Самозванцы

[Барон Суббота >>>]

ссылка на обсуждение

Судия смотрел на солнце. Громадный пламенеющий шар, попеременно меняющий цвета, двигался по небосклону, то пропадая, то снова появляясь. В том месте, которое Судия мог бы назвать родиной, явление светила было огромной редкостью, а здесь его ещё не...придумали, скажем так. Поэтому он просто любовался, не зная, как долго чудо продлится. Пока ничего не говорило о том, что солнцу придёт пора исчезать. Медленно и величаво оно описывало круги над устремившимся в бесконечность шпилем Обители, покрывая всю её мириадами красок. Судия медленно развернулся, с неохотой оторвал взгляд от небосклона и неспешной поступью пошёл в Зал. Скоро те, кто подобен ему, должны были явиться, а он обязан был их встретить.
До поры пустынные, оживляемые лишь редкими сменами караулов Стражей, коридоры Обители были достаточно велики, чтобы громадное тело Судии могло свободно в них двигаться. Высокие потолки, тонкие колонны, барельефы, изображающие никому не ведомые события...всё это было создано ради Них.
Судия вошёл в зал и устроился на громадном постаменте, служившим ему кафедрой. Они скоро прибудут. Совсем скоро.

Первый гость не заставил себя долго ждать. В бескрайнем просторе безоблачного неба появилась чёрная точка: к Обители летела птица. Ласточка с иссиня-чёрной спинкой и серым брюхом. Чёрным росчерком по белому мрамору пичуга влетела под своды зала и стремительно описала круг, ища где усесться. Наконец облюбовав резную спинку каменного сидения, она принялась с доступной только неразумным тварям непосредственностью чистить пёрышки.
Нэние появилась второй – откликнулся эхом, отраженным от сводов, серебристо-звонкий смех, ласково коснулась мрамора высокой резной колонны смуглая ладонь. И запах – когда она шла, легко ступая и выметая пол подолом длинного белого платья, вслед за ней тянулся шлейф ароматов, сладких, тяжелых, пряных.
Черные волосы убраны в две косы. Две косы означали вступление в новую жизнь. После первого Сочетания девушки обычно их заплетали – ну что ж, а тебе, Нэние, вот такая судьба вместо ночи с избранным.
Сказать бы «терпи», но ты разве терпишь? Тебе только в радость.
Она застыла в нерешительности перед Судией, запрокинув голову вверх. Чуть склонила ее набок, изучая – вот ведь удивительно!.. Он приковывал внимание сразу и насовсем – птицу она даже не заметила.
Как заговорить, как обратиться – не знала. Нэние решила подождать еще.
А затем раздался торопливый, гулкий стук шагов - так ходят цари и министры, когда торопятся решать судьбы своих государств. Тихо, но мелодично, звонко, словно на праздник, тарабанили железные набойки на подошвах торопыги-правителя, шелестела длинная мантия, и в глазах - переливающихся золотистым сиянием звёздах - мужчины, вошедшего в зал третьим - словно подрагивали два крошечных солнечных блика. Глаза улыбались. Мужчина - тоже, только улыбки были разные: там, в глазах - солнечные, чуть детские, добрые; на губах - улыбка молодого принца, понявшего, что дракон больше не шевелится. Улыбка конца сказки... и начала новой, где принц, может быть, уже будет рассказчиком.

Сообщение отредактировал Orrofin - 23-10-2010, 22:44

[Stranger >>>]

Судия смотрел на всех троих, и лицо его, мужское, грубой лепки, массивное, было абсолютно бесстрастно. Впрочем, едва ли те, что пришли, слишком долго изучали выражение его лица. Судия знал, что облик его необычен для многих. Крупный, почти двухметровый человеческий торс помещался на и вовсе гигантском теле механического паука, в окружении пюпитра с книгой, нескольких ретор и змеевиков, а также песочных часов. Сверкали золочёные детали, находящиеся в непрерывном движении, чуть шелестела белоснежная ткань долгополого одеяния, скрывающего место перехода живой плоти в металл, отражался от гладкого, лысого черепа струящийся из-под купола зала свет.
Судия поднял правую руку и заговорил. Голос, против ожидания, у него был очень выразительный:
- Я рад приветствовать вас здесь, Дети Сил. Моё имя - Судия. Моё призвание - служба.
- Легких дорог тебе, - откликнулась Нэние, произнеся традиционное приветствие своего народа. Должно быть, даже у этого странного служителя были дороги, по которым ходить непросто... должно быть. Поэтому она не стала особенно задумываться, подходят ли эти слова.
Последнему из пришедших она просто поклонилась, сверкнув глазами из-под ресниц - с интересом.
Метаморфоза не заняла и удара сердца. Если кто-то и смотрел на птицу в тот миг, то не смог бы описать, как так получилось, что вместо сидевшей на камне ласточки оказался устроившийся прямо на спинке кресла коренастый смуглокожий мужчина, облачённый лишь в кусок невыделанной шкуры, обёрнутой вокруг бедёр. В его совершенно неудобной для человека позе было что-то обезьянье, но Зал он разглядывал, гордо подняв голову, а в спокойном выражении лица читалось довольство и торжество. Из его глубоко посаженных под густыми бровями глаз левый был тёмно-карим, а правый - кровяно-алым. Живым, заинтересованным взглядом он рассматривал зал. Спутанные и, кажется, никогда не знавшие гребня волосы цвета воронова крыла, с застрявшими в них частицами сухих листьев и мелкими веточками, сальными прядями спадали на широкие плечи. Кожа была украшена несколькими шрамами, выделявшимися на ней светлыми пятнами и полосами поверх литых мышц. Дикарь просто светился здоровьем - от него веяло дикой силой и молодостью, он источал запахи сырой земли, пота и мускусный звериный аромат, будто провёл ночь в волчьем логове. Он, наконец, решил заговорить.
- А я - Лакш, воспитанник Красноглазого, - Пророкотал низкий, мелодичный и невероятно сильный, как далёкий раскат грома, голос - Никогда не видел подобных мне. Я рад вас видеть.
- Я - Горус. Из Семи ликов Небес - Восьмой, и я приветствую тебя, - голос златоглазого обладателя металлических набоек на сапогах, одетого в синее, светловолосого и всем видом выдававшего человека, привычного к физическому труду - ратному, мирному или даже рабскому, кто знает - был похож на далёкий водопад, играющий каменными глыбами, словно детскими мячиками. Крепкий подбородок, румяные щёки, прямой нос - словно с картины талантливого художника. И - крепкие, мозолистые, немного великоватые руки, которые золотоглазый словно не знал, куда девать, то порываясь скрестить на груди, как завзятый государь, то по-мальчишечьи пряча за спиной, поводя ногой по полу, стараясь спрятать каплю нерешительности, лезшей наружу настырнее, чем лиса из продымленной норы.
"Ай-нэй", спохватилась Нэние, "вот ведь невежливость - и как я только...!"
- А мое имя, - поспешно сказала она, - Нэ-эние...
Почти пропела. И само-то имя было певучее, тягучее, норовило задержаться на губах и в горле, и голос у нее был певучий. Таким не говорить надо, а сказывать.
- И я рада нашей встрече.

[Scorpion(Archon) >>>]

Судия переводил взгляд с одного из них на другого, потом протянул руку и быстро, не глядя, что-то записал в своей книге прикрепленным к ней карандашом.
- Это место - Обитель, - сказал он, закрутив нотки одобрения и дружелюбия вокруг новоприбывших. - Ваша Обитель. Вы можете здесь жить, отдыхать и творить. Я же поддерживаю порядок и мир. Идёмте, я покажу вам ваши владения.
Паучьи ноги подобрались, пришли в движение, и вот громадный Судия уже двигался к двустворчатой двери чёрного дерева. На ходу он скрыл лысую голову под капюшоном, таким же белоснежным, как и прочее его одеяние.
- Идёмте, - повторил он приглашающе.
За дверьми, раскрывшими свои створки подобно огромной ракушке, обнаружился целый ряд комнат со сквозным проходом. Нэние попыталась вглядеться вдаль, пригнувшись - чтобы механическая часть тела Судии не заслоняла обзор - но анфилада тянулась и тянулась дальше, не позволяя даже угадать, чем она кончается. Как два зеркала, друг напротив друга: легче утонуть в бесконечном коридоре отражений, чем остановиться где-то и сказать - вот оно, последнее.
Нисколько не боясь отстать - Судия не спешил, - девушка задерживалась ненадолго у каждой статуи, каждой картины из тех, что украшали залы. Кто же сотворил все это? И что сотворит здесь она сама - если уже дано на то позволение?
Рано или поздно она узнает.
Растянув губы в щедрой белозубой улыбке, соскочивший со своего насеста Лакш вместе с двумя другими гостями следовал за Судиёй. Обстановка Обители его, кажется, всем радовала, а удивлять - ничем не удивляла. Он улыбался, глядя на высокий потолок, небрежно разглядывал картины, ненадолго задерживаясь лишь у стоек с диковинным оружием.
- Скажи, Судия, - Пробасил он, продолжая вертеть головой по сторонам, - Тебе какое дело до наших путей? Мне Красноглазый про других - говорил, а про всякие мир и порядок - ни слова.
Судия развернулся к нему всем человеческим телом, не изменив при этом ни направления, ни скорости движения.
- Все вы нужны миру, собратья мои, - отозвался он мягко. - Этому молодому, мягкому миру, нужны разные грани Бесконечности. Поэтому сюда отправили и меня. Я должен помочь вам всем, чем смогу и не допустить, чтобы остался лишь один из вас.
- Даа-а, - Дружелюбно и слегка насмешливо ответил дикарь, шлёпая босыми ногами по мраморному полу - Я золотых мантий шить не умею ну никак, и танцор из меня, как из курицы птица. Так что без помощи не обойтись.
Судия посмотрел на Нэниэ, потом на Горуса, но никакого ответа не дал.
- Это ещё вопрос, понадобятся ли золотые мантии, - сам себе под нос пророкотал Горус. Говорить, не рокоча водопадом, у него, кажется, не получалось. Пока что. А может, и совсем.
- Скажи, почтенный собрат Судия, - наконец осмелился обратиться к великану солнечноглазый, - а ты тоже будешь… с нами? Там, вне обители?
Внешний облик судии, кажется, не столько удивил, сколько заинтересовал громкоголосого светлого мужчину, и теперь тот, что было силы, пытался разглядеть проводника со всех сторон, не изменяя при этом положения относительно собравшей компании… Или братства? Как называть это сборище, Горус для себя тоже ещё не решил, и это… отражалось на лице. На лице светлого вообще отражалось именно сейчас… многое.
- Нет, посланец Семи, моя вотчина - здесь. Это наш общий дом, а я тут вроде...управляющего, да.
Лакш пожал плечами.
- Если ты решил, что надо делать в мире - почему не займёшься сам или не потрудишься вместе с нами? Впрочем, дело твоё. Если хотя бы тут будут, как говоришь, мир и порядок, то я только рад. Но отыхать на голом камне мне не нравится. Дай устроить местечко по-моему - можно будет и поселиться.
- Наши, мгм, те, кто нас избрали предугадали подобное желание, Лакш. Прояви немного терпения. Мы почти пришли.
И действительно, ещё одна двустворчатая дверь была перед ними. Судия толкнул её двумя паучьими конечностями, и в галерею ворвался поток яркого солнечного света. Проход вёл на широкий балкон, нет, на террасу, полукольцом опоясывающую Обитель. Или лишь часть её, принявшую вид дворца Судии?

[Хелькэ >>>]

Вид с террасы открывался странный. Ярко-жёлтое, почти золотое, солнце медленно двигалось по небосклону, заливая своими лучами громадный склон горы, уходящий в туманную дымку. Немалую его часть сейчас занимало то, что с некоторой натяжкой можно было назвать стройкой. Сотни, если не тысячи паукообразных служителей Судии расползлись по склону, возводя...что-то. Пока всё пребывало на той стадии, когда храм невозможно отличить от большого сарая. Впрочем, нет, точно под анфиладой было кое-что вполне узнаваемое. Не слишком ровные ряды холмиков, ограды, кресты, статуи и просто обработанные камни - средних размеров погост раскинулся посреди Обители, гостеприимно распахнув ворота. Был он вполне обычен, если не считать одного "но": прямо в конце магистральной аллеи кладбища располагалось покосившееся строение, более всего напоминающее кабак среднего пошиба.
- Избравшие велели мне позаботиться о вашем удобстве, - прогудел Судия, чуть ли не смущённо. - И прислали моим помощникам указания.
Нэние, ужом проскользнув между громадных паучьих лап, свесилась через перила, удивленно разглядывая... постройку.
- Для кого же тут погост? - спросила она, подняв тонкие изогнутые брови.
- Для мертвецов, как же иначе? - поморщился Лакш, глядя вниз со скрещенными на груди руками, - Только зачем нам сдались мертвецы?
- Вот я о том же и спра-ашиваю, - протянула девушка, смешно сморщив нос. Взгляд ее странных, полупрозрачных глаз обратился вверх - к Судие.
- Это жильё... одного нашего собрата, - ответил тот всё тем же тоном. - Он какой-то не такой. Странный. И не умирает, что бы с ним не происходило.
Последние слова Судия произнёс уже явно смущённо, хотя лицо его оставалось бесстрастным.
Лакш развернулся к своим спутникам и облокотился на бортик балкона спиной к стройке. Улыбка всё ещё играла на его лице, но взгляд разноцветных глаз теперь был внимателен и серьёзен.
- Мы все странные, - примирительно прогудел он в ответ - И умирать мне тоже не доводилось, хотя со мной и много чего творилось. Так что собрат как собрат. Чую, мы сюда ещё вернёмся и успеем насмотреться на его кладбище. Судия, тебе спасибо за встречу. Я предлагаю поговорить, если кому-то есть ещё что сказать. Или сразу приступим к делу. Отправимся встречать их.
Нэние задумчиво покачалась с пятки на носок, наконец-то отойдя от перил.
- А я спросить хочу, - проговорила она негромко и словно смущаясь, - вы уже знаете, что станете делать?.. - девушка чуть склонила голову и добавила почти нежно: - Бра-атья.
- Моё место здесь, - пожал плечами Судия.
Дикарь тоже пожал плечами, только в его исполнении этот жест выходил размашистым и немного нелепым.
- Знаю, Нэ-ние, но не всё. Надо с ними сначала поговорить, посмотреть, какие они. Им надо будет где-то жить и что-то есть. Потом, какой мир без солнца, без дня и ночи? Где нет ни лета ни зимы? Мне такое не по нраву, значит, придётся многое сделать. Раз им быть хозяевами - надо научить их быть сильными, умелыми хозяевами. И отобрать опасные игрушки, если найдут раньше срока. Потом будет потом. - Лакш на секунду задумался и усмехнулся какой-то своей мысли - Красноглазый долго готовил меня к этому делу, но оно мне вновинку. Чую, вам тоже... Горус, а ты чего молчишь?
- Просто неожиданно всё... как-то, - судя по голосу, солнечноглазый смущался? - Я... не очень этого ожидал. По правде говоря, я сам не знаю, чего ожидал. И себя собой не чувствую... Словно я - и я и не я сразу. Когда... когда со мной Семеро говорили, всё так ясно, чётко было. Точно знал, что делать буду, чего хочу, как что устрою. Сейчас - чувствую: всё могу. Ну или почти всё. Могу, могу, и ещё - тоже могу. А на... душе тревожно. И интересно всё очень, гляжу - наглядеться не могу. Наверное, я ещё сам не совсем собой стал, какой я есть. Дособерусь, дооформлюсь, тогда и точно буду знать, как себя вести, что делать, почему, зачем. А сейчас - мне всё больше интересно, я потому и слушаю больше, чем говорю. А если чего-то не услышу - тогда и буду спрашивать.
Девушка-шиниру слушала и улыбалась.
- Как вы оба хорошо говорите, - воскликнула она, стоило Горусу умолкнуть, - и все ведь правильно! Я вот была готова подумать, что всем тут куда больше, чем мне, известно, что все-превсе уже продумано, и только я потерялась, растерялась - оттого, что все в первый раз! А ведь у всех первый раз, а я и забыла про это, - она тряхнула головой, и тяжелые косы упали с плеч за спину. - Я надеюсь, мы все верно сделаем.
- Вот и славно! - Радостно заключил смуглокожий дикарь, - Знать не знаем, чего надо сотворить, не ведаем, а делать будем. В деле и друг на друга посмотрим. Судия, всё! Показывай, как отсюда сойти. Вернуться уж сумею. Пахнет тут незабываемо.

[Барон Суббота >>>]

- Твоё рвение понятно, собрат, но позволь мне дать вам знание ещё о двух... предметах. Один может вам весьма пригодиться, второй же будет использован лишь чтобы предотвратить беду.
Замершие механические ноги Судии снова пришли в движение, и его могучая фигура неторопливо поплыла вдоль терассы. Гигант распахнул вторую двустворчатую дверь и ступил передними паучьими лапами на ступени уходившей вглубь здания широкой мраморной лестницы.
- Вначале нам придётся спуститься к основанию Обители - пояснил он.
- Идемте! - Нэние с жаром кивнула и бросилась вниз, быстро переступая. Странно, что она не путалась в длинных своих одеяниях, которые, подобно шлейфу, ползли за нею по полу, - должно быть, уже привыкла. Только на лестнице Нэние подобрала юбку, чтобы та не мешала ей перепрыгивать с одной ступеньки на другую - и только тогда стало видно, что она тоже явилась в Обитель босиком.
Солнечный свет остался позади. Лестница свернула раз, другой, вывела небольшой зал. Пауконогий хозяин не задумываясь свернул в один из широких даже для него проходов и миновав анфиладу комнат, уставленных частями золотистых механизмов, снова повёл гостей вниз. Эта часть исполинского здания освящалась стеклянными трубками - некоторые из них были сделаны наподобие свечей в канделябрах, некоторые - светильниками на высоком сводчатом потолке, а в иных местах они просто выступали из стен. Идти пришлось долго, должно быть, Обитель простиралась глубоко в недра горы. И чем глубже спускались Самозванцы - тем душнее и жарче становился воздух.
Путь закончился в ярко освещённом просторном зале, стены и пол которого блестели множеством медных трубок и клапанов. В центре покоя имелось круглое углубление, где посреди бело-золотого великолепия Обители стояла грубая каменная чаша с вертикальными стенками высотою примерно в три человеческих роста.
- Тигель! - Провозгласил Судия, с величайшим почтением указывая на чашу. - Говорили ли Силы вам о нём?
Горус, прилично отстававший по пути от остальных - настолько тут всё было интересно и так часто приходилось вертеть головой, даже когда вокруг вроде бы ничего не менялось - при виде чаши вдруг оживился. Если "остолбенел" и "оживился" может быть одним действием, по крайней мере - настолько много чувств вдруг отразилось на лице светлоглазого и светловолосого мужчины в подкованной обуви. Радость и тревога, сомнение и счастье, доверие и опаска - все чувства очень похожие, но в таком количестве и настолько... одновременно, что казалось ещё чуть-чуть - и лицо не выдержит, покраснеет, раздуется и разорвётся от обилия нахлынувших страстей.
- З-знакомое название, - чуть запнувшись, вымолвил сияющий, и, переминаясь с ноги на ногу, сделал несколько несмелых шагов вперёд - поглядеть поближе. А в каждом из глаз мужчины, казавшегося сейчас почти юношей, который первый раз увидел прекрасную женщину и понял, что влюбился, рождалась и умирала огромная пылающая светло-золотая звезда, переливающаяся мириадами оттенков света - от тускло-белого до пламенно-красного. Наверное, глаза удивлялись даже больше самого хозяина.
- А я, - немножко грустно, словно бы обиженно, ответила Нэние, - о таком не слышала. Зачем он нужен? Вы расскажете?
- Расскажите, расскажите... - Пробурчал, насупившись Лакш, оставаясь стоять у входа в зал со скрещенными на груди руками. Ему явно было неуютно в окружении камня и металла. - Красноглазый мне об этом каменюке ни слова не говорил, так что расскажите поскорее и пойдём наконец смотреть, что там ещё надо посмотреть. Дела тут для нас всё равно нет.
- Смертные, истинные хозяева Острова и того, чем он станет потом, сейчас одинаковы, - ответил Судия. - Они изменятся, со временим, но если вы того пожелаете, вы можете направить их иными путями. Возможно для некоторых этих путей те тела, что есть у них сейчас не подходят. С помощью Тигля вы сможете изменять их по своей воле. Приведите сюда смертных и наделите их той плотью, какую посчитаете подходящей. Если получится, конечно. В Тигле живёт часть могущества Сил. Его создали Семеро, над ним пела Мир и в него излил свою кровь Красноглазый. Силы живут в Тигле и они могут иметь своё мнение о том, что должно творить, а что не должно.

Сообщение отредактировал Orrofin - 23-10-2010, 22:51

[Stranger >>>]

Услышав упоминание Красноглазого, его воспитанник вздрогнул и болезненно поморщился.
- Кровь проливал?! Да с какой же стати он то станет кровь на камень лить? Хотя что я вас спрашиваю... Раз мне не сказал, то вам подавно не ведомо. Ну пусть будет такой подарок. Посмотрим. Трус туда не прыгнет, это точно.
- Ему это не понравилось, - заметил Судия. - Но он всё же решил, что так нужно.
- Вели-икая власть дается в наши руки, - пропела Нэние, обходя чашу кругом и не отрывая от нее полупрозрачного своего взгляда. - Если я почувствую, что есть на то воля Мира, я воспользуюсь Тиглем - но не раньше. Ведь я привычна к другому!
Словно оборвалась на середине фраза. "К чему - другому?" - этому незаданному вопросу не осталось почему-то места, а улыбка, в которой растянулся тонко очерченный рот Нэние, обещала - всему свое время, вы узнаете еще. Непременно.
- Мне тоже ещё рано решать, - Горус, похоже, продолжал немного смущаться, но где-то в глубине сути солнечноглазого Самозванца уже поднималось на смену смущению новое, жгучее любопытство - много сильнее прежнего. Любопытство ребёнка сменялось любопытством... может, подростка или юноши. Всё переставало удивлять - зато до всего было дело. Сразу же. Разве что желание скорее попробовать новый, неизвестный прежде дар, уже клокотавшее в груди, не изливалось сразу пылким порывом юнца, а медленно наполняло облик золотистого гостя Обители едва различимым сиянием, шедшим из самых глубин бытности существа по имени Горус. И от плеч, рук, стоп, волос светлого расходились, будто от солнца, тонкие, почти незаметные отблески золотого блеска.
Сзади раздался очень странный звук. Ритмичное, громкое и сухое щёлканье, будто кто-то с равным промежутком стучал двумя сухими дощечками друг о друга. Судия не обернулся - только вздохнул. В воздухе запахло чем-то едким.
- Ну здрассьте, - произнёс густой, глубокий баритон. - Ребятки. Как вам тут, в нашей песочнице? Нравится?
Дикарь плавным неторопливым движением развернулся лицом к говорившему, нахмурился ещё сильнее и слегка сгорбился. На его широком лице сейчас сложно было прочитать какие-то эмоции: он внимательно изучал пришедшего, сверля его взглядом разноцветных глаз. Его ноздри жадно ловили странный запах, который принёс незнакомец и этот запах был первым, что Лакшу не понравилось в Обители.
Пришелец был высок и чудовищно, ужасающе худ. Угольно-чёрные брюки и фрак обтягивали непомерно длинные ноги и острые плечи, алая, только что не светящаяся в темноте рубашка висела на впалой груди мешком, а высокий цилиндр плотно сидел на...черепе. Голом белоснежном человеческом черепе, дружелюбно скалящим зубы в пространство. В костяных же фалангах правой руки, которую незнакомец держал чуть на отлёте, исходила вонючим дымом толстая сигара.
- Ничего так. Осваиваемся. А значит, это ты тут погост устроил? - Лакш с трудом, впрочем, без особого успеха, старался сохранять спокойный тон, медленно выдавливая из себя слово за словом. - И для кого же этот погост?
- Так что ж я сюда, без компании должен прийти?! - возмутился пришелец. - Ха, а с кем мне пить тогда, с этим?
Сигара указала на безмолвствующего Судию.
- Так отказывается же! И вообще, вот возьмёшь, например ты, - сигара указала на Лакша, - тяжёленький, скажем, подсвечник, и навернёшь, ну хотя бы его, - указательного жеста удостоился Горус, - по, предположим, кумполу! А он возьмёт и, что характерно, отдаст концы. Куда его бренные телеса тогда девать? Правильно, к Барону! Барон Суббота всем рад так, что напивается до зелёных чертей!
Скелет свободной рукой сорвал с головы цилиндр и вполне себе изящно поклонился, причём явно постаравшись при этом заглянуть за вырез платья Нэние.

[Scorpion(Archon) >>>]

Та, не заметив этого взгляда, только рассмеялась, выслушав речь явившегося барона - звонко и музыкально. Несмотря на странный, зловещий свой облик, скелет вовсе не показался ей опасным или хоть сколько-то неприятным.
Кому как не ей было знать, что по одежке не судят.
В отличие от неё, Лакш подобным знанием наделён не был. Хоть и решив, что скелет сейчас не представляет прямой опасности, он всё же разглядывал его с нескрываемой звериной враждебностью.
- Мало тебе, что воняешь, словно опийный притон - дурной травой и гнилыми костями. Так ты ещё, оказывается, натащил сюда мертвяков!
Горус, которого только что определили в покойники после удара подсвечником, лишь с любопытством покосился на Лакша, потом с недоумением - на Барона. Судя по лицу солнечноглазого, такая мысль, как "смерть" вообще и "смерть от подсвечника по голове" в частности в его разум и душу, наполненные сейчас переливающимися бликами двух золотых звёзд-глаз, как сладкий пирог - начинкой, просто не проникли. Совсем.
Беззлобно улыбнувшись Барону, Горус отвесил короткий поклон и, ещё раз оглядев его рядом с собратьями, изрёк (как всегда - водопадным шумом):
- Каждому своё. Своя жизнь... или своя судьба. А может что-то ещё... я не знаю. Но каждому - своё. А ты тоже останешься только здесь, собрат Барон? Или сопроводишь нас на нашем пути вперёд?
- Мне мало! - ответил Барон Лакшу. - Мне всегда мало. И буду я вас сопровождать постоянно, и встречу, и накормлю, и напою, и накурю, и, однажды, спать уложу. Спокойно так. Но это всё не сейчас, дышите, карапузики. Пока мне вниз хода нет. Собственно, к вам я пришёл сказать кое-что. Так, послание от Ласковой Леди.
Он водрузил цилиндр на полированную черепушку, выпрямился и продолжил, предварительно хорошенько затянувшись и выпустив откуда-то из-под фрака приличный клуб дыма:
- В песочнице нашей порядки такие: то, что над песочком ходит ушами вверх и время от времени потешно дёргается - оно ваше. Хоть ешьте. Но после того, как наши неожиданно смертные друзья, приходят к наиболее закономерному итогу - всё. Они под моей рукой, а ваши игры - это не про них уже. Усекли?
- Ты только непонятно сказал, костлявый, Леди их провожает куда всех провожает, или они оказываются твоими игрушками? Поясни - тогда, может быть, и усеку.
- Леди их провожает, а я забочусь о том, чтобы вы туда не лезли - это раз, и чтобы покойничкам спалось сладко, а раз уж не спится, так чтобы скучно не было.
- Кому же, Баро-он, захочется туда лезть по воле своей? - Нэние склонила голову набок, удивляясь. - Наша власть над живыми, как и было сказано.
- Есть любители. - Прорычал Лакш, отвечая за Барона. - Даже среди живых находятся умельцы. Вот этак, как от Барона, от них воняет, а бывает что и хуже. Был я в одном месте... Но вот что скажу! Пока стережёшь свою границу - стереги, у меня к тебе ни вражды, ни просьб, ни какого дела нет. Сейчас. Там поглядим.
- Вот и ладно, волосатик, может, и споёмся. Или сопьёмся. Кстати, никто не желает? - Барон запустил левую руку за борт фрака и извлёк из недр своей грудной клетки плоскую фляжку.
- Чернейший ром из всех, что мне доводилось пивать!
Нэние отрицательно покачала головой. Как же так, пить без праздника?
- Было бы во что пивать! Нет, мне твоего пойла не нужно. Вот от воды бы не отказался. - Дикарь распрямился и на его лице снова расцвела широкая улыбка. - Эй, Судия! Давай покончим с этим шатанием поскорее! Я чую, что достаточно у тебя погостил для первого раза. Пора и честь знать.

[Хелькэ >>>]

- Честь - это хорошо, - переливаясь светом, возгласил Горус. - Жду - не дождусь возможности наконец-то приняться за дело. И... интересно, как я там буду выглядеть. И кем вообще буду, каким. Просто... немного волнуюсь, и слова в голову всё странные лезут. Извините, собратья, я пока что... А, нет, я не пью, - внимание златоглазого растекалось переливающимся солнечным ключом во все стороны: туда-сюда-оттуда-досюда-повсюду. - По крайней мере сейчас точно знаю, что не пью. И вроде не собираюсь учиться... И учить. Хотя там видно будет, я пока что ещё не уверен.
Солнечный был уверен во всём и не уверен ни в чём. Но лучился добродушием по отношению ко всем. даже к черепоголовму Субботе с его забавными и чуть чудаковатыми манерами. "Песочница", "ласковая леди"... обо всём хотелось узнать, всё потрогать и пощупать, может даже посмотреть, что внутри. И дрожащая от предвкушения рука уже едва-едва не потянулась к черепу... Но Горус вовремя одёрнул себя и спрятал руки за спиной.
- Тогда я укажу вам тропу вниз, - с явным облегчением в голосе отозвался Судия. - Следуйте за мной.
Он собирался было пойти обратно по лестнице, но столкнулся с тем, что Барон уходить вроде как и не собирался.
- Погоди, членистоногий, я ещё не всё сказал. Это уже не послание от Ласковой Леди, это совет от меня. Не лишайте смертных их надежды на Великий Покой. Это дар им от Сил, и без него они начинают становится совсем не теми милыми и приятными парнями, кем были раньше. На этом откланяюсь. Мадемуазель, я бы поцеловал вашу руку, если бы было чем. Отращу - неприменно исправлюсь. Оревуар!
С этими словами он штопором ввинтился в пол, оставив лишь цилиндр. Спустя мгновение из каменных плит высунулась костяная рука, подобрала головной убор, махнула им в сторону Самозванцев и скрылась, на этот раз окончательно.
Нэние, находясь в некотором замешательстве, помахала рукой исчезнувшей вместе с Бароном шляпе и обратилась к Судие:
- Ну а тепе-ерь-то, теперь мы пойдем?
Тот молча кивнул и двинулся обратно, вверх по лестнице. Он снова провёл Самозванцев на открытую террасу, но на этот раз двинулся по ней дальше, обходя громадную башню Обители вокруг. На той стороне тоже была дверь, но уже совсем иная. Широкая, но гораздо менее высокая, созданная из прочного чёрного металла и достигающая в толщину бицепса Лакша. Судия сдвинул её в сторону, в специальную нишу в стене, и первым двинулся вниз, по узкой, отвесной лестнице. Стены этого спуска не были ничем украшены, лишь идеально отполированы. Через равные промежутки горели факелы.
Долго идти не пришлось.
- Осторожнее, - предупредил Судия, снимая со стены один из факелов.
Он шагнул вперёд и сразу посторонился, давая Самозванцам последовать за ним.
Нэние, переступая осторожно, мелкими шажками, следом за ним вышла на вытянувшийся вдоль стены каменный балкон, достаточно узкий. Подойдя поближе к краю, глянула с него вниз - и встретилась взглядом с чернотой, почти абсолютной. Под ними разверзлась настоящая бездна.
- Стра-ашно, - проговорила она тихо, отступая к стене. Посмотрела наверх - клыками невиданного хищника свисали со сводов огромной пещеры сталактиты; как будто все они оказались сейчас в пасти у каменного чудовища, и оно вот-вот сомкнет над ними челюсти, погрузив в такую же тьму, что была внизу.
А в центре пещеры, между полом, которого - наверное - не было, и потолком (которого бы лучше действительно не было), висела на цепях, чуть покачиваясь, круглая клетка.
Пустая.
- Еще страшнее, - прошептали губы девушки. - А это - для кого же?

[Барон Суббота >>>]

- Для того, кто это придумал, - угрюмо выговорил Лакш, спокойно подходя к самому краю и заглядывая вниз, в чёрную бездну. - У меня аллергия на клетки и ума не приложу, зачем её надо было здесь вешать. Мерзость какая. - Он с отвращением сплюнул вниз.
- Аккуратнее. Мы же не знаем, зачем это всё, - осторожно вставил слово Горус, не в силах оторвать взгляд от клетки. Казалось, что солнечноглазый, смотря на неё, взрослел с каждой секундой - медленно сжимались в кулаки и грубели руки, каменел подбородок, чуть раздавались и без того широкие плечи. Светлый Самозванец не любил клетки не меньше Лакша - и не считал нужным это скрывать.
- Это создала ещё одна Сила. Не из тех, что были выбраны вами, - ответил Судия, зачем-то натягивая капюшон на голову ещё сильнее. - Создала и поместила сюда. Внутри Бронзовой Клети всё ваше могущество, вся связь с Силами оказывается отрезана. Это тюрьма, но тюрьма, из которой невозможно выйти, даже через смерть.
- Да я и не сомневался! Иначе какой от неё здесь толк? - пробасил дикарь, отходя от обрыва. - Только зачем же туда сажать? Если ясно, что надо кого-то посадить в такую клеть - значит, думаю, его сразу убить пора.
- Не затем ведь, - нахмурившись, сказала Нэние, - нас призвали сюда, чтобы убивать тут же. Разве нет? За какие провинности могут заключить... туда?
Лакш чему-то усмехнулся, услышав вопрос Нэние, но всё его внимание было обращено на Судию. Широкое плоское лицо Лакша с низким лбом и блестящими из-под бровей глазами стало похожим на деревянную маску, он слегка ссутулился и снова потягивал носом воздух, будто к чему-то принюхиваясь. Он ждал ответа. Если от выходок Барона он ещё мог грубовато отшутиться, то сейчас самозванцу было совсем не до смеха.
Горус молчал. Слушал. И продолжал... твердеть. Сейчас солнечный больше походил на золотую статую, а не на живое существо. Светящийся, прекрасный, светлый... но похолодевший, словно обратившийся с ног до головы в непробиваемую стену света... и огня. Небольшого огонька в глубине глаз-светил.
- Я не знаю, - был им ответ. - Клеть была создана и осталась здесь. Вы должны знать, что она есть. Потому что...я не уверен, что кого-то из вас можно убить навсегда.
Шиниру совсем погрустнела.
- Го-орько, - она качнула головой, - знать, что здесь может быть такое, что оно может случиться, - но в следующий же миг, опустив глаза и вновь подняв их, Нэние заулыбалась. - Нам напоминают, что не след поступать наперекор воле Мира, предостерегают, что последствия могут быть страшными! Слушайте свои сердца, братья, слушайте, что говорит в них ваша Сила, и тогда никто из нас не вернется в этот зал!
Говоря это, как и обычно, нараспев, Нэние сделала несколько быстрых шагов по балкону, пританцовывая. Взмах рукой, поворот, черные косы взлетают змеями и опадают на плечи.
И отчего-то стало спокойнее.
- Моя Сила сейчас не в настроении болтать, - ответил Лакш, и правда заметно успокоившись. Он уже производил впечатление неопрятного дикаря, а не разгневанного лесного духа, - да и так чую, что ему эта штука тоже не по нраву.
Он встряхнул головой и вдруг снова заулыбался.
- Ты, Судия, хорошо ответил. Ладно, пусть висит. Чай сама не кусается. Только всё равно никак не измыслю такой обиды, чтобы я не убил, а захотел вон туда посадить. А что нас не убьёшь - враки это. Уметь просто надо.

[Stranger >>>]

- Увидим, друзья.
Золотой колосс исчез. Теплота брызнула во все стороны, словно отогревая сам мир, и казалось, будто грудь Горуса сама собой дёрнулась слева раз или два - будто удары сердца изнутри на миг стали видимы всем вокруг. Осторожные, несмелые, словно маленькие котята, едва научившиеся ходить, тонкие струйки света потекли с раскрытых ладоней Горуса, и улыбка снова украсила вмиг помолодевшее лицо Самозванца.
- Думаю, всё у нас будет хорошо. И Клети этой никогда не придётся захлопнуться за чьей-то спиной, так и оставшись памятью, а не тюрьмой. Благодарю тебя за урок и прямоту, Судия, - золотистый, щёлкнув подкованными каблуками, поклонился провожатому.
- Я просто показал вам то, о чём вам следовало знать, - удивлённым голосом и со все таким же бесстрастным лицом ответил Судия. - Если вы увидели, то пойдёмте отсюда. Это не то место в Обители, где стоит задерживаться.
Гигант развернулся и быстро, даже торопливо пошёл обратно, наверх. Остальные следовали за ним, молча, но каждого из трёх терзало ощущение, будто что-то из мрачной пещеры до сих пор смотрит на них. Внимательно, изучающе. Ощущение исчезло, лишь когда тяжёлая чёрная дверь вернулась на место.
- Вот и всё, - сказал Судия, сбрасывая с головы капюшон и поворачиваясь к Самозванцам. - Больше вам осматривать здесь нечего. Вы можете уйти отсюда, когда захотите, и всегда найдёте дорогу обратно - достаточно этого захотеть и тронуться в путь. Колокол, что висит под куполом Зала, где вы собрались непрост - он позволит вам дать знак остальным. Выход на Остров там.
Он указал себе за спину, а потом уточнил:
- Вернее, выходы. Их много. Пойдёте вы вместе или отдельно - ваше дело.
Заскучавший уже от блужданий по Обители Лакш потянулся и с довольной улыбкой оглядел своих спутников. А потом заговорил звучным, доброжелательным голосом. Его речь лилась гладко: вопреки впечатлению, которое могла произвести внешность, он оказался недурным оратором.
- Мы, конечно, будем учить разному. Кто-то из людей будет слушать меня, а кому-то мои наставления окажутся не по зубам. Так будет: везде где они живут, как бы они не выглядели, найдутся недовольные и всякие инакие, кому нынешняя жизнь не по нраву. И где разные наставники - там разные порядки, а между разными порядками без вражды не получается. Но вражды с вами я не хочу. По тому думаю: давайте хотя бы явимся перед ними вместе! Чтобы они знали про всех троих, а если Судия захочет - то и про него расскажем. Почему бы нет? Потом посмотрим друг на друга в деле. А пока я не видел вас в деле, решать идти одной дорогой или разойтись - не буду.
- И сно-ова, - пропела Нэние, - ты говоришь верно. Мы узнаем все не сейчас, а позже, когда попробуем себя, когда взглянем на них; и если все получится правильно - то когда-нибудь я сложу песню об этом. Когда все, что мы станем делать, уже будет в прошлом. А сейчас же... сейчас эта песня только начинается. Я с тобой!
- Решено. Вместе так вместе, - добродушно усмехнулся солнечноглазый Горус. - Пусть наши учения примут те, чьё сердце лежит к ним, и пусть, сколь бы разными они ни будут, между нами не будет вражды. Ведь мы - братья... и сестра, - чуть смутившись, добавил он, немного запнувшись. - Я буду польщён вашим обществом и постараюсь быть его достойным...
Казалось, светлому так и хотелось добавить что-то вроде "ребята" или "друзья", или ещё что совсем ребяческое. Но вышло чуть иначе.
- Постараюсь быть его достойным, не уронив звание... себя и нас. Ффух, звучит-то как возвышенно... словно в легенду пишу. Извините, если я вас утомляю... Просто красиво же звучит! И тепло. Из души... льётся, как водопадом.
И водопад голоса вторил водопаду чувств.

[Scorpion(Archon) >>>]

Облака окружали их плотной стеной. Высеченная в камне лестница, достаточно широкая, чтобы по ней могли, не стесняя друг друга, идти двое, изгибалась, обнимая гору, на вершине которой была создана Обитель. Отсюда, с самого верха, можно было бы рассмотреть весь мир, если бы не...нет, это всё же были не облака. Не свет и не темнота, это было нечто иное, скрывающее пока что Остров от взглядов троих Самозванцев.
Нэние шагала по ступеням быстро, заложив руки за спину и вытягиваясь иногда вперед всем телом, так что казалось - вот-вот начнет падать, как фигурка из кости, которую толкнули. Но не падала, а только силилась разглядеть, что там, дальше, за гранью видимости - и когда не получалось, снова подавалась назад, гибкая и быстрая.
Она волновалась. Сразу было видно, что волновалась.
Лакш мерно шагал, не отставая от своей спутницы. Он, щурясь, вглядывался вперёд, силясь разглядеть что-то кроме камня под ногами и скалы, да шумно сопел, силясь поймать хоть какой-то запах. Но вот лестница превратилась в пологий спуск, скалы раздвинулись, обернувшись пустошью, усеянной острыми чёрными обломками камня.
Горус шёл последним. Медленно, словно боясь звоном подкованных каблуков распугать... Кого? Друзей-Самозванцев? Солнечноглазый осторожно вглядывался в спины спутников, то и дело вытягивая вперёд руку - словно пытаясь потрогать невидимую стену или что-то подобное, зависшее впереди... Лицо светлого посланника Семи ликов меняло выражения очень часто - от блаженства до тревоги и обратно. А на дне глаз порой вспыхивали небольшие золотистые искорки.
Горус шёл не просто так. Он... прикрывал. Неизвестно от кого, неизвестно зачем. Ведь врагов у них пока не было. И всё же... Горус прикрывал друзей. От. И точка.
Эфемерный, пустой, Остров скоро стал выглядеть иначе: пустошь плавно перешла в пустыню синего песка, потом по пустыне зажурчали ручьи. Местность менялась, стоило лишь сделать несколько шагов - одна мимолётная иллюзия вытесняла другую. Десяти ударов сердца было достаточно, чтобы вместо бескрайней степи оказаться в непроходимом лесу, но стоило пройти три шага - и лес обрывался, уступая место то ли пещере, то ли просто проходу меж отвесных скал. Нельзя было сказать наверняка, ведь вместо неба над головами путников висела серая пелена: неба ещё не было, и остров не был многолик. Наоборот, он пока не имел обличья.
Самозванцы шли уже некоторое время, когда наконец увидели их.
Остров тогда подкинул Самозванцам дремучий, суровый северный лес, отданный во власть исполинским елям и кряжистому, упорному кустарнику. Снега на земле не было, лишь палая хвоя, а деревья стояли столь тесно, что вокруг стоял почти ночной полумрак.
Тропа, а вернее узкий проход между могучими стволами, петляла и извивалась, лесная подстилка под ногами пружинила, так что, легко шлось, разве что Лакшу. И тут они услышали смех. Звонкий, переливчатый, он был похож на горсть хрустальных колокольчиков, зазвеневших на ветру.
- Мы пришли, тут и думать нечего. - Заявил Лакш, остановившись, лишь только услышал смех. Дикарь был всё также наг, но холод его нисколько не тревожили, как не тревожил до того зной и раскалённый песок пустынь, - И я знаю, что делать.
- Зна-аешь? - удивилась Нэние, остановившись рядом. Она и без того совсем перестала спешить, беспрестанно оглядываясь по сторонам, и словно боясь чего-то.
Впрочем, она знала, что это скоро пройдет.
- А ну-ка, - предложила она, улыбаясь, - расскажи-ка?
- Время слов прошло. - Прогудел Лакш, подбросив в руке подобранный ещё у основания Обители острый треугольный обломок скалы. Он разломил его пальцами надвое и бросил на землю там же, где стоял. Потом прошелся вокруг, собирая серые, сухие ветви елей, да ещё немного мха и смолы. Собрав достаточно, сел рядом, скрестив ноги. И стал высекать редкие искры, ударяя камнем об камень. Добывать огонь - не простое дело, и ему было нужно какое-то время.
Горус, всё время пути только и смотревший по сторонам, наконец отвлёкся от созерцания невероятных красот и сделал то, что подобало в такой ситуации настоящему посланнику Небес.
Закрыл успевший чуть распахнуться от удивления рот.
Солнечноглазый, казалось, едва успевал заметить всё, происходившее вокруг - и всё равно успевал, успевал много, успевал разом. Песок - потрогать. Дерево - погладить широкой рукой. Куста - коснуться, травинку - погладить, ручей - приласкать.
Мира ещё почти не было - а Горус уже любил его. Уже согревал. Уже защищал, как защищал и друзей, то и дело поглядывая, не отошли ли они слишком далеко, удобно ли им идти - ведь сапоги из троих носил только он один.
- А это - зачем? - вопрос, адресованный Лакшу, был по-простецки прямолинеен и короток. - Почему с этого... начинать?
Тот пожал плечами в ответ, не отрываясь от своего дела. Потом, подумав, проговорил - очень серьёзно и сосредоточенно:
- Тут холодно. Огонь греет. Огонь всегда видно. Как-же иначе?
- Помочь?
- Да... Камень плохой. Искр мало. Чую, мне так долго сидеть.
- Можно получше поискать. Только вот если я отойду - не изменится ли всё вокруг? Хотя... думаю, я от вас не пропаду. Свои ведь теперь... - Горус улыбнулся невинной улыбкой мальчишки. - Поострее нужен? Или другой способ есть. Я без всего, а жаль. Хотя... - солнечноглазый начал осторожно ощупывать себя, вспоминая - есть ли что в карманах. - Семь славных ликов, огнива не даровали ли мне?
Он знал, что выглядит смешно. Но почему нет? Опять же... все вокруг свои. Впрочем, Лакш всё же чему-то весело усмехнулся, скосив на Горуса кроваво-красный глаз.
Огниво таки нашлось, причём даже в компании небольшого куска трута, аккуратно завёрнутого в кусок небелёного полотна.
«Время слов прошло», мысленно передразнила дикаря Нэние, обходя вокруг него и Горуса. Широким кругом обходя, поглядывая одним глазком – мерзнут! огонь разжигают! за огнивом полезли!
Можно ведь проще.
- Тогда, - упрямо сказала она, остановившись на месте, за спиной Лакша, - я тебе буду рассказывать, а ты слушай. О том, как огонь появился.
А дальше случилось что-то… странное. Голос ее изменился, и оставаясь по-прежнему напевным и мягким, оброс какими-то новыми нотками, незнакомыми – они вплелись в этот мир, как будто звучали в нем всегда, неважно, что миру этому совсем мало времени исполнилось, да и самого времени в нем еще никто не придумал, за этим ли дело стало?
- Случилось это, знаешь, давно ли - недавно ли, но дело-то было в самом начале времен, а значит, ровно как сейчас. Мир был неспокоен, неустойчив, словно поставили его на чашу весов, а что на другой чаше – кто же ее разберет, только равновесия не было, и вообще почти ничего не было. Лишь лес вокруг был, густой и темный, с огромными деревьями, ровно как сейчас, и ветер был, дул, пытаясь выморозить до самого сердца…
И ветер подул. Холодный, заставляющий кровь застыть в жилах.
- И сумрак был. Захочешь – а все равно не разглядишь того, что вдалеке, за деревьями, и тогда мир выпустил из себя, в не созданное еще небо, огненную птицу. Если есть холод, значит, должно быть и тепло, раз есть тьма, должен быть и свет! И вот из-за первых облаков, мутных, дымчатых, словно сотканных из паутины, показалась Огненная Птица, принесла с собой свет, принесла тепло на огромных крыльях…
Нэние всплеснула руками, поворачиваясь вокруг себя – и воскликнула:
- Ай-я, вот она, Птица! Широки ее крылья, как взмахнет – застилает полнеба, ай, хвост у нее длинный, россыпь искр, что за ней тянется и несет с собою жар! Только Птица не спустится, иначе спалит весь мир дотла – посмотрите, посмотрите наверх!
И облака, паутинные, дымчатые, действительно рассекли огненные крылья. Остроклювая птица, перья которой горели пламенем, закрыла на миг от Самозванцев то, что было над ними, что должно было стать небом.
- Она только искру с хвоста уронит, чтобы в мире тепло появилось – одну искорку!
И сверху сорвалась пламенеющая звездочка, багровым сполохом мелькнула – и упала им под ноги, превратившись в язычок пламени, неугасающий маленький костерок.
Лакш не обернулся и не проронил ни звука, пока Нэние рассказывала, а сидел, неподвижно замерев - и только стоявший рядом Горус видел, как дикарь улыбается. Когда пламя пало на землю он сразу принялся за дело: проворно прикрыл его руками от ветра, подкормил сухим мхом, подложил мелких веточек... Ему не до того было, гасимое оно или негасимое - он знал, как разводить такой огонь, чтобы грел долго и верно.
Горус смотрел на чудо творения, словно завороженный, и весёлая, добродушная улыбка плясала на лице посланника Семи ликов. Да, можно и так. Можно просто убеждать мир поверить... а может быть, можно и подчинить. Заставить, приказать, объяснить, как правильно, приручить, как послушного зверя, одомашнить весь мир. Но разве превращают мир из дикого в домашний, лишая свободы и надевая оковы собственной воли? Разве так - правильно?
А правильно - как?
А вот так.
Горус протянул руку к пламени - пока ещё небольшому, растущему от щедрой, верной и знающей своё дело помощи Лакша. Тонкие дрожащие язычки словно почувствовали близко чужую руку. Чужую?
- Не бойся, маленький. Мы друзья. Свои, здешние... теперь уже, - тихо шепнул солнечноглазый, и в глубине маленьких золотых звёзд на мгновение отразилась павшая на землю божественная искра из хвоста чудо-птицы. - Расти, живи, грей. ты ведь добрый. Не бойся... Ты и не боишься, я знаю. Ты храбрый, раз не испугался от хвоста пламенной летуньи оторваться и к нам сюда сойти. Подрастай, набирайся сил. Для себя, для нас. Для всех.
И тонкий огненный лепесток, расходясь острыми зубчиками-хвостами, словно и сам протянул небольшую ладошку к огромной рядом с ним пятерне Горуса. Как новорожденный тянет пальчики к отцу - так тянулось пламя к светловолосому посланцу Небес, почти касаясь кожи, и кисть светлого начала уже наливаться краснотой от подступившего жара. Трепещущий огонёк превращался в огонь, огонь - в костёр, искра становилась пламенным сердцем небольшого круга... и - словно бы сердцем целого мира разом.
- Вот так, хороший мой. Вот так. Молодец. ты у меня сильный, ты храбрый, жаркий, искренний. Горжусь я тобой. Ты только аккуратно, осторожно только, - продолжал нашёптывать Горус, лаская рыжую гриву поднявшегося огня. - Вот, видишь, как хорошо стало теперь? Молодец.
Лакш внимательно слушал Горуса, как слушал до того Нэние - но уже без улыбки, пристально, будто пробуя на вкус каждое слово. И чем дальше говорил солнцеглазый - тем большее удивление выражалось на широком, обветренном лице дикаря.
- Горус, ты хочешь чтобы огонь был живым? Лики так тебя учили? Я думал мы здесь, чтобы учить смертных, а не разговаривать с кострами!
- Ну, смертных пока что вокруг нет, правда? - добродушно улыбнулся солнечноглазый. А что до бытия живым... А разве он и так не? Ты вот погляди на него. Он - друг. Этому ведь тоже научить нужно будет. Сами учимся - и других учим. Мы - у них, они - у нас. Мы - друг у друга. Вот мне интересно, например, как птица появилась.
Нэние улыбнулась с хитринкой в глазах, но промолчала.
- Ой, а что это вы тут делаете? - раздалось чуть в стороне.
Голос был высоким, но настолько тихим, что решительно не получалось разобрать ни возраста, ни пола говорившего.
- Ой, а кто вы? - спросил второй голос - чуть ниже.

[Хелькэ >>>]

- Мы развели костёр, - пробасил дикарь, поднимаясь во весь рост и разворачиваясь к источнику голоса. - Я Лакш, воспитанник Красноглазого. Эти двое скажут за себя сами.
Они стояли под сенью громадной ели и смотрели на Самозванцев большими серыми глазами, распахнутыми так широко, что в них мог бы поместиться весь мир. Они были небольшого роста, худощавые, обнажённые и тонкие, как подростки. Они были похожи друг на друга, но не как оттиски с оригинала, а как брат и сестра, унаследовавшие от родителей близкие черты. Чуть курносые носы. Тонкие губы. Внимательный взгляд у него и любопытный у неё. Чёрно-синие, цвета ночного неба, волосы.
- Во-от вы какие, - восторженно протянула шиниру, беззастенчиво разглядывая пробудившихся. Обошла вокруг, протянула руку, но так и не осмелилась коснуться никого из них - слишком уж чудесным все это ей казалось, слишком новым, чтобы проверять на ощупь сейчас. - А мы пришли помогать вам! Меня зовут Нэние, я стану петь вам песни и рассказывать сказки - а еще научу слагать свои собственные, танцам научу, да что там - многому! Вам интересно будет, я обещаю!
Она так и лучилась улыбкой.
- А я - Горус, - добродушно усмехнулся солнечноглазый, вставая от костра и прикладывая гоярчую красную ладонь к сердцу. После чего Самозванец слегка поклонился, внимательно разглядывая гостей. Или - хозяев. - Я тоже пришёл вам помогать. Учить - интересному и полезному, чтобы жилось лучше, проще и безопаснее. Дома строить, от болезней храниться, душу открывать тайным словам да простой правде, ремеслу и науке обучать, хорошее от плохого помочь отличить, добро растить и зла не касаться. И сам у вас учиться буду... если позволите, - краска лёгкого румянца привычно залила щёки сияющего посланца Семи. - Чтобы и мне вас понять, и вам меня.
- А у нас нет имён, - сказала девушка, виновато улыбаясь.
- Но мы зовём друг друга Дождём и Звездой, - продолжил её спутник. - А что это такое - петь?
Когда Нэние приблизилась, он уже не сводил глаз с неё, хотя больше не двигался.
- Петь - это складывать слова по-особенному. Так, чтобы их по-особенному слушали... и обязательно верили в них. Но об этом я расскажу потом, - пообещала светлоглазая.
Девушка же переводила взгляд с одного Самозванца на другого. Золотые глаза Горуса, спутанная грива Лакша, платье Нэние.
- Я не научу вас лёгкой жизни! - воскликнул дикарь, гордо стоя напротив костра. Отсветы пламени плясали на его широких плечах, подсвечивали оранжевыми бликами спадавшие на плечи волосы, а на остававшемся в тени лице блестел каплей крови правый глаз. - Пойте песни, но пусть это будут песни радостные и печальные, пусть в них будет место веселью и плачу. Я приведу вас туда, где ливни и град будут обрушиваться на ваши дома, но научу вас как сохранить очаг. Я расскажу вам про диких зверей, что будут ходить в лесах вокруг жилишь - и научу на одних охотиться ради пиши, других подчинять, а с некоторыми жить рядом, мирно. И только так я научу вас быть сильными, по тому что нельзя воспитать силу в изнеженном и твердость духа в том, кому говоришь лишь сладкие речи. Я никогда не совру вам, и сделаю так, что если к вам придёт злонамеренный - вы сумеете прогнать его без моей помощи.
Две пары серых глаз нашли Лакша и застыли на нём. Пришельцы были всё так же неподвижны и теперь смотрели на дикаря серьёзно и несколько озадаченно.
- Ты говоришь почти как Тёмный, - сказали они хором. - Он научил тебя? Но его глаза не красные.
- Я не знаю Тёмного. Глаза того, кто научил меня - красны, как свежая кровь, и он не станет притворяться кем-то иным. О ком вы говорите?
- И мне хотелось бы знать. И... почему вы зовёте его Тёмным? - глаза Горуса сверкнули бледно-рыжим сиянием. Интересом.
- Потому что он...ну, тёмный весь, - Звезда, впревые шевельнувшись, попыталась изобразить руками кого-то, её явно массивней и выше. - Он как большой камень.
- И мхом порос, - фыркнул Дождь. - На голове.Это правда, вот увидите! А вы откуда?
- А мы-ы-ы, - весело протянула Нэние, - оттуда! - и, взметнув вверх тонкую руку, похожую на гибкую ветку дерева, указала наверх. - Только вот мы там ни про какого Темного и не слыхали - как же это так?
И она удивленно обернулась к спутникам-собратьям.
Ответом её были две пары удивлённо округлившихся огромных глаз.
- Позже я расскажу вам про те места, где я был, и про то, откуда я родом. А сейчас покажите нам этого вашего Тёмного. Я хочу с ним говорить и узнать, кто он. Чую, Нэние и Горус тоже хотят его увидеть.
- Оттуда? - переспросила Звезда, повторив жест Нэние
- А ты - тоже? - Дождь смотрел на Горуса.
- Все, - кивнул Горус, и улыбка на лице светлого гостя блеснула пламенем. - мы все вместе. И все хотели бы... посмотреть на вашего Тёмного. А он вас уже чему-то учит?
- Нет, он не учит, - сказали смертные хором.
- Эй-яаа, - нетерпеливо протянула Нэние, покачнувшись с пятки на носок, - так что же он тогда делает? Может быть, вы нам его покажете?
- Покажем, да, Дождь? - Звезда впервые обратилась к спутнику и посмотрела на него.
- Конечно, - тот взял её за руку. - Пойдёмте за нами.
Он собирался развернуться, но Звезда вдруг удержала его, забрала руку обратно и коснулась платья Нэние.
- А что это такое?
- Одежда, - шиниру подмигнула, - во-первых, чтобы не мерзнуть, во-вторых, чтобы создать немножечко тайны. Тайна, милая, чудесная Звезда - это когда видно ме-еньше, чем есть на самом деле... Такая одежда называется платье. Нравится тебе мое платье?
- Не знаю...да, нет...очень, - девушка смутилась и опустила глаза. - Дай мне...попробовать?
Нэние звонко рассмеялась.
- Давай сделаем вот как - возьму-ка я сейчас ткани от этого платья... видишь, какие рукава широкие?.. Да-да, вот это называется рукава! И сделаю из ткани этой похожее, очень похожее; примеришь, и если понравится, носи, а если нет - подари ветру... попробуем?
- Попробуем! - обрадовалась девушка.
Шиниру решительно, но нежно взяла ее за руку и, сообщив спутникам: "Ой, дело ведь важное, так что мы оставим вас ненадолго!", отвела Звезду за деревья. Всем, конечно, видно будет, как белая ткань между стволов мелькает - ай-я, пускай смотрят! Но вот платье раньше срока видеть не положено.
- Я говорю, - серьезно, почти строго сказала девушке Нэние, - а ты слушай, я показываю, ты смотри, - она взялась пальцами за рукав своего платья и потянула: - Ткань легкая, ткань отойдет сама...
И широкий отрез, действительно, соскользнул ей в ладонь, краем своим доставая до земли и стелясь по ней. То же самое произошло и со вторым рукавом.
Звезда смотрела на это, как на самое настоящее чудо. Огромные серые глаза отражали падающую ткань, а сердце девушки отчего-то билось так, что Нэние могла видеть пульсирующую жилку на её виске.
- Есть такое искусство, что зовется шитьем, - говорила тем временем Нэние, осторожно складывая вместе два куска ткани, - оно служит для того, чтобы любую материю можно было с другой соединить с помощью нитки. Ты этому, конечно, научишься, но позже - а вот мне и учиться-то этому необязательно, эй-я, потому что я - оттуда, - шиниру взглянула вверх, на небо, - я в этом мире не просыпалась, потому что я и не спала... Пусть твое первое платье, Звезда, будет сделано моими руками, а остальные ты сошьешь себе сама. Это же - будет несшитым, но точно таким, как мое... веришь?
Нэние улыбнулась девушке.
Та кивнула, как клюнула.
- Ай, хорошо, - обрадовалась шиниру. Взмахнула, как огромным платком, отрезом шелка, и в странном танце обошла Звезду кругом - может, от радости приплясывала, что ей поверили?
Только когда встала она снова перед глазами Звезды, в руках у нее, и в самом деле, было точно такое же платье, как на ней самой.
- Вот так я шью, без иглы и ниток, - засмеялась Нэние. - Надевай!
Звезда взяла в руки платье, но не надела, лишь смотрела на него, а по щекам девушки бежали два ручейка. Удивительное, волшебное, кусочек иного, часть не были, и оно было рядом. Его можно было потрогать, прижать к телу, рассмотреть.
Шиниру подошла поближе и тыльной стороной ладони вытерла светлые слезы со щек Звезды. Улыбнулась:
- Ну хорошо же вышло, правда? Ты больше не плачь, не надо. Над счастьем не надо долго плакать!
- А как..., - той не хватало дыхания. - А что с ним...делать?
- Да надеть же... - Нэние моргнула удивленно, потом хлопнула себя по лбу и рассмеялась. - Ай, да конечно, ты ведь ткое в первый раз видишь! Смотри, надевается через голову - вытяни-ка руки вверх.
Звезда подчинилась, сразу вытянувшись, как тянется к звездам тонкая тростинка. Нэние помогла ей попасть руками в рукава и головой - в глубокий вырез, потянула платье вниз, восхитившись при этом красоте пробужденной смертной, и захлопала в ладоши, увидев результат. Платье подошло замечательно.
- Будешь моя, - шепнула Нэние, - мной отмеченная, самая красивая, самая лучшая. Я всех буду одинаково учить, а тебя - по-особенному.
Дождь, тем временем, терпеливо ждал спутницу и новых знакомых.
Горус между тем рассуждал про себя. Неожиданно взросло рассуждал. Тёмный. Почему-то такое имя ему очень-очень не нравилось. Словно что-то тайное, хорошо известное и запомненное напрочь ещё по... прошлой жизни?
Прошлая жизнь. Она была. Где-то там, за дымкой памяти. И всё равно хотелось улыбаться и смеяться, когда думаешь о ней. А вот при мысли о Тёмном - смеяться не хотелось - просто почему-то сжимались кулаки и рука сама собой тянулась налево, к поясу, в поисках... меча.
Мысль об оружии полыхнула в разуме красным, словно глаза пославшего Лакша... Словно кровь. А мысль о крови неприятно чиркнула по душе. "Нет. Не сразу. Не сейчас".
Дикарь и прелестная девушка рядом с ним. А об оружии первым задумался он - солнечноглазый светлый посланник Семи ликов Небес. Горус нахмурился - на короткое мгновение, после чего снова улыбнулся. Вспышка прошла и кулак разжался, превращаясь в красноватую ладонь, ласкавшую пламя миг назад.
Этих метаморфоз Лакш не видел: решив не прерывать Звезду и Нэние, он спокойно уселся рядом с костром - и широким жестом указал Дождю место напротив себя, не сводя с человека пристального взгляда. Разноцветные глаза смотрели дружелюбно, но сурово. Во взгляде дикаря, как бы мирно он себя не вёл, всегда чувствовалось что-то, от чего становилось немного не по себе.
Тот опустился около костра, но не там, где показал Лакш, а гораздо ближе к нему. И дальше от огня - почти на границе светового круга. Было видно, что свет слепит юношу.
- Вы непохожи ни на кого из наших, даже на Тёмного, - сказал Дождь, переводя взгляд с Лакша на Горуса и обратно. - Сестра, кажется, не поняла, да ей и не надо. Расскажите мне, откуда вы пришли на самом деле? И как проснулись?

[Барон Суббота >>>]

Лакш посидел, размышляя, протянув к костру мозолистые ладони с широкими, обломанными ногтями и вглядываясь в пляску языков пламени. Потом развернулся к юноше.
- Мы не отсюда. Не просыпались, а пришли издалека. Горус и Нэние за себя скажут...
- Я видел людей скал.
- А что за скалами, Дождь? - испытующе спросил Лакш.
- Я не был там, - тот покачал головой. - Мне не удалось пробраться по камням. Там...не знаю, сможете ли вы понять, но...камни до самого неба. И куда не глянь - всюду камень. А ещё там живёт народ скал. Они другие, но всё равно похожи на нас. И они тоже проснулись, только не у озера, а в пещере. А вот вы...вы другие. Издалека пришли?
- А за скалами - холмы, а за ними - море. Здесь - лес, но если идти то можно прийти в другие леса. Со временем вы узнаете много мест. Мы же пришли не по тому пути, как тот, по которому можно дойти до скал или озера. Да, издалека! Однажды я покажу вам этот путь. Зачем пришли - мы сказали. К вам нас отправили те, кто дал нам знания и силу. А есть ли среди вас наставники или предводители?
- Снег, может быть? Он умнее остальных и часто придумывает разное, - ответил Дождь и перевёл взгляд на Горуса. - Он похож на тебя чем-то. И толкует о похожем. Говорит, нам законы нужны.
- Не много ли он говорит? - вдруг улыбнулся Лакш. - Как я погляжу, вам не хватает неба и солнца ! Потом, глядишь, дойдём до законов - когда будет чем укрыться от зноя и холода.
- А вообще, я бы посмотрел на вас... остальных вас, если ты согласился бы нас провести, - кивнул соратнику Горус. - А давно ли вы проснулись? Кто дал вам имена и почему именно такие? Как вы живёте, что делаете? И снова - о Тёмном. Откуда он? Давно ли известен вам?
- Давно? Кто дал? - юноша явно не понимал этих вопросов. - Не знаю. Просто, я - Дождь. Она - Звезда, а Тёмный - это Тёмный, и он проснулся вместе с нами. Ну, чуть раньше, если ему верить. Живём мы по-разному. Ходим по Лесу, в основном. Ищем ... разное. Мы со Звездой другие народы. А Тёмный, например, говорит, что нашёл в Лесу следы. Не такие, как у нас. Теперь ищет тех, кто их оставляет. Говорит, что они опасные. Я ему не верю.
Он повернулся к Лакшу.
- Ты говорил о многих дорогах и путях. Ты покажешь мне их?
- Покажу, но знай - вы можете находить их без меня. А тех, кто пойдёт, отведу в настоящий Лес, не чета этому.
- Мне очень хочется посмотреть на вас... на других. ты покажешь нас своим собратьям? - Горус протянул руку к огню, и пламя снова лизнуло радонь Самозванца, не обжигая и почти касаясь кожи. - Мы бы поговорили, наверное, не только с вами. Вы... интересные, - и солнечноглазый встав, подступил к Дождю и протянул ему руку. - Пожать руку - так, как знаю я - означает проявить доброту и уважение друг к другу,а порой - подружиться. Ты будешь моим другом, Дождь?
Сидящий рядом Лакш поглядел на протянутую Горусом ладонь, потом на Дождя... И хитровато прищурился, с интересом наблюдая, что же будет. Дикарь не скрываясь оценивал и огнеглазого и человека, явно меряя происходящее какой-то своей меркой.
Дождь посмотрел на Горуса снизу вверх, потом поднялся и осторожно, немного несмело, но всё же решительно пожал руку Самозванца. Лакш удовлетворённо кивнул.
- Буду, - серьёзно сказал Дождь.
- Я рад, - солнечные глаза встретил взгляд Дождя светом первой для Самозванца Семи ликов родившейся в этом мире дружбы. - Расскажи ещё о себе, друг Дождь. Расскажи о вас всех. Какие вы, те, кто проснулись. Сколько вас, столько вы знаете мира вокруг себя. Нам интересно всё. Можно?
- Можно, но лучше я вам покажу, - у этих смертных, всё же, были удивительные глаза. Что бы в них ни отражалось, всё равно, в глубине, где-то да за бездонными провалами зрачков горел огонёк. Иногда, вот как сейчас, он вспыхивал ярче, и тогда всё лицо Дождя озарялось.
Подошли тем временем Нэние и Звезда, в одинаковых уже платьях. Только оба были не с длинными, а с короткими рукавами.
Девушки похожи были на сестер издали, если не вглядываться. И Нэние казалась, конечно, старшей.
Горус при виде девушек улыбнулся, кажется, ещё ярче, чем прежде - свет в глазах солнечного словно подёрнулся рябью, дрожа и играя в точности как вылетающие из костра искры. А вот язык посланцу Семи ликов в кои-то веки изменил.
- Вы... похожие, - смущаясь, вымолвил он и, чуть погодя, добавил. - И красивые.
Появление у Звезды платья и короткие рукава оного, как и изменения, произошедшие с одеянием спутницы, ни кали золотоглазого не удивили. Чудо. Самое обычное. Не сложнее, наверное, чем огненная птица в небе.
И Лашк улыбался своей широкой белозубой улыбкой, глядя на подходящих к костру. Он ничуть не робел и не смущался, а просто любовался.
- Смотри, Дождь! Всё только началось, а женщины уже занялись нарядами. И это хорошо, это женское дело. А ты, пока мы говорили, сказал одну плохую вещь. Что твоей сестре чего-то понимать не надо. Не так! Твоей сестре надо знать столько же, сколько и тебе. Вот ты ей всё и расскажи. Мы пришли не делится тайнами, а давать знания.
Дождь удивлённо посмотрел на дикаря.
- Мы думали, что у каждого своё дело и назначение, - сказал он задумчиво. - Что мне объяснить ей. Что вы чужие? Что вы с неба? Главное ты сказал только что: вы пришли, чтобы давать знания.
- Правда? - широко-широко распахнула глаза Звезда. - Дождь, это прекрасно! Мы наконец-то нашли их!
- Горус, Нэние! - обратился Лакш к наделённым силой - У нам много дел. Пусть соберут весь народ - и мы будем вместе говорить с ними. Что скажете вы?
- Я буду говори-ить, - протянула шиниру в привычной манере, быстро повернувшись вокруг себя - так, что взметнулась широкая юбка, приоткрыв колени, - буду рассказывать о том, что в этом мире ценно. О том, что все-все-все, что есть вокруг, все проявления Мира, следует ценить и уважать, что нужно бережно относиться к Миру и друг к другу, и что чувства свои - любые, радостные или горькие, нужно выражать словами и делом. Я буду учить их этому слову и этому делу. Так!
И Нэние звонко ударила в ладоши.
- Думаю, и мне найдётся что сказать, - кивнул приятелю Горус. - О том, сколь многое сокрыто в них самих и сколько интересных и полезных вещей и деяний дастся им в руки, стоит лишь им захотеть узнать. Я буду рад рассказать им и о себе, и о том, чему могу научить, и о том, как могу защитить и помочь добиться процветания, чтобы, приняв эти знания и заветы, они сами могли добиваться ещё большего. Чтобы каждый нашёл себе дело, которое в его руках будет рождать чудеса и дарить радость и счастье ему, а также и всем вокруг него. Ведь каждый из нас - хоть на каплю чудотворец, как в каждом ударе сердца есть чудо жизни. Им будет интересно и полезно узнать то, что могу подарить и поведать я. Зовите своих собратьев, друзья. Мы будем говорить с ними.
- Дождь, Звезда. Чую, у вас уже есть место сбора. Веди нас туда. Или, если решишь иначе, приведи своих собратьев ко мне и моим многословным соратникам.
Парень посмотрел на спутницу, та чуть кивнула, и он ответил, поднимаясь:
- Отведём вас к озеру. Все, кто будут там, вас услышат.
- Тут совсем рядом, идёмте! - Звезда порывалась бежать впереди остальных, но забыла отпустить руку Нэние и остановилась.
- Постойте. - Остановил их всё также неподвижно сидевший Лакш. - Дождь, сначала я буду тушить костёр. Если этого не сделать, огонь может пожрать весь лес. Этого не нужно. По тому смотри и запоминай...
Когда в серой золе не осталось ни одного оранжевого уголька, и Лакш засыпал первое кострище землёй, самозванцы продолжили путь. Ведомые двумя людьми, они шли к озеру через лес - не имея под ногами тропы, петляя между деревьями, отнюдь не становившимися более редкими. Впрочем, скоро показался просвет, и обнаружилось, что чаща каким-то чудесным образом расположилась ровно вокруг водоема... словно деревья охраняли его.
В траве запутались зелёные искры. Дрожащие, то пылающие вместо звёзд, которых не было на этом небе, то еле тлеющие, они выделяли поляну и топкий берег озера, на котором то тут, то там расположились смертные. Такие разные. Высокие и низкие, смуглые и почти светящиеся в темноте, апатично лежащие и расхаживающие взад-вперёд. Хозяева этого мира все как один были похожи на детей. Потерявшихся, вернее ещё не нашедшихся, любопытных детей с прекрасными широко распахнутыми глазами.
- Вот и пришли, - сказал Дождь, отводя ветвь ели в сторону. - Тёмного нет, жалко.
Лакш почувствовал скорее шкурой, нутряным чувством, чем ушами или носом, что к ним кто-то приближается сзади. Пришелец двигался очень тихо - не хрустнула ни одна веточка, лишь тихо шуршала лесная подстилка. Дикарь также бесшумно обернулся, каким-то змеиным движением медленно пригибаясь, будто плавно собираясь в пружину для молниеносного рывка - но всё ещё продолжал улыбаться. А лишь увидев, кто пришел, тут же расслабился, осел на корточки и стал разглядывать пришельца.
Сзади стоял настоящий гигант. Громадного роста, ширококостный, лобастый, он, тем не менее, двигался так легко, будто внутри у него было пусто. Узловатые, бугрящиеся мышцами и заросшие курчавыми чёрными волосами руки, только что готовые к удару, сошлись на груди.
- Хрмф, - сказал гигант, тряхнув патлатой и бородатой головой. - Кого это ты приволок, Дождь?
Бас у незнакомца был завидный.
- Ой! - парень подскочил на месте. - Тёмный! Нельзя же так подкрадываться!
- Почему это? - раздалось в ответ хриплое фырканье. - Кто вы такие?
- Я - Лакш, воспитанник Красноглазого! - бросил дикарь снизу-вверх, да ещё едва-ли не с вызовом. Широченная довольная улыбка цвела на его смуглом обветренном лице.
Высунулась вперед, с интересом разглядывая явившегося Тёмного, и Нэние. Снизу (си-ильно снизу!) вверх уставились на гиганта огромные прозрачные глаза.
- Какой ты, - удивленно сказала она, - большой!
- Горус.
Короткий вопрос, короткий ответ. А тон... Солнечноглазый смотрел на пришельца, как на диковину... И как на человека, равного себе - хоть ростом опять же и уступал. Свет, озарявший лицо Горуса, плясал на щеках и скулах бледным золотом, то и дело посверкивая ярко-рыжими искрами.
- Несу слово Семи ликов Небес.
- Хрмф! - гигант хрустнул шеей и вдруг опустился на одно колено. - Покажите мне ваши следы. Я должен убедиться.
Звезда, до того стоявшая рядом с Нэние почему-то попытался спрятаться за Горуса. Да и Самозванку за собой потянула. Дождь стоял там, где и раньше, но молчал.
- Какие тебе по нраву следы? - спросил Лакш, пружинисто поднимаясь, почти вспрыгивая, на ноги. Он оказался на полторы головы ниже Тёмного. - Я могу оставлять разные! - Дикарь медленно отошел в сторону - а потом стал меняться. Он шел, и каждый шаг делал в новом обличье. Превращения, волшебной метаморфозы не было, просто облики сменяли друг друга калейдоскопом серых, бурых, чёрных, красных, полосатых и пятнистых звериных силуэтов. Ни в одном он не задержался больше, чем на шаг - и ни одного не дал разглядеть. Так он вернулся к гиганту, снова встав перед ним впритык коренастым смуглым человеком с шрамами на плечах и спутанными чёрными волосами, и испытующе поглядел в Тёмному глаза-в-глаза.
Гигант шагнул назад и сжал кулаки.
- Вот значит, кто в лесу нашем бродит, - пробурчал он гулко. - Дождь, Звезда, отойдите от них!
- Не буду, - спокойно сказал Дождь, а девушка только кивнула, высунувшись из-за спины Горуса.

Сообщение отредактировал Orrofin - 23-11-2010, 20:47

[Stranger >>>]

Горус лишь улыбнулся в ответ и, не отводя солнечных глаз от Тёмного, заслонил собой Звезду, уперев руки в бока - словно один утёс, освещённый солнечными лучами, на пути другого, мрачного, накренившегося и готового упасть. Свет посланца Семи ликов налился ярким золотом и порыжел, напоминая праздничный отсвет праздничного костра на лицах пляшущих вокруг людей, и медленно потёк по плечам, груди, рукам Самозванца, накрывая и его, и его спутников ореолом приятного, тёплого блеска. Любопытство и добродушие, настороженность и уверенность в себе - словно солнечный стал статуей на площади древнего города, высеченной умелым скульптором ради прославления своего правителя, великого государя... Если великим государем мог быть столь молодой человек.
"Мы - друзья" - говорили глаза. - "И они - наши друзья".
И лишь капля, самая капля на краю солнечного сияния потрескивала рыжиной в тон взору: "Но если..."
Лакш прищурился, всматриваясь разноцветными глазами в лицо Тёмного, а потом вдруг раскатисто, от души рассмеялся, как может смеяться только очень довольный и не чувствующий никакой угрозы человек. Рассмеялся, держась за живот, так что едва не ткнулся лбом в грудь гиганта.
- Хорошо! Хорошо! - Воскликнул он радостно. - Вы умеете ошибаться! Так знай - это не я оставил следы. И не Нэние. И не Горус. Сомневаешься в моих словах?! - Он шагнул ещё ближе к Тёмному, встав к нему совсем впритык.
- Ты сам показал, что можешь быть разным, - кажется, смертный великан был несколько сбит с толку смехом Лакша, как, впрочем, и Звезда.
- Чего это он? - шёпотом спросила она то ли у Нэние, то ли у Горуса.
- Показал, а что с того? - отвечал Лакш тем временем, говоря настолько громко, насколько хватало силы лёгких. Его звучный голос разносился над озером, отражался эхом от леса - Ты разве не знал, кто мы?! А ты разве не знал, что ни я, ни подобные мне, - он указал рукой назад, на Горуса и Нэние - не могут выдать ложь за правду? Мы же не можем скрыть от вас своих намерений, как бы ни пытались! Потому что мы пришли вам учить.
- Вот именно, - подтвердила Нэние, слегка ошеломленная. Неужели их здесь могут не принять? Могут даже захотеть не принять? - Ай-ней, как ты сказал, Темный, обидно! В вашем, значит, лесу мы бродим...
Она, опечаленная, покачала головой:
- Так сказал, словно мы пришли забрать у вас что-то! Конечно, лес этот ваш, и все ваше, весь мир ваш - но мы-то пришли не забирать, а наоборот, отдавать!
- Мы друзья, Тёмный. Мы желаем вам добра и пришли учить, передавать знания и способности, которые будут вам полезны, - Горус раскрыл руки, ладонями вверх, показывая, что они пусты. Ничего, что могло бы повредить смертным, в них не было. - Я даю тебе своё слово, мы пришли с миром и знанием.
В знак закрепления солнечноглазый коснулся правой ладонью сердца и чуть склонил голову. Снова распрямился.
И улыбнулся. Умел ли этот светлый не улыбаться смертным?
Кажется, совсем не умел. И смотреть, отводя глаза, наверное тоже не умел - разве что на Звезду, когда та появилась в новом платье.
Вот и сейчас посланец Семи ликов озарял золотисто-огненным взором лицо Тёмного. Великан оказался совсем не таким, каким его себе представлял Горус, и теперь любопытство пересиливало было блеснувшее на странное слово недоверие.
Чего он хотел? Зачем искал следы...
- Ты умеешь читать следы, Тёмный? - бесхитростно спросил Самозванец, снова упирая руки в бока.
- Друзья, вы бы...а, ну, поздно, - почесал в затылке Дождь. - Сейчас тут будут все.
- Хрмф! - Чёрный опустил руки, а потом почти точно повторил жест Дождя, и в этот момент, несмотря на всю разницу в облике, эти двое были похожи, как никогда.
- Ничего я не умею, - проворчал он. - Просто видел следы, понял, что это большое и с когтями. Теперь вот ищу.
А смертные на поляне перед озером и впрямь шли к ним, привлечённые громким голосом Лакша. Они были похожи на детей, впервые увидевших в лесу светлячка и идущих на его неверный, дрожащий огонёк. Они были разные, действительно разные, такого сходства, как у Дождя со Звездой не было ни у кого, но тем не менее все они казались одной большой семьёй. Вскоре смертные полукольцом обступили небольшую компанию.
- Нэние, - прошептала Звезда. - Я не знаю, что им говорить...Может, вы сами?
- Конечно, - легко откликнулась Нэние, - если говорить, кому, как не мне, если рассказывать – кому, как не мне? Все началось с того, мои хорошие, славные, как вы проснулись. Открыли глаза и увидели мир над собой, спиной почувствовали мир под собой, встали, пробудившись, и почувствовали мир вокруг, - и словно наяву вспомнили пришедшие смертные тот момент, когда они открыли глаза. Каждый как воочию увидел все то, что его тогда окружало… в легкой дымке нетвердой памяти, и посреди этой дымки, плавно поводя руками, медленно кружилась на одном месте шиниру, в белом платье, с тяжелыми черными косами. Кружилась и нараспев говорила:- А что было до того, как вы проснулись – неизвестно; да и вообще, было ли до того что-нибудь, был ли этот мир - никто не знает… кроме нас. Вот они мы, нас трое – Лакш, Горус и я, мое имя Нэние, и мы, мы уже были в этом мире до того, как вы очнулись ото сна. И мы хотим вам помочь!
Лакш завороженно слушал шиниру, любуясь её танцем. И лишь изредка одобрительно кивал.
Горус добродушно улыбался, скрестив руки на груди, и золотистое сияние глаз солнечного Самозванца аккуратно вплеталось тонкими лучами-нитями в мир вокруг, наполняя каждого каплей божественного сияния. Прерывать прекрасную спутницу золотистый тоже не спешил.
Люди молчали, смотрели и слушали, затаив дыхание. Вокруг было совсем-совсем тихо, звучали лишь Нэние и её песня-рассказ. А потом рядом с ней появилась вторая фигурка. Похожая чем-то в таком же платье, но более хрупкая, более ломкая. Звезда танцевала вместе с Самозванкой, неумело, но очень старательно.
Рядом с Горусом шумно сглотнул Дождь. Сзади тряхнул головой Тёмный. Потом в толпе кто-то первый хлопнул в ладоши. Раз, ещё раз, то тут, то там, танец Нэние рождал ритм, люди его чувствовали, шли за ним и постепенно начинали понимать что-то доселе скрытое от них внутри их самих.
Внимательно оглядев танцующую и вставших кругом людей, будто проверяя, всё ли нам месте, Лакш покачал головой, пробормотал себе что-то под нос, и деловито заспешил сквозь расступающуюся перед ним толпу к лесу. Собрать дров для коста побольше, а то какие же танцы без очага? И как же рассказывать истории не у огня?
- Эй-я-а! - Нэние двигалась быстро и плавно, и танец ее был странен. Он был красив, но не сам по себе, а только – когда движения ее тела складывались с движениями Звезды; это стал танец на двоих, и неважно, насколько умело он исполнялся – что не могла одна, то делала другая. – Мир бесконечен и безграничен, мир разнообразен, и вам не будет легко в нем, пока вы не выучитесь самым простым и самым нужным вещам. Как прокормить себя, как согреться в холод, как выдержать зной, как строить убежища от непогоды, как лечить тех, кто заболел, как приручать животных… как танцевать, петь и давать имена… эй-я, подхватите же мою песню!
Огни, что Самозванцы уже замечали в глазах Дождя и Звезды разгорались всё у большего и большего количества смертных. Незримое глазу, но отчётливое для сердца сияние наполняло их изнутри, разглаживая мир вокруг, разогревая его и готовя к переменам. "Расскажите нам!" - просили эти глаза. "Что вы принесли с собой?", "Кто вы?", "Чему нас научите?"
- Э-гей! А теперь я, Лакш, гуляющий по лесу, охотник, скажу вам, и послушайте-ка меня хорошенько! - Раздался низкий голос дикаря, только вернувшегося с огромной охапкой сухих еловых веток. - Веселье без тёплого очага - не то веселье! Так что разведём костёр: его видно издалека, он светит сквозь туман и темноту, к нему можно вернуться. Им согреешься холодной ночью и с ним не будешь голоден даже посреди мёрзлой пустоши! Кто хочет узнать, что значит всё, что я сказал - тащите веток, как принёс я: посуше и побольше, а я пока добуду пламя.
Горус, словно завороженный, смотрел на двух танцующих женщин. Руки Самозванца сами собой отбивали волшебный ритм кружащихся красавиц. Может быть, сейчас, когда то, что происходило на поляне, стало больше всего походить на праздник, посланец Семи ликов Небес и сам стал больше походить на смертного, чем на наделённого небывалыми способностями Самозванца?
Но ведь смертный – это тоже прекрасно. И – почему смертный?
Живой.
- Несите, - кивнул солнечноглазый. – Потому что огонь – это ещё и свет. Свет даст лучше видеть, свет защитит и покажет истину. Свет от огня, свет – от Солнца, свет – от Неба и Звёзд. Живой, такой же, как и вы. Ведь всё – живо. Весь мир – жив, как живы и вы. И огонь, и свет, и лес. Этому я тоже научу вас. Научу говорить с ним, научу быть добрыми… да и надо ли учить этому? Ведь доброта – в сердце каждого из вас, как и любовь, и сам свет.
Некоторые из смертных послушались, завороженные несказанным обещанием, и ушли глубже в лес, собирать дрова. Один же, чьи волосы были белыми и лёгкими, как паутина, посмотрел на Горуса склонив голову и спросил:
- Что такое Солнце?
- Я могу рассказать... и показать, наверное, - обернулся Горус к спросившему, подходя к нему ближе. - И мои друзья - тоже. Но сперва скажи, как твоё имя, друг?
- Они зовут меня Снегом, - беловолосый тепло улыбнулся, собрав паутинки морщинок у глаз.
Дождь коснулся Горуса локтем и прошептал:
- Я же говорил, что вы друг друга найдёте...
Горус коротко кивнул в ответ, благодаря друга, и снова обернулся к Снегу.
- Ты спрашиваешь меня, что такое Солнце, друг Снег? Об этом говорят разное, и мои друзья могут рассказать тебе иное - но вот то, что знаю о Солнце я. Там, высоко-высоко в Небесах, единых в Семи ликах, выше самых высоких деревьев и самых огромных облаков, среди этих Семи ликов второй - Араэл, он же пылающее солнце. Тот, кто дарит тепло, освещает мир, начинает день и встречает ночь. Он - огромное сердце золотого пламени, теплоты и огня, сияния и красоты. Он - второй из Семи ликов, и свет его - добр, потому что несёт защиту и помощь. При свете очертания отчётливы, а лица ясны, трудно спрятаться, трудно скрыть что-то. Сияющим щитом порой называют Араэла - тем, кто защищает от зла и помогает добру. А добро - это то, что в каждом из нас, в наших сердцах, потому свет и огонь - всем защитники и помощники.
Горус осторожно поднял пылающие ярким золотым сиянием глаза к небу - туда, где обитали те, чьё слово он нёс смертным. И продолжил:
- Пройдёт время, друг снег - не много и не мало, но так, что ты сам удивишься, как не заметил его - и Небеса прояснятся и посветлеют, и над всеми нами воссияет благодатный свет Араэла, Пылающего солнца. Ту пору, что он совершает обход мира, защищая и помогая, называют ещё днём. Когда же Араэл уходит за горизонт, он уступает дорогу своей милостивой и прекрасной сестре, Каиле, Луне, что сияет в ночи серебристым светом. Каилу зовут милостивой, потому что с ночью - порой, когда идёт она над миром по Небу - приходит время отдыха и веселья, время прохлады и темноты. Ведь всего в мире - нашем мире - должно быть вдосталь, и света и тени, и ночи и дня. Все разные, и каждому должно достаточно быть того, что ему по сердцу. Я могу рассказать ещё очень много, друг. Но мне не след одному делать это - ведь нас пришло трое. Давай и мы поможем собрать ещё веток для костра. Трудиться - хорошее дело, а помогать или трудиться вместе с кем-то славно вдвойне.
Всё это время трудившийся над разведением пламени Лакш не упускал ни слова, сказанного солнцеликим Горусом. Что-то бормотал себе под нос, усмехался время от времени, то кивал, то покачивал головой. Теперь, когда наконец удалось высечь хорошую искру из негодного камня и запалить мох, он уже мог оторваться от дела - и заговорил, привычным движением подбрасывая ветви во всё более и более яркое пламя.
- Эй, Горус! Красивая сказка, солнцеликий! - Загрохотал он в свой черёд - Я читывал такую в старой книге, и чтобы взрастить книжника или жреца она сгодится как никакая другая. Но больше сказки мне понравились кочевники, которым я её читал: очень уж задорно они смеялись. Ведь охотнику или землепашцу такая ни к чему. Эй, вы, молодые! Теперь послушайте и мою историю. Я видел небо белое, как раскалённый металл, где солнце - пылающий шар, убивающий всё, что не может скрыться от его испепеляющих лучей. И бывал там, где небо тёмное, как свинец, где солнца ждут весь год, а его появление - праздник, ибо оно маленькое и слабое, как тусклое пламя под дождём. Когда его много - оно сушит кости и отнимает силы. Оно выжимает из земли последние капли влаги. Но сильные умеют защититься от зноя и знают, как добыть воды. Когда его мало - тогда мрак и холод, от которых нет спасения, кроме как за толстыми стенами, у тёплого очага. И я научу вас, как строить такие стены и как поддержать огонь, что защитит от мороза... Солнце - это свет, который льётся сверху, появляясь вот там, - Он казал пятернёй куда-то в сторону озера - поднимается в самый верх - туда - и, умаляя свой жар, опускается снова за горизонт, прячась из виду. Его нельзя достать и до него нельзя дойти, хотя в далёких землях оно бывает где ближе, а где дальше. Когда его много - оно несёт гибель, но и без него - гибель. Оно даёт мерить время и мерить силы, по тому что есть те, кто стремятся совершить дела под солнцем и скрываются на отдых вместе с ним, а есть те, кто совершают свои дела под покровом темноты - и в лучах солнца лишь отдыхают. Так по его движению всегда знаешь, когда тебе отдыхать, и много ли ещё успеешь сделать. Оно же укажет путь, потому что его движение постоянно и неизменно. Знайте же! Есть книжники, ищущие в нём великую мудрость. Видал таких. Есть глупцы, считающие его своим владыкой. И таких я видел. А есть те, кто ходит под ним, радуясь его свету и темноте ночи. Кто бы чего ни
искал в нём, и кто бы как н
и пользовал его свет - каждый получает его в равной мере... Я, Лакш, сказал так, как показал мне Красноглазый, как я видел в разных местах у разных народов. Меня стоит послушать. А теперь давайте услышим, что скажет Нэние.

[Scorpion(Archon) >>>]

- А я-а-а, - протянула та, впитывавшая до этого с наслаждением чужие слова, - я вам расскажу одну историю, как рассказывали ее мне когда-то. Был один юноша, имя ему было Тар, что означает "любопытный", и звали его так неспроста - все-то ему было интересно, обо всем-то он хотел узнать... И вот однажды, когда сидел он на берегу озера, такого же точно, как это, и любовался лучами солнца, что пробивались из-за облаков, взбрело ему в голову узнать - куда же это девается солнце, когда уходит за горизонт? Ведь не постоянно же оно на небе! Ведь движется Солнце по нему, и когда наступает определенный час - скрывается неизвестно куда! Ай, подумал Тар, я ли не храбрый, я ли не ловкий - сделаю себе крылья, полечу за солнцем, узнаю, что оно делает, когда наступает ночь. Он был хорошим мастером - собрал птичьих перьев, тончайшими нитями оплел их, превратив в крылья, и привязал к своим рукам. А со следующим утром, как только показалось над землею солнце, Тар поднялся в воздух, высоко-высоко, и полетел за ним...
Ее танец стал чередой движений, очень медленных, плавных и на удивление хорошо подходящих к ее рассказу. Когда она заговорила об озере, мягко обвела рукой берег, когда говорила о небе, указывала вверх. И картина вокруг постепенно менялась. призрачными силуэтами появились вдруг облака над верхушками дерев, рваные и перистые, сквозь которые проглядывало... что-то. Переливалось золотом, тянуло к воде лучи. И на берегу, под сенью дерева, появилась и фигурка человека, тоже призрачная, но донельзя похожая на настоящую. Человек этот был явно не похож на тех, что пробудились сейчас - смуглее, тоньше; на точеном лице - выражение такого интереса пополам с задумчивостью, что становилось ясно: он и горы свернет, чтобы узнать сокровенное, важное для него.
Вот этот человек, Тар, надевает сделанные крылья - и взмывает ввысь.
- Он следовал за солнцем весь день, весь его ход по небу, он устал так, что не раз и не два готов был сорваться... но любопытство было сильнее. И когда солнце стало скрываться, Тар полетел за ним, опускаясь все ниже, и постепенно следом за солнцем попал к великому морю. Он слышал истории об этом море - говорили, что оно окружает землю, всю, целиком. И вот солнце подобралось к самой кромке этого моря, такое обжигающе-золотое, светлое, яркое... и вдруг золото осыпалось с солнца прямо в воду!
Сверкающие золотые звезды - или их призраки - одна за другой начали падать в озеро.
- И солнца как не бывало. Только золото плавает в воде. И тогда Тар решил, что все его племя должно узнать об этом... он опустился к волнам и стал собирать это золото. Всю ночь он летел обратно, а сверкающие кусочки солнца жгли ему крылья. Когда он вернулся в родные места, он так устал, он так измучился от ожогов, а крылья его так растрепались... что бедный тар упал на землю, прижимая это золото к своей груди, закрывая его крылами. Люди столпились вокруг него, стали спрашивать, где он был и что случилось. И тогда Тар рассказал им о том, куда ночью уходит солнце. А затем он умер - но перед смертью высыпал золото солнца на землю. Тогда и наступил рассвет - тут же солнце подобрало принадлежащее ему по праву. Только вот обидно стало ему, что человек позарился на его богатства... тогда солнце сделало так, чтобы ни один человек не смог глядеть на это золото дольше положенного, чтобы зависть не обуяла его, чтобы не возникло желание дотянуться до этого золота.
Нэние развела руками, в дым рассеивая сотканный ею самой мираж, и промолвила, улыбнувшись:
- Это история о том, почему нельзя долго смотреть на солнце. Слишком любопытным оно обжигает глаза. не будьте же слишком любопытными, знайте меру - и пойте солнцу песни, чтобы лучи его были теплее!
Смертные слушали троих, затаив дыхание и забыв обо всём. Пламенная речь Горуса, полные мощи, немного пугающие слова Лакша, история Нэние - они были разными, но рассказывали об одном и том же. Смертные, один за одним, поднимали глаза наверх и не видели там ничего.
- Ты сказала, - произнёс какой-то мальчик, протискиваясь поближе к Нэние, - что надо дать этому Солнцу золота, чтобы оно явилось. Я хочу на него посмотреть, хоть чуть-чуть. Где мне взять это...золото?
- А вот смотри-ка, - она прищурилась, не без лукавства, и указала тонким пальцем на огонь, что удалось добыть Лакшу, - ведь Лакш костер разжигает. Я вот что думаю - на небе сейчас темнова-ато, поэтому золота и не видно; правда ведь? Давай возьмем сухую веточку, пустим на нее немножко огня - и подбросим в самое небо! А солнце его подхватит, и тогда в свете засверкает его золото во всей красе! Ну как, попробуешь, хороший мой?
Мальчик серьёзно кивнул и потянулся ладонью прямо в костёр, к обманчиво-ласковому теплу пылающего хвороста.
- Обожжешься. - Тихо предупредил сидящий рядом Лакш. Лукаво глянул на человечка, но даже не пошевелился.
- Стой! - Нэние быстро поймала мальчика за запястье. - Огонь не любит пальцев! Это неуважение - трогать его руками... придется тебе все-таки взять хворостинку. Если хочешь распоряжаться огнем, между вами обязательно должно быть что-то еще.
Мальчик ещё раз кивнул, взял одну из веток, ещё не пошедших в пищу голодному костру, сунул в огонь, дождался, когда и на ней расцветёт жёлто-красный цветок и...замер. Замер, не в силах отвести взгляд от огня, так близко к его руке. Потом всё же перевёл взгляд на небо, прищурился и опустил плечи.
- Я не докину, - сказал он обижено. - Слабый я. Давай ты! Ты большой...
Мальчик недолго думая протянул ветку Горусу. Огнём вперёд, но ведь это не так важно, правда?
Нэние заулыбалась, задорно и весело.
- Дава-ай, Горус! - и ласково тронула золотоглазого великана за локоть. - Уж ты-то наверняка справишься!
Тот, кажется, на миг смутился, и ярко-алая краска плеснула на щёки золотистого Самозванца, смешиваясь со светлым ореолом сияющих золотых звёзд-глаз, добавляя величественному свечению каплю озорного рыжего оттенка. Затем, протянув руку, Горус аккуратно взял поданную мальчиком ветку чуть ниже пляшущих язычков огня, бережно касаясь сухой, но - для него, да и не только для него - живой ветки, отдававшей себя теперь, чтобы подпитать благородное пламя.
И подарить миру его солнце. настоящее солнце - лик и щит Араэла для Горуса и для остальных - то, что дороже всего на свете: тепло, добро, любовь... с небес. Сияющие лучи; пылкие, страстные касания самой любви Небес - миру, ласкающие жизнь и смертных, в сердца каждого из которых - по искорке, готовой разжечь пламя.
- Справлюсь, - благосклонно кивнув пареньку, подтвердил золотой Самозванец. - Только и вы, друзья, помогите мне и Солнцу. Ведь оно взойдёт для нас всех. Когда я отправлю на небо этот кусочек огня - проводите его добрым взглядом и пожелайте счастливой дороги и славной доли в Небесах. И тогда Солнце обязательно появится и осветит наш мир! Ты готов, маленький мой? Не бойся - вот увидишь, тебе понравится там, куда ты сейчас отправляешься - а ведь ты сделаешь большое и славное дело! - тихо шепнул пламенеющему концу хворостинки солнечноглазый и вдруг почувствовал, как на его талии смыкаются твердокаменные ладони.
- Давай помогу, - пробасил Тёмный, без видимого усилия поднимая Самозванца в воздух и пытаясь поставить на собственные широченные плечи. - Так повыше будет.
- Спасибо, друг, - рука Горуса на мгновение коснулась огромной ладонищи Тёмного, чуть сжимая её - без угрозы, в знак благодарности за поддержку. И прежде, чем скромные, стеснительные язычки огня взметнулись яркой вспышкой, чуть не опалив пальцы светлого посланника Семи, сияющий со всей силы взметнул рукотворную огненную комету к небесам. - Лети-и! Доброй доро-о-оги-и!
Маленькая, хрупкая хворостинка, разбрасывая в стороны яркие, быстро гаснущие искры, взметнулась ввысь. Казалось бы, далеко улететь ей не удастся - даже очень сильный и выносливый смертный не сумел бы швырнуть её достаточно высоко, чтобы хотя бы достать до высоких веток деревьев... Но вот огонь полностью охватил веточку, обнял, окутал, словно любимую, окружил и оградил от всего мира, соединяясь в одно, в общее, в навеки спаянное трескучей, дымной, жаркой страстью... Ветка закружилась, удаляясь ввысь, превращаясь из пылающей полоски в ярко-рыжий с золотом круг, искры летели во все стороны, разгоняя полусвет-полумрак предбытия смертных, по воле Самозванцев, но с помощью самих жителей мира.
Ветка летела всё выше. И горела всё ярче, разгоняя не-свет над озером, озаряя подернутую тихой рябью далёкую водную гладь.Горус махал ей вслед рукой.
Её свет рождал на воде красочные блики, и вот уже казалось - светится не только эта заброшенная вверх частица костра, но и из самого озера исходит не меньше света. Смертные глядели, притихнув, не отводя взгляда. С сомнением поглядывал на отдаляющийся огонёк Лакш, по-прежнему занятый костром.
- Озеро... - Нерешительно произнёс кто-то из людей - Там, внизу, под водой! Смотрите! Смотрите же!
Свет теперь точно исходил из-под воды. Там, в неведомой дали, куда унёсся огонь, так далеко, как никогда ещё не заглядывали смертные, нечто необъятное, ослепительно-яркое вынырнуло из глубины и слилось с брошенным Горусом пламенем - и заплясало над озером, озаряя весь мир тёплым золотистым светом.
- Солнце! - Прокатился по толпе вздох изумления.
- Какое оно? – Тут же спросил кто-то.
- Не могу разглядеть, как ярко-то! - Отвечали ему другие люди.
- Оно круглое? Оно как дерево? Или как костёр? Это ветка?
- Не видно, ничего нельзя разглядеть!
Один человек, сидевший дальше всех от костра, с молчаливой сосредоточенностью вглядывавшийся в даль, вдруг вскочил на ноги и обернулся к остальным.
- Вижу, вижу! - Закричал он, перекрикивая гомон. - Огненный змей пляшет над водой!
Люди на мгновение замерли в нерешительности, будто не веря ещё своим глазам.
- Да, да... Верно... - Проговорил задумчиво Снег.
- И я вижу, и я! - Подхватили другие.
- Он весь блестит! - Уже вторили в толпе.
- У него золотая кожа и он только что выпрыгнул из воды!
- Конечно, ведь когда будет -ночь- он туда нырнёт, нырнёт в -море-! - Добавил кто-то, внимательно слушавший Нэние.
- Теперь-то всё понятно. Он вьётся над водой, сплетаясь клубком и танцуя в небе, и на него больно смотреть, но зато он освещает всё вокруг!
- Он покажет нам правду? - Спрашивали Горуса люди.
- На него больно смотреть, и ты говорил, что он отнимает силы. И что без него - гибель. Но нам было хорошо без него. Как же так? Зачем же он тогда всё-таки нужен? Может, надо от него спрятаться? - Допытывался кто-то у Лакша.
- А золото, где же золото? А как сделать такие крылья? А может быть, это Солнце ещё не обижалось и до него всё-таки можно добраться? Оно такое красивое! - Вопрошали у Нэние.

Было утро первого дня.

[Хелькэ >>>]

Её обступили немногие. Разумеется, не четверо недоверчивых, мрачных смертных, что сидели вокруг Лакша, но и не та толпа, практически скрывшая из виду Горуса.
Перед ней стояло около десяти смертных, которых, на первый взгляд, не объединяло ничего. Пара детей, один старец, несколько взрослых, мужчины и женщины, они не сходились ни в чём, кроме одного - их лица сияли тем же любопытством, той же мольбой о чём-то, чего не потрогаешь руками, что и у Звезды, которая тоже стояла рядом с Нэние.
- Ну-ка, - с интересом шиниру оглядела тех, кто столпился вокруг нее, для каждого нашла улыбку, для каждого - ласковый взгляд, - кто это из вас спросил, нельзя ли добраться до Солнца? Кто это захотел сделать крылья?
Прозрачные глаза хитро сощурились.
- Я люблю мечтательных, люблю смелых - только такие могут не только придумать собственную сказку, но и сделать ее живой!
- Расскажи им, - подёргала её за платье Звезда. - Расскажи им про...другое! Про солнце ещё, про края, откуда оно пришло...
Нэние подняла лицо к небу, по которому разлилось уже - впервые - яркое золото.
- Де-ело, - пропела она, - дело было так. Жила в этом вашем озере не иначе как огромная рыба - а может, и не жила, а родилась там в то же время, когда и вы родились, или чуть раньше, или чуть позже. Точно, она же спала там, под темной водой - потому ее никто и не видел! Спала на самом дне, чуть колыхаясь, когда волны шевелил ветер, - Нэние покачалась на носках взад-вперед, представляя, как огромная рыба пошевеливается где-то в глубине. - Это была особенная рыба, со сверкающей золотой чешуей. И спала крепко-крепко. Знаете, чего ей не хватало, чтобы проснуться? Огня. Ай да молодцы мы, что заставили Горуса подбросить пламя так высоко - вот рыба и проснулась, и увидела этот огонек и прыгнула за ним... а пото-о-ом...
Шиниру лукаво улыбнулась:
- А потом проглотила! И теперь ее чешуя так светится, что отовсюду ее видно - это потому что огонь у нее внутри. Правда, потом ей жарко станет, и когда день пройдет, она вернется в озеро, напьется холодной воды, высится хорошенько - и уж после вернется на небо, - девушка указала вверх пальцем. - Смотрите, вон как хвост-то шевелится!
- Это рыба? - удивился старик с ясными, горящими глазами. - Мне казалось - змей!
- Змеи тоже в чешуе и у них тоже есть хвосты, - весело пожала плечами Нэние. - Отчего бы не увидеть там и змея? Но знаете, что я скажу вам, вам всем...
Два легких шага, и она оказалась прямо перед стариком, и бережно взяла его ладонь в свои.
- Не бойтесь видеть то, что вы видите, даже если кто-то еще видит иначе. Мир такой большой, вам столько всего предстоит осмотреть, со стольким столкнуться! То, что вы видите - это правда. Если вы сможете о ней рассказать другим... Скажи-ка, что же ты думаешь об этом змее? Как ему там, на такой высоте? Расскажи мне о нем!
Старик поднял взгляд к небесам, прищурился и вглядывался в извивающееся солнце, пока слёзы не потекли из его ясных глаз.
- Ему одиноко, - прошептал старец. - Он видит весь мир, но в нём нет никого, кто был бы рядом.
- Так, может быть, он когда-нибудь найдет там, на небе, себе хоть кого-то?.. - пальцем проведя по щекам пожилого мужчины, шиниру стерла с них дорожки слез. - Может быть, он уже ищет? Не смотрите больше, он ведь сделает больно...
- А откуда берутся змеи? - хором спросили Звезда и какой-то молодой парень. Спросили - и тут же смутились.
- Выползают из-под древесных корней, - серьезно, почти ученым тоном отвечала Нэние, - вот смотрите - дерево. Большо-ое какое!.. и чтобы не упасть с такой высоты, приходится ему цепляться за землю корнями. Некоторые корни глубоко уходят, некоторые - у самой земли. Вот из самых глубоких-то и появляются змеи... потому что какой корень от верхушки дальше всего, тот самостоятельней - живет сам, растет, развивается... а потом возьми да оживи. Вот такие они, змеи - ожившие корни. Змею как увидишь - ни с чем не спутаешь. А хотите - еще про кого-нибудь сказку?..
Она улыбалась.
Сказок у нее было - без счета.

[Stranger >>>]

Их было всего лишь трое - тех, кто собрался вокруг Лакша. Не десяток, как у Нэние, не толпа, как у Горуса. Трое. Громадина-Тёмный, желтоглазая молодая девушка с повадками дикой кошки и подросток, худой, жилистый, настороженно постреливающий глазами из стороны в сторону.
Он и нарушил молчание:
- Вы мне не нравитесь, - сказал он, впрочем, безо всякой враждебности или вызова. - Вы трое. Пришли. Говорите, что знаете. Огнём в небо кидаетесь. Зачем? Что вам от нас понадобилось и чего вы попросите после, когда мы без вас уже не обойдёмся?
Лакш молча сидел у своего костра, ссутуленный и угрюмый. После появления на небе Змея дикарь ни разу не улыбнулся. До того, как заговорить, он всмотрелся в глаза каждому пришедшему, испытывая - не уйдут-ли? Не передумают? Под его взглядом люди чувствовали, что он им не рад, и того гляди прогонит, если не сделает чего страшнее или неприятнее. Чего - они пока помыслить не могли. Но они не ушли.
- Это хорошо, что мы тебе не нравимся, - ответил Лакш спокойно. - Не надо брать у пришедших дары, не зная что это за дары. И у меня тоже. - он подбросил хвороста в костёр, и тот выплюнул в уже светлое небо сноп искр. - Вы нас ещё не знаете, нечего у нас хватать что попало, как идя по лесу не надо тащить в рот всякую ягоду и всякий гриб, не зная что от него будет.
- Очевидно, - фыркнула девушка, усаживаясь по другую сторону костра. - Кто вы такие?
Тёмный пробурчал что-то неразборчивое. На Лакша гигант не обращал никакого внимания. Он смотрел в небо - точно на вьющегося и клубящегося Змея. Глаза Тёмного слезились и покраснели, но он упрямо смотрел вверх, не моргая.
- Тёмный! - окликнул Лакш, - Солнце жгёт, как я и говорил. Если ты не перестанешь смотреть на него, то ослепнешь. А эти глаза тебе ещё понадобятся... Что до твоего вопроса, женщина, то я могу сказать только про себя. Эти двое говорят вам и мне одни речи, но лишь речи мне и ведомы. Если они лгут, то однажды вы это поймётё, ибо любой наш замысел со временем открывается перед вами. Но сейчас сделано ещё слишком мало, чтобы судить.
- Я буду тебя слушать, - сказал подросток. - Пока что, во всяком случае. Но пусть будет честно: меня здесь называют Колючкой.
Тёмный нехотя отвёл взор и неприязненно прогудел:
- Ммм...светлое, жжётся. Теперь прятаться труднее. Интересно, а его убить можно?
- Тёмный, значит придётся лучше прятаться. Убить... Можно, если не голыми руками. Но об этом поговорим потом. Сначала я расскажу про себя. - Покрытый шрамами дикарь подбросил в костёр ещё хвороста и прикрыл глаза. Он начал неторопливо рассказывать.
- Посреди большого леса, вдали от моря, пол года идут дожди, и земля превращается в жидкую грязь. А пол года стоит зной, такой что на верхних ветвях деревьев листья высыхают и съёживаются. Там есть деревня Ну-кайнар, или "у родника". В ней живут люди, похожие на меня лицом и статью. Они охотятся, собирают в лесу плоды, пасут скот. В этой деревне я родился и был пятым ребёнком родителей. Когда с моего зачатия прошло три года, родители по обычаю отправились со мной к дальнему святилищу на холме, чтобы хозяева земли благословили и приняли меня. Путь туда занимает при хорошей погоде два дня. Но мы не дошли. Сильный зверь, отведавший человеческого мяса, напал и убил моих мать и отца. Не ведаю, почему зверь не тронул меня. Сначала я долго бежал, потом стал звать родных, но они были мертвы. Хотел вернуться в наш дом, но потерял тропу к селению и не знал, как правильно ходить по лесу.

Тёмный, Колючка и оставшаяся безымянной девушка слушали Лакша. Очень, очень внимательно, но не затаив дыхание. Каждый из них, и это было заметно, постоянно стрелял глазами по сторонам, иногда оглядывался и прислушивался ко всему вокруг. Будто ждали нападения.
- Лес огромный, он тянется от больших городов у моря до далёких гор. Я не нашел своего селения. Ел и спал в лесу. Собирал опавшие плоды. Прятался от хищных зверей в дуплах и под вывороченными корневищами деревьев. Воровал яйца у птиц. Мок под дождём и страдал от зноя. Сезоны сменились дважды, а я не встретил ни одного человека. Много раз почти умирал, но остался жив. А потом со мной заговорил Красноглазый. - Лакш улыбнулся, не открывая глаз, и его улыбка была как никогда похожа на звериный оскал - Слышал его, как голос в голове. Он говорил на языке, который я уже почти забыл. Говорил, какие ягоды вкусны, какие горьки. Какие ядовиты, а какие нет. Как понять, где какой прошел зверь. Как спрятаться от большой кошки. Иногда я стал и видеть Красноглазого. Большим волком или кружащим у меня надо головой коршуном. Мне было нескем больше разговаривать, и я разговаривал с ним, а он мне отвечал. Так он научил меня искать укрытие, охотиться, разводить огонь. Лечить хворь. Однажды - уже пять лет прошло в лесу - мне показалось, что я говорю сам с собой и он - это я, Лакш. Тогда Красноглазый пришел ко мне во сне. Он похож на большого зверя, не на волка и не на тигра, а вообще на любого зверя, что есть мясо. Будто он один - все они и есть. Но он говорит человеческим языком, хоть и выговаривает слова звериной пастью. Он огромный, так что страшно даже быть рядом. А глаза у него - цвета свежей крови. По тому что он не сказал мне своё имя, я и называю его Красноглазым. Но думаю, у моего наставника вовсе нет имени... После того сна он стал являться мне чаще. Волком, тигром, змеёй, всеми самыми опасными лесными зверями. Иногда нападал. Многие шрамы, что вы видите на мне - от его когтей. Иногда учил, как живут эти звери. Учил их именам. Ещё он научил меня языкам людей, жизни людей. Когда мне было шестнадцать лет, он привел меня в селение. Мои браться и сестра тогда уже выросли и не узнали меня. Но это было хорошо, ведь я знал, как строить дома, как пахать землю, как делать оружие. Красноглазый научил меня всему. А у людей мне было учится нечему и нечего делать в селении. Я дальше учился у Красноглазого. Он водил меня по разным местам, показывал как там живут люди. Местам, к которым надо идти или плыть. И по местам, куда попадают иначе. Учил менять обличья и говорить языками зверей. Охотиться и правильно говорить с людьми. Он научил меня обходиться без него, и хотя он и дал мне множество даров, я и без них многое умею. В конце он привёл меня сюда, в этот молодой мир, где нет ещё ничего, но есть вы. Думаю, он привёл меня сюда чтобы его воспитанник научил вас быть самим по себе. Это я и хочу делать.
- Звучит хорошо, если ты не врёшь, - прогудел Тёмный, как следует всё обдумав. - Твой наставник - он помог тебе стать сильнее?
Лакш наконец открыл глаза и взглянул на Тёмного.
- Да.
- Хорошо. И какую цену он взял с тебя?
- Я волен идти куда вздумаю, но хочу вас учить. Красноглазый знает что я буду учить, ведь это он меня таким вырастил. Значит он этого и хочет от меня. Можешь назвать это его ценой. Я называю это своей благодарностью ему.
Тёмный задумался, и нить разговора подхватила желтоглазая:
- А зачем ему, чтобы ты кого-то учил? И вообще, кто он?
- Ха! Какие путаные речи! Когда ты хочешь есть - ты разве начинаешь раздумывать, зачем это тебе? Красноглазый передо мной не говорит лишнего! Зато я знаю его дела. Он сделал сильным меня, и я хочу сделать сильными вас. Он - тот, чья сила превыше моей и уж тем более превыше вашей, новорожденные!
- Знаешь, чужак, как тебя там звать, - сказал Тёмный, скребя ногтями затылок. - Не знаю, как сестра и этот заморыш, а я, пожалуй, тебя послушаю. Хочу померяться с этой змеюкой небесной силами когда-нибудь... Только вот, как ты трёпом нас сильнее сделаешь?
- А ты дело говоришь, - снова заулыбался самозванец, поднимаясь на ноги. - Покажите мне, как вы добываете пищу и где спите. Какие звери водятся в лесу. Тогда я скажу, чего вы ещё не умеете и как вам стать сильнее. Заодно поглядим, чему научат ваших братьев эти... учителя, - указал он на Нэние и Горуса. - Меня же называйте Лакш. Других имён у меня тут пока не появилось, но скоро будут.
Чему мне их учить? - Размышлял Лакш, - Они не строят жилищ и не ищут укрытий. Добывают пропитание голыми руками. Не знают одежды. Они совсем как звери. Красноглазый долго учил меня жить так, и учиться было сложно. Если я дам им инструменты - смогут ли впредь обходится без них? Впрочем, это лишь их колыбель. Пока узнаю, в чём они нуждаются. Чую ещё - за двумя другими учителями пойдёт больше людей, чем за мной. Значит тех, кто пойдёт за мной, надо будет подготовить и защитить. Тут понадобится вся моя наука.
Тем временем они заговорили. Медленно, не очень умело, с трудом подбирая слова. Девушка рассказывала, что по всему лесу вокруг обильно растут ягоды, а на деревьях невдалеке - плоды, которые можно срывать и есть, запивая водой из озера. Колючка добавил, что они тут проснулись не все - некоторые пришли из леса.
В котором живут звери, как сказал Тёмный. Большие, быстрые, с крепкими зубами и когтями. Здоровяк приподнял свою бороду, и Лакш увидел четыре широких шрама на мощной груди.
- Только вот, мало кто верит, - раздался за спиной дикаря серьёзный, но явно детский голос. Шагов он не слышал. - Говорят, что Тёмный сам себя поцарапал. Глупые.
Дикарь развернулся, чтобы рассмотреть нового собеседника. Это оказалась маленькая девочка. Русоволосая, растрёпанная и очень, очень серьёзная на вид. Она смотрела на Лакша снизу-вверх оценивающе и внимательно.
- Я - Роса, - добавила она, в ответ на взгляд дикаря.
- Я - Лакш. Ты тихо ходишь. - Угрюмо прокомментировал дикарь, - Я сейчас пойду в лес и найду тех тварей, которых видел Тёмный. Посмотрим, что они могу сделать. Кто пойдёт со мной? - Лакш обвёл взглядом четверых людей, - Тёмный, ты не побоишься показать мне, где следы этих зверей? Тогда я найду, возможно, того самого, который тебя поцарапал. И посмотрю, на что он годится.
- Не пойдёшь, - набычился Тёмный. - Он - мой.
- Прям-таки твой, - заулыбался Лакш, смакуя каждое слово, - А что-же, выследить его в лесу ты можешь, или может тебе надо его сначала привести? Твоя кожа достаточно прочна, чтобы его когти тебе не повредили? Тебе есть, чем пробить его шкуру? Он - твой, я признаю это! Но сможешь-ли взять?
Вместо ответа Тёмный поднялся и шагнул в сторону. Его руки легли на ствол небольшого, толщиной с запястье мужчины, дерева, растущего на краю поляне, а потом случилось удивительное.
Мышцы гиганта вспучились, как пена на гребне волны, заходили клубком змей. Тёмный будто бы увеличился, застыл, а потом со страшным треском обломал молодое деревце у самой земли.
- Его шея - не крепче, - сказал он, тяжело дыша. - Найду - сломаю.
- Сначала найди! - отпарировал Лакш, никак не отреагировав на эту демонтрацию силы, - И если у твари такая хрупкая шея, то почему шрамы - на твоей груди? Нет, Тёмный, ты силён, но чую я что тебе надо будет помочь!
- Помоги, - покладисто кивнул здоровяк. - Найти помоги и заметить первым, а дальше - сам.
- Он говорит правильно, - вдруг подал голос Колючка. - Если у тебя есть враг, его надо убить самому.
Он как-то странно посмотрел в толпу людей, окружавших Горуса и чуть прищурился. Дикарь молча кивнул и проследил за взглядом парня. Слегка наклонил голову набок, будто это помогло ему лучше рассмотреть собравшуся вокруг Горуса толпу.
- Роса, а скажи-ка мне, чем их так увлёк желтоглазый? О чём это он так много говорит? Всё про Солнце?
- Снег его донимает про закон, - ответила девочка, и все собравшиеся вокруг костерка смертные неприязненно поморщившись. - А Горус этот прямого не отвечает и всё другом называется...
- Назваться легко. - Лакш отвернулся от сборища и обратился к бородачу. - Тёмный, веди! Покажи, где встретил тврей. След я возьму, был-бы след.
- Идём, - кивнул тот. - А они - с нами?
Гигант смотрел на остальную троицу.
- Хотят посмотреть, чему я могу научить - пусть идут. - Лакш криво улыбнулся, ожидая ответа от остальных слушателей. - А если боитесь заработать себе шрамы как у Тёмного, то сидите у костра. Мы вернёмся. И поговорим. Но знайте, что шрамы учат лучше слов.
Девушка хмыкнула и встала рядом с Тёмным, Роса только пожала плечами, а Колючка сказал:
- Если зверь придёт, что делать?
- Мы придём к зверю. - Поправил Лакш. - Тёмный хочет одолеть обидчика, так пусть попробует. Может, зверей несколько. Или мы вначале найдём не того. Тогда я помогу. И покажу.
- Хорошо, - кивнул тот. - Я хочу это видеть.
- Хватит языками молоть, - прогудел Тёмный, повернулся и неторопливо пошёл в лес. Как оживший холм, с чего-то решивший прогуляться.
Лакш глянул на догорающие угли костра, шумно к чему-то принюхался и неторопливо побрёл следом.

Сообщение отредактировал Stranger - 24-02-2011, 21:46