- Повторюсь, я не cмогу много рассказать про службу инквизиции. Правда, будучи знакомым с одним из них, могу свидетельствовать о наличии у инквизиторов неких возможностей. Например, у них развито чутье на все демоническое, они очень тонкие знатоки чувств человека и прекрасные экзорцисты. Что же касается Адеона, определенно не могу сказать, что конкретно случилось. Все что известно не более чем догадки и логика. Не секрет – в стрилонских дебрях, где пропал Адеон, наличествует множество подземелий. В этих подземных пещерах неоднократно находили так называемые провалы. Некие глубокие колодцы. От одного взгляда в бездну которых люди сходят с ума. Мне кажется, не без «помощи» лукавого. Скорее всего, Урмас Адеон наткнулся в своих блужданиях по подземельям именно на один из таких провалов. Рассуждая логически – я предположу, что человека обладающего такой властью как владыка епархии, может прельстить пост еще более высокий, патриарший? Возможно, демоны провала совратили Адеона именно такого рода посулами – казалось рассуждение на подобного рода темы давались Вильяму с трудом. Как никак разговор шел об его собрате. Пусть и падшем...
- Господин привратник, я думаю, мне только предстоит узнать о реальном положении вещей. Для этого я и здесь. Мне просто необходимо овладеть всеми необходимыми навыками для того, чтобы пролить свет на причины гибели ордена паладинов, явление Адеона и убийство патриарха. Пожалуй, я рассказал вам все, что знаю по факту заданных мне вопросов – паладин спокойно смотрел на палевого пушистого собеседника и лишь быстро перебираемые воином стеклянные четки выдавали в Вильяме волнение.

Не туда заносит вас =) Разговор не о дьяволопоклонниках и детских жертвоприношениях. Спорить на эту тему не буду, все одно - скатиться до склоки и хулы. Дело в милосердии. Не в повсеместной заботе, конечно, а в посильной помощи. Только не подумайте, что я про то, чтоб лезть обниматься и деньги в карман пихать. Может стоит начать с малого? Представить себя на месте "алкаша"? А что? В нашем мире никто не застрахован оказаться на улице, а там... неизвестно как еще все обернется. Представить, что это такое. По голове гладить не призываю, но сообщить в органы опеки (в случаях насилия над детьми), попытаться связаться с родственниками (напомнить им) или привлечь на общественные работы (под присмотром жильцов подъезда пусть клумбы сажает за еду) на мой взгляд не так уж и сложно. Я считаю, даже конченый человек нуждается в помощи, даже если обидел вас, даже если мерзавец. И так, к слову, мы же жизнью не жертвуем помогая запутавшемуся? Максимум временем. Так отчего такой страх и презрение? Сами общество делим на чистых и грязных, а потом ноем, дескать, алкашей и проституток "расплодилось". Нестыковочка...

Вот опять не понятно. Если не сложно, объясните, как человек может потерять человеческий облик? В мыша или лягуша от водяры вроде как не превращаются? А защитить, к примеру, свою жену от маньяков и наркоманов можно встречая ее с работы. В отечные лица с кровоподтеками неприятно смотреть (коробит, ведь натуру "высоконравственную"), а предлагаете стерилизовать как животных? Опять нестыковочка...
Р.S.
Весьма странно, что самые категоричные позиции по этому вопросу занимают представительницы прекрасного пола А еще говорят - мужики злые...
Р.Р.S.
А уж если мы и верующих с неверующими делим на "мы" и "они" - чего уж говорить об отношении к пропащим людям.

Желаю всем здравствовать!
Почитав топик не удивился ничему (( Как многие здравые люди здесь заметили - "проблемно...". Тема кричащая, вызывающая. Естественно провоцирует на радикальность в отношении все-таки людей.
Нда...
Развивать органы социальной опеки! (увеличивать финансирование, решать кадровые вопросы в этой сфере).
Победить лень! (способствовать трудоустройству малоквалифицированных кадров)
Побороть пороки общества! (алкоголизм, проституцию, наркоманию - все и сразу)
Увеличить пенсию, материнские пособия (да побольше)
это ведь государственные инструменты управления обществом?
Высказавшиеся, безусловно, в большинстве умные, добрые люди. Стоит заметить, что эти государственные инструменты управления обществом работают с оттяжкой, редко "добираясь до адресата"? И на каждую добрую инициативу найдется свой бюрократ или вор?
Радикально настроенным же стоит начать с себя. "Лечить" надо душу! Это люди! Я человек верущий, но никому не навязываю свою веру. Просто хотелось бы, что бы человеческого в нас было больше. А делить людей на "алкашей" (кстати никто так внятно и не объяснил кто они) и нормальных - как-то дико. Стерилизовать (язык то не поворачивается, простите) на этом основании явный перебор. Ну это, разумеется, имхо...

Обратный путь от Сапфировой башни до павильонов Академии уже не занял много времени. И вот уже дверь павильона описания отворилась, и в проеме показался недавний гость – паладин Вильям Умбро.
- Поистине, учитель, благая весть. А то уж думал, не примите – Вильям бодрой походкой прошел в центр зала – Ваше испытание мне понятно. Попробуем, что из этого выйдет – паладин уселся на пол, неловко брякнув молотом. Скрестил ноги и зажмурился…

Свирыня подбоченившись стоял у самой кромки дубравы и окидывал взором свои угодия. Мужик охотился в здешних лесах с детства. Вырос, можно сказать, не на сохе, а с ножом да рогатиной. Девки любили Свирыню. Отож! Каков богатырь! Ликом светел, да и в плечах - две бабы не ухватят. Вроде на вид лет двадцать отроду, а борода окладистая пышная, цвета соломы. Волосы аж до плеч, да не всклокоченные как у дурилки местного Журки, а расчесанные, ремешком кожаным перехваченные. Цвету того же, что борода. Глаза зеленые, как травушка, а харя разбойничья, загорелая! Как не глянет - все с прищуром. (молодухи за ним ходили, отбоя не было) Ростом Свирыня удался, аршина три без лиха. Мускулов хоть и не много, все больше жилы, но силы в нем как в трех кабанах, это точно. Так и чего ему не вырасти таким, все ведь по лесам шастает, да зверя бьет.
Рядиться мужик не любил. Ходил как удобней. Рубаха справная да портки. Цвета все невзрачного, серого. Да и на кой в лесу кафтаны? К лешему свататься? Тьфу! А вот обутка, то дело другое. Хорошие колишки – охотнику надобность. Сапоги на Свирыне были дивные. Кожа мягкая, черная, да и стопа не шибко тверда. Без каблуков почти – не нужны они в буреломе. На грязном, синем кушаке у охотника обреталась сума для мелочи всякой: бечева, огниво да хлеба краюха (на случай, ежели в животе заурчит).
И вот стоит Свирыня у прилеска и размышляет:
- Эво как! Благодатно! Рогатину ужо обтесал, нож заточил, осталось только прощения у дедушки лесного попросить. Его ж зверье бить пойду – в зеленых глазах охотника блеснула искорка – Да и за что прощения то просить? Поди, мы с дедушкой знакомцы давние! Хех!
Свирыня крякнув, забросил на плечо рогатину и затрусил в сторону леса.
В поле было знойно. До самого виднокрая – небо чистое, голубое, без облачка. Липень вовсю грел солнцем землю матушку. В ноздри Свирыни бил пьянящий аромат скошенного сена. Редкий ветерок шелестел луговыми травами. В полевых ромашках лениво стрекотали кузнечики. Сновали туда-сюда пузатые шмели. Но как только охотник одолел балку и оказался в лесу – все изменилось. Свирыня остановился в тени, вытер лицо и огляделся. Жужжание козявок умолко. Солнце заиграло лучами в изумрудных кронах вековых дубов. То и дело лучи проскальзывали на маленькие полянки, усыпанные кустиками земляники. Грудь обдала прохлада. Лесные птицы перечирикивались игривыми трелями. Деловито обсуждали приход гостя.
- И вам исполать, птахи! Эт я снова! – мужик достал из сумы глиняную расписную дудочку и малость посвистел. Птицы с пущей радостью защебетали в ответ. – От, жизнь у вас проста, чирикай себе на суку целый день, да бед не знай! - Свирыня расплылся в белозубой улыбке.
Прямо перед носом охотника переливалась сеть другого ловчего. Хозяин силка сидел где-то рядом и ждал муху пожирнее.
- Ну Бог тебе в помощь, шельма! – сказал глядя на паутину Свирыня и аккуратно обошел ее – Негоже такой справной ловушке на моей морде пропадать.
Лес принимал охотника. Они, наверное, даже были друзьями. Ведь мужик вырос тут и никогда не брал ничего лишнего. Только прокормить родителей, да и себя не забыть. Вот и сейчас дубрава давала ногам Свирыни отдых. Сапоги утопали в подстилке из мягкого желтого мха и прелой листвы. Идти было легко и ладно. Но охотник знал, что ему надобно дальше. Потрескивая сухими веточками под ногами, человек двинулся вглубь леса.
Впереди его ждала уже на залитая теплым солнечным светом дубрава, а темный бурелом. Потянуло гаденьким холодом, настырное тинято лезло в глаза, заставляя то и дело обтирать лицо. Под ногами уже не проминался мох, а трещал сушняк. Изменившийся лес, не скрывая своей враждебности, протягивал к охотнику корявые сучья. Мешал ходу, подставляя под ноги узловатые, белесые корни. Солнце в темный лес не добиралось. Повсюду царил полумрак. Свирыня остановился у поваленного, заросшего мхом дерева. Извлек из сумы краюху каравая и почтенно возложил его на валежину.
- Ты лесовик не серчай! Вот прими, чем богаты. Урожай нонче у нас не выдался, вот я к тебе и зачастил – оправдываясь пробубнил охотник.
Саженях в десяти от мужика что-то заухало, точно не зверь какой озорует. Затрещал сухостой. Кто-то явно давал знать о себе. Тут ужо не до шуток. Свирыня вытянул из-за голенища сапога нож. Добрый нож. Точеный обоюдно. Рукоять изогнутая, из ясеня, отполированная до блеска рукой самого хозяина. И швырять удобно – в руке лежит ладно. И в близкой схватке хорош – не выскользнет из ладони. Охотник смекнул, что на него сейчас погонят зверя. Дюже любитель лесовик мужиков-охотников испытывать. Рогатину, которая являла собой некогда маленькое деревце, облущенное от коры и затесанное с обоих концов, Свирыня воткнул в землю чуть поодаль. Сам же он встал в опору на правую ногу и изготовился для прыжка. В чащобе мелькнула туша. Еще чуть и зверь пронесся ближе.
- Вепрь! Как пить дать, вепрь! – хищно осклабился Свирыня – Матерый какой? Ну, иди сюда, удалью померяемся порось волосатый! – последние слова охотник уже прокричал. К груди подступило, все внутри сжалось. В голову бил страх. На мужика летел остервеневший от гона кабан, сажень в холке. Голодный и злющий. Зверюга с треском ломилась через валежник. Визжа и сметая все на своем пути. Шерсть на загривке встопорщена, клыки хищно вылезли наружу, весь вымазанный в грязи. Сажени за три Свирыня встретился с вепрем глазами. Стеклянный взгляд зверя был полон ужаса. Он будто понимал, что грянутся оба. А жить хотелось. Ой, как хотелось. Даже ему, кабану, незнамо что забывшему в чащобе. Свирыня ухватил нож посподручней, завел правое плечо назад и ждал. Когда вепрь был на расстоянии вытянутой руки, охотник увернулся чуть пропуская кабана дальше себя и отскочил, полоснув ножом по шее зверюги. Вепрь пробежал еще саженей десять. Потом стал заваливаться на бок, рухнул и скатился в утыканную сушняком балку.
Мужик растерянно огляделся. В чащобе вновь воцарилась тишина. Будто ничего и не стряслось. Только изредка вдалеке кто-то ухал. На правой ноге стало расползаться липкое теплое пятно, алым окрашивая портки Свирыни.
- Вот те на! Подранил меня хряк… – охотник привалился к поваленному дереву и уставился куда-то вдаль. Лужица крови под ногой росла, а в голове невыносимо гудело. А чуть поодаль, в балке, кровью истекал и раненый кабан.

* * *
Под вечер из леса выполз весь окровавленный мужик. Волосы взлохмачены, портки и рубаха изодраны. На синем кушаке чудище тащило кабана, столь великого в размере, что и не представить как оно его доперло. Чудище то, ясное дело, отмыли, переодели и напоили тюрей, чтоб не икал. Стали расспрашивать, как, мол, такую тушу умертвил, а тот мычит только, да деда какого-то материт. Не знаю как другие мужики, а Свирыня охотиться больше не ходил.

- Ну вот, учитель, справился я с заданием? – Вильям закончил представлять картину. Приоткрыл один глаз и неподвижно смотрел на мастера.

- Вы правы господин привратник, именно этой книги я ранее не видел. Это святыня ордена. Она тот самый оригинал, впитавший в себя самою мудрость Святых отцов. Ее страницы помнят прикосновения пера самого Лотара III. Держа ее в руках, я чувствую нечто особенное, волнительное. Это как прикоснуться к колоссальному монолиту, чье тепло проникает внутрь тебя самого. Существуют, конечно, и копии. В каждом Оплоте имелся свой Кодекс, по содержанию абсолютно идентичный оригиналу. Перепись Кодекса велась под строгим контролем инквизиции. В полном соответствии со всеми церковными канонами. И коли уж Вы спросили об инквизиции, я утолю Ваше любопытство – Вильям немного понизил голос.
- Из-за ореола таинственности достоверных источников об этой службе не имеется. Все мною сказанное, скорее опыт личных встреч и совместной работы. Возникновение службы инквизиции было обусловлено деятельностью множества языческих культов. Большинство из которых не приносили особого вреда Империи, но были и такие, где предводительствовали весьма харизматичные личности, способные повлиять на настроения простого люда. Порой мелкие секты становились серьезной проблемой для Святой церкви. А там где не были действенны алебарды имперских армий, в работу включались инквизиторы. Они, подобно мизеркордии, наносили удар в сердце еретической организации. Делая все без шума и пыли, согласно четким инструкциям главы службы. Они творили историю Святой церкви на ее задворках, где широкие, залитые солнцем тракты сворачивали в мрачные, темные переулки, заселенные немыслимыми существами.
Надо признать – они стали большими мастерами не только в убиении слуг лукавого, но и в истреблении культов как таковых. Внедряясь в секту в обличии неофита, инквизиторы порой годами добивались расположения правящей верхушки культа. Были случаи, что и сами инквизиторы возглавляли секты (предусмотрительно расправившись с бывшими предводителями). Не стоит объяснять, что потом становилось с такой, уже «подконтрольной», группой фанатиков.
Простой люд недолюбливает сие благородное призвание и всячески даже избегает разговоров о делах инквизиции. Бытует мнение, что глава службы не менялся уже лет пятьсот. И что инквизиция, дескать, сама превратилась в тех против кого была создана. Это все досужие домыслы. Не поменялось, ровным счетом, ничего. Все также, если в каком-то уголке Империи появляются порочащие землю еретические культы, рядом начинают мелькать черные плащи инквизиторов.

- Что касается вооружения, то тут я буду краток. Хоть это и моя любимая тема. Все лежит на поверхности, господин привратник. Каждый из этих видов оружия имеет свое применение. Меч для ратного дела, а молот для истребления нечисти. Там где необходимо выступить плечом к плечу с простым ополченцем против врагов церкви в обличье человеческом – лучшего оружия, чем освященный меч не найти. А там где небо над головой закрывают своды подземелий и гробниц. Где несть числа порождениям тьмы, братья берут в руки молоты – Вильям несколько замялся – Да и на поле брани важнее ведь ловкость и изворотливость. Меч самое оно! А в тех же темных штольнях и провалах шахт Иглесса поможет сила удара и крепость духа. Сокрушать молотом темную скверну – одно удовольствие!

Боясь, что и этот монолог выйдет весьма пространным Вильям несколько ускорил темп повествования.
- Виной тому, что уцелевшие паладины стали скитальцами в мириадах миров – один человек. Человек, деяния которого мало предать анафеме, ведь самим существованием своим этот безбожник оскверняет Творца – в глазах паладина вспыхнула ярость, но Вильям успокоился, правда, с видимым усилием.
- Как я уже говорил, было семь Оплотов. Каждая епархия готовила своих святых воинов. Несмотря на незначительно разнящуюся методу обучения в Оплотах, орден был един. Безусловно, братья были могучей силой, стоящей на вооружении у Святой церкви. Благоговейный трепет внушали эти святые мужи простому люду. Всем своим видом являя торжество Господа. Но и среди агнцев всегда найдется паршивая овца. Имя этой овцы – Урмас Адеон. Некогда Адеон был настоятелем второго Оплота Святой церкви. Талантливый человек и прозорливый тактик. Много битв было выиграно при его участии. Святые отцы как один говорили, что его коснулся сам Господь. Епархия процветала под его начальством. Патриарх возлагал на Урмаса большие надежды. И, да простит меня Бог, смертельно ошибался. – Вильям уставился на мерцающий кристалл, закусил нижнюю губу, чуть помедлив, продолжил – Второй Оплот находился в дремучих лесах Стрилона. Монастырские стены Оплота не раз отражали осады чудовищ, исконных обитателей лесов. Казалось Оплот не сломить, и крепость духа братьев непоколебима. Так и было, пока владыка Адеон не отправился с отрядом на поиски группы пропавших крестьян. Владыка и несколько паладинов ушли в дремучие леса. Их не было три недели. Вернулось только двое из десяти. Израненные, грязные, с неподвижными глазами, которых коснулась печать безумия. На все допросы уцелевшие отвечали бессвязными репликами. Из речей выживших было понятно только одно - владыка пропал без вести в одном из подземелий.
- Десять зим об Урмасе Адеоне никто ничего не слышал. До недавнего времени… Он явился. В окружении своей Черной своры, которую собирал по всей Империи. Он уже не был святым владыкой Стрилонским Урмасом Адеоном. Демон Ткач. Владыка безумцев. Так он нарек себя. Падший паладин прекрасно понимал, что ключ к Империи – Оплоты ордена паладинов. Устранив этих сильных противников и завладев реликвиями каждого из монастырей – он завладеет Империей. Адеон покорял Оплот за Оплотом. Одни брал силой и количеством, другие хитростью подвластной лишь демону. Последним непокоренным монастырем был шестой Оплот. Из-за его расположения. Иглесс весь испещрен горами. Местные жители, горцы, живут маленькими селениями в труднодоступных районах с полным отсутствием дорог. Их не то, что убить, найти то не каждому под силу. Иглесский Оплот не случайно называли заоблачной твердыней. Он обретался на вершине одной из самых высоких гор хребта Улла. Казалось, башни белых колоколен достают своими шпилями сам небосвод. А когда звонари славили Господа, ударяя в колокола, благостный звон разлетался эхом по всем горным хребтам. И был тот звук настолько прекрасен и чист, что ни один камень не срывался со скал – паладин на секунду погрузился в воспоминания, глаза воина увлажнились, и Вильям неловко проморгавшись продолжал – Повергнуть Иглесский Оплот, было делом времени. Владыка Седрик прекрасно это понимал. Так же мудрейший знал, что все остальные монастыри пали под натиском Черной своры Ткача. Рассуждая здраво, владыка решил сохранить остатки ордена, используя древний обряд переноса. Совершить обряд в монастыре не представлялось возможным. Были необходимы свитки, что хранились в часовнях, разбросанных по всему Иглессу. В ночь, тридцать святых паладинов покинули шестой Оплот. Я был в их числе. Искренне верю, что не мне одному удалось отыскать часовню и найти свиток переноса – Вильям с горечью посмотрел в сторону. Веры в спасение братьев у него оставалось немного.

Сечас речь пойдет осамой неоднозначной эмоции в человеческом спектре чувств. О злости.
Нужна ли она человеку? Вредит ли она ему? Помогает или калечит?
Для начала расставим все точки над «i».
Я не говорю о злобе. Этаком черном и маленьком страшиле, который смотрит из темного угла чулана и тихо рычит.
Разговор не о ненависти. Что царит на Кавказе. И что весь этот дикий абсурд прекратится, если изолировать стороны конфликта. (поскольку слова «ненависть, ненавижу и т.п.» - я объясняю как «нежелание видеть кого-либо» доводящее до бешенства)
Речь также не о ярости. Которая рождается в схватке и немного другое понятие, по сути.
И термин агрессия здесь не уместен. Поскольку это понятие слишком общее, что ли.
Поэтому не надо трактовать конкретно чувство злости, как черное и нехорошее.
Злость. Она движет мужчиной. Всегда. Даже если думаешь, что спокоен. И не спорьте. Теперь разберемся.
В экстримальных ситуациях зачастую у нас, носителей У-хромосомы, проявляется именно эта эмоция. А вот помогает она нам или нет – зависит от многих факторов.
Всем нам известно словосочетание – спортивная злость. Она помогает добиться высоких результатов. Поскольку направлена на себя. На свою слабость. Желание победить свое тело. Добиться идеала. Или вот в другом контексте. Спортивная злость - просто внутренний «хлопок», который мотивирует к действиям. Решительным действиям. Принципиально. Смогу или не смогу. Ты ведь мог стать отличным легкоатлетом…
Марафон. Трибуны шумят. А им вторят твои мышщы. Каждый толчок твоей ноги сотрясает забитые мускулы. Только не сбивай дыхание. Все как учили. Вдох-выдох, вдох-выдох. Где же это гребаное второе дыхание. В легких так сильно горит, а перед глазами поплыло. Ну уж нет! Один поворот. Еще сто метров, а потом хоть сдохни! Так. Еще стометровку и вот теперь точно можешь сдохнуть. Что это? Финиш? А я второй? Будь проклято это тело! Сколько вбухал сил в тебя. Денег. Времени. Да имел я эту боль! И тебя имел номер 25-тый! Финишная лента – моя! Я коснусь ее своими легкими, которые уже прожгли грудь, майку и номер!
И вот ты уже рыдаешь на пьедестале, как сопливый пацан, но тебе насрать как на тебя посмотрят другие. Ведь только тебе известно, что ты сейчас победил целый мир…

Из этого примера берем ключевые понятия: стремление победить.

Далее. Резкая смена психологического состояния. Темная улица. Ты со своей женщиной. Любимой и оберегаемой. Группа подвыпивших хамовитых босяков. Спровоцированный ими конфликт. И вот ты уже закипаешь. По жилам течет уже не кровь а хлористый кальций. Во рту сухо. Слабый мамин сын в тебе уже представляет последствия неминуемого мордобоя. А тот, что пару веков назад шел в фаланге с копьем и щитом уже начинает вбрасывать в кровь адреналин. Под давлением вбрасывать. Так что аж пульсирует вена на виске. И вот она ( подруга, девушка, жена) уже за твоей спиной. И, слава Богу, не видит на твоей спине мурашки.( Ведь только дурак не испытывает страха.) А ты уже оцениваешь расстояние между тобой и мерзавцами. В мозгу пролетают мирриады коротких, острых мыслей. Злость. Ты даже и не владеешь единоборствами. И не спортсмен вовсе. Да и по пиву с друзьями пропустить не прочь. Но все изменилось.Злость. «Еще одно слово и ударю» - спокойно говоришь ты. Чувствуя, что ты контролируешь ситуацию. Но это не так. Схемы уже давно загружены в твой генетических код. Представь только, что ты не всегда сидел на диване с пивасикоми и чипсами, за компьютером на работе, с друзьями в баре? Когда то ты был завоевателем, добытчиком, вел за собой соратников в бой. Стоп! Вот она. Точка невозврата. «Ударю, будут последствия!» - очнулся тот мамин сын – «Надо бежать! Хватать ее за руку и бежать на свет. Ближе к людям» (Каким, на фиг, людям? – прим. автора). Стоп, снято! Мне кофе и булочку. Артисты подойдите, у меня поправка в сценарий. Вот ты парень, да ты. А если догонят? А ведь догонят. Она же на каблуках. На руки возьмешь? А почему бы сразу не «на-закорки»? Картину представили? Правим сценарий господа актеры. Ты, парень, отвлекаешь на себя внимание группы быдла еще более хамским поведением.Задираешь наглецов. Не забудь упомянуть при каких обстоятельствах были зачаты ублюдки. И в каких позах ты их познал и сколько раз. Минута у тебя будет. Она в это время набирает бесплатный номер 02. Четко и громко описывает место конфликта. (Даже если трубку положили). А может просто бежит к дороге за помощью.
Нападающие робеют или сатанеют. Обескуражены - факт. А дальше как говорится «огонь на себя». Задача - выбить страйк. То есть никто не должен остаться обделенным твоим вниманием. Она бежит к проезжей части. Кричит, бедная. А тебе уже губу разбили. Да так, что течет как со свиньи. Вот тут, если еще не завалили, сделай лицо пострашнее. Плюнь в морду ближайшему. И устрой им всем цугундер. Если все-таки завалили – сгруппируйся и прикрой голову руками. И просто терпи… Даже если помощи не будет - терпи! Ведь ОНА уже в безопасности…

А из этого примера, пожалуй, возьмем такое ключевое понятие: решительные действия.

Теперь как говорил один мой добрый знакомый: «Накидывай!». Я и накину. Кратенько на этот раз.
Рота солдат на полевом выезде. Учения, стрельбы. Мороз, дождь, жара – на выбор. Сержант зацепился заодного курсанта, который слишком долго выполняет нормативы. А поскольку армия проста как валенок - из-за нерасторопного дурня страдает все подразделение. Команда «Газы!».Бегом марш. Три километра преодолено. На месте! Сержант обращается к тугодуму. Пытается его задеть, раскачать. Тот вяло отговаривается. Скользит глазами поверхушкам деревьев. Как же его достал сержант-отморозок! «Ну, ничего. Это все не вечно. Когда-то это все закончится» - отстраненно думает Иванов. Тем временем рота стоит и изнывает в противогазах. Сержант напирает, явно не подбирая слов. Срывается на крик. Неувязок не проявляет никакой реакции.Сержант ставит роту в упор лежа. В рядах слышатся возмущения и недовольства. (Это мягко говоря. Литературно. На самом деле потоки мата льются на «косяка» со всех сторон) «Иванов! Да разозлись ты наконец! Да хоть пошли меня что-ли!» - сержант уже готов. Если виновник экзекуции, хотя бы просто со злостью на него посмотрит, он прекратит наказание – «Покажи свой характер, Иванов! Не будь вялым! Из-за тебя же все страдают?»
Был бы это фильм, Иванов точно разозлился бы. Стал лучшим в своем взводе. Победил бы всех на какой-нибудь войне, приехал бы домой в орденах и женился бы на Лив Тайлер. В жизни же Иванов ничего этого не сделал… Служба тянулась долго и нудно. Подначки со стороны сослуживцев учащались. Пока не перешли в откровенный «гнобеж». И вернулся он домой, так ничего и не поняв. И уж точно не встретил свою Лив Тайлер…

Из этой зарисовки берем понятие: крепкий характер (воля).

В савокупности крепкий характер, воля, решительность и стремление побеждать дают картину идеального мужчины. А теперь внимательно посмотрите на описанные мною ситуации? Так ли сложно поступать как мужчина? Нет. Нужно просто порой разозлиться (но споправкой!).
Даже если ты и разозлился – старайся контролировать огонь. Бесконтрольная злость вырождается как раз в злобу, ненависть и постоянную агрессию! Нельзя допускать злости по отношению к детям, как к своим, так и к чужим. К женщинам – их любить надо. И к родственникам – их, по уму, надо почитать, какие бы они не были. Разумеется научится «включатьтумблер» усмиряя себя, за пару дней не выйдет. Не помогут психотерапевты-мозгоправы, секция джиуджитсу и прочая ерунда. Нужно быть просто в гармонии с собой. И любить этот долбаный мир всем сердцем!
Постскриптум.
Мужчины – разрушают мир, женщин мир созидают. Поняв и приняв это – мы придем к гармонии. ИМХО.
Мне бы хотелось узнать, что по этому поводу вы думаете? Нужна ли злость мужчине или по жизни можно обойтись и без нее?

-Непременно, я отвечу я на все заданные мне вопросы. Касаемо тайных церковных трактатов и писаний (бишь апокрифов) сказать я могу не много. Нет, я не скрываю. Я просто не знаю. Среди священства бытует мнение, что в столице Ноа, Белом Пике, в главном кафедральном соборе, а вернее сказать в криптах собора есть тайная библиотека. В нее поступают все найденные еретические толкования о создании мира и божественном участии в жизни человека. Труды многих запрещенных ученых. Жития и летописи с необычной трактовкой религии. Безусловно, если эта библиотека и существует, она служит кладезем знаний для службы инквизиции Святой церкви. Сталкиваться с инквизитором мне приходилось, когда я нес службу в гарнизоне на границе с пустошами. (Я был туда направлен настоятелем Оплота, где обучался в семинарии). И знаете ли, все те небылицы, что рассказывают про инквизицию, расходятся с реальным положением дел – Вильям замолчал, растягиваясь в улыбке.
- Его звали Гасард. Он приехал в крепость «Айло» из самой столицы. Очень общительный человек, нисколько не мрачный. Напротив. Живой и жизнерадостный. Мы долго беседовали с ним, вели теологические диспуты. Поистине, остроте ума его можно позавидовать. Как-то, глубокой ночью, по возвращению с рейда, Гасард встретил меня в воротах гарнизонной крепости. Вид у него был мягко говоря озадаченный. В ту ночь у нас состоялся разговор на весьма щепетильную тему. О моем «перемещении» - глаза паладина остекленели, и, казалось, в его зрачках можно было увидеть маленькую, освещенную слабой лампадкой, келью в которой сидели за столом двое суровых мужчин:
- Вильям, мне пришло сообщение из столицы. В каждой строке письма твое имя – инквизитор вздохнул, уводя взгляд куда-то в темный угол скромной кельи.
(Признаться, господин привратник, после этих слов мне стало не по себе.)
- Я очень польщен тем доверием, которое ты мне оказываешь, Вильям. Я отплачу тебе той же монетой. В послании говориться о твоем, так сказать, втором рождении. Все написано со слов настоятеля седьмого Оплота, Седрика Правого. Прошу, расскажи мне подробнее как все произошло, а я приложу все усилия, дабы вытащить тебя сухим из воды – Гасард откинулся на спинку стула, расправляя полы длинного кожаного плаща.
- Добрый друг Гасард, ты прав. Меня время от времени терзают видения. Будто бы из другой моей жизни. Настоятель сказал, что когда меня выловили из озера, я был одет очень странно. Слава Богу, который наградил владыку таким добрым сердцем. Меня не убили. Решили привести в чувства и расспросить о моем происхождении. Настоятель лично неусыпно следил за мной. Когда я очнулся, понял, что ничего не могу вспомнить. Представляешь Гасард? Ничего! Даже имени своего не знаю. Меня охватила паника. Разум бился в истерике. Он отказывался понимать происходящее. А на душе, напротив, было спокойно. Настоятель, который стал мне позже как отец, будто окутал меня своим умиротворением и добротой. Он разговаривал со мной как с сыном. По чуть-чуть, он осторожно объяснял мне, где я и кто я. Ко мне постепенно стал возвращаться рассудок. Я потихоньку осознавал себя в этом мире. Лишь порой случались вспышки. Яркие картины из жизни другого человека. Человека, живущего в чуждом мире полном горя и смерти.
- Друг мой, а как состоялся «переход», ты помнишь? – Гасард настороженно наклонился ко мне, прислушиваясь к чему-то
- Гасард, я не помню. На уме только одно непонятное слово. «Квента», кажется. Да именно она, квента – вдруг инквизитор вскочил со стула и застыл в направленни к двери.
- Вильям, ты кому говорил о моем приезде?
- Да, никому вроде. Хотя нет, говорил. Эдварду, нашему конюху. А что?
- Мерзавца казнить, немедля – сейчас Гасард явил мне лик того инквизитора, о которых говорят в народе. Лицо будто потемнело. Казалось глаза агента церкви стали мутными, почти без зрачков – Есть тайный ход из крепости?
- Что с тобой друг, объясни в чем дело?
- Некогда объяснять, брат Вильям. Свора уже близко. Мне нужно уходить. Слушай меня внимательно: этот свиток – инквизитор извлек из-под полы плаща пергамент перевязанный шпагатом – этот свиток ты должен сохранить…

Воспоминания отступили и Вильям вновь стоял в приемной Сапфировой башни академии. На столе привратника восседал палевый кот и пристально смотрел на гостя.

Паладин снял заплечный мешок из светло-коричневой кожи. И развязав горловину, извлек из торбы тот самый пергаментный сверток.
- Этот сверток уже был мною открыт. К моему стыду, любопытство одолело меня – несколько смущенно заговорил Вильям – представляете мое удивление, господин привратник, когда развернув сверток, я обнаружил одну из самых важных книг Святой церкви? Видимо настоятель последнего уцелевшего Оплота передал книгу Гасарду, чтобы тот надежно спрятал ее в тайной библиотеке. Инквизитор отчего-то счел нужным отдать ее мне. Мотивы Гасарда до сих пор остаются для меня загадкой.
Вильям положил сверток на массивный стол и бережно стал разворачивать промасленный пергамент. Несомненно, перед ними лежал некий кодекс паладинов. Важнейшая книга Святого братства и уникальный исторический документ. Обложка внушительного фолианта была из стали. Посередине имелся оттиск с изображением креста на щите. Корешок же был связан из множества металлических колец, как кольчуга. В целом книга походила на воина, закованного в тяжелый доспех. В синеватом свете кристалла книга отливала металлическим блеском.
- Эта книга – труд многих людей. Она постоянно дополнялась и подвергалась корректировке. В ней есть как конкретные исторические документы, так и поучения отцов Святой церкви. Как-то при ее прочтении я наткнулся даже на подробную карту диких пустошей. Вы спрашивали меня об обязанностях паладина?
Пожалуй, на этой странице есть то, что нужно – Вильям щелкнул металлической застежкой, служащей своего рода замком для книги, и открыл фолиант на странице с заголовком «Кодекс паладина»

Не каждый из воинствующего, могущий дать отпор противнику в праве нарекаться паладином. Ибо сие есть не регалия, а образ жизни и состояние духа. Не каждому посильно встать на путь воина Божьего, со всеми лишениями его. Но те мужи, что приняли покаяние во служении Господу мечом разящим, обязаны чтить своды законов своего братства. Ибо паладин – не простой воин, а мера правды и образец благочестия. Во служении своем воинствующем он являет собой опору и защиту для слабых и немощных. Паладин – воин и пастырь в сочетании едином. В помощь ему седмицы укладов.
Патриарх Святой церкви Лотар III
Седмица воина
Первый уклад воина
Держи меч в ножнах, а молот свой за спиною. Ибо последние они в споре. Цель твоя – обратить врага в веру Господа нашего. Будь пастырем для противящихся. Принеси им свет истинной веры. Помни, мерило благочестия твоего - обращенные в веру, а не убиенные мечом.
Второй уклад воина
Содержи оружие свое и доспех свой в исправности. Ежели в бою пострадал доспех твой или затупился клинок твой - правь их в кузне с молитвою. Ибо через хлад оружия своего несешь ты жар искупления заблудшим душам грешников.
Третий уклад воина
Иди в бой с молитвою и чистыми помыслами. Вера защитит сердце твое и укрепит дух твой. Рази врага с милостью. Молись за души убиенных тобою. Проси Господа о прощении своем, ибо отнял ты жизнь у живущего в мире Его.
Четвертый уклад воина
Не бросай вызовов и не принимай их – ибо поединки на силу идут от гордыни. Знай, что сила твоя кроется не в руках, а в вере. А сверх сил твоих Господь не возложит на тебя.
Пятый уклад воина
Возлюби врага своего. Будь ему отцом, чье чадо оступилось и просит помощи. В милости своей неси наказание. Не допускай умножения убиенных. Рази тех, к кому очищение не придет иначе.
Шестой уклад воина
Безоружный, поверженный и просящий пощады – не враги тебе. Ибо воин ты, а не убийца.
Седьмой уклад воина
Крепи братство воинское. Стань плечом для идущих рядом и дланью укрывающей для раненых и поверженных братьев своих.

Седмица проповедника
Первый уклад проповедника
Ежедневно следует выполнять утреннее, дневное и вечернее правило, восхваляя Господа в молитвах. Лишь через покаяние свое станешь ты орудием Господним. Неприльщаемым и непоколебимым.
Второй уклад проповедника
Тело свое содержи в аскезе. Тяжкими уроками закаляй мускулы свои. Почивай в меру. Вставай на рассвете дабы узреть победу света над тьмою. Одухотворись сим на день весь. Питайся скромно и в меру, помни, что чревоугодие греховно.
Третий уклад проповедника
Пороки мирские презираемы должны быть тобою, ибо лицо им лукавый. Не возжелай их. Но одержимым пороками - помощью будь. Напутствуй заблудших. Наставляй на путь истинный, в вере в Господа нашего обретаемый.
Четвертый уклад проповедника
Обряды все проводи по канонам церковным. В бою ли, на литургии в храме – едино. Особенно старательно и со вниманием проводи обряды экзорцима. Ибо сии обряды сулят встречу с лукавым и испытание веры твоей.
Пятый уклад проповедника
Примечай еретичество. Ежели ересь без умысла дурного, а по глупости – наставляй заблудшего на путь истинный. Ежели ересь умышлена и еретик непреклонен – будь ему карой Господней
Шестой уклад проповедника
Узри в каждом паству свою. С усердием проповедуй Слово Божие, ибо есть оно истина. Вразумляй и наставляй. Будь духовным отцом каждому.
Седьмой уклад проповедника
Храни веру свою. А прельстившись искушением - дай знать об этом братьям и сестрам своим по вере, ибо лишь вместе можно преодолеть нападки лукавого.

Вильям явно читал наизусть. Книга была лишь доказательством правдивости его слов.

- А вот на эту статью я наткнулся недавно, из нее можно узнать об устройстве Святой церкви и конкретно о паладинах – Вильям раскрыл книгу на закладке с непонятными символами – И, по всей видимости, статью писал неизвестный историк. Язык написания - светский.

Не секрет, что империя Ноа сравнительно молода, но история ее весьма богата. Во времена зарождения централизованного государства на материке среди племен аборигенов исповедовалось множество различных языческих культов. С приходом человека на материк - этнографическая ситуация изменилась. Исконные племена, в большинстве своем, попросту растворились в зарождающейся Империи, перенеся с собой также и свои верования. Тем самым подготавливая почву для рождения множества всяческих культов и сект. Святая церковь на тот момент только оформлялась. Естественно, существенного отпора еретическим культам церковь дать не могла. Правда инквизиция, надо признать, с переменным успехом боролась с вспышками поклонений древним языческим псевдобогам и демонам как в центре, так и на периферии. Но из-за ограниченного контингента инквизиции истребить ересь на корню ей не удавалось.
Империя росла и крепла. Но как и у любого другого государства, пусть даже и такого крупного как Ноа, у Империи имелись свои границы. Самой неспокойной была юго-западная территория, граничащая с дикими пустошами. Исконная земля кочевников. Ханы кочевников регулярно провоцировали конфликты, не желая мириться с интервенцией Империи. Самое страшное, что местные жители зачастую сдавали земли без боя. Был ли причиной тому страх или морок, насылаемый на людей колдунами кочевых племен – неизвестно. Но ситуация выходила из-под контроля. В те древние времена Отцами Святой церкви было решено учредить орден паладинов. Паладины сочетают в себе воинов, проповедников и наделены необходимыми лидерскими качествами. Они прекрасно подходят для борьбы в условиях, где необходима не только войсковая выучка, но и дар убеждения, умение повести за собой.
Что относительно устройства Святой церкви, то здесь стоит обратить внимание на следующее:
Во главе Святой церкви стоит патриарх. Святая церковь имеет семь епархий. Во главе каждой епархии стоит владыка. Что касается паладинов, то в каждой епархии непременно обретается Оплот, настоятелем которого является сам владыка. Оплот – это крепость, построенная по монастырскому типу. Всего существует семь Оплотов, в каждой епархии по одному. Они построены в самых глухих уголках. Там, где никто не помешает братьям обучать неофитов-послушников. Посвящая их в тонкости ратного дела и приобщая к мудрости Святого писания…

Убедившись, что палевый кот потерял интерес к прочитанной статье, паладин обратился к привратнику:
- Касаемо моего появления в Академии могу сказать, что это необходимость. Видите ли, владыка Иглесский Седрик наложил на меня епитимью. Дело вот в чем. Один из преподавателей Академии, в беседе с владыкой, упомянул о возможности перемещения между мирами. Ввиду того, что остатки ордена паладинов рассеялись по множеству мирских планов, мне велено научиться самостоятельно странствовать между мирами (до этого в перемещениях мне помогали магики). Я должен найти всех выживших братьев по вере, чтобы возродить орден. Но это мне не под силу без должного обучения. Вот, пожалуй, и все ответы. Еще вопросы у вас имеются? – Вильям бережно заворачивал реликвию ордена в пергамент.

- Этот конверт предназначался патриарху. Но Святейший погиб, да прибудет свет с душой его. Возможно, в нем есть что-то, что поможет разобраться в ситуации – Вильям протянул коту ветхий конверт, запечатанный синей сургучной печатью с оттиском креста.

Выписка из монастырских архивов апокрифа
Вильям Умбро персона, раскалываемая внутренними противоречиями. Судьба сего человека, несомненно, достойна внимания сановничества Святой церкви. С одной стороны путь паладина обуславливает поведение невозмутимое и уравновешенное. С другой стороны в своем стремлении к идеалу во всем, он тяжело прощает людям их равнодушие, праздность и другие выпячиваемые ими пороки. Отчего его обуревают страсти, с которыми он беспрерывно борется. Окружающие не замечают вспышек гнева Вильяма. Он прячет их глубоко – полностью соответствуя образу паладина. Но как любой сосуд – сосуд гнева тоже имеет свойство переполнятся. В такие моменты, как правило, Вильям и совершает ошибки, за которые потом расплачивается. Нельзя также забывать и о том, что бессмертная душа Вильяма – гостья из другого мира. Не смотря на то, что память прошлой жизни почти вся утеряна, порой случаются озарения. В таковые моменты откровений сложно представить насколько велико смятение его. Подобные душевные мытарства, бесспорно, могут быть использованы нами для укрепления позиций Святой церкви на границе с пустошами. Вообразите только, сколь подвигов может совершить воин в поисках веры в себе и в других?
Из бесед с Вильямом я узнал, что до явления в наш мирской план душа его была в теле человека весьма молодого. Воинствующего. Женатого. Связанного с врачеванием. Руки его помнят оружейные ухваты, а качества предводителя наводят на мысль о его руководствующем положении в армии того мира. Я бы сказал, что черты унаследованные Вильямом скорее память духа, а не сознания. Посему угрозы для Святой церкви оный не представляет. Я утверждаю - Вильям Умбро, без сомнений, сможет взять на себя командование гарнизоном «Айло».
Владыка Иглесский, настоятель седьмого оплота Святой церкви Седрик Лайем Правый.

- Могу я поинтересоваться, есть ли у Вас вопросы, уважаемый привратник? С готовностью отвечу на все – паладин замер глядя на кота, с хитрым прищуром заканчивающего читать письмо.

Для павильонов Академии
Настоящее имя: Вильям Умбро
Прозвище: не имеет
Раса: человек
Возраст: 40 лет
Класс: паладин
Внешность и характер: Рост 180 см, вес 80кг. Волосы темно русые. Стрижка короткая. Предпочтений в одежде не имеет. Склонен к внутренним конфликтам на почве перфекционизма.
Питомец: (а по сути друг и компаньон) грифон по кличке Аракс
Предыстория: Прохладным весенним вечером я, недавно демобилизовавшийся из рядов Вооруженных Сил РФ, направлялся на встречу с друзьями в бар. Дорога была привычна. Она вела меня через ряды типовых зданий, детских городков и облезлых гаражей. Моросил дождь, но зонта у меня не было. Полагая, что до ливня дело не дойдет, я ошибался. С неба будто свалилась стена воды, моментально разогнав прохожих под крыши остановок и козырьки подъездов. Добежав до ближайшего укрытия я втиснулся в массу промокших и недовольных граждан. Повезло. Укрытие удачно сочетало в себе остановку общественного транспорта и киоск. С трудом добравшись до заветного окошка, я затребовал бутылочку пива. Как-никак неизвестно когда закончится этот каприз природы, а друзья скорее всего уже в баре. Отставать от них мне очень не хотелось. Без тени стыда, я уподобившись горнисту, ополовинил бутыль. Волна прошла по пищеводу и растеклась в животе приятной истомой. Ливень уже особо не волновал и я начал откровенно глазеть на рядом стоящих «собратьев по несчастью».
- Мужчина, на мне что цветы растут? – фыркнула барышня лет двадцати пяти с явными признаками высшего образования.
- Извините пожалуйста, просто задумался – переведя взгляд промямлил я.
- Это по-меньшей мере неприлично! – отворачиваясь, негодовала особа.
Барышня не знала, что последний год моей жизни женщин вокруг меня не наблюдалось. Государство оградило. Знай она эти обстоятельства – промолчала бы. Визг тормозов вырвал меня из размышлений. Синий Фольксваген юзом летел на остановку. На секунду я встретился взглядом с водителем. Он даже как-то удивленно смотрел на меня, прекрасно понимая, что в сложившейся ситуации сделать ничего решительно нельзя. Люди брызнули в разные стороны, кто-то вспоминая мать неумелого водителя, а кто-то просто с воплями. Говорят, в такие моменты, когда жизни угрожает опасность, мозг человека притормаживает работу и «картинка» замедляется. Я загипнотизировано смотрел как бампер седана касается моих ног. Мягко тронув он подныривает под меня или это я взлетаю над капотом? Хлопок. Крики. Толчок. Заглушенные крики. Их перекрывает звон в ушах. Тишина.
Это что ладан? Нет, это точно ладан! Убрать бы муть с глаз. Слишком все размыто. Глухой бас мерно что-то говорящий нараспев. И Христос на кресте…
***
- Седрик, снаряжение подготовлено к переправке. Кольчуги только вот жиром не натер. Этот вон все планы спутал – молодой человек со странной татуировкой на лице говорил с явной неприязнью и явно про меня.
- Прекрасно. Ступай. Мне нужно подумать – лицо мужчины исказилось, когда он обратил взгляд на меня. Что-то в этом лице было странно. Борода в три пальца – седа, а на лице ни одной морщины. Татуировка, как и у молодого парня, тоже присутствовала. Но была она в виде венца и проходила через весь лоб.
- Мирские Планы сошлись – поглаживая бороду, он размышлял вслух – Весьма любопытно. Я усиленно изображал сон, подглядывая через щелочку глаза. Но был обнаружен.
- Скажи-ка мне, откуда у тебя на шее крест? – пристально уставился на меня бородач.
- Он у меня с детства, крестильный – разлепив высохшие губы, прохрипел я.
- Воцерквленный?
- Нет, я на исповеди был еще до армии.
- Господь все управил ладно. Перескочил ты мягко. Только вот глаз твой.
- Что глаз? – я с ужасом стал понимать, что подглядывал я одним глазом. На месте второго была повязка.
- Тут уже Божья воля. Таким ты уже явился. Видимо там, откуда ты, что-то случилось… неприятное. Но ничего страшного - заражения нет, да и второе око цело. Солнечные лучи проникали в комнату через единственное витражное окно и падали на моего собеседника, отчего его седина будто отливала серебром.
- Отдыхай. В Оплоте тебе никто не причинит зла.
- А кто был тот молодой человек с татуировкой?
- Юношу, что спас тебя зовут Огвальд. Он пришел к нам недавно. Его путь к Богу весьма тернист. Не суди его за резкость. Мы прощаем ему строптивость, потому-что он весьма искусен с мечом. Огвальд у нас помощник кузнеца и по-совместительству инструктор по бою на мечах.
- Ясно, а как обращаться к вам?
- Мое имя Седрик.
- Не просто Седрик, а Седрик Лайем Правый. Настоятель Седьмого Оплота Святой церкви. Владыка Иглесский - в дверном проеме подбоченившись стоял Огвальд и сверлил меня взглядом.
- Ну, будет тебе, Огвальд. Ты же знаешь, что здесь регалии ни к чему. У нас это не принято. – настоятель поднялся со стула и направился к витражу - Случай и вправду дивный. Жизнь дается человеку всего один раз. Но не в этом случае. Воистину, пути господни неисповедимы.
За три-четыре дня я научился ловко махать чем-то вроде костыля, передвигаясь по комнате. Каждое утро ко мне приходил настоятель, и мы беседовали об устройстве мира. О Боге и вере. Огвальд, пусть и без особого желания, принялся учить меня владению мечом и молотом. Осмысление происходящего пришло ко мне на удивление быстро. Бог дал мне второй шанс. Это точно. И от этой мысли потеря глаза была воспринята мною спокойно. Теперь я был уверен. Я твердо был уверен, что мне делать дальше. Мне предстоит нести Слово Божие в этом чуждом мире, куда чудесным образом я попал и где мне жить. Здесь и заканчивается биография моя и начинается биография палладина Седьмого Оплота Святой церкви Вильяма Умбро.
Краткая биография:
24 года – послушником учился в семинарии седьмого Оплота Святой церкви.
30 лет – по окончании семинарии принял покаяние – служба дьяконом в приходе Святой церкви в деревне Брувель.
32 года – рукоположен в сан священника. Окончание работы над родовым молотом и наречение его «Славом Светоносом»
35 лет – призван в Оплот в связи с усложнившейся обстановкой на границе с пустошами.
Формирование квадов паладинов для борьбы с кочевниками на границе. Усиление пограничных гарнизонов.
35 лет – начало службы в приграничном гарнизоне «Айло». Знакомство с Араксом.
37 лет – участие в битве под Корфом.
38 лет – возвращение в гарнизон «Айло». Возглавление гарнизона.
Явление падшего паладина Урмаса Адеона со своей Черной сворой. Установление тирании Адеона. Гонения церкви и истребление паладинов. Падение шести Оплотов. Исход уцелевших квадов паладинов в другие мирские планы. Узнав о событиях в центре империи, начальник гарнизона «Айло» капитан Умбро направляется в столицу для представления патриарху. По пути паладин натыкается на скаутский отряд Черной своры. Погоня длится четыре дня. С Божьей помощью ему удается ускользнуть от преследователей, используя старинный обряд переноса. В это же время на патриарха совершается покушение. Попытка, ко всеобщему горю, была успешной. Божий наместник убит. Церковь окончательно пала. Из столицы, некогда Белого Пика, по империи стал растекаться всепоглощающий мрак. Сейчас Вильям Умбро – один из немногих уцелевших паладинов-скитальцев из мира Ноа. Со своим другом грифоном Араксом он странствует по мирским планам в поиске своих братьев и сестер по вере. В меру своих сил помогает страждущим и старается нести Слово Божие в разные миры. Он же не герой. А просто человек, которому Бог дал второй шанс исправить свою грешную жизнь.

Если не брать во внимание политические игры под руководством загадочного центра, то ситуация действительно удручает. Я не хочу углубляться в рассуждения на темы, которые мне неизвестны. Глупо это "тараканам" анализировать действия носителя "тапка". Как ни крути господа мы организованны государством - поэтому не трындите про независимость личности и утопии анархии. И уж точно все мы пользумеся "благами" государственности - посему живем в системе. Как бы вы не протестовали и утверждали, что я мол "мятежник" и против системы. Не лукавьте. Посмотрите на часы! Вам же ребенка из садика (муниципального учреждения, между прочим) забирать. А за отопление которого нет платили? Да. То-то... Ну что-то я не в кассу. Я сейчас в таком положении, в котором проблема межнациональных отношений стоит остро. Многие сослуживцы сейчас на Кавказе. И, знаете, очень разнятся впечатления. Безусловно настроения простых людей отличаются от новостных блоков. Прижимают там ребят. Сильно.
Я просто боюсь тему превратить в скандализм по поводу экстремизма. Поэтому подитожу малость. Конфликты не то, что будут. Они есть. Уже. Мелкие, но есть. А уж перерастет ли во что-то большее борьба с бандитизмом на Кавказе - это зависит от, того, на каком из континентов кошель окажется глубже. Кавказу от этого не горячо не холодно - одно им платят. А жаль. При Союзе вроде бы и дружили даже.
P.S. И еще жаль, что ислам превращают в веру терористов и используют для привлечения электората радикальные князьки. А Умаров - кукла. Вот и весь сказ.

В дверном проеме возник мужчина лет сорока. Коротко стриженые русые волосы, безусловно, свидетельствовали о воинствующей натуре героя. Суровое обветренное лицо незнакомца гладко выбрито, но взгляд его серых глаз был благостен и спокоен. Кожа хоть и не смуглая, но весьма загорелая. Атлетичное сложение тела и уверенная походка выдавали в человеке бывалого воина со своим кодексом чести и идеалами. Одет он был весьма скромно. Холщевая безрукавка грязно белого цвета со шнуровкой на груди. Коричневые кожаные штаны, затертые на складках и мягкие сапоги из серой замши.
Из украшений на мужчине ничего не было. Был только массивный стальной крест величиной с пол-локтя. Покоился он на груди посредством стальной цепи, обвивающей жилистую шею героя.
Скорым широким шагом он направлялся к массивному столу, что отделял приемную от лестниц и галерей.
- Как сказал Борух, главное ничему не удивляться – твердил про себя путник – И кого здесь только нет! Видимо тоже соискатели.
Абитуриенты беседовали, не обращая внимания на вошедшего. Не желая никому навязываться, незнакомец подошел к столу и, оглядевшись по сторонам, наклонился к шкатулке с кристаллом.
- Прошу простить великодушно. Где я могу найти привратника?

- Для Вас, учитель, просто Вильям. Я сейчас же отбуду к воротам и побеседую с привратником – паладин приподнялся с колен, забрасывая за спину молот – Вы правы насчет грифона. Его, пожалуй, следует отвести в стойла. Перелет был весьма длительным и Аракс, несомненно, им вымотан. Пусть отдохнет. А сейчас прошу меня простить. Отбываю к привратнику.
Вильям Умбро, поклонившись, вышел из павильона. Легкий весенний ветерок бодрил своей прохладой. Озорное чириканье птиц радовало слух и поднимало настроение. Аракс ждал хозяина на том же месте, нетерпеливо переминаясь на задних лапах. Грифон жалобно смотрел на Вильяма. Дети облепили несчастного покорителя небес с лап до головы. Чернявенький мальчишка в красных шортах и замызганной майчонке забравшись в седло, изображал всадника. В волосах шкодника красовалось белоснежное перо, несложно догадаться чье. Маленькая девочка в льняном сарафанчике с рыжими кудряшками упорно пыталась привязать к лапе страдальца синий шелковый бант. А два чумазых близнеца одетые только в холщевые рубашки с коварными лицами выводили на бабках Аракса угольком звездочки. Вильям улыбнулся, вспомнив о предостережении учителя.
- Это конечно не хохлома, но друга надо спасать – паладин придал лицу суровый вид и направился к месту «казни».
- Вы знаете, молодой человек, что грифон – гордое мифическое создание, оседлать которое может только настоящий воин и только с позволения самого зверя? – грозно протрубил Вильям, обращаясь к «наезднику с пером» - А воина я здесь решительно не вижу.
Мальчишка мигом спрыгнул с могучей спины зверюги, извиняясь что-то промямлил и дал стрекача. Его примеру последовали и остальные, кроме одного. Веснушчатый мальчуган так и стоял, сжимая в кулаке монетку, и виновато ковырял носком песок.
- Извините, дядь. Их просто больше. Я когда… - по пылающим от стыда щекам сорванца потекли слезы. Шмыгая носом, он протянул Вильяму золотую монету.
- Ничего плохого я здесь не вижу – добродушно сказал паладин – Мой друг на месте и, по-видимому, хорошо проводит время. Поэтому деньги оставь себе. Заработал. А теперь покажи мне, где здесь подходящий постоялый двор. У меня в животе, будто сто гидр урчат, да и ты, поди, проголодался?
- Шутите? Да я со вчерашнего дня ничего не ел! – мальчишка с облегчением вздохнул, так как это делают только дети, утер рукавом слезы и повел меня в самый лучший (по его мнению) постоялый двор.
Вечеряли мы уже в корчме. Обстановка и вправду внушала доверие. Камин у центральной стены корчмы уютно освещал зал. На стенах висели геральдические щиты, и головы диковинных зверей. Все столы начисто выскоблены и на каждом стоял масляный светильник. На полу пестрые половики, потолок без паутин, хоть и закопчен. Глядя на обстановку хотелось сказать: «обстоятельно и добротно». Посетителей не было и пузатый, как бочонок, трактирщик встретил нас у входа.
- Вечера доброго сударь. Милости просим. – толстяк отер волосатые руки о передник (на удивление чистый) и жестом указал на зал.
- Милейший! Ребенку - лакомств, грифона - в стойла. Не пугайтесь – он ручной, только за хвост не дергайте. Я, пожалуй, остановлюсь у вас. Поэтому подготовьте комнату, желательно ближе к выходу – паладин бросил в пухлую руку трактирщика мешочек с монетами. Тот расплылся в беззубой улыбке.
- Сию минуту, сударь! Все сделаем на высшем уровне. Достойно благородного воина – услужливо защебетал корчмарь.
Вильям специально выбрал самый дальний эркер. Чтобы никто вдруг не помешал отдохнуть и собраться с мыслями. Тул, так представился мальчик, рассказывал Вильяму о городе. Попутно уминая лепешки с луком и запивая их козьим молоком. Аракс же, растянувшись на соломе, дремал в стойле. Подумать только, в битве под Корвом мой верный грифон не побоялся вступить в бой с шипастыми драконами, а тут был беспомощен перед стайкой городских ребятишек. Воистину, порой дети пострашнее драконов. Особенно когда их много. Из раздумий Вильяма вырвал тонкий голосок Тула.
- Дядь, мне домой пора, а то скоро стемнеет – мама будет ругаться!
- Сам добежишь?
- Да запросто! А можно я завтра приду с Араксом поиграть?
- Конечно. Я в этом городе остановился надолго. Ты можешь приходить и играть с ним когда захочешь.
Мальчишка заулыбался, сунул за пазуху недоеденную лепешку, потешно поклонился и побежал домой.
- А я ведь так и не поговорил с привратником! На ночь глядя, я думаю, не вежливо наносить визит столь важной персоне. Пойду к воротам завтра, поутру – и с этой мыслью Вильям отправился в свою комнату.

В ясном весеннем небе над городом раздался крик, похожий на крик огромной птицы.
- Вам бы сударь перестать кобениться и идти на снижение! – перекрикивая свист ветра, приказал наездник. Грифон нехотя завалился на правое крыло и пошел на привычный вираж. Немного покружив над площадью, мифическая птица грянулась оземь, вздымая клубы пыли. Глянув на хозяина и убедившись, что тот цел и невредим грифон помог всаднику спешиться. Тут же принявшись с остервенением, по-птичьи чистить белоснежные перья, помахивая длинным хвостом.
- Чистюля ты мой – расплылся в улыбке хозяин дивного зверя – Жаль только говорить не умеешь.
В мгновение ока сбежалась целая ватага пестро одетых местных мальчишек. С криками и улюлюканьем ребятня собралась вокруг чудесного зверя и его всадника.
- Дядь, а можно птичку погладить? – подскочил к незнакомцу самый храбрый из них
- Попробуй. Можешь даже покормить. – на слове «покормить» грифон отвлекся от своих перьев и заинтересованно уставился на веснушчатого ребятенка с соломенными волосами.
- Не бойся, не укусит. Только за хвост не дергай. – всадник вложил в ладошку мальчугана золотую монетку и потрепал по голове – Не забудь напоить. Да, и его зовут Аракс.
Вильяму всегда было легко найти общий язык с окружающими. Еще в семинарии, на занятиях по риторике, настоятель Оплота отметил его дар убеждения:
- Из тебя выйдет замечательный пастырь! Куда тебе мечом махать?
- Отче, а что делать там, где убеждение уже не действенно? Правду ведь надо крепить не только словом?
И в сотый раз понимая, что спорить с упрямцем бесполезно, настоятель разводил руками и удалялся. А Вильям отправлялся в кузню, дабы закончить свой боевой молот, непременный атрибут любого паллдина.
Родные стены Оплота. Яблоневый сад с резными деревянными скамеечками. Запах свежего хлеба тянущийся из монастырских пекарен. Как давно это было… Как изменился мир и как изменился он.
Вильям мерно шагал по мощеной темным камнем дороге. Коротко стриженые русые волосы, безусловно, свидетельствовали о воинствующей натуре героя. Суровое обветренное лицо мужчины было гладко выбрито, но взгляд его серых глаз был благостен и спокоен. Кожа хоть и не смуглая, но весьма загорелая. Атлетичное сложение тела и уверенная походка выдавали в человеке бывалого воина со своим кодексом чести и идеалами.
Одет паладин был весьма скромно. Холщевая безрукавка грязно белого цвета со шнуровкой на груди. Коричневые кожаные штаны, затертые на складках и мягкие сапоги из серой замши.
Из украшений на мужчине ничего не было. Был только массивный стальной крест величиной с пол-локтя. Покоился он на груди посредством стальной цепи, обвивающей жилистую шею героя. Путник приблизился к двери павильона, на секунду замер в раздумье, потом резко вскочил по ступенькам порога и решительно открыл дверь. Выделив из группы людей, присутствующих в помещении, Мастера (почему-то в робе маляра) Вильям подошел к нему и обратился.
- Желаю здравствовать! Вильям Умбро, паладин седьмого Оплота Святой церкви. Прибыл для исполнения, наложенной владыкой Иглесским епитимии. Примите мое покаяние и позвольте стать учеником – мужчина преклонил левое колено и оперевшись на молот ждал ответа Мастера.