Greensleevеs. В поисках приключений., Добро пожаловать в мир злых заек!

[Spectre28 >>>]

23 марта 1535 г. Стритли, Бердфордшир.

- Волк. Волк. Волк.
- Нет? Нет?
- Волк.
- Жуть.
- Косточку? О, пожалуйста, косточку!
- Волк. Нет.
- Придет. Нет.
- Да. Волк.
- Ууууууу!
- Всё хорошо, мать вашу!
Собаки в Стритли жались к ногам, почуяв в Робе зверятника, и это добавляло встревоженности ко взглядам сельчан. Казалось бы, и деревня выглядела зажиточной, и жители её - хорошо одеты, но глядели они на Роба, как саксы на норманнов, и орденское кольцо на пальце взгляды смягчало самую чуть.
- Волк. Нет.
- Придет.
- Да. Уууу!
- Жуть.
- Вот и поговорили, - проворчал Роб, спешиваясь, чтобы приласкать собак. - Жуть, воистину. Что же у вас тут происходит, а, мохнатые?
Собаки ничего внятного не отвечали, и лишь ласковый рыжий пёсик продолжал просить косточку, а когда ему отжалели кусочек сушеного мяса, потрусил в тенек с выражением неизбывного счастья на мордочке. А Роб, подхватив под уздцы Феникса, повлек жеребца с восседающей на нем неистовой к таверне. Если уж трактирщик не знал, какого волка ждали собаки, то не знал никто.

[Leomhann >>>]

- Déjà vu.
Прованский прононс с шотландским акцентом звучал забавно. Роб улыбнулся звукам, а получилось - рыжей кокетке подавальщице, весьма похожей на трактирщика. Русый, сорокалетний хозяин чистой таверны без сомнения был отцом юной вертушки, и хоть и выглядел озабоченным, но гостям обрадовался.
- Пусто у вас, мастер трактирщик, - вздохнул Роб, усаживая жёнушку за чисто выскобленный стол. Трактир и в самом деле был пуст, как базарная площадь в ночь Самайна. Не пили эль вездесущие наемники, не сидел над жирным карасем монах-постник, не было даже других михаилитов. Лишь столы, лавки, да хорошенькая рыжуха, живо напоминающая Ларк. А уж вкупе с тем, что говорили собаки о волках, Роб и вовсе не мог избавиться от ощущения, что его вернули в прошлое, исправлять ошибки. - Циркон, рыцарь ордена архангела Михаила. Вас не Джеком зовут?
- Правду говорят, что михаилиты аж мысли читают, - с уважением протянул мужчина. - Как есть, Джеком батюшка назвал. Джек Батэнд, к вашим услугам. Чего угодно? Эль, вымыть из горла дорожную пыль? Вина для леди? Отменное вино, монастырское.
Роб тронул подбородок, чтобы убедиться, что тот не упал на колени. Жест вышел почти раймоновым, хоть и слегка удивленным вместо задумчивого. Проверять, как зовут дочь трактирщика не хотелось вовсе - вторую Ларк-оборотницу Портенкросс бы не пережил.
- Вино, обоим. А что, мастер Джек, работа для твареборца в деревне сыщется?
- Что ж вы даже до вина, - почти укоризненно ответил Джек Батэнд и повернулся к дочери. - Сирин, кувшин гостям, тот, что на дальней полке.
Девочка, взмахнув юбками, скрылась за задней дверью, а трактирщик снова повернулся к Робу, покачивая головой.
- Найдётся, конечно. Если б сразу не спросили, я бы сам сказал, но так даже и лучше. По всему выходит, волкодлак у нас завёлся.

[Spectre28 >>>]

- Так-таки волкодлак? - Недоверчиво переспросил Роб, припоминая всё, что знал про оборотней и оборотнеподобных. Бестиарии учили различать волкодлаков, вилктаки, адлетов и бисклавертов. Впрочем, первых немцы называли вервольфами, французы - гару, а способы борьбы у каждого капитула Ордена был свой. Так, поскольку волкодлаком становился человек, превращающийся в зверя, московиты предлагали связывать тварей хвостами и пугать, чтобы они разбежались, оставив связанные шкуры. То ли оборотней на далекой Руси водилось в превеликом множестве, то ли михаилиты из Московии были столь суровы, что таскали за собой пойманного волкодлака в надежде встретить другого, но Робу такой способ не годился. Неистовая не одобрила бы привязывание за хвост Ларк, да и уверенности, что в Стритли хозяйничает именно такая зверюга, не было.
- Ну а кто? - удивился трактирщик, разводя руками. - Следы от лап - во, собаки след не берут, боятся. На стенах следы от когтищ так высоко, что волку подпрыгивать надо. И всё вокруг, вокруг... присматривается, видать. Скажите, как михаилит... - он наклонился ближе, воровато оглянувшись на дверь. - Говорят, они до девок первым делом охочие. Вроде как те мягче и пышнее, не жилистые. Правда, или врут всё? А то боязно. Тут во дворе-то как раз следы и...
- Если кобель, так вдвойне охочий. Сперва натешится, а потом уж и жрёт.
Прозвучало дорого, соверенов на тысячу. Роб укорил сам себя за жадность и ложь, поспешно устыдился и спешно же отпустил себе этот грех.
На деле, оборотню все равно было, кого жрать - хоть девку, хоть парня. Хоть корову, хоть пастуха. Лишь бы мясо имелось да горячая кровь. Страх жертвы при том становился волколюду лучшей приправой. А вот следы во дворе следовало рассмотреть внимательно, снова сожалея, что не взял Девону.
- Слыхали, как в Бирмингеме? Снасильничал девку на кладбище, а потом порвал в клочки.
- Спаси, Господи, от таких чудовищ, и сохрани, - трактирщик вздрогнул и истово перекрестился. Голос его стал умоляющим. - Прибейте зверюгу, господин, а то ведь хоть съезжай! Только, сколько же эдакая страхолюдина стоить может?
Сначала Роб хотел осведомиться, к чему именно нужно прибить зверюгу, но от ехидства удержался. О наглости михаилитов и без того ходили дурные слухи.
- Прежде надо поглядеть, зверюга ли, - вздохнул он, глянув на жёнушку, - а то вдруг кто от соседа так избавиться решил. Оборотни - твари редкие. Да вот еще что... брат Рысь не проезжал?
- Проезжал, как не проезжать, - ответил Батэнд и задумчиво нахмурился, постукивая пальцами по столу. - Выходит, где-то месяца с полтора назад. Какую-то лесную пакость извёл, что овец порой таскала - сплошные лапы да зубищи. А золота взял чуть не по весу... спасибо, милая.

[Leomhann >>>]

Сирин поставила на стол прохладный кувшин и два старых посеребряных кубка.
- Прошу, господин, - она переступила с ноги на ногу и, опасливо взглянув на отца, спросила: - А что, господин, правда, что волколаками становятся, если кого по лицу коромыслом ударить?..
- Нет, красавица. Тогда я бы перекидывался поминутно. Стало быть, мастер Джек, оборотень вам обойдется в половину того, чего стоил бы. Триста золотом.
Чертов Рысь портил весь торг. Если уж где-то он проезжал, то цены рубились наполовину, иначе недовольные селяне начинали жаловаться всем, включая короля, о непотребно дерущих деньги михаилитах. Роб вздохнул, рассеянно поглаживая руку Бадб и надеясь, что Сирин - не оборотень. Двух певчих птичек в замке он не пережил бы.
- Поминутно?.. А вас так часто?..
- Сирин! - одёрнул вспыхнувшую дочь трактирщик и кивком услал обратно к стойке. Сам же разлил ароматное кроваво-красное вино по кубкам и тяжело вздохнул. - Три сотни, конечно, деньги немалые, особенно по весне. Но семья-то дороже будет, да и за свою шкуру, каюсь, опасливо. Ладно, господин, считайте, сговорились. По правде, думал, больше запросите, да и лапищи такие, что и на тысячу тянут, как по мне. Но, - поспешно закончил он, - михаилиту оно, конечно, виднее.
Роб снова вздохнул, удерживая себя от следующего вопроса - об имени жены Джека. Но любопытство оказалось сильнее, как и всегда, и вырвалось наружу словами.
- Миссис Батэнд не Рози зовут, часом?
- Ой сожгут вас когда-никогда, сэр Циркон, - задумчиво просветил трактирщик. - Вот как есть, за ведовство богопротивное. Видать, правду, правду говорят про михаилитов, особенно тех, что с вед... с леди странствуют. Хотя и удобно, конечно, и в работе помогать должно, а всё ж - сожгут. И ведь даже прозвище угадали домашнее. Так-то жену по-восточному зовут, Рознегой, но между собой - Рози и Рози, уж как привык. А что, господин, это с оборотнем нашим поможет? Или наоборот?

[Spectre28 >>>]

Обреченно и согласно кивнув, Роб покрутил в пальцах кубок. Вино он так и не попробовал, по привычке опасаясь яда - и раздражаясь этой привычке. Не верилось ему в совпадения, кололо в сердце предчувствием беды, ощущением захлопывающегося капкана. Но если не совать голову поглубже в петлю, можно и не увидеть Царствие Небесное. Как там любил говорить Раймон?
"Что за жизнь без риска..."
- Наука наша сложная, мистер Батэнд. Может - поможет, а может - и нет, - пожал плечами Роб, улыбаясь в ответ на смешок неистовой, - вы следы-то покажите. Разговором тварь не уморишь, я проверял.

[Leomhann >>>]

- Хорошая зверюга, - уважительно проговорил Роб, прикладывая ладонь к следу оборотня. Рука закрывала отпечаток лишь самую чуть, а проваливалась в него и вовсе по запястье.
Роб задумчиво наступил рядом со следом, наблюдая, как нога погружается во влажную землю - и хмыкнул. Зверюга была не только хороша, но и весила поболее его самого. Фунтов эдак на пятьдесят. Оставалось надеяться, что она хотя бы не выше, иначе возникал закономерный и искренний вопрос - какого черта? Какого черта никто из селян или братьев ордена не увидел двадцатидюймового, трехсофутового волчару, передвигающегося на двух лапах?! А уж как оно выть должно...
Роб дёрнул плечами, разогревая жилы, и уставился на следы когтей у ставень. Неглубоких, будто тварь развлекалась или метила территорию. Глянул на смазанные полосы на земле - страшилище то ли подволакивало передние лапы, то ли заметало следы ветками. Похмыкал у свинарника, который такой зверь просто обязан был проглотить целиком, со свиньями, навозом, соломой крыши и мазаными глиной стенами. Оглядел чахлый лесок за деревней, в которой разве что зубастая херня, убитая Рысем, и могла водиться.
И пришел к выводу, что его водят за нос. Потому как сцепляться с тварью таких размеров - не хотелось, а позорное бегство нужно было чем-то оправдать.
- А жена ваша, Рози, отварами вас для сна крепкого потчует? - Совершенно убитым голосом осведомился Роб, в голове которого никак не могло уложиться, каким образом из женщины может получиться страховидло, ростом и весом сравнимое лишь с тремя михаилитами. Впрочем, мужика, годного для такой метаморфозы, представлять и вовсе не хотелось.
- А не подкинет ли господин кусочек брюквы? - Суетились свиньи.
- Вролк, хряяяя! Пхраника! Жруууут!
- Хозяйка. Еды.
- Хрю, домик крепкий!
- Большой. Хрю. Волк.
- Хозяйка. Жрать.
"Надеюсь, этот волк домики не сдувает. Хотя бы".
В жизни зверятника были свои преимущества, но и недостатков хватало. Порой, когда нужно было слышать людей - говорили звери. Впрочем, иные свиньи были умнее и воспитаннее человека. Роб усмехнулся, вспоминая Харпера - и уставился на Джека-трактирщика с нетерпением.
- Нет, зачем бы, - удивлённо ответил тот, явно не думая ни об образованных свиньях, ни о совпадениях. - Тьфу, тьфу, на сон никогда в нашей семье не жаловались. Кто хорошо спит, тот хорошо и работает, так ещё дед говорил.

[Spectre28 >>>]

- Ну и слава Богу.
В оборотня верилось всё меньше. Роб готов был поспорить на кинжал, что никакого вервольфа, он же - ликантроп, он же - гару, он же - волкодлак, тут не было. Убедить животных, что идет волк несложно, достаточно накинуть на себя шкуру и прихватить с охоты мочевой пузырь зверя. Те еще благовония, но хер кто отличит, если он не Девона. Оставлять глубокие следы - тоже, умельцев, способных сшить башмаки с когтями хватало. Царапины под окном и вовсе особого ума не требовали. Роб выпрямился, свистом подзывая Феникса.
- Жуть какая опасная тварь, мистер Джек, - просветил он трактирщика, подсаживая в седло неистовую, - просто так и не справишься. Я в Олдворт съезжу, надо ядов прикупить, и завтра к вечеру вернусь.
Вернуться он собирался сегодня. К вечеру, разумеется. Тайно, привычным путем - по крышам, отмывшись, запретив себе пахнуть. Уж очень любопытно было, кто здесь изображает из себя эту самую жуть какую опасную тварь.
Трактирщик явно думал о том же, судя по встревоженному выражению лица.
- Завтра к вечеру? Но, сэр Циркон, а если оно прямо сегодня вот?.. Вчера ставни ломать не стало, так может, спугнуло что, а ну как сегодня всерьёз возьмётся?
- Молитесь, мистер Джек, ибо "Я Господь, Бог твой; держу тебя за правую руку твою, говорю тебе: «не бойся, Я помогаю тебе», - утешающе произнес Роб, вскакивая в седло. - Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас. Я вернусь, клянусь. Заодно и жену оставлю в городе. Наказание это божественное.
Тут он тоже солгал. Неистовая не зря звалась Войной, и боевой подругой была некогда правильной - умелой, бесшумной, быстрой и метко стреляющей. А потому вернуться Роб намеревался с жёнушкой. Игнорируя разочарованный взгляд трактирщика, он направил жеребца к воротам.

[Leomhann >>>]

Порой очень хотелось скинуть кольчугу, дать отдых телу и плечам, но теперь для этого не было поводов. Доспех после вмешательства неистовой не весил ничего, не звенел кольцами и не натирал шеи. Роб подозревал, что даже поддоспешник необязателен, а потому ограничивался лишь старой потрепанной рубашкой и колетом. Носить кольчугу на голое тело не хотелось совершенно, пусть даже она и была волшебной. А вот меч с пояса перекочевал за спину, равно, как и кинжал, и теперь клинки образовывали двойку мечей, глядя рукоятями в небо и землю.
Крыши Стритли походили на все виденные крыши до этого, а оттого надоели хуже похлебки из репы. Скрадывать тенями, углами, навесами, обманывать собак, кошек, птиц и прочую деревенскую живность, убеждать, что они ничего не видят, как это может делать только обнаглевший зверятник, сбрасывающий цепи, что наложил на дар сам. Ибо твари не не заслуживали в противниках магистра, но люди... Люди всегда были опаснее любой жути. Злее стрыги, кровожаднее упыря, умнее лесавки, они требовали осторожности и внимательности, заставляли забыть о нелюбви к чародейству.
Михаилит не должен быть борцом за правду, но ведь Устав предписывал служение на благо людей? Удобное оправдание придумали Первые для любопытства и желания совать свой нос, куда не следует.
Роб вздохнул, улыбаясь неистовой, которой всучил арбалет. Болты к нему он выстругивал из рябины сам, остаток дня, насвистывая под нос разудалую наемничью песенку. Выглаживал их шкуркой ската, выверяя равновесие маленькой стрелы на указательном пальце. Долго и мелодично звенел молоточком по большому гладкому камню, выстукивая из старых шиллингов наконечники. С руганью выдирал из крыльев любимого ворона Бадб перья. И теперь, как распоследний кретин, любовался на жёнушку, вооруженную против оборотня, когда никакого оборотня не было.
Вдобавок, ветка клёна, на которой угнездился Роб, оказалась липкой от весеннего сока, и этому очень радовались мелкие мушки, назойливо лезущие между колечками кольчуги. Зато, в кои веки, пригодилось умение жёнушки читать мысли, и можно было не ломать пальцы, травя байки.
"Воюют два замка, стоящие напротив друг друга. Из одного замка вылетает ядро – на втором отваливается кусок стены. Из второго вылетает ядро – у первого отваливается башня. Так воюют неделю. Потом — затишье. Из первого замка кричат:
– Эй, почему не стреляете?
– Не можем – ядро у вас!"

[Spectre28 >>>]

"А могли и каменное вытесать, за затишье-то, - практично подумала в ответ Война. - Я и не думала, что михаилиты большую часть времени проводят на крышах да на деревьях. Это всё принятые методики? Очень негероически. При охоте на оборотня представляется совсем другое: героические вопли, рык на весь лес, вскинутый над головой топор, а потом - остатки леса и останки героя. Хм. Если подумать, отделение просто воинов от героев в наше время было каким-то очень затратным. Да и заканчивались быстро. Зато какие полотна получались бы, расти мы ещё и художников! Полуголый герой попирает ногой черепа трёх разодранных волкодлаков, а к нему льнут красивые женщины с гордо торчащей вперёд обнажённой грудью. Как думаешь, стоит подать идею придворным художникам?"
"Ага, - согласился Роб, поправляя на голове капюшон кольчуги, - вот только придворные художники будут ваять исключительно короля, ибо кто посмеет в этом королевстве попирать черепа прежде него? Да и грудастые красотки тоже все должны быть его. А что до крыш и деревьев... Ну, если здесь будет оборотень - выдашь мне топор. Нарублю. Рыча на весь лес. Какое счастье-то, госпожа разрешила оборотня не тащить в замок!.. "
Роб состряпал благолепное лицо, преданно глядя на Бадб. И вздохнул, мимоходом подумав, что исполинский волчара, должно быть, женщина. Иначе почему так опаздывает на свидание, даже не зная о нём?
"Про тащить в замок - хорошая идея, - одобрила Бадб. - На развод. Чтобы в дополнение к волкодавам был полк оборотней. А уж гнать до Шотландии топором - втройне героически, новгородские михаилиты обзавидуются. Ой, волк".
Последнюю мысль подчеркнуло встревоженное хрюканье - свиньи боялись, что загон всё-таки сдует. Или сломает. Или перепрыгнет. Или всё одновременно, что порождало особенно трагические повизгивания. А у забора сгорбилось нечто большое, мохнатое и тяжело дышащее. Помедлив - возможно, принюхиваясь или оглядываясь, - нечто совершенно по-человечески, с кряканьем перемахнуло через забор, и ветерок донёс густой запах оборотня в самом соку. Мужчина под шкурой действительно был велик - весил раза в полтора больше Роба и по комплекции походил на небольшого медведя.

[Leomhann >>>]

"Обойдется твоя Ларк без случки".
Роб с интересом уставился на лже-оборотня, принявшегося чесать когти под окном таверны. Мужику под волчьими шкурами наверняка было жарко и вонюче. Впрочем, жалоб этот волкодлак не высказывал, напротив, драл стену с редким воодушевлением.
"Вот tolla-thone, - искренне восхитился Роб, раздумывая, не бросить ли в него веткой и сожалея, что на ясенях не растут шишки. - Если побежит, стреляй по коленям, душа моя."
От свиста у него заложило уши, зато прыжок с дерева вышел воистину героическим, бесшумным, в вихре развевающегося плаща. Такой прыжок - да всякому бы, вот только любоваться самому собой времени не было.
- Хороший пёсик, - задумчиво похвалил псевдовервольфа Роб, - а хочешь, я тебе эту шкуру к коже приращу, чтоб, значит, всамделишным волкодлаком стал?
Мужик, подпрыгнувший от свиста, повернулся к нему, неловко переступая надетыми на ноги лапами. Из-под надвинутой на лоб морды блеснули испуганные зеленоватые глаза.
- Р-р-р? - рычание прозвучало так же неубедительно, как и угрожающий взмах лапой.
- Рычание - знак согласия. Ну-с, приступим.
Приращивать шкуру Роб не собирался. Но сделать вдохновенное лицо и зловеще похрустеть пальцами, будто собираясь колдовать, ему никто не запрещал.
- Сейчас ты почувствуешь, как по коже бегают муравьи, - уведомил он мужика, - покусывают, щекочут. Это волчьи шкуры становятся твоими.
Мужик муравьев от стекающего пота, должно быть, чувствовал уже давно. Нужно было лишь напомнить. Самовнушение - великая вещь в деле твареборчества.
- Еще не поздно шубу скинуть-то, - безмятежно продолжил Роб, поигрывая искрами вокруг пальцев, подзывая ветерок, чтобы он гулял под шкурой недооборотня, щекоча и посвистывая.
- Нет! Не надо! - мужчина дрожащими пальцами распустил какие-то ремешки и швырнул шкуру на землю. Даже отпрыгнул от неё, а потом внезапно повалился Робу в ноги. - Не губите, господин! Я же ничего плохого!..
Недооборотень оказался совсем ещё молодым, лет шестнадцати, парнем. На побелевших щеках пух ещё только начал превращаться в бородку, а глядел он испуганно и умоляюще одновременно.
- Вот tolla-thone, - второй раз за вечер восхитился Роб, отступая на шаг назад. - На колени падать горазд, а вот хватит ли смелости признаться, зачем шкуру чужую напялил?

[Spectre28 >>>]

"Кто-нибудь подслушивает нас, mo leannan?"
На то, чтобы уплотнить воздух, заставив дрожать его зыбким, скрывая звуки и зрелище, ушла половина накопителя. Любимая, безотказная ухватка, работавшая недолго, но - хорошо. Даже если кто-то и выглядывал в щели между ставнями, то видел лишь размытые, точно художник плеснул на холст водой, силуэты.
"Пытаются - многие, а получается - пока что ни у кого. Так что, мне пока не стрелять?"
- Жениться хочу! - Перебил мысль парень, тяжело вздыхая. - Вот как на духу. Да только я в Лондон перебираюсь, там и работы больше, и денег, а мастер Джек упёрся - и ни в какую. Говорит, будет Сирин жить там, где и родилась, где и предки лежат. И сыновей у них нет, так что таверна её мужу и перейдёт - и чтобы ни-ни в чужие руки! Чтобы, значит, по правилам, где поколениями они, Батэнды, жили. Я уж и отчаялся было, но недавно проезжал здесь михаилит, разговорчивый такой, он и подсказал. Напугай, дескать, так сам дочь отдаст, лишь бы подальше...
- Не стреляй, жёнушка. И спускайся. Юноша жениться желает.
Тартана Маклаудов на мальчишке, к счастью, не было. Зато Джек теперь живо напоминал лэрда Шона и его правила. Роб хмыкнул, поискав глазами, куда бы присесть - и вздохнул, ничего не найдя, даже рысевого тела. Тео Батлер в своём обычае: научить юнца, а потом еще и за оборотня деньги содрать с деревни.
- Рысем звали михаилита? Хотя... сам знаю, что Рысем. Ладно... Ты кузнец, сын мой?
Бадб спорхнула с дерева, плеснув юбками, и юнец уставился на неё, открыв рот. А потом, заметив арбалет в руках богини, сглотнул.
- Так и есть, Рысем прозывали. Он и где купить что посоветовал... да, господин, кузнец. И сила есть, и умение, и инструменты свои, - теперь парень говорил заметно увереннее. - Мастер говорит, вот-вот, и клеймо своё ставить смогу. Так что уж не пропали бы уж.
- Если сосватаю тебе твою Сирин, кинжал скуёшь? С серебряной проволокой по клинку и рукояти?
Роб брезгливо, двумя пальцами приподнял шкуры за один из куцых, облезлых хвостов, предвкушая, как будет рассказывать трактирщику о вытряхнутом из кожи оборотне.
- С-скую, господин, конечно, - юноша, запнувшись, тряхнул головой. - А вы сосватаете? Правда?
- Постараюсь. Беги домой, вымойся, что ли. Девушки любят чистых.
Смердящую волком шкуру пришлось перекинуть через плечо, уподобив себя героям древности, которые вечно наряжались во всякую дрянь. Триста фунтов ждали.

[Leomhann >>>]

- ... пришлось ухватить его за хвост, да тряхнуть, - Роб для вящей убедительности продемонстрировал один из оторвавшихся в процессе переноса шкур хвостов, прикладываясь к фляжке с залихватской удалью записного вытряхивателя вервольфов. - Вот только проклято местечко это, другая тварь придет, крупнее да зубастее. У этого-то лапищи были огромные, когтистые, мастер Джек, зубы - что турецкие ятаганы, а новый и того пуще будет. Уж и не знаю, справится ли с ним сам наш магистр Верховный, а он ведь плевком хребет быку перебивает... Придется, наверное, звать сразу троих, и Фламберга в числе прочих. Дорого это вам обойдется. Но могу научить, как обойтись без лишних расходов.
Бренди обожгло глотку. Все-таки, не стоило так беззастенчиво врать, запивая ложь горячительным. Роб улыбнулся неистовой, успевая подмигнуть Сирин - и сделал еще один глоток, жалея, что Раймона нет рядом. С морочником всё становилось проще, с другом - тем паче.
Трактирщик, покачав головой, надолго припал к кружке, после чего выдохнул.
- Жуть какая. Да и чего они на нас-то ополчились, твари эти? Испокон веков спокойно жили. Ну, девки в реках окрестных топились, мелочь всякая шкодила, а вот такое... как же от этой напасти избавиться, сэр Циркон? Постоянно михаилитов звать, уж простите, и вправду никаких денег не хватит.
- Очень просто. Только вы спасти можете и деревню, и дочь. Надо девушку, единственную наследницу места, стоящего на распутье, отдать за ученика кузнеца, сватавшегося с ней. Тут уж любое проклятье спадет, даже наведенное дьяволопоклонникам. А иначе, заберет зверь люциферов эту девушку аккурат в чёртовы невесты Так ли, леди Циркон?
Таверны всегда строили на распутье дорог - место бойкое, всякого люда в нем хватает. Роб тряхнул головой, понимая, что даже думать начал, подстраиваясь под манеру речи трактирщика. К тому же, кинжал с серебрением клинка стоил дорого, дороже этой самой Сирин, вздумай её кто продавать на рабском рынке. А потому стоило еще и рыжую ведьму привлечь к торгу, чтоб подтвердила сказанное в излюбленной пророческой манере.
- Упадёт слеза в тихие волны, перебьёт плач звук колоколов на соборных башнях, - Бадб говорила негромко, глядя в огонёк масляной лампы. Пальцы обвели трискель на столешнице, замерли и одним плавным росчерком добавили круг, пересекающий лепестки. - И поднимутся из пены врата сада под торжествующее пение, и сверкнёт молния белым росчерком из чёрного в синее, как море, земля и небо. Не открывай ставни в грозу. Не теряй то, чего ещё нет и будет ли? Не открывай двери тому, что есть, но о чём не знаешь. Иначе... - она резко вздохнула, стирая трискель, и криво улыбнулась, опираясь на плечо Роба. - Вот всё то, что он, да.

[Spectre28 >>>]

- Э... - трактирщик взглянул в полупустую кружку, озадаченно крякнул и вопросительно уставился на Роба.
- Только переезжать ей отсюда нельзя, - тяжело вздохнув, перевел пророчества Роб, - и к морю приближаться не должна ни в коем случае. Беда будет.
Вот уж воистину, попроси богиню пророчествовать - узнаешь, чего не хотел. Слишком много получалось на один ярд возрожденных древностей, да еще и чужих. Светоч, Зеркало, теперь вот эта... птичка из далекой Московии. С другой стороны, не убивать же было эту девочку из-за того, что может случиться, а может - и нет? Пророчество - лишь вариант будущего, которому не обязательно исполняться.
- Так и скажите жениху, что магистр над Трактом предрекает ему достойный заработок и здесь, в родных местах.
"Прощай, кинжал..."
Джек Батэнд пожевал губами и взглянул на дочь, сверкающую любопытными глазами от камина.
- Странно, как раз ведь такой сватался, да упорно так. Удачно складывается, да если отдашь, поди запрети что этой молодёжи... Никакого уважения, хотя вот и Рознега моя, как дочь родилась, всё от моря нос воротит. Это ж и не навестить будет, что ли? А им - что кол на голове теши. Но, значит, говорите, сэр Циркон, что ежели отдать, то чудовищ и не будет боле? Даже если здесь останется? Потому как против зятя такого у меня ничего нет, парнишка на ногах крепко стоит, и дело хорошее, нужное.
- Таких оборотней - не будет. А тварям в деревню приходить запретишь разве?
Роб поднялся на ноги, подходя к Сирин. Рыжая, что пламя. Хорошенькая. Юная. Обреченная на бесплодие, потому что заезжий магистр решил, что детей ей иметь ни к чему. Её Роб пожалел, беря in Korза руку, чтобы остановить биение жизни в утробе, там, где могли пестоваться до поры отпрыски Майка Смолла.
- Тебе нельзя уезжать отсюда с мужем, дитя моё. Если ты хочешь жить долго и счастливо с ним. Если ты вообще хочешь замуж. Хочешь ли?

[Leomhann >>>]

- Хочу, господин, - удивлённо хлопнула та глазами. - Жить, чтобы дом, и семья, и дети, как у всех.
- Тогда зовите жениха, мистер Джек, - приветливо улыбнулся Роб, стараясь не морщиться от жжения оков под обшлагами, - я благословлю детей именем Господа нашего, свершая помолвку во славу Его.
Ждать Майка Смолла пришлось недолго. Радостный, запыхавшийся, он прибежал быстро, предвкушая помолвку и то, что следует за ней в деревнях, где обычно не ждали венчания для первой брачной ночи. Роб и сам бы не стал медлить, обладая такой невестой, но отчего-то мальчика он не жалел. Будто юноша был виноват в том, что выбрал себе не ту нареченную.
- Благословляю вас, дети мои, и...
С рубцом, пронзающем сердце, истекающем кровью, люди не живут. Неудачливые оборотни - тоже.
- Он принял на себя проклятье, - глухо просветил собравшихся Роб, аккуратно опуская парня на пол. Запястья сдавливало бешенством Бадб, а мысли богини хлестали почище плети.
"С ума сошёл, магистр? Лишать детей - потому, что могут быть не люди?! Убивать - за то, что то ли случится, то ли нет?!"
С рубцом на сердце вполне можно жить. Если убийца вовремя остановится, повинуясь неудовольствию своей хозяйки.
- Тебе нельзя уезжать отсюда, Майкл Смолл. Никуда. Даже к родне. Если тебе дорога Сирин.
Шёпот воскрешения мальчик запомнит навсегда. Потому что голос, ведущий по дороге к свету, к юной, заплаканной невесте, к жизни отпечатывается в памяти, пронзает разум алой нитью.
- Благословляю вас, дети мои, именем Господа нашего. Живите.

[Spectre28 >>>]

Неистовая порой упорно не понимала, что есть слово "надо". Зато в такие минуты хорошо осознавала значение слова "приказ".
Не сметь искать лазейки в приказах.
Не оспаривать их.
Драться так, будто и в самом деле намерен убить.
Что те слова о семье, желание побыть здесь и сейчас - вместе, когда женщина зла и хочет рассказать, в чем супруг - илот - не прав? В то время, как этот илот-муж точно знает, что прав, а жёнушка лишь сунулась под руку? Мысли Роб и не пытался скрывать, тайком вздыхая о тех временах, когда всё решалось плетью и пинком под задницу. Лучше так, чем выслушивать от дражайшей констатацию собственного гадства. Видела ведь, кого в мужья брала!
В чахлом леске, которому суждено было стать поляной, Роб остановил лошадей, спешиваясь и стягивая кольчугу. Если уж Бадб Ката и еще пара-тройка имен и эпитетов вместе с нею хотели смертельного боя, то он предпочел бы умирать без доспеха и со скин ду в руке.
- Госпожа?
А еще её можно было бесить, испрашивая приказ на каждый свой шаг, как и положено очень воспитанному илоту.
- Я - простая кельтская богиня, - неторопливо сообщила Бадб, перевязывая волосы ремешком, стягивая грудь широкой полосой ткани. - В университетах не училась, а ближе всего к науке оказалась, когда какой-то студиозус швырнул в раскаркавшуюся ворону камнем. Так что эти ваши умные "надо", "цель оправдывает средства" и прочая лабуда, которая красиво звучит только на латыни и, может, на греческом, для меня - пустой звук. И забываю многое, конечно. Думаешь этим вопросом ты доводишь меня ещё сильнее, Бойд? Чтобы или побыстрее, или запутать в новых приказах, или выкрутиться, или чтобы эта дура уже вызверилась и отстала? Нет. Дальше бесить уже некуда, и не отстану. Хотя один приказ у меня есть. Gus a'hail riastrad.
С трудом удержавшись от немецкого "Jawohl!" в ответ, Роб обреченно кивнул. И уступая место Циркону, принесшему с собой холод священного неистовства, успел подумать, что в одном жёнушка не права. Предела бешенству не было.
Мир, на который глядели почти прозрачные цирконьи глаза, был иным. Серые, цвета зимнего моря у берегов Портенкросса, не видели столько оттенков в нем, не успевали за бегом времени. Для Циркона даже вечно торопящиеся секунды тянулись часами, складываясь в тягучие янтарные капли, в которых замирали люди и облака, деревья и самое дыхание. Роб Бойд спешил, но опаздывал. Циркон успевал всё. Был бы жив Тростник, узнал бы в этом тот самый riastrad, но третий - лишний.
Он прокрутил в пальцах скин ду, лениво усмехнувшись богине. Затанцевал по леску, вспоминая, как послушно тело.

[Leomhann >>>]

- Думать наказуемо, моя госпожа, а потому я не делаю этого. Особенно, не думаю про дуру. В семье должен быть умным кто-то одна, верно?
- Не думаешь, это верно, - Бадб боком, по-крабьи, пошла вкруг, постепенно сужая спираль. - Не думаешь о разнице между битвой и подлостью, о святости жизни и настоящей, и будущей. О круге и возрождении, в котором только что отказал девушке, виноватой только в том, что тебе не понравился ответ на заданный тобой же вопрос. Что погано, не думаешь ты потому, что всё это знаешь не хуже меня. Просто временами считаешь нужным забыть. О чём угодно.
- Я не отличаю битву от подлости, моя Бадб, потому что лучшая битва та, которая не произошла. Война — это великое дело для государства, это почва жизни и смерти, это путь существования и гибели, и побеждает в ней тот, кто умеет применять тактику, сообразуясь с выгодой. Знаешь, как говорит Сунь Цзы, моя Бадб? Война - это искусство обмана. Прости меня за это, за пренебрежение святостью жизни и за твою боль. Я признаю свою вину, но обещать, что таких поступков не будет - не стану.
Росчерком ножа он оборвал собственную речь, швыряя себя навстречу неистовой, сбивая её с шага. Запрещая называться Цирконом, не позволяя осознать тело собой. И Роб Бойд, и Циркон обещали не поднимать клинка против Бадб, и теперь жилы болели, будто изломанные, когда их заставляли нарушать слово духа.
- ... кончай придуриваться.
- Это два разных приказа. Ты уж определись, любовь моя, либо "кончай", либо "придуриваться".
Откатившись по веселой, весенне-зеленой траве, он поднялся на ноги. За краем неистовства ныли челюсть и рёбра, и отчаянно хотелось приложить подушку со льдом к паху. В неистовстве - было плевать, а кровь из разбитой губы раззадоривала, звала в бой, обещая если не победу, то упоение смертью. Новый рывок не заметил и сам, слегка удивившись внезапной близости Бадб.
На миг, сквозь холод и лёд, в душе шевельнулось тепло. Обнять. Приласкать.
Но вместо этого он воткнул нож в бок. И бросился снова, не позволяя богине опомниться.
- Послушай меня, жёнушка. Я знаю, что тебе херово от того, что не можешь понести, что твои - наши! - девочки томятся в чертовом мече, что полубоги все сумасшедшие поголовно! Но, моя Бадб, если я могу сделать хоть что-то, чтобы мир принадлежал тебе - буду это делать! Наплевать на несчастных девушек, их женихов и отцов. На загубленные судьбы и неродившихся детей! Я привык верить твоим пророчествам, и вот на них плевать - не могу. Отмени приказы, прошу!

[Spectre28 >>>]

Разворот с ножом был красив. Изящный, быстрый - будто цапля крылом взмахнула. Вот только голова от него закружилась. Не иначе, потому что всё еще ныл пах?
Он споткнулся о камень, пошатнувшись и открывая для удара шею, замерев в ожидании этого удара.
Riastrad мог оставаться таковым, но даже в нем следовало думать. И если неистовой не нужны были тряпки и побрякушки, то уж победу, хоть и небольшую, Роб ей мог подарить. И мог подарить её Циркон.
- Хватит. Всё.
Лезвие скин ду Бадб лизнуло кожу - и замерло, невозможно остановив взмах, идущий против оступившегося противника. И судя по лицу, усталому и словно не отошедшему ещё и пророческой белизны, победа жёнушку не радовала.
Бадб отсутствующе мазнула свободной рукой по лбу, оставив ярко-алый росчерк - видимо, задела пробитый бок, - и безрадостно ухмыльнулась.
- Послушала. Теперь твоя очередь, муженёк. Знаешь... Понять бы, что у тебя в голове. Вот прямо тут, - она ткнула измазанным кровью пальцем в лоб Роба. - Словно часовой механизм. Стрелки сходятся на полуночи, щелчок, и что-то зажигается или гаснет. Невероятное множество огней перестраиваются в новые узоры, будто солдаты. Наплевать, говоришь? Ладно. Не мне осуждать за убийства и особенно за смерть детей, хотя видят силы, нового такого груза я не хотела, а груз этот - мой, вместе с миром. Выходит, не так уж он меняется, да и смешна была бы я, требуй от генерала бояться смертей. Не спросил ты, нужен ли мне мир ценой таких Сирин, идёт ли этой дороге чёрный плащ - тоже пусть, я ведь и сама ничего не говорила, да и не знаю ответа там, где твоё надо сливается с чувством в самом нутре. Не вижу я, проводник между мирами, по дороге ли одежда. Но раз уж мы тут говорим и думаем, подумай о двух вещах, и на том я больше не скажу ничего. Если я соберу список всех младенцев и детей, которые скорее всего вырастут в подвижников чужих вер и паладинов - вспомним ли мы того царя, который так и не смог убить белого Бога, как ни старался? И ещё об одном подумай хорошенько, о верящий пророчествам, в которые у меня самой веры нет. Подумай, и скажи, не потеряла ли эта Сирин сегодня то, чего ещё не было и будет ли - неизвестно? Не сдвинулось ли что-то в этот миг? Я - Бадб Ката, проводник и видящая, не знаю...
Поморщившись от боли, Бадб согнулась, пряча скин ду за голенище сапожка, а когда выпрямилась, улыбка стала пусть чуть, но теплее.
- Зато точно знаю, что таких, хм, тренировок нужно больше.
Земля показалась лучшей из перин. Рухнувший ничком Роб цеплялся пальцами за траву, вздыхая от накатившей боли. Раскаяния - не было. Было непонимание, что ему делать, если тваренаемников придется вскоре убивать - они ведь не виноваты, что их сделали такими. А Армстронгу - теперь подставлять левую щеку, когда он ударит по правой?
Тело всё еще привычно подсказывало, что нужно всего лишь подставить правое предплечье, кулаком при том - по ребрам, а потом локтем - в челюсть, но этот совет был плох. Он не давал ответа на вопросы, нужен ли будет неистовой мир ценой Армстронгов, Грейстоков и прочих ублюдков, и что потеряет с их смертью сам Роб, сдвинув грёбаное равновесие.

[Leomhann >>>]

"Vilain Herodes".
Роб задумчиво глянул на траву в руках, отчетливо понимая, что не прав. Что нельзя ставить на одну доску Розали и девочку Сирин, Армстронга и мальчика Майка. Что Бадб говорит о другом, не запрещая защищать себя, её, семью, земли. Но ведь с этим мог справиться любой, а у полководца - орденский он или богиневский - руки всегда по локоть в крови, даже если планирует он над картами. У политика - тем паче, даже если убивает не сам, а его подсылы. И выходило - "надо", не приносящее ему никакого удовольствия, что бы там не думала богиня, тонуло в упреке "подлый Ирод", в наказании за то, что думал и принимал тяжесть ответственности на себя.
Что было бы, продумай библейский царь убийство Христа тщательнее?..
- Лучше убей сразу, моя госпожа. Дважды. Потому что когда я в следующий раз не выполню такие приказы, тебе все равно придётся велеть Фицалану это сделать, сама знаешь.
Она знала всё.
Видела, кого хотела заполучить обратно. Понимала, что магистрами не становятся только старательные и образованные. Догадывалась, что те, кто доставались ей, поддерживая её существование, кем Роб расплачивался с нею - не добровольные жертвы.
Неужели Кейт Симс тоже нужно было пощадить, потому что её смерть сдвинула чашки весов?..
Лже-Тростника?
Розали?
Сотни до них?
Херову кучу тварей?
Как вообще строить ренессанс, если каждый чих в этом деле отдаёт привкусом чужих жизней?
Возьмет ли крещеного язычника белый Христос, если тот станет отшельником, примет постриг?
Или лучше лечь на алтарь, позволив Джеки отправить в ад? К таким же убийцам и иродам?
"Хочу, господин. Жить, чтобы дом, и семья, и дети, как у всех..."
Роб сглотнул колючий ком острой жалости в горле, понимая, что сейчас будет просить исцеления для Сирин, ставшей случайной щепкой при рубке леса. Но вместо этого с трудом поднялся на ноги. На Бадб он не глядел.
- Благодарю за урок, моя госпожа.
От касания руки, ласкового и бережного, по телу пробежала дрожь. Не ожидал Роб от неистовой такого, скорее уж оплеуху. Но обнимать не стал, хоть и хотелось. Лишь тяжело вздохнул, наконец-то окончательно стряхивая с себя холод. Сильный холод и самую чуть - ветер, отгоняющий время.
- Это ничего. Если провидению угодно, эта Сирин родит и мёртвой, и бесплодной, и в монастыре, - утешила жёнушка. - А лучшие котики в любом случае полосатые.
- Ты сама не захотела белого и пушистого. А я не остался с покладистой и нежной. Так уж вышло, что у нас нет никого, кроме друг друга. Давай учиться уживаться, mo leannan, хоть я и невыносим, а ты - вспыльчива.
А на то, что она не может понести и пророчит там, где нужно подыграть - наплевать. Почти, как на чужие жизни, за которые еще будет расплата. Быть может, уже скоро, в Шрусбери, где ему суждено умереть от руки Армстронга - или его наемников, не важно. Пока же стоило надеть кольчугу, и отправиться в путь, стараясь не омрачать дни - последние? - ссорами с жёнушкой, обдумывая сказанное ею, сделанное самим.
- И где, черт побери, мой чёрный плащ?

[Spectre28 >>>]

26 марта 1535 г. Аффингтон, Шропшир.

Белая лошадь Аффингтона раскинулась по холмам ровно также, как и тысячи лет назад. Давно уже не было богини Рианнон, которой когда-то посвящали этот рисунок, а потомки строителей верили, будто именно на этом холме святой Георгий сражался с драконом, оставив отпечаток своего коня, но лошадь - осталась, весело взбрыкивала копытцами. Роб гладил её меловое ухо, прикасаясь ко времени.
"Дай мне этот день, этот час, единственный шанс, Rīgantonā, ушедшая в небытие милосердная, щедрая королева-богиня".
Отсюда были видны дома Аффингтона, и замок на Драконьем холме, и даже маленькая, красивая церковь. Вот только ехать туда Роб не хотел.
Всю дорогу он мрачно молчал, став воистину невыносимым для Бадб. Его тяготила вина, а виноватым Роб быть не любил. Вдобавок ко всему, осознание собственной правоты оказалось пилюлей горькой, а от того - портящей настроение. И выходило, что пропавшие задор и почти юношеский пыл, с которыми он мчался навстречу Армстронгу - не вернуть, и делать всё он будет спустя рукава, а потому - лучше и не начинать.
"Будто у меня есть выбор."
Два величайших стимула в мире — молодость и долги - сейчас не работали.
Зато - хотелось крови. Чужой, горячей, пряной, пьянящей, на которую так похоже молодое вино из Прованса. Со времени резни в Билберри Роб не утолял эту жажду, и теперь, когда он был разочарован собой, миром, жёнушкой, злился на себя и Бадб, на детей и орден, алая соленая муть всплывала из нутра, заставляя стискивать зубы и матерно ругаться в попытках сдержаться.
В городке, где вокруг были люди, жажда притупилась, размываясь запахами. Измученные тело и разум алчно впитывали в себя смрад улиц, ароматы благовоний, терпкое амбре пота.
Вот мимо прошла девица в сером платье - Роб видел её с закрытыми глазами, учуяв запахи жимолости и сирени, услышав шуршание юбок и стук деревянных каблучков. Она должна, обязана была оказаться сладкой, чуть с кислинкой, но...

[Leomhann >>>]

Громыхнувшие смехом наемники пахли железом и горячим шафраном, ромом и распутными женщинами. За воду их жизни пришлось бы биться, но...
Пьяно улыбнувшись, Роб рассеянно поискал пальцем брачное кольцо Розали, а не найдя - не расстроился. Косица неистовой тоже годилась для того, чтобы крутить её, отвлекая себя от желания разрушать и убивать.
Зато она не подходила для успокоения. Пальцы покалывало ветерком, в ней заключенным, и это отчего-то только мешало думать. Не получалось заставить себя вернуться в шкуру тактика, и мысли о расспросах в трактирах, на рынках, в церквях забивались лейтмотивом "Скорее бы всё это закончилось!.."
Казалось бы, чего тебе еще надо, Роб Бойд? Вот она, привычная твоя работа, которой посвятил себя, став Трактом? Но струной под пальцами рвалось сердце, звало на волю, к ветру и солнцу, в зеленые уже холмы. Казалось, под силу оседлать белую лошадь...
И тут же порыв гас, сменяясь угрюмостью и унынием, нежеланием думать и делать, говорить и улыбаться.
- Èist anns an dà chluais*, - мрачно велел он Бадб, направляя Феникса к ближайшей таверне.
- Ага, - не менее мрачно ответила та, когда он спешился. - Обязательно, как скажешь. Во все уши. Только, это...
Договорить она не успела. Дверь в таверну уже распахнулась, открывая ярко освещённый зал, и на скрип одновременно, словно по команде, повернулись головы полутора десятков наёмников, одетых в одинаковые чёрно-жёлтые оверкоты. Кроме них внутри никого не было, но едва ли трактирщик жаловался - столы ломились от еды и браги, и запах сочного мяса с дороги бил не хуже дубины. На устеленном соломой полу, урча, глодали кости две поджарые гончие.
На Роба наёмники смотрели по-разному - кто раздражённо, кто равнодушно, но раздражение как-то преобладало. И первым, скривив губу, заговорил молодой парень с чеканной рыцарской цепью на груди.
- O cholera, inny lokalny drań. Чего тебе, kretyn? Не видать, что этот трактир - польские мужчины? Наше место, - последние слова он выговорил медленно и чётко.
"А Англия - для англичан", - хотел было ответить Роб, но, на удивление, сдержался. Он надменно оглядел юнца, высокомерно вздернув бровь. Рассеянно огладил рукоять кинжала. И изящным жестом царедворца протянул руку Бадб. Иногда в нём просыпался лорд Бойд - откуда только что бралось?
- Только, миледи?