Karasu no douwa, Сказки ворона

[SonGoku >>>]

Уцуномия, провинция Шимоцуке

Когда солнце перевалило через полдень и начало сползать к западным горам, для начала вызолотив их вершины, чтобы нырнуть за них, погрузив провинцию в ночную тьму, по толпе начал расползаться слушок, что новый наместник специально отложил приезд, чтобы заставить себя ждать. Хотели даже выслать ему навстречу дозорных, чтобы известили, когда же, наконец, прибудет тот, ради которого переполошился весь город. Но пока выбирали из самых быстроногих, с дороги раздался пронзительный крик: «Теншо Такаши Токисада, новый наместник провинции Шимоцуке, прибыл в город!» У ворот случилась давка, потому что сразу не спохватились и не успели растащить заграждавшие дорогу повозки, а потом еще долго разгоняли хлынувших навстречу процессии зевак.
Три всадника, возглавлявшие свиту, были более чем странны. Нет, два воина в полных доспехах ни у кого не вызывали удивления, разве что - трепет и желание убраться с их пути как можно быстрее и дальше, но между ними ехала то ли переодетая мужчиной девушка, то ли мальчик, слишком длинные волосы которого забрали в чересчур сложную для мужчины прическу. На штандартах, прикрепленных за спинами верхового отряда, замыкающего процессию, распустило прямые лучи восходящее солнце.
Горожане пониже рангом, торговцы и крестьяне, тоже не преминувшие удовлетворить любопытство и съехавшиеся со всей округи, поспешно сгибались в поклонах, самураи неторопливо склоняли головы, но все, тем не менее, хотя бы украдкой пытались разглядеть за занавесками паланкинов лицо наместника. И только когда процессия проезжала мимо, людям в голову приходила одна и та же мысль, что носильщики тащат лишь груз, многочисленные коробки и свертки. И взгляды толпы бесполезно блуждали по спинам слуг и синим доспехам воинов.

[Grey >>>]

На дороге к деревне Куцукакэ

- Поганая погода. Поганые насекомые. Поганые людишки. Поганая гора. Поганое задание...
Монолог одного из двух путников, приближавшихся к деревне, продолжался уже на протяжении более чем двух ри и состоял исключительно из коротких предложений, где первым словом непременно было определение "поганый", существительные, идущие следом, иногда варьировались. Впрочем, напарник ворчуна мог похвастаться поистине безграничным терпением, к тому же бурчание товарища позволяло легче настроиться на ритмичный походный шаг.
- Еда.
Только сделав еще с десяток шагов, ворчун заметил, что его спутник что-то сказал и нехотя прервался.
- Нас сюда не за этим послали.
- Я знаю, но пахнет хорошо... К тому же там может быть интересно.
- Вечно ты любишь искать себе приключения, как наш хозяин, - попытка облить собеседника желчным сарказмом разбилась о поистине детское непонимание.
- А, почему ты думаешь, что там обязательно будет плохо? Может там все добрые... Ну, относительно нас...
- Относительно нас добрых не бывает, - ворчун цыкнул зубом, в звуке послышался легкий металлический шелест.
- Ну почему, помнишь тех троих, что топили корабли между островов Мьёй и жрали потом матросов, когда те хорошо просолятся в воде? Они же нас нормально встретили.
- Троица полудурков с интеллектом кальмаров, причем с одним на всех. Как раз твой уровень...
- И покормили нас тогда хорошо, - не замечая слов напарника, продолжал другой. - Ты даже тогда так напился, что полез на скалу свои стихи читать, помнишь? Я, правда, так и не понял, почему они тогда сначала побледнели, потом похватались за уши, а потом бросились на тебя и кричали еще...
- Заткнись, а!
- Во-во, именно это и кричали.
- Если я пообещаю, что мы остановимся поесть, ты можешь мне пообещать, что больше не будешь вспоминать тот случай?
- Ладно, - беззаботно кивнул друг ворчуна. - Еду дают там, там и там...
Напарник нехотя поворачивал взгляд в те стороны, куда указывали пальцы любителя покушать.
- Но вон там веселее всего! Там запах проклятья, силы и демонов.
- Местная шелупонь,- зубы острые, как гребенчатая пила, - ощерились в хищной усмешке.
- И готовят лучше, чем в других местах. Пошли уже!
- Иду, иду. Бедные мои ноги... Поганая дорога...

Сложно было сказать, сложились ли так звезды в эту ночь, или было это шуткой кого-то из небесных сфер, но, похоже, сегодня в маленькой чайной суждено было появляться только самым необычным гостям.
- Да, это тут, - жизнерадостно возвестило высокое плечистое создание, принадлежность которого к роду людей либо других существ, мешала установить белоснежная шкура огромного зверя, которую неизвестное нечто носило вместо одежды. Если бы не размеры и окрас, опытный охотник с другого берега моря смог бы, наверное, признать в бывшем владельце меха медведя, но ведь разве бывают медведи белого цвета?
- Поганые… - запнулся его спутник, невысокий человечек в обычной дорожной одежде, плаще-мино и шляпе-амигаса. – И чего стоим?
- Ничего, - радостно согласился меховой гигант.
- И за что мне это наказание, - снова начал ворчать коротышка, едва переступив порог. Ни одного предмета одежды, издающей при ходьбе легкое позвякивание, он так и не снял.

Сообщение отредактировал Grey - 17-01-2009, 19:02

[SonGoku >>>]

Уцуномия

На одном из перекрестков ровный ход сбился. Первые трое всадников одновременно натянули поводья, тот, что ехал (или все-таки ехала?) посередине, что-то негромко произнес, указывая в сторону городской стены. Левый телохранитель энергично покачал головой, до толпы долетел обрывок фразы:
- ...слишком опасно...
Четко очерченные губы тронула быстрая улыбка.
В спор вступил второй телохранитель, но даже вдвоем им не удалось переубедить молодого господина, который развернул коня и двинулся сквозь толпу, как через реку. Горожане расступались перед ним с нехорошим предчувствием, что странного молодого человека не заботит, собьет ли он кого-нибудь с ног. Следом за ним, по-прежнему не отставая ни на шаг, ехали оба телохранителя, оставив отряд ждать на перекрестке. У самой стены люди отхлынули в разные стороны, и наконец-то обнаружился мертвец, неподвижной кучей лежащий в пыли и до сих пор не замеченный из-за давки и волнения. Несколько минут молодой человек без выражения смотрел на тело несчастного, потом указал на рану, из которой уже перестала течь кровь.
- Полагаю, пребывание здесь будет занимательным и не таким скучным, как я предполагал, - усмехнулся он.

[Далара >>>]

Центр людского внимания переключился с ворот и перекрестка на узкий закуток, еще несколько минут назад ничем не примечательный. Все стремились увидеть труп своими глазами, но не оказаться слишком близко к наместнику и его охране. Но нашелся тот, кого больше заинтересовали всадники. Он стоял в толпе, но каким-то образом отдельно от нее, не смешиваясь с крестьянами и торговыми горожанами, они словно бессознательно держались хотя бы в полушаге от него. Меч в ножнах он закинул на плечо, вместо того чтобы заткнуть за пояс. Этот человек откровенно, не таясь, разглядывал нового управителя провинции и, судя по задумчивому выражению, подсчитывал что-то про себя. Все попытки двоих, явившихся с ним, привлечь внимание к мертвецу и добиться действий – они тянули его за рукава и горячо шептали на ухо – начисто игнорировались.
Зато стоило ему перехватить безразлично скользнувший по пестрому сборищу взгляд главного всадника, как он сделал движение рукой, словно обмахиваясь веером.
Левый телохранитель решительно перехватил повод лошади, уговаривая наместника продолжить путь. Но привыкший слушать хозяина жеребец мотнул головой. Токисада рассмеялся. Видимо, было в его смехе нечто такое, что заставило неизвестного весело хмыкнуть. Он проводил Теншо с охраной сонным, но заинтересованным взглядом. Его спутникам наконец удалось обратить на себя частичку его внимания, и они, обрадованные, зашептали одновременно с обеих сторон, указывая на тело и строя гримасы. Он кивнул, принимая неприятную обязанность, которую ему так горячо навязывали. Опустился на одно колено рядом с мертвецом, проверил одежду и разочарованно щелкнул языком.

(а тут подвернулась я)

[Fennec Zerda >>>]

Ночная тьма пала с неба, смыла сумерки, задушила свет черным покрывалом и воцарилась в городе, дозволяя слабым людям искать спасения лишь у огня.
Мертвые бабочки, распластавшие ломкие сухие крылышки по поверхности круглого фонаря, и хищно тянущиеся к ним длинными полосатыми лапками пауки. Рисунок на плотной бумаге гифу. Пауки светились изнутри мягким золотистым светом, тела бабочек были темны и безжизненны.
Шаги женщины были неслышны, полы темного фуридосэ, чей узор посверкивал золотом в свете фонаря, не трепетали при ходьбе, и казалось, что женщина парит над землей, не касаясь. Мужчина, державший палку с круглым фонарем, напротив, был виден и слышен издалека. Массивные руки, широкие плечи, и преданный, как у старого пса, даже нежный взгляд на женщину, ступавшую чуть впереди него.
- Кто явился сюда? – голос женщины был негромок, но звучен и певуч.
- Наместник провинции Шимоцуке, госпожа – глухо откликнулся мужчина.
- Со свитой…
- Да, госпожа.
Губы женщины тронула легкая улыбка.
- Отведи меня туда.
Мужчина вышел вперед и неторопливо зашагал по направлению к дому, где остановился наместник. Женщина следовала за ним, опустив голову.
- Это здесь, госпожа, - проговорил мужчина.
Женщина скользнула во тьму, словно скрылась за шелковыми занавесями, и мужчина остался стоять на улице. Качнулся еще пару раз фонарь на палке, и замер, недвижим.
Молодой мужчина резко обернулся за какой-то звук и резко вскинул оружие, приготовившись позвать на помощь. Но там была всего лишь девушка. Быть может, кто-то из прислуги?..
- Господин, - проговорила она как будто слегка испуганно, и он опустил нагинату и подошел ближе на шаг.
Внезапно она бросила на него взгляд, точный и пронзающий, как укол боевой спицы. И улыбка ее мелькнула во тьме, быстрая и светлая, как лезвие ножа.
- Не бойся, - прошептала она, и он услышал. И сделал еще шаг к ней. Она коснулась его лица кончиками пальцев, и он закрыл глаза, чувствуя, как слабеют колени. В его сердце словно забил горячий источник, по жилам разлилась горячая пряная кровь и закружилась голова. Она обняла его за плечи, и он выронил нагинату. Она была пленительна, и он сдался в плен без боя.
Прикосновение ее прохладного тела к его разгоряченной коже, ее запах - запах тишины и пустоты, и ее глаза, как черный хрусталь с потаенными в глубине вспыхивающими и пропадающими золотыми искорками. Он сходил с ума, умирал и воскресал с каждым движением, каждым биением сердца…
Он открыл глаза и увидел, как она перебирает пальцами запутавшиеся пряди волос, вынимая из них листья.
- Кто ты? – спросил он, облизнув пересохшие губы и приподнимаясь на локте.
- Йонако, - ровно произнесла она, не обернувшись.
Он снова закрыл глаза и откинулся на землю.
- Йонако…
Внезапно нечто пронеслось над ним, он попытался резко подняться, но был сбит ударом. Что-то липкое и тягучее связало ему ноги и примотало руки к слабому после любви телу. Он смотрел в черноту широко раскрытыми глазами и ничего не мог различить, кроме неясного матового отблеска… пока вдруг не понял, что все это время смотрел прямо в глаза огромного паука.
И только теперь он закричал, и кричал ровно две секунды, пока паучиха не пробила ему гортань. Еще живой, заливаемый собственной кровью, он необычайно отчетливо чувствовал, как сжимаются жвалы, впиваясь в его плоть. Он сучил руками, земля забивалась под ногти, и не было мыслей, была только боль и парализующий всепоглощающий ужас. А потом наступила тьма.

[Grey >>>]

Деревня Куцукакэ

- Иди, найди место, где-нибудь снаружи, внутри от тебя будет слишком много… запаха, - буркнул спутник гиганта, замотанного в белую шкуру.
Сдвинув амигаса назад, коротышка развязал тесемки, позволил шляпе повиснуть за спиной, вновь завязал узелок у шеи и двинулся внутрь заведения в поисках хозяина. Внешность у ворчуна была вполне обычной, выделялись разве что крупный лоб и заостренный подбородок. Волосы на голове и брови были чисто сбриты, глаза напоминали узкие щели, а уши были плотно прижаты к черепу. На лице не было морщин, но пигментные пятна на щеках говорили о том, что этот человек уже в солидных годах.
Вынырнувшему навстречу хозяину мешия, коротышка ухмыльнулся левым уголком губ, демонстрируя блеск стали у себя во рту.
- Мне и другу тащи всё, что найдешь, мясного и печеного, я-то много не ем, - улыбка стал еще желчнее, - а вот мой приятель… Если не наестся тем, что подадут, он сам найдет чем или кем полакомиться.
В глазах ворчуна блеснули холодные черные огоньки, и хозяин, покрываясь холодным потом, бросился выполнять пожелание гостя. А тем временем, напарник острозубого коротышки отыскал на веранде место, где ему было бы достаточно свободно сидеть, и, устроившись поудобнее, откинул меховой капюшон, основой которому видимо служил череп того самого животного, чьим мехом щеголял здоровяк. Как ни странно, под белыми покровами скрывалось жизнерадостное одутловатое лицо с большими мясистыми щеками и внушительным вторым подбородком. Платиновые волосы великана были заплетены в толстую косу, конец которой исчезал где-то под одеянием. Черные глазки гиганта отражали в себе лишь вселенскую простоту, а непосредственная детская улыбка, похоже, никогда и не исчезала с полных алых губ. Взгляд великана скользнул по ронину и его спутнице, задержался на мгновение на веере и тут же обратился в ту сторону, откуда уже слышались позвякивающие шаги.

(пока один)

Сообщение отредактировал Grey - 23-01-2009, 17:35

[Кысь >>>]

На новых посетителей - скоро придется раздвигать перегородки, чтобы небольшое строение вместило всех желающих укрыться под его крышей сегодняшней ночью, - бросили оценивающий взгляд. Голова любознательной нукекуби затаила дыхание так надолго, что едва не задохнулась с натуги, создание даже подобралось еще ближе, теперь пряталось за навесом.
- Интересные собираются гости, - заметил ронин, кивая белому великану.
На рукавах старого хаори красовались гербы в виде трех листьев дуба, заключенные в круг. Радушная улыбка великана стала еще шире, и здоровяк приветственно кивнул в ответ. Его спутник, подходивший к столу, обратил внимание на обмен любезностями.
- Уже нашел себе дружка? Или ужин?
- Так за ужином ты же пошел?
- Забудь, - коротышка с лязгом опустился рядом, при этом ни одного металлического предмета в его одеянии, оружия или чего-то еще попросту не было.
- У него проклятая вещь.
- Да ну... А где другие обещанные радости?
- Колдун и демон внутри. Демон - молодой, колдун - старый.
- Насколько?
- Не знаю, - пожал плечами громила.
- Больше сказок, чем были, - улыбнулась долговязая оборванка, приютившаяся рядом с ронином.
- Маловато, - не согласился тот.
- Ему - хватит, - девчонка указала взмахом ладони в сторону хозяина мешийя, что суетился в переполненном людьми общем зале.

(вроде бы втроем, но может быть больше =) )

Сообщение отредактировал Bishop - 4-02-2009, 12:42

[Bishop >>>]

- Эй, - коротышка обернулся к этим двоим, но обращался только к мужчине. - Что ты хочешь за свой веер?
Ронин снова выщелкнул несколько планок, ухмыляющаяся лиса вновь заиграла хвостами. Голова нукекуби едва не скатилась с крыши на двор перед верандой. В кустах облегченно крякнули.
- Ничего, - ответил Нагао. – Он не продается.
- Я знаю, где можно найти похожий, - улыбнулась бродяга. - Иди эту дорогу, потом еще, и так восемью девять. Потом сверни на восток и пройди еще трижды четыре дороги. Потом вернись, и уйди обратно. На пути его встретишь.
- Не, меня мама так далеко гулять не пускает, - звякнул зубами ворчун. - А заплатить за веер я все ранво не могу, не для себя спрашиваю.
- А для кого? - не понял великан.
- Вот повезло мне в жизни с тобой встретиться, - обреченно вздохнул коротышка. - Для кого я могу спрашивать?
- Не для меня, - догадался спутник и от радости снова заулыбался. - Значит...
- Смотри не перетрудись, а то пар из ушей пойдет, - напарник здоровяка снова обернулся к Нагао. - А зачем он тебе вообще?
Ронин улыбнулся:
- Не знаю пока что. Подарок.

(втроем)

Сообщение отредактировал Bishop - 4-02-2009, 12:42

[Кысь >>>]

- А! - громогласно провозгласил белый гигант. - Я понял!
- Хвала Будде, что даровал этому куску мяса хоть какой-то разум, -крякнул коротышка.
- Кстати, а где мясо? - тут же потерял мысль великан.
- Сейчас принесут. А не принесут, можешь сам сходить.
Веер с треском сложили и отправили за пояс. Ронин встал.
- Жарковато становится, - обронил он лениво, посмотрел на бродяжку. - Ты со мной?
Та посмотрела еще раз на гостей, потом торопливо кивнула и принялась выбирать, что из еды захватить в дорогу.
Первый поднос с жареными цыплятами появился на столе у новых гостей все-таки до того момента, как белый гигант начал подниматься. Звук разрываемой плоти и хруст костей разнесся с веранды далеко окрест. Нукекуби на крыше громко сглатывал слюнку.

Сообщение отредактировал Bishop - 4-02-2009, 12:43

[Даниэль >>>]

Все на тм же побережье

Ладонь девушки была грубой и не очень приятной на ощупь, но мальчишке не очень хотелось ее отпускать. В лицо ныряльщицы он не всматривался, но ощущение того, что улыбка не сходит с ее лица, никак не отпускало Лина. Да, она улыбается, а ему остается только следовать за ней.
- Куда мы идем? (women zai nali qu?) - в который раз уже спросил парень, но ответа так и не дождался.
- Koko (сюда)!
Девушка остановилась возле плоских камней, скатившихся некогда с отвесных скал, поднимающихся над узкой полосой берега, и достала из-под них одежду: непривычно короткую и выгоревшую на солнце. Повязку с головы она сдернула и, размотав, подпоясалась ею, а просоленные морем волосы оставила распущенными.
- Ты красивая... (ni shi meili di) - пробормотал Лин и покраснел. Отвернувшись, чтобы красавица не заметила, он смущенно вжал голову в плечи и замолчал, боясь, что она будет смеяться.
- Nishi? (запад) - удивилась ныряльщица, подбирая сетку с добычей, положила ладонь на плечо Лина. - Meiri... wakarimashita! Mahoutsukai wa sagamasu ka? (Слава и удача... Поняла! Ты ищешь колдуна?)
Мальчишка, в свою очередь, так ничего и не понял, но то, что она не поняла его признания было настолько заметно, что пришлось еще раз повторить :
- wo zhen bu mingbai ni, wo shuo, ni hen meili! (я совсем тебя не понимаю, я говорю, что ты очень красивая!)
Чувствуя, что слова опять улетят в пустоту, Лин все - таки решился на что - то большее. Закрыв глаза, он поцеловал девушку в краешек губ и тут же отпрянул, боясь, что она разозлиться и теперь точно сделает с ним что - нибудь...
Ныряльщица тоже отскочила, только в другую сторону. Схватилась было за рукоять ножа, но передумала, разжала пальцы.
- Naze... (почему?)
Она с досадой тряхнула волосами, затем прикоснулась к своим губам, потом к губам Лина и вопросительно подняла брови.
Мальчишке надоело повторять одно и тоже, он сел на песок, уставился куда - то вдаль и замолчал. Солнечный зайчик, игравший на волнах прибоя, внезапно переместился на лицо, мешая созерцать умиротворяющую картину освещенного солнцем пляжа. Через секунду, щурясь, Лин поднялся и вновь посмотрел девушке в глаза. Ему очень захотелось вновь поцеловать ее, но страх получить удар ножом был гораздо сильнее.
Ныряльщица улыбнулась. Кажется, она пока не была намерена убивать наглеца.
Осмелев, он подался вперед и вновь поцеловал ее.
Она напоминала то ли кошку, то ли выдру: выражения глаз не разобрать, а сама такая же гибкая и ловкая. И кусачая.
Лин вдруг перестал ее бояться и, коснувшись руками талии девушки, поцеловал вновь. Отодвинувшись, он внимательно посмотрел на девушку - не разозлится ли?
Она лишь покачала головой, чтобы показать, что не сердится. И еще больше: придвинувшись вплотную к найденышу, сама быстро мазнула губами по его губам; теперь в темных глазах ныряльщицы прыгали солнечные блики.
- Tian... (милая) - на его губах мелькнула улыбка. Наклонившись, мальчик поднял поднял ракушку, замеченную им немного раньше.
- Zhe shi gei ni (это тебе) - и протянул ее девушке.
- Arigatou (спасибо).
Ныряльщица все-таки достала нож, но вместо того, чтобы защищать свою честь или совершать другие подобные глупости, она расширила выточенную морем дырочку и продела сквозь нее кожаный шнурок, который раньше браслетом обвивал ей запястье. После чего повесила ракушку себе на шею.
- Iku(идем), - она показала на мыс впереди; скалы там образовывали почти вертикальную стену, над которой поднимался синеватый, полупрозрачный дымок.
Теперь он первым взял девушку за руку, показал вдаль и выжидающе посмотрел на нее.
- Yuan ma (далеко?)
Кажется, они начинали понимать друг друга.
- Iie, - покачала она головой. - Совсем близко.
- You? (что там?) - ему все - таки было страшновато идти неизвестно куда, но если там помогут вернуться домой, то...
- He qu he cong (пойдем?) – вновь спросил мальчишка.

(SonGoku ling yi))

[SonGoku >>>]

Дом господина Мацуоки
Уцуномия, провинция Шимоцуке
13 день минадзуки 2-го года Генна


В легкий павильон, возведенный над прудом на значительном расстоянии от основных построек дома, можно было попасть сначала по дорожке, выложенной плоскими камнями, а затем по узким деревянным мосткам. Черная поверхность воды, гладкая, точно зеркало в оправе из старых ив и с узором из покачивающихся листьев кувшинок, отражала свет небольшой масляной лампы, которую слуги принесли для наместника, прежде чем оставить его одного. Токисада отослал даже телохранителей, несмотря на их возражения и недовольство, и теперь сидел, погруженный в молчание, разглядывая остывший чай в черно-белой, привезенной кем-то из-за моря, чашке. На низком столике кроме чайных принадлежностей на небольшом подносе лежали сладкие бледно-розовые мидзуботан*, как следует из названия, символизирующие бутоны еще не распустившегося пиона. Длинные плети ивовых ветвей спускались к самой воде, порой в их тени можно было, приглядевшись, разобрать блеск рыбьей чешуи. Ветер стих, как будто из почтения к молодому наместнику.

-------------
* мидзуботан (水牡丹) – сладкая, окрашенная в розовый цвет бобовая паста, завернутая в тесто, которой придается вид бутонов пиона, чью красоту эта сладость призвана олицетворять; подается только в июле.

Сообщение отредактировал Далара - 17-02-2009, 11:32

[Далара >>>]

Молодой воин, чей сонный взгляд ничуть не изменился к вечеру, явился к воротам дома, где остановился наместник, в тот час, когда азартные люди уже вовсю играли, а семейные наслаждались домашним уютом. Меч по-прежнему был небрежно перекинут через плечо, а за пояс заткнут веер. Фонаря не было. Когда припозднившийся посетитель стукнул в ворота, там открылась дверца в ладонь шириной. Стражник выглянул и тут же отпер сворки, но заступил дорогу. С поклоном сообщил:
- Господин Инаба, не могу вас пропустить, простите. Господин наместник уединился в летнем павильоне и велел не пускать никого.
- Ты дурак? - беззлобно поинтересовался гость. - Я к господину Мацуоке.
Пристыженный молодой стражник дернулся проводить, но его успокаивающе потрепали по плечу. И оставили ему меч.
- Дорогу знаю сам.
Посетитель уверенно направился к дому, но стоило цветущим кустам скрыть его, как он свернул на дорожку, ведущую к мостику через пруд и павильону за ним. Изящную фигуру в желтом свете лампы перепутать было невозможно. Вечерний гость сел в треть оборота на край веранды там, где мешались свет и тень.
- Здравствуй, - мимолетная улыбка. – Давно не виделись.
Токисада баюкал на ладони чашку, взбалтывая в напитке чаинки. Ночи в горных районах прохладные даже летом, пусть горы и далеко на западе. Как-то всегда выпадает из памяти... Наместник поежился, хотя ветерок, опять покрывший рябью черное зеркало воды, еще нес тепло. С некоторых пор ему всегда было холодно, и ничто не согревало, ни раскаленные угли в хибати, ни огонь костра, ни теплые одеяла. Токисада отставил чашку, взял палочки для еды, покрытые черным лаком, с узором неразборчивой надписи.
– Говори, я выслушаю тебя, только не обещаю, что буду слушать долго, - наместник, не меняя позы, перевел взгляд на тень, затерявшуюся среди других теней; язычок масляной лампы качнулся, и могло показаться, что по губам Токисады скользнула улыбка.

(и тут к Сон в гости явилась я)

[SonGoku >>>]

Инаба повернулся к нему в профиль, следя за неподвижно застывшей над гладкой водой веткой. Туда доставали лишь отблески скромного огонька и казалось, что в тенях ходят почти невидимые создания.
- Удивительно, что ты теперь здесь. Какое странное совпадение, - ночной гость вынул из-за пазухи свиток, положил рядом с собой, не разворачивая. – Новый сегун опасается слишком близкого твоего присутствия? Впрочем, я по другому делу, - гость вздохнул и повернулся к собеседнику, хоть и смотрел больше на изящный свиток в токонома. – Сегодняшний мертвец был недавно слугой того, кто сейчас платит мне деньги. И прежде чем умереть, он похитил одну ценную вещь. – Короткая пауза. – Ее не нашли при нем.
- Новый сегун не любит рассвета, - усмехнулся в ответ Токисада.
В доме, должно быть, отодвинули перегородку, впуская свежий ветер в душную комнату, потому что оттуда прилетел неожиданный взрыв смеха и треньканье сямисена. Наместник поморщился, он не любил пронзительный голос этого инструмента, предпочитая биву. Есть не хотелось, хотя долгая поездка верхом была утомительна; на уговоры свиты остановиться и передохнуть немного, чтобы въехать в горы свежим, Токисада лишь небрежно отмахивался узкой ладонью. Наместник опустил взгляд на кончики пальцев, белоснежные длинные рукава надежно прятали руки.
- Должно быть, твой наниматель очень ценил эту вещь, нэ?
- Он по ней сходит с ума, - безучастно пожал плечами Инаба. – По его словам, это семейная реликвия, переходившая из поколения в поколение, начиная с эпохи Хэйан. Теперь он мечется по всему дому и раздает бессмысленные приказы. Нам никак не удается добиться от него, что она из себя представляет. Раньше она всегда лежала завернутая в дорогую ткань.

(в паре, ун)

[Далара >>>]

Гость проследил за взглядом собеседника и не сумел сдержать улыбки, в чем-то даже сентиментальной. Желто-черный паук, танцующий на тоненькой ниточке, был почти незаметен в игре света и тени; он то ловко карабкался вверх, то бесстрашно планировал к самым доскам маленького павильона, уцепившись за паутинку.
- И ты просишь меня отыскать ее?
По воде проползла желтая дорожка света: на той стороне пруда кто-то медленно прошел с фонарем. Постоял у моста, потом скрылся за пышной акацией.
Инаба, чья простое косодэ, в городе считавшееся одним из лучших, по сравнению с одеждами Токисады выглядело невзрачным, покатал в пальцах рулончик с витыми красными завязками.
- Нет, я не стал бы.
Оставив соломенные сандалии-вараджи под верандой, он сел перед наместником и церемонно вручил ему свиток.
- Прошу дать письменное разрешение вести поиски, чтобы никто не мог чинить помех.
Юный наместник оставался безмятежным, как зеркальная поверхность небольшого пруда, на котором была выстроена беседка, он сидел неподвижно, точно миниатюрное изваяние богини Каннон, по-детски сложив на коленях руки, и действительно напоминал сейчас куклу-хина, если бы не выбившиеся из прически пряди, которые упали на лицо, слишком черные на слишком бледной, словно выбеленной рисовой пудрой, как у актера-оннагата, кожи.
- Ты завидуешь мне, Киккьё-кун?
Уголок пухлых необычных губ (некоторым чудилась на них постоянная горделивая улыбка) дернулся, как от чего-то неприятного. Инаба выпрямился, но потом вдруг передумал поддерживать официозность и сел, как обычно сидел дома у жаровни, подогнув одну ногу под себя, вторую, согнутую в колене, выставив вперед. Резкий контраст между ним и наместником усилился до почти театрального гротеска.
- У каждого своя дорога, Акира. Не уверен, что твоя лучше моей.
Теншо Токисада впервые поднял взгляд на своего гостя; глаза у него были темные, слишком темные, зрачки терялись, как будто их не было вовсе.
- Тому, кто сейчас процветает, суждено пасть... – наместник помолчал. – О ком бы это?

(опять же на пару)

Сообщение отредактировал Далара - 4-02-2009, 14:23

[Bishop >>>]

Деревня Куцукакэ

Но пуститься в тот вечер путь им не дали - хозяин встал поперек дороги, растопырил в стороны руки, позабыв от жадности страх. Веселый обжора, рядом с которым разыгрывалась эта сцена, чуть не подавился жаренной до хруста лапшой и отложил палочки, вытирая о не первой свежести штанины жирные ладони. О мече он не думал, но присмотрел себе крепкую палку - метлу, оставленную у входа хозяйкой.
Зато северянин потянулся к мечу.
- Убьют же! - испугалась бродяга.
- Меня? – удивился ее спутник.
- Его, - пояснила долговязая.

Минарай-ёрики звонко икнул, нарисовав в своем молодом еще, а потому живом (и безудержном) воображении, как он останавливает резню. Юного служителя порядка смущало и преимущество в силе у противника, и гербы клана Яманоучи на его же одежде. Запоздало и одиноко в голове стража закона мелькнула недооформившаяся мысль: а что человек из семьи, чьи владения есть и на севере, в Эчиго, и на юге, в Тоса на Сикоку, и в центральном Овари, где они соседствуют с самими Ода, делает в их захолустье?
- Ну и что? Кому какое дело? - ронин недоуменно пожал плечами.
Раньше Омура почему-то не спешил заходить, хоть о его желании поужинать заявляли не только он сам, но и громкое бурление у него в животе. Теперь же он наконец поднялся на веранду.

(Далара to, Кысь to, SonGoku to)

[Далара >>>]

- Смертью больше, смертью меньше, тебе никакой разницы, да? – поинтересовался он у ронина почти с той интонацией, с которой мог бы спросить об урожае.
Хозяин, обрадованный поддержкой, повернулся так, чтобы видеть обоих, и принялся перечислять, за что не заплатил скаредный гость. В обвинение вдобавок к саке тут же были включены рисовые лепешки и сладкие пирожки. Минарай-ёрики, заслушавшись, облизнулся; он тоже проголодался. Обоих нежданных защитников окинули полусонным взглядом.
- Кто ж их считает? – вопросом на вопрос ответил ронин.
- Кому посчитать, всегда найдется, - Омура стряхнул с рукава прилипший яблоневый листок и посмотрел снизу вверх на высоченного ронина скептически. – Но находятся и те, кого не трогает счет чужих жизней. Те, кто не задумывается прежде чем отправить кого-нибудь в Павильон белой яшмы. Как вы думаете, почему так?
Инспектор приглядывался к лицу собеседника, но в полутьме все не получалось до конца удостовериться, похоже ли оно на то, что изображено на табличке о розыске.
- Пусть господин лучше не гневается, а сам посмотрит, что на улице почти ночь, - проблеял осмелевший хозяин.
Забота в его словах плохо сочеталась с жадным блеском в глазах от мысли, что у столь высокого гостя не все деньги потрачены в мешийя. Хозяин даже подумывал, не послать ли племянника к кузену жены по отцовской линии (тот держал на дороге в Нагано игорное заведение) с известием о возможной наживе.
Ронин кивнул, убрал руку с меча. Младший ёрики с облегчением перевел дух. Обжора хохотнул и вновь взялся за палочки для еды.

(вместе)

[Кысь >>>]

Хозяева бы мешали уснуть до утра, так и кланялись бы у лестницы вниз, извиняясь за скудность, если бы Нагао не выгнал бы их пинками, пообещав, что если не хозяйка, так ее супруг уж точно пересчитает ступеньки - за двоих. Бродяжка похоже изобразила аристократку, вежливо-недовольную то ли хозяевами, то ли грубияном-знакомцем, то ли обоими вместе, но очень сдержанную и молчаливую. Истрепанные циновки пахли прелой соломой и пылью, Нагао отдал обе спутнице - все равно лишком жарко спать, укрывшись. Сам же устроился возле окна, прислонился к стене, как будто собирался дремать сидя.
- Так как же тебя называть?
- Как хочешь, - сверкнула глазами долговязая. Она устроилась на обеих циновках сверху и теперь старательно выдирала из пояса самые экзотические предметы: кисточки, нож, черпак без ручки, обрывок яркого шелка, заколку, срезанный с чьей-то одежды мон и чашечку для саке.
Внизу, на веранде под навесом хрустели косточками и чавкали - белый гигант, похоже, все никак не мог набить брюхо. Он, должно быть, сожрал всех куриц в деревне. Или принялся за население? Нагао отодвинул раму, жара не собиралась брать передышку. Казалось: воздух загустел, едва - по каплям - втекал в легкие. Он достал веер, за окном в листву ближайшего дерева метнулась округлая тень, волоча шлейф длинных черных волос. Тяжелые веки слипались сами собой.

[Bishop >>>]

...В ручье лежал труп. Ледяная вода сохранила тело, хоть и не добавила привлекательности. Зато птиц и мелкие рыбы - а если взглянуть на отметины острых клыков, то и звери, - не отличались почтением к смерти. По изорванной в клочья одежде не понять, был ли этот человек при жизни монахом или ремесленником, продавал меч или порошки от кашля, жил он в городе или топтал дороги...
По всему выходило: это сон. Потому что заросшее камышами и ряской болотце находилось не здесь. Да, вдали угадывались горы - не такие, как здесь. И уж больно знаком был хлипкий, в три доски, мостик, и кривые перила, обопрись и почти с головой окунешься в ржавую жижу. И огромное камфарное дерево, за которым тропа поворачивает к жилью, давно выучено до мельчайших трещин в коре. Даже старая веревка с бумажными змейками вокруг ствола на прежнем месте.
Он проверил, хорошо ли вынимается меч, делал первый шаг.
За поворотом дорога полезла вверх по горному склону, вынырнула из-под деревьев на открытое ветру пространство. Из-за каменного горба выглядывали крытые тростником крыши.
Очень странно...
Тут, конечно, не город, жителей не так много. Все мужчины покрепче и посмелее обязательно уходили наниматься кто в армию, кто поденщиком. Но так тихо - чтобы звенело в ушах - здесь бывает только в глухую зиму, когда перевалы завалены снегом и из занятий остается сбор хвороста и ожидание лета. Было пусто, как будто все жители превратились в грубо вытесанные каменные изваяния, переселились к воротам. Отыскав харчевню, путник сел у ее дверей и стал ждать хоть кого-нибудь. Рядом с ним скользила неясная тень, похожая на женщину, что прижимала к груди собранный в дорогу узелок.

[Барон Суббота >>>]

   Человеку ночь почти всегда кажется непроницаемой и тихой, словно вечный страх темноты сжимает привычный мир до размеров освещённого круга, а всё, что вне его размазывается и становится единой чёрной кляксой, населённой лишь бесплотными духами. Хошибэ знал, что это не так. Ромбовидные зрачки в обрамлении изжелта-красной радужки легко проницали покров тьмы, отыскивая и тех её обитателей, что не имели материальной оболочки и намного более телесных...

   Тенгу сидел на крыше мешии поджав под себя ноги и плотно запахнувшись в плащ. Обычно, мелкие йокаи избегали приближаться к местам, облюбованным вороноголовыми для отдыха, но сейчас в синеватом свечении, окутавшем строение, был недвусмысленный призыв, и вокруг нахохлившегося Хошибе, как мошкара вокруг светильника, вились нуке-куби, опирался на мотыгу сдёрнутый со своего поля доротабо*, рядом с котором примостилось семейство тануки**, а на самом краю крыши, рядом с тенгу, сидел пожилой абура-сумаши***. Никто не произносил ни слова, лишь постукивали когти Хошибэ по рукояти меча, но всё же беседа велась, размеренно и неторопливо, на том языке чистого духа и тела, доступного лишь тем, кто уже шагнул через водную границу или никогда не покидал той её стороны.

   Тенгу наклонил голову и прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Духи и призраки исчезли незаметно, как это принято в их народе: вроде только что были, а вот и нет их уже, только ветер шелестит как-то по-особенному.

   Незадолго до рассвета они вернутся и принесут Хошибэ требуемое. Тенгу кивнёт и взмахнёт крыльями, направляясь в сторону вулкана Асама, но маленькие тануки, оказавшиеся расторопней остальных, будут знать, что теперь они под его личной защитой.

__________________________________________________
*Восставший из мёртвых крестьянин
**ёнотособаки-оборотни
***гоблин, ворующий масло из ламп

Сообщение отредактировал Orrofin - 4-02-2009, 12:44

[Bishop >>>]

В пыли рылись черные, с маслянистым отливом на перьях вороны. Их хриплая перебранка напоминала хохот. Одна из птиц - самая крупная, с серебристой сединой в клочковатой "бороде" - взлетела на кучу тряпок у перевернутой тачки, разворошила их. Остальным приглянулась добыча недельной давности, еще две вылавливали из мутновато-белойлужи возле входа в харчевню какие-то серые хлопья.
Ронин повернул голову на легкий шорох - к ним вышел хозяин; наконец-то заметил, наверное. Бамбуковая штора-суноко висела криво. Странно подергиваясь, хозяин прошаркал, едва волоча ноги, к дверям.
- Верни его...
Тоненький голосок почти не расслышать за карканьем переполошившегося воронья; на бледном лице шевелились синюшные губы, глаза казались углями в провалах глазниц.