В начало форума
Здравствуйте, Гость
Здесь проводятся словесные, они же форумные, ролевые игры.
Присоединяйтесь к нам - рeгистрируйтeсь!
Форум Сотрудничество Новости Правила ЧаВо  Поиск Участники Харизма Календарь
Сообщество в ЖЖ
Помощь сайту
Доска Почета
Страницы (122) : [1] 2 3  >  Последняя » 

Тео Отправлено: 29-06-2016, 10:30


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Леоката
в папке со спамом нет?
  Форум: Технические вопросы · Просмотр сообщения: #500658 · Ответов: 302 · Просмотров: 184407

Тео Отправлено: 30-03-2015, 12:55


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Цитата(Spectre28 @ 26-03-2015, 18:50)
Тео,
ммм, я не совсем понял - в смысле, это у тебя не хватало времени на то, чтобы отыгрывать сцену целиком, или тебе просто попадались партии, у которых не было на это времени или которые в таком режиме в принципе не играли?
*



Скажем так, у нас с соигроками несколько не совпадали временные рамки, когда отыгрыш всей сцены целиком за один "присест" мог бы быть возможен. Ну и чем большее количество задействованных игроков требует сцена, тем более велика вероятность, что из-за кого-либо возникнет пробуксовка в отыгрыше. Меня "рваный" режим написания сцены настолько выбивает из колеи, что играть становится невозможно.

Сейчас же я не уверена, что в принципе способна играть. Игра как форма эскапизма для меня была бы желаема, но, наверное, несколько лет "простоя" даром не прошли.
  Форум: Вокруг игры · Просмотр сообщения: #483987 · Ответов: 39 · Просмотров: 40391

Тео Отправлено: 26-03-2015, 8:51


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Я бы с удовольствием поиграла, но тут есть одна большая печаль, именуемая временем. Для того, чтобы реально получить удовольствием от игры, мне нужно срастись с персонажем, чтобы вжиться в его шкуру, мне нужно достаточно большое количество времени непрерывной игры (хотя бы так, чтобы одна локальная сцена была отыграна за один раз), возможно с параллельными обсуждениями в чатике\скайпе\аське и т.п. В противном случае, если эпизод играется "через день по чайной ложке", мне становится сложнее справиться с логикой персонажа, я перестаю его чувствовать и теряю интерес к игре.
К сожалению, таким образом я и выпала из нескольких игр, которые мне были дороги, мастера которых мне были дороги, и персонажи которых мне были близки.
  Форум: Вокруг игры · Просмотр сообщения: #483941 · Ответов: 39 · Просмотров: 40391

Тео Отправлено: 24-09-2014, 10:48


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Ханна (совместно с V-Z)

К счастью для Ханны, Киналла, хотя и была привычна к полетам, не брезговала и умением ориентироваться на земле. Дорогу она знала хорошо, пусть даже и останавливалась каждые десять минут, соображая, как именно идти, или столкнувшись с препятствием, которое из неба казалось незначительным.
Лес шелестел вокруг, сплетал картину из мириадов звуков. Где-то вдалеке раздалось и стихло рычание, над головой щебетали птицы. Пробивавшиеся сквозь листву солнечные лучи иногда скользили по лицам путешественниц, но тут же снова рассекались плотной листвой.
Беседовать по пути не выходило: Киналла слишком сосредоточилась на дороге, стараясь не отвлекаться, хотя поначалу Ханна до и дело дергала ее вопросами про очередное дерево или травинку, изумляясь, как ребенок, и стремясь потрогать все, что видела. На этом адреналиновом приливе она прошла гораздо дольше и больше, чем, вероятно, когда-либо ходила. Но постепенно усталость брала свое, и удивленные возгласы доносились все реже. Свитер, поначалу повязанный на поясе, перекочевал в руки, а потом и вовсе был оставлен на каком-то валуне. Следом Лесу были "подарены" и теплые леггинсы. Ханна осталась в длинной майке, из тех, которые при определенной доле воображения можно принять за короткое платье. Ныть и просить передышки было не в ее привычках, поэтому оставшуюся часть пути девушка прошла молча, уныло плетясь за своей спутницей.
- Вот, пришли! - наконец объявила келеста. - Вот он, Старый Дом.
Таинственное место выглядело... странно. Хотя то же самое можно было сказать обо всем мире вокруг.
Лозы и мох покрывали стены, ветви деревьев рядом отбрасывали густую тень - но было видно, что Дом выстроен из гладкого блестящего материала, практически не потускневшего за то время, что лес оплетал его своими порождениями. Если приглядеться, то становилось понятно, что внешняя оболочка массивного здания собрана из плотно пригнанных друг к другу девятиугольников; сам же Дом был, похоже, шестиугольным, и поднимался на добрых полтора десятка метров в высоту.
- Ого, - в очередной раз выдохнула Ханна...
Конечно, просто посмотреть на Дом было для нее недостаточно Ее измененные пальцы коснулись стены с едва различимым отзвуком.
- Что это? Из чего это сделано?
- Металл, - пожала плечами и крыльями Киналла. - Я не знаю, какой. Похож на сталь, но крепче.
На ощупь материал оказался прохладным и гладким. Прохладным даже в тех местах, где на него падали лучи солнца.
- Нам нужно внутрь? - уточнила Ханна и, не дожидаясь особо ответа, пошла вдоль стены, все так же касаесь ее ладонью и перебирая лозы. Возникло ощущение, будто здание - это некогда живой организм, огромный зверь, попавший в паутину леса и забывшийся вечным сном.
- Да, - кивнула Киналла, следуя за ней. - Там внутри появляются вещи... Иногда Дом закрыт. Но сейчас как раз такие дни, когда в него можно войти, я знаю цикл.
- Хм... и где же вход?
  Форум: забытые приключения · Просмотр сообщения: #482185 · Ответов: 44 · Просмотров: 61168

Тео Отправлено: 5-08-2014, 22:34


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Ханна
(совместно с V-Z)


Даже когда ты знаешь иностранный язык настолько хорошо, что произнесенные фразы доходят до мозга уже в переведенном и понятном виде, ты все равно осознаешь, что находишься в чужеродной языковой среде. Примерно то же чувство испытала Ханна, не успев даже толком испугаться. Голос, прозвучавший неожиданно громко, отразившись от каменных стен, сразу затих, не породив эха. Судя по интонации, человек, обратившийся к ней, не был враждебно настроен… по крайней мере, пока что. Подняв голову вверх, к источнику звука, девушка ответила, с удивлением обнаружив, что перебирает приходящие на ум слова незнакомого ей ранее языка так, словно собиралась говорить, скажем, на английском:
- Меня зовут Ханна… - сделала едва заметную паузу, судорожно соображая, как бы ответить на вторую часть вопроса, - Ты имеешь в виду, почему я иду с палкой? – обратилась к неизвестной собеседнице все же на «ты», вроде бы, незнакомка первая предложила именно такой стиль общения.
- Да, это! - подтвердил голос. - Палки здесь везде, но я впервые вижу, чтобы ими по стенам и земле стучали.
- Это чтобы ни на что не наткнуться и не упасть, - ответила Ханна, слегка упрощая функции трости, - когда ты не видишь ничего вокруг.
Последовала озадаченная пауза.
- А зачем? - удивилась незнакомка. - Сними повязку тогда, и будешь видеть. Или ты... как его... клятву дала?
Ханна рефлекторно дотронулась до повязки рукой. И непроизвольно поморщилась: настолько непривычным было ощущение в пальцах. О какой клятве говорила ее собеседница, девушка понятия не имела, поэтому на всякий случай решила эту ее версию опровергнуть.
- Нет, никакой клятвы я не давала, - помолчала, обдумывая, сказать ли правду, какой бы нелепой она ни казалась, или просто сообщить, что слепа... в конце-концов, это даже не будет откровенной ложью, Ханна была незрячей столько, сколько себя помнила. - Видишь ли... как тебя зовут? - решила она выиграть еще пару секунд под удобным предлогом.
- Киналла, - прозвучал ответ. - Так из-за чего?
- Киналла, - голос Ханны звучал тихо и очень серьезно, - тебе это действительно очень важно? Есть вещи, о которых не очень приятно рассказывать. А тебя я и не знаю совсем...
Можно подумать, здесь поблизости есть кто-то, кого она знает. Но нельзя же вот так первой встречной взять и выпалить, что ты без понятия, где ты находишься, как сюда попал, что с тобой произошло и вообще хочешь домой...
- Ой! - смутилась Киналла. - Извини. Я... не знаю твоих обычаев, не смогла никак удержаться, так удивилась.
Тут уже Ханне самой стало немного неловко.
- Я ведь тоже твоих обычаев не знаю, - вздохнула она и призналась, - я здесь вообще ничего не знаю.
- Так, - согласилась Киналла, - вижу, что ты издалека. Слушай, а помочь я тебе могу?
- Эээ... наверное, - последовал не слишком уверенный ответ.
Явно это был не тот случай, когда следовало отвергать предложение о помощи. И все равно внутри Ханны возникло то самое мерзкое ощущение злости на саму себя за невозможность разобраться со всем самостоятельно.
- Хорошо! - обрадованно сообщила Киналла. - А, тебе неудобно, наверное...
Послышался странный шелест, лица Ханны коснулся легкий ветерок - и нечто легко опустилось перед ней.
- Вот, - сообщила незнакомка, - теперь мы обе на земле.
Девушка удивленно приподняла брови.
- Ты... как ты спустилась?
Ханна не слышала никакого механического звука, ни малейшего треска или шороха веревки, тем не менее ее собеседница сейчас точно находилась рядом, а не где-то высоко, как пару мгновений назад.
- Слетела, - в голосе Киналлы звучала лишь искренность. - Как же еще?
- Слете-е-ела... - завороженно протянула Ханна, а потом любопытство прорвалось очередью быстрых вопросов, - А как? А у тебя крылья есть? А потрогать можно?..
Выпалив это все на едином дыхании, девушка вдруг зажала рот ладошкой и несколько поводила головой в разные стороны, будто стараясь на слух определить, не обидела ли она Киналлу.
- Конечно, есть! - гордо заявила Киналла. - У всех келестов они есть. А потрогать...
Она помедлила.
- Вот. Протяни тогда вперед правую руку. Только осторожно.
Медленно Ханна повела рукой перед собой, гораздо более неуверенно, чем когда-либо. Даже когда отец принес в дом малыша Хуго, девушка прикасалась к шелковистой щенячьей шести не насколько аккуратно, потому что тогда она куда лучше ощущала собственные руки. А теперь... она вспомнила увиденное - два блестящих ... манипулятора, руками это и не назвать, хотя по форме должно быть похоже.
Пальцы дотронулись до чего-то мягкого и прохладного. Чем-то напоминало перья ручного сокола, которого Ханне довелось гладить во время поездки в Стратфорд-на-Эйвоне, только сильно больше по размерам.
- Ух ты...
- Ты никогда не ви... не встречала келестов? - спросила Киналла.
Ханна энергично помотала головой, даже не задумавшись, что здесь этот жест могут воспринимать как-то иначе, чем отрицальный ответ. Но, видно, хотя бы этот жест был схож: Киналла поняла правильно.
- Я так и думала, что ты издалека. Никогда таких, как ты не видела во всем Хинтаргрене.
Название Хинтаграна... Хантрагрена... или как его там назвала Киналла, - не говорило Ханне ровным счетом ничего.
- А это ... город, область, страна? - решилась она уточнить масштабы бедствия.
- Лес! - радостно сообщила Киналла. - Который вокруг, и в котором мы все живем.
Она задумалась и уточнила:
- Ну, не все. За пределами еще какая-то страна с равнинами, и где-то есть город под землей. Но я их даже с неба не видела.
- Ага, - многозначительно кивнула девушка. - А как ты думаешь там, в стране с равнинами, есть такие, как я?
Маловероятно, конечно, что маленькая Исландия могла приютить на своей территории подобный лес, по крайней мере, Ханна об этом никогда не слышала... да и в принципе островное государство едва ли можно было назвать равнинным, но кто его знает... кстати, было бы неплохо потом уточнить, "такие как она" - это какие?.. во время непродолжительного зрительного изучения окружающего мира Ханна как-то не особо разглядывала себя, хватило рук и глаз... интересно, глаза и раньше такими были?..
- Не знаю, - огорчилась Киналла. - Это Наставники Облаков знают, у них спросить надо.
- Киналла, - глупо, очень глупо чувствовала себя сейчас Ханна, - а как я вообще выгляжу?
- Э? - удивилась Киналла, но ответила: - Ты где-то на полголовы ниже меня и стройнее. Волосы как осенний лист, руки - как сталь, блестящие. Глаз сейчас не вижу. Одета непривычно, я толком не знаю, что за одежда. Какая-то... рубашка из шерсти, да? Кажется.
- Лопапейса, - машинально поправила Ханна, - из шерсти...
Вообще она хотела уточнить, что из овечьей шерсти, но подходящего слова не нашла. Может, потому что тут нет овец?..
- И мне жарко, если честно. Там, откуда я... пришла... гораздо холоднее. А еще я понятия не имею, как выглядит осенний лист.
- У вас нет осени? - изумилась Киналла. - Ой! Извини, опять я спрашиваю... А осенний лист - он такой... рыжий.
Ханна выдохнула - воздух с шумом прорвался через сомкнутые губы.
- Что такое "рыжий" - я тоже не знаю. Но это не очень важно на самом деле.
- Наверное, - согласилась Киналла. - Но если ты издалека... ты же, наверное, не знаешь, куда идти?
- Скорее всего, это зависит от того, куда я хочу попасть, - почему-то вспомнилась Ханне фраза из книжки про Алису в стране Чудес, - но и этого я не знаю.
На сей раз Киналла замолчала на пару минут. Потом неуверенно сказала:
- А как же тогда тебе помочь, если ты не знаешь, куда тебе? Ну разве что к Мраморному Пику...
Дальше и дольше так продолжаться не могло. Куча новых названий, которыми сыпала ее собеседница, сводили Ханну с ума. Она чувствовала практически физическую необходимость выговориться.
- Слушай, здесь есть, куда сесть? - наверное, времени-то прошло не так уж и много, но ноги почему-то гудели от напряжения. - Я, наверное, должна тебе кое-что рассказать.
- Слева от тебя, - немедля ответила Киналла. - Два шага... не, твоих - два с половиной. Камень где-то тебе по колено.
Девушка повернулась в сторону, одновременно делая шаг, и, переложив палку в правую руку, осторожно ощупала пространство впереди себя, обнаружив упомянутый камень на расстоянии вытянутой трости. Сделав еще шаг, обстучала валун со всех сторон, понимая размеры... действительно довольно высокий, неправильной формы, но сидеть можно. Подошла вплотную, осторожно развернулась и, помогая себе руками, села.
- Спасибо.
- Пожалуйста, - отозвалась Киналла после секундной заминки - видно, кивнула. - Ты устала?
- Не физически, - Ханна махнула рукой. - Дорога не заняла у меня много времени... наверное.
Снова последовала озадаченная пауза.
- Не обижайся, - осторожно сказала Киналла, - но из нашего разговора я поняла лишь, что ты - Ханна, и что ты издалека.
- Я поняла не намного больше, - честно призналась девушка. - Сегодня днем я еще была в Дальвике... это маленький город такой в Исландии, - зачем-то уточнила Ханна, хотя к настоящему моменту уже догадывалась, что вряд ли эти названия имеют какую-либо географическую привязку там, где она очутилась. - Это неважно. В общем, я была дома. Гуляла с собакой... такой, довольно большой и очень дружелюбной. Была обычным... - слово "человек" обнаружилось в сознании не сразу, - обычной девушкой. Разве что слепой. Ты знаешь, что такой "слепой"?
  Форум: забытые приключения · Просмотр сообщения: #480963 · Ответов: 44 · Просмотров: 61168

Тео Отправлено: 26-07-2014, 22:18


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Ханна

Весна. Две девочки лет семи качаются на seesaw*, и под высокими резиновыми сапогами хлюпает грязь. Вверх…
- А вот там два мальчика запускают в ручейке парусник…
Вниз.
- Да, я слышу. Это Томас и Стейни…
Вверх.
- Откуда ты знаешь, ты же их не видишь? – Каролина недоверчиво всматривается в лицо подруги, но тут же отворачивается. Пустой, невыразительный взгляд незрячих глаз пугает ее. Вниз.– Почему ты не носишь солнечные очки? - тут же спрашивает девчушка.
Вверх.
- А другие дети носят? – удивляется слепая, - Зачем?
Вниз.
- Не все, - признается Каролина. В кино слепые обычно ходят в темных очках, но не говорить же об этом?.. – Просто так, для красоты...
Вверх.
- Это красиво? – спрашивает ее подруга.
Вниз.
- Наверное, - с сомнением в голосе отвечает Каролина.
Вверх.
- А мне пойдет?
Качели замирают, и незрячая девочка остается висеть наверху, болтая ногами так, что рискует потерять сапожок. Каролина копается в своем рюкзаке, потом аккуратно слезает с качелей – придерживая свою сторону руками, чтобы спуск подруги не был слишком быстрым.
- Сейчас посмотрим, - подходит и надевает очки.
- И как я выгляжу?
- Тебе хорошо. Ты вообще хорошенькая, - чуть-чуть с завистью говорит Каролина. – Вот только глаза…
- Что – глаза?
- Они очень светлые. Голубые, но как будто в них воду налили сильно-сильно.
- А голубой – это какой?
Каролина задумывается.
- Голубой – это как небо в хорошую погоду.


Что-то было не так. Еще лежа с закрытыми глазами Ханна понимала, что сквозь веки бьется свет. И это ее пугало. Не размыкая век, ощупала себя руками. Вроде, цела. Только чувство какое-то странное, будто ладони в тонких латексных перчатках. Потерла кончики пальцев друг о друга, - нет, не показалось. Зато к ощущению «перчаток» прибавилась уверенность, что внутри что-то пощелкивает, когда она двигает руками.
- Хуго? – без особой надежды позвала девушка. Собака не отозвалась. Йоханна почувствовала, как к горлу подкатывает ком… склизкий, противный ком страха. Прислушалась, пытаясь хоть так себя успокоить. Ветер играет в траве, та шелестит и едва слышно поскрипывает, когда стебель касается стебля. Еще щебетание птиц… это не крикливые чайки, не стремительные ласточки и не дурашливые воробьи… какие-то другие птицы. Кажется.
Открывать глаза было страшно. Наоборот, хотелось покрепче зажмуриться, чтобы погрузиться в привычную темноту. И в то же время – любопытно, потому что явно случилось нечто странное, что-то изменилось, и, возможно, теперь…
«Видеть». Хотела ли Ханна когда-нибудь видеть мир так, как видят его другие? Хотела… не просто иметь представление о том, что вот это, например, - обеденный стол: он большой, овальный и сделан из стекла, гладкого и прозрачного; а прозрачный – это когда через предмет можно видеть, что за ним; а Ханна слепая, и ей все равно, прозрачный стол или нет, и то, что он сделан из стекла означает для нее только, что если опрокинуть столешницу, она может разбиться… Дурацкий пример. Или вот цвета… трава может быть бледно-зеленой, ярко-зеленой, изумрудной, желтой… вот та, на которой Ханна сейчас лежала – какая?..
А может, девушка все придумала, и просто темнота сменится вот на этот приятный цвет, который она видит сейчас?.. Вдохнула, выдохнула. Открыла глаза. И тут же закрыла лицо руками, чтобы поток ярких красок, ворвавшийся в сознание, не свел ее с ума. Господи, как это пережить?.. Руки… Ханна не узнавала свои руки. Ладони, прикоснувшиеся к щекам и пальцы, прикрывшие глаза – как будто не ее, не из плоти и крови… тяжелые, холодные, гладкие… как металл. Но ими все еще можно что-то трогать и ощущать.
Помедлив, девушка встала. Руки от лица она убрала, хотя глаза все еще держала закрытыми. Ощупывая пространство впереди себя, сделала несколько шагов. Ладонь легла на что-то теплое и шершавое. Ствол дерева. Ханна рискнула приоткрыть глаза и посмотреть на то, что раньше могла только ощущать. Кора была чещуйчатая, изрезанная глубокими трещинами. Девушка посмотрела наверх. Крона, казалось, утопала в самом небе. И таких исполинских деревьев здесь было много вокруг… Если все правильно, то кора, наверное, темная – коричневая или черная. Небо… голубое? Синее?.. Листья – зеленые. И трава тоже.
Руки. Ханна посмотрела на свои руки. Вот они точно не были правильными. Блестящие на солнце, искривленно отражающие и небо, и деревья, и траву… и саму Ханну. Девушка поднесла ладонь к глазам. Искаженное отражение явило ей лицо, на котором сверкали пугающим светом ее глаза. И это был точно не цвет неба. Либо небо здесь было неправильного цвета.
Чем дольше она всматривалась в свое отражение, тем больше ей казалось, что ощущение в ладонях менялось. Они как будто нагревались от взгляда… Ай!.. нет, не казалось - точно нагревались... Ханна снова испуганно зажмурилась. Нет уж, лучше так, - привычнее. Нащупала крепкую, но не очень длинную ветку, которую заприметила еще когда разглядывала дерево, и, к своему удивлению, очень легко ее сломала. Пусть будет вместо трости.
Куда теперь?.. Не выдержала, приоткрыла один глаз и обернулась. Взгляд, метнувшись между стволами древесных гигантов, уперся в арочные своды, увитые лозой. Совсем недалеко, близко даже… Туда. Для верности завязав глаза широким поясом, Ханна шла до тех пор, пока импровизированная трость не шаркнула по камню, из которого были сложены стены.
---

*seesaw - качели типа "вверх-вниз", когда двое сидят на против друг друга, поочередно отталкиваясь от земли ногами.
  Форум: забытые приключения · Просмотр сообщения: #480796 · Ответов: 44 · Просмотров: 61168

Тео Отправлено: 22-07-2014, 20:40


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Хуго потянул в сторону обочины, хотя Йоханна и сама уже услышала натужное тарахтение старенького мотора. Здесь небольшой перепад высоты, нужно быть осторожнее. Нога ступила на хрустящий песок. Ханна остановилась:
- Хороший мальчик, - пес ткнулся теплым мокрым носом в ладонь.
Карабкающееся в горку авто остановилось около них, жалобно скрипнув тормозами.
- Эй, Ханна, подвезти? - голос с лающей хрипотцой принадлежал Бельду Хальродсону, другу семьи. Обращаясь к Ханне, Бельд почему-то всегда повышал тон, как если бы она была не только слепа, но и тугоуха.
- Нет, спасибо! – мотнула головой девушка, - Хуго немного поплескался сегодня, должно быть, он грязный…
- Ну как знаешь, - двигатель, до того монотонно бубнивший свое «пр-пр-пр…», взревел неожиданно громко, и машина покатила дальше.
Больше на дороге никого не было, что в принципе для этих мест и данного времени суток весьма характерно. Можно вернуться на ровное полотно дороги – на обочине то и дело попадались камни, и Ханна чувствовала себя неуютно. Конец трости шкрябнул по краю асфальта, а потом произошло нечто, чего с Йоханной не случалось уже пару лет, – споткнувшись о небольшой валун, предательски выглядывающий одним краем из песка, она упала. Небольно, но обидно… хорошо, что Бельд уже уехал.
Поднявшись на четвереньки, девушка одной рукой обняла за шею своего лохматого друга, а другой пошарила в поисках трости. Ладонью нащупала какой-то мелкий камешек… Прежде, чем откинуть его в сторону, Ханна покатала находку в пальцах: гладкий, ровный, слишком идеальной формы, чтобы быть просто камнем. Нужно взять с собой, показать родителям.
  Форум: забытые приключения · Просмотр сообщения: #480761 · Ответов: 44 · Просмотров: 61168

Тео Отправлено: 18-07-2014, 20:11


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


С одобрения мастера.

Имя: Йоханна (Ханна)
Возраст: 19 лет
Внешность: белесо-голубые незрячие глаза, короткие рыжеватые волосы. Невысокая и довольно щуплая.

Биография: Ханна не потеряла зрение в результате болезни или несчастного случая, если, конечно, не считать таковыми ее преждевременное рождение на 34-ой неделе. Ее сестра-близнец, к сожалению, умерла, не прожив и суток, а Йоханна, благодаря стараниям врачей, выжила, хоть и осталась слепой. Несмотря на то что девочке никогда не рассказывали о погубшей близняшке (дома вообще не говорили на эту тему), в детстве Ханна иногда пугала родителей тем, что общалась с кем-то невидимым для них, отвечая на вопросы взрослых, что она говорит со своей сестрой. Правда, детский психолог сказал, что воображаемые друзья - это нормально, тем более у незрячих. А потом Йоханна перестала разговаривать с "сестрой", по крайней мере на людях, сумев сделать соответствующие выводы.
Ханну опекали - в маленьком Дальвике с населением чуть менее полутора тысяч человек, где девочка родилась и росла, сложно было найти человека, который не приходился бы тебе каким-то дальним родственником, а уж найти незнакомого - и подавно было невозможно. А Ханне хотелось самостоятельности, а еще больше - уединения. В детстве она часто просила отвести ее к морю, и сидела на берегу, слушая шепот волн и портовый гомон. Повзрослев, в погожий выходной день она обязательно брала Хуго, свою собаку-поводыря, и бродила с ним где-то целый день, подальше от города. Хуго был большой и теплый, а еще - молчаливый.

Наиболее яркие черты характера: педантично аккуратная - каждая вещь должна лежать на своем месте, целеустремленная, независимая (если быть более точной - стремящаяся к независимости), и при этом довольно ранимая и вспыльчивая. Довольно замкнутая, у нее узкий круг друзей, с которыми она чувствует себя комфортно. Очень хорошо чувствует настроения людей, участливая и сострадающая - стремится помочь им в случае необходимости, но не приемлет такого отношения к себе самой, принимая любую помощь в штыки, как посягательство на свою самостоятельность.

Навыки: кроме естественным образом развившегося острого слуха и умения ориентироваться в пространстве по звукам, красиво поет.
  Форум: Архив обсуждения приключений · Просмотр сообщения: #480709 · Ответов: 22 · Просмотров: 19251

Тео Отправлено: 22-05-2014, 21:23


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Фотографии в альбоме Prikl.ru - 10 лет (Пароль на доступ - prikl)
  Форум: Портал до Реальности · Просмотр сообщения: #480045 · Ответов: 30 · Просмотров: 25879

Тео Отправлено: 20-05-2014, 12:53


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


У Тео их есть, но Тео сама мало-мало занята. Доберусь до компа, перегоню из RAW и выложу.
  Форум: Портал до Реальности · Просмотр сообщения: #480027 · Ответов: 30 · Просмотров: 25879

Тео Отправлено: 15-05-2014, 7:42


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Сегодня мне бы хотелось поблагодарить всех, с кем мы начинали 10 лет назад... с кем пережили самое трудное первое прикловское лето. Всех, кто поддерживал и помогал восстановить данные после хакерской атаки на форум. Всех, кто здесь жил, играл, творил... и конечно, тех, кто живет, играет и творит сейчас.
Чтобы вы могли поздравить всех, кого хотите, харизму в течение 10 дней можно будет менять ежедневно!
  Форум: Новости сайта · Просмотр сообщения: #479937 · Ответов: 1 · Просмотров: 3693

Тео Отправлено: 14-05-2014, 19:30


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Тир обетованный

Их было тридцать или сорок. Гоблинов. Бедуинская шелуха, сорванная с места самумом великой войны. Несколько верблюдов в броне («Panzer Kamel» - как шутили наши австрийские «друзья», кнехты-наёмники, прибившиеся к остаткам войска Реджинальда Сидонского), лошади без брони, арбалеты и калаши вперемешку. Причём арбалеты были новенькие и откровенно французские, как бы не добыча околохаттинских стервятников, а калаши старые, но бьющие всё так же исправно.
Так вот, их было тридцать или сорок, и солнце, уже устало клонившееся к закату, натыкалось на рыжие «ирокезы» некоторых из них.
А ещё они явно собирались атаковать северную стену, и мне это казалось столь же диким, как если бы сейчас наши австрийские «друзья» (которые, будем откровенны, друзьями нам ни хрена не были) пошли жрать какую-нибудь изысканно-французскую бурду и петь при этом амхарские песни.
Тридцать семь, как мне удалось, наконец, сосчитать, гоблинов прогарцевали под стеной, потрясая оружием и выкрикивая что-то явно невежливое.
- Я твой замок ротонда шатал! – Кербаши потянулся сытым котом, хрустнул суставами и отглотнул кофе из маленькой глиняной чашки.
- Что?
- Примерный перевод для не особо желающих оного, – улыбка на умном смуглом лице породила сотни змеистых морщинок.
Если бы я взялся рисовать портрет Кербаши, то сперва это больше было бы похоже на создание карты. Дельты рек, сплетение дорог… А потом проницательный ироничный взгляд, и вот уже смотрит на тебя один из первых стрелков и меченосцев всего славного Тирского гарнизона.
Мать его была из берберских туарегов, отец – наёмник в византийском войске (кто возьмётся определить национальность или расу наёмника?). Он сидел на шатком деревянном табурете, точно на троне, пил кофе, варить который его научила мать, и баюкал на коленях СВД по имени Такамат.
А чуть слева, привалившись к зубцу стены, и элегантно слившись с ним в одно целое, застыл Курешан – глаза эльфа были чуть прикрыты и, казалось, он слушает музыку, которая обычному уху не доступна. И крики гоблинов снизу точно не касались нашего снайпера.
Третьим был здоровый, точно буйвол, Иясу. Казалось, сама ночь Абиссинии окатила Иясу из своих ладоней, а там, где не попала, доделала её работу тьма Нубии, поелику был он наполовину нубиец. Со статью какого-нибудь античного полубога, облачённый в самый большой доспех, который нашёлся в арсенале Тира (и тот бывший маловатым, если честно), ломавший на спор гранатомёт голыми руками, Иясу слыл живой легендой. И часть славы его, точно знамя, возносилась над нами всеми, охватывая крыльями, укрывая тенью, как и сам он возвышался над нами самими на две головы.
Четвёртым был я.
Если бы я был поэтом, я бы не стал описывать себя. Я бы описал закат в гавани Тира, когда солнце, похожее цветом на перезрелый гранат, взрезается синим (точно сталь в сумраке) лезвием горизонта, и алый сок течёт по волнам…
Но я не был поэтом. И потому вынужден был наблюдать за тридцатью семью бедуинами-гоблинами, которые уже начали обстреливать нашу стену. В последнее время подобные налёты случались всё чаще. Мелкие отряды, независимо от расовой принадлежности, а чаще смешанные, налетали, выкрикивая хулу и понося тех, кто за стенами. Потом начинали палить, из чего могли. После, подобно песчинкам в хамсине, уносились в неизвестном направлении.
И в том, что это становилось обыденностью, можно было прочитать, как в полёте птиц, что скоро сюда пожалует основное войско. Сам Саладдин. И высокородные смуглокожие му-эли* попытаются ворваться в главные ворота, сея смерть и разрушение.
Курешан отлепился от стены, плавным, плохо отслеживающимся глазом движением вскинул к плечу приклад.
«Паф», - звучным, хорошо поставленным баритоном пророкотала его снайперка (уж не знаю, было ли у неё имя). И один из гоблинов, из тех, что гордо возносили острия своих рыжих «ирокезов» к выцветшему тенту тирского неба, расцвёл тюльпаном взрыва, уподобившись треснувшему от спелости инжиру. Конь убитого всхрапнул и понёс.
- Правильно, - сказал Иясу.
А потом заговорил его «корд», который эфиоп держал на весу без всякого станка. И не надо никакой поэзии, чтобы описать, как свинцовые шмели кромсали живую плоть, как бились верблюды, рухнувшие наземь, как ржали лошади, пытаясь уйти от смерти, и волочили за собой внутренности.
- Зверей жалко, – Кербаши вновь отхлебнул из чашки.
Потом наступила ночь, и шакалы с гиенами растащили останки, до которых смогли дотянуться. А мне снились маки, целые поля маков и девушка в белом платье, счастливая и пьяная от смеха.
Но сирена общей тревоги подняла меня на ноги, сперва швырнув, как и многих, в вертикальное положение, и только после выдернув из сна, как морковку из грядки.
«Саладдин пришёл», - выли ведьмами-баньши сирены.
Мимо меня проскочили рослые наши австрийские «друзья»… Последний споткнулся, помянул некоторых владык Ада и ринулся дальше по коридору.
Я следом.
Тир закатал меня в своё серое утреннее небо, на котором ещё висели звёзды, обмакнул в душный, но пока не прокалённый воздух, и выволок на стену.
В розоватом свете только затеплившейся свечи солнца, под синеватыми (не дать ни взять – глаз, заплывший фингалом) облаками на горизонте стоял лес. Но какие леса под Тиром?!
- Саладдин, – Курешан, стоявший справа, казался чёрным, точно уподобившимся Иясу. – Пришёл…
«Конрад идёт, - зашелестело над стенами. - Конрад».
Монферрато поднимался на стену, и воины расступались перед ним. Точно из глубин всплывал кит. Левиафан. Точно он Моисей, а воины - это воды моря. Пошедший ростом и статью в своего отца, Конрад был высок и могуч. Если бы я был поэтом, я бы, возможно, сказал, что он был сродни кряжистым дубам. Что когда он шёл по мосту – брёвна трещали под его поступью. И что лицо его было осияно духом и светом благородства.
Но что поэзия, когда в разваливающемся на куски Царствии Небесном, где уже пали Тивериада, Кесария, Сидон; где, страшно сказать, сдался, - пусть и почётно, - Иерусалим; где подобные песку сарацинские войска заполняли государства крестоносцев, гарнизон Тира был сыт, одет, вооружён и верил в своего предводителя.
- Сейчас они попросят переговоров, – Кербаши усмехнулся. – Курешан, а может, тебе Саладдина пристрелить?
- Прикидывал, – спокойно отозвался тот. – Не выйдет.
- Ставлю пузырь, что получится, – Иясу перемигнулся за спиной эльфа с Кербаши.
- Да ну, раз остроухий говорит, что смажет… Хотя, будет халявный пузырь… Ну что, Кури, порадуешь нашего чёрного буйвола?
Курешан равнодушно пожал плечами, снял винтовку (в который поразился я жутковатой красоте и лёгкости этих движений), прицелился куда-то в тёмную полоску сарацинского леса, облокотившись на каменный выступ…
Я поймал себя на том, что задерживаю дыхание, но вместо выстрела раздался рёв труб и голос с акцентом снизу, усиленный мегафоном:
- Султан Сирии и Египта, благочестие веры, приглашает повелителя Тира на переговоры.
-Не успел, - без малейшего сожаления в голосе сказал эльф.
По стене прямо ко мне бежал гонец.
- Его Светлость просят, чтобы вы присутствовали на переговорах…
Кербаши, Курешан и Иясу переглядываются и хмыкают, каждый на свой лад.
Идём. Небо светлеет, и камни начинают жадно впитывать тепло. Конрад уже в автомобиле – вездеход невнятного цвета с открытым (а скорее, снятым по случаю) верхом. Он улыбается своей обаятельной улыбкой, которую одни хронисты называют харизматичной, другие обаятельной, но холод в его глазах не растопить самому безжалостному тирскому солнцу. Отец в плену, у стен – враг (и какой)…
Едем на встречу с Саладдином. Иясу на переднем сидении, и я осознаю, что это живой щит. И он осознаёт, однако сидит расслаблено и, кажется, поёт на амхарском, – ветер швыряет в лицо обрывки слов и звуков. Курешан и Кербаши – по бокам, висят излишками теста.
На месте встречи натянут тент. Под ним несколько му-элей и людей. Один орк.
На Саладдине белый тюрбан. Султан Египта и Сирии, командующий войском сарацин, теперь уже повелитель Иерусалима, сидит в кресле и пьёт холодный лимонад. При виде Конрада он встаёт и улыбается, как при встрече дорого друга. Самого дорогого.
- Да пребудет с тобой милость Милосердного, друг мой.
- Я не против, – Конрад смеётся. – Пусть и на тебя прольётся дождь его щедрот… Но город не сдам.
- Попытаться стоило – Саладдин разглядывает всех нас, и я уже не чувствую себя ни самым дорогим, ни просто дорогим, ни вообще гостем. Скорее, диковинкой в лавке, которую оценивают – покупать или нет? – Лимонада?
- Не откажусь, – Конрад продолжает смеяться. – Но и за лимонад - не сдам.
- А за отца? – вкрадчиво спрашивает султан Египта и Сирии, и я словно воочию вижу Змия-Искусителя, и дрожь пробирает меня, несмотря на жару.
Монферрато перестаёт смеяться. И молчит. Молчит всё то время, пока му-эль в дорогом халате по знаку главнокомандующего разговаривает с кем-то по сотовому телефону; молчит, пока к тенту со стороны армии сарацин мчится небольшой танк; молчит, и лишь напряжённо наблюдает, как из переносного холодильника вынимаются банки лимонада, вскрываются и ставятся на стол. Шесть банок. На одну больше, чем нас.
Вильгельма вводят под руки. Он ещё не утратил былой величественности, но ногти нестрижены, борода свалялась… Да и блеск во взоре уже не так ярок…
- Вот что я предлагаю, друг мой, – голос Саладдина звучит размеренно и негромко. – Я пощажу твоего отца, и он получит свободу. Вы все получите жизнь и уйдёте с оружием в руках и тем, что сможете унести, заплатив выкуп. Десять монет за мужчину, пять за женщину, две – за ребёнка. Я гарантирую, что никто вас не тронет. Так было с Иерусалимом, так будет и здесь. В противном случае, друг мой, я убью Вильгельма на твоих глазах, а потом возьму Тир, и вы все умрёте, защищая его. Выбор за тобой.
Монферрато молчит и смотрит на отца.
И я вдруг предчувствую, что он ответит.
- Не слушай его, – голос Вильгельма взрезает тишину. – Моя жизнь не стоит жизни города!
Если бы я был поэтом… Да даже близко не зная о поэзии, как бы описал я то, что творилось сейчас под тентом?! Горечь, сомнения, боль, радость… У меня нет уверенности в том, что я подобрал бы правильные слова.
Конрад вдруг смотрит прямо на Курешана, тот кивает, и вдруг делает быстрое, змеиное какое-то движение. И телохранители Саладдина не успевают отреагировать ни на него, ни на столь же стремительное движение самого повелителя Тира, который теперь держит в руке пистолет (не нашли ведь у эльфа при обыске, даром, что сами одной крови). И дуло пистолета упирает точно в лоб… Вильгельма…
- Закон переговоров, закон временного перемирия – это священный закон, и я не оскверню твоего доверия, Благочестие веры, – голос Монферрато неожиданно ровен. – Иерусалим пал, и я не могу с этим ничего поделать. Мы всегда говорили, что это Царствие Небесное, и, видимо, тот, кто стоит выше любого земного властителя, и истинный владыка Иерусалима, решил так. Богово достаётся Богу, и лишь он сам решает, что делать со своими дарами. Но я живу здесь. На земле. Возможно, завтра Господь решит, что и моё царство следует отдать в твои руки, султан, но, может быть, он решит иначе. Это моя земля. Это земля моих людей. И за неё я отдам всё до последнего. Ты хочешь проверить мою решимость? Ты пугаешь меня смертью моего отца? Поверь, Благочестие веры, ты не знаешь, с кем связываешься. Я сам убью своего отца на твоих глазах и, верю, он простит меня…
- Сделай это, мальчик мой, – голос Вильгельма сродни шелесту трав.
- Что, корона земного властителя дороже жизни родной крови? У тебя что, нет ничего святого? Или ты настолько жесток? – Саладдин медленно поднимается с кресла и смотрит прямо в глаза Монферрато.
- Богатства и титулы – тщета. Как ты думаешь, охотно ли пойдут твои люди на штурм, зная, что повелитель Тира не пощадил для защиты города собственного отца? Станут ли щадить их?
- Ваш Бог не защитил Иерусалима. Я разрушу Тир, друг мой. Опусти пистолет. Переговоры окончены…

Тир устоял. Один из немногих городов, основанных крестоносцами, он выдержал две осады и два штурма. Саладдин был так впечатлён поступком Конрада на переговорах, что отпустил Вильгельма из плена. Иясу погиб во время одного из первых штурмов. Курешан был убит шальной стрелой во время преследования египетской галеры. Кербаши дожил до второй осады и нарвался на растяжку уже тогда, когда войско Саладдина отступало. А я… Я так и не стал поэтом. Я и епископом-то Тира был плохим, какой уж из меня поэт…

* му-эли – эльфы принявшие мусульманство
  Форум: Грани Реального, Грань Тридцать Вторая · Просмотр сообщения: #479917 · Ответов: 7 · Просмотров: 5223

Тео Отправлено: 14-05-2014, 19:27


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Четвёртое желание

Говорят, что Кашхар сотворил повелитель джиннов, когда прятал свои сокровища от жадных глаз сынов человеческих. Сотни лиг песков, таких горячих, что и луна не светила над ними, а посреди пустыни - Умбра-гора, под которой таилось несметное богатство: серебро, и золото, и самоцветы. Но Ишхун-чародей сразил повелителя джиннов в поединке, что длился восемь дней и восемь ночей. Кровь из мёртвого тела пролилась на песок и стала лазурной Арцат. Воды реки бежали через всю пустыню до самого Рассветного моря, остудили огненную землю, а на берегах выросли финиковые пальмы, зацвели лотосы и запели райские птицы.
У истока реки, у подножия самой Чёрной горы Ишхун построил сияющий город Пайлун, где правил до самой смерти ровно восемь сотен лет и один год и где потом правили его сыновья и сыновья сыновей.
Много воды унесла с тех пор лазурная Ацрат, но всё так же богат и славен Пайлун. Теперь правит им Арраджин, хозяин горы, и братья его: Тангут, глава городской стражи, и Джун, смотритель акведука. Процветает их семья, и чем выше тянутся к небу башни роскошных дворцов, тем заметнее горделивый блеск с глазах братьев. Кажется им, что сравнялись они по величию с древними властителями Пайлуна. И ждут братья подходящего случая, чтобы самим прославиться в веках.

Шёл последний день жаркого месяца ашнуб, когда по Пайлуну из уст в уста побежали слухи.
- В городе появился чародей! - шептались соседки, обмахиваясь веерами из листьев финиковой пальмы.
- Он перелетел через Кашхар на крыльях серой цапли, - судачили торговки на рынках.
- Высокий, худой, седобородый, одет в пестрый халат, на плече - сума, - пересказывали друг другу стражники.
- А поселился зачем-то на краю Сковороды, - пожимали плечами богатеи.
Вскоре слухи эти дошли до Арраджина. Не мешкая, тот послал за Тангутом и Джуном, рассадил за круглым столом и молвил:
- Это наш шанс, братья. Восемь поколений не появлялись чародеи на берегах Ацрат, но теперь боги дают нам знак.
- Но как ты хочешь удержать колдуна в Пайлуне? - поднял бровь вальяжный Джун. - Посулами, силой?
- Нет, брат мой, - улыбнулся Арраджин. - В наших жилах течёт кровь Ишхуна, величайшего из чародеев прошлого. Коли старик обучит нас премудростям колдовского дела, мы наконец-то возвысимся над прочими, как возвышаются башни дворцов над хибарами бедняков в Сковороде.
- Так бы сразу и сказал! - Тангут стукнул по столу увесистым кулаком. - Я пошлю стражников, чтобы нашли старика и приволокли к нам.
- Подожди, - хищно сверкнул Арраджин раскосым глазом. - Чародеи своенравны, упрямы и падки на лесть. Начнём приказывать ему, и старик тотчас сбежит из города, а то и разгневается. Нет, мы пойдём к чародею сами, и станем упрашивать его, умолять, восхищаться его мудростью, а будет нужно - и на колени перед ним упадём.
Старший брат повернулся к младшему:
- Джун, пошли своих людей выведать, где остановился старик. А я пока подыщу нам одежды понарядней.

Старик дремал на берегу Ацрат, положив бороду под голову, а река лизала его босые ноги. Точно таким он был, как говорили о нём - долговязый, высушенный временем, одетый в нелепый цветастый халат. И сума рядом с ним лежала - потрепанная, набитая чем-то доверху.
Братья по наущению Арраджина приблизились к чародею тихо, стараясь не тревожить его сон. Но когда Джун наклонился над стариком, всмотрелся в морщинистое лицо, то встретил взгляд светло-голубых, как воды Ацрат в погожий день, глаз.
- Приветствуем тебя в Пайлуне, о могущественный, - прокашлявшись, пропел младший брат. - Наш дом - твой дом.
- Позволь узнать твоё имя, о мудрейший, - добавил старший.
- Сулап моё имя, - ответил старик, не поднимаясь с земли. - А за радушный приём благодарю. Понравилось мне город ваш, не уйду, коли сами не прогоните.
Братья обменялись довольными улыбками: добыча сама шла к ним в руки.
- Но чую я, не любезничать вы пришли, - проворчал старик, поднимаясь на ноги. - Не таитесь, говорите, что надобно.
- Мы хотим, чтоб ты взял нас в ученики, - осмелев, выпалил Тангут.
Арраджин ожёг брата взглядом, но Сулап лишь почесал спутанную бороду.
- Что ж, это можно, - протянул он. - Но знаете ли вы трое, откуда мы, волшебники, черпаем силу?
Смолчали братья, даже начитанный Арраджин не смог ответить чародею.
А старик распустил завязки на суме - та оказалась доверху набита камнями.
- Вот она где, сила моя! - прокряхтел он и, взяв сверху три камушка помельче, вручил по одному каждому из братьев. - Держите. Придёт время, научу, как обращаться с ними.
Младший брат посмотрел на подарок с удивлением, средний - с непониманием, старший - с недоверием. С виду камни казались совсем обычными, какими усыпаны склоны Умбры и дикий правый берег Ацрат.
- Благодарю тебя, великодушнейший, - поклонился Арраджин, пряча камень за пазуху. - Но ты, наверное, устал с дороги? Прошу, отдохни в прохладе моего дворца.
- Э, нет! - замахал руками старик. - Я уже снял комнату на постоялом дворе. Уютное местечко, да и хозяйка радушная. Коли захотите, селитесь рядом, народу там не шибко много, лишнее место найдётся.
Переглянулись братья - все трое как молока прокисшего отхлебнули, да делать нечего.
- Веди нас, о справедливейший, - процедил Арраджин.

Постоялый двор располагался в дальней части Пайлуна, что прозвали Сковородой - через высокие дома богачей сюда не долетал свежий ветер с Ацрата, и Кашхар каждый день мучил улицы жаром. Жили здесь бедняки, воры и трудяги, что от рассвета до заката гнули спины в золотых и самоцветных шахтах Умбры-горы.
До того братья никогда не бывали на окраине Пайлуна, и теперь ступали по нищим кварталам неохотно, словно по настоящей сковороде. Хуже всего приходилось изнеженному Джуну: он поминутно донимал братьев жалобами то на зной, то на вонь, то на усталые ноги. А Сулап бодро нёс на плече суму с камнями, и лишь на лбу у него выступали капли пота.
Пыльные улицы казались немноголюдными, но волшебник в пёстром халате и троица правителей Пайлуна, послушно бредущих за ним следом, собрали зевак быстро, словно пожар или бродячий цирк. Наконец добрели они до постоялого двора, старого дома, сложенного из потемневшего от времени песчаника. А за спинами у них растянулась длинная процессия горожан.
На ступенях под выцветшей вывеской сидел калека и просил у прохожих милостыню. К досаде Джуна, который уже мечтал о кружке холодного ячменного пива, Сулап завёл с оборванцем разговор.
- Здравствуй, добрый человек! Почему сидишь ты здесь в полуденный зной?
- Прошу милостыню, чтобы прокормить свою семью, - отвечал калека. - Раньше я работал в самоцветной шахте, но и тогда денег нам с женой и детьми хватало лишь на еду. А потом упавший камень раздробил мне руку, и больше я не могу держать кирку. С тех пор и побираюсь на улицах.
Сулап прикрыл глаза и кивнул с важным видом. А потом повернулся к собравшейся у него за спиной толпе.
- Жители Пайлуна! Сегодня трое этих почтенных горожан захотели стать моими учениками, - возвестил он и повел ладонью в сторону братьев. - И знаю я, что не терпится им начать творить чудеса. А потому настало время для первого урока.
- Покажи камень, что дал я тебе на берегу, ученик мой, - обратился старик к старшему из братьев, и когда Арраджин достал камень из складок халата, продолжил: - А теперь брось его в миску для подаяний этому доброму человек и трижды повтори моё имя.
Арраджин хоть и без охоты, но сделал всё так, как велел чародей. Камень упал в миску с громким звоном.
- Теперь иди домой к жене и детям, - напутствовал Сулап калеку. - Если ещё не остыла в жилах ученика моего кровь Ишхуна-чародея, то когда вернёшься ты поутру, миска будет доверху полна золота и самоцветов, что добыл ты за годы честного труда.
Зашумела толпа, нахмурился Арраджин, но старик уже и думать забыл об уроке. Вошёл он в постоялый двор и весь вечер предавался праздности. Джун с Тангутом успокоили душу вином, и лишь старший из братьев сидел угрюм и невесел.
Когда полночь одарила город благословенной прохладой, и даже Сковорода перестала жарить дома бедняков, Арраджин вышел из постоялого двора. В неверном свете звёзд разглядел он миску для подаяний - всё так же одиноко лежал на дне чародейский камень.
Ужас охватил Арраджина. Что если к утру миска так и не наполнится золотом? Как опозорен будет властитель Пайлуна перед своим народом! А если братья справятся со своими испытаниями? Много ли времени пройдёт, как решат они, что городом сподручнее править вдвоём?
И тогда решился Арраджин на хитрость. Достал он из-под полы халата тугой кошель, набитый золотом и драгоценными камнями, и высыпал их в миску нищего.
С рассветом братьев разбудил радостный крик - калека рыдал от счастья над миской, полной золота.
- Истинный волшебник господин наш Арраджин, - голосил он на всю улицу. - Да наградят его боги вечной прохладой.
Новость свежим ветром пролетела через Пайлун, и скоро весь город только и говорил, что о чуде. Братья поглядывали на Арраджина с благоговением и завистью. Старший же гордо держал спину, но на душе у него скребли кошки.

Весь следующий день Сулап не казал носа с постоялого двора, и братья, тщетно ждавшие от чародея новых уроков, извелись от нетерпения. Но к вечеру старик заскучал.
- Хозяйка, - подозвал он дородную женщину, мастерившую розу из обрезков алого шёлка. - У тебя здесь от тоски умереть можно. Неужто во всем городе не нашлось лицедеев или музыкантов, чтобы развлечь твоих постояльцев?
- Пела у нас по вечерам одна девушка, Заин, - отозвалась женщина. - Чудесный был у неё голос, чистый, как у райской птички.
Она тяжко вздохнула и продолжила:
- Вот только влюблена была бедняжка до беспамятства.
- И что же, умер её любимый? - охнул Джун. Он мнил себя натурой тонкой и чувствительной.
- Нет, не умер, - покачала головой хозяйка. - Гулял по базару и на беду оказался рядом, когда воры стащили у торговки кошель. Та кричать начала, а стражники и не стали долго разбираться: сгребли беднягу, да и бросили за решётку. Пыталась Заин за него вступиться, много дверей обошла, да всё без толку. А потом онемела от горя. Слова вымолвить не может, куда там петь…
- А где она сейчас? - спросил Сулап как бы между прочим.
- Не смогла я её на улицу выгнать, - призналась хозяйка. - Тут она живёт, помогает мне, убирает в комнатах постояльцев.
- Позови-ка её, - деловито приказал старик и подмигнул братьям с заговорщическим видом.
Когда Заин спустилась к старику, Тангут поморщил нос. Если девица и пела, как райская птичка, то смотрелась серым воробушком: маленькая, неприметная, с понурой головой. Но старик улыбался девушке по-отечески тепло.
- Достань-ка мой подарочек, - кивнул Сулап Тангуту, и когда тот вытянул на ладони камушек, продолжил, - а теперь поднимись в комнату Заин, брось камень к ней под кровать и трижды скажи моё имя.
- Коли истинно, что ученик мой - плоть от плоти Ишхуна, - объяснил старик девушке, - с утра голос вернётся к тебе.
Заин только кивнула, не подняв лица. А Тангут бросился исполнять наказ учителя.
Близилась ночь, и чем дольше смотрел Арраджин на среднего брата, тем скверней становилось у него на душе.
- Что же ты сидишь тут, беспечный? - спросил он с желчью в голосе. - Ждёшь, что утром проснёшься великим чародеем?
- Получилось у тебя - получится и у меня! - кичливо отозвался Тангут.
- Увидим, - скривился Арраджин.
И сколько бы ни гнал потом Тангут дурные мысли, перед глазами у него стояла недобрая улыбка брата. Вспомнил он, что встречал Заин раньше - приходила девица в его дворец просить за жениха, но Тангут был не в духе и прогнал её. Не семи пядей во лбу был средний брат, а всё же смекнул, как помочь себе. Вышел он к стражникам, что стерегли правителей города у дверей постоялого двора, и велел с первыми лучами солнца привести жениха Заин.
Настало утро, учитель и ученики собрались за столом. Сулап с аппетитом уплетал завтрак, братья же то и дело поглядывали на лестницу. Наконец, наверху показалась хрупкая девичья фигурка. Заин спускалась вниз, всё так же не поднимая головы, и сердце Тангута ушло в пятки. Но тут в дверях показался изможденный юноша, одетый в пыльную серую робу.
- Заин! - бросился он навстречу девушке, не обращая внимания ни на кого другого вокруг.
А та замерла на ступенях, вцепившись в перила побелевшими пальцами.
- Риаз, - прошептала Заин, и голосу её вернулась былая сила. - Риаз, это правда ты?
Влюбленные упали друг к другу в объятия. Тангут же смотрел на них с самодовольной улыбкой, не скрывая своего торжества.

Вечером того дня в постоялом дворе было людно и весело. Горожане собрались послушать Тангута, который, кичась волшебным даром, рассказывал, как излечил бедную Заин от немоты. История эта с каждым разом обрастала всё новыми подробностями. Сама Заин, устав петь, дремала, прильнув к плечу жениха, Риаз меж тем проигрывал партию за партией Сулапу - чародей оказался сведущим в ча-рунге. За игрой с мрачным видом наблюдал Арраджин.
И лишь Джун не находил себе места от зависти и обиды.
Обмахиваясь надушенным платком, он смотрел в окно, словно бы нашёл что-то интересное в выжженном солнцем дворике, но на шёлк то и дело капали слёзы. Жуткой несправедливостью казалось ему то, что братья его уже стали великими чародеями, а он, Джун, так и остался простым смотрителем акведука. Будь он хоть каплю смелее, упросил бы учителя дать ему шанс отличиться. Однако боялся Джун всего на свете, а потому молча глотал слёзы и бросал иногда злые взгляды в сторону братьев.
Но вот старик, убрав с доски чёрного султана, рассмеялся и, хлопнув в ладоши, подозвал к себе хозяйку.
- Тешит душу твоё радушие, - обратился он к женщине. - Исполню я одно любое твоё желание. Проси, чего захочешь.
- Ничего не надо мне, чародей, - рассмеялась та. - И без колдовства твоего со всем управлюсь.
- Так уж и со всем? - прищурил глаз старик.
Подумала хозяйка и ответила:
- Вот разве что мечтала я когда-то, чтобы под окнами моего двора цвели розы. Но жар Кашхара губит цветы, а воды в Сковороде не хватает и на то, чтобы умыться.
- Будут тебе розы, хозяюшка, - возвестил чародей.
Он поднялся на ноги, подошёл к Джуну и положил ему руку на плечо.
- Пришла пора испытать и тебя. Брось мой камушек в землю на заднем дворе, повтори трижды моё имя, и если ты, как и братья твои, способен к чародейству, то утром под окнами хозяюшки зацветут розовые кусты.
Ринулся Джун выполнять наказ старика, да недолго длилось его радость. Земля рядом с постоялым двором была сухой и мертвой, словно камень. Не ведал Джун, каким сильным должно быть его колдовство, чтобы выросла там хоть травинка.
“Но что, если я немного себе помогу?” - задумался вдруг младший брат. И решился он на маленькую хитрость.
Затемно вернулся Джун во дворец и собрал садовников, что ухаживали за цветами и деревьями в его роскошном саду. А потом повернул огромный вентиль - и затихли мраморные фонтаны перед дворцом, и заструились воды великой Ацрат по акведуку, что вел к Сковороде.

Утром постоялый двор полнился благоуханием медвяных роз - алых, снежно-белых, золотистых. На лепестках ещё не просохла влага: воды в Сковороде теперь хватало не только людям, но и цветам. Джун спрятал надушенный платок в складках халата и смотрел на розы нежным взором. Чудилось ему, что кусты подросли за ночь - с тех пор, как пересадили их из дворцового сада к постоялому двору. А значит, сработало колдовство, значит, и правда был Джун потомком Ишхуна-чародея.
От сладких дум отвлек его голос Арраджина. Мрачен был старший брат пуще прежнего.
- Пойдем, - бросил он Джуну. - Потолковать надо.
Братья вышли из постоялого двора на залитую солнцем улицу - там под полотняным навесом их уже ждал Тангут.
- Братья, отпразднуем же! - пророкотал он. - Наконец-то исполнилась наша мечта, весь мир узнает о нашем величии!
Джун заулыбался было, но потом нахмурился.
- Но где взять нам волшебных камней?
- Попросим у чародея, - ударил Тангут кулаком о ладонь. - А не даст, так отнимем. Мы свою силу узнали, чар его не испугаемся.
- Нет у нас никаких сил! - рявкнул вдруг Арраджин.
- О чем ты, брат? - удивился Джун. - Я своими глазами видел золото в миске бедняка, своими ушами слышал голос Заин...
- А я видел, как ночью люди твои сажали розовые кусты. И слышал, как Тангут послал стражников освободить жениха девицы. А золото то было из моего кошеля.
Тангут и Джун переглянулись, устыдившись.
- Выходит, нет волшебства в камнях, а чародей провёл нас вокруг пальца? - растерянно пробормотал младший брат.
- Он не чародей, а пройдоха, который три дня жил за наш счёт, - прорычал Арраджин. - Разве видели вы, чтоб сотворил старик хоть одно чудо? Слышали от него хоть одну мудрость? Он только пил и ел за троих. И потел, как толстуха на рынке, а всем известно, что чародеи неподвластны ни жаре, ни холоду.
- Не обо мне ли ты говоришь, ученик?
Сулап ступил под навес, с плеча его снова свисала набитая камнями сума. Джун с Тангином отступили на шаг назад - лишь Арраджин выдержал насмешливый взгляд старика.
- Не ученик я тебе более, обманщик! - сказал старший брат. - Да и научить ты меня, видно, ничему не можешь. Никто из нас не сотворил чуда, ибо выдал ты простые камни за волшебные.
- Тебе ли звать меня обманщиком? - усмехнулся Сулап. - Не выполнил ты моего наказа и не дождался утра, как и братья твои. Но пусть не доверились вы мне, пусть сделали всё по-своему, а всё же чудо случилось: бедняк стал богачом, к немой вернулся голос, а на краю пустыни зацвели розы. Что с того, если чудеса эти сотворены не чарами, а руками человека? Разве стали они от этого меньше?
Молчал Тангин, и Джун не вымолвил ни слова, но гневно крикнул Арраджин:
- Глуп ты, если веришь, что мы дважды купимся на твою ложь! Убирайся из Пайлуна подобру-поздорову, не то стражники выгонят тебя взашей.
В тот же миг содрогнулась Умбра и поднялся песок над Кашхаром.
- Дал я слово гостить в Пайлуне, пока не прогонят меня, и сдержу его, - улыбнулся старик. - Будь по-вашему.
Вышел он на солнце, достал камушек, бросил перед собою - и обернулся большой серой цаплей. Расправила цапля сильные крылья, зажала в клюве суму и, оторвавшись от земли, полетела в сторону Рассветного моря. С тоскою смотрели братья ей вслед, да только поздно было горевать - сказанного не воротишь.
Долго ещё правили Джун, Тангут и Арраджин в прекрасном Пайлуне. Чтил их народ как великих чародеев, но знали братья горькую правду, и потому не кичились более ни могуществом, ни родством с Ишхуном-чародеем, а жили и правили по справедливости.
И ещё долгие века помнили их как мудрейших из властителей Пайлуна.
  Форум: Грани Реального, Грань Тридцать Вторая · Просмотр сообщения: #479915 · Ответов: 9 · Просмотров: 4954

Тео Отправлено: 14-05-2014, 19:24


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Земля обетованная

С улицы донесся приглушенный расстоянием крик и отборный мат. Заинтересовавшись, Артур, все еще с зубной щеткой во рту, выглянул в окно. С высоты пятого этажа было видно, как трое бритоголовых парней в белых одеждах несут вниз по улице отчаянно вырывающуюся рыжеволосую девицу. Вскоре эта странная компания скрылась за поворотом, и пустынная улица снова погрузилась в тишину. Полгода назад тяжело было представить себе нечто подобное, происходящее средь бела дня, теперь же не осталось людей, которые остановили бы произвол. Артур сплюнул зубную пасту и закрыл окно. "Кроткие духом унаследуют землю". Ага, как же.
Вернувшись в ванную, парень прополоскал рот, умылся и взглянул на себя в зеркало. Холодная вода слабо помогла ему, он все еще выглядел заспанным и уставшим. В задумчивости проведя рукой по светлой щетине, Арт который день подряд решил побриться завтра.
На полке с чаем осталась только какая-то ромашковая дрянь, поэтому бутерброд Артур запивал чистым кипятком. Пребывая от этого в дурном расположении духа, он вернулся в спальню и выгреб из-под завалов пустых пивных бутылок старые, потертые джинсы и майку, которая, он был в этом уверен, ему не принадлежала. Уже сунув в карман мобильник и приготовившись уходить, Артур решил задержаться на пару минут, попрощаться.
Он осторожно открыл дверь и вошел в темную комнату, стараясь не шуметь. Впрочем, его усилия пошли насмарку: хозяйка квартиры, молодая девушка со спутанными, сухими волосами и болезненно бледной кожей, уже не спала, ворочаясь на матрасе.
- Думал, ты еще не проснулась, - негромко сказал Артур.
-Твой мерзкий будильник меня разбудил, - капризным голосом ответила она, пряча под одеялом руки, покрытые следами инъекций, - Арт, мне плохо.
- Ничего, сейчас я уйду, а вечером вернусь с лекарством, - он присел у матраса и потрепал девушку по щеке. - Потерпи, Мари.
- Меня зовут... - попыталась возразить она, приподнимаясь.
- Тебя зовут так, как я скажу, - перебил ее Артур и поцеловал в лоб.
"Мари", не найдя в себе сил спорить, откинулась на подушку, захныкав, словно маленький ребенок.
- Ненавижу тебя. Во всем ты виноват.
- На кухне остались бутерброды, и чайник только закипел, - проигнорировал ее слова Артур и вышел из комнаты. Интересно, на что она не будет готова ради "лекарства", когда ломка усилится?
Улыбаясь своим мыслям, он зашнуровал кроссовки, накинул олимпийку и бодро спустился по ступенькам. Выходя из подъезда, он набрал номер на мобильном.
- На вашем счету недостаточно средств... - отозвалась трубка невыразительным женским голосом.
- Твою мать, - ответил ей Артур и в отчаянии огляделся.
Дома, окружавшие уютный, зеленый двор, безучастно смотрели провалами разбитых окон на Артура и незнакомца, сидевшего на лавочке у детской площадки. Он был одет в чистую, выглаженную рубашку в клетку и джинсы, а довершали облик совершенно новые мокасины. Темноволосая голова была запрокинута назад, а взгляд устремлен на пролетающие в вышине облака.
- Братишка, не выручишь? Есть позвонить? - Артур подошел к незнакомому парню. Тот был невысок, но гораздо старше, чем казался на первый взгляд.
Парень непонимающе похлопал глазами, как человек, чьи мысли витали далеко отсюда.
- А, конечно, брат. Рад помочь хорошему человеку, - сказал он, протягивая Артуру старенькую "раскладушку".
"Хороших людей не осталось", - подумал Арт, снова набирая номер.
- Скажи, брат, во что ты веришь? - спросил незнакомец, окинув Артура взглядом.
Тот не ответил, жестом указав на телефон. Наблюдать за различными сектами, которые словно с цепи сорвались после второго пришествия, было интересно только поначалу. Порой начинаешь удивляться тому, сколько адекватных, здравомыслящих людей принадлежали к традиционным конфессиям.
Сектант замолчал, то и дело проводя рукой по волосам и аккуратной бородке. Тем временем гудки в трубке сменились на хрипловатый ото сна голос.
- Алло?
- Алло, София? Это Артур. Извини, что разбудил. Максим дома?
- Максим, - крикнула София на той стороне, - Ой, Арт, он уже сбежал. Заходи, я кофе заварю.
Не дожидаясь ответа, девушка положила трубку.
- Спасибо, браток, выручил, - поблагодарил Артур, протянув парню трубку. - Все, надо бежать. Бывай.
- Иди с миром, брат, - произнес парень вслед.
Дорога к дому Максима пролегала в тени многоэтажек, в большинстве своем необитаемых и изуродованных вандалами. Артур шел, рассматривая надписи в духе "Бог умер" и "Конец настал". Одна из них привлекла его внимание. Сделанная синей краской под трафарет, она лаконично гласила "Рай - на земле".
- Что-то новенькое, - произнес парень себе под нос и двинулся дальше. Отчего-то он был уверен, что люди, оставшиеся на земле - преступники, наркоманы, сектанты и безумцы - меньше всех заслуживали места в раю.
Квартира Макса встретила Артура ароматом кофе.
- Привет, негодяй, - поприветствовала его София. Она была одета в старую, растянутую футболку, служившую ей пижамой, а ее густые волосы все еще были растрепаны ото сна.
Вместо ответа Артур чмокнул ее в щеку.
- Фу-у, зарос, как последний бомж, - засмеялась Софи, шутливо оттолкнув его. - Пойдем, кофе остывает.
- А я и есть бомж, забыла? – Арт последовал за ней на кухню.
Небольшая, уютная комнатка сверкала чистотой. Или, по крайней мере, так с непривычки показалось Артуру.
- Очень умно было сжигать собственный дом, - упрекнула его девушка, отпив ароматного напитка.
- Воспоминания, - буркнул в ответ Арт, нахмурившись, - Что толку горевать о прошлой жизни, если ее не вернуть?
- Да ты, дружок, романтик, - заметила София и поспешила сменить тему. - Максим еще рано утром ушел. Он собирался встретиться с каким-то клиентом в "Бахусе".
- И ты его отпустила? Ты же знаешь своего мужа, переговоры он вести не умеет. И что это за клиент, о котором я ничего не знаю?
- Не спрашивай меня. Я занимаюсь финансами, наркоманами занимаетесь вы с Максимом.
Артур покачал головой и отхлебнул из своей чашки.
- Хороший кофе.
Поболтав еще около часа, он начал поглядывать на настенные часы.
- Не пора ли Максу вернуться?
- Думаешь, у него проблемы? - забеспокоилась София.
- О да, как только я его отыщу - у него будут серьезные проблемы.
Артур собрался уходить, и София захотела идти с ним, волнуясь за мужа. Однако Арт смог убедить ее, что повода для волнений нет - он быстренько надерет задницу горе-бизнесмену, и они вернутся обратно.
"Бахус", некогда бывший элитным ночным клубом, сейчас являлся едва ли не единственным целым зданием в городе. Даже теперь владельцу каким-то немыслимым образом удавалось каждую ночь собирать полный зал народа. Впрочем, в это время клуб выглядел таким же пустынным, как и остальной город.
Одинокий охранник, высокий и лысый, в черных джинсах и футболке с какой-то блэк-металл группой, куривший у двери, едва ли оживился, завидев направлявшегося ко входу Артура.
- Далеко собрался? Проваливай, мы закрыты.
Артур поморщился. Раньше на дверях в "Бахусе" стояли гораздо более приветливые ребята. Но не успел он возразить охраннику, как из клуба показался его недавний знакомый - тот самый вежливый сектант, одолживший ему свой телефон.
- Не стоит, Борис. Наши двери всегда открыты для хороших людей. Входи, брат.
Внутреннее убранство клуба совсем не изменилось с тех пор, как Артур последний раз был здесь. Стены украшали репродукции Микеланджело, а по углам были расставлены кадки с пластиковыми пальмами.
- Присаживайся, брат, выбирай любое место. Выпьем за знакомство, - предложил сектант и подошел к бару.
- Я ищу одного человека. Максим, наркоторговец. Он должен был быть здесь, - сказал Артур, занимая столик у самого входа.
- Думаю, я слышал о нем. Хотя должен расстроить тебя, брат, здесь я его не встречал. Однако, может быть я все же смогу тебе помочь. Борис!
- Да? - охранник заглянул внутрь.
- Скажи, брат, ты знаешь, кто такой Максим, торговец наслаждением?
- Че? - не понял поначалу Борис.- А, щуплый такой барыга? Ну, он крутился неподалеку с утра. Встретился с этим быком, Валерой. Ну, тот, который держит церковь на окраине, к востоку отсюда.
- Настоятель флагеллантов? Проклятые безумцы, - сектант покачал головой и вернулся к столику, неся два стакана.
- Ага, точняк. Ну, короче с этим флагилянтом он и ушел, - подытожил охранник.
- Спасибо, брат. Можешь вернуться на свой пост. Что ж, за знакомство, - так и не представившись, он поднял свой стакан.
- А владелец не против, что ты тут хозяйничаешь? - поинтересовался Артур, принюхавшись к напитку. В стакане оказался виски, причем не из дешевых.
- Он принял свет истинной веры и любезно позволил нам с братьями остаться здесь. Выпьем.
- Ага. И какая это вера?
- Вера в то, что никто не может вознести нас в рай, ибо рай - на земле, и только в наших силах сделать так, чтобы это было правдой. Пей.
- Так это вы стены портите?
- Да, мы используем все доступные способы, чтобы донести свою идею до людских умов. Теперь выпьем.
Артур подозрительно посмотрел на своего собеседника.
- Извини, я в завязке, - сказал он, отодвигая от себя стакан.
- Это невежливо. Пей.
- Не хочу.
Проповедник тяжело вздохнул.
- Еще один оказался слеп перед светом истинной веры, - произнес он, достав пистолет. - Это для твоего же блага. Пей.
- Не буду.
- Пей! - настаивал сектант, наставив на Артура дуло ПМа.
- Иди ты к Кришне, членопоклонник.
- Что ж, я не хотел этого делать, - вздохнул он, взводя курок, однако раздавшийся из служебного помещения грохот и ругань отвлекли его.
Артур, воспользовавшись секундным замешательством противника, отвел пистолет в сторону, и, схватив сектанта за волосы, несколько раз ударил лицом о стол. Слабо захрипев, проповедник попытался подняться, и тогда Арт, вставший из-за стола, вырубил его хорошо поставленным ударом в челюсть.
В этот момент дверь подсобки распахнулась, и оттуда вывалился бритоголовый верзила. Его лицо покраснело, глаза налились кровью, пальцы беспомощно царапали веревку, тугой петлей обхватившую его шею. Силы покидали его, он упал на колени, и Артур смог увидеть душившую его рыжеволосую девушку. Ее губа была разбита, под глазом наливался синяк, но Арт вдруг понял, что именно эту девушку он видел сегодня утром из окна квартиры. Бритоголовый перестал хрипеть и сопротивляться, повиснув, словно тряпочная кукла. Только тогда девушка отпустила его, позволив упасть на пол безвольной кучей. Сбегав в подсобку, она вернулась с канистрой бензина и принялась щедро лить его на пол.
- Сжечь, сука, ведьму, - приговаривала она при этом, - Я вам покажу святую, мать ее, инквизицию. Эй, блондинчик! Че встал, как член посреди поля?
- Что это вообще должно значить? - не понял ее Артур.
- Это значит шевели своей задницей и проверь, где охранник.
Забрав со стола пистолет, парень осторожно двинулся к выходу и выглянул на улицу. Пусто. Борис, похоже, сделал ноги, как только почувствовал опасность. Артур вернулся внутрь. Девушка закончила обливать помещение бензином и теперь пыталась зажечь спичку.
- Эй, стой-стой-стой! - крикнул Артур.
Рыжая раздраженно вздохнула, но все-таки прекратила попытки сжечь клуб.
- Что еще? Хочешь попрощаться? - с этими словами она пнула бессознательное тело на полу. - Эй, верзила, слышал? Блондинчик передавал "пока-пока".
После чего она чиркнула спичкой так сильно, что сломала ее. Выругавшись, девушка достала из коробка еще одну.
- Черт. Стой! Скажи, ты была там одна? - удушающий запах бензина и коробок спичек в руках этой ненормальной заставляли Артура нервничать.
Девушка остановилась, обратила свой взгляд на подсобку, из которой ей удалось вырваться, и снова на парня.
- Ты совсем тупой, да? Нет, идиот, я не была там одна! Со мной было трое бритоголовых чмошников с довольно ясными намерениями.
- Мой друг, Максим, невысокий, щуплый, темные волосы, коротко стриженный. Он мог быть там.
- Извини, никого похожего я там не заметила, - пожала рыжая плечами, - Но ты можешь проверить сам, если хочешь.
Сказав это, она зажгла спичку и бросила ее на пол. Пламя вспыхнуло мгновенно, стремительно разростаясь. Артур выругался и схватился за голову, а девушка, не теряя времени, выбежала на улицу. Глядя на ревущую стену огня, Арт понял, что выбор у него небогатый, и последовал за поджигательницей. Перебежав на противоположную сторону улицы, он позволил себе отдышаться.
- А ты умеешь донести свою точку зрения, - сказал он в пустоту.
Парень выпрямился и огляделся. Он был совершенно один. Рыжеволосая девица исчезла, ушла собственной, только ей известной дорогой.
Откашлявшись, Артур достал телефон и позвонил Софии.
- На вашем счету недостаточно... - ответил ему голос в трубке.
Парень с трудом удержался, чтобы не разбить мобильный об асфальт. Он не знал, какую помощь надеялся получить от Софи. Однако он знал наверняка одно: у него нет никакого желания идти в церковь флагеллантов в одиночку.
Двинувшись в сторону восточной окраины, Артур прикинул варианты действий. Очевидно было, что помощи ждать неоткуда. Прямо сейчас у Артура было два пути: идти вперед или сбежать.
- Может, остались в мире хорошие люди? - сказал он сам себе.
Старая церковь, в которой расположилась община самобичевателей, видела лучшие времена. Штукатурка осыпалась во многих местах, обнажая кирпичную кладку, словно язвы на теле. Стены были покрыты засохшими разводами крови и фекалий - противно было представить, что за ритуалы проводились здесь. Каменная арка на входе, покрытая вперемешку неприличными граффити и надписями на латыни - все, что осталось от ограды. Тяжелая, дубовая дверь церкви была приоткрыта, из-за нее доносилось пение. Крадучись, Артур вошел внутрь. Справа от него раздалось рычание - монахи, не стесняясь, держали в церкви псов.
Не менее дюжины мужчин собралось у алтаря. Все они, кроме одного, выглядели изможденными. Их лица осунулись, а балахоны висели на них, словно на вешалках. В отличие от последнего, в котором без труда можно было узнать их предводителя. Валера, в прошлом успешный стронгмен, никак не походил на человека, уморенного аскезой. Он был одет в одни только штаны, его широкие плечи и сильные руки покрывали шрамы. Двое сподвижников поочередно хлестали его плетями по спине, так, что кровь орошала каменный пол. Валера сжимал в руке хлыст и тянул монотонную молитву, медленно приближаясь к худому пареньку, стоящему на коленях перед алтарем. Максима, а это был именно он, раздели до пояса, и двое монахов держали его за руки.
Первое, что пришло в голову Артуру - развернуться и так же тихо уйти, однако один из флагеллантов заметил его. Тут же остановились удары плетками, и даже Валера прервал свою молитву, развернувшись к незваному гостю. Артур же с необычайной ясностью представил, что с ним могут сделать эти люди, которые себя-то без всякой пощады избивают плетьми.
- Еще один гость в нашей церкви, - растягивая слова, произнес Валерий, - Но кто же из нас не запер...
- Заткнись! - Артур достал пистолет, - Руки вверх, бычара! Никому не двигаться! Не шевелись, гнида! Максим. Мы уходим.
Максу не нужно было повторять дважды. Вырвавшись из цепких лап монахов, он припустил к двери. Один из псов, встревоженный, залаял у входа.
- А-а, сука! - вскрикнул парень.
Монахи замерли на своих местах, не зная, что делать, но Валера, отойдя от шока, двинулся вперед.
- Ты плохо слышал? Стоять! На колени. На колени, я сказал! - закричал Артур, стараясь не показать страха в голосе.
Валера молча повиновался, сохраняя выражение тупого удивления на лице.
- Ты замолил свои грехи? Сегодня ты умрешь, Валера. Мордой в пол, сука! Молись! Молись, чтобы я слышал!
Упершись носом в каменный пол, он затянул все ту же монотонную, гнусавую молитву и, к удивлению Артура, монахи хором подхватили ее.
- Охренеть, - прошептал парень и, пятясь, покинул церковь вместе со своим другом. Но не успела дверь захлопнуться, как Валера, опомнившись, рывком поднялся с пола.
Артур и Максим успели отбежать всего на пару метров, как двери храма распахнулись настежь, и наружу ринулась свора собак.
- Шевелись! - крикнул Арт другу. - Наверх!
В считанные секунды они смогли забраться на каменную арку ворот. Собаки, не менее десятка злобных тварей, бесновались внизу, пытаясь достать до людей.
- Спускайтесь, - Валерий не спеша вышел из церкви, - Мы вас не обидим. Мы поможем вам заслужить прощение. Поможем искупить грехи.
Резкий щелчок хлыста ясно показал, как именно им предстоит искупать грехи. Он собирался сказать что-то еще, но его перебил колокольный звон.
- Вечерняя, - произнес Валера, когда, наконец, наступила тишина. - Моя паства не может без меня.
Сказав это, словно извиняясь, он вернулся внутрь, заперев за собой дверь. Вскоре из церкви раздалось пение, под аккомпанемент приглушенного стука и щелчков хлыста. Артур и Макс остались наедине со сворой псов.
- У ПМа обойма на восемь патронов, - сказал Артур, прицеливаясь в ближайшую псину, - Я насчитал тут одиннадцать собак. Если повезет, перебью половину, а остальные разбегутся. Тогда мы свалим, пока сектанты не вернулись.
Он выдохнул и выстрелил. Пистолет издал сухой щелчок. В замешательстве, Арт нажал на спусковой крючок еще раз, с тем же результатом. Достал обойму. Пусто.
- Твою ма-ать, - протянул он.
- Что такое? - недоумевал Макс. Вместо ответа Артур продемонстрировал ему пустую обойму.
- И что будем делать? - спросил наркодиллер, спустя несколько минут.
- Я подумываю бросить им тебя и сделать ноги, - огрызнулся Артур.
- Артур, я... В общем, спасибо, что пришел за мной.
- Какого черта ты здесь делал? Зачем ты вообще связался с этим Валерой?
- Ну, я... я думал о... расширении бизнеса. И он все говорил о покупке...
- Об искуплении, придурок! Ты хоть слышал в школе, кто такие флагелланты? Как, по-твоему, промышленные объемы "хмурого" вписываются в представление об аскезе?
- Я подумал... им же, наверное, больно... все эти плетки и все такое.
Артур взвыл в бессильной ярости. Не найдя слов, он направил пистолет на Макса и несколько раз спустил курок. Все еще безрезультатно.
Время шло, псы терпеливо сторожили двух парней, молча сидевших на высоте трех метров над землей. Голос, раздавшийся в конце улицы, заставил людей обернуться. Человек стремительно приближался, и Артур узнал в нем того самого проповедника из "Бахуса". Выглядел он хуже некуда - лицо опухло, лоб рассечен, а волосы и одежда заметно обгорели. Животные вскочили с земли и принялись рычать на чужака, топорща загривки. Однако проповедник не придал этому значения, вероятно, даже не заметив. Он видел перед собой только Артура, к которому обращался с обличающей речью о рае и воздаянии. Шаг, еще шаг, и он пересек невидимую линию, словно спуская курок. Свора бойцовских псов ринулась вперед, сбив беднягу с ног. Послышалось мерзкое чавканье, и речь сектанта застряла у него в горле булькающим хрипом. Пару секунд Артур, словно завороженный, наблюдал, как стая псов разрывает на части все еще живого человека, но тут же отвел взгляд и спрыгнул на землю.
- Пошевеливайся, - скомандовал он Максиму и они побежали прочь от этого проклятого места.
Только окончательно затерявшись в лабиринте дворов и переулков, эти двое позволили себе перевести дух.
- У тебя... фух... с собой? - спросил Артур, все еще тяжело дыша.
- А? Ну да, - кивнул Макс и достал из кармана джинс пакетик с героином.–Типо, на пробу.
Арт выхватил пакетик у него из рук. Немного подумал и влепил ему смачную затрещину.
- И больше не думай о "расширении бизнеса". Иди домой и извинись перед Софи за то, что заставил ее волноваться.
Пристыженный Максим, взмыленный, запыхавшийся, с голым торсом, выглядел откровенно жалко. Тяжело вздохнув, Артур протянул ему свою олимпийку.
- Надень. Но чтобы завтра вернул.
А еще говорят, в мире не осталось хороших людей.
Изрядно продрогший, Артур вернулся к себе в квартиру. Хозяйка, беспокойно метавшаяся по комнате, выбежала ему на встречу, глядя на него щенячьими глазами.
- Лекарство. - Арт бросил ей пакетик с наркотиком. С утра он думал о том, чтобы как следует подразнить ее, но сейчас у него не осталось на это ни сил, ни желания.
Когда Артур, сняв пропитанную потом майку и умывшись, вошел в комнату к девушке, она уже успела принять дозу. Парень вздохнул и, развалившись в старом кресле, расстегнул пояс.
- Как мы говорим спасибо, Мари?
Может быть, тот тип из "Бахуса" был прав. Рай - он действительно на земле. Во веки веков.
Аминь.
  Форум: Грани Реального, Грань Тридцать Вторая · Просмотр сообщения: #479913 · Ответов: 13 · Просмотров: 5679

Тео Отправлено: 14-05-2014, 19:20


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Мастерство совета

Металл браслета ярко блестел в лучах заливавшего стол солнечного света, с каждой секундой меняя оттенок. Полоса стали переплавлялась в серебро, и в такт изменениям цвета пульсировал коричневатый камень, вставленный в собранную из стальных пластин перчатку на руке ювелира. Еще несколько секунд – и браслет окончательно изменился, обрел облик чистого серебра. Камень-гемфорит потускнел, погасло и едва заметное свечение разбегавшихся от него линий узора Изменения.
Покрутив в руках преображенный браслет, Фавий Меделл кивнул с улыбкой. Работа всегда доставляла ему удовольствие, особенно такая – медленная, кропотливая, но помогающая создать нечто новое. Или придать иной блеск уже существующему.
Жаль, что измененный металл не обладал природно-магическими свойствами настоящего, и такое серебро годилось лишь на украшения. Зато настоящие металлы не обесценивались.
Меделл стянул перчатку-Фокус и осторожно высвободил из ее гнезда гемфорит. Взял с полки рядом другую перчатку, вставил камень в нее; теперь кисть ювелира охватывала сталь с узором не Изменения, а Управления. Основа браслета была готова, так что теперь дело оставалось за тщательно рассчитанной гравировкой.
Ювелир снова склонился над браслетом, коснувшись его кончиками закованных в сталь пальцев; лишний раз сверился с лежавшим рядом рисунком, сосредоточился – и гемфорит вновь запульсировал, наполняя своей силой узор перчатки.
Под пальцами Меделла на серебре проступали изящные тонкие линии, сплетавшиеся в силуэты оленя, охотников, собак, стрел… все, что пожелал заказчик. Ювелир потратил несколько недель на подготовку, и сейчас работал неспешно и уверенно, воплощая в металле сцену, существовавшую ранее лишь в сознании и на бумаге.
Стрелки часов на стене описали полный круг, когда Меделл наконец удовлетворенно выдохнул и откинулся назад, глядя на лежащий перед ним браслет с тонкой гравировкой. Осталось только погрузить в металл пару драгоценных камней, но этим ювелир решил заняться завтра с утра. Такая работа и без того изрядно утомляла.
Встав из-за стола, Меделл потянулся, разминая мышцы, на мгновение задумался: кажется, что-то он забыл. Намеченную работу сделал, но что-то еще осталось…
А, точно, сегодня же последний день месяца.
Меделл двинулся к левой стене: в нее была врезана покрытая ровными засечками металлическая пластина. Поднял руку, привычно ощущая, как сила Земли звенит в узоре Управления и в теле, направил собственную волю на ровную поверхность.
Число засечек пополнилось еще одной.
Меделл снял Фокус и перебрал в памяти оставшиеся заказы. А, да, офицер из Девятого Легиона просил врезать камень в рукоять его меча – обычный, не гемфорит. Эта работа была несложной, но военные хорошо платили. Легион вскоре должны были перевести в иную провинцию и мастера Дациума пользовались моментом.
В соседней комнате звякнул колокольчик; ювелир отвлекся от раздумий и двинулся открывать.
– Доброго дня, Ланий, – улыбнулся он вошедшему.
– Доброго дня, мастер Меделл, – отозвался тот.
Ланий тоже был магом-ювелиром; Меделл учил его этому мастерству с тех пор, как поселился в Дациуме. Юноша отличался изрядными способностями и умением, был лет на сорок моложе наставника – но Меделл был уверен, что ученик превзойдет его мастерством еще до того, как отпразднует тридцатый день рождения.
Только вот сейчас Ланий почему-то выглядел подавленным. Необычно для него.
– Что стряслось? – спросил Меделл, закрывая за учеником дверь.
– Понимаете… – начал Ланий.
Он замялся, вздохнул и выпалил:
– Мне предстоит дуэль.
Меделл застыл на месте. Ланий всегда отличался доброжелательным, даже мягким характером – как, во имя Молчаливых, он сумел схлопотать вызов?
– Как? – произнес ювелир вслух.
– Он положил глаз на мою сестру, – невесело ответил Ланий. – Встретились на улице, он пристал к Энилии… Я разозлился. Вступился, сказал, что о нем думаю – он меня вызвал, я и принял вызов. Только потом сообразил, что сделал.
– Кто именно?
– Киний Арриан.
С Аррианом сам Меделл никогда не встречался, но имя ему было знакомо. Маг-солдат Девятого Легиона, невысокое воинское звание, но очень неплохое мастерство боя. Неравные силы – это еще мягко сказано.
Арриана часто называли беспощадным и жестоким, так что можно было не сомневаться – оскорбителя он постарается изувечить.
– Отменить нельзя? – без особой надежды спросил Меделл.
– Нет, – покачал головой Ланий. – Вызов при свидетелях, мы оба – полноправные маги, ступень гражданства одна, пьяны не были… Войны сейчас нет, Девятый Легион будет в провинции еще полгода, я – не из незаменимых мастеров.
Меделл скривился. Дуэльный кодекс Адамаса сохранился еще с давних времен; его не раз хотели пересмотреть, но каждый раз откладывали в пользу более срочных вопросов. Пока что эти правила сохраняли силу закона.
– Когда дуэль?
– Завтра.
– Защитника себе найти не успеешь, – констатировал Меделл, – да и не согласится никто.
Ланий лишь кивнул. Меделл отметил про себя: все равно бы не отказался, семья для ученика всегда была предельно важна.
– Покажи Фокусы, – распорядился Меделл.
Ланий послушно вытянул руки: запястья охватывали браслеты с узорами Управления. В гнезде правого браслета покоился коричневатый гемфорит, левого – прозрачный. Камни Земли и незримой силы, которую в последние годы стало модно называть «телекинезом». Меделл их помнил; за время самостоятельной работы Ланий так и не обзавелся другими камнями и Фокусами – просто не требовалось.
Ювелир недовольно покачал головой. Для работы с металлом и драгоценными камнями – прекрасная комбинация, для боя – слабовата. Да, мастер-боец и такое сочетание Сил и узоров обратит в оружие… ну так Ланий-то вообще не боец!
– Других нет?
Ланий покачал головой.
– Я и другими Силами-то не владею.
– Ты хоть поединок не до смерти назначил? – жестко спросил Меделл.
– До первого пропущенного удара, – вздохнул Ланий. – На это мне ума хватило.
Меделл коротко выругался. Опытному бойцу одного удачного удара достаточно, чтобы убить противника; не стоило даже и надеяться, что Ланий сможет смягчить выпад боевого мага.
– Ему даже жульничать не потребуется, – пробормотал ювелир.
– Все равно бы не смог, – уныло откликнулся Ланий. – Поединок судит генерал Сеторис.
– Кай Сеторис? – откликнулся Меделл. – Ну да, он обмана не допустит… ни с одной стороны.
– Только поддержать солдата может, – заметил Ланий.
– Нет, это вряд ли, – рассеянно ответил Меделл, прохаживаясь по комнате.
Похоже, Ланий оказался в тупике. Отказаться от принятого вызова – навлечь на себя презрение почти всего общества Дациума, лишиться заказов. Выйти на дуэль – стать калекой или погибнуть.
– Ко мне-то ты зачем пришел? – спросил Меделл, глядя в стену.
Ланий беспомощно развел руками.
– Вы – лучший знакомый мне маг, мастер Меделл. И вы вроде сами служили… я просто не знаю, к кому еще обратиться.
Меделл застыл на месте, потер подбородок. А если… Рискованно. Трудно. Но иного выхода все равно нет – или рискнуть, или подписать парню приговор.
– Вот что, – проронил он, – есть кое-что.
Глаза Лания вспыхнули отчаянной надеждой; старший ювелир добавил:
– Но пообещай мне кое-что.
– Что именно?
– Что смертей не будет.

Небо еще было ясным, но понемногу затягивалось облаками; Меделл прикинул, что к вечеру пойдет дождь, причем сильный. Задерживаться вне дома до вечера он не собирался – да и не требовалось.
Дуэль была назначена на небольшой круглой площади ближе к центру Дациума. Саму площадь уже охватило кольцо зрителей, с интересом ожидавших развития событий – в городе редко случались магические дуэли. Кое-где под солнцем сверкали Фокусы и камни – в толпе виднелось с полдюжины городских магов, в том числе и один покрытый узорами гравированный. От него старались держаться подальше.
Меделл прищурился, оценивая дуэлянтов, застывших в центре круга. Арриан двигался с уверенной плавностью опытного бойца; обнаженные предплечья охватывали наручи-Фокусы, в руке блестел узкий меч с гемфоритом в навершии рукояти.
Приглядевшись к камням и струившимся по металлу наручей узорам, Меделл недовольно покачал головой. Защита Земли и Разрушение Огня – очень сильное сочетание в умелых руках. Узора на мече он не видел, но рукоять украшал камень Энергии – скорее всего, меч служит Разрушителем.
У Лания практически нет шансов.
Молодой ювелир и сам, похоже, думал о том же самом. Он нервно сжимал и разжимал кулаки; солнце блестело на браслетах с узором Управления.
Оторвав взгляд от бойцов, Меделл посмотрел на судью.
Генерал Кай Сеторис выделялся в толпе, словно старая скала в окружении молодого леса. Не ростом – он был не особенно высок – но крепким сложением, суровым лицом и излучавшей уверенность и силу осанкой. Военная форма сидела на нем как влитая, за спиной застыли обычно сопровождавшие генерала телохранители, близнецы-мечники.
Магом Сеторис не был. Но в теории прекрасно разбирался, особенно в военном применении Сил.
По толпе пронесся шепот; генерал Сеторис выступил вперед и хмуро оглядел всех собравшихся, потом повернулся к дуэлянтам.
– Не желаете примириться? – поинтересовался он.
– Нет, – бросил Арриан.
– Нет, – повторил Ланий.
Сеторис мрачно вздохнул.
– Тогда начинайте.
Меделл почувствовал, как на площади задрожала стихийная сила; маги в толпе напрягли чувства, следя за поединком и одновременно отслеживая чужие действия. Даже реши он помочь Ланию – не сумел бы.
Оба бойца несколько секунд разглядывали друг друга. Затем Арриан улыбнулся и шагнул вперед, нарочито медленно пробуждая свою силу.
Яркое, пронизанное слепящими вспышками молний, пламя взвилось на правой руке солдата, стекло по клинку меча. Земля у его ног затрепетала, готовясь взвиться и отразить любой удар.
Ланий сделал шаг назад, вскинув руки перед собой.
Арриан занес меч, и в небо взметнулись десятки искр.
Пламя и молнии погасли.
Все застыли; в наступившей мертвой тишине были слышны лишь пара растерянных вскриков – и звон гемфоритов Арриана, выпавших из гнезд, раскатившихся по мостовой.
Арриан застыл, вытаращив глаза, не в силах поверить в случившееся, понять его.
А в следующий миг Ланий резко взмахнул рукой – и незримая волна толкнула солдата в грудь, отбросила на пару шагов.
Удар был нанесен и пропущен.
Толпа взорвалась потрясенными криками; Арриан наконец очнулся, побагровел и дернулся вперед, вскидывая меч.
– Стоять! – остановил его властным выкриком Сеторис. – Дуэль окончена, солдат.
– Это случайность! – взревел в ответ Арриан.
– Случайность? – прищурился генерал. – Хочешь сказать, что ты так запустил снаряжение, что гемфориты могут случайно выпасть?
Арриан поперхнулся, дернулся под жестким взглядом командира, и кинулся собирать камни. Сеторис же спокойно повернулся к Ланию.
– Поздравляю с победой, – сообщил он, и по толпе прокатился удивленный шум; такое же изумление отразилось и в глазах самого юноши.
Через мгновение над площадью взвились ликующие крики; Меделл же повернулся и двинулся прочь.
Уходя, он не мог сдержать улыбки.

– Благодарю вас, мастер Меделл! Я даже и не думал, что так… а получилось ведь!
Ювелир лишь рассеянно улыбался, слушая сбивчивую речь Лания. Финт и в самом деле был не из очевидных.
Узор Управления в сочетании с Землей позволял слегка поменять ширину гнезд для гемфоритов, незримая сила телекинеза – вырвать камни прочь. Прием не то чтобы сложный по сути, но требующий большого внимания, четкого расчета времени и силы и предельной точности в работе.
Как раз те качества, которые есть у любого приличного мага-ювелира.
В битве армий этот прием не обязательно бы спас жизнь, но в поединке, да еще против совершенно не ожидавшего того противника… почему нет?
– Ты только учти, – напомнил Меделл, дождавшись паузы, – что во второй раз такой финт не сработает, его запомнят. Больше не нарывайся на дуэли, парень, или учись работать с Разрушением и Защитой.
– Конечно, – посерьезнел Ланий. – Не беспокойтесь, мастер Меделл. К сражениям меня никогда не тянуло, и сейчас не потянет.
– Ну вот и хорошо, – улыбнулся Меделл. – А теперь поспеши домой. Там тебя уже заждались… ты им хоть весть отправил?
– Да сразу же! – возмутился Ланий. – Благодарю вас еще раз.
Через минуту парень выскочил за дверь, в пелену дождя, едва не столкнувшись с человеком в длинном плаще с капюшоном. Незнакомец отступил с легкостью опытного бойца, Ланий поспешно извинился и заторопился по улице.
Меделл же не двинулся с места, застыв в дверях мастерской – он узнал крепкую коренастую фигуру.
Генерал Сеторис глянул вслед удаляющемуся Ланию, переступил порог и усмехнулся.
– Так и думал, что тебя здесь найду.
– Что угодно господину генералу? – поинтересовался Меделл, пропуская гостя в мастерскую. Получил в ответ укоризненный взгляд и коротко усмехнулся. – По приему узнал?
– По нему. Я еще не забыл, как ты под Лассилией вот так же от меня молнию отвел, – Сеторис опустился на скрипнувший стул. – Узнал повадку, поспрашивал горожан – ну так и есть, Фавий Меделл, «скромный ювелир», ха!
Меделл негромко рассмеялся, занимая свое обычное место за столом.
– А парень хорошо справился, – продолжил Сеторис. – Давно ему свой финт показал?
– Вчера. У него внимания и умения тонко работать и без того хватало, я только объяснил, что делать нужно и поднатаскал слегка.
– Талант, – похвалил генерал. – Правда, когда я его поздравил – выглядел так, будто в обморок собрался грохнуться.
– Все думали, что ты за Арриана заступишься.
– И ты? – уточнил Сеторис.
Меделл неопределенно пожал плечами.
– Кретины, – бросил генерал. – Столько лет всем вдалбливаю, что для империи любое мастерство важно – и армейское, и ремесленное… да и мастерство совета тоже.
Он пристально уставился на ювелира.
– Я намеков не понимаю, Кай, – глухо отозвался тот. – Я их никогда не понимал.
– Ну да, ты их просто делал, – усмехнулся Сеторис. – Я командовал отрядами, в переговорах полагался на тебя… когда ты в отставку подал, пришлось справляться самому. Вышло недурно, но с тобой было проще.
Меделл отвернулся и с преувеличенным вниманием принялся разглядывать заготовки на полках.
– Мне бы ты и сейчас пригодился, – заметил Сеторис. – В штабе.
Вместо ответа Меделл ткнул пальцем в сторону пластины с засечками.
– Видишь?
– Вижу. Что это?
– Отметки. Каждая – месяц, в течение которого не приходилось убивать. Для кого другого столько лет без убийств – нормальная жизнь, для меня – повод гордиться.
– Так штаб…
– Кай, ты за эти годы даже себе врать научился, – поморщился Меделл. – Ты всегда возникаешь там, где Адамасу тяжко, и все решаешь. Тебе от крови никуда не деваться, и штабу твоему – тоже.
– Ты тоже изрядно переменился, Фавий, – протянул Сеторис. – Раньше тебе врага убить было… да вот что камни рассыпать.
Меделл криво усмехнулся.
– Вот больше и не хочу.
Генерал хмыкнул.
– Что ж, тебе решать, – он неспешно поднялся. – Но я все равно был рад повидать тебя, Фавий. Если передумаешь – знаешь, как мне письмо отправить.
Меделл покачал головой, тоже вставая.
– Другая дорога, Кай.
Сеторис снова хмыкнул; остановившись на пороге, он оглянулся через плечо:
– Да, не беспокойся о парне; я Арриану намекнул, что при несчастных случаях буду знать, кого спросить… А у Лания хватило бы сил на смертельный удар. Это ты ему подсказал не усердствовать?
– Я, – признал Меделл.
Генерал покосился на пластину с насечками, коротко кивнул.
– До встречи, Фавий. Удачи.
Он вскинул руку, ювелир ответил таким же коротким военным приветствием – и Сеторис вышел за дверь.
Меделл же тяжело опустился на стул, задумчиво повертел в пальцах браслет. Усмехнулся, ощущая довольство прошедшим днем.
Кай правильно сказал: раньше ему убивать было легко, и впрямь как камни рассыпать. Но уже много лет Фавий Меделл предпочитал камни подбирать, гранить и сохранять – во всех смыслах.
Так лучше спалось.
  Форум: Грани Реального, Грань Тридцать Вторая · Просмотр сообщения: #479911 · Ответов: 8 · Просмотров: 4492

Тео Отправлено: 14-05-2014, 18:40


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Жнецы теней


– Нет, ты представляешь? – всплеснул руками Темхет. – За последний месяц мне уже четвертый раз такие жалобы подают!
– Так для крестьян это и впрямь важно, – рассудительно заметил Ранеб. – Животные – их богатство.
– Вот и присматривали бы сами! – возмущенно ответил Темхет. – У наместника дел больше нет, кроме как разбираться, кто этих коз и свиней со двора увел!
Ранеб молча улыбнулся. Он не первый год знал Темхета и был уверен: наместник уже приказал стражникам разобраться, и обязательно потребует доложить о результатах. А жалуется просто из-за кипящих в душе чувств – не умел Темхет жить сдержанно и спокойно.
Сам Ранеб отличался от наместника во всем. Выбритая голова вместо черного парика, поджарая фигура вместо объемистого живота, хладнокровие крокодила вместо львиной вспыльчивости… может, из-за отличий они и сдружились.
Наместник города Ахат и старший адепт Руата, жнец теней.
Ранеб жил здесь уже десять лет и уже не мыслил себя отдельно от поста старшего руати города. Ему не раз предлагали переехать в столицу удела, но Ранеб отказывался. Тихая безмятежность и размеренная жизнь пришлись по сердцу; приключениями и блеском Ранеб пресытился еще в молодости. И потому спокойный Ахат он бы не променял ни на какой иной город Ра-Хемри.
– Так вот… – Темхет прервался, сделав большой глоток вина, и не завершил фразу: в дверях появился слуга. – Что такое?
– Господин, – поклонился слуга, – пришел главный писец.
– А, точно, – поморщился Темхет, отставив чашу. – Извини, друг мой, меня никак не желают отпускать дела. Вторгаются даже сейчас.
– У всех есть свой долг, – улыбнулся Ранеб. – Я навещу тебя…
– …на следующей неделе, – вздохнул наместник. – Раньше с бумагами о податях не разобраться.
Ранеб кивнул и поднялся, взял со стола кожаные ножны, заключавшие в себе серповидный клинок-санах, священное оружие каждого руати. Наточенное до бритвенной остроты, никогда не проливавшее крови и не резавшее плоть. Не для того его ковали.
Спускаясь по ступеням дворца, руати невольно усмехнулся: если бы Темхета не позвали, он бы и сам ушел минут через десять. Сегодня у Ранеба были дела, а отклоняться от собственного же расписания он не любил.
Даже в спокойном Ахате люди умирали – от болезней, от несчастных случаев, просто от старости. А где в Ра-Хемри сгущалась тень смерти, там находилось дело и для жнеца теней.
Дворец наместника и руат-ном разделяло примерно полчаса пешего пути; Темхет не раз предлагал другу коня или повозку, но Ранеб отказывался. Он любил пешие прогулки и любил размышлять по пути, особенно шагая вдоль тихо журчащей реки.
Сегодня, правда, мысли текли вяло и неторопливо – видно, из-за жары, необычной на востоке Ра-Хемри. Из головы никак не хотели уходить жалобы крестьян; и впрямь дурацкое дело, уже у нескольких семей стащили скот. У кого свинью, у кого – козу. Что за разбойники объявились, что шастают по чужим хозяйствам, а не грабят купцов? Причем животные исчезли бесследно, даже костей не нашли. Если злоумышленник добывал себе пищу – кости зачем прятать? Кинул бы в канаву. А если похищал на продажу… так много ли выручишь за пару свиней или коз? Особенно если везти в другой город, здесь-то продавать опасно.
Ранеб отвлекся от мыслей о козах и свиньях, завидев храм Сановиса. Остановившись у взметнувшего ввысь черный шпиль святилища, он медленно поклонился, приложив правую ладонь к сердцу, а левую – к санаху. Нельзя было просто пройти мимо храма того, Кому служил Ранеб, и Кто открыл людям Руат. И Кто встречает всех людей после смерти, бесстрастно и справедливо решая судьбу души.
Руати позволил себе легкую улыбку, глядя на застывших у входа в храм стражей. Ахатские мастера высекли их из прочного гранита, и Ранеб лично влил в каменные тела тени могучих воинов. С тех пор они несли бессменную службу у храма Сановиса, и руати гордился своей работой, проходя мимо.
Отдав должное Владыке Реки, Ранеб двинулся дальше, сквозь городскую суету и жару. Про себя он похвалил предусмотрительность предков: везде в Ра-Хемри здания для руати возводились так, чтобы к ним было одинаково легко добраться из любой части города. Иначе не все смогли бы доставлять тела в срок.
У дверей руат-нома Ранеба встретил Джер. Помощник был чуть выше самого Ранеба, коротко пострижен, темные глаза смотрели по обыкновению мрачно. Серая одежда ученика странно выглядела на парне – в его возрасте обычно уже надевали черную мантию посвященного.
– Все готово? – спросил Ранеб. Джер кивнул, глядя в сторону. К этому Ранеб уже привык, и сейчас, не пытаясь разговорить спутника, вошел в длинный узкий коридор черного камня.
Джер следовал за ним – молчаливо, как всегда. Ранеб мысленно вздохнул: что поделать, парень всего полгода как потерпел неудачу на испытаниях. Полноценным руати не стал, не обрел умений, присущих любому жнецу – и был отправлен сюда, в дальний удел. Обычно в такой ссылке неудачники приходили в себя, помогали руати с тем, что не требовало тонкой работы, могли научиться тому, чего не поняли. Ранеб за эти полгода сделал из Джера хорошего помощника в делах: готовить место для работы юноша научился превосходно.
Из черного коридора Ранеб прошел в просторный зал, где стояло одиннадцать лож. Рядом с каждым белела невысокая плоская колонна, особенно резко выделяясь на фоне черного камня.
Зал Теней. Одно из тех мест, где любой руати бывает чаще всего.
Сегодня в Зал Теней доставили только одного человека – хрупкую старушку, казавшуюся еще меньше в белом погребальном наряде. Ранеб оглядел зал, кивнул: пол чисто выметен, нигде ни пылинки, на колонне у изголовья занятого ложа – прозрачный овальный кусок хрусталя и сложенный лист.
– Отличная подготовка, Джер, – искренне похвалил руати, подняв лист; ученик молча кивнул.
Ранеб пробежал глазами записку, сопровождавшую умершую. Ткачиха Санахти, вдова, мать четверых, дожила до восьмидесяти лет и заслужила уважение своим мастерством. В истинности перечисленных заслуг руати не сомневался: в погребальной записке не лгут. Да и само имя было ему знакомо: дома у Ранеба висел ковер работы Санахти, и он нередко любовался дивной красоты узором.
И теперь ему предстояло воздать ткачихе должное.
Ранеб отложил записку, неспешно извлек санах. Сжал холодное лезвие между ладонями, вознося краткую молитву Сановису: пусть Владыка Реки примет душу умершей, сочтет ее достойной берегов радостной прохлады. Пусть Санахти проживет там спокойный срок, готовясь к новому рождению.
Завершив молитву, Ранеб наклонился над телом. Клинок санаха сверкнул в полумраке, словно засияв изнутри; по коже руати пробежал холодок, всегда сопровождавший работу с тенями.
Изогнутое лезвие двинулось над телом; скользнуло легко для взгляда непосвященного, с великим трудом – для взгляда знающего. Долгую жизнь прожила Санахти, великое мастерство обрела; потому тень ее отделялась тяжело и медленно.
Но отделялась, воспарила над телом, повинуясь священному клинку и воле руати, звеневшим в его разуме словам и силе волшебства, когда-то дарованного людям Сановисом.
Когда тень окончательно покинула тело, повисла над ним тяжелым, непрозрачным облаком, Ранеб осторожно повел ее в сторону, зацепив острием санаха. Пара ударов сердца – и тень коснулась лежавшего рядом овального кристалла. Тот мгновенно изменился, из прозрачного став дымчатым и туманным.
Ранеб медленно вздохнул, бережно убрал санах в ножны; можно было бы обойтись без него, но священный клинок облегчал работу. Поднял кристалл, ныне вмещавший тень Санахти.
– Подготовь тело к погребению, – велел Ранеб Джеру, направляясь к двери. На мгновение замедлил шаг, встретившись взглядом с учеником, но не остановился.
Однако, доставив кристалл в тенехранилище и возвращаясь к себе, Ранеб не мог выбросить из головы одну и ту же мысль.
Показалось ему, или в глазах Джера действительно светилась горькая зависть?

Практически в любом городе Ра-Хемри больница и руат-ном стояли бок о бок, и руати часто помогали врачам. Тяжелые раны оставляют след на тени; исцелить ее после отделения было возможно, но зачем тратить силы? Лучше вылечить человека и дать ему дожить свой срок, получив крепкую и сильную тень; потому жнецов учили заботиться и о живой плоти.
Ранеб трудился в больнице с момента приезда в Ахат, и Джера приучал к тому же, показывая, как именно можно прогнать болезнь или вырезать ее из тела сталью. В прошлом месяце он впервые доверил ученику несложную операцию и остался доволен. Правда, и скальпель Ранеб вручил непростой – в него была влита тень умелого врача, помогавшая руке.
К счастью, редко случалось так, чтобы ахатская больница оказалась полна. На памяти Ранеба такое произошло лишь дважды – при эпидемии восьмилетней давности и наводнении в позапрошлом году. Сейчас же большинство больничных комнат пустовало; оставшиеся занимали люди с тяжелыми переломами, пара раненных в схватке с разбойниками солдат, и несколько человек, ухитрившихся подцепить болотную заразу.
Самым тяжелым из больных оставался Хет – молодой рабочий, которому сорвавшийся камень раздробил ногу. Лекарственные отвары Ранеба притупили боль, но Хет все равно редко выходил из забытья; руати уже видел, что он останется хромым, хотя ногу еще можно было спасти.
Джер помогал наставнику заботиться о больных; Ранеб несколько раз замечал, что ученик очень пристально присматривается к самым тяжелым из них, словно ожидая чего-то. Занятый работой руати ничего не спросил.
Но и не понадобилось. Очень скоро он узнал, что именно влекло к себе Джера.
В этот день Ранеб собрался было зайти в гости к Темхету, но наместнику пришлось уехать по делам, за что он десять раз извинился. Ранеб выслушал жалобы на тяготы долга, пообещал заглянуть в конце недели и отправился назад. Отъезд Темхета слегка перемешал планы на день; появилось несколько свободных часов, так что Ранеб на полдороге к дому свернул и отправился в больницу. Стоило проведать Хета и других больных.
Ранеб прошелся по всем комнатам, убедился, что несколько человек идут на поправку, у нескольких состояние не меняется. Джера нигде не оказалось, но он сейчас и не обязан был дежурить в больнице. Пребывая в совершенно солнечном настроении, руати отправился к последнему больному.
Переступил порог и застыл на месте.
У кровати Хета стоял Джер, и в руке ученика холодно блестело стальное жало.
Отточенный кинжал почти касался горла парня, по-прежнему не приходившего в сознание. На лице Джера застыла маска ледяного спокойствия, глаза казались озерами ночной темноты.
Он смотрел на Хета, и равнодушие во взгляде ученика пробрало руати холодом. Так смотрят на деревянный брусок, прикидывая – выйдет ли вытесать из него задуманную фигурку?
– Джер, – позвал Ранеб. Ученик медленно поднял взгляд; кинжал не шелохнулся.
– А, наставник, – произнес он без особого удивления. – Я думал, ты вернешься позже. К тому времени я бы уже… Я думал, с человеком будет легко, но он все-таки не похож на те подобия, на которых нас учили. С животными – проще.
– Это ты похищал животных у крестьян? – спросил Ранеб. Теперь все казалось очевидно: даже ученик-руати умел двигаться незаметно и действовать бесшумно. – Убивал и прятал?
– Да, – отвел взгляд Джер. – Усыплял снадобьем, уносил в пещеры – которые у скал. Мне казалось, что я смогу взять тень. Я даже убивал их так, как учили…
Он взмахнул кинжалом, намечая удар.
Ранеб знал этот прием. Так дарили быструю смерть безнадежно раненым на поле боя, одновременно помогая уйти и не повреждая тень сверх уже имеющегося. Животных такой удар убивал столь же легко – но любой руати узнал бы манеру убийства с полувзгляда.
Джер правильно делал, что прятал тела.
Ранеб бросил взгляд по сторонам. Нет, здесь не было ни одного предмета с наложенной на него тенью, ничего, что он мог бы обратить против Джера. И даже оружия не было – только санах, но им нельзя касаться живых. Да и не знал Ранеб – сможет ли причинить вред Джеру, сумеет ли переступить через себя.
– Но не получилось, – продолжил Джер. – Не получилось! Я знаю, как надо брать тень без санаха – но не вышло. Тогда я решил…
Он бросил взгляд на Хета, снова поднял глаза. Над ложем не выходящего из забытья парня ученик и учитель встретились взглядами; лишь воля Ранеба не позволила ему вздрогнуть, когда он увидел в темных глазах ровное пламя убежденности.
– Я еще не умею убивать зельями. Кинжалом – умею. Я не могу забрать тень, но я могу подготовить тела для тебя, наставник. Я же этому полгода учился? Могу и добыть… тела.
– Это убийство, – осторожно, напряженно произнес очевидное Ранеб.
– Это исполнение долга, – возразил Джер. – Мы живем, чтобы умереть – вот Пятое Откровение, верно? Я помню, как нас этому учили. Все умирают – так что и Хет умрет. Вот сейчас бы и умер.
Душу Ранеба обожгли гнев и горечь. Не прошедшие испытаний ученики уходили, обретя Пятое Откровение и стоя на пороге Четвертого, уже почти познав его – потому они и не становились на гибельный путь.
Но с Джером вышло иначе. Он понял и принял Пятое Откровение, однако так и не сумел увидеть Четвертого. И никто этого не заметил!
А самому ему узнать было неоткуда. О Руате говорят только с теми, кто уже овладел отделением тени; этому же учат познавших Четвертое Откровение – таков обычай.
Джер стремился к Руату. Но совсем его не знал.
И он сам, старший руати Ахата, тоже этого не распознал, не заглянул в душу ученика. Да нет – не захотел заглянуть, не отвлекся от размеренной и тихой жизни.
– Ты не знаешь Четвертого Откровения, – произнес Ранеб. – Ты не постиг его сам, и тебе не сказали. Будь иначе – ты бы не занес кинжал над Хетом.
– Так скажи! – вспыхнули глаза Джера. – Скажи, что это, что за тайна!
Он не сомневался в отказе – но в ответ Ранеб проронил:
– Скажу. Слушай.
Джер застыл, словно обратившись в камень.
Тишина сочилась вязкими каплями, меж которыми слышалось хриплое дыхание Хета.
– Сановис правит Рекой и принимает мертвых, – тихо сказал Ранеб. – Только Ему известно, когда человек должен умереть. Мы живем, чтобы умереть по воле Сановиса – вот Четвертое Откровение.
Он сделал шаг – очень медленно, чтобы Джер не дернулся, не погрузил острие кинжала в беззащитное горло. Шаг – и еще один.
– Разве его увечье – не воля Сановиса? – Джер кивнул на Хета. К счастью, рука ученика даже не дрожала. – Разве это не знак, что пора взять его тень?
– Нельзя построить дом, собрав мелкие камешки, – ответил Ранеб. – Нельзя сковать меч, взяв одну лишь руду. Сила не приходит из пустоты – таков закон равно мира живых и мертвых.
Он смотрел прямо в глаза Джеру, не отпуская темного взгляда.
– Мы живем, чтобы умереть после долгой жизни – вот Третье Откровение. Нельзя брать тени когда пожелаешь – лишь опытный воин сможет оживить статую своей тенью. Лишь взрослый лев может даровать свою мощь клинку, на который наложат его тень.
Джер посмотрел вниз, на Хета, казавшегося сейчас особенно юным. Перевел взгляд на кинжал; Ранеб видел, что ученик сейчас осознает – Хет еще не успел пожить, не успел накопить навыки, что сделают его тень сильной.
Шаг.
Еще один.
– Но разве не может человек потерять пользу? – блеск кинжала отразился в глазах Джера. – Разве не лучше взять тень калеки, прежде чем он своей жизнью после увечья окончательно испортит ее?
– Нет, – покачал головой руати.
Сейчас Ранеб нарушал все обычаи, говорил с непосвященным о том, что полагалось узнавать постепенно – но в этот миг правила исчезли из памяти. Был только человек, пошедший по неверному пути, и острое сияние кинжала в его руке.
– Мы живем, чтобы насытить мир жизнью – вот Второе Откровение, Джер. Каждый человек вносит в мир что-то свое, каждый человек обязан прожить жизнь до конца, а не стремиться на Реку… и уж точно не нам, жнецам теней, решать за других! Как крестьянин ждет созревания урожая, как кузнец ждет, пока остынет металл в воде, как звездочет ждет наступления ночи – так ждем и мы! Калека не станет воином – но может стать великим мастером-ремесленником, живописцем, поэтом, зорким наблюдателем, наконец. Не нам решать.
Шаг.
Еще один.
Сейчас Ранеб стоял совсем рядом, мог вырвать кинжал у Джера – но не стал. Он смотрел в глаза ученика, видя, как в ранее уверенном мрачном взгляде что-то раскалывается, расплывается… как плавится и остывает былая убежденность.
– Это так просто, – произнес Джер, и голос его дрогнул. Он смотрел перед собой и даже не сопротивлялся, когда Ранеб осторожно вынул из пальцев ученика кинжал.
– Все знают Откровения, не осознавая того, – подтвердил руати. – Но чтобы понять их, надо пройти нашим путем.
Он смотрел на Джера и ясно видел то, чего не замечал раньше: ученик был не просто потрясен неудачей полугодичной давности, он был сломлен. Умри он сейчас, отдели Ранеб его тень – и она бы оказалась хрупкой и способной развеяться в любую секунду.
Хорошо еще, что та же хрупкость не дала Джеру нанести удар, не размышляя. И она же позволила безыскусным словам Ранеба пройти в душу, укрыть туманом дурной путь.
– Но что мне теперь делать? – растерянно спросил Джер. Простой вопрос, из тех, на которые очень трудно дать ответ.
– Сначала позаботимся о том, чтобы крестьянам возместили убытки, – Ранеб коснулся плеча ученика и увлек его прочь из зала. – А затем ты снова пройдешь путь руати, Джер. С самого начала. Забудь, как учился, забудь неудачу – ты снова стоишь в конце дороги, ты снова пройдешь по ней. Медленно, спокойно, познавая каждый шаг – и отмеришь шагами путь до конца…
Голос Ранеба струился как ручей, успокаивая, расслабляя, нанося бальзам на потрясенную душу и навевая сон для тела. Это искусство исходило не от Руата, было куда ближе западному Плетению Чувств – но Ранеб за свою жизнь научился многому.
Оказавшись за пределами зала, Джер пошатнулся и опустился на ближайшую скамью; через секунду он уже погрузился в глубокий спокойный сон.
Ранеб сел рядом и долго смотрел на ученика, вертя в пальцах кинжал. Парень должен был проспать еще несколько часов; потом за него надо будет взяться всерьез. А заодно – съездить в столицу удела и высказать многое слепцам, которые пропустили такой надлом. Не подготовили ученика к пониманию.
Все руати удивлялись тому, насколько просты и банальны Откровения. Но чаще всего именно на самые простые истины и не обращают внимания.
Да, Джеру придется заново усвоить вроде бы понятое – и идти дальше. Пройдет ли он испытания теперь? Может быть. Будущее покажет – но в любом случае, дело за Джером и его жизнью, подготовкой к иному бытию. И за Ранебом, которому отныне вдвойне запретно погружаться в дела теней, не глядя на живых.
На заре времен Сановис даровал предкам ра-хемрийцев Руат и удалился на темные воды Реки; он владел всем, что лежало за гранью смерти. Оставшееся в жизни, в мире земном, принадлежало людям. И только люди могли плести узор своей жизни, сплетая его с другими нитями в ковре истории. Сановис судил жизнь людей, но никогда не касался царства живых.
«Мы живем, чтобы оправдать свое посмертие, – подумал Ранеб. – Первое Откровение. Совсем простое – и о нем так редко задумываются».
Руати невесело усмехнулся, сунул кинжал за пояс рядом с санахом, и пошел проведать Хета.
  Форум: Грани Реального, Грань Тридцать Вторая · Просмотр сообщения: #479909 · Ответов: 9 · Просмотров: 4546

Тео Отправлено: 14-05-2014, 8:43


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Прием работ окончен. Работы будут опубликованы после прочтения обоими координаторами. Голосование откроется после публикации работ.
  Форум: Грани Реального, Грань Тридцать Вторая · Просмотр сообщения: #479908 · Ответов: 3 · Просмотров: 4906

Тео Отправлено: 13-05-2014, 14:57


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Давайте посчитаемся и все-таки определимся, где и когда. потому что если в помещении, то неплохо было бы забронировать столик. Весело шагать в поисках свободного местечка - это хорошо, но я, увы, довольно сильно буду ограничена по времени.
  Форум: Портал до Реальности · Просмотр сообщения: #479903 · Ответов: 30 · Просмотров: 25879

Тео Отправлено: 6-05-2014, 20:49


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


в зависимости от погоды рассмотрю любые варианты досуга, лишь бы можно было организоваться интересно. Правда, конкретно Штолле несколько напрягает количеством народа (хотя, где его не будет в выходные?). Лучше 18-го, чем 17-го, но не принципиально.
  Форум: Портал до Реальности · Просмотр сообщения: #479878 · Ответов: 30 · Просмотров: 25879

Тео Отправлено: 16-11-2013, 9:53


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Поздравляю победителей!
  Форум: Грани Реального, Грань Тридцать Первая · Просмотр сообщения: #476434 · Ответов: 2 · Просмотров: 6318

Тео Отправлено: 9-11-2013, 21:21


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Дорогие пользователи форума Прикл.ру! Спешу сообщить, что вовсю идет Голосование в Гранях. Да, в этот раз не так много рассказов, но ведь счастье не в количестве, а в качестве! А качество у "Граневских" рассказов неизменно хорошее)
Убедитесь в этом сами. Все рассказы выложены в соответствующем разделе форума.
Проголосовать за понравившиеся работы вы можете в теме голосования до 15 ноября 2013 года, 23-59 по московскому времени. Обсудить работы можно непосредственно в темах, где выложены рассказы, или в общей теме для обсуждений!
  Форум: Новости сайта · Просмотр сообщения: #476344 · Ответов: 0 · Просмотров: 2366

Тео Отправлено: 1-11-2013, 22:17


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Уважаемые пользователи! Мы начинаем Голосование в Тридцать Первых Гранях Реальности! В этот раз в конкурсе участвует такое количество работ, которое повергло меня в шок, поэтому призовых места будет только два.

Все рассказы выложены в соответствующем разделе форума.

Позвольте вам напомнить наши несложные Правила голосования:

13. В голосовании необходимо отметить 2 лучших произведения и, по возможности, аргументировать свое мнение.
13.1. Каждый голосующий обязан прочесть все работы, участвующие в конкурсе. Читать внеконкурсные работы не обязательно, но рецензировать можно.
13.2. Авторы всех работ, включая внеконкурсные, обязаны проголосовать. В случае, если работа написана в соавторстве, хотя бы один из авторов обязан проголосовать. Участвующие в конкурсе работы, авторы которых не проголосовали, будут дисквалифицированы. В случае систематического нарушения данного пункта правил работы автора могут быть не допущены к публикации в теме конкурса.

Каждый автор должен проголосовать в теме. Иначе он будет дисквалифицирован.
Автор не может голосовать за себя. Иначе он будет дисквалифицирован.


Правила подсчета голосов:

Каждый голосующий должен перечислить в своём посте два лучших, по его мнению, работ конкурса, указав место каждого по своей версии.
Т.е., к примеру:
1. Один рассказ
2. Второй рассказ

В вашем посте должно быть явно указано, какому произведению какое место вы даете.


При подсчёте голосов ваши посты будут засчитаны по следующей схеме
1 место - 3 очка
2 место - 2 очка

Далее очки каждого произведения будут просуммированы, а конечные результаты - обнародованы.

Если несколько человек набирают одинаковое число очков, то распределение призовых мест будет происходить следующим образом:
Количество призеров в сумме не должно превышать число призовых мест, за тем исключением, когда первое место делят более трех человек, второе - более двух и третье - более одного.
Таким образом, если 3 и более человек заработали максимальное число баллов, то все они занимают первое место, а второго и третьего мест не будет. То есть все победители делят первое место.
Если только два человека занимают первое место, тогда они оба делят первое место, а второго места не будет, так как на первом месте два человека, которые должны были распределиться по 1-му и второму месту, если б не равное число баллов.
Третье место в данном случае занимает человек с наибольшим числом баллов среди оставшихся участников.
Если на первом месте 1 участник, а на второе претендуют более двух, тогда просто все эти люди занимают второе место, а третьего места не будет, так как иначе людей будет больше, чем мест.
Но если на два первых места претендует только по одному победителю, а на третье претендует несколько, то тут обычно – все, кто претендует, его занимают.


С благодарностью к участникам представляю вам конкурсные работы:

Стружка

Дважды два

Особенности вояжей в Полчин-Здруй

Цвета доверия

Имя и кровь

По мне!

Голоса оставляем до 15.11.2013 до 23.59 по Москве! Скрипт коротких сообщений в теме отключен!

Обсуждения ведутся в соответствующих темах работ. Так же открыта общая тема для обсуждений.
Внимание, в общей теме для обсуждений включен скрипт фильтрации коротких сообщений.
В данной теме скрипт фильтрации коротких сообщений отключен.
  Форум: Грани Реального, Грань Тридцать Первая · Просмотр сообщения: #476234 · Ответов: 11 · Просмотров: 6510

Тео Отправлено: 1-11-2013, 22:15


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Позвольте подвести итоги нашего почти "камерного" голосования =) А так же представить наших замечательных авторов!

1 место занимает рассказ Стружка, принадлежащий перу ORTъ! (17 баллов)

2 место - рассказ Цвета доверия, написанный в соавторстве Cordova и Torvik. (14 баллов)

Имя и кровь - автор V-Z (13 баллов)

Дважды два - автор Ri

Особенности вояжей в Полчин-Здруй - авторы Cordova и Torvik (8 баллов)

По мне! - автор Тот (3 балла)

Спасибо всем авторам, всем голосовавшим и всем, кто написал отзывы! =)
  Форум: Грани Реального, Грань Тридцать Первая · Просмотр сообщения: #476233 · Ответов: 2 · Просмотров: 6318

Тео Отправлено: 1-11-2013, 21:55


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Стружка

Земля на дне ямы была сырой и холодной, как давно пустующая постель. Гектор водил по ней ладонью, словно пытаясь согреть, пока к горлу не подступила тошнота. Он слишком медлил - солнце уже почти скрылось, а в высокой сырой траве дожидалась своего часа казнь египетская. Кладбищенская мошкара за годы пристрастилась к его крови, как бразильский матрос к кашасе. Скоро она облепит трясущиеся руки Гектора, вопьется в лицо, и копать станет еще труднее. И придется зажечь лампу, а на нее и вовсе слетится весь гнус Луизианы.
Нужно было подниматься и поторапливаться, но вместо этого Гектор снова заплакал. Слезы давно закончились, и теперь по его морщинистым темным щекам катился сильно разбавленный домашний джин. Он дрожал, как старая заводная игрушка, и никак не мог остановиться.
- Я не могу, - сдавленно признался Гектор, бездумно оглаживая трясущейся ладонью печальный парусиновый сверток. - Не могу. Я старый и глупый негр, но я не могу...
На макушку ему упали первые холодные капли, и Гектор суетливо поднялся. Если дождь усилится, мошкара не напьется его хмельной крови этой ночью, но работать станет еще труднее.

Постель была сырой и холодной, как кладбищенская земля, а джин заканчивался. Гектор никак не мог согреться. Дождь всё отплясывал чечетку на дряхлой крыше флигеля. Далёкие вспышки отдавались дрожью в небе и дрожью в теле. Где-то снаружи протяжно завыла собака, как воют они на мертвеца. Глупая мокрая собака.
Гектор не надеялся уснуть. Он напряженно вслушивался в шум за стенами, словно всё ждал кого-то. С надеждой и страхом, хоть и понимал, что некого теперь бояться и не на что надеяться. Волной накатило запоздалое пьяное отчаяние, и Гектор заплакал, обхватив колени руками.
- Я тебя подвел, - прошептал он, обращаясь к пустующей кроватке. - Девочка моя, как я тебя подвел... Прости меня, прости...
На мгновение ему показалось, что там, в кроватке, кто-то лежит, но вспышка молнии развеяла наваждение, выхватив из темноты этикетку бальзама от кашля "Мьюир и Портс". Следом пророкотал гром, и Гектор ответил ему жалобным криком болотной птицы.
Следующая вспышка осветила лицо куклы, обратившей свой срам к потолку, и на смену отчаянию пришел страх. Чудилось пьяному сторожу, что рожица, вышедшая из-под его резца, перекошена гневной гримасой, что косит намалёванным глазом... Гектор зажмурился, сдавленно всхлипывая, и всё ждал, когда услышит стук маленьких деревянных ножек по полу. Прыг-скок, прыг-скок...
Тот, кого он звал, не пришел, но дверь осталась нараспашку. Что, если придут другие? Что, если им не по вкусу старый хлеб и ром для выпечки? Не открывая глаз, Гектор перечислял их по именам и теребил старые амулеты. Но он не знал всех имен, а за окнами всё выла проклятая собака, скликая призраков. Если придут мертвые, что им скажешь?..
- Я ничего вам не делал, - прошептал сторож дрожащим голосом. - Не обижал мертвых. Я только сторожил, да еще иногда копал, но всегда хоронил католиков с католиками, протестантов с протестантами. Если вас не похоронили как следует, так это не я виноват... Луиза! - позвал он тихонько, приоткрыв глаза. Кроватка всё так же пустовала, и кукла вздымала свою непристойную мачту на прежнем месте. Поперек дверного проема стояла метла, так, чтоб ведьмы и призраки не смогли войти. - Это ты, Луиза?
Ответа не было. Даже собака наконец перестала выть и лишь глухо ворчала вдалеке.
- Девочка моя... Это ты пришла? Пришла забрать меня с собой? - голос срывался и дрожал, но Гектор вдруг понял, что ему не страшно. Что он хотел бы, чтоб так и было. Но темнота хранила безмолвие, а собачье ворчание обернулось звуком мотора.
За окном мелькнули огни. В такое глухое время в таком глухом месте нечего делать добрым людям, но призраки и черти не ездят за рулём. Дождь еще бушевал, дребезжа кровлей, а два комка жидкой глины с ботинками сторожа внутри сохли в углу. Нет, решил Гектор, пусть хоть сам Дьявол приедет со свитой, никто не выйдет его встречать.

- Дьявол! - Карло шарахнулся от упавшей метлы. В темноте кто-то завозился, и рука сама собой скользнула к револьверу. - Есть тут кто?
Молчаливая возня продолжалась, и Карло перешагнул порог, выставив перед собой фонарь. Дождь вошел вместе с ним, тонкими струями сбегая с пальто и шляпы. Чернокожий сторож сидел на кровати и потревоженной совой таращился на гостя. Под ногами у него валялись пустые аптечные пузырьки, и от запаха спирта, стоявшего в комнате, резало глаза.
Карло порядком расслабился. Сторож явно был пьян, как улитка в бочке мадеры. Добро, если утром он вспомнит, как его зовут.
- Здравствуй, amico. Я посижу с тобой, пока мои ребята не закончат. Не возражаешь?
Хозяин не возражал, и Карло прошелся по комнате, оставляя за собой влажные следы. Остановился у резного распятья, украшающего стену.
- Этот хоть католик, - пробормотал он себе под нос. Перед отъездом из Италии он досыта наслушался рассказов об ужасных чернокожих язычниках Луизианы, практикующих магию и сделки с Сатаной.
Под распятьем на высокой тумбочке лежали фрукты и ковриги кукурузного хлеба, немного табака и бутылочка "ромового ароматизатора для выпечки Le pâtissier" - проще говоря, самого настоящего рома.
- Ну ты даешь, старик, - Карло обернулся к негру. Тот смотрел на него, точно загипнотизированный. - У тебя тут есть отличный ром, а ты хлещешь какой-то одеколон.
Итальянец достал пачку сигар и предложил одну хозяину, но тот не шелохнулся. Проследив его взгляд, Карло вздрогнул. Над натюрмортом на тумбочке возвышалось то, что он сперва принял за свечу.
- Gesù Cristo! - воскликнул он и расхохотался. - Вот это cazzo!
Карло взял резного человечка в руки. Тот был изготовлен из цельного куска дерева... с очень длинным сучком. И изготовлен мастерски - эдакий смешной чернокожий франт с намалеванной сигарой в зубах, с тростью, с цветком в петлице. Как живой, если не считать совершенно неправдоподобного причиндала, выпирающего из штанов. Деревянный бесстыдник был липким на ощупь и источал резкий запах лака. Только сейчас Карло заметил обилие стружки на полу.
- Это ты его сделал? - изумился он. - Dio mio! Да ты мастер!
Негр с трудом сфокусировал взгляд на госте и пошевелил губами, но так ничего и не сказал.
- Нет, правда... Знаешь что? Продай-ка мне этого молодца, - Карло достал пачку банкнот. - Вот, держи, тебе ведь нужно будет опохмелиться.
Хозяин испуганно уставился на деньги. Карло вздохнул и добавил еще пару бумажек.
- Моя крестница, маленькая Паола, приболела, завтра я поеду навестить ее, - терпеливо объяснил он. - Я все ломал себе голову, чем ее порадовать. Конечно, хрен ему придется отпилить, но сама кукла - загляденье.
- Н-не надо пилить! - встрепенулся хозяин. - Н-нельзя!
- Старик, ну не могу же я подарить маленькой девочке куклу с огромным cazzo! Diavolo, да и не стану я покупать истукана, у которого член больше, чем у меня! - он потряс пачкой банкнот перед носом у сторожа. - Ну? На что тебе такая бесстыдная кукла?
Тут Карло вдруг нахмурился, вспомнив давнишние рассказы о негритянском колдовстве. Вернувшись к тумбочке, он обнаружил, что кукла лежала в самой середке сложного узора, нарисованного каким-то порошком - возможно, смесью муки с золой.
- Она ведь не проклята, нет? - тут ему самому стало смешно от внезапного суеверного порыва. - И если ей отпилить член, у какого-нибудь бедолаги он от этого не отвалится?
- Нет, - замотал головой хозяин. - Не-ет. Это х-хорошая кукла. От... от болезней.
- Вот и прекрасно! - обрадовался Карло. Амулеты от болезней, конечно, такая же ерунда, как и отваливающиеся члены, но забавный человечек наверняка порадует малышку, а радость - лучшее лекарство.
Не дожидаясь ответа, он кликнул Анжело и велел принести из машины ножовку. Тупица Анжело вернулся с целым набором инструментов и двумя большими мешками, и явно опешил, застав сторожа живым. А тот сидел и смотрел перед собой, зажав в руке негаданное богатство. Карло пожалел старого пьяницу, но больше денег давать не стал - всё одно просадит, упьется насмерть древесным спиртом. Уходя, он оставил деревянный cazzo на тумбочке.

Гектор больше не мог согреться ни днём, ни ночью. Он лежал в своей холодной постели вот уже несколько дней - один Бог знает, сколько. Его трясло, и холодные капли катились по лицу, хотя дождь был снаружи, а Гектор - внутри.
Он сделал так мало, а для него никто не сделает и этого.
- Барон! - хрипло позвал Гектор. - Барон! Выкопай... выкопай мне могилу, слышишь, Барон!
И тут он услышал шаги. Тяжелые, оглушительные, гулкие, как удары по крышке гроба. Это могли быть только Его шаги. Должно быть, он очень зол, но, может, ром сделает его добрее?..
- Ром! - закричал Гектор что есть мочи, когда громадная тень замаячила в дверях. Барон был очень, просто невероятно высок. От него веяло табаком и могилой. - Ром! Прошу, умоляю, выпей рому...
Зловещий гость усмехнулся, закусив конец сигары, и прошел к тумбочке, бранясь на своем неведомом языке.

- Проклятье, старик, да у тебя лихорадка! - Карло покачал головой, но рома все-таки отхлебнул. Бедняга сторож умирал, и грешно было бы не выполнить его сумасбродное желание. - Смотри, я привез тебе виски. Будешь виски, а, греховодник?
- Барон! Я думал, ты не придешь...
Карло вздохнул и присел на корточки рядом с кроватью. Марко и Анжело топтались в дверях, виновато переглядываясь, словно они могли что-то изменить.
- Слушай, старик, я ведь приехал поблагодарить тебя, - он положил руку на горячий лоб, покрытый холодным потом. - Помнишь, я говорил, что моя крестница, Паола... В общем, когда я приехал, она была очень плоха. Уже позвали священника, а тут я со своей куклой... А она увидела куклу и потянулась к ней. Я отдал ей твоего деревянного бесстыдника с закрашенным пеньком ниже пояса, и она уложила его рядом на подушку, обняла и закрыла глаза. Никто не решился ее тревожить. А на утро... ты понимаешь, старик, на утро ей стало лучше! Никто не верил, что бедняжка поправится, и тут эта кукла... Словом, я не знаю, видно, Бог тебя любит... Если б я только знал, что ты тут... Скажи, старик, я могу что-нибудь для тебя сделать? Может, у тебя дети есть?
Сторож с трудом улыбнулся. Вряд ли он слышал, что ему говорили.
- Дочка... у меня была дочка, Барон... Она очень заболела, и я хотел, чтобы ты помог ей... Я сделал все, как учила моя бабка, но ты не пришел. А моя жена не верила. Мы ходили в больницу, в больницу для черных, только там нет места, и лекарств тоже нет... Тогда жена пошла в больницу для белых. Я ей говорил, чтобы не ходила, а она пошла. Ее выгнали, и потом... она не пришла домой. Какие-то люди, Барон, какие-то трое подстерегли ее по дороге... - он начал всхлипывать и часто моргать, слепо глядя перед собой. Нашарив руку Карло, он вцепился в нее. - Говорят, они были в масках, в белых масках, как у старого Клана. Они убили ее, убили средь бела дня...
Карло оглянулся на своих подручных. Те растерянно молчали.
- Когда ее нашли, она... Барон, я всё сделал неправильно, и ты не пришел к моей Луизе... Но теперь ты здесь... Может, ты позовешь другого Барона? Я хочу, чтобы ты позвал его... Хочу говорить с ним...
- Ты хочешь, чтобы я... чтобы другой Барон убил этих людей?
- Другой Барон... да, он убивает людей. Пусть он найдет их. Тогда я смогу спокойно лежать в своей могиле. Ты ведь выроешь мне могилу, Барон?..
Итальянец досадливо кивнул.
- Слыхал? - вполголоса сказал Анжело. - Опять эти ублюдки из ККК.
- Я думал, теперь они воюют только против католиков и бутлегеров, - прибавил Марко, католик и бутлегер.
- Сильвестро никогда не согласится, - покачал головой Карло, отвечая на невысказанный вопрос. - Ему хватает хлопот с проклятыми ирландцами.
Тягостное молчание продолжалось до тех пор, пока бедный сторож не издал последний прерывистый вздох.
- Ладно, парни. По крайней мере, могилу ему мы можем вырыть, - Карло поднялся с колен. Взгляд его упал на тумбочку, где по-прежнему сиротливо лежал отрезанный деревянный cazzo. Отчего-то вспомнив задорную улыбку куклы, с которой малышка Паола теперь не расставалась, итальянец поежился.
- Трое в масках... - пробормотал он себе под нос. - Анжело! Ты ножовку захватил?
- Ну да. Надо?..
- Не сейчас. Но далеко не убирай
  Форум: Грани Реального, Грань Тридцать Первая · Просмотр сообщения: #476232 · Ответов: 8 · Просмотров: 7611

Тео Отправлено: 1-11-2013, 7:27


----
*******

Администратор
Сообщений: 3758
Регистрация: 29-04-2003
Пользователь №: 2


Дважды два

Себя встречаю не часто. Но недавно была целая волна подобных встреч. Началась она в мае и закончилась в сентябре. Началось все с простого (Честно, честно-честно! Простого!) доказательства, что бывает 2*2 = 5. Его я сделал как раз в начале апреля и на радостях пошел купаться, открыв купальный сезон, еще когда даже май не начался...
Сначала решил, что кажется, "дежавюжится" и просто легкое отождествление с чужой жизнью, способность легко поставить себя на место другого человека тому виной. Эту точку зрения опровергла встреча "тридцать лет спустя". Надо сказать, что не только себя из разных моментов прошлого встречал все лето, но и других людей, удивительно помолодевших или лучше сказать "ничуть не постаревших" за десять, двадцать, а то и тридцать лет прошедших. В зависимости от того из какого запомнившегося момента прошлого будто вынырнул, выпрыгнул в настоящее тот человек. Встреча опровергнувшая мысль, что все это дежа вю, заключалась в дословно повторенном диалоге с одним запомнившимся ответом и притом в том самом месте, где та беседа запомнилась... отличие - прошло тридцать лет и! Речь вел не я, я просто проходил мимо в отличие от того, что запомнилось. Еще характерно было "альтернативное я", замеченное мной в окошке офиса, куда мне так и не посчастливилось устроиться на работу. Тем человеком я просто не был, на работе там не работал, ан надо же помню и вечеринку, на которой мы с там же работающим другом курили в окно. Наблюдал я, разумеется, и эту встречу "со стороны". Или "прошлый я", возвращающийся домой в изрядном подпитии в компании двух знакомых - я собственно шел позади, потихоньку нагоняя это самое запомнившееся "подгулявшее"... Сильным примером было и наблюдение свадьбы, где я вроде бы женился или венчался и... не было этого в моей жизни, но почему-то запомнилось и встретилось - двадцать лет спустя.
"Кто я?" - резонно задаешься вопросом после стольких дежа вю.
Закончилось все впрочем банально, попал в больницу - одно сплошное дежа вю две недели подряд и... как отрезало, будто рукой сняло всякие встречи "прошлого" и "прошлого, которого не было".
А про "дважды два равно". Все и того проще плоскость, когда оно не равно четырем, подобна водной глади, на которую капнула капля воды - неровная она, кольцевыми волнами пошла, вот и получается площадь прямоугольника не равна произведению сторон. Аминь, жизнь проста.
  Форум: Грани Реального, Грань Тридцать Первая · Просмотр сообщения: #476213 · Ответов: 6 · Просмотров: 5335

Страницы (122) : [1] 2 3  >  Последняя » 

Новые сообщения  Новые ответы
Нет новых сообщений  Нет новых ответов
Горячая тема  Горячая тема (Есть ответы)
Нет новых сообщений  Горячая тема (Нет ответов)
Опрос  Опрос (Есть ответы)
Нет новых голосов  Опрос (Нет ответов)
Тема закрыта  Закрытая тема
Тема перемещена  Тема перемещена
 

rpg-zone.ru

Защита авторских прав
Использование материалов форума Prikl.ru возможно только с письменного разрешения правообладателей. В противном случае любое копирование материалов сайта (даже с установленной ссылкой на оригинал) является нарушением законодательства Российской Федерации об авторском праве и смежных правах и может повлечь за собой судебное преследование в соответствии с законодательством Российской Федерации. Для связи с правообладателями обращайтесь к администрации форума.
Текстовая версия Сейчас: 29-03-2024, 9:50
© 2003-2018 Dragonlance.ru, Прикл.ру.   Администраторы сайта: Spectre28, Crystal, Путник (технические вопросы) .