулись" с созданием исскуственного облака пыли нужной температуры (всю систему скрытности корабля пилот считал предметом гордости).
Левой рукой Дрейк подтащил поближе навигационный монитор, на который выводились расчитанный маршрут и самая нужная информация по перемещениям в системе.
- Скиньте на ноду К всю информацию по нападавшему, - это уже дежурным по системам наблюдения. - И сделайте заново прогноз загрузки районов системы движением.

Арето задумчиво проследил за полетом ласточек в небе:
- Томи, если вы хотите учиться именно этому стилю - здесь вам помочь не смогут. А вот научиться понимать основы, чтобы самому позже развить владение и тремя мечами, и чем угодно - это возможно. В конце концов, в твою клятву не входило учиться только этому, так?
Короткий кивок второму гостю:
- С этим проблем не будет, Даниель. Через минуту посмотрим, что ты уже знаешь, так что у тебя есть время подготовиться, если нужно.

- А зачем вам в таком случае три меча? - Нону чуть прищурился. - Столь великолепная скорость движения позволяет обойтись складным ножом.
- Впрочем, это дело личного вкуса, - Арето сел на камне поудобнее. - Предложенный вариант использования трех мечей вам явно не подходит, а другого разумного способа я вам предложить не могу. Подумайте.
Повернувшись ко второму гостю, Арето сделал приглашающий жест - настал и его черед представиться.

//Внимательнее

Гость-пират крикнул и исчез. На том месте, где он стоял, лишь осталась лежать третья катана - та, которую он держал в зубах, и которая закономерно выпала изо рта при крике. Арето встал с камня и подобрал упавший клинок, осмотрел металл на предмет царапин, а затем резко выбросил руку в сторону, острием клинка подлавливая снизу невидимый подбородок пирата. И магия места немедленно задавила технику гостя, сделав его снова видимым - в замахе для удара по камню.
- Не надо его портить, он старше и тебя, и меня, - Арето, не опуская оружия, задумчиво посмотрел на Ронороа. Отточенная сталь вдавливала кожу, едва не протыкая до крови. - Я понял, что ты имел в виду. И я знаю один способ научить тебя.
У корней травы скользнули тени. Вокруг пирата стояли фигуры, копирующие Арето, за исключением неуловимой неправильности, всегда остававшейся на краю зрения. И треугольных стальных когтей на средних пальцах рук. Эти когти немедленно уперлись пирату в шею, кисти и напротив почек, фиксируя от перемещений. Нону убрал меч от горла гостя и сел на камень.
- Лучший способ драться тремя мечами - отдать два из них верным и умелым друзьям. Например, таким, - Арето указал на фигуры. - А еще очень важно правильно относиться к оружию, - из ниоткуда появилась промасленная тряпка, которой Арето аккуратно провел от гарды к острию, после чего вложил меч в ножны. - Что ты на это ответишь, Ронороа Зоро, прозываемый Томи Оскал?
Фигуры исчезли так же внезапно, как и появились.

Не моргнув глазом, Арето выслушал монолог и ответил:
- Разумеется.
Успев побывать в разных уголках мира, Арето кое-что мог сказать и о бое на палубе, и о необычном оружии. И о пиратах.
Вопросы же магии интересовали его не меньше - магия, будучи фундаментом существования большинства миров, позволяла понять, где ты, собственно, находишься.
А еще одним важным моментом было слово "демонические". Всегда стоило помнить, что и самый покорный демон служит лишь себе самому.

Арето наклонил голову - необычный способ вооружения его явно заинтересовал.
- А клинок в зубах вы тоже используете именно так? Рубите взмахом головы?
Судя по тону, гостю удалось всерьез удивить Нону.
- Скажите, а в чем законы этого мира расходятся с законами вашего родного мира?
Подумав, Арето добавил:
- И еще одно. Каковы ваши и вашего родного мира отношения с магией?

Следом за двумя гостями зашел и Арето, тихо обращаясь к новоприбывшим:
- Пожалуйста, следуйте за мной.
Выйдя во двор и усевшись на большой камень, Нону спросил:
- С чем вы пришли?
Утес давно стал местом пересечения самых разных миров, и вид незнакомцев в странных облачениях уже не удивлял. Один из гостей явно был родом из техногенного мира и почти не щурился, хотя на улице ярко светило солнце. Второй скорее всего пришел из магического или среднеразвитого техногенного мира. И скорее всего он был моряком.

Мостик

- Три минуты, сэр, - игнорируя суету вокруг двери, Ди расположил на голове электроды управления, подложив прикрывавшую виски ленту под руку. Крейсер уже встроился в череду готовящихся к прыжку кораблей, по-прежнему не снимая маскировки.
- Одна минута до прыжка, - убедившись, что корабль лежит на правильном курсе, Ди уселся поудобнее и оперся головой на руку.
- Прыжок.

- Ну что, как дела? - аккуратно поправив сферу Неклина на границе корабля, Ди пристроился неподалеку.
Корабль изобразил непроинформированность и высказал сомнение в разумности задуманной акции.
- Работа такая, - плавное движение поправило сферу, вытянувшуюся к Комарре. - Задница Империи надежно защищена сотней подставляемых шей.
Корабль резонно заметил, что на верность Барраяру и дендарийцам не присягал, а успехов в эскадре добился, не зная ни строчки устава.
- Это тебе только в плюс. Техники все аккуратно проверили, остается удивить окружающих небывалыми возможностями.
Корабль не ответил, но Дрейк все понял и так. Остаток времени до того как окружающий мир стал непроницаемо черным, а затем оброс скорлупой корабля, они провели в молчаливом созерцании.

Пилот тряхнул головой и объявил:
- Комарра, - короткий взгляд на мониторы. - Состоянее корабля прежнее, следуем расчетным курсом.
От полета остались лишь смутные впечатления - четких образов Ди запомнить почему-то никогда не мог, хотя для пилота это было обычным делом.

//если что - пинайте меня. Ибо согласно заветам командира ленив чрезмерно

Ходовой мостик

For a hill men would kill, why? They do not know
Suffered wounds test their pride.

Пилот выдерживал плавную дугу, по которой корабль обходил основные транспортные маршруты. В отличие от истребителя, делать это можно было неторопливо и без побелевших от напряжения костяшек пальцев.
Сканеры корабля, работавшие в связи с маскировкой в пассивном режиме, отлавливали мешанину сигналов от кораблей в системе и выстраивали цельную картину происходящего. Из этой картины и вычленялась наиболее важная на данный момент информация - траектории кораблей в системе и список кораблей, изменивших маршрут либо начавших движение после времени Х. Временем Х был параноидально посчитан момент объявления готовности по крейсеру, исходя из давней истины - быстрее света в вакууме перемещаются только теоретический тахион и слухи.
Не имея возможности перекрыть скачковую зону Барраяр-Комарра ленточками с надписью "Проход запрещен, идет секретная операция" и выставить рядом с ней вооруженный "Принцем Зергом" наряд, дежурящая вахта радиолокационной разведки ограничилась полной записью бортовых идентификаторов, маневров и переговоров подозрительных кораблей.
- Интересно, паранойя появилась раньше агрессивности или позже? - спросил в пространство Ди.
Nothing can stop me now
And nothing can touch me now, прокомментировали разгул подозрительности поддакнули наушники.

Использованы строчки из песен Metallica "For Whom The Bell Tolls" и Testament "True Believer".

За холм люди будут убивать, почему? Они не знают
Раны пробуют их род на прочность

Ничто теперь меня не остановит
И ничто теперь меня не коснется

Ходовая рубка

- Есть, сэр.
Дрейк возложил пальцы на управление и приступил к священнодействию. Огни на "Вьюге" сменились со стояночных на ходовые, после чего корабль мягко отвалил от места стоянки и неторопливо двинулся вперед. Через пару минут он замер на некотором расстоянии от прежней точки, перейдя в пространство командного ордера - судя по всему, получив приказ с флагмана.
К этому времени настоящая "Вьюга" уже вышла из построения - Ди провернул рискованный рывок через строй с включенной маскировкой и отключенными огнями, так что "Вьюгу" разглядеть можно было только глазами, да и то с небольшого расстояния.
Крейсер с набором скорости двигался к точке перехода на Комарру.

Мостик "Вьюги"

- Принято, капитан.
Дрейк щелкнул пальцем по кнопке, и в те же самые наушники вломилась перегруженная басами музыка. Терять связь с начальством должностная инструкция запрещала, устраивать концерты на целые отсеки - тоже. Зато никто не запрещал устраивать трансляции по связи сугубо для себя. То ли недосмотр при составлении уставов, то ли автор сознательно обошел этот щекотливый момент.
Для выхода к Хеннаяру потребуется два прыжка. Разумеется, с проходом через Комарру - главную космическую ценность Барраяра. Сверяясь с атласом относительно положения планет на момент прыжка, Фрэнсис заодно прикидывал режим дежурств пилотов. По всему выходило, что лучший вариант - отдать второму пилоту бразды правления на второй половине пути через Комарру, получив время отоспаться. На чем и порешили.
- Go, give them war! - повторило эхо, когда Дрейк вбил результаты трудов своих в корабельный компьютер. Учитывая спешно стягивавшиеся на корабль силы, фраза была вполне уместной.

Мостик "Вьюги"

Первому правилу "Работает - не трожь!" Ди доверять давно отвык. Развалившись, насколько позволяло пилотское кресло, он в очередной раз проверял калибровку системы управления, прогоняя "Вьюгу" через виртуальный лабиринт. Сами механизмы были перебраны и проверены еще неделю назад.
Поколдовав еще с полчаса, Дрейк задумчиво откатил настройки к контрольной точке. Делать их в моменты гарантированно нормальной работы он как раз давно привык. Подняв гарнитуру внутренней связи с шеи на уши, пилот переключился на канал командира корабля:
- Командир, я закончил.
Вытянувшись и поправив на голове ленту, Фрэнсис прикрыл глаза.

Детсад, 3 этаж

Предохранители на оружии должны предотвращать случайные выстрелы. В том числе при ударах в падении. К несчастью, на пистолете Некроса предохранитель был выключен, исходя из напряженности ситуации. И от удара об землю ударник сорвался со взвода, послав пулю в голову владельца оружия.
На момент окрика наемник по кличке Некрос был однозначно и категорически мертв.

Фрэнсис Ди Дрейк
29 лет
Рост 178 см, вес 65 кг.
Ежегодные Солнечные Гонки Иллирики собирают массу кораблей, пилотов и зрителей. Еще бы - один миллион иллирианских фунтов на дороге не валяется. А еще Гонки иногда рождают курьезы, которые потом обсуждаются на всех обитаемых планетах.
Гонка кораблей с собственной силовой установкой шла уже пятнадцать минут, когда в комнату жюри вломился запыхавшийся мужчина:
- Остановите соревнования! Мой корабль угнали!
- Нам очень жаль, - прервал молчание один из судей, - но в правилах точно указано - начало гонки не зависит от готовности кораблей...
- Да вот он! - пилот ткнул пальцем в трехмерную схему пространства гонки, а именно - в лидера. - Кто-то полетел на нем вместо меня!
Судьи переглянулись:
- Мы решим этот вопрос по окончании гонки. Прерывать её нельзя.

Победителем оказался "Луч Веги", лидировавший всю гонку. Угнанный корабль. Едва "Луч" состыковался со станцией, служившей стоянкой и трибуной для гонок, обделенный пилот вломился в шлюз. Спустя минуту из корабля раздался детский вопль, и из шлюза выскочил мальчик лет двенадцати, немедленно спрятавшийся среди группы судей и зевак. Следом выскочил пилот.
- Вот он, паршивец! Я ему сейчас уши оборву!
- Там открыто было. И не было никого! А до старта - минута!
- Как это не было! Какая минута! Я тебе!..
- Врет он всё! Я потому и залез, что пусто было!
Пока продолжались попытки поймать угонщика, судьи посовещались и наконец отловили пилота:
- Нет сомнения, что "Луч" выиграл гонку. Но насчет того, кому отдать выигрыш, у нас есть серьёзные сомнения.
- Какие еще сомнения?! Корабль мой, и выигрыш должен быть моим!
- Мы поступим следующим образом - сейчас вы повторите полет по маршруту, и мы сравним время.

"Луч Веги" развернулся на вторую половину пути. Один из судей покосился на часы и повернулся к угонщику:
- Родители-то с тобой тут? Тебе одному деньги отдать точно нельзя.
- Есть. Они гонку смотрели.
- А на что выигрыш потратишь, миллионер?
- Стану пилотом! - малолетний миллионер засиял, ощутив близость этой перспективы.

Спустя десять лет Ди объявился в дендарийском наемном флоте. Точно сказать, что привело его к наемникам, никто не брался, сам же он уходил от темы и отшучивался фразами вроде "Фрахтовиками таранить люблю". Немедленно уцепившись за роль пилота всего самого быстроходного и маневренного среди скачковых кораблей, он им и оставался в дальнейшем. Вне мостика он обязательно обвязывал голову тканевой лентой, закрывавшей контакты "от пыли и грязи" и сзади почти терявшейся за волосами, длинными от висков к затылку и сбритыми под ноль над высоким лбом.
Не командир и не боец, Фрэнсис однозначно пилот и техник - именно понимание работы корабля и умение чувствовать его позволяет ставить рекорды скорости при прочих равных. Сам он даже заявлял иногда, что через "червоточины" летает на 0,005 секунды реального времени быстрее, чем любой другой пилот.

Детсад, этаж 3

"Второй". Некрос сместился на полшага ближе к "заложнику", быстро приседая и одновременно указательным пальцем вжимая защелку магазина на автомате бойца в экокостюме. Вместилище патронов звякнуло об бетон.
- Разговариваем, - Некрос сдвинулся еще чуть-чуть, так, чтобы наполовину скрыться в боковой комнате и прикрыться от нового гостя "заложником". - Давай-ка опустим стволы и поговорим как разумные люди. Расскажете, кто такие. И чего это ваш Семецкий без оружия шастает.
Многолетнее чутье подсказывало Некросу, что у него за спиной кто-то наверняка имеется, и наемник был готов при первом же подозрении скрыться в комнате. А оттуда пусть попробуют выкурить - особенно если у них нет гранат. А у него самого - есть.