Тайна Заброшенных Руин, Мир Ведьмака

Редания, Оксенфурт.
Полдень.

- Не отставай. У нас есть более срочное дело, чем глазеть на лоботрясов-студентов. – Молодая красивая женщина на ходу выговаривала своей спутнице – тоненькой, нескладной девушке, которая постоянно шмыгала носом. Было очевидно, что они спешат. Вокруг кипела и бурлила жизнь – создавалось впечатление, что столицу студентов совершенно не касаются события на границе. Разве что в тавернах и кабаках разудалые гуляки, обсуждая политику, размышляли вслух о «мнимой угрозе» Нильфгарда. Во все времена праздный люд ведет себя похоже, а тайные службы всегда начеку.
- Ах, дювеллшайсс, опаздываем. – Иона Клари, а именно она только что отчитывала свою новую ученицу, раздраженно фыркнула. На полдень у волшебницы была назначена встреча с одной весьма примечательной личностью в кабачке «Жаренный Вепрь».

Пару дней назад Иону разыскала какая-то незнакомка, заявившая, что она акробатка и настаивавшая, что она обладает какой-то очень ценной информацией. Поговорив с ней, волшебница тем же вечером приняла решение, в связи с чем и назначила сегодняшнюю встречу, куда прихватила свою ученицу.

Наконец-то впереди показался «Жаренный Вепрь», в двери которого входил некто, внешним видом весьма напоминающий ведьмака. Сделав финальный рывок, Иона и ее ученица влетели в кабачок вслед за ведьмаком. Обведя глазами наполовину заполненный зальчик, волшебница устремилась к одному из столиков, за которым сидел гном. Судя по всему, он не скучал, ожидая своих визави, потому что перед ним красовался кувшин эля, аппетитно пахнувшее жаркое в тарелке и он что-то бормотал себе под нос, словно разговаривая с кем-то.
- Извини, мы немного опоздали. – Мило улыбнувшись вместо приветствия, Иона уселась напротив гнома, жестом указывая ученице сесть рядом с собой. – Знакомьтесь, это Декель Гауза, ученый, а это Шейла Кримм, моя ученица. Ты принес то, о чем мы договорились?

НРПГ: уточнение по отрядам.
1) "Торговец"
Калеб Варсага (Тот)
Руга Лацо (Тот)
Томас Синеокий (Torvik)
Катрина Мирроу (Мелетун)
Золтан Смит (Socol sk)
Орайнор Виндхэир (Erensar)

2) "Ведьма"
Декель Гауза (НекроПехота)
Нира (Зарза)
Иона Клари (Crystal)
Койрин Тайлер (struch)
Шейла Кримм (Laelar_Dalharil)

3) "Бандиты"
Ротгар (Skaldaspillir)
Саймон "Три Улыбки" (Father Monk)
Фэнно Мердарион (Черон)
Лисса Арен (Серина)

4) "Охотники на монстров"
Джулвек риб'Мтара (Nomihin)
Хэн (Вито Хельгвар)
Ульрих из Альдерсберга (Раймон)

Обсуждение
Карта с русскими названиями (приближенная)
Карта с польскими названиями (точная)

Сообщение отредактировал Father Monk - 11-04-2007, 9:03

Томас Синеокий сидел за столом в таверне под названием «Кабанья голова» и хмуро потягивал эль, купленный им на свои последние медяки. Хозяин и так уже хмуро поглядывал в его сторону, но ещё не выгонял на улицу, помятуя о том, какой дополнительный доход может дать игра барда в базарный день. Но последний таковый был вот уже недели две назад и из таверны за это время успели рассосаться по хуторам даже самые нерадивые из окрестных фермеров. Оставалась ещё пара непросыхающих забулдыг, но их платёжеспособность в ближайшие два-три дня тоже по прикидкам хозяина, исчерпается. Томаса ещё кормили за счёт заведения (а, если уж быть точными – за былые барыши заведения), но за эль уже, как неделю, он платил сам. Нет, не настолько была его игра на домре плоха, что он не сколотил за базарные дни кругленькую сумму, просто гордячка Шелли выжимала из него то брошку, то колечко, а он ну никак не мог отказать этой плутовке, что бы она у него не попросила. Вот и теперь он цедил эль и прикидывал, куда ему податься теперь, когда гроши кончаются, а весь репертуар уже сыгран не по одному разу. Самое время было приткнуться в какой-нибудь торговый караван, дабы и народ веселить и самому переместиться по свету в поисках приключений, славы и чего-то необычайно волнующего, за чем таких, как он людей всегда зовёт дорога. За соседним столом трапезничал хорошо одетый краснолюд, по всей видимости, купец средней руки, то и дело поглядывая на входящую дверь. Томас имел зоркий и намётанный глаз, а потому для себя уяснил, что тот ждёт кого-то, кто уже опаздывает, по прикидкам ожидающего. В углу компания ткачей обсуждала какие-то скучные гильдийские вопросы. Молодая, широкая в кости девушка занимала место в тени. Её лицо было плохо видно с того места, где сидел бард. Ещё три или четыре посетителя тихо сидели по одному у него за спиной, но кто они, сказать было сложно.
Летом – самое время побродить по свету. Летом ноги кормят. Прошлой зимой он путешествовал из Цинтры с караваном краснолюда. Да, многое он мог рассказать о тех временах. Вот и теперь. Дорога вновь звала барда.
Внезапно входная дверь резко отворилась и все взоры сидящих обратились на нового посетителя таверны…

Немного послушав музыкантов с площади Сказа, четвертьэльф отправился вниз по Белокаменной. Какая-то девушка бросила на него заинтересованный лукавый взгляд, но после застенчиво отвела глаза. Четверьэльфу было не до неё. Обогнав группу подвыпивших молодых людей, он отметил про себя, что и здесь, в Оксенфурте, кожа начала вытеснять вышедшую из моды комбинацию меха и парчи. Ватага босоногой ребятни промчалась мимо, и четвертьэльф усмехнулся ловкости мелких воришек, не забывая при этом придерживать собственный кошель. Хотя мальцов больше интересовали прилавки со снедью. Подойдя к лотку продавца всячиной, четвертьэльф долго приценивался к наборным поясам, но затем приобрёл два ремешка для волос, красной и белой кожи. Расплатившись с торговцем, четвертьэльф двинулся дальше и шёл, не останавливаясь, до перекрёстка Цветочников. Там его окликнули.
- Руга! Эй, Руга!
Руга обернулся. Увидев Рори Лаплаверка машущего ему рукой, четвертьэльф поморщился и сплюнул на мостовую. Низушек Рори выглядел бодрым и жизнерадостным, а его лучезарной улыбке позавидовал бы и накрахмаленный франт. Руга испытал огромное желание схватить низушка за рыжие бакенбарды и с треском приложить об колено, да так, чтоб из носа коротышки хлынула закономерно красная жижа. Но вместо этого, Руга шагнул навстречу семенящего к нему полурослика и, изобразив некое подобие улыбки, воскликнул:
- Лаплаверк! Какими судьбами?
- Бинкмаер! Рад, рад тебя видеть, - отозвался низушек. – Пойдём, раз уж встретились. Посидим, выпьем, я угощаю.
- Слушай, Рори, - тоскливо произнёс четвертьэльф, - ну чего тебе ещё нужно-то.
- Мне? – низушек часто заморгал и развёл руками. – Мне ничего не нужно. Ты что, Руга? Я тебя поблагодарить хотел. Пивом угостить.
- Поблагодарить? За что, - усмехнулся Бинкмаер.
- Ну как же, - воскликнул Лаплаверк, таща Ругу под навес, где вокруг нескольких столиков были расставлены низенькие лавочки. – Если бы не ты, не видать мне своих денежек. Старый Варсага готов был скорее к крысам в застенок отправиться, чем по долгам платить. Хорошо, ты вмешался, уговорить помог. Слушает он тебя.
- Рано ты, Рори, радуешься, - усмехнулся четвертьэльф, присаживаясь за стол. – Денег-то он тебе так и не вернул.
- Деньги – не то, что в кошельке позвякивает.
- Да ну, - изобразил удивление Руга.
- Ну да, - подтвердил низушек, берясь за глиняный кувшинчик. – Вот смотри, сидим мы с тобой под этим навесом, пиво пьём… твоё здоровье... Да и не только мы сидим и не один такой навес в Оксенфурте. А скоро будет свыше десятка и каждый, будь то горожанин или человек приезжий, сможет, мимо проходя присесть в теньке, пива холодного хлебнуть. Понимаешь?
- По мне, так лучше в таверне.
- Нет у тебя коммерческой жилки, Бинкмаер. И у компаньона твоего, Калеба Варсаги, тоже нет. Потому и в долгах он завсегда. А я, между прочим, в этом деле свою долю имею и всякий, кто присядет в теньке да прохладе отдохнуть, грошик другой в моём кармане оставляет.
- Ясно теперь, - сказал Руга. – Да только кто ж знает, будет ли и завтра солнышко или же непогода случится.
- А тут и гадать нечего. Варсага должен мне и должен немало, придется ему теперь извозчиком побыть, если в яму ему неохота отправиться. Вот ты, Руга, всё правильно рассудил, лучше вам с Калебом долги отработать. Потратите немного конечно, на телегу там, на охрану, время своё тоже потратите, зато когда товар мой куда следует доставите, я вам долг и прощу. И заметь, какая бы погода на дворе не стояла, я своё получу.
- Переправу закрыли, - небрежно кинул Руга. – Теперь в Анхор через Грабову бухту не доберёшься. Лесами придется, в обход. А слышал я, что с неделю назад один торговый обоз в тех местах канул. На белок грешат.
- Ты меня не пугай, - насупился низушек. – Не доставите товар мой вовремя, в застенок отправлю. Белки говоришь? Охрану удвойте, не скупитесь. Переправу закрыли? Так наймите проводника.
- Ладно, Рори, не переживай так. Всё как надо устроим. Ну, а если случится что в пути, так не велика беда. Товар-то всё равно краденый.
- Тише ты!.. С чего это решил, что краденый? Я такими делами сроду не промышлял.
- Нет, ну я, конечно, могу и ошибаться, - невесело усмехнулся Бинкмаер. – Только кажется мне теперь, что зря я тебе помог Калеба уговорить. Лучше в долговой яме посидеть, чем с краденым попасться.
Низушек покраснел, его трясло, и Руга испугался за свою новую куртку – ненароком вцепится коротышка злобный, порвёт вещь дорогую.
«Хотя, тогда б я его не пожалел, - подумалось Бинкмаеру. – Отделал бы так, что он не то, что про долг забыл, но и как самого звать-то не вспонил».
Но низушек всё же сумел взять себя в руки. Хлебнув пива, он зло посмотрел на Ругу и сказал:
- Ты, Бинкмаер, человек рассудительный и цепкий, хотя иногда и несёшь всякую чушь. Но думаю я, что таких глупостей как мне сейчас, ты никому больше рассказывать не станешь.
- Не стану. Это ты правильно подметил.

«Каков подлец, - думал Руга по дороге в Кабанью Голову. – Хитрая морда. При других обстоятельствах не стал бы я с этим недомерком цацкаться. Эх, попался бы он мне раньше на тракте каком, живым бы не ушёл. Не тем местом думаешь, Лацо, - сказал себе Руга. – Это тогда были дружки лихие, ветер вольный да удача в попутчиках, теперь лишь тени за спиной».
С силой дёрнув дверное кольцо, четвертьэльф шагнул через низкий порожек таверны и тут же заострённых ушей его достигло утробное пение.
- За монету амулет, хорошо торгую я. Много денежек скопил, вот какой я молодец!
Руга Бинкмаер был знаком с автором этих строк. Более того, он присутствовал при рождении сего шедевра и пика краснолюдской мысли, хотя сам не рискнул бы назвать это песней. Руга прошёл к столу, за которым сидел его компаньон и непосредственный торговец амулетами Калеб Варсага.
- Напился, - констатировал четвертьэльф.
- Садись, дружище, - ответствовал краснолюд.
- Да уж, присяду. Чего распелся?
- Тебя увидел, обрадовался, - краснолюд опрокинул кружку, и пенистый напиток залил треть столешницы. – Как дела?
- Переправу закрыли, - ответил Руга, отодвигаясь от ручейка ниспадающего со стола. – Теперь в Анхор обходными путями добираться…
- А помнишь, - перебил Калеб. – За монету амулет, хорошо торгую я…
- Молодец, - похвалил Руга.
- Людей придется нам нанимать, - неожиданно внятно сказал Калеб. – И проводника, ты ж места эти не знаешь?
- Не знаю, - подтвердил четвертьэльф.
- Вот и я не знаю. Что б его! Эй, красавица, - позвал краснолюд, - прибери-ка со стола, да подай нам чистую посуду, да горячего чего-нибудь не забудь.
- Лалраверка встретил, - продолжил Руга. – Грозится засадить тебя, если в срок не управимся.
- Да, - кивнул Калеб. – Та ещё скотина. Слушай, помоги-ка мне подняться. Совсем ноги не держат. Хотя нет. Оставь. Посижу ещё.
- Посиди. Покушай. Подумай.
- А что тут думать?! – крикнул Варсага. – Люди нам нужны в охрану. Чел… человека четыре. И простачок из местных, чтоб и дорогу сумел показать и грошиком доволен остался.
- Время поджимает, Калеб, будешь скупиться, можем не успеть.
- Я всю жизнь скрягой был, - тихо произнёс Калеб. – Таким и останусь. А не найдёшь к утру людей, вдвоём поедем.

-Ты что, значит, умнее всех, думаешь? – тихо, но весьма разборчиво процедил Декель перед тем, как сделать добрый глоток эля.
-Можем ли мы доверять первой встречной особе? –приглушенно донеслось из-под стола, кажется, даже из вещевого мешка, спрятанного под скамьей. Впрочем, удивляться было некому, поскольку никто кроме Декеля этого не услышал.
-Вы, вислоухие, там все такие неблагодарные? Ради тебя же стараемся. Сдались мне эти руины!
-Это безумно лестно, но будь добр, - говоривший ко всему прочему обладал тяжелым эльфийским акцентом, - сделай так, чтобы меня не растащили на реагенты. Не доверяй…
- Да чего ты заладил!… - фыркнул гном, - жениться ль я собрался, что ли?
Тут на пороге трактира наконец-таки появилась знакомая фигура волшебницы Ионы Клари, пропустив вперед себя какого-то головореза, она незамедлительно направилась к столику Декеля.
-Ну наконец то! Все, теперь молчи, башка, - с явным облегчением пробормотал куда-то вниз Гауза.
-Извини, мы немного опоздали. – мило улыбаясь, проговорила волшебница, и невольно залюбовавшемуся гному оставалось лишь кивнуть в ответ.
–Знакомьтесь, это Декель Гауза, ученый, а это Шейла Кримм, моя ученица…
-Очень приятно, мадемуазель! – облизав покрытые жиром губы, учтиво проговорил Декель.
-Ты принес то, о чем мы договаривались?
-Сразу к делу?.. Да, конечно, все тут, - с этими словами Декель обтер жирные руки засаленным носовым платком, неаппетитно покоившимся тут же на столе, после чего выудил глубин камзола небольшой серенький мешочек, - вот, Иона, все тут. Деньги потом, не здесь.
Мешочек перекочевал к волшебнице, и Декель обратил взгляд на ее спутницу. Даже нацепил на нос невесть откуда взявшееся пенсне.
-Какое очаровательное дитя! Если бы знал, я бы захватил с собой леденец! – ехидно улыбаясь выговорил Декель. Незамедлительно кто-то откуда-то весьма отчетливо фыркнул, - курррва… эээ, прошу прощения, нервы… дааа, так как ты сказала?.. Юная мисс едет с нами?

Золтан шумно дыша, ввалился в таверну. Захлопнув за собой дверь, и громко топая, чтобы стряхнуть пыль с сапог, он отправился к одному из столиков, который сейчас пустовал.
Пропустив мимо ушей пару нелестных высказываний о себе, Золтан уселся поудобнее и, достав пару-тройку медяков, крикнул хозяину:
- Хозяин! Принеси чего-нибудь выпить! Да побыстрее!..
В ожидании заказа Золтан ослабил пояс, на котором болтался внушающий уважение топор и стал осматриваться по сторонам.
Не найдя ничего интересного для своего внимания, он взял в руки кружку с элем услужливо принесенную трактирщиком и вздохнув начал осушать её.

Людей придется нам нанимать

Обрывок этой фразы, случайно услышанный в период поглощения живительной жидкости, заставил заработать мозг.
- Тем двоим, за соседним столиком, насколько я понял нужно сопровождение. Какие у меня планы? Никаких! Что у меня с деньгами? Полный ноль! Только что последние медяки отдал… Есть реальная возможность немного заработать, а может быть и не немного… Правда какой из меня человек? Ладно, это дело десятое... - лихорадочно думал Золтан.
Поставив уже пустую кружку на стол Золтан обратился к своим соседям (краснолюду и толи человеку, толи насколько-то там эльфу):
- Извините, что прерываю вашу милую беседу, но я тут краем уха услышал, что вам нужно сопровождение, по пути куда-то там… Могу за скромное вознаграждение помочь вам в разрешении данной проблемы. Тобиш предлагаю свою кандидатуру в сопровождающие. Со всеми вытекающими отсюда последствиями, заключающимися в том, что вы не сможете от меня избавиться до конца нашего, то есть вашего путешествия.
- Ну и каков же будет ваш вердикт?
- О! Совсем забыл представиться. Золтан Смит. К вашим услугам…

Сообщение отредактировал Socol sk - 10-04-2007, 16:04

Катрина сидела за одним из столов в таверне и наблюдала за всем происходящим. Неожиданный приток народа ее очень заинтересовал. То и дело дверь открывалась, и внутрь проникали все новые лицы.
Вот вполне миловидный парниша, которым был Руга, и присел за столик к краснолюду. Что-то в их поведении привлекло девушки, и она прислушалась к разговору. И, как оказалось, очень даже не зря. Двое оказались возможными будущими работодателями.
Катрина дождалась, когда партнеры закончили беседу, встала из-за стола и подошла к ним.
- Приветствую уважаемых торговцев! Невольно стала слушателем вашего разговора и вроде услышала, что вам требуется проводник. Я - одна из лучших в своем деле в этом районе. И вряд ли вы кого-то в более короткий срок найдете, так что и цена на мои услуги довольно высокая.

Сообщение отредактировал Мелетун - 11-04-2007, 13:13

- Эх, тяжела жизнь ведьмака! - В который раз пожаловался Койрин тавернщику совершенно случайной таверны, в которую забрел совершенно случайным образом, увидев на базаре пару глубочайших и прекраснейших глазок и назначив им свидание в этой самой таверне, однако, ни знакомого дробота каблучков, ни каких то иных признаков присутствия здесь этой обоятельной дамы не намечалось. - Никто нас не любит, никто не понимает, а мы ведь тонкие, ранимыыые! Просто ужас! Кстати уважаемый! Не знаешь кто ни будь ищет здесь ведьмака? Никаких монстров в округе не обнаружилось? Что вообще никаких? Совершенно? Какой ужас! Всех уже истребили! Знаю я их! Эх налей ка мне трактирщик еще вина, хотя нет, не надо, ибо я вижу потенциальную добычу! Пожелай мне удачи! - С такими словами ведьмак отправился прямо к столику. За его спиной медленно оседал на пол уболтанный трактирщик. В общем это мало волновало Койрина, его сейчас волновало то, что у него было мало денег в кошельке, а те кто сидел неподалеку могли наполнить его кошелек по самые завязки. Итак он подошел к столику, где расположились трое. Гном и две особы, особо привлекательные для человека тонких материй, таких каким он и был.
- Приветствую вас, уважаемые! Вы позволите подсесть за ваш столик? Позвольте представиться, Койрин Тайлер, к вашим услугам госпожа! Надеюсь у вас найдеться минутка, что бы выслушать меня?

Сообщение отредактировал struch - 12-04-2007, 6:34

- Й-Й-Йэ-э-хх!!! - горестно выдохнул грузный капрал, хлопая ладонью по свежеотесанному столбу ворот заставы. - Ушел, хол-лера! Ушел! Прасек, мать твоя курица, ты куда, вот мне интересно знать, целился? Аль лису-чернобурку углядел на опушке, зар-раза? А?
- Господин-капрал-я-точно-в-него-уметил-как-пить-дать... - забормотал таможенник с арбалетом, опасливо отступая от начальства.
- Да неуж? Тады не иначе как в карман евонный. Вона как краснолюдина дернул! Токо пыль легла! Подлесок аж хлюпает, заметь, ну чисто твое болото, а понад кустами, погляди-ка, - пыль столбом! Сбежал бы он так со стрелой-то в жопе, тебя спрашиваю?
Таможенник уперся затянутой в бригантину спиной в частокол, осознал, что отступать некуда, и решительно зажмурился, ожидая неминуемой взбучки. Но капрал выдохся и раздумал учинять расправу немедленно.
- Так, косоглазый ты наш, хорош на солнце млеть да подремывать, не то точно на конюшню определю до конца дней твоих! Живо разгружайте фуру этого "коммерсанта", поглядим, чего такого вез в этих тючках. Тэйко, Мокец! Подсобите охломону, не то, чего доброго, промажет, да чью другую телегу обдирать зачнет.
Гулко, басовито заржав, двое крепышей с гербами Каэдвена на груди направились к телеге скрывшегося краснолюда, вполголоса подкалывая стрелка, уже начавшего выбрасывать с фуры мешки с рухлядью.
- Ну, - повернулся капрал к двум наемникам возле гнедых коньков, невозмутимо взиравшим в ожидании своей очереди на сцену досмотра. - А вы кто такие, люди?
- Из дружины Роттадборов мы, - коротко ответил тот, к кому обращался капрал. Он выглядел постарше, - по правде сказать, настоящим стариком с полной башкой седых волос. - Под Влажырчей служили.
- А чего ж сюда забрались? - недоверчиво хмыкнул капрал. - Вовсе в другом краю ваша Влажырча. Друган у меня там осел, лавку, вроде бы, открыл или как-то так, так что знаю уж...
- Преставился его светлость волей небес, - спокойно пояснил седой. - скончался в одночасье от супостатовой руки. Дружину наследники сочли нужным распустить.
- В такую-то пору? Скотоелей не пасутся?
- Потом тот из них, - негромко заговорил второй наемник - бурокожий, с синими татуировками от уголков глаз до ушей и синим же татуированым символом на левой щеке, - кто оттягает замки да поселения, своих старых да проверенных понаберет. А до той поры они по своим домам себя и сами устерегут, а жители, пока ничейные, - так и подавно не нужны никому. Кто-то да останется, - и весь сказ.
С фуры краснолюда доносились громкие вопли, отчего-то напоминающие о горных стервятниках. Капрал не оглядывался. Знал: найдут парни что-то, стоящее внимания, - ему же и притащат, побоятся утаить. Ведь иначе - ряды регулярной армии уже заждались удальцов. Время-то военное.
- А есть - оно каждый хочет, - подытожил седой. - Платить - перестали. Задарма же шкурой рисковать суть дело глупое и недостойное. Особенно скоя'таэлей учитывая. В смысле, скотоелев.
- А что ж аж сюда добрались? К примеру, вербовочные пункты и поближе к Влажырче имеются.
- Имеются, - равнодушно кивнул первый наемник. - да не туда нам путь писан. Служили уж. Хватит. Хлеб неплох, да судьба неверная.
- Чего ж так-то? - презрительно сощурился капрал.
В этот момент вопли таможенников стали заметно громче, в них появилась тревожная нотка. Оживились и загомонили люди, ждущие возле кордона со своим скарбом. Капрал обернулся, увидел, в чем дело, и заспешил к фуре, вычурно ругаясь.

Сообщение отредактировал Вито Хельгвар - 11-04-2007, 7:24

Редания, близ Оксенфурта
Полдень

- Жарко, ядри тебя в печенку, - Франек шлепнул себя по шее, пытаясь ухватить не в меру наглого комара, что решил прикорнуть прямо на коже Остряка. - Эй, Погорелый, чаво мы тута комаров энтих кормим?
- Чаво-чаво, - передразнил говор Франека Близбор и посмотрел на товарища белым глазом. - Чтобы они, значитца, тебя сожрали, а нас, значитца, в энтом, как его, покое оставили.
- Я щас лопну ажно от смеха, - фыркнул Франек. - Эй, Погорелый, с тобой, дыть, грю!
- Похрюкай, авось услухает, - хихикнул Репка, приложившись к меху. По подбородку разбойника заструилась алая жидкость и капнула ему на кожаную куртку.
- Ой, - Остряк закатил глаза к небу и поднял руки вверх, - Репка опять, дыть, путает меня со своим предком! Эй, Репка, тебя не кабан случайно зачал, а?.. А то ты, я смотрю, на кабана-то рылом похож!
Репка взглянул на Франека и громко рыгнул.
- Меня хоть кабан, а ты, Остряк, какого из энтих трех краснолюдов выберешь себе в энти, как их, отцы?
- Хватит, уже в ушах звенит от энтих... тьфу ты, этих вашенских "энтих" и "как их", - ругнулся Вилле, ударив ногой по пеньку, на котором сидел Франек.
- Чем воняет, Репка? - сморщился Остряк, делая вид, что не замечает Цванна. - Уж не дерьмом ли?
- Вилле воняет, во! - вновь рыгнув, ответил Репка. - А еще...
Договорить он не успел - Вилле, перескочив разделяющее его пространство, оказался рядом с Репкой и схватил его за волосы всей пятерней, резко, до хруста в шейных позвонках, выгибая шею разбойника назад.
- Чаво ты мне тут съэнтовал, сказал, а? - угрожающе заговорил Вилле, а в руке у него появился нож. - Тебе твой язык токмо отрезать, али всю голову за раз?
- Отпусти его, Вилле, - раздался медленный голос, и Цванн тут же разжал руку, выпуская волосы Репки.
Вацлав говорил редко. Но когда он говорил - его слушали. Монотонный звук точильного камня, водимого по лезвию, возобновился.
- Жарко, - вновь сообщил Франек, будто и не было этого случая с Репкой, что все еще потирал шею и косился испуганным взглядом на краснолюда. - Ядри тебя в печенку, Ногг, здеся жарко, сталбыть, мож мы энто, двинем, а?
- Заткнись, а то, значитца, мы тебя тута оставим, а сами, значитца, и двинем. А ты, значитца, будешь энтой, мишенью для Лушника. Слых, Лушник?
Явилл не ответил, стоя у дерева и глядя куда-то в глубь леса.
- Близко мы, значитца, у Третогора встали, - громко поведал Бельмо, поднимаясь и сплевывая травинку на землю. - Погребут нас. Вестимо, как пить дать, значитца, погребут!
- Тихо, - поморщился Франек. - Ты своим энтим говором комаров энтих приманиваешь, а тебя энти комары не энтовают, не жрут.
- А может мы энто, девку-то малехо? - спросил Репка и облизнулся, вновь приложившись к меху с вином.
Лисса подняла испуганный взгляд, перестав тихонько играть на лютне. Близбор ощерился, глянул на Репку:
- Эй, Погорелый, а Репка-то дело грит! Мы ее токмо по чуть-чуть, по энто самое... попользуем, шоб она, значитца, мужика-то познала...
- Бельмо, ты смотри, не перепутай. Здеся ты как раз проэтоваешь, пролетаешь, ежели хошь, чтобы девка мужика-то познала, - сплюнув, сообщил Остряк.
Улыбка Близбора угасла, и он потянулся рукой к ножнам.
- Но-но-но, - Франек положил руку на эфес своего меча. - Я быстрее, Бельмо.
- Щас исправим. Бушь, значитца, мертвым. И быстрым в аду.
- Намного позже тебя.
- Заткнитесь, оба, - на поляне появился Ногг в сопровождении Витомира, который, быстро глянув на Лиссу, убедился, что она в порядке.
- Чаво мы тута ждем, а, Погорелый? - Франек не спускал взгляда с Близбора и убрал руку с эфеса только тогда, когда Бельмо выпустил рукоять своего меча.
- Ротгара, - сообщил Ногг, сморкаясь сквозь пальцы. - Я сказал, чтоб все заткнулись, девка!
- А? - непонимающе обернулся Витомир.
- Кроме тебя здесь есть еще одна, дубина! - ругнулся Погорелый. - Я сейчас засуну тебя эту штуку в одно место, вместо мужика!
Лисса испуганно убрала руку со струн лютни. Ногг двинулся было к девушку, но рядом с ней безмолвно возник Лучник. Он выдержал взгляд главаря, и Погорелый отвернулся:
- Курвина мать... Какого черта она тута делает, а, Лучник? Ты ее или уведи куда и там по-тихому женщиной сделай, или кончи ее ножом по горлу...
Явилл не ответил.
- Погорелый, так чего мы тута делаем, а?
- Заткнись! - вновь рыкнул Ногг, отнимая руку от обгоревшей части лица. - Мы ждем Ротгара. И Фэнно.
- Тьфу ты, еще один нелюдь, - сплюнул и буркнул Близбор. Вилле покосился в сторону Бельма, но ничего не сказал.
- И долго мы энто, будем... - начал было Франек, но Ногг его перебил:
- Заткнись!
- Погорелый, - подал голос Витомир и кивком головы указал на Лучника, который выпрямился и смотрел вновь туда, где лес должен был вскоре поредеть и выйти на дорогу. - Ротгар идет.

Шейла рассеянно разглядывала обстановку кабачка и посетителей. Каким-то странным образом эта нескладная девушка умудрялась оказаться у всех под ногами даже тогда, когда стояла в каком-нибудь углу, а не на дороге.
- Проститеизвините, - громко шмыгнув носом, невнятно пробубнила она, когда в очередной раз кто-то едва не налетел на нее. Не глядя под ноги, она переместилась чуть в сторону, что послужило причиной еще одного столкновения.
- Смотри, куда идешь! – послышался раздраженный голос.
- Извинитепростите… - в то время, как взгляд рассеянно скользил по лицам и предметам, но только не тем, что были перед самым носом, мысли девушки витали в каких-то совершенно иных сферах. Наконец девица перестала болтаться у стола и уселась на указанное наставницей место, продолжая оглядывать незамысловатый интерьер.
-…это Декель Гауза…
Шейла рассеянно кивнула, взгляд ее светлых глаз на мгновение остановился на лице гнома, после чего переместился куда-то за его плечо.
Казалось, к разговору сидящих рядом с ней она вовсе не прислушивается.
- Какое очаровательное дитя! Если бы знал, я бы захватил с собой леденец!
Похоже, девица наконец спустилась с небес на землю. Взгляд ее сделался более осмысленным. Она оглянулась по сторонам, но не найдя вокруг себя никаких очаровательных детей вновь воззрилась на гнома и очень серьезным тоном произнесла:
- Есть бдого сладкого вреддо.
Сказав так, Шейла извлекла из кармана большой белоснежный платок и, чуть отвернувшись в сторону, громко высморкалась.

Сообщение отредактировал Laelar_Dalharil - 12-04-2007, 6:41

Громкий лязг разнесся до самой опушки и навстречу ему из чащи метнулось эхо.
Народ возле таможни выказывал явственные признаки дикой обеспокоенности вкупе с невозможностью с ходу решить, бежать ли также в хмурую чащу или же ломиться на борт через плечистых таможенников с кордами в руках.
Тем временем с фуры сбежавшего краснолюда на утоптанную землю летели мечи, вязанки сюрикенов, пучки стрел с замысловатыми наконечниками...
- Хол-лера... - побледнел капрал, остановившись над уже довольно внушительным арсеналом, валявшимся в пыли. - Хол-лера ж ты... Прасек, душу твою об пень! Гавенкара просрал! Ну, все, пахнут тебе, мил друг, рекрутские песни, три недели муштры да пика двухсаженная!
Постояв над трофеями, капрал, с совершенно ошалевшим взглядом и нервно подрагивающими усами, повернулся на каблуках и направился к страждущим людям, что ожидали посадки на судно.
- Так... Собрались-то куда? - спросил он наемников суровым, а вернее - просто очень злым - тоном.
- В Оксенфурт, - пояснил Джулвек, тяготившийся уже процедурой. И прибавил для ускорения процесса: - Мой дядя там живет. Он купец. Мы собирались подрядиться охранять караваны, что ходят за Эльскердегг.
И не угадал.
То есть, поначалу, пока капрал молча пожевывал кончики усов, казалось, что все решится к вящему благу обеих сторон. Но...
- Не верю я вам, - вдруг решительно сказал капрал. - Знаете, что сделаю сейчас? Не пропущу, и все. Даже, пожалуй что, задержу для детального досмотра личной клади и прочего имущества.
- На каких основаниях? - мрачно произнес Хэн.
- Основаниях?! Тебе основаниев подавай?!?! - взорвался капрал. - Ты в зеркало давно гляделся, дрянь колдунская? Да ты думаешь, совсем герой, а мы тут лапти деревенские? Что я, по-твоему, ведьмаков не видал? Стоит, в теле в меру сухой, в движениях быстр чрезмерно, очи аки змеиные зрачки... Ведьмак ты, мил-человек, и что боле всего не по нраву мне - даже мороков напускать не стал, прямиком вышел на борт садиться! Не пущу! - внезапно он немного успокоился. - Не потому, что думаю, дескать, вы скотоельские разведчики... просто - ведьмак не нанимается мечом. За зерриканцев тоже что-то я не слышал, ну да ладно. А вот ты, седой, - врешь. Не был ты на службе у Роттадбора, разве что какую нечисть мимоходом пришиб - в то поверю... И едешь ведь не наниматься... Не пущу, покуда не разберусь.
Лязг за спиной капрала не стихал.

Сообщение отредактировал Nomihin - 12-04-2007, 5:11

на троих: Струч, Лаэль и я.

Согласно кивнув, что расчитаются они чуть позже, волшебница спрятала полученный сверток где-то в складках платья - фасон был таков, что и фигура выгодно подчеркивалась, и карманы были незаметны. Подозрительно глянув на гнома - кому это он надумал говорить "курва", Иона все же решила сделать вид, что ничего не заметила. Мало ли - нервы у Гаузы судя по всему и правда пошаливали. Едва заметно поморщившись на манеры своей ученицы, Клари кивнула:
- Да, она поедет с нами - я надеюсь, что в твоем фургоне для нее найдется место, если что.
Пояснить свою мысль волшебница не успела - к столику подошел ранее виденный ведьмак, потому от серьезного разговора пришлось отвлечься:
- Койрин Тайлер, сударь? Это не вы ли недавно стали причиной раздора в почтенном семействе Ирланов? Светская молва гласит, что когда отец семейства застукал вас в спальне своей дочери, то он был весьма и весьма разгневан. - когда ведьмак назвал свое имя, Иона вспомнила об этой сплене, которую не так давно ей в красках пересказывала одна знакомая. - Чем могу помочь?
- Ммм не спорю было. Но прошу вас уверить в той постели не было ничего противоестественно ни человеческой ни какой либо еще природе, я даже задал вопрос, с чего бы ему было так гневаться? Но я думаю здесь не место для того, что бы оглашать маленькие неловкости из жизни сидящих за одном столом. А нужно мне немного. Я всего лишь хочу спросить не нужны ли вам некоторые ингридиенты для снадобий.
Фыркнув, сдерживая смешок, Иона бросила взгляд на сидящего напротив гнома. Нет, ингридиенты для снадобий ей уже не требовались. Разве что Шейла захочет поэксперементировать. И верно. Услыхав про ингредиенты, ученица Ионы, собравшаяся было уже вновь погрузиться в свои мысли, оживилась и заинтересованно глянула на ведьмака.
- А что вы можете предложить? У вас… - спохватившись, она замолчала и вопросительно глянула на учительницу. Быть может, та и не захочет ничего покупать, но Клари утвердительно кивнула. Пусть Шейла выберет все, что ей нужно.

Интересно, интересно. Не успел дварф со своим сотоварищем начать обговаривать, что неплохо бы нанять хоть кого-то для охраны их предстоящего предприятия, как около их стола образовалась аж очередь из претендентов. Томас даже усмехнулся. Скор же народ на подъём, не ему одному обрыдл Оксенфурт. Не его одного вновь зовёт дорога. Пойти ли ему тоже попытать счастья, как охраннику у купчишки, как полтора года назад, когда он уезжал из Цинтры с караваном. Или не стоит? Ладно, посмотрим, может и соваться не стоит. Отметут, как мусор и не вспомнят, что и почём. Но, скорее всего, этих тоже припекает, если набирают тут, прямо перед выездом, а не в каком ином месте заблаговременно.
- Э, добрый господин, Вы всё или что ещё заказывать будете? - сухопарая женщина средних лет в белом чепце на льняных волосах смотрела на него свысока, поджав сухие губы.
- Салли, - что ж ты так официально "добрый господин"? Что случилось? Пирог пригорел или бочка с элем ночью перевернулась?
- Хозяин приказал в долг Вам не наливать.
Томас усмехнулся. Да, когда был аншлаг, так его не только потчевали за счёт заведения, но ещё и каморку на чердаке давали. А сейчас вот как, однако. И прислал ведь не хохотушку Бетти, с которой они в той самой каморке пару раз покувыркались к обоюдному удовольствию, а ледяную расчётливую Салли, предендующую на место возле бока самого хозяина, тучного чернобородого Анджея Скутеля.
- Ладно, передай ему, что завтра меня не будет, а за сегодняшнюю ночовку я ему лично платил. А столов пустых вон, как много, - Томас взглядом окинул помещение, - что пылить зря-то?
Улыбка менестреля была самой прочувственной, такой, которая тронула бы даже камень.
- Ладно уж, оставайтесь, - с явной неохотой произнесла Салли и, поправив передник, направилась в сторону стойки.
Да, определённо. Придётся всерьёз задуматься о том, чтобы примкнуть к краснолюдову воинству. Зачем искать то, что здесь и под боком?

совместно с Мелетун

- Видал, Руга, - осклабился Калеб. – На дармовщину и зверь бежит. Ты ещё не успел за порог выйти, а я уже людей нужных сыскал. Ты, Золтан Смит и вы, дамочка, садитесь с нами, потолкуем. Меня Калебом Варсагой зовут, этого, - указал краснолюд на компаньона, - Ругой Бинкмаером.
- Катрина Мирроу, - представилась девушка. - И на дармовщину я не иду. Я себе знаю цену и за дарма работать не буду.
- Услуги значит высоко свои оцениваете? Это хорошо. Да только не совсем, потому как я платить много не собираюсь. Проводника в любой деревне я найду, это без сомнений, но ежели настаивать вздумаете, скажу прямо, охрана мне нужна, а не попутчики, пусть и приятные внешне, да всё одно, бесполезные. А у тебя, Золтан, спрошу, давно ли топор за поясом таскаешь и для чего он тебе нужен? Если для битвы, то, как же нам это проверить? Я, конечно в твоих словах не сомневаюсь, как-никак соплеменники с тобой, но охрана охране рознь. А я за неуменье платить не собираюсь, только за мастерство!
Краснолюд Золтан, похоже, опешил от подобного хамства со стороны торгаша. Руга заметил, как лицо наёмника налилось пунцовой краской. Бинкмаер слегка изменил позу, в которой сидел на лавке, что бы в случае чего суметь предотвратить мордобой. Тем временем в руках у девушки появился из неоткуда кинжал и стал вертеться в пальцах с довольно приличной скоростью. А потом лезвие воткнулось в столешницу рядом с Калебом. Руга вздрогнул, угрозы со стороны девушки он не ожидал.
- И я пришла сюда не прогулку дивную предлагать, а дорогу... Быструю и удобную, а самое главное безопасную! – сказала Катрина.
- Смотри, Руга! Если уж девицы за оружие взялись, то тебе на покой пора идти, - рассмеялся Калеб. По всей видимости он не разделял тревожных чувств компаньона. - И много ли вы, дорогая Катрина, навоюете?
- Ну десяток воинов издалека я снять при помощи лука сумею!
- Боюсь я даже спросить, где вы, Катрина, этому научились, - не унимался Калеб.
- Эх, вижу, что толковый проводник вам не нужен, - осерчала Мирроу. - Нанимайте всякого дурака-крестьянина, который заведет вас к ближайшим разбойникам в лапы!
- Ха! Смотри-ка, бойкая, - воскликнул Калеб и, давясь от смеха, сказал, - Не обижайся на меня, просто не верится, что ты защитить нас сможешь. Тебя бы кто защитил.
Катрина вскочила с места, подняла лук, наложила на тетиву стрелу, только что вытащенную из колчана и выстрелила. Стрела пронзила яблоко, поднятое кем-то из гостей, и воткнулось в стену. Возмущённо ругнулся пожиратель фруктов, крикнул хозяин заведения, чтоб прекратили безобразия, наливался краской Золтан Смит.
«Ох, но к добру всё это, - подумалось Руге».
- Кхм! Э-э-э... Не шутила что-ль? Не видал такого отродясь, ну, принимай мои извинения, Катрина Мирроу, - перестав смеяться сказал Калеб.
- Ну вот и хорошо! Поговорим о деле и о цене!
- О деле?! Это хорошо, - торгаш почувствовал себя в родной стихии. - Дело такое, сопроводить надо телегу с добром в Анхор. Если лошадь какая есть, тогда лучше, а нет, придется тебе её найти до утра.
- Лошади нет, - отвечала Катрина. - Но попробую что-нибудь придумать. Но сначала о плате.
- О плате? Я авансы не раздаю. Вот как дело сделаем, тогда и требуй, что полагается.
- Ну тогда и о деле говорить бессмысленно. Я лошадь на свои брать не собираюсь!
- Нет, Руга, ну ты слышал?! Может я всем должен буду и коня купить и сбрую и доспех справить и меч наточить? Из лука ты справно стрелять научилась, а вот совести не приобрела. Где ж это видано, чтоб невеста без приданного была, а воин без оружия.
- Ну тогда я пошла, - решительно сказала Катрина. - Желающих найти проводника по здешним местам в такое время уйма! А толковых еще больше!
- Желающих-то как раз и нет, окромя нас, - не сдавал позиции Калеб. Что касательно оплаты и торгов, тут его было сложно превзойти. - Вот, Руга не даст соврать, - соврал Калеб, - хотели мы к каравану какому прибиться, чтоб одним не идти, так не нашли никого, никто из Оксенфурта нынче носа не кажет.
- Желающие всегда найдутся! Не караваны, так еще кто... И необязательно здесь искать! - произнесла девушка, вставая из-за стола.
- Посмотрел бы я, как ты через неделю запоёшь, - пошел в атаку Варсага. - Да только через два дня уже в Анхоре буду, пиво пить и тебя вспоминать.
- Лес меня прокормит, - нанесла мощный контрудар Катрина. - А вот вас ближайшие разбойнички схватят!
- А ты беду не клич, у меня от всех бед оберёги есть, - огрызнулся Калеб. Мысленно выводя из засады резервный полк, он мановением мысли бросил его в бой. - Слушай, а может сговоримся, я тебе вещь магическую, силы дивной подарю, а ты норов свой не станешь более показывать. Ну и как положено вознагражу, по прибытию в Анхор. Как всех. Не обделю.
- Зачем мне твой оберег нужен? Ты мне лошадь лучше купи! На том и сговоримся. Ну и по прибытию всю оплату!
- Про оплату, это мы итак договорились, моё слово в таких вопросах твёрже железа. Насчёт коня, никак не могу, либо тебе самой платить, либо пёхом идти, да ничего, за телегой-то угонишься. А вот насчёт вещицы, подумай. Не оберёг предлагаю, а настоящий магический арти-факт! Одна магичка из Аретузы мне его дала, - без зазрения совести лгал Калеб, - потому как помог я ей сильно. Ну так что скажешь, красавица?
- Сколько платить по прибытию будешь?
- Сколько за такие дела положено, - уклончиво отвечал Калеб, - столько и дам, ни грошиком не обделю, даже ни смотря на то, что дева ты, а не воин бывалый!
- А партнер твой что молчит?
От неожиданности Руга вздрогнул, смущённо отвёл глаза. Бинкмаер совсем позабыл о Золтане Смите, всё это время он разглядывал Катрину.
- Засмотрелся на вас, сударыня, - вполне искренне ответил Руга. - Извините уж, слова позабыл.
- Ну и что вы скажите? Сдержите слово?
- Сдержу, - только и мог произнести Руга.
- Когда отправляемся? – поинтересовалась лучница.
- Завтра, на рассвете, - ответил Калеб.

Холодное щекочущее прикосновение к сморщенной коже под горлом заставило Остряка поперхнуться очередной сальной шуточкой, вдруг превратившись в мраморную ладонь неведомо откуда взявшегося эльфа.
Он любил так иногда пугать людей, играя с ними, как с обозленными псами и всегда успевая вовремя отдернуть руку. Нельзя было только предсказать, что сумасшедшему придет в голову в очередной раз - приласкать рукой, или лезвием одной из любимых метательных терций.
Фэнно возник словно из ниоткуда, выбравшись из-за пушистой еловой ветки. Еле заметно кивнул Ноггу, Явиллу (с Лучником у них, похоже, было что-то вроде безмолвного и негласного состязания - Фэнно всякий раз пытался подобраться к стоянке незамеченным, а полуэльф - выследить его раньше. А впрочем, кто его знает, как было на самом деле - эти двое друг с другом и словом ни разу не перемолвились...), остальных проигнорировал, не удостоив даже взглядом.
Эльф присел, изящно скрестив ноги, и предался излюбленному, за исключением боя, занятию - игре с лезвиями. Плотный чехол на бедре хранил в себе десяток тонких и гибких штук размером с ладонь, называемых среди людей терциями, а среди эльфов - как-то совсем уж языколомно. Пальцы легко, но осторожно пробегали "плетенку", вращая сталь, как лепесток, подбрасывая в воздух и выхватывая из вращения - а иногда Фэнно просто плавно наклонял лезвие в разные стороны, ловя солнечные блики, и погружаясь в их отражение, забывая обо всем. В таком состоянии его почти невозможно было добудиться, исключением являлся единственно голос Погорелого - он по каким-то странным причинам воздействовал на эльфа примерно как ведро холодной воды на голову.

Редания. Трактир "Жареный Вепрь".
Хротгар без труда отыскал трактир "Жареный Вепрь". Это бы обыкновенный кабак, если не считать того что внутри было чисто-опрятно, но шиком особым заведение не блистало. Хротгар беглым взглядом осмотрел обстановку: тяжелые столы и стулья из темного дерева, и им же обшитые стены, барная стойка, за которой, собственно, обретался хозяин - он командовал служанками, покрикивая на них зычным басом, наливал гостям эль, и смотрел за посетителями, бросая быстрые взгляды от дверей до самых темных углов. У входа стоял вышибала - крепкий здоровенный детина с густой черной бородой. Три служанки, не шибко молодые, но еще энергичные и расторопные, порхали от стола к столу и на кухню, вынося блюда с дымящимися отварными овощами и мясом на подносах, или держа в руках кружки с пенящимся элем.
Зал был наполовину заполнен посетителями, и прямо в центре за одним из столиков сидел гном. А за стойкой стоял... Хротгару хотелось выругаться. Ведьмак. Молодой и энергичный, потягиваваший пиво и что-то там навешивающий на уши трактирщику. Хротгару хотелось сжать кулаки от досады. Койрин, кажется так его звали, и хотя немало времени прошло с тех пор как его выгнали из Цитадели, а этот вообще был еще мальчишкой, но ведьвполне мог его узнать. А Хротгару совсем не надо было, чтобы его кто-то тут узнал. Однако ему повезло. Какая-то девица привлекла на миг внимание Койрина, и Хротгар, нацепив шляпу почти наглаза, проскользнул в зал, пробираясь поближе к лестнице... Там он нашел свободный столик, в уголке, и уселся как ни в чем не бывало, не сводя глаз от входа и от барной стойки. Вот вошла какая-то девушка, закутанная в плащ, и все взгляды обратились на нее. Еще какая-то девица прошла в -зал, и тут на нее пару раз налетели постители, облившись элем. Обе девицы подсели за столик к одиноко сидевшему гному... А это уже интереснее. Хротгар присмотрелся к гному пристальнее.
Похоже что это купец. Только нервный он какой-то. Он уже собрался было пересесеть поближе, как неожиданно дамочка, с кислой миной слушавшая ведьмака, ретировалась куда-то в зал, а сам ведьмак резко разверонулся и пошел к столику, где сидел гном. Хротгару хотелось выругаься, но он лишь сердито сцепил зубы, напрягая слух, чтобы услышать хоть что-то из разговора. Тонкий атренированный слух ученика Цитадели его не подвел и в этот раз - хотя разговор на этот раз был неинтересный - называли свои имена, пресдтавлялись, обмен любезностями, и пока ничего более. Так и есть, гном купец, и нанимает себе компаньоном на какое-то сомнительное и опасное мероприятие...
Но вот все внимание обратилось на молодого ведьмака, и Хротгар не мог не воспользоваться этой удачей. Продолжая краем уха прислушиваться к разговору, Хротгар как ни в чем не бывало встал, и не торопясь прошел к барной стойке, отворачивая свое лицо так,чтобы из-за столика не моги рассмотреть его лицо. К счастью Койрин сидел к нему полубоком, во все глаза уставившись на одну из девиц. Хротгар подошел к хозяину заведения, и назвал услволенный пароль:
- Пинту Пива "Старая Мельница" в глиняной кружке, и дуплет каплунов в грибном соусе с чемерицей! - произнес он вполголоса, приподнимая поля шляпы. Тратирщик недоуменно посмотрел на него, и почесав лысину, ответил, что "Старая Мельница" уже на исходе, а каплунов нынче днем никто не готовил, но есть вкусное жаркое из кабана.
- Кабан, говорите? Тогда мне ногу...
- Ноги все съели. Но осталось грудинка.
- Я бы лучше скушал кабанье сердце и печенку. - произнес Хротгар, оскалив зубы.
Трактирщик кивнул, и скрылся на кухне. Через минуту он вернулся с тарелкой кабаньей печени, и свернутым в трубочку пожелтевшим свитком пергамента, перевязаным бечевкой, узел которой был щедро полит сургучом. Хротгар быстро оглядел зал, и, хотя сейчас он был у стойки один, на него сейчас никто не обращал внимания.
- Я Кертис, приехал сюда по делам...Нет ли чего для меня?
- Как раз меня просили передать письмецо какому-то Кертису, который сюда сегодня должен заглянуть - негромко сказал Трактирщик. -Так это вы?
- Я, - ответил Хротгар. - Благодарю. - он не глядя вынул из-за пазухи кошель и прттянул тракирщику, и сделав знак рукой, прислушался к разговору за столом.
- Койрин Тайлер, сударь? Это не вы ли недавно стали причиной раздора в почтенном семействе Ирланов? Светская молва гласит, что когда отец семейства застукал вас в спальне своей дочери, то он был весьма и весьма разгневан.

Судя по всему, дамочки уже воспылали интересом к этому молодому ведьмаку, и снова отвлекли его внимание. Это был шанс, а с каждой минутой его пребывания здесь риск быть узнанным этим заносчивым мальчишкой только рос. Хротгар оставил на стойке и еду и эль, и направился к выходу. Трактирщик дал знак вышибале, стоявшему в дверях, что все спокойно, и Хротгар тихонько выбрался на улицу. Из-за этого проклятого мальчишки он просидел зале трактира больше, чем ему следовало, со злостью ожидая, когда этот балобол наконец освободит стойку или уйдет отсюда восвояси. СОлнце уже миновало точку зенита, и судя по тени быдло уже часа 3 по полудни. Разбойники уже ждут его наверное на дороге не менее двух часов. Ничего, еще подождут...
он выбирался из города окольными путями, задними дворами и узкими улочками, на котоорых невыносимо воняло застоявшимися помоями, так как сточных канав там не было. Зато не было и любопытных. Наконец он выбрался в предместье, а оттуда на дорогу, где его уже должны были ждать...
Он пришел даже позже эльфа. Эльфы, какбыло всем известно,особой пунктаьностью никогда не отличались...
Эльф сидел в тени деревьев, поигрывая лезвиями. Хротгар окликнул разбойников...

Редания, близ Оксенфурта.

Франек провел пальцем по шее в том месте, где к коже был приставлен нож, сплюнул и покосился на Фэнно:
- Совсем очумел... Эй, Погорелый, энтот ушастый мне чуть улыбку новую на кадыке не нарисовал энтим свойским ножом-то!
- А жаль, - заметил Саймон, спрыгивая с ветки, где он сидел, скрытый зарослью. - Стал бы вместо Остряка Двумя Улыбками.
Он, как и покойный Фэнн, так и не скатился до простолюдинского говора, чем иногда раздражал Близбора. Бельмо раздражался часто и по любому поводу.
- Щас заржу, дыть, как энта твоя лошадь, - фыркнул Франек. - Твои энти шутки у меня знаешь хде ржут обычно, а, Три Улыбки?
- Заткнись! - рявкнул Ногг, и Остряк умолк, угрюмо покосившись на Саймона. Тот показал ему неприличный краснолюдский жест, согнув одну руку. Вилле засмеялся.
Из зарослей на поляну вышел Ротгар, тут же приподнял руки, видя, что Лучник держит его на прицеле. Погорелый махнул рукой, и Явилл опустил лук.
- Ты поздно, - без обиняков, сообщил несостоявшемуся ведьмаку главарь. - Принес?
Он протянул руку, выжидательно глядя на Ротгара.
- Он, значитца, небось энто, дерьма нажрался, вот и энто, значитца, молчит, - буркнул Близбор.

Имя молодого человека, что столь внезапно вклинился в приватный разговор, показалось Декелю знакомым. Гном задумчиво погладил усы. Впрочем, неудивительно. Вокруг денно и ночно мелькают слухи на любой вкус, так что небезымянные похождения, озвученные Ионой, вполне могли упоминаться в одной из сплетен.
- Я всего лишь хочу спросить не нужны ли вам некоторые ингредиенты для снадобий.
Встретившись взглядом с магичкой, Декель улыбнулся своей излюбленной короткой полу-ухмылкой, мол, мы друг друга поняли. Слишком уж многие местные студиусы в вопросе приобретения экзотических (порой слишком экзотических для того, чтобы о приобритении знали представители правопорядка) ингредиентов консультировались с Гаузой. А торговать тем, что можно найти среди прилавков на торговой площади попросту не имело смысла. Декель зевнул.
- А что вы можете предложить? У вас…
Стоявшая перед ним еда настойчиво требовала внимания - в конечном итоге, деньги уже уплачены. Гауза был достаточно обеспечен, чтобы не считать медяки… но к чему пропадать добру?
- С вашего позволения… - проговорил Декель, после чего, чередуя эль с куриными ножками, невозмутимо продолжил трапезу.
Он знал почти наверняка, что волшебница еще этим утром завтракала раками и устрицами (говорят, магички падки на дары моря), заедала нильфовскими персиками и виноградом, да и запивала уж точно не второсортным элем. Короче говоря, содержимое его тарелки неизбежно проигрывало всему вышеперечисленному… но, чтобы не прослыть грубым мужланом, гном учтиво подтолкнул блюдо с жарким к Ионе и добродушно покосился поверх дымящейся птицы, мол, не желаете ли отведать?

Сообщение отредактировал НекроПехота - 14-04-2007, 20:10

совместно с Номихином

Лязг за спиной капрала все не стихал, сперва выгрузили оружие, потом солдаты стали перетаскивать трофеи в клеть. Прасек, посеревший на лице, старательно выгреб все подчистую. Потом, проявляя бдительность и усердие, потыкал кордом доски днища.
- Капрал... - попробовал воззвать к разуму служивого Хэн.
- Ну да, таков мой чин, и знаешь, ведьм, что скажу еще? Не зря тут коронная армия стоит, а не княжьи дружины с тысячниками отираются! В огне Каэдвен, люди, все королевство в пламени, уже и на реках разбойства случаться стали, а посему - грош цена такому таможеннику, кто на судно невозбранно пускает потайных людей, что врут напропалую. Либо же... как чародеи выражаются? – умалчивают долю правды, во. Кто ж знает, какая это доля?
Хэн молча закипал.
- Отводите, стало быть, конев в сторонку да погодите чуток. Сейчас с фурой закончим, и до вас дело дойдет. Эй, люди, кто там дальше-то? Подъезжай ближе!
Им указали место возле частокола; совсем теперь уж рядышком тяжело сопел Прасек, поддевший-таки подозрительную досочку клинком корда, а в ворота для досмотра вкатилась следующая повозка. Щуплые полуэльфы в чересчур свободных накидках уважительно внимали словам капрала, затем один повернулся и потормошил неподвижно лежащую на повозке фигуру.
Капрал бросил беглый взгляд через плечо, убедившись, что подозрительные наемники никуда не делись, и - развернулся всем телом. Глаза у служивого полезли из орбит. Хэн счел было последнее пакостным признаком в соображении судьбы незадачливого и нерадивого солдата. Но шаг, сделанный капралом в сторону фуры, был явственно нетверд, а челюсть старшего таможенника определенно отвисала.
- Нашел… - растерянно пробормотал Прасек. – Что я нашел, господин капрал!
Но поглядеть, что же именно оказалось в тайнике, Хэну не удалось: ему в бок внезапно врезался локоть Джулвека. Зерриканец кивнул на повозку, стоявшую в проеме ворот, и даже набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но тут события понеслись вскачь.
- Прасек! – выкрикнул капрал, и начал медленно оседать с длинным кинжалом, торчащим из шеи. Рукоять сжимал один из полуэльфов. Из-за частокола донеслись визг и отчаянные крики вперемешку с пронзительным ржанием коней. Фигура на повозке взметнулась, словно на пружинках, оказавшись затянутым в вороненую кольчугу эльфом. Эльф подхватил поводья и подстегнул лошадей, освобождая проезд.
- К оружию! – зычно заорал Джулвек, обнажив сабли.
В ворота вбежали пятеро – трое явно эльфьей крови, один гном, и один краснолюд – и понеслись навстречу набегавшим солдатам. Затем, хромая на левую, обмотанную толстым комком тряпья, ногу, вошел еще один краснолюд – как с легким удивлением понял Хэн, давешний гав'каарэн. Стало быть, не совсем Прасек и промазал… Криво ухмыляясь, краснолюд вскинул изящный арбалет, прицеливаясь, и бельт пролетел понад ухом Хэна. Судя по звуку падения, донесшемуся сзади, уж этот не промазал совсем.
Затем любые звуки утонули в шуме схватки. Солдат было девятеро – больше, чем скоя'таэлей, а сзади набегали остальные, и к тому же двое "возниц"-полуэльфов уже лежали, простреленные бельтами с дозорных вышек.
Перевязанный краснолюд бросил на повозку арбалет, и выхватил топор. Быстрым ударом подсек ногу одному из солдат, что рубился с эльфом, и вторым – снес рухнувшему наземь голову.
Тем временем эльф в вороной кольчуге, парировав случайный удар, прорвался сквозь побоище и кинулся к злосчастной фуре. Попутно попытавшись рубануть Джулвека, оказавшегося почему-то на дороге. Эльф был фантастически быстр. Тем больше он изумился, когда его клинок встретился с подставленным мечом Хэна, старым добрым гвихиром, прозванным во Влажырче Тропой. В следующий миг Джулвек резанул эльфа по кистям и, крутанувшись, снес красивую породистую голову.
Скоя'таэлей тем временем оттеснили до ворот, и стало казаться, что вот-вот – посечут всех до единого.
И тут-то и стало ясно, для чего они ворвались внутрь.
Сверху раздались дикие крики боли, с бревенчатой вышки неподалеку от наемников свалился дозорный, получивший стрелу понад кольчужным воротом. Самострел его шлепнулся рядом.
И тогда-то в ворота влетели конные.
Трупов с гербами Каэдвена на груди сразу стало заметно больше.
Хэну в бою не свезло. Джулвека, окружившего себя двумя полукружьями стали, он почти сразу потерял из виду в кутерьме. Попытка привязать своих нервничающих коней хотя бы к фуре не увенчалась успехом: на него сразу налетели двое эльфов, тыча мечами – к счастью, вразнобой. Хэн отбил удар, отклонился от другого, и ткнул острием меча в горло первому. Он был быстрее, и эльфы в этом убедились. Второй грамотно отбил выпад, попробовал рубануть сам, отступая, но лишился кисти, замер – а времени подумать и погоревать у него не было уже, времени у него не было ни на что вообще. Широким махом Хэн разрубил ему грудь, опрокинув навзничь.
На лбу Седого выступил пот. Ноги пока слушались, но боль сразу же вернулась и нарастала.
Перед ним возник давешний краснолюд-гав'каарэн. С гиком он ушел от удара Хэна, парировал топором второй и тут же рубанул сам. Седой уклонился, взмахнул мечом… и рухнул на одно колено, получив по ноге обухом топора. Защищаться теперь пришлось ему. Один удар, другой… краснолюд бил сильно, быстро, отстраняясь за пределы досягаемости Хэна или отбивая его клинок. В один из мигов Хэн неуклюже попытался встать, но получил мощный пинок по колену и рухнул… он едва успевал закрыться от топора, который занес подскочивший краснолюд, и нельзя было сказать, сумеет ли удержать его мечом.
Краснолюд просто пошатнулся – его наконец-то подвела раненая нога.
И промазал, четко осознав это.
Хэн рубанул мечом прямо по полным досады глазам. И просто сел, поначалу не осознав, что вопли прекратились. Дышать было очень трудно.
- Жив, Хромец? – услышал он наконец голос напарника. Зеррриканец помог ему подняться.
- Жив, Бестия.
- Ну и славно. Знаешь, что скажу? Можем теперь садиться. "Невозбранно". Цивильных пускают всех – кто выжил. Таких, правда, немного. Перестреляли почти всех эти борцы за свободу. Бедолаге тому, кстати, тоже не повезло. – Джулвек кивнул на землю у переднего колеса фуры. Там лежал Прасек. Бельт похабно торчал из широко открытого рта. - Рекрутские песни однозначно миновали парня.
- А, чтоб ему пусто было! – ругнулся Хэн, подходя поближе. – Парень все-таки очень даже неплохо "уметил". Эх-х…
Солдаты стаскивали трупы и раненых к стене. Один из раненых не шибко сильно неожиданно тихо что-то запел. Хэн прислушался.
- Слушай… может, поглядим, что там везли-то? – поинтересовался Джулвек. – как ты думаешь?
- Думаю, не стоит. Не нашего ума дело.
Песня крепла, и Хэн наконец смог разобрать слова.
"Наплявать, эх, наплявать,
Надоело воевать!
Ничаво не знаю –
Моя хата с краю.
Слава тебе, господи,
Порубился досыта!
Для своей для милушки
Чуток оставлю силушки…"

Сообщение отредактировал Вито Хельгвар - 14-04-2007, 6:09

Сделав пару глубоких вдохов, Золтан процедил сквозь зубы:
- Охрана охране рознь говоришь? Сомневаешься в мастерстве? Ну-ну…
– Но, в общем, я тебя понимаю. Незнакомый краснолюд предлагает свои услуги незнамо какого качества. Но можешь не волноваться, я знаю свое дело.
- Я бы конечно щас порубал бы кого-нибу… То есть что-нибудь… - сказал краснолюд немного поостыв.
- А сейчас небольшой акт вандализьма… - пробормотал он себе под нос
Осклабившись в широченной улыбке, Золтан подобрал пояс с топором, и, высмотрев себе «жертву» (это был колченогий табурет, который стоял неподалеку от стойки) подошел к нему. Расчетливо скупыми движениями достав топор, Золтан чуть замахнулся и с силой несвойственной такому замаху ударил по табурету. Раздался треск. Щепки, как рой ос разлетелись во все стороны.
Достав и груды дерева, которая раньше гордо именовалась «табурет» половину ножки (наверное, единственная часть, которая уцелела) Золтан сказал:
- Ну, так что? Завтра на рассвете?..

продолжение совместно с Хельгваром

Джулвек покосился на поющего, потом на товарища, тяжело опирающегося о коновязь. Пожал плечами. Песня показалась неожиданно тоскливой - хоть он уловил далеко не все. Не чета песнопениям Зеррикании. Ни слова о храбрости. О чести. Не чета. Ну и пусть.
РибМтара повел коня к сходням, оставив нордлинга дослушивать.
Уцелевшие в бойне люди вкатывали тележки и втаскивали баулы. Большинство брело с искаженными лицами, потрясенные, потерянные, почти все – дрожа от пережитого ужаса. Многие были окровавлены, многие рыдали, кто-то – смешивая слезы и кровь, размазывая по щеках.
Пара телег позади дожидалась, пока отведут в сторону упряжку скоя'таэлей.
Джулвек устроил лошадь в стойле и подождал возле второго Хэна. Вскоре появился и он, с трудом, хромая, да еще пытаясь втащить на борт заупрямившегося конька; Гриван упорно сторонился сходен, перебирал ногами и опасливо косился на окровавленных пассажиров.
Наконец оба коня оказались в стойлах. До отплытия, судя по всему, оставалось еще порядком времени. Джулвек обвел взглядом унылую картину на палубе, ощутил мягкое, чуть заметное покачивание под ногами, и обеспокоился.
- Пойдем на берег пока, - предложил он, - может быть, у таможенников что из еды купить удастся.
- Да лучше я пока здесь… Вещи постерегу, - покачал головой Хэн и поморщился от боли, потирая ногу: – Как бы не повредил чего тот краснолюд.
- Ну, как знаешь, - зерриканец кивнул и спустился по сходням, показавшимся теперь узкими и ненадежными. Отойдя в сторону, он огляделся.

Сообщение отредактировал Nomihin - 16-04-2007, 3:59

совместно с Торвиком

Когда грозящего безжалостной расправой хозяина покойной табуретки, да и всей таверны вообще, удалось успокоить, когда Катрина Мирроу и Золтан Смит, пообещав, явится на рассвете, покинули Кобанью Голову, когда Руга Бинкмаер наконец осознал, почему обещал сдержать слово девушке, которую видел впервые, только тогда, торговец амулетами Калеб Варсага, наполнил до краёв кружку и поделился с компаньоном своими мыслями:
- Они мне не нравятся, - признался краснолюд.
- Что, - переспросил Руга.
- Они мне не нравятся, - повторил барыга. – Девка эта стервозная и чудило бородатый, не нравятся они мне. Может, без них обойдёмся?
- Ты чего, Калеб, это ж удача, что так быстро всё разрешилось.
- А мне плевать! Они оба меня обчистить хотят, особенно Золтан.
- Слушай, Калеб, - сказал Руга. – Это ж сородич твой, кому ж тебе доверять, как не ему?
- Вот именно, - воскликнул Варсага, – я ж его насквозь вижу! Он мне в кошель смотрит, лапой своей мохнатой за пазуху влезть норовит. Краснолюдам нельзя верить, Руга, запомни это. Ты думаешь, почему он о деньгах не заикнулся даже?
- Не знаю, - признался Бинкмаер.
- Хочет мзду большую взять, всё спланировал, коварный. В конце дороги цену свою назовёт, как тут отвертишься?
- Так ты ж сам о деньгах не заикнулся, - возразил четвертьэльф. – Всегда ты темнишь, чтоб меньше платить. Помню как ты паромщика того с носом оставил, зубы ему заговорил. Такой хватки как у тебя, ни у кого нет.
- Краснолюда не обманешь, - сказал Калеб. – Затолкай в голову свою неумную. Никогда краснолюд не станет за так работать, всегда награду двойную попросит, если купить чего вздумает, так цену собьет, а продавать станет, либо обсчитает, либо вообще…
- Я думал низушки таким промышляют.
- Не, - разбил сомнения партнёра Варсага, - низушки, конечно, жадны сверх меры, пронырливы, совести у них отродясь не бывает, но духа не хватит с краснолюдом торговаться. Я то знаю.
- Может он не из таких, Золтан этот, - предположил Руга. – Наёмник же, они вроде как и не задумываются над такими вещами, знают заранее, сколько меч их стоит.
- Посмотрим. Хрен ему, а не денежки! Увидит, кого перехитрить вздумал, пожалеет ещё, что о плате не спросил, сородич… - захихикав, Калеб принялся поглощать дары кухни.

И горячий краснолюд и девушка (личико строгое, но фигурка не только из мышц состоит) уже отошли от столика, когда Томас решил тоже попытать счастья на почве соискания места охранника у двух торговцев. Распахнув свой богатый плащ, чтобы его статус был виден даже невооруженным глазом, менестрель встал из-за стола и, прихватив свой инструмент, пребывавший тут же, двинулся к торговцам.
- Вечер добрый, уважаемые. Шум о вашем предприятии уже настолько широк, что народ аж отрядами записываться бежит. Есть у меня к вам одно предложение. А уж принять его или отказаться - это уж как сочтёте разумным.
- Чего изволите, - осведомился барыга.
Томас присел и его речь полилась звонким ручейком в уши слушателей.
- Речь ведь шла о том, что вы покидаете этот город по торговым делам, не так ли? Мои планы совпадают с вашими и потому я лишь хочу примкнуть к столь достойному торговцу, которого и вижу перед собой. Я думаю, что хорошая компания и весёлая песня лишь поднимут настроение и не сделают путешествие скучным.
Калеб довольно прищурился, совсем как кот на солнышке пригревшийся и, погладив усы, изрёк:
- Ты, я вижу, совсем не дурак, каким поначалу кажешься. Это я не в обиду говорю, а наоборот, хвалю. Только вот, путешествие наше опасным будет.
Бард усмехнулся. Сомнительный комплимент краснолюда он пропустил мимо ушей. Зачем придираться к тому, с кем думаешь не одну ночь проводить у совместного костра?
- Ну да и я, хозяин, тоже не лыком шит. И по дорогам меня жизнь кидала и на восток и на запад, до моря. Вроде, цел пока. А опасности? Выживем, не впервой.
Бард достал из под полы плаща несколько метательных ножей и точными ударами, даже не оглядываясь послал их один за другим в днище бочонка, что стоял недалеко от стойки. Ножи воткнулись рядом друг с другом, образовав ровный треугольник. Томас привстал, поклонился и, подойдя к своей импровизированной мишени, вытащил из неё ножи и убрал их куда-то обратно, в складки плаща.
- Какого хрена… - тихо сказал Руга, а затем перешёл на шёпот, и бард не расслышал, чем именно недоволен Бинкмаер. Зато ответ краснолюда, склонившегося к компаньону и тщетно пытающегося звучать приглушённо, удалось разобрать:
- Ты же сам говорил, - заговорщицким голосом отвечал Калеб. – Охрана нужна. А этот чем плох? К тому же…
Уже возвращаясь, Томас расслышал шипение Руги:
- Он мне не по душе и…
Бинкмаер смолк и криво улыбнулся.
- Так что, уважаемый, себя защитить я смогу, да и вас, если потребуется. От дежурств, наравне с вашими охранниками, тоже линять не стану, ну а труд мой по заслугам сами оцените. Бард же везде бывает. Добрая весть каждому купцу нужна. А у кого ещё сплетни и слухи спрашивать, как ни у барда в таверне. Вот и посудите сами, - Томас развёл руками, хитро подмигнул, и, взяв со стола свою домру, наиграл простенькое «Ехал по городу знатный купец...»
Руга поперхнулся. С шумом окропив стол, он закашлялся и Калебу пришлось хлопать его по спине. Бинкмаер выглядел весьма обеспокоенным, и Томасу оставалось только теряться в догадках, чем именно он не угодил Руге.
- Эх, хоть и нечем мне за игру твою платить и за охрану тоже, - обратился к барду Варсага, - да видно придётся последние гроши выгребать. С нами пойдёшь! Как звать-то тебя?
- Томас. Томас Синеокий, для знатоков. Ну, да не стану более докучать вашей трапезе.
Томас закончил мелодию звучным перебором. Последняя нота ещё висела в воздухе, а он удалялся в сторону своей каморки на чердаке, за которую было заплачено последними грошами. Бард считал себя везунчиком. Он не только получил право на проезд с краснолюдом, но и надежду на вознаграждение. Все эти торговцы одинаковы. Чего боятся больше всего, так это - дурной славы. И этот не был исключением. Но радоваться было тоже пока рановато. Окончательный расчёт предстоял в конце пути, а до него надо было ещё доехать.

Сообщение отредактировал Тот - 16-04-2007, 14:43

Ульрих не любил ждать. Хотя, чего уж греха таить, ждать ему приходилось частенько. Но одно дело – терпеливо сидеть в засаде, зная, что наградой за ожидание станет солидный куш, а другое – тоскливо пялиться по сторонам, пока на тебя соизволит обратить внимание наделенное полномочиями сиволапое быдло из таможни. Тем более, что никаких товаров выходец из Альдерсберга с собой не вез (если не считать таковым жилистую норовистую клячу). Все имущество безземельного рыцаря, отделенного от отцовского титула и замка тремя старшими братьями, составляли не боги весть какой доспех, лишенный украшательств меч в потертых ножнах, да поношенная одежка (кафтан серого бархата, кожаные штаны и сапоги). В кошеле, отчаянно пытаясь встретиться друг с дружкой, болталось два последних сребреника.
Костеря про себя купеческую братию, солдат и впустую уходящее время, Ульрих осматривался по сторонам. Но взгляда остановить было не на чем и не на ком. Не считать же, в самом деле, достойным внимания задавшего стрекача краснолюда. Встреться рыцарю его фура на безлюдном вечернем тракте – дело другое. А так …пусть таможня свое жалование отрабатывает. Однако вскоре о скуке пришлось забыть.
Когда первые, пешие еще скоятаэли влетели в огороженный частоколом дворик, Ульрих взметнулся в седло и рванул меч из ножен. Совсем обнаглели, нелюдь поганая! Его крик, призывающий закрыть ворота, никто не услышал. Он потонул в лязге железа и яростных криках. Тем не менее, солдатам надо было отдать должное – на испуг, да с налету «белки» их не взяли. Несколько верховых, ворвавшихся следом в так и оставшиеся открытыми ворота, дела не изменили. Сам Ульрих успел рубануть с плеча одного (бедолага с криком вывалился из седла прямо под конские копыта) и, вытянувшись, достать по незащищенной шее острием второго, отвлекшегося на кого-то из защитников. Остальных перебили без его участия.
Когда шум боя сменился возбужденным гомоном, Ульрих спрыгнул с седла и огляделся в поисках добычи. На одном из трупов обнаружился серебряный браслет доброй гномьей работы, который рыцарь тут же сунул себе в кошель. На втором теле ничего ценного не было, разве что… Ульрих внимательно присмотрелся к сапогам. А что? Крепкие, подметка не истерта, да и в пору, пожалуй, придутся. Присев на корточки, он принялся стаскивать с ног распростершегося в грязи скоятаэля свою добычу. Нелюдь слабо застонал.
- Вот курвин сын! – выругался Ульрих, привычным жестом вытягивая из-за голенища кинжал. Короткое движение, хрип пополам с бульканьем, сжимающиеся в конвульсии пальцы… Альдерсбержец брезгливо вытер замаранные в крови руки об одежку – теперь уже – мертвеца и продолжил прерванное занятие.
- Ну ничего святого, - сплюнул кто-то за его спиной.
- То свято, что в бою взято, - буркнул Ульрих, поворачивая голову на голос. Но обругавший его уже скрылся в толпе. Что ж, ему лучше. Нравоучений и насмешек Ульрих не терпел даже от людей своего сословия, не говоря уж о всяких там…
Тем временем еще кто-то затянул полюбившуюся в последнее время простонародью песню о надоевшей войне и ожидающей дома милке.
- Мужичье трусливое, – рыцарь не собирался ни снижать голоса, ни прятать презрения. – Вам бы только репу с брагой жрать, да баб на полатях тискать.
Ульрих окинул взглядом двор, чтобы заранее выявить для себя в корне с ним не согласных. Таковых покамест не оказалось. Взгляд рыцаря натолкнулся на стоящего наособь зерриканца. Он-то уж точно, судя по манере держаться и добротному оружию, к пахарям отношения не имел.
- Верно я говорю? – осклабился Ульрих.

Сообщение отредактировал Раймон - 22-04-2007, 20:07

Нира вздохнула посвободнее, когда Иона c Шейлой ушли из дома. В обществе волшебницы, а тем более двух, она чувствовала себя не слишком уютно. А ведь теперь придется с ними провести несколько недель. Акробатка тяжело вздохнула. Если бы не крайняя нужда, она никогда бы не связалась с магичкой. Но, когда она, сбежав от Кевина, вернулась в город, дела катастрофически не ладились. Уговорить братьев Райн взять ее обратно в номер не удалось, да и все остальные циркачи ее прежней труппы смотрели на нее косо. Неудивительно, ведь расставаясь с ними, как она тогда думала, навсегда, Нира не сдержалась и высказала, что о ком думает. Так что сейчас никто из них даже и не подумал откликнуться на слезную просьбу одолжить немного монет. Больше же никого в Оксенфурте акробатка толком не знала. Была у нее одна знакомая - содержательница борделя, давно положившая на Ниру глаз, но профессия шлюхи была для девушки противна. Положение было отчаянным, и тут Нира вспомнила о тайнике, про который ей поведал умирающий фокусник. Она не слишком-то поверила рассказу, фокусник был известный выдумщик, но сейчас у нее больше ничего не было за душой и она решила поставить на эту карту. Если экспедиция закончится удачно, Иона выплатит ей неплохую сумму. Если выпадет пустышка - Нира вернется на исходную позицию, зато, пока экспедиция не закончилась, у нее будет какая-никая крыша над головой, еда и одежда. Акробатка рассудила, что вряд ли Иона станет в случае неудачи требовать с нее выданный аванс обратно.
Мысль о полученных деньгах подняла настроение. Нира пересчитала монеты. Негусто, но на новое платье хватит. Хотя, принимая во внимание предстоящий поход, лучше снарядиться дорожной одеждой. А о платьях забыть до лучших дней. Еще раз тяжко вздохнув, Нира сложила монеты в кошелек.
Интересно посмотреть, какие платья есть у Ионы. Девушка прошлась по дому. Какой он огромный, и чего тут только нет! Наконец нашелся и платяной шкаф. К удивлению Ниры, платьев там было не так уж и много. Вот это - бальное, из синей тафты. Акробатке оно было немного широко в талии, а вырез был, пожалуй, слишком глубок. Тут необходимо еще золотое колье с сапфирами, подумала Нира. И диадема ...
А вот этот черный костюмчик из юбки и жилета вполне подходит для прогулки по магазинам. Юбка опять широковата, но если стянуть поясом, то будет незаметно. Под жилет нашлась белая блузочка, и вот у Ниры вполне приличный вид обеспеченной горожанки. Прихватив кошель, девушка выбежала из дома.

Катрина услышала все, что хотела, и отправилась готовиться к походу. Да, было жаль, что она не смогла вытрясти из этого краснолюда аванс, который пошел бы на докупку стрел. Зайдя к местному знакомому кузнецу, девушка приобрела все, что ей надо было. Так же необходимо было купить еды на начало. Потом девушка бы охотилась. Зверья в лесах всегда хватало. Пройдясь по лавкам и управившись за полчаса с этой задачей, Катрина отправилась в гостиницу, где она остановилась, заплатила хозяину за последнюю ночевку и ужин с завтраком, поужинала и отправилась спать.
В кошельке оставалось всего ничего, но девушка не унывала, радуясь найденной работе.
Она легла на кровать, чуть-чуть поворочилась и уснула.

Первая волна панического ужаса уже схлынула, за последние пару дней Лисса слегка освоилась. Конечно, девушка не чувствовала особенной уверенности в себе, но и не вздрагивала уже от всякого шороха. Лис машинально теребила струны лютни, тихие звуки складывались в смутно-знакомую мелодию, но сейчас она не могла вспомнить, в какую именно. Девушка в полуха слушала разговор бандитов. Не сказать, чтобы он её занимал, но это была хоть какая-то зацепка за внешний мир, позволяющая не отрываться отнего.
Пару раз разговор заходил и о ней, Лис испуганно вздрагивала, но быстро успокаивалась. Отчего-то ей удалось убедить себя в том, что всё будет хорошо... Великая сила - самовнушение!
Находится в банде Лиссе совсем не улыбалось. конечно, захоти она, возможно, убежать и получилось бы, но слишком далеко были населённые пункты, чтобы надеяться туда добраться самостоятельно.
Девушка провела рукой по кольцу с тёплым зеленоватым янтерём, слишком дешёвому, чтобы на него обратили внимание бандиты, но крайне ценного для самой Лиссы. Кольцо было старинным, маленький камень словно прятался в серебрянных лепестках горного цветка. Оно уже несколько поколений передавалось по женской линии, и когда восемь лет назад мать Лис умерла при родах младшей сестрёнки, оно осталось у девушки и было её едиственным украшением вовсе не от того, что она не могла позволить себе большего, просто не любила их носить.

Редания, близ Оксенфурта.

Ротгар не стал медлить и отдал конверт Ноггу, который, довольно кивнув, отошел в сторону, дабы вскрыть его.
- Эй, Погорелый! Зачем от честных людей прячешь свою любовную переписку? - Саймону было скучно, и он воззрился на Лиссу. - Ох, Лисонька, так сладко играешь... так сладко поешь... даже удивительно, что такое невинное создание может быть таким... м-м-м... необузданным на сеновале.
Воришка улыбнулся. Один из передних зубов был кривоват, что порой, при неправильном освещении, как любил выражаться Саймон, делало выражение его лица демоническим.
- Дык, ты энто, перепутал-то, Три Улыбки, - осклабился Франек. - Дык, ты ж энто, с ей никогда на энтом, сеновале и не был.
- Пока ты себе штаны подтирал, я успел многое в своей жизни сделать, - отрезал Саймон. - И не только с Лиссой, хотя с ней было, конечно же, просто незабываемо...
- Заткнись, - буркнул Близбор. - Ешшо один, значитца, нашелся. Остряк, значитца, новый, язви твою энту, печенку!
- Спокойнее, мой белоглазый друг! - Три Улыбки положил руку на рукоять кинжала, что висел в ножнах на его поясе. - Иначе второй глаз выскочит.
- Чаво-о?! - взъярился Бельмо, вскакивая на ноги.
- Успокойтесь! - вновь рявкнул Ногг, появляясь в центре поляны. Пергамент, что был у него в руках, Погорелый неспешно складывал. - У нас дело новое появилося. Хорошее дело. С прибылью, что всем хватит по гроб, - Ногг повернулся в сторону Фэнно, секунду они молча смотрели друг на друга, затем бывший солдат проговорил: - И вам, Безумец, тоже хватит. Надолго.
- Чавой-то энто за дело? - Репка крякнул, оттер тыльной стороной руки губы, потряс мех в руке и закрутил крышку. - Ешшо один, што ли, сборшшик податей?
- Нет. Из Оксенфурта торговец поедет. Мы у него одну вещичку должны будем забрать, она ему все равно не к энтому, не к чему.
- Что-то как-то шибко легко все на словах звучит, - прищурился Саймон, облизывая губы.
- Потому што легко все, - фыркнул Погорелый. - Сначала выждем, шоб энтот караван подалее от Оксенфурта отъехал, а тама мы его и прихлопнем. Не дело - сказка. Потому што платят люди, у которых мозги в голове. А им шуму особого не надо.
- Чудесно, - прокомментировал Саймон.
- Ротгар, за тобой не следили?
Бывший ведьмак покачал головой, но как-то неуверенно.
- Ладно, берите вещи, мы отсюда сваливаем, - коротко приказал Ногг.

- Нет у нас разносолов, господин, да у нас тут почти никогда и ничего и не подвозят толком, - вздохнул солдат – Джулвеку казалось, что именно этого упокоившийся капрал называл Тэйко… - Ну, разве что сыра головку отыщем. Как уж не поискать? – и так уж вы подмогнули нам в нужде, а еще и добычу жертвуете… - взгляд небольших карих глазок таможенника метнулся к дому, в котором все еще отсиживался чиновник-мытарь, затем на сложенные у ног Джулвека трофеи: бригантины убитых скоя'таэлей и великолепный арбалет гав'каарэна.
Бестия перекинул через плечо узел с отобранными из причитавшейся доли вороненой кольчугой вожака "белок" и восьмью поясами купно со всеми висящими на них кошелями и мешочками. Также поглядел на узенькие подслеповатые окошки. Затем на землю. После всего – на покрытое подсыхающими брызгами чужой крови честное и открытое лицо плутующего солдата. Ухмыльнулся тому, демонстрируя великолепные белоснежные зубы.
- Поразмыслив, - начал он, - кажется мне, что для нас не с руки волочь на себе такой арсенал… пожалуй что, и впрямь себе оставлю только вот этот клинок, - он кивнул на изящную рукоять, торчащую из узла за спиной. - Пожалуй что, действительно, спокойней мне будет за судьбу этих мечей и топоров, коли оставлю их доблестным служивым. Знать буду, что в хороших руках они да при хорошем деле…
Тэйко серьезно кивнул, что-то шепотом сказал проходящему мимо товарищу. Тот бросил взор на трофеи, хмыкнул и быстрым шагом ушел куда-то.
- Эх, жалко, конечно, нашего капрала, - снова вздохнул солдат, с неподдельной тоской глядя на выложенные в рядок тела с каэдвенскими гербами на груди. – Чуткий, душевный был человек, пусть земля ему за перину покажется… Мне ни в жисть не ровняться...
- Да еще и переплюнешь! Не бери в голову! - искренне уверил Джулвек. Он уже знал, что именно Тэйко назначили капралом вместо усопшего, и что ждут только капитана что намедни с половиной солдат отправился в неведомую сторону, похоже, что на ближний хутор…
Вскоре доставили небольшой мешок. Очевидно, внутри находился не только сыр, так как Джулвек услыхал выразительный плеск. Он понимающе улыбнулся Тэйко.
И уже поворачиваясь, чтоб уходить, не удержался – посмотрел тому прямо в глаза и негромко сказал:
- Никогда не задерживайся с ударом больше, чем нужно. Кто с тобой рубится – тот тебя не боится; ни криков заполошных, ни ощеренной морды, ни даже занесенного меча... не струхнет. Так что и не пробуй пугать - бей.
Тэйко смутился, а может, это всего лишь зарделись на его щеках отсветы лучей закатного солнца.
Так или иначе, через пять шагов он ухватил Бестию за локоть.
- Вот, - все-таки покраснев, собщил новоиспеченный капрал, - это добро залетело под фуру, когда товарищ ваш пытался лошадей удержать. Верно, свалилось - с седла-то...
Сумки были аккуратно прошиты, украшены вышивкой явно эльфьей работы и изрядно пузаты. Подавив искушение сознаться, что он впервые их видит, Джулвек очень серьезно кивнул:
- Достойный ты человек, служивый. Хорошим капралом будешь. И еще раз – себя береги. Особливо, когда без строя бьешься.
Груженый почище, чем иные лошадки или фуры, Джулвек направился было к барже, да услыхал возмущенный ропот от ворот и повернул туда поглядеть. Среднего роста, жилистый человек в сером бархатном кафтане с полустершимся растительным орнаментом и кожанных штанах, не обращая внимания на окружающих, разувал убитого "белку".
- Мужичье трусливое. Вам бы только репу с брагой жрать, да баб на полатях тискать. – спесиво огрызался он. Затем – переобувшись – встал, попробовал новую обувку на ноге, вскинул худощавое небритое лицо с резкими чертами, и ожег стоящих вокруг взглядом светлых глаз из-под соломенных волос.
Выделив из толпы зерриканца, он ощерился:
- Верно я говорю?
Джулвек попытался пожать плечами.
- Парни только что из сечи вышли. Рубились доблестно. Не стал бы я их раздразнивать сейчас – таково мое мнение. Лучше б на баржу поспешить, если куда-нито вообще плыть собрались.
И он, не став ожидать ответа, пошел к сходням, привычно находя взглядом Хэна. Вороная кольчуга и новый меч предназначались именно для него. В принципе, выкупить спасенную жизнь никакими вещами было невозможно, но в народе РибМтары было принято делать отдарок как признание долга и демонстрацию ценности спасенной жизни.

Сообщение отредактировал Nomihin - 26-04-2007, 2:41

(с согласия Номихина)

Хэн расположился за повозками, между которыми уже подняли шум, гам и свару суетливо обустраивающиеся перед сном пешие путешественники. Возницы же заворачивались в кереи, умостившись прямо на товарах или пожитках. Обычной вечерней болтовни не предвиделось; пассажиры на любое не пришедшееся по нраву слово реагировали чрезмерно бурно и агрессивно, чем-то действительно напоминая дворовых псин, отходящих от встречи с волком.
Хэн равнодушно оглядывал попутчиков. В душе он был абсолютно уверен, что им станет легче уже назавтра, - хоть сейчас еще произошедшее казалось им чудовищным и необъятным. Хоть то и дело то тут, то там начинали реветь дети, а где-то неподалеку непрерывно тихонько плакала женщина, которую негромко же пытались увещевать и успокоить, а другая тонким пронзительным голосом выла поодаль и грузный шкипер грозился вообще спустить бабу обратно на берег.
Сейчас, подумал Хэн, их горе, их беда кажутся им самыми большими и глубокими. Самыми уникальными в мире. Единственными и неповторимыми. Дай-то бог им не постичь простой истины, что несчастье - самая распространенная и повседневная вещь в наше время. Что нету в нем решительно ничего уникального и неповторимого...
Сам он уже никогда не пытался разобраться, откуда приходят в голову подобные всплывающие мысли и воспоминания. Смутно сознавал, что это отголоски жизни "до Перевала", однако ни разу уже с давних пор не пытался силой пробиться к своей памяти. Ибо как раз о боли и пустоте, наступающей вслед за такими попытками - помнил отлично.
Все, что он знал из жизни нынешней в этот вечер, - так это что ночь будет очень длинной и тоскливой. Потому что сыростью и холодом тянуло с реки, и ноги отзывались болью давно известной и знакомой насквозь, и стало быть, уже не уснуть до утра, а может, вообще на этой лоханке ему не суждено спать. Потому что вой и плач бабский ночью усилятся и станут жутко разноситься понад дымящейся туманом водой, нагоняя тоску и уныние. Потому что поселянские парочки обязательно попытаются забыться от пережитого ужаса в крепких жарких объятьях, растравливая душевные раны невольному свидетелю. Потому что ему наверняка вновь придется сидеть и слышать, как страшно стонет и рыдает Джулвек, хватаясь за старые, оставшиеся с родины, шрамы на груди, ибо ему вновь станет сниться что-то, о чем не рассказывают даже человеку, которого спас, и которому не раз доводилось спасать тебя.
Вскорости воротился и Джулвек, ухмыляющийся во все свои белоснежные зубы. Он был навьючен, но сиял, пожалуй, не меньше, чем трофейные наборные пояса. Свалив их и еще какие-то вышитые сумки перед Хэном, Бестия снял с плеча вороненую кольчугу, обвернутую вокруг эльфийского клинка, и, держа ее на вытянутых руках, подал
Хромцу.
Поморщившись, Хэн встал и очень серьезно, с почтением принял Дар Цены. А затем поинтересовался, доколе Джулвек будет после каждой стычки мародерствовать.
- Правило не брать добычу в бою, - пояснил, нахмурясь, РибМтара, - писаны не в моем мире, не для моего мира... да полагаю, что и не для твоего. Не для всех, как я посмотрю.
- Ладно, - пожал плечами Хэн, - Шутил я. Право есть право. Только вот солдатня не всегда за нами такое право признает, если помнишь… Впрочем - эту проблему, как и любую другую, будем решать, когда она создаст определенные трудности... привык я уже, и даже не удивлен. Что в сумках-то?
- Понятия не имею. - Джулвек почему-то обеспокоенно глазел на волны, и яркая улыбка тихо угасала. Когда Хэн предложил ему перекусить, ну или хотя бы молока отхлебнуть, рибМтара несколько панически взглянул на развязанный мешок и отказался. Наотрез. Пожав плечами, нордлинг отложил провизию в сторону, ибо самого мутило от медленно затухающей боли в ноге.
- Новый капрал, - очнулся зерриканец, - ну, тот, которого я от клинка трижды закрывал, - проявил высшие душевные качества, и вернул их мне, посчитав, что это шитое чудо упало с твоего седла.
- Ладно, - покивал Хромец, - Давай поглядим… а то смеркается уже…
Денег в поясных кошельках оказалось не так уж и много; Хэн покачал головой, похмыкал, но все же ссыпал монеты в кошель и сунул его за пазуху. Найденные пару амулеток, завернутые в чистый лоскуток, торжественно отправились в волны Понтара. Письма же – исписанные мелкими бисерными почерками – остались после всех усопших, особенно много – на богатом поясе "беличьего" вожака.
- Завтра прочтем, - решил Хромец, осторожно пряча исписанные листы пергамента. – Ночь настает. Не видно ж уже почти ничего. Теперь посмотрим, что там в сумках этих…
И тут же, едва подержав в руках, отложил их в сторону. Нервно потер зазудевшие ладони.
- Не сейчас, Джулвек, – негромко сказал он. – Это… надо обдумать. Даже, очень может статься, и не мне обдумать-то. Заклятия наложены на них. Вроде не слишком сильные, а может, хорошо скрытые… Погодим пока. И – на всякий случай: со всех сторон оплетено, не только по швам да завязкам. Не стоит резать ни снизу, ни сбоку.
- А тебе, - слабо усмехнулся Бестия, - видней. Ты ж уронил-то, не я, - вот и забота не кому другому выходит. Слушай, - порывисто встал он, - не могу я уже… Пойду, поищу - может, выпить у кого есть. Тоскливо.
Хэн проводил напарника долгим внимательным взглядом. И остался сидеть, лаская пальцами Тропу и новообретенный клинок, лежавшие рядышком у него на коленях.
Довольно скоро Бестия вернулся – шатающийся и мелко дрожащий. Свалившись на палубу, он завернулся в попону и крепко зажмурился. Кметская самогонка вкупе с качкой определенно доконали зерриканца.
- Слушай, Бестия, - плотнее запахивая плащ, окликнул Хромец, - я давно вот еще что спросить хочу: ну, что не рассказываешь, что тебе снится, - понимаю и не препятствую. Но мог бы хоть сказать, кого это ты зовешь в последние ночи?
Какое-то время слышался только мерный храп возницы с соседнего воза да усатого рыцаря, обустроившегося на ночлег неподалеку.
- На месте, Хэн, - выговорил, наконец, рибМтара. - Вот ЭТО я скажу. Непременно. – Тут он встал и бросился к борту, а потому далеко не сразу сумел договорить.
- Скажу - когда дойдем. Если я доживу…

Сообщение отредактировал Вито Хельгвар - 3-05-2007, 1:18

все так же на троих: Струч, Лаэль, я.

- Оу, чудненько! – обрадовалась Шейла, - перья василиска – это очень кстати. И еще, - тут она порылась в своей объемистой сумке, перекинутой через плечо, и извлекла толстую потрепанную тетрадь с множеством закладок, а из нее в свою очередь достала помятый листок с довольно внушительным списком, - еще мне нужно вот это, если можно…
Она протянула список ведьмаку, хотя слова «если можно» скорее предназначались ее учительнице.
Мельком глянув на листок бумаги, пока он перекочевывал из рук Шейлы, в руки Койрина, чародейка еще раз кивнула.
- Можно, можно. Тебе нужна практика.
Сама же Иона пока присматривалась к ведьмаку. Появившаяся у нее идея требовала более детальной проработки. Предложение Гаузы присоединиться к его трапезе волшебница вежливо отклонила.
- Вам, очаровательная леди можно все, что касаеться меня. - Койрин улыбнулся. - За соответствующую плату конечно. Давайте сюда списочек. А вам госпожа не нужно ли чего-нибудь? - Он за мнгновение просмотрел список, в котором находились как обычные рутинные вещевства, так и довольно экзотические.
- Бде по возбождости весь список, пожалуйста, - прогундосила Шейла, у которой опять начался приступ насморка. Возня с носовым платком отвлекла ее, не то она непременно вписала бы в список что-то еще, раз уж ее учительница сегодня столь щедра.
Проигнорировав вопрос Тайлера относительно ингридиентов, Иона продолжала задумчиво рассматривать ведьмака. Благо ее ученица пока успешно справлялась с ведением беседы. Однако, когда Шейла умолкла, чародейка, похоже, пришла к какому-то выводу. Искоса глянув на гнома, Клари заговорила:
- Ингридиенты - это хорошо. Но мне показалось, или милсдарь ведьмак сказал, что собрался уехать из города? - чуть прищурившись, волшебница продолжила свою мысль. - Так получилось, что я сама планирую в ближайшее время покинуть Оксенфурт. Если бы, хотя бы ненадолго, наши дороги совпали - было бы очень неплохо. Времена неспокойные, потому приятнее путешествовать в компании кого-то, кто умеет управляться с мечом. Верно, господин Гауза?

- Они согласились, - шепнул Фэнно на ухо Ноггу, пока прочие dh'oine сворачивали стоянку. С наслаждением он проследил за формирующейся в глазах Погорелого мыслью, похожей на ежа наоборот - сначала стискивается в комок, ощетинивается и выставляет иголки непонимания, потом расслабляется, раскрываясь и вылетая из мозга в рот, отдаваясь в теле.
А-а, понял.
- С острыми луками, гибкими стрелами... - продолжил эльф, - но только пятеро.

Кивнув в ответ Ноггу, не обращая внимание на мелькнувшую поблизости удивленную физиономию (у людей это бывает часто, хотя еще чаще - либо драка, либо поглощение бурдюков с их вонючим пивом), Мердарион подцепил висевший на суку чей-то колчан (своих стрел по каким-то причинам у него ни разу не видели) и шагнул с тракта в лес, растворившись в птичьем пении и шелесте листвы.

В банде давно привыкли, что следить за помешаным элфом не надо. Он все время приходит, когда ему вздумается, и уходит соответственным же образом. Но можно не сомневаться - за пыхтящими разбойниками, топающими за очередной добычей, где-то то справа, то слева от дороги, скользит незаметная для всех, кроме Явилла, тень - а за ней еще пятеро.

Стоя у прилавка торговки кожанными изделиями, Нира вертела в руках пояс. Хороший пояс, надежно прошитый, с симпатичными маленькими кармашками. Одна беда - к этому моменту акробатка уже потратила почти весь выданный волшебницей аванс, и заплатить за пояс ту цену, что просила торговка, она не могла.
Может быть, даст скидку? Нира повнимательнее пригляделась к торговке. Крепко сбитая, но немного желчная женщина, на лице ее застыла угодливо-добродушная маска, а глаза постоянно зыркали, оглядывая товар и следя за покупательницей. Нире почему-то подумалось, что это не наемная продавщица, а хозяйка лавки. Разыгравшееся воображение начало одну за одной рисовать девушке картины из жизни торговки. Вот она приходит в мастерскую, придирчиво осматривая, выбирает лучший товар, грозно выговаривая подмастерьям за какие-то огрехи, а перед уходом грозит сгорбленному мастеру долговой ямой. Вот она приходит в свой домик с резным балкончиком на Медовой улице, и побранив занятую уборкой падчерицу, велит подавать ужин. Вот она ужинает вместе с парой дебелых дочурок, а сама постоянно оглядывается на дверь, как будто кого-то ожидает. Вот она распахивает резную разукрашенную ставню и, высунувшись в окно, благим матом орет - "Дро-о-о-ник!".
Нет, пожалуй, скидки она не даст, решила про себя акробатка.
- Ой, а какой пожар-то на Медовой улице, вы бы видели! - заговорила Нира, продолжая вертеть в руках поясок. - Там домик такой, с веселым резным балкончиком и ставнями, загорелся и прямо горит, как свечка! И народу-то понабежало.
- Пожар? На Медовой? Около трактира? - обеспокоенно затораторила продавщица. - Да вроде третий или четвертый дом от трактира, на другой стороне. Говорят, какого-то Дрона завалило горящей балкой... - продолжала сочинять Нира.
Продавщица вскочила и заметалась по лавке. Затем обернулась к соседке по торговому ряду - Хелена, присмотри за лавкой, я заплачу - и бегом побежала в сторону Медовой улицы.
Все еще держа в руках пояс, девушка беспомощно взлянула на Хелену, курсировшую между двумя лавками - А что же мне теперь с поясом-то делать? Я его мужу купила, а ему не понравился. И чем он ему плох? - сокрушалась Нира - Чудный пояс, а он кричит - верни в лавку!
- А я тут причем? - резонно заметила Хелена - товар не мой! Жди Маринку, с ней разговаривай! - Да не могу я больше задерживаться, скоро уж муж вернется, а меня не застав, осерчает - вздохнула Нира, и, подобрав пояс, опечаленно двинулась в сторону выхода из торгового ряда.

Редания, Оксенфурт. 3 августа. Утро
- Нас утро встречает прохладой, - мурлыкал Томас спускаясь по лесенке из комнатки под самым коньком крыши таверны, когда солнечный диск ещё тольк осветил городские кровли. Теперь главное вовремя сделать ноги и встретиться с тем самым краснолюдом. Бетти ещё возилась в утренней истоме. Салли хлопотала на кухне, негромко рукая товарку, которая шляется, будто шалава и вечно той нет именно тогда, когда надо месить тесто для пирогов. "Пирогов..." - Томас вытянул нос, принюхиваясь, стараясь определить со своего места, на какой стадии готовности находятся эти произведения кулинарного искусства и какова вероятность того, что если он случайно угостится в удобный момент, ему за это ничего не будет. Нет, пожалуй, до румяной корочки ещё далеко и придётся покидать город с пустым желудком. Договор с краснолюдом был крепок. Проблема заключалась только в том, чтобы теперь ему требовалось в спешном порядке добыть себе ещё и нечто, что было бы ему средством передвижения, кобылу, мула, ишака на кривой случай. Не важно. В фургон его пустят навряд ли. Даже, если он прикинется ветошью и буде умолять на коленях. Это было и так понятно. Он и так хорошо выгадал для себя, расфуфырившись перед купцами по последнему слову.
Томас выскочил на крыльцо и, почуяв ночную свежесть, поёжился. Да, утренники уже холодные. Бард запахнул свой плащ и быстрыми шагами двинулся к одному ему известному дворику в пяти кварталах от таверны. Там, за плотным дощатым забором под крышей из дранки стояло много лошадей. Их можно было взять напрокат, можно было купить, но у Томаса был несколько иной план овладения лошадкой, такой план, который и вовсе не требовал материальных затрат. Зачем расходовать деньги, если его завтра тут не будет? Редкие прохожие сутулились и отворачивались, час торговок ещё не пришёл, а более ранние птахи своих лиц прохожим проедпочитают не показывать.

Катрина проснулась рано. На улице еще было довольно темно. Она встала, потянулась и стала собираться. Умывшись и одевшись, девушка стала складывать остальные свои скромные пожитки в вещевой мешок. Это не заняло много времени. Забросив за спину колчан и лук и взяв все остальное, девушка спустилась вниз. Ночь сменилась предрассветными сумраками.
Хозяин похоже ужевстал, так как с кухни слышался его сварливый голос, и оттуда доносились чудесные запахи свежевыпечанного хлеба. Сбросив мешок с вещами, Катрина направилась на кухню, где поприветствовала хозяина и попросила, чтобы ей накрыли завтрак. Бросив недоуменный взгляд на столь раннюю птаху, тот все же заверил ее, что через пять минут все будет сделано. Девушка вернулась за стол.
Как и обещал хозяин, через пять минут из кухни вынурнала девица с подносом в руках. Расставив на столе нехитрые блюда, она вновь скрылась в глубине помещения.
Катрина быстро позавтракала и вышла из корчмы, направив свои шаги к месту встречи.

Редания, близ Оксенфурта.
2 августа

Пока разбойники, ругаясь сквозь зубы каждый на свой лад и затаптывая явные следы своего пребывания, собирали разбросанные по поляне вещи, Ногг, прочистив горло и сплюнув в кусты, подтянул пояс с ножнами и оглядел всех собравшихся.
- Значит так, - произнес он, наконец, привлекая внимание. Кто-то кашлянул, кто-то схаркнул, громко, нарочито позади всех. - Дело плевое, но токмо ежели все слушатся меня будут. Из Оксенфурта один караван поедет. В том караване нам велено вещицу забрать...
- Велено? - нехорошо прищурился Близбор. - Енто кто ж нынче нами, значитца, командует, а? Часом, не какой-нито реданский барон?
- Вами, Бельмо, командую я, а ты меня слушаешь, - жестко, разделяя каждое слово, произнес Погорелый. - И если еще одно слово от тебя услыхаю, вырежу язык, будешь им подтираться.
Близбор промолчал, несмотря на раздавшиеся позади него смешки. Смешки были гадкими, противными и донельзя скрипучими. Так умел смеяться только Ждынек, по прозванию Старик. Знавший многое о травах, Старик все еще цепко держался за банду, но после каждой стоянки шансы на то, что он продолжит идти вместе со всеми, не "свернув себе случайно шею", возрастали с космической скоростью.
- Караван не жечь и не грабить, нам велено сделать все гладко и спокойно, так, што б никому особо в голову не лезло энто прои... прое... происшествие... Нападать будем токмо по моей команде. Сейчас выдвинемся и энтого краснолюда где-нито ближе к югу, к границе, перехватим, там, где можно будет шмыгнуть в сторону. Сейчас такой поток беженцев, что нас и не найдут.
- Переселенцев, - лениво поправил Саймон. - А почему нынче всеми караванами краснолюды командуют?
- Потому што они умеют деньги считать, а не только дерьмо свое на стоянке, - хохотнул своей собственной шутке Вилле.
- Заткнулся б ты по-энтому, хорошему, значитца, - буркнул Близбор.
Ногг не слушал, смотрел куда-то поверх их голов. Явилл тоже, но он глядел не на Фэнно, как Погорелый, а на стену леса, что уже почти впитала в себя сумерки.
- Идет кто-то, - выразил общую мысль Витомир. - Энто даже, бежит...
Из кустов выскочил, проворно, легко, почти не задев ни одного листка, человек в легких зеленоватых одеждах и с луком в руках. На остатках света, что пробивались сквозь листву, блеснули золотом волосы, из-под которых выглядывали заострявшиеся кверху уши. Эльф тут же развернулся спиной к отряду, а следом за ним выскочило еще двое, незаметных обычному взгляду до того момента, как они оказались на поляне.
- Тариэль остался прикрывать, - тут же, без приветствий или вступительных слов, произнес один из них, третий по счету. - Иллентара больше нет. Dh'oine nouss en pavien, и теперь идут сюда.
- Облава! - выдохнул Репка, крутя головой с пустыми, но быстро трезвеющими глазами. - Облава, шоб меня черти взяли.
- Duwelsheyss! - ругнулся Цванн, хватаясь рукой за секиру. - Какого рожна... Ротгар!
- Гонят на редколесье, - спокойно произнес Ногг властным голосом, заставив всех притихнуть. - Хотят пустить конницу. Также делали тогда, на границе с Бругге... гнали всех, кто был в лесу, сгоняли в тупые кучи... и давили конями, рубили там, где могла развернуться цепь конников...
- Погорелый! - рявкнул впавшему в ступор главарю в самое ухо Бельмо. - Што за дерьмо ты тут несешь, а?! Зенки выпучи, на нас облава!
Атаман моргнул раз, другой, третий, а затем, приняв решение, махнул рукой:
- Уходим, чего, курвины дети, тут встали?! К реке, а там вброд, на ту сторону, к нашему месту с упавшими березами. Кони не пройдут, а там недалече и до границы с Темерией! Жи-и-и-иво!!
Эльфы уже ушли вперед, легко, грациозно, словно и не было тяжелых поступей позади. Старик замешкался, зашамкал, судорожно водя руками по земле.
- Ждынек, твою мать... - выругался Ногг, уже убегая вслед за остальными, но оборачиваясь, дабы поторопить Старика. Из леса вылетела стрела, случайная, выпущенная наугад, ударилась в ствол дереве недалеко от Ждынека. Старик вздрогнул, выпустил котомку, рванул в сторону и скрылся меж кустов.
Разбойники бежали тяжело, выдыхая и уже слыша позади себя храп коней и перекличку реданских солдат, вытянувшихся в цепь. Треск веток позади подстегивал, словно удар плетки, кто-то позади Саймона споткнулся, тяжело охнул, но не упал, выпрямился, помчался дальше. Лучник, молча, но с подрагивающими от напряжения губами, бежал рядом с Лиссой. Девушка спотыкалась, но Явилл дергал ее за руку, не давая упасть.
Сбоку послышалось ржание, храп, тяжелый стук копыт, и на прогалину меж деревьев вырвалось три всадника с блеснувшими в неярком свете мечами. Один перегнулся через седло и рубанул, широко, с плеча, вторя инерции своего скакуна. Клинок полоснул Репку по спине, заставил того нелепо взмахнуть руками, споткнуться, удариться головой о ствол дерева и покатиться по земле под откос. Другой замахнулся на пригнувшегося Витомира, но в воздухе просвистела стрела и с громким чпоком вошла солдату в лицо, сбросив его с коня и вызвав к жизни отчаянный, хрипящий крик.
- В стороны! В стороны! - надрываясь, кричал Погорелый, обнажив свой меч. Близбор поднырнул под удар третьего конника, изогнулся, ткнул его длинным копьем, выбил солдата из седла и докончил дело еще двумя ударами. Последний конник рванул поводья, но две стрелы вонзились ему в спину, и лошадь, устремляясь вперед, лишилась обессилевшего седока. - Живее!
Позади главаря зашуршали листья, он резво обернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с Ротгаром, промчавшимся мимо. Ногг выругался, рванул следом, зацепился ногой за корень и покатился по листьям, что уже покрывали землю.
- Погорелый! - успел крикнуть Саймон, ища взглядом главаря, когда из густой части леса стали вырываться новые конники. Стрелы засвистели чаще, разя реданцев.
Ногг поднялся, слепо водя рукой с зажатым в ней мечом вокруг себя, наткнулся на ствол дерева, помотал головой, приходя в себя. Сбоку подскочил паренек в кожаном доспехе, ударил Погорелого цепом, но промазал и получил ударом меча по лицу. Кровь брызнула из раны, ополченец заревел не хуже медведя и упал на колени, свернувшись калачиком. Мимо пролетел конник с арбалетом, развернулся в седле и выстрелил. Ногг охнул, покачнулся, ударяясь спиной о злополучный ствол дерева, стиснул зубы и поднял перед собой меч. Второй ополченец ударил по нему древком копья, клинок вылетел из рук Погорелого, и главарь прыгнул вперед, вцепляясь в горло солдата, ударяя его лбом в переносицу. Реданец захрипел, выпустил копье и ударил Ногга кулаком по скуле, отбрасывая его от себя. Выхватил кинжал и пырнул им все еще стоявшего на ногах главаря. Клинок вошел в бок атамана, послал его на колени. Ополченец размахнулся во второй раз, но позади него возник Саймон, перехватил занесенную руку и провел уже своим кинжалом по горлу солдата. Кровь зафонторивовала, а реданец выпучил глаза, силясь уцепиться за вылетающую жизнь, и упал лицом на листья.
- Погорелый! - рявкнул Три Улыбки, припадая на одно колено с хрипящим Ноггом. Он невидящим взглядом посмотрел на Саймона и вцепился в него окровавленной рукой, сильно сжимая ворот куртки.
- Шпик... с ними... сигнал... знает, какую вещь...
- Держись, курвин сын, - скрипя зубами, выдавил Саймон. - Держись!
- Знает, кому... не убе-э-э-э... - глаза Ногга закатились, изо рта вырвался последний выдох, и Погорелый обмяк.
Три Улыбки выругался. Грязно, грубо, так, что краснолюдские возницы бы покраснели от стыда. А затем вскочил и быстро юркнул в сторону, пытаясь укрыться среди кустов. Возможно, в тот вечер светила его звезда, ибо у Саймона получилось.

На утро, когда изо рта вырывалось облако пара, а солнце озолотило небосвод, за маленькой речушкой, что ответвлением бежала к Оксенфурту от Понтара, в том месте, где были две упавшие березы, собирались остатки банды. Не хватало Репки. Не было видно Старика. И никто не мог разглядеть в тех, кто уже сидел у костра, и в тех, кто только подходил, Ногга.

- Калеб…
Руга потряс спящего краснолюда за плечо.
- Калеб, просыпайся. Утро уже.
- Ммммм…
- Ка-леб. Солнце встало, трубадур пропел давно, - ласково заголосил Руга. – Сам слышал. Да и остальные сейчас подойти должны, а у нас не готово ещё ничего.
- Ммммм!
- Вставай!
Калеб спал. Делал вид, что спит. Мычал и притворялся смертельно уставшим гребцом галер, готовым отведать кнута, но не способным разомкнуть глаз.
- Слушай, Калеб, если ты сейчас же не прекратишь спать, я переверну тебя вместе с кроватью.
- Пииить, - голосом умирающего прошептал Варсага.
- Хрен тебе! – взъярился Бинкмаер. – Вставай, тогда и попьёшь.
- Ммммм.
- Вставай немедля, - закричал Руга, склонившись над торговцем. – Или я уеду без тебя!
- Поезжай, Руга, - с надеждой в голосе отвечал Калеб. – Оставь меня. Убирайся, ты мне надоел. Езжай без меня и дай мне, в конце концов, поспать.
«Если б мог, так бы и сделал, - подумал Лацо. – Тебя, дурила, от опасности напрасной уберёг бы, да не переживал бы так. Нельзя. Всё уже оговорено. Если самовольничать начну, так сам голову потеряю».
- Вставай!
- Поди прочь, Руга, спать хочу.
- Встать!!!

Плеск волн о борта баржи и мерное покачивание палубы убаюкивали, заставляя расслабиться. Но в то же время ругань попутчиков, ржание лошадей и – самое главное – урчание собственного пустого брюха гнали сон прочь. Ульрих, кряхтя, перевернулся с боку на бок, однако это не помогло. Голод был настолько острым, что пересиливал даже царившее на барже непередаваемое зловоние. Запах застарелого пота и свежих конских яблок, смешанные с десятками других столь же мало аппетитных ароматов, могли запросто свалить с ног какого-нибудь изнеженного дворянчика или впечатлительную даму из высшего света. …Хотя здесь, на барже, таковых не было.
Самого Ульриха такие условия, разумеется, в восторг не приводили. Но жизнь приучила его терпеть и куда более худшие испытания. Жизнь в дороге, нередко – впроголодь, малоприятные спутники, бесчестные дела. Безземельный рыцарь из Альдерсберга давно ко всему этому привык и даже временами получал от своего жития-бытия определенное удовольствие. На трактах, у походных костров, в придорожных корчмах и уж, тем более, в жестоких стычках не нужно было строить из себя образчик вежливости и разводить пустопорожний пиетет. Здесь все решала отточенная сталь, твердая рука и верный расчет.
Ульриху нередко приходилось хлебать из одного котелка с простым лиходеем и укрываться одним плащом с обычным наемником. С теми, кто плевать хотел на любые родословные и кого тошнило от культурной речи. …Но при этом сам Ульрих ни на миг не забывал, кто он такой.
Вот и сейчас, ворочаясь под истрепанным походным одеялом, от которого несло мокрой шерстью, он вспомнил о словах спутника-зерреканца. В чем-то тот был, безусловно, прав. Простолюдина можно разозлить до такой степени, что он станет убивать. И даже поднимет свое оружие на благородного. Но это будет именно отчаянная, тупая злоба. И страх перед господами вечно будет сидеть в глубине крестьянской души. Да, из пахаря можно сделать солдата, который будет уметь держать строй и выполнять команды. Но такой солдат никогда не станет прорубаться сквозь кольцо врагов, чтобы сразить вражеского знаменосца. И побежит, бросив оружие, если натиск противника станет слишком сильным. А заветной мечтой этого трусливого быдла всегда будет одно и то же: «копья в землю и на печку к бабам».
Ульрих презирал крестьян, почитая их не чище той грязи, в которой они ковыряются. Презирал он и купцов, вечно пекущихся о толщине своей мошны, бесчестных и жадных. Он недолюбливал наемников, поскольку те запросто меняли хозяев, едва речь заходила о деньгах. Свысока смотрел рыцарь и на ремесленную братию, считая их не многим лучше тех же крестьян. Даже к рыцарям, которые изо всех сил держались за место в свите знатного сюзерена, он не испытывал теплых чувств. По-настоящему он уважал лишь вольных людей, добывающих насущный хлеб звонкой сталью и считающих деньги лишь досадной необходимостью для получения определенных жизненных удовольствий. Но и тех Ульрих заставлял считаться с собой и своим происхождением.
А смерды должны знать свое место и уметь вовремя сгибать спину. …С этой мыслью рыцарь и уснул.

-Ведьмак?.. О да, если этот молодой человек действительно ведьмак, то он, должно быть, славно обходится с мечом! – Декель воинственно помахал костью перед собой, - уверен, с ним никакие бандиты нас не побеспокоят.
Гном припомнил славные деньки давно минувшего прошлого, когда он дурил доверчивых крестьян – немало деньжат на изведении всяких суеверий нажил. А вместе с деньгами и славу дурную… именно такой вот ведьм чуть не уложил его тогда. Эх, золотое время было.
С тех давних пор Гауза старался не связываться с ведьмачей братией, справедливо полагая представителей оной предвестниками скорых несчастий. Впрочем, в данной ситуации заполучить в свое распоряжение ведьмака было бы очень уместно.
-А уж принимая в расчет изрядный магический талант вашего покорного слуги… и немалые способности мисс Клари, - после небольшой паузы, в течении которой Гауза шумно обсасывал кость, гном продолжил, - то я даже согласен заложить весь свой фургон за благополучный результат.
Откуда-то снизу донеслось едва различимое бурчание. Натянуто улыбаясь, Декель одарил котомку пинком, отшвырнув к противоположному концу скамьи.
-Извольте спросить, сударь, - поспешно поинтересовался он, - сколько вы возьмете за охрану?.. за кошель мисс Клари я спокоен, однако сам особыми средствами не располагаю, так что надеюсь на вашу совестливость.

Сообщение отредактировал НекроПехота - 29-04-2007, 1:15

- ...Na'aven senvanissai'n ar d'yable! An'badraigh aen cuach!
- Cuach'te aep arse, - пробормотал Гвидион, перетирая листья подорожника и illebera, поминутно плюя в образовавшуюся смесь. Тариэль сидел напротив, шипя и ругаясь сквозь зубы ничуть не хуже взбесившегося Фэнно, который только чудом удерживался от того, чтобы не плеснуть в воздухе своими любимыми терциями через десяток жизней dh'oine. В краткой стычке ему (Тариэлю; Фэнно вышел относительно невредмым, не считая шрама, придававшему ему теперь легкое сходство с Железным Волком) досталось клинком по ноге, и теперь эльф не мог передвигаться иначе как хромая и ковыляя, уподобляясь колченогому сильвану.
- Давай сюда, - Гвидион наконец преуспел в изготовлении перетертой кашицы, останавливающей кровь и сращивающей края раны. За неимением лучшего повязку пришлось делать из оборванной рубахи (для этой цели, естественно позаимствовали тряпье одного из дохлых людей - не рвать же на клочья шелковую эльфийскую тунику!), и seidhe пребывал в сомнениях, не случится ли от этого вонючего, почти перегнившего куска ткани заражения. Он, конечно, прополоскал его в речке, но от тряпки все равно несло dh'one.

...Одно было неплохо - они убили немало солдат (язык не поворачивался называть их "воинами"). Видимо, облава была на разбойников, и никто не ожидал встретить там Явилла и еще четверых эльфов-лучников. Тариэля, правда, успели задеть, а Лиам задержался, утаскивая тело Иллентара, но их стрелы все равно оставили на той поляне много людей.
Вспоминая Мердариона, Гвидиону на язык просилось слово "обезумел", если бы и до этого не был не совсем нормальным. Ему даже в голову не пришло стрелять, он бросился откуда-то сверху (на дерево залез, что ли?), оставив меч и зефар, и удивительным образом смог попасть на скачущего во весь опор всадника. Тот остался жив, но этот день он наверняка все оставшееся время будет вспоминать как самый страшный - вместо того, чтобы коротко ударить под горло, Безумец в ярости изрезал двумя лезвиями ему щеки, уши, рванул наискось через выпученный глаз... ilorku, настоящий вампир. Dh'one визжал, как свинья на сковороде, другие попытались достать лезвиями прицепившегося, как пиявка, Фэнно, но он вовремя успел свалиться на землю, откатился в сторону и метнул терции. Одного, кажется, убил, другому попал в лошадь и та понесла, сбив еще кого-то... Безумца бы либо затоптали, либо просто прикончили бы, лежачего, но тут полетели стрелы...

Эльф вздохнул, перематывая повязку заново: оказалось слишком туго. Тогда еще казалось, что еще несколько выстрелов, и они скосят dh'oine, как траву - на конях не попрешь в чащу, где засели лучники, а пешим ходом по лесу человек шумит, как медведь, проснувшийся весной. Но оказалось, что их было много, много больше...

К костру из кустов продрался еще один бандит. Кажется, Фэнно его узнал. Дико оглядевшись, как будто оказался здесь только что, он преградил Саймону путь и прошипел сквозь стиснутые зубы:
- We'rean de aen bloede Nogg?!

Рыжая сидела у огня, обхатив колени руками, в застывших глазах отражались языки пламени. Она видела смерть, и не раз, но не такую резню. Огонь завораживал, заставляя смотреть на него вечно, но перед глазами Лиссы всё ещё стояли сцены бойни, хлещущие по лицу и плечам ветки, безумный бег через чащу, когда она постоянно спотыкалась, а лёгкие горели ещё долго после остановки.
Лютня лежала сбоку от девушки, перевёрнутая струнами вниз. Конечно, так делать не стоило, но инструмент, ставший за несколько лет единственным и самым верным другом менестреля сейчас не мог ей ничем помочь.
Девушка очнулась от прозвучавшего совсем рядом голоса, скорее даже - шипения кого-то из бандитов:
- We'rean de aen bloede Nogg?!
Лисса плохо знала старшую речь, но общий смысл был ей понятен.
Девушка оглядела стоянку, отметив, кто был, а кого уже, видимо, не дождаться... Лис поднялась со своего место и подошла к Фэнно:
- Чем-нибудь помочь?..

Из кустов выскочил, проворно, легко, почти не задев ни одного листка, человек в легких зеленоватых одеждах и с луком в руках. На остатках света, что пробивались сквозь листву, блеснули золотом волосы, из-под которых выглядывали заострявшиеся кверху уши. Эльф тут же развернулся спиной к отряду, а следом за ним выскочило еще двое, незаметных обычному взгляду до того момента, как они оказались на поляне.
- Тариэль остался прикрывать, - тут же, без приветствий или вступительных слов, произнес один из них, третий по счету. - Иллентара больше нет. Dh'oine nouss en pavien, и теперь идут сюда.
- Облава! - выдохнул Репка, крутя головой с пустыми, но быстро трезвеющими глазами. - Облава, шоб меня черти взяли.
- Duwelsheyss! - ругнулся Цванн, хватаясь рукой за секиру. - Какого рожна... Ротгар!
- Гонят на редколесье, - спокойно произнес Ногг властным голосом, заставив всех притихнуть. - Хотят пустить конницу. Также делали тогда, на границе с Бругге... гнали всех, кто был в лесу, сгоняли в тупые кучи... и давили конями, рубили там, где могла развернуться цепь конников...
- Погорелый! - рявкнул впавшему в ступор главарю в самое ухо Бельмо. - Што за дерьмо ты тут несешь, а?! Зенки выпучи, на нас облава!
Атаман моргнул раз, другой, третий, а затем, приняв решение, махнул рукой:
- Уходим, чего, курвины дети, тут встали?! К реке, а там вброд, на ту сторону, к нашему месту с упавшими березами. Кони не пройдут, а там недалече и до границы с Темерией! Жи-и-и-иво!!
Ротгар рванулся в чащу вместе с остальными. Но конники их все равно нагнали. у многих в руках были арбалеты, другие были вооружены длинными пиками или палашами - шансов у пеших разбойников не было никаких. Потому северянин, состоворив ограждающий знак, пустился наутек, уворачиваясь от копий, петлял между деревьев. Конники заходили уже с трех сторон, постепенно окружая разбойников. Засвистели стрелы - эльфы стреляли редко, но метко. Двух из кавалеристов, гнавшихся за ним, стрелы эльфов сразили наповал...
Ротгар наконец вытняул свой меч - бастард, и укрылся за толстым стволом дерева, и ка краз вовремя потому что в чащу ворвались еще четверо конников. Один из них проехал близко от северянина, и тот, вынырнув из-за ствола, ткнул мечом под щит конника. Солдат вскрикнул, и выронил копье, медленно сползая с коня. и держась за кровотощаую рану. Двое вскинули арбалеты, но Ротгар уже покатился по земле, и болты просвистели мимо, один из них зацепил лошадь. ротгар снова перекатился, держа в руках меч в ножнах, и подхватил копье. Всадники перезаряжали арбалеты. Ротгар метнулся к одному из них сбоку, и всадил копье в незащищенный бок, снова укрывшись за стволом дерева. Всадники начали заходить с двух сторон, приготовив палаши. Ротгар снова выхватил меч,и затаилсза стволом, заьем, дождавшись пока конники приблизятся, поднырнул под удар одного из них, и перебил ударом меча переднюю ногу лошади. Лошадь заржав, упала на бок, зажав ногу кавалериста, а Ротгар подскочил к нему и с размаху полоснул его мечом по горлу. Кровь брызнула фонтаном, но северянин уже не сомтрел на это, и метнулся в кусты...
Позади главаря зашуршали листья, он резво обернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с Ротгаром, промчавшимся мимо. Ногг выругался, рванул следом, зацепился ногой за корень и покатился по листьям, что уже покрывали землю.
Когда Ротгар спохватился, было уже поздно. С главарем было покончено, а Ногг врезался в дерево, и шатался будто пьяный. Северянин снвоа нырнул в чащу. Вскоре в лесу показался еще один всадник, тревожно оглядывавший лес. Ротгар окликнул его, и осторожно переместилс я всторону на несоклько шагов. Всадник окликнул своих товарищей, но те почему -то запаздывали. В этот момент Ротгар, воспользовавшись тем, что всадник отвлекся, подкрался к нему сбоку, и всадил меч под ребра с левой стороны. Всданик вскрикнул, и рухнул с коня. Конь метнулся в сторону, но Ротгар поймал его за поводья, и тут же вскочил в седло. Где там была сейчас река, он имел лишь весьма смутное представление, сейчас главное было для него уйти от облавы, м он наугад направил перепуганного коня в чащу леса... Он не знал, что уходит не только от облавы, но и от остальной банды...

Временный лагерь
Редания

- We'rean de aen bloede Nogg?! - это было первое, что услышал Саймон, когда шагнул в круг слабого света от костра. Возникший перед ним эльф сверкал глазами и смотрел прямо в лицо Три Улыбки, не моргая и не давая ему пройти.
- Чем-нибудь помочь?.. - раздался новый голос рядом. Женский голос.
- Помоги себе сама - заткнись и возвращайся на свое место, - медленно, не спуская взгляда с Фэнно, произнес Саймон. - Bloede Nogg... entais moert, - тщательно проговаривая слова, довершил вор.
По лица встрепенувшихся у костра эльфов остальные догадались, что Саймон принес вести. Не самые утешительные.
- Шо он тама вякает? - глухо спросил Близбор.
- Ногг мертв, - повторил на всеобщем Три Улыбки. - Мертв, как твое остроумие, Бельмо.
Повисла гнетущая тишина. Пламя трещало, выбрасывая в холодный темный воздух искры. И был еще один звук. Вацлав, спокойно и молча, водил точильным камнем по лезвию.

Ротгар

Лошадь хромала, и Ротгар это быстро почувствовал. Животное захрипело достаточно быстро, и разбойнику пришлось спешиться, чтобы проверить причину внезапного поведения. И только сейчас он заметил, что в круп лошади вонзились несколько стрел, а рядом тянулся кровавый след, словно от удара чем-то острым. В горячке боя и побега, Ротгар попросту этого не заметил, торопясь уйти от погони... А теперь было поздно. Лошадь делала свои последние шаги.
Где-то рядом послышались голоса - еще далеко, но они приближались, вынуждая Ротгара уходить в другую сторону от той, куда он планировал первоначально. Капкан захлопывался, и недоведьмак вдруг почувствовал, что дыхание смерти оседает капельками на его лице...
Он сам не заметил, как вышел к реке. Очевидно, подсознательно уловив шум, он двигался к нему. Сзади выли собаки, храпели кони и ругались солдаты, все еще идущие сквозь темный лес с факелами. Их было много, а он - один. Прорваться? Солдаты явно растянулись в цепь и зорко следят за тем, чтобы никто не сумел уйти, попытавшись скрыться по ту сторону линии.
Ротгар с плеском вошел в воду и рванул на ту сторону.
Когда солнце озолотило небосвод, Ротгар, мокрый и стучащий зубами, заприметил пятнышко света в том месте, где темным силуэтом громоздилась небольшая роща. Условленное место. То самое, о котором говорил Ногг.

Ночь выдалась темной даже для чувствительных глаз Хромца. Плотные облака то и дело застилали усыпанное мелкими звездами небо.
Волны плескались о поскрипывающие борта барки, от воды тянуло сырым холодом. Хэн долго сидел в головах беспокойно ворочающегося зерриканца, плотно запахнув плащ, и нежил кончиками пальцев изящный, покрытый слоем алхимического серебра и рунной чеканкой клинок эльфьей тальдаги. Взвесив его в руке и повертев перед собой, он счел, что клинок придется все же по руке. Обладал-таки рибМтара врожденным умением разбираться в оружии, - хотя сам ни разу за время их знакомства не изменял чУдным саберрам.
Отложив упрятанный в ножны клинок, нордлинг неуклюже встал на затекшие, отчаянно ноющие ноги. Преодолев первое желание прислониться к повозке, сумел сделать шаг, другой и начал осторожно пробираться между возов и лежащих тел в направлении кормы. Отчаянно надеясь, что сумеет ни разу не застонать, и натыкаясь на пожитки путешествующих.
Боль была привычной. Она не так уж редко являлась по ночам.
Непривычной была эта ночь.
Ночь была слабо отблескивающей полосой, окружившей борта барки, темными купами деревьев вдоль холмистых берегов и носящимися в свежем воздухе нетопырями. Ночь громоздилась бесформенными грудами добра, едва угадываемыми между ними телами и нескончаемой, как Синие Горы, грядой повозок. Ночь взметывалась мачтой и надувалась парусом. Ночь покачивалась и плавно уходила за спину.
Ночь отдавала запахом смолы и горечью дымков от светилен сигнальных огней. Ночь пованивала конюшней - конским потом и конскими яблоками, - которой тянуло от стойл с лошадьми и от лежащих вповалку кметов. Ночь смердела мочой, пьяной рвотиной и фекалиями, неизбежными признаками великого облегчения и радости от спасения из опасности, яркими приметами сугубо человечьего способа быть благодарным судьбе и всем богам.
Ночь звучала топотом изредка переступавших ногами стреноженных лошадей, гулким храпом на все возможные голоса и лады, писком детишек и редкими шепотками.
Останавливаясь то у одной, то у другой повозки, Хэн переводил дыхание, собирался с силами. И вслушивался.
За одним из возов низкий мужской голос напористо уговаривал и склонял, затем послышался торопливый женский говорок, слова лились пополам со всхлипываниями. Женщина, только что потерявшая мужа и дочурку, пыталась возразить, объяснить, что нельзя, невозможно... и не умела.
Хэн на миг зажмурился. И пошел дальше - мимо.
Женщина уже лежала, грузный детина прижимал ее к расстеленной на палубе керее, возился с юбками. Она перестала сопротивляться, лежала безвольная, как кукла, а в открытых, блестящих огромных глазах отражался рушащийся, рухнувший в одночасье мир, по щекам стекали горькие слезы новоиспеченной вдовы. Еще не знающей, что рано или поздно она утешится, а с грубым бесчувственным мужланом выживет вернее, чем с выспренным спасителем, буде такой объявился бы.
За следующим возом лежал рядом со спящим кметом огромный пес, проводивший Хэна пристальным взглядом. Мужик громко выругался сквозь сон, перевернулся на другой бок, подтянув повыше кожух.
Чуть поодаль, посреди группы спящих нелюдей, Хромец заметил сидящую эльфку, запахивающую плащ. У ее ног лежало тело одного из эльфов, погибшего в нападении на таможне.
Подняв глаза на неслышно подошедшего Хэна, эльфка, черты лица которой почему-то совершенно скрадывала темнота, долго глядела в его зрачки. Потом посмотрела на вышитые сумки в его руках, которые он так и не донес до борта.
- Я ищу Знающего человека, - неожиданно для себя сказал Хромец. – У меня есть нечто, запечатанное Знаками.
- Волшебников нет на этом корабле, несеидхэ. Ты ведь чуешь это так же ясно, как видишь мои слезы.
- Что ж... Тогда, пожалуй, будет лучше бросить это в Понтар.
- Делай, как знаешь. Каждый, понимаешь ли, вправе выбирать: лгать себе, или признать правду.
- Ты знаешь ее – эту мою правду? Может, видела меня прежде? - быстро спросил он. – Знавала? Может быть, подскажешь, кто я таков?
- Как я могу знать? - с горечью ответила эльфка. - Разве ты не видишь, что сейчас я слепа?
Хэн напряженно смотрел на бледнеющее лицо.
- Прости…
- Ты вправе отбросить напоминания. Но ведь останется самое память, Танцующий с Клинком, и неважно, что тебе сейчас кажется иначе, - негромко сказала она. - Так случается. Не помнишь себя, своей жизни, а вот свои битвы помнишь, и клинок помнишь, и плечо того, кто шагает сквозь пламя рядом... и знаешь, что многое другое не хотел бы вспоминать вновь вовсе. И потому, когда ты сидишь над случайной вещью из своего прошлого - это все равно, что ты сидишь над павшим товарищем; а когда над павшим товарищем читаешь Слово... - она смолкла и вновь заплакала. Это было так, словно тосковал ветер, и словно рыдали холмы. Хэн опустил глаза, но вскоре эльфка заговорила вновь, словно стараясь подвести черту. - Ибо возврата погибшему нет. Тому, что погибло рядом. И тому, что погибло внутри.
- То, что погибло внутри, невозможно оплакать, сеидхэ, - тихо сказал наемник. - Но ему можно устроить погребение.
- Сколько раз? Утраты пойдут следом, обнимут тебя и устроят буйный хоровод. Таков рок.
Хромец молчал.

Сообщение отредактировал Вито Хельгвар - 17-05-2007, 2:13

"Джулвек!"
Наемник откинул прядь волос, выбившуюся из-под бисерной повязки на лбу, огляделся, щурясь от яркого солнца. Вокруг не было ни души. Почудилось. Хотя…
Скала дышала жаром безоблачного полудня - так, что воздух плясал над окрестными валунами. Никого тут не бывало в зените дня, никому бы и в голову не пришло взбираться на утесы в разгар солнцепека. Тем не менее, сейчас рибМтара был уверен, что тут недавно кто-то был… или, возможно, и сейчас скрывается где-нибудь неподалеку.
Предшественник не оставил следов, но молодой воин хорошо различал чужое присутствие даже в малоподвижном раскаленном воздухе. Он поудобнее перехватил ассегай и двинулся дальше, вверх и вверх. Тропа вела на укромную площадку на вершине, откуда удобно было наблюдать всю Долину Ильчивинды. Вот чего сегодня хотелось Джулвеку; а еще – уединения. Капли одиночества.
И уже перед последним поворотом он что-то почуял. Остановился и огляделся. Отсюда уже видно было окраину Великого Города Асванги – мраморные здания на холме, саманную застройку улиц на окраинах и несколько гигантских колонн Аллеи Большого Дома. В груди что-то безотчетно сжалось, то ли вещуя беду, то ли… от тоски. Мотнув головой, воин медленно подобрался к скальному уступу, готовясь неожиданно выскочить к неизвестному.
В тот же миг с шелестом и дуновением ветра гигансткое крыло развернулось над головой Джулвека, и он почувствовал странный, но знакомый до боли по преданиям запах. Запах раскаленного металла, и запах нагретой чешуи, и легкий привкус дыма.
Он опустился на одно колено, так и не подняв глаз.
"Джулвек!" - произнес непривычный, нечеловеческий голос. Слышалось в его звучании непривычность к речи людей.
"Тебя уже ждут. Надо торопиться…" - раздалось над Джулвеком. Он набрался храбрости и непонимающе вскинул глаза:
- Но… коронация только завтра!
Солнце оказалось прямо за спиной дракона, но рибМтара различил все же хорошо знакомый силуэт священного духа своего народа. И показалось ему тогда, что дракон исполнен грусти и сожаления о чем-то, о чем он, наследник великого вождя, не знает еще…
"Твоя помощь нужна дракону…" - мягко произнес крылатый исполин, и Джулвек понял, чего втайне опасался все утро. Вот оно. С этого мига все уже не могло быть, как прежде.
- Где? – смиренно спросил он, склоняясь перед могущественным духом.
"За Закатными Хребтами" – ответил дракон и наклонился к нему.
"Здесь, на родине, более нет твоей судьбы"
Джулвек вздрогнул.
И в тот же миг мощный порыв воздуха пригнул его к земле, громко захлопали крылья… и все пропало.
Он все так же стоял на скале, а по его пальцам струился песок… песок? РибМтара непонимающе взглянул на копье. Огромный, широкий и острый наконечник ассегая, проржавевший насквозь, медленными струйками рыжей пыли стекал по древку на пальцы юноши и ссыпался на землю.
Джулвек покачнулся.
Он знал, что это значит.
- А как же Асванга? Как же мой дом?! Как же мой род?!! – закричал он в пышущее жаром белесое небо.
- Не горячись, сын, - услышал он из-за того самого скального уступа, и оттуда вышел высокий и мощный воитель – седой, покрытый шрамами, закаленный в десятках битв и воен. Его торс обвивала шкура черного льва. Сам Джулвек пока носил только шкуру полосатой квагги.
- Великий вождь Мтара? – изумленно спросил юноша. – Отец?!. Но…
- Да, я умер уже, сын мой… - спокойно ответил воитель. – Но так судили драконы судьбы, чтобы я пришел сейчас и помог тебе.
- Я не буду вести Асвангу? – погасшим голосом уточнил рибМтара.
- Драконы не хотят этого. Они полагают тебе другой путь… - начал призрак.
- А ты сам?
- Я бы хотел видеть свою кровь во главе Белого Города – сейчас и потом. – отвернулся призрак. – Но это невозможно. Никому не согнуть судьбы.
- Прости, отец, - твердо возразил Джулвек. – Мой путь и вправду другой. Не такой. Не такой, как хотят драконы. И я готов даже сразиться за то, что мое по праву.
Мтара молчал. И сын его знал, о чем. Но выбор между честью и жизнью невозможно решать в пользу жизни.
Более не отвечая и не вопрошая, он повернулся и направился вниз - к беломраморной Асванге на берегу Ильчивинды.
Он отбросил копье, и не чувствовал, как за спиной сами собой появляются боевые саберры, не видел, как стены и колоннады города внизу окрашиваются кармином, вынутым из жил его рода – и тех, кто встал рядом. Он не видел привидений и фатаморган будущих битв в этой долине. И кинжала с гравированным драконом и одним словом: "Понтар", воткнутого в сердце мелкого князька Роттадбора в сказочных Закатных Землях.
И пока не собирался идти к Закатным Хребтам – никуда от своей родины.
Он был рибМтара. И шел взять свою судьбу сталью.
И ему все равно было, что трое огромных теней с перепончатыми крыльями скользят вокруг него, что драконы ждут его где-то вдали… и что крик стоит над скалами, который он невольно запоминает.
"Анхор! Ступай в Анхор!"
И Джулвек проснулся…

Списаться толком не удалось, так что совместка собрана из уже имеющегося: Струч, НекроПехота, я.

- Ведьмак?.. О да, если этот молодой человек действительно ведьмак, то он, должно быть, славно обходится с мечом! – Декель воинственно помахал костью перед собой, - уверен, с ним никакие бандиты нас не побеспокоят.
Как следовало из сказанного, гном правильно оценил ситуацию. Уж в чем в чем, а в вопросах безопасного передвижения по дорогам Гауза разбирался. С таким-то прошлым. Однако ведьмак, почему-то, заупрямился:
- Уважаемая, наверняка вы знаете, раз уж вы знаете обо мне так много, что ведьмак не нанимаеться в охрану, он охотиться на животных. Опасных. Не спорю. Но, все-таки, ведьмак имеет право наниматься только к тем, кто воюет с этими самыми существами. Хотя возможно мне с вами по дороге? Я был бы рад проехаться с вами.
- Ну, животных... Опасных животных сейчас в лесах развелось предостаточно. - чародейка усмехнулась. Особенно, двуногих животных. Опасных. Однако, дальше развивать свою мысль в этом направлении волшебница не стала, а подначила. - Конечно по дороге. Неужели милсдарь ведьмак станет утверждать, что ему не по дороге с тремя спутницами, направляющимися в опасное путешествие?
Волшебница мило улыбнулась Койрину и "похлопала" глазками. Ее откоровенно забавляла беседа. Однако тут вклинился Гауза:
-А уж принимая в расчет изрядный магический талант вашего покорного слуги… и немалые способности мисс Клари, то я даже согласен заложить весь свой фургон за благополучный результат.
Согласно кивнув, Иона снова посмотрела на ведьмака.
- Все верно, мы не совсем беззащитны, но в руинах, куда мы направляемся, по слухам, живет какое-то чудовище. И поддержка ведьмака была бы весьма кстати.
- Извольте спросить, сударь, сколько вы возьмете за охрану?.. За кошель мисс Клари я спокоен, однако сам особыми средствами не располагаю, так что надеюсь на вашу совестливость. - это снова подал голос Декель. Чуть прищурясь, Иона выжидательно уставилась на Тайлера, молчаливо поддерживая гнома. Все-таки, толковый у нее компаньон.

Совместно с Cristal.
- Разумные существа не являють... Погодите, а в какие руины вы направляетесь, ведь моей целью может быть то, что я убью то что там поселилось. Хм... Ну а за проезд я думаю вм придеться заплатить такому охраннику как я всего ничего. Двадцать новиградских крон, это так мало, но за удовольствие созерцать ваши прекрасные глазки еще некоторое время я готов сделать такую прямо таки неприличную скидку.
- О, это очень мило с вашей стороны. - Иона снова усмехнулась, однако тут же стала серьезной. - Местечко, куда мы собираемся, недалеко от Анхора. Так вам по пути с нами?
Ведьмак улыбнулся.
- С вами, милая госпожа мне всегда по пути. К тому же за скромную плату... Мечта! Итак, когда мы выступаем?
- Завтра на рассвете.
Одной короткой фразой чародейка подвела итог беседе. Какое-то время еще ушло на обговор деталей - как, когда и где встретиться, но в целом экспедиция была укомплектована.

Сообщение отредактировал struch - 7-05-2007, 15:53

Двор лошадиного барышника был закрыт на толстенную щеколду. Снаружи её видно не было, но Томас знал, где в заборе имеется секретная дырка, сунув в которую кисть можно было приподнять жердину и приоткрытm проход. Он не раз видел, как сию процедуру выполняют местные конюшие и шальная мысль позаимствовать лошадку, не заплатив за неё, давно уже поселилась в его голове. Нет, никто бы не назвал Томаса конокрадом, но как не помочь самому себе, если судьба даёт шанс? За воротами спали все. Спали собаки, уткнув холодные носы в пучки свалявшегося сена, спали лошади, стоя у коновязей, спали конюхи, которые улеглись не так давно, ибо полночи разгружали пришедший из Цинтры обоз и меняли коней. Казалось, что спали даже крысы, обычно шнырявшие под ногами, не взирая на время суток и погодные условия.
Жердина подалась и Томас проскользнул во внутрь двора. Ближайшая лошадка, пегая в яблоках, пыталась подать голос, но бард вытащил из кармана мочёное яблоко и почмокал губами. Кобылка скосила левый глаз в сторону внезапного угощения и прянула ноздрями. Слатимый запах понравился животному и Томас пододвинул угощение поближе. Шаг, второй, третий. Когда чавкание пегой завершилось, она была уже отвязана и преисполнена при этом настолько дружескими чувствами к ушлому барду, что готова была идти за ним и на край света.
Вывести лошадь на улицу удалось без помех. такой наглости не ждал, видимо, никто в этом городе. Не пришлось даже обвязывать копыта материей, дабы не стучали по мостовой во время передвижения по территории двора. За воротами Томас вздохнул с облегчением. Ещё немного и всё закончится так, как он и планировал. Ещё чуток. Сперва он хотел даже водрузить на место жердь, но некоторые вещи сбросить оказывается легче, чем поставить на место.
- Ладно, небось не спохватятся, - проворчал бард и обернулся к лошадке, - Будешь у меня Паутинкой. Договорились?
Лошадка кивнула и полезла тёплыми губами в карман менестреля, который ещё хранил в себе запах угощения.

Совместно с Тотом

Девушка подошла к месту как раз вовремя. Солнце начало толко выглядывать. И первые лучи скользнули по улицам большого города. Она остановилась и стала ожидать нанимателей.
Дверь таверны распахнулась, в проёме оказался Руга Бинкмаер.
- Пошёл к чёрту, - бросил Руга неведомому собеседнику и шагнул за порог, громко хлопнув дверью.
Он вдохнул полной грудью и направился, было к конюшне, но тут увидел Катрину.
- Доброе утро, - сказал четвертьэльф и улыбнулся. Улыбка получилась так себе, Руга это понял и решил сегодня больше не улыбаться. - Скоро отправляемся, - сообщил он девушке.
- Уважаемый, только у меня проблема! Лошади как не было, так и нет. Но я, кажется, нашла выход! Давайте, я буду и возницей к тому же.
Руга почесал за ухом.
- Я не уверен, что это понравится Калебу, - сказал он. - Варсага считает себя прирождённым возницей.
- Ну тогда просто разрешайте мне порой отдыхать на телеге! А так буду на ногах основную часть пути! Вы ведь партнеры. Наверняка сможете уговорить его, - и Катрина очаровательно улыбнулась.
- Разумеется. Я бы и не позволил вам… А Калеб, он на самом деле славный парень, даром что краснолюд, не злитесь на него, ладно?
- Я не злюсь, я о путешествии думаю и о деньгах, которые я могу потерять!
- Вы, Катрина, проходите, позавтракайте, а я пойду, мне надо подготовить ещё…
- Я уже! Помочь может чем?
- Да я бы и сам. Хотя… ну, пойдёмте, раз уж напросились.
- Напросилась? - вскинулась девушка. - Я просто предложила свою помощь!
- А я как сказал? Вы предложили, я согласился. Не хотите, так не предлагайте.
- Ну можно было бы и повежливее! Если вы меня принимаете за крестьянскую простушку, то так и скажите?
- Послушайте, Катрина!
Руга заставил себя разжать кулаки. Надо было успокоиться. Он приказал себе успокоиться, но это не помогло. Тогда он отвернулся и сказал:
- Извините. Я пойду готовиться к отъезду.
И тут до девушки дошло, что она морозит глупость за глупостью.
- Руга, постойте...
Бинкмаер обернулся и взглянул на неё, такую светлую и прозрачную в первых лучах солнца.
- Послушайте, Катрина, - сказал Бинкмаер. - Я не считаю вас простушкой, не считаю кметкой, не считаю нахлебницей, плутовкой, неумехой. Не считаю. Если вам показалось, что я был груб - извините. Если вы опасаетесь за деньги, обещанные вам Калебом, то вспомните, что я тоже давал обещание. Если вы хотите помочь мне с этими вздорными клячами, тогда не стоит терять времени, пойдёмте.
Руга сам удивился, насколько спокоен был его голос.
- Я сама хотела извиниться! За глупости, сказанные мной. Я редко выбираюсь из леса и нанимаюсь на такую работу! Вот и волнуюсь!
Руга улыбнулся. Несмотря на обещание. Да и пусть с ним, с обещанием, потому что улыбка на этот раз была искренней.
- Пойдёмте? - спросил Бинкмаер и протянул Катрине руку.

Временный лагерь
Редания

- Мертв?.. - еле слышно произнес Витомир, стараясь как-то понять смысл сказанных слов.
Бельмо выругался. Тихо, почти себе под нос. Но все услышали. А кто не услышал - тот догадался. Благо, кроме треска веток, пожираемых огнем, во временном лагере царила мертвая тишина. Да безумный скрежет точила по лезвию.
- И шо мы будем делать? - Франек ковырнул пальцем в ухе, возрился на извлеченную серу, вытер руку о штаны. На них еще можно было различть кровавые пятна явно чужой крови.
- У нас есть план, - Саймон обернулся, обошел Безумца, воззрился на Ротгара. - Есть план, что принес нам наш Ротгар. Верно, Неуч?
Три Улыбки не стал дожидаться ответа, отвернулся от недоведьмака.
- Ногг говорил про караван, за который нам заплатят. Хорошо заплатят, так, что хватит до конца жизни. Перед смертью, когда все вы, поджав хвосты, бежали далее, оставив меня один на один с Погорелым, он успел сказать, что в караване есть некая вещь, и что в нем же имеется наш человек, который на эту вещь сумеет указать своим прелестным, - Саймон улыбнулся Лиссе, - пальчиком.
- Ты, значитца, понятнее, энто, говори, - Близбор сплюнул себе под ноги. - Так, значитца, шоб я понял. И своейные энти выла... выро... выражде... штуки, значитца, пократче делай.
- Это значит, Бельмо, - спокойным, мягким, но каким-то угрожающим тоном заговорил Саймон, - что в караване есть человек, который знает, какую вещь мы должны у этого каравана отнять. И этот человек знает, кому мы эту вещь должны отдать. Так тебе понятнее?
Бельмо поднялся, положил руку на эфес меча и сплюнул повторно. Теперь уже - под ноги Три Улыбки.
- Я те, значитца, щас энтот твойный язык, значитца, вырву. И поглядаем тогдыть.
- Эй-эй-эй! - Остряк поднялся, оказавшись на стороне Саймона. - Так мож ты энтого, Погорелого-то, и того... убил?
- Не будь дураком, Остряк, - по лицу Три Улыбки скользнула неприятная усмешка. - Мне не было нужды убивать Погорелого. В отличие от Бельма.
- Три Улыбки дело говорит, - сказал Вилле. - Не было ему энтой евойной нужды Погорелого угрохивать. Не было.
Бельмо молчал, глядя на все еще неприятно улыбающегося Саймона.
- А с каких энто пор ты энтим стал, вожаком, а? - нарушил молчание Франек.
- С тех самых, когда я оказался умнее некоторых наших товарищей, - улыбнувшись шире, ответил Саймон.
Близбор ругнулся и резко потянул меч из ножен.

- Помоги себе сама - заткнись и возвращайся на свое место - "Ах, значит так? Ну и прекрасно." - Лисса гордо подняв голову прошла к своим немногочисленным вещам. Вслед за вспышкой злости пришло равнодушие к происходящему.
Девушка в общих чертах уловила нить дальнейшего разговора, а когда речь зашла о причинах смерти бывшего вожака в голову закралась мысль о том, что хорошо бы бандиты сейчас друг друга поубивали в запале. Под такие не особенно радостные раздумья руки машинально собрали растрепавшиеся волосы в практичный узел на затылке. Может оно и не так красиво, как она привыкла, зато удобно.
И как-то незаметно накатили воспоминания о послндних неделях, месяцах, днях... Ну какая нелёгкая понесла Лиссу с этим обозом? Ведь просили же остаться ещё на пару дней, так нет же, зачем-то понадобилось спешить. Дайте только боги выбраться из этого леса, попасть... нет, не домой - в город.

День второй. Раннее утро.
(Номихин, уподобляясь истине, как обычно, где-то рядом)))

Утро, наступавшее в прозелени неба за кормой барки, застало Хэна пребывающим в глубоком раздумьи. Тяжелый взгляд его зеленоватых глаз медленно и пытливо блуждал вокруг раскрытой вышитой сумки. Сумка согласно естеству хранила безмолвие и безмятежность. Хэн мрачнел, с изумлением прислушиваясь ко внутренним ощущениям, сводившимся к болезненным сомнениям, неуверенности, опаске… нерешительно, словно бы и не он, протянул руку и поворошил содержимое. Окованный сундучок, пара книг, плотные черные кожаные перчатки с серебрянного цвета шипами, серебрянная же цепь, оснащенная грузом. Какие-то мешочки, одни мягкие, подающиеся под рукой, другие - сухо шелестящие.
Когда от напряженных размышлений, попыток отловить и задержать хоть ненадолго смутные воспоминания, заломило в затылке, Хромец закрыл клапан сумки. Затянул шнуры. Встал, превозмогая понятное желание закряхтеть. Назло ноющей боли решил пройтись.
Ветер усиливался, паруса, изредка мягко хлопая, исправно тащили барку за очередной мыс на полночном берегу. Что характерно, нетопыри с рассветом не сгинули, однако стали носиться не в пример оживленнее и беспорядочнее. Хромец легко уклонился от одного, особенно быстрого, и отправился на корму. Высокий сухощавый шкипер там о чем-то толковал с не менее рослым, но субтильным и много более изящным эльфом.
- Утра доброго, уважаемые! – сказал Хэн еще с верхней ступени трапа. Шкипер – немолодой человек с рассеченным надвое глубокими складками морщин лбом и покрасневшими после недолгого сна глазами, беззвучно ворохнул седой бородой и кивнул. Эльф неторопливо обернулся, посмотрел на наемника-дх'ойнэ, да так и замер, не закончив приветственного легчайшего кивка.
- Нет, - почти сразу прошептал он, замигав и качнув головой. - Почудилось... Показалось...
Хромец молча подошел и встал рядом, так, что почувствовал запах соленой рыбы и почему-то – сапожного дегтя. Теперь и ему было видно небольшие, с низкими бортами лодчонки, закидавшие сети поодаль, у южного берега.
- Рыбу, что ли, ловят? - кивнув в ту сторону, спросил Хэн, убедившись, что прежний разговор умер с его появлением; равно как и в том, что собеседники отнюдь не ищут продолжения такового, вероятно, почитая его оконченным. Шкипер неопределенно повел рукой. – И хорошо здесь ловится?
- Когда как. Чем дальше, тем хуже. Рыбы-то, что ни год, все меньше.
- Неужто ундины проказят? – поинтересовался Хромец невинным голосом.
- Да какие ундины? Их тут лет, почитай, сто не видывали уже, разве что так, байки травят. Просто – отходит рыба. Хотя - у местных-то дела пока идут еще очень даже положительно. Это вниз по реке вода ни на что не годится… Из каждой мелкой речушки-притока одна дрянь-то и тянется. Какая нормальная рыба в таком бардаке жить-то будет?
- Ваши ж мануфактуры, - негромко констатировал эльф, внимательно следивший за полными текучего живого серебра сетями, выбираемыми кметами в длинных широких плоскодонных лодчонках. – Ваши ж, говорю, мастерские ремесленные, да и жилые кварталы любого города, в сочетании с вечным человеческим желанием обрести все сразу, не думая и не беспокоясь даже о самых очевидных последствиях…
- Не упомню я за собой ни мануфактур ремесленных, ни домов каких городских… - скептично заметил шкипер. – Разве вот оружного человека спросить – мож, у него что такое за душой имеется? А, наемник?
Хэн скупо ухмыльнулся.
- Нету? Вона как, Телуньелль, выходит… не тем ты речи свои изрекаешь, - продолжил речнИк. - Сколь ни было бы у меня, к примеру, желания заиметь все и сразу, наплювавши на последствия, одно и то ж мне выпадет – хороший пинок под зад, да еще хорошо, ежели таковым все и ограничится.
- Человечьи вообще мануфактуры имел я в виду, Конор, а вовсе не твои, конкретно говоря, потайные капиталы… - усмехнулся легонько эльф, ничуть не задетый насмешкой и не удивленный пикировкой. - Сколько лет меня знаешь, а привыкнуть никак не можешь? Или скажешь, не понял, к чему я клонил?
- Не скажу. То-то ж, что я – знаю, ибо и впрямь – привык, - негромко, но басовито заржал шкипер. – Ну а ежели услыхает такие речи человек несведущий, да еще – Боги упаси! – темный, словно винный погреб маркиза Меттербина? Возьмет, да и воспылает желательством пощипать с меня мои скрытые богатства? Как мне ему объяснить, что это ваша манера сказать, дескать, люди попросту гадят где ни попадя, да еще, не в пример иному коту, не смущаются оставить наваленную кучу под ногами, ни разу не думая хоть как-то прибирать за собой? А он в ответ клещи какие-нито вытащит и спросит поприлежнее…
Хэн покачал головой, ухмыльнувшись помимо воли. Эльф тоже смягчился, во взгляде плеснулось тепло. Конор отвлекся на рулевого, что-то бурно и интенсивно ему втолковывал, затем вернулся к релингу.
- Дивлюсь я тебе, дружище, - сказал он. – Сколько тебе уже лет миновало, а все так же по-детски всех людей в один мешок скидать норовишь. Хоть знаешь, что и эльфы не все одинаково благонравны да светозарны. Помнишь, как Аданнель говорил… - тут Конор резко осекся, налился краской и смолк, стараясь не глядеть на собеседника.
Теперь Телуньеллль казался целиком вырезанным из каменной глыбы. Глаз его Хромец не видел, но понимал, что вряд ли ему этого так уж хотелось бы. Скорее, наоборот.
- Прости, Телуньелль. Прости, - выдавил шкипер.
- Конор, - сухо заметил эльф. – Тебе не за что извиняться. Я знаю, что ты не желал никого задеть, да и не задел, по большому счету. Разве я не знаю, что Аданнеля убили скоя'таэли? Так что кругом ты прав в этом случае. Это я не к месту мудрствовать стал.
- Друже… - начал было шкипер, но эльф качнул головой.
- Достаточно. Ты извинился. Я принял извинения.
Хэн, наскучивший картиной рыбаков, оторвал взгляд от речных волн, а мысли – от ноющих костей, и повернулся к эльфу.
- Дозволено ли мне спросить, милсдарь Телуньелль, кто та девушка из ваших, что ночью оплакивала этого паренька… Аданнеля? Которая пела ему что-то? Слепая она еще была…
Эльф молча уставился на Хэна. Шкипер же реагировал более бурно – отшатнулся на шаг и вперил расширившиеся глаза в кошачьи зрачки наемника.
- Нету у них никаких эльфок, сынок, - пробурчал нехотя Конор. – Одни мужики, прости, конечно Телуньелль… но ведь правда. И потом… ты говоришь, пела? Слепая?
- Дх'ойнэ, с нами нет женщин нашей крови, и не было от самого Ард Каррайга, - подтвердил эльф. – Ты не мог видеть на этом суденышке эльфку; нет здесь ни одной из них.
- Пела? Что она пела? – не унимался Конор, рукой крепко сжимая какой-то кошель на поясе.
- Не знаю я… не вслушивался. Что-то вроде "Старое племя уйдет на закате дня, Мы не оглянемся, но вороны будут в следах…" Дальше подошел я и ей помешал, она петь и перестала…
Эльф быстро напел какой-то мотив; речь была только отдаленно узнаваемой… вовсе не обычной для перворожденных Старшей Речью, скорее, решил Хэн, каким-то архаичным диалектом таковой.
- Этот?
- Ну да. Очень похоже.
- Святые Боги! – выдохнул шкипер, колеблясь, отступить подальше от борта, или все же попятиться от Хэна.
- Что с тобой такое? – поинтересовался Хромец, недоумевая. Вид у капитана был еще тот: брови и борода топорщились, глаза, слезясь, пытались раздвинуть тесные границы орбит…
- Да то, что это Рискильда! – выкрикнул Конор, выпучив глаза до предела. Парень у руля испуганно уставился на беседующих.
- Кто? – озадаченно поглядел на эльфа Хэн.
- Рискильда. Это… это он о старой легенде, – эльф не отличался многословием, как и стремлением просвещать ближних.
- Это слепая ундина, обитающая в здешних краях, - снизошел до пояснения Конор. – Она приходит оплакивать умерших на реке… вроде бы. Давно я ничего о ней не слыхивал. Ты что, ничего и вовсе не знаешь?
- Да не был я здесь никогда, и не слышал ничего подобного! Просто поговорили с ней…
- Она… Она что-то говорила? – перебил Хромца Телуньелль, выказав вовсе даже не эльфью спешку.
- Да. О том, что можно не помнить себя и жизни, а вот свои битвы помнишь всегда, и того, кто шагает сквозь пламя рядом... и о том, что многое не хотелось бы помнить… о том, что возврата погибшему нет.
- Рискильда… - простонал эльф, пряча лицо в ладони. – Заплатившая глазами за право помнить своих родных, когда ей выпал жребий стать духом вод… Лунед…
Эльф стал неожиданно немыслимо далеким, чуждым, поглощенным каким-то своим, старым, вроде бы погребенным, но внезапно воскресшим горем. Хэн остро почувствовал, что он внезапно оказался лишним, что его присутствие совершенно неуместно… и взглянув на Конора, понял, что совсем не одинок в этом ощущении. Он отвернулся – и вдруг увидел дымы позади, где-то в верховьях реки.
- Капитан, - жестко сказал он, - как думаешь, что там может гореть?
- Это, вроде, вырубки в той стороне… - побледнев, шкипер пытался что-то разглядеть там, за холмистой грядой. – Может, смолокурню спалили?
- Тогда уж не иначе, как вместе со всей просекой. Ты на дым посмотри. Видишь, какой столп? Деревня горит, не иначе. Я что ж, по-твоему, даром хлеб в дворовом войске Роттадбора ел? Не видел, думаешь, белочьей работы?
Шкипер зло и растерянно покосился на него.
- Там Посколаки еще есть… - выдохнул он, и быстро повернулся к рулевому. – Держи посередке, курва мать! Не ровен час, выйдут к реке!
- А что, скажи, им помешает взять лодки у тех вон рыбарей? – поинтересовался Хэн, поправляя меч.
- Эльф на реку только по большой крайности пойдет, особенно тот, что на битву идет. Вот ежели бы мы им надобны были зачем-то – мож, и пошли бы по воде. А так-то – разве с берегов попытаются дострелить…
- Так, Конор… так. Пойду-ка я погляжу, кто чем тут вооружен… привычки – вещь, понимаешь, ненадежная, как и предпочтения… меняются они, смотря как ляжет карта и какая будет на то нужда…
Шкипер тем временем отправился к своим матросам, не обращая больше внимания на наемника.
Хэн слетел по трапу неподражаемой иноходью охромевшего верхового коня, задумавшего подражать танцору в разгар тарантеллы. Подскочив к Бестии, он толкнул того под бок.
"Кветтака самэн Анхор! Дивхуса мека Понтар! Тэк миса Тонно кет Асванга!!!" – прорычал Джулвек, и попытался, не открывая глаз, выдернуть из ножен одну из саберр. Хэн перехватил руку, и тряхнул.
Глаза Бестии раскрылись, в левой руке мигом оказался кривой нож.
- А… - пробормотал он. – Бледнолицый… Ты так и не ложился?
- А как ты думаешь? – спросил Хэн. – Вставай! Некогда разлеживаться! А не то скоро можем встретиться с нашими недавними знакомцами…

Сообщение отредактировал Вито Хельгвар - 3-06-2007, 1:13

с Тотом
Подойдя к таверне, откуда вышел на рассвете, Томас втянул чутким носом воздух. Да, судя по всему, пирожки удались на славу. Когда хотели, тут готовили очень даже неплохо. Надо бы для Паутинки пирожок прихватить, да и узнать, не отправились ли в путь ещё до него. Но нет, нет, судя по всему - нет. Фургон ещё стоял во дворе. Лошади мерно жевали свой овёс. К одним из яслей бард приставил и лошадку, теперь его лошадку. Ничего, не обедняют, если его Паутинка легко позавтракает из чужой сумы. А самому бы надо показаться перед краснолюдом, дать понять, что он тут и слова своего держится, что бы не случилось. И правда, тот трапезничал, заняв тот столик в зале, откуда не только открывался лучший обзор, но который был выгодно расположен ещё и с точки зрения близости к камину.
- А вот и я! - Томас лёгким перебором по струнам домры подтвердил своё появление из толстых дверей, ведущих в общую залу, - Мы собираемся или сперва совместная трапеза ждёт наш отряд?
- Проснулся, песнопевец, - кивнул Варсага. – Садись.
Что же, раз зовут, как не присесть...
- Я, как пташка ранняя, уже давно в полёте. Пою, играю, люд честной забавляю...
Томас присел на лавку напротив краснолюда, аккуратно сложив плащ рядом. На него он опустил свой инструмент и пристроил его так, чтобы тот случайно не упал на пол.
- Ешь, - снова кивнул Калеб. - И пей, - добавил он после недолгого раздумья.
Томас положил в миску из котелка несколько черпаков вчерашнего лукового супа, ту еду, которую уж никто точно не пожалеет, дабы не показаться уж слишком невоздержанным в еде и объедающим работодателя. Что-что, а субординацию он знал чётко. Знал, когда можно и лучший кусок в рот положить, а когда выгоднее довольствоваться малым. Потом бард придвинул к себе пару пирожков из тех, что источали поистине непередаваемый запах и, вытерев ложку, приступил к трапезе. Ел он неспешно, откусывая от пирожка маленькими кусочками, смакуя каждую ложку супа так, словно ест во дворце на позолоченных тарелках.
- Спасибо за щедрость, хозяин, - улыбнулся менестрель, когда первый тот отвлёкся от своей тарелки и поглядел на барда, - А с меня - весёлая и неспешная дорога.
Когда дно тарелки уже просвечивало сквозь тонкую слюду нежирной жижи, Томас отодвинул её в сторону и налил из кувшина в одну из кружек, стоявших на столе, третью часть. Бард поднёс кружку ко рту, втянул воздух над ней, желая насладиться запахом вина, которое, по его прикидкам, должно было быть в кувшине, но не почувствовал ничего, словно в кружке была простая вода. На долю мгновения задержав кружку в этом положении, Томас выпил содержимое с таким видом, будто не пивал ничего вкуснее в своей жизни, затем рукавом промокнул рот и улыбнулся хозяину, словно ничего неожиданного и не произошло:
- Что же, ещё раз спасибо за трапезу, любезнейший. Пойду во двор, к лошадям...
- Что ты там не видел, э? Еще находишься, успеешь. Расскажи лучше о себе, - предложил Калеб.
Краснолюд поднял кружку, отпил и усмехнулся трубадуру.
- Хороша водица, - причмокнул Варсага.
- О себе? (Ох и хитёр краснолюд, как шилом бреет, так ведь подспудно и сболтнёшь что лишнего). Любой бард наплетёт о себе столько, что где там разобраться, что из сказанного правда, а что и близко не лежало. Но, не буду таиться, какая разница, всё равно в одной упряжке ехать, так или Иначе - всё ясно станет, кто есть кто и на ком какие пятна... Родился я в цирковой семье и долгое.. долгое детство странствовал по дорогам. От Редании до Цинтры и обратно, заезжали и на восток и на запад...
А вы думали, что свою историю нельзя превратить в пре забавнейший рассказ с чудесами странными, диковинками и приключениями такими насытив её, что и десять трупп цирковых не обретут. Да и где распознать, что реально было, а что почерпнуто из привальных рассказов и цирковых баек. Нет, любой купец мог бы с живостью придраться к мелочам, касаемых того или иного города им ранее посещаемого, но ведь где-то можно свалить на издержки памяти, а где-то, просто улыбнувшись, дать понять собеседнику, что, мол негоже придираться к таким незначительным деталям посреди интереснейшего рассказа...
- Хорошо ты рассказываешь, трубадур, захватывающе, слушать приятно, - сказал Калеб. - Так бы и слушал. Да только разнообразие во всем нужно. Поэтому сейчас и я тебе историю расскажу. Случай, однажды со мою произошедший.
И рассказал. О том, как довелось ему искать ночлега в одном трактире захудалом. Постояльцев там, окромя Калеба, совсем не было, а остальных, четыре человека - хозяин, жена его, крепкая еще старуха, девушка молодая, родственница и сын-идиот. Вечер уж поздний, сели за стол ужинать, как вдруг в дверь стучат. Хозяин смотреть пошел и оказался то старец чахлый. Волосы темные всклокочены, борода длиннющая встопорщена, глазки бегают, одежа чистки просит. Хозяин удивлен, конечно, но приглашает пройти. И тут шут этот гороховый бухается хозяину в ноги и молит помочь ему, непутевому. Рассказывает, будто гонятся за ним друзья рыцаря одного (фамилие запамятовал) и хотят голову с него снять и рыцарю тому, обесчещенному, в подарок привести. Хозяин в ступоре, старуха в обмороке, молодуха в краске, сынок-идиот в носу ковыряет. Встаю я тут из-за стола и говорю, что нам здесь рыцари разгневанные ни к чему, помочь мы все одно не сможем, а проблем у нас самих полон дом. Тут выясняется, что прелюбодей тот - волшебник знатный, за помощь он заплатит щедро (так бы и сказал сразу!), а нужен ему кадавр, оболочка, в которую он с помощью волшебства непомерного силу сумеет вдохнуть необоримую. Сыпанул деньгами колдун, делать нечего, решили, что следует подсобить, раз человек хороший. Волшебник оглядел нас, указал на сынка-идиота и говорит, что этот пойдет в самый раз. Ему отвечают - не пойдет он. Он вообще не ходит почти, а все чаще лежит. То на печи, то на лавке, а то и вовсе на земле. С детства такой. Колдун кричит, чтоб воды ему принесли, колодезной, а сам в сумке ковыряет, порошки да амулеты волшебные перебирает. (Мне, кстати, он множество амулетов позже подарил, не интересуешься?) Не знаю, что он там делал, какие чары накладывал, но успел в самый раз. За окном топот конский. Сынок-идиот встал, по комнате прошелся, взглядом непонимающим округ себя посмотрел. А в дверь уже колотят – отворяй, кричат, собака, а ни то вместе с халупой спалим. Колдун порозовел, улыбнулся, парню говорит – иди мол, и надери этим поджигателям задницу. И тут происходит самое интересное - парень, бывший идиот, хватает волшебника за бороду и говорит, что проще он миром все порешит. Рыцарям тебя отдам, говорит, пусть сами разбираются, а добро чужое нечего портить. Колдун в крик, в слезы, рваться пытается, да разве у такого вырвешься. Отворяют дверь, выводят волшебника прямо за бороду во двор, к рыцарям и тут…
- Ты представь себе, Томас, летит по небу колдун, верещит, а под ним, держась за бороду и тоже вереща, мужик здоровенный. Впрочем, - закончил свою историю Варсага, - не далеко они улетели. В реку упали, и течением их унесло.
- Чудно, чудно, - рассмеялся бард, - А от амулетов своих уволь. Сам ничего в магии не смыслю, да и желания связываться во мне, меньше, чем монеток в кружке у нищего. Года полтора назад вляпался я в одну историю, так до сих пор отойти не могу. А начиналось всё казалось бы буднично, ну как и нынче вроде. СтрЕльнуло мне из Цинтры податься, к каравану красно людскому примкнуть. Может и ты их, хозяин, знаешь, ну да речь не о том. А заковырка была в том, что среди всяческих безделушек была у них золочёная чаша. Да чаша-то не простая, а артефакт известный. Ну и, само собой, о том, что да как, никто из караванщиков ни ухом ни рылом. А тонкость тут была в том, что, стоило налить в чашу хоть что-нибудь и она исторгала из себя монстра. Всё бы ничего, так бы и довезли всё до места назначения, не раскурочь один из охранников тот багаж, будучи ранен клятыми скоятелями и находясь в полубессознательном состоянии. Вот тут-то и началось...
Бард взял домру и заиграл мелодию, такую знакомую каждому краснолюду, но вместе с тем и несколько изменённую, вплетая в неё замысловатые аккорды, приукрашивая и расцвечивая её звуковыми переливами.
Калеб слушал. Он был доволен и улыбчив. Прикрыв глаза, Варсага, уже было предался мечтаниям о шпилях и башенках Алого Мамонта, о подъемном мосте, винтовых лесенках и анфиладах…
- Привет, Томас, - сказали над ухом голосом Руги Бинкмаера. – Расплачивайся, Калеб, поехали.
- Ну, а что было дальше... Я уверен, что сия история придётся по нраву всей нашей пёстрой компании.
Томас взял ещё несколько аккордов и, кивнув полуэльфу, стал подниматься из-за стола. Песни песнями, басни баснями, а вот желания находиться рядом с расплачивающимся почтенным краснолюдом у Томаса не было совершенно. Пара реплик о его финансовой несостоятельности со стороны хозяина могли изничтожить на корню весь тот кредит доверия, который он уже успел приобрести у нынешнего покровителя. На крыльце уже стояли Катрина и Смит, о чём-то оживлённо беседующие между собой.
- Ну что, красотка, кибитка скоро тронется, вот только наш дорогой хозяин дебиты с кредитами сведёт, - подмигнул девушке Томас, - Так что – по коням и лошадкам, И бард двинулся к Паутинке, маня её хозяйским пирожком со стола, пока никто не прочухал, что заправлялась та к чужих яслей.

До поры до времени, предположительно до осени.