Шер легла на кровать и смотрела в потолок. А потом вздохнула и разрешила себе думать о том, что настойчиво колотилось в мыслях, но чему она не давала воли. И она произнесла вслух:
- Йохан.
Она думала о том, что ей будет невыносимо – больно, страшно и стыдно, и все это снова заставит ее рыдать. Но почему-то стоило ей назвать это имя, словно ослабла стальная колючая проволока, опутавшая грудную клетку и горло. Почему-то стало легче. То, что они убили сегодня - это был не Йохан, оно было даже не похоже на Йохана, просто очередная цель. И у этой цели не было имени. Просто работа. Йохан бы сказал, что она «нормально справилась» - то есть не сидела, зажмурившись от ужаса, всю операцию. Первые разы она так и поступала, и тогда Йохан говорил, что она «хреново справилась». Но в этот раз было «нормально». Может, даже «хорошо».
Перед сном она снова надела амулет на шею и долго молилась Богине о снах, своих и чужих. Она просила, чтобы то, что они видели сегодня, не возвращалось ночью, чтобы то, что гналось за ними по коридору морга, не поймало ничью душу. И Великая Мать пожалела Шерилин, ночью бывшей Ловчей снились звезды на небе и на земле, запах моря и земляники. И черная птичья тень. И еще незнакомый мужчина без возраста, который долго ее рассматривал, а потом улыбнулся.
Утром оказалось, что номер и завтрак в отеле ей оплатили, на чужое имя, и вообще никому не интересно, чем она там занимается, пока не приносит никому вред. Возле стола была сумка с ее одеждой. У телевизора лежала записка: «Простите, меня вызвали на неотложное задание. Больше не могу быть вам в помощь. Желаю успехов. Шэнь».

(опять же втроем)

Гонконг, Коулун
11 марта 2016 года, пятница, вечер

Шер изрядно мотало, в глазах все плыло, и пришлось опереться на поданный локоть. Шэнь отвечал на какие-то вопросы, но в ушах Шерилин так шумело, что она не ничего не понимала и ничего не запомнила. Только мельтешили вокруг какие-то люди, да еще неравномерно и раздражающе били в глаза вспышки фотоаппаратов.
- Куда тебя отвезти? - спросил Шэнь, и Шер словно очнулась. Судя по всему, этот вопрос он задал ей уже не в первый раз. И еще он перешел на «ты», словно теперь они по-настоящему знакомы. От этого стало спокойнее и светлее. Хорошо быть с кем-то знакомым.
- Мне нельзя возвращаться обратно, - сказала девушка. - Может, в какую-нибудь гостиничку...
Так называемая «гостиничка» оказалась небоскребом этажей в тридцать. Шэнь проводил все еще бледную после пережитого Шерилин в зал и мягким, но твердым нажатием на плечо заставил опуститься в кресло. Сам он отправился к стойке регистрации. Низкие причудливо изогнутые искусственные деревца в имитациях кадок светились, как рождественские гирлянды. Позади юношей и девушек за стойкой регистрации на громадном экране тошнотворным калейдоскопом сменялись фотографии гостиницы и каких-то непомерно больших цветков. Выложенный плиткой под зеленоватый камень пол казался полупрозрачным. Да и сами стойки напоминали аквариумы, в которые кинули светящийся всеми цветами радуги фонарь.

(с Fennec Zerda и Bishop)

***

Бай Хэ открыл, конечно, файл на флэшке. Его удивление было неприятным. Еще отвратительнее стало известие, что весь его нанятый отряд арестовали через пять минут после звонка прямо на месте так и не выполненной операции, которая сулила большие деньги.
А на утро его буднично и без любимого им пафоса пристрелил на улице мелкий гангстер из юных наемников Маленького Папы. В точности как в файле на черной флэшке с рисунком дракона.

***

- Ну что, К-тян, нос уже в порядке? Не кровоточит? – спросил Денрей Шунскэ.
Долговязый телохранитель оставил их в покое, но бдил в соседней комнате.
- Все получилось, да? – вместо ответа спросил Сэйва.
- Да.
- Ну, хорошо, значит, продолжаем жить дальше. Хотя после такой неразберихи мы уже не мы.
- Да нет, мы всегда мы. Просто меняемся. В идеале – растем.
На экране смартфона в онлайн-конференции новый губернатор Токио из инвалидного кресла подмигнул Денрею. Тот улыбнулся в ответ с такой гаммой чувств, что Кацура передернул плечами. И помахал рукой.
Что делать, закадычный враг. Или заклятый друг, это как посмотреть.

***

Нефритовый император стоял у двери, скрестив на груди руки. Ему было больно и холодно, даже хуже, чем когда он лишился зрения. Вот так подвести мальца... Упустил, недосмотрел. Заплакал бы, если бы мог.
Медсестра хлопотала над человеком в коме. Тони вдруг открыл глаза. Посмотрел на нее чужим взглядом.
- Я вас напугал?

SonGoku здесь больше не будет. 20-го февраля она ушла покорять иные миры. Насовсем.

Теперь за нее я.
Не говорите "держись" - стукну. Говорите "привет ей", до вторника смогу передать.

Кто что хочет сказать, завершить и т.д. - пишите в личку.

Бай Хэ наклонился к собеседнику и впился взглядом в глаза; лилиями запахло невыносимо. Цивилизованный и невероятно культурный на вид человек.
- Знаешь, у меня предчувствие, что кто-то сегодня умрет, - сказал он обыденно, без тени юмора.
Двумя пальцами вынул из кармана бумагу и встряхнул, чтобы развернулась.
- Копия скоро будет на столе генерального прокурора. Признайся, и тебе смягчат наказание. Возможно. Обычно чистосердечное признание помогает.
Но брошенный на пакетик в руках Паньгу взгляд выдавал напряжение и тревогу.

***

Ночной рынок, Коулун

- Паньгу? Где тебя носит, Паньгу?
Маленький квадратный и немного смешной человечек с круглой головой в белой щетине волос и со взглядом бывалого убийцы в раздражении кинул на столешницу мобильник. Один из охранников двинулся, чтобы подхватить, если упадет, – недешевая штука, да и босс будет недоволен. Три обнаженные пышнотелые гурии наблюдали с полотна на дальней стене.
- Только попадись мне на глаза!

***

Залив Коулун, пирс

Рассвет положил розовые сполохи на серые, похожие на пчелиные соты небоскребы. Зарделись золотом храмы. Заиграла всеми оттенками зелени весенняя листва. В порт с утренней ловли возвращались рыбаки, и по черной пока воде шли волны. Лодку качало, рябило изображение на экране ноутбука.

РЕАЛЬНОСТЬ

Черная пантера-аватар застыла, распластавшись на ветке. Желтые круглые, словно автомобильные фары, глаза пристально следили за объектами. Две метки в одном месте.
Из ниоткуда возник аватар в красно-черном узорчатом шэньи, округлое плоское лицо было почти неразличимо в тени нитей жемчуга, свисающих с головного убора.
«Нефритовый император, выдвинут запрос на ваше возвращение в Пекин. Подтвердите». .
- Вот самое время! – в сердцах сказал Ю Ди и сдернул очки.
Вслепую нашарил кружку с водой и выпил целиком.
Отзыв с задания в самый критический момент. Где у них мозги?! Что будет с малым?
- Казните меня потом, если хотите, но сейчас я доделаю начатое.
Человек по прозвищу Нефритовый император надел обратно очки, которые позволяли видеть выжженным когда-то глазам, и завел мотор лодки.

Коги комически-недоуменно свел брови.
- О чем же ваше принцейшество желает побеседовать? И да соизволит быть кратким, ибо дело не стоит на месте и внимания требует пристального.
Но пакет все же взял и, сунув нос внутрь, немедленно отправил в холодильник. Попутно толкнул ногой к незваному гостю табурет на колесиках. На обратном пути сдернул с вешалки один из халатов и протянул, мол, надень, соблюдай правила. Гость не стал спорить.
Еще два обитателя лаборатории сейчас отсутствовали. Должно быть, отправились на выезд. По мнению, как минимум, одного из участников странной беседы - к счастью. Он извлек прозрачный "леденец" инфокристалла.
- Идем со мной.

Небольшая площадь, окруженная пятиэтажными домами, была монохромной. На фоне белесого неба и серой листвы решетки чугунных оград и ажурное переплетение веток казалось еще более черным. На остановке идущего в никуда – площадь, словно пузырь, плавает в бесконечной пустоте, - трамвая забыт кем-то зонтик.
- Я случайно наткнулся на этот сайт год назад, - монах-комусо* обвел площадь зажатым в руке кинжалом-джюттэ*. - Он заброшен... так мне раньше казалось.
Слова глухо звучали из-под скрывающей его голову и лицо плетеной корзины-тенгай*; несуществующий ветер покачивал синего цвета кисти на рукояти кинжала. Монах опустился на корточки и потрогал глубокую выбоину в асфальте - словно кто-то с силой вогнал туда меч. Края были оплавлены.
- Но здесь все еще можно говорить без помех.

---------
*komuso - 虚無僧, - буквально «монахи пустоты», нищенствующие буддийские монахи, использующие флейту для медитации.
*jutte - 十手 - буквально «десять рук», иногда джиттэ, особой формы незаточенный кинжал с увесистой рукоятью, которой можно было пользоваться как дубинкой и крюком для удержания чужого клинка. Во дворце сёгуна всем, кроме сыновей сёгуна и хатамото, под страхом смерти запрещалось носить мечи. Правило касалось и дворцовой стражи, которая была вооружена джюттэ. В результате кинжал стал символом исключительного положения стража и «по наследству» достался первым полицейским. Цвет шнура и кистей на джюттэ обозначал ранг блюстителя порядка; по старшинству красный – йорики, синий – дошин, зеленый – комоно.
*tengai - 天蓋 - буквально «небесный колпак», соломенная или тростниковая корзина, которую комусо носили на голове, чтобы показать, что они отказываются от своего личного «я».

Лунг Ха бросил взгляд на часы.
- Мы уложились в меньшее время. Можно высказать личную просьбу за оставшиеся две минуты?
Точная, как статуя, гладкая, словно шелк, женщина в лазурном халате обратила взгляд больших, спокойных, как море в штиль, глаз на японца.
- Какова ваша просьба?
Футляр был из чёрной кожи с единственным украшением, тиснением в виде двойного креста, а визитная карточка - шероховатая, не гладкий прямоугольный кусочек картона. Пять словно написанных от руки иероглифов и, если как следует присмотреться, бледно-желтым по ещё более светлому тону изображением вернувшейся в кольцо креветки. Лунг Ха двумя пальцами пододвинул визитку к Кики; для чего ему пришлось перегнуться через журнальный столик, так что при особом желании можно было принять это движение за поклон.
- Я хочу нанять вас, - сообщил Лунг Ха, выпрямившись. - Вы проводит нас во "Дворец"?
Хозяйка квартиры коротко взглянула на визитную карточку.
- При условии, что вы выплатите мне обычный гонорар и найдёте того, кто даст вам рекомендацию. С последним, полагаю, не возникнет проблем?
- Вы позволите?
Не дожидаясь ответа, Лунг Ха встал, выуживая из кармана коммуникатор. Отойти удалось всего лишь на пять шагов, в угол.

Шеф Анакура прикинул, не разговорить ли Кумаиши... и стал собираться. Передал через стойку хозяйке плату.
- Боюсь, мне нужно идти. Шимада-кун, было приятно с тобой поболтать.
- Я ведь его отговаривал, - гнул свое гигант. - Не связывайся с мертвыми, не доведут они до добра...
- Кумаиши! – рассерженной кошкой зашипел Доктор.
- Так ведь нет, вбил в упрямую свою голову, что иначе нельзя. Извиняйся, кому сказано! И благодари!
- Да за что?!
- За доброту!
То, что господин начальник полицейского участка сумел протиснуться мимо массивного помощника Доктора ведьм на улицу, можно было назвать чудом.
- Отдохни, Шимада-кун, - пожелал на прощание Анакура.
- Ладно...
- Я уж прослежу.

На Пису-стрит больше не надо прятаться в узком темном проулке, чтобы справить нужду. Хотя кое-кто из клиентов, не дождавшись очереди к писсуару, орошает ближайшую стенку точно так же, как делал это его дед после войны. Потому в очень жаркие и безветренные дни Омоидэ-йокочо благоухает по-прежнему.
Но сейчас в мужском туалете было мало народа - и вместительностью он все равно не отличался. Доктор ведьм кое-как смывал с себя грязь и запекшуюся кровь возле раковины, рядом на басах нудил Кумаиши.
- Дождешься, что аннулируют лицензию, как будем платить аренду?
Старший совладелец детективного агентства протянул младшему чистую майку. Потом расческу. Потом носовой платок - вытереть руки. В проулке ойкнули на два девичьих голоса; кто-то из наиболее отважных туристок обнаружил, что в мужском туалете нет двери.
- Я хочу спать, - пробормотал Доктор ведьм. - Можно, мы пойдем домой?

Бабка недобро зыркнула на стражников.
- Чего зенки-то вытаращили? Не про таких покупателей товар, - скрипучим голосом проворчала она. – Пропускайте давайте.
Стражи взялись за маховик. Тяжелые противовесы ушли на цепях вниз, раскрывая высокие цельнокованые створки ворот. Посетители оживились в благостном и нетерпеливом предвкушении, но... Быть привратником в самом сладостном и вожделенном квартале Столицы, наблюдать, как каждый вечер по мосту на скалу между двумя краями ущелья течет человеческая толпа, жадная до утех, нелегко. Кто осудит стражника, который решил пощупать красавицу до того, как статус вань-чжи отдалит ее от простых смертных?
У разгневанной прелестницы глаза разгорелись так, что взгляд мог бы испепелить рукосуя на месте. Бабка сипло заголосила, что ей портят товар. Стражник, лежа ничком и схватившись за быстро заплывающий глаз, охал и лишь слабо стенал, что еще неизвестно, кто кого только что здесь испортил. На мосту возникла опасная давка - все хотели взглянуть.
- В какой дом продаешь ее, гаммельконэ? - крикнули из толпы. - Чур, я первый!
- В очередь! - завопили в ответ от ворот те счастливцы, которые уже ступили на плывучую землю То-ген.
Зазывалы в цветах домов Ин-йоку, Энхет и Акасен, которых послали к воротам для привлечения новых клиентов, заспорили, кто из хозяев настолько удачно вложил капитал. По всему выходило, что в выигрыше оказались либо Русте Виппа из Кинбаро, либо Ётта.

Омоидэ-йокочо, Ниши-Шинджуку,
26 июля 2015, воскресенье

Нанизанные на бамбуковые шампурчики куриные сердечки и мясные шарики сочились каплями розовато-янтарного сока. В соседней лавочке жарили угрей; жир капал на раскаленные угли, добавляя чад в перенасыщенный запахами воздух переулка Воспоминаний. По насыпи, почти над головами посетителей мчались разноцветные поезда.
Шимада ковырял палочками в миске с умэбоши*. Что он там намеревался откопать, неизвестно, разве что - выбирал наиболее привлекательную терпко-соленую сливину. В крохотном узком стакане перед ним доходило до точки кипения пиво Sapporo. Рядом с Доктором ведьм, плечом к плечу, сидел Анакура Соичиро. Удобнее было бы лицом к лицу, но заведение не располагало такой роскошью как пространство. Вместо стола узкая барная стойка. Она без зазора переходила в прилавок с жаровней, за которым ловко орудовала повариха, она же официантка, она же кассир.
Посетитель, что сидел в самом дальнем углу, расплатился, снял с полки над головой дипломат и зонтик. Возникло движение, все клиенты, давая дорогу, снялись с табуретов и вытекли в проулок. Потом в том же порядке, прихватывая по пути свои стаканы и мисочки, втянулись обратно. Теперь на самом дальнем табурете оказался Шимада.
- Сейчас будет готово. Еще закуски? – спросила бойкая девица и тут же звонко выкрикнула в проулок: - Добро пожалова-ать!

------------
*umeboshi - 梅干 – буквально «сушеные японские сливы» (хотя это растение родственник абрикоса), особым образом засоленные плоды японской сливы, обладающие резким вкусом.

Сильф вознамерился выполнить распоряжение. Без толку. Все равно что пытаться увести в сторону кей-рина Дракона-хранителя. Трейг провел мысленное сравнение и ясно ощутил, что не сумеет сделать и двух шагов.
У дальнего края улицы, где она разделялась надвое, окатив случайно попавшегося прохожего волной пыли и щебенки, с визгом остановился двухколесный гинрин. Оседлавший его лихач с аптекарским коробом за спиной жестом показал: «В порядке, все схвачено».
Беловолосый наклонился к уху Ярви.
- Помрешь здесь, вот будет позор. Поможешь справиться с одним гадом?

Они остались в пустом проулке одни - или один на один, это как оценивать ситуацию. Рёме Раукка слушал, как поскрипывают веревки подъемника, как свистит ветер. Затем спросил:
- И что?
Милэда не говоря ни слова, достала маленькое золотистое устройство, больше всего напоминавшее бусинку. Та, мягко поднялась в воздух с раскрытой ладони женщины, зависла на высоте двух с половиной метров и завибрировала, распространяя вокруг себя невидимое человеческому глазу поле, которое окружило их.
- Вот теперь можно говорить, - андроид кивнула. - Теперь представлюсь, как положено. Милтийская армия, 2-ой Мемфийский корпус, механизированные войска специального назначения номер 904, старший центурион Милэда Ингирами. Можете называть меня Алхимиком.

Пришлось ждать, пока маленькая решетчатая платформа очень медленно ползла вверх по отвесной стене ущелья. Ярви из последних сил пытался расправить плечи, но, в конце концов, сгорбился и закрыл глаза; его спутанные волосы казались седыми. В узкой длинной расщелине на разные голоса стенал ветер.
Трейг все-таки сел рядом с братом. Тонкий и юркий, как зверек дадари, в честь которого заработал свое прозвище, он блестел глазами из-под капюшона. Казалось, стоит Ярви развернуться, и беловолосого сильфа сметет, словно пылинку.
- Э-э... вот.
Протянул на раскрытой ладони потертую от долго использования узкую, с дырочками, трубочку.
- А...
Ярви вздрогнул, стряхивая оцепенение.
- Но... это же...
- Твоя флейта, - магистр безуспешно вытряхивал бело-рыжую пыль из плаща. – Так что спрячь ее. И прекрати заламывать брови, как красавица из То-ген. Еще влюбится кто-нибудь...
Трейг вскинулся. Показалось, он сейчас примется настороженно нюхать воздух или поводить ушами.
- Вэй! Не оборачивайтесь. Идет стражница-джи-шу. Та, которая бросала ключ.

- Любимый ученик мой, - позвал мастер, - настало твое время.
То, что заменяло и дополняло старшему гостю доставшееся от рождения зрение и превращалось в шестое чувство, обострилось до предела. Значит, сам Тэймон явился сюда? Тогда совсем скоро наступит время действий.
Внешне он, однако, не позволил себе никаких проявлений чувств, благо даже блеск глаз выдать не мог - устройства чуть поблескивали постоянно. Но знал, что, посмотрев на самого себя, ощутит колебания, сопутствующие волнению.
Смешливая «кукла» перекинулась мимолетным взглядом с мастером Сен Ниттой, с неожиданной аурой авторитета прошествовала и заняла место перед изображением площади меж дворцами. Затем сняла маску.
Дракон-хранитель походил на ребенка – маленькое тело и непропорционально большая голова. Тонкие аккуратные черты лица почти повторяли рисунок маски. Но глаза блестели ироничным задором. Вопросительный изгиб бровей: будете верны мне? И он, как прежде кукла, почти коснулся в поклоне лбом пола.

Долговязый телохранитель в алом плаще наблюдал за церемонией из укромного места. Ему не по рангу было показываться гостям. Да и что ему шаах... Он положил ладонь на не снимаемое – разве что вместе с пальцем – кольцо с рубиновым камнем и впервые поклялся в верности словами. Хотя бы и только себе под нос.

Хозяйка квартиры встретила нежданных гостей в лазурном шелковом халате, расшитом зелено-красными драконами. Подол ее наряда едва доходил до колен, а рукава открывали локотки. Она жестом пригласила сесть на обитый белой кожей диван перед низким столиком темного дерева. Поставила перед каждым по высокому стакану воды со льдом и села напротив. Во взгляде, которым она окинула португальца и японца, читалась легкая насмешка.
- Занятный подбор. Итак, что у вас за срочное дело?
Говорила она на местном диалекте китайского, но с акцентом, который делал ее речь более женственной, чем у коренных жительниц Макао. Наверное, мужчины на это велись косяками. Алвеш Гомеш стойко преодолевал соблазн.
- Кто из нас будет говорить? – полюбопытствовал Лунг Ха, бросив быстрый взгляд на напарника.
- Оба, - отрезал португалец. – Начнете вы. Раз уж вы вломились сюда практически силой.
Мисс Кики Ваи одарила его насмешливым взглядом, и Алвеш вдруг вспомнил, что расследование ведет он. Приосанился.
- Что вы можете сказать нам о Хатти Палоун, сью зе*?
- Хатти осталась во "Дворце ветров", - пожала плечами Кики.
- По собственному желанию? – усомнился Алвеш.
Лунг Ха покатал за щекой леденец языком.

_________
* 小姐 – мисс, молодая леди (также используется в составных словах для обозначения женственности на продажу – хостесс, танцовщицы, лицо бренда, стюардесса и т.п.)

За его спиной ночь вдруг стихла – как одним ударом кайшакунина* обрубило все звуки. Мертвая тишина накрыла пространство вокруг святилища, горный склон и речку внизу. Даже не было слышно, как бурлит и поет речная вода на перекатах. Затем кто-то негромко и зло зашипел сквозь зубы, скрипнула тетива.

- Слишком темно... - выдохнул Ишиваки, зажимая ладонью еще пульсирующую рану; короткий трезубец-саи пригвоздил его рукав к деревянной опоре веранды, и самурай не решался проверить, не задело ли оружие плоть. - Ничего не выйдет.
- Да ладно, - Дынька повел носом. - Тоже мне задачка...
Мальчишка выцелил размазанное, полустертое ночью черное пятно человечьей фигуры и спустил тетиву.
Вскрик.

Ну, и кого ощупывать и осматривать первым? Понятно, что врага, хотя хочется союзника. Но ведь не видно ничего, лишь демоны забавляются людской враждой. Есть поговорка – не смотри в глаза демону, сам таким станешь. Но Тайкан посмотрел. Прямо в глаза ей, властительнице парада.
Осмелеешь, когда с тобой прежде творилось такое.
Она посмотрела в ответ. Наверное, что-то увидела. Взмахнула рукавом как лебедь крылом, лиса хвостом или как там говорят в сказках, и демоны с утробным воем растворились во тьме между сосен. И лес вдруг стал обычным, а люди остались друг при друге.

Третий гость, седой и сухонький, как вяленая ящерка, бросил на соседа цепкий веселый взгляд. Если человек любит поесть, значит, он любит и другие удовольствия жизни, каким бы чахлым ни был. А следовательно, это будущий клиент. Ему только немного подрасти.
Следом за мастером из кухни вышли три «куклы» с уставленными снедью большими подносами. Сен Нитта и сам нес поднос с изысканной закуской для дорогих гостей – скромный, особенно по сравнению с его собственными размерами, скорее символический. Впрочем, при взгляде на мастера мысли о старости и немощи отпадали сами собой. «Куклы» ожидали в сторонке, пока он сам предложит по пиале каждому по очереди в соответствии со статусом, и только потом двинулись сервировать обед, уже не такой простой, как первая перемена блюд.
- Во всем, как в церемонии «шаах», безусловно, нужен порядок, - пророкотал хозяин, наблюдая за их действиями. – Но годен ли издавна заведенный порядок в ту пору, когда ветер перемен сдувает песок со скал? Что будет со Столицей, когда мы лишимся Дракона-хранителя?..

- Не будем затягивать, - сказал Тони своему искаженному отражению, чтобы заглушить щекотку в животе. - Не кататься же нам целый день.
- Этого не потребуется, мы решим всё быстро, - заверил его далеко не желанный спутник.
Он был мягкий и холеный, аккуратный. Такого легко представить рядом с детьми. Впрочем, ни одна мать не доверила бы ему ребенка – под мягкой наружностью просвечивал металл, что во взгляде, что в голосе.
- Паньгу.
Звонкое, как уроненная на жестяной лист капля, слово.
Бай Хэ переложил ноги и закурил сигарету, несмотря на яркую запретную табличку на стенке кабины.
- Это прозвище прикрепилось к тебе сильнее, чем твое собственное имя. Я так и буду звать тебя впредь. Когда исчезли «Морские духи», с ними исчезли деньги. Много денег. Их взял ты, Паньгу. Признайся.

Замок Темного пламени
в то же самое время

Солнце заливало пространство пустой комнаты ярким светом, но оказалось не в силах оживить его. День лишал зал очарования, даже инкрустированный серебром черный трон превратился в кусок гладко отполированного мрамора. Легендарные монстры, чьи чешуйчатые тела свивались здесь по ночам то ли в танце, то ли в страсти, то ли в схватке, затаились, невидимые под зеркальной поверхностью камня.
- Белоплащники... - невысокий, тощий, точно подросток, техномаг надул губы. - А меня уверяли, что храмовников нет в Столице. Значит, тот доклад либо ложен, либо он...
- ...устарел, - завершила предложение одна из теней в углу.
Изображение поблекло, рассыпалось, зеркало как припудрили белой пылью. Затянутые в тонкую прочную кожу перчатки пальцы сыграли очень сложный пассаж на витой раме - все опять стало четким, но на этот раз без деталей. Светящиеся разным цветом, отличающиеся по яркости силуэты продолжали хаотичный на первый взгляд танец.
- О, понятно, - дракон-хранитель Столицы обвел пальцем, не касаясь бронзовой поверхности, две фигуры. - Ты тоже заметил?
Их свечение было иным - холоднее, тусклее, чем у людей, только центр грудной клетки сиял ослепительно белым. Во всем остальном они ничем не отличались от остывающих трупов.
Телохранитель приблизился к зеркалу. Солнечный свет придал складкам алого плаща оттенки крови. Загадочно мерцали искры в камне на кольце.
- Они из тех? Думают, что оружие делает их самыми сильными?
- Да, - кивнул Тэймон. – Они не люди.
"Зеркало" укрупнило изображение: «...похоже, первая атака храмовников захлебнулась, вопрос в том, решатся ли они...».
Техномаг восторженно расхохотался, даже хлопнул по-детски в ладони.
- "Захлебнулась"?! - все не мог успокоиться он. - Если это их неудача, не хотел бы я присутствовать при победе!
Из-под нависшей челки цвета песка под солнцем Канмон наблюдал. И за Тэймоном тоже. Формировал для себя новое суждение о ситуации. Да нет, скорее, подкреплял уже выстроенное. И разговор с Кёррной казался не таким уж пустым.
- Храмовники эффективны. Предыдущий император сделал их злом.
Рядом с Драконом-хранителем он казался чересчур высоким, скроенным из одних лишь опор, как башня-передатчик-маяк на отдаленном острове. Даже свободный плащ не сглаживал острые углы.
- Господин собирается что-нибудь предпринять?
- Они воины, - сведя ладони вместе палец к пальцу, техномаг разглядывал опустевшее поле битвы. – И они хранят древние знания. Надо быть глупцом, чтобы добровольно становиться их врагом.
Над изгибами крыши два калонга устроили брачную пляску, их пронзительный писк и нежное воркование было слышно даже здесь, в зале.
- Да, там, кажется, хотели отличиться солдаты. Пусть займутся расчисткой и поисками.
Изображение вновь сместилось.
- Она, - ни к кому не обращаясь, задумчиво обронил Тэймон, - способствовала государственному преступнику. И помогла самандар.
Безликая кукла-секретарь, почти живая душа, не вела записей, но запоминала каждое слово хозяина, каждый звук в этой комнате, даже свист ветра за решеткой окна.
- Уничтожить.
Склонив голову к плечу, как ребенок перед лотком со сластями, повелитель темного пламени смотрел в зеркало на стене.
- Машина, решившаяся на предательство... утверждение, которое не несет в себе смысла, не так ли?

В крошечном углублении меж двумя вырубленными в скале домами юные нарядные барышни жались к сухопарой, вечно строго-презрительной няньке так, словно она была им родной матерью. Да и та обнимала их как никогда крепко. Прогулка определенно не удалась. И если уличный сброд давно разбежался, то няньке с выводком деться было некуда. Одна, самая смелая, не последовала примеру неженок сестер и подруг, а во все глаза смотрела на побоище. И ойкнула, когда перед ней из ниоткуда возник беловолосый сильф.
- Привет, красавица, одолжишь шпильку?
- Что?!
Не дожидаясь разумного ответа, тот вынул из ее сложной прически одну шпильку; на щеку девушке упала прядь волос.
- Тебе идет, - задорно подмигнул озорник. - Спасибо!
И метнулся прочь. Бегал он так быстро, что почти невозможно уследить.

Многоэтажный старый дом в якобы западном стиле необычно смотрелся рядом с приземистым храмом. Иллюстрация к стихотворению Киплинга, выполненная в камне, бетоне и жестяных листах крыши на фоне зеленого высокого холма, венцом которого поднималась над городом форталеза Монг-Ха. Спутник Алвеша нашел нужную фамилию в списке жильцов и ткнул пальцем в кнопку вызова на домофоне.
- Будем надеяться, что мисс Кики еще не легла спать, - хмыкнул он.
- Утром?
- В пятницу у нее самый рабочий день, - пожал плечами Лунг Ха. - Когда же еще отдыхать?
Он посторонился, пропуская кавалькаду юных мам, которые повезли детский выводок на прогулку. Португалец проводил ряд колясок взглядом.
Мы закрыты, возвращайтесь в пять часов, слегка искаженным женским голосом посоветовал решетчатый и совсем не новый динамик.
- Мисс Кики, нам необходимо поговорить.
В пять часов. Вы плохо понимаете слова? отрезала невидимая собеседница.
- Мисс Кики, - эхом вторил ему необычный напарник, переходя на кантон. - Я надеюсь, ваши соседи не в курсе, чем вы занимаетесь по ночам?
Мои соседи не имеют привычки совать нос в чужие дела, а также надоедать незнакомым людям в неприлично ранний час.
- Мисс Кики! - не убирая пальца с кнопки, Лунг Ха откашлялся. - Если вы не откроете, то я буду во весь голос рассказывать всем желающим про то, как вы провели вчера ночь. Вы, разумеется, вызовете полицию. Значит, у меня есть полчаса. Может быть, минут сорок...
- Лунг Ха, перестаньте! – возмутился Алвеш. - Это незаконно.
На них уже начали оглядываться. Кто-то выглянул из окна второго этажа, осторожно прячась за занавеской.
- Мисс Кики, у меня громкий голос.
- Матерь божья, как земля носит такого человека?!
- Yorokonde... kamoshirenai*
Столпившиеся у входа в небольшой, почти игрушечный, храм вниз по улице туристы сместили зону интереса с достопримечательности старой на развлечение сиюминутное. Кто-то уже нацеливал объектив фотоаппарата.
Хорошо, сдалась упрямица. У вас есть десять минут.

____________________
*С удовольствием... возможно (а может, и нет). (яп.)

Пока-не-монах мысленно обещал Мару сытную кормежку и двинулся дальше в обход святилища. Он вглядывался в сплетение ветвей, но, похоже, этот шиноби был единственный. Даже сквозь зимние ставни было слышно, как внутри подвывает Онко. Еще кипела кровь.
Зрелище перед входом можно было назвать фееричным. Такое забудешь нескоро. Один взгляд на Ишиваки показал, что единственной способной к быстрому передвижению боевой единицей на их стороне остался Тайкан. Что делать с шиноби, он знал; с демонами – нет. Поэтому вышел вперед и указал кончиком меча на человека в черном.
– Уходи или бейся.
Шиноби не двинулся с места. Он выбрал.

Убийца не был столь стремителен, как лежащая теперь неаккуратно черной кляксой на снегу, со стрелой в спине, точная его копия. Два серпа у мертвого, два трезубца-саи у живого. Шиноби не торопился умереть, смотрел внимательно и ровно. Быть может, не надеялся выжить, но и уходить чьим-то должником не собирался. Смерть за смерть – истинное равновесие, достойная оплата.

Штанина пропиталась кровью и стала жесткой от морозца.
- Царапина! - фыркнул мальчишка.
Ишиваки протянул ему головную повязку-хачимаки, Дынька, шипя и поругиваясь сквозь зубы, перетянул ею рану, как бинтом.

Будь дело летом, Тайкан ни за что не разглядел бы шиноби на дереве. Но сейчас в свете умирающего огня его было отчетливо видно. Слишком высоко даже для такого рослого человека, как недо-монах. Размышляя, как заставить противника спуститься, он замер в тени стены. Или метнуть вакидзаши? Нет, много веток, они могут непредсказуемо помешать, и тогда он сам окажется уязвим. А доспехи монахам не полагаются.
Он уже почти придумал многоходовый план, когда сверху на шиноби стервятником упал, помогая себе крыльями, красно-сине-зеленый Мару размером с упитанного кота и с воплем: «Atacar*!».

------------
*atacar - (порт.) атака.

Сестры Виттиан завязли в людском море. Поначалу это веселило их, а потом оказалось причиной досадной задержки. Пока они расчищали себе путь в толпе зевак, используя пистолеты-пулеметы и громовой молот. Гиерра шутливо заметила, что забавно для разнобразия видеть людей, спешаших принять смерть от их рук.
- Давно я так не веселилась, - усмехнулась младшая сестра.
- Мне вот интересно, от чего или кого они так улепетывают, если мы кажемся им лучшим выходом, - заметила Гиарра, превратив очередную жертву в кровавое месиво.
Гиерра свободной рукой схватила за горло пробегавшего мимо стражника и сильно ударила его головой об землю. Удар разворотил череп бедолаги и сломал позвоночник. Кровь мужчины размазалась по камням, темным пятном выделяясь на земле. Подняв его мертвое тело, киборг швырнула его в толпу, сбив с ног несколько человек. Упавших затоптали другие люди.
- Гляди сестра, а эти трое, неплохо потеснили Алхимика, хотя один из них уже не у дел. Кажется, они удирают. Не могу разглядеть, куда точно бегут. Дым еще слишком густой, - произнесла младшая из сестер, расстреливая почти в упор ближайших к ней людей.
Гиарра заметив это, лишь ухмыльнулась. Она поднимала и опускала свой молот с механической точностью, почти не следя за тем, что делает.
- Похоже, - спокойно заметила старшая сестра, - первая атака храмовников захлебнулась, вопрос в том, решатся ли они на повторный подвиг.
- Кто знает, сестричка, - ответила младшенькая, меняя магазин. - Они почти такие же безумные психопаты, как и мы. Так что могут и рискнуть.
Отбросив с дороги двух-трех смертных, в панике пытавшихся убраться куда подальше, сестры двинулись в сторону зданий.

В полутемной комнатушке над творившимся на улице безумием невозмутимый аптекарь раскрыл свой короб. На мешочки и коробочки с лекарствами он даже не посмотрел. Вынул за рукоять широкоствольное охотничье ружье-тье-пао и привычно зарядил его, передернул затвор, досылая патрон в ствол. Выглянул в окно.
Его могучий квадратный приятель уже добрался до застывшей в безопасном отдалении грузовой повозки – любопытство кучера оказалось выше его же трусости. Был только один шанс. Если не получится, повозка умчится, и придется выдумывать другой план.
- Не подведи...
Увлеченный кровавым зрелищем, кучер не обращал внимания, пока не стало поздно. Мужичина молотом-васара перебил одну оглоблю, потом вторую. Почуяв удары и ощутив неожиданную свободу, механические звери без команды ринулись вперед. Сдернули с места и потащили за собой кучера – тот не успел выпустить поводья. Коренастый опустил молот в дорожную пыль, обмотал лицо куском плаща и, крякнув от напряжения, упершись ладонями в борт, покатил повозку к клетке.
Грохот одиночного ружейного выстрела заглушили стрельба и крики на улице, а в следующий миг над повозкой взметнулось пламя, поднялось облако муки.
Как ни был зачарован Ярви зрелищем, но скорчился на дне клетки, закрыв голову руками и задержав дыхание. Обжигающий шквал прошел у него над головой.

(первую часть писала Мира)

Первый из убийц, который бросился на него, упал на одно колено, придерживая внутренности, вываливающиеся из распоротого живота. Потом шиноби, так и не издав ни звука, неловко ткнулся лицом вниз, и было видно, как леденеющие пальцы сгребают кровавую снежную кашу. Мимо головы победителя, едва не задев верхнюю кромку закинутого на спину наплечника-содэ, свистнула басовито гудящая стрела. Хьякки-яко попятились. Один из великанов - с синей блестящей, точно кожура, кожей, в набедренной повязке из тигровой шкуры, - замахнулся дубиной. Дынька, который к этому времени вскарабкался на тростниковую крышу святилища, зло оскалился и потянул из колчана новую стрелу. Но на прицел взял не демона, а второго шиноби.
Тайкан тоже вынул меч. Ему полагалось, как монаху, читать молитвы, но в такой момент он больше рассчитывал на заточенный клинок и собственные силы. Страха битвы и возможной смерти не было, скорее неуместный азарт. В памяти начали всплывать отрывки других битв, их пыл, почти исступление...
- Прикрою тыл, - бросил он Ишиваки и двинулся в обход святилища.
Впервые стало страшно, что «внутренний голос» действительно займет его место, его тело. И вместо амулета всего лишь рукоять фамильного меча.

Из темноты в холодном мареве бледно-голубого пламени выступили первые ряды процессии. Во главе ее – женщина без возраста, казалось, не шла, а плыла, едва касаясь тропы. Так склоняются к озеру ивы, так ходят кошки, когда не хотят, чтобы их услышали. По белому шелку ее одежд струился золотой узор. Полупрозрачную багряного цвета накидку путницы она держала над головой, и та, напоминая облако, завораживающе трепетала на ветру. Точеное набеленное лицо будто вырезано из камня искуснейшим из мастеров, и вероятно, тот мастер отдал жизнь, вдохнув ее в последнее свое творение. Глаза. Они полыхали внутренней силой и страстью, но вместе с тем беспокойством, обидой и печалью. Распущенные длинные волосы текли по плечам и спине красавицы черным, как тушь для письма, водопадом, лишь у самой земли разделяясь на девять "ручьев".
В горной ночной тишине звонко икнул перепуганный Дынька.
- Это не я...
В ответ ему грянул хохот бесчисленной свиты.