- Разрешите. Я проводил в городе социологическое исследование по поручению одной из фракций Госдумы, - сильно повысил свой статус Иван. - Оно касалось неблагополучной обстановки, связанной с деятельностью тоталитарной секты и экологическими проблемами. Мои друзья просто хотели посмотреть старую застройку, которая там сохранилась. Но когда началась стрельба, попали все.
Убедившись, что его слушают, а официозный язык ложится как бальзам на душу офицерам, он продолжил:
- В течение дня мне удалось поговорить с рядом жителей города, включая настоятеля местного храма о. Евлампия и офицера милиции, который представился мне Михаилом. Они сообщили мне, что в городе под руководством мэра Холодова действует тоталитарная секта языческого толка, которая терроризирует город и совершает убийства людей в зоне завода. Кроме того, они сообщили о том, что в этой зоне появляются какие-то странные существа. Этим сведениям я первоначально не поверил, однако потом лично увидел их в городе... когда началась стрельба. Кроме того, этих тварей засняли мои друзья... Извините, слова другого не подберу, как люди с обезьянами смешанные.
Кашлянул.
- Позже мои друзья пошли на завод. Я же возвращался в центр города из храма и встретил в городе уже упомянутого капитана милиции по имени Михаил... Простите, фамилию он называл, но я в этой круговерти не запомнил... И предупредил, что они переполошили тех самых тварей, из-за чего сектанты ищут их и меня.
- У него ещё позывной был, - тихо вставила Даша непонятно к чему, - Умка...
- Да, Умка-2, кажется, - подтвердил Иван. - Он сказал, что нас ищут, а сектанты перекрывают город и хотят устроить резню... к праздникому своему, что ли... Мы собирались покинуть город на его служебной машине и ехать к вам, в Подзорино. Но по рации передали, что моих спутников обстреляли, схватили и жестоко избили. Поэтому мы задержались в городе до вечера, чтобы помочь им бежать... Михаил сказал, что их запрут в ДК, который Холодов с компанией используют как храм... или капище... Это все Михаил, я бы там ничего не смог.
Последнее Иван добавил с дальним прицелом, если встанет вопрос о том, кто устроил в ДК взрыв. Кроме Михаила некому было рассказать, что бомбу сделал Иван, цинично распевая "Птицы помнят Трансвааль и бьются в окно...". Можно будет сказать, что подрыв предложил Михаил. Врать стыдно, но сидеть остаток жизни очень не хотелось.
- Так, и что дальше было?
- Когда мы приехали к ДК. Там шла служба, все были... как пьяные. Так у шаманов бывает, когда ка... творят обряд, себя не помнят, а там весь зал и люди кругом. Так вот, и там кроме людей были эти твари с Аноф. Я их описать толком не могу, лучше фотки посмотрите: не видел бы, сам не поверил...
Иван громко выдохнул. Могло показаться, что он всё больше волнуется, но реально отход напряжения сопровождался позывами к веселью. Ивана начинало забавить все: шаман, капитан-тайновед с фамилией Лисицын и даже Холодов, оставшийся где-то позади. "Только бы не расхохотаться", подумал он.
- Так вот. Воспользовавшись этим, мы вывели моих спутников из ДК и попытались уехать из города. Но когда мы отъезжали от здания, там произошло что-то вроде взрыва, здание рухнуло, а потом... Подчеркну, я не пьян и, полагаю, мои спутники подтвердят, что видели ту же фигуру. Огромную, человекоподобную, похожую на тень... Он поднялась со стороны ДК, и здание стало рушиться... Я запаниковал, и единственное, что смог сделать - вытащил икону, которую мне передал отец Евлампий.
На этом месте Иван решительно перекрестился, - кажется, пятый раз в жизни.
- Знаете - помогло. Тень отступила. А люди пока за нами не гнались: сами понимаете, здание рушится, все как с полусна, паника... В общем, мы выехали из города, но на выезде нас обстреляли. Михаил был тяжело ранен и умер в дороге, машина сильно повреждена была. Мы в ней добрались до зданий... прииска, кажется. Недалеко отсюда, пара кэмэ. Машина заглохла, и началась недавняя метель... аномальная метель. Мы пытались её переждать, но потом нам показалось, что...
Иван прикинул стоит ли рассказывать про птицу, и решил - поздно по волосам плакать.
- Вернее, не показалось. Прилетело это, - он кивнул на красивого, словно выкрашенного сокола. - Это - сокол моей спутницы. Но до этой ночи выглядел иначе. Из фольклора саамов я знаю, что так должна выглядеть птица божества Ойго. Она вела себя странно... короче, мы решили покинуть наше убежище и уходить. И оказались правы: за нами гнались те странные существа, которых мы видели в городе, и которые запечатлены на записи.

- Да, но мы не местные. Мы сбежали оттуда. Когда в городе резня началась, - ответил Иван. - Разрешите пояснить?
- Поясняйте. Что там у вас случилось такое? Какая резня?
- Товарищ майор, мы были в городе проездом. На второй день нашего приезда в городе началось что-то... Ночью по городской связи передавали гимны на саами... я знаю язык, да... Про жертвы "матери-зиме", в общем, какую-то языческую хрень. На следующий день люди себя вели странно. К вечеру началась резня. Нас пытались убить сотрудники ЧОП "Вьюга". Мы с сбежали из города, в чем нам помог один из сотрудников милиции, который к сожалению погиб в перестрелке.
Иван выдохнул.
- Извините, я волнуюсь. На моих друзей напали еще на АНОФе... какие-то странные. У нас есть запись на флеш-карте. Если Вы позволите, мы её покажем на первом...
- Погодите... вы сказали "странные"? - Вмешался вдруг капитан. - А поконкретнее сказать можете? Что в них такого было?
- Я, конечно, не зоолог, - вступил в разговор Андрей, - но ни в этой полосе, ни в России вообще крупные приматы нигде не живут. А мы столкнулись со зверями наподобие горилл. Я их сфотографировал, можно посмотреть, если есть ноутбук с кардридером.
- Угу, - появившаяся откуда-то из-за спины пограничника Даша все подтвердила, - и ещё их или из трупов делают. Или трупами кормят...
- Извините нас. Мы мирные люди, а тут в городе убитых как на войне... Посмотрите, пожалуйста запись, - в панике вставил Иван, мысленно кроя раненных девушек, включая невиновную Марину, последними словами. Призрак смирительной рубашки явно маячил рядом.

Мендкович

Ивана звук застал за довольно странным занятием: на обрывке бумаге он писал короткий текст заявления о сдаче "найденного" оружия, которое "не имел возможности сдать в ГУВД в Красносеверске из-за чрезвычайной ситуации, возникшей в городе". И вовремя: цивилизация приближалась, и было самое время вспомнить о ее законах и правилах.. В небе ярко блестела приближающаяся точка - летели с прожектором. Приблизившись к деревне, вертолёт замедлил ход, некоторое время покружил, выбирая место для посадки и мягко сел за околицей, метрах в ста от шаманского дома.
- Мммм... что за шум? - недовольно проворчал Андрей, поднимая голову. Попытался выглянуть в окно, но из положения лёжа не преуспел. - Вертолёт, что ли?
- Уже всё? - Даша непонятно почему резко вскочила, с грохотом опрокинув лавку, на которой лежала, - Ой...
- О! А вот и наши гости, - Борис одним движением соскочил с печи и, натягивая свой шаманский кафтан, поспешил к двери. - Просыпаемся, сейчас к нам придут!
- Отлично, - сказал Иван и поставил точку. На самом деле пистолет стоило просто бросить в снег, но молодой человек понимал, что просто не сможет заставить себя расстаться с оружием на пороге неизвестности. - Я готов.
Вслед за шаманом он последовал на крыльцо и спросил:
- А Ваш друг, он знает... Ну, что в Красносеверске могло быть кое-что не совсем обычное? Или лучше его и его коллег как-то подготовить поделикатнее?
- Он догадывается. Знал бы - давно бы там все разворошил. А вот его сослуживцы - за тех не скажу, не знаю.
- Ну покажем, расскажем - Даша пожала плечами, вновь зябко подтягивая под себя ноги, как будто чего-то опасаясь, - Карта памяти есть...
- Нет, ну в смысле. Если ему про детей сразу рассказать, он к врачу отправит или даст фотки показать? - настаивал Иван.
- Наверное, лучше будет начать с тоталитарной секты, захватившей власть в городе, - задумчиво произнёс вышедший следом за всеми Андрей. - Потом упомянем про воздействие на сознание ночными молитвами и трансами, а там и фотографии показать можно. Но, боюсь, обезьян придётся на инопланетян списывать.
- Так, коллеги, врать - нехорошо, - назидательно сказал Иван, на которого как у ДК напала дурная веселость. - В Красносеверске тоталитарная секта, этой ночью резня началась, Дом Культуры сгорел, у нас запись есть. Покажем... Так лучше всего. Зачем людям врать? Если они нам помогут. А уж кто это инопланетяне или духи - наше дело маленькое.

Реплика шамана Ивану совершенно не понравилась, но вступать в богословский спор, к которому он не чувствовал себя готовым, не хотелось. Да и было совсем не ко времени, поэтому он просто неопределенно качнул головой выражая не то сомнение, не то нежелание продолжать разговор.
Перевязанная Даша вяло зашевелилась, выныривая из забытья, и взяла предложенное питье. Когда очередь дошла до Зимина, умучавшийся пограничник в несколько глотков опорожнил предложенную кружку, после чего скинул обувь, развернулся и лёг на лавке, подложив под голову куртку. Он ещё слышал, как Иван вяло заспорил о чём-то с хозяином, но разбирать разговор на незнакомом языке не было ни сил, ни желания. Мышцы занявшего, наконец-то, вновь горизонтальное положение тела словно разом превратились в кисель, тепло от печки обволакивало ласковым коконом, и Зимин мягко и незаметно соскользнул в сон.
Борис показал Ивану на незанятую лавку, после чего отошел к Марине и снова принялся что-то нихо напевать на саами.
Иван устало опустился на свободную лавку, запахнул куртку и прикинул - стоит ли спать. Борис внушал доверие, однако почему-то было неспокойно, поэтому молодой человек прикрыл глаза, но сквозь прищур продолжил следить за шаманом. Тот же продолжал ворожить над сокольницей, потом отвлекся, аккуратно освободил девушку от одежды и прикрыл льняным покрывалом. Взяв в руки бубен, Борис начал уже серьезную ворожбу. В колеблющемся свете свечей танцующий шаман выглядел действительно необычно и таинственно. Мерно постукивал бубен, в такт ему брякали костяные амулеты на рукавах одеяния Бориса, лилась песня, и словно какие-то тени или потоки воздуха вились вокруг, обтекая шамана и лежащую на лавке девушку. Тягучие звуки в конце концов утомили Ивана и его сморил сон.

Поняв, что Андрей с больной рукой мало что может, Иван попытался помочь Дарье. Он снял с бессознательной девушки куртку, размотал повязку и осмотрел рану, которая начала заметно гноиться. Иван оглядел комнату в поисках рукомойника или хоть сосуда с водой. Пытаться прочистить рану руками и ножом в их нынешнем состоянии - смысла не имело. К счастью, рукомойник и кадушка с водой нашлись в углу и позволили привести руки и ножик хоть в какой-то порядок. Из книг Иван смутно помнил, что прочистить рану в полевых условиях очень сложно, но рассудил, что сейчас лучше сделать хоть что-то и принялся за работу, уповая на то, что Даша без сознания и ничего не почувствует. Но, кажется, его надежды не оправдались: девушка вздрагивала от каждого прикосновения к ране, словно ее обжигали огнем. К тому же ее заметно бил озноб, что превращало операцию в пытку для обоих.
Оставшись не у дел, Андрей плюхнулся на лавку у стены так, чтобы видеть и Марину, и Дашу. Очень хотелось прислониться к стене и уснуть, но грызущая простреленную руку боль не давала достаточно расслабиться. Баюкая жалующуюся на несчастья и жизненную несправедливость конечность, Зимин со смешанным чувством наблюдал за процессом лечения сокольницы. После всего увиденного он не мог не верить в могущество потустороннего, но уж больно паршивая была травма, а методы словно со страниц книжки-фэнтези сошли. Однако иного выхода не было - до ближайшей нормальной скорой помощи десятки, если не сотни километров, и ни связи, ни дорог.
Котелок забулькал, и Борис отвлекся на него. Он кидал в кипящую воду пучки трав, не переставая что-то тихо напевать и кашель сокольницы периодически перекрывал его голос. Потом зачерпнул получившийся отвар маленькой железной кружкой с трогательным олимпийским мишкой на эмалированом боку и протянул Марине.
- Пей, только осторожно. Горячее. Пей и тихо засыпай, ничего не бойся. Дальше мы уже справимся. Ты ведь сильная, правда?
Девушка приподнялась на локте. Слова до разума сокольницы доходили с трудом, словно прорываясь сквозь густой туман или пургу, оставленную за стенами дома. Марина сжала в руках чашку, не чувствуя, как нагревшийся металл обжигает пальцы. Горько-терпкий травяной отвар прокатился по горлу. Еще глоток, и еще... Девушка поставила опустевшую чашку рядом с собой и опустилась обратно на лавку, прикрыв глаза. На нее навалился сон, все звуки вокруг медленно тонули, словно погружаясь в толщу воды. Борис улыбнулся и что-то тихо прошептал.
- Пусть уснет, - сказал он Ивану и Андрею. - С ней мне всю ночь придется возиться. Сейчас надо Дашу посмотреть, и тебя, добрый молодец. Тебя-тебя, не удивляйся, я вижу, как ты с рукой своей нянчишься.

Сокол снова крикнул. Андрей чуть выдвинулся вперёд, прикрывая плечом еле идущую Марину, вытащил из кармана руку, несколько раз сжал и разжал пальцы, пытаясь размять замёрзшую кисть, потом достал и снял с предохранителя пистолет, но поднимать его не спешил. Пока.
"Посмотрим, что дальше."
Иван сунул руки в карманы, сжал правой пистолет и вышел вперед, на встречу неизвестному.
Даша, которая ещё две недели назад скорее всего подошла бы знакомится, пристроилась за спиной у спутников, стараясь казаться незаметней. Собака прекратила патрулировать окрестности и прибилась поближе к группе сталкеров, изредка помахивая хвостом и принюхиваясь.
- Доброй ночи! - обратился Иван к неизвестному, когда тот подошел на расстоение, на котором голос мог быть слышен в шуме вьюги.
- Доброй ночи и вам, - откликнулся человек. - Это за вами Хогель-Мая своих детей разослала, а Ойго-Хон на них свою охоту натравил?
- Ойго-Хона пригласили на охоту, а лучшая дичь, конечно, дети Хогель-Маи. Уж мы-то знаем, - ответил Иван на саами.
Зимин с досадой покосился на Ивана, заговорившего вдруг на непонятном языке. Однако Иван полагал свое решение правильным. Общий язык - хороший способ вызвать симпатию.
- А Вы не подскажете, где мы? - добавил Иван по-русски. - А то метель, охота, как-то все смешалось.
- В моем жилище. Раньше здесь деревня была, но кто ушел, кто умер - вот и не стало деревни. Один только я, старик, остался.

Иван с трудом разлепил глаза. Снилась какая-то хрень: вызов для настройки локалки, нудные разговоры, оборванный провод...
- Что?? - спросил он, уставившись на Марину и пытаясь понять, где он и зачем.
Наверное, Марина должна была почувствовать себя виноватой, но как-то не получалось: видимо, от всего пережитого чувства изрядно притупились. Девушка кивнула на переступающего по руке сокола:
- Он куда-то нас зовет. Всех.
Иван уставился на кровавый след вдоль перьев. Надежда, что птица банально запачкалась, быстро пропала: рисунок был слишком правильным, словно сошедшим с картинок "Саамские мифы". О-па...
- Я еще не волшебник, я только учусь, - сказал Иван птице после паузы. - Но дружба нам позволяет творить настоящие чудеса.
Вид у него был совершенно ошалелый.
Даша слышала голоса сквозь сон, Но просыпаться не спешила, ещё глубже "зарывшись" в соседа, стараясь подсознательно убежать от действительности, в которой, кажется, пора было вставать, не поспав.
Марина вопросительно смотрела на Ивана, чья реплика показалась ей сказанной ну совсем не к месту. Сокол же неожиданно расправил крылья и громко пронзительно закричал, после чего принялся снова тормошить Марину, как будто подгоняя.
- Блин, приехали, - пояснил Иван ситуацию. - С нами, похоже, один... товарищ беседовать желает. Вызвался все-таки.
Со стороны "лежбища" сталкеров послышался шорох отбрасываемой одежды и металлический щелчок. Услышав сквозь сон птичий вопль, Зимин вскинулся на локоть раненой руки и выставил в сторону источника шума пистолет. Глаза пограничник кое-как открыл, но думать было очень тяжело, почти невозможно. Остались, практически, одни базовые инстинкты. Однако, разглядев в полумраке, что остальные члены команды резких движений не делают, а посторонних в комнате вроде не видно, Андрей замер, пытаясь проморгаться и понять, что происходит.
- Что за... - каркнул он, наконец, заплетающимся языком. - Кто кричал?
- Все в порядке, это Шах, - сокольница, отреагировав на резкое движение, инстинктивно отвела в сторону руку с неспокойным питомцем. Птица явно нервничала. Услышав знакомый и спокойный голос, Зимин опустил оружие, вновь ставя его на предохранитель.

Мендкович

- Попробую сейчас, хотя пол здесь отсыревший - вряд ли займется от костра.
Иван прикинул, что тут можно сделать ломом и другими инструментами из помещения и багажника машины, выбрал необходимое и попытался расчистить от досок угол для костра или осмотра. Пол оказалася не слишком крепким и подручными средствами кусок пола был удален. "Дурная голова - рукам покоя не дает, - подумал Иван. - Сегодня, похоже, мне лично придется не костром греться...". Под деревянным полом оказалось небольшое пространство, высотой сантиметров сорок, а дальше была земля.
- Земля там. Можно расчистить кусок под костер, чтобы пожара с гарантией не было. Только надо место выбрать чтобы дым уходил. Может под каким-нибудь окном развести и высадить стекло повыше? Будет вместо дымохода.
- Вариант, - согласился Зимин. - А потом какой-нибудь фанеркой заткнём... Нда. Реалити-шоу "Почувствуй себя БОМЖом" в разгаре.
- Добро пожаловать на наш некрайний Север, - ответил Иван. - Хотя тут радоваться надо, что мы не в голой тундре.
Быстрый осмотр окон показал, что форточку действительно открыть не удастся: рамы брошенного строения наглухо заклинило и забило песком, так что даже из щелей не дуло. Выбрав одно из окон так, чтобы воздух от двери на пути к импровизированному дымоходу мог "протягивать" всю комнату, Андрей указал Ивану на кусок пола под подоконником размером примерно в квадратный метр.
- Думаю, здесь. А спать устроимся с той стороны.
- Ок, - согласился Иван. После слишком насыщенного событиями дня голова откровенно не хотела работать. Возбуждение схлынуло и в свои права вступила усталость. Негромко вздохнув, молодой человек принялся за работу.
Пограничник старался помогать, насколько получалось с одной только здоровой рукой. Объединёнными усилиями мужчины расчистили пространство под костёр, после чего Андрей заново сложил на обломке доски кучку щепок поверх обрывка древней газеты и щёлкнул реквизированной у Ивана зажигалкой. Появились первые робкие язычки пламени, занялись мелкие щепки, от них уже - более крупные обломки мебели. Зашипел, сгорая, старый лак. Устало вздохнув, Зимин сел на край разломанного пола, словно на скамейку, подбрасывая в разгорающийся костёр новые деревяшки. Когда пламя более-менее разгорелось, он выбрал из автомобильного набора стамеску и принялся расковыривать в окне форточку: разбивать стекло всё же лучше было только в крайнем случае.
Иван еще раз осмотрел домик, прикидывая нельзя ли сделать что-нибудь еще. Сдвинуть стеллаж, чтобы не дать теплу "расползаться" или что-то подобное, однако решил, что лучшее враг хорошего.
В конце концов подготовка к холодной ночи была завершена: костер разведен, помещение проветрено, даже подготовлено какое-то подобие сидячих и лежачих мест вокруг костра, обложенных для тепла хламом, вещами из машины и т.п. Сидения в итоге ломать не стали, решив, что толку от них будет немного.
- Народ, ну что - располагаемся? Предлагаю, чтобы избежать неожиданностей дежурить. Кто - первый? Я? Или есть другие предложения?

Мендкович

Наконец, из снежной круговерти появился Иван, нагруженный каким-то узлом.
- Домик, похоже, жилой, - сообщил он. - Костер там не развести, поэтому проще здесь угол отгородить. Топить придется сидениями, я как раз где-то лом видел. Плюс еще принес шмотки и скипидар. Пригодятся... Попробуем не замерзнуть.
Даша, уже отлепившаяся от Андрея, заинтересованно подошла поближе.
- Если есть лишние хотя бы штаны, я бы взяла, а то в одной шторе и куртке холодновато. И, может, помочь чем, перенести, отнести, развести?
- Да, разобраться хотя бы со всем этим, - Иван положил перед Дашей свои "трофеи" и огляделся в поисках лома для извлечения сидений. - Можно, конечно, в тот домик перебраться, там стены потолще. Но помещение маленькое, костер разведем - можем угореть.
- Сарай, в принципе, вполне устраивает, - девушка перехватила поудобней переданную одежду. - Сейчас главное согреться, а потом можно и подумать.
- Хорошо.
- Нужно помещение целиком прогреть, - глухо, всё ещё в полу-прострации, произнёс Андрей. Вздрогнул, сбрасывая оцепенение, оглянулся по сторонам. - В этом ангаре костёр жечь бесполезно, всё тепло ветром сдует.
Иван еще раз огляделся, пытаясь прикинуть, что можно сделать.

В очередной раз тревожно оглянувшись назад, Иван сунулся в багажник, однако ничего полезного там не нашел. Надо было что-то делать: погоня может быть рядом, своя скорость ниже всякой критики, да и людям в машине может стать хуже от ранений. Адреналин отступит и можно ждать непереносимой боли и истерик. "Чего доброго, сам первый и начну", подумал он.
Даша все-таки последовала совету и лишила Михаила ещё и ботинок. Одевать обувь, даже не с мертвого, а просто чужую было неприятно, но тут уж не до брезгливости. Она оказалась велика на минимум размера четыре, затянуть помогало слабо, помогла бы пара шерстяных носков, но выбирать не приходилось.
Марина была почти счастлива, когда в груди разлилось не слишком приятное, но такое долгожданное онемение из-за обезболивающего. Не испытывая особенного желания просиживать в машине такие долгожданные минуты передышки, девушка выбралась на воздух, прислонилась, прикрыв глаза к холодному металлу кузова.
Ветер усилился, с неба начала сыпаться мелкая снежная крупа. Чувствовалось, что начинается метель.
- А ты говорил, пешком уйти, - раздался из-за капота голос Андрея. - В такую погоду... ха! Опять та горилла нашаманила, наверное.
- Если это наш рогоносец наколдовал, то человечской погони можно не ждать.
- Зато машинной вполне, - Даша выпустила пса. чтобы дать ему хотя бы на пять минут размять заатекшие лапы, вылезла сама. ежась от ветра и холода.
Зимин выглянул из-за капота, чтобы видеть собеседников. Но уходить от всё ещё горячего двигателя под порывы злого ветра со снегом он никакого желания не испытывал, тем более, что куртку себе в ДК не взял.
- Кстати, странно, что машинной погони до сих пор нет.
- Так это хорошо, - Даша. подошла поближе, а уж почувствовав тепло от двигателя и вовсе встала рядом, греясь, то ли куртка не помогала, то ли от ран стало банально знобить, - разве только впереди какая-то засада.
Она задумчиво посмотрела сначала на Андрея, потом перевела взгляд на пса, который, радуясь передышке, нарезал круги вокруг машины.
- Так, народ, - сказал Иван, взглянув на карту. - Здесь поворот на чего-то-там-добычу. Вот эти постройки - пункт техобслуживания. Там может быть связь, хотя не факт. Двигаемся дальше или там попытаемся?
- О! - оживился Зимин, - На связь рассчитывать не стоит, а вот поискать там новый приводной ремень для вентилятора охладителя можно было бы.
- Тогда я пробегусь, а вы оставайтесь здесь. При необходимости - меня не ждите, езжайте одни. Я выкручусь, если погоня сюда не свернет.
Иван решительно направился к строениям, ускоряя шаг.

Даша напоследок ласково погладила его по щеке, пообещав, что все будет хорошо, его обязательно довезут до нормальной больницы и вылечат. Девушка не замечала уже очевидного, того, что пациента надо уже хоронить.Поэтому пульс проверить она даже и не подумала. Потом девушка механическими движениями убрала все медикаменты обратно и положила аптечку на место. По щекам текли слёзы, и она даже не пыталась их сдерживать или прятать. Кажется, она только сейчас начала осознавать, что это всё серьезно и отнюдь не игра. Даша уселась рядом с Михаилом в прежней своей позе и закрыла глаза. Правда, теперь она не дремала и была готова вскочить при любом подозрительном звуке.
- Господи, помилуй и прими, - прошептал Иван, не отрываясь от дороги.
Какое-то время все молча ехали вперед, но потом тишину опять нарушил Иван:
- Рация накрылась, кажется. Антенну снесло, что ли? И мы их не слышим, и орать в эфир не можем...
Иван высунул руку в приоткрытое окно и стал ощупывать крышу в том месте, где кажется была антенна, стараясь действовать осторожно, чтобы не смахнуть ее, буде она висит на последнем честном слове. На месте антенны обнаружился лишь перебитый пулей огрызок.
- Так, товарищи, у нас ещё одна беда, - сообщил Андрей через некоторое время. Он уже несколько километров с тревогой вглядывался в показания приборов, следя за синхронно ползущим вниз датчиком воды и упорно лезущей вверх стрелкой индикатора температуры двигателя. Когда стрелка прошла через красную зону и упёрлась в верхнюю часть шкалы, Зимин остановил машину. Над капотом явственно показались струйки разогретого воздуха, искажавшего перспективу.
- Охлаждение накрылось?! - догадался Иван. - Приехали, называется.
"Неужели всё зря? - подумал он. - Нет! Нет! Только не раскисать. Ведь почти вырвались!"
- Ага, - мрачно подтвердил пограничник. Выбрался из машины, открыл капот - и отшатнулся от пыхнувшего в лицо жара. - Придётся ждать, пока остынет, иначе загорится.
Несколько пуль, попавших в двигатель, испортило машину серьезно. В радиаторе зияла дыра, приводной механизм вентилятора охлаждения был разбит, зацепило и еще какие-то детали. Пар валил густым облаком, серебрящимся в свете луны.

Иван вцепился в руль и крикнул:
- Только педаль, педаль... держи!
Честно пытаясь не дать машине вылететь с дороги, Иван пытался регулировать ход не зацепить лишнего и "перехватить" левой ногой педаль газа при необходимости.
- Держу... сейчас приторможу... дальше поведёшь...
Машина сбавила ход. Михаил честно держался до последнего, но как только УАЗ остановился, милиционер обмяк, уткнувшись лицом в руль. Форма на груди расцвела красным пятном, изо рта текла кровь.
- Народ, кто с баранкой дружит?? - выдохнул Иван, сидевший за рулем всего пару раз, а о правах и машине только мечтавший. - И аптечку ищите! У Михи - легкое.
- Кто-нибудь... ведите... они в погоню... этот гад с рацией всем... растреплет... - Он снова закашлялся, лицо посерело.
- У нас Марина водила, но она тоже не в форме. Вот дерьмо! - выругавшись, Андрей открыл дверь и выпрыгнул из машины. - Иван, помоги перетащить Михаила на моё место. Попробую повести.
Прав у Андрея не было, но несколько уроков вождения сначала в армии, а потом уже на гражданке на отцовской машине Зимин получил. Вот хватит ли этого - вопрос, конечно.
Поняв, что с партнерами кашу не сварить, Иван помог перетащить Михаила назад, и прыгнул снова на штурманское.
- Андрей, я с рулем подстрахую, ты только педали держи... Этот УАЗ у меня заглохнет, я за рулем почти не сидел...

Иван задумался:
- Без стрельбы - никак? Их сколько там?..
- Четверо или пятеро, не больше. А мимо тут не пройдешь, насыпь высокая. Разве что вдоль нее пойти, но там хрен знает, когда на дорогу выйдем.
Даша, успевшая уже задремать встрепенулась и выпрямилась, делая вид, что внимательно прислушивается к разговору. Вид у ней был довольно несчастный и сонный:
- А совсем в обход нельзя? Объехать пост?
- Хм, - Ивану отчаянно не хотелось снова учинять бойню. - А, может, нам самим до рации "добраться"? Передать в эфир, что-нибудь, чтобы пост выехал в город?
- Дезу кинуть?
- Что-то вроде. Только придумывать надо быстрее.
- В город они мимо нас поскачут. Не вариант.
- Да можно в переулке или на задах укрыться, вон сколько всего заброшенного.
- Мысль, - Михаил съехал на какую-то боковую дорогу.
Отъехав так, чтобы не было видно с шоссе, лейтенант достал рацию и громко произнес:
- Я Умка-2. Я Умка-2. Видел подозрительный УАЗ, номер не разглядел. Идут по бетонке в обход АНОФ в сторону Энска.
Рация молчала минуты две, потом одинокий голос рявкнул:
- Умка, иди в ж... тут полный ..., эти ... ДК рас...ли на ...!!!
- Так это они и были!
- Проверим... - на этом рация замолкла.
- Теперь ждем - либо они пост снимут, либо огородами, огородами и нафиг отсюда.
- Так я вроде то и говорила, - еле слышно проворчала Дарья, демонстративно уставившись в окно. Ей вечно надо было влезть, куда не просили.

Даша все это время шепотом читала все известные молитвы. "Да, я так похоже в бога резко поверю" - мелькнула мысль. Андрей, давно расстреляв обойму, оторвался, наконец, от невероятного зрелища, гораздо более уместного в каком-нибудь качественном голливудском шедевре с многомиллионной компьютерной графикой, вернулся в салон и теперь зачарованно рассматривал икону, вокруг которой ещё трепетали затухающие отблески былого сияния.
- Отче наш... - сдавленно произнес Иван, не зная, что добавить дальше. - Я не знал...
"Дальше сами" его почти не напугало, ведь после такого... Значит, мы действительно не одни? Ему вспомнился Димка Исаев со своей привычной палочкой, назидательно говорящий: "Мы никогда не одни. Там где хоть один из нас, Он тоже - есть. Представил?.." Что сейчас представлял Иван, он вряд ли смог бы сам объяснить. В голове теснились какие-то невнятные образы, проносились обрывки воспоминаний, словно кто-то с противным голоском тезисно пересказывал ему его прошлую жизнь, издеваясь над ним или над ней.
- А дальше сами... - Михаил, похоже, был не меньше потрясен, но самообладание быстро к нему возвращалось. - Ничего, теперь прорвёмся! Она, конечно, сейчас начнет вьюгу гнать, но лично сюда уже не сунется. Чует, что лучше сейчас у себя переждать. Ей-то что, у Неё времени много, в отличие от нас.
Даша, как на автомате, пошла читать молитвы по второму кругу, повышая голос и уже даже не думая о том, что же на самом деле говорит. Кажется, что-то вспомнилось и из заговоров против нечисти. Пес заскулил и тявкнул. Потом подумал и залаял уже громко, яростно.

- Ага, верны традициям Ковпака... - кивнул Иван, - Машина есть, пошли, в ней и обсудим.
- Идём! - Милиционер направился к лестнице в дальнем конце коридора. - Замыкающий пусть посматривает назад. И да, сейчас может сильно голова заболеть, крепитесь. Там в зале та-акая дрянь сейчас творится...
- Молитвы читайте, кто верит. Или стихи - кто знает, - добавил Иван, двигаясь вперед. - Лучше б, конечно, через боковой вход...
Даша особо не считала себя верующей, но молитвы кое-какие знала, от бабушки с детства, вот они и пришли на ум и пригодились для того, чтобы абстрагироваться от всего остального мира.
- Белый снег, серый лёд на растрескавшейся земле... - начал было не слишком музыкальным речетативом Андрей, но осёкся. - Тьфу ты, мать моя женщина!
Уж больно Цой сейчас перекликался с местной темой. Здесь Ивану тоже вспомнилось: "Только лед в воде, только снег везде" тоже весь день почему-то крутилось в голове. Снежная тема гналась за каждым.
- Цой, - пояснил Зимин, перехватив красноречивый взгляд милиционера. - Маршировали под него в армии иногда, когда без офицеров.
- Группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве... - отвлекшись от православия вспомнила Дарья ещё одну песню Цоя. Помолчала, чуть подумав, - А ведь тоже перекликается...

Внезапно тишину разорвал звук поворачивающегося в замке ключа. Щелчок, дверь открывается и оттуда звучит голос Ивана:
- Народ, вы здесь?.. Я ж говорил, что непорядок в городе...
- Бессмысленно, - ответил Михаил. - Им сейчас тоже по мозгам приехало. Надо из обморока выводить. Иди, подымай их, а я посмотрю, чтобы всякие там не припёрлись. Тебя-то наши герои знают, а мне спросонья и по морде заехать могут, - он мрачно усмехнулся.
-Чёрт! - ругнулся Иван и вошел в комнату.
Осмотрев тела своих недавних попутчиков, он дернул ближайшего за руку и сказал громким шепотом:
-Эй, все подъём! Вокзал уходит!
Затем стал повторять процедуру с остальными.
Первой очнулась Даша. Перед ее глазами встало абсолютно неожиданное зрелище - встревоженное лицо Ивана, облаченного в форму "вьюжника".
-Эй... Даш. Давай просыпайся, валить надо! - прошипел Иван девушке. - Быстрей помогай остальных будить!

-Сними с него камуфло и надень, - велел Ивану мент. – Ты в розыске, весь город на ушах…
Турист счел за лучшее не спорить с вооруженным человеком, который только что на его глазах не то оглушил, не то убил сурового вьюжника, поэтому предпочел быстро и четко выполнять указания. Куртка и пояс с кобурой были чуть велики, но в общем-то – ходить было можно. В ход пошла и маска, найденная в милицейской машине и также, похоже, принадлежавшая вьюжнику. «И каждый чоповец мнит себя ОМОНом…» - подумал Иван, но маску надел. С непривычки она терла лицо и мешала обзору и злила, но скрыть лицо был, видимо, меньшим из зол.
Тут сзади раздался выстрел, Ивану показалось, что он буквально услышал, как дернулось тело охранника на земле, но он предпочел не оборачиваться и не задумываться. У него первый раз на глазах кто-то гиб, а желания проверять крепость нервов рядом с подозрительным попутчиком – не было.
Тот спокойно сел рядом, завел мотор и повел машину куда-то вглубь дворов под хрипы милицейской рации. После десятка минут петляния они вырулили в какой-то похожий на питерский «колодец» двор, окруженный заброшенными домами. Затем он заглушил мотор и без предисловий начал рассказ, словно продолжая какой-то давний разговор.
Михаил Краев, так звали мента, жил в Красносеверске уже давно, но в отличие от священника находился в самом центре перемен, охвативших город. Он, как и Иван, был саамом и сыном шамана и изначально считал, что поиски Холодовым и его людьми в культе Матери-зимы, - именовать в слух Хогель-Маи Михаил всячески избегал, - до добра не доведут. Так и произошло, когда новоиспеченные язычники – достучались.
Вначале вызванный дух немного помогал Холодову в хозяйственных вопросах, но больше – в промывке мозгов горожан. С ним службы сектантов обрели странный зомбирующий эффект. Михаил знал как с этим бороться, и после «радений» у него только болела голова, но вот оставшиеся жители города явно «фанатели» день ото дня…
А потом – пришел черед платить. Зима стала забирать даже не жизни – самих людей. Тех, чья смерть близилась, что-то влекло на АНОФ, где они впадали в странную летаргию. Кто-то просто умирал, кто-то превращался в нечеловеческое создание необычайной силы и страшного вида. Словно дух-покровитель города собирал свою армию для будущих сражений. Кое-кто оставался. «Изменялись» и некоторые живые, например, сам Холодов, который, однако, не утратил желания руководить городом, а лишь стал избегать появления на публики. Краев сам видел его один раз на встрече с сотрудниками милиции и запомнил облик человека, ставшего похожего на черты со старых икон ликом и огромными рогами.
Когда времена изменились, и Москва снова стала прибирать страну к рукам, Михаил принялся за поиски способа покинуть город, чтобы донести на большую землю весть о средневековом кошмаре, в который погружался город, однако ему нужны были свидетели и доказательства: у Холодова была «лапа» в Н-ске и одиночного разоблачителя ждала только психушка.
Когда в городе появились туристы, он сам стал искать встречи, но те, видно, слишком быстро и слишком много узнали, поэтому и стали объектом охоты…
-Твой Клевец сразу в спецотдел позвонил и нас подняли в ружье. А теперь еще твои приятели на АНОФе что-то замутили… Вы не из конторы? – с надеждой спросил Михаил.
-Да нет, какое там… Они просто туристы, а я…
Для разнообразия Иван решил сказать что-то близкое к правде
-Из Москвы. Считай, что на одного депутата работаю, из коммунистов. Думал, здесь дыра… извини, разруха, завод закрытый. Может, удастся народ раскачать. Ну, поднять, чтоб власть, наконец, зачесалась…
Рассказать о планах устроить здесь Новочеркасск и перекрыть железку рассказывать милиционеру – не поворачивался язык, но тонкости политики того явно уже не беспокоили.
-Ты не думай! На этом вьюжники самом – на десять вышек. Холодовцы тех, кто возмущался, быстро убивали. Надо думать, как их вывести на чистую воду.
-А чего думать, нужно собираться и валить отсюда… Ты много видел, я кое-что узнал. Священника захватим. Или моих спутников. У них камера была, может, что-то снять успели…
-Снять? Если б они «детей» заводе сняли…Блин, а ведь сняли. По рации трепались, когда нас поднимали, что они «детишек разбудили». Даже, кажется, стрельба была.
В это время с характерным шипением ожила брошенная на сиденье рация.
- Всем группам, это Лед-одиннадцать! Это Лед-одиннадцать! Преступники угнали автомобиль, фургон Москвич, зелёный, государственный номер: к867вр, регион 92. Движутся от Рыбзавода по бетонке вдоль Северной! В машине три человека, они вооружены! Принять меры! Как поняли?
- Я Лед-восемь, понял хорошо!
- Я Лед-пять, понял!
- Я Стрела-три, понял!
- Я Лед-три, понял!
- Я Стрела-четыре, понял!
Эфир заполнился ответами - стало понятно, что в охоте участвует едва ли не полгорода.
- Я Стрела-четыре! Я Стрела-четыре. Вижу Москвич, движется на большой скорости к шоссе. Принимаю меры!
Михаил (с позывным Умка-2) редко выходил в эфир, с сообщениями в духе «все спокойно» и пытался разобраться по перекличке в эфире в ходе розыска. И с каждой минутой молодым людям становилось все яснее, что петля облавы все крепче сжимается вокруг группы туристов, вырвавшейся с АНОФ.
Наконец, в эфире в купе с выстрелами на заднем фоне раздался крик:
- Я Стрела-четыре! Объект остановлен! Мы их взяли!!!

«А где ж ее Иван? А он напился пьян. Из бутыли мутного стекла...» - напевал Иван, шагая к городу.
Подходя к окраине, Иван свернул чуть в сторону от железнодорожной колеи и вышел к каким-то заброшенным гаражам. Правее располагалась водонапорная станция, выглядевшая обжитой, но к ней он не пошел, так как после событий в церкви светиться не хотелось.
Повертев головой, путник приметил здоровенный кус брезента, брошенный на земле, и решил завернуть в него икону. Что-то подсказывало, вздумай он прикинуться служкой, отставшим от крестного хода, его здесь не поймут. Кусок был великоват, и икона превратилась в заметный по размерам тюк, не вызывающий, однако, религиозных ассоциаций.
Тем временем, на станции началась какая-то суета. Выглянув из-за гаражей, Иван увидел строящихся рабочих под охраной пары «вьюжников».
«И ни меча, ни лат, И лицом в салат - до утра, вот и все дела» - воспользовавшись суетой, Иван проскользнул мимо и быстрым шагом вышел к шоссе, составлявшему главную красносеверскую улицу. Выходить на дорогу он не решился, а пошел задами, за домами, стоящими вдоль проезжей части.
«И только снится ему, то идет он во тьму. И походка его легка. И скоро трубы споют, и будет место в строю для Иванушки-дурака…» - однако незнание местности все-таки сказалось, и милицейский пикет заметил его первым.
Только выскочив на середину проема между домами, Иван недоуменно уставился на милицейскую машину, припаркованную поперек улицы, а ему уже кричали «Эй, стой!». У машины было двое: мент и неизвестный «вьюжник», причем у последнего в руках был ствол и как не боевой.
Умом Иван понимал, что если он побежит, то шансов схватить пулю у него минимум. Вряд ли даже «вьюжников» достаточно хорошо учили стрельбе, чтобы попасть в бегущего человека с 10-15 метров, а в милицейскую местность он не верил. Но страх не допустил рывка, и он покорно остался ждать подходящих.
-Привет! Ты что ли - Иван? – глумливо спросил его идущий первым «вьюжник».
-С утра был.
-И чего ты по городу везде нос суешь? – продолжил допрос «вьюжник», между тем, как мент проявлял зримое неудовольствие ситуацией, оставаясь у него за спиной. Наметанный взгляд Ивана также отметил, что мент – лопарь, но размышлять было некогда
-Не для развлечения, - решил перейти к плану «А» Иван и словно случайно сбился на саами. – Ты ж понимать должен, что мне разобраться надо. Я ж не сам от себя тут…
-Вот с тобой, таким умным, как раз поговорить хотят, - ухмыльнулся «вьюжник».
Иван попытался изобразить лицом полнейшее удовлетворение, но тут заметил странное движение мента. В безумной надежде он агрессивно уставился охраннику в глаза, тот поджался, но ничего сделать не успел, потому что мент внезапным ударил его рукояткой пистолета в затылок.

От стука в дверь Иван как-то как-то онемел. К этому он был решительно не готов, ведь казалось, что никто не мог увидеть его у входа в церковь. «Значит, все-таки есть наблюдатель в пятиэтажке» - мелькнуло в голове.
Тем временем священник пошел быстрым шагом к двери, через которую стал переругиваться с неизвестным посетителем, которого называл почему-то «снежной мордой».
-Нет, нету никого. Один я, никому не нужен, даже вам, мордам снежным! Нет, не пущу. С милицией – приходи. А так – вали на все четыре, - доносилось до Иван.
Сам он попытался «выключить антенну», мысленно сжаться, чтобы стать невидным для мироздания и «серого мира», каким его описывал дед. Расфокусировать взгляд, расслабить руки, не думать… Последнее оказалось самым сложным, но, кажется, получилось. Даже разговор жизненной важности у дверей стал доноситься как через вату.

Вернувшийся священник был строг и как-то странно собран:
-За тобой пришли, парень. Уходить надо, - сказал он. – Тут есть ход под землей, уйдешь через него.
После чего чуть ли не за руку повел Ивана к алтарю. По дороге Иван спросил:
-Люди исчезают на самом АНОФе?
Священник кивнул.
-А… их убивают или их ОНА забирает? – спросил Иван, внутренне сжавшись. Священник растеряно глянул на него, но кивнул на второе предложение.
«Мы будем служить тебе мертвыми…» - прозвучало в голове из вчерашнего песнопения. «Неужели дозвались, идиоты?» - успел подумать Иван, когда они вошли в алтарную часть.
Убранство явно отдавало самоделкой. Даже сам алтарь, если бы не покрывало, мало отличался от деревянного стола для готовки евхаристии.
-Здесь вход в подвал, через него выйдешь в овражек за церковью. Отсюда добираешься до гостиницы и беги из города. В Москву, в Н-ск. Я здесь останусь держаться… И забери икону.
Он протянул Ивану изображение Яроокого Спаса, которое с самого начало привлекло внимание Ивана.
-От людей она не защитит, а от них и от нее – да, - уверенно сказал священник.
И Иван как-то сразу ему поверил, ведь, в сущности, вера - тоже магия, только очень ревнивая. Иван машинально перекрестился, уже который раз за день, и почувствовал даже некоторую уверенность в движении руки.
-Если Вы… батюшка, выберитесь, а я – нет. Пробирайтесь в Москву, найдите там депутата Госдумы Дарью Митину и расскажите ей все… И про меня тоже, - попросил Иван.
Священник кивнул, открыл неприметную дверцу, за которой оказался лаз внизу и помог Ивану спуститься. Последнее, что увидел Иван, перед тем как дверца закрылась, это нависающий над ним священник, творящий крестное знамение.
Из-за неровного света свечей, заслоненных его собеседником, взгляда снизу и необычности момента фигура показалась несоразмерно большой, а момент – необычайно важным и значимым.
Иван четко понял вдруг, что священник, в отличие от него, бежать не намерен. Ни сейчас, ни позже. Что он останется с храмом без единого прихожанина, чтобы принять от этого города все, до самого конца. Ради своего непонятного Ивану Бога. Поэтому и отдал ему, случайному визитеру главную святыню храма. Причем он не боится, а словно ждет. Пусть даже – самого страшного.

Но люк захлопнулся, и Иван двинулся по подвальчику в поисках двери. Вскоре она нашлась, скрипнула, и за ней оказался длинный гулкий коридор. Чтобы не споткнуться, Иван, шагая по коридору, держался свободной левой рукой за стену, а правой сжимал подаренную икону. В конце оказалась еще одна дверь, запертая на засов, за которой действительно открылся небольшой овражек, на краю которого красовался столбик с ржавой таблицей и номером участка.
Засады – не было. Видимо, «морды» и впрямь не знали о ходе, и оставалась фора, чтобы разобраться в ситуации и сбежать.
По дороге к городу, Иван прикидывал перспективы. Ясно, что на остановку возвращаться нельзя – спалится в миг. Можно вернуться по шоссе в город, пешком или на попутке, заскочить в гостиницу, а оттуда – на автовокзал, как советовали в больничке.
Только вот на все это уйдет несколько часов.
Если «снежники» сообразят, что в церкви был приезжий, особенно, если мужик, у которого он спрашивал про храм стукнут… Если не поленятся, по вечной провинциальной привычке к неспешности…
Могут взять, пусть даже с милицией в гостинице или на вокзале, а теперь говорить с местными заправилами у Ивана особого желания не было. Даже если им со священником мерещится вся эта мистика, а на АНОФ нет ничего кроме повышенного содержания всякой гадости в воздухе, то ситуация остается малоприятной.
Город держит абсолютно невменяемая секта, которая всех запугала до невозможности. Куда пропадают люди, причем один из них – мэр. Похоже, что началось нечто среднее между местной охотой на ведьм и бандитским переделом. Так что, возможно, кого-то уже прикопали или даже торжественно принесли в жертву Зиме вместо еврейского козла отпущения.
В любом случае, договариваться здесь не о чем. Они не то к концу света готовятся, не то власть делят. Им не до наших идей. А вот… А что?
Материалов уже вполне достаточно. Рассказа священника, подкрепленного иконой, ночных песнопений и увиденного вполне достаточно для хорошей статьи. Можно будет, хоть в тот же «Русский Журнал» запустить. А, если удастся пробить депутатский запрос в МВД, то все будет очень вкусно. Даже если уголовщина не всплывет, создание тоталитарной секты на ж/д ветке с пропагандой по городскому радио никто не простит. Церковь взбухнет, особенно, если они действительно успеют сделать что-то со священником, пусть даже – арестовать. Местных просто сметут в рамках построения «вертикали власти».
Рюкзака и мелочи в нем было жалко, но дело того стоило. В конце концов, вернется вдогон инспекционной комиссии, как журналист чего-нибудь-там, и вернет свое, если не разворуют.
А сейчас надо в Н-ск, там искать интернет и епархию РПЦ. Деньги, паспорт, телефон, записи – с собой. В крайнем случае, дойдет пехом до соседнего городка. Меньше 100 км, сезон не самый холодный, не помрет. Климат знакомый, «можно-нельзя» - понятны. В худшем случае уже в Н-ске свалится с ОРЗ от недокорма и усталости, что в общем-то привычно.
Остается одна задача – как-то пройти сквозь город. Впрочем, судя по карте, здесь есть «железка». Если идти по ней, то можно оказаться в малолюдном фабричном районе, а там бочком-бочком снова выйти на шоссе до Н-ска… Стоит попытаться, может быть и не заметят.
Ну что, рванем?

Дверь автобуса с шипением открылась, и Иван спрыгнул на землю самого отдаленного района Красносеверска. Автобусная остановка располагалась на площади или просто в широком тупике, за которым кончались разбитая дорога и безжизненная равнина и начинались ряды домов этого красносеверского анклава.
Когда-то, еще до революции, здесь был поселок чего-тот-там-добытчиков, который со временем захирел и был в советские годы административно присоединен к городу. Теперь это была глухая и даже по местным меркам неухоженная окраина, состояние которой плохо скрывали по северному обыкновению рано опускающиеся сумерки. Большинство домов явно заброшены, близлежащий магазин «Продукты», если и не был закрыт, то доживал последние и не самые лучшие дни.
Вокруг не было ни души. После торопливого отъезда автобуса не было слышно ни шагов, ни машин, ни даже лая собак. Кажется, никто за храмом не наблюдал: явного милицейского поста (что было бы логичнее всего) не было, продавец продуктового, даже если он там был, вряд ли видел хоть что-то сквозь годами немытое стекло, а версию о тайном наблюдении из заброшенного «хрущевки» можно было отмести как бредовую.
Храм Георгия Победоносца находившийся через площадь (или все же дорожный тупик?) от остановке, где стоял, осторожно оглядываясь, Иван, был единственным объектом, где чувствовалась недавняя работа человеческих рук. «На живую нитку» была починена крыша, кое-как поправлена ограда, колоколенку украшал пузатый колокол. Правда, доски, удостоверяющей, что этот храм 19 века является памятником культуры и «охраняется государством» в обозримом пространстве не было. «Видимо, на металлолом сперли, - подумал Иван. - Либо здесь на окраине кавардак, либо – храм сильно не уважают и на него местный новый порядок не распространяется».
Инстинктивно вжав голову в плечи он пересек площадь и подошел к дверям храма, которые были заперты на засов, но маленькая дверка внутрь была зазывно приоткрыта. Судорожно вспомнив поведение своего православного приятеля Димы Исаева и подслушанное в каком-то французском фильме правило «Лоб-пупок-часы-бумажник», Иван обмахнулся троеперстием и скользнул в внутрь.

В притворе царила кромешная тьма и ему пришлось включить фонарик чтобы найти остатки гардероба, который стоял здесь в те времена, когда церковь была клубом (храм вернули Патриархии еще при Брежневе, если не ранее), ход на колокольню и ступеньки, ведущие к двери внутрь. Осторожно ступая по недавно, но скверно метенному полу Иван проник в среднюю часть церкви.
В Москве и Мурманске он успел привыкнуть к церквям с евроремонтом от властей и грешных спонсоров, поэтому был слегка удивлен состоянием убранства, скупо освещаемого свечами и лучинами у икон. В клубные времена или позже храм пережил следы ожесточенного разгрома, сбивания отреставрированной росписи на стенах, сквозь которую проглядывали останки ликов, изображенных еще при освящении. Стены были в трещинах, пол в застарелых пятнах, полутьма скрывала скверное состояние росписи. Дверь в одном из окончаний поперечного нефа была приоткрыта.
Впрочем, как увидел Иван, пройдя пару шагов, алтарная часть и иконостас были в порядке, над алтарем виднелось даже некое подобие кивория (название этой штуки Иван не знал, но по давним экскурсиям в храмы помнил, что она должна быть). Из икон он узнал, правда, только титульного святого храма Георгия с копьем да Христа, который, правда, смотрел как-то необычно строго и был небрит. Впрочем, последнее скорей было следствием выцветшего полотна. Иван мысленно чертыхнулся, вспомнил о виденном церковном обыкновении и еще раз перекрестился на Яроокий лик Спасителя, который, впрочем, остался равнодушен к его маневрам.
-Эй, есть здесь кто?.. – неуверенно позвал Иван.
-Есть. Только чего тебе надо, парень? - ответил голос из-за спины.
Резко обернувшись, Иван увидел священника в многократной штопанной рясе, который держал в одной руке старое кадило, о котором горько плакал краевой музей, и вполне современной туристический топорик. Сам священник был неухожен, не чесан, невысок и крепок. Вдвоем с топориком они одним видом достаточно понятно объяснял, почему колокол в отличие от доски со стены до сих пор не стащили не металлолом.
-Здравствуйте, батюшка, - поспешно ответил Иван. – Я Иван Степанов из Н-ска, из... «Русского журнала», корреспондент.
Священник выкатил глаза и ответил Ивану уже привычной фразой:
-Вали отсюда парень, из города беги. И поскорее. Твои вещи где?
-В гостинице, батюшка. Но как же мне бежать? Я только...
-Беги! Здесь эти... Дьявол здесь. Пришел он уже.
-Ну Вы же не бежите? – нашелся Иван. – Я здесь для того, чтобы разобраться, всем рассказать, что здесь творится.
-Здесь – дьявол, - уверено, но без безумной искры сказал священник, словно говорил о дефолте или войне. – Бога здесь позабыли, вот он в мир и прорывается. И эти кругом. Ты не из этих?
-Нет, - сказал Иван и третий раз за день перекрестился.
-Вот и беги отсюда. В Н-ск, в Москву, в Сергиев Посад. Всем расскажи, что здесь творится, чтобы выжгли, это место, чтобы остановить это.
-Батюшка, - подпустив в голос убедительности, ответил Иван. – Ну я же должен был рассказать, что конкретно здесь происходит. В городе многое видел, но со мной никто говорить не хочет, там одни сектанты. Вот я к вам приехал, кто кроме Вас...

Глянув на Ивана еще раз из-под густых бровей, священник согласился на более внятный разговор и пригласил Ивана в каморку в западном углу храма, где сам жил, и даже угостил чаем.
Батюшку звали отцом Евлампием. Служил он здесь еще с перестроечных времен и держался на одном энтузиазме, что наглядно подтверждало убранство маленькой комнатки застеленная какими-то тряпками кровать, буржуйка, запотевшее окно.
В 1990-е городку пришел конец. Завод накрылся, все, что могли, разворовали старые и новые хозяева жизни, многие горожане побежали из города в Н-ск и Мурманск в поисках работы и лучшей жизни. Отец Евлампий остался здесь на городской окраине и горсткой прихожан-пенсионеров. Но потом развал остановился, что принесло худшую катастрофу.
Вначале в городе всплыл бывший второй секретарь райкома Холодов с каким-то бандитами. Они быстро разогнали местную гопоту, взяли в руки мэрию и завод, и город, освободившись от вороватых временщиков, стал приходить в себя. Включился консервный завод, открылась новая линейка напитков, заработали магазины и местная больница. Но потом Холодов решил поиграть в религию и стал сколачивать в городе секту Детей Зимы и Вьюги. Вначале народ дичился, но потом стал активно вливаться в ряды, благо ни власть, ни секта городу ничего плохого не делали. Кто не хотел, предпочитали уезжать на большую землю, благо и других поводов хватало, так что отец Евлампий остался один без прихожан, единственным христианином в городе.
-Вот этим и держусь, - сказал священник, указа в взглядом на лежащие рядом топорик и кадило.
Про секту он говорил очень неохотно. Поклоняются они Матери-Зиме (Иван, знавший о теме больше священника, дернул плечами), их символ снег. «Но не Божий здесь снег, совсем не Божий», - зачем-то сказал священник. Переспрашивать молодой человек не стал. Поп, на его взгляд, не был похож на психа, но логику православных верующих Иван понимал с трудом и не хотел сейчас заводить сложные разговоры, где было легко проколоться.
-Я слышал в городе про какой-то «уход», о котором с завистью говорят? – осторожно спросил Иван.
Священник передернул плечами, и почувствовалось, что этот далеко не робкий человек здорово боится этого слова.
-Не знаю, но говорят – уходят. И как-то странно. Вот говорили, что сам Холодов ушел. Его действительно уже давненько невидно, вместо него, то один, то другой чиновник выступает. И вообще говорят... Но уходят, не умирают. На кладбище – ни одной свежей могилы, а народ исчезает. Не помирает... Ты консервы местные в городе видел?
-Нет.
-А завод, как в прорву какую работает и... не понятно, главное, на каком сырье.
На взгляд Ивана священника ощутимо занесло, связи между консервным заводом и массовым отъездом из города он не видел.
-В ДК у них капище. Там нечистое место, очень нечисто. Хуже только на АНОФе.
-Там нечисто? В смысле после остановки или... духовно? – осторожно спросил Иван.
Ответить священник не успел, потому что кто-то громко и уверено постучал в двери храма.

"Однако - второй час! - подумал Иван. - Встали не поздно, так что самое время обедать".
Шагая прежним маршрутом к "Метелице", Иван окончательно пришел к решению посетить храм. Идея потусоваться с аборигенами явно не катила: народ замолкает при новом человеке, говорить откровенно на ему интересные темы не захочет. Значит, надо искать тех, кто вне системы. В этом городе это по определению - православные. Секта "детей" явно подмяла под себя все и всех, и молчать они вряд ли захотят. Будут осторожны, не без этого, но не так глухо как большая часть населения.
В "Метелице" Иван застал пару водил-дальнобойщиков, которые поспешно глотали обед, явно не горя желанием задерживаться в городе хоть лишнюю минуту. На Ивана, стоящего с подносом у стойки они покосились с явным удивлением и неодобрением: все-таки он явно выделялся из местных жителей, а, как уже успел понять, к тем к ездит в Красносеверск без нужды здесь относятся без понимания.
Когда Иван уже доедал суп в общепите произошло маленькое происшествие: внутрь вошел один из "вьюжных" охранников, при виде формы которого шоферы ощутимо поплыли лицом.
"Лютая здесь братва" - равнодушно подумал Иван, переходя ко второму.
Впрочем "лютый" ЧОПовец явно не намеревался кого-либо жертвоприносить или вести топить к озеру. Он просто заказал обед, глянул на Ивана и шоферов и перешел к еде.
Шоферы торопливо доели, а один из них перед тем как схватить куртку и поспешить к фуре одними губами шепнул Ивану: "Валил бы ты..."
Молодой человек удивленно поднял брови, но пояснений не дождался: шоферы чуть не бегом покинули "Метелицу", а вскоре на улице заревел мотор.
Честно говоря, Ивана уже самого изрядно стал напрягать городок. Народ выглядел слишком вялым, причем в течение всего дня, словно усталость, нелюбопытство и погруженность в свои мысли были - хроническими. Что-то решительно было не так.
У Ивана даже мелькнул подхваченный из американских боевиков образ города тотально посаженного сектой на наркоту, но он смотрелся явно несерьезным. Как бы мало здесь ни было народу, держать все на "аптеке" было - дороговато. Будь у местных заправил деньги на такое - и город бы смотрелся поприличнее.
Скорей... люди вялые, словно не спали всю ночь и постоянно думают о чем-то своем. Может, действительно, ночью у них мистерии и обряды? Хотя бы этой ночью - были? Это вариант, но тоже как-то круто. Хотя пару раз в год, при хорошей системе контроля, почему нет...

Иван спокойно доел, покинул общепит и двинулся к остановке. Быстро подошедший автобус - был полупуст. Ехали человек 5, - судя по разговорам, с местного мебельного или питьевого завода, - обсуждавшие какую-то аварию на линии, которые Петрович (бедняге несомненно икалось) поставил в "раскоряк".
Ивана особо не дичились, может быть потому, что он старался слиться с городом, меньше играть мимикой, вертеть головой, а просто ехал с отсутствующим видом к своей цели.
В голове вертелись не особо веселые мысли о том, что городу помогла хорошая встряска, несколько иного рода, чем он мог бы предложить.
Честное слово, нарисуйся здесь сейчас комиссия из Н-ска с массой неудобных вопросов и желанием взять мэра и прочих за жабры - он бы зааплодировал, несмотря на то, что ему бы здесь было ничего ловить. Просто нынешний "порядок" в городе казался ему все более противоестественным и неправильным. Даже в большей мере чем то, что он видел в других уголках в стране.
"Плохо, когда начинаешь различать оттенки навоза, - грустно подумал Иван. - Хотя, если не различать, то может быть еще хуже".

Иван сошел на площади и закрутил головой, соображая куда бы пойти. Наконец, решил заглянуть за гостиницу, чтобы удовлетворить свое вчерашнее любопытство вызванное закрытыми шторами. Правда, пейзаж не содержал ни кострищ, ни жертвенников, а от взглядов туристов стоило прятать разве что убожество заброшенных зданий. Детский сад по левую руку еще теплился, хоть и нуждался в срочном капитальном ремонте, а вот коробка чего-то похожего на госучреждения была явно давно заброшена и, будь дело в Москве, превратилась бы в место ночевки бомжей. Впрочем, здесь окна и двери были целы...
Единственным интересным моментом было здание ДК возвышавшееся на холме в отдалении, именно к ним и направился Иван. Еще в Н-ске он слышал о победных реляциях горадминистрации о его ремонте Дома Культуры, но все величие этого достижения было видно только на месте, среди доживающего свой срок города, обшарпанных, часто – аварийных зданий.
Это, а также отсутствие доски афиш и объявлений, антураж фасада с использованием «снежинки» с эмблемы ЧОП и, наконец, милицейский пост – все подсказывало Ивану, что теперь цели этого здания явно носят культовый характер. Люди в сером приглядывались к Ивану, а он в свою очередь к здания, однако ни одна из сторон не делала попыток сближения.
«Ладно, пойдем дальше» - решил парень, и двинулся вокруг предполагаемого храма. За ним располагался также неплохо ухоженный сквер с обелиском памяти красносеверцев павших в годы Великой Отечественной, который также охранялся милицейским постом. Эти стражи порядка тоже пригляделись к Ивану и явно определили в нем туриста.
Вскоре он вышел на очередную улицу, где располагалось здание горадминистрации, над которым реял слабо потрепанный трикалор, а также кучка пивных и магазинов разного калибра. Товаров было немного, народу – тоже, но Ивану чуть-чуть удалось потолкаться среди покупателей и послушать разговоры. Большинство замолкало стоило ему приблизиться, но до него долетали обрывки фраз.
-Эх... туристы приехали... – с явным сожалением.
-Ну и как? – равнодушно вежливо.
-А в курсе, что он уже ушел, - с ударением на последнее слово.
-Откуда ж мне... – с явной завистью.
Последний говоривший так требовательно взглянул на Ивана, что тот смешался и был вынужден объяснить свое появление поисками верного пути:
-Вы не подскажите, как мне до храма добраться?
-До храма, а зачем Вам?
-Ну, да... Я не местный... Слышал, что у вас есть храм, хочу посмотреть...
Собеседник чуть не шарахнулся от Ивана и явно не от несуразности вопроса (если верить карте, до искомого храма весьма далече), на его лице почти явно читалось: «Не местный... турист... да еще храм ищет... Не к добру...». Не дав ответа и буркнув, что-то о занятости и спешке, абориген рванул куда-то вверх по улице.
«Нет, кажется, не за ментами, - подумал и сбежавшем Иван. – Кстати, может и правда, в храм махнуть? Это конечная автобуса. Он, кажется, действующий. Священник там наверняка где-нибудь тусуется, а ему нет резона за «детей зимы» держаться. Наверняка, недоволен ими и перед свежим слушателем в волю побрюзжит. Вряд ли его успели под себя подмять. Хоть в этом попы бывают полезны... Хотя, надо все-таки соблюдать осторожность. К вечеру о всех моих похождениях верхушка будет знать подробно, и надо не произвести слишком непонятно впечатления».

Вскоре Иван прибыл в больницу и решительно прошел в главное здание. В холле его встретили безликая дежурная по регистратуре и уже привычной ЧОПовец, решающий кроссворд. Наш герой поздоровался с дежурной и спросил:
-День добрый. С кем тут вас из врачей или руководства можно по поводу продаж поговорить?
-Продаж?
-Да ингаляторы предлагаю.
-Минутку я позвоню. Откуда и как вас?..
-Иван Васильевич, Исида-групп, Мурманск, - бойко ответил Иван.

После короткого разговора с каким-то Сергей Семеновичем дежурная велела Ивану пройти в 200-й кабинет к замглаврача. Следуя указанном направлению и логике стандартной нумерации казенных домов? Иван вскоре пришел к двери с картонной табличкой с надписью «Сергей Семенович Клевец, зам. глав. врач». Быстро сняв куртку и сунув шапку в рукав, Иван элегантно перекинул одежду через руку, постучался и вошел. Внешне он почти копировал поведение Алексея стремясь казаться мелким клерком из современной конторы.
Сергей Семенович оказался представительным мужчиной средних лет, сдержанно встречающим гостя и предлагающим сесть. Кинув взгляд на стену, где красовалась фотография вручения Клевцу какой-то грамоты, Иван приступил к изложения своего дела.
Он внезапно оказался представителем Фирмы «Исида-групп» из Мурманска и предлагал купить у нее партию ингаляторов, для лечения слизистой и легочных заболеваний. Первую небольшую партию его компания готова предоставить бесплатно. Почему здесь? Вообще он командирован в Подзорино, но по дороге заехал сюда, рассудив, что здесь ингаляторы могут быть нужнее. Почему и откуда? А него брат эколог, рассказывал... у вас же АНОФ не по форме закрывали после этого, говорят, и случается.
Этот заход не произвел на Клевца никакого впечатления, либо у него была хорошая выдержка, либо он был не в курсе массовых проблем с носоглоткой.
Иван мысленно увял (все зря!), но не отступал и продолжал беседу в прежнем ключе, благо смутить его было невозможно. Он легко назвал по запросу собеседника телефон юридический адрес фирмы («Извините, без визиток, недавно зарегистрировались»), контактное лицо, рассказал об их продаже ингаляторов (классические и электрические с воздушным давлением!), зубоврачебного инструмента, терапевтических лазеров... Если Иван где-то и прокололся, то собеседник явно и сам был администратором в первую голову и не вникал в тонкости. Да и было бы странно ждать от молодого агента по продажам хороших знаний.

В разговоре Иван завел речь о перспективах продажи оборудования в городе, пытаясь получить хоть какие-то сведения о болезнях. Но если пандемии и были, то собеседника тревожили мало.
-А торговать в городе – без перспектив, денег ни у кого нет, лазеры будут не по карману людям, так что вы здесь едва на самоокупаемость выйдите... Вы до какого в городе? Я не могу сам решить, мне нужно согласовать с главврачем, а он не работе – суббота.
-Я же здесь проездом, почти самоуправно. Уезжаю утром в понедельник дальше – на Подзорино.
-Тогда не поездом, он только в воскресенье и пятницу. Лучше автобусом...
«Все зря», - подумал Иван опять и по какому-то наитию спросил, возвращаясь к вопросу о болезнях:
-Рад, что у вас тут несмотря на экономические проблемы с болезнями все не очень страшно. Но я вот заметил у многих в городе эту... как ее... бледность.
Последнее слово, произнесенное на саами, произвело на врача сильное впечатление. Он этого явно не ждал:
-Хур-дир-мур... ва-ва-ва... сын зимы? – спросил он на с трудом понятном Ивану финско-саамском диалекте.
-Я из карельских саамов и ведаю о зиме, - ответил Иван лучшее, что смог придумать. – Но это не тема для случайной беседы.
И, видимо, не попал, Клевец явно ждал другого ответа, но нервничать меньше не стал:
-Ну, видите ли... это сильно преувеличено... У нас все на общем уровне.
-Ну и хорошо. Не буду вас больше задерживать, если тема вам неинтересна.
-Конечно... но у меня мало времени.
-Да-да, если что, я в гостинице на площади, как уже говорил. Дайте мне и свой прямой номер, мне нужно будет доложиться...
Теперь врач явно заспешил, стремясь поскорее свернуть разговор.
«Звонить будет, - решил Иван. – Интересно за кого меня приняли. Курьера от братьев, шамана-кустаря или эфэсбэшника? Неважно, для полноты картины надо будет поговорить с кем-то из этих... детей зимы и вьюги откровенно. Убить не убьют, расколоть – кишка тонка».
Иван не спеша вышел в коридор. Второй административный этаж был закрыт, но на первом шла обычная жизнь откуда-то слышались голоса, по коридору шла санитарка с уткой.
-Вы куда? – спросила она, осуждающе посмотрев на куртку в руках.
-Я – на выход. Только заплутал.
-Давайте я вас провожу.
-О, спасибо! – ответил Иван опять на саами.
-Пожалуйста, - улыбнулась санитарка, ответив на том же наречии, словарный запас какового явно не простирался дальше этих слов.
Кивнув дежурной на выходе и натянув куртку Иван вышел на улицу.

«Жаль, похоже с городом ничего не выйдет. Никому здесь похоже ничего не нужно, ни жителям – ни начальству. Живут бедно, отвратительно, но – приспособились. И так везде: от Бреста до Владивостока – безнадега... Ладно, будем искать другой путь. Может быть, здесь еще что-нибудь получится. Странная тут какая-то бледность, на меня еще могут выйти – поговорим. У них тут классический «нью-эйдж», никто ничего не знает, соображу чем нести и кем прикидываться. Главное да-нет не говорить, черное и белое не называть и туману напускать» - думал Иван, шагая вдоль автобусного маршрута.
Слежки, кажется, не было, если не считать бегущей в отдалении дворняги.
"Если повезет придут вечером в гостиницу. Скорей всего, ЧОПвцы. Главное, чтобы бить не начали".
Тут на очередной остановке Ивана догнал автобус, он спешно заскочил внутрь, расстался еще с одним червонцем и покатил в центр.
Осталось решить: куда дальше? Побродить по промзоне или потусоваться в городе – как хотел изначально?..

Иван ответил:
-Я сейчас в район больницы, мне там кое-какие дела сделать надо. Никто в том направлении не движется? Это южнее за госпитальной территорией всякие заброшенные стройки...
Он был явно не против прогуляться в компании, но это желание не было самоцелью. Тем более, что одну из девушек он, кажется, чем-то раздражал. "Наверное, чувствует, что собак не люблю", - иронично подумал Иван. К собакам он действительно относился сдержанно и уж точно никогда бы ни стал брать питомца с собой в поездку в Красносеверск, но впрочем, он старался не показывать своих мыслей и эмоций. В конце концов, может действительно с собакой комфортней или оставить - не с кем...
В конце концов, знай его собеседники о его реальных целях приезда, давно бы уже крутили пальцами у виска...

«Нет, все-таки я не умею зарабатывать деньги», - подумал Иван, однако особо отчаиваться не стал. Завтрак привел его в приятное расположение духа, деньги были нужны не до сверх меры. Конечно, если в поликлинике придется давать на лапу, остаток поездки придется экономить, но – это не в первый раз.
Иван спокойно доел, аккуратно, стараясь не светиться провел ревизию кошелька, отложил несколько купюр на случай неразговорчивости врача и собрался уходить. Поднос из вежливости поставил на отмеченное администрацией место, а сам запахнул куртку и двинулся было к выходу, но обратив взор на вчерашних попутчиков решил задержаться.
-Еще раз доброй утро и аппетита приятного, - снова завещанная дедушкой Карнеги улыбка. – Куда сегодня собираетесь, если не секрет?
Впрочем, долго болтать Иван не намеревался, если никто не мается от безделья и не купится на предложение посмотреть больницу, надо двигаться самому и побыстрей. По случаю выходного дежурный может удрать сразу после обеда.