"Мансарда", побеседуем о том, что пишем.

Все вопросы в эту тему или в PM.

Внешняя лестница, перила которой в весеннее и летнее время украшают цветы, в осеннее – гирлянды рыжих листьев, в зимнее – еловые ветви, ведет к последнему этажу небольшого дома, который находится на Улице Творцов. За стеклом зеленой двери висит табличка: «Кафе «Мансарда». Открываешь дверь – и видишь зал, похожий на сбывшуюся сказку: удобные стулья, диваны вдоль стен, деревянные столы, над которыми мягко и ненавязчиво светятся зеленые фонари.

Виртуальное кафе «Мансарда» - место для беседы о Вашем и чужом литературном творчестве.

Чтобы принять участие, Вам следует:
1) Оставить заявку, отправив PM Кысь и Соуль с текстом работы или ссылкой на неё (если она находится на одном из ресурсов prikl.ru) а также с пожеланиями об оформлении текста и о соблюдении Вашей анонимности. Тема и форма произведений любая. Объем до 30 000 символов. Не более одной работы от одного автора на один вечер.
2) Обратится в PM к Darkness и Соуль с предложением рассмотреть чужое понравившееся произведение из тем: Сквер Художников, Сквер Поэтов, Парк для писателей, Фотография, Осторожно, креатив!, Сад Камней, а так же из архивов официальных конкурсов и архивов неофициальных конкурсов.
3) Придти на обсуждение.

Встречи проходят в 2 этапа:
1. Подача работ (не более пяти для одного вечера).
2. Обсуждение работ (от десяти дней до двух с половиной недель).

Принимая участие, Вы обязуетесь соблюдать следующие правила:
1. Каждый подавший заявку обязан прочитать работы остальных участников в рамках одного вечера и написать о них мнение. В противном случае подавший заявку лишается доступа как автор, пока не примет участие на одном любом вечере в качестве посетителя.
2. Придерживаться корректных рамок поведения и не переходить на личности.

Если Вы полагаете, что вас оскорбили:
1. Убедитесь, что Вы действительно оскорблены и оскорбитель именно этого добивался.
2. Составьте цитатник фраз, которые вас оскорбили и аргументировано поясните, в чем именно состоит обида.
3. Подайте жалобу одному из модераторов раздела.
а) Рассмотрение жалобы модераторами и администраторами форума.
б) Допрос провинившегося критика.
с) Вынесение решения.

С уважением, персонал кафе «Мансарда»
(Ри, Соуль, Кысь, Даркнесс.)

PS мы только рады, если в обсуждении принимают участие не только авторы.

Примечания:
1) Автор, если не желает выкладывать работу под своим именем, может использовать псевдоним, как регулярно, так и единожды.
2) Анонимный автор может отправить свою рецензию через персонал кафе, как и остальные сообщения в обсуждении.

А это наши постоянные посетители.

© Аншерра aka Переплетчица (с позволения автора)

Сообщение отредактировал Соуль - 3-08-2011, 15:01

Присоединённые файлы
 the_maintenance____11.04.2009.txt ( 3.77кб ) Кол-во скачиваний: 1030

Странный эльф задумчиво почесал себя за ухом, и, теребя кончик хвоста, прокашлялся.
- Я тут недавно, но вся эта атмосфера тихих посиделок с беседой о прекрасном не могла оставить равнодушным. Поэтому попробую выразить и свои впечатления.

Переплётчица.

В рисовании я не силён (умею где-то на уровне"палка-палка-огуречик"), но сами рисунки очень люблю. Особенно стилизованые (как мне показалось) под старинную гравюру. Правда, имхо, облик короля очень эллинистичен (прямо Зевс-громовержец), а вот Айрунги - это что-то из туманного Альбиона (на Мерлина похож).

Рюдо.

На мой взгляд - попытка стилизовать японскую поэзию под более привычный нам вид. Если честно - не мой тип поэзии, но я не претендую на всеоблемлемость.

higf.

Просто потрясающая сказка. Милая и по-детски наивная. Полностью согласен с V-Z - действительно "голубая стрела" вспомнилась. Большое спасибо автору за это воспоминание)))

НекроПехота.

Рассказ скорее понравился, хотя я не очень разбираюсь в данном жанре. А вот фраза: "Сквозь его лепестки тянулась странная белесая прожилка, удивительно напоминавшая шрам…" - просто тронула какую-то струну в душе, отчего и весь рассказ заиграл новыми, ранее незамечеными красками.

Кошка спит на одном из стульев. Иногда подергивает хвостом, ушами. Домашние духи раскладывают по столам листы - светло-коричневые, чуть шероховатые. Заваривают чай и открывают пошире окна - пахнет весной и едва-едва успевшими распуститься листьями.
Весна.
И - новый Вечер.
Кошка спит и ждет, пока прозвучат по лестнице шаги, и начнутся разговоры - о придуманных мирах и образах, о строках и строфах. Или - нарисованных линиях.

I
Reylan
Сказка про волшебный прутик




II
Cat911
Демиург

Лишь стали дни мои пусты,
Из песен птиц и плеска волн
Я создал мир своей Мечты,
И - опустел мой старый дом.

Из блеска сказочных одежд,
И звона летнего дождя
Я создал мир своих Надежд,
И - Песни скрылись от меня.

Взяв нежность утренней зари,
Сиянье звёзд и лунный свет
Я создал мир своей Любви...
Чего ж ты замолчал, Поэт?

III
Рюдо

Я кошка.
У кошки сводит лапы.
Кошка страдает и плачет.
Налейте молока. Можно без сдачи.

Читайте кошке в слух.
Читайте "Отче наш".
Читайте про старух.
Не забывайте.

Корми с руки.
Бери на руки.
Тебе не нужны мужики.
Лишь бы у кошки всё было хорошо.
Нужно чесать без суеты.
Нужно чесать от хвоста к голове.
Нужно кончиками пальцев гладить усы.

Когда покупаешь кошку, кричи:
"Афигеть! Дайте две!"

IV
Woozzle & Хелькэ
Венок сонетов
как акт общественного эпатажа

Первый

Не увидеть – мечту. Не поймать, не потрогать руками.
Демиургом безжалостным рву на куски пастораль,
Что я сам же когда-то и создал. Нисколько не жаль –
Говорю и не верю, хоть лгать мы учились веками.

Лгать другим – не наука. Но жгучее жидкое пламя
Опаляет щеку и звенит, превращаясь в хрусталь.
До солёных обрывков искусаны губы, как встарь.
И свой рай, и свой ад мы творим, по обычаю, сами.

Город плачет дождем, и в надрывном болезненном стоне
Различаю мольбу: пусть не рай, так хоть ад сбереги…
В черной мертвенной горечи небо усталое тонет.
Ни единого отблеска света. Не видно ни зги.
Только солнце замерзшим цветком умирает в ладонях.
Не судьба. По ступеням спускаюсь. Беззвучны шаги.

Второй

Не судьба. По ступеням спускаюсь, беззвучны шаги,
Город-холст развернулся внизу неживой панорамой,
Город-холст меня манит обратно своими огнями,
Только сердце мне шепчет: "Беги, поскорее беги!"

...Не судьба. Этот город я видеть привык не таким:
Город-сон мои страхи пытается сделать мечтами,
Город-сон, обнимая, впивается в горло клыками
Сладкой лжи - и острее, чем лезвия, эти клыки.

Город-ложь, я пытаюсь не слушать твоих страшных сказок,
Не вдыхать твой обманчивый, с привкусом горечи дым.
Город-ложь, я научен уже, что ты можешь быть разным
И что всякий твой морок для каждого будет своим...
Я устал от тебя. Не пугай, что я буду наказан -
Я уйду. Не прощаясь ни с кем, для меня дорогим.

Третий

Я уйду, не прощаясь ни с кем, для меня дорогим,
Твердо помня, в какую из рек не войдешь и однажды;
Пусть вся жизнь за спиной – я назад не взгляну, и неважно,
Что оставлены все, кто любил меня, кто был любим –

Навсегда. Улыбаюсь, вдыхая твириновый дым,
Наблюдая, как тлеет последний обрывок бумажный
От письма твоего на прощанье. Должно быть, не каждый
Смог уйти бы настолько легко, ни к чужим, ни к своим.

Бесполезно любое письмо – зря чернила не трать.
Бесполезно кричать, умолять, заклинать небесами,
Что мне небо? Ведь там, наверху, за его облаками
Нам, убогим, ни бога, ни черта вовек не сыскать.
Пусть все думают – был слишком горд, чтоб вернуться назад.
Пусть решат, что в груди вместо сердца бесчувственный камень.

Четвертый

Пусть решат, что в груди вместо сердца бесчувственный камень,
Пусть не ищут души в желтизне немигающих глаз.
Я молчу. Усмехаюсь надменно и зло – напоказ,
Будто вовсе не слышал мольбы заколоченных ставень.

Будто вовсе не видел, как, город стегая хлыстами,
Изувеченный дождь в его боли навечно увяз.
Будто вовсе не помню домов в червоточинах язв.
Нужно просто поверить, что все это было не с нами.

Стены чьих-то – не наших! – домов прорастали цветами
Всех багровых оттенков и плакали кровью навзрыд,
Лица чьих-то – не наших! - любимых навек застывали,
Черным траурным дымом сочились не наши костры.
Город скоро умрет - я уйду, даже рта не раскрыв.
Не пытайся меня удержать никакими словами.

Пятый

Не пытайся меня удержать никакими словами,
Все равно, хлопнув дверью, шагну через низкий порог.
Победивших не судят. Увы, победить я не смог
И уже близок суд – надо мной, а затем и над вами.

Впрочем, знаю, вполне заслужил я своими делами
Этот траурно-черный, колючий терновый венок
Вместо славного лавра… Судьба, приговор твой жесток,
И я слышал – его вынося, ты смеялась над нами.

Мы лишь куклы. К чему говорить о свободе и воле?
Кто-то сверху следит за малейшим движеньем руки,
Чтобы вовремя дернуть за нить. Мы не чувствуем боли,
Мы уверены: пешки – другие, а мы – игроки…
Нет, молчи! Я ни слова тебе и шепнуть не позволю,
Все слова будут ложью бессмысленной. Лучше не лги.

Шестой

Все слова будут ложью. Бессмысленной. Лучше не лги.
Возвышается хрупкой игрушкой стеклянная башня,
Город жив и искусственно бодр – он почти что вчерашний -
Но бездушен, как кукла из мятой холодной фольги.

Мне от слова «свобода» - твоим чудесам вопреки -
Сводит губы усмешкой – кривой, обреченной и страшной.
Пусть не рвут больше лёгкие приступы едкого кашля –
Сердце в клочья кромсают тупые кинжалы тоски.

Город-жертвенник. Город-алтарь. Город с запахом тлена.
Замирает перо, рвет листок на излете строки:
Разве можно здесь жить, в этом затхлом приюте смиренных?
Меня душат, ломают, уродуют эти тиски.
Лучше вечно скитаться, твирин разливая по венам.
Лучше пусть мне никто не протянет при встрече руки.

Седьмой

Лучше пусть мне никто не протянет при встрече руки,
Когда станет известно, какую я выбрал дорогу,
Лучше пусть все осудят (я помню, вы судите строго!),
Лучше пусть я себе самому поступлю вопреки,

Лучше пусть ненавидят меня еще больше враги,
А друзья... что друзья? Разве их у меня было много?
Лучше пусть мой герой остается один в эпилоге,
Чем в толпе растворится, безлик и подобен другим.

Лучше быть королем без короны, чем глупым шутом,
Лучше быть кораблем, но без якоря, чем парусами...
Я решил. Пешка делает ход - обращаясь ферзем.
И уста застывают, шепнув лишь прощальное "Amen".
Лучше пусть близкий друг на меня и не взглянет потом,
Чем сверлить будет спину холодными злыми глазами.

Восьмой

Чем сверлить будет спину холодными злыми глазами –
Пусть уж лучше в лицо бросит острое крошево слов
Самый близкий из тех, кто в сетях зачумлённых дворов
Бьется, плачет и молится – пылко, как пред образами.

Много ль проку в молитвах?.. В предчувствии тягостном замер
Город – жалкая куколка в лапах промозглых ветров.
Он пощады не ждет. Он, должно быть, к удару готов
С того самого дня, как решил поиграть с чудесами.

Он – готов, но не я. Безысходностью полнятся жилы,
Мысли рвутся из клетки, височные кости дробят.
Я почти не жалею о том, что у нас не сложилось, –
Повторяю, коросту на ранах души теребя,
Ощущая, как звуки горьки и пронзительно лживы, –
Я. Почти. Не боюсь. Что уже не увижу тебя.

Девятый

«Я почти не боюсь, что уже не увижу тебя» -
И «почти» откликается эхом бессмысленно-горьким.
Я почти не боюсь – мне лишь капельку страшно, и только.
Я почти не стыжусь – это всё, безусловно, судьба.

Не винить же мне в этой разлуке еще и себя –
Ведь вины моей нет в том, что сталось (я верю!), нисколько.
Пусть от нашей хрустальной мечты не осталось осколков,
Я… почти не расстроен. Пускай остальные скорбят.

Пусть останется память о том, что уже не вернуть,
Пусть останутся передо мной лишь закрытые двери.
Мне теперь не до сказок твоих – и чужих суеверий,
Мне теперь – в одиночку пройти мой неправильный путь…
И, простившись с тобой, незаметно, украдкой вздохнуть.
Мне почти все равно. Ведь ученые в совесть не верят.

Десятый

Мне почти все равно, ведь ученые в совесть не верят.
Не подскажет ответа ни совесть теперь, ни душа -
Лишь холодный рассудок. Пусть каждый мой жест, каждый шаг
Будет взвешен на этих весах, этой меркой измерен.

В мелкой мороси слез и в звенящих осколках истерик
В яром пафосе слов, за который не дам и гроша,
В паутине предчувствий, что где-то под сердцем дрожат,
Только разум незыблем и тверд, как спасительный берег.

Берег моря сомнений – оно широко и бездонно.
Берег Мора, где волны бредут в мешковине до пят,
И, как пена, осев, умирают на камне холодном.
Я не вижу их лиц. Я плыву через них, не скорбя.
Я смирился. Всех волн не спасти. Отзывается стоном
Только что-то в душе - все спокойствие разом губя.

Одиннадцатый

Только что-то в душе, все спокойствие разом губя,
Заставляет меня возвращаться к вам снова и снова -
Даже если готов заключить я был сердце в оковы,
Даже если хотел я смириться, решив: "Не судьба".

Только что-то в душе - то шепча, то гремя, как набат,
То крича мне угрозы, то не попрекая ни словом, -
Заставляет идти - и я вновь сокрушен, околдован,
Ввергнут в бездну... в мой собственный маленький внутренний ад.

И я снова боюсь вспоминать, что был где-то неправ,
И боюсь вспоминать, что себе не всегда я был верен,
Я жалею о том, что спасителем так и не став,
Остаюсь тем, кем был - бесполезен, надломлен, растерян,
И забыть бы!.. Но что-то в душе, от молчанья устав,
Начинает скрестись иногда потревоженным зверем.

Двенадцатый

Начинает скрестись иногда потревоженным зверем
В тесной рёберной клетке колючее чувство вины.
Если нервы натянуты, вздёрнуты, раскалены,
То возможность решать – как последний патрон в револьвере.

Я нажал на курок. Только всем ли воздастся по вере?
Впрочем, поздно жалеть. И дома, и мосты сожжены.
Лишь стеклянная башня тоскливо глядит с вышины
Молчаливым надгробием в память убитой химере.

Мне потом будет сниться не раз, как, гремя и слепя,
Беспощадные звёзды вгрызаются в город распятый…
Заморозив твириновой горечью горечь утраты
И насыпав к подножию башни пшена голубям,
Словно душам умерших последнюю скорбную плату,
Я уйду. Не надеясь, не веря. Почти не любя.

Тринадцатый

Я уйду. Не надеясь, не веря, почти не любя.
Я уйду, я исчезну – забудьте, простите, не плачьте.
Словно Эльма святого огни на изломанной мачте,
Ваши звезды укажут мне путь… не к себе – от себя.

Я дойду, все невзгоды и беды, покорно терпя,
Я дойду, я исчезну, от мира закроюсь и спрячусь.
Побежден, победил ли? Как знать. Не желайте удачи,
Мне такие слова только рану в душе бередят.

…Я ушел, я дошел, я исчез. Вот и сказке конец,
Только слушал ли кто-нибудь? Нет, замолчи – не поверю.
Мой спектакль окончен, театра захлопнулись двери
И забытая кукла на сцене лежит, как мертвец.
Жизнь не сказка, и в ней, жди - не жди, не случится чудес.
Не увидеть мечту. Не судьба... Да пустяк, не потеря.

Четырнадцатый

Не увидеть мечту. Не судьба… Да пустяк, не потеря.
Этот город мне не был ничем, и ничем мне не стал.
Просто степь изучила меня, как дневник пролистав,
Просто степь отравила меня пряным духом мистерий.

Я вдохнул эту степь, этот яд. Я вдохнул и поверил,
Что не каждой мечте уготована тяжесть креста.
Я растил это веру в себе, но теперь по местам
Всё расставил Закон – справедлив, непреклонен, безмерен.

Здесь теперь навсегда черной кляксой на нитях дорог
Пепелище. Расстрелянный город, забытый богами,
И лохмотья растерзанных туч закрывают восток.
За свои заблуждения вы рассчитаетесь сами,
Мне – платить за свои. Но я твердо усвоил урок:
Не увидеть мечту. Не поймать. Не потрогать руками.

Последний

Не увидеть - мечту. Не поймать, не потрогать руками,
Не судьба. По ступеням спускаюсь; беззвучны шаги.
Я уйду, не прощаясь ни с кем, для меня дорогим, -
Пусть решат, что в груди вместо сердца бесчувственный камень.

Не пытайся меня удержать никакими словами:
Все слова будут ложью - бессмысленной. Лучше не лги.
Лучше пусть мне никто не протянет при встрече руки,
Чем сверлить будет спину холодными злыми глазами.

Я почти не боюсь, что уже не увижу тебя,
Мне почти все равно, ведь ученые в совесть не верят;
Только что-то в душе, все спокойствие разом губя,
Начинает скрестись иногда потревоженным зверем...
Я уйду, не надеясь, не веря. Почти не любя.
Не увидеть мечту. Не судьба... да пустяк, не потеря.

Сообщение отредактировал Darkness - 16-04-2010, 19:44

Мы в ярости. Нас обидели. Мы прослушиваем снова и снова запись слов Cat911 с прошлого вечера и шерсть встает дыбом. Мы негодуем. Мы требуем Онтооленя. На блюдечке. С золотой каемочкой. Мы крррайне редко занимаемся адаптациями-стилизациями и так далее. И уж тем более не опускаемся до вымышленной "японской поэзии". Ну просто мракобесие какое-то.

Но все это мелочи. Мы залезаем на подоконник. Мы пьем прокисшее молоко. Мы любим мышей. Мы чувствуем весну. Мы улыбаемся. Нам больно улыбаться, но мы стараемся. Ради вас.

Reylan
Очень хороший рисунок. Очень. Без ошибок. Стильный. В нем есть самое важное. То, что не умеют показать очень-очень многие. В нем есть Идея. В нем есть Детали. Мне нравится этот рисунок. Мне нравится мышка в норке. Мне нравится то, что мир представляют целостным.
Это действительно талантливая картина. По-этому она спорная. Но..верь мне)

Cat911
Я его не чувствую. В нем нет взрыва. Для меня нет... и не хватает плавности ручья. В нем плохо то, что оно пейзажное. Очень сложно найти в мире что-то достойное описание. На мой взгляд, выбран неверный объект для пейзажа.
*добавлено*
Я не буду сейчас искать автора. Да и печатаю по памяти. Это отрывок из одного стиха на смерть одного поэта.

"Он с металлом завязывал спор.
И кричал в побледневшие лица.
Как ножом хладнокровный убийца
Равнодушие вспарывал он"

На мой взгляд стихи "вспарывающие равнодушие" самые-самые ценные.

Рюдо
Я тебе говорила, что надо приложить аудио версию. Зря ты в них веришь. Они врядли смогут прочитать. Хотя...Гульда же читает)

Woozzle & Хелькэ

МОЛОДЦЫ.
"Шикарно!"
Мы согласны с Эриком. Действительно замечательно. Последний абзац - очень приятно сделан. Язык, текстовка, ритмика, образы, отдельные фразы-находки.
Это действительно очень хорошая вещь. В начале мы были возмущены объемом, но...оно того стоит.

Очень хорошая, яркая, стильная, не фрикерская вещь. На удивление авторам удалось не упасть в крайности, но уверенно идти в золотой середине.

Очень давно мы не видели чего-либо такого высокого качества.

Сообщение отредактировал Рюдо - 17-04-2010, 7:04

(совместно, разумеется)

Вечер был темный и тихий - даже капли дождя стучали по крышам, мостовым и плащу из змеиной кожи едва слышно. Может, потому что в Городе дождь был... каким-то иным?
- Уверяю, - произнес бакалавр Даниил Данковский, обращаясь к своему пока безмолвному спутнику, - это место вызовет у вас интерес. Как минимум.
И остановился у ступеней лестницы.
- Нам наверх, в Мансарду. Впрочем, вы, быть может... долетите?
Короткий сухой смешок в ответ – смешок, от которого даже капли здешнего неправильного дождя съежились, мечтая скрыться, исчезнуть, не быть. Лишь бы не тронуть обладателя этого хриплого, гнетущего смеха. Лишь бы не коснуться тяжелой клювастой маски, скрывающей его лицо. Лишь бы намочить серой мешковины балахона, наброшенного на плечи.
- Я здесь бывал, - Клювоголовый ожег бакалавра колким взглядом и медленно поплыл вверх по лестнице. Величественно и плавно – будто и вправду летел, едва касаясь подолом ступеней.
- Вот и славно, - молвил бакалавр ему вслед, глядя, как черная тень растворяется в черной же тени. Поднялся, считая, сколько раз скрипнет лесенка; сбился после девятнадцати.
Два силуэта в прямоугольнике света открывшейся двери - маленький человек, огромная птица.
Или не птица?
- Я давно уже размышляю о том, - поделился Даниил, отодвигая стул за одним из столиков для Исполнителя, - что же вы все-таки прячете под маской?
- Ах, этот пытливый ум естествоиспытателя! – каркающий голос, как в силках, забился в стенах маленького зала. Ему было тесно здесь. Голос привык к безбрежным просторам степи, где лишь небо могло стать преградой. Или, в крайнем случае, к подмосткам Театра, где купол и навеки застывшие зрители восхищенно ловят каждое слово, звучащее со сцены. – Поверьте, есть вещи, которых лучше не знать. Будь вы хоть трижды основатель Танатики.
Садиться Клювоголовый не стал. Демон Закона, указующий перст судьбы – за столиком в кафе?!
- Пусть так, - бакалавр пожал плечами и занял место сам.
Несколько снежно-белых листков, испещренных нитями-строками и узорами-линиями, лежали на чуть шероховатой поверхности стола из темного дерева. Подвинув к себе тот, что лежал с краю, Данковский изучал его некоторое время, то прищуриваясь, то наклоняя голову - словно передразнивая повадки нахохлившейся вороны... или не вороны.
- Раз уж вам знакомы традиции этого места, - снова обратился он к Исполнителю, постукивая пальцем по краешку листа, - вы знаете, что с этим делать. А это, между прочим, рисунок. С любопытным, к тому же, названием - "Сказка по волшебный прутик". Не знаете такую сказку? Степной фольклор богат, насколько я успел удостовериться...
- У степняков другие сказки, - желтый огонь в прорезях глаз подернулся пеплом. - Разве эта маленькая, почти живая ведьма, чье лицо – лукавство и улыбка, похожа на костяную Шабнак? Нет, милейший бакалавр, эта сказка была нарисована не в том Городе. Или не в то время.
Клювоголовый склонился над рисунком, вглядываясь в переплетение линий.
- Превосходное цветовое решение. Красное, черное – такие привычные, такие близкие тона. Тона трагедии, боли и смерти… - задумчиво и странно глухо проронил он спустя несколько секунд. – Вы понимаете, бакалавр, как создатель сумел нарисовать ими пробуждение жизни, весну и радость?.. В чем здесь секрет?
- Это не столь сложно, как кажется - красная краска удивительно яркая. Это не только цвет крови, но и цвет огня, страсти, цвет солнца в понимании многих древних народов. Мне было бы интересно узнать, чем это нарисовано - действительно ли краской? Фломастеры, рапидографы... чем же? Работа очень тонкая, - Данковский улыбнулся, - и особенно в ней хороши, на мой неискушенный взгляд, детали. При первом взгляде на волшебную картину видишь чудесную ведьмочку, творящую свое колдовство, при втором же - замечаешь и то, что ее окружает, и в этот дивный мир хочется погрузиться с головой. Посмотрите - клубок змей, фонарик на ветвях, цветы, паутинка, мышка-норушка... И особенно меня очаровали совята. Или не совята?.. Вот эти милые птички, - бакалавр показал на птичек Исполнителю. - Не ваши родственники?
Клювоголовый смерил собеседника взглядом, желтый огонь в прорезях опасно полыхнул, но стих, смиренный неумолимой волей.
- Не мои, - от короткого ответа окна Мансарды покрылись изморозью. - Вы бы и сами могли заметить, что они вполне… добродушны. Так и плещут радостью. Как и все на этом полотне. Кажется, что даже змеи улыбаются – и отнюдь не злорадно.
- В такие минуты я даже рад, что не вижу вашего... лица, - вздохнул Даниил. - Что же, я выражаю свое восхищение великолепной художнице - и предлагаю перейти к следующей работе. Она стихотворна и повествует нам ни много ни мало о миротворении. Не удержусь, впрочем, от того, чтобы удивиться прихотям истории языков - ведь в древности "Демиургом" могли назвать разве что ремесленника - горшечника, скажем, или вазописца, и название это содержало в себе долю презрения, ибо ремеслом занимались исключительно рабы.
- Каких только бесполезных знаний не наберешься на тернистом пути борца со смертью, - насмешка сквозняком прорвалась в голос. – Сегодня это слово имеет совсем иное значение – творец. Творец - как создатель мира, и Творец-автор. Отдающий себя придуманным мирам – как раз это здесь показано очень ярко. Почти незаметно, по частям – чтобы в конце обнаружить, что сил больше нет.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 18-04-2010, 13:57

(продолжение банкета, с Хелькэ)

- В силах ли дело? - возразил бакалавр. - Этот Творец, как показалось мне, сознательно бежит из реального мира в мир придуманный; пытается наполнить свои "пустые" дни хотя бы надеждами и мечтами, а в итоге - даже искусственно созданной воображением любовью... и вдруг! - Данковский взмахнул рукой, почти театрально. - И вдруг поэт замолкает. Любопытно, почему. Неужели наконец осознает тщетность своей идеи?
- Не думаю, что изначальный смысл строк был именно таков, - тяжелый клюв качнулся из стороны в сторону; в жесте сквозило сомнение. – Куда же в таком случае ушли песни и мечты? Конечно, наполнили собой новый, созданный мир – оставив самого творца в одиночестве. К тому же… Нам ли с вами не знать, как легко оживают придуманные миры, как жадно впитывают в себя чувства демиургов. Достаточно вспомнить маленький город в степи…
Данковский улыбнулся, но улыбка вышла холодной.
- Вспомним, когда вернемся туда. Сейчас же... Признаться, проследив за строками, я увидел в них параллели. Посмотрите:

"Я создал мир своей Мечты,
И - опустел мой старый дом."

"Я создал мир своих Надежд,
И - Песни скрылись от меня."
В первой части каждого из этих отрывков - план придуманного мира, во второй части - план мира реального, если поддаться на уловку соответствий. Что-то рождается в фантазии и что-то уходит из настоящей жизни. Выходит, следовало ожидать и третьей параллели - Любовь в придуманном мире, и..? И автор отказывается сообщать о том, что было дальше. Это стихотворение заставило меня серьезно задуматься.

- Но довольно домыслов. Даже в поисках подтекста имеет смысл остановиться вовремя – не стоит плодить сущности без нужды. Тем более, следующая работа тоже не лишает нас возможности поиска, - Клювоголовый склонился над листком бумаги, вчитываясь в отрывистые строки. - Что скажете?
- Даже не знаю... - Данковский прикрыл глаза, размышляя, кажется, о чем-то своем. - Вещь по форме и содержанию отнюдь не классическая, но обладает собственной внутренней мерой. Собственным, немного угловатым, сбивчивым ритмом, собственным "я", которое переходит от первого лица к третьему... Но я не стану примерять рамки на это стихотворение, вряд ли оно имело целью в них вписаться. Отмечу своеобразную поэтичность - автор играет со словами умело, отметьте, к примеру, вот это: "Корм с руки.//Бери на руки". Приемы такого рода создают настроение - а этот стих весьма... настроенческий.
- Вписывается ли в это настроение финал? – Исполнитель с интересом воззрился на собеседника. – В эту своего рода инструкцию по правильному обращению с кошками – вписывается ли предложение требовать при покупке сразу двух? Кошка – создание ревнивое и предпочтет быть единоличным властителем кормящих и гладящих рук.
- Я больше озабочен тем, вписывается ли нарочито сниженная лексика "Афигеть, дайте две" в такое кошачье стихотворение. Впрочем, если уж все это рассказывает нам кошка... это вполне может отражать ее взгляд на двуногих, мнящих себя хозяевами, а на самом деле являющихся ни больше ни меньше, чем покорными слугами.
Данковский опустил подбородок на сплетенные пальцы и вынес вердикт:
- Это было интересное чтение. Я не уверен до конца в том, какое именно чувство я испытал... но настроение я прочувствовал, - он кивнул своим мыслям. - Это всё на сегодня? Мы ничего не забыли?

- Почти всё, - отрывисто кивнул Исполнитель, - но прежде чем мы уйдем, взгляните еще вот сюда.
Кипа мелко исписанных листков, остро пахнущих дымом и степными травами, рассыпалась по столу.
- Знакомо, не правда ли? Признаться, если бы я не был так уверен в вашей рассудительности, я бы сказал, что господин Бакалавр приложил руку к сему творению.
- Не будь я твердо уверен, что вы решили наведаться сюда вместе со мной исключительно от скуки, - парировал Даниил, - я бы решил, что и неумолимый, бесстрастный Исполнитель приложил сюда... своё крыло.
- Итак, этот некто, неведомый нам соглядатай, памфлетист и летописец, взял на себя смелость описать известную нам историю. Историю Мора, историю борьбы, историю предопределенности. Более того, - голос Клювоголового звучал охрипшим медным колоколом, - он счел, что вправе дать этой истории финал – между тем как она, смею надеяться, еще не закончена.
- Только начата, - согласился бакалавр. - Но, признайте, это смело. Акт общественного эпатажа удался неведомым авторам. Интересно, что сказали бы на это Трагик, Гаруспик и Самозванка?
- Боюсь, они бы не поверили, что Исполнитель пришел сюда исключительно от скуки, а господин Данковский слишком рассудителен, чтобы писать стихи, - усмехнулся в ответ Клювоголовый. – Но нам и вправду пора. Будете прощаться с почтенной публикой, бакалавр?
- К чему прощаться? - он пожал плечами. - Ведь я вернусь.
Змеиный шелест балахона в повисшей тишине, едва различимый звук шагов, скрип дверных петель.
Странная пара – мужчина в кожаном плаще и мрачная фигура, увенчанная тяжелой маской-клювом – выскользнула в привычный дождь. А в Мансарде еще долго висел запах пряной горчащей твири.

Проводив взглядом странную пару, человек за столиком еще некоторое время молчал и слушал голоса.
- Ну не умею я писать отзывы на стихи. А на рисунки тем более. Не умею!
- Ну мало ли... что тебе, трудно, что ли?
- Всякий бред писать?
- Напиши как получится.
- Ладно, только как бы авторы не пожалели, что я в этот вечер не промолчал...
Оба голоса были одинаковыми и неслышными другим, так как принадлежали одному и тому же Хигфу и являлись внутренними. Говорил же он с паузами, уставясь то на рисунок, то на строки.

Reylan
Милый волшебный рисунок, детский в лучшем смысле этого слова. Такие помещали в хороших книжках в советские времена. Сразу вспоминается не то Незнайка с волшебной палочкой, не то цветик-семицветик. Даже не самое обычное для детских вещей сочетание красного и черного смотрится хорошо. Единственное, что смущает - чересчур сильный изгиб шеи. Впрочем, я не художник и не анатом, и могу быть неправ.
Да, и это действительно маленькая сказка, а не просто рисунок.

Cat911
Ровный, хорошо построенный стих, который мог бы меня тронуть, если бы субъективно не оттолкнула идея (как я ее ощутил). Это анти-эскапизм или я неправ? Я не верю, что, поднимая в небо мечту, мы отнимаем ее у жизни. Хотя бывает и такое, что при этом прячутся в грезы, как в скорлупу... Нет, объективно неплохой стих, субъективно не очень нравится.

Рюдо
Честно говоря, немного не понял, по какому принципу располагаются рифмованные строки и зачем рифмы нужны, если есть только местами. Не пояснишь?
В остальном... смеется
А знаешь, я верю этому стиху. Его явно написала кошка, стуча подушечками пальцев по клавиатуре. В нем столько милого и пушистого кошачьего требовательного эгоизма...
По поводу финала в чем-то с тем, что говорили ушедшие... кхм... господа. Но мне видится здесь не настоящее требование брать двух кошек, нет. Это не то, что нужно претворять в жизнь, а желание услышать еще один безрассудный восторг. Хотя, конечно, пушистым лапкам и хвосту могло просто захотеться компании.

Woozzle и Хелькэ
Не... на каждый я не не напишу... Хотя бы потому, что просто не успею в этот вечер. Сейчас все перечитаю и попробую что-то добавить к тому, что сказал в ЖЖ раньше.
Через определенная время
Обновил впечатление. Если при первом прочтении я пытался уловить единый сюжет, то теперь отнесся к этому иначе. Если воспринимать стихи последовательной чередой событий и мыслей, то кое-что окажется слишком резким, иное - затянутым. Но и общего слишком много, чтобы они были отдельными вещами. Если сравнивать визуально - это стеклышки витража или калейдоскопа. Из одной картины, они сходятся краями, составляя узоры, являясь сами собой и частью целого одновременно. Если литературно - почему-то рисуется целый роман приличной толщины, и в разных местах то ли в мыслях героя, то ли за его спиной неслышным шепотом складываются строки, подводя итог... Главе? Решению? Шагу? Это - ощущения
Если же говорить просто как о стихах - то все на очень высоком уровне. при чтении вслух лишь в одиннадцатом и тринадцатом пара мест у меня произносилась чуть-чуть не в ритм. Но, может, это у меня?
Больше всего понравились первый, второй, четвертый, шестой и четырнадцатый.

Сообщение отредактировал higf - 18-04-2010, 14:14

Чужие строчки, чужие линии на бумаге...! Кошка дергает ухом, вслушивается, мурлыкает довольно...

Рейлан, а ведь сказка действительно сказка.) Такая... чуток безумная, самую каплю и в хорошем смысле этого слова, и очень красивая...
А еще это здорово, что можно долго смотреть на рисунок и выискивать там всяческие детальки - змей, мыша, фонарики...
Мрррау. Очень-очень здорово.))

Cat911, а мне всегда казалось, что... раз мы Творим, то ничего не теряем, только, наоборот, получаем и находим новое...
Может, я просто глупый кот? Но почему замолчал Поэт? Почему от него ушли все песни?

Рюдо, а эти строчки... такие кошачьи. А еще твои стихи очень хорошо запоминаются, знаешь? Они такие... легкие, но в тоже время несущие за собой смысл, но вплетаются в память без труда. А еще они живые.
И читаются легко. Да.)

Хелькэ и Вуззль, это... это то звенящее и безумно красивое, что хочется сидеть вечером в тишине, отключив телефон и интернет, и читать. Самому себе. Вслух.
А еще мне вспоминается "Клевер", "Встречном", "Перо", "Недосказка"... и "Вороненная флейта" еще. Оно разное, но... такое же звенящее.
А венок он... он стоит перед глазами. Слова становятся картинками, образами... чем-то настоящим.
И запоминается... пока - отдельными строками, какими-то хлесткими фразами.)
*я сумбурен, но просто... просто есть вещи, про которые можно - только эмоциями. мур.)*

Адрес был записан на клочке бумаги. Но он размок до того, как она нашла эту улицу. Поэтому она немного припозднилась. Последнее время русалка не часто покидает свой подводный замок. А когда все же поднимается на сушу, ее волосы и одежда никогда не просыхают до конца.
Сейчас от двери до столика на одного вела мокрая цепочка следов, вода струйками сбегала по зеленым волосам, листков бумаги русалка старалась не касаться.
- Прошу меня извинить, обычно я мало говорю, последнее время и вовсе... должна признать, в стихах я мало что понимаю. Могу лишь описать субъективные ощущения.

Cat911
Лирический герой выдумывал свой мир, постепенно теряя реальный? И в итоге - разучился творить? Или это стихи о том, что герой стал счастлив в созданном мире, и в итоге стихи ему стали не нужны, потому поэт и замолчал (эта версия пришла мне в голову потому, что есть мнение, что поэт может писать хорошо, только когда несчастен. Я-то не согласна, но все-таки.)
А еще в стихотворении не чувствуется отношения к происходящему автора. Это просто повествование без особых эмоций. Так мне показалось.

Рюдо
Такое уютное, забавное, и совсем немного грустное стихотворение. Кошачий характер - да, он так узнаваем. Если уж кошка чего хочет...)
Удивительно, как буквально несколькими словами некоторые волшебники передают настроение.. *поклон автору... или следует гладить?)

Woozzle & Хелькэ
О... Это так... масштабно. И как-то сразу рисуются картинки перед глазами - живые и цветные. У меня - в грозовых и закатных оттенках. Множество образов, хотя, как мне кажется, поскольку я не знаю всей истории, стоящий за этими стихами, мои персональные картинки не точны. И тем не менее, я будто сама прошла по тому городу, расшифровывая чувства героя, додумывая и сопереживая.

Кстати, про рисунок. Спасибо за теплые отзывы о нем. Я передам.
Тут спрашивали - чем? Две гелевые ручки и бумага для принтера, банальные инструменты офисного работника, который, скучая в офисе, все это рисовал.

К тому моменту, когда русалка закончила говорить, вокруг столика с ее одежды и волос натекло небольшое озерцо, в котором захлебывался одинокий таракан.

Странный эльф отхлебнул душистого травяного чая, прислушался к ощущениям, и сказал:

Reylan.
Очень тёплый и светлый рисунок. Вспомнилась сказка про маленькую ведьмочку, которая заявила, что будет не злой, а доброй. Если бы у меня остались какие-то детские воспоминания, я бы очень хотел, что бы они были такими же добрыми и нежными.

Рюдо.

Когда покупаешь кошку, кричи:
"Афигеть! Дайте две!"

Полностью согласен. Кошек никогда не бывает много. Ни в прямом, ни в переносном смысле. И даже неровный ритм стиха завораживает и рисует живой и цельный образ.

Woozzle & Хелькэ.
Просто нет слов. Такой труд впечатляет уже сам по себе. А если учесть, что авторы сумели ни разу не потерять атмосферу этого Города, донесли до слушателей самую суть твириновых грёз и будней, то становится очевидно, что перед нами - настоящий шедевр (и можете кидать в меня помидорами за столь высокопарный отзыв ).


Теперь отвечу о Демиурге.
Рюдо.
Это и не задумывалось, как взрыв. Просто сидел и размышлял, оно само и написалось. Понравилось само определение демиурга: "творческое начало, изначально отягощёное злом". Возможно, не очень вышло по причине, что я сам - не демиург ))
Woozzle.
Спасибо за тёплые слова. Только тут автор, скорее, отказывается рассказывать не о мире любви, а о том, чем придётся для него пожертвовать...
higf.
Спасибо. А что делать, если мечту не поднимать в небо, а просто отдать, и потом смотреть на неё со стороны? А вообще-то это скорее не анти- а обычный эскапизм
Darkness.
Коты глупыми быть просто не могут в принципе Я тоже думал, что только находим. А вот, почему замолчал... Сам хотел бы узнать..))
Reylan.
Возможно, ты и права. Может, это действительно " стихи о том, что герой стал счастлив в созданном мире, и в итоге стихи ему стали не нужны". Но мне кажется, что герой просто в последний момент почему-то не захотел окончательно уйти в этот свой мир... Странно, правда? )

I
Cat911

Новый год
(диптих)

1

Новый год. Чудесный, милый праздник.
Дарит счастье хоть на полчаса.
Ломятся столы от пиршеств разных,
И в бокалах плещется роса.

Спрятались игрушки за иголки,
Ждут: когда же колокол пробьёт?
Детвора вокруг нарядной ёлки
Водит беззаботный хоровод.

Дед Мороз гирлянды зажигает.
Вот и наступает полночь та.
В этот миг сбывается любая
Чистая и светлая мечта.

Тосты, пожелания, подарки,
И снеговики в любом дворе.
Новогодний снег, пушисто-жаркий.
Серебром искрится на заре.

Праздник отшумел. Погасли свечи.
Закружил нас хоровод забот.
Только знают все, что этот вечер
Повторится. Ровно через год.

2

Люди суетятся, словно волки,
Снег пиная грязным сапогом,
И колючий труп несчастной ёлки
Начиняют праздничным стеклом.

Стол трещит под тяжестью посуды.
Кухня вся в угаре и дыму.
А в засаде – угощенья груды
Ради смерти рвутся на борьбу.

День прошёл. Всё ближе вечер жуткий,
И уже назад дороги нет:
Вот горелым мясом старой утки
Сервируют праздничный обед.

Первый тост. Хрустальным перезвоном
И отстрелом пробки в вышину
Добиваем с незаметным стоном
Старый год. Мир праху твоему.

И уже сивушной каруселью
Закружил нас в танце тост второй.
То, что начиналось, как веселье,
Оказалось дьявольской игрой.

В той игре нет места укоризне,
И, безвольно чарками звеня,
Мы сидим на сатанинской тризне.
А итог – «синдром второго дня».

II
Соуль

Игрушки или семь часов дождя

Город

Он зажмурился,
По его улицам
Шагают безлицые.

Взгляды, улыбки
Мимика – рыбками
Все ускользает в стоки.

Кто-то ворует
Лица, смакуя
Индивидуальности,

И делает манекены.

Кукла

Сердца не забирают -
Без сердца не живут;
Но почему, латая
Глубокую дыру
В груди, смеется кукла?

Стремительно пронзая
Потоками ручья,
Тряпичные края
Игла соединяет.

В фарфоровых глазах
В дождь поседевший город
Растаял, словно шорох.

Пустая грудь в стежках,
Немая, смотрит в Небо

И болит.

Душа

Полу-глоток резиновым губам.
Вода на пластмассовые руки.
Она – дождем в стеклянные глаза,
Живая – в игрушечную душу.

Статуя

Девочка держит
На сгибе локтя
Плюшевого медведя.

Она дрожит и
Каплю неловко
Сжимает зонт. Как леди
Она нежная:
Ее локоны -
С прозеленью медные,
Глаза - рыжие,
Ржавые ногти.

У нее нет соседей.

Статуя дружит с медведем.
Его оставил ребенок.

Теперь ей не одиноко.

Дети

Дети бросают игрушки
И прыгают под струями.
Они просто и искренне
Забывают о всём важном,
Радуются мгновениям.

Их вдохновение
Несложно
Вывести
Поцелуями
Бросившей кукушки.

Река

Небо раскинуло руки.
Оно падает на город
В окна, витрины и глаза,
На траву, асфальт и песок.

Дождь чистит переулки.

Дома давно перемолот
Кофе; хочется рассказать
Кукле про любовь и белок
Печальному человеку
У приоткрытого окна.

Он смотрит на город – реки
По улицам, и не видна
Река, и слава Вселенной!

Небо умывает город.
Река уносит плохое.

Конец

2009 - 2010 г.

III
Рюдо

Серенькое

Костьми лягут за право называться Иудой.
До чего же козырно и в масть.
Всех двенадцать помнить не будут,
А про него всякий раззявит пасть.

До чего же хочется быть Иудой.
Чтобы в книгах писали и на стенах двора.
Чтобы в фильмах снимали, стихи строгали.
Просто помнили на века.

Не откажется каждый быть Иудой.
И логика тут проста-
Мы живы, пока нас помнят.

Жалко, нету для нас Христа.

IV
Darkness

Звон стекла

Его все звали Старик. В городе, где улицы сплетаются, как шерстяные нитки в клубке, где зимой пахнет углем и ванилью, быстро приживались прозвища. Этот высокий, с вечно прямой спиной, еще не старый, но - пожилой, мужчина, пришел в городок в конце осени. Тогда лил целую неделю дождь, и дороги размыло: серо-коричневая, размокшая лента с блеклыми лужами-озерами.
По высоким улочкам текли реки дождевой воды, а мокрые кошки жались под лестницами, недовольно поджимая хвосты.
Через неделю после того, как старик поселился в городе, он открыл стекольную лавку - колокольчики и хрупкие фигурки, подсвечники и украшения, вазы и посуда. На его вывеске, медной и начищенной, был выгравирован стеклянный шар, а под ним змеилась вязь букв: "Стекольная лавка мастера Лильяра".
По началу, все звали его по имени; но сухая улыбка редко появлялась на губах стеклодува, а с посетителями он был вежлив - и только. Мягкое и красивое, имя Лильяр скоро забылось, оставшись лишь напоминанием на вывески.
Мастер стал Стариком.
Зима прошла мимо него мягким снегом, опускавшимся невесомыми хлопьями на покатые крыши города, и пепельным небом. Весна терлась кошкой о ноги, пускала проказливым ребенком кораблики по ручьям и осыпалась цветочными лепестками с яблонь, слив и вишен в городских парках. Сухой травой пахло лето, и треск цикад вторил июльским фейерверкам, раскрашивающим небо в цвета праздника.
Осень приносила с собой, как и всегда, из года в год, кислый вкус рябины на губах, дожди, стучащиеся в окно и сорванные ветром шляпы.
У Старика за год не появилось друзей. Даже - знакомых. Он был вежлив с покупателями, говорил с ними о погоде - и только, редко улыбался, и всегда - только когда оставался в одиночестве. К нему просились многие талантливые мастера в ученики, но всех ждал отказ. Старик проводил вечера один, в мастерской. И неделя за неделей, на протяжении года, его спальня, полупустая и холодная, полнилась маленькими стеклянными шарами, полыми изнутри, хрупкими и прозрачными. Они свисали с потолка и лежали на столе и полках, на подставках.
Старик прятал в них мир.
Вкус капель весеннего дождя, горечь незрелых ягод, стук лошадиных копыт по мостовой, тепло стенок чашки, в которую налито подогретое молоко, запах табака, горячая ванна после холодной улицы, мягкость кошачьей шкурки, шелест девичьей юбки, детский смех, аромат жареного мяса, капли росы на траве - Старик прятал в своих стеклянных шарах крохотные кусочки мира, боясь потерять их, забыть.
Ноябрь был переполнен дождями, как жестяное ведро, которые ставят под трещиной в потолке. Казалось, небо хочет утопить городок, свести его с ума непрекращающимся стуком тяжелых капель по подоконнику.
Однажды Старик приоткрыл дверь своей лавки, чтобы впустить в неё немного свежего воздуха. На низкой и широкой ступени сидел мальчишка-оборвыш, в лихо заломленной набок пожеванной шляпе. На коленях у бродяжки стояла неглубокая миска с мыльной водой, а через узкую и длинную трубочку он пускал пузыри. Ветер кидал морось в лицо; но радужные, невесомые шары не лопались - плавно поднимались в серое небо, к тяжелым тучам.
Старика мальчик не заметил, и неожиданно раздавшийся за спиной вопрос заставил его дернуться:
- Как ты это делаешь?
Бродяжка обернулся.
- Пузыри. Как? - Мастер-стеклодув возвышался над ним высохшей тенью.
- Просто... Само так получается, - оборвыш пожал плечами.
В тускло-серых глазах Старика что-то мелькнуло.

Мальчика звали Сеир; Старик узнал это потом, когда, умытый и переодетый в старую одежду мастера, бродяжка жадно уплетал наскоро приготовленный обед. Сеир был сиротой, бродягой, не умел ни читать, ни писать.
- Зато - ты отлично надуваешь пузыри, - осторожно заметил Старик.
- Да, кому это нужно, - махнул рукой бродяжка, - это ведь, так, дурное развлечение.
- Думаешь? Доедай, я тебе кое что покажу.
В тот день Старик показал мальчишке свою мастерскую, рассказал про то, как выдувают стекло, и какая тонкость нужна в этом деле. Сеир был очарован; вечером - он попросился в ученики к мастеру. Тот не стал долго думать. Отказавший многим, Старик взял к себе в дом бродягу, о котором ничего не знал.
Мастер учил Сеира тайнам своего искусства; мальчишка жадно впитывал в себя новые знания. Бывший бродяжка был улыбчивым и открытым, радовался каждому дню и редко грустил. Он полюбил Старика. Тот - не мог ответить взаимностью. Мастерская и лавка ожили с приходом Сеира, но стеклодув все так же, каждый вечер, уходил к себе в спальню, и слушал, как звенят его стеклянные шары.
Минул еще один поворот годовой стрелки. Вновь была осень. Вытянувшийся и повзрослевший Сеир учился выдувать стекло сам, уже не просто помогая Старику. Тот редко отлучался из дома, но однажды, когда сквозь открытое окно повеяло дождевой влагой, мастер ушел. Его звали узкие улочки города и запах, который хотелось сохранить.
Сеир остался один дома. Он сидел на крохотной кухне, баюкая в руках чашку с липовым чаем. Было тихо, и в этой звуковой, мягкой пустоте, мальчик услышал тонкий звон. Словно стеклянные колокольчики или бубенчики. Или - будто кто-то легко стучит ложечкой по стенкам бокала. Сеир, отставив чашку, пошел на звук. Под его ногами скрипнула рассохшимся деревом лестница на второй этаж.
Звенела комната Старика. Подмастерье долго стоял под дверью, вслушиваясь в мелодичный звон. Потом, с озорной улыбкой, он повернул ручку и заглянул внутрь.
Ему показалось, что он попал на летний луг, где празднуют солнцестояние. Запах сена и вина, стрекот цикад, ощущение сухой травы под ногами. Секунду спустя Сеир чувствовал, что уже не лето вокруг него, а весна - яркая и живая, с мартовской капелью и майскими лесными цветами. Потом в лицо ударил колкий снег зимы.
Сеир зажмурился. Сотни крохотных стеклянных шаров ловили слабый свет осеннего солнца, падающий сквозь высокое и узкое окно. Бледные лучи дробились, рассыпались радужными бликами. Мальчик притворил за собой дверь и, зачарованный, пошел среди шаров. Он боялся касаться их, и, лишь начиная движение, так и не доводил его до конца. Сеир видел запертые в стекле краски мира, его жизнь. Бесчисленное множество спрятанных за прозрачными стенами кусочков огромного, бесконечного витража.
Чуть дрожащая рука, наконец, коснулась тонкого стекла, и то зазвенело в ответ.

Когда Старик вернулся, его в доме встретила тишина. Мастер прошел на кухню, где сидел Сиер. На столе стояла чашка с уже давно остывшим чаем, а на коленях у мальчишки сидела кошка. Старик не знал её, но почему-то отчетливо помнил, как мягка её шкурка, пепельно-серая.
Пахло травой и осенним лесом, с влажными листьями под ногами и свежесрезанными грибами.
Вечного звона, что доносился из спальни Старика, не было.
- Ты...
- Я разбил ваши шары, мастер, - Сеир поднял на своего наставника глаза, - я разбил их.
Побелевший стеклодув опустился на стул. К нему на колени запрыгнула кошка, и сухая ладонь легла на её загривок, на мягкую, такую знакомую, шерстку. Мальчик пододвинул Старику чашку, и тот, не глядя, сделал глоток. Вкус чай с бузиной, пряный и сладковатый, был тем вкусом, что спрятал мастер давним летом. И с каждым глотком он становился все ярче и ярче.
- Они никуда не ушли. Не захотели.
Старик прикрыл глаза. Он чувствовал все, о чем говорил его ученик - терпкость ягод терновника, обжигающие касания зимнего ветра, шорох ковыля.
Ничего не было потеряно. Все осталось с ним, и, казалось, недостающие кусочки мозаики постепенно встают на место.
- Мастер... - начал мальчик.
- Лильяр,- перебил его стеклодув. - Так меня зовут.
Кивнув, Сеир протянул ему на ладонях маленький стеклянный шар. Он был пуст. Сквозь тонкие стенки падал солнечный свет, преломлялся, разбивался на капли.
- Я сделал его для вас. В нем ничего нет - только тишина и солнечный свет, да и то - не его.
Лильяр взял подарок ученика. И улыбнулся.

Сообщение отредактировал Соуль - 5-05-2010, 22:20

Охо-хо, тяжкая моя доля... Нет, это не потому, что плохие вещи приносят, наоборот. Просто со стихами мне всегда тяжко сказать что-то длиннее пары слов и вразумительное.

Cat911
Всегда интересны взгляды с разных сторон и зависимость восприятия одного и того же от настроения. Правда, лично мне приятнее было бы, если бы части поменять местами. Но это уже вопрос взглядов и настроения автора.
Ритм и рифмы, на мой взгляд, практически безупречны, из образов понравился пушисто-жаркий снег. Грустные все же стихи, даже первый завершается слегка щемяще.
Хорошо.

Соуль
Стихи, не имеющие, на мой вкус, какой-то строгой и вообще определенной (то есть определяемой моими ограниченными знаниями о поэзии) формы - всегда очень трудны, ИМХО, для разбора. Тут не скажешь о рифме или размере.

Дома давно перемолот
Кофе; хочется рассказать
Кукле про любовь и белок
Печальному человеку
У приоткрытого окна.

Вот это не совсем понял - здесь должна быть где-то точка или нет, где кукла, а где человек?
Если же говорить о восприятии... Это мелодия отдельных вроде бы образов, которые сливаются в мелодию трогательную, печально-задумчивую, с оттенком грусти, которая, быть может, пройдет - когда дождь кончится...

Рюдо
Красиво и даже пафосно - в хорошем смысле слова. Мне вспомнились мотивы из творчества Арбенина о Герострате - но только отдаленно. Последняя строчка очень сильная. Видимо, тематика на этот раз оказалась мне близка

Darkness
Почему-то я догадывался о финале - не конкретно разбивании шаров,а о том, что старик раскроется мира. Но не уверен, что это сугубо объективное впечатление от текста - может быть, отпечаток накладывает то, что мне известен автор и срабатывает интуиция.
Текст очень красивый, слегка вычурный, но изящный. Правда, пара предложений показалась немного странной по построению:

Этот высокий, с вечно прямой спиной, еще не старый, но - пожилой, мужчина, пришел в городок в конце осени.

Может быть, стоило поставить "мужчина" сразу после "высокий"?

Зима прошла мимо него мягким снегом, опускавшимся невесомыми хлопьями на покатые крыши города, и пепельным небом.

Опять же поймал, к чему относится небо, со второго прочтения, не стоило ли его переместить перед снегом? Не уверен, правда, но как предложение.
Впрочем, так придираюсь лишь потому,что сам язык в целом показался очень чистым и звенящим...
Понравились персонажи, особенно Лильяр - может быть, потому,что момент, когда мальчик принял решение, опущен, и совершенно оправданно)).
А еще идея хорошая!

Спасибо за этот вечер!

Сообщение отредактировал higf - 9-05-2010, 19:21

Ай-яй, чего только не сделает студиозус, чтобы не писать дипломную работу. Например, оформится лохматой тенью на подоконнике, потом устроится где-то в углу, шурша бумагами и складывая из них странных потомков крокодилов и журавликов. Ну, а там и до очереди сказать что-нибудь дело дойдет.

Cat911, стра-анно... в смысле, мне никогда не приходило в голову рассматривать праздник со второй точки зрения. Злая она. Злая, но сильная. Хоть и злая.

А вообще - еще странно-непривычно видеть такие..."классические" стихи.) Прикл приучил к авангарду, видимо) Но это не минус, нет-нет, это просто... просто отметил свои мысли. Вот.)

Соуль, а я помню, как ты писал "кусочки" Игрушек летом. Это ничего не значит, просто... помню.)
А сами Игрушки... странные и живые. Вот так вот. Почему-то смутно повеяло де Линтом, но я вряд ли смогу объяснить, почему. Но - мокрое, бронзовое, зеленоватое, как статуи, серое, как дождь. Вот как-то так.

Рюдо, напомнило... напомнило один-не-помню-где-читал рассказ про то, что предательство Иуды... нужно было. Вот именно что, нужно_было. *впрочем, я не силен в библейской истории. может, это было и в Писании?*
А еще - то, что Иуда Христа любил сильнее других, и что именно эта отчаянная любовь ученике привела к тому, что произошло.
И, да - здравствуй, ассоциация на рок-оперу "Иссус Христ Супер-звезда".
Сильно. Вот.


Теперь про своё...)
Хигфе, про косяки текста мы с тобой уже в аське поболтали. Мур)) Еще раз скажу, что жаль, что я не успел написать это на Зеркало. Но - что вышло, то вышло.)
Про опущенный момент, кстати... ты прав,) в том плане, что хорошо, что его нет. Я боялся, что не смогу по-настоящему описать, как мальчишка... в общем, все, что происходило.)
А про вычурность... кажется, это становится моим стилем ><""""

Сообщение отредактировал Darkness - 14-05-2010, 22:52

"Летели - дракончики. Ели - пончики. Сколько - пончиков. Съели - дракончики"
- Шесть.
Подоконник.

Cat911

Уже лучше) "Верной дорогой идете товарищи")

Соуль
Есть такая группа "Последние танки в Париже". В целом очень близко. В целом полюбят так же. В целом..есть свои зрители. Есть свои слушатели.
Но щупают пульс игуаны.

Рюдо
Бее...серая мерзость(

Darkness

Хороший язык. ИМХО тяжеловат для такого небольшого объема, но это не претензия, а замечание. Сам же рассказ. Он должен быть больше раза в три. И тогда он будет очень хорошим.

**///
Darkness

Скорее всего, ты вспоминаешь книжку "Иуда Искариот" Андреева. Она часть школьного курса 10-11 класс. Книжка действительно хорошая. Но...он ошибается) Верь мне)

Сообщение отредактировал Рюдо - 12-05-2010, 17:56

Рюдо, зна-аешь, когда я научусь лавировать между вычурностью и собственным желанием написать красиво - это будет здорово. Но это явно случится еще не скоро, и... да. Если я пытаюсь писать текст вот как-нибудь не наворочено, то мне он потом кажется сухим. Ужас-ужас.

*подумал-подумал. или еще раз подумал. думать - полезно*
А вот по поводу "Иуды Искариота" я не совсем уверен... От него немного не те очучения остались)

Cat911, первое стихотворение понравилось больше, чем второе. Чище оно, так кажется: нет, проскальзывающих ужей и тихо крадущихся для числа слогов союзов. Хотя, конечно, это может быть исключительно дело вкуса - но я безумно люблю, когда в каждой строке слово к слову, и не нужно отвлекаться. Немножко смутили следующие строчки:

Вот и наступает полночь та.

День прошёл. Всё ближе вечер жуткий...

И уже сивушной каруселью
Закружил нас в танце тост второй.
То, что начиналось, как веселье...

В той игре нет места укоризне...

Без каких-либо замечаний, но это мое субъективное ощущение из ряда "мне кажется, что что-то капельку не так, но я не могу объяснить".
А еще, в обоих случаях, огромное спасибо за первые четверостишия, они очень сильные и неожиданные по образам - словно бисер на языке перекатывается. Очень приглянулись. =)

Рюдо, прочитала, поняла, прочувствовала =) Мне нравится, как звучит. Иногда невероятно хочется поворчать на твои стихи, но сейчас не ворчится.

Дарки, рыжик, мы оба знаем, что вычурность языка это не плохо. Я уже тебе говорила по поводу рассказа, что мне он понравился, но... надо все-таки работать. Ты чудесно и живо пишешь, однако, если хочется вплести в предложение все-все-все-все, что пришло в голову, то надо к ним подходить по-другому. Вот, допустим, у Олди язык местами тоже невероятно сложен, но ведь читается - просто, верно?
Я начинаю с простого, постепенно стремлюсь к сложному. Ты решила начать со сложного - вот и приходится считать все шишки, а их еще будет много. =) Но я верю, что у тебя все получится.

Хигф, нет, фразу можно прочитать двояко =) Не знаю, насколько я права, насколько в своем праве, к сожалению =(
Рюдо, кажется, уловила...
Даркнесс, это про Петербург.

Искренне.

Сообщение отредактировал Соуль - 15-05-2010, 6:30

Странный эльф глотнул тёмного пива, аккуратно вытер пену с усов, и, вглядываясь в россыпь букв на свитках, сказал:

Соуль.
Мне понравилось. Напоминает наши беершевские дожди. Их ждёшь по 8 - 9 месяцев, безумно радуешься первым каплям, а потом - всё та же серая обыденность... И уже не можешь понять: ты рад дождю, или нет. Честно - спасибо.

Рюдо.

Уже лучше) "Верной дорогой идете товарищи")

Могу сказать то же самое и тебе)) Это, на мой взгляд, сильнее и крсивее предыдущих -) А про Иуду и Иисуса есть несколько легенд, претендующих на достоверность. И никто уже не знает, как всё было на самом деле. Может, именно так? Мряф)

Darkness.
Вот не знаю почему, но мне вспомнились "приключения пана Кляксы". Твой рассказ такой же печально-светлый, слегка грустный, но всё равно нежный. Только Клякса собирал сны, а твой герой - воспоминания. Хотя, что такое сны, как не те же воспоминания? ))

Почесав нос кончиком хвоста, странный эльф взглянул на высказавшихся до него.

higf.
Спасибо за добрые слова. Насчёт поменять местами - не думаю: ведь в жизни именно так. Сперва ты ребёнок, и этот праздник - детский. А потом начинаются компашки, друзья-подруги, ну и всё сопутствующее)))

Darkness
Ты прав - я больше привык к классическому слогу (наверно отец приучил: он уже больше 40 лет пишет). А насчёт странности - на 2х подряд парах сопромата и не такое привидится))

Рюдо.
Стараюсь. Правда, скорее НЕ правильной: эти стихи моложе предыдущих. ))

Соуль.
В принципе, оба писались в "стиле Винни Пуха": если слово хочет стать именно тут - не мешай ему ))) А вообще второе - воспоминание о, наверное, самой неудачной моей встрече этого праздника. Ну и, опять же, - сопромат ))

Кстати, этому диптиху уже 14 лет. Написан в ноябре 1996 )))

Когда замолкли говорящие, стало слышно, как шуршат за окном струи дождя.
Интересно. Потому что, если смотреть на зеленую вывеску кафе с улицы, эта узкая лестница, увитая цветами, будет обязательно залита солнцем. Зато изнутри почти всегда слышен дождь, и капли чертят блестящие дорожки по распахнутым ставням. Додумать, отчего это так, она не успела, сорвавшись с места под влиянием внезапного импульса.

Со стороны могло показаться, что в открытое окно влетела то ли большая синица, то ли очень маленькая сова. Пернатое, нимало не смущаясь присутствием представителей кошачьих, приземлилось на одно из незанятых сидений и энергично встряхнулось, мгновенно увеличиваясь в размерах и приобретая вид девушки в накидке из птичьих перьев.
─ Прошу прощения за столь бесцеремонное вторжение, ─ зооморф нагнулась, чтобы поднять лист бумаги, сброшенный сквозняком на пол, и в свете лампы отчётливо стали заметны острые кончики её ушей.
─ Я некоторое время тайком наслаждалась вашими беседами, ─ девушка кивнула головой в сторону окна. ─ Однако подслушивать довольно невежливо, как, впрочем, и не слишком удобно сидеть на карнизе под дождём. А у вас так заманчиво горит огонь.
Гостья с извиняющимся видом улыбнулась и протянула руку к исписанным листам.
─ Если позволите…

Cat911
Увы, чудеса тоже иногда нуждаются в чистке и ремонте. Они идут по жизни вместе с нами и порой выбрасываются недальновидными людьми, как стоптанные тапочки. А жаль.
По поводу подачи идеи не могу не отметить, что первая часть не воспринималась бы так светло и радостно, если бы не довольно отталкивающая атмосфера второй. Также понравились и язвительные сравнения второго отрывка. Они довольно необычные, хотя и необычайно правдивые. Единственно, чего не поняла, почему «люди суетятся, словно волки» (никогда не видела суетящихся волков).

Соуль
Даа… Вот если бы ещё и отрывков было семь (как раз бы вышло по одному на каждый час). Сначала кажется, что особой связи между стихотворениями нет. Потом привыкаешь к ритму. Потом чувствуешь, что они всё же взаимосвязаны, и только позже понимаешь, как это было.
И вот здесь как раз мне привиделось то самое спасительное очищение, которое превращает затасканную действительность в чудо. А ещё чувство умиротворения в конце. Оно даёт надежду.

Рюдо
Честно скажу, Герострат вспомнился сразу же. А вот к роли Иуды в последнее время стала относиться мягче. Ведь если Спаситель должен был погибнуть за наши грехи, то кто-то должен был и предать его. Иначе миссия провалилась бы. Кстати попалась недавно на глаза версия о том, что Иуда как раз был в этом плане избранным учеником.
Однако обсуждается не это. К чему клонит автор, угадывается буквально сразу же, хотя это и не есть минус. Но написано качественно, и последние строки, да они действительно хороши.

Darkness
Ну что могу сказать. Понравилось. Да, есть кое-какие нестыковки в самом конце, да, хотелось бы, возможно, более развёрнутую картинку. Наждачок не помешал бы.
А всё равно нравится))

*на подоконнике было очень грустно. траги-комично и без заглавных букв. скоро не будет и точек. очень плохо. это не должно нравится. это было убого. это было серенько. это было не правильно. кошке грустно. кошка требует валерьянки. Соуль. одну валерьянку на подоконник. Пару кошек. Кошачью траву. Просто траву. И немного тертых дайсов.*

Хотите я нарисую кролика?
*/"К чему клонит автор"...ну нифига себе...автор не клонит. он прямо говорит./*

Сообщение отредактировал Рюдо - 19-05-2010, 21:28

*/"К чему клонит автор"...ну нифига себе...автор не клонит. он прямо говорит./*

─ Не совсем согласна, ─ гостья слегка качнула головой. ─ Это автор может знать и даже планировать финал. А читающий впервые, воспринимая начальные строки, как раз будет строить догадки. Вдруг да и возникнет неожиданный поворот сюжета?
Девушка поправила застёжку плаща и, улыбнувшись, добавила:
─ К тому же, если стихотворение настолько плохо, зачем его кому-то показывать? Совет по поводу исправления оного Рюдо вряд ли хотел получить. В бессмысленный эпатаж тоже не особо верится, а значит было в стихе и что-то хорошее, ради чего его принесли в "Мансарду". Не знаю, может быть первоначальная идея, слова для которой не дозрели, а может та самая последняя фраза.
Впрочем автору виднее.

Кстати, не найдётся ли впридачу к кошачьей траве с валерьянкой и одной маленькой чашечки кофе?

Сообщение отредактировал Kinna - 21-05-2010, 20:52

Тихие шаги за дверью. Негромко скрипнувшие петли.
- Я полагаю, что найдется, - брошено в ответ на последнюю фразу. Абсолютно уверенно, хотя вошедшая была здесь, кажется, впервые.

Кивком головы поприветствовав собравшихся, прошла к подоконнику. Она любит кошек. Кошки не всегда любят ее, но это уже их проблемы.
- Рюдо, ты прав. Это не должно нравиться. Оно должно вызывать... нет, отторжение - слишком громкое слово. То, о чем написано, не должно вызывать слишком сильных эмоций. Эмоции - они заглушают голос разума. А эти строки как раз разум и должны будить, как мне кажется. За-ду-мы-вать-ся должен тот, кто это читает.
Побарабанив пальцами по чуть рассохшемуся дереву, продолжила:
- Но вот что меня удивляет. Идут годы, а ты пишешь так же. Я не говорю о том, что это плохо. Либо это такая точка, где график дорос до продолжительной константы, либо... - кашлянула, - ты можешь на меня за это нашипеть и даже поцарапать. Я привычная. Твое творчество - необычное, в чем-то дерзкое, но оно почему-то перестало меня удивлять. Возможно, это просто я разучилась удивляться. Не бери в голову.

Прошлась ладонью по шерсти и неспешно отстранилась. Заняла одно из свободных мест. Улыбнулась эльфу.
- Cat911, знаете, а мне кажется, что по отдельности Ваш диптих читался бы лучше. Не как две связанные части. Слишком резкая вторая часть. Она выставляет первую не более, чем насмешкой. Нехорошо получается. Немного тянет от этого неискренностью. И та первая часть, которая должна быть светлой и радостной, для меня лично таковой не стала. Увы.

- Соуль, - почтительный кивок головы, - Частично читала. Не совсем поняла тогда, но значительно в большей степени начинаю понимать сейчас. Больше всего дернула струны часть про "Статую". Резануло когтями и по самому сердце - "Дети".

- Darkness, - мягкая и светлая улыбка, - Мне нравится, как ты пишешь. Я вообще восхищаюсь, когда люди умеют писать так - трепетно играя словами, переворачивая их, заставляя звучать каждый слог. Но мне тяжеловато было воспринимать такое насыщение. Это мои личные, конечно же, трудности. Идея мне очень нравится. Слышу перезвон своих стеклянных шариков. Пойду, пожалуй, разобью пару...

Но никуда не ушла. Осталась.