Я дико извиняюсь, может, только у меня такая проблема, но.
Пару месяцев не открывался сайт, пока не додумалась зайти с нероссийского прокси.
Мне так и заходить под нидерландским флагом или все же можно как-то решить проблему и не прокситься?)

+

Мастер благодарит за игру всех:
сошедших по веским причинам Uceus, Fukuyo и Dawn;
великолепно и до конца отыгравших Додоми и Генри.

Спасибо, я вас искренне и нежно люблю, как и этот прикл, его персонажей и мир.)
Когда-нибудь, возможно, мы снова пересечемся…


«Есть и другие миры, кроме этого» (с)

Окраина Шайенна

В «Диком коне» было все так же: тишина, спокойный молчаливый хозяин, все так же медленно протирающий грязной тряпкой мутные разводы на стаканах, вечно заспанная, но расторопная Эстела.
Поразмыслив в дороге, что для Шарлотты сейчас тихое укромное место всяко лучше шумных улиц Шайенна, Джон привел бывшую супругу именно сюда. Эстела слегка удивилась, узнав его, но естественно расспрашивать постояльца о том, что с ним за дама, было бы неприличной дерзостью. И служанка лишь украдкой лукаво улыбалась и окидывала парочку понимающим взглядом, от которого Рэду становилось тошно.
Утром они уже были в Шайенне. К счастью поезд в Омаху отходил через пару часов. Джон пошел телеграфировать отцу Шарлотты, чтоб тот их ждал и встретил.

Где-то между Ривертоном и Шайенном

Мистер и бывшая миссис Рэд грелись у костра в той самой расщелине, которую Джон облюбовал еще по дороге в Ривертон. Совсем скоро появится одинокая ферма, а там и Шайенн. Они не торопили лошадей, но и лишних привалов не устраивали. Рэд очень устал и проклинал тот час, когда уступил уговорам мистера Нэша и ввязался в погоню. Не его это дело – охотиться на людей. Правда, тогда он бы не встретил Лотти и не вернул бы ее отцу. Впрочем, с каждым проведенным рядом с ней часом, он все больше убеждался, что к прежней жизни вернуть ее будет трудно. Слишком уж привыкла она к «свободному образу жизни». Но это уже проблемы ее отца, свое дело Джон сделает, когда передаст ее ему в руки.
Тихую звездную ночь изредка тревожили порывы прохладного ветра и тоскливый вой койотов. Шарлотта в который раз призывно посмотрела на Джона, но тот снова ответил ей холодным взглядом. Ей опять пришлось греться о теплый бок лошади, а не бывшего супруга. Рэд, меж тем, размышлял, что он скажет Нэшу. Насколько этот могущественный человек сочтет его причину прекращения погони достаточной? Нет, Рэд не боялся его недовольства, но наживать такого врага не хотелось. Можно было посадить Шарлотту на поезд до Омахи в Шайенне и вернуться на след Ханны, но у нее будет почти пять дней форы… Это много, учитывая, что она запросто где-нибудь заляжет на дно. Бесполезно, он принял решение в Ривертоне и теперь нечего махать кулаками после драки.

"Наемники! За мной охотятся!" – единственная мысль, тупой занозой саднила мозг Ханны и заставляла гнать Туз все сильнее. Только отъехав на приличное расстояние от Ривертона, заметив приближение небольшой деревушки, Фогель сбавила темп и дала измученной лошади немного отдохнуть.

Заезжать в деревню было опасно – дорога пока не разветвлялась, лишь кое-где отходили в сторону холмов небольшие тропки. Но Ханне была нужна провизия, да и Туз валилась от усталости, жажды и голода. Поняв, что охотник все равно пройдет здесь по ее следу, воровка остановилась у одного из отдаленных дворов.

Домишка походил на развалюху, однако из сарайчика доносилось ржание – значит, какой-нибудь корм для Туз сыщется. Дома была лишь пожилая женщина, которая за несколько долларов с радостью указала Ханне, где покормить и напоить лошадь, а так же дала продуктов в дорогу. Надеяться на ее молчание не приходилось, поэтому, чуть отъехав от деревни, Фогель свернула в густую рощу. Туз необходим был отдых.
Там они и заночевали. Повязка Фогель сильно пропиталась кровью, нога нещадно болела и, кажется, ее знобило. Однако, погони видно не было, и в полночь Ханна рискнула тронуться дальше. К рассвету они добрели до ближайшей железнодорожной станции. Потратив все оставшиеся деньги на билет до Бенда, Фогель, постоянно озираясь, но стараясь держаться непринужденно, завела Туз в вагон для лошадей.

Только когда поезд тронулся, воровка облегченно вздохнула и заснула, привалившись к боку любимицы.

Ривертон

Джон задумчиво смотрел на Лотти, жадно поглощающую яичницу с беконом, свою он уже доел и размышлял, что же делать дальше. Медовая Ханна снова ускользнула, и теперь она знала, что за ней охотятся. Джон потерял преимущество внезапности, а Ханна теперь будет не просто двигаться, а усердно скрываться и прятаться. Значит, идти по ее следам будет гораздо труднее, да еще и с Шарлоттой на руках…
Они сидели в уютной таверне, располагающейся подальше от салуна, где пела бывшая жена Рэда. Бармен услужливо сообщил, что дилижанс до Шайенна сегодня точно не придет, потому как Билл, заготавливающий ему дичь, вернулся утром и сказал, что дорога пустынна. Ему только встретилась одинокая всадница, гнавшая несчастную лошадь так, словно за ней гонятся демоны из преисподней. Следовать за ней с Шарлоттой – глупо и бестолку, оставить Лотти здесь до следующего дилижанса Джону совершенно не хотелось, оставалось только одно – бросить погоню и проводить бывшую супругу к отцу. Деньги деньгами, но человеческая жизнь была для Рэда дороже. Тем более мистер Нэш, отдавая задаток, произнес, что эти деньги при любом исходе погони принадлежат Джонатану. Что ж, остается утешиться тем, что он, собственно и не жаждал наниматься в это дело. И то, что Ханна где-то там на свободе – ему наплевать. А вот оставить Лотти в таком положении он не мог. Пусть она уже и не та девушка, которую он любил, не мог Джон ее тут бросить.
- Соберите нам еды в дорогу, - попросил Джон бармена.
Денег от залога Нэша почти не осталось, но до Омахи должно было хватить.

Ривертон

Дорога прошла не без ворчаний, недовольных взглядов и бессонной ночи всех путников. Но Рэд побоялся останавливаться на ночлег, все же Шарлотта была плохим конвоиром, а мужчины, даже связанные, могли натворить делов. Поэтому Джон связал своих подопечных только на ночь, благо ночь оказалась лунная и всех было хорошо видно. На рассвете, уже подъезжая к городу, Рэд остановил всех, чтоб развязать руки и дать попить воды. На ходу они успели перекусить запасами из его провизии - морить голодом людей, возможно действительно неповинных, шериф не собирался.

Шериф Ривертона Джейкобсон внезапно расплылся в самодовольной ухмылке.
- Ба, да это же Хромой Сэм! Ребята, посмотрите, какое счастье нам привалило, - он громко рассмеялся, обнажив огромные желтые зубы. - Вот уж спасибо, мистер Рэд, кажется?
- Что за Хромой Сэм? Он из банды Медовой Ханни? - нахмурился Джон.
- Нет, ни о какой Ханни мы тут не слыхивали, а вот Хромой Сэм нам давно глаза мозолит. За его голову неплохую награду дают. Только не здесь, а в Сен-Луисе. Сами повезете или нам его оставите?
В алчных глазках ривертонского шерифа сквозило желание удавить Рэда на месте, лишь бы не упустить добычу. Везти черте куда какого-то Сэма (которого от побега во время поездки удерживала разве что безопасность дамочки, это Рэд ощущал всю дорогу), пока Ханна удаляется неизвестно куда, у Джона желания не было. Ради свободы Сэм, если бы он действительно был связан с предательски убежавшей Ханной, явно бы сдал ее по дороге. Значит, они и правда каким-то боком нанялись ее проводить до города. Видимо за оплату, не подозревая, с кем имеют дело. Толку от них для Рэда не было.
- Оставлю их вам, надеюсь, вы поступите по закону.
С этими словами Рэд еще раз окинул взглядом своих спутников (жалости там не было, они оказались бандитами, а дамочку отпустят на свободу, если не сообщница) и вышел к Шарлотте, ждавшей его у конской привязи снаружи.

&Додоми &Джеймс Генри


Джон с нескрываемым недовольством и легким недоумением выслушал (точнее, пропустил мимо ушей) все высказанные тирады, из которых не понял ровным счетом ничего, кроме того, что мерзавцы пытаются выкрутиться. А вот движение седока андалузца ему определенно не понравилось.
- Так, досточтимый Рохас, или как вас там... бросаете оружие сейчас же в сторону моей помощницы, а не под копыта своего скакуна, раз уж вы так переживаете за его сохранность. Мистер "Я только достану платок" стоит на месте и не шевелится, дамочки от слез не помирают, так что нечего тут...

В это самое мгновенье, Фогель, надежно скрытая от ремингтонов Рэда силуэтами Полинн и Сэма, резко ударила Туз в бока и пустила кобылу в галоп к Ривертону. Первой среагировала, как ни странно, Шарлотта - выстрел прозвучал звонко, отдавая эхом где-то в скалах. Но она не попала, и вскоре дорожная пыль скрыла беглянку от оставшихся на дороге.

Джон чертыхнулся и обратился к троице:
- Так, теперь, что бы вы тут ни наговорили, вы отправитесь со мной к шерифу. Все свои бумаги, мисс, а так же байки про индейцев предъявите ему. Если же хотите, чтоб я за вас замолвил слово, то у вас есть почти сутки пути, чтоб рассказать мне, куда направилась эта шельма. Бросайте оружие - если вы люди порядочные, то упираться вам смысла нет. А если иначе, то я без зазрения совести прострелю вам пару конечностей и все равно довезу до этого треклятого городишки!

- Хорошо скачет, - меланхолично отметил Сэм, провожая Фогель взглядом и неожиданно засвистел в два пальца, - знаю, мальчишество, не мог удержаться, прости, моя кошечка, не смотри так укоризненно. Эх, расчехлить бы винтовку... Далеко б не ускакала...Но шериф строг. На будущее, мэм, - он обратился к стрелявшей, - цельтесь в лошадь. У нее жо...Хм... Она, как известно, больше человека. И вы не промахнетесь, и беглец на подстреленном скакуне далеко не уедет... Мигель, сдавай оружие.
- Какого...?!
- Сдавай, говорю, - Стоун первым бросил револьверы и винтовку ровно посередине между Тамерланом и кобылкой шерифа. Мексиканец выругался и отстегнул кобуры.
- И засапожный нож, - Сэм тоскливо проследил взглядом за полетом оружия напарника.
- Ты...да я...
- Нож бросай. Шериф все равно обыщет, думаешь, он засапожник твой не найдёт?
Нож, блеснув ручкой, инкрустированной перламутром, полетел на кучу к оружию. Стоун, отчётливо ощущая на шее тяжесть петли, спешился. Мексиканец последовал его примеру.
- Вязать будете? - буднично осведомился Сэм у шерифа, делая шаг от шумно фыркающего Тамерлана и отпустил поводья, подняв руки.

При непосредственном участии замечательных Джеймса Генри Бертона и Додоми Фасольфа

Недалеко от Ривертона

Отъехав от Ривертона на приличное расстояние, Джон дал Шарлотте свой винчестер для пристрелки. Бывшая супруга на удивление неплохо справилась: руки не дрожали, ружье она держала спокойно и хладнокровно расстреляла пару толстых веток сосны. Рэд отметил, что она почти не промазывала.
Они заночевали в прериях, греясь теплом костра и лошадей. Лотти несколько раз пыталась завести разговор, но Джон отмалчивался. На рассвете бывшие супруги тронулись дальше и, проехав пару миль, заметили приближающихся всадников. Два мужчины и две женщины – понял Рэд по силуэтам.
Подъехав настолько, что можно было различить лица, Джон с удивлением узнал постояльцев шайеннского "Дикого коня" и совсем неожиданно – Медовую Ханну! Та хмуро плелась чуть сбоку, и все же они были вместе. Сообщники, разминулись в Шайенне и наконец воссоединились!
Джон кивнул, улыбаясь, когда они поравнялись, объезжая друг друга на дороге.

Стоун, мрачный, невыспавшийся, хмуро оглядел кивающего ему мужчину: лицо смутно знакомо, но где и когда он его видел - вспоминалось с трудом. То ли в Шайенне, то ли в Сен-Луисе, то ли еще где.
- Мэм, - обратился он к Ханне, - будьте любезны держать ближе. Не хотелось бы подводить моих нанимателей и потерять вас из-за непредвиденных неприятностей. Что, дорогая? - Полинн удостоилась мягкой улыбки и потеплевшего тона.
- Сэм, скоро мы будем в Ривертоне? - девушка устала, под синими глазами залегли темные круги и все, о чем она мечтала, была ванна с лавандой и пеной.
- Смею напомнить, моя кошечка, что исключительно благодаря настойчивости одной бесконечно дорогой мне леди я подвизался на эту работу. Надеюсь, что мы там будем к вечеру, где распростимся, наконец, с нашей, простите, мэм, - поклон Ханне, - обузой.
- Бука, - надула губы мисс Робийяр. Как-то незаметно она и ее похититель с вежливого "вы" перешли на фамильярное "ты". Ведь глупо, в самом деле, выкать и раскланиваться, будто на приеме у вице-короля, если ни раз уже делили одно пончо на двоих. - Я ванну хочу!
- Я тоже, - буркнул Сэм и добавил, улыбаясь, - и не только её.
Разразиться гневной тирадой покрасневшей Полинн не дал Мигель.
- Будя ворковать-то. - Проворчал мексиканец, косясь на случайных попутчиков. В отличии от Стоуна, смутно знакомой ему показалась женщина. - Поесть бы чего.
- Потерпишь до привала, - отрезал Сэм, поправляя шляпу, - а то и до Ривертона.
- Я и на ходу могу, - просветил его Мигель и немедленно подтвердил это тем, что достал из седельной сумки кусок вяленого мяса. Впрочем, пожевать спокойно у него не получилось, еда бесцеремонно была располовинена Стоуном и мисс Робийяр. Ханне никто перекусить не предлагал. Невежливо, конечно, но они её охранять нанялись, а не кормить, в конце концов.
В отличии от воркующей парочки и голодного мексиканца, увлеченного едой, Ханна не потеряла бдительность и, пожалуй, единственная заметила кусок звезды шерифа на лацкане потрепанного пальто втречного незнакомца. Поэтому она не стала перечить одному из своих "охранников", а послушно пустила Туз чуть ближе, но при этом еще и чуть быстрее. Таким образом, когда встречные незнакомцы раскланялись и проехали мимо, Фогель оказалась от них скрыта своими конвоирами.

Пост игрока Fukuyo, которой я безмерно благодарна за все, что мы совместно играли.

Сестра Катарина, урожденная Роза-Мария Лефевр. Эпилог.

Катарина блуждала до самого вечера, но никого не нашла, даже не видела дыма костра. Она переночевала в прерии, к утру пошел дождь. Он перешел в сильный ливень и Катарина вся промокла спрятавшись под кустами. Когда воссиял полдень, все было кончено, едва заметные следы индейцев были смыты потоком грязи, и Роза-Мария Лефевр, чихая и кашляя ушла на северо-запад. Её снова лихорадило, но уже без обмороков. Это была обычная простуда. Впрочем такая, что она едва осталась в живых, так была слаба. До Ривертона она добралась за неделю и сразу же отписалась Джону Смиту. Напрасно она ждала ответа, тратя последние деньги в таверне.
Он так и не пришел за тридцать дней. Тогда Катарина взвесив все за и против решила уйти на запад. Её разыскивали в Кентукки по подозрению в тройном убийстве, её разыскивали в Канаде по подозрению в убийстве полицейского. Соглядатаи плантаторов искали её в Луизиане, чтобы казнить за разведку в пользу янки. Дела были плохи, оставалось уходить на Запад.
Она пришла прямо к шерифу домой, после чего за стаканчиком виски состоялся долгий и обстоятельный разговор. Через три дня один из богатых скотовладельцев был застрелен шестью пулями 44 калибра. Шериф сразу же заподозрил проезжую монашку и бросился в погоню. Но! Никого не нашел. Он взял себе две трети того, что платил Синдикат за убийство. Катарине досталась только третья часть, но этого ей вполне хватило на то, чтобы добраться до Орегона и осесть в поселке на побережье в четырех милях от Портленда. Так возникла "Роза Лэйн" её новый псевдоним. Житье в Орегоне слегка напоминало её прежнюю жизнь в Луизиане. Катарина владела крохотным ранчо и гнала виски на продажу из солода который поставляли местные фермеры. Работать тяжело она не любила, поэтому сразу же наняла двух батраков, дела шли не очень бойко, но она
и не разорялась.
Так прошли десятилетия. Она часто вспоминала загадочного Джона Смита, красотку Ханни, Мартина и Анну, и умерла в пятьдесят шесть лет от цирроза печени, так и не сумев справиться с алкоголизмом.

Ривертон

Шериф Ривертона – невысокий, пузатый толстяк с поросячьими глазками и тройным подбородком – пренебрежительно разглядывал наглого, любопытного незнакомца, не скрывая неприязни.
- Нет, мистер Рэд, или как-вас-там, ничего подозрительного у нас тут не случалось за последнюю неделю. За помощью никто не обращался, иначе – разве ж мы не помогли бы?
Джон оглядел ленивую, равнодушную харю шерифа и убедился в своем первом впечатлении – этот и родной матери в помощи откажет, кто его вообще тут к власти допустил? Впрочем, без фактов упираться и спорить сейчас было себе дороже. Поэтому Рэд, вежливо и сухо откланявшись, вышел из кабинета шерифа.
До обеденного перерыва местных представителей закона Джон успел купить неплохую лошадь для Шарлотт и приличную женскую одежду. Затем он вернулся к мэрии и как раз перехватил идущего по улице в таверну того самого паренька, что охранял ночью пустую камеру.
Спустя полчаса и нескольких купюр, перекочевавших в алчные руки паренька, Джон узнал, что пару дней назад в мэрию принеслась "какая-то ненормальная монашка", которая кричала как оголтелая и требовала батальон нацгвардии в помощь. Якобы на нее и ее спутницу напали индейцы недалеко от Ривертона. Да, место она показала, но никто, конечно, не воспринял ее слова всерьез, и так дел невпроворот, - заключил парень, старательно отводя глаза от осуждающего взгляда Рэда и его значка шерифа.

Попивая кофе в салуне и ожидая, когда сборы Лотти в дорогу закончатся, Джон подвел итог: итак, на женщин действительно напали, почему – остается пока загадкой. Монашке удалось убежать и где она сейчас неизвестно, а Ханну, видимо, как раз заарканили, и она наверняка теперь в плену у племени. Что ж, придется вызволять ее оттуда, но теперь грузом висит еще и Шарлотта. В Ривертоне не было железной дороги, а до следующего дилижанса было почти три дня. Джон боялся, что как только он уедет, она возьмется за старое. Надо было посадить ее на поезд до Омахи лично. Если ему удастся без кровопролития вызволить Ханну из племени, то они все вместе вернутся в Шайенн, а оттуда уже на поезде… Конечно Лотти сильно связывала ему руки беспокойством за нее, но оставить ее здесь Джон не мог. Просто не мог. В конце концов, держаться в седле и обращаться с оружием Рэд обучал жену самолично. Шарлотта была способной, и он надеялся, что эти навыки она не подзабыла окончательно.

Пообедав, они выехали обратно, в сторону Шайенна.

Фогель не ожидала, что слезать с Туз будет так тяжело. Тело еще не отболело свое и сопротивлялось воле хозяйки. Но, все же, процедив сквозь зубы парочку самых забористых ругательств, которые так любил Боб, Ханне удалось спуститься на землю не упав.
Первым делом она растерла раненую ногу, проверяя на ощупь, не проступила ли кровь сквозь повязки. На удивление, ее прекрасно перевязали – даже столько времени езды в седле по неровной дороге не взбередили рану.
Женщина не торопясь и прихрамывая подошла к костру, постаралась хоть как-то усесться на ворох сухой травы и только потом приняла миску с кашей из рук мексиканца.
- Благодарю, - тихо произнесла она куда-то в сторону, особо ни к кому не обращаясь.

В своей банде Ханну ценили за проворные руки и чуткие пальцы, поэтому она привыкла к тому, что еду ей приготовят, а одежду украдут или купят. Конечно, она и сама могла все это сделать и делала, если приходилось, но и уход принимала как нечто должное. Просто привыкла, что ее берегли. Теперь, когда банды не было, эта привычка постепенно угасала, но сейчас Фогель ощущала себя посторонней в этом трио, гостьей что ли. Поэтому даже не предложила помощь, наблюдая как они готовятся к привалу. Собственно, привал посреди прерий – это не женское дело.

Ханна наслаждалась не особо вкусной, но горячей и сытной кашей, размышляя, стоит ли знакомиться ближе? В конце концов, путь им предстоял не такой уж дальний. Где-то рядом, насколько она помнила из слов фермера, должен был быть городишко Ривертон. Она осторожно оглядела своих спутников, решив пока просто наблюдать и реагировать по ситуации.

Значит, тот, что повыше и почище – Сэм, а неопрятный мексиканец – Мигель. Уяснила для себя Ханна после того, как девчонка нагло перебралась в седло к мужчине. С этой парочкой понятно, улыбнулась про себя Фогель. Впрочем, ее сейчас больше занимали не спутники, а время до города – нога ныла, травяное снадобье, которое молча всунула ей старая индианка, растопырив три пальца на руке, хватит от силы на пару дней. Ханна не поняла: пить надо было три раза в день или раз в три дня? Поэтому на всякий случай пила все же трижды в день понемногу.

Она бы тоже с удовольствием сбавила темп и вообще отлеживалась в уютной индейской пещерке еще с недельку, но видимо вождь таки опасался, что кто-нибудь кинется искать и спасать белую скво, вот и избавил племя поскорее от новообретенного "друга". Фогель горько усмехнулась – кто станет ее искать? Разве что какие-нибудь охотники за головами… Друзей, которые когда-то стояли за нее горой, теперь нет рядом, брат тоже далеко. Воровка неожиданно вспомнила о монахине. Как она ее из головы упустила? Где она теперь, что с ней? Ранена или неужели… Нет! Об этом даже не хотелось думать. Хоть монашка и открыла внезапно огонь, все же Ханни она казалась вполне мирной приличной дамой. Не хотелось, чтоб она сейчас где-то истекала от ран или ее тело ворошили стервятники…

Мексиканец задорно излагал какую-то байку для молодой красавицы, Фогель не слушала, казалось, ее желудок урчал громче.
- Может, сделаем привал? – беззлобно, но настойчиво предложила Йоханна. – Моя лошадь устала, да и я скоро свалюсь такими темпами без отдыха и подкрепления.

Ривертон

Бывшая миссис Рэд, в девичестве мисс Вилсон, почти не утратила своей прежней красоты. Даже салунная потасканность казалась лишь легким пыльным налетом на некогда блестевшем алмазе – сдуть, чуть отмыть и снова засверкает. Но Джон понимал, это лишь потому, что она провела тут, по-видимому, не так уж много времени. Два-три года, и она превратится в потрепанную никому ненужную куклу.
Несколько секунд Шарлотта лишь удивленно хлопала глазами, но вскоре обрела дар речи, обрушив на бывшего супруга гневный словесный поток: "…Зачем ты меня выследил? Как тебя принесло в эту дыру?.. Почему так долго не являлся?.. Тебе все равно, где твоя жена и что с ней!.. Негодяй, мерзавец!" Джон особо не прислушивался. Он просто ждал, когда Лотти иссякнет.
- И давно ты тут? – тихий голос шерифа охладил Шарлотту словно ушат ледяной воды.
Женщина устало опустилась на стул возле кровати.
- Год уже, примерно… - она старалась не смотреть в глаза бывшему мужу.
- Но как? Почему? Где твой ненаглядный банкир? Ведь твой отец почти каждый месяц получает письма, что у вас "все замечательно".
- Откуда ты?.. Ты спрашиваешь у него обо мне? – Шарлотта впервые тепло посмотрела на Рэда, как когда-то давно. Джон молчал. – Он… Джефри бросил меня, как только кончились деньги. Просто выкинул, понимаешь? – Она криво усмехнулась.
- Только это и можно было ожидать от негодяя, - нахмурившись, зло процедил Рэд. – Но почему ты не вернулась к отцу?
- И что бы я ему сказала, Джон? Хоть он и был против нашей свадьбы, но потом уперся, что я не должна тебя бросать. Какой скандал он закатил, кричав, что отказывается от меня, что я больше ему не дочь… Джефри еле уговорил его, что мы прекрасная пара, что мы будем богаты. Отец ведь дал нам начальный капитал, а тебе помог стать шерифом, чтоб ты не обижался. И теперь, после всего, после того как Джефри обманул и предал… Ладно бы только меня, он ведь и отца провел, скотина! Как я могла вернуться, отец бы меня не принял.
- Я предпочел бы остаться простым ковбоем с прекрасной добропорядочной женой, и ты это знаешь. Твой отец просто хотел иметь у власти своего человека. Он стал продвигать меня в шерифы еще до твоего побега с банкиром. Однако, вышло не совсем так, как он хотел. Я, конечно, особо не порчу с ним отношения, но и на уступки в его делишках не иду, - Рэд устало обвел комнатенку презрительным взглядом. – И ты предпочла ругани отца вот это?! И даже врешь ему до сих пор письмами, что у "вас с Джефри все хорошо"?
- Нет, конечно! Не сразу… я попыталась заработать. Не смейся! Да, я попыталась! Я знаю, что ты всегда считал меня балованной неженкой и самовлюбленной глупой куклой, но я хотела жить независимо от вас, мужчин! Только вот подходящую работу и достойную меня оплату найти, оказалось, не так легко. Когда я уже голодала так, что хотелось броситься под паровоз или таки вернуться к тебе или папаше, - при этих словах Шарлотты Джон поморщился, но женщина не заметила гримасы мужа, увлеченная рассказом, - появилась женщина. Она была прекрасно одета, богата, ухожена и красива… Ни от кого не зависима, Джон! Она объяснила мне, как можно легко и быстро заработать.
- Понятно, - Джон вылез из остывшей воды, стараясь скорее одеться, не замечая заинтересованного взгляда бывшей жены. – То есть тебя все устраивает, и ты так и продолжишь?
- Я и забыла, как ты хорош, - сладко улыбнулась Шарлотта. – Устраивает, представь себе. Я пою тут, в основном. Стараюсь особо не прихорашиваться, чтобы меня реже… звали потереть спинку, - снова усмехнулась женщина.
От ее слов Рэд похолодел. Неужели когда-то он любил эту женщину? Нет, не эту. Его Шарлотта была маленьким капризным ребенком. Впрочем, его же Шарлотта предпочла сбежать с начинающим банкиром, обещавшим ей пышные балы и роскошный особняк…
- Это вот, значит, твое богатство и независимость? Этот клоповник и потные, грязные похотливые мужики, возжелавшие твое тело, когда им захочется?! Посмотри, во что ты себя превратила! Если в тебе осталась хоть капля той честной девушки, что я знал когда-то, подумай о том, чтоб вернуться к отцу. Сейчас самое время рассмотреть этот шанс, Лотти. У меня есть деньги, тебе хватит на дорогу до дома и на… приличную одежду. Я не расскажу ему ничего об всем этом. Придумаешь сама, что наврать.
- Но что я буду делать дома, Джон? Кому я там нужна? – впервые за весь разговор Шарлотта заплакала.
- Песни будешь петь отцу, - усмехнулся Рэд. – А может еще и нового мужа себе найдешь. Не найдешь – не велика потеря, все лучше, чем здесь себя уродовать.
От последнего слова Лотти вздрогнула.
- Хорошо, я вернусь. Но пообещай ничего ему не рассказывать… Можно мне остаться у тебя сегодня? – в ее игривом взгляде уже не было слез.
- Нет, я устал и хочу выспаться, - из вежливости к их прошлому, Джон попытался скрыть отвращение от мысли, что ему придется делить постель с этой женщиной.

Не раз и не два пришлось выпить Ханне противный травяной отвар. Настойчивости старой ведьмы (как окрестила про себя воровка пожилую индианку) можно было только позавидовать. На второй день, как Фогель очнулась, ее уже заставили встать и пройтись по пещерке. Она смогла различить голоса и какие-то шумы снаружи – племя жило своей жизнью. Ей даже пару раз померещился грубоватый мужской голос, произнесший что-то по-английски, но, наверное, это оттого, что очень хотелось выбраться отсюда. Живой.
Однако, убивать ее вроде бы никто не собирался, напротив – выхаживали вполне старательно. Йоханна уже не ощущала тошноты и слабости, боль в ноге стала приглушенной, она даже захотела как следует поесть. Но старуха давала ей только травяное питье и отварные овощи. Фогель ела, не сопротивляясь, представляя хорошую тарелку свинины с бобами.

На третий день пребывания воровки в племени у нее забрали одежду, дав взамен какое-то тряпье. Ханна впервые попыталась возмутиться и воспротивиться старухе, но та, заметив, как Фогель украдкой провела рукой по тому месту, где были запрятаны деньги, сразу же нахмурилась и молча вышла из жилища. Вместо нее пришла молодая и сноровистая девица, чуть ли не силой заставившая Ханну облачиться в простую, но теплую рубаху с длинными рукавами и в тон ей юбку из грубой шерсти, а так же безрукавку из оленьей кожи. Чулки и обувь Ханне милостиво оставили. Индианка заплела ей волосы в две косы и, показав жестами, чтоб та сидела, тоже вышла.
Прошло довольно много времени, но Ханна почему-то боялась не то, что выйти и посмотреть, даже пошевелиться. Наконец, плотная узорчатая ткань, прикрывающая вход в жилье, шелохнулась – к Фогель пришел гость. Это был осанистый, коренастый мужчина в годах. С густыми седыми волосами, плавно стекающими по его плечам к пояснице. Его голову венчал огромный венец из птичьих перьев (Ханна не особо разбиралась в том, какой птице они принадлежали). Его взгляд, осанка, одеяния – все говорило о том, что к ней пришел мудрый и властный мужчина. За его спиной стояла какая-то незнакомая индианка.
Индеец несколько минут разглядывал испуганно потупившую глаза Ханну, затем он начал говорить. Фогель совершенно не владела ни одним индейским диалектом, но стоявшая рядом с вождем женщина переводила на английский. Комкано и отрывисто, но все же вполне понятно.
- Вождь оказать великую честь приходить к тебе, а не притаскивать тебя к его ногам. Ты посметь спугнуть наших охотников. Ты спугнуть их добыча. Племя голодать. Охотники хотеть тебя убить, но у тебя нет оружия. Мы не убивать людей без оружия.
Затем вождь чуть помолчал и показал Ханне ее же потайной ложный карман с деньгами, который еще до кражи она заранее приторочила к изнанке юбок. Обыскали, значит и обворовали! Ханна зло посмотрела в темные глаза старика, но по-прежнему молчала.
- Вождь говорить: мы не воры, женщина. Но ты должна заплатить племени за добычу, которая ускользать из-за тебя. У тебя много денег, женщина. Вождь спрашивать: зачем столько денег один человек?
Фогель усмехнулась.
- Передай вождю, что там хватит на десять ваших добыч. И если вы не воры, то забирайте за свою добычу, и возвращайте мне оставшееся.
Она понимала, что может разозлить вождя, и тогда ее точно прибьют. Но брат всегда учил ее рисковать.
Вождь внимательно посмотрел на пленницу.
- Вождь говорить, что ты жадный человек. Лакота тебя лечить, лакота тебя кормить. Лакота дарить тебе жизнь. Ты заплатить нам.
Затем вождь отсыпал примерно четверть от всех денег и протянул их Ханне.
- Вождь говорит спасибо белой женщина за щедрую плату. Ты можешь уходить, когда захочешь. Пока ты здесь – тебя кормить и лечить. Лакота твой друзья. Друзья лакота отныне – тоже твои друзья.
С этими словами индейцы покинули Ханну, оставив ее задумчиво смотреть на остатки некогда шикарной добычи.

Ривертон

Ривертон оказался захолустным городишкой из нескольких улочек с обветшалыми домами. Только центральная, через которую шла дорога на восток, выглядела презентабельно за счет ярких огней салунов, добротных строений таверны и банка, а так же пары каменных особняков местных богачей.
Солнце уже село, но Джон без труда нашел мэрию по фонарям, освещавшим центральную площадь городка с помостом для виселицы.
Шерифа на месте не оказалось, присутствовал только прыщавый паренек, стороживший одинокую пустую камеру. Он мирно дремал, сидя за столом начальства и подперев бледные щеки худыми руками.
Рэд протер звезду на лацкане, постучал чуть громче, чем следовало по нормам приличия, и, дождавшись, когда встрепенувшийся парень окончательно очнется от дремоты, спросил:
- Где я могу найти шерифа?
Парень оторопело таращился на незнакомца, затем таки узрел шестиконечный символ слуги закона и вымолвил:
- Мистер Джейкобсон сейчас дома, - поспешно добавив, - он не любит, когда его тревожат, если только по срочным делам.
Что ж, дело Рэда вряд ли могло быть признано местным шерифом "срочным", а его плохое расположение могло и вовсе привести к нежеланию помочь, так что лучше было не торопиться. Да и себя в порядок бы привести.
- Хорошо, я приду сюда утром.

Салун со скромным названием "Теплый ветерок" был выбран Рэдом как наиболее тихий. Двери гостеприимно распахнулись, вовлекая Джона в уютное тепло борделя. Насколько позволяло обозреть тусклое освещение, посетителей было мало: парочка фермеров с девочками на коленях, троица азартных картежников, старенький тапер, подыгрывающий какой-то невзрачной певичке. Дамочка как раз собралась запеть.
- Пинту лучшего эля и что-нибудь посытнее закусить.
И тут Джон услышал голос…
Он даже не разбирал, о чем пелось: что-то про несчастную любовь, разлуку и предательство. Он слушал голос, давно знакомый, старательно забытый, родной голос. Голос его Шарлотты. Ни один мускул не дрогнул в лице шерифа.
- Могу я остановиться у вас на ночлег?
- Конечно, сэр, - бармен покосился на звезду шерифа, - что-то еще желаете?
- Да, я хочу принять ванну и пусть… мне потрет спинку эта сладкоголосая красавица.


Вода была приятно горячей. Джон наслаждался, полностью отмокая в огромной деревянной кадке, которые водились только в салонах с девочками, да еще в домах побогаче. Стук в дверь, затем тихий скрип половиц под легкими шагами.
- Мистеру угодна моя помощь? – услужливые нотки в голосе удивили, когда-то, вечность назад, Рэд слышал только капризные и командные интонации.
Джон приподнял шляпу, прикрывавшую до этого его лицо, и посмотрел прямо в глаза бывшей жене.
- И во сколько мне обойдется твоя помощь, дорогая?..

Вайоминг

Прерии завораживали своей красотой: пестреющие еще не пожухлой травой и цветами поля; отражающие синеву небес зеркала озер; лучи закатного солнца, уходящего сквозь венец горных вершин… Джон любовался всем этим, не забывая поглядывать на узоры следов.
Через несколько миль от своего ночного перевала, Рэд заметил следы перестрелки – кого-то даже тащили волоком, заарканенного прочной веревкой. Джон спешился и осмотрелся. Следы уволакиваемого тела и крови, которой было немного, но рана все же была, вели вглубь леса, дальше были скалы. Джон заметил несколько стрел возле дороги и по их виду понял, что кто-то нарвался на индейцев. Следы битвы были совсем свежие.
Могли ли индейцы напасть на двух женщин? Насколько помнил Рэд, на орегонской тропе довольно давно был заключен мир и пакт о ненападении. Тогда почему они напали? Или напали не они? Похитили только одного человека. Может, монашку? Следы другого скакуна вели дальше по дороге, скорее всего в город за подмогой.
Итак, если Ханна у индейцев и ранена, то быстро она оттуда не выберется, да и выберется ли вообще… Если она бросила монахиню и отправилась в город, то надо торопиться туда. В любом случае, соваться сейчас неподготовленным к индейцам глупо. Джон оседлал и пришпорил Молли, двигаясь дальше, в Ривертон.

Тело Йоханны казалось одной сплошной раной – жутко болели мышцы, а правое бедро при попытке хотя бы чуть шевельнуться и вовсе опаляло огнем. И все же она заставила себя открыть глаза и оглядеться.
Фогель находилась в теплой, уютно обжитой пещере. В нескольких шагах от нее, лежавшей на деревянной лавке, потрескивал огонь в небольшом очаге на полу.
Ханна попыталась привстать и тут же застонала от боли – тело не только болело, но и затекло. Видимо, она была без сознания около суток. Услышав ее, тут же подошла пожилая седая индианка. Она пощупала лоб Ханны, затем осмотрела аккуратно перевязанную рану на ноге и сунула ей глиняную чашку с каким-то травяным отваром. Женщина ткнула чашку в губы Ханны: "Man ni! Man ni!". Фогель пришлось выпить противный взвар. Да уж, попадать к индейцам не входило в ее планы. Уже лет тридцать, как был заключен договор о ненападении на этой тропе, говорил ей когда-то Боб. Неужели мир нарушен? Тогда почему она все еще жива? Может, монахиня не зря опасалась тут путешествовать?
Старуха отошла помешать варево в котелке над очагом, и Фогель осторожно себя ощупала – денег при ней больше не было…

Man ni* - пей

Вайоминг

Полюбовавшись Башней дьявола в лучах заката, Джон пришпорил Молли и через несколько миль подъехал к одинокой ферме. Следы хромающей лошади Медовой Ханни вели прямиком сюда, хотя различить их было все сложнее. Стучать в воротину пришлось долго и настойчиво. Наконец, с той стороны послышался ворчливый голос:
- Кого там на ночь глядя принесло?
- Добрый вечер, хозяин. Не угостите ли водой уставшего путника?
- Шел бы ты своей дорогой… путник. Здесь тебе не богадельня и не церковь. Здесь не подают.
- Погодите, я ищу свою жену… Она проезжала здесь недавно с подругой, может, вы ее видели и знаете, куда они направились? У нее лошадь прихрамывала.
За воротами ответили не сразу.
- Не было тут никого. И не вздумай снова колотить по воротам… собак спущу или курок с ружья.
Хозяин замолк, и Джон услышал удаляющиеся шаги, а затем лай спущенных собак. Пока они были за оградой, но в осуществлении угроз сомневаться не приходилось.

Пока солнце окончательно не скрылось, Рэд успел обследовать дорогу от фермы – благо она была только одна и вела дальше на запад. Но следов хромающей лошади он не заметил. Значит, либо Ханни перековала тут лошадь (что при ее деньгах вполне осуществимо)и отправилась дальше, либо женщины все еще на ферме, даже может быть против воли. В любом случае, необходимо было проникнуть внутрь.
Рэд не сомневался, что хозяева фермы за ним следят из какого-нибудь потайного оконца, потому ускакал подальше на запад. Возвращался он пешком, на полпути отпустив Молли – чтоб паслась недалеко в пределах слышимости его свиста. Его обманный манер не удался – хозяева не привязали собак. А может они всегда их на ночь отвязывали… тем не менее, вряд ли его ждут. Джон как можно сильнее извалялся в траве, стараясь впитать побольше ее запах, и стал красться к забору с подветренной стороны.
Ему удалось перелезть через забор, пройти какие-то насаждения – видимо, небольшой огородик хозяев, и подобраться к дому. На крытой террасе у входа стоял стол и несколько лавок. На них сидели мужчины и курили табак. Джону это было только на руку – собаки его тут точно не учуют. Четверо мужчин были помоложе и один совсем уже пожилой. "Отец и сыновья?" – подумал, Рэд.
Они вели беседу о недавнем перегоне скота. И ни слова о каких-то гостьях или узницах. Джон решил, что это обычные ковбои. Вряд ли они будут кого-то удерживать здесь. Внимание Джона привлекла пара фраз: "- Па, а чего инструмент не на месте? Ты что-то чинил?", "- Подкову лошади менял, не твоего ума дело, в общем…" Из чего шериф сделал вывод, что Ханни сюда все же заезжала и подкову лошади сменила. Скорее всего, старик хозяин просто не сообщил об этом своим отпрыскам. Женщин тут видимо уже нет. И все же он подождал, пока мужчины не разошлись. Все они ушли спать. Были бы здесь Ханни с монахиней, так хотя бы кто-то пошел их проведать. Но нет, свет в доме погас. Подождав еще около часа, Рэд решил, что пора двигаться дальше.
Уйти так же беспрепятственно ему не удалось. Собаки все же почуяли и подняли вой. Но Джон был уже у ограды. Перемахнув и свистнув Молли, Рэд услышал звуки выстрела, но стреляли наугад для острастки.

Отъехав на приличное расстояние и найдя удобную расщелину в скале, Джон устроил себе ночлег.

... и немного Fukuyo

Башня дьявола осталась далеко позади. Перед двумя одинокими всадницами расстилались прерии, окаймленные зубцами горных хребтов, во всей своей красе. Солнце клонилось к закату, освещая серебристую ленту приближающейся реки, которая чуть поодаль подходила почти вплотную к дороге.
"Где вода, там и индейцы" - поучал Ханну старик Боб. Туз ощущала нервозность и страх своей наездницы, но послушно шла вперед.

Фогель услышала это, когда солнце почти скрылось в горах, и она уже хотела сказать Катарине, что пора делать привал. Тихий свист и затем топот копыт - их окружали всадники. Пять лошадей с полуголыми седоками - мускулистые поджарые тела прикрывали лишь несколько украшений на груди, татуировки и обмотки тряпья на бедрах. Вооружены они были по счастью только луками, видимо, женщины спугнули охотников.
Фогель привычно пригнулась ближе к лошади и сильно ударила в ее бока, пуская в галоп.
Индейцы кричали и улюлюкали, устрашая, а может хуже - подзывая подмогу. От пятерых еще можно уйти, успокаивала себя Фогель.
Катарина пустила кобылу резвой рысью, это было все, на что та была способна, после чего сама начала отстреливаться. Считая себя покойницей, она целилась каждый раз долго и тщательно, зная, что на перезарядку времени не будет.
Ханна услышала выстрелы и поняла, что дело ухудшилось окончательно. Даже если сначала индейцы хотели их просто напугать, то теперь совершенно точно пустят в ход оружие. "Ну же, девочка!" - шептала Фогель в уши Туз под свист пролетающих стрел. Отстреливаться на ходу она не умела, оставалось уповать на чудо, что лошадь ее вытащит... Фогель обернулась - глянуть как там монашка и тут же почувствовала дикую боль в ноге - стрела воткнулась чуть выше колена и осталась торчать, принося нестерпимую боль. Все же она успела заметить, что одна пуля Катарины таки попала в цель и свалила индейца - преследователей стало четверо, но они быстро приближались: двое были уже почти за спиной Ханны. Она попыталась направить Туз чуть в сторону и вдруг почувствовала на плечах прочную, затягивающуюся петлю лассо, в следующее мгновенье Фогель уже волочилась по мягкой траве...

Вайоминг

Рэд внимательно следил за супружеской четой, но ничего подозрительного так и не заметил. Миссис действительно была очень даже хорошенькая и юная, но мало ли какие браки случаются. Никаких намеков, что ей плохо с этим человеком не было, напротив – мило капризничает, как и его Шарлотта. Джон помнил эту женскую привычку чуть выпячивать губки, придавая лицу выражение недовольного ребенка. Если бы девушку держали здесь силой, то она могла хоть взглядом намекнуть, хоть жестом, хоть тарелку бы разбила… Но ее поведение больше походило на кокетство. Похоже, подозрения Хорхе и Хьюго - всего лишь глупые выдумки двух обормотов для оправдания своего непотребного поведения. А эти супруги просто путешествуют.
Рэд быстро доел остывающий обед и расплатился с Эстелой, принесшей ему чистые вещи и продукты в дорогу. Он и так тут слишком много времени потратил. Пора.

Через несколько миль после развилки земля оказалась сухой – дождь сюда не добрался. Шериф спешился и отпустил Молли попастись – лошадь была умна и никогда не отходила далеко. Пока любимица наслаждалась сочной травой, ее хозяин прошел по дороге. Следов было не так уж и много, видимо, тут редко скакали. Горожане старались добираться более надежным и быстрым средством – охраняемыми дилижансами или поездом. А эти дороги использовали местные фермеры и скотоводы. Пройдя с полмили, Джон заметил совсем свежие следы табуна. А вскоре различил тот самый, чуть менее вдавленный, след от сломанной подковы. Найти его было довольно трудно, если специально не приглядываться. Что ж, женщинам надо было где-то провести ночь. Далеко и быстро они ускакать не могли. Джон тихо свистнул – Молли послушно явилась на зов хозяина. Они отправились дальше на запад. Рэд не торопился, он приглядывался – нет ли где в стороне пепла от недавнего кострища, пока дневной свет позволял это заметить.

Окрестности Шайенна

Особняк мистера Гранда был заметен издали: огромное каменное двухэтажное строение, обрамленное зеленой лужайкой по всему периметру между домом и высоким кованым забором. К крыльцу от ворот вела вымощенная камнем дорожка, по обеим сторонам которой красовались молодые тополя.
Джон доскакал сюда чуть более чем за полчаса – Молли застоялась и только рада была галопу. Ворота оказались не заперты, Рэд спешился и повел лошадь под уздцы. В "Диком коне" все, с кем успел перемолвиться Джонатан, отзывались о Гранде как о высокоморальном и исключительно порядочном человеке, поэтому звезду шериф снова приколол на видное место.
Мистер Гранд – высокий седоволосый мужчина, оказался таким же величественным и ухоженным, как его жилище. Все – от дорогого серого костюма до начищенных сапог и золотых часов на цепочке – говорило о процветании и материальном благополучии этого эсквайра. Однако ни тени высокомерия не сквозило в его добрых карих глазах. Он внимательно выслушал гостя, затем проводил в подсобное помещение за домом.
- Видите ли, они в общем ребята неплохие, а уж работают так, что загляденье… Но вот как выпьют, совсем голову теряют. На днях вернулись раненые, я не мог их выдворить в таком состоянии… но они наказаны – только хлеб и вода, и кое какие лекарства.

Подсобка видимо служила складом для различного инвентаря, который сейчас был аккуратно сложен в дальнем углу. А прямо по центру стоял широкий соломенный топчан, обтянутый плотной парусиной, на котором играли в кости неунывающие Хорхе и Хью. При виде хозяина оба тут же вскочили и вытянулись в струнку, при этом Хью застонал и припал на одну ногу, а Хорхе, сморщившись, притянул к телу покалеченную руку.
- Вот! Ваши проделки, наконец, дошли до служителей закона, и не надейтесь, что я буду вас прикрывать! Этому джентльмену угодно поговорить с вами, и если вы хоть что-то от него утаите, я вас точно выгоню вон.
Даже Джон понял, что данная устрашающая тирада вряд ли будет приведена в исполнение, однако, он был благодарен Гранду за поддержку. Поначалу работники были немногословны, но постепенно становились все словоохотливее.
- Мы ж просто хотели развлечься… туда редко кто-то девочек приводит, иногда и делятся за деньги… Да мы даже подумать не могли, что эта девка, - строгий взгляд мистера Гранда, - то есть юная леди могет быть его женой. Слишком уж они разные.
- Разные?
- Ага. У него рожа разбойничья, весь в шрамах, а она ухоженная и одета богато…
Джон задумался. Описываемую миссис ему пока не удалось увидеть, возможно, парни правы и что-то там нечисто… Хотя, когда кто-то смотрел на него – простого ковбоя с примесью индейских кровей, и Шарлотту – холеную дочь богатого скотовода, тоже удивлялся: как они могут быть супругами? Да и не этой странной парочкой надо сейчас заниматься, тут свои шерифы есть, вот пусть у них голова и болит.
- А два дня назад что за дамы были в "Диком коне"?
Хью прищурился, вспоминая:
- Одна вроде как монашка, точно в сутане была. Красивая, но мы монашек не трогаем, грех это…
- А вторая высокая, длинноволосая. Молчаливая какая-то. Одежда на ней была жутко пыльная, видать скакала она долго, - добавил Хорхе.
Джон показал портрет Медовой Ханни:
- Она?
- Да! Точно она, сэр.
- Они вместе приехали?
- Нет, монашка после этой высокой. А уехали точно вместе, - припомнил Хорхе.
- Куда?
- На запад, мистер.
- Что ж, жалоб от семейной пары не поступало, и я вижу, что вину вы свою осознали в полной мере, - будь эти молодчики на вверенной Джону территории, он бы точно упек их за решетку, но здесь он мог только донести о ситуации местному шерифу, а на это уйдет драгоценное время. – Посему оставлю вас под бдительным и справедливым оком мистера Гранда, которого я сердечно благодарю за оказанное гостеприимство. Но если такое еще раз повторится, то штрафами вы не отделаетесь.

Хотелось тут же броситься по следам воровки, но надо было забрать выстиранные вещи и кое-какие продукты в дорогу. Рэд вернулся в "Дикий конь" как раз после полудня. Привязывая Молли к коновязи, шериф не забыл снова спрятать звезду.
Войдя, он заметил семейную чету, собирающуюся обедать. Цепкий взгляд Джона разглядел кольцо на пальчике юной миссис и, кажется, выглядели они оба вполне довольными. Но, тем не менее, Рэд выбрал самый ближайший к ним столик и решил держать ухо востро.

Таверна "Дикий конь"

Рэд проснулся от грузного поскрипывания половиц – служанка принесла кувшин с горячей водой. С вечера Джон заметил в комнате маленькое зеркальце на стене и под ним тазик с холодной водой, но он так и повалился на кровать, не умывшись. Сейчас силы вернулись, и хотелось как следует вымыться, привести себя в надлежащий порядочному мужчине вид.
- Нет ли у вас большой кадки для купания? – не открывая глаз, спросил Джон.
- Нет, мистер. Такие тут только в городе… в салуне милашки Сью точно есть.
Рэд недовольно поморщился – мыться в публичном доме совсем не хотелось.
- Как тебя зовут?
- Эстела, господин.
- У вас есть колодец, Эстела?
- Да, во дворе, левее конюшни.
- Принеси мне туда еще один кувшин горячей воды, милая.
Толстушка разрумянилась – "милой" ее уже давно не величали, и послушно ушла за водой.
Джон посмотрел в зеркало. Когда-то он начисто брил лицо, так хотелось Шарлотте… Теперь лишь слегка подравнивал бороду и усы. Теперь и одежду он носил более простую и удобную. Сколько всего он делал ради Лотти... Шериф взял кувшин с горячей водой и вышел из номера.

Конюх-мексиканец очень удивился, услышав ругань одного из постояльцев, стоящего в дверях таверны. Рэд смотрел на влажную после ночного дождя землю. Следы он хотел с утра поискать! Мало того, что за два дня их перемело пылью, так теперь еще и дождь окончательно размыл! Джон не просто ругался, он вспомнил всех злых духов своего народа и даже католического нечистого не забыл упомянуть. Опять придется скакать по округе, ища и опрашивая бесконечных свидетелей. Чертов дождь!
- Мистер не любит грязь? – усмехнулся конюх.
- Да, - чуть успокоившись, ответил Рэд. – Я хотел скорее отправится к какой-нибудь красавице под теплый бочок, а теперь придется задержаться. А у вас с дамочками совсем туго?
- Эстела всегда тут, - засмеялся мексиканец. – Вы немного опоздали, мистер. Сейчас тут только почтенная семейная пара. А вот два дня назад были дамочки. Одна вроде бы монашка, зато вторая вовсе даже нет.
- Поди толстая и уродливая? – улыбнулся Джон.
- Не, высокая, худощавая. Волосы длинные, поди и лицом не дурна, я особо не присматривался. Тихая, правда. Купила комнату и не выходила оттуда.
- А лошадь у нее была? Или она с дилижансом сюда приехала?
- Дилижансы сюда не заходят, мистер, они через город идут. Знамо дело, на лошади приехала, дамочка. Только подкова у лошади отошла, недолго она на ней проскачет теперь.
- А куда отсюда дороги ведут, амиго?
- На Ривертон основная, та что от развилки по центру. А две по бокам – это к мистеру Гранду на ферму и обходная в Шайенн.
- И куда же эта красавица ускакала? – Джон пытался скрыть нетерпение в голосе, стараясь говорить с напускным безразличием.
- А кто их знает… Они с монашкой этой на рассвете уехали. Я не видел куда.

Рядом с колодцем Джона ждал еще один кувшин с горячей водой и ведро, которым, наверное, поили лошадей. Но Рэда это не смущало. Оглядевшись и убедившись, что тут его вряд ли кто-то заметит, он разделся и быстро вымылся. Эстела смущенно хихикнула – она подошла как раз тогда, когда Джон успел только чистое белье надеть. Он кинул ей грязные вещи:
- Отстираешь за сегодня? В долгу не останусь.
- Хорошо, господин.

Итак, в Шайенн Ханни вряд ли вернется. Джон почти не сомневался, что высокая одинокая гостья, бывшая тут недавно, была именно она. Но почему уехала с монашкой? Сообщница? Вряд ли. В банде Ханни была единственной женщиной. Над этим стоило еще поразмышлять, а пока… Сразу ехать на Ривертон, не проверив дорогу на ферму, было бы глупо. Лучше час потерять… Позавтракав и расспросив у конюха подробно дорогу, Джон отправился к мистеру Гранду.

совместно с Fukuyo

Где-то в прериях Вайоминга

Лошадь прихрамывала все сильнее, а никаким жилищем поблизости и не пахло. Йоханна совсем расстроилась, что пришлось еще сбавить темп езды, но быстрее - означало сильнее покалечить Туз. Фогель ехала этими краями лишь однажды и очень давно, поэтому боялась, что они заблудились, но, наконец, на северо-востоке показалась Башня дьявола, позволив Ханни скорректировать путь.
- Скоро должно быть поселение. Здесь и правда нужно ехать осторожнее, опасаясь индейцев, - подумав, добавила Фогель.
Катарина молчала, задумчиво защищая глаза от солнца ладонью, она вглядывалась в Башню Дьявола. Та ей не нравилась. Было что-то странное в ней. Катарина поправила кобуру под сутаной, и вытащила морской кольт, демонстрируя:
- Со ста шагов не промахнусь! - соврала она, на самом деле её навыки стрельбы были несколько скромнее.
Катарина чувствовала, что ей нужна ванна или хотя бы река. Настолько запылилась и вспотела она.
- Вы бы оружие лучше спрятали... Если здесь нас и заметят индейцы, то на безоружных они вряд ли нападут, чем на двух всадниц, размахивающих кольтами. Мы все равно их не заметим, даже если они просто будут рядом следить за нами. Так что положитесь на милость того, чье имя собираетесь славить в этих землях. Вполне возможно от этого будет больше проку...
- Хорошо, - просто ответила Катарина, и кольт исчез в кармане сутаны. Катарина следила за тем, чтобы саквояж не отвязался от седла, и насколько возможно постаралась его освободить, внутри у неё лежали патроны сорок четвертого калибра. Если Сативу застрелят, можно будет прятаться за трупом и отстреливаться целую вечность.
Йоханна старалась держаться беззаботно и храбро, однако, удавалось ей это с немалым трудом. За каждым кустом, тянувшихся в нескольких сотнях ярдов вдоль дороги, ей мерещились шаткие тени - контуры следящих за ними индейцев. Но пение птиц никем не прерывалось, никаких подозрительных шорохов пока не было. Вскоре потянуло дымом, и через полмили показалось небольшое селение. Видимо, это была отдаленная ферма каких-то скотоводов. Издали было заметно одно большое строение, похожее на жилой дом, и рядом несколько хозяйственных построек. Ну, что ж, это был шанс подлатать подкову Туз, а может и принять наконец горячую ванну.
"Ура, ферма!" - подумала Катарина. Её нисколько не заботили окружающие красоты, да и индейцев она боялась только номинально. Почему-то ей казалось, что все индейцы мирные как и те племена, с которыми она дружила в детстве. Впрочем, она не слишком об этом задумывалась. При виде фермы в глубине её шевельнулось ЭТО... то от чего она страдала столько лет - жажда. И Катарина покрылась испариной, стараясь сохранять напускное веселье.

Чем ближе подъезжали женщины, тем явственнее проявлялись очертания человеческого жилья: запах дыма и конского навоза; кудахтанье кур и мычание коров - это определенно была чья-то ферма. И раз она добротно стояла тут, не разоренная, то ее неплохо охраняли. Огромная территория, включающая строения, загон для лошадей и несколько акров для посевов, была обнесена крепкой оградой. По периметру бегали собаки - слышалось их повизгивание и лай, и, наверняка, к дому пробраться будет нелегко. "И все же нам надо попытаться", - подумала Фогель, все сильнее ощущая хромоту Туз, да и свою усталость после почти восьмичасовой беспрерывной скачки.
Ворота оказались заперты, но Йоханна решительно спешилась и постучала найденной рядом корягой. По ту сторону тут же забесновались и зашлись громким лаем собаки. Спустя минут десять послышался грубый мужской голос:
- Кого там черти принесли?
- Мы уставшие путницы, просим вас приютить нас на ночь.
- Шли бы вы дальше своей дорогой... путницы. Давеча тут шастали какие-то бродяги, чуть пожар нам не устроили. Некогда мне вас тут ютить, через двадцать миль на запад будет Ривертон, там вас и приютят.
Фогель кивнула монашке, мол, применяй слово Божье.
- Христом Господом прошу Вас, почтенный, приютите двух сестер милосердия на ночь, ибо труд наш тяжек - нести слово Божье на Дикий Запад, - сказала Катарина подумав: "... ничего, что я одна в сутане. Там где одна там и две, прокатим за двух монашек".
За воротами несколько минут слышался только лай собак, возможно, хозяин разглядывал путниц через какое-то потаенное окошко или щель. Ведь должны были они с кем-то общаться, отшельниками долго не протянешь.
- Ладно, - недовольно проворчал хозяин, - только собак отгоню.
Лай постепенно стих, послышался скрип отодвигаемого затвора. В открывшемся проеме женщины увидели невысокого крепкого мужчину в годах, подозрительно рассматривающего "сестер милосердия".
- Господь наш велел помогать ближнему своему, - он остановил взгляд на Ханне. - Останетесь до рассвета, дальше сенника чтоб ни шагу, да вы и не сможете - там собаки бегают. Ежели что, - мужчина потряс внушительным карабином, - рука у меня меткая.