Тадея. Сказание первое, Герканд - город людей

[Мара >>>]

Тадея. Сказание первое

Мастер - Messalina

обсуждение

Участники
Номер на постоялом дворе. Serafim
Незарытая могила на кладбище. vera
Заброшенный дом. Найра
Раскидистый дуб перед главными городскими воротами. CrazMary
Казарма в гарнизоне Герканда. Хома
Конюшня. Vela
Трактир "Три кабана" Аккеран

Пролог

Когда-то давным-давно в одном мире под названием Тадея случилась одна интересная история. Сотню лет она передавалась из уст в уста, пока некий летописец не решил записать её на бумагу. Летописец был поклонником высокого слога, поэтому потомки увидели "великое сказание о героях и богах, записанное премудрым иноком Иерофантом". Называлась же книга легко и просто - Тадея. За многие года эту историю рассказывало множество человек и то, что записал летописец уже мало было похоже на то, что было на самом деле.
А начиналось все не с великих пророчеств и предсказаний оракулов, а гораздо обыденней и прозаичней.
Великий правитель подземного царства, трехголовый змей Шешанаг проиграл в Шу-Арлит мир Тадеи, своему старому другу Валару, магу из другого мира. Да, да, была у мудрого змея одна слабость, великий правитель был азартен. Но на этот раз ставки были слишком высоки и согласно уговору, Валар открывал врата в Тадею для своих слуг. А что из этого получилось, предстоит узнать вам.

Сообщение отредактировал Messalina - 28-07-2008, 6:54

[Мара >>>]

Шони Лангесс (Vera). Незарытая могила

В нос ударил плотный запах сырой земли. В этой местности почва была плодородная, выглядела почти совсем черной, и казалось, что если сжать в руке горсть, оттуда потечет сок. Но сейчас этот запах настораживал. Человек открыл глаза. Серый клочок утреннего неба с редкими кляксами облаков, а вокруг земля.
Чернозем обступал его с четырех сторон, холодил спину и давил на психику. На краях ямы виднелся узор из росчерков и царапин, оставляемых лопатой. Могилу выкопали совсем недавно, скорей всего вчера. Яма была нестандартная, слишком широкая и глубокая. Начинаясь от сырого пола, стенки уходили вверх примерно на два с половиной метра. Человек встал на ноги и осмотрелся. Под толстым слоем чернозема, налипшего на одежду, можно было разглядеть темную рубашку и темные шатаны. Невысокий и щуплый мужчина огляделся.
Осмотр стен могилы ничего не дал, плотная сырая земля с редкими вкраплениями выступающих корней деревьев и всё. Зато на полу валялся выпотрошенный дорожный мешок, рядом с которым лежало скомканное дырявое одеяло, более чистая рубаха, нож с основательно сточенным лезвием, миска, ложка, маленький свёрток, покрытый жирными пятнами, четвертинка хлеба, пустая фляжка и пустой кошелёк.
Ранее утро в Герканде было пасмурным. И скопившееся на небе тучи не давали надежды на то, что скоро выглянет солнце.
На макушку шлепнулись две капли воды, еще одна растеклась влажным пятном на рубашке. И через мгновение пошёл дождь.

Скаррон Исхэйл (Хома). Офицерская казарма

В казарме было темно и пахло потом. Все пространство небольшой комнаты занимали добротные деревянные кровати. Три окна, одна дверь и тумбочка возле каждой кровати - вот и все, что можно было сказать об офицерской казарме гарнизона Герканда.
Человек, лежащий на самой дальней от двери кровати еще спал. Темные, коротко остриженные волосы, гибкое тело, скорее быстрое и ловкое, нежели сильное и загорелая кожа.
Послышался какой-то окрик со стороны улицы и спящий открыл глаза. Сегодня первые полночи он стоял в дозоре на смотровой башне расположенной на внутренней территории гарнизона, поэтому он был в праве проспать первую побудку. Но, судя по тому, что пасмурное и дождливое небе успело посветлеть, он проспал и вторую, так что теперь перед ним вырисовывалась реальная перспектива в виде выговора и внеочередной ночной вахте на Башне.
Сержант на мгновение закрыл глаза.
Когда Скаррон был маленьким, он любил дождь. Вопреки недовольству матери, он с удовольствием бегал по мокрой лужайке и ловил языком тяжелые капли. После дождя природа словно оживала, смывалась пыль с листьев и травы и зелень выглядела особенно сочной, все вкруг дышало свежестью и каким-то особым, непонятным для ребенка ощущением обновления.
А в этом месте дождь означал только одно - грязь, и часто холод. А теперь еще и дополнительную работу для солдат и сержантов, к которым вот уже неделю, как был причислен Скаррон. Солдаты разносили грязь с улицы по всем казармам, и их приходилось постоянно мыть. Число нарядов увеличилось и увеличился контроль со стороны руководства. Уставший от дневной беготни Скаррон, буквально валился с ног на этих вечерних уборках и проверках. Похоже, что этот баронат будет виноват в том, что Скаррон Исхэйл перестанет радоваться дождю.
Парень уже спустил ноги с кровати, как в казарму влетел дежурный.
- Сержант Исхэйл, вся рота на построении, ждем только вас. Сержант Босха просил передать, что сегодня сам капитан Торес будет лично присутствоввать на построении, и если вы не поторопитесь, то неприменно опаздаете.
Оттараторивший это дежурный мгновенно испарился и парень успел только ошарашено кивнуть.

Ксана (Найра). Заброшенный дом

Неяркий свет зарождающегося утра пробивался через заколоченное досками окно. Под потолком, в углах, деловитые пауки чинили свои сети. Воздух был настолько сырым и тяжелым, что еще чуть-чуть и его можно было бы пить. Проснувшаяся на полу девушка встала. Небрежно отряхнула длинную юбку, когда-то яркую и цветастую, но сейчас уже довольно выцветшую и пыльную. Расправила рубашку, с не опознаваемой уже вышивкой и взбила руками роскошные кудрявые волосы. Видимо, закончив на этом ритуал пробуждения, девушка осмотрелась.
В комнате совершенно отсутствовала мебель, зато в изобилии присутствовала пыль и всяческий мусор. Один угол комнаты был расчищен, и на полу из старых простыней и одеял сделан лежак. Забитое досками окно, надежно укрывало хозяйку комнаты, от внешнего мира.
Дом был заброшен так давно, что стены успели врасти в землю, а доски покрыться плесенью и обрасти мхом.
Но девушку, которая проснулась здесь утром, это не смущало. Она, с невозмутимым видом, проверила содержимое карманов и повесила на плечо старую сумку. Еще раз огляделась, прикидывая, всё ли она взяла с собой и дернул ручку двери.
Вопреки ожиданию, дверь не открылась. Более того, старая, полупрогнившая дверь не открылось ни после второй, ни после третьей попытки.

Лукас Сегре (Vela). Конюшня

Было тепло, влажно и пахло лошадьми. В северном углу конюшни было свалено сено...
Конюшня была не особо большая, на пятнадцать стойл, но заняты были не все. В конюшне находилось чуть больше десятка лошадей.
Кобыла в последнем стойле по левой стороне, вела себя беспокойно, это стойло было где-то втрое больше обычных и его предназначание было не известно проснувшемуся здесь парню. Конское ржание разносилось по всей конюшне.
Куча сена зашевелилась и из нее показалась кудрявая голова паренька, на вид лет 17-18. Сонное создание еще некоторое время хлопал глазами, окончательно просыпаясь, а потом все-таки полностью вылез из кучи сена.
На нем были явно давно ношеные, но еще хорошие сапоги, простые тканевые штаны и такая же рубашка. Вещи хоть и не были новыми, но выглядели вполне прилично.
Ржание лошади становилось все более пронзительным и жалобным. Странно, когда Лукас вчера устраивался здесь на ночлег, это, самое широкое в конюшне, стойло было пусто... Похоже что кобылу привели поздно ночью и уставший Лукас, спящий как младенец. просто ничего не услышал.
От любопытства парень подошел поближе, он работала у Ставроса уже два дня, но пока его работа заключалась только в кормлении лошадей и в придании им лучшего товарного вида.
Заглянув через борт стойла, он наконец увидел виновницу своего пробуждения. Большая гнедая кобыла в серых яблоках, с большим волнообразно содрогающимся животом. Ну очень большим животом.
Похоже лошади больно, и она нуждается в помощи. Да и Ставрос, хозяин конюшни, будет доволен, если он сможет успокоить лошадь самостоятельно. Может даже даст денег, и его работа здесь закончится немного раньше.
Лукас напряг память, пытаясь вспомнить, что это за кобыла. Кажется, вчера он мельком слышал, как Ставрос что-то говорил про "Беременную Гнедую" может это о ней?... Хотя кто знает..

Тиерлейн из клана Лейн (Файрвинд). Номер на постоялом дворе

Девушка сладко потянулась в постели. Всё-таки удобная кровать и крепкий сон благотворно сказываются на настроении. Сегодня будет удачный день. Через завесу пушистых ресниц пробивался утренний сумрак. Девушка сморщила изящный носик и открыла глаза. С потолка свисала деревянная люстра со свечами, немыслимая роскошь для захудалого постоялого двора, состоящего из комнаты хозяина, кухни, подсобки, и, собственно комнаты для гостей.
Девушка села в кровати, откинула одеяло и с наслаждением запустила пальцы в свои молочно-белые волосы, в которые были вплетены черные тонкие ленты и блестящие темные перья.
Ингмарка. Ингмарка посреди задулагого городка в королевстве людей. Невиданное и немыслимое зрелище.
Хорошо, что поздним вечером сын хозяина постоялого двра, когда устраивал Тьен в комнату, не заметил в двух незнакомцах, укутанных в плащи от макушки до пяток, ничего подозрительного. Тиерлейн заплатила за комнату, а вот её телохранителя к ней в номер не пустили, обяснив это тем, что в номере всего одна кровать, да и не положено слуге спать в одной комнате со своей госпожой. Уставшая Тьен не стала спорить. Кто поймет этих людей с их дурацкими законами? И верный телохранитель-релид Рен-Эльд-Аз отправилься спать в подсобку.
Рядом с кроватью, на стуле лежали богатые вещи благородной ингмарки, которые вчера были так старательно были спрятаны под необъятным шерстяным плащем грязно-бурого цвета.
Отсутствие Рен-Эльд-Аза на его привычном месте означало то, что одеваться придется самостоятельно.
Неспеша натягивая свои многочисленные шелка, Тьен осматривала номер.
Тяжелая дубовая кровать в центре, дощатый пол, два окна с тяжелыми кованными решетками, разные мелочи вроде прикроватного столика и двух стульев у стены, и погасший с ночи камин, справа от неё. Единственная дверь в комнате находилась слева.
Интерьер комнаты не блистал ни вкусом ни изяществом. Сюда по всему, хозяин постоялого двора просто спихнул сюда весь ненужный хлам. Радовало только то, что здесь регулярно убиралась служанка и постель была свежая.
Ингмарка почти закончила одеваться, когда заметила, что под одеялом на её кровати что-то лежит. Рывком откинув ткань, девушка увидела тело человека. Молодой мужчина был мертв, причем мертв давно, судя по характерным признакам. Подстава. Грубая, пошлая и какая-то банальная. Ночью подложить в кровать труп. Кто до такого додумался?
Пока Тиерлейн из клана Лейн, прибывала в легком шоке, в дверь яростно забарабанили.
- Дамочка, открывайте, мне надо убраться в комнате.

Карин из клана Рин (CrazMary). Вход в городские ворота

Городская стена, сложенная из добротного гранита уходила далеко ввысь. Утреннюю идиллию нарушал только внезапно начавшийся дождь, да еще одно интересное событие. Под могучим, столетним дубом стояла благородная ингмарка со своим слугой-релидом.
Ярко-рыжие, пышные волосы до лопаток и несвойственный ингмарам румянец на бледной коже с легким голубым оттенком. Одетая в роскошные шелка, характерных для своего клана, красно-оранжевых цветов. На шее знак клана в виде затейливого ювелирного украшения. Слуга-релид нагружен внушительным вещевым мешком.
Эта яркая капля оранжевой краски особенно неуместно смотрелась на фоне серого, утреннего пейзажа.
И уставший с ночной смены стражник, даже прищурил глаза, прикрыв их ладонью так, как закрываются от очень яркого солнца.
"Нда", подумал Нэйл, "Сколько лет служу, ни разу такого не видел. Ингмарка, вся такая роскошная и наряженая, стоит у ворот Герканда. Что же ей здесь понадобилось? Не дай бог что-нибудь противозаконное, нам только скандалов с ингмарами из-за их женщины не хватало". Стражник машинально одернул серую военную форму, которая смешно топорщилась на его полном животе и вытянулся в струнку.
- Приветствую миледи. Будьте любезны объяснить цель вашего прибытия в город.

Аластор Воул де Падуи по прозвищу циркач (Kurumo ) Трактир "Три кабана"

Голова болела так, словно её прожевали, а потом выплюнули. Через мутную резь в глазах кривыми линиями проступал реальный мир. На полу лежал человек, одетый в поношенный дорожный плащ, куртку, жёлтую от времени рубашку с кружевными рукавами, кожаные заплатанные штаны и высокие сапоги. Чёрные волосы, неровно стриженые, торчали во все стороны. Молодой человек пошевелился и тихо выругавшись, сел на полу. Зажатый в руке обломок ножки стула чуть слышно ударился об пол. Тряхнув головой и прищурившись, человек внимательно посмотрел на кусок дерева, удивился, потом обвел глазами комнату и застыл. Даже ураган не смог бы причинить большего разрушения. Посреди огромного зала раскиданы сломанные столы и стулья, большая часть паркета залита вином и водой, в углу чернеют сгоревшие бочки, а с люстры на потолке свисает чья-то рваная рубаха.
И в завершении пейзажа, в глубине комнаты стоял тучный, угрюмый человек, в кожаном переднике, из-за спины которого выглядывали два дюжих молодца.
- Эй, ты, проснулся наконец, - толстяк выдвинулся вперед, - полюбуйся что ты здесь натворил.
Парень снова тряхнул головой и потер виски. Из памяти медленно всплывал вчерашний вечер. Это трактир, кажется «Три кабана», толстый мужик – хозяин. Вчера вечером здесь было много народу. Он пил, очень много пил, потом пустота.
- Ты заплатишь мне за это, за каждую разбитую кружку, за каждый сломанный стул, за всё заплатишь, - толстяк сорвался на крик, дюжие молодцы внушительно расправили плечи.
Голова заболела еще сильнее. Рука полезла в карман за деньгами, дабы швырнуть их трактирщику, но обнаружила только одну монету. С дурным предчувствием парень похлопал ладонями по другим карманам. Так и есть. Пусто.
- Ты должен мне тысячу монет, - красный от гнева трактирщик тряс листом бумаги, - у меня всё записано. Рассчитывайся! Немедленно!
Разрушитель еще раз обвел глазами комнату. Трактирщик явно перегнул палку. Даже если бы столы были из красного дерева, а в «трех кабанах» подавали розовое вино из королевских виноградников, всё равно не набралось бы больше шестисот монет. Но даже на такой штраф пришлось бы вкалывать целый месяц.
Окончательно потеряв терпение, толстяк заорал:
- Ты, что, глухой?

Сообщение отредактировал Messalina - 23-12-2007, 11:58

[Файрвинд >>>]

Тиерлейн.

Так и не натянутая до конца серо-серебристая, дымчатая ткань выпала из ослабевший руки Тьен и мягкими складками опала у ее ног, укутав их туманным сиянием ингмарского шелка. Девушка застыла подобно статуе, глядя в давно остекленевшие глаза трупа и с отвращением рассматривая трупные пятна, завладевшие большим массивом кожи. Аккуратно очерченные крылья носа чутко затрепетали, вдыхая характерный запах разложения и гниения.
Пронзительный взгляд льдисто-голубых глаз загнанной птицей метнулся к окну, но не нашел там возможного варианта спасения - кованые решетки преодолеть не представлялось возможным даже хрупкому и тонкому телу ингмарки. Больше выходов не было: Тиерлейн еще с вечера тщательно обследовала комнату на предмет возможных тайных дверей, но все поиски не увенчались успехом. Однако, выбора места временного проживания у девушки не было и пришлось остаться здесь. За что сейчас она может и поплатиться...
Но кто? Кто мог узнать о том, кем она является и с какой целью прибыла в этот шумный, грязный людской городок? И как этот некто смог это узнать?... Примененные методы конспирации были довольно успешными, и ингмарке и в голову прийти не могло предположить, что ее выследили. Что ее кому-то, Богиня их залечи досмерти, надо выслеживать! Может быть впустить служанку и объянить, что ее, Тиерлейн, вины тут нет? Что она оказалась лишь случайной жертвой неизвестных злоумышленников?..
Тьен тихо покашляла в кулак, чтобы за дверью ее не услышали, после чего, применив все свое актерское искусство, простонала-проворчала сонным, гнусавым и злым голосом обывателя, которому не дают нормально поспать и пытаются ворваться в комнату "всякие":
- Я не собираюсь вставать в такую рань из-за того, что вам де "надо убраться"! Я плачу деньги, значит буду спать столько, сколько мне нужно, а это нужно будет длиться еще как минимум два часа. Оставьте меня в покое, мне, между прочим, снится обаятельный барон. Хоть во сне я могу побыть счастливой?
Тьен поскрипела кроватью, будто бы переворачивалась на другой бок, и взбила подушку, после чего укрылась одеялом с головой и затаилась, прислушиваясь к происходящему за дверью и истово молясь Богине, чтобы служанка ушла, не проверяя ее комнату. Опасная близость мертвого мужчины была неприятна ингмарке из благородного рода, да что там говорить, это было омерзительно!.. Но если от этого зависело ее благополучное избавление от разбирательств с человеческими властями "а что это за труп у вас под пелериной?! вы с ним спали всю ночь??", то она была готова потерпеть. Кстати говоря, второй вопрос про "спали всю ночь" она гнала от себя как можно дальше. Не хотелось задумываться о неприятном, хотя приятного в данной ситуации не было вообще ничего...

[Хома >>>]

После того, как убежал дежурный, Скаррон ещё пару секунд осмысливал услышанную новость и открывшиеся перед ним перспективы. А они, надо сказать, были весьма и весьма не радужные. Капитан Торес был начальником гарнизона Герканда, а посему мог организовать Скаррону массу запоминающихся последствий. Особенно Скаррону. Ведь он был здесь человеком новым, к тому же откомандированным сюда по приговору трибунала. А посему у Скаррона были все основания опасаться, что он огребёт капитанских милостей по полной программе, если не явится на построение до него.
- Вот ведь… - продолжение фразы Скаррон не стал произносить вслух, зато в мыслях высказал сам себе всё, что думает о людях, совершающих такие поступки, вообще и о капитане Торесе в частности. Одаривая его про себя весьма нелестными эпитетами, Скаррон поспешно одевался. Помимо обычной одежды и сапог он надел стёганку – благо, путанка из конского волоса свободно пропускала воздух, да и пасмурное дождливое утро было отнюдь не жарким. Потом он сорвал со стены пояс с оружием, поспешно застегнул его и опрометью выбежал из казармы. Полные доспехи на обычное построение тоже не брали, ограничивались стёганками. Всё воинское снаряжение одевали только идущие в наряд по городу, дежурившие на стенах или собирающиеся на тренировку. Но во искупление этих послаблений гоняли солдат беспощадно. А теперь, благодаря дождю, приходилось ещё и регулярно драить все помещения до зеркального блеска, так как грязные сапоги солдат и офицеров превращали все полы в подобие размокшей в распутицу просёлочной дороги – грязи чуть не по колено.
«А ведь эта зараза могла устроить проверку специально ради меня. Он же знал, что я с ночного дежурства и могу проспать. Да-а-а, добрый сегодня денёк выдался. Просто первый раз такой!» Эти безрадостные мысли проносились в голове Скаррона, пока он бежал к плацу, где действительно собралась уже вся рота. Скаррон всей душой надеялся, что успеет до прихода капитана. Ведь если он не появится на плацу до начальника гарнизона, последствия могут быть и посерьёзнее выговора и внеочередного ночного дежурства. "Только бы успеть" - думал Скаррон, подбегая к плацу, на котором действительно уже выстроилась вся рота.

Сообщение отредактировал Хома - 24-12-2007, 16:25

[vera >>>]

Шони лихорадочно начал запихивать остатки своего имущества в мешок. Пальцы наткнулись на металл. Шони воззрился на медяк. Торопливо пошарил по земле и выудил ещё два.
- Чтоб голодные духи преисподней жрали внутренности этого негодяя!
Однако прохладные капли то и дело попадали за шиворот, и это несколько охладило эмоции. Надо было срочно покидать такую гостеприимную могилу. Пока дождь ещё слабенький, но если разойдётся - стены могилы осклизнут и выбраться будет ой как непросто.
К счастью, подельник прокладывая себе путь на поверхность, оставил кое какие следы и даже подобие слабых выемок. Конечно, земля кое где осыпалась, но всё таки. Помогая себе ножом и цепляясь за редкие корни мужчине наконец удалось, пусть и не с первой попытки, выбраться. Правда, теперь он больше походил на земляного голема.
Слегка пошатываясь, Шони отошел подальше от края и, стянув куртку, начал отдирать от неё комья приставшей земли. В висках стучало и зверски хотелось пить. Да ещё и левая половина лица, которой он приложился свалившись в эту яму, болела и здорово опухла.
"Чем же он меня усыпил? Вроде и вместе пили, и где у меня порошочек я ему не говорил. И что теперь делать?"
А всё так неплохо начиналось. Вместе с Подставой тиснули у заночевавшего в придорожном трактире ученого статуэтку, о которй этот простак весь вечер разглагольствовал. Собирались загнать её тут, в Герканде, старому медвежатнику, а ныне респектабельному коллекционеру, и на тебе! Быть ограбленным собственным напарником. Хорошо хоть не убил, впрочем, у Карика другая специализация. Он вор и доносчик.
"Вряд ли он ночью решился пробираться в город. Скорее, заночевал где нибудь и попробовал сделать это с утра", - продолжал размышлять Шони натягивая уже чуть менее грязную куртку.
Однако дождь становился всё сильнее. Вода стекала по лицу прочерчивая в грязи светлые дорожки.
- А не подставить ли нам Подставу? - неизвестно у кого спросил Шони и чуть прихрамывая зашагал к городу.

[Vela >>>]

Лукас задумчиво почесал кудрявую голову, машинально вытаскивая из нее застрявшие соломинки. Беременная гнедая, это ведь наверное она! На минуту парень задумался - с одной стороны ему очень хотелось доказать хозяину, что он полезен и достоин гораздо большей зарплаты, но с другой стороны юный Сегре никогда не принимал роды у кобыл…
Окончательно все решил небольшой мешочек на груди у Лукаса, в котором при неловком движении одиноко звякнули две монеты. Кобыла заржала еще жалобнее, наверное ей было очень больно. Парень нерешительно зашел в стойло и погладил по голове лошадь.
- Не волнуйся, все будет в порядке, я тебе помогу, - сказал он, глядя в умные и беспокойные глаза животного. – Ведь вон ты какая большая и сильная!
Интересно, что надо было делать, когда принимаешь роды? А еще интересней, похожи ли они на роды у женщин? Когда-то Лукас слышал перешептывания своей матери с соседками о рождении ребенка, да туманные рассказы старой бабки-повитухи, но вряд ли эти знания могли пригодиться сейчас. «Ну да ладно, что будет то будет! Настоящий мужчина должен все уметь!» - подумал он про себя, неловко подходя к кобыле.
Через полчаса на свет появился маленький жеребенок, гнедой, с белым пятном на лбу. Перепачканный юноша пришел в восторг, помогая стать на еще совсем слабые ножки новорожденному. Парню даже показалось, что уставшая кобыла с благодарностью посмотрела на него, перед тем, как начала вылизывать жеребенка.
- Какой замечательный конь из тебя вырастет! – удовлетворенно отметил Лукас.
Перед тем как зайти в дом к Ставросу, юноша умылся в бочке. Казалось, ничего не может быть приятней этой прохладной воды, на которой прыгали солнечные зайчики. В животе предательски заурчало – со вчерашнего вечера у Сегре не было во рту ни маковой росинки, а это не очень то и хорошо для молодого здорового парня…
- Откройте, это Лукас! – затарабанил он в дверь хозяйского дома. – У гнедой родился жеребенок!

[CrazMary >>>]

Карин стояла и смотрела, как скрывается солнце под покровом туч. Начинал накрапывать мелкий противный дождь, небо затягивалось медленно, но неотвратимо. Карин ненавидела такую погоду, ей по сердцу было жаркое лето, когда жарит солнце, воздух раскален и кажется, будто природа застыла в ожидании чего-то. В такое время ее заклинания были наиболее сильны да и сама Карин чувствовала себя превосходно. Сейчас же хотелось усесться дома и сидеть там безвылазно. Как жаль, что теперь она надолго этого лишена… «Впрочем, - решила она,- все не так уж и плохо!» В конце концов, это ей, а не кому-либо другому поручили это, именно она избрана богиней. «Клянусь великим пламенем, я сделаю все, что от меня потребуется…»
Тем временем дождь усиливался и грозил превратиться в неплохой ливень. Надо было торопиться. Карин с сожалением оторвалась от последних крох солнца, пробивавшихся из-под плотной пелены туч, встряхнула пышными волосами и неспеша зашагала к городу. Верный слуга и телохранитель Кар-Тан-Аль двинулся за ней. Городские стены приближались, и вскоре Карин увидела в воротах стражника. Он смешно прикрывал глаза ладонью, как от солнца, глядя на нее. И неудивительно, ведь для стражника, привыкшего к однообразию равнины и старого дуба неподалеку от ворот, ингмарка была единственным ярким мазком на этом фоне. А Карин шла и думала, думала о своей миссии, до конца еще не понятной, о своих родных, оставленных дома, о том, что ждет ее в этом людском городишке… Стражник и ворота выросли перед ней неожиданно, задумавшись, она не замечала ничего вокруг.
- Приветствую миледи. Будьте любезны объяснить цель вашего прибытия в город, -выпалил стражник, во все глаза глядя на девушку.
«Что, так каждый приезжий обязан отчитываться, зачем и почему он здесь?»-растерянно подумала девушка. В любом случае, она не собиралась кричать на каждом углу, зачем она здесь. «Он назвал меня миледи, надо же», - закралась забавная мысль не к месту.
-Приветствую. Я здесь проездом, любезный, - гордо сказала Карин, -и надолго не задержусь. Отдохну от долгого пути и двинусь дальше.
На самом же деле ей было страшновато, она боялась, очень боялась сказать что-то не то и провалить все задание, хотя виду и не показывала. Слуга-релид, чувствуя ее напряженное состояние, переминался сзади, взрыхливая когтями землю. Ему тоже было не по себе.

[Найра >>>]

Ксана уставилась на дверь, как на пьяного поклонника, пытавшегося сделать ей комплимент, но из-за количества спиртного, забывшего некоторые слова и буквы… То есть, весьма раздраженно, хотя и немного заинтересованно. Мол, что это такое вы удумали?
После минутного изучения двери, ситуация не изменилась. Увы, в отличие от пьяного поклонника, дверь не рассыпалась в потоке сумбурных извинений и признаний в любви. А жалко… Девушка еще раз удрученно дернула дверь за ручку, побила ее ногами и даже пару раз, подражая силачам из театра, попыталась пнуть ее плечом. Плечо заныло. Представляя себе последствия ушиба ввиде огромного синяка и ноющей еще пару дней плеча, Ксана уже в гневе начала колотить по двери кулаками.
- Кто-нибудь! Выпустите меня! Эй! Пожалуйста!
Как ни странно, но дверь безмолвствовала и не открывалась. Побившись об нее еще несколько минут, девушка в добавок ко всему оцарапала костяшки, и в конец обиженная, мрачно уселась на подобие кровати в углу. Вечный вопрос: «Что делать?», остро волновал ее в эту минуту… Причем довольно сильно… В конце концов Ксана решила еще раз подать голос:
- Эй там! Выпустите меня

Сообщение отредактировал Найра - 23-12-2007, 20:13

[Мара >>>]

Тиерлейн (Файрвинд)

- Я не собираюсь вставать в такую рань из-за того, что вам де "надо убраться"! Я плачу деньги, значит буду спать столько, сколько мне нужно, а это нужно будет длиться еще как минимум два часа. Оставьте меня в покое, мне, между прочим, снится обаятельный барон. Хоть во сне я могу побыть счастливой?
За дверью послышалось недовольное ворчание. Что-то громыхнуло, кажется уборщица поставила на пол пустое ведро.
- Дамочка, - голос слегка вибрировал от плохо скрываемого раздражения, - мой рабочий день не резиновый. Я не собираюсь до обеда ждать, пока вы выспитесь. Арчибальд сказал, что вы заплатили только за ночь, а сейчас уже утро. Хотите спать еще два часа? Прекрасно, заплатите за дневное проживание. А если нет, тогда собирайте вещи и… не мешайте мне работать.
Луиза, так звали уборщицу, конечно, почувствовала, что слегка перегнула палку, но извиняться не собиралась. Конечно молчаливый слуга, да и сама женщина выглядели вполне внушительно, но не одна приличная благородная дама никогда не снимет номер на постоялом дворе в таком городе как Герканд. Значит не такая уж незнакомка и дама, и может быть слуга и вовсе не слуга, а кто-нибудь еще.
Подозрения уборщицы лишь усилились, когда к дверям неслышно подошло закутанное в плащ существо и едва слышно прошелестело. «Хозяйка спит. Нельзя беспокоить».
От незнакомца веяло какой-то вопиющей нездешностью, будто был он не просто из другого бароната, а из другого мира.
Спокойствия Луизе это явно не добавило. Но уборщица надо было кормить двух детей, и если она не будет справляться с обязанностями, Арчибальд её просто уволит. А в таком крохотном городе, как Герканд, её просто больше никуда не возьмут. Все рабочие места давно заняты и в ближайшее время не освободятся.
Поэтому Луиза еще раз постучалась к ночной постоялице и решила попробовать хитростью выманить постоялицу из номера.
- Тут ваш слуга. Просит его пустить. Говорит, что-то важное.

Скаррон Исхэйл (Хома)

Унылый дождь методично поливал плац и стоящих там на построении солдат. Струйки дождя собирались в маленькие лужицы, эти лужицы стекались в большие лужи, постепенно заполняя поверхность плаца.
Несколько десятков сонных, угрюмых солдат стояли, вытянувшись в струнку.
Скаррон опоздал, сильно опоздал. Настолько, что все теперь ждали только его и злой сержант Босха, уже в который раз метался в ярости на небольшом пятачке, рядом со своим взводом. Где-то рядом как две угрюмые и изрядно намоченные дождем статуи, стояли два лейтенанта. И более того, на своем обычном месте, в центре плаца перед ротой солдат стоял командир Торес, а это не предвещало ничего хорошего.
Все воины были одеты в одинаковую форму серого цвета. Короткая куртка с длинными рукавами, просторные штаны, заправленные в сапоги и дежурная стеганка. Просто и практично, ничего лишнего.
Знаки отличия красовались только на плечах офицеров.
На Скарроне форма сидела особенно хорошо, как будто бы он в ней родился.
Когда он появился на плацу, почти бегом направляясь к своему месту, по строю пронесся сдержанный шепоток. И без того всегда злой сержант, сегодня шипел особенно язвительно.
- Где тебя носит, Исхэйл? Распутную девицу во сне лапал? Давишь харей подушку, а я тут за тебя отдуваюсь.
Лейтенант Крауч одарил Скаррона таким испепеляющим взглядом, что было не понятно, почему он еще жив и даже вполне здоров.
И только капитан Торес невозмутимо начал утреннее построение. Буря прошла мимо. Или не прошла, а просто отсрочилась?

Шони Лангесс (vera)

Дождь рисовал в воздухе косые линии. Два старых могильщика сидели внутри входа в полуразрушенный склеп, разложив на ступеньке свой нехитрый завтрак, и остатки еще более нехитрой выпивки. Похоже, что ночное застолье затянулось до утра. Их инструмент в виде пары лопат и кирки лежал рядом. Оба человека были одеты в лохмотья преимущественно темных цветов.
Судя по их движениям и обрывкам фраз, сидели они тут уже давно и уходить не собирались. Начавшийся дождь их нисколько не заботил, ибо крыша склепа защищала их, они продолжали, начатый уже достаточно давно разговор:
- И тут я её того, этого ... за самую... значит... хкм..- Тут говоривший явно потерял нить разговора - А, ладно, давай, значит, выпьем...
Его собеседник явно не собирался возражать против подобного предложения. Собутыльники налили еще по одной...Когда со стороны западной части кладбища начали доноситься звуки шагов, оба человека поежились:
-А ты помнишь, ту историю про Берка-Изгнанника и тысячу рук?
Собутыльник натороженно прислушался и кивнул.
Разгоряченное выпитым воображение, нарисовало картину старой городской легенды про восставшего из мертвых. Не то чтобы могильщики, работающие на кладбище уже не первый год, были слишком суеверны, но постоянное общение со смертью и зеленым змием, не проходит бесследно. Вера в нежить была основой основ их профессии, тем более, что не за всеми рассказами подобными рассказу о Берке стояли выдумки...
Звуки шагов доносились все громче и отчетливее. Оба кладбищенских рабочих, подняв с земли лопаты, вышли из своего укрытия, как раз, когда на дороге появился Шони.
-А-а-а-а-а-а-а, - один из мужиков уронил лопату и схватившись за голову начал кричать на одной ноте.
-Бе-е-е-ерк, он пришел за на-а-а-а-ами, - бросив лопату могильщик побежал проч от этого страшного существа с всклокоченными волосами и перемазанного грязью, на бегу перескакивая через надгробия и могильные холмы.
Второй же замер, в шаге от появившегося человека, с занесенной для удара лопатой, но не в силах пошевелится, бледный от страха.

Лукас Сегре (Vela)

Ставрос, хозяин конюшен, жил в небольшой пристройке к конюшне, состоящей из двух комнат и кухни. Вместе с ним жила его жена Агата и сын Минк, который являлся старшим конюхом. Ставрос зарабатывал на жизнь разведением лошадей. Т.е. его кобыла рожала жеребенка, которого он выращивал и тренировал, а потом продавал взрослого коня состоятельным людям. В Герканде на его лошадях выезжал охотится барон, но большинство все же уходило в другие баронаты.
На эту гнедую кобылу он возлагал большие надежды, т.к. покупатель на будущего жеребенка уже был. По его подсчетам, ожеребится гнедая должна была только завтра, но природа распорядилась иначе. Жеребенок родился утром, чуть раньше срока. И весть об этом принес новенький конюх.
- Откройте, это Лукас! – затарабанил он в дверь хозяйского дома. – У гнедой родился жеребенок!
Какое-то время из-за дверей ничего не было слышно. Но потом в сопровождении глухой возни и проклятий, на пороге появился сонный Ставрос в ночной пижаме.
- Чего? Уже?
- Ставри, что там за шум, - этот брюзжащий голос мог принадлежать только Агате.
- Гнедая ожеребилась, - глаза хозяина почему-то выражали тревогу, он на ходу натягивал на себя штаны и сапоги и, схватив Лукаса за шиворот потащил его в конюшню. Следом выбежало все остальное полусонное и полуодетое семейство Ставроса.
Взволнованная процессия остановилась перед широкими стойлами. Но виновник переполоха лежал на земле и не дышал.
- Ты что с ним сделал, изверг? - мощным бедром оттолкнув Лукаса, в стойло влетела Агата, - да он же мертвый.
Лукас не верил своим глазам. Еще минуту назад жеребенок выглядел вполне здоровым и сильным, а теперь безжизненно лежал на соломе. Два широкооткрытых глаза слепо уставились в стену. Мать даже не успела его вылизать и теперь лишь толкала мордой, безуспешно пытаясь поднять его на ноги.
Агата взревела.
- Да как тебе в голову пришло самому принимать роды! Посмотри, что ты натворил! Кто теперь заплатит за этого жеребенка? Ты хоть представляешь себе, сколько денег мы потеряли?

Карин (CrazMary)


Воздушные шелковые одеяния Карин намокли и тяжелыми складками облепили её стройное тело. По ярко-рыжим прядям волос струилась вода.
-Приветствую. Я здесь проездом, любезный, - гордо сказала Карин, -и надолго не задержусь. Отдохну от долгого пути и двинусь дальше.
Стражник продолжал в упор рассматривать ингмарку, причем вид при этом имел довольно глупый. В ответ он сначала промычал что-то бессвязное, а потом задумчиво почесал затылок. По-хорошему надо было бы досмотреть вещи ингмарки, но рыться в женских тряпках у Нэйла не было никакого желания, да и неизвестно, как эта дама отреагирует на подобные действия.
Веских причин задерживать Карин у ворот у Нэйла не было. А вот присмотреть за необычной гостьей следовало, но это не его заботы. Смена вот-вот закончится, да и вообще, пусть с этим кто-нибудь другой разбирается.
- Чтож, проходите, - стражник сделал шаг в сторону, открывая небольшой дверной проем, вырубленный в массивных створках ворот, как раз такой высоты, чтобы обычный человек мог пройти, не наклоняя голову.
- Я не советую вам идти на постоялый двор. Тамошние словия могут не понравится благородной миледи, - Нэйл не улыбался и не заискивал, он просто давал совет, - снимите лучше комнату в доме мадам Вуд. От трактира прямо и налево. Второй дом на торговой улице, солидный такой, с яркой крышей.

Ксана (Найра)

- Эй там! Выпустите меня
Дверь продолжала безмолствовать. За окном дождь тихо барабанил по мостовой. Кто же мог запереть никому ненужный дом? Ответа не было.
Была только тяжелая деревянная дверь, на удивление хорошо сохранившаяся в столь гнилом и ветхом здании. Из восточного угла особенно сильно несло сыростью, доски пола в этом месте частично провалились и из черноты подвала веяло просто-таки могильным холодом.
Вся комната напоминала старый промокший мешок с картошкой, который очень сильно пах сырой землей.
Расстроенная Ксана еще раз посмотрела на дверь. И только теперь заметила, что что-то изменилось. Тяжелая доска немного выдвинулась наружу. Должно быть дверь не открывалась не потому, что её кто-то запер, а потому что сильно разбухла от влаги и её просто заклинило. А слабых стуков костяшками пальцев и дерганий за ручку, было явно не достаточно для того, чтобы выбить застрявшую дверь. И похоже, что именно те попытки высадить дверь плечом сдвинули проклятую деревяшку с места.

Сообщение отредактировал Messalina - 24-12-2007, 7:30

[Хома >>>]

- Виноват, господин капитан! Больше не повторится.
«Да бухти ты, сколько влезет, Босха, хоть лопни от злости - мне-то что?» - подумал Скаррон, глядя, как кипятится сержант. «И от взглядов тоже никто пока не умирал, ежели за ними не следовали действия. Так что можете сверлить меня глазами, сколько угодно, многоуважаемый лейтенант Крауч»
Скаррон встал во главе своего взвода и перевёл дух. Он был крайне удивлён неожиданной терпимостью капитана Тореса. «Тут два варианта: либо свершилось чудо, и Торес не стал обращать внимание на моё опоздание, либо он припомнит мне его позднее. И в первый вариант мне почему-то слабо верится».
Торес дал команду начинать построение. Скаррон повернулся лицом к своему взводу и поднял согнутую в локте руку открытой ладонью к солдатам. Пальцы его сжались в кулак, и синхронный рёв двух сержантов прокатился по плацу:
- Взво-о-од! Стройсь!
Жест Скаррона был одновременно и воинским приветствием, и сигналом, служащим для того, чтобы команды сержантов раздавались одновременно.
По строю прошёл лёгкий шелест, солдаты, и так стоявшие по стойке «смирно», вытянулись в струнку. Ещё бы – сам капитан присутствует на построении. Не ровён час придерётся – расхлёбывай потом.
Скаррон встал в строй и замер, думая о том, что последует за построением. «Вот сейчас Торес начнёт развод. Пора сменять дежурящих на стенах. Интересно, что светит мне? Стены с башнями, проверка постов, холодные капли дождя, стекающие по плечам и разглядывание затянутого тучами горизонта? Или тренеровка личного состава на покрытом лужами плацу, летящие из-под сапог во все стороны брызги и мокрые солдаты, сквозь зубы ругающие, на чём свет стоит, проклятый дождь и тупость командиров? А может, сразу с построения отправят на гауптвахту? Ладно, сейчас всё узнаем».

[Найра >>>]

НРПГ
Пост согласован с мастером.

Девушка задумчиво пошевелила рукой. Ноет, зараза… Эх, кого-нибудь бы сюда. Чтобы и дверь вышиб, и слово доброе сказал. И желательно просо так. Мечты-мечты.
Ксана горестно вздохнула, в очередной раз подняла с земли сумку и морально подготовилась к штурму двери. Эх, была не была… Девушка подошла к ненавистному деревянному изделию и со всей силы пнула его ногой. Дверь неохотно открылась…
Не веря своему счастью, Ксана просто влетела в открывшуюся ей небольшую комнату, не желая оставаться в своем убежище ни секунды…
Судя по остаткам печки, следующая комната была кухней. Разбитое окно, пара поленьев и куча мусора… и открытая нараспашку дверь. Без амбарного замка, сухая, а за дверью видна улица! Брезгливо обходя грязь, Ксана почти подбежала к выходу и в последний раз оглянувшись, вышла на свободу. Увы, но как всегда взять из дома было нечего… Нет, не подумайте, Ксана не воровка, но иногда забытые вещи могут так хорошо пригодиться…
Девушка вышла на улицу и огляделась. Как всегда, первым в списке ее дел оказалось найти ответ на вопрос: «Что делать?». Вопрос и правда интересный….

Сообщение отредактировал Найра - 26-12-2007, 20:49

[vera >>>]

(совместно с мастером)

Шони как ошпаренный шарахнулся от выскочившего из склепа мужика с лопатой. Второй нёсся прочь с такой скоростью, что уже скрылся из виду.
Вот только первый могильщик вышел из ступора и начал яростно размахивать орудием труда. Получать по голове Шони не хотелось ни сегодня, ни вообще, поэтому он отступал всё дальше, попутно пытаясь воззвать к разуму могильщика.
- Мужик, даты чё! Ну чё ты, мужик! Да я ж... Да стой ты!!!
Уже изрядно протрезвевшие от страха, но все еще безумные, глаза могильщика сверлили Шони.
- Бееерк... Бееерк изгнанник.... не тронь меня!
До Шони постепенно дошло, что пьяница спутал его с кем-то из своих "хороших" знакомых. Вот только самому Лангесу такое сходство не сулило ничего хорошего.
- Какой я тебе Берк! - заорал Шони, - не так меня отец назвал! И не изгонял меня никто!
Все эти вопли сопровождались сумасшедшими прыжками и приседаниями по скользкой неровной земле.
Лопата описывала в воздухе круги, едва не касаясь Лангесса. Но теперь уже не так стремительно. То ли могильщик уставал, то ли он начинал понимать, что перед ним не зомби, как бы страшно это существо не выглядело. Наконец, тяжело дыша, страж кладбища выронил лопату.
- ха...ха... что ж ты делаешь... ха... зачем так людей пугаешь... ха...
- Кто пугает? Я пугаю? Да ты на се... - тут Шони поскользнулся на подвернувшейся кочке и шлёпнулся в начавшую образовываться лужу.
- Да что ж это делается! Ограбили! Чуть не убили! Теперь вот лужа эта!!! - бродяга поднялся пытаясь стряхнуть жидкую грязь, но это привело лишь к её большему размазыванию. Теперь первоначальный цвет штанов уже не угадывался. Промучившись несколько секунд, Шони плюнул на бесполезное занятие и уставился на недавнего противника, пытаясь понять, что тот будет делать дальше.
Могильщик, все еще пыхтя и отдуваясь, подобрал лопату. Подавать руку Шони, он, естественно не собирался.
- Ограбили, говоришь, - мужичок нахмурился, - это кто же? Мертвяки из могил, что ли?
- Попутчик, - скривившись отмахнулся Шони. Головная боль вернулась к нему и уходить не желала, - Я тебе как на духу всё расскажу, только опохмелиться налей чуток, если есть. А то голова как чугун.
Что у могильщика, скорее всего, есть искомый напиток, Лангесу подсказывал стойкий "аромат", исходящий от работника лопаты и заступа.
Могильщик в последний раз подозрительно посмотрел на Лангеса. Нет, вроде не Берк, да и не нежить вовсе. Потом тряхнул головой и поскреб пятерней затылок.
- Похмелиться, это можно, если там осталось чего-нибудь.
Могильщик с явной неохотой вернулся под навес склепа и начал рыться в вещах. Под ноги Лангесу полетели рваный ботинок, старая дырявая шляпа, разный мелкий мусор и, наконец, пробка от бутылки.
- Вот, тебе хватит.
Страж кладбища аккуратно протер горлышко бутылки концом своей грязной рубахи. Потом, словно отрывая от сердце, что-то близкое и родное, отдал её Лангесу.
- Спасибо, друг! - выдохнул Шони прикладываясь к горлышку, - Хорошо-то как...
Несколько секунд Лангес стоял прикрыв глаза. Затем уселся под навесом. Стук в висках утихал.
- Значит, так дело было. Я думал, что в город до темна не успею. Темнело уже. Вот. И только расположился перекусить, как подходит мужичок один. Приличный такой с виду мужичок, только невысокий. Ещё пониже меня будет. Вот. Я, говорит, коллекционер. Иду, говорит, в город с коллегой посоветоваться. А сам еду у меня тырит и тырит, ест и ест. И из фляжки моей прихлёбывает. Ну, показал мне, значит, статуэтку такую махонькую, костяную, что ль. Поговорили о том о сём. Выпили за знакомство. Правда тут он мне свою фляжку предложил. Хорошее вино там было. Вот. Я, говорит, короткую дорогу в город знаю. Мол, если сейчас пойдём - обязательно до закрытия ворот там будем. Ну, я и пошёл. Всё лучше, чем в поле ночевать. Вот. А потом темно вдруг стало и не помню ничего больше. Очнулся - мать моя! В яме какой-то. На кладбище. Ни денег, ни пожитков, ни винца на опохмел. Во как.

Сообщение отредактировал vera - 27-12-2007, 18:06

[Vela >>>]

- Но это не я, не я! Я не виноват! – от ужаса у юноши перехватило дыхание. Ведь все же было хорошо, жеребенок был жив и здоров, когда он уходил, ничто не предвещало такой беды. Агата гневно уперла руки в бока и приняла боевую стойку. Но вопреки ожиданиям Лукаса, её гнев был направлен не на него, а на мужа.
-Ста-а-а-авр! Какого лешего здесь вообще делает этот мальчишка? Старый дурак, кого ты принял на работу? - Женщина повернулась к Ставросу и будто придавила его взглядом. Хозяин конюшен был в замешательстве, он переводил взгляд с мертвого жеребёнка, на Лукаса, а потом на эту страшную женщину, он втягивал голову в плечи и выглядел жалко.
-Агаточка, ну Агаточка, ну не злись, ну не кричи, Агаточка,- запричитал он тихим, не своим голосом, - Это просто безобидный мальчишка, ему были нужны деньги, вот я и подумал, пусть нам с Минком помогает в конюшне...
-Что?... Да как ты додумался пустить балбеса, уличного хулигана в мою конюшню?
Лукас, не смотря на свою растерянность, не преминул возмутиться. И вовсе он не был болваном, как эта женщина, совсем его не знающая, могла так говорить?! Хотя жизнь была полна несправедливостей и юноша это уже понял. Не зная, что сказать в свое оправдание, он продолжал молчать, потупив взгляд.
Возмутился и Ставрос, но совсем по другому поводу.
-Твоей? - голос стал постепенно интонациями напоминать голос "Агаточки". - Да эта конюшня мне досталась в наследство от отца, и этот двор, мы живём на ферме моей матери, да твоего здесь вообще ничего нет, ты пришла ко мне голой нищенкой.
Похоже, подобные сцены не были редкостью, поскольку лицо Минка приняло недовольное, но, ни коем образом не удивлённое, выражение. Он подошел к стойлам с лошадью, которая лежала рядом с мертвым жеребенком и пока Ставрос и "Агаточка" продолжали выяснять отношения, спросил:
-Эй, парень, что тут произошло?
Голос вывел Лукаса из размышлений и он, очнувшись, поспешно ответил:
- Я проснулся утром от ржания, очень жалобного, как мне показалось. Это была гнедая, вот в этом стойле, и она собиралась ожеребиться, - парень от волнения немного путался в словах. – Я решил сам ей помочь, думал, так будет лучше.. Да все и было хорошо, жеребенок был живой и здоровенький! И я побежал к вам, а потом… Вот…
Минк сокрушенно покачал головой.
В тоже время крики продолжались:
-Я? Да чтобы ты без меня делал? Ты бы разорился на следующий день.
-Моя мать научила тебя всему, что ты знаешь и умеешь!
-Из-за этой твоего мальчишки погиб жеребенок. Кто теперь за него заплатит? Он? Кастор с Полуксом? Дядя с улицы?
-Да, но ведь он же, еще почти ребёнок... И может он не виноват...
-Я ничего не знаю... Через три дня придет Таугрес, что мы ему скажем? Куда делся его жеребёнок? Пусть делает что хочет, но достаёт эти чертовы деньги...
-Но.. Но.. - Голос Ставроса стихал.
Минк скривился, как от зубной боли и еще раз покачал головой.
- Безнадежно, - вполголоса прокомментировал Лукас и обратился вполголоса к собеседнику. - Что мне теперь будет?
Минк как-то неопределенно проговорил:
- Придется возвращать деньги. Нрав у моей матери крутой. Будь уверен, если понадобиться, она их из тебя выбьет.
Жена Ставроса развернулась и, махнув подолом платья, ушла не слушая причитания мужа. Уже в дверях она повернулась и крикнула:
-Через три дня! Таугрес приедет через три дня, к тому времени он должен принести двести монет.
Треск захлопывающейся двери заставил вжать головы в плечи всех в конюшнях, лошади беспокойно заржали.
- Ого, она из Таугреса двести выжала, - Минк явно был удивлен столь крупной суммой, - да уж, влип ты парень, хуже некуда. Что делать думаешь?
- Даже не знаю,- честно ответил Лукас. - но я отработаю, все отработаю!.. Или нужно найти нового жеребенка. Простите меня, я на самом деле не хотел ничего дурного!
Минк не кстати рассмеялся, Ставрос вздрогнул от неожиданности и закрыл лицо руками, он что-то говорил, но этого не было слышно. Потом "хозяин" конюшен медленно поплелся в жилые комнаты.
Хозяйский сынок, весело улыбаясь, терпеливо, как ребенку начал объяснять Лукасу.
- Да ты и за год не отработаешь эти деньги. Слишком мало платят помощнику конюха.
- Но я ничего больше не могу предложить, это все, чем я могу загладить свою вину.. Больше в городе меня никуда не берут работать, - юноша говорил правду, он обошел почти все дома в Герканде, но мало кто нуждался в неопытном девятнадцатилетнем парне. Лукас добавил. - Мой отец не поможет мне! Не поможет...
- Ну есть у меня одна работка, - неопределенно сказал Минк. - пораотаешь три дня - вернешь долг отцу и на дорогу останется..
Лукас подозрительно прищурился - ему не понравился тон, которым было сказано это предложение. Нет, интонация была самой обычной, даже наигранно отрешенной, но от слов веяло опасностью, риском. Сегре понимал, что иного выхода нет. Что так будет лучше для всех, но все же колебался.
- Ну.. хорошо. Что за работа?..

Сообщение отредактировал Vela - 29-12-2007, 17:46

[Kurumo >>>]

«Я пил! Причём очень много пил. Это я помню. А вот что было потом? Это я не помню!»
Голова гудела, но стала богам была на месте.
- Ты, что, глухой?
Крик раздался так неожиданно, что парень свалился на пол и ещё раз оглядел поле «своей» деятельности. Он конечно и раньше так набирался, но насколько мог судить по утрам, пьяным он мог только соблазнить очередную девицу определённого поведения и завалиться с ней спать, но трактирщик утверждал, что Циркач во хмелю опаснейший маньяк, и отклонения его случилось в сторону мебели этого занюханного трактира.
Два бугая за спиной толстого давали понять, что просто так его никто отсюда не отпустит и либо придется платить (что очень прискорбно), либо работать на толстого до конца жизнь (что ещё хуже), либо…
Мысль так и не родилась в голове сидящего на полу барда.
Пошатнувшись, Ал встал. Помещение тут же рустилось в пляс и земля так и намеревалась броситься в обьятия незадачливого пьяницы.
-Не подходи... А то ... поцелую!

Сообщение отредактировал Kurumo - 27-12-2007, 0:34

[CrazMary >>>]

Волосы и одежда Карин начали постепенно намокать. Дождь усилился, и надо было скорее искать место для ночлега. Роскошные волосы Карин намокли и уже не сияли ярким пятном, повиснув некрасивыми бурыми плетями. Красно-оранжевая накидка спасала от дождя, но и она скоро промокнет. Слуга-релид стоял сзади и ему был нипочем любой дождь: его главная задача - сохранить хозяйке жизнь. Тем временем стражник говорил:
-Что ж, проходите. Я не советую вам идти на постоялый двор. Тамошние словия могут не понравится благородной миледи. Снимите лучше комнату в доме мадам Вуд. От трактира прямо и налево. Второй дом на торговой улице, солидный такой, с яркой крышей.
-Спасибо, уважаемый, я наверно последую вашему совету и направлюсь туда,- ответила девушка и шагнула за городские ворота. Спиной она чувствовала устремленный ей вслед недоуменный взгляд стражника. Что ж, теперь ей надо привыкать к таким взглядам в этом городе… Она шла туда, куда указал стражник, и раздумывала над его словами. С одной стороны, было весьма любезно указать ей постоялый двор, но что если это какая-то подстава, что если за ней сейчас следят? Карин оглянулась, но ничего странного не заметила: по улице шли редкие прохожие, спешащие домой или еще куда-то. «Наверно, я становлюсь слишком мнительной…» Когти Кар-Тан-Аля клацали по мостовой за ее левым плечом, он ни на шаг от нее не отставал. Дождь шел и шел, Карин продрогла до костей. У нее даже возникла мысль немного подогреть воздух вокруг себя заклинанием, которое она увидела в книге еще в пору своего ученичества. Но оно было довольно сильным, и после него Карин запросто могла потерять столько сил, что даже думать об этом расхотелось. Как маг огня, Карин не любила воду, когда ее слишком много, а теперь ей приходилось терпеть еще и этот бесконечный дождь…«Что там сказал стражник?.. От трактира прямо и налево, второй дом… Кажется, я пришла».
Она остановилась перед домом, в точности таким, как ей описал стражник, шагнула на ступеньку и постучала в дверь.

Сообщение отредактировал CrazMary - 28-12-2007, 11:13

[Мара >>>]

Скаррон Исхэйл (Хома)

Капитан Торес меланхолично следил за столь привычной процедурой построения и развода солдат в караул и на занятия.
Ференц со своими ребятами отправился стеречь улицы Герканда. Крауч ушёл рулить караулами, а Босха повёл оставшихся солдат на стрельды.
И только Исхэйл остался не при делах. Но продлилось это безделье не долго. Торес подозвал Скарона к себе и низким баритоном озвучил столь ожидаемое сержантом наказание:
- Ты опоздал на построение Исхэйл. Я не желаю слушать оправдания. К сожалению, ты не солдат, поэтому я не могу закрыть тебя в наряды по кухне. Я повторяю, к сожалению. Ты у нас всего несколько дней, но уже успел крепко меня достать. Знаешь, у нас есть обширные склады. Там хранится оружие, форма, обувь, бытовые мелочи. Наш кладовщик уволился на пенсию и вот уже два месяца, как там никто не наводил порядок. Ты должен будешь рассортировать все согласно накладным и пронумеровать каждую вещь. Чтобы даже дохлые мухи не остались неучтенными и у каждой был свой инвентарный номер. Задача ясна?
Все необходимые инструкции найдешь на складе. Свободен.
Капитан повернулся к Скаррону спиной и, заложив за спину руки, неспеша пошел в сторону офицерской казармы. Торесу было сорок лет, слишком мало для должности командующего гарнизоном и слишком много для того, чтобы сидеть в такой дыре, как Герканд. Его исключительная осанка выдавала в нем дворянина, а легкий акцент – жителя северных территорий. Возможно, если бы Скаррон расспросил Крауча или Ференца о капитане, он узнал бы удивительную историю этого человека. Но у сержанта сейчас были совсем другие заботы.
Нужный ему склад находился в небольшом бревенчатом домике, стоящем между офицерской казармой и казармой для солдат.

НРПГ: на складе катастрофа и хаос, будто там прошла орда мародеров и вынесла половину вещей, а те, что остались, раскидала по полу и развешала под потолком. Накладные есть, но в плохом состоянии (измяты и изорваны), а книги инвентарных номеров нет вообще. Должно быть, ушедший на пенсию человек был самым плохим кладовщиком в истории этого города.

Ксана (Найра)

Вынырнув из дверей заброшенного дома, девушка остановилась и задумалась. Серое небо Герканда щедро поливало землю дождем. Сотни и тысячи капелек. Создавали водяную завесу, из которой словно призраки выступали силуэты домов. Вот собор в честь божественных Кастора и Полукса, пожалуй, единственное здание в Герканде, на которое стоило посмотреть. Собор был выстроен очень давно, две а то и три сотни лет назад и возводил его талантливый архитектор. Конечно, здание уступало и размерами и богатством декора другим соборам, которые Ксана видела в достаточном количестве, когда путешествовала по королевству. Но геркандский собор поражал какой-то одухотворенностью, удивительной внутренней гармонией и совершенством архитектуры. Красивое, величественное здание. Рядом с ним, стояла библиотека, едва показываясь над крышей богатого дома. Библиотека была выстроена гораздо позднее и явно, её пытались сделать в том же стиле, что и собор. Но получилась лишь жалкая копия, какая-то помпезная и вычурная, со всевозможными колоннами, розетками, пилястрами, декоративными карнизами и т.д. и т.д.
Совсем другими были жилые дома в Герканде. Построены они были преимущественно из бревен и только богатые дома – из камня. Простые прямоугольники с покатыми крышами и ровными квадратами окон и дверей. Но зато в расцветке фасада и крыши каждый хозяин стремился к оригинальности. Особенно выделялись дома в центральной части и возле рынка. Там встречались подчас сумасшедшие сочетания цветов, например ярко-желтый фасад и фиолетовая крыша.
Рядом с заброшенным домом находилась также пожарная часть с водонапорной башней и самое унылое место во всем Герканде – городская тюрьма, обнеснная высоким забором.
Сам же дом примыкал одной стеной к внутреннему форту, в котором располагался гарнизон Герканда.
И в самом дальнем углу, почти скрытым пеленой дождя, виднелась невысокая стена, огораживающая местный рынок.
Людей в этот час на улице не было. Возможно, большая часть горожан сейчас была на утренней службе в соборе, а возможно местные просто любили поспать подольше.
Оторвалась от созерцания окрестностей Ксана только тогда, когда её желудок требовательно заурчал.
В кошельке звенели две золотые и три серебряные монеты. Не густо, если учесть, что Ксана – безработная и достать денег в ближайшее время ей негде.
В этом городе путешественнику поесть можно было только в трактире, или же прикупив еды на рынке. Там же можно было найти работу. Правда или тяжелую или нудную, но всегда низкооплачиваемую.

Шони Лангесс (vera)

-…Очнулся - мать моя! В яме какой-то. На кладбище. Ни денег, ни пожитков, ни винца на опохмел. Во как.

Могильщик слегка растерянно слушал Лангесса, почесывая широкой пятерней грязный затылок.
История была не новая и не оригинальная. Живя в кладбищенской сторожке, рядом с торговым трактом и не такое услышишь и увидишь.
И местных лиходеев Марк почти всех знал лично, и не один не подходил под описание, данное этим «зомби». Ну не работают местные так, это кто-то пришлый. Как впрочем и этот страшный человек, измазанный землей.
Марк с наслаждением почесал в подмышке и одернул драные штаны.
- Если хочешь вернуть свои пожитки, поищи Ференца в городе. Он вроде местного начальника над мордоворотами из городской стражи. Если повезет, то найдут твои вещи.
А сам с местными не связывайся, очень все у них тут хитро устроено. Начнешь суетится, искать обидчика, пырнут чем-нибудь острым в бок и усё, нет тебя. Тут давеча один случай был. Принесли ко мне жмура, истыканного ножом, что праздничная утка, живого места нет. Закопай, говорят, Марк, где-нибудь по-тихому и золотой суют. Я, конечно, закопал, не оставлять же его на воздухе. Да вот парень-то был из богачей, весь такой чистенький, ухоженный, хорошо одетый. И красивый такой, аж жалко стало, и чем он лиходеям помешал, ума не приложу.
Они потом три дня кутили, аж трактир трещал. Видать много хапнули. Да говорят главарь у них, уж больно удачливый. За что не возьмется – все получается. Заговорил его кто-то что ли. Но деньгами ворочают не малыми, даже соседям из Ромвуда не снилось. Ты сам-то откуда будешь?
Марк очень внимательно смотрел на Шони, будто высверливая в нем дырку.

Лукас Сегре (Vela)

Глаза Минка как-то странно блеснули. Он облизал губы и начал говорить очень тихо.
- Знаешь, в этом городе живет необыкновенный врун и скряга Парсиваль. Обычный купец, отцу которого несколько лет назад пришла в голову идея заняться ростовщичеством. Ты знаешь, кто такой ростовщик?
И не дожидаясь ответа, дыхание Минка всколыхнуло волосы Лукаса.
- Конечно не знаешь, откуда столь молодой человек может знать о таких вещах. Ростовщик - это человек, дающий деньги в долг под залог имущества. Чтобы стало понятно, давай представим, что тебе нужны сто монет. Ты идешь к ростовщику и просишь у него денег. Он отвечает: «конечно, я дам тебе денег в долг. Сто монет, которые ты должен будешь вернуть. Не вернешь в этом месяце, будешь должен 125 монет, не вернешь в следующем, уже 150 и т.д. А в качестве гарантии, что ты все-таки когда-нибудь вернешь мне долг, я оставлю у себя твои драгоценности, или документы на право владения домом, или твои конюшни. А если ты не сможешь вернуть долг, тогда в оплату всей суммы и с компенсацией за мои труды, я навсегда заберу у тебя драгоценности или дом». Ты киваешь головой и соглашаешься.
Подобная история случилась с моим дедом. Он заложил очень хороший дом в Герканде, фамильные драгоценности и на те деньги, что дал ему ростовщик купил племенных жеребят. Желающих купить хорошую лошадь было довольно много, и дед рассчитывал не только расплатится с долгами, но и получить солидную прибыль. Но вот беда. Жеребята один за другим погибли от неизвестной болезни.
По Герканду долго ходили слухи, что именно Тревор, отец Парсиваля, отравил жеребят, но что-либо доказать мой дед не смог. Пришло время отдавать долг, а у деда не было не монеты. Тогда Тревор забрал его дом и все ювелирные изделия. Дед не выдержал разорение и повесился, а его сын, Ставрос путем неимоверных усилий поставил дело обратно на ноги. И вроде бы все хорошо. Но дед лежит в могиле, а сын подлого ростовщика разбогател, живет в доме, испокон веков принадлежащим моей семье и его толстая жена и уродливая жаба тетушка носят наши фамильные драгоценности.
Ты улавливаешь суть? Тогда я продолжу.
В дом, теперь принадлежащий Парсивалю, требуется работник. Никого из моих знакомых Парсиваль даже на порог не пустит, т.к. боится мести, а вот совершенно незнакомого человека легко. Тебе нужно будет устроиться туда на работу. Абы кого туда не берут. Так что придется попотеть. Придумай что-нибудь. Когда устроишься, тебе выделят место в комнате для прислуги, поработаешь день, а ночью залезешь в кабинет и вынесешь оттуда документы на дом и драгоценности. Да и можешь прихватить что-нибудь себе. Денег у проклятого ростовщика много. Да не мучайся угрызениями совести. Украсть у вора, доведшего до разорения половину города, не такой уж ужасный поступок.
Тем более, что это не кража, а восстановление справедливости.
Минк убрал одну руку в карман и вытащил оттуда смятый клочок бумаги.
- Вот, я нарисовал, как выглядят драгоценности, а ниже есть первые строчки из документов на дом. Но ты умная парень, разберешься. Я давно планировал этот акт возмездия, да все подходящего момента не было. А тут такая удача. Требуется работник. Только учти, то, что ты сделаешь, должно навсегда остаться в тайне, иначе ты только поможешь проклятому вору умножать его злодеяния. Ну, как, берешься?

Аластор Воул де Падуи (Kurumo)

Парень не то, что не понимал, что происходит, а просто едва держался на ногах. Ирхальд глубоко вздохнул.
Трактирщик уже понял, что наверняка денег у буяна нет, еще бы столько промотать вчера. Но этот змееныш разнес весь трактир и распугал всех клиентов. Теперь долгие недели к нему никто не зайдет, и он будет терпеть убытки. Первой мыслью у обозленного толстяка, было свернуть поганцу шею, но тогда ему точно не возместить своих убытков.
Пока Ирхальд, размышлял, как ему выбить из проблемного клиента деньги, Аластор осматривал трактир.
Кроме уже упомянутого разгрома в зале были четыре окна, все с двусторонними решетками, наверное, это была попытка хоть как-то сберечь дефицитные стекла. Все окна выходили на одну сторону, а именно на дорогу перед трактиром. Так же были две двери – одна на улицу, а другая в подсобные помещения внутри трактира.
Трактирщик, наверное, первый раз в жизни так долго и напряженно думал. Перебрав все варианты, он решил остановиться на том, который подразумевал силовое решение проблемы.
- Тебе придется заплатить за весь этот разгром. Даже не надейся обмануть меня или удрать, - Ирхальд жестом подманил верзил поближе, - познакомься, это Кресс и Гунд, мои сыновья. Страшему, Крессу, ты вчера об голову сломал стул.
Братья вышли вперед и встали между парнем и трактирщиком. Они были похожи как близнецы, оба гигантского роста, оба молчаливы, и видимо, тупы. Но их телосложение поражало даже самое дерзкое воображение. Такого количества мышц на одном теле Аластор видел первый раз в жизни. Рука дернулась и коснулась ножен. Они были непривычно пусты и легки. Предусмотрительный трактирщик заранее разоружил буяна.
Братья картинно закатали рукава и подошли еще ближе.

Карин из клана Рин (CrazMary)

Пасмурное небо Герканда грустило о чем-то своем. Грустило и проливала на землю дожди-слезы. В это утро надежды увидеть солнце почти не было. И только яркие одежды чужестранки из королевства ингмаров выделялись на общем сером фоне. Пока Карин шла по улице, она встретила только одинокого мужчину, спешащего мимо жилого квартала куда-то по своим делам, да бродячую собаку, сиротливо сжавшуюся в комок на сыром пороге одного из домов. Карниз укрывал несчастную от дождя, но не спасал от холодного ветра.
Карин нашла «солидный дом с яркой крышей» и, ступив на порог, постучалась.
Дверь открылась практически сразу, словно её ждали. В дверном проеме показалась худая, маленькая женщина с вздернутым остреньким носиком и маленькими глазками. На костлявых плечах, как на вешалке, болталась шаль, скрывая старенькое платье, которое когда-то было небесно голубым. На ногах женщины, были объемные сапоги, почему-то мужские.
Голос женщины, высокий и тонкий, дополнял её образ.
- Пресветлый Полукс, вы-то как оказались в нашем городе? – сказать, что женщина была удивлена, все равно, что не сказать ничего. Хозяйка дома смотрела на Карин снизу вверх, так, словно увидела приведения всех своих родственников сразу.
- О, и… и… тоже здесь, - внешний вид телохранителя-релида впечатлил женщину даже больше, чем яркие наряды Карин.
Мысли вихрем проносились в голове хозяйки, мгновенно отражаясь на лице: испуг, удивление, страх любопытство, снова страх и т.д.
Наконец, она сообразила, что неплохо было бы поздороваться и спросить, зачем пожаловала столь высокая и благородная гостья.
- Ээээ… доброе утро… благородная… госпожа. Чем могу служить?

Сообщение отредактировал Messalina - 29-12-2007, 7:31

[Файрвинд >>>]

Тьен презрительно фыркнула, но довольно тихо, так, чтобы служанка не услышала. Эти люди... слабые, в большинстве своем малообразованые создания, считающие себя венцом творения. На самом деле смешно наблюдать за их попытками обмануть и сделать что-то для своей выгоды, как в данном случае. Тиерлейн слишком хорошо знала своего телохранителя, чтобы купиться на подобную провокацию; он скорее перерезал бы назойливой женщине глотку, чем стал бы беспокоить свою госпожу, даже если случай того требовал бы. Грубо говоря, должен бы был быть на самом деле уникальный случай, чтобы Рен прервал ее покой.
Но проблема оставалась неразрешенной и она была за дверью. Мялась с ноги на ногу и тихо сопела в ожидании реакции со стороны ингмарки. Послать бы ее к Богиням...
Тьен, брезгливо поморщившись, встала с постели и плотнее накинула простыню, закрывая труп. Потянулась к одному из кошельков, в котором была часть монет, припасенных для путешествия. Быстро заглянула, пересчитала - ровно пятнадцать, как и было вечером. Должно хватить этой надоедливой служанке, ведь там почти целая ее зарплата...
Перед тем, как открыть дверь, Тиерлейн накинула на себя плотный плащ и тщательно прикрыла лицо полосой черного шелка, повязанной на манер шарфа, так что служанке она предстала как и вчера вечером - такой же непонятной расплывчатой фигурой, как и ее слуга.
- Настоятельно прошу вас не беспокоить меня еще, хотя бы два часа. Затем я соберу вещи при поддержке моего спутника и покину гостиницу. - Про себя Тьен подумала, что сделает это гораздо раньше. Гораздо. - Я надеюсь, что мы пришли к взаимопониманию? - В этот миг почти незаметным движением Тиерлейн вложила служанке в руку увесистый кошелек с монетами.
- А теперь, с Вашего позволения, мы пройдем в комнату и начнем собираться... - Тьен учтиво кивнула служанке и, поманив Рена, проскользнула обратно в комнату.

[Найра >>>]

Ксана мрачно вздохнула. Куда ни кинь… Идти в храм? Нет, спасибо… Стучаться в дома? То же не вариант. Что же можно сделать? Есть хочется…
А дождь все лил. Странно, но раньше актриса не обращала внимание на то, как все меняется, когда идет дождь. Или здесь природа другая? Все такое серое…серое… Совершенно безрадостное. Или просто точка зрения меняется… Одно дело на дождь из окна дома смотреть или возка. А другое стоять на холоде и думать, что делать.
Девушка вдруг резко вздернула подбородок и выпрямила спину. Ну и ладно! И не при таких условиях выступали. Да, нас тогда в труппе много было. А сейчас я одна… Но и один в поле воин. Вроде бы… И вообще. Нужно быть самостоятельней.
Проклиная себя и плохую погоду, девушка достала из кошелька монету. Одна сторона – идем на рынок, другая - в храм.
Ксана подкинула монету и, поймав ее на тыльную сторону ладони, странно хмыкнула. Рынок… Что ж, придется мокнуть под дождем. Девушка подбежала к храму и на пару мгновений укрылась от дождя. Так. Теперь дальше… Дальше нужно думать. Идти сейчас на рынок, строя из себя мокрую курицу? Хороший вариант, главное комфортный… Идти в храм? Монетка по-другому решила… Была - не была…
Ксана сняла безрукавку, обмотала ею сумку, чтобы хотя бы один костюм остался сухим, и припустилась под дождем к рынку, низко нагибая голову и проклиная погоду.
Ох, жизнь задалась… И что ей дома не сиделось?

[Мара >>>]

Тиерлэйн из клана Лэйн (Файрвинд)

- А теперь, с Вашего позволения, мы пройдем в комнату и начнем собираться... - Тьен учтиво кивнула служанке и, поманив Рена, проскользнула обратно в комнату.

Верный релид тотчас же последовал за своей госпожой.
Изумленная служанка мяла в руках тяжелый кошелек. Даже если не учитывать его содержимого, только за сам кошелек можно было получить пригоршню серебряных монет. Тонкая работа. Красный бархат, шитье золотом и узор-то какой интересный: точки, черточки, а как красиво. Служанка с благоговением открыла кошелек. 15 капелек солнца с ликом Кастора на аверсе и Полукса на реверсе. Луиза мгновенно захлопнула кошелек и быстро затолкала его в ложбинку между грудями. Поправила платье и крикнула вслед закрывающейся двери.
- Благодарствуйте, дамочка. Не извольте беспокоиться, уже ухожу.
Потом собрала швабру и ведро и чинно удалилась.
«В конце концов, два часа – не так уж и долго. А 15 золотых на дороге не валяются. Вот и пойми их, этих богачей. Сорят деньгами направо и налево. Эхх, если б этой дамочке хоть один золотой доставался так же дорого, как мне, она бы по-другому к деньгам относилась»
Служанка спрятала свой инвентарь в подсобку и ушла на улицу.

[Хома >>>]

- Есть!
Скаррон сжал поднятую ладонь в кулак, чётко развернулся и направился к складу. Спорить с Торесом было бесполезно, да и небезопасно. И в конце-то концов, Скаррон действительно чувствовал себя виноватым. Ведь не один он так набегался за прошедшие дни, не один он стоял в ночном дежурстве. А проспал именно он. «Поделом вору и мука. Впредь меньше дрыхнуть будешь, балбес! Что ж это такое?! Где ни начну служить – везде какие-то неурядицы, проблему, неудачи. Ну ладно, в первый раз меня подставили. Гады! До сих пор как вспомню – начинаю закипать, как походный котелок! Но теперь-то что? Ищи проблему в себе, Исхэйл! Не бывает так, чтоб кругом все дураки и сволочи, а один ты весь из себя умница и молодец! Не бывает! Так что, думай, думай, сержант. Пора с этим что-то делать. Давно пора!»
Вот такие безрадостные мысли теснились в голове Скаррона, пока он шёл к складу. Тем временем из дверей его резво выбегали бойцы, уже с луками, колчанами и в защитных перчатках, чтоб не повредить тетивой руку. Босха вёл их на тренировочные стрельбы.
Когда Скаррон вошёл в двери склада, все мысли разом покинули его голову. Их все вытеснила одна: «Вот гад!!!» Мысль сия относилась в первую очередь к Торесу, избравшему в качестве наказания эту, как теперь понял сержант, каторгу. Хотя справедливости ради стоит сказать, что в той же, а то и в большей степени мысль эта должна была относиться и к уволившемуся кладовщику. Для описания сего помещения и того, что здесь творилось, подходило одно слово. По крайней мере Скаррон не находил других, более соответствующих увиденному. Бардак. Бардак с большой буквы. Единственное, что находилось в относительном порядке – это оружие и доспехи, которые отсюда периодически брали. Что же до остального… У Скаррона складывалось впечатление, что кладовщик уволился отнюдь не на пенсию. Просто он наверное подумал, что будет, ежели сюда нагрянет с проверкой сам Торес. И решил поскорее сделать ноги, пока ему их не оторвали.
«Ну спасибо тебе, господин капитан! Вот уж наказал так наказал! Я б сюда разве что военного преступника отправил вкалывать. На пожизненную каторгу. За меньший срок тут и роте не управится!» Скаррон преувеличивал. Рота бы тут всё ж таки справилась бы. Наверное. Если б командир был бы совсем уж самодуром и вовсе не заботился бы о своих солдатах. А если б заботился хоть немного, то, наверное, не мучил бы солдат и приказал бы сжечь этот склад. Или расстрелять из тяжёлых осадных орудий, буде у него таковые найдутся.
У страха глаза велики. На счастье Скаррона бардак был не такой уж и большой, хотя и очень страшный. Ведь и гарнизон Герканда не славился своей многочисленностью. И, тем не менее, работа всё равно предстояла каторжная. Саррон тяжело вздохнул. «Ну что ж – сам виноват. Неча было на построение опаздывать. Теперь будешь знать, что даже не очень большая провинность может быть чревата серьёзными неприятностями». Скаррон снова вздохнул, но бардак от этого не уменьшился. Пора было приниматься за дело. И провинившийся сержант начал отрабатывать тот излишек сна, который, сам того не желая, себе позволил. Попутно он ругал, на чём свет стоит, и раздолбая-кладовщика, и капитана Тореса. Первого – за то, что умудрился учудить такое, второго – за то, что его угораздило припереться именно на это построение. К тому же Торес, по всей видимости, желал скорейшего увольнения сержанта Исхэйла из гарнизона по причине непригодности к военной службе. Действительно, кому нужен солдат с отсохшими руками? Однако, Скаррон начал понимать, что его обширного словарного запаса не хватит даже на четверть работы, которую ему предстояло выполнить.