Властелин Клыков, (при всем уважении к Профессору...)

[Дамиана >>>]

Хрюдо, намылившийся было от греха подальше, на цыпочках вернулся и деликатно, как вампирская барышня на приеме у владыки Дракулонда, поместил зад на краешек колченогого табурета.
- Кореш, да ты на кого лембас крошишь! – страшно прошипел он на ухо Грыже, для пущей убедительности вставив в это увещевание самое грязное ругательство, какое знал. Говорили, именно лембасом эльфы закармливали пленных орков до полного просветления. Заперев несчастных в комнате с омерзительно белыми стенами, они трижды в день запихивали им в пасть эту тошнотворную дрянь, а потом еще и заливали через воронку целую пинту энтской воды, от которой уруки постепенно хирели, бледнели, теряли клыки, аппетит и дурные привычки – пока не превращались в самых натуральных дивнюков. Только Враг с его светлыми идеями мог додуматься до такого извращения: ходили слухи, что и первые эльфы были созданы им в насмешку над орками - из злополучных пленников, сломанных жестокими пытками его подручных, извергов из Общества Трезвости.
В общем, такое начало должно было основательно пробрать Хама – гоблина, тоже отнюдь не лишенного воображения. Но Брюзгинс, войдя в раж, останавливаться не собирался:
- Это тебе кто, хрен эльфячий, сто лет команды «подъем» не слышавший, или сам Хендехох Унылый, типа оплот и надежа? Это тебе что, зеленое мочало с мэллорна свисает или седая его борода, которой он, мать его тьма, зарос от непросыпного бдения? Это что тебе, белый поганый гриб отсвечивает или, ать-ять, его премудрый лобешник? Во сказанул – «дунадан отмороженный!» Да этим дунаданам еще морозиться и морозиться, пока... э-э...короче – куда я пошел?.. – заискивающе осведомился Хрюдо, согласный идти себе и идти, не сворачивая, подальше, лишь бы не сидеть бок о бок с хозяином бедных голодных зомби.

[Раймон >>>]

Последний раз за уши Хама таскал его покойный папашка, обычно приговаривая при этом "а ты не тырь папкино курево, не тырь". Поэтому гоблин уже забыл, насколько это больно. Весь его - в общем-то, наигранный апломб - враз куда-то подевался. Все, хана мне, бедолаге горемычному, настала. На кого я, недоумок зеленый, когти растопырил?!, подумал он, на всякий случай прощаясь с жизнью. Слабую надежду внушало лишь то, что Хендехоха, похоже, насмешил его актерский этюд. А тут еще и камрад Хрюда так по мозгам проехался, что на Хама будто целый ушат воды выплеснули. Холодной и вдобавок нысыщенной ионами мифрила.
Хам икнул, потупил глаза, шаркнул по полу пещеры когтями правой ноги и резко пошел на попятную (мысленно пообещав, если выживет, страшно и со вкусом поквитаться с обоими собеседниками).
- Я... это... Признаю, кругом неправ. ...Валары попутали, господин начальник... Готов, так сказать, искупить, понести по всей строгости и все такое. Да и зомби, вашебродь, мною, боюсь, потравятся. Жалко их будет, бедняжков. Так что вы бы ...того-этого... Пощадите, что ли...

[higf >>>]

Некромант строго посмотрел на болотника.
- Смотри! А если язык у тебя будет такой же длинный, как и уши, сам отвезу и брошу там, где эльфы и гномы живут. Для перевоспитания. Учти, у меня тоже длинные уши! То есть руки. Но и уши тоже... В общем, именем Саур-Огра ты должен хранить услышанное в секрете и не выдать его, даже если тебя три дня будут держать без выпивки!
Затем Хендехох повернулся к Хрюдо.
- Клык надо показать на Большом Сходняке, что должен состояться вскоре в замке у вампиров. Там будут авторитеты от разных темных, я позабочусь. И дух Великого Огра, хотя я сделаю для этого больше! - Самодовольно прибавил колдун. - Так что Клык надо показать там.

[Дамиана >>>]

- Йетическая сила! - помянул высокогорных троллей Хрюдо, когда ему удалось снова завладеть собственной челюстью, с размаху влипнувшей в многолетний слой грязи на столе. - Это что, я вот этими самыми зенками увижу вомпёров?! Без балды, что ли?! Етить-колотить, да ежели мне доведется поручкаться с самим Дракулондом, я потом полгода лап мыть не буду! - сказано было для красного словца, потому что Брюзгинс и так споласкивал лапы только тогда, когда засаленные карты начинали намертво к ним приставать.

А сейчас Хрюдо тоже думал о картах, но о других: на воображаемом пергаменте сама собой начертилась победная черная стрелка, а на полях фантазия гоблина жирными рунами поставила сноску: «Поход знаменитого Хрюдо из семейства Брюзгинсов, положивший начало концу Света».
- Короче, Унылый, - развязно зафамильярничал гоблин, уже видевший свои портреты на стенах вампирских замков, - с тебя бабло на дорогу, ну и по мелочи, для колориту – вороной варг хороших кровей, шашка, шлем с Недреманным Оком, кирзачи со шпорами... Я ж не какой-нибудь синяк-пропойца, я ж, в натуре, Хранитель Клыка!

[higf >>>]

- А Темную Сферу на высоком шесте тебе не надо? – рявкнул Хендехох. – На лоб приладить повыше, чтоб глаза не болели от проклятого светила дневного? Надо? Я так и думал. Чтоб все светлые заметили, ни один случайно не пропустил. Я еще герольда пошлю, чтоб в трубу трубил о твоем приближении. А то вдруг слепые попадутся, так услышат.
По знаку чародея давешний мотылек вылетел из груды мусора и полетел над картой с миниатюрным черным шариком над головой. Унылый вырвал волосинку – не свою, конечно, а Хамову – разорвал ее пополам и мотылек горкой праха во вспышке ужасного света обвалился горкой пыли перед Хрюдо.
- Вот это они с тобой и сделают, если повезет и живым не захватят, - немного успокоился вспыльчивый волшебник. – Тебе надо туда как можно незаметнее пробраться, чтоб не выследили. Варга я те, так и быть, подгоню, извини, пятнистого. Если не устраивает, могу дохлого дать, и кормить не надо. Ну, и на дорогу дам, только Дракулонду потом скажешь, что я дал в два раза больше! А уж об остальном ты сам позаботься, мне еще надо с Сарафаном увидеться, обсудить новости. Дорогу до Кривендела найдешь?

[Дамиана >>>]

- Я, один и до самого Кривендела?! - стушевался Хрюдо. Черная стрелка на воображаемой карте дрогнула и поникла, как... хобот загрустившего мумака. - Я думал, мы вместе пойдем! Типа, Хранитель и его... ээ... мудрый наставник, - гоблин скосил один глаз на горстку праха, оставшуюся от мотылька. - Но ваще-то дорогу знаю. Ток по картам, ясен пень.
Брюзгинс представил себя верхом на пятнистом варге (хотелось бы вороного, но ничего, пара верст по грязной дороге - и будет не отличить) и опять воодушевился. Приятный ночной ветерок, тихонько ухают совы, встречные гоблинки зазывно машут подолами, а там, глядишь, и белокожие вампирки с черными косами выстроятся вдоль дороги, наперебой испрашивая позволения потрогать Клык...
- Ладно, - решился гоблин. - Когда выметаться?

[Раймон >>>]

Уф-ф... Пронесло, кажись. Счастлив мой демон! Хам мысленно утер пот и потрогал себя за ухо (на месте ли?), после чего четко дернул подбородком вниз-вверх.
- Ни кому не скажу, ваше темнючество! Даже не сомневайтесь!
Теперь требовалось решить следующий важный вопрос. Если камраду Хрюдо предстоит куда-то срочно выметаться, то на кого оставят пещеру? И что будет с самим Хамом? ...Хотя на последний вопрос Грыжа мог ответить и так. Ничего хорошего!
Хам прекрасно осознавал, что стоит молодому Брюзгинсу слинять, как в Утробу-Всех-Круче заявится толпа родственников, друзей, близких и шапочных знакомых, а также прочих любителей помародерствовать. Вздумай Хам защищать господские манатки, его ж первого пустят в расход за создание помех на пути роста народного благосостояния!
Значит, ему придется бросить любимое болотце, затариться остатками болотной травки и спешно менять климат Гоблиншира на более подходящий. А что он скажет малышке-Пигги, которую ему также нужно будет бросить? ...Стоп! Пигги...
Хам неожиданно вспомнил, почему он вчера (или позавчера?) пустился в такой несусветный загул. Очаровательная толстушка, потупив маленькие красные глазки и очаровательно похрюкивая от волнения, сообщила болотнику, что через энное количество месяцев, гоблинширское население пополниться маленьким зеленым малышом!
- Ваше темнючество! Камрад Хрюдо! Всем нечистым вас заклинаю, возьмите с собой! - заорал Хам, на ходу придумывая более-менее правдоподобную причину своей просьбы. - Жуть как охота настоящего слонопотама подстрелить!..

Сообщение отредактировал Раймон - 17-10-2005, 13:06

[higf >>>]

Хендехох поглядел на Хрюдо и Хама. Славная компания для великого дела, однако. Есть надежда, что светлые, догадавшись, кто несет Клык, либо помрут со смеху, либо отправят сами себя на усиленный курс лечения умственных расстройств в виде трехкратного приема порошка листьев мэллорна и постельного режима.
- Чем раньше, тем лучше! – пробурчал маг. - И этого с собой забирай, а то все расскажет, как витязи придут. Будет ему слонопотам! – некромант кинул на Грыжу многообещающий взгляд. – А я к Сарафану и назад метнусь кабанчиком, к вашему приходу буду уже у Дракулонда.
Личный заколдованный кабанчик был средством для экстренного передвижения мага, когда он спешил. Правда, при езде на нем приходилось сильно поджимать ноги и надувало уши. К тому же проклятая свинья периодически норовила поваляться в грязи вместе с наездником, но зато летела как стрела и спина была не жесткой, как у лошади.
Он уже было собрался идти, потом посмотрел на Хрюдо и с явной неохотой отдал гоблину вытащенный из-за пазухи мешочек монет с профилями Мелькора и Саур-Огра.
- Тут одна юбилейная к тысячелетию взятия Гондолина. Без крайней нужды не трать! Варги будут ждать рядом в лесу.

[Дамиана >>>]

***
- Ну че, Хам, повалили?
Хрюдо крякнул и закинул на плечо мешок в два гоблинских обхвата, где позвякивало самое необходимое. Еще была котомка с походной снедью: огурчики соленые, орешки облупленные, рыба вобла и всякое прочее, любезное брюху. Все остальное - карты, деньги, два ножа, кухонный и перочинный, другие мелочи - уместилось в кожаный кошель, который Хрюдо прицепил к поясу по соседству с Клыком.
Дверь Утробы-Всех-Круче Брюзгинс заколотил, не поленился. И еще - незваных гостей ждала не очень приятная с виду, злющая и голодная неожиданность.
- Эй, Ломка! Фьють-фьють! Сидеть, пасти хату! А жрать будешь, что само приползет, ясно? – гоблин потрепал зверюгу по холке. Ломка была сукой во всех отношениях, помесью обычной серой варжихи и пса, как видно отбившегося от Светлого отряда и забежавшего в Гоблиншир. Эту вислоухую тварь грязно-песочного цвета сначала назвали Соломкой, но вскорости сократили. За дело.
- Глядишь, и родственничков к возвращению поубавится, - выразил надежду Хрюдо, выворачивая на торную тропу.

Ночь была пасмурная. Сырой ветер приятно обдувал дубленую гоблинскую шкуру, завывал в щелях между камней, гнул к земле полынь и черные маки. Вообще-то в Гоблиншире цветы не растут, но маки – дело особое. Там, где у кого-нибудь случайно прольется стопочка, из-под земли выпирают волосатые стебли этих страшилищ, а кто по незнанию готовит из них зелье, потом до конца жизни дует в рукав розовые сопли и трет слезящиеся глаза.
Сначала шли по дороге, потом свернули к конопляным полям Хмыря Бубнового, дядьки зажиточного и сквалыжного. Этот жмот был так не по-гоблински терпелив, что почти подтвердил известный слух, будто конопля – это дерево.
- А Пын и Хмырри хвалились, что обдерут бубновский урожай, - вспомнил Брюзгинс, жадно косясь по сторонам. Тропка, ведущая через поле, была огорожена колючей терновой изгородью.

[Раймон >>>]

- Да они, камрад Хрюдо, вечно хвалятся. Особенно вечером, по пьянке, - пробурчал Хам, поправляя походный мешок, чтобы набитые туда бутылки не так впивались в спину. - По утру хвастаться-то особо нечем, разве что фингалами.
Ночка выдалась - просто кайф. "Не кайф, а услада!" - наставительно поправил Хама неизвестный внутренний голос, чем-то похожий на скрипучие нотации Хендехоха. Грыжа в серцах сплюнул. Любоваться красотами раскинувшегося за изгородью пейзажем расхотелось. Что было странно. Странно, непривычно и ...пугающе. Обычно на этом месте Грыжа мог стоять часами (за погляд Бубновый обычно из арбалета не палил), но сейчас ему хотелось как можно скорее миновать это место.
- Что за эльфовщина, - пробормотал Хам, трясущейся лапой открывая фляжку с тройной хреновой. - Должно быть мальца превысил в прошлый раз дозу. Сейчас хлебнем - полегчает.
Настойка обожгла горло привычным горьким огнем, и молодой гоблин облегченно вздохнул. Наваждение отступило. Но прежнее настроение к Хаму так и не вернулось.
- Слышь, камрад! Может, ходу прибавим? Не по нутру мне что-то...

[бабка Гульда >>>]

А в это время по крутой горной тропе медленно поднимался всадник.
Любой нормальный верховой тут бы повел бы лошадь в поводу. Но этот верховой к нормальным явно не относился. Он восседал в седле, словно на троне, и зорко, бдительно поглядывал по сторонам.
Ничего подобного здешние горные вершины за свою долгую жизнь еще не видели. (А если и видели, то никому не проболтались)...
Конь под всадником был ослепительно белым, словно молочно-белый свет сочился от его шкуры. Седло из белой кожи, серебряная узда, белые поводья...
И сам всадник был в белом одеянии, поверх которого сверкала мифрильная кольчуга. Забрало мифрильного шлема закрывало лицо.
Единственным темным пятном в этом сверкающе-белом видении был громадный инвентарный штамп на белоснежной коже седла.
Черной несмываемой тушью в прямоугольной рамке было выведено:
"Первый эскадрон валинорской конной ми... (дальше надпись частично закрывала нога в безукоризненно белой штанине) ...имени Тулкаса. Инв. № 573645"...
Поскрипывание седла, позвякивание уздечки, стук подков по камням и короткое всхрапывание коня каким-то непостижимым образом сливались в мелодию "Наша служба и опасна, и трудна..."
Именно эта мелодия, долетев из-за поворота, заставила старого гоблина Дряхлика Грыжу опрометью кинуться в свою узенькую пещерку, захлопнуть дверь и подкатить к ней несколько увесистых валунов, специально для этой цели лежавших у входа.
Как раз за миг до того, как на дверь обрушился тяжелый удар.
-- Откройте, гражданин!
-- А ордер у тебя есть? -- заблажил Дряхлик в голос. -- Без ордера ни в жисть не открою!
Он бы и с ордером не открыл. Ушел бы через черный лаз... Но тут снаружи долетело:
-- Хрюдо Брюзгинс здесь проживает?
Так это не к нему?..
Мысли Дряхлика заметались меж двумя приятнейшими перспективами. Кому устроить подлянку: Светлому Витязю или Хрюдо?
Пожалуй, все-таки Витязю легавому. В Утробе-Всех-Круче, кроме Хрюдо, проживал еще и Хам, старший сынишка Дряхлика. А родная кровь все ж таки не водица болотная...
-- Тебе Брюзгинсов или Брызгинсов? -- спросил он, чтоб время протянуть. -- Ежели Брызгинсов, так это отсюда направо, вниз, по ущелью -- и через Пиявское болото. Там гати нет, придется вброд, а потом...
-- Гражданин, вас ясно спрашивают: где проживает Хрюдо Брюзгинс?
-- Ах, так тебе Дрязгинсы нужны, сынок? -- охотно отозвался Дряхлик, злорадно представив себе, как исказилась рожа Светлого Витязя при последнем слове. -- Так тут по тропочке налево, через карниз над пропастью... дальше мостик будет, хороший такой, а что трухлявый вроде, так то одна видимость...
-- Гражданин, вы препятствуете проведению оперативно-розыскного мероприятия! Я вас спрашиваю: где проживает Хрюдо Брюзгинс?
-- Так бы сразу и сказал, что Вдрызгинс! -- вознегодовал Дряхлик. -- Тогда по тропочке не налево, а направо - и держи на серую скалу. Там еще проживал раньше дракон Проглот Ползучий... может, и сейчас проживает, коль не сдох... Минуешь его логово -- а там...
Дряхлику определенно начинала нравиться эта игра...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 30-04-2006, 17:10

[Арканис >>>]

Снова подул ветер, подозрительно затряслись конопляные кусты, навевая мысли о детских считалках.
- Дерево полож! Полож дерево, морда! - донеслось издалека, и тут же перед самым носом Хама просвистела зазубренная по самое не балуйся арбалетная стрела. Еще секунду спустя терновая изгородь подверглась атаке субъекта, смутно напоминающего Хмырри. Смутно - потому как субъект был сравнительно трезв, что заБрендихлебами в такое время суток не замечалось с ужасных времен Великой Депрессии, когда засуха и происки Светлых Сил на несколько лет лишили Гоблиншир выпивки. Пусты были и вздутые пузырями карманы штанов странного гоблина, в то время как Хмырри считал дикостью выходить куда-либо без двух непочатых шкаликов.
- Пын, твою дивизию... - завопил субъект, подтверждая ужасную мысль о том, что он и в самом деле трезвый Хмырри, - где дырка, Пын?!
Позади него над кустиками выросло нечто зеленое, ветвистое и размером с небольшую елку. Нечто, покачиваясь из стороны в сторону, быстро приближалось, а как приблизилось, так и оказалось пресловутым конопляным деревом в руках у пресловутого Пына Пуха. Морда у гоблина была запыханная в обоих смыслах, но блаженно-счастливая, изо рта торчал пожеванный кончик листика из тех, что в конопляных кустах на самом верху растут. Объект своего вожделения Пух обнимал с нежностью новобрачного.
- А мацанка, а кузьмич! Варенье какое будет! - повторял он, не замечая ни собрата по несчастью, ни изгороди. Смутно тревожило его только одно - куда подевались два десятка розовых мумаков, обычно сопровождающих его везде длинной болтливой свитой, уже не отстали ли по дороге во время бегства. Сейчас рядом с ним крутился только один летающий олифант - самый настырный, которого гоблин давно окрестил Пэтриком Пяткинсом.
- Пын, итить тебя налево, - пуще прежнего завопил Хмырри, ибо голос, поносящий похитителей "священного древа", приближался, - где дырка?!
- Дырки нет... - задумчиво отвечал Пух, поглаживая ствол своего сокровища.
- А, была не была, - решился Хмырри, разбежался и со всей дури въехал в изгородь. Раздался треск, хруст, даже маленький чвяк и, увы, звон разбивающейся стеклянной посуды. Гоблин, вывалившись на тропинку с остатками изгороди, стал скорбно щупить намокшие штаны.
- Ты мне за это заплатишь, Пын Пух! - в злобной ярости погрозил он кулаком товарищу, который, на миг отвлекшись от любезничанья с деревом, сделал несколько шагов в сторону и вышел на тропинку через другую, уже давно проделанную дырку. Флегматично поглядев сперва на лютующего Хмырри, затем - на еще одну стрелу, пронесшуюся в дюйме от его морды, Пух пожал плечами и изрек:
- Доброй ночи, мистер Хрюдо.

Сообщение отредактировал Арканис - 22-10-2005, 23:22

[Арканис >>>]

- "Мистер Хрюдо", "мистер Хрюдо", - зло передразнил товарища Хмырри, - совсем ошалел, укурыш, по эльфийски заговорил, ишь. А ты, Хрюдо, какого тут шатаешься? Это наш местяк. И вообще - кто как, а я повалил отсюда.
И Хмырри, развернувшись, враскорячку побежал прочь, оставляя после себя куски битого стекла, вываливающиеся из мокрых штанин.

[Дамиана >>>]

- Я хренею! - возвестил Брюзгинс, пятясь от стрелы, только что воткнувшейся в землю рядом с его сапогом. - Я хренею... Эй, торчки, вы куда?! Мать моя гоблинка! Хам, да из нас ща сделают пару... зеленых... репьяков! - последние слова Хрюдо уже пропыхтел, потому что набирать скорость с тяжеленной поклажей было ох как непросто, да и железным орочьим здоровьем гоблины-кутилы не отличались. Но вжикнула еще одна стрела - и Брюзгинс припустил во всю прыть, в один момент поравнявшись с Хмырри и Пыном.
- Свалились... ать вашу ять... как помет на голову! Надо ж было... как раз сегодня! Подгадали, гады... подгадили...

[Раймон >>>]

Какого кисельдура? Подумал Хам, когда перед самым его носом коротко свистнул арбалетный болт. А дальше думать было некогда. С криком "Легай!", Грыжа рухнул лицом в проселочную грязь (в Гоблиншире дорог не было, существовали лишь направления) и шустро пополз прочь. Краем предательски торчащего над бурой жижей уха он уловил перебранку нескольких знакомых голосов. Хрюдо оказался провидцем, помянув всуе два источника вечных неприятностей в лицах Пуха и Брендихлеба. Кто-то из упомянутых (болотник мысленно поклялся разузнать, кто именно) пробежался прямо по Хаму, нещадно топча стратегические запасы хавчика и курева.
Матюки разъяренного владельца конопляного поля слышались все ближе, и Грыжа понял, что промедление подобно смерти и отлежаться не удастся. Встав на карачки, он шустро припустил вслед за остальными (встать на ноги не получалось, так как последние нещадно скользили по грязи). Двигаться подобным образом было неудобно в обоих смыслах этого слова, однако отмечался и один положительный момент – болты пролетали сверху, не задевая несчастную голову молодого гоблина.
Однако через некоторое время Хам сумел подняться, оттолкнувшись от какой-то кочки и рванул изо всех сил, стремясь сократить разрыв между ним и товарищами и увеличить дистанцию между собой и озверевшим стрелком. Вещмешок нещадно давил на плечи, ноги по щиколотку утопали в дорожной грязи, а прокуренные легкие разрывались от нехватки воздуха. Пэтому же через минуту Хам отыскал для себя еще одну причину не завербовываться в Третий Чернознаменный имени Гортхауэра гвардейский строительно-егерский легион. Без отметки о службе в котором нельзя было попасть в заветную Первую Варгоармейскую Дивизию.
Однако жить хотелось сильнее, чем прилечь и отдохнуть, поэтому Хаму удалось набрать приличную скорость, и вскоре он, в очередной раз оскользнувшись, врезался в Брендихлеба товарищей, и вся группа кубарем скатилась в какой-то овраг…

Сообщение отредактировал Раймон - 24-10-2005, 21:31

[Арканис >>>]

То был в некотором смысле очень исторический момент: во-первых, Хмырь Бубновый, устав взводить затвор арбалета и целиться подслеповатыми глазками в петляющие спины расхитителей народного продукта, додумался до барабана и оптического прицела, во-вторых, порезавшийся пару раз в интересных местах Хмырри выдумал небьющуюся посуду, а, в-третьих, Пына, уже заваливающегося под отчаянное верещание Пяткинса в темноту и неизвестность, осенило, что, если примешать еще и морские водоросли да грибы... Впрочем, если открытия первых двух гоблинов нашли впоследствии своих многочисленных почитателей, то поистине гениальная выдумка Пына Пуха канула в лаве Раковой Горы, а все почему? А потому, что через миг после столь блистательного прозрения артефактное дерево выскользнуло у похитителя из когтистых лапок и неблагодарно двинуло своего почитателя в волосатое ухо. Гоблин по такому случаю проделал в воздухе пару знатных выкрутасов - ну один в один ракета, запущенная уже подвыпившим Хендехохом по принципу "на кого Мелькор пошлет", и лихо спикировал вниз, на дно. На этот раз Мелькор послал прямо на Хмырри, который только-только поднялся на ноги. Хрюдо и Хам только подтвердили предположение о том, что Мелькор - личность основательная и быстро своих решений не меняет. Хмырри, как ни странно, этому не сильно расстроился - опытный в таких вещах, он быстро определил, что на него взвалились не просто три гоблина, а три гоблина и груда отнюдь не пустой посуды.
- Это он-то хренеет! - тут же взвился - с трезвяка, не иначе - Брендихлеб. - Это я хренею! Без баяна! Последний баттл из-за вас расквацал, нос исцарапал, гоблинки закозлят теперь! Какого вас тут носит средь темной ночи, да еще и с продуктом?.. Пын, харэ выть, нету у тебя стрелы в заднице, как в прошлый раз, я посмотрел. А с Хама, паскуды, пузырь.
- Сло-о-ома-а-а-ал, - заунывно вещал с земли Пын, - дерево слома-а-а-ал. Ы-ы-ы-ы-ы...
- И-и-и-и, - тоненько подвывал ему Пяткинс. - И-и-и-и-и...

Наверху Бубновый довольно сплюнул. Не зря он семнадцать лет тайно копал этот овраг, подбрасывая землю на болото соседям. Получившийся в результате окоп оказался длинным и извилистым и вел не куда-нибудь, а в самый Солнечный Лес, место светлое и страшное, откуда еще ни один недобропорядочный гоблин живым не возвращался. Именно этого Бубновый сейчас искренне и желал своим давним недругам Хмырри и Пыну и дивнюку-орколюбу Хрюдо.

[Дамиана >>>]

- Я тебе щас что-нить из трех букв оторву, если не заткнешься, - мрачно пообещал Хрюдо. - И повезет, если ухо или нос. Эй, Хам, помоги встать! Не видишь, придавило!
Гоблина действительно впечатало в землю мешком с самым необходимым, и поэтому он ворчал не со злости, а больше для виду: запасы целы, вот и ладно. Все остальное - ерунда собачья.
- Ты, Хмырри, не гони волну, - важно сказал он, с помощью Грыжи воздвигнувшись на обе ноги. - Думал мы тут просто так ошиваемся, проветриваем задницы? А хрена! Дело есть, понял? И такое, что тебе в самом страшном кумаре не привидится, торчок ты беспонтовый! Пошли, Хам, нечего тут с этими...
Брюзгинс огляделся, пытаясь понять, в какую сторону надо идти.
И вдруг...
- Пацаны, - севшим голосом пролепетал гоблин, беспорядочно шевеля ушами и облизывая бурые губы. - Глючит меня или кто-то сюда топает? Ой, ма-ать!.. И не топает, а... ЦОКАЕТ! Шухер, пацаны!
Прижимая к сердцу котомку с закусью, Хрюдо метнулся к краю оврага и, съежившись, затолкался под корягу.

Сообщение отредактировал Дамиана - 24-10-2005, 22:09

[Арканис >>>]

- Цокает?! Неужто наркологи?! Здесь?! - Хмырри дважды клацнул зубами и принялся ныкаться на склоне в кустах вставлючки. - Запарили, Хендехоха на них нету. И до нас уже свои ручонки в белых перчаточках дотянули, бакланы... Пын, гнида болотная, ты куда?!
- Грыбооочкы, - углядел тем временем второй гоблин пучок бледных поганок, торчащих из-под гнилых листьев как отряд эльфов посреди болота. - Грыбочечкы-ы-ы-ы...
- Назад, Пын, сюда! Вытрезвитель, стационар, гематоген! - принялся пугать подельника страшными эльфийскими словами Хмырри. - наркодиспансер, токсикология, анастезия... а, наркоз, Пын, наркоз!
Подействовало. Бросив "грыбочкы", Пын вприпрыжку понесся в заросли.

[бабка Гульда >>>]

Цокот приближался. Теперь в него гармонично вплетался негромкий, но весьма приятный голос, напевавший: "Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет..."
И слова эти вселяли трепет в сердца тех, кто затаился сейчас в овраге.
О ужас -- цокот копыт смолк!
Всадник спешился и, не переставая напевать, подошел к краю оврага -- как раз напротив зарослей вставлючки.
Если бы эту картину увидел случайно проходящий мимо гоблин, он в страхе решил бы, что грозный Светлый Витязь узрел врага -- и теперь своим непреклонным взором без слов повелевает бедняге выбраться наверх с воздетыми лапами...
Но никакого случайного прохожего на дороге не было. А Светлый Витязь в уме прикидывал, что надо бы обшарить подозрительный овражек... так ведь потом придется отчищать форму и сапоги от здешней грязюки. То еще, между прочим, удовольствие...
А еще Витязь поминал тихим, ласковым словом того валинорского козла, который надумал обрядить их эскадрон в этот белоснежный прикид. Спору нет, оно красиво... для парада идеально... эльфийки млеют от одного вида... Но каково в этом марком наряде скитаться по лесам и болотам? К тому же демаскировка полнейшая -- за мили тебя видно днем и ночью...
В конце концов Витязь вернулся в седло и поехал дальше, мечтая: как было бы славно, если бы хотя бы их опергруппу одели в черное. И звучало бы грозно -- Девять Черных Всадников... и эффектно... и для маскировочки удобно... и грязь не видна!

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 28-10-2005, 21:34

[Дамиана >>>]

Слова заунывной песни заставили гоблина съежиться и беззвучно заскулить от дикого ужаса. Белый Всадник! Проклятый слуга Света!
Лапа Хрюдо медленно потянулась к Клыку. Вставить его в рот – и порядок, признают за своего, не тронут...
Почти дотронувшись до ворованого талисмана, гоблин отдернул пальцы. А вдруг он так и останется своим? То есть - ихним?!
Перед самым носом Брюзгинса подрагивал от натужного дыхания стебель мерзостно белого цветочка - ромашки аптечной (припомнив это название, Хрюдо последними словами обругал свою ученость и богатое воображение, потому что на него тут же пахнуло вонью прокипяченных простыней). Трудно было представить, откуда в Гоблиншире взялась эта дрянь, похожая на крошечную Морду, но Брюзгинс чувствовал, что еще немного – и он не выдержит, с подвыванием бросится наутек...
Но вот снова застучали копыта светлой твари. И на этот раз, ей-Огру, зловещие звуки удалялись! Когда они затихли совсем, Хрюдо показалось, что с его барабанящего сердца слез откормленный тролль. Встретившись глазами с дрожащим Хамом, он на четвереньках выполз из-под коряги, прислушался для верности и скомандовал:
- Тикаем, хлопцы!
Спиной Хрюдо был крепкий, весь в родного дядю, знаменитого домушника, так что мешок с необходимым не помешал ему мчаться по оврагу с прытью варга-трехлетка. Следом огромными прыжками несся Хам, бледно-зеленый от пережитого страха. Гоблины мигом взопрели и страшно запыхались, но ничего - где-то впереди, на опушке Солнечного Леса, их должны были ждать ездовые волки.
Если только старый могильщик не сбрехал...