Greensleevеs. В поисках приключений., Добро пожаловать в мир злых заек!

[Ричард Коркин >>>]

Внизу Амалия помедлила и, привстав на цыпочки, поцеловала мягкими, нежными губами лоб Гарольда, обдав запахами сирени и миндаля.
- Хорошего дня, мой дорогой, - ласково произнесла она, - не думайте ни о чем и пусть ничто вас не тревожит. Ступайте, отдохните перед ужином. Что желаете к нему, кстати?
В Гарольде всё замерло.
- Всё , что покажется вам подходящим. - Если это была ловушка, то он попался, а раз уже попался, то нечего было думать о том, как её избежать. Трудно было поверить, что женщина, без подоплёки, так быстра, сама проявила к нему такую теплоту. Наверное, он был очень похож на её покойного мужа, опять же, могло сыграть свою роль его увлечение магией. Красивым Гарольд себя не считал, тем более сейчас - с выжженными бровями и волосами. Проблема, которая раньше казалась маленьким неудобством теперь показалась весьма существенной. Но всё же Амалия, не уж то она, всё-таки могла и рассчитывала от него что-то получить? Констебль, к примеру, сверх оплаты ничего не получил. "Ну, не может всё быть так хорошо". Он сам знал, что такого не бывает, тем более с ним. А почему он не имел права на такой лучик? После пыток, после бруксы, после змеи, после храма? Можно было хоть раз не скалиться на человека, так хорошо к нему относящегося? Хоть раз не пытаться всё выверять? Всё равно просчитается, а такого шанса ему может быть никогда больше и не выпадет.

Таверна была полна в этот послеобеденный час. Правда, завидев Гарольда все посетители немедленно стали расходиться, точно не желая осквернять себя присутствием еретика и чернокнижника. Да и трактирщик посматривал осуждающе, недовольно, не спеша выставлять ни свиные ушки, ни пряный эль. Вальтер обнаружился в углу под лестницей, на столе перед ним стояла бутыль с вином, а рядом, улыбаясь приветливо и маняще, вилась подавальщица.
- Здравствуй. Я присяду? - Просить девушку уйти не было смысла, сейчас она сама должна была сморщить носик и удалиться.
Вальтер, который выглядел вполне довольным жизнью, махнул рукой.
- Будь моим гостем. Милая, - с улыбкой обратился он к девушке, - не принесёшь ещё один кубок? Вино радует тело и исцеляет душу - как говорят.
Подавальщица, вопреки мыслям, просияла улыбкой и, сделав книксен, поспешно удалилась на кухню.
Гарольд слегка улыбнулся, сел.
- Что-то ты слишком доволен, учитывая, что из-за моей глупости мы потеряли кучу времени. - Девушка уже была не важна, важна была реакция Вальтера. Может этот перерыв стал отдыхом для северянина и поводов для недовольства у него просто нет, а может он сейчас хотел настоятельно попросить торговца больше не устраивать таких историй.
Девушка, прошмыгнувшая с кубком и тарелкой тех самых ушек, одарила Вальтером таким томным взглядом, что от него можно было зажечь свечу, и уселась за столик поодаль, прогибаясь в талии и демонстрируя весьма пышное содержимое декольте.
Вальтер рассеянно пожал плечами. Казалось, подавальщица интересует его куда больше этого разговора.
- Где потеряно - там и найдено. Новые люди, новые знакомства. Удачно приторговал, опять же, ничего не скажу, с прибылью. Так что, потерянное сейчас время восполнит его в будущем. А при следующей такой глупости я тебя убью, - не меняя тона, буднично добавил он. - И плевать, что потом сделает Рик. Ну да орку, знаешь, совсем невыгодно, когда его посланцы светятся перед дознавателями, палачами и констеблями. Хорошо хоть, Клайвелл приехал. Он-то умный, и понимает.
- Логично. - Пожал плечами торговец, делая глоток вина. Гарольд подавил лёгкий приступ обиды. Ответ Вальтера его не удивил, на его месте Гарольд думал бы примерно так же. Возможно, ему стоило бы бояться северянина, и искать способы от него избавиться, но во-первых, это было слишком опасно, а во-вторых, Вальтер был сильным и полезным союзником, с которым поиск храма казался хоть как-то реализуемой задачей. - Когда тебе будет удобно выехать?
- С утра, если ты уже достаточно оправился. Ты решил, куда именно двигаться дальше?
- В Саутенд-он-Си, поговорим с моряками, может они что-то да видели. - Торговец мысленно поблагодарил констебля за совет, даже подсказку. В принципе, он был должен Клайвеллу, и собирался когда-то этот долг вернуть. Он много кому был должен. Да и в целом, в последнее время, вопреки его скотскому отношению, люди вели себя незаслуженно хорошо с торговцем, что приводило его в недоумение. Гарольд до сих пор не мог поверить в доброту Амалии, и пытался понять какую выгоду та с этого получит. Видимо, его ограниченному умишку нужно было немало времени, чтобы поверить. Торговец сделал ещё глоток, и закусил чудесным ушком.
Вальтер одобрительно кивнул.
- Хорошая мысль. Если снесли не под фундамент, то с моря должно быть видно. Хороший ориентир. Что ж, тогда утром.
Промелькнула мысль остаться хотя бы до обеда - ему слишком нравилось находиться у Амалии, но Гарольд и так потратил много времени. Надо было закончить, наконец, с делом, а потом вернуться сюда же и спокойно гостить у Амалии. В целом, он слишком увлёкся неожиданно доброй к нему женщиной. И мысли заходили куда дальше простого "гостить". Торговец сдержал вздох.
- Да, утром, встретимся на выезде из города. - Торговец встал, допивая вино.
- Спасибо за вино, и до завтра. - Вполне по-дружески улыбнулся он Вальтеру.

[Leomhann >>>]

С Ричем и Спектром

У Амалии его уже ждали. Пахло специями и выпечкой, жарко горел камин, у которого дремал серый кот.
- Вы хорошо прогулялись, мой дорогой? - Радостно осведомилась Амалия, помогая снять оверкот. - Такая погода чудесная! Скорее ужинать, милый Гарольд, вам нужно беречь силы.
Торговец расслабился. После Билберри ему не особо нравился оккультизм, но, видимо, он далеко не всё знал. Амалия выглядела счастливой, хорошей и даже очень хорошей женщиной. Может оккультисты из храма и правда не знали, что делают и были безумными фанатиками?
К ужину Матильда подала запеченного гуся с артишоками, мясной и сливовый пирог, горячее вино с пряностями и истекающий прозрачными слезами пряный сыр.
- Вы знаете, мой дорогой, - произнесла Амалия, отрезая ножку у птицы и подкладывая ее Гарольду, - я говорила со своим демоном-покровителем... И он, в общем, не прочь перевидаться с вами и предложить то же, что и мне. Он даже согласен на контракт, но... Согласитесь ли вы?
Гарольд сдержал любые внешние признаки удивления. Так быстро? Так сразу? Что-то было не так, может, она всё-таки хотела принести его душу в жертву какому-нибудь демону? А может, она просто хотела проверить такой же ли он человек, как она сама. Вряд ли, даже кровная клятва связывала людей сильнее, чем такие знания друг о друге. Ведь Амалия доверяла Гарольду свою жизнь, когда говорила о демонах, он же мог вернуться с Инхинн и стражей, и провести их на чердак. Ну, он же сам хотел стать сильнее, и сам знал, что такому бесталанному человеку не добраться до этой цели, идя простым, безопасным путём. И, наверное, последствия были не такими и ужасными, ведь жила же Амалия, жили многие другие. Гарольд подавил стыдную и детскую мысль о желании быть сильнее и умнее, чем она - быть защитником, а не подбитым воробьём.
- Да, согласен.
- Отлично, - зааплодировала женщина и молитвенно сложила руки у груди, - князь Велиал, ангел от престола Его Агриэль, пожалуйте на ужин!
Воздух уплотнился и дрогнул, рассыпался золотыми искрами, дождем драгоценных капель, уплотняющихся в центре комнаты горячим вихрем, пряно пахнущим мятой, сандалом и серой. Сначала соткались сапоги, черные и дорогие, со шнурками, украшенными желтыми мерцающими камнями. Из сапог выросли стройные ноги, затянутые в черные же шелковые штаны, заколыхался подол расшитой теми же желтяками туники под широким поясом... В центре стоял михаилит Фламберг. И - не Фламберг, одновременно. Над высокими скулами, на узком лице орденца провалами темнели желтые глаза. Черные волосы были чуть длиннее, а выражение - гораздо более надменным. Да и на руке не было кольца, какое носили все михаилиты.
В этот раз Гарольду пришлось, действительно, постараться, чтобы не ахнуть. Сколько бы лет не прошло, каждый раз жизни удавалось его удивить. Одно дело было говорить о демонах, видеть их изображения на страницах гримуаров, защищаться от безумных стариков, пытающихся их призвать. Но такое... И, как всегда, всё было гораздо проще и одновременно абсурдней, чем, казалось, должно было бы. Пара слов, вместо кучи наряженных шутов с атамами и целой церкви! Такое появление демона, по первой просьбе Амалии заставляло поверить в её слова.
- Мелл-чернокнижница, - хмыкнул демон, говоря глубоким, хрипловатым баритоном и отвешивая поклон, который был отчетливо издевательским, - и ты, лысый Брайнс.
"Если и не глава преисподней, то точно король юмора". - попытался отшутиться Гарольд. Никакого трепета, спокойный разговор - железно приказал он себе.
- Обидно. - В такой же шутливой манере, попытался ответить Гарольд, изображая при этом лишь слегка переигранную горесть. - Моё уважение, великий демон.
- Обида суть признак отсутствия мышления, - обаятельно улыбнулся Велиал, потирая подбородок. - И чего же ты хочешь, богобоязненный торговец, с которым вечно что-то приключается? Убрать шрам? Отрастить брови?
А что обычно просили у демонов? Вечную жизнь, нет, наверное, чаще всего спасти близкого человека. Да, красивый повод для продажи души, как минимум красивее, чем у него. Но Гарольд бы не хотел продавать душу, было бы лучше отдать левую руку или глаз, а за это можно было бы попросить дар исцеления, как у молодого михаилита, с такой способностью безбедная жизнь была практически гарантированна. С другой стороны... Вспомнились змея, брукса, Фламберг. Как бы хорошо он не умел исцелять, как бы счастлив не был, живя в уютном домике, как тот, в котором он находился сейчас, а может - и в этом... Его жизнь всегда будет в чьих-то руках, и кто-то обладающий силой всегда сможет всё отобрать. Он вообще никогда не любил сильных, всегда ощущал опасность исходящую от них. Эти высокомерные лица, убеждённые, что проявляют милость, не срывая кошу, с каждого, кто слабее.
- Заманчиво насчёт бровей, и всё-таки у меня два желания: первое - не пытайся меня подловить, второе - огромная магическая сила и умение ею пользоваться.
- Хм, - честно призадумался демон, лениво и плавно опускаясь в кресло у камина, - ты, кажется, скучный. И путаешь меня с джинном. Знаешь, есть такие существа у мусульман? Вряд ли, откуда... Так вот, ловить я тебя и не собираюсь, на рыбу ты не похож, да и дичь из тебя так себе, как утверждают авторитетные источники. Сила и умение? Отлично! Контракт подписывать будем?
- О гос.., - начала Амалия и осеклась под заинтересованным взглядом Велиала, - милый Гарольд, огромная сила - огромная ответственность! Зачем вам это?
- Эх, всем я невкусный, всем неинтересный. - "Затем, милая Амалия, что получив силу, я получу пути к возвращению души - и своей, и вашей. Я перестану быть беспомощным, ничтожным и слабым". Способы вернуть душу не могли не существовать, пусть ему бы и пришлось совершить много зла. Но, если только представить, что Гарольду удалось бы вернуть свою душу, и душу Амалии! Да, он не был рождён в дворянской семье, не был в детстве отдан в орден, не обладал никакими талантами, поэтому ему оставалось только рисковать. Для того, чтобы выиграть уютный дом, дворянин ставит копейки, а крестьянин закладывает жизнь. И если о том, чтобы мирно прожить жизнь, можно было бы мечтать и без контракта, то о том, чтобы стать достойным, сильным человеком - нет.
- Амалия, а что пожелала ты, если не секрет?
- Я не желала, я просила, - нежным голосом козы-мошенницы-лекарки поправила его чернокнижница, с интересом оглядывая свои новые изящные, точеные плечи, узкие ладошки с длинными пальцами и внезапно появившуюся тонкую талию, так выгодно подчеркивающую и плавный изгиб бедер, и крепкую грудь Берилл, - Князя просят, милый Гарольд. Я получила дар пророчества и знания о том, как воскрешать из мертвых. Как оживлять тело, возвращая его в мир живых.
Велиал скучающе зевнул, потрепав за ухом серого кота, который не возражал против княжеской ласки. В воздух со стола взмыли три апельсина, кубок с вином и тарелка с ножкой гуся, стоящая перед Гарольдом, закружились в веселом хороводе вокруг подсвечника.
Может быть, она пыталась воскресить близкого человека, а может хотела того же, что и сам Гарольд. Он пообещал себе выпытать побольше, но не сейчас, не в присутствии демона.
- Господин демон, я правильно понимаю, что в зависимости от размахов просьбы определяется подношение?
Пара апельсинов упала на пол, а Велиал удивленно воззрился на Гарольда, подняв бровь.
- Подношение?
- Цена? Ну не даром же вы собираетесь дать мне силу, или душа - это единственная возможная плата? - Торговец слегка сгорбился. Он чувствовал себя незащищённым, как на открытой, обдуваемой всеми ветрами местности. Как же ему это не нравилось! Гарольд ещё никогда так нагло не лез в сферу, в которой совсем не разбирается. С другой стороны, его всё равно бы обманули. И дураку понятно, что перехитрить демона при подписании контракта невозможно, тем более этого. Сколько лет было Гарольду, а сколько Велиалу? Сколько раз Гарольд заключал такой контракт, и сколько раз демон обманывал людей? Гарольд начинал нервничать, очень сильно нервничать. Чёрт возьми, да у него, чуть ли не дрожали руки. Пытаясь отвлечься, Гарольд пробежался по столу взглядом, ища, к чему бы прицепиться.

[Ричард Коркин >>>]

Демон кивнул, жареный гусь вспорхнул и уселся на камин, издали напоминая какое-то странное божество.
- Ты странный, - сообщил Велиал, - христианин, а самого простого не знаешь. Во-первых, я ничего тебе не собираюсь давать, пока не будет подписан контракт. Твоей кровью. Во-вторых, сначала - душа, а уж потом можешь юлить, предлагать мену, увиливать, пытаться нарушить контракт... Веселиться, то есть.
" А разве стал бы нормальный человек продавать душу?"
- Ну, - Гарольд подтащил к себе пирог, взял яблоко - паника никак не хотела отступать. - я согласен подписать.
Хотелось всё закончить, чтобы демон исчез так же неожиданно, как появился, снова оставив его с Амалией.
Пирог взмыл в воздух и закружился под потолком, вызвав неодобрительный вздох Амалии, что в облике Берилл выглядело весьма соблазнительно: белые полушария груди на миг выглянули из выреза платья. Яблоко, впрочем, осталось в руках Гарольда, но покрылось темными пятнами.
- Подписывай, - перед носом развернулся свиток, исписанный убористым почерком, - своей кровью.
Гарольд краем глаза заметил преображенияАмалии, они его заинтересовали, но сейчас надо было быстрее закончить со всем. Он чувствовал себя кроликом, прижатым носком сапога к стулу. Торговец грустно взглянув на яблоко, отложил его в сторону. К горлу подступила тошнота. Он взял нож, пытаясь сделать скучающий вид, как будто занимался таким каждый день. Руки вроде бы не дрожали. Гарольд одним резким движением порезал себе руку. "А чем подписать?" Торговец быстро, почти истерично осмотрел стол, на глаза попалась зубочистка. Он достал её, опять же, пытаясь внешне оставаться спокойным, макнул в кровь и размашисто расписался. "Всё, а теперь уйди, прошу тебя".
Тотчас свиток свернулся, больно щелкнув кисточкой по носу, а Велиал, в чьи руки медленно переплыл контракт, величаво приосанился.
- Благодарю за ужин, Мелл, было скучно. Помни об "Оке Филиппы", лысый Брайнс.
С этими словами демон исчез, ослепив вспышкой присутствующих. На колени к Гарольду упал свиток с контрактом, а Амалия вновь стала милой толстушкой в скромном платье под горло. Вдова, чье лицо сейчас выражало одновременно укор и - в какой-то мере - почти потусторонний ужас, опустилась в кресло, которое только что занимал Велиал.
- Ох, милый Гарольд. Что же вы творите?.. Мой бедный почивший муж, он был законником и никогда не стал бы даже думать о том, чтобы подписать бумагу, не прочитав её сперва, не обговорив условий. А вас словно еда волновала больше. Пирог! При князе! И ни взгляда на договор, ни слова, словно вам было всё равно, что подписывать, дорогой.
Он без особых эмоций открыл свиток, и вчитался. Договор был странным. По всему выходило, что у него, согласно контракту, были одни обязанности, а прав не предусматривалось вовсе. По сути, он отдавал душу, за саму возможность заключить контракт. Собственно то, чего Гарольд и ожидал. Напряжение медленно спадало, уступая место чудовищной усталости.
- И что мне надо сделать? - Он положил бумагу на стол. Оставалось только надеяться, что всё обойдётся несколькими убийствами, и на то, что в это не будет втянута ни его семья, ни Амалия. Гарольд вообще решил, что встретиться с семьей только когда и если всё закончится. Он не испытывал особой любви к родителям, но так расстраивать этих, когда-то любивших его и любимы им стариков... Еретик, сатанист, убийца, предатель короны, соседи бы имели тему для сплетен на года вперёд. Казалось бы, кому какое дело? А для матери, он хорошо помнил, это было важно. Что люди подумают? Что люди подумают? Да и отец... Торговец отогнал мысли о детстве, он был сейчас, тут.
Амалия сокрушенно вздохнула, сложила руки на коленях и пригорюнилась, точно ей претила сама мысль о необходимости говорить ему подобное.
- Вам, мой дорогой, предстоит сложный и тернистый путь. Во-первых, князь желает, чтобы вы привели на алтарь дитя, принадлежащее двум мирам. Во-вторых, необходимо разбить зеркало, которое не нашло мира. И принести в жертву воина, мужа, илота, ушедшего, но вернувшегося. А срок вам отведен до ночи, когда октябрь сменяется ноябрем.
"Боже, всего три жизни, я видел людей, которые забирали сотни, чтобы купить себя новое платье". От этой мысли Гарольда будто обожгло огнем, резко, скрутило болью, сравнимой лишь с той, что он испытал на дыбе. И тут же, также быстро, как промелькнула думка, боль ушла. Торговец на секунду замялся. "Видимо, он, вполне справедливо, потерял право обращаться к всевышнему".
- У вас есть предположения, что конкретно я должен сделать?
- Ну что вы, милый Гарольд, - снова вздохнула Амалия, - откуда же я могу знать? Спросите Око Филиппы. Пророческий источник в лесах Хантигдона. Но... Око за ответы на вопросы берет плату: серебряное, золотое и медное кольцо, которые должны быть скреплены, но россыпью; отняты, но отданы добровольно. Один вопрос - три кольца.
- Ну, а это что значит? - Торговец грустно улыбнулся, разглядывая зубочистку. Он вообще понимал, что творит, на что играет? И с кем?
Амалия всплеснула руками.
- Но, дорогой мой, откуда же мне знать? Никогда даже и мысли не было обращаться к Оку. Мне, слабой женщине, всегда хватало собственных скромных сил. Но, если позволите гадать, думается мне, речь о кольцах от одного владельца, которые получаешь обманом. Не знаю, милый, в конце концов, я - лишь женщина, а вы ведь знаете, как говорится: ума от женщины не ждут... я уверена, что вы справитесь. После столь смело заключённого договора иначе и быть не может.
"Эх, Амалия, Амалия, не имела ты ещё дела с дураками".
- Что я могу получить в качестве награды?
"Только, умоляю, без чёртовых загадок".

[Leomhann >>>]

С Ричем и Спектром

- Всё, что захотите, - Амалия кивнула Матильде и та поставила перед Гарольдом свежеподжаренную капусту с ветчиной и черносливом, - но, мой дорогой, как вы, все же, опрометчивы... Ведь теперь, если вы не станете выполнять... Преисподняя больно наказывает нерадивых рабов.
Ему опять почудился вкус желчи во рту. Это наверняка был обман. "Всё?!" А мог ли Велиал дать ему всё, если ему приходилось использовать смертного, чтобы достать три каких-то души? Может, да, может он просто веселился, но обещать всё... В любом случае, демон, наверняка, мог дать ему то, что он хотел - две души, и незначительные, по меркам самого Велиала, силы. Как Гарольд не пытался себя успокоить, намного лучше не становилось.
- Насчёт "всего", звучит слишком хорошо, видимо, прицел на то, что я не справлюсь.
- Отнюдь, мой дорогой. Князьям выгоднее, чтобы вы справились. Князь однажды обмолвился, что старая вера возрождается... И этому все мы, кто служит преисподней, должны мешать по мере сил. Не сомневаюсь, ваши задания выполнимы и призваны служить этому.
Мелл-чернокнижница улыбнулась ему и кивнула на капусту, приглашая есть.
Видимо, после того, как Гарольд полез за пирогом, разговаривая с сильнейшим из демонов, Амалия решила, что он действительно голоден. Торговец начал есть, пытаясь перебить вкусом еды, привкус желчи. Имел ли Велиал ввиду реформацию? И этим потугам решил противодействовать ад? Вряд ли - очевидно, Гарольд не всё знал, ещё бы. В любом случае, он был чем-то вроде наёмника, по крайней мере торговцу нравилось так думать. Он выполнит задание, получит свою плату и больше никогда не полезет к таким силам, никогда. Один раз нырнуть с головой в болото, чтобы найти изумруд и больше никогда не рисковать, увязнуть в трясине.
- Амалия, вы пожалели, что заключили контракт? - Он отложил вилку, и посмотрел женщине прямо в глаза. - Вы уж извините за такой личный вопрос.
Вдова тихо вздохнула и опустила голову.
- Знаете, мой милый, - проговорила она после долгого молчания, - когда умер супруг, мне показалось, что жизнь остановилась. Женщине тяжело в этом мире одной, вдовьей доли не хватило бы даже на кусок хлеба. И я тосковала, ох, как я тосковала... Найти ритуал призыва было несложно, а князь был очень любезен. Вернуть Реджинальда к жизни полностью я, конечно, не смогла, но... Я живу, наслаждаюсь жизнью, не побираюсь на улице, не мерзну в работном доме... Лучше так, чем умирать от чахотки в грязной казенной больнице.
Торговец грустно улыбнулся. Казённые больницы вызывали у женщины особый ужас, наверное, там и умер её муж. Говоря с ней, Гарольд наконец-то смог отвлечься. Велиал, стоящий посреди комнаты, и тем более контракт, всё больше казались ужасным сном.
- Вы хороший человек, Амалия, вы руководствовались куда менее эгоистичными желаниями, чем я. Спасибо, что помогли мне. - Попытался подбодрить Амалию, Гарольд. Хотелось компенсировать те неприятные воспоминания, которые он вызвал своим гадким вопросом. Торговец взял вилку, уже куда веселее улыбнщулсян - И кормите вкусно.
- Нет, милый Гарольд, я очень плохой человек, - искренне ответила Амалия, - но вам я всегда рада буду... Если вспомните и решите навестить. И если с Оком ничего не выйдет, я смогу показать один ответ, но в следующее полнолуние лишь.
- Я обязательно заеду. - Он закончил есть. - От себя я могу лишь попросить вас , в случае нужды, обратиться ко мне за помошью.
Торговец недовольно посмотрел на свои руки. Не многое он мог сделать, но хоть какие-то шансы у него всё-таки были. В любом случае, он обязан быть сильнее Амалии, сильнее самого себя.

[Ричард Коркин >>>]

19 января 1535 г. Брентвуд. Раннее утро.

Гарольд проснулся в холодном поту. Темнота окружала его плотным кольцом, тело тяжелое, как камень, отказывалось двигаться. Красной лавиной накатил почти животный страх. Он попытался поднять руки, но те не шелохнулись. Неподвижные, как будто чужие, губы отказывались звать на помощь. Послышался какой-то неприятный звук. От паники закружилась голова. Он ещё раз с безумной силой дёрнулся, на минуту показалось, что у него появилось две пары рук. Одна - каменная, холодная, неподвижная, осталась лежать на животе, вторая - свежая, прохладная, прозрачная неохотно подчинилась его воле. Над головой что-то зашуршало, под кроватью заскрипел пол. Неприятный звук нарастал, пока Гарольд не распознал отчаянный детский крик. В одно мгновение темнота выровнялась в абсолютно ровные стены комнаты, которые тут же обрушились на него холодной нефтью. Запачкали чёрным белое бельё и его самого, через мгновение жидкость поглотила его. Он не мог дышать, и всё ещё никак не мог двигаться. Гарольд забился, как рыба, безумней любой рыбы, любого зверя. На секунду показалось, что тело подаётся. В чёрной массе не было ничего видно, звуки, кроме его собственного стона, казалось, тоже исчезли. Торговец ещё несколько мгновений бился, пока, наконец, не вырвался из оков оцепенения и не вынырнул. Чернота заполнила комнату чуть больше половины. Гарольд тяжело дышал, неуверенно стоя на мягком диване. Он попытался найти взгялдом дверь или окно. Внимание привлекла его собственная рука, прозрачная. Вторая тоже, весь он. Торговец попытался закричать, но ничего опять не вышло. Он нырнул в жижу, пытаясь нащупать своё тело - то осталось неподвижно лежать на кровати. Гарольд попытался вытащить его, но то было бесконечно тяжелым. Начал заканчиваться воздух, а он всё тянул, тянул и тянул. Ничего не выходило, Гарольд заорал от отчаянья, прямо в чёрной жиже, пуская её в рот, горло и лёгкие. Он вскочи с кровати, посередине той же самой комнаты, только с окном, с дверью, абсолютно чистой.
На утро от сна не осталось ничего, кроме лёгкого осадка.

Утро, туманное и седое, окутывало Брентвуд, смягчало туманом краски, стирало воспоминания, приглушало боль в рубцах от кнута. Лес приветливо кивал головой, радуясь новому свиданию с Гарольдом, стряхивал снег с ветвей на кафтан, цеплял кустами за сапоги. Даже тракт подмигивал отражением зари в выпавшем ночью снежке, который безжалостно топтали копыта лошадей. Собирая Гарольда в дорогу Амалия явно печалилась. Она набила полные сумки разной снеди и, смущаясь, всучила небольшой мешочек с монетами, коих оказалось всего двадцать фунтов. И долго глядела вслед, прижимая руки к груди. А еще это утро вернуло на свои места брови, ресницы и волосы. За воротами Брентвуда дорога стала и вовсе веселее - малиновым разгоралось небо, и щебет птиц привествовал солнечную колесницу. Гарольд вдохнул полной грудью, которую, казалось, наполнил игривый снег. С деньгами вышло неудобно, он сам не заметил, как Амалия подсунула ему мешочек, а долго отказываться было бы ещё хуже. Женщина ему понравилась, во многих планах. Но сейчас надо было двигаться, причём двигаться быстро.

Вальтер ожидал чуть дальше на дороге. Увидев Гарольда, он махнул было приветственно рукой, но замер посреди движения, изумлённо всматриваясь в его лицо. Потом взгляд перешёл на пояс. И вместо приветствия прозвучало несколько необычное для северянина, хотя и предсказуемое:
- Какого чёрта?..
Торговец улыбнулся.
"Душу дьяволу продал".
- Доброе утро, сам в шоке.
Вальтер на улыбку не ответил, подъехал ближе, продолжая внимательно его разглядывать. Лицо его не выражало совершенно ничего.
- А лучше бы тебе объяснить. Хорошо объяснить. Вдумчиво, подробно и логично. И волосы, и особенно это, - он кивнул на пояс.
Опустив взгляд, Гарольд увидел купленный в Билберри атам. Кинжал спокойно устроился по другую сторону от меча, под левой рукой, словно был там всегда.
- Ух ты. - Щедрость ада не знала границ, повезло ему, что они выезжали утром, и на площади было не людно. Торговец не стал ощупывать атам, чтобы не спровоцировать отчего-то нервного северянина. - Ладно, давай сначала уедем подальше от города, пока меня опять не арестовали.

[Leomhann >>>]

С Ричем и Спектром

Отъехав подальше от города, Гарольд убрал атам с пояса и положил за пазуху.
- Волосы и брови я восстановил магией, за которую меня и бичевали. - Он внимательно смотрел, нет ли ни кого рядом. - Де-юре меня, конечно, били за пиратство и так далее, ну если по сути, то так. А насчёт атама, - я сам в шоке. Ну, вернулся и хорошо. - Торговец нарочно избежал опасного слова, за которое в прошлый раз заплатил приступом боли. - Хоть не зря за него платил.
Северянин со вздохом прикрыл глаза и несколько секунд молчал.
- Давай проверим, верно ли я понял. Ты не стал восстанавливать чёрной магией волосы сразу. Не стал этого делать по дороге к Брентвуду. Зато сделал это именно сейчас, только-только оправившись от бичевания за "эту самую магию". Чтобы, значит, побольше народу видело. Дерьмо собачье. Может, всё-таки, скажешь правду?
Действительно, выходила какая-то чушь, но особого доверия к Вальтеру после угрозы убийством Гарольд не испытывал. Но с северянином было лучше лишний раз не юлить, было видно, что тот едва держит себя в руках. Торговец вздохнул.
- Магию, я использовал сейчас, потому что только сейчас и мог, и использовал я её, конечно, не для того, чтобы вернуть себе волосы. Это скорее побочный эффект.
Вальтер задумчиво кивнул.
- А для чего тогда? Магию-то? Использовал?
- Чтобы стать сильнее, мне надоело, что меня пинают. - Торговец погладил лошадь по тёплой шее. - Пусть и пинают не за слабость, а за глупость. Пока эффекта никакого.
- Ага, - спокойно согласился северянин, - растил силу, значит, а выросли волосы? Что за заклинание было?
- Призыв демона, - совершенно просто ответил торговец. Гарольд, слегка наклонив голову, внимательно следил за реакцией северянина. Он всё меньше доверял Вальтеру, всё больше ожидал от того агрессии.
- О, Господи, - в тон ему ответил Вальтер, на мгновение прикрыв лицо ладонью, - и как торги? Что продал, что получил? Кроме волос-то?
Гарольда как будто ударила молния, боль прошлась по всему телу и тут же исчезла. Он выдохнул и продолжил.
- Всё продал, и пока ничего толком не получил. - Торговец пожал плечами. - Демон же.
Северянин, казалось, ничуть не огорчился. Он оперся на луку седла и некоторое время изучал Гарольда так, будто видел впервые.
- Ты не подумал, что нам рыскать по святым местам? - Осведомился он. - Что если тебя от упоминания Господа корежит, что же у алтарей будет? Что нам с этой гребучей плитой потом больше недели до Лондона ехать?
Торговец вздохнул, глядя на дорогу.
- Плохо мне будет, но делать нечего. Пусть в это и трудно поверить, но я осознавал, что заключение контракта с демоном - не шутка.
- Любопытно еще, что за такое "всё" ты отдал, - Вальтер развернул к дороге лошадь от Гарольда и присобрал поводья, - сверх души.
- Да, по-моему душа и есть всё, по крайней мере пока, но кроме того я должен выполнить несколько заданий, но это - потом. - Было интересно, что Вальтер настаивал на доверии, учитывая его, как показалось торговцу, вполне серьёзные угрозы.
- Надеюсь, эти задания не обо мне, и работе на Рика не помешают, - проворчал Вальтер, трогаясь с места.

[Ричард Коркин >>>]

20 января 1535 г. Саутенд-он-Си. Полдень.

Саутенд-он-Си, город пирсов, прибрежных замков и кораблей, встретил их шумом прибоя и тем особым солоноватым, пряным запахом, что выдыхает море, наполняя им улицы. Таверна на берегу моря, увитая сухими плетьми дикого винограда, из окон которой открывались виды на залив, тихой не была, но пахла уютом и едой. Здесь подавали теплый салат из вареной свеклы, бобы с кровяной колбасой, яйцами и беконом, мясной пирог, морковное пюре и куриную печень. Все то, что так радует усталого замерзшего путника, чей желудок пуст, а душа требует возлияний ромом. Трактирщик, рослый плечистый, с багровым лицом, больше похожий на моряка, из тех, что компанией сидели в углу, с аппетитом поедая бобы, указал на стол у камина и кивком, молча, отправил подавальщицу. Миловидная девица, с округлым лицом и большими глазами, похожая на одну из тех Мадонн, что до Реформации стояли в храмах, споро подбежала к Гарольду и наклонилась, демонстрируя весьма скудное содержимое декольте. Впрочем, моряков, кажется, такое зрелище вполне устраивало: они приветствовали девушку свистом и незлыми криками.
Гарольд с наслаждением потянул ноги под столом - сил ему ещё ощутимо не хватало.
- Здравствуйте, мне бобов, хлеба и эля, пожалуйста. - Надо было поскорее подыскать себе какую-нибудь работёнку, деньги, как обычно, бесконечно быстро покидали его кошелёк. Гарольд краем глаза взглянул на моряков, те ели и что-то бурно обсуждали. Можно было попробовать закончить с делом уже сегодня и завтра отправиться дальше, но сначала еда, которая даст время ещё раз осмотреться.
Подавальщица кивнула и через мгновение принесла заказ. Должно быть, в таверне готовили впрок.
Поблагодарив девушку Гарольд принялся за еду. На угощения Амалии она никак не тянула, но после долгой и действительно трудной дороги, казалась вполне съедобной. Моряки, конечно же, пили и торговец не спешил. Кроме того, общаясь с таким количеством людей, Гарольд рисковал услышать слово, от которого он сам ещё не отвык. По дороге торговец несколько раз забылся и тут же поплатился за это. Каждый раз боль становилась всё менее резкой, но всегда была очень ощутимой. Контракт с Велиалом грозил ещё большим количеством неудобств и опасностей. И Амалия, и Вальтер смотрели на него, как на сумасшедшего или как на дурака, скорее, как на дурака. Амалия как на сумасшедшего, Вальтер, как на дурака. Амалия. Стоило заехать к ней на обратном пути, может дорога и вышла бы длиннее, но где его ещё бы так накормили, и бесплатный ночлег, опять же. Было жутко неудобно, за деньги, на которые он сейчас ел. "Надо найти способ подзаработать и купить какой-нибудь дорогой дичи или чего-то такого". Да, что-то в этом роде было бы неплохо. Гарольд опять оттащил себя, чуть ли не за уши, от фантазий и вернулся к делу - доел, ввяз кружку с элем и подошел к морякам.
- Добрый день, не против, если я присоединюсь?
- Садись, - приветливо кивнул ему седоусый, одетый в грубую одежду моряк, как раз отставивший опустевшую кружку, - знамо дело, в компании и ром вкуснее, и девушки красивее, и истории интереснее.
- Не то слово, так поездишь недельку- другую один, или в молчаливой компании - и совсем одичаешь. - Торговец улыбнулся и протянул моряку руку. - Джеймс Грот.
Оставалось надеяться, что в таверне неожиданно не появится констебль и не начнёт во всеуслышание кричать его запятнанное имя.
- О, внизу, зато за главной мачтой! - откликнулся молодой парень со шрамом на щеке и связанными в небрежный хвост чёрными, как у самого Гарольда, волосами. - И куда же ты несёшь корабль?
Седой же отсалютовал кружкой.
- Рон Тинддл меня кличут.
- А прозывают Чайкой, - добавил третий, рыжий, словно огонь, с коротко стрижеными усами.
- Приятно познакомиться. - Торговец сел на скамейку. - Сейчас никуда, я уже два месяца не ходил по морю, а так, то на север, вдоль побережья. Я ищу заброшенные храмы.
- Заброшенные храмы, они всякие бывают, - глубокомысленно отозвался Чайка, с намеком поглядывая на свою пустую кружку, - в иных и призраки, говорят, водятся.
Торговец улыбнулся.
- Девушка, будьте добры, налейте мои новым приятелям. - Гарольд повернулся к морякам. - Интересуют меня совершенно все заброшенные храмы вдоль побережья Эссекса, я не в том положении, чтобы выбирать, прийдётся рисковать и лезть в каждый.
- Ох, друг, - тяжело вздохнул молодой любитель парусов. - Совершенно все храмы! Эдак и закуска понадобится, потому что иначе даже мы столько не выпьем, натощак-то. А если ещё и думать придётся, у-у! Потому как крутится у меня один такой в голове-то, да вот на голодный желудок всё никак не вспомнить...
- Ладно. - Улыбка не исчезла с лица торговца. - Подайте, пожалуйста, и закуски. Надеюсь, теперь, с тем, как мой кошелёк пришел в расстройство, ваша память пришла в норму, и вы сможете мне помочь.
- Приятно видеть такоую щедрость! - просиял моряк и повернулся к Чайке. - Признаться, Кортсенд мне на ум приходит.
Тот раздумчиво кивнул и улыбнулся подносчице, расставлявшей тарелки. Остальные встретили еду и выпивку одобрительными возгласами.
- Правда твоя. Как маяк ведь там башня эта.
- И ведь точно как маяк! - подхватил рыжий. - Ночью прямо лучше и не надо.
Гарольд улыбнулся чуть шире.
- Как маяк - это хорошо, легче будет найти. - Как минимум легче, чем заросший подвал, который, впрочем, и с моря не было бы видно.
- С моря - замечательно просто, - с энтузиазмом покивал молодой, после чего наклонился к Гарольду с нарочито расширенными глазами. - Высаживаться, конечно, я бы там не стал, хотя есть чуть южнее приятная бухточка.
- А с чего так, не стал бы высаживаться? - Немного потише спросил торговец.
- Так место гиблое, - отпивая из своей кружки, сообщил Чайка, - призраки, слышь-ко, воют и кричат. На шпиле в бурю бывает и женщина сияющая стоит, руки раскинув, и хохочет, хохочет, а космы так по ветру и вьются.

[Leomhann >>>]

С Ричем и Спектром


- Причём женщина-то наполовину вовсе голая, - с удовольствием добавил рыжий. - Капитан, значит, в трубу разглядел. Красивая. Как есть нечисть. Или ведьма.
- Небось, та самая и есть, - вставил молодой. - Церква-то, говорят, завалилась когда, у-у, народу подавило - страсть. Вот эта, небось, и устроила.
Торговец выругался про себя, видимо просто прийти и забрать святыню ему было не дано.
- И давно это было? - Заинтересованно спросил Гарольд. - В смысле завалила давно?
С другой стороны не будь храм проклят, вряд ли бы там шаталась нечисть.
- А вот как Реформация началась, так и рухнул, - Чайка пожал плечами, примериваясь к бекону, - говорили, будто это, значит, Господь Бог супротив беззаконий высказался, а я считаю - ведьминское это. Как есть - ведьминское.
- Говаривали, - вступил доселе молчавший моряк, со шрамом, расслабленно сидевший в углу, - плита там была алтарная, чудотворная.
Настроение тут же поднялось, речь, наверняка, шла именно о том храме. Гарольд несколько раз неслышно топнул ногой по полу, отбивая ритм любимой песенки, задумчиво продолжил.
- Тогда наверняка ведьма, не понравилось суке, что люди лечатся. А слышно было, чтоб кого там утащили, или кто пропал?
- Так и пропадали, - охотно согласился Чайка, - да так, что и косточки сыскать нельзя было. А с фрегата "Роза-Анабелла" и вовсе вся команда пропала, с боцманом. Он богохульник страшный был, да ромом насквозь пропитан. Как и не подавилась-то!
- Так как р-раз - сразу в ад, - пояснил ему рыжий, - упаси Господь от ведьмы такой!
Как Гарольд не старался, всё равно слегка скривился от приступа боли, и почему-то нотки отвращения. Моментально вернувшись в привычное состояние, он тут же оправдаться.
- Как представлю, что мне туда лезть, аж дурно становится. И, что никто так и не попытался эту дрянь извести?
- Дак, как извести-то? - Удивился рыжий, поддернув рукава рубахи, - там же капище было языческое. Старых богов еще, значит. А они кто? Бесы!
- Помилуй нас, грешных и спаси, Отец Небесный, - истово перекрестился Чайка, вздыхая, - вот оно попущение господне. А и изводить призрака ни к чему, стало быть. Издали ведь видно, особливо в шторм. А рифы там опасные, не всякий лоцман проведет. Так что, ежели б не хохотала там бесовка, много в тех рифах остались бы.
Гарольд скрипнул зубами, ему показалось, что он сейчас рухнет на пол и начнёт по нему кататься. Надо было заканчивать, а то эти истово верующие моряки всё сильнее старались достучаться до небес.
- Ну, спасибо за подсказку. - Он поднялся, обтряхнул штаны от крошек. - Удачного вам плаванья и попутного ветра.
Надо было выспаться и раним утром выезжать.
Моряки отсалютовали ему кружками и снова весело загомонили. Чайка завел старую матросскую песню о любвеобильной дочке купца и тридцати матросах, а вся честная компания подхватила припев.

[Spectre28 >>>]

с Леокатой

Раймон де Три и Эмма Фицалан

19 января 1535 г. Уэльбек, что под Ньюстедом, Ноттингемшир.
Суббота
Возраст Луны 11 дней, Нарастающая Луна 3 дня до Полнолуния

Уэльбек, который и деревушкой-то назвать сложно было, жался между монастырем и густым лесом. Быть может, стоило сказать, что он привольно раскинулся, но, право, говорить такое о поселении из десяти домой, одного постоялого двора и одной доски с рекламациями, не поворачивался язык. Дома, аккуратные, маленькие, под яркими крышами, точно игрушечные, стояли рядком, построившись в нарядную колонну, возглавляемую таким же маленьким и нарядным постоялым двором. Даже доска, прибитая к его стене, была нарядной, украшенной резьбой и крашеными вайдой рисунками.
"Продаю кроликов, - гласила первая рекламация, - по шиллингу за пару. Спросить у Симса"
"Лекарка для непраздной потребна, - сообщало следующее, - в пятый дом".
"Кто шкодника богопротивного изведет - шестьдесят фунтов, в доме седьмом, под красной крышей".
- И везде-то шкодники, - задумчиво отметил Раймон, разглядывая при этом предложение по продаже кроликов. Пушистых и милых, вкусных с тимьяном и чесноком. Спрашивать о них у местного Симса, впрочем, не хотелось. К тому же, была надежда, что в таверне кормили и без того неплохо. И не только кроликами. - Как только люди живут.
Жили, впрочем, явно не так уж плохо, о чём говорили и ухоженность, и наличие как минимум одной "непраздной".
- И непразд... - согласилась Эмма, с интересом разглядывая прошедшую к колодцу беременную красавицу с ведром, одетую ярко, цветасто, румяную и улыбающуюся мечтательно, - беременные, то есть. И Симсы. Если все суммировать, то получается как-то...
Договаривать она не стала, лишь проводила взглядом "непраздную", величаво прошествовавшую обратно.
- Как-то ностальгически. Можно поспрашивать, нет ли рядом поместья из чёрного камня, с котиками, - подхватил Раймон. - И, может быть, такова наша судьба - дарить миру новых святых?
- Нет, - также решительно, как до этого выразила согласие, отрицательно покачала головой девушка, - я не хочу на алтарь снова. И к котикам - тоже. Или на алтарь с котиками.
- Говорят, всё лучше с котиками, - легко возразил Раймон, обнимая Эмму за талию и увлекая к обиталищу богопротивного шкодника. Культы, насколько позволял судить обогатившийся за последние две недели опыт, обычно хотя бы не травили михаилитов до того, как те решат их собственные проблемы. - Скорее всего врут, но... К тому же, у нас есть магистерская цепь, через которую просачивается только малая доля котиков. Хм. Учитывая, что они каменные, может, их получится класть в ванны - вместо алтарей? Алтари неудобные, холодные и жёсткие.
- Алтари хотя бы плоские, - со знанием дела возразила Эмма, - а с котиками места в ванне для двоих не останется.
В маленьких селениях были свои преимущества. И свои недостатки. Преимущества заключались в том, что от таверны до местообитания всяческих шкодников была пара шагов. Недостатки были весомее сомнительных выгод - ярко-зеленая дверь на кипенно-белой стене под красной крышей нахально прервала увлекательный разговор, подмигнув начищенной бронзовой ручкой.
- То есть, ты всё-таки за алтарь... - Раймон задумчиво покивал, одновременно стукнув в дверь. - Ну, что же, в некоторых ритуалах, если их проводить правильно, котиков, даже стоящих по краям, действительно, не потребуется.
Распахнулась, а точнее - провалилась, дверь внутрь, явив миру еще одну непраздную. Молодуха счастливо улыбалась, придерживая большой живот одной рукой, а второй прижимала к себе рыжеволосого, конопатого мальчугана, чей взгляд, пробежавшийся по мечу и плащу Раймона, не сулил спокойной охоты на пакостников. Более того, он вообще заставлял усомниться в наличии оных.
- Господин? - Молодка разулыбалась еще шире, будто ей соверен показали.
- Господин, - обречённо согласился Раймон, отстранённо прикидывая, сколько по уставу можно содрать за упокоение ещё и шкодящего ребёнка сверх указанных шестидесяти фунтов. Получалось, нисколько. Более того, получалось неодобрительно и крайне магистро-ругательно. Что, с другой стороны... - Михаилит Фламберг и госпожа Берилл. Специалисты по богопротивностям.
- По богопро...? - Начала было удивляться непраздно-улыбательная, но быстро что-то сообразила и снова засияла улыбкой, - а, вы про паскудника нашего. Входите же, ну входите же.
Внутри было также чисто, ярко и округло. Повсюду стояли горшки, горшочки и совсем маленькие горшочки, которые так и хотелось назвать горшочечками. В этих тоже весьма непраздных емкостях обильно росли герани, пахнущие так едко, что даже привычная к травничеству Эмма расчихалась. И на видном месте стояла лютня, поблескивая черным, украшенным серебром, боком и напоминая о Клайвелле и о той ночи... Раймон хмыкнул и, пытаясь не дышать - по крайней мере, не дышать глубоко, - повернулся к женщине.
- Так что, говорите, за паскудник?
- А в закваску плюет, - просто ответила молодка, - у нас, извольте видеть, хлебцы чудодейные тут выпекаются, чтоб понесла женщина, а оно богомерзко портит, святости лишает.
- Воистину, чудодейные, - негромко, со смешком, согласилась Эмма, выглядящая рядом с хозяйкой дома, как стройная ель у кряжистого дуба.
- Ужасно, - сочувственно кивнул Раймон. - Такому чуду мешать никак нельзя. А лишать святости - вообще непростительно, её следует только увеличивать! Видеть поганца этого никто не видел, или всё же случалось?

[Leomhann >>>]

Со Спектром

Пояс светился, но в комнате вместе с ними находились только женщина с ребёнком. Из видимых существ. Что оставляло не так много вариантов. Самый интересный из которых сводился к очередному импу. Что давало новый виток мыслям о совпадениях.
- Chan e, chan e a-mhàin e*, - простонал ворчливо тонкий голос в углу, и из тени осторожно, прячась за метлу, действительно вышел имп, зачастив, - имп не поганец, имп ничего не знать, имп тут жить, они имп не кормить, имп в тесто плевать. Oighre не трогать имп, да? Имп сам уходить!
Непраздная взвизгнула и выбежала из комнаты, уволакивая с собой изнывающего восторгом и любопытством мальчишку.
Репутация, как выходило, бежала далеко впереди и, для разнообразия, оказалась полезной. "Наследник"? Интересно, чего или чей. Или он путает слово? Раймон подозрительно уставился на мелкого фэа, уперев руки в бока.
- И имп не носить... дьявол. Тебе не поручали доставить никаких статуэток, не велели передавать посланий или чего-то в этом роде? От, хм, Великой Королевы?
- Имп не служить Королева, - с затаенной гордостью сообщил мелкий пакостник, поглядывая на ветчину, стоящую на столе рядом с полукругом хлеба, - имп служить Немайн, Хозяйка Роща. Немайн ничего не велеть. Никто.
Эмма вздохнула с жалостью, отрезая кусочек от мяса и передавая его Раймону.
- Есть хочет. Очень сильно.
- Немайн... та, что с гобелена, что ли? Тоже не самая лучшая рекомендация в наши дни, - проворчал Раймон. - Но раз ничего не велеть, то и ладно. Уже хорошо.
Он присел на корточки и протянул фэа мясо на ладони. Заодно оглядел хижину, но молока видно не было, хотя козы по деревне бегали. И ещё оставался вопрос, годилось ли молоко коз импам. То немногое, что он помнил из рассказов Бойда, слишком перепуталось, чтобы искать там зёрна истины. Чёртовы богини. Уже тогда казалось, что в них и Велиал ногу сломит. Кому-нибудь.
- Хозяйка рощи, говоришь, а не Королева. Но ведь я ей тоже зачем-то был нужен. Но, получается, иначе. Не разъяснишь?
Рассчитывать на ответ от импа, конечно, не особенно приходилось, но мир был местом удивительным и непредсказуемым.
Имп проковылял и не сразу, отдергивая лапку, с опаской взял ветчину. Чинно усевшись на лавку, он принялся аккуратно жевать кусочек, согласно кивая каждому слову.
- Имп не знать. Немайн не велеть трогать Oighre, Teine Òga. Никто. Иначе, - фэа выразительно провел пальцем по собственному горлу. - И жена воин не трогать.
- Хм. Это, конечно, правильно... - медленно ответил Раймон. - Хотя и неожиданно. Но приятно. Только ты говоришь - Oighre. Наследник? Наследник чего? Или кого? Почему такое прозвание?
- Fuar a'Ghaoth, - удивился имп так искренне, точно пояснял давно известные всем вещи, - не любить фэа. Совсем. Бить сапогой, - замолчав и поморщившись так, будто его уже били "сапогой", пакостник потер бок и продолжил, - убивать. Редко жалеть. Редко добрый. Назвать воин - сын. Воин тоже не любить фэа, убивать, чашка в глотка. Наследник. Молодой Огонь.
- Fuar a'Ghaoth, Canan Ard? Доводилось слышать такие слова, ничего не скажу.
Называет сыном, не любит фэа. Почему-то Раймону казалось, что речь идёт вовсе не о папаше де Три, породившем трёх сыновей, в числе которых Раймон стал младшим. И не о его двух братьях, которые никогда не испытывали чрезмерного интереса к племяннику. И ощущение это, осознание не нравилось ему совершенно. Напрочь, до холода под ложечкой и зуда в пальцах. До накатывающего равнодушия, прикрытого улыбкой. В нос отчётливо шибануло можжевельником, и Раймон встряхнулся. - Интересно, очень. Но, правда, мало кого и я люблю. А, всё же, чашки в глотку - не всем достаются.
Ещё кусок мяса он отрезал сам, скользнув пальцами по руке Эммы. Девушка уцепилась за запястье испуганно, удерживая и притягивая к себе, заглядывая в глаза.
- Не надо, не во Фламберга.
Удивление вспыхнуло причудливым цветком, свернулось вокруг, и Раймон приостановился, склонив голову.
- Почему?
- Потому что, - теплые ладошки Эммы медленно перетекли к его шее, да и сама она прижалась к нему, все еще глядя испуганно, - феникса не портят ни отрастающие перья, ни новое обличье. Ты не стал бы иным, скажи тебе это не имп сейчас, а он, в детстве. И он не стал бы иным. От того, что кто-то когда-то был кем-то... Этот человек не перестает быть другом. Отцом. Добрым гением за спиной. Я в детстве тоже слышала эту историю от няньки... Ну скажи, ты отказался бы от меня, если вот этот имп скажет, что я - фея Мелюзина?
Раймон невольно фыркнул.
- Для этого я, кажется, слишком часто видел тебя купающейся. Но пример неудачен. Фея, сколько я помню, никакого отношения к нашим прекрасным кельтам не имеет. В отличие от Тростника, к которому вопросов в итоге куда как больше. И каждый раз я не могу не спросить: а о чём ещё он молчит - и просто делает? Что ещё стоит за плечом, кроме векового прошлого, преемничества этого, этих стрел. Что ещё там, за слоями, кроме дружбы, наследства. Но, впрочем, и с Мелюзиной импа мне было бы мало. Поэтому и второй раз скажу: возможно, это всё лишь кажется после иллюзий, от которых течёт и плавится мир, как песок под волнами, - помедлив, он усмехнулся. - К слову, Мелюзина тоже роли поменяет. Если ты - это она, теперь будешь спасать от похитителей. Дракон, как-никак.

----
*нет, о нет! (гаэльск)

[Spectre28 >>>]

с Леокатой

Губы Эммы дрогнули, точно она скрывала слёзы, но говорила тихо и мягко, цепляясь за ткань оверкота так, что казалось, будто она пытается удержать. Или удержаться самой.
- Ты ведь тоже не отвечаешь на вопросы, если не хочешь. И просто делаешь. Как сейчас. Как он. Стрелы, эта комната... Не думал ли ты, что он каждый раз ждет тебя, надеется, что ты заглянешь в резиденцию, чтобы навестить? Не готовят комнату, не прячут стрелы для того, о ком не думают, кого не ждут, - девушка вздохнула, бросив взгляд на импа, который со слегка изумленным видом глазел на них. - Я не защищаю. Но я теперь боюсь, что если вдруг... Что ты и от меня будешь готов отвернуться.
"Она ведь видела этого человека два раза в жизни. А я где был?"
По мере монолога Эммы Раймон чувствовал, как брови его поднимаются всё выше. На последних словах он тяжело вздохнул, бессознательно поискал глазами кружку остывшего отвара, не нашёл и вместо этого, не обращая внимания на тиару, одним движением руки взлохматил волосы Эммы. Насколько это получилось с учётом металлической нити.
- Таких "если вдруг" не бывает. Ну а прочее - так ведь свои мотивы я знаю! Большая разница. Но пристыдила, не спорю. Защитив.
Досадливо хмыкнув, Эмма кое-как пригладила прическу и снова прижалась к груди, вжимаясь плотно, обнимая за талию.
- Всё равно не уйду, даже если и небываемое произойдет, - с угрозой, в которой зазвучала улыбка, проворчала она, - буду, как в той песне о лорде Грегори. Стучать в дверь поместья и ныть.
- Имп съесть мясо. - Оповестил их мелкий фэа. - Имп благодарить.
- Туманный час угрюм и тих,
Лишь имп гремит ключом.
Я у зеркал стою твоих -
Дым разгони, открой? - подняв бровь, продекламировал Раймон и вздохнул. - Придётся открывать, конечно. Но пока что нужно что-то сделать с этой пакостной ситуацией. Впрочем, одна идея есть. Имп ведь есть - способен есть - облатки?.. Если очень нужно убедить некую женщину в полезности и свежеобретённой небогопротивности?

Монастырь. Полдень.

Монастырь был похож на все монастыри, виденные до него - серый камень, высокие башни со шпилями, одинокий колокол, уныло звенящий в серой высоте. Монахи в серых же рясах, не менее уныло и степенно выступающие по коридорам и галереям. Гобеленов в обители не было. Никаких. Не было даже витражей, но зато были фрески. Яркие, точно были нарисованы недавно, они изображали различных святых во время их подвигов. Эмма уверенно узнавала в них то Августина, то Бригитту, то Агнессу Римскую. И остановилась у изображения святого Роберта Молемского. Достойный основатель монастыря в Сито отчего-то был изображен среди лесов, которые определенно опознавались, как Шервудские. И указывал он в пол. Буквально. Рука святого будто выступала из стены, а сам пресвятой с весьма удивленным видом рассматривал что-то под ногами.
- Он дважды пытался сложить свои обязанности и жить отшельником, но все время приказом Папы возвращался, - отстраненно сообщила Эмма, глядя под ноги по примеру святого.
- Святой по принуждению, - проворчал Раймон, оглядываясь. Пол, плотно выложенный небольшими камнями, выглядел совершенно нормально. Казалось, что никаких тайников тут быть не может, но всё же в одном месте камень под каблуком отзывался иначе. Гулко. Жаль, что слишком много людей прохаживались по открытой галарее. И удивление монахов от того, что кто-то ломает пол, вряд ли продлилось бы долго. И слишком далеко на север зашли они для того, чтобы размахивать письмом Кранмера. Подивившись фантазии тех, кто прятал венец, Раймон взглянул на Эмму, подняв бровь. - Кажется, на ночь мне потребуется платок, вышитый твоими волосами.
- Не успею вышить, - вздохнула в ответ Эмма, - но на будущее можно сплести перчатку. Если у нас когда-нибудь будет хотя бы три дня без спешки.
Теперь девушка с интересом рассматривала следующую фреску, на которой была изображена молодая женщина в старинном одеянии, с нимбом над головой и пасущая двух гусей, глядя на них ласково.
- Знаешь, кто это? - Поинтересовалась она задумчиво. - Святая Эдбурга Винчестерская. Внучка Альфреда. Он вообще глава семьи семерых святых.
- Интересно. А если бы венец разобрали на большее количество частей, святых могло бы быть и несколько сотен? Впрочем, сначала бы закончить с этим делом, а уже потом думать, где там её останки, чудодейственная ракка или что-то ещё. Тайник, тайник. И как же неохота лезть ночью через стену... - на галерее хватало и монахов, так что Раймон, недолго думая, поймал взгляд ближайшего. - Мир вам, отче. Будучи скромным братом ордена михаилитов, - привычные некогда слова теперь отчётливо не соответствовали одежде, и он поспешно продолжил, - хотел спросить, нет ли нужды у славной обители в моих услугах?
Монах изумленно уставился на серебряное шитье на оверкоте, видимо, пытаясь сообразить, откуда взялась упомнутая скромность, чем воспользовалась Эмма. Слепо, в своей манере, ощупывая фреску, точно она была гобеленом. Похлопывая ладошкой с кольцом, трогая пальцами гусей и нимб.
- Под гусями и под хитоном - пустоты, - тихо сообщила она, не отрываясь от своего занятия.
- Мир вам, брат мой, - ошарашенно ответил, наконец, монах, - милостью Господней, тихо в мирной обители нашей. Ничто и никто не тревожит её.
- Замечательно, когда ничего не тревожит, - порадовался Раймон. - Ни твари богопротивные, ни комиссии лорда Кромвеля. Благодарю, отец.
Возможно, стоило сделать так, чтобы монастырь что-нибудь всё-таки потревожило. Сложно, без гарантий, что в округе окажется подходящая нежить и, возможно, всё равно под присмотром. Какую тварь можно было бы притащить за стены, чтобы оправдать разломанные пол и древнюю фреску? Хухлика? Что-нибудь небольшое и быстрое и... хм, способное откладывать яйца под каменные поверхности? Исключительно согласно древним бестиариям.
Монах кивнул и спешно ретировался, оглядываясь. Эмма, тем временем, перешла к следующему изображению, которое пряталось в алькове, подсвечиваемом светильней наподобие той, что висели в капелле резиденции. Изображаемые на ней святые сестры Мильбурга, Мильдреда и Мильдгита, взявшись за руки, лихо плясали вокруг рябины, ничуть не смущаясь развевающимися подолами, бесстыдно обнажающими щиколотки и босые стопы. Мильдгита при этом отчетливо напоминала Немайн с гобелена.
- Странная фреска, - резюмировала Эмма, - с чего бы благочестивым настоятельницам монастырей, да еще и дочерям святой Эрменбурги, так отплясывать?
- И в каждой - по тайнику? - подозрительно поинтересовался Раймон, с тоской оглядывая длинный ряд фресок и статуй. - А так молодые, радуются. Чего бы не плясать. Либо художник обладал излишне живой фантазией. Или одной из сестёр действительно была древняя богиня. Я даже не удивлюсь. Почти.

[Leomhann >>>]

Со Спектром

Постоялый двор Уэльбека. После полудня. И после ванны, разумеется.

Расчесывать волосы, в порядке мелочной мести, Эмма доверила Раймону, всучив гребешок и усевшись на колени, тем паче, что время до нового его визита в монастырь было. И тут же растаяла, разомлела от тепла, от стука его сердца, от рук, от покалывания щетины, когда прижалась к подбородку губами. Из головы, точно по волшебству, вылетели мысли о магистре и его неожиданно открывшемся прошлом. О Новом свете и преемничестве. О Ю и мсье Листе. Обо всем вылетели, оставив лишь двоих. Кольцо, разомкнутое было недавней перепалкой, сомкнулось снова. Прокладывая губами дорожку от подбородка к шее, от шеи - к уху, Эмма едва слышно вздохнула и спросила, чуть отодвинувшись от Раймона, чтобы удобнее было дотянуться до губ.
- Я обещала не спрашивать, но... Ты в Тауэр попал из-за убийства в доках?
Спросила, точно хотела знать ответ, будто он был важен. Будто не пролилась однажды ночь признанием, невозможно согретым его губами и огнем костра. Каждым выдохом, каждым касанием по сей день порождающим лишь один вопрос: как жили без этой зимней весны на двоих? Как прожить без нее дальше, если... Эмма обвела пальцами вышивку рубашки, скользнула ими в распахнутый ворот, не отказывая себе в удовольствии погладить шрамы. Никаких "если". Доверять - во всем. Они оба нуждались в этом хрупком, недоверчивом доверии, в этом горьком счастье одиночек, неожиданно осознавших, что вдвоем - сладко.
- Да, верно. В доках - лёгкие деньги и тяжёлые одновременно. Если нужно, чтобы не задавали лишних вопросов, то лучше места не найти. А деньги мне нужны были позарезу. Тогда как раз в порт пришёл торговец, и команде должны были заплатить за рей Ошс, ну а моряки просаживают деньги на три вещи: женщин, вино и - это меня особенно интересовало тогда - кости. Особенно там, где не посмотрят косо на толику магии... если не попадёшься.
- Жулик, - подражая Ю, не позволяя себе и тени упрека, проворчала Эмма, ласково взъерошивая волосы на затылке. Хотелось сказать о том, что упрекая своего Бойда в скрытности, Раймон и сам умолчал ему о тюрьме и о демоне, руководствуясь, разумеется, своими мотивами. И что вопрос этот - всего лишь повод - серьезный, до скуки - пригладить ершистого Фламберга. Но произнесла иное, сдержалась, лишь улыбнулась своим мыслям, - мне снова ждать тебя вечером?
- Не знаю, - неожиданно серьёзно ответил Раймон. - Чую я, что-то в этой обители не так. Мало того, что собаки, так и не берегутся они так, словно... нужды нет. Признаться, я бы предпочёл сюда вернуться позже. Просто, ночью, не заезжая в таверну, не гуляя предварительно по галерее и не проявляя интереса ко фрескам. Или даже просто утром, открыто, как чета де Три, размахивая письмом от Кранмера.
- Служанка, что носила воду, говорит, будто они оберегаемы святой Этельгивой, которая, кстати, дочь Альфреда, - поморщившись от досады на этого короля, настолько плотно вошедшего в их жизнь, что говорить о нем приходится постоянно, Эмма вздохнула, - будто бы побывала она тут, еще будучи игуменьей монастыря в Шафтсбери, благословила - и с тех пор ни воры, ни нечисть не тревожат эту обитель. Ты знаешь, в резиденции, пока брат-библиотекарь искал травник, оказавшийся почему-то среди философов, я полистала книгу об Альфреде. Монастырь этот, где дочь его была игуменьей, был вторым, который он основал. Король вообще понастроил их великое множество и, кажется, был ревностным христианином.
Эмма задумалась, осмысливая странную догадку, что они зря мечутся по монастырям, следуя подсказкам. На мгновение ей показалось, что подсказки только уводят в сторону, ведь рубин, что хранился у Раймона в кошеле, они нашли в Бермондси, о котором вообще не было никаких записок, напротив, из него неведомый ловкач отправил их в Кентерберри. Додумать помешал шум за окном. Неохотно соскочив с коленей, Эмма выглянула в окно и оторопела. С криками, проклятиями, все немногочисленное мужское население Уэльбека, состоящее сплошь из крепких здоровенных парней с вилами, тащило двух скромно одетых мужчин. "Дьяволы Кромвеля!" - шумели мужчины, а сопровождающие их дюжие монахи сурово крестились и читали молитвы.
- Кажется, письмом размахивать нельзя, - задумчиво откомментировала увиденное Эмма.
Раймон согласно вздохнул.
- И воры с тварями не тревожат, и беременности дева Мария слезами наплакивает. Воистину, чудесен сей монастырь. Даже любопытно на эти слёзы взглянуть. Такая святыня. Да ещё непрерывно сочатся, кажется. Жаль, сами не покажут.
- Паломникам, ищущим благости - покажут, - рассеянно сообщила Эмма, наблюдая за тем, как кромвелевых дьяволов вешают на раскидистом дубе. - Ибо грех скрывать от страждущих то, что может принести утешение. Но это, к сожалению, не даст ответа на то, что хранится в полу и фреске. Раймон... Что, если эти загадки только уводят от венца? Они написаны так, что не оставляют даже раздумий - везде указан монастырь. Если бы ты прятал что-то, чего не должны найти, ты писал бы места, где оно спрятано?
- Нет, - признал Раймон, обнимая её за талию сзади. - Но что у нас есть, кроме этих подсказок? Рубин в гобелене оберегал, помогал. Искать святые реликвии, что скрытые, что тайные? Долго путешествовать придётся. Разве что сосредоточиться на потомках Альфреда, если венец разделили между теми, кто стали потом святыми через сотворение чудес. Но это не объясняет, как камень оказался в гобелене с архангелом Михаилом.
- На миг мне показалось, что подсказки уводят из того места, где на самом деле есть что-то, - первый из мужчин заплясал в петле и Эмма прижалась к Раймону, не желая ощущать то, что чувствует сейчас этот уже покойник, - но лишь на миг. Мне не понравилось то, что я прочла об Альфреде. Он ревностно насаждал веру, даже нордлинги должны были принять крещение за то, чтобы им позволили здесь жить. Посвящал молитве половину дня и половину ночи, но при этом успевал объединять Англию, строить флот и писать законы. Будто... Это было два человека, близнецы. Или, может быть, венец ему давал не только здоровье, но и силу, знания?
- Или, подсказки - подсказкам рознь, - задумчиво заметил Раймон. - Одни увели до Глостера, откуда пришлось вернуться. Листок привёл сюда, где определенно есть что-то странное. Венец или нет, но - чудо. Вот как эти чудеса да подсказки отличать? Как там говорил Двойка? Архангел - покровитель долбанного короля. Хорошо, связь. Но ведь и он - покровитель не единственный. Немайн эта, которая на другом гобелене вручала чёртов венец... кстати, а зачем, если он потом насаждал христианство?
- Дура потому что, - прозвучало в воздухе за спиной, отчетливо и самокритично, глубоким и приятным голосом.
Эмма вздрогнула, пораженная не столько голосом, сколько искренностью чувств говорившей и с интересом выглянула из-за Раймона. В комнате,ожидаемо, никого не было, а вскоре исчезло и ощущение присутствия.
- Наверное, её тоже не стоит поминать всуе, - задумчиво резюмировала она.
Раймон, пряча кинжал обратно в ножны за спиной, почесал подбородок и цинично пожал плечами.
- А почему нет? Чем мы хуже Альфреда. Может быть, она отдаст венец нам. Или, хотя бы, кусочек? Бесплатно, конечно, едва ли, но вещь старая, распиленная, может быть, и цена невысока окажется... Кроме того, интересно, что имел в виду тот имп. Признаться, я думал, они заодно, а так... хотя, быть может, ей просто стало жалко своих фэа.
За окном, меж тем, повесили всех, кого намеревались, и толпа начала расходиться.
- Можно спросить её саму. Но не сейчас, хорошо?
Эмма обняла Раймона, спрятав лицо на груди. Ей хотелось с лишь немного покоя. Настолько, что не тревожили ни висельники за окном, ни древние богини, ни венцы. Золотистым и радужным маем прикасалась она сейчас к нему, теплым солнцем, парящим в закате, фиолетовым нежным туманом. Воздух ткался из поцелуев и ответной улыбки, пробуждал звезды, видящие такие красивые сны о полевых цветах вокруг их поместья, о вере в добрые сказки, в человеческие чудеса. Мягко таяли снежинки-капельки, разрисовывая окно узором, который утром станет причудливо-волшебным, и это было тоже волшебством - делить эти слезы зимы на двоих, буднично, прозаично, сливая их в реку и снова расплескивая жемчужинами, раскрашивая их белизной черные холсты эти будней.

[Spectre28 >>>]

с Леокатой

20 января 1535 г. Равенсхед. Раннее утро.

Равенсхед встретил их воронами на воротах, ярко-коричневым камнем домов и мостовой и "Feuille" почти у самой таверны. Лавка была заперта, по раннему времени, но впечатление разбойничьего притона не производила: аккуратно покрашенная дверь, ажурная кованая вывеска и даже занавески на окнах. Впрочем, этого стоило ожидать. Зато таверна, не имеющая названия, но выглядящая, как небольшой, сказочный домик, подарила первый сюрприз: из-за кокетливой, украшенной резьбой ограды слышался знакомый басовитый лай.
- Ой, - сообщила удивленно Эмма, когда они въехали во двор, - это ведь Девона.
Раймон только кивнул. А человек в черном, простом оверкоте, который украшала лишь синяя тесьма по вороту, гонявший гончую по двору за палкой, определенно был Бойдом. Но тем, что остался в детстве - молодым, смуглым от загара, без шрама на лице и седины в волосах. Без прищура, но зато со смешинками в светлых глазах. И вид этот выбивал напрочь, до изумления, скрыть которое оказалось непросто. Хотя, вероятно, удивляться и не следовало, но удивлялось всё равно. Увидев их, помолодевший магистр просиял улыбкой - радостной, открытой - и поспешно пошел навстречу.
- Ой, - снова ошеломленно проговорила девушка, глядя на то, как Бойд приближается к ним своей неизменной, танцующей походкой, - я его понимаю. Будто закрыться не успел. Радуется и очень волнуется.
- И, я погляжу, всё ещё полон сюрпризов, - добавил Раймон, перекидывая ногу через шею Розы.
Fuar a'Ghaoth. И совпадения упрямо не хотели заканчиваться, сжимая славную Англию, выпрямляя дороги. И, спрыгивая на землю, глядя, как Бойд снимает с седла Эмму - не закрываясь! - он хмыкнул и пожал плечами. Такой мелочи удивляться не стоило уже вовсе. Сеть мира становилась плотнее, укрепляясь узелками, в которые неизбежно скользили капли.

[Leomhann >>>]

Ближе к полудню.

"Feuille", гостеприимно подмигивая лампадками в окне, выглядела мирной, милой лавкой. Шмыгал приказчик, щуплый, рыжий и веснушчатый парнишка, осиной на ветру прогибаясь под стопой книг, которые он переносил, кажется, совершенно бесцельно, создавая видимость работы. От наблюдения за ним у Раймона вскоре начала кружиться голова. Мсье Лист нос на улицу не показывал, но о том, что хозяин был в лавке свидетельствовали и колышащиеся занавески, и хмурый громила у входа.
- Тебя ждет, - задумчиво произнес Бойд, прислонившийся к створу двери лавки оружейника, куда увлек, невзирая на возражения, - когда мы с Вихрем первый раз здесь побывали, все обошлось без суеты и охраны. Раймон, предлагаю не повторять ошибок. Эмма может прогуляться с Джерри за город, в сторону Оллертона, там чудесные леса.
Оружейник, при виде магистра поспешно ретировавшийся за прилавок, поглядывал на него озадаченно, но молчал и лишь ожесточенно начищал суконкой кинжал, нарядный, но по виду совершенно бесполезный, ибо даже по лезвию был украшен крупными самоцветами.
Раймон поморщился. Вихря он помнил ещё по совместным проказам в ордене, но в данном случае доверия ему как-то не было. Несмотря на радость от того, что того спасли от пауков, невзирая старое знакомство, общий опыт и всё прочее, составлявшее сначала обучение в ордене, а потом - частично - и тракт. На котором, впрочем, они пересекались чем дальше, тем реже. Пока не перестали.
- Джерри, поверь мне, ничего не сделает с той тварью. И в Глостере я Эмму уже раз оставил позади. Результат не понравился. Скорее уж я оставил бы её с тобой и пошёл туда один. Возможно, так и стоит поступить.
Бойд хмыкнул, проводив глазами приказчика, отправившегося в очередной заход с книгами, судя по всему - с теми же, что и в предыдущих.
- Мне не хотелось бы разрываться между вами. Там очень странная лавка, Раймон. Пол от порога тонкий, в одну доску, под ним - пусто, с эхом, будто подземелье. И надо бы глянуть, есть ли второй выход. Но... Лавка оружейника-то стена-в-стену. Впрочем, как скажешь, Эмму нельзя оставлять одну.
- Или, возможно, следует просто взять её с собой, - Раймон легко пожал плечами и перевёл взгляд на Эмму, подняв бровь. - Дорогая, а что чувствуют наши дорогие хозяева? Кроме предвкушения гостей.
Эмма отвлеклась от созерцания аметистово-серебрянного ириса, возлежащего на подушке под свечами, чей свет был направлен так искусно, что цветок казался живым, и прислушалась, наклонив голову.
- Лист отчаянно трусит и продает книги. Вон тот охранник нервничает от того, что магистр так смотрит на него. Приказчик просто боится и ничего не понимает. Еще несколько ждут, скучно и лениво, для них такое ожидание - рутина.
Бойд, улыбнувшись, отвел взгляд от телохранителя Листа, которого, кажется, изучил уже вдоль и поперек, и прошел внутрь лавки.
- Что трусит - это хорошо. Хотя и плохо тоже, - Раймон потёр подбородок и глянул на Бойда. - Лист - паникёр. Хорошо бы его в таком состоянии подержать ещё, конечно. Полезно. Да и округу за это время осмотреть, хоть до ночи. Но поскольку он трус, то как бы просто из арбалета не подстрелили прямо на улице. Особенно если здесь, как в Глостере, закон и не ночевал. В случае с этим поганцем я уже ничему не удивлюсь, кажется. Ты приехал раньше нас - что за город?
- Обычный странный городок, каких много, - пожал плечами тот, - пять улиц, желтый особняк с синеглазой чаровницей, от которой меня спасла только ревность женушки, вот эта лавка и таверна с ничему не удивляющимся трактирщиком. Законник у них в Оллертоне, кажется. Здесь даже управы нет.
Он быстро глянул на вздохнувшую Эмму и недовольно дернул углом губ, явно предпочитая, чтобы его cèile-cèile находилась как можно дальше от Равенсхеда.
Раймон вскинул бровь.
- Ты - и спасался от чаровницы, да ещё при помощи жены? Не верю! На тебя же и глейстиг не действовали... - он ухмыльнулся. - Да и та история с суккубом, кажется, пошла чуточку не по плану. Что ж тут за женщины по особнякам живут?
- Не с помощью жены, а вот этого, - магистр снова продемонстрировал татуировки. - Очнулся, когда руки уже белеть начали, за малым не отсохли, до того оковы сжались. Это иное, нежели у глейстиг, Раймон. Не аттрактанты, даже не влечение, а... Будто на что-то глубинное действует. Желание оберегать, защищать, смешанное с вожделением. Был бы поэтом - назвал бы её ведьмовским напитком, божеством и прочими милыми вещами.
Описание звучало странно. Напоминало даже не о фэа, не о преисподней с демонами-соблазнителями, а о чём-то куда более странном, уходящим в древние культы, возможно, куда дальше на восток или юг. Желания сталкиваться с созданием, впрочем, слова Бойда не вызывали, скорее напротив. Как и в случае брухи - даже если бы за эту женщину из жёлтого особняка кто-то согласился бы заплатить. В чём Раймон, учитывая отмеченные Бойдом таланты, сильно сомневался.
В лавке Листа, меж тем, послышался странный, никак не связанный с продажей книг, шум. Застучали молотки, послышалась возня и звуки волочения.
- Полы разбирают, - почти равнодушно проворчал Бойд, покачавшись на хлипкой, истерично взвизгивающей от каждого его движения, доске.
- Расширяют лазы и готовят бегство через потайные ходы? - предположил Раймон, прикусив губу. - Строят новые ловушки? Уже почти хочется просто взять Эмму под руку и зайти, купить книжку. Интересно же! Но самое интересное, конечно, куда эти ходы ведут, если это и впрямь они.

[Spectre28 >>>]

с Леокатой

- Куда ходы ведут - выяснить несложно, хотя и утомительно, - Роб болезненно поморщился, растирая запястья, - и, все же, покупая книгу, постарайся не провалиться в эти подземелья. Я без кольчуги, а жизнью дорожу сейчас, как никогда.
- Несложно - но долго? Кстати, говорили, что люк для гостей там открывается перед прилавком. Но, может, уже и не только.
Бойд с тоской покосился за окно, где солнце уже перевалило зенит и лениво катилось к вечеру.
- Около двух часов, - сознался он, снова начиная напирать на шипящие звуки и раскатывая звонкие, - если только крупные. Да и не тащил бы туда Эмму.
Эмма со скепсисом посмотрела на него, вздохнула красноречиво и промолчала.
- Два часа вполне можно повыбирать книги. Вдруг там найдётся что-нибудь, например, о цветочках? О святых потомках Альфреда? О чёрной магии, хотя... чего михаилиты об этом не знают, спрашивается. Не суть. И надо ведь поздороваться со старым другом? Спросить, почему так дёшево ценит?
Раймон потянулся, глянул на приказчика и прищурился. Мужчина качнулся, споткнулся на бегу, и книги, которые он нёс, внезапно словно обрели белые крылья. Ненадолго. Охранник же, уставившись на сцену, сначала протёр глаза рукавом, и только потом лениво выругался. Как минимум на них, здесь и сейчас магия действовала. Лёгкая, почти незаметная, как перо. Чёртов скоге не прошёл даром. Тварь была мерзкой, но как встраиваться в естественное - показала так, что и захочешь - не забудешь.
- А Эмма, - продолжил он, словно ничего не случилось, и покосился на михаилита в юбке, - может и сама ведь решить. Гулять с Джерри, оставаться с тобой или пойти со мной за книгами. Что предпочтёшь, любовь моя?
Девушка изумленно уставилась на него и снова вздохнула.
- За книгами, разумеется. Милый...
В голосе звучали улыбка и уже привычная надежда на то, что хотя бы в книгах не будет драгоценностей.
Бойд проворчал под нос что-то длинное и одобрительно-неодобрительное то ли о голубях, то ли о неспособных разлучиться, но на гаэльском, а потому не слишком понятно.
- А, и ещё, - Раймон шаркнул сапогом по полу и лучезарно улыбнулся Робу. - Ты не против потом помочь с ограблением монастыря? Так, мелочь... в поисках святых реликвий. Ну, как тут ещё пойдёт, конечно.
Тут уж магистр не сдерживался. В речи, крайне окрашенной чувствами, мелькали и "tolla-thone*", и "do chorp don diabhal**" и даже "давай я тебя сам убью, а?" Некоторых слов Раймон прежде даже не слышал и теперь с интересом запоминал. Не слишком веря в угрозы. Наконец, Бойд выдохся, пнул напоследок стену, отчего с той упал дощатый щит и спросил уже спокойно:
- Каких еще реликвий? И, самое главное, какой монастырь?
- Разборчивый, - поразился Раймон. - Как не михаилит. Монастырь в Уэльбеке, под Ньюстедом. А реликвии... ну, что найдём, то и будет. Говорят, там такая закваска есть! В неё сама дева Мария плачет, а потом стоит женщине этого хлеба вкусить - сразу и беременеет. Чудо же горнее, - посмотрев на выражение лица Бойда, он вздохнул. Как ни печально, шутки магистр ценил не всегда. - Ладно. Так случилось, что мы разыскиваем венец короля Альфреда. По поручению его превосходительства.
Бойд стряхнул со стула мастера амулетов, который предпочел поспешно ретироваться в каморку за прилавком, уселся на него и с нехорошим умиротворением уставился на Раймона. Эмма суетливо поправила узкий рукав, явно готовясь сглаживать острые углы.
- Какого из превосходительств? - Роб оперся на прилавок и, судя по лицу, ответ слышать хотел не слишком. - Ты знаешь, что тебе к венцу прикасаться нельзя? Альфред его получил, потому что был от крови этой земли. Потому что пришли даны, а он клялся, что прогонит их... и их богов с этих земель. Потому что Хозяйка священной рощи ему поверила.
Он раздраженно взял в руки недоделанный мастером браслет, покрутил в руке и швырнул обратно под прилавок, успокаивающе улыбнувшись Эмме.
- Потому что дура, - с тяжелым вздохом резюмировали из-под потолка уже знакомым голосом Немайн и Бойд досадливо возвел очи гору, явно не одобряя участие в разговоре подобных особ.
- Кранмер. А остальное - ну уж как-нибудь, - не менее тяжко, чем богиня, вздохнул Раймон, с некоторым удивлением отмечая, что невидимый голос на этот раз даже не заставил вздрогнуть. Лично он винил в этом Бадб, оказавшуюся какой-то на удивление, хм, простой. - Да и потом, почти украшение же. Эмма поносит. Поверх тиары.
- Я не уверен, что хочу знать, почему Кранмер, - почти повторил слова Эммы Роб, - но... Всегда мечтал ограбить монастырь.
- Договорились. Всегда знал, что нашим магистрам - только предложи. Ещё ведь и шотландец. И вообще. Небось, и без того ни одного монастыря не пропускаешь. Кроме женских, и то не своей волей...
Теперь налёт на монастырь выглядел значительно более исполнимым. К сожалению, на пути к нему оставалось ещё одно небольшое дело, которое, впрочем, тоже теперь казалось проще. Согласие Бойда сняло с плеч часть груза, отчего дышалось куда легче. Раймон глянул на солнце, оценивая время, и кивнул.
- Что ж, с тебя информация о ходах, а мы пойдём за книгами. Только перед этим... - он покосился на запуганного, нервного владельца лавки, перевёл взгляд на шапку Эммы из пушистого славянского соболя, и улыбнулся. - Достопочтенный, а какую цену положите вот за этот ирис с аметистами? Заколку?

[Leomhann >>>]

Со Спектром

- Зачем? - Вопросила Эмма, когда они вышли из лавки, - ты, конечно, скажешь, что она мне к лицу и нравится тебе. И я даже не буду спорить. Но - зачем?
Лавка Листа вблизи казалась вдвойне странной, хотя бы потому, что в разгар дня и торговли оттуда доносился стук молотка и ругань.
Вопрос тянул не на одно, а на два или даже три расчёсывания волос вечером - при условии, что они выживут, - и Раймон, не забывая поглядывать по сторонам, с удовольствием кивнул.
- Затем, что она тебе к лицу, и ты мне нравишься. Потому, что захотелось.
Смех, больше похожий на колокольчики, на щебет птиц и пение ангелов, раздался откуда-то сбоку. Эмма ревниво нахмурилась, но смеющаяся девушка, синеглазая и белокурая, нежная, похожая в своей распахнутой шубке и алом платье на яркий беззащитный цветок, не обратила на это внимания. Она повернулась, отчего локоны разлетелись по плечам, прильнули быстрым, трепетным поцелуем к стройной, белой шее, скользнули по плечам, заставляя позавидовать им - и улыбнулась зазывно, глядя затуманенным взором на Раймона. Взгляд этот обещал многое: упоение ласк на смятой страстью постели, сладость поцелуев и вознесение к вершинам с одновременным спуском в бездны.
- Идем, - позвала его синеглазка, звонкий голос её отозвался в сердце пением птиц, - я тебя так долго искала.
Эмма, вцепившаяся в руку до боли, злобно встряхнула его, что-то говорила, но глаза прелестной незнакомки лишь вспыхнули ярче, поманили за собой.
- Конечно, моя госпожа.
Раймон одним движением стряхнул надоедливую бледную моль, от которой исходил удушливый запах ирисов, и оттолкнул, поморщившись от отразившегося в аметистах солнечного луча. Послышался неприятный хруст, словно рядом ломался металл, и он поморщился снова, как от зубной боли. Какой отвратительный звук. И эти длинные, паучьи пальцы он чувствовал до сих пор даже через оверкот и кольчугу. Вот ведьма, ещё и в соболях. Какого дьявола он потратил столько денег на эту брошь? Всё равно, как ни наряжай, никогда этой монашенке не стать королевой. В отличие от... Раймон повернулся и снова утонул в безбрежном взгляде, глубоком, как небо, как море и как душа. Синие, с кружащимися вдали жёлтыми крапинками, подобными маленьким солнцам. Глаза, будто видение прекрасного и чуждого мира. Мира не людей, не фэа, ни преисподней, но чего-то иного, со сложным узором, с...
Он шагнул вперёд, ещё, выпуская в мир мороки. Принимая милостиво протянутую изящную руку, смыкая вокруг них с госпожой морочные стены, рисуя жёлтый камень, доски и укрытое шёлком ложе под балдахином, вокруг которого мерцали огоньки свечей. Никакого сравнения с какой-то там ванной, с какой-то комнатой в трактирах - многими комнатами во многих трактирах, где пространство сворачивалось, смыкаясь в кольцо, где реял и кричал феникс. Который тоже не походил на эти золотые точки в глубине. Поднося руку к губам, он краем глаза увидел метнувшуюся тень, услышал стук каблуков. С одобрением. Охранник у лавки дёрнулся было следом, но не поймал. Правильно. Просто замечательно. Пусть бежит к этому помолодевшему интригану. Может, он ещё и на ней женится. Раймон представил выражение лица Бойда и с удовольствием прищурил глаза. Оковы его спасли, надо же. Спрятался за юбки новой жёнушки. Перед глазами мелькнуло лицо Бадб, величественное, почти суровое, в окружении рыжих локонов, непохожих на чёрные волосы Немайн, совсем непохожих на длинные косы Эммы, которые так приятно расчёсывать вечерами... спрятался, магистр - и ради чего? Чтобы не касаться губами бархатистой, пахнущей домашним уютом, выпечкой, ванилью кожи? Конечно, в поместье должно пахнуть совершенно не так, но ведь сдоба - это тоже хорошо? Хотя, конечно, суховатый запах земли, ирисов... голову пробило короткой болью, и он скривился, переворачивая руку новой госпожи, чтобы поцеловать раскрытую ладонь. Коснуться узкого запястья, на котором бьётся голубоватая жилка.

[Spectre28 >>>]

с Леокатой

Упали занавесы балдахина, который почему-то был уже вокруг - хотя Раймон не помнил, как создавал эту иллюзию, и не помнил этого рвущийся на волю Фламберг - и он, улыбнувшись, впился зубами в белую кожу, сильно, до полыхающей в крови страсти - и до крови. Совмещая, сочетая и раздвигая. Поддаваясь и вспоминая. Стиснул руку, разжигая пламя между ладонями и гася его руками - своей и чужой. Чувствуя, как реальность вокруг снова трещит по швам, сбрасывая наваждение, как старую кожу. И как зверски болит рука. Последнего, отчего-то, было больше, чем всего прочего. Чаровница, как обозвал её помолодевший интриган Бойд, обиженно взглянула на него сквозь слезы и побледнела. Синие глаза снова вспыхнули, повеяли теплом и нежностью, но тут же погасли - короткий, сердитый волчий рявк отвлек её, заставил взглянуть на злого Роба. Должно быть, эта равенсхедская сирена попробовала и на него наложить чары, морщась от боли, но Бойд лишь гадко ухмыльнулся. От этой ухмылки девушку впечатало в стену ближайшего дома, холодный и сильный ветер отголоском запутался в полах плаща Раймона.
- Фламберг, морок на улицу, - скомандовал Циркон, проносясь мимо него к своей жертве, уступая дорогу Эмме, бросившейся в объятия.
- Магии на вас не напасёшься... - проворчал Раймон, прижимая к себе Эмму - одной рукой. Второй повёл по улице, скрывая всех четверых от любопытных - даже излишне, по его мнению, - заинтересованных взглядов. И сплюнул в сторону, избавляясь от чужого вкуса. Хотелось прополоскать рот ещё и хорошим бренди, но его, увы, под рукой не было. Зато мир снова обрёл правильность. Цельность и форму. - Но, однако, бхут обзавидуется. Никогда с таким не сталкивался. Что она такое?
- А черт её знает, - злобно отозвался Бойд, крепко пеленающий чаровницу в собственный плащ, - проклятье, второй плащ за неделю... Фламберг, тебе эта ráicleach*** нужна?
- Даже не знаю... интересно бы выяснить, откуда оно такое. А что, тебе зачем-то понадобилась? И, слушай, бренди есть? Знаю, что есть.
Хотелось поцеловать Эмму, чтобы смыть с губ привкус ванили. Не хотелось целовать Эмму, пачкать её, пока на губах оставался запах сдобы. Это противоречие сбивало, мешало сосредоточиться.
Роб вздохнул, поднимаясь, и извлек из сапога плоскую фляжку, не украшенную даже чеканкой, зато изогнутую по форме ноги.
- Не мне, - передавая заветный сосуд, сознался он почти покаянно, - но неистовая, думаю, не откажется принять в свиту. Эта... дама ведь почти идеальный вербовщик, что незаменимо в деле возрождения утраченного. Особенно, если утрачена вера.
С благодарностью приняв фляжку, Раймон сделал несколько обжигающих глотков и отдельно протёр губы. Память, впрочем, оставалась всё равно, равно как и отпечаток в памяти. Его передёрнуло, и Эмма прижалась плотнее. И лишь спустя ещё несколько мгновений он понял, что именно сказал Бойд. Осознал всю любопытность, всю меру сюрприза, который крылся в его словах.
- Возрождения... скажи мне, что это не то, что я думаю. Вы устраиваете собственную реформацию?
- Renaissance, - Роб вздохнул, чаровница пошевелилась едва заметно, за что удостоилась тычка сапогом, - боги не умирают, но они медленно истаивают, если их забывают, теряют ощущение жизни, её вкус. Ни неистовая, ни Немайн этого не хотят. А теперь не хочу и я. Ведь, если не получится сбежать - а этого уже не получится - мне снова уходить в холмы. И исчезать вместе с ними. Да и есть участь гораздо интереснее, чем общий котел и скучная компания в нем. Бадб - открывательница путей, она может дать другую жизнь, в другом мире. Не перерождаясь или переродившись, по выбору. Провести в момент смерти через небытие, открыв иную ветвь Древа.

[Leomhann >>>]

Со Спектром

Раймон наклонил голову, глядя на Роба Бойда серьёзно и задумчиво, не переставая поглаживать Эмму по спине. Помолчал несколько секунд.
- Знаешь, когда я поговорил с Верховным, то засомневался в первый раз. Когда услышал про наследника - во второй. Третий, думал, будет на твоей новой-старой жене, но - нет. Третий раз - сейчас. Удивительно, как мифы любят это число. Третий раз всегда решающий. Скажи, как давно она тебя подчинила? Твои тело и разум? - он сделал небольшую паузу, полюбовался на ошеломлённое лицо друга, и продолжил. - С самого нового рождения? Или когда ты шёл к званию магистра, приобретал влияние в ордене? Когда готовил экспедицию - готовил меня, чтобы я понёс туда твой меч как наследник и молодой огонь, понёс их саженцы? Когда спасал Вихря, чтобы заполучить его на свою сторону? Когда строил планы об уничтожении христианства - религии, которая дала надежду всем обречённым и обездоленным, у кого ничего не было? Которая позволила им примириться с этим достаточно паршивым миром. И во имя чего? Ты хочешь вернуть мир в дикость прошлого, вернуть всё к жалкому пантеону божков, которые издеваются над людьми, как пожелают? Скормить им человечество, лишь бы не истаяли? Отменить весь прогресс, уйти от спасения души и ввергнуть всех в ад? Отличный план. Мне остаётся только аплодировать. Только одна промашка. Не могу я, как верный сын нашей матери-церкви спокойно смотреть на подобное непотребство богохульное. Не знаю, скольких магистров ты уже склонил на свою сторону, но я отправлюсь прямиком к своему другу, архиепископу Кранмеру, который, несомненно, предаст анафеме и тебя, и орден. После чего соберет крестовый поход, - к этому моменту лицо Бойда приняло умилённое и при этом отчётливо кошачье-ехидное выражение, и Раймон, не выдержав, улыбнулся. Эмма же улыбалась давно, тщетно пытаясь спрятать лицо. - Конечно, будучи михаилитом... всего этого можно избежать за небольшую взятку. Маленький, уютный мир для небольшой и не скучной компании... Возможно, это будет достаточно в глуши...
- Про анафему заманчиво прозвучало, - задумчиво сообщил ему Бойд, снова утихомиривая пинком кудесницу-сирену, - никогда раньше ей не предавали, я бы даже до Ламбета тебя проводил. Чтоб лично поучаствовать. Но дел много, увы. Надо нести саженцы и заниматься прочими непотребными богохульствами. Кстати, преемничество я не подписал и меч нести не дам. Он мне пока самому нужен. Если ты закончил с выговором, то решай, что хочешь сделать с этой ведьмой. Морок уже подрагивает.
Эмма, наконец, не выдержала и рассмеялась, выплескивая в этот смех все переживания и плотнее прижимаясь к груди.
- Что такое "nach í an bhitseach í?"****- поинтересовалась она. - Тогда времени спросить не было, магистр слишком быстро бегает.
- Очень точная характеристика вот этой ведьмы, - кивнул на сверток из девушки и плаща быстро бегающий магистр, - которую не стоит за мной повторять.
- Не могу сказать, что я рад буду встретиться с ней снова, но - забирайте, - махнул рукой Раймон. В конце концов, эта странная женщина пусть и подвергла Эмму угрозе, но всё же ничего сделать не смогла. А отдать её Бадб сейчас казалось очень подходящим вариантом. Очень логичным в рамках этого безумного по событиям и неожиданным открытиям дня. - Если сможете держать на поводке.

[Spectre28 >>>]

с Леокатой

Если не ответ, то реакцию он получил сразу. Женщина исчезла мгновенно, словно её здесь и не было. Вместе с плащом. В воздухе отчётливо пахнуло недовольством, и Раймон только вздохнул. К странным событиям определённо стоило начать привыкать. Как и к тому, что они не обязательно направлены против них с Эммой. Для начала, впрочем, ещё предстояло поразмыслить о том, как же всё-таки части одной и той же богини умудряются иметь различные мнения, взгляды и намерения. От одной мысли об этом начинало колоть в виске. Впрочем, это могло быть и последствием наваждения. Или количества сюрпризов.
Он встряхнул головой и поднял руку, чтобы разогнать собственный морок, но помедлил. Всё-таки обвинение в убийстве или похищении местной аристократки получать было необязательно. И слишком легко было заметить, как та опиралась на стену, явно лишившись сил. А это означало, что нужно что-то придумать. И сыграть. Раймон извиняющеся улыбнулся Эмме. Впрочем, извинение, возможно, получилось не очень хорошо, было разбавлено игрой. В той или иной степени. В большей.
- Дорогая, снег, конечно, холодный и мокрый, но не поставить ли нам сцену под названием "благородной даме стало плохо, а в суматохе другая благородная дама незаметно покинула улицу"? А потом мы всё же сможем, чёрт подери, купить книгу. Или несколько.

[Leomhann >>>]

Со Спектром

Раймон, подойдя к двери в лавку, остановился и уставился на охранника, уперев руки в бока.
- Тебе в детстве не говорили, что не стоит трогать чужого? Что это противно и закону земному, и закону Господа нашего Иисуса Христа?
- А тебе в детстве не говорили, что сперва здороваться надо? - полюбопытствовал охранник, складывая руки на груди. - Ибо кто хочет иметь друзей, тот и сам должен быть дружелюбным?
- Друг - это тот, кто любит тебя, несмотря на все недостатки, - вздохнул Раймон. Лист явно ценил вежливых и начитанных людей. Что не делало их более привлекательными. Или безопасными. Или реагирующими на провокации. - Не думаю, что ты меня любишь. Или?.. Впрочем, нет, не отвечай. Говорил я, но вы не слышали... Скажи... друг, в лавке ли господин Лист? Не люблю, знаешь, общаться с приказчиками о редкостях. Нужен настоящий специалист.
- В лавке, - согласился охранник, с любопытством поглядывая на Эмму, - пока.
- Неужели собирается скоро уходить? - удивился Раймон. - Ведь ещё даже не вечер.
- А приказчики на что? А обедать? А прогуляться в приятной компании?
Выдав все эти резонные, в общем-то, вопросы, охранник глянул на таверну и вздохнул: оттуда как раз вышли две девицы весьма разбитного вида.
- Ну, может, с нами прогуляется, - Раймон тоже глянул на девушек, прищурился на солнце. По виду, они были не прочь тоже провести какое-то время в компании. А охранник выглядел вполне привлекательной добычей. Не слишком бедной, достаточно красивой. Явно скучающей. Со светлой полоской после кольца на пальце. Дело было лишь в том, чтобы немножко подправить. Чуть-чуть. - Бывай. И - думай. Об откровениях.
Не дожидаясь ответа, он толкнул дверь. Войти, впрочем, не торопился, оглядывая лавку с порога. Пол выглядел совершенно обычно. Светлые доски плотно прилегали одна к другой, не было видно и намёка на какие-то люки. И всё же под стеллажами с книгами, под креслами у камина и прилавками доски прогибались - не слишком сильно, но заметно. Словно между ними и подвалом не было опорных балок или перекрытий. Вспомнив слова Бойда, его торопливый рассказ над очень достоверно изображавшей обморок Эммой, Раймон хмыкнул. Странный тёплый воздух, который дышит. Не слишком понятно. Людей лавке не оказалось вовсе, и только из подсобки доносился голос Листа, распекавшего приказчика за то, что тот по криворукости своей уронил ценные книги прямо в снег. Всего несколько шагов. Было бы так просто... если бы их настолько явно не ждали. Он на пробу толкнул магией пол сначала в шаге от порога, потом в центре комнаты. Доски пружинили, словно опирались на нечто упругое, какую-то подушку. Идея проваливаться вниз с каждой секундой казалась всё менее привлекательной. Зато можно было попробовать раздвинуть доски пола магией и посмотреть. что будет. Идея казалась очень заманчивой, пусть и оставляла многовато открытых опций. И маловато магии, львиную долю которой пришлось потратить на чёртову чаровницу. Теперь уже, вероятно, чаровницу фэйскую. Ренессанс...
Додумать помешал приказчик, высунувший нос на стук. В комнату он, впрочем, заходить не стал, поздоровавшись от двери, что настораживало ещё больше. И заодно наводило на мысли о том, что то, что таится внизу, своих и чужих особенно не разбирает. Раймон махнул рукой щуплому мужчине и улыбнулся.
- Любезный, нельзя ли попросить славного господина Листа выйти к старым друзьям, которые заскочили в город буквально на миг и вскоре уедут? Не хотелось бы, не поздоровавшись, не попрощавшись..