Вода и песок, Оазис, город в пустыне

[higf >>>]

Оазис, дворец, утро
(с Т_О и Рейлан)

В отличие от мэтра Игерия, мэтресса Венора увлекалась омоложением как внутренним, так и внешним. Верховная магесса Оазиса, она учила большинство живущих при дворе жрецов и магов и знала их с младенчества. Все они выросли на ее глазах, а вот она для них ничуть не изменилась. Высокая, с идеальной фигурой, способной соперничать с самой богиней, светлокожая, сероглазая с длинными серебристыми волосами, эта женщина выглядела чуть старше тридцати. И точно так же она выглядела, когда они впервые встретились с Керимом в ту далекую пору, когда единственное, что нынешний верховный жрец умел делать – это вопить дурным голосом, да пачкать пеленки.
Шурша складками светлой длинной одежды, женщина появилась из бокового коридора перед Керимом и его спутницей и улыбнулась:
– Доброе утро, малыш! – приветствовала она верховного жреца. Это была одна из неприятных (для окружающих) привычек мэтрессы. Для нее, с высоты ее возраста, которого наверняка не знал никто, что десятилетний Теймир, что вчетверо старший Керим, казались почти одинаково юными. Вероятно, такое отношение водилось за многими долгоживущими магами, только если в голосе мэтра Игерия в таких случаях как правило звучало снисходительное высокомерие, то в голосе мэтрессы Веноры – теплые интонации заботливой мамочки.
– Здравствуй, бабу... то есть приветствую вас, мэтресса Венора, – верховный жрец приложил руку к левой стороне груди в знак почтения.
Он казался нимало не смущенным своей оговоркой.
Мэтресса, прищурившись, усмехнулась и лукаво погрозила "малышу" пальцем, затем она поглядела на Шантал и с неизменно обворожительной улыбкой заметила:
– Какая милая девочка! Да, я всегда говорила, что при всех его недостатках у рыжего оболтуса таки есть вкус!
Сие высказывание ничуть не означало, что почтенная мэтресса увидела Шантал впервые в жизни. Разумеется, нет. Это был всего лишь своеобразный комплимент, каковые Венора любила отпускать. Шантал слегка склонила голову, приветствуя и – одновременно – давая понять, что комплимент ею услышан и принят.
– Керим, дорогой, хорошо, что я застала тебя здесь, – после обмена любезностями магэсса перешла сразу к главному. – Дело в том, что мне необходимо сейчас же уехать по срочному делу.
– Уехать? – поднял брови жрец. – В день гонок? Куда, зачем?
Она чуть тряхнула волосами и вовзвела глаза к потолку.
– На самом деле, я сама хотела бы выяснить подробнее. Это касается проблем в Трикаприоле.
Трикаприоль являлся магическим орденом, принимающим в свои ряды магов воды, а также школой, обучающей этой стихии, одной из лучших. Он находился на берегу океана, многие жрецы Оазиса, в том числе и Керим, повзрослев и получив основы мастерства, ездили туда стажироваться. Мэтресса Венора являлась почетным членом этого ордена и ежесезонно отправлялась в Трикаприоль ради участия во всевозможных советах и решения финансовых, научных или магических вопросов.
То, что она собиралась теперь в такой спешке действительно было странно, так как совсем недавно она вернулась из Трикаприоля с собрания, состовшегося точно по расписанию.
Мэтресса вновь пожала плечами.
– Ночью я получила послание. Оно оказалось крайне странным, и это еще более беспокоит меня. Похоже... что кто-то пытался захватить власть в ордене.
На этот раз лицо жреца омрачилось. О внутренней жизни Трикаприоля он знал немного – как, впрочем, и все окрестные правители. Подобные ордена являлись государством в государстве, а смуты в них были чреваты тем, что вынесенный ими внезапно сор мог хлынуть куда угодно в пределах соседних земель. Надо принять меры, а то хлопот не оберешься...
– И чем закончилось? – спросил он деловым тоном.
– Магистру и его сторонникам удалось отстоять замок, но дело еще не окончено. Похоже, не все злоумышленники были схвачены. Часть из них скрылись в городе, другие уплыли на кораблях, – улыбчивая дама также посерьезнела. От былой беспечности на ее лице не осталось и следа, и от этого оно стало казаться старше. особенно, если заглянуть в суровые глаза: – Магистр собирает всех, кому он может доверять для проведения расследования. Вполне возможно, кто-то из смутьянов все еще в замке.
Из вежливости верховный жрец промолчал, но мысленно пожелал, чтоб их осталось в замке побольше, дабы в ближайшее время магистр и мятежники занимались друг другом.
– Надеюсь, это не затянется надолго, – искренне огорчился он.
Эль Кассиус Дио задумчиво разглядывала мозаичные узоры на стене. Вникать в суть диалога было... небезопасно, прямо скажем. Но что Шантал искренне радовало, так это то, что и раньше, и сейчас при ведении подобных разговоров ее присутствие не воспринимали серьезнее, чем присутствие еще одного элемента интерьера. Лицо мэтрессы вновь просветлело и помолодело.
– Не переживай, дорогой мой мальчик. Пока меня не будет, за вами присмотрит Ноара. Она чудесная девочка и остается среди магов за старшую.
Придворная магичка Ноара слыла лучшей ученицей мэтрессы Веноры. И насколько хорошо было ее магическое искусство, настолько же ужасен был характер.
От перспективы постоянного общения с "чудесной девочкой" Керима внутренне перекосило. Он искренне не понимал, как Венора ее терпит. Наверное, она сама в таком же "восторге".
– Я очень рад, – увы, правила этой игры не допускали иного ответа...
Между изогнутых серебристых бровей магэссы вновь пролегла озабоченная морщинка:
– Да, и присмотри за Теймиром. Я видела его сегодня, но не могла уделить бедному малышу достаточно времени. Мне кажется, что-то его беспокоит.
– Хорошо, – покладисто сказал жрец. Время шло, и долго задерживаться было не с руки.
– Ну вот и замечательно, – разулыбалась мэтресса Венора, ласково потрепала своего обожаемого мальчика по щеке и, послав прощальный кивок куртизанке, заспешила прочь.
Едва она скрылась за поворотом коридора, как что-то холодное и скользкое ожило под рубашкой верховного жреца и принялось щекотать его множеством мелких лапок.
Таки не зря он чуть не назвалу ее бабулей! Другой человек, возможно, ощутив запущенных водяных духов, подумал бы совсем противоположное, но Кериму фокус понравился. Вряд ли он когда-нибудь дозреет, чтобы ощущать ее колдовство не слишком поздно. Верховный жрец убрал их не самым простым, но весьма изящным способом, внушив слабость и желание немедленно подпитаться в ближайшем источнике. И даже проследил путь к фонтану, не видный обычным смертным. Улыбнулся.
– Кажется, нам придется спешить!
И, взяв Шантал под руку, повлек туда, где их ждал роскошный паланкин.

[Grey >>>]

Квартал Аль-Арсуф, Оазис.
День первый, за полночь.

Последние шаги стражников стихли в темноте, и Кхан, отвалившись от стены, сделал несколько неторопливых шагов вдоль здания, двигаясь так, словно он тоже собирается уйти. В следующее мгновение размытая фигура мангуса метнулась вправо и вверх. На стене, в том месте, где Каин схватился рукой, осталось пять неглубоких отметин. Вторым рывком человек-зверь уже взлетел на парапет, проворно бросившись на замершую добычу. В голове Кхана, как биение сердца, пульсировала лишь одна мысль – «Не убивать! Не убивать! Живым!»
Для обычного человека это было проделано практически бесшумно, но Фламаль учился не зря. Когти, оцарапав камень, не могут не издать звука – тихого, как шорох травы под ногой, но все же звука. Для того, кто ждет неприятностей и предполагает, откуда они могут последовать этого достаточно. Вот только применять заклятия – значит лишить предыдущие действия смысла. Нехорошо же!
Молодой человек перекатился на спину, поворачиваясь лицом к предполагаемой угрозе. Он опирался локтем о крышу. Растрепавшиеся волосы, растерянное выражение лица – черная ткань делает плохо заметным остальную фигуру. Блестят лишь глаза и синеватым отсветом – перстень на пальце.
Кхан замер, почти завершив привычное движение броска. Но остановился мангус далеко не в последнее мгновение, так был слишком велик риск не удержаться от того, чтобы когти и мускулы стали действовать инстинктивно, полностью позабыв о разуме, которому должны подчиняться. Широкие ноздри еще раз втянули запах, разделяя на составляющие и запоминая, пусть ненадолго, но все же.
Каин навис над Фламалем, в темноте глаза мангуса смотрелись бездонными провалами, светлыми пятнами выделялись ощерившиеся клыки, почти вдвое крупнее человеческих.
- Ночной моцион, берекеля? - вакарашское «малыш» вырвалось само собой, едва Кхан разглядел своего нового знакомого вблизи. - Или у тебя есть версия получше?
- Слежу, - признался тот, и отполз на полшага. Тело было напряжено – но на краю крыши и перед угрозой подозрительно было бы обратное. – Я... следил. Я немного маг, учуял необычное заклинание и решил найти. А так... безопаснее.
- Прятаться от стражи безопаснее, - мангус словно посмаковал эту фразу на вкус. - Наводит на определенные мысли. Так что же ты учуял, берекеля, и что увидел? Согласись, я предлагаю честную сделку - твой рассказ за то, что я не сдал тебя Игерию и Сулику. Можешь добавить к этому ценность собственной жизни. Можешь и не добавлять, если очень уверен.

(& higf)

[higf >>>]

- Сдал? – наивно удивился Фламаль. – Не, я не хочу... но что я незаконного сделал? В Оазисе запрещено лазить по крышам? Но я расскажу, ты не думай. Только и ты расскажи, что знаешь. Потому что первое, что я увидел в переулке – тебя над телом.
Голос его подрагивал уже меньше, но и это было, в общем, естественно. Первый страх, по расчетам, должен был пройти.
- Наглый, но осторожный, - хмыкнул мангус, угрожающая поза человека-зверя медленно сменилась более спокойной. - Поверь, если бы за этим стоял я, тело того несчастного не выглядело бы так... цельно. А что касается твоих пряток, то давай представим на несколько мгновений, что в моем черепе тоже могут протекать раздумья, и играть словами сейчас ни к чему. Рассказывай, я не предлагаю лживых сделок. Мне это ни к чему.
Уже ясно было, что попытки казаться простодушней и пугливей не особенно обманывают собеседника, но... пусть маска остается. Даже если ее не удалось выдать за лицо – за ней легче скрыть свои черты.
- У меня дела тут, - произнес он. – С убийством они никак не связаны, но отпечаток магии меня заинтересовал. Она принадлежит одному малоизвестному народу, о котором я только и могу сказать, что он предпочитает оставаться малоизвестным. Рассказать, как ощущаю отличие – не могу... Это вроде как запах на словах объяснять – ты бы смог? Так вот, я заинтересовался и сюда. Заглянул с крыши – труп, девчонка да ты. Причем вроде запах, то есть след, идет оттуда, где труп лежал. Вот, собственно, и все – я сам бы не отказался больше узнать.
- Понять, что это была магия, и не совсем обычная несложно, - Кхан, казалось, окончательно расслабился, но его немигающий взгляд был намертво прикован к собеседнику. - Это чую даже я. Здесь было неживое, наделенное жизнью. Я видел такое в степях Вакараша. Кривые глиняные идолы, оживленные древней мерзкой силой, алчущие только чужих смертей и крови. Это похоже, но не то же самое. Что за народ, о котором ты говорил?
«Что в имени тебе их?» - подумалось Фламалю.
- Ашен-Джи-Инь, - ответил он. – Если тебе это о чем-то говорит. Я сам о них знаю только то, что они умеют быть незаметными.
- Это уже не мало, берекеля, - трудно было сказать, что страшнее – улыбка или оскал мангуса, впрочем, возможно между ними и не было особенной разницы.
Кхан сделал шаг вперед, резко рванув с места, и темно-серым пятном прошелестел над лежащим Фламалем. Внизу в проулке послышались тихие неторопливые шаги спокойно удаляющегося человека-зверя.
Молодой человек лишь досадливо поморщился в ответ. Он рассчитывал на временный союз, который мог принести немало полезного. Вот зараза!

(и Grey)

[Тунгуска >>>]

Палас Эль-Фах-Надир, раннее утро

(совместно с Reylan)

До рассвета оставалось еще время, но люди уже стекались к городским воротам.
В этот самый час в квартале Моэль-Арсуф четверо слуг опустили носилки у центрального входа в Палас Эль-Фах-Надир. Корпус носилок был выполнен из редкой черной древесины, а темно-синяя ткань занавесей выглядела строго и дорого. Из-за занавески выбрался смуглый человек в узких серых брюках и камзоле. Одежда была добротной, но явно не парадной. Неизвестный быстрым шагом направился к воротам особняка и коротко постучал трижды.
После непродолжительной паузы, раздался звук отодвигаемого засова, но высокий, богато украшенный створ оставался запертым. На искусно инкрустированной поверхности палисандрового массива, между изящными изразцами, было спрятано окошко - оно то и явило гостю небольшое пространство совершенной темноты, которое контрастировало с белизной ворот в свете уличных фонарей.
- Кто?! - требовательный голос охранника был настолько резок, что с ближайшего дерева, испуганной тенью, вспорхнула птица.
- Да хранит вас сила Источника, почтенный, не знаю вашего имени, - приветствовал утренний гость. Лицо его, обрамленное чуть волнистыми жесткими локонами темных волос, было скуластым, смуглым, гладко выбритым, а глаза оказались карими, но при этом очень светлыми, какими-то почти янтарными.
- С вашего позволения, мое имя Хейдан, и я представляю интересы своего хозяина.
Хейдан чуть отступил от окошка и повел рукой в сторону носилок. Занавеси на них были по-прежнему задернуты, однако между двумя полотнищами синей ткани виднелась еще более темная щелка: должно быть кто-то наблюдал за происходящим изнутри.
- Господин Мораус Лое очень желал бы составить компанию благородной госпоже Эль-Фах-Надир во время утреннего мероприятия, а заодно обсудить некоторые незначительные дела. Возможно, мадам слышала его имя раньше. Господин Лое имел дела с покойным супругом мадам. Но, увы, - тут лицо Хейдана изобразило такое искреннее разочарование, точно речь шла о какой-то личной утрате, никак не меньше, - Увы, он не имел удовольствия завершить некоторые из них в связи с трагическими обстоятельствами...
Тут Хейдан сделал паузу и с видом заправского фокусника извлек откуда-то из-за спины изящно составленный круглый букетик ярко-голубых цветочков и каких-то трав. От букета исходил тонкий аромат ночной свежести и почему-то лимонада. В сердцевинах же самих цветов что-то поблескивало кремово-белым. Если приглядеться, можно было обнаружить крохотные жемчужины, неведомым образом удерживаемые среди лепестков.
- Мой господин передает эти скромные цветы в дар благородной мадам и выражает надежду, что его общество не будет отвергнуто.
- Сожалею, вам придется подождать, - голос из-за двери выражал, как непреклонность, так и почтение, - я доложу о визите.
Охранник не посмел взять драгоценный подарок. Окошко захлопнулось, послышались быстрые шаги, которые стремительно удалялись в сторону дома. После доклада мажордому о раннем визите, последовало короткое совещание в комнате горничной и ее мужа. Кугуш решил, что нужно разбудить хозяйку, его жена Мадина, была категорически против столь необдуманного шага. Продолжая препираться, они дошли до спальни мадам Элеоноры.
- Ты, наверное, обезумел, если хочешь это сделать. Никакая вещь на свете не может потревожить сон госпожи. Ты хоть представляешь, как это сделать?
- Мадина, не шипи на меня, - пытался возражать мажордом, - я знаю, дело деликатное, но, поверь моему опыту, мне что-то подсказывает, что мадам простит нам эту вольность...
- Чтой-та за новость, шептайтесь об меня перрред моя же дверррь, - в проеме распахнутой двери стояла Нора, - я не спать, все слишать, всех уволить сию секунда, - продолжала хозяйка притворно надув губки и театрально подбоченясь.
Слуги тихо выдохнули и, пропустив мимо ушей угрозу о расправе, заговорили вместе.
- Баляган прррекратить, Кугуш говорррить, - быстро пресекла их хозяйка.
Мажордом обстоятельно и с подробностями рассказал о визите господина Морауса Лое и о том, что тот не только просит внимания мадам, но и собирается сопровождать ее на предстоящих гонках. Также, дворецкий не забыл упомянуть о том подарке, который приготовил ей гость.
- Лое, Лое… - задумчиво повторила Элеонора несколько раз. – Нет, я не помнить этот господин, однако пррриглясить его немедленно, пррроводить в гостиная, серррвировайт стол. - Что я говорррить, сам знаешь, как встречают здесь гостей, - резюмировала хозяйка и скомандовала Мадине: - Скорррее умываться, пеньюаррр и волёсы, как у пррриличной мадам, а не как у кокотка. Да, ещё… Пррришлите мне Пале, на всякий случайность.
Слуги, тот час, бросились исполнять приказание. Мадина стала спешно готовить хозяйку к встрече с гостем, а Кугуш отправился приглашать Морауса Лое в дом, в соответствии с его статусом и реноме дома Эль-Фах-Надиров.
Через пять минут ворота паласа распахнулись, явив посетителям широкую, мозаично выложенную плиткой, дорожку. Мажордом, аккуратно причесанный и облаченный в форму, держа лампу, ярко освещающую предрассветные сумерки, поклонился господину Хейдану и произнес с достоинством:
- Да хранит вас сила Источника! Мадам Элеонора просила передать, что для нее большая честь принимать у себя столь высокого гостя, а также, извиниться за то, что ваш господин был вынужден ждать аудиенции. Разрешите, от имени мадам Эль-Фах-Надир, попросить разделить с ней утреннюю трапезу. - Господин Мораус Лое, вместе со свитой, будьте любезны, пройдите в дом.
Кугуш еще раз поклонился и, сделав шаг в сторону, жестом руки, облаченной в белую перчатку, подтвердил свои слова приглашающим жестом, внимательно глядя при этом на темную щель меж занавесок, за которыми скрывался тот, к кому и была обращена речь дворецкого.
Хейдан, не переставая демонстрировать обворожительную до приторности улыбку, шагнул к хозяйскому паланкину и элегантным жестом откинул полог. Находящийся внутри пассажир сидел, скрестив ноги, среди вороха синих подушек и являл собой зрелище, весьма контрастирующее со смуглым Хейданом. Мораус Лое был бледен, его волосы скрывал серебристый, в тон остальной одежде, тюрбан, однако брови и ресницы были почти белыми. На вид ему можно было дать лет сорок. Мужчина поднялся, опершись о черную трость с металлическим набалдашником, и шагнул с носилок. Лицо его сохраняло бесстрастное выражение, а взгляд светлых глаз быстро скользнул по фигуре мажордома, задержавшись на ней не более, чем на створке ворот или кусте.
- Мой господин счастлив принять приглашение благородной мадам! - констатировал Хейдан, продолжая сиять, точно начищенный усердной хозяйкой кувшин.

[Grey >>>]

Квартал Аль-Арсуф, Оазис.
День первый, раннее утро.

Алые лучи рассветного солнца падали на стены домов, причудливо играя длинными тенями людей на выщербленной мостовой. Тамир Нуквод неторопливо шел по знакомым с детства улицам, прячась в длиннополом шерстяном плаще от утренней прохлады, еще скрывающейся в уголках квартала там, куда не добрался свет восхода.
Тамир смотрел по сторонам, одновременно дивясь и не веря до конца в то, что он видит. Конечно, в силу ряда причин, слуха почтенного ростовщика достигали рассказы о переменах, преобразивших Аль-Арсуф. Но все же Нуквод не был готов к тому, что темные переулки его далекого детства могут столь разительно выглядеть теперь, спустя столько лет.
Выметенные каменистые мостовые, обновленные фасады жилых домов, дети, играющие прямо на улице, торговцы с лотками, занимающие в этот час удачные места на углах и перекрестках. А еще, что особенно тронуло Тамира – звуки жизни, простые незатейливые звуки, привычные скорее в кварталах куда более благополучных, чем бывшие трущобы. Детский смех, звон инструмента чеканщика, работающего под навесом у своей мастерской, негромкие разговоры встретившихся соседей. Это не был тот Аль-Арсуф, из которого Тамир пытался выбраться в свое время всеми возможными способами. Нет, совсем не был.
Большая кофейня «Тихий ключ», на памяти ростовщика здесь всегда были лишь замшелые развалины, манила к себе еще издалека мягкой гаммой масляных красок и сочной зеленью, притаившейся в небольшом дворе, огражденном от улицы плетеной стеной из дерна. Пока что в саду было слишком прохладно, и немногие посетители предпочитали полутемную залу, где можно было с удобством расположиться среди мягких подушек и душисто-горьковатых ароматов.
Слуга проводил гостя в дальний угол кофейни, где у высокого окна, занавешенного тонкой парчой, пропускающей свет, его уже ожидали.
Тамир с интересом и без страха взглянул на того, о ком раньше ему приходилось лишь слышать. Каин улыбнулся в ответ краешком губ, демонстрируя саблевидный верхний клык, и сделал приглашающий жест.
- Признаться, ваше приглашение стало для меня неожиданностью, хотя я и полагал, что наши интересы могут пересечься, - опустившись на подушки у невысокого столика, ростовщик взял предложенную кружку с причудливым орнаментом и, отдав должное сначала запаху, сделал небольшой глоток. Кофе оказался не верхом совершенства, но весьма и весьма неплохим.
- Приятно иметь дело с умным человеком, амир Нуквод, - мангус полулежал у стены, развалившись на тканном ковре, демонстрируя покой и безмятежность.
- Тогда, быть может, продолжим нашу беседу без лишних словесных пируэтов и кривотолков?
- Было бы весьма разумно. Итак, старый дом в конце квартала у рынка Сагхи. Он принадлежит вам, хотя там никто и не живет, разве что пара нищих, да полтысячи крыс. Я хочу купить его.
- Купить? – Тамир действительно был удивлен той формой, в которой прозвучало ожидаемое им предложение.
Не было нужды сомневаться, что такой «человек», как Каин Кхан, может, если захочет, взять почти все, что угодно, не утруждаясь мнением хозяина. Тот дом, который стал для мангуса новым логовом, Кхан взял именно так.
Прежде в этом большом строении собирались местные попрошайки да уличные воришки, но Нукводу было известно, что одним прекрасным утром несколько недель назад они перестали это делать. Более того, большая часть из них вообще пропала из Оазиса, а о том, что стало с пропавшими или их телами, по Аль-Арсуф и ближайшим кварталам ходили лишь слухи.
Уличным прохиндеям не повезло, хотя Тамир был склонен считать, что дело здесь было не в везении. Эти ребята не принадлежали ни к одной из городских гильдий, ведущих темные дела, и о них некому было побеспокоиться. Их только лишь «курировал» один не слишком важный, но пользующийся авторитетом человек, принадлежащий к одной подобной структуре.
Галал, более известный под именем Тихоня, конечно же не собирался спускать своеволия мангуса, но буквально через несколько дней после появления Кхана в Аль-Арсуф, случилось непредвиденной. Загулявший Тихоня перестарался с игристыми напитками и, будучи в изрядном подпитии, выпал с балкона второго этажа собственного дома, сломав шею. Примечательно, что свидетелей случившегося так и не нашлось.
После всего этого, услышать от Каина такое предложение было для Тамира более чем неожиданным.
- Просто купить?
- Да, но не просите слишком много, дом в плохом состоянии, и мне еще придется оплатить работу мастеров по его восстановлению.
- Это интересно, - ростовщик сделал еще один глоток кофе. – Могу я поинтересоваться, что вы намерены делать с этим местом в дальнейшем?
- Продам. Здание достаточно велико, его можно разделить на четыре отдельных помещения с разными выходами и общим двором.
- Так просто? – в глазах Нуквода появилось недоверие. – Я ожидал чего-то большего от человека с вашими устремлениями.
Кхан улыбнулся еще шире и чуть кивнул.
- Я продам эти дома не случайным людям. У меня есть на примете четверо молодых стражников, которые совсем недавно обзавелись семьями, - последнее слово мангус проговорил с легкой натяжкой, то ли из личных чувств, то ли потому, что семья в Оазисе всегда была понятием относительным. – Им больше не хочется жить в казармах городской стражи, но и в дома своих родителей или родителей их жен им тоже не хочется переселяться. Я предложу им выход, и возьму отнюдь не самую большую цену. А уж если кто-то ссудит этим молодым людям некоторые суммы презренного золота…
Тамир понимающе кинул.
- Дозорный пост стражи стоит далеко от рынка Сагхи, почти у самого Моэль-Арсуф, но если там появиться дом, где живут семьи стражников… Благородное дело ради благородной цели. Считайте, господин Кхан, что я буду рад помочь вам в этом деле. И не только, если будет на то воля Богини.
- Рад это слышать, амир Нуквод.
Каин слегка приподнялся и, ухватив край занавеси когтями, выглянул на улицу. Тамир проследил за взглядом мангуса, поразившись, как точно тот успел почувствовать (или все-таки почуять?) момент.
По улице в сопровождении двух телохранителей шел Айюб Нахмет. О том, что этот молодой мастер-ювелир перебрался в Аль-Арсуф, Тамир знал, так что появление некогда лучшего подмастерья дома Калим не стало для него неожиданностью.
Нахмет представлял собой ходячую выставку собственного таланта. Витые кольца на пальцах и браслеты из золота различных оттенков, серебряные шнуры ожерелий поверх свободной кристально-снежной фарджия, тонкое шитье металлической нитью на поясе – Айюб почти не использовал в своей работе драгоценные камни, чем грешили другие мастера его профессии. Молодой мастер полностью отдавался лишь металлу.
Его сопровождающие, на вид уроженцы Оазиса, были облачены, как и сам Нахмет, только в белое – головные платки, ниспадающие на спину, свободные широкие штаны и войлочные жилеты. Эти жилеты весьма эффектно оставляли руки открытыми до плеч и демонстрировали переплетающиеся «канаты» внушительных мышц, прикрытых лишь бронзовым пустынным загаром. На поясе у каждого из охранников висела изогнутая сабля, оружие более легкое и изящное, чем привычный в Оазисе шемшир.
- Прошу простить, но мне пора, хочу еще успеть на сегодняшние гонки, - Нуквод не успел заметить, когда его собеседник покинул свое место и успел оказаться между ростовщиком и выходом, край парчовой занавеси все еще опускался вниз. – На всякий случай даю вам время обдумать мое предложение, а завтра на этом же месте в это же время мы сможем обсудить точную цену сделки.
- С большим удовольствием, - кивнул на прощание Тамир.
Когда человек-зверь ушел, ростовщик переместился к окну и, продолжая смаковать горький черный кофе, придвинулся поближе к проему, чтобы не пропустить момент встречи.
Ювелир и мангус обменялись церемонными кивками, холодный ветерок донес до Нуквода лишь обрывки вежливых приветствий. Дальнейший путь Нахмет и Кхан продолжили уже вдвоем.

[Raphael >>>]

(совместно с Ночной Странницей)
Ванесса Сторм и Алехандро Морильо
Склад (квартал Хикмет). Холл гостиницы "Феруза"

Когда Ванесса проснулась, в комнате кроме нее уже никого не было. Она потянулась и села в кровати.
Эта небольшая жилая комнатка на складе Алехандро якобы предназначалась для охранника, но последнее время склад пустовал и охранника пришлось уволить. А помещение иногда служило прибежищем для самого господина Морильо, по тем или иным причинам не желавшего показываться дома. По крайней мере такое объяснение Ванессе дал сам мужчина.
Возле занавешенного окна с видом на соседские склады стоял невысокий журнальный столик рядом с двумя мягкими большими креслами. Возле стены - изящный, но старый комод. В углу напротив двери - большая двухспальная кровать, на которой и сидела сейчас девушка. Все помещение было выдержано в теплых бежево-коричневых тонах.
Осознав где находится, она со вздохом снова откинулась на подушку. События вчерашнего дня всплывали в памяти, словно происходили вовсе не с нею, а она всего лишь наблюдает со стороны
* * *
Пелена перед глазами рассеялась, и ощущение заложенных ушей тоже отступило. В мир вернулись краски и звуки. Да какие! Шум и гам большого города, сияние и жар южного солнца. Значит, телепортация завершена. Ванесса прибыла в Оазис...
Самое важное она поняла уже через несколько минут - момент прибытия оказался наиболее неудачным. В Оазисе проводились популярные местные гонки, так что город был в три раза более шумным, толпы в три раза более плотными, цены завышены в три раза больше обычного.
И разумеется, гостиницы и постоялые дворы были переполнены. А те комнаты, которые еще не были заняты, мог себе позволить даже не всякий король.
Уже через час блужданий по жаре и пыли, среди орущих торговцев, вонючих верблюдов и прочих южных достопримечательностей, Ванесса готова была выбросить тяжелую сумку, хотя из вещей взяла лишь самое нужное, и изорвать жаркое платье в клочья, хотя по северным меркам её наряд сочли бы и без того откровенным.
Гостиница "Феруза" в квартале Хикмет была из дорогих, о чем свидетельствовало наличие на первом этаже чана с магическим нетающим льдом, который распространял прохладу по всему холлу. Если такие стоят и у них в номерах, - подумала она,- то я возьму комнату за любые деньги.
В холле, кроме стойки администратора, было организовано что-то вроде кафе-бара, и несколько скучающих постояльцев потягивали напитки, кто алкогольные, кто прохладительные. Желание глотнуть фруктового сока со льдом превысило все другие мысли, и Ванесса уселась за свободный столик, бросила на пол опостылевшую сумку и с чувством невероятнейшего облегчения сделала заказ. Официант был расторопен, за что получил щедрые чаевые, и через минуту путешественница потягивала блаженство через трубочку и разглядывала остальных посетителей.
Чуть в стороне от нее беседовали двое мужчин, лица одного она не видела, так как он сидел к ней спиной, второй же был смугл и худощав, достаточно симпатичен на лицо и весьма уверен в себе, что выдавал чуть презрительный взгляд красивых темных глаз. Впрочем, презрительность бесследно исчезла, когда незнакомец встретился взглядом с Ванессой, аккуратная полоска его усиков слегка искривилась, а на тонких губах заиграла легкая, самоуверенная ухмылка. Он что-то сказал своему собеседнику, и, недолго думая, подсел за столик к девушке:
- А не боится ли красивая одна ходить по злачным местам? - голос был низким и весьма приятным.

Сообщение отредактировал Raphael - 7-10-2010, 22:03

[Ночная странница >>>]

(продолжение, совместно с Raphael'ом)

Ванесса намеренно долго тянула с ответом. Демонстративно откинувшись на спинку стула, она расслабленно свесила левую руку, да так, что вышло кокетливое движение плечом, хотя на самом деле в ладони быстро накопилось достаточное напряжение для неопасного, но болезненного разряда, на всякий случай. Наконец, девушка соблаговолила прекратить потягивать сок, и поставила стакан на столешницу.
- А не боится. А вот не боится ли красивый подсаживаться к незнакомым? - хищно прищурилась она в ответ.
Мужчина громко и искренне расхохотался. Отсмеявшись, сделал движение рукой, будто стирает слезу с глаза.
- А мы зубастые! - восхищенно заметил он, продолжая улыбаться, - мне такие нравятся! Ты не местная, - заявил он уверенно, многозначительно глядя на стоявшую у ног девушки дорожную сумку, - и еще не нашла себе жилья. А ночь уже скоро! Я бы на твоем месте поостерегся дерзить незнакомцам...
- Ночь еще совсем не скоро, синьор, - говоря это, Ванесса откинула голову назад, чтоб взгляд выглядел снисходительным, - времени еще хватит, чтобы еще трех, а то и четырех напыщенных самолюбивых франтов превратить в мелкий серый порошок. От левой ладони волшебницы вверх по руке, а далее по плечам и вниз, к правой ладони быстро пробежала маленькая голубая змейка-молния.
- А в сумке моей, наблюдательный вы мой, места хватит и для шести горстей праха...
- О...- разочарованно протянул мужчина, вставая, - вы магесса... Так бы сразу и сказали. Не смею более вам досаждать.
Незнакомец сделал шутливый поклон и вернулся на место. Его собеседник, похоже, стал ехидничать над неудачной попыткой знакомства, и тогда черноволосый, нахмурившись, что-то недовольно буркнул ему. Тот тихо засмеялся и встал, направляясь в подсобное помещение. Вернулся он оттуда, неся в руках гитару. Некоторые завсегдатаи одобрительно загудели.
Положив руку на струны, мужчина легонько тронул их пальцами, будто примеряясь... Затем встал, подошел к столику Ванессы, и спокойно, уже совсем не нагло улыбаясь, сказал:
- В качестве своего извинения я спою для Вас.
- Прекрасно, - очаровательно улыбнулась она и поднялась со стула, - извинения принимаются. Пойте.
С этими словами магиня подхватила сумку, и, не удостоив певца даже взглядом, прошествовала мимо него к стойке администратора.
После секундной тишины вслед ей прозвучало несколько резких аккордов, а затем гитара в умелых руках заставила замолчать всех, кто присутствовал в этом зале. Когда же мужчина запел густым бархатным баритоном, тесное пространство гостиничного кафе-бара словно утонуло в этом звуке, таким сильным и объемным был звук голоса Алехандро.

Мы странно встретились и странно разойдёмся,
Улыбкой нежности роман окончен наш.
И если памятью к прошедшему вернёмся,
То скажем: "Это был мираж".

- Номер. Одноместный. С прохладителем... - обратилась Ванесса к портье.

Так иногда в таинственной пустыне
Мелькают образы далёких, чудных стран.
Но это призраки, и снова небо сине,
И вдаль идёт усталый караван.

- Разумеется, мадам! Номер 23, прекрасный вид, прохладитель, удобная кровать, вместительный шка... Мадам? Вы меня слышите?
- Тсс! - Мадам так выразительно зыркнула на портье фиалковыми глазами, что тот проглотил все стандартные фразы.

Сообщение отредактировал Ночная странница - 8-10-2010, 4:14

[Raphael >>>]

(продолжение, совместно с Ночной странницей)

Музыка и песня были на восточный манер, тягучими и медленными. Музыкант сидел на стуле возле ее столика и пел, глядя ей вслед.

- И мы, как путники, обмануты миражем,
- Те сны неверные не в силах уберечь.
- Мы никогда друг другу не доскажем
- Всю тайну наших странных встреч.

Ни песня, ни музыка не были и капли похожи на обычные песни, которые Ванесса слушала в тавернах, походах и на привалах. Ни боли, ни крови, ни силы, ни ярости. Но зато весь холл гостиницы наполнился легким, невесомым ощущением смутной печали. Не о потерянном, не о необретенном. Просто стало чуть-чуть грустно. Без причины.

- Пусть впереди всё призрачно, туманно,
- Как наших чувств стремительный обман.
- Мы странно встретились, и ты уйдёшь нежданно,
- Как в путь уходит караван...

Взгляд певца был задумчив, а губы, будто сами собой произносили слова. И эти слова были про них. Эта музыка была про них. Он пел действительно для нее. Для нее одной!

- Так иногда в таинственной пустыне
- Мелькают образы далёких, чудных стран.
- Но это призраки, и снова небо сине,
- И вдаль идёт усталый караван.

Последние аккорды погасли, словно свеча на ветру, резко и порывисто. Мужчина неотрывно смотрел на женщину. И молчал. И молчали словно завороженные все, кто находились в этот момент в холле гостиницы. А черные глаза гитариста манили и обещали то, что не досказала песня. Ту самую далекую страну, призрачную, туманную, но такую притягательную...
- Красивая, что тебе еще спеть? - улыбнулся незнакомец Ванессе.
Неблагодарная слушательница снова выдерживала мучительно долгую паузу. Но в этот раз не из жеманства. Ванесса лихорадочно обдумывала первое в Оазисе важное решение. Её глаза пронзительно смотрели прямо перед собой, прямо на портье, причем жалкого человечка она не видела. Смотрела сквозь него.
Но вот мучения бедняги окончились. Ужасные фиалковые глаза вспыхнули на прощание, а затем магиня резко развернулась на каблуках и решительно направилась к талантливому незнакомцу. Подойдя вплотную, она провела ладонью по его груди, а затем резко схватила его за отворот рубахи, наклонившись к самому его лицу.
- Вот что, музыкант... - мягко прошипела она.
- Да? - ничуть не смутившись от манер новой знакомой и не попытавшись освободиться, Алехандро улыбался, внимательно глядя ей в глаза.
- Вот что, музыкант... - повторила Ванесса, но уже более тихим, упавшим голосом,- а "Нефритовую кошку" сыграть можешь?
- Для тебя, красивая, все, что угодно, - стрельнул глазами Алехандро, кивая головой на соседний стул. Играть, когда она была так близко, он не мог.
- Тогда играй, музыкант... - она отпустила отворот его рубахи, и даже пригладила ладонью, словно извиняясь,- играй, и... если ты сыграешь хорошо, - она грациозно присела на свой стул, рассеяно гладя пальцем край опустевшего стакана,- то пусть благословят тебя все боги, которых ты почитаешь...
Алехандро положил пальцы на гриф, зажимая струны для первого аккорда, и тут она снова прервала его:
- Но если сыграешь плохо... - на мгновение магичка подняла лицо и сверкнула глазами, - я не обещаю безопасность твоему инструменту...
Алехандро хмыкнул.
- Не стоит меня недооценивать, - мужчина прищурился чуть обиженно, но все-таки начал играть, может быть, чуть затянув вступление, чтобы настроиться.

Сообщение отредактировал Raphael - 7-10-2010, 22:20

[Ночная странница >>>]

(продолжение, совместно с Raphael'ом)

Музыка опять захлестнула влолной всю аудиторию. Простая, незамысловатая, но малоизвестная песенка о нефритовой кошке, которая мечтает стать живой и пушистой, чтобы любили, а не берегли, как дорогую вещицу в шкатулке, была малораспространенной, но Алехандро слишком много путешествовал и потому знал её. Хотя пел редко. А тут такой случай! Мелодия, легкая, как сон, и голос певца сливались в колдовском ритме, охватившим помещение. Некоторые слушатели поневоле отстукивали ритм пальцами на столе. Другие, забыв о еде, сидели, не шелохнувшись. И даже привычный к исполнению господина Морильо портье, облокотившись на стойку, блаженно улыбался.
Мелодия устремилась вверх, к кульминации, к печальному моменту в песне, где несчастная статуэтка разбивается... и внезапно оборвалась.
Алехандро даже не заметил этого молниеносного движения, но Ванесса уже стояла рядом, зажимая рукой струны на грифе. Не давая играть мелодию дальше, не давая разбить статуэтку.
- Хватит... - сдавленно произнесла она, и исполнитель с удивлением увидел слезы в глазах слушательницы, - хватит, музыкант, и... и спасибо..
С этими словами она отступила на шаг, подхватила сумку и бросилась прочь из холла гостиницы. Он догнал её уже на улице. Молча обхватил руками, не давая убежать. Заглянул в заплаканные фиалковые глаза, будто пытаясь прочесть её мысли, покачал головой, увидев них плескавшуюся через край боль... Незаметно попытка удержать женщину превратилась в объятье, сочувствующее и ласковое.
Она не делала попыток вырваться. Спросила только:
- Как тебя зовут, музыкант?
- Алехандро. А тебя, красивая?
- Ванесса. Меня зовут Ванесса, Алехандро.
Не выпуская девушку из кольца своих рук, мужчина очень нежно задал волновавший его вопрос:
- Что тебя расстроило, Ванесса? Почему ты убежала?
Она тряхнула челкой и невесело усмехнулась:
- Мне раньше никто не пел "Кошку", кроме... одного человека... а у тебя вышло так похоже... та же скорость пальцев, то же подрагивание голоса... и я вспомнила губы, которые я всегда целовала после песни... и ...
Ванесса хотела добавить что-то еще, но Алехандро не дал ей этого сделать. Нежные и теплые губы музыканта коснулись губ печальной красавицы, а руки, обнимавшие ее тонкий стан, ласково гладили спину. С каждой секундой поцелуй становился все более страстным, разогреваемый тем, что девушка с большой охотой отвечала на ласки, прижимаясь к мужчине всем телом, закрыв глаза от нахлынувшего наслаждения.
Темнота незаметно подступившей ночи окутывала оазис и сладко целующуюся посреди улицы парочку.
Когда же они наконец смогли перевести дыхание, Алехандро молча потянул ее за собой, забрав тяжелую сумку из рук. Несколько поворотов, и вот они уже стоят возле темного здания, а Алехандро по-прежнему молча отпирает дверь, проводит гостью в комнату, кладет сумку на пол и зажигает свечи в канделябрах.
- Тебе не надо искать гостиницу, - наконец выговорил он, подходя к ней, - ты можешь жить здесь...
И снова уверенно обнял девушку. Она слегка подалась назад, размыкая объятия, а затем, всё так же неотрывно глядя ему в глаза, уверенным движением распустила тесьму на своем платье...
- Только учти, музыкант, я сожгу тебя, если ты хотя бы допустишь мысль, будто это - плата за жилье. Это - благодарность за песню.
- Молчи, женщина, - голос Алехандро был неожиданно хриплым, а последовавший следом поцелуй долгим и томительно нежным, - ни слова больше...
* * *
Воспоминания не были неприятны Ванессе. Однако теперь, поутру, она воспринимала произошедшее гораздо прагматичнее. Что же, завести близкое знакомство в незнакомом городе, это очень неплохо. Но надо понимать, что связь эта так же тонка, как лезвия клинков, которыми гордятся местные оружейники.
Она поднялась с постели, умылась и уложила волосы. Затем оделась. Она не чувствовала ни малейшей неловкости в этом временном жилище. Бегло проверила свои вещи и деньги, но разумеется, ничего не пропало.
Ну что же, настало время заняться тем, ради чего она на самом деле прибыла в Оазис. А начать нужно со сбора информации. Не было никаких сомнений где эту информацию можно найти. Конечно же там, где сегодня соберется почти всё население Оазиса.

[Reylan >>>]

День первый. Утро
нрпг: цу в обсуждении

Рассвет в Оазисе стремителен, точно само солнце спешит проснуться скорее, чтоб стать свидетелем всего, что будет происходить в этом странном городе, собравшем в себе столько разнообразных, подчас несочетающихся на первый взгляд деталей. Лишь только дневное светило взлетит под купол небосвода, обласкав своими лучами землю, будет дан старт. Заревут моторы, срывая последнюю паутину сна.
Скоро откроются городские ворота, у которых уже столпились зрители. Те, кто по каким-то причинам не получил места на городской стене, теперь жаждали в первых рядах выйти за город, чтобы занять выгодные места вдоль трассы. В толпе уже шныряли вездесущие лоточники, воришки и продавцы вожделенных билетов на стену. Те, кто просто не успел их приобрести, а не был стеснен в средствах, могли это сделать сейчас - с внушительной переплатой и не менее существенным риском получить фальшивку. Кое-кто, тоже за деньги, предлагал провести за город, не дожидаясь открытия ворот - по знакомству через караулку.
Иное ожидание повисло в воздухе у восточных ворот: тут собрались гонщики, механики и самые приближенные из болельщиков.
Тем временем за стеной тоже было достаточно людно. Некоторые, посчитав себя сообразительней других, вышли за город накануне еще до закрытия ворот, решив переночевать под открытым небом. И, надо сказать, каждый раз умников таких набиралось изрядное количество. Некоторые даже ставили палатки и шатры подальше от трассы, в пальмовых рощах, а то и просто спали, укрывшись под кустом. Периодически объезжающий город патруль всю ночь отгонял от трассы тех, кто разместился слишком близко, но стоило высоким силуэтам стражников, сидящих верхом на верблюдах, раствориться в темноте, как кто-нибудь вновь устраивался там, где ему нравилось.
Незадолго до рассвета на трассу вышли обходчики.
Две машины, похожие по конструкции на кары гонщиков, выехали на трассу их северных ворот и двинулись а разные стороны. Отличались от гоночных они тем, что двигались медленно, а рулевая панель переливалась всеми цветами радуги и едва не слепила глаза, напоминая открытый сундук с драгоценностями - так много было установлено на ней кристаллов. Двое находящихся в каждом каре магов следили за показаниями, и их многократно усиленное с помощью приборов магическое чутье не должно было упустить ни единой подозрительной детали на всем протяжении трассы.
...
Ворота открылись точно по расписанию, и шумный людской поток хлынул за город, занимая удобные места, а обладатели билетов уже поднимались на стену, рассаживаясь там под светлыми тентами, украшенными голубыми и белыми лентами, на установленных в три ряда скамьях.
Суетящиеся на угловых башнях маги завершали приготовления для установки воздушных зеркал. Они, подобно любым волшебным зеркалам, будут передавать изображения гонщиков, когда те скроются из виду за поворотом. Десятки экранов зависли в воздухе напротив стен и несколько меньшее их количество было повернуто в обратную сторону для тех, кто собрался наблюдать за гонкой с обочины трассы.

Сообщение отредактировал Reylan - 16-10-2010, 9:27

[Ночная странница >>>]

Квартал Хикмет
Раннее утро
Супруги Морильо, Абу Кашинж

(совместно с Torvik'ом)

Выйдя из дома, Алехандро направился к главным воротам квартала - за ними его должен был ждать нанятый экипаж. Об этом мужчина позаботился заблаговременно, предложив двойную цену, чтобы не перекупили - в этот день цены были запредельно высоки, и особенно на транспорт.
- Алекс, не спеши, я не успеваю, - платье Лауры, действительно, было не приспособлено для быстрой ходьбы, слишком уж узким оно было в области бедер.
- Надо было думать, что одевать, - буркнул себе под нос торговец, но жене грубить не стал и замедлил шаг.
Лаура одарила мужа одной из самых ослепительных своих улыбок, которые, впрочем, почему-то давно на него не действовали, и уцепившись за его руку, пошла рядом, не забывая кивать всем знакомым, встречающимся по пути.
- Утро доброе, соседи. Вы уже собрались? - мурлыкающий голос Кашинжа, соседа живущего в двух лавках от торговой точки Морильо донёсся до Алехандро с балкона слева.
- Доброе, - отозвался Алехандро, поднимая взгляд. К Абу он относился неплохо, ему нравилась деловая хватка последнего, нравилась лавка и выбор товара. Единственное, что немного раздражало Морильо - был рост соседа, сам Алехандро всегда хотел быть высоким. Кашинж смотрел на него сверху вниз, даже если не находился на балконе, как сейчас, и иногда это напрягало Алекса.
- Здравствуйте, - промурлыкала в ответ Лаура. У нее была дурная привычка флиртовать со всеми мужчинами, что встречались ей в жизни, но как только осмелевшие поклонники переходили определенную черту, отделявшую игру от чего-то большего, она начинала возмущаться, что "мужчины слишком нахальны". С Кашинжем судьба её пока не сталкивала и потому она весьма смело стрельнула глазками в его сторону. Зная за женой эту особенность, Алехандро уже не придавал ей значения.
- Да, вот на гонки отправляемся... А вы останетесь дома? - воспользовавшись тем, что Алехандро остановился прикурить, Лаура, подняв голову, улыбалась торговцу.
- Зачем дома? Тоже собираюсь. У меня место уже прикуплено. Ещё вечером договорился за медяки с Паташем. Ну, знаете, возле рынка такой хитроглазый ошивается. С лотка то ли морковкой то ли фуджуком подторговывает. Фунджук, честно сказать никакой, зато лоточник сейчас уже на месте. Так что приеду на готовенькое и не придётся вдыхать ароматы утра и скучать под зонтиком. Сказали бы - занял бы и на вас...
Кашинж сладко потянулся, пристально оглядел Лауру в её наряде, одобрительно покивал головой.
- Сосед, у тебя не жёнушка, персик наливной! Прямо так и цветёт. Ай, как хороша. Всё заботой мужа, всё чаяниями. Вот кому-то счастье привалило - аж завидки берут. Так бы и одолжил на годок, да ведь самому нужна, не так ли?

[Torvik >>>]

(продолжение...)
Понимая, что это некий род восточного комплимента, Алехандро выдохнул терпкий дым и улыбнулся про себя, неожиданно вспомнив оставленную под утро Ванессу. Жена была хороша по мнению многих, но сам торговец женился на ней больше из-за торгового таланта, нежели из-за красоты. Самому ему больше нравились худенькие и крепкие женщины, нежели пышнотелые, такие как Лаура. Но ответил он, разумеется, в тон говорившему, даже чуть приобняв жену за талию.
- А как же! Такие женщины на дорогах не валяются, Лаура - мое сокровище. Да, дорогая?
Довольная вниманием к своей персоне, госпожа Морильо тем не менее склонила голову, кокетливо улыбаясь Абу и изображая смущение.
- Ой, да о чем вы говорите... Обычная я... - Лаура томно поправила локон, якобы выбившийся из идеальной укладки, но на самом деле оставленный талантливой в укладке причесок Инелией для естественного вида. - Девушек красивых в Оазисе очень много, господин Кашинж...
- Много - не много, а всегда приятно, когда твой дом озаряется чистым лучом. Ай, да что говорить! Так бы и бросил пару ковров под ноги красавицы! Надеюсь, гонки не нагонят скуку на сию хорошенькую головку. На кого ставить собираетесь, господин Морильо?
Торговец чуть подправил усы и хитрым чёрным глазом взглянул на спутника прелестной соседки.
- Да что-то не решил пока, вот идем пораньше, хочу списки глянуть, - уже серьезно ответил мужчина, - но, скорее всего, на кого-нибудь из проверенных фаворитов, не азартен я в этом вопросе.
Кашлянув, он добавил:
- А места мы давно уж на стене купили, не очень близко к воротам, но все же... Сегодня тоже можно купить, но дорого будет... А вы на чем добираться будете, господин Кашинж? У меня нанятый экипаж должен прибыть сейчас к воротам, могу подождать... Потом на улочках толпа будет - не добраться.
- Спасибо за предложение, только у меня уже заказано. А то неудобно как-то вас задерживать. Пока лавку запру, пока ключнице распоряжения отдам. Вы уж езжайте. А, если удача улыбнётся - вашей красавице от меня презент!
- Ну, как знаете, - кивнул соседу Алехандро, - до встречи... Пойдем, Лаура, экипаж, наверно, уже ждет.
- Счастливо отдохнуть, господин Кашинж, - еще раз улыбнувшись черноглазому, Лаура вместе с мужем направилась в сторону выхода из закрытого квартала, плавно покачивая бедрами, и понимая, что Абу смотрит ей вслед. Интересный мужчина... И почему никогда раньше она не обращала на него своего внимания, только вежливо здороваясь мимоходом? Приятный... комплиментщик.
Сосед, поцокав языком вслед удаляющейся фигурки, только покачал головой. Вай! Нет, эта женщина достойна не такого замухрышки. И что она в нём нашла, право слово? Вот выиграет он на гонках - такой подарок забабахает. И пусть не говорят, что не предупреждал!
С этими мыслями Кашинж покинул балкон. Пора была и ему готовиться к столь важным соревнованиям. Не то, чтобы его состояние зависело от исхода... но ведь не всё делается ради одного голого коммерческого интереса. Иногда душа просит полёту и он сегодня выпустит её полетать!

[Bes/smertnik >>>]

День первый. Утро.
У восточных ворот.

- Не парься, все будет пучком, - Май-о-Лика силой оттащила Модеста от своего кара – механик рвался в сотый раз перепроверить системы. - Перед смертью не надышишься!
В ответ высказывание девушки Роок укоризненно сощурился и легонько ударил костяшками пальцев по раме машины. Четырежды. В определенном ритме.
- Ох уж мне эти твои приметы! Что, перед гонками про гибель и в шутку говорить нельзя?! Да ничего не случится! Вот смотри: смерть, смерть, смерть!.. Где огонь с небес, где землетрясение? Сме-е-ерть!
Несколько человек, стоящих неподалеку от девушки, явно занервничали, кое-кто открыто посоветовал ей заткнуться, да и Рооку не полегчало от многократного повторения Ликой злосчастного слова – на обветренных скулах немого заиграли желваки.
- Вот правду говорят, мол, суевернее гонщиков только их механики! - беспечно хохотнула девчонка и вдруг разом посерьезнела. - Послушай, Эсти. Я точно знаю, что все будет хорошо. Обычно всякая лажа случается неожиданно, правда? А у меня полная непруха уже с неделю, значит, самое время начинаться светлой полосе.
Модест приподнял левую бровь. Утверждения Голд никогда не были отягощены логичностью, но в этот раз гонщица превзошла саму себя. Он боялся за нее – и не зря, скорее всего. Всех членов его семьи отличала развитая интуиция, крайне редко дающая осечку. Да еще этот сон… Смутный, горячечный, похожий на бред тяжелобольного. В нем были жгучий сухой ветер, покореженный кар и густой маслянистый дым, змеей сочащийся в сапфировое небо из развороченного чрева машины. А где-то далеко слышался протяжный гул неведомой бури, стягивающей силы для решительного удара. Во сне Модест кричал. В жизни - не мог.
- Короче, не дрейфь, - рассеянно пробормотала Май-о-Лика, шаря взглядом по пестрой массе толпы – отчего-то Голд очень хотелось еще раз перед стартом увидеть Терри.
«Чтобы плюнуть в его довольную физиономию», - услужливо подсказал девушке внутренний голос.
Между тем, у соседнего кара наблюдалась премилая сценка: молодому вихрастому гонщику желала удачи его девушка. Пожелание выражалось посредством страстного поцелуя взасос.
- Кончайте обжиматься, успеете еще, - как-то по-особенному зло буркнула Лика.

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 2-11-2010, 22:14

[Torvik >>>]

День первый. Утро.
У восточных ворот
- Талисманы, талисманы, самые настоящие талисманы, добрый господин, купите свистульку вашей дочке. Купите, не пожалеете. Да, да, она будет дудеть только за нужную вам повозку. Именно так сейчас и поддерживают гонщиков. Вам две? Прекрасно. Цена, какая это цена? Зато вот этот кулончик можете купить любимой женщине. Вот и прекрасно. Три штуки? Вай, даже я поражен вашей щедростью. Благодарности, благодарности, ещё раз благодарности. Талисманы, свистульки! Ваш сын не будет вам надоедать своими докуками, он будет громко свистеть. Да-да, можно и товарищу. Разные? Да на любой вкус. Конечно, мой мальчик, её услышат все гонщики. Разобьются? Только не те, на которых ты попросил поставить отца. За остальных я не ручаюсь. Талисманы... Конечно, мадам, они заговорённые. Правда, правда. Только стоит его потереть в момент ставки. А то как ему станет известно? Вай, моё солнышко, я бы дал и бесплатно, да разве тогда оно подействует? Разве боги в храме вам за бесплатно помогают? Вот и тут...
Выбор Бабуком места оказался удачным. Народ, идущий на игры всегда щедр. Сегодня в день можно было собрать столько денег, сколько не в каждом месяце перепадало. Главно, как говориться - "не расплескать" и вовремя уйти. Пока не сорвалась ни одна ставка. А то любители находить крайних были всегда, а крайними обычно оказываюся те, кто не может достойно ответить. Но сейчас Бабук был на коне. Ручеёк мелочи так и лился в его широкополую старую шляпу, брошенную тут же, иногда перекочовывая в мешочки у пояса.
- Кому талисманы? Приносят удачу! Каждая ставка сыграет, если он у вас!
(Для желающих купить что-либо на счастье моя ася открыта)

Сообщение отредактировал Torvik - 3-11-2010, 5:44

[Bes/smertnik >>>]

День первый. Утро.
У восточных ворот.

(совместно с Торвиком))

Немного в стороне от толпы, окружившей Бабука, держался какой-то человек - русоволосый, жилистый, с подвижной мимикой, но, в общем-то, ничем не примечательный, если не принимать в расчет старый шрам от ожога на правой щеке. Судя по старенькому чемоданчику с инструментами и пятнам машинного масла на простой грубовато скроенной одежде, мужчина был механиком одного из гонщиков. Он вытягивал шею и даже привставал на цыпочки, стараясь заглянуть через головы других покупателей, чтобы как можно более тщательно осмотреть нехитрые талисманы, выставленные на продажу.
Подобный тип вряд ли бы привлек внимание бойкого торговца, если бы не одно обстоятельство: механик держал в руке плотно набитый кошель с монетами, явно намереваясь их потратить. Кроме того, интерес мужчины к товару Бабука не был праздным; он выглядел, скорее, как человек, соскальзывающий в пропасть и хватающийся за любую, самую нелепую возможность этой пропасти избежать.
- Вай, да доброму господину самый лучший талисман нужен, самый проверенный и надёжный? - Бабук оценил примерный вес мешочка с монетами ещё только тот поднялся в воздух, - Всё для Вас...
Вид, конечно, у человека, что был перед нищим был... нет, Бабук бы при других условиях, может и отговорил бы немого механика от сомнительного вложения, но это, если бы рядом никого не было. Но рядом был народ, который, пожертвовав медяк, чувствовал себя благодетелем. Нет, ругать то, что только что хвалил было глупо.
- Только вот к нему условие. А то ведь сорвётся фарт, как ни крути, коли правильно всё не сработать. Слушай, мил человек. Первое: ехать будешь - не рискуй. А то твоя дрожь на фарте скажется. Так? Второе - проверь перед выездом тормоза. Удача любит надёжных. Вот и будь скалой. И третье - никакого "причащения". Сам чистый - удача чистая. А причастившимся бесы помогают, но ведь им же они и мешают. Всё. Кому талисманы?
Механик смиренно дождался, пока Бабук завершит монолог. Мысли Роока в этот момент были далеко: все объяснения и советы нищего слились и перемешались для него в какую-то смутную историю про причастившихся чертей, не проверивших тормоза. Модест на всякий случай жестами объяснил, что не может говорить - поставил чемоданчик на землю и освободившейся рукой перечеркнул наискось указательным пальцем губы. И только потом внимательнее присмотрелся к "самому надежному талисману", с внезапно появившимся сомнением осматривая его со всех сторон. В душе Эсти боролись удивительная для человека его возраста легковерность и нежелание расстаться с двухнедельным жалованием (почему-то Модест вообразил, что уж если отдавать Бабуку деньги, то весь кошель целиком).
- Понял, что надо делать? - переспросил Бабук, принимая мешочек и с сомнением глядя на мутноватые глаза клиента, - Алё, гараж, а ну мне на пальцах покажи, как обращаться со штукой. Глянь на него народ, берёт амулет, а как пользоваться - толком не знает!
Несколько человек из толпы с насмешливым удивлением воззрились на механика. Тот нервно дернул плечом, поскреб ногтями изуродованную щеку - он привык избегать повышенного внимания к своей персоне; ожог ото всех не спрячешь, немоту не утаишь.
- Розочка, не подходи к странному дяде! - затрещала какая-то полноватая женщина, хватая за запястье веснушчатую девчушку лет пяти. - Вдруг он чем-то болен? Пойдем отсюда, цветочек...
И потенциальные клиенты Бабука, поддавшись какому-то единому порыву, начали быстренько расходиться один за другим.
- Ну, ну? А иди ка ты! - махнул рукой Бабук, тут же перепрятав мешочек в один из внутренних карманов.
Толку от такого клиента было меньше, чем от верблюдицы молока. Пообещав самому себе помочь бедолаге, если дела его будут хуже, чем у него самого и на время лишь прихоронить тяжёлый мешочек, Бабук прокричал всё ещё туповато стоящему рядом Модесту:
- Не торопись. И да защитит тебя Талисман! Кому свистульки-талисманы. Кто поставит на правильную машину, тот и победит! Результат как в аптеке, без обмана, без надувательства! вы сами творите свою судьбу! Красивые талисманы!
Вещица, именуемая Талисманом, представляла собой глиняный кулон в форме кувшина на прочной толстой нитке. Бок стилизованного сосуда украшало изображение молнии.
Надев талисманчик на шею, Роок поднял с земли свой чемодан и побрел прочь, часто оглядываясь на проворного нищего. Сама по себе глиняная безделушка вряд ли могла бы кого-нибудь от чего-нибудь защитить, но механик свято верил в один из неписаных законов мироздания, надежных как законы физики: если добровольно чем-то пожертвовать, впоследствии потеряешь меньше. Вот Модест и попытался выкупить у судьбы благополучие для кара Лики. А подействовал ли его сомнительный прием, могло показать лишь время, неумолимо бегущее вперед, к началу гонки...

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 8-11-2010, 13:06

[Archangel >>>]

Утро. На пути к городским воротам.
Фервор

Остаток ночи Фервор провёл в раздумиях о своей грядущей миссии. Хотя вполне можно было сказать, что началась она с того самого момента, как священник прибыл в Оазис, настоящие испытания, Фервор это знал, ему только предстояли. Судя по тому что слышал жрец, гонки должна была посетить чуть ли не половина населения города, если не больше, а это значит, что у него будет прекрасная возможность для... а действительно, для чего? Нет, разумеется, Фервор не смел подвергать сомнению волю Виркула или важность своего задания, но всё же на данный момент он просто не представлял, с чего можно было начать. Понятно, что жрец чужого бога, вещающий посреди толпы о том, что все вокруг погрязли в грехе и разнузданности и что им срочно пора одуматься, да ещё и во время увеселительного мероприятия, да и ещё в городе, где вопросам праведности и нравственной чистоты уделяют не слишком много внимания... в общем, такой жрец выглядел бы в высшей степени странно. Очевидно, следовало действовать более тонко и осторожно: держать ухо востро, слушать, о чём говорят люди вокруг и искать недовольных. Неважно, чем именно, главное – недовольных. Направить их негодование в нужное русло Фервор сумеет, нужно было лишь как-то оправдать своё право давать подобные "советы" и втереться в доверие нужным людям...
Шагая на утро к городским воротам, Фервор вновь и вновь перебирал в голове эти мысли. Какие бы идеи ни приходили ему в голову, дальнейшему плану действий так или иначе явно не хватало чёткости и определённости. Ну что ж, придётся импровизировать...
Сами гонки Фервора нисколько не интересовали, поэтому он не стал беспокоиться о приобретении билетов на выгодные места. Тем более что искать противников существующего режима среди обеспеченных граждан было делом менее перспективным, чем среди людей с меньшим достатком. Впрочем, возможно, жрец ещё просто был не в курсе текущей политической обстановкой в городе, но даже если так, небогатые люди с гораздо большей охотой поведают ему об этом, чем те, кто может позволить себе купить место на городской стене.
Время покажет.

[higf >>>]

Утро, у стены.
Керим, Шантал, Фервор
(и, соответственно, Хигф, Т_О и Архангел)

Солнце было поутру всего лишь теплым. Впрочем, даже окажись оно много жарче – все равно не смогло бы обжечь избранника богини и правителя города. Зонты, обеспечивающие тенистый островок вокруг Керима, колыхались как листья пальмы на ветру. Они и раскрашены были в зеленые тона, и издали казалось, что по морю людей движется роща-малютка. Свободное пространство для этого плавания по людским волнам обеспечивало, имя верховного жреца и крепкие плечистые фигуры вокруг. По правде говоря, они умели не только носить зонты.
Заговорщиков Керим не боялся – захватить власть против воли Айвель-о-Мерей все равно невозможно. Зато несколько религиозных фанатиков, ревностных жрецов враждующих божеств, в истории было.
Шантал в это утро была непривычно тиха. Она несколько нервничала, потому как обычно не имела привычки появляться в качестве сопровождающей одного клиента в тех местах, где можно столкнуться с другими. А гонки – это то самое событие, где возможность встречи стремилась к ее обязательности. Но для Керима куртизанка готова была сделать исключение – это был не тот человек, который спокойно воспринял бы отказ. По крайней мере, так полагала сама Эль Кассиус Дио. А проверить все равно не рискнула бы.
Солнце игриво золотило бликами медную шевелюру верховного жреца, делая его самого похожим на какое-то божество, окруженное сияющим ореолом. Куртизанка улыбнулась этой неожиданной мысли.
Они свернули направо, и зеленые зонты приблизились к лестнице, ведущей наверх. Для удобства на этот день к стене в некоторых местах пристроили помосты, чтобы наиболее высокопоставленным гостям не пришлось тесниться. Появись внезапно враги – это сделало бы приступ игрой, но целые поколения стены играли декоративную роль – и только потому не пришли еще в полную негодность.
– Знаешь, я посмотрел то, что написали для открытия, – неожиданно поделился Керим. – Неужели эти люди серьезно считают, что все жаждут перед самым стартом, пока солнце ползет вверх, четверть часа слушать, как я рассказываю, насколько важны эти гонки?
– Собираешься изменить речь и сократить ее? – откликнулась Шантал, чуть сжимая тонкие пальцы на его запястье.
Усмешка приподняла правый уголок губ.
– Да... совсем немножко... Слушай, а у тебя родные есть? Можешь не отвечать.
– Нет, – честно призналась Шантал. Ее ладони и кончики пальцев похолодели – настолько неожиданно болезненным оказался вопрос жреца.
– Жаль... – покачал головой Керим. – А у меня, мне иногда кажется, слишком много.
Серые ступени, прильнувшие к каменной кладке стены, повели вверх. Сплошной зонт, состоявший из зонтиков поменьше, распался на отдельные зеленые кружки.
– Почему жаль? – рискнула поддержать тему куртизанка.
Жрец, явно не ожидавший вопроса, ненадолго задумался.
– Так положено говорить в подобных случаях... Считается, что наличие родни – это благо. Опять же детей часто принято сваливать на бабушек, – в голосе его чувствовалась легкая ирония, но понять, относилась она к обычаю или к намерениям Шантал, было сложно. – А разве нет?
– Ну, знаешь, в наше время можно позволить себе оставить ребенка сначала на кормилицу, а потом на няню, – дернула плечами его спутница. – Хотя мне не кажется, что это правильно.
– Думаешь? – заинтересовался жрец. – Моя мама меня как раз не очень регулярно навещала.
– И что? Неужели ты не хотел бы, чтоб она была рядом чаще?

[Archangel >>>]

(те же, там же)

Керим задумался вновь, замедлив шаг.
– Иногда. Но я с самого детства воспринимал ее не только как мать, но и как богиню. Понимаешь?
Женщина покачала головой. Она едва ли рискнула бы рассказать любовнику, что она вообще не помнит своего детства. Ни единого эпизода. Был ли у нее вообще хоть кто-то?..
Ступени на городской стене уже отчаянно требовали ремонта. Щербатые, со сколами, они делали подъем крайне неудобным. В какой-то момент Шантал оступилась и повисла на локте своего спутника. Изящная белая босоножка слетела со ступни и исчезла где-то внизу.
– Встретимся уже наверху, – предупредила куртизанка Керима и скользнула через кольцо охраны.
Конечно, кто-то из этих бугаев мог бы отправиться на поиски, но в таком случае вся процессия остановилась бы и загородила проход.
Босоножка свалилась под ноги Фервору, чем отвлекла его от тяжёлых дум о предстоящем мероприятии. От неожиданности жрец остановился, как вкопанный, опасливо огляделся по сторонам, словно ему под ноги упала не босоножка, а дохлая крыса или бутылка с зажигательной смесью, посмотрел наверх, на стену, но не заметил никого, кто мог бы быть обладателем подобной обувки.
"А туфелька-то не из дешёвых. Небось обронила одна из этих расфуфыренных богачек, которые считают, что наличие обеспеченного мужа делает их достойнее, чем они были до замужества".
Впрочем, несмотря на подобные мысли, Фервор почти машинально наклонился и поднял изящную босоножку с мостовой. Видимо, жрецу показалось, что она была слишком красива, чтобы вот так просто оставлять её лежать на улице, чтобы её растоптали местные дуболомы или присвоил какой-нибудь нищий. Рассмотрев её повнимательнее и поняв, что не знает, куда её теперь девать, Фервор ещё раз огляделся по сторонам в поисках возможной хозяйки.
И вскоре он ее увидел. Шантал скинула вторую босоножку и сбежала по ступеням так быстро, насколько это было возможно, учитывая количество народа, стремящегося пройти наверх. И теперь, стоя у подножия лестницы босая и держа вторую туфлю в руке, она растерянно озиралась по сторонам, пытаясь разглядеть, куда же задевалась ее пропажа.
Фервор обратил внимание на красивую женщину в бело-голубом платье с туфелькой в руке. Жрец невольно залюбовался изящным узором татуировок на теле девушки, её стройным станом и тонкими чертами лица, несмотря на то, что в Салденвилле женщина в таком виде не прошла бы по улице и ста метров – кто-то бы тут же позвал жрецов Виркула и...
Фервор невольно вздрогнул. Мысли о своём божестве и раньше вызывали у жреца дрожь, но раньше она всегда объяснялась благоговением и глубочайшим почтением, но никак не тем, что почувствовал сейчас Фервор. Жрецу стало не по себе от неожиданно накатившей на него подавленности, и что самое странное, при взгляде на девушку в татуировках это чувство лишь усиливалось.
Взяв себя в руки и поняв, что эта женщина и есть хозяйка туфельки, Фервор устремился к ней навстречу, пробираясь сквозь толпу и стараясь держать босоножку так, чтобы её было заметно.
– Кажется, это ваше, госпожа, – протягивая свою находку, обратился жрец к девушке и улыбнулся, впрочем, не слишком приветливо. Глядя в эти ясные голубые глаза Фервор, не мог отделаться от необъяснимого и какого-то чужеродного, уже давно забытого чувства печали и... страха.

Сообщение отредактировал Archangel - 17-11-2010, 17:03

[Тео >>>]

(ну а как вы думаете?)
– О, благодарю! – Шантал лучезарно улыбнулась. Незнакомец явно не был местным, да и проживал в Оазисе, по-видимому, не столь давно. Его выдавали едва заметные чуждые интонации. Чем-то очень знакомые...
В ушах колокольным перезвоном загудели низкие голоса, переплетающие слова наподобие паутины. Перед глазами – яркая ослепляющая вспышка.
Наверное, женщина упала бы, но обжигающая боль, волной прошедшая по всей спине, избавила ее от странного видения, начавшего было проступать в сознании.
– Ох...
– Что с вами? Вы в порядке? – недрогнувшим голосом спросил Фервор, впрочем, без особого участия и не делая попыток поддержать пошатнувшуюся девушку, которой явно было не по себе. У жреца у самого был ком в горле, чувствовал он себя крайней неважно, и ему хотелось как можно скорее уйти.
– Да-да, все нормально, – поспешила ответить Шантал. – Вы позволите, я ненадолго воспользуюсь вашей поддержкой, чтобы обуться?
Фервору такая мысль не понравилась – прикасаться к этой женщине, жительнице Оазиса, ему не хотелось. Ещё более его смущала мысль, что причиной тому было не отвращение из-за её греховной сущности, которой, несомненно, был наполнен весь Оазис и все его жители, а нечто другое, то самое странное ощущение, не дающее жрецу покоя с того момента, как он увидел эту женщину.
– Да... – спустя несколько мгновений выдавил Фервор, понимая, что отказ будет воспринят как минимум странно, а жрец всё ещё помнил, несмотря на всё происходящее, что не стоило привлекать к себе лишнее внимание до поры до времени. Тем более внимание знатных особ, которой, вне всякого сомнения, являлась эта женщина. – Да, конечно, – повторил он и осторожно, словно с опаской взял девушку за предплечье, надеясь, что этим его помощь ограничится.
Уловив настроение молодого человека, Шантал справилась со своей задачей настолько быстро, насколько это было возможно.
– Спасибо. И извините, – ощущая неловкость за то, что заставила незнакомца помочь, куртизанка поспешила распрощаться: – И удачи на гонках. Если вы делали ставки.
Быстрым шагом, впрочем, не без присущей ей изящности, она проследовала к ступеням – и затерялась в толпе.
– Все в порядке? – встретил ее возвращение то и дело оглядывающийся, медленно поднимавшийся Керим.
Раз уж он решил взять женщину с собой – показываться в ложе без нее было сродни мелкому проигрышу, неудачному броску костей, после которого отодвигаешь от себя горстку монет. Жрец не любил эти моменты, хотя жалко было не самих золотых. Если счетом в игре служили, скажем, орешки – он испытывал почти такой же азарт.
– Да, пропажа нашлась, – ответила Шантал. Она могла показаться чуть побледневшей, в то время как татуировка проступала необычно ярко. А может, так просто казалось в тени зонтиков.
– Точно все в порядке? – прищурившись и посмотрев на спутницу, настойчиво спросил верховный жрец.
– Я тебе как-нибудь потом объясню, – туманно ответила женщина, – если все еще будет интересно.
"Хватит и того, что ты являешься невольным свидетелем моих ночных кошмаров", – решила она про себя. Однажды, видимо, придется рассказать, что заставляет ее кричать и плакать во сне... Впрочем, видения не мучили Шантал уже около полугода, и только сегодняшняя обжигающая волна была странно похожа на ту, что будила ее в страшные ночи.
– Хорошо.
Кивнув, Керим протянул ей руку. Оставалось уже немного до верха.

[Archangel >>>]

Утро, неподалёку от городских ворот. Фервор
(Archangel&Темный_Омут)

Фервор смотрел некоторое время вслед незнакомке, не в силах отделаться от своего неприятного наваждения. Но вот девушка скрылась из виду, и жрец яростно тряхнул головой, злясь на себя самого, на своё недопустимое в данных обстоятельствах уныние. Впрочем, гораздо больше Фервора злили не сами неясные ощущения, а скорее то, что он никак не мог понять их причину, сколько он ни пытался привести свои мысли в порядок.
«И что такого особенного в этой женщине? Может, она какая-нибудь ведьма или колдунья? Нет, наверное, я бы почувствовал применение магии… Здесь что-то другое, что-то ещё более сложное».
Не теряя более времени зря, Фервор продолжил путь по мостовой к городским воротам, решив для себя, что выкинет этот непонятный случай из головы – невозможность разгадать тайну его необычности не давала Фервору покоя, и подобные думы сильно отвлекали от дела и намеченной цели. Тем не менее, то и дело жрец невольно мысленно возвращался к странному эпизоду, и порой ему казалось, что вот-вот ему удастся ухватить обрывки смутных воспоминаний и соединить их в единое целое, которое объяснило бы произошедшее, но всякий раз в самый последний момент мысли утекали, как песок сквозь пальцы, не давая Фервору возможности запечатлеть в сознании хоть сколько-нибудь чёткий образ из прошлого. Наконец, отчаявшись что-либо вспомнить или понять во всём этом деле, жрец сделал над собой усилие и направил свои мысли в другое русло, благо забот у него и без всяких самокопаний было предостаточно. Ведь Фервору предстояло изменить Оазис раз и навсегда… Что могло быть важнее этого?

***

Недовольный низкий голос Кантора эхом отражался от стен и гулял между мраморными колоннами. Не то чтобы жрец говорил очень громко, но зал был спроектирован таким образом, чтобы даже сказанное шепотом было хорошо слышно публике. Правда, всей публикой на этот раз были мужчина да девочка-подросток, робко прятавшаяся за его спиной.
– Нашел, кого в храм привести. Додумался! – Продолжал отчитывать Кантор посетителя, и при каждом его слове девчонка вся вздрагивала и сутулилась, словно пытаясь сделаться невидимой для его очей.
Неожиданно в зале появился весьма тщедушного сложения мальчик лет четырнадцати. По видимому, он слишком спешил с каким-то поручением, поэтому ему не хватило благоразумия предварительно пронаблюдать за происходящим в зале из укромного места, чтобы выяснить, насколько его бесцеремонное вмешательство может помешать верховному жрецу. Так или иначе, было уже поздно. Мальчик ошеломлённо остановился посреди зала и окинул испуганным взглядом всех присутствующих. Мужчину средних лет и прятавшуюся за его спиной девочку он никогда до этого не видел. Сам не зная почему, юный послушник уставился на девчоку как вкопанный, не в силах вымолвить ни слова и словно забыв, какое поручение ему дали. Наконец, спустя несколько мучительно долгих секунд, мальчик наконец обрёл дар речи.
– Э-э-э-э... Господин Кантор... вас... э-э-э... кхм... хочет видеть господин Теас! – последнюю часть своей реплики мальчик выпалил чуть ли не скороговоркой.
– Подождет, – отрезал священнослужитель и, словно забыв о послушнике, снова обратился к своему собеседнику. – Я правильно понимаю, что не в моих силах отговорить тебя от этого опрометчивого поступка, Литтас?
Мужчина утвердительно кивнул.
– Гхм, – Кантор, судя по всему, не ожидал, что тот будет настолько краток. – И мне бесполезно говорить тебе о том, что эта... – жрец запнулся и смерил девчонку презрительным взглядом, – слишком мала?
– Ей шестнадцать. Многие в ее возрасте... – начал было Литтар.
– Многие в ее возрасте! – передразнил Кантор, уперев руки в весьма объемные бока. – А особенно на ее родине! – последнее предложение он произнес так, будто выплюнул кусок незрелого кислого яблока.
Девчонка сжалась еще больше и затравленно посмотрела на Фервора. В огромных синих глазах плескалось отчаяние и страх.
– Что ж, в таком случае... – тут Кантор заметил, что мальчишка все еще здесь. – Фервор, принеси церемониальный нож и скажи сынам Виркула, чтобы приготовили купель с холодной водой и собирались на обряд очищения.
– Хорошо, господин, – почти машинально произнёс юноша, всё ещё не отрывая взгляда от прекрасных синих глаз девушки. Кто она такая? Почему она здесь? Зачем господину Кантору церемониальный нож? И что такое обряд очищения? До сих пор Фервор слышал об этом лишь краем уха, а уж о том чтобы увидеть его воочию не могло быть и речи – жрецы пока не позволяли юноше принимать участие в серьёзных обрядах.
Впрочем, не это волновало Фервора больше всего. Глядя на испуганную девушку, робко выглядывающую из-за спины мужчины, всем своим видом выражавшую отчаяние и ужас, юноша почувствовал, что у него словно защемило сердце – такого с ним никогда не было. И эта боль где-то в области груди, её нельзя было чётко охарактеризовать, было лишь ощущение, что всё внутри горело... горело от волны необъяснимого и неведомого доселе Фервору чувства. Даже повернувшись к девушке спиной, перед своим мысленным взором Фервор мог видеть лишь глаза этой девушки, которые словно умоляли: "Помоги..."

Сообщение отредактировал Archangel - 18-11-2010, 18:57