Дорога на Йотунхейм, продолжение легенды об Альтон-фьорде...

[Сигрид >>>]

Хёгни прижался животом к палубе, маленькими пальцами стиснул широкий борт. Страшно завывал Ньёрд, скаля пропасти меж валами, холодом бессилия человеческого тянуло отовсюду, а у мальчишки глаза горели словно при виде новой игрушки. Лисье любопытство раньше него родилось.
А когда разверзлась плоть моря, открыв перепуганным морякам блестящий бок дочери Локи, Хёгни едва за борт не выпал, потянувшись, норовя чешую потрогать.
«Чего боятся, а еще воины! Ни валькирий пляска, ни Йотуны им не страшны, а тут дрожат что дети! Сказано же, от Тора падет Ёрмунганд, значит лишь Тора ей и опасаться, лишь Тора ей и губить!» - мальчик покривился с неудовольствием на взрослых, обвязался веревкой, чтобы волной не смыло.
Не трогала его судьба других кораблей, остальных товарищей, да и своя шкура нужна была лишь потому, что из чужой на мир смотреть нее научился. Не насмотрелся на мир.
Тишь ночная обрушилась в бездну моря и не торопилась всплывать, колыхала могучим дыханием змея землю кораблей. Снова поморщился лисенок.
- Коли на край света приплыли мы, бросим жертву Митгард да двинемся дальше! Кому ж приятно, когда ему во время сна над душой стоят!

Асгерд ни жива, ни мертва в трюме по доскам распласталась, богинь в помощь призывая. Альвья ее сила пуста была здесь, хуже последней смертной чувствовала себя дева.
«Все одно по-моему обернется. Все одно, как я скажу, будет. То, что предречено, на половине не остановишь». Катало ее по округлому дну, крики и тишина штормовая душу рвали, только Асгерд зубы сцепляла и продолжала полумолтву – полузаговор свой плести.

[SergK >>>]

Больше прочего желали мореходы поскорее убраться подальше от того места, что облюбовал для своих игрищ Мировой Змей. Но бросать в беде товарищей – осрамиться перед совестью и богами, потому Рагнар велел Хунтьову направить корабль туда, где в последний раз видел ярл огонёк, что Ньялль зажёг на корме. Шли медленно, тихо – чтобы не потревожить чудовище, коли решило оно вздремнуть в морской глубине. Острый нос драккара резал густой туман, словно масло. Олав, Сегирд, Хельги и Рагнар вглядывались в белую пелену, выискивая взглядом очертания корабля. Порою из молочных прядей, казалось, проступал нос или борт драккара, но тут же исчезал с порывом ветра, что перемешивал клочья тумана, разрушая видение.
- А твой мальчишка - отчаянный, - между делом бросил Рагнар Хельги, - воины чуть под скамьи от страха не залезли, а ему хоть бы что - чуть за хвост не ухватился!
- Мал ещё да глуп, вот и не научился жизнь свою беречь, – буркнул Хельги.
- Стало быть, и я глуп бываю, когда в бою отбрасываю щит, что мешает биться с врагом? – усмехнулся Сегирд, повернувшись к Хельги.
- Может и бываешь, - проворчал тот и замолк.
- Значит, в бою побеждает тот, у кого ума не достаёт бежать от тинга мечей, - подытожил Олав, - а кто жизнь свою бережёт…
- Тихо! – ярл вскинул руку и спорщики тут же смолкли, прислушиваясь к завываниям ветра.
- е-есь… - донеслось чуть слышно на левый борт.
- Руль налево, тихий ход, - приказал Рагнар. Через некоторое время донеслось уже громче с воды:
- Мы зде-е-есь!
- Эй! Помогите! – с правого борта.
Викинги, бросив вёсла, стали наклоняться над бортами, выглядывая своих товарищей. Вокруг корабля, цепляясь за обломки мачты, досок и друг за друга, держались на воде, постепенно отдавая жизнь хладному морю, десятка полтора воинов. Рагнар первым прыгнул за борт, чтобы вытащить из воды закоченевшего Снорри, за ним и другие бросились на помощь уцелевшим. Последним в тумане нашли Ньялля – он уже не мог кричать, только надсадно хрипел. Посиневшего кормщика положили к корабельному очагу, растёрли и напоили крепкой брагой. Когда мореходов, потерявших корабль по воле Мидгардсорма, откачали и отогрели, они, перебивая друг друга, рассказали о том, как пытались уйти прочь от Змея, и как прямо на них волей порождения чресел Локи упал огромный хвост. Те, кто не успел в последнее мгновенье выпрыгнуть за борт, попали под удар, который разбил в щепы драккар. Многие утонули в ледяной воде, оглушённые. Так воины Альтон-фиорда потеряли дюжину своих побратимов и боевой корабль, встретившись с Ёрмунгандом.
До самого утра было тихо – верно, Змей покинул эти места. Когда взошло солнце, и ветер унёс туман, драккары вновь взяли курс на север, к Скъёльдхейму.

Сообщение отредактировал SergK - 19-12-2008, 21:47

[Сигрид >>>]

Хёгни лежал на палубе и морщил капризно мордочку. Какой день уже шли лошади моря, а скатерть небес все висела, как повесили, только движение пятна на ней позволяло верить, что время не утонуло, и Ёрмундганд не проглотила дерзких мореходов. Правда, пятно поднималось все ниже и двигалось все ленивее.
Лисенок только с мачты слез и деревянными руками пошевелить не мог, так и лежал крестом, тоскливо в свинцовое небо падая. Соль морская огнь волос высеребрила, вода выльдила, голове было до зубовного зуда холодно, Хёгни хотелось заплакать, чтобы мать пришла, чтобы гребнем частым в теплом молоке смоченным космы расчесала.
А заплачешь – хирд рассмеется и головой вниз Ньорду отдаст труса. Сумел груздем назваться – лезь в печку. Ах, печка, теплая, хлеб душистый свежий, и руки крепкие тетки Ингегерды…
- Чего лежишь что альбатрос подбитый? – Асгерд подобрала подол, присела рядом.
- Уйди, слабая женщина. Не видишь, воин страдает?
Альва рассмеялась.
- Ах ты воин, до меча не дорос, с-под шлема не видать! Давай я тебя на лавку перенесу, плечи разомну? Не заметишь, как оживешь.
- Нет же, правду говорят, не место Фрейе на корабле! В трюм поди, женщина.
- Груб ты, мал, а груб. И глуп, - Асгерд поджала губы, поднялась.- Не хочешь – лежи тут. Ничего не расскажу про колдуна рыжего, что с нашего острова всех спас.
Она подождала, будто пояс перевязывала, что окликнет ее мальчишка. Хёгни помолчал.
- И не говори, врак твоих мне даром не надо. А сказки сочинять Олав и то лучше умеет.
Альва обиженно подбородок подняла и ушла на нос, задев подолом лисенка.

[SergK >>>]

Два драккара Альтон-фиордцев продвигались всё дальше на север. Небеса всё чаще одаривали мореходов белыми хлопьями снега, что устилал палубу и не спешил таять, викинги кутались в шерстяные плащи, а над скамьями поднимался пар от дружного дыхания гребцов. Всё чаще стали попадаться на море плавучие глыбы льда, дрейфующие к юго-западу, чтобы оплавиться там в тёплом подводном дыхании морского Змея.
Рагнар всё чаще хмурился и подходил к Олаву за советом, а старик только кивал и пожимал плечами: в том было дело, что по расчёту опытных мореходов уже дня три назад должны были драккары достичь берега Скъельдхейма, только берег тот словно Локи-хитрец прятал от зорких глаз. Для опытного викинга морской путь приметнее сухого, дорогу отыскать ему помогают и звёзды, и ветра, и цвет водной глубины. Вот и недоумевал Рагнар: по всем приметам корабли шли верным путём – почему же асы не позволяют им достичь, наконец, острова?
Сошлись воины на том, что требуют своенравные боги подношения, а прежде всех стоит уважить вана-Ньёрда, покровителя морских походов. Ярл обратил к хозяину Ноатуна такую речь:
- Светлый Ньёрд, опора деревьев моря, щедрый бог, дозволь нам приблизиться к Скъельдхейму и не чини преград: ведь не желаем мы зла тебе и твоему двору. Скудно нынче наше угощение, но когда мы вернёмся в Альтон-фьорд, я подарю тебе лучшего быка из моего стада!
С этими словами Рагнар бросил за борт знатный кус копчёного мяса и вылил в холодное море кувшин браги. После того достали из трюма жертвенник Одина – тяжёлый камень с рунами, покрытый запекшейся кровью.
- Тюр победы, ас воронов, отец людей, направь нас и укажи дорогу. Не оставь нас в суровом краю, и все битвы мы проведём, восславляя твоё имя, а всю кровь, что прольём на севере, тебе отдадим!
Жертвенной крови у воинов не было, и ярл, сняв с пояса нож, порезал руку и протянул кисть над камнем, орошая его рудой. За ним стали подходить другие викинги, отдавая асам свою кровь, что загустевала и стыла на камне. Над жертвенником поднялся пар – Одноглазый принял жертву и обещание походников.

Сообщение отредактировал SergK - 8-01-2009, 17:19

[Сигрид >>>]

Асгерд сердито тискала собственные локти. Одину приношения ей комом в горле стояли, кровь корабелов пережженным жиром на нёбе отложилось, тошноту вызывая. Лисенок Хёгни свысока на нее взгляды бросал, но свое запястье под нож не подставлял.
Один принял жертву, только холод вод оставался ровным и сонным, и горизонт что рыбий мех плавал в море, ни тени на нем не мелькнуло. И мутный день не вывернул наизнанку свою шаль. Хёгни вздохнул. Может, асы и ванны услышали драккары, только навстречу не спешили. И то правда, какое дело владетелям судеб до обычных кораблей? Да еще на одном коне моря девка, ведьма и альва. Тьфу, напасти.
Лисенок сплюнул по-взрослому, оперся о широкий борт. Волна бы палубу лизнула, да случайно прихватила белую альву, а то зубами стучит громче голоса моря.
Обряд закончился, что лучинка догорела. Снова потекли часы, двумя витыми волнами за килем разбегаясь…

[SergK >>>]

Услышал ли Родич Ванов молитвы Рагнара, или упорство мореходов заслужило им, наконец, награду, но на следующий день в лучах восхода углядел Сегирд, на носу подменявший Рагнара, белесые точки над водой. Увидел и заморгал – может, утренний сон голову морочит? Но точки росли, превращаясь в окутанные туманом пики скал, у подножия которых вспыхивали искорки. А позади них вздымался массивный округлый торс заснеженной горы – словно щит, закрывающий остров от страшных северных ветров. Из-за этой горы и называли двор Хрольва Белого Скъелдхеймом – Домом Щита. Сегирд набрал в грудь морозного воздуха и закричал, разом разбудив спящих товарищей:
- Земля! Хунтьов, чуть левее руль переложи! Скъельдхейм!
Викинги заторопились к носу и левому борту – своими глазами увидеть долгожданный остров, даже кормщик вытягивал шею, силясь разглядеть знаменитую гору. На другом драккаре тоже увидели остров. Рагнар встал на носу, разглядывая окованный белой твердью на три полёта стрелы берег:
- Отродясь остров Хрольва не обрастал с юга льдом! Ведь теперь лето…
- И холод такой, что до костей пробирает, - поёжился Олав, кутаясь в меховую накидку, - словно все ледяные великаны стали дуть Белому на подворье!
- Собирайтесь у огня, - решил ярл, - будем совет держать.

Драккар неспешно шёл к льдистому берегу, а мореходы собрались у корабельного очага в два круга. Дров осталось совсем мало, и Олав кормил огонь бережливо.
- Подбрось ещё, Олав! Всё одно скоро на острове будем! – попросил Ньялль.
- Неизвестно ещё, сколько нам на корабле без дров пробыть придётся, - пробурчал Олав, - не стоит забывать, что вместо тёплого дружинного дома и вкусного ужина ждёт нас в Скъельдхейме битва. С врагом есть и пить в одном доме асы не велят, - старик поморщился, поперёк горла было ему Хрольва врагом называть - не раз сражались они вместе.
- Если Белый согласится платить дань Хральду и называться его человеком, не будет никакой битвы. Я сам пойду к нему и поговорю.
- Я с тобой пойду, - отозвался Сегирд.
- И я тебя, Рагнар, не оставлю, – сказал Хельги. Тут все вокруг загудели, зашумели, что одного вождя не отпустят, вместе пойдут. Ярл поднял руку:
- Хватит! Сначала решить надобно, как причалить к острову.
- Пробовать на прочность будем, - поучительно сказал Олав, - не то причалим, на лёд сойдём и тут же ко дну провалимся.
- Я, кажется, видел там во льду проталину, - вставил Ньялль, - словно змей хвостом разбил!
- Это, верно, скъельдхеймцы пробивали путь своим драккарам, - обрадовался Олав, - Покажи мне!
Олав, Рагнар и Ньялль ушли на нос и скоро вернулись. Олав растирал замерзшие руки, викинги раздвинулись, пропуская его к огню.
- По этой проталине мы пройдём к самой бухте, - объявил Рагнар, - к вечеру будем уже у Хрольва.
А про себя думал: «Только бы он на дыбы не встал, не заупрямился... Белый – вождь своенравный, и люди у него свободные, честные. Не пойдут они под руку Хральдову, ох не пойдут...»

Сообщение отредактировал SergK - 18-01-2009, 22:40

[Сигрид >>>]

Асгерд глянула на горизонт, что гардарикская змея тайпан ядовитым зубом пронзила. Белый щит альву бросил в ужас, связанную ремнями сыромятной кожи; да только не хотела альва сдаваться.
Медленно, глаза опустив, пошла Асгерд от носа к мачте, так плавно, что не колыхнулся подол зеленой рубахи, даже будь он сказочного синского шелка, а не покрыт по краю корочкой соли от морской воды.
- Сегирд Турс, позволь слово тебе молвить не при чужих ушах? – тихо подошла Асгерд, со спины, неслышно, ядовитой гардарикской змеей тайпан.
Хёгни вслушивался чутко, только что ушами не поводил, и не замечал, как один ворочает Хельги тяжелым веслом. Да и Хельги того не заметил.

Белое молоко лилось с гор на грудь земли кораблей, на шлеме земли сбиваясь в крепкую плотную сметану; оттого вода казалась черной, озябшей, и жаль становилось мировую змею Мидгардсорм, вынужденной стынуть в этой обманчиво ленивой воде.
Потому что кисточка на хвосте спящего Мирового Змея колышется, и меж плавничков бегут потоки-завихрения, прибиваясь к берегам, что скалятся серыми острыми рифами. Горе кораблю, попавшему в такой поток, потому не слушает товарищей кормчий – товарищей – людей; но товарища – ветра и товарища – воду слушает внимательно, каждое слово-каплю ловит жадно, собирает и хоронит в крепких руках. А потом умные руки поворачивают руль, и конь моря осторожно меж струями вышагивает.

[SergK >>>]

(вдвоём с Сигрид)

Сегирд, всматривавшийся в забортную воду, туманной гущей затянутую, не заметил, как подобралась к нему ловкая альва, но не вздрогнул от её голоса, только повёл плечами, по-прежнему в воду вглядываясь:
- Зачем таишься, Асгерд, словно среди злых людей? Здесь никто не обидит тебя, и скрывать ни от кого своих слов не нужно.
Хорем улыбнулась альва.
- Да дело ли Фрейю на общий стол пира класть! Не бойся, коротко будет слово мое, опасения сложи под лавкой, не стоит тебе меня бояться!
Обернулся тогда Сегирд:
- Хорошо, пойдём, куда скажешь. Только знай: скоро будем мы у Хрольва, а там битва случиться может. Ты в трюме спрячься, а если асы на стороне скъельдхеймцев окажутся, то не бойся их - Хрольв честный человек, не тронет тебя.
Асгерд улыбнулась мыслям, только ей да норнам ведомым.
- Пойдем, - Обвила руками альва могучую руку Турса, повлекла к трюму, от чужих глаз да ушей подальше.
Хёгни лисенком, мышь почуявшим, подобрался, весло оставил, бесшумно следом направился.
- Дело у меня к тебе, Сегирд, такое, что откладывания не терпит и разума не слушает, - начала Асгерд, обручья теребя. Викинг нахмурился - «Какое ещё дело теперь, когда цель похода так близко и каждый человек нужен ярлу?» – но вслух не сказал ничего, дальше слушал.
- Видишь, та, которая ездит в повозке, запряженной кошками, улыбнулась мне.. А воин один ее улыбки не замечает....
Турс дёрнул плечом:
- Эх, Асгерд, некогда мне в загадки играть - корабль идёт по проточине ледяной, каждый мореход с глазами вострыми у Хунтьова на счету. Говори прямо, который из побратимов моих глянулся тебе?
Взгляд альвы раскаленным прутом ожег.
- Нешто не видишь, - обида что горячий вар на лед выливалась, - По тебе вторую седьмицу сохну, что ветла! Аи лисенок твой подойти не дает, пояс зачарованный повязать. А как без оберегов в бой идти? Позволь руны на вороте вышить, глядишь, целее будешь?
Отшатнулся Сегирд: на секунду почудилось ему почему-то, что вместо альвы Хельги протягивает к нему руки, а в них - рубаха. Но так смотрела Асгерд, что устыдился воин, сказал неловко:
- Да зачем те руны? Меня и без них валькирии знать не хотят...
- Лисье колдовство недолговечно, как не поймешь ты! А если в самой сече раздумает рыжая и бросит круг обережный прямо тебе на ноги - что делать будешь? Дай зачарую, силой своей альвьей накрою что плащом?
Вздохнул Сегирд:
- Не понимаешь ты меня, Асгерд - я последний десяток лет сам в бою смерти ищу. И тебе думать обо мне не след... Я, - викинг с трудом слова подбирал, - как секач подраненный, сам на копья лезу и в бою себя не помню... Думаешь, зря Турсом прозвали? Лучше другому кому руны защитные на одёжу нашей - хоть Рагнару, или Олаву, или Хёгни малому.
- Сам ты себя не понимаешь! - порванным неводом слезы в голосе звякнули. - Не оттого ли смерти себе ищешь, что очаг холоден, что дом пуст? Так тому лекарство есть нехитрое - лаской женской кличут. Позволь оберег на шею повесить - сам же потом поймешь, какое счастье получил! - заломила Асгерд руки, что лебедь до берега не долетел, в море зимнее падает.
- Да послушай, Асгерд, себя – ты ведь меня не знаешь совсем… - Сегирд осекся, на полуслове замолчал. Затем промолвил:
- Откуда ты про колдовство лисье проведала? Ужели Хельги тебе рассказал? Не мог он. А больше некому…

Сообщение отредактировал SergK - 15-02-2009, 21:16

[Сигрид >>>]

Заря билась вспоротой артерией на шее, теплая кровь солнца стекала в реку Тарим. Обескровленное небо бледнело предобморочной слабостью, ветер сквозняком гулял по камышам.
- Где ты, братец…
Лисица теребила в руках край верхней юбки зеленой крашеной шерсти. Идет время, мокнет под дождями лодка на холме – а старшего лиса нет, как в океане утонул. А луна полнеет, наливаясь весенним промозглым холодом. Скоро придет сырость, не до лодки будет.
- Где ты, сынок…
Рев погладила реку, стирая свое отражение. На белой груди неба, среди камышей, заклубились дымка северных снегов. И три черных дуги корабля с гордыми носами разрезали белизну. Лисица махнула рукой – один корабль приблизился, она увидела маленькую рыжую фигурку, что животом лежал на палубе, прислонив голову к доскам люка, что ведет в трюм. Выслушивает чего?
Но куда драккары отнесло? Скалятся льды, синевой отливая, злой синевой. Нелюдское у острова дыхание, нечеловечье над ним небо.
А вот там, в воде, совсем рядом, что такое? Рев наклонилась пониже. Вот, черное пятнышко, будто росчерк туши. Лисица склонилась к самой воде. Да, тут, что же….
Она не удержалась и свалилась в ледяную воду. Видение разбилось, река Тарим, хохоча, унесла обломки. Рев с плеском и брызгами выбралась на свой камень, отжала рыжие волосы и зеленую юбку. Где же братец…

[SergK >>>]

(в трюме)

- Не смей так про Хёгни! – Сегирд нахмурился, - Ты мальчишку не растила, не тебе его и хаять! А если видишь многое – знай, помощь мне твоя и вправду потребна будет…
Скрипнула дверца люка, и в трюм пробился дневной свет:
- Сегирд, вылезай уже, хватит там с девкой шашни разводить! Рагнар зовёт тебя.
- Потом об этом потолкуем, - сказал викинг и полез наружу.

На палубе царило оживление: драккар прошёл по проталине до самой бухты, и теперь мореходы, умело орудуя вёслами, нацелили нос туда, где начинался волок. Деревня скъельдхеймцев скрывалась за ближайшей скалой, а с другой стороны её прикрывала Скъельд–гора. Там же располагались корабельные сараи. Тащить или катить туда драккары – дело непростое, зато там они укрыты от морских ветров и чужих глаз. Странно было то, что на берегу не было видно людей Хрольва: обычно со скалы в море всегда смотрел один дозорный, чтобы загодя сообщать вождю о званых и незваных гостях. Волок был занесён снегом, значит, корабли давно не вытаскивали на воду – когда хирд в походе, мальчишки чистят волок, ожидая викингов обратно. Снега же нынче было много больше, чем положено летом, и мореходы снова подивились тому.
Драккар легко ткнулся носом в холодный каменистый берег. Роскви, который звал Сегирда, хмыкнул:
- Ну что, помиловался с девкой своей? И что она… ох!
- Ох, ох, что ж ты маленьким не сдох!? – передразнил его Олав, отвесивший языкастому мореходу подзатыльник, - Нечего жито молоть, пока рожь не кошена! Сегирд, спусти весло – вождь сойти на берег желает.
Викинги повернулись к ярлу, тот кивнул. Сказал тогда Хельги:
- Нет нужды тебе, Рагнар, удаль свою показывать. Все мы тут знаем, чего ты стоишь. Чай, уже не мальчишка, чтобы по жердочке скакать.
- В тот день, когда поскользнусь – не бывать мне больше вождём, помнишь? Не при тебе ли когда-то сказал? От судьбы своей бегать не стану!
Сегирд подставил ярлу весло, и тот сразу перешагнул через борт. Весло было широкое, но сырое, а на морозе покрылось местами ледяной коркой. На середине пути Рагнар почувствовал, что оскальзывается - взмахнул руками и прыгнул, оттолкнувшись от жерди. Провалился по колено в снег, но на ногах устоял. На корабле засмеялись – с облегчением, Олав крикнул:
- Ну как, Рагнар, ноги не мёрзнут!?
- А ты сам не хочешь по веслу прогуляться?! – отвечал ярл.
- Я бы и рад, но парни уже тащат сходни - у меня достанет терпения их дождаться! – усмехнулся старик.

Сообщение отредактировал SergK - 1-03-2009, 21:40

[Сигрид >>>]

Худой и гибкий, как жгут, лис, которого северные берега знали под именем Ракке, в ровном ритме поднимал и опускал топор на послушное дерево, распятое на козлах. Пот лился по узкой спине, сосульками намокли рыжие в медь волосы, собранные в косу и перетянутые на лбу холщовой лентой. Лента тоже намокла.
- Брат?
Ракке опусти топор, вытер локтем лицо, обернулся с улыбкой.
- О, чья это шляпа средь горных пиков? Чьи это глаза средь зеленых листьев? Какими ветрами?
- Брат, тебя не было луну!! За это время можно построить джонку для всех небесных драконов и разместить их так, чтобы у каждого было личное пространство в пятнадцать ли!
- Дада, причем джонку из ногтей зверя Мо!
- Хей, брат, зверей Мо мало осталось, хоть мы и не очень-то друг друга любим… – Рев подошла к истерзанному бревну. – Что это?
- Ты же помнишь, сестра, - лис провел ладонью по ребристому от зарубок стволу, - на обычной лодке, даже с благословения Бисы Юаньцзяо до северных гор мы не доплывем, туда даже лунги не долетят. А вот если лодка наша будет из сухих щепок, из лунных цепей, из криков цапли и прочего крайне корабельного материала – сестра, ты увидишь своего лисенка, только снег с ушей стряхивать не забывай.
- Долго тебе еще?
- Половина, - Раке снова поднял топор.
- Помочь?
- Посмотри. Если увидишь, где нужна твоя помощь – помоги, отчего нет?
Рев с ногами села на чурбак в семи шагах от брата, подобрала зеленую юбку. Сама собой родилась песня, неясная, неуверенная, песня мутной воды Тарим, о том, как из камыша и звона стрекозиных крыльев построили русалки лодку… Раке усмехнулся. Хорошо песня под топор ложилась. Ладная выйдет лодка.

[SergK >>>]

Ноги утопали по колено, а густой пар от дыхания мешал смотреть. Холод сковывал тело подобно латам, что англы, не ведающие настоящей боевой отваги, нацепляют на себя в надежде на прочность металла. «Хорошо, что Олава отговорили идти» - думал Сегирд. - «Старик хоть и крепок, а такой мороз не про его старые кости». За ним след в след ступали Рагнар, Хельги, Ньялль, Роскви, и ещё шестеро воинов – остальные остались стеречь корабли.
Когда викинги обогнули скалу, перед ними открылся заснеженный холм, густо уставленный землянками и бревенчатыми домами – деревня Хрольва. Альтон-фиордцы остановились. Рагнар поднял ладонь к глазам, пригляделся:
- Не видать никого… но подворья от снега чищены – значит, хозяева дома.
- Как же, никого, - хмыкнул Сегирд, - вон за тем сугробом двое хоронятся.
- Не двое, а трое, - поправил Хельги, - оружные притом. Двоих по макушкам видно, а у третьего наконечник стрелы над снегом торчит.
- Эй, воины! В кого стрелять собрались?! – крикнул ярл сугробу.
Там завозились – поняли, что провалилась засада. Наконец, на верхушку вылез паренёк зим тринадцати с коротким мечом в руках – его с двух сторон прикрывали мальчишки помладше с луками.
- Прежде сами назовитесь, гости незваные!
- А ты не узнал меня, Хрольвссон? – заухмылялся Рагнар, - А ведь четыре зимы назад я тебе подарил этот меч, которым теперь стращаешь меня!
- Дядька Рагнар! – мальчишка сунул меч за пояс и стал торопливо спускаться к викингам, - Ты весь в снегу, словно снежный великан, вот и не узнал тебя!
Двое мальчишек с луками поспешили за ним. Тот подошёл к ярлу и произнёс важно, как подобает хозяину:
- Пусть асы не оставят тебя, Рагнар Раудссон, ярл Альтон-фиорда! Будь гостем в Скъельдхейме – всегда найдётся у нас для славных викингов место у очага!
- И ты будь здрав, Вебьёрн, сын Хрольва! Как случилось, что ты встречаешь меня вместо отца?
Впору было бы спросить, как вышло, что трое мальчишек встречают чужаков вместо взрослых хирдманнов, но ярл не стал обижать маленького Вебьёрна. Тот насупился:
- Беда у нас, дядька Раганр… Идём в тепло, там всё расскажу.

В тёплом доме Хрольва, куда Вебьёрн привёл Рагнара и его людей, их встретила жена хёвдинга, Умная Исгерд со своими дочерьми и служанками. Мужчин старше четырнадцати зим в деревне не оказалось, только один немощный старик, что не мог уже подняться с лавки. Исгерд усадила гостей за стол, накормила печёной рыбой и хлебом ржаным, что в Скъельдхейме был на вес серебра, а после рассказала о большой беде.
Беда пришла в ту пору, когда северные ветра должны были смилостивиться и уступить тёплому воздуху, что приходил каждый год от могучего южного течения и приносил с собой весну. Но суровые зимние бури не слабились,снега становилось всё больше, а по горной тропе со Скъельда стали приходить Снежные Великаны. Огромные белые чудища в два человеческих роста, стоявшие на двух ногах, словно люди, но силой и яростью походившие на медведей сначала приходили поодиночке. Первый йотун задрал двоих трэлей и убил одного хирдманна прежде, чем воинам деревни удалось его остановить – великан был хитёр и нападал так быстро, как бьёт Мьёлльнир. На следующее утро за ним спустился следующий, и Белый приказал выставить дозор на тропе. Дня не проходило, чтобы не появлялись чудища, и кто-нибудь из воинов Белого не отправлялся пировать к Отцу Богов – не помогали ни молитвы асам, ни подношения – Тор, Победитель великанов, не спешил на помощь людям Хрольва, а турсов приходило всё больше. Когда они истребили треть хирда, скъельдхеймцы решили покинуть остров, который из надёжного дома превратился в хладную смертельную ловушку. Но на следующий день налетела страшная буря с востока – гора-Скъельд не могла от неё защитить деревню. Ветер разрушил три дома и корабельные сараи, превратил драккары в щепки. Тогда понял Хрольв, что испытание это послано богами, и надо с честью выдержать его. Хёвдинг собрал свой хирд и всех мужей, что умели и могли сражаться, и повёл в горы, чтобы биться с йотунами.

[Сигрид >>>]

Мальчишки местные Хёгни не понравились. Старше его, а теперь вообще старшие, уже мужчины, а ну как прогонят, засмеют? И луки у них, и мечи как у взрослых. Лисенок насупился, елкочкой-недорослем в сугробе в сторонке встал, пока старшие речь вели, да и в тепло избы постарался середним проскочить, чтобы не пристали, вопросами не замучили.
А пока трясся, чтобы и Сегирд не приметил, обратно не отправил, и местные на смех не подняли, о холоде жгучем позабыл, а как рассказ завели о турсах, и вовсе одни глаза от мальчишки остались, звездами в морозную ночь сияют.
- Дядь Сегирд, то не твои ли родственики? А мы пойдем Хрольву помогать? Нас не иначе что Ньерд сюда привел, и Тор только нашего хирда ждал! - звонко разлетелся голосок, запоздало заалели щеки. Не поймаешь вылетевшего слова, на сойка.

[SergK >>>]

Прозвучал вопрос Хёгни и повисла в доме тишина. Хоть и спрашивал он Сегирда вроде, а услышали то и викинги и скъельдхеймцы – и замерли в ожидании. Жёны и сыновья воинов, что ушли на перевал, смотрели с надеждой на альтон-фиордцев – глядишь, помогут, и свои живыми домой вернутся. Воины смотрели на своего предводителя, и каждый помнил, зачем приехали - велел конунг примучить Скъельдхейм и дань забрать. Только как биться с больным человеком, что лежит на скамье и руки поднять не может?
- Это ярл решать станет, - ответил Сегирд лисёнку и тоже посмотрел на Рагнара. Тот давно сидел, словно из камня вырезан, ни куска со стола не брал. И когда на него уставились все до последней пары глаз в доме, вдруг встал и пошёл к двери:
- Сегирд, Хельги, идите за мной.
Когда вышли из дома Хрольва, Хельги бросил:
- Ишь, как смотрят! Словно сейчас мы должны животы свои за Белого положить.
- А как им ещё смотреть? Мы для них – последняя надежда. Может, прав мальчишка, и асы для этого послали, Рагнар? – спросил Сегирд.
Ярл поёжился на холодном пронизывающем ветру:
- Может и для этого. Своего живота мне не жалко, только не всё я рассказал…

Уже после тинга во дворе богатой усадьбы Хральда, когда ярлы седлали лошадей, сам конунг подошёл к Рагнару и сказал ему:
- Благодарю асов за то, что служат мне такие верные люди. Я давно выделяю тебя среди прочих. Слушай теперь, что скажу: Хрольв не согласился дань платить и служить мне, но мало того. Сказал он такие слова, что не должно против конунга говорить, - верхняя губа Хральда презрительно дёрнулась, - и я хочу, чтобы ты привёз его в оковах. Или голову его привёз. А дань пусть мне его преемник платит – небось, сговорчивее будет.
Конунг замолчал, глядя в глазу Рагнару. Он видел альтон-фиордца насквозь, и то, что он видел, почти заставило его отступить на шаг назад. Конунг сузил глаза:
- Я давно хочу над закатными фиордами своими поставить одного ярла. Сделаешь это – будешь править фиордами. А не сделаешь – станет другой ярл править твоей землёй, и тогда не видать вам прежней свободы. Так что подумай, кто тебе дороже: бирюк Хрольв, которого ты другом зовёшь, или семья, люди твои и твоя жизнь. Удачи тебе в походе, Рагнар.

- Думал я вызвать Хрольва на честный поединок и всё решить. Только вот как всё обернулось. Теперь должен я в горы идти – другого пути нет у меня. Ваши жизни я класть не хочу – иначе какой я вождь? Должны вы взять с собой женщин и детей из деревни и вернуться на драккары. Там будете ждать меня два дня – или я вернусь с Хрольвом, или не вернусь вовсе. Тогда уплывайте.
- Значит ты будешь драться, а мы на кораблях отсиживаться? – удивился Сегирд, - Во многие походы я ходил и сражался немало, но в таком дрянном деле ещё не участвовал!
Хельги головой покачал:
- И ещё из твоего рассказа выходит, что если ты вовсе не вернёшься, то и нам будет уже не житьё под Хральдом. Уж лучше мы пойдём с тобой и судьбу твою разделим.
Ярл кивнул:
- Этого и ждал я. Так сделаем: вы двое здесь останетесь, я же с остальными вернусь на корабль и расскажу им всё как есть. Кто в горы идти не захочет - останется на кораблях. Если великаны победят нас, уцелевшие увезут с острова женщин и детей. А если мы отобьёмся и уцелеет Хрольв, то…
- Там видно будет, - закончил за Рагнара Хельги, а Сегирд одобрительно кивнул.

Сообщение отредактировал SergK - 12-05-2009, 8:34

[Сигрид >>>]

Альва маленькими ножками трюм мерила, от борта к борту, крутых, проконопаченных, слезами ветра северного скрепленных. Шагами меряла, да думу думала. А после присела на рогожу, ноги под себя подобрала и давай пальцами шевелить; сперва просто, затем все быстрее, сорвался и полился с губ шепот, а глаза диким зеленым огнем наполнились. И улыбка на лице расцвела недобрая. С такой улыбкой братьям яблочки предлагают, чтобы потом труп их в мусорной яме закопать.

- Готово ли, братец?
Лисица чуть не пританцовывая ходила вокруг и нервно заламывала руки, изредка бросая через плечо тоскливые взгляды на Луну. Наливалась, бесстыжая, в тело входила. Еще пара ночей, и совсем округлится белое зеркало, на котором лунный кролик рис толчет. Пускай себе толчет, время бы замедлить, упросить, хоть в ножки пасть, но еще отсрочить страшный час.
Урочный час.
- Не мельтеши, - кицунэ сидел напротив лодки, глаза закрыты, руки на коленях скрещенных ног отдыхают. Уснул.
Не уснул. Лисица принялась вновь ходить, но уже в стороне.
Готовая, собранная, ошкуренная, просмоленная лодка стояла на трех камнях на вершине горы. И глуп тот, кто не поймет, охает. А лис тем временем сидел с закрытыми глазами.
Смотрел, нет ли изъяна – не по воде, по лунному свету плыть. Выглядывал, демон какой завистливый не пристал ли, пакостничать. Ладил самый невидимый простому глазу парус.
А Рев только запястья кусала. Как там маленький, не попал ли еще в сети страшные? Не замерз ли? Пообедал ли?

Хёгни мигом смекнул, что не до ветру Рагнар побратимов позвал. Да только улизнуть незаметно с середины лавки не получится, особо после произнесенных слов, когда сам что лучина светишься. Тогда взял лисенок ложку, радивыми хозяевами данную, и принялся ее облизывать, будто на ней каши не уменьшалось, сколько не ешь. И какой каши!
А самого иголками так и кололо под хвост, пойти узнать, о чем ярл с дядькой и отцом толкует. Эх, вот бы слух иметь, как у рыси: сидел бы тогда, как ни в чем, за мальчишками тутошними посматривал, а сам все-все слышал.
Эх, какая рысь, человечьи-то уши и те скорбные. Прослушал, пока мечтал, о чем старший баял, а теперь все смеялись, один Хёгни ложку грыз.
Под пол провалиться, большего не надо.

[SergK >>>]

Ночь в этих краях была летом так же светла как день. Вот только снег, что повалил с вечера мелко и часто, плотной завесой скрыл всё дальше полёта стрелы. Сегирд вглядывался в неё, пытаясь рассмотреть за мельтешением белых точек тропу, уходящую, словно в старом ругательстве, на север и в горы, но веки наливались свинцовой тяжестью, глаза слипались и не хотели служить ему. «Ничего, зато Вебьёрн выспится. Ему ведь три ночи приходилось здесь стоять – старше никого не было». За спиной послышались шаги – свежий снег оглушительно скрипел под сапогами. Враг так не крадётся, это уж точно.
- Ты себе нос не отморозил ещё? Сказано тебе, Хрольв со своими людьми закрыл горный перевал и все тропы, по которому приходили великаны. А с берега никто не придёт до утра. Иди поспи! – Хельги хлопнул викинга по лёгкому шлему, но тот даже не шевельнулся, только сказал тихо:
- Кто лучше йотуна знает горные тропы в этом краю?
- Белый - он сам как йотун, - хмыкнул Хельги, - и голову всю напрочь отморозил, это же надо – повернуть против конунга необратимые речи! Не удивительно, что тот приказал убить его. Может потому и асы не желают помогать Хрольву, вразумляют…
Сегирд задумался, а потом решительно мотнул головой:
- Если боги помогают Хральду наказать Хрольва, а с ним его дружину, семью и людей, то им самим вразумление требуется.
- Прости его за дурные речи, Отец битв, - возвел очи горе Хельги, - и этот такой же. Одно слово – Турс!

Неосторожно брошенное слово было сказано слишком громко. Оно улетело в снежную круговерть, но не растворилось – разрослось странным гудящим рыком, сгустилось и стало увеличиваться, словно вырастая из снега. Оно приобрело массивное туловище, лохматые крепкие ноги и руки, а ещё клыкастую пасть, недобро оскаленную навстречу альтон-фиордцам. Оно приближалось, быстро превращаясь из неясного морока, возникшего в белой пелене, в существо из плоти. От существа веяло жутью и холодом... вот только викингам было к такому не привыкать. Сегирд вытянул из наспинных ножен меч, Хельги снял с пояса секиру:
- Ну и чудище! Проглядел Хрольв…
- Держись позади, тебе ещё парня растить.
- Детей своих учить будешь…
Больше времени на перепалку великан не дал – подойдя на расстояние в десять шагов он взревел и, толкнувшись могучими ногами, взвился в воздух. Викинги отскочили в разные стороны – йотун распорол воздух когтями, которые оказались огромными и острыми, словно отточенные железные серпы. Сегирд тут же рубанул мечом, но йотун оказался слишком быстр – сместился в сторону и ударил в ответ, да так, что викинг едва успел отшатнуться и повалился спиной в снег, утонув по самые уши. Йотун снова взревел, словно крикнул – удар Хельги, слегка запоздавший, зато нанесённый более умело, оставил на шкуре великана кровавую борозду. Тот, разом забыв о поверженном противнике, повернулся к новому обидчику и исчез из поля зрения Сегирда. Когда тот наконец выбрался из сугроба, великан уже стоял над Хельги - тот упал коленями в порозовевший снег, правая рука его висела окровавленной плетью, а секиры не было видно. Глаза воина закатились от боли, он стиснул челюсти так, словно хотел сломить их – казалось, он беззвучно кричит сквозь зубы. Великан уже заносил ручищу для смертельного удара, и Сегирд рванулся, напрягая все мышцы, выворачивая жилы, и рубанул со всей силой по ненавистной твари. Та взревела так, что заложило уши и, крутанувшись, опустила руку на голову Сегирда, смяв шлем словно берестяной листок. Когти рассекли лоб и кровь залила глаза. Потом Сегирд увидел сквозь кровавую пелену, как жуткие кривые серпы вонзаются в его живот – боли не было, только тело всё охватил страшный, сковывающий холод. Над ним наклонилась жуткая зубастая пасть, лицо обдало смрадом, он увидел глаза великана (такие странные, почти человеческие), его заострённые волчьи уши и круглую макушку… А в следующее мгновение макушка эта раскололась надвое – словно могучий Тор поразил чудовище Мьёльниром. Великан тяжело осел, и Сегирда накрыло огромной обмякшей тушей. Он перестал видеть, слышать и чувствовать, провалившись в темноту.

Сообщение отредактировал SergK - 25-06-2009, 22:34

[Даниэль >>>]

Несколько просрочено, но сообщаю, что месяц с последнего поста уже прошел. Если хотите продолжать - жду ПМ.