Галантный век

[Kallissa >>>]

- Даже и не думайте волноваться о таких пустяках, - Жозефина медленно обвела взглядом комнату, задержавшись им на двери и окне, и продолжила говорить уже значительно тише. - Эту записку вам мог подбросить кто угодно. Дофин молод, красив, этих фактов скрывать от вас незачем, и для меня не будет удивлением, если вдруг пойдет слух, будто большая половина королевства в грезах представляет его своим супругом. Так отчего же автором этой записки не быть какой-нибудь намечтавшейся девице, которой дофин ненароком улыбнулся? А Жаклин де Авье...
Фрейлина неопределенно пожала плечами.
- Единственная, кого вам пока что стоит опасаться - это Графиня Деврийе, но такие добродушные записки совсем не в ее стиле.
Жоззи улыбнулась и, подойдя к Анжелике, взяла ее за руки.
- Знаете, что, моя дорогая, не думайте вы сейчас ни о чем, забудьте об этом недоразумении и посвятите всю себя приближающейся церемонии. Вы же не хотите, чтобы дофин прочитал на вашем лице такие скорбные чувства? Вам ведь нужно его очаровывать! А уж после займемся вашими знакомствами, - девушка улыбнулась чуть шире и ободряюще сжала руку дофины.
В дверь вновь постучали, и в комнату заглянула все та же служанка, что до этого приносила цветы. На этот раз ее корзину заполняли крупные ягоды боярышника.
- А вот и последняя деталь нашего туалета, - радостно объявила Жоззи и, взяв корзину из рук служанки, протянула ее Анжелике. - Выбирайте, что больше по душе.

[бабка Гульда >>>]

- Разумеется, с таким наставником и покровителем, - Дени учтиво кивнул маркизу, - я не пропаду при дворе... Кстати, все, что я говорил о тактике "дай поговорить собеседнику", относится к мужчинам. Для беседы с женщиной тактика другая: сводить разговор к ней самой.
И изобразил в лицах:
- "Ах, сударь, что вы думаете о перспективах нашей торговле со Светией?" - "Думаю, светийцы не могли бы предложить на наш рынок ничего, что могло бы украсить ваш и без того совершенный туалет - кстати, дивное ожерелье, у какого ювелира вы его покупали?.." - "Ах, сударь, как вы полагаете, будет ли война?" - "Если будет, то вы сразите неприятеля блеском своих очей - кстати, как на вас поглядывает вон тот высокий кавалер, кто это?.." - "Ах, сударь, во вчерашней проповеди говорилось, что изменение в климате есть наказание за грехи наши... что вы об этом думаете?" - "Думаю, сударыня, что вы правы: приближается дождь, он может испортить вашу дивную прическу... бежим искать укрытие!.."
В этот момент под резкий оклик кучера карета затормозила. Приоткрылась дверца, в карету заглянул один из гвардейцев дворцовой охраны - и тут же учтиво поклонился, узнав маркиза.

[Sayonara >>>]

Принцесса зачарованно следила за ловкими и уверенными движениями портнихи. Разрез быстро исчезал вместе с волнением Аннабель. Дыхание ее успокоилось, сердце больше не силилось порвать корсет; лишь несколько полосок от слез на щеках выдавали прежнее состояние девушки.
Как только Мадлон перекусила последнюю нитку, принцесса недоверчиво осмотрела юбку, повернулась и закружилась перед зеркалом. Затем она замерла, и лицо ее озарилось счастливой улыбкой. Синие глаза хитро блеснули, и Аннабель внезапно бросилась к своей спасительнице, сжала ее руки и зашептала:
- Ах, мадемуазель, вы столько для меня сделали... Спасибо вам огромное. Просите, все что хотите. Только... не могли бы вы выполнить еще одну мою просьбу? – она рванулась к туалетному столику, выдвинула маленький ящичек и, пошарив там рукой, достала меленькую бархатную брошку в виде розочки с небольшими гранатами на лепестках. В разгоряченной голове мелькнула мысль: « Что же я делаю? Это жизнь, а не красивый роман...»
Принцесса задрожала. Но недолго боролась она с собой, и уже через несколько мгновений брошка оказалась перед Мадлон.
- Не могли бы вы передать это князю Бесарабскому? – краснея, пролепетала дочь короля. – Вы же тут везде ходите, всех знаете... Только не говорите, от кого, хорошо? Мари, - обратилась Аннабель к служанке. Голос принцессы прозвучал неожиданно властно. – Вели принести этой девушке столько золотых монет, сколько она захочет. Разумеется, в разумных пределах.
Тут Дюкард пошатнулась и ухватилась за край столика, чтобы не упасть. Лицо ее раскраснелось - очевидно, сегодняшние потрясения слишком сильно подействовали на и без того расшатанную психику Аннабель.

[бабка Гульда >>>]

- И даже не извольте беспокоиться, - горячо заверила Мадлон принцессу. Ладошка портнихи аккуратно накрыла брошку.
Как и все девушки из мастерской мадам Помпон, Мадлон разбиралась в драгоценностях. И с первого взгляда определила, что большой ценности вещица не имеет. Вот и хорошо, вот и славно. Не хватало еще связываться с передачей украшения стоимостью в пол-Парадиза! И так дело достаточно рискованное!..
Сделав несколько реверансов и приняв из рук служанки увесистый бархатный кошелек, мадлон вывалилась в коридор - поразмыслить, во что же она вляпалась...

[Сейден >>>]

Весьма поучительным примером для будущих поколений должно быть поведение, выказанного его величеством перед детьми своими, к коим безусловно следует отнести весь народ Ленории. Ровно тому как безудержен был монарший гнев во время Их пребывания наедине со своими мыслями, точно также предъявив себя к обществу, Они вели себя в высшей степени царственно и сдержано.
Так, проехав сквозь к парку к парадным дверям дворца и покинув карету, его величество Жульен не осыпал своих подданных милостями, к коим естественным образом относились топор палача, удавка и удары пусть не остриями, но, тем не менее, тяжеловесными частями пик и прикладов мушкетов. Нет, с великим смирением Они сдержали поток своей щедрости, лишь досадливо махнув рукой зазевавшемуся камергеру, и направились прямиком во дворец в свои покои.
По дороге Они сделали небрежный знак распорядителю торжества, чтобы тот оповестил его величество о начале мероприятия. К этому распоряжению добавился тонкий намек, что начало празднества должно произойти не позднее чем через час с сего момента.
Удовлетворив тем самым свою потребность в монаршей деятельности, Жульен отправился в свои покои, пригласив лишь любимого министра коммерции и финансов.
И в самом деле, каждое величество имеет право расслабиться во времена, когда от них не ждут решительных действий.

[V-Z >>>]

(с Сейденом)
- Месье Ледье, к моему глубочайшему сожалению, простого объяснения ситуация найти не может. Сегодня утром, во время моего ежедневного посещения его королевского величества, да будет славно само имя его, на мансарду дома мадам Паринье, у которой я имею честь проживать, было совершено преступное нападение.
Стефан коротко описал причиненные разрушения.
- Понимаете, - этим словом Брюмер в равной степени удостоил и комиссара, и пса его сопровождавшего, - если бы не моё общественное положение и денежное обеспечение его сопровождающее, я был бы обязан поставить на своей медицинской карьере крест, потому что были повреждены и испорчены решительно все средства моего труда, собиравшиеся годами.
Закончив эту часть своей речи доктор прервался выпить еще одну чашечку кофе (уже вторую за утро!) и перевести дыхание.
Я выслушал предельно внимательно. М-да. Удостоили делом...
- У вас есть какие-нибудь подозрения? Я имею в виду - конкуренты, недоброжелатели?
- Хм, - Брюмер усмехнулся и чуть склонив голову обратил взор прямо в глаза Ледье. – В какой профессии их мало, месье? Скажем, моё положение достаточно зыбкое. Более завидного места в моей профессии не существует. С другой стороны, никакой уважающий себя специалист не рискнет посягнуть на упомянутую должность, в виду непере…, эм, непередаваемого характера его величества. Но шарлатанов-авантюристов хватает везде. Нет, не думаю, что это конкурент.
Ох... нет, ну лучше бы это были конкуренты. Круг подозреваемых бы резко сузился.
Кстати, эту версию все равно не стоит отбрасывать. Месье Брюмер уверен в обратном... не будем разубеждать. Пока.
- Скажите, а что-нибудь пропало?
Если это просто ограбление - тогда дело примет совершенно иной оборот.
- Нет, никаких пропаж из того, что можно было бы назвать существенным. Ценности, золото, всё осталось в мансарде, хоть и в до безобразия разобранном виде. О моих средствах говорить не ручаюсь, потому что решительно ни одного целого сосуда не осталось…
Стефан отставил чашку прочь, положил руки на стол и поморщился.
- Я не понимаю, месье. Действительно не понимаю. Моя деятельность не ограничивается лишь пользованием королевских недугов. Скажем, приобретенная посредством её популярность добавляет в моей профессии нежелательных клиентов, алчущих долголетия, молодости, ядов и приворотных зелий. Но я не костюмерочных дел мастер, не парикмахер и не шарлатан. Моего внимания добиваются многие известные и богатые люди Аррежа и дворца. Но не до разгромов же?
- Может быть, кто-то захотел не допустить вас к практике на какое-то время? - предположил я. Н-наука... ученые и высокородные люди иногда такое вытворят, до чего самый лютый головорез не додумается.
- Ну, ничего редкого я теперь не смогу сделать самостоятельно в краткие сроки. Не смогу и содержать свою врачебную практику в надлежащей мере. Но всё самое необходимое всегда сопровождает меня в саквояже. В то утро он присутствовал со мной во дворце и, следовательно, не пострадал.
Брюмер развел руки в стороны, всей своей позой выражая сожаление.
– Но я не имею права сказать, что так поступили обычные вандалы, движимые желанием разрушать. Видите ли, месье, не так-то просто попасть в мансарду дома мадам Паринье, не имея на то соответствующего дозволения самой хозяйке. Но после разговора с мадам, пребывавшей тогда в состоянии легкого шока, решительно никто не испытывал к моей персоне и к моим вещам повышенного внимания, исключая, разумеется всякие досужие сплетни… Еще вопросы, месье Ледье?
- Думаю, да... - я помедлил, прикидывая возможный план действий. - Если не возражаете, я хотел бы осмотреть вашу мансарду. Возможно, сумею найти нечто, что поможет в расследовании.
- Конечно, - Стефан поднялся, взял со стола шляпу, которую всё это утро так и не одел на голову, проносив в руках, положил несколько монет на стол и кивнул своему собеседнику. – Пойдемте, месье.
Сделав шаг, Брюмер едва не споткнулся о Волка, но вовремя остановился. Несколько смущенно кашлянул, обошел зверя и направился к выходу.
- Пойдемте, месье Ледье.

[бабка Гульда >>>]

(С Момусом)

Тянучка кондитерам удалась, а вот шоколадно-карамельный сюрприз - вовсе и нет. Сковывало рот тягучей приторной массой, навроде как дёготный кляп, в поместье у батюшки рот непокорных холопов, когда их батогами охаживали - матушка крайне нервически вопли наказуемых воспринимала, посему батюшка о здоровье супружницы пекшийся, сию методу и разработал.
Праздник потускнел, окрасившись в те неприятные кровавые оттенки, цвета которых были полосы на спине конюха Степана, которые узрел мальчик Пашенька, когда запыхавшись влетел на конюшню, дабы велеть запрячь первого своего скакуна - каурого двухлетка - батюшкин подарок.
Вошла служанка, присела в глубоком реверансе:
- Ваша светлость, прибыла помощница мадам Помпон, портнихи двора Его Величества. Принесла заказ. Оставить отказывается, настаивает на том, чтобы передать лично вашей светлости...
- Проси - Бесарабский улыбнулся и приняв картинную позу - этакий скучающий сибарит, на лицо напустил выражение томности и лени.
Мадлон Флавье за дверью быстро поправила прическу, аккуратно расправила складочки юбки и улыбаясь улыбкой "ах-эти-милые-ямочки-в-уголках-губ", впорхнула в комнату. Низкий-низкий реверанс, быстрый взгляд на дверь - плотно ли ее прикрыла вышедшая служанка?
- Ах, ваша светлость, прошу простить меня за то, что ввела вас в заблуждение. Ваш заказ - дюжина рубашек, если не ошибаюсь? - еще в ручках наших лучших мастериц. А у меня для вас нечто несравненно более ценное. Ее высочество принцесса Аннабель Дюкард осчастливила меня своим доверием, поручив втайне передать вам вот это...
И на стол перед князем легла маленькая брошь.
Чайная роза из бархата на металлической основе - неброская, неяркая, очень изящная и бесконечно трогательная. На светлых лепестках маленькие гранаты, словно алый закатный свет отразился в росинках.
Роза закатная, роза отцветающая... что-то было в этой броши от облика самой принцессы.
И вот тут слетело с чела князя напускное томление духа. Бережно, очень бережно поднял он подарок. Сумасшедшая, совершенно мальчишеская улыбка заползла на лицо.
Ай да я! Ай да Пашенька свет Алексеевич. Что, сокол, скогтил сердечко девичье? Что губы ухмылкой оттопырились? Рад небось до смерти?! Не разбить бы - сердце вещь, ой хрупкая. Как брошка, ежели не хрупчее. На кусочки разлетится - не соберёшь, на рыбий клей не срастишь.
Князь всё так же бережно положил подарок на стол и вдруг залихватски свистнув, навроде ухарей-разбойничков с Муромского лесу, подхватил на руки белошвейку, закружив по комнате. Да приговаривая:
- Ай, ходи, чалый, ходи полем!
Твой хозяин давно помер!
Ай, пропадай, голова непутёвая, вместе с шапкой собольей пропадай!
И отпустив раскрасневшуюся, ошарашенную сим действом Мадлон, Бесарабский уже серьезно произнёс
- Её высочеству передайте нижайший поклон и слова благодарности искренней. Соблаговолите сказать, что вещица сия отныне навсегда рядом с сердцем моим прикреплена будет.

[Ноэль >>>]

Те, кто не понаслышке знают, что значит работать тогда, когда другие отдыхают, поймут, почему в этот день на репетиции Соланж давала петуха куда как чаще, нежели исполняла задуманный композитором пассаж в соответствии с представленными нотами. Да и эти самые ноты уже не один и даже не десяток раз в сердцах швырялись на пол. Нет, мало того что кто-то там смеет жениться, так еще покуда одни с тусклым видом любуются на все это действо, эти треклятые ноты смеют не браться! Раздосадованная певица принималась заламывать руки, требовала очередной стакан воды, которую, конечно же, не пила, из-за неподобающей температуры, обещала уйти и вновь принималась за свою партию, чтобы после очередной фальши вновь швырнуть в кого-нибудь нотами.

[Sayonara >>>]

Нашатырь, соль, духи, влажные платки, веер, расстегивание корсета и все остальные известные науке средства были немедленно применены к расчувствовавшейся принцессе. Аннабель уже перестала метаться в истерике и просто тихо лежала на кровати с закрытыми шторами, поминутно всхлипывая. Зизи нежно лизала белые веснушчатые руки, как бы сознавая свою вину за отвратительное поведение, но в то же время понимая, что не в нем дело. Даже горничная с трудом понимала причину такого горя принцессы, хотя ее приученная к дворцовым сплетням фантазия уже порождала новый, овеянный тайной и страстью слух, который Мари надеялась в скором времени распространить по гулким залам резиденции.
Но, как ни странно, и сама Аннабель Дюкард не могла до конца осознать, что же с ней такое творится. Казалось бы, ничего страшного, ужасного и смертельного не произошло - а тем временем грудь разрывало так, будто там какой - то зверь стремился вырваться наружу. А реветь хотелось от того, что благородная женщина и предположить не могла в себе таких чувств. Вся гордость ее была уязвлена - ну как можно было дочери короля Ленории, Жульена IV, влюбиться! Принцесса была почти уверена, что именно влюбилась.
Еще было больно и стыдно, что поступила она, такая высокопоставленная особа, как в дешевом романе, как те, которые читают фрейлины. И теперь не избежать ей позора на всю жизнь...
Но все это был голос правильного, образованного и воспитанного разума. Сердце же, хоть и стремилось сбежать, вырваться, хоть и билось в сто тысяч раз сильней, чем обычно, было счастливо. Да, именно счастливо. В первый раз за свою долгую, мучительно пустую жизнь Аннабель почувствовала, как кровь тепло, мягко течет от сердца к голове, ногам, рукам...
«Нет! Так нельзя! Надо что-то делать! - все ее нежное, ранимое существо возмущалось такому разрыву ума и чувств. - Я... я пойду к кому-нибудь!»
Эта мысльмолнией поразила принцессу. Да, да, да, надо побежать к кому-то близкому, дорогому, поведать все-все-все!
Вот только к кому? Так и не завела она настоящих подруг, а жаль. Брат умер. Но... а отец?..
Аннабель еще раз всхлипнула, высморкалась в кружевной платок и позвала Мари. Та помогла ей снова затянуться, зашнуроваться. Принцесса во всеоружии достоинства и добродетели накинула на свой роскошный туалет серенькую шерстяную шаль и выскользнула из покоев, велев служанкам ждать ее.
Быстро-быстро понеслась Дюкард по просторным, пустым почти коридорам. Мало кого встретила она на своем пути, да и встречавшиеся люди ее не узнали - шаль прикрывала и голову с прической. Так подобралась Аннабель к кабинету отца, который, очевидно, только что вернулся.
Лакей у дверей в залу вскочил при появлении принцессы.
- Пожалуйста, просите Его Величество принять меня, - умирающим голом выдохнула она. Когда человек пошел исполнять приказ, несчастная женщина вся задрожала - она до ужаса боялась и уважала отца.

[Сейден >>>]

Ленивые лучи света высвечивали тончайшее облако мелкой пыли, что неторопливо заполняла комнату. Частицы золотистыми полутенями-полуотблесками неспешно плыли по воздуху в странном вальсе. Встречаясь, будто бы раскланиваясь друг с другом, и расходясь, чтобы поприветствовать следующего встречного.
В углу той же комнаты лениво отсчитывали время часы. На столе, что стоял почти перед самым окном, то ли в деловом, то ли в творческом беспорядке лежало с десяток исписанных листов. И там, и тут встречались следы от клякс. Порой, то к одному из них, то к другому тянулись руки. Либо холёные, почти девичьи, тем не менее принадлежавшие старику, либо жёсткие, резкие, обладатель которых отличался таким же нравом, как и его речь. Только вот с первого момента различить эти два голоса казалось невозможным. Оба медоточивые, мягкие, уверенные, плетущие смыслы в канве из слов и знаков, цифр и значений. Но чем дольше прикладывать времени в изучение этой по-своему странной для стороннего наблюдателя беседы, тем точнее можно было уловить несомненную разницу.
Первый голос скучал. Этого не чувствовалось ни в вопросах, ни в бросаемых взглядах. Это был его стиль жизни. Даже обсуждаемый вопрос хоть и вызывал у него живейший интерес, тем не менее, был одним из рядовых событий этого дня. Для второго же разговор представлял, казалось, небывалую важность. Его уста растекались мёдом, порой срываясь в пике великолепнейшей аргументации, а то просто рисуя на полотне огранку для сюжету, где его собеседник сам мог вплетать образы и представления.
То были его Величество король и Жан Жак Маржан, финансовый гений королевства. Третьим их спутником, но к нашему невероятному сожалению, полнейшим статистом выступал собачий мальчик его величества, неизвестно по каким причинам удостоившийся места на скамеечке близ монарших ног.
- Золото не стекает так просто по стенам сокровищницы, ваше величество, - финансист хмыкнул, при этом не переставая рисовать некий график на очередном листке бумаги.
- Но и не уходит, скатываясь незримыми капельками с кроны моего кошелька, - высокомерно ответил его собеседник.
- Безусловно, ваше величество. И тем не менее, гляньте сюда, - Дюкард склонился над предложенной бумагой и надолго погрузился в некое абстрактное созерцание. После долгих раздумий он нехотя проговорил. – Весьма неплохо. Только что вам стоит подтасовать цифры? Не дело королевскому двору заниматься пошлинами каждой отдельной провинции. Для того у меня есть и графы, и герцоги, и маркизы и прочая мелкая шушера.
Маржан проглотил эту фразу, с серьёзным видом разглядывая королевский нос. Разумеется, терпение раньше покинула славного потомка дома Дюкардов.
- Дьявол с вами, негодяй, делайте своё чёрное дело, только увольте меня от необходимости вникать во всё это. Пошлины, конечно, всегда служили ценным украшением королевской короны, но не зря же наши предки посчитали необходимым раздробить эту змею.
- Централизация, - проникновенно промолвил финансист. – Купцы, ремесленники и владельцы цехов – все они должны платить равные и справедливые налоги, дабы казна не опустела ранее срока, назначенного всевышним.
Вместо ожидаемого лицемерно-смиренного осенения себя крестом, его величество состроил презрительную гриму, но махнул рукой, мол, продолжайте. Чуть помедлив, бросив взгляд на спящего слугу, Маржан продолжил, приложив руку к груди так, что жест получился одновременно весьма личный, но кроме того ещё и поучающим.
- Суть пошлин позволяет нам справиться с неправомерными изменениями объёмов производства в разных землях вашего королевства.
- И?
- И то, что решив эту проблему, можно будет решить и иную, - губы финансиста растянулись в тонкой вампирической улыбке.
- Какую же? – нетерпеливо вопросил король.
- Суть в том, что любую торговлю следует обложить небольшим, но твёрдым налогом. И пусть это ничего не будет стоить тем, кто её делает, - многозначительно ответил финансовый гений, с усмешкой в глазах наблюдая за реакцией короля на его слова.
- Но как вы собираетесь это сотворить? Такое не под силу даже господу богу.
- К великому сожалению, а может и к счастью, это находится не столько в его компетенции, сколько в нашей с вами. Вы же король, ваше величество. И любое решение ваше равносильно закону.
- Я и есть закон, - по ходу ответил Дюкард, высокомерно вскинув голову. – К чему вы клоните, Маржан? Или мне следует обратиться к коменданту темницы?
- Обращайтесь, король, обращайтесь. Быть может, в соседней стране найдётся монарх, не столь богатый, чтобы с лёгкостью пренебрегать способом увеличения ежегодного дохода никак не меньше чем в два раза.
Казалось, его величество сейчас хватит удар. Как расширились его глаза, как раздулись ноздри, с каким изумлением открывал он и закрывал рот.
- Это же…
- В два раза, не менее, - досадливо махнул рукой Маржан. – И всё это будет возможно, если вы согласитесь с моими выкладками. Если вы позволите мне создать комиссию и подготовить базу для введения налога с добавленной стоимости.
- В чём же секрет, Маржан, скажите же это мне, вашему королю.
Финансист опёрся о спинку стула, некоторое время изучая черты королевского лица.
- Суть в том, ваше величество, что все деньги будут платить покупатели товара. Умный продавец повысит цену ровно настолько, насколько это требуется для покрытия введённого налога. Ну а так как никто в стране не сможет торговать так, чтобы его не платить, то и цены возрастут, но положение продавцов не изменится.
- Мне надо подумать, Маржан, выйдите пожалуйста.
- Как будет угодно, ваше величество.
Финансист поклонился и, не собирая листов, удалился прочь из комнаты. На выходе он едва не столкнулся с одним из пажей. Тот проскочил мимо Маржана, словно того не существовало. Даже не извинился. Он припал к самому уху короля, и Жан Жак даже успел заметить, как нервно хмурится король. Но впрочем, тут же выбросил этот образ из головы и как ни в чём не бывало направился к своим людям оповещать о практически достигнутом успехе.

- Моя дочь здесь? Ну ладно, в конце-концов, это сущая безделица, выслушать её. Пусть она зайдёт и поговорит о том, о чём её вздумается… Моя… моя дочь. Единственная, - неожиданно всплакнул Жульен. Затем тут же рыкнул на пажа, и того словно ветром сдуло прочь из комнаты, докладываться.

Сообщение отредактировал Сейден - 15-12-2007, 21:13

[Sayonara >>>]

(не одна, с великим Сейденом)

Аннабель расправила спину, подняла голову - перед отцом всегда хотелось выглядеть выше, горделивей - и вошла в покои. Кабинет был так знаком, а лицо его владельца таким родным... и в то же время слишком далеким...
- Батю... То есть Ваше В..величество... Можно мне с вами поговорить? - голос принцессы задрожал и утих к последнему слову.
Когда принцесса входила в его покои, Жульен всё ещё сидел в своём кресле, скучающе положив руки на стол и вперив взор в бумаги. Впрочем, мысли его были при этом заняты не столько цифрами и буквами, сколько перспективами, которые въедливый, хоть и разленившийся за годы правления разум видел ещё издалека.
Потому и голосом его дочери, той самой, что до сих пор находилась при его дворе и создавала не то чтобы некоторый дискомфорт, а скорее странное семейное положение, когда король, оказывается, не может устроить судьбу собственной семьи. Впрочем, в этих словах легко запутаться. Суть же заключается в том, что Дюкард повернул голову к дочери и некоторое время незряче смотрел сквозь неё.
- Наша дорогая Анита? – произнёс он, наконец протягивая дочери руку. – Какие судьбы занесли тебя к нам? И почему мы не видим радостного оживления на лице? В конце-концов мы с тобой виновники этого торжества. Более того, его хозяева.
Принцесса взяла руку короля - с благоговением, страхом и радостью. Он, отец, был слишком заблачным и великим.
- Да, но... Ведь и у хозяев бывают горести... Правда? - неожиданно горячо воскликнула она, с вызовом сжав ладонь Жульена. Король не стал отнимать руки, просто естественным образом абстрагировался от этого придатка своего тела и даже откинулся на спинку кресла, насколько это было возможно, при этом продолжая пристально смотреть на дочь, не говоря ни слова.
- Ваше Величество... Раз сегодня праздник... Всем же можно веселиться, да? Как угодно? - Аннабель старалась сдержать себя изо всех сил, но как раз это придворное умение она и не освоила в юности.
Жульен лишь склонил голову к плечу, в жесте, что в равной степени значил и сомнение, и согласие. На его лице появилась благочестивая маска смирения.
- Развлечение простолюдинов заключается в удовлетворении их низменных страстей шутами, распутными праздниками и толпой. И нет различия в том, будь то лодочники или висельники, - холёный палец взлетел вверх, словно восклицательный знак к этой фразе. – Но они ограничены в своих возможностях. Развлечения королей свободны по самой своей сути, но они должны являться примером для подданных. Так какое же веселье лежит на душе нашей славной Аннабель?
Она отпрянула, пустила ладонь короля и вздрогнула так, как будто ее ударили в спину ножом. Потупила глаза. Глупо, глупо было все это... Сказать ему или нет? Сказать или нет?..
- Вы... вы любили матушку?
- Боже мой, - король не просто отдёрнул руку, он словно разрезал воздух ладонью. – Что за глупые слова. Конечно я её когда-то любил. Ещё до того как она стала курить свои травы и ежедневно ходить в театр этого свиньи Жиро*. Но какое это имеет отношение к нашему празднеству, дочь? Частная жизнь на нынешнем этапе в полнейшем твоём распоряжении, более того, я был бы рад, чтобы твои поступки принесли семье некоторые… перспективы. Но что именно ты желаешь нам сказать?
- П...поступки? Перстпективы?! Нет, нет, что вы?! Я просто пришла посоветоваться... Понимаете, я... - Аннабель ломала руки. Стыдилась сказать. - Я... влюбилась...
Пусть все они знают. Все равно когда-нибудь Мари разболтала бы подружкам, те - своим хозяйкам, а через них дошло бы и до отца.
Его величество изумленно покачнулось в своем кресле, захотело было издать изумлённое восклицание, но и тут сумело совладать с собой и даже в некоей мере успокоиться.
- Он герцог, граф, барон, князь? – почти трепеща и не веря собственному счастью спросил король.
- Князь... - его дочь покраснела как рак и медленно, словно обессилев, опустилась на ковер и закрыла лицо руками.
- Хм, - сложив руки перед собой, Жульен устремил взор в пространство перед собой. – Светиец? Бесовское племя. И в то же время князь. Что тут скажешь. Будь внимательна, Аннабель. Конечно, если что произойдёт, мы велим послать такую посольскую миссию, что весь свет удивлённо ахнет. Но как бы при этом не случилось забавного казуса.
И король перекрестил дочь, затем протянул ей руку.
- Князь, - бурчал Дюкард себе под нос.
- Благодарю вас, - принцесса осыпала руку поцелуйями, мягкими и горячими. - Вы... вы самый замечательный правитель на свете!
Сердечко ее готово было выпрыгнуть из груди. Отец, сам отец благословил эту любовь! Последствия? Кому нужны последствия! Важней то, что сейчас она счастлива, счастлива так, как не была никогда в жизни.
- Благодарю...
«Последствия, - думал король. - Как всё усложняется. Но дьявол, а если получится?»


---
*Жиро – ударение на последний слог.

Сообщение отредактировал Sayonara - 16-02-2008, 22:58

[V-Z >>>]

Интересное получается дело. С одной стороны, все понятно – банальное ограбление с погромом; полминуты уйдет, чтобы посчитать, сколько за это полагается. С другой же стороны…
Медиков грабят не так часто – что у них взять? Это ж не ювелиры. А придворных медиков грабят еще реже.
Вновь мелькнула мысль о конкурентах, но, по здравом размышлении, я решил ее отбросить. Не та профессия. Убрать конкурента-врача можно либо опорочив его в профессиональном смысле… либо устранив как личность.
А тут – ограбление. И погром.
Какие мозги нужны обычным бандитам, чтобы вломиться в дом придворного медика? Или они не знали, куда вламываются? Ерунда какая-то.
Ла-адно. Что ж, пока имеет смысл доложить месье Фужону о проделанной работе…

Вот в который раз уже зарекаюсь твердо строить планы на будущее!
С господином префектом полиции Арно Фужоном я столкнулся прямо у выхода из здания. Судя по всему, высокое начальство куда-то изрядно спешит.
Вечно он, кстати, из-за этого страдает. Служба для месье Фужона – дело святое. Но по занимаемой должности ему постоянно приходится отвлекаться на дела чисто «светские». Игнорировать их нельзя, а работать меньше он не в силах. Вот и пытается успевать все и везде.
По этому поводу сам грустно шутит: «зато такая жизнь лучше любой диеты, до смерти не потолстею». Впрочем, судя по краем глаза виденной семье господина префекта, ожирение ему и не светит.
– Месье Фужон?
Он чуть не споткнулся.
– А, Ледье. Что там у вас?
– Я по поводу дела с месье Брюмером. Начал расследование, хотел доложить, – чувствую, я как-то очень не вовремя. – Или мне лучше потом зайти?
На лице префекта отразилась нешуточная борьба чувств – похоже, опять конфликт светского и служебного.
– Я сейчас должен отправляться, – медленно протянул префект. – Но… знаете что, Ледье, поехали вместе. По дороге и расскажете.
– А… – несколько растерялся я от такого компромисса. – А с Волком что делать?
– Гав! – подтвердил мой верный спутник.
– Берите с собой, – махнул рукой Фужон. – Если гарантируете приличное поведение.
– Га-ав! – возмутился таким предположением Волк.
– Тихо, – прикрикнул я. – Хорошо, тогда…
– Тогда давайте быстрее в экипаж, – перебил меня префект. – Опоздаем, неровен час…
Уже когда я разместился в экипаже и карета двинулась по улице, я сообразил спросить:
– Месье Фужон, а куда мы, собственно, едем?
– В Парадиз, – отозвался префект и я чуть не выпал из кареты. – Мне, как лицу высокоофициальному, положено присутствовать на свадьбе принца Филиппа.
Mon Dieu. На свадьбе дофина только нас с Волком недоставало.
– Давайте побыстрее, Ледье, – прервал мои изумленные размышления начальник. – Что вы выяснили?

[Sayonara >>>]

Начало свадебной церемонии

(при помощи V-Z и Ноэль)

Наконец настал этот час, которого с таким нетерпением ждали все обитатели Парадиза, Ленории вообще и Рогезии.
Все, абсолютно все было идеально. Парадиз вполне оправдывал свое название – по крайней мере, внешне. Предпраздничная суета улеглась, будто и не случилось ничего, будто никакого усилия не приложено для достижения этого великолепия - все так и было с сотворения мира и будет всегда. Вот оно, истинное величие!
Цвет дворянства главенствовавших мировых государств выглядел так же безупречно, как барочная лепка под потолком придворного собора, как холодные мраморные статуи у стен. Словно ничто и никогда не трогало сердца этих надежных людей, не беспокоило их души. Всю грязь, если она и была, спрятали глубоко-глубоко, и на лицах отражался только свет. Да уважение и почтение перед тем, для кого был расстелен алый с золотой вышивкой по краям ковер – длинный и широкий, он прокладывал дорогу среди скамей с блестящими людьми через все помещение от парадной двери. Нога простого смертного не ступала на него. Лишь Жульен IV Дюкард и те, в чьих жилах текла его кровь, могли идти по этой царственной тропе.
Все замерли, затаив дыхание. Позолоченные двери, высокие и массивные, открылись, и Его Величество вошел в зал.
Никогда еще могущество его не сияло так ярко. Все здесь до последнего растительного витка на подсвечниках возвещало о силе, важности и красоте Ленории, о богатстве ее, процветании и безграничной власти.
И все это было достоянием семьи Дюкардов. Прежде всего они были королевской династией – и только потом людьми. Они это знали. Принцесса на красном ковре была именно дочерью короля; и, хоть женское счастье сделало эту женщину такой прекрасной, ее взгляд, холодный и гордый, равнодушно пробежал по гостям, даже не остановившись на том, кто за дверьми составлял все ее существо. Старший дофин, шедший за королем с теткой, выглядел именно так, как должен был выглядеть наследник престола и блестящий жених – представительно, величественно и блестяще, несмотря на юность. Брат его не уступал родственникам в величии и блеске.
Время словно замерло, когда небольшая высокородная процессия продвигалась к своему месту у алтаря. Раздавались только четко-мягкие шаги по гладкому ковру да позвякивание королевских орденов. Наконец жених-дофин подошел к алтарю, а его дед с братом и теткой уселись на резную скамью с позолотой. Король поднял руку – можно было вести прекрасную невесту.
Но она чуть задерживалась. Никто и виду не подал, что что-то не так – ибо юной Анжелике было более чем прилично опоздать на пару минут на свадьбу. Придворные сохраняли почтительную тишину, которая лишь изредка нарушалась восхищенной репликой высокопоставленной матроны или всхлипыванием какой-нибудь особенно чувствительной барышни. Все ожидали появления дофины – конечно, фрейлины уже распространили разные слушки о ее свадебном наряде, но женщинам не терпелось увидеть его воочию, а мужчинам просто посмотреть на невесту и узреть создания нового прочного союза между Ленорией и Рогезией.
Среди тех, кого это действительно интересовало, от кого зависело управление государством и его, собственно, судьба, можно было заметить префекта полиции месье Фужона. Он сохранял на лице спокойное и вежливое выражение, да лишь изредка перекидывался парой слов с коллегами. Рядом с ним находился господин Антуан Ледье; он явно нервничал – врядли ему хотелось находиться в этом обществе, куда он попал случайно.
Недалеко от них сидел лейтенант Шарль де Ларош-Матье. Он и не ожидал, что официальная церемония венчания будет мероприятием увлекательным. Ну что занимательное можно найти в более чем двухчасовом стоянии в душном соборе, переполненном людьми и наблюдением за тем, как клирики и прочие священники читают нудные поучения молодым. Впрочем, перед празднеством можно и поскучать немного. Барон с самым невозмутимым видом рассматривал одну из пришедших на венчание девушек. Ничего особенного в ней, конечно, не было, но заняться то в церкви чем-то надо, а богоугодные мысли лучше всего заменять мыслями совсем иного свойства. Очень скоро на лице молодого мужчины застыло мечтательное выражение. которое как нельзя лучше подходило случаю.

нрпг:
Приношу свои извинения за такую долгую задержку.
Я не закончила церемонию, и это такой тонкий намек, чтобы кто-нибудь еще описал своего персонажа во время нее. Немного подожду (надежда умирает последней), потом женю дофина и Анжелику, и мы едем дальше.

Сообщение отредактировал Sayonara - 18-02-2008, 9:59

[Морфи >>>]

Фрейлины и дофина.

Сестры Мейден нервничали. Их первый выход в свет – и сразу же на свадьбе дофины, да еще и в качестве ее фрейлин! Шарлотта беспокойно металась по маленькой комнате, выделенной девушкам для привидения себя в порядок, время от времени хваталась то за одну, то за другую вещь, которую тут же бросала. Ингер, не выдержав долгого наблюдения за своеобразным маятником, отловила сестру, и, обняв, зашептала:
- Держись, сестренка, а если что – так я рядом, - Лотта слабо улыбнулась в ответ.
Чем меньше времени оставалось, тем больше мрачнела Ингер, глядя на бледную, как будто это она сегодня замуж выходит, сестру.
- Лотти. Немедленно перестань себя изводить! Думай, к примеру, о том, что там наверняка будут молодые люди. Шарли, ты слышишь? – Метания Лотта прекратила, и теперь судорожно комкала в руках шелковый платочек. Ингер вздохнула, взяла сестрицу за локоть и уверенно вывела из комнаты.
Шарлотта краем глаза отметила спокойствие старшей фрейлины и в очередной раз поразилась внутренней силе этой девушки.
- Лотти, успокойся. Смотри на дофину, видишь, как она спокойна? Вот и ты тоже не нервничай. Идем, идем, мы и так опаздываем, а ты еще плетешься, как черепаха. Ну же, Лотта, улыбнись хотя бы! – Шептала Ингер, крепко держа сестру за руку. – Мы уже почти на месте, так возьми же себя в руки!
«А дофина… то есть Анжелика такая красивая в этом платье. И как здорово она придумала с этими украшением в волосах. Теперь, наверно, при дворе появится мода украшать прическу растениями… Кажется, дофина совсем не волнуется. А я веду себя, как маленькая девочка, кто бы мог подумать. Нужно успокоиться, нужно. Господи, неужели мы уже подошли к церкви? Ма-а-амочки…» - Шарлотта заученно улыбнулась (то, что улыбка вымученная, могла заметить только Ингер) и коротким, привычным движением коснулась пальцами прически, проверяя, все ли в порядке.
Краем глаза увлеченная собственными переживаниями Лотта заметила, как быстро поправляют прическу и платье замершей дофины остальные фрейлины, устыдилась, покраснела и начала шепотом давать советы, за что получила понимающе-укоряюще взгляд сестры и занервничала еще больше.
Как бы не хотелось четырем девушкам оттянуть этот момент еще немножко, но времнми и так уже не оставалось.
Дофина изящно ступила на ковер, ведущий к алтарю. Что бы не творилось сейчас в душе этой девушки, на лице ее сияла улыбка, и сама Анжелика как будто светилась изнутри. Легкими шагами двигалась она по ковру, чувствуя молчаливую поддержку фрейлин.
Похожие как две капли воды сестры Мейден, в платьях, отличающихся лишь цветом, поддерживали длинный подол подвенечного наряда дофины. Ингер была убийственно спокойна, и это ее состояние передалось и Шарлотте.

[lady-jastreb >>>]

"Итак, началось.. Больше не было пути назад. Нельзя было вернуться в родную страну, к привычной жизни, заботам и приключениям. Скоро я стану чьей-то невестой...
Какой же абсурд царит в мыслях! Что значит "ЧЬЕЙ-ТО"?? Не "чьей-то", а вполне определенного, известного человека, дофина, а не простого крестьянина, а значит все не так уж и плохо...наверное. Кто знает, может быть в противном случае я была бы сейчас гораздо счастливее, нарожала бы кучу детишек, каждый день радовалась бы солнцу и хлебу..., но никогда бы не видела блеска канделябров, серебристых бриллиантов, жемчужных сережек, не нежилась бы на перинах на огромных кроватях и не чувствовала бы на своей нежной коже, увлажненной кремами, шелк постельного белья и рубашек, не замечала восхищенных взоров мужчин, если бы хоть на секунду им улыбнулась. Но, Создатель, как же я мечтала девчонкой бегать босиком по полям и лазить по деревьям, как это могли делать дети слуг у меня под роскошными окнами во всю стену комнаты. Да, у них не было фарфоровых кукол, забавных собачек, они не знали трудов великих философов, но...они были счастливы тем, что дала им природа.
Странно... Совсем странно! Не те меня посещают мысли перед свадьбой! Я должна волноваться, но все чувства словно кажутся мне издалека. Фрейлины вокруг что-то хлопочут, ругаются, поправляют мой свадебный наряд, а я безучастна... Нужно срочно прекратить это форменное безобразие!"
С этими мыслями Анжелика поднялась с мягкого пуфика, поудобнее устроила ножку в белой туфельке и пошла навстречу предопределению...
К тому времени, как невеста вошла в залу, собрались уже все, даже король, и надо было бы смутиться, однако, девушка будто ничего не замечала, просто улыбалась тому, что будто бы знала только она.
"Чтобы мне не навязали мои родственники, как бы не распорядилась судьба, я хочу быть счастливой! И я буду ей, даже если мой муж совсем не красавец, даже если я его не заинтересую, как женщина, я должна быть счастливой! Все эти люди так смотрят сейчас на меня, будто ждут малейшего промаха, взгляда "не туда", улыбки "не тому". Интриги уже плетутся, а ведь все только начинается..."
Анжелика обворожительно улыбнулась дофину и встала рядом с ним, поправила маленький букетик, украшающий волосы, и присела в реверансе.
Теперь она была готова ко всему.

[Ноэль >>>]

Уважаемые игроки. Ввиду отсутствия мастера, прикл явно затух, а энтузиазма не покинувших его игроков не хватает на длительную реанимацию. Потому, если кто-то готов взять на себя координацию дальнейших действий и тяжелые пинательные ботинки, призванные стимулировать активность участников, то объявитесь, пожалуйста, и приступите к действиям. В противном случае через пару дней прикл будет закрыт и отправлен в Архив.
С уважением, цензор раздела Реальность
------------------------------------------------------------------
Ответа не последовало. Прикл закрыт. Но никогда не поздно достать его из Архива.

Сообщение отредактировал Ноэль - 16-04-2008, 14:16