- Всегда мечтал посмотреть, как работают убийцы, - проговорил знакомый голос «пьяницы».
- Обычно, это последнее, что человек видит в своей жизни…
- Только не я. – В голосе прозвучал металл. – Эх, двоих парней лишила… Один к утру подохнет, если жив еще. А второй…второму мы пришьем козлиные яй…ах простите, госпожа, - скривился наемник. – Пришьем козлиное достоинство и продадим в цирк – пусть ребятишек пугает, да баб смущает… - после этих слов наемник достал из ножен свой длинный меч и провозгласил приговор, - именем Гильдии наемников, ты приговарена к высшей степени наказания, смерти, но... - он сделал паузу, - не поздно еще исправиться перед лицом гильдии и выдать патриарха, - человек улыбнулся, но он не ждал, что убийца согласиться на второе...
При словах "ты приговариваешься к смерти", Аурелика невольно почувствовала, как сердце ее болезнно дрогнуло и вжалось в ребра. Нет, она не боялась смерти... Нет, даже так - Смерти... Отец Басс был циркачом - метателем кинжалов, метал кинжалы в мать девушки... Он часто повторял ей: " Смерть не любит трусов, поэтому всегда старается их исправить..."
Убийца смерти не боялась. Никогда. Просто ей была отвратительна сама мысль о том, что какой-то вонючий наемник, закутанный едва ли не в рубище, способен ее убить.
- Замечательно, - проговорила девушка. - Я тебе все расскажу. Целиком и полностью... Можно я выпью? Нельзя? А я все равно выпью...
Пить она не стала.
- Может присядем? Я бы с удовольствием взглянула тебе в глаза, а то как-то неприятно разговаривать со стеной - у меня такое чувство, что она меня не понимает...
Наемник, по-прежнему не выпуская их рук меча, толкнул девушку на ближайшую скамейку.
- А фокусы свои припаси на случай более подходящий, - шипел человек. - Я хоть и не такой верткий, как ты, но с мечом дружен...Не испытывай моего терпения...
Аурелика вздохнула... Почему-то ей всегда везло. Пожалуй, она была самой везучей из всех убийц...
- Говори!
- Говорю, - протянула Басс. - И так, я родилась в лесу. И это вовсе не шутка...
- Шутковать со мной вздумала? - взревел наемник.
- Если честно? Да.

Басс встала, но ее сразу же бесцеремонно посадили на место два наемника, внезапно появившиеся в таверне.
- Ну что, девочка, будем говорить? Заказы, данные тебе, выдай патриарха и тогда я тебя отпущу, - "пьяница" махнул рукой в сторону двери, - в противном случае тебя придется пытать, - наемник сделал паузу, - а затем убьем... Твой выбор, красавица? - человек улыбался. Ведь он был в выигрышном положении. Рядом стояли два, просто волков войны, опытных, один стоит целой роты, сам он тоже не лыком шит. Аурелика думала что предпринять, но ничего не приходило в голову. Может сказать?
Нет, не сказать. И не потому, что совесть замучает – не замучает, а потому, что сказать нечего. А если и скажешь, то все ровно проживешь не более еще нескольких часов. Так дело не пойдет. «И почему, спрашивается, - думала Аурелика. – Девушке предоставляют право выбора лишь в случае, когда это выбор между смертью быстрой и смертью медленной, мучительной? Нет, чтобы позволять нам самим выбирать, сколько получать и за кого замуж выходить…Проклятье!» Мысли судорожно крутились в голове, одна сменяя одну. Наемника явно не радовало ее упорное молчание. «Только бы не подумал, что я действительно решила умереть с честью…Глупость какая…» Прочитав невидимый для чужих глаз знак своего хозяина, один из наемников – тот, что напоминал молоденького бычка – радость скотобойни, неприятно толкнул девушку в спину и остановился аккурат за ее спиной – зря. Второй наемник – тот, что напоминал даже не молодого бычка, а двух быков, сросшихся воедино – все еще не двигался…
- Патриарх? – проговорила Басс. – Никогда о таком не слышала… А вы, ребята?
«Вот, ни сейчас так никогда…»
Аурелика резко обернулась, но вместо того, чтобы напасть на кого-то, метнулась влево - в бок и вместе со стулом полетела на пол. Все-таки годы проведенные в цирке и тамошние навыки никогда не стираются из памяти… Вместо того, чтобы преспокойно расшибиться, Аурелика быстро выбросила вперед левую руку – отыскала опору – пол хоть и грязный, но не кусается - и, перебросив на нее почти всю тяжесть собственного тела, смогла подсечкой вывести из равновесия хотя бы не физического, а морального первого противника – бычка. Однако тот оказался смышленее полена и, довольно улыбаясь, потянулся к девушке, полагая, что без труда обезвредит ее. Второй наемник пока не вмешивался, позволяя своему напарнику «поразвлечься»…А вот куда подевался «пьяница» Басс не знала…
Когда мерзкая туша нависла над ней, щерясь в улыбке… Аурелика поняла, что ей и правда ничего не светит – наемник одет в плотный кожаный доспех с нашитыми на куртку металлическими бляшками, да и его собственная шкура всяк потолще, чем у благородной девицы… Таких можно обездвижить только двумя способами…
Аурелика вспомнила только один. Девушка метнулась вперед – прямо навстречу наемнику: правую ногу она согнула в колене и уперлась им в пол, мышцы левой напряглись; не долго думая, убийца позволила спрятанному в рукаве кинжалу скользнуть в руку… Точным сильным ударом Аурелика воткнула свое оружие в пах наемника. Тот взвыл – тоненько и жалобно – и рухнул на пол; кинжал, пропоровший штанину из более мягкой, чем куртка кожи, и навсегда лишивший наемника мужских радостей жизни, несколько раз повернулся, разрывая плоть, и с отвратительным звуком замер… Вой первого и замешательство второго наемника подарили Басс спасительные секунды. Выхватив из-за голенища мягкого кожаного сапога на тонкой подошве второй кинжал с узким лезвием, девушка метнула его практически наугад, целясь в незащищенное ожерельем горло следующего наемника. Удар получился хорошим – наемник упал рядом со своим товарищем, неприятно булькнув на прощание.
Басс возликовала. Окрыленная победой, она вскочила на ноги и собралась бежать, когда кто-то пребольно дернул ее за косу. В спину кольнуло острие меча…
«Точно куртку продырявили…»
- Всегда мечтал посмотреть, как работают убийцы, - проговорил знакомый голос «пьяницы».
- Обычно, это последнее, что человек видит в своей жизни…
- Только не я. – В голосе прозвучал металл. – Эх, двоих парней лишила… Один к утру подохнет, если жив еще. А второй…второму мы пришьем козлиные яй…ах простите, госпожа, - скривился наемник. – Пришьем козлиное достоинство и продадим в цирк – пусть ребятишек пугает, да баб смущает…

Содом
«До Содома далеко, сердцу в клетке не легко…» ©

Жизнь – невеста бесприданница суровая
Не пощадит не пожалеет. Радостно
Только смотрит на нас каждое утро. Новая
Какая-то безумная - безобразная. Тягостно…

А улицы асфальтом навощенные полудикие-
Полуновые все смеются над нами. Прохожими
Мы гуляем по аллеям бездушным. Безликие –
И хромые и белые, и все же похожие…

Словно кистью одною срисованы с полотна. Его
Художника первого – великого. А ныне ставшего
Как мы. Безликого. И рядом нет никого
Ни Ангела, ни Демона полупьяного – полууставшего.

Вот толпою накрытые-стертые, недовольные – невеселые
Полулюди бродят – полуобразы. Красной краскою
Намалеваны – чуть заплеваны. Бессловесные, но тяжелые,
Почти сросшиеся с мрачной маскою.

Отрешиться бы, только где та плеть, что терпеть вас
Будет заново. Улететь бы в высь, только где крыло,
Что поднимет вас - выше общих глаз. Да один лишь раз
Был вам дан Эдем, тоньше желтых стен. Все ушло…

Там горят костры, куда ночь ведет. Где огни поют
Новый ваш приют. Молодой Содом, да Гоморра там.
Поднимай бокал, наливай вино. Нас с тобою ждут.
Воздадут нам там по своим грехам, по чужим грехам…

Для того, чтобы мой день прошел удачно, утром мне необходимо совершить три вещи:
1. Выкурить сигарету.
2. Выпить чашку крепчайшего кофе.
3. Пунты 1 и 2 проделать под хорошую музыку.
Говорят, что если ты "встал не с той ноги" день пройдет неудачно. У меня же правило другое - нужно проснуться под нужную песню. Музыка - это способ расслабиться или взбодриться. А еще я заметила, что писательством могу заниматься только под музыку, без музыки - сплошное графоманство)))

Моя подпись - это отрывок из моего же стихотворения. Старенького стихотворения) Ну и мною же сделанный авик)

Не верь соблазнам и желаньям,
Обман красив, а ложь сладка;
И те, кто смотрят свысока
Живут обычно подаяньем…

Не спорь с судьбой – слепа она,
И в том ее стальное право,
Что славный не достоин славы,
А виноватого не жжет вина…

Не плачь у друга на плече,
Врагам поведай свое горе,
И ты поймешь, однако вскоре,
Что нет достойней палачей…

Не жди надежды и прощенья,
Нет боли слаще ничего,
И то, что губит одного
Сулит другому наслажденье…

Не верь соблазнам и желаньям,
Обман красив, а ложь сладка,
И если доля нелегка,
То легким будет покоенье…

Подпись отражает мое отношение к такому явлению как боль, а так же немного повествует обо мне самой...

«Не бывает плохих дорог, бывают неумелые путники, " - думала она, вышагивая по городской площади. В черном плаще, невысокого роста с растрепанными волосами. За свою сравнительно недолгую жизнь она сменила столько личин, что уже давно отчаялась отыскать среди них себя настоящую. Настоящая, фальшивая – какая разница? Все мы носим маски, просто кто-то умеет вовремя уйти с маскарада, а кто-то навсегда остается кружиться в хороводе шутов, королев и воинов. Она осталась, и никогда не жалела… Ну может быть раз, или два; когда за окном шел дождь, а дома было пусто. Дома всегда пусто, как и на душе. Ну, ничего, ничего страшного. Всем нелегко, просто кому-то чуть тяжелее. Но тяжело – еще не значить плохо, просто немножко не так, как хотелось бы. Чуточку иначе.
Она любила пофилософствовать, почитать книгу в темноте - в скупом свете включенного монитора, а еще она любила писать – не важно что, лишь бы писать… Буква за буквой, строка за строкой…
Она не помнила своего настоящего имени. Да и было ли у нее когда-то имя? Да, было… Помниться, из-за женщины с точно таким именем, в глубокой древности разразилась кровопролитная война. Смешно. За нее не сражались, а она того и не хотела. Просто не верила во все то, во что обязана верить девушка – любовь, надежда, дружба. Зачем? Ведь есть же кофе, сигареты, комп и любимая кошка – белая и пушистая, та, что рядом в трудный и счастливый момент жизни.
Она шла по площади и кивала прохожим, ничего не ожидая в ответ…

Мой любимый рисунок. Старый конечно, но любимый)


Тоже старый. Бупу из DragonLance:

…дождь рисует на стекле чужие радостные лица,
А мой сосед ушел в запой, ему так радостно напиться,
В граненом друге растворить свои печали и заботы
И лихо вилкой подцепить с тарелки битой хлеб и шпроты.

С косою ржавой за плечом по пыльным скверам и дорогам
Блуждает смерть, надеясь стать для жертв своих Великим Богом,
А мой сосед смеется вслух и пьет из рюмок грязный вечер
С ним пил вчера Святой сам Дух и с пьяна тряс его за плечи.

Мой город – сын своей страны; он вечно зол, всегда растрепан,
И пляшут синие огни в пустых глазницах его окон.
А мой сосед – смешной чудак, он знает то, что нам не снилось,
С ним Богородица в кафе своею мудростью делилась.

А он поил ее вином за стойкой в старом модном баре,
И мудрость плавилась ее в хмельном разнузданном угаре,
А город под седой луной все спал и ждал, что будет дальше,
Ведь в пьяных бреднях алкаша нет злобы, скромности и фальши.

Мой дождь рисует на стекле чужие радостные лица,
Сосед все пьет, желая мне когда- нибудь, как он, напиться,
И я напьюсь, пустой стакан меня пусть больше не тревожит,
Я знаю – истина в вине, и мудрость русская в нем тоже…

Какой-то пьяница, от которого разило запахом табака и пива заметил девушку,
- Красотка, хочешь поразвлечься с настоящим мужчиной? - внезапно он крепко обнял Аурелику и хотел поцеловать – даже губы в трубочку вытянул.
Басс вздрогнула и широко открыла от удивления глаза. Нет, конечно, подобные посягательства на ее благочестие совершались не впервые, но чтобы вот так, сразу, с порога какое-то смердящее всем тем, чем от живого человека смердеть не должно, чудовище стиснуло ее в охапку, да еще и решило поцеловать? «Извините, мы такого не потерпим…Или потерпим?»
Терпеть не хотелось, более того – не было никакой обязанности терпеть возле себя это отребье. А иначе ее «кавалера» назвать было трудно – низенький, сутулый, перепеленованный, точно младенец, своим засаленным плащом из зеленоватого сукна, с плохими зубами, чьей желтезне наверняка позавидовала бы и осенняя листва… Вот только лица его рассмотреть Басс так и не сумела – подлец скрывал его под глубоким капюшоном, натянутом чуть ли не до подбородка. Впрочем, нет – только до верхней губы, что позволяло ему без особого труда вытягивать эти губы, чтобы осквернить ими нежную кожу убицы. И как только этого оборванца пустили в столь достойное заведение? Как называлась таверна, Аурелика не помнила – что-то связанное со светом – однако помнила она другое: в сие заведение категорически не пускали бродяг, юродивых, блаженных, эльфов, обезображенных калек, «бедных» сироток, беженцев и нищих всех мастей, следовательно, здесь можно было отдохнуть в сравнительной тишине, не теряя последние капли терпения под новомодный мотивчик «пода-а-а-а-а-а-а-а-йте на пропита-а-а-а-а-а-а-ние!». Странная штука – стоит скончаться одному королю, а на трон посадить другого, как народ, словно сговорившись начинает шнырять от таверны к таверне со своим «пода-а-а-а-а-а-йте» и кучей сопливых детишек. Неужели они думают, что им действительно подадут? Наивные глупцы. Аурелика милостыню не подавала. Никогда.
Девушка очнулась от раздумий лишь тогда, когда что-то омерзительно пахнущее ударило ей в нос. Басс едва не закашлялась. В миллиметрах от нее скалилось гигантское лицо с отвратительным вздернутым носом (чем такой нос – лучше никакого) и жирными губами растянутыми в отвратительное подобие улыбки.
- Э..э…э, - протянула убийца. – Сударь, может сперва познакомимся? Потискаться всегда успеем.
Аурелика милейшим образом улыбнулась и пару раз моргнула, полагая, что этот жест необычайно украшает даже распоследнюю уродину. Все знакомые женщины обязательно моргали перед тем, как раскрутить «сударя» на порцию мясной похлебки, тройку кружек эля и пятнадцать секунд «настоящей мужицкой любви». Басс не делала так никогда. Но сегодня, когда ярость к Тортинке переполняла все ее естество, а это уродище было так похоже на давешнего свинопаса, что Басс не могла запретить себе немного развлечься.
Моргнув еще разок, девушка грациозно выскользнула из «объятий» своего воздыхателя и не менее грациозно опустилась на ближайшую деревянную скамейку. Совершенно не ожидавший такого поведения пьянчужка, вылупил глаза, вопрошающе икнул и сел напротив Басселард. Он явно был не привычен к тому, чтобы женщина самовольно находилась в его присутствии и даже получала от этого некое удовольствие.
- Что будем пить, сударь? – проговорила Аурелика
Заметив, как негодующе скривился подбородок «сударя», девушка поняла, что ничего кроме сальных ласк это убожество предложить не может.
- О! Не волнуйтесь! Плачу я!
- Ты? – наконец-то подал голос нищий. – Энто с какой стати бабе за мужика платить? Али ты чумная какая? Вот тебя и тянить на первова встречнова поперечнова?
- Нет! Нет! – всплеснула руками Басс. – Просто мне необходима добрая компания. Видите ли, я немного подзаработала деньжат, а потратить мне их не с кем, - на сей раз убийца грустно вздохнула.
- Ааааа! – хорошо натренированным на «пода-а-а-а-а-йте» голосом ответил пьяница. – Понимаю.
Нищий утвердительно кивнул. Басс же заискивающе сверкнула темно-кареми глазами и опять заулыбалась.
Вскоре к их столу подбежала пухленькая златокудрая девчушка и приняла заказ – на первой две кружки эля. Собутыльник Басс погрустнел, он ожидал большего. Хотя дармовой эль на дороге не пузырится, так что это тоже был небольшой повод для радости.
- А чей-то ты пожрать не купила?
- Ох, а, сударь, голоден?
- Да…нееет, - пьянчуга махнул рукой, стоило ему на мгновение пересечься с девушкой взглядом. Но и Аурелика почуяла неладное – слишком уж умными были глаза этого человека, слишком трезвыми и вовсе не сочетались с этими «чей-то, энто, первова». Басс готова была поклясться, что этот человек вовсе не пьян. Но тогда…
В тот же миг на столе появилось две кружки пенного эля. Аурелика немного отхлебнула из своей и уставилась на собутыльника. Не нужно было быть мудрецом, чтобы понять, что и собутыльник давно прочитал ее мысли.
- Что тебе от меня надо? – холодно проговорила Басс.
Правая рука, сжимавшая ручку кружки напряглась, левую – привычно холодила сталь маленького кинжальчика, что убийца постоянно носила в рукаве.
- Мне? – повторил «пьяница» - Сведения.
- Я выбераю медленную и мучительную смерть, - равнодушно проговорила девушка. – Естественно, твою медленную и мучительную смерть.
- Не шути со мной.
- Я смеюсь?
- Пытаешься, но это вовсе не в твоих интересах. Мне нужно знать, кто убил…или собирается убить…
Басс встала из-за стола.
- Нет.

Oxit
Какое время года на начало игры? И как называются города, где ведется место действия? Дальше, как гильдии относятся к перебещикам? Какими деньгами пользуются (желательно, с "названием")? Имя Императора, и еще хотелось бы узнать о странах, НЕ входящих в Империю)))

Возмущению Басселард не было предела. На самом деле существовало не так много вещей, которые могли бы вывести ее из себя, но именно такой вещью было презрительное отношение к ее собственной персоне. И не важно, что так думала она сама, а не человек, якобы презрительно к ней отнесшийся. С другой стороны Басс не могла не помнить, что каждый, кто косо смотрел в ее сторону, после небольшого усовершенствования глазных яблок НЕкосо смотреть уже не мог; и нашлось бы немного храбрецов, готовых проверить это правило на себе.
Обиженно вздохнув, девушка поплотнее укуталась в плащ цвета рыхлого дерна и бесплотной тенью скользнула в глубь вишневого сада. Шаги ее были легки, походка уверена; и соберись здесь и сейчас целая стая остроухих было весьма вероятно, что они не услышали бы ничего, кроме шуршания ветерка меж стволов деревьев да еле слышную кутерьму полевок, обдирающих сладкую древесную кору. Аурелика умела двигаться бесшумно. Вполне возможно, что этот дар достался ей от матери-циркачки, а, следовательно, не было лишним попросить сейчас Высшие Силы хранить дух покойной матушки, оберегая его от...отчего? "Должно быть, Там всяко лучше, чем здесь, - думала девушка. - и моей матери не приходится резать свинопаса, чтобы завтра купить свинью у его вдовы?"
Выполнять заказы разжиревших купцов Басселард не любила. Куда как с большим удовольствием она пускала кровушку знатным рыцарям или представителям их семей. Но все-таки сильнейшее, ни с чем не сравнимое удовольствие, Басс испытывала, потроша, как барана, наемника. Впрочем, почему как? Насколько известно за последние двадвать лет ряды наемников пополнялись исключительно особенно бессердечными пастухами (теми самыми, что обстригая овцу, забывают в итоге угостить ее яблочком), да не менее жестокими пекарями. Это вызывало презрение.
А вот уже и показался намеченный ею дом - двухэтажная деревянная постройка с соломенной крышей и кое-где обмазанными глиной стенами. Рядом с домом высилась крыша небольшого сарая, с сараем - курятника. Девушка усмехнулась - они что, специально выстроили "именье" так, чтобы даже оноглазый и однорукий калека сумел бы забраться в их дом?
Поправив на себе сапоги из мягкой кожи и потуже затянув ремень, Аурелика двинулась к курятнику. Аккуратно забравшись на крышу, она отметила, что с сараем выйдет еще проще - стоит вцепиться в трещинку в стене, да перебросить ногу на обветшалую балку - и ты уже на крыше. Так и произошло. Кошкой обследуя каждый миллиметр соломенной кровли, Басс двинулась дальше...
Когда крыша осталась позади, а под ногами поскрипывал карниз, Аурелика могла уже различить голоса, доносившиейся из дома:
- Где Тортинка, ты, старый обалдуй! - визжал женский голос.
- Тортинка? - возмущался мужской. - Это твоя свинья, вот и ищи ее сама!
- Моя? - удивилась женщина. - Моя, говоришь? Нееееет, наша! И пока ты не найдешь нашу свинью, спать можешь где угодно!
- Ну родненькая моя, ну...
- Никаких ну! Вон!
Аурелика вздрогнула и вжалась в стену - в паре сантиметров от нее захлопнулись оконные ставни. "Проклятье! И что им не спится. Тортинка...провались она сквозь землю..." Но не успела Басс договорить, как сама едва не провалилась в оное подземелье. Карниз под ее нонами затрещал и начал крошиться. От ужаса у девушке перехватило дыхание. Прыгать или не прыгать? К счастью, долго раздумывать не пришлось - карниз рассыпался в прах, и Аурелика благополучно полетела на землю. Полет со второго этажа не мог доставить никакого удовольствия, впрочем, убийца и не ожидала этого. За доли секунды она сумела понять, что после наведенного ею шума не проснется только глухой, а не испугается только мертвый. Да и заказ она не выполнит... "И все из-за проклятущей Тортинки!". Кое-как сгруппировавшись в воздухе, холодная от пота и ужаса, девушка грациозно ввалилась в груду мешков с соломой, мирно ютящихся под окном дома. В этот момент она впервые в жизни поняла, что возможно жизнь - это не так уж и плохо. Ушибленная спина маленько подергивала, ободранная щека - щипалась. Но ничего не поделать - заказ он и есть заказ.
Выбравшись из соломенного плена, Басс вжалась в стену дома и приготовилась ждать, когда же на шум выбегут хозяева. Ждать пришлось недолго. Минут через пять входная дверь заскрипела и на улице повился он - ее клиент.
- Тортинка, солнышко! Я тебя слышал! Пойдем к папочке, он накормит тебя сладким пирож...
Договорить мужчина не успел - в основание шеи вонзился серебрянный луч света, являвшейся кинжалом Басс. Свинопас грузно повалился на землю и замер, орошая красным новоз и солому. Девушка усмехнулась и направилась к жертве, чтобы забрать оружие. В это время на зов хозяина откликнулась Тортинка. Свинья пущенной стрелой пронеслась совсем рядом с Ауреликой, едва не сбив ту с ног, и бросилась за угол дома с таким визгом, будто резали сейчас не хозяина, а ее саму. Выдернув из шее свинопаса оружие, Басс поспешила убраться восвояси, ибо поднятый шум не сулил ничего хорошего. Главное, что поручение было выполнено. Но выполнено грязно - это плохо. А как иначе убивать свинопасов? "Определенно пора менять работу..."
Переполненная неприятных дум, девушка направилась к ближайшей таверне, чтобы утопить свое горе в эле. Капюшон с головы слетел, позволяя ветру свободно играть с ее темно-каштановыми, убранными в косу волосами. Карие глаза убийцы слезились, и она часто утирала их кулаком.