Орден Священных Трепетов, ..Храм, где всегда утро

[Сигрид >>>]

НРПГ: Это игра ордена священных трепетов. и все...

Эти плиты тут очень давно... и эта вода, но это давно, не самое давнее - с тех пор как идет это солнечное, раннее утро, на камни уже набежала вода и плавают листья желаний... Увы, далеко не таких искренних, как то самое.
Самое лучшее утро - это... Опираюсь спиной на Хатри... Это меч, просто меч или не просто меч, но именно меч. Он в воде сейчас, кроме кисточки на рукояти...
Как все запуталось.
А бабочки - это если луч солнца направить на мокрый камень, он разобьется на бабочек, они разлетятся в разные стороны. Некоторые вверх, а некоторые - вниз. И еще они станут лепестками Опавшими. Когда они налетаются, то собираются вместе. Иногда они собираются в меня. А я снова лечу к зеркальной воде, чтобы разбиться хохотом. Хиште. Когда-то меня звали Хиште. сейчас никак не зовут.
- Хитше... Тебе не надоедает... - Открываю глаза и возникаю из текущей воды - сначала бликами, затем и сама. Мокро... Оказывается вода - это не только прохладно, но еще и влажно, и блестит разбегающимися кругами. Сдается мне, на этот раз я проснулась "не в духе".
Мельтешение белых трепещущих крылышек собирается с созвездие лиса на камне.
- Нет. До четверга еще далеко, что-то не так? И почему ты проснулась?..- нет тут ветра, разбить фигуру нечему и лис остается.
- Не знаю... наверное, Хатри... - Я не смотрю на воду, лис на лежащей колонне много-много трепетнее, хотя еще и не четверг, да. - Где-то... - протягиваю ладонь и касаюсь чьих-то просьб, прибившихся по воде к лезвию. Подбрасываю ворох - он разлетается щебечущими воробьями. Вздыхаю, да это были искренние желания, и разбиваюсь на лепестки-осколки, медленно подымающимися в дерево в центре круга - хочется немного тени... такие обычно и бывают искренними.
Бабочки перелетают - лис прыгает с камня на камень, не касаясь поверхности лапами.
- Оно здесь уже.. сколько? Неужели не зачахло...- у лиса нет голоса, только определенная последовательность колебаний крылышек. - Но утро не может закончиться.
- Может. - шелестит в ответ вишня, отдающая тень где-то совсем не здесь, о чем говорят устремившиеся по кругу белые лотосы. - хотя не сейчас... - С ветвей срываются два черных ворона и гонят воробьев прочь. - это не просто... Но ты ведь помнишь? Хоть что-нибудь...

Сообщение отредактировал Сигрид - 29-06-2008, 15:31

[Aylin >>>]

(да, это мы =))

Листва шелестит так небрежно, будто и не вспоминает об осени. Лис вдрогнул, бабочки рассыпались, беспорядочно трепыхаясь в неуверенности. Затем собрались в расширяющуюся книзу спираль - так где-то на другом конце измеряют с помощью огня время.
- Пора? Ты думаешь, пора?
Вишня затрепетала собственной тенью и отражением на камнях и, в появлясь в воде, таяла где-то за горизонтом в каком-то и чьем-то полуденном марше по беслесой долине...
Да, вода - это то, что колышется, подбираю колени и касаюсь рукояти. Одна из колонн чуть-чуть заслоняет встающее солнце.
- ... неведомо. Желание все еще в силе. - Собираюсь в себя, слушаю сердце. Смотрю на гору на горизонте. - и мне кажется, никто никогда не дойдет. - Чуть приподымаюсь, ну, вот - в холодную воду и... хм. Я очень не в духе этим утром и талисманы наливаются красками и темнеют. Раздумываю, не встать ли? Только взгляд, вызывающий легкий сквозняк меж колонн говорит трепетному лису и огненной спирали, которой, увы, в нашем храме давно уже нечего измерять.
- Пора проверить, что происходит в незатронутом мире. Или... подождем?
Спираль колыхнулась, бабочки пламенем взлетели на самый верх, и застыли в полете.
Снова лис сложил лапы на камне, опустив в воду кончик хвоста.
- Почему нет? Мы ждем достаточно... - Лис поднялся, потянулся, - Надеюсь, ты пойдешь не одна?
Обегаю колонны стрекозами, касаюсь их рябью-волнами и укладываю на кончик хвоста самый достойный внимания Хитше лист. Какие ответы могут быть названы?
Это ведь тайна.
Иная сущность где-то рядом. Бусинки-росинки трепещут на ресницах, эти фонтаны – её руки, эти брызги – её голос. Заблудившаяся, оставшаяся на веке здесь, в этом солнечном утре, непомнящая, незнающая в покое и радости иного бытия, как солнечный лучик – вечная, юная. Своего истинного облика уже и не увидит, своего истинного имени не назовет. Нимфа - скажете вы, трепет воды – возразит она.
- О, эта неугомонная Хитше бросает зеленые самоцветы-листья в воду, тише, на мне дремота плетет свои сети, тише.

[Сигрид >>>]

- Ох... - Ночь подымается над выщербленным камнем и кончики сандалий едва не касаются воды. Кап... круги... кап... кап... круги... Фонтаны выше по склону заискрились под солнцем и воды прибывает, листья волнуются и уплывают быстрее. Но они остаются. Утро... начинается утро.- Ох... Кажется, мы ее разбудили. - Перебегаю, иногда дотрагиваясь воды, и уверяю волнующиеся на камнях просьбы, что это не я, когда от прикосновений разбегаются блики. Сухая лестница, пыль. Взбегаю и выбираю в летящей-искрящейся над покосившейся колонной воде одну каплю. Радужные искры в ней складываются вопросом. - Ауро? И ты не спишь? Утро ведь только-только начинается...Бабочки-Хиште разлетелись, будто в них бросили камень. - Когда он придет... когда он придет... когда он придет.... Нетерпеливые присели вокруг них.- Утро уже начинается! Когда он придет... ах, если бы здесь действовало слово "когда"...
А, - махаю ладонью, удивляюсь этому простому жесту. - Не придет и... сходим сами.Рассыпаюсь на стаю галдящих ворон, сколько ж можно быть серьезной... минуту, две...- А времени-то и нет! - утверждает стихающий грай в солнечном небе. Тихо сижу пылинками на колоннах и падаю бабочке на нос. Наверно, сейчас меня съедят. Мелькаю в солнечных лучах. - Мы идем?Утренний трепет воды всегда сонный, всегда не в духе, оттого, что её будят. Время остановилось в самое прекрасное мгновение – на границе сна и яви. Ауро зевает тонким водоворотом на зеркальной глади воды и потягивается. - Давайте сходим, только завтра, или хотя бы днем, - еще один широкой зевок. Лепестки-Хиште плавали на маленьких круглых волнах. - Тут нет завтра... - белые миндалевидные капельки намокали, темнели. - Мы уже подождали "еще чуть-чуть". Может быть, он уже приходил, но мы спали? Может быть, ему нужно помочь?
Солнце пробивалось сюда, еще сонное, тихое, ясно-золотистое.- Может быть... - помолчали и пылинки, бездумно порхающие над камнями... стали металлическим... и бегущими капельками ртути собрались в знак "решимость".Ночная поднялась из воды. Утреннее солнце освещало лишь половину лица. Нюкта повернулась к виднеющейся на горизонте горе. Едва дышащий ветер слегка поправил прядь белых волос. - Выход - там.

[Aylin >>>]

(Месс с нами =) хоть и на даче... прости, но аф. Кидаем.

Теплая от сна Ауро затрепетала мелкой рябью, вода остывает быстро а потому и мерзнет все время. Еще раз зевнула и поднялась из своей постели-фонтана звенящими переливами детского смеха. Обретя материальность, плотнее не стала, так и оставшись подобием легкой водяной дымки. С нежно-голубыми глазами и молочной кожей.
Вода медлительна, вода спокойна и даже когда вам кажеться, что она стоит – она осторожно проплывает мимо.
- Идем, – перестук капель по каменным чашам.
Лепестки-Хитше колыхнулись последний раз на воде, вспорхнули мокрокрылыми бабочками, завихрились, осели блестящими каплями на рыжих коротких волосах, на ресницах золотых глаз. Хиште встряхнулся.
- Вода-время, Ауро. Если бы мог, я бы удивлялся, как она здесь оказалась.. - Он мерцал мелькающим меж деревьями солнцем, взгляд невольно отворачивался, не в силах уследить за сменой ослепляющего света и не менее слепящей тени. - Идем? - он прыгнул на соседний камень, ближе к выходу.
- Все дело - в солнце... я думаю. - Ночь поняла, что разучилась "ходить", "приходить", "уходить", даже наступить (на что-нибудь) было не самым простым делом. Разве что коснуться и тут же сделать вид, что это не она.
- Остались только мы? Втроем? - Хатри за спиной пошел волнами, словно тоже вообразил себя текущей. Зеленоглазая ночь пожала плечами и принялась поправлять талисманы. - Здесь так... тихо. О! Может кто есть "за холмом"? - Ночь прищурилась и исстаяла в утренних лучах, а на лисье плечо прихвостилась рыжая стрекоза, выразительно затерепетала крылышками и блеснула глазами.
- Ого, - Хитши осторожно повернул голову, - Вы только посмотрите... - Шепотом, чтобы не спугнуть блеск крыльев, позвал он. - Вечер проснулась... Только, кажется, не помнит об этом.. - А Он здесь, совсем рядом, - лис легко сдул стрекозу с плеча на волосы Ауро.
Пытавшаяся схитрить и выехать за чужой счет коварная насекомая с крылышками закружилась и влетела в струящийся водяной поток - и он стал меняться с прозрачного и бесцветного, на тягучий и золотистый. Стрекоза сделала вид, что сто миллионов лет как уже умерла и застыла, упала в воду кусочком янтаря и накрылась листиком чьей-то искренней просьбы.
- Вечер? Он... Я тоже не все помню... Какой он? Вечер-р-р-р? - задрожала одна из вздымающихся к небу каменных колонн.

[Сигрид >>>]

(да-да, втроем)))


- Ну.. - беззаботный Хитши взмахнул руками, поднимая тончайшую дымку сиреневатого запаха. - Он.. она.. это вечер, ты знаешь... мне кажется, Он ждет, когда мы все соберемся, иначе просто не откроет водопад. Нюкта, водопад, это... - лис повис в задумчивости, потирая нос. Круги на воде всплывали к средине и распускались кувшинками.
- Водопад - это расшалившаяся Ауро... я помню. - потемнели и заблестели вокруг камни, будто намокли. - И земля дрожит, вот так... Да? - задрожали разворачивающиеся кувшинки, на секунду потемнело, и цветы развернулись так, будто уже наступила ночь. - Водопад - это расшалившаяся Ауро... я помню. - Чуть-чуть просветлело небо и тихий звон наполнил окресности. - И земля дрожит, да. Но мы ведь уже тут? И Ауро спит... просыпается... течет. Подождем у подножия? - Тени от одной из колонн сгустилась, мокрая черная птица в той на вид ощутимо плотной тени выдала заливистую трель и принялась чистить перышки.
-По-дож-дем... - протянул задумчиво Хитши... - подождем-поддождем.... - взлетел всполох слепящего света, приземлился на соседний камень, опираясь ладонью в колено, выпрямился, - Ты вспоминаешь слова, Нюкта. Значит, Он точно недалеко... Конечно, подождем! хоть там и тень такая ... слепая... - лис тряхнул рыжими волосами. - Хорошо поет... мои бабочки так не умеют.. - он принюхался - оставишь здесь? - кивок на дрозда.
Ночь кивнула и проявлясь в воздухе и на прежнем месте протянула руку, открытой ладонью вверх. Птица вспорхнула и устроившись на ладони исстаяла дымкой погасшей свечи.
- Значит, не время для меня... Утро. Спи-спи... то есть мы ждем у подножия! - Прокатился по склону, тревожа листики, загадочный смех и стих там, среди ветвей цветущих деревьев.
- Кто он? Даже - кто Он? - Нюкта потянула лиса за руку. - Кто? Он? Кто?.. Где?.. - Запрыгали в лучах солнечного света пылинки. - Идем, пора будить Зиму...
- Он? - Хитши застыл, обернувшись, и лепестки-брызги вокруг него застыли, не падая. - Он... Он.. я думаю, мы поймем, когда увидим... - брызги дружно опали, сверкнув. - Иногда мне кажется, это тот, кто все придумал. Иногда - что Он и есть время.. только он ничего не помнит... Да. пойдем! - лис подпрыгнул, опускаясь перед Ночью, - наперегонки?
- Нас?! - Почти возмутилась Ночь... но не возмутилась и приготовилась. - Да!!!
В тот же миг она сорвалась с места, вздымая фонтаны сонно текущей воды, но совершенно не касаясь листьев.
Хитши с трудом привыкал к одной форме, стремясь разлететься в стороны, снова собраться, потеряться, обрестись...
Золотой свет прокатился по поднятым Нюктой фонтанам, в каждой капле звездой, дробясь мириадами отражений, рассыпаясь по водной глади, вверх по невесомой водной взвеси радугой, лис присел на камешек на склоне горы.
- Я, кажется, опять перепутал направления, - он поскреб за ухом, - но ведь выиграть здесь невозможно, так что. все шансы еще мои! - солнечный луч ударил в листья.

[Aylin >>>]

(пока что вдвоем)

- Уф... - запыхавшаяся Ночь, остановилась, выбравшись на другой берег реки, и оперлась ладонями о колени. Где-то далеко впереди мелькали ярко-рыжие и золотые искорки, а ведь Лето еще даже не бежал всерьез, просто играл. - Куда-а-а?!! - зашумела листва у подножия холма.
- Куда? Ты задаешь слишком человеческие вопросы, Нюкта! - Хитши собрался на миг большим солнечным зайчиком на коре ясеня, снова разбежался, стертый тенями листвы, - Туда, где что-то все еще спит, но не потому, что застыло, а потому, что должно проснуться - это часть движения!
- Какой ты умный. - Ночь не хотела обидеть Лето, лишь попыталась, подкравшись, поймать солнечный зайчик ладонью, но он взял и опять разбежался. - Наверно, я и ищу человеческих ответов. - потемнели глаза Нюкты, смотрящей снизу вверх на вершину привратной горы. В следующий миг она перевела свой взгляд ниже и оказалась у подножия, чуть ниже по склону на самой окраине долины трепетов паслись стада жирафоподобных существ...
- Догоняй... - зашумела трава под ожившим на миг, прилетевшим совсем не отсюда ветром и затихла.
Перевитый золотыми нитями ветер, смясь, взъерошил траву и вдруг опал, распластавшись об отвесную стену. Хитши сел, потирая лоб.
- Никак не могу к ней привыкнуть. Человеческие ответы вот там мы найдем, наверное... - лис пригладил растрепанные рыжые космы - челевеческие вопросы тоже. А вход сюда? Хочешь сказать, Хатри приведет?
Ночь молча опустила плечи и подошла к ближайшему валуну, уселась, обхватив себя за колени.
- Мне почему-то не по себе... и я спать хочу, и... - она выглядела встревоженной, но, кажется, и сама не понимала, чем. Только лезвие меча за спиной струилось туманными волнами, сама ночь выглядела как-то уж совсем человеком. Она судорожно вдохнула. - Я... я не понимаю!
Нюкта заполошенно глянула на лиса, отвернулась к долине и, смотря на вершины залитых утренним солнцем холмов, почти успокоилась.

[Aylin >>>]

(На самом деле это Стася ^-^)

Иногда переплеты кажутся почти теплыми и это странно. То, что забыто, может быть светлым и легким, а может ветреным и ускользающим. Но очень странно, когда оно теплое. Пожелтевшие ломкие странички забытых воспоминаний уже не льнут к пальцам, хотя все еще с трогательной беззащитностью открываются при прикосновении. Вечер – это полузабытые воспоминания, размытые отражения и тени. Но если полузабытые воспоминание складываются хрупкими листочками в толстые потрепанные фолианты, забираясь в переплет отражений и теней, то память должна быть нечто больше чем засушенный цветок между страницами. И Аями, осторожно ступая копытами, идет к берегу. Закат окрашивает белую гриву в свои закатные цвета и в детских пальчиках скользят бусины четок «надо уметь помнить, а не сожалеть».
-Вчетвером. – Вечер смотрит ясным взором ребенка. Миг, и там где у источника стоял юный кентавр, уже сидит пятилетняя девочка, обнимающая белого жеребенка.
-Воспоминания можно писать на листочках. – Тянется, снимая с хвоста Хитши лист.
-А пишут их на таких недолговечных листах. Может, они потому и не долговечны, что на них написаны забытые воспоминания? Память умеет сделать скоротечным самые надежные вещи в мире. А когда все уйдет, остается только она. Аями хмурит тонкие бровки, хотя это почти и не заметно под разноцветной челкой. Касается босой ножкой поверхности воды и смотрит, как разбегаются круги.
Если Храм, то его надо строить и в прошлом. Вчера – просто обязательно. Что б во вчерашнем дне был, хотя б пол и колонны.
Она задумывается, крепче обнимает жеребенка и на берегу, подобрав под себя ноги, сидит белый кентавр. В разметавшейся цветными прядками гриве, окрашенной закатными лучами, путаются опавшие лепестки. Сейчас Вечер говорит сама с собой, а еще с бабочками над водой.

[Сигрид >>>]

(Стася,да. жаль, что не лично... но слишком красиво, чтобы остаться невыложенным))

-И ступеньки! – Наконец решительно выдает Аями, победно улыбается, и вновь касается босой ногой воды, обнимая жеребенка.
-Точно-точно-точно, ступеньки! – Она даже жмурится, представляя себе все это. И еще закатные лучи сквозь цветные искорки витражей. Если она очень-очень попросит Зиму, то можно будет сделать их из тонкой вьюги. И попросить цветов, потому что витражи должны быть только цветными и никакими иначе. Ее переплеты любят цветы и цвет.
Аями нахмурилась, и девочка уткнулась носом в шею жеребенка.
Правда, остальные вечно спотыкаются о ее переплеты. С забытыми воспоминаниями всегда так, особенно когда они совсем чуть-чуть забыты. Тогда они крутятся под ногами как непослушные щенки. И все о них спотыкаются.
Кентавр задумчиво потер кончик носа:
-Но она всегда может попросить их не сердится, ведь правда? Конечно, полузабытые воспоминания совсем не такие интересные как хрустальные шарики слов. Шарики искрятся, переливаются и ими можно играть, как захочешь. А воспоминания – они разные. И не искрятся тоже. Зато они иногда пахнут. Очень-очень полузабыто пахнут, зато правильно. И между их страничек можно найти много-много всего. Иногда Аями сама не знает, что там найдет. Слова тоже иногда находятся, но редко. Хрустальные шарики плохо хранить в книгах.
Зато иногда она находит там слезы. Хорошие слезы, светлые. От горьких странички сгорают, а Аями этого очень не любит. Зато там много смеха. Искристого, и очень-очень тихого. А еще надо найти три бусинки, которые не хватает в ее четках. Эти три шарика редко можно найти между страничками. Может быть, в тех переплетах, которые сгорели, но Аями там не смотрит. Ожерелье-четки нежно льнет к пальцам, но она знает, что там не хватает этих важных-важных шариком.
Как редко остаются в ее переплетах позабытыми серебристо-дикий «я был не прав», прозрачно-грозовой «помоги мне» и неуловимый «я тебя люблю».

Сообщение отредактировал Сигрид - 19-06-2008, 14:00

[Aylin >>>]

(вместе)

Нюкта посерьезнела, встала и попробовала пойти вверх по склону, но буквально через пару шагов обнаружила, что уже идет в другую сторону - не на юг, а на север и не вверх, а куда-то вбок. Она едва остановилась.- Тебе не кажется, что это странно?
- Странно? - Хитши осторожно коснулся шишки на лбу. - По-моему, это место созданно, чтобы быть странным.. но ты права. - Он поднялся, попрыгал, - может, просто кто-то остановился у водопада - по Ту сторону. Мы ведь тогда не выйдем... представь их лица? - лис попробовал взлететь золотистой молнией и снова упал, на копчик больно, потирая лоб. - Нет, это уже просто некрасиво с еее стороны!
- Мы обязательно выйдем. - совсем посерьезнела Ночь. Ее глаза смотрелись провалами в звездное небо - кажется, Нюкта разозлилась на барьер, на гору, на свою беспомощность и за то, что только что произошло с Хитши... Она и сама пробовала "стать" и потому и растерялась поначалу - ей не удавалось! Так что теперь Ночь искала виноватых.
- Но она была не при чем. Мы сами выполнили желание. "Пусть он прийдет этим утром!" - попросила она и мы сделали... Я начинаю вспоминать, хотя еще все то же утро...
Нюкта опять пошла вверх по склону. На этот раз она не спешила и шла осторожно. Шагов через двадцать она обернулась.
- Вот оно - это утро, смотри. - показала Ночь на залитую утренним светом долину. - А он - не пришел!.. Так что пошли его искать, иначе утро никогда не закончится.
Какой-то случайный лист чьей-то просьбы слетел с дерева, растущего выше и, беспорядочно покружившись в по осеннему прохладном воздухе, сел Нюкте на нос. Она вздрогнула и оказалась много ниже по склону.

Сообщение отредактировал Ri - 22-06-2008, 16:33

[Мара >>>]

А вот и я

Ауро не шла, не текла и даже не уплывала, скорее это мимо неё проплывала речка, запорошенная зелеными и желтыми каплями листьев, уходил под ноги берег, стеля под струи воды сухую серую землю, чтобы через миг он прикосновения Ауро она снова наполнилась влагой, ожила и задышала и только несокрушимая круча холма все так же оставалась неподвижной.
- Мы не придем сами, с этими холмами всегда так, как с расшалившимся ребенком, ловишь, ловишь, а он убегает все дальше и дальше.
Влажные ресницы склеились, роняя на матовую белизну щек искорки воды. Трепет воды засыпала снова, растекаясь по низине тихим озером.
Ночь отпрыгнула еще дальше от целого вороха невыполненных желаний, что лиственной лавиной сыпались вслед за первым листиком сверху по склону и закруживались вокруг нее тополино-пушистой метелью.
- Хитши... это? - Нюкта опять растерялась, глядя на это сыпящееся безобразие.
Лис обернулся, случайно, но ведь в мире нет ничего случайного, лис обернулся и увидел, как конкуры Ауро растворяются в воде Храма.
- Не спии, ну не спи же! - вихрь сверкающего золота бабочкиных крыльев с крапинками изумрудных слез против ветра взъерошил траву и дальше, маленькие круглые волны, наполовину ушел в свое отражение, оставляя острые гребешки вспоротой воды.
 - Не спи... - Хитши на руку вытащил Ауро из воды, усадил на камень.  - Если проснулись - надо решить наконец эту загадку.
Взгляд вернулся к Нюкте. -Это?.. Ой... ничего себе, все просыпается! Даже то, чему лучше бы спать...
Взгляду пришлось бы совершить нечто невероятное, чтобы сопроводить отпрыгивающую Ночь - вот только не хватало ей выполнить еще какое-нибудь... что-нибудь, поэтому она уже помогала тормошить и приводить в чувство засыпающую Утро и не заметила, что несколько пушинок уселись у Хатри на лентах.

Сообщение отредактировал Messalina - 23-06-2008, 6:01

[Aylin >>>]

(вместе)

Вода вздрагивала крупной рябью, кружа осыпавшиеся листья-желания, терла прозрачными кулачками прозрачные глаза и чихала. Каждое звонкое «апчхи» сопровождалось облачком водяного пара и озорное солнце полосатой кисточкой раскрашивало его в цвета радуги.
Ауро хотела было расстроиться, ведь так неприятно, когда тебя будят, но тут же забыла об этом в ужасе уставившись на снежинки.
- Холод, - вопрос, восклицание и утверждении одновременно.
- Где? - Ночь изумилась - вокруг было теплое утро, но она поймала одну из пушинок ладонью и... - Это что, снег?
Вода-зеркало, оставляет в себе впечатления-отражения, чуть повеяло холодом и пошла мелкая тревожная рябь. И вот же вместо жаркого солнца на гребешках волн поблескивает ночная луна. Хмурится трепет, волнуется. Это только кажется, что лед – другое её состояние, но, наверное, Ауро не такая. Она боится замерзнуть, застыть колкой снежной крошкой или невероятно толстой и неповоротливой льдиной. И вот в сонную, спокойную воду падают легкие снежинки. Утро закусила губу.
- Снег, - снова вихрь эмоций-отражений преломленных под разными углами, - идем скорее.
Нюкта серьезно поглядела себе под ноги, в воду и на отражающуюся в ней луну... луна была ее собственная; плюхнулась в воду, чтобы без помех взглянуть в небо - солнце... утреннее. Потом совсем неулыбчиво взглянула на Хитши и Ауро.
- Снаружи идет зима. И мое стремление все это прекратить выливается вот в такие вот... - она взяла снежинку из воздуха. - формы.
Затем ночь таинственно улыбнулась, хотя глаза у нее оставались холодными.
- И я знаю, как нам выйти.
Чуть наклони ладонь и капля воды потечет туда, куда ей удобно, стремясь покинуть тебя как можно скорее. Собирается вода медленно, утекает быстро. Молочные глаза Ауро старались поймать в отражении Нюкту, а потом и окатить ноги прибоем, облизать и позволить ветру её высушить. Но разве можно намочить ночь?
- Веди нас, Нюкта.

Сообщение отредактировал Ri - 23-06-2008, 11:33

[Хелькэ >>>]

(и Оррофин)

Тёмное серое, какого-то свинцового оттенка, небо нависало над пустошью. Казалось, что оно – вовсе и не небо, а тяжёлая пелена, медленно оседающая на землю внизу и способная раздавить, перемолоть в мелкий прах всё, что только под неё не попадётся. А может, это уже однажды и случилось где-то, потому что вся пустошь была полна чёрным пеплом, настолько тяжёлым, что ветер, даже будь тут хоть малейшее его дуновение, не способен был поднять его в воздух. И всё же, пепел двигался. Медленно, так медленно, что это движение было почти незаметным, но он перемещался, образуя на ровном чёрном саване земли небольшие спиралевидные дюны и постепенно приближаясь к одиноким руинам древнего города. Наверное, этот пепел, пожирающий и заносящий всё на своём пути, словно древний и ненасытный хищник, давно поглотил бы последние остатки города, но, буквально в двух шагах от белых стен, поросших редкой и чахлой, какого-то бурого цвета растительностью, пепел словно наталкивался на невидимую преграду.
Если бы здесь был хоть кто-нибудь, кроме неба, руин и пепла, он бы не сумел заметить, в какой момент и откуда взялась эта долговязая фигура, что медленно брела от горизонта к останкам города. Нельзя было разобрать, ни кто это, ни как он выглядит, ни даже, он ли это – всё было скрыто тяжёлым складками бесформенного чёрного балахона с капюшоном. Существо двигалось равномерной, тяжёлой походкой и, несмотря на то, что на чёрном пепле не оставалось никаких следов, могло показаться, что оно под балахоном намного больше чем снаружи. Если бы здесь был хоть кто-нибудь, кто мог бы встать рядом с этой фигурой, он бы почувствовал себя примерно так, как чувствует человек, стоящий у подножия горы и снизу вверх пытающийся рассмотреть её вершину.
Существо вплотную приблизилось к невидимой границе города и подняло правую руку. Теперь, когда длинные рукава не скрывали ладонь, можно было видеть, что она словно состоит из того же пепла, только спрессованного: пять антрацитовых пальцев и угольная ладонь, но ни малейшего следа фаланг, ногтей или костяшек. Такую руку мог нарисовать ученик, что уже начал осваивать карандаш, но пока не освоивший всех приёмов. Существо положило свою руку на воздух так, словно город действительно накрыли стеклянным колпаком, и замерло. Казалось, чёрный пепел вдруг собрался. Взметнулся вверх и породил статую, настолько недвижим был неизвестный, и, когда он заговорил, иллюзия разрушилась далеко не сразу.
- Ты здесь, я знаю, - медленно упали, словно громадные камни в плотную морскую воду, тяжёлые слова. – Не скрывайся.
Она вышла из-за камня, смерив его долгим взглядом молочно-белых, без зрачков, глаз.
Тонкая и бледнокожая, неумело прикрытая какими-то лохмотьями – словно никогда не носившая одежды и даже не знающая, что это такое и как этим пользуются, - она встала напротив Пришедшего, с вызовом положив одну руку на бедро, а ладонь второй сжав в кулак. Светлые волосы развевались, хотя ветра и не было.
Она верила, что люди еще придут сюда, даже после того, как город был разрушен. Люди смогут восстановить его, вернуть прежнюю жизнь руинам, наполнить вновь выросшие улочки счастливым смехом, песнями, топотом ног, шорохом длинных юбок... Но для этого кто-то должен сохранить это место.
Чтобы людям было куда прийти. Она охраняла – хранила. Защищала как могла – от пепла, от ветра, от…
- Зачем ты пришел? – голос звучал хрустальными переливами.
Чужак ответил не сразу. В его голосе и движениях, в самой его высокой, но согбенной фигуре сквозило огромное напряжение, словно любое своё действие он вписывает в повествование реальности своей же кровью, а перо его падением способно расколоть материковую плиту.
- Ты знаешь. Я всё равно войду в твой город. Зачем ты тратишь свои силы?

[Барон Суббота >>>]

- Чтобы не позволить тебе войти.
Она появилась здесь давно, да и его возраст наверняка был не меньше. Первый камень в основании мертвого ныне города был для нее родным, затем вокруг него выросли родные для нее стены. Разве могла она оставить свой дом, пусть даже обитала в нем незримо для остальных?
А он… он вселял в нее ужас. Возможно, он был и сильнее, этот непрошеный гость, но чувствуя неизвестность, которую он нес с собой, она становилась только тверже в своем решении остаться и не впускать его сюда. Кто знает, зачем ему это - кроме него самого?
Ветер, который мог разметать в щебень все вокруг, она остановила; черный пепел, который угрожал старым камням, надвигаясь на них, она остановила; не проливались над городом и дожди, которые размыли бы руины с течением времени – ведь вода так сильна… Она не позволит чужаку захватить это место.
Чужак убрал руку с невидимой границы и выпрямился. Стало видно, что он действительно очень высок, но худ - балахон, словно висел на скелете. Под капюшоном же не было ничего - просто темнота, или это пепел?
- Никто не придёт, - неожиданно сказал он. - Ты ждешь людей, но там, где я родился они были, там, где я шёл - никого больше нет, а там куда я двигаюсь - не будет. Я видел, как пепел покрывает великие строения и горы, я слышал его шуршание, когда он заполнял океаны. За моей спиной - только горизонт, и имя мне - Неизбежность. Так было и будет. Твой город мешает мне, Белая, а ты - первая, с кем я говорю.
Он говорил очень и очень медленно, а чёрный пепел всё полз и полз к городу. Секунды и дни, дни и недели, недели и месяцы, он полз и будет ползти. Когда он замолчал, воцарилась абсолютная тишина.
- Я люблю тебя, Белая, - слова звучали, как приговор Вселенной, как окончательный вердикт о том, что Апокалипсис откладывать больше нельзя.
- Нет, - улыбнулась она потрескавшимися губами. И легко взмахнула рукой.
Невидимая стена на краткий миг сверкнула серебром, оттолкнув черную фигуру ровно на шаг. Просто предупреждение: «Не подходи».
- Ты любишь не меня, а этот пепел, который покроет эти камни, эту выжженную землю… меня… убивая и высасывая последние частички того, что я называю жизнью. Когда мои глаза забьются пеплом, тогда ты будешь любить меня… Черный. Я не хочу тебя слушать,
но мне ничего больше не остается, только слушать – и не забывать, кто ты и для чего здесь.
Он не отшагнул - он просто рассыпался мириадами частичек пепла, моментально отлетевшими назад и упавшими на пустошь. Меньше всего это было похоже на смерть - так исчезает человек, перед которым захлопнули дверь, но отнюдь не тот, кого сокрыла крышка гроба. Пепел очень быстро перемешался, и стало окончательно не различимо, где стоял пришелец - осталась лишь бесконечная чёрная пустошь с одной стороны и островерхий горный хребет, словно войско, нацелившее свои копья в брюхо чудовищу-небу с другой, а по середине руины древнего города.
Небу, что сверху, было всё равно.

(с Хаке)

Сообщение отредактировал Orrofin - 26-06-2008, 17:59

[Aylin >>>]

Кто знает дороги Ночи? Как пройти водопад и не намочить ни один переплет? Чей это рыжий хохолок мелькает солнечным лучом там, над вершинами сосен? Кому надо переходить себя вброд? И.. Кто тут кого ведет? А ведь здесь были облака и звезды.

Темными дорогами шли, оставляя позади и огонь, и пепел...

- Уф.. Вот это дорога... Ой. Вот это поспали, - первой выбралась на вершину Нюкта и, ошалев от открывшегося до самого горизонта вида, длинно и по-мальчишески свистнула. - Вот это вот мы вот поспали! Де... Мы что-то проспали... и, может быть, что-то важное.
В сомнении и, наверно, на всякий случай Ночь оглянулась, дотронувшись ладонью до Хатри... но нет, вход в бездну тартара остался на месте - там, в залитой утренним трепещущим светом долине... совсем рядом с их Храмом, где кружились листья в спокойной воде и ветер обнимал склоненные колонны.
А буквально от самого подножия горы-ключа, протянувшейся кольцом вокруг моста в неведомое, и до самой уверившейся в своей беспредельности границы яви протянулся...
- Это... - граница Ночи, поеживаясь от отсутствия звезд на свинцово-пустом небе, коснулась черной, сыпучей равнины... лизнула черную снежинку. - ...что пепел?! А... что он тут делает?

[Барон Суббота >>>]

Еле слышный шорох частиц был музыкой Вечности. Века неслись друг за другом, словно бешенные, а пепел, всё с тем же шуршанием медленно полз вперёд, неумолимо растворяя в себе любые препятствия. Откуда он взялся? Где исток? Разве что, свинцовое небо, что сверху, знает, но ему всё равно.
- Знаешь, Белая, - и вновь нельзя было сказать, откуда и как он появился. Просто не было, а теперь стоит, на этот раз в глухих чёрных латах, а голос тот же, - Там, откуда я пришёл, кто-то есть. Не было, а теперь есть.
Ему было всё равно, слышит ли она его и ответит ли – громадная согбенная фигура медленно двигалась от руин города к горизонту, постепенно сливаясь с чёрным пеплом. Плоть от плоти, и прах к праху.
А ветра всё не было.

[Сигрид >>>]

- Ирильики..
Хитши держал руку в радуге водяной взвеси, будто шар искристых брызг над ладонью собирался. – Сестренка моя. Ирильики.
Черно-белый Мир по Ту Сторону резанул по глазам, Хитши отвернулся, прикрываясь рукавом, как от резкого удара, как от брошенной из-за угла горсти песка.
Капельки радуги жались к ладони, не хотели наружу, Хитши теперь понимал, почему.
А здесь тоже время умерло….
Не так. Не «тоже».
В Храме оно заснуло, застыло. В Храме есть, кому его помнить – хоть Хитши и вздыхал частенько с досадой, что «память» - это тоже время, а времени нет, его нет здесь!
Снаружи его не было. И Хитши трясло как от лихорадки, и остальные будто не существовали, он один брошенным в ловушку солнечным зайчиком на обнаженной ладони пепла. Лис попытался рассыпаться бликами – солнце забыло сюда дорогу, он лишь покачнулся, едва не упав.
Хитши завертел головой, рыжие волосы, такие тусклые здесь, бросили живого движения в монохромную статичность по Ту Сторону.
- Нюкта… Ауро… Аями?.... – голос сипло и беззвучно упал на шелест пепла.

[Барон Суббота >>>]

Неужели они пришли... тонкая белая тень вздрагивает, отделяясь от обломка белой стены. Та самая жизнь, которой так не хватает этому глухому, заброшенному, так не вовремя опустевшему несчастному городу. С каждым не существующим здесь днем у нее остается все меньше сил, чтобы Охранять его - в нелепом ожидании того, что может и не случиться вовсе.
Неужели теперь - случилось?
- Остановись, Черный! - кричит белая тень, становясь более реальной и ощутимой, почти-живой.
Она чувствовала - не остановится. Он такой же равнодушный, как его пепел, застлавший равнину, и ему так же безразлично, что он собирается поглотить - живое или неживое. Белая не могла допустить, никак не могла...
Она вздохнула и оставила все, что у нее было, над Городом. Сила засверкала разноцветными искрами - единственное радужное в черно-белой пустыне.
И пошла следом за Черным, ступая босыми ногами прямо по пеплу - дух, облеченный молочно-белой плотью, облеченный смертностью этой плоти, но все еще почти-живой.
- Ты слышишь меня, Черный?
Он замер, как только её, почти светящаяся на фоне пепла нога пересекла незримую границу. Замер точно так же, как и тогда, уподобившись статуе. Тишина висела долгое мгновение, а потом сновав зазвучал его голос:
- Их там нет. Они с другой стороны, - и он развернулся. Таким медленным было это движение, что доспех должен был заскрежетать, но ничего подобного. Тишина, которую не прорезал даже малейший посвист ветра, вернулась на свой трон, едва Чёрный замолк. Казалось, здесь она выросла до таких размеров, что стала уже не просто отсутствием звука, а Тишиной – существом, пожирающим всякое колебание воздуха, стоит ему отзвучать.
- Не трогай их.
Слова она произносила с трудом: теперь для этого приходилось напрягать связки, пропускать звуки через гортань. Белой тени не нужно заботиться об этом, у нее есть сила и камни Города, которые поддерживают в ней жизнь.
А теперь наоборот - это ее жизнь поддерживает камни, бережет от черноты, в которой - только отсутствие цвета. Белый лист можно раскрасить в любой цвет, а черный - только поглощает краски. По крайней мере этот черный... пепельный... холодный и страшный. Однако ноги не чувствовали ни боли, ни холода - лишь мягкий пепел. Идти удобно, если бы не приходилось ради этого двигаться: суставы, сухожилия, кости, мышцы...
- Они ведь не нужны тебе, незваный гость, - Белая подходила все ближе.

(с Хаке)

[Хелькэ >>>]

- Они там, - рука в чёрной латной перчатке указала на вершину горы. – Но я чувствую их везде.
Он нависал над Белой, словно утёс над небольшим кустиком, а сгорбленность его фигуры лишь усиливала это впечатление.
- Не стой на месте, Белая.
Он двинулся вперёд и чуть левее, обходя, как духа, так и её город. Теперь, подойдя вплотную, она могла видеть, что латы, в которых он предстал перед ней – просто гладкая поверхность, намётка, набросок, в который не вдохнули жизнь. Следов на пепле от него не оставалось, а вот её узкие ступни медленно уходили в тёплую и сухую поверхность.

- Черный, я хочу, чтобы ты исчез, - крикнула она, шагнув за ним. - Чтобы никогда не появлялся здесь больше! Здесь или где-то еще... Почему ты приходишь сюда?! Только для того, чтобы попытаться сделать мне больно?
Голос срывался; Белая бессильно сжимала маленькие кулачки, впиваясь ногтями едва ли не до крови - а она чувствовала, что кровь теперь была, текла в ней, заставляла колотиться сердце. Все быстрее и быстрее...
Ласково, нежно, почти незаметно, легкий ветерок прошел над черной поверхностью, подняв в жаркий воздух пепелинки, пепельный снег.
- Не стой на месте, Белая, - только и прозвучало в ответ.
Чёрный уже стоял возле границы пепла, всего на несколько метров левее руин. На секунду замерев, он шагнул вперёд, ступив на голую, растрескавшуюся, но всё ещё таящую в себе жизнь землю. В ту же секунду пепел перестал двигаться. Удивительно, но разница была огромна – теперь чёрная пустыня по-настоящему замерла. Лязг железа криком странной охрипшей птицы разнёсся над пустошью, и его эхо долго перекликалось в руинах. Чёрный замер, словно впитывая этот первый им порождённый звук, а потом пошёл дальше, двигаясь прямо к горе.
На земле оставались следы.

(и Кот))

[Aylin >>>]

- Это все я виновата. - первой отреагировала, прошептав, Нюкта.
- Это все виновата я... Надо же было хоть иногда думать, чьи и главное какие желания исполнять!
Она чуть потемнела, вскочила и принялась ходить над вершиной ключ-горы.
- Понимаете у нас там всегда было раннее утро, а это значит что... это значит, что ЗДЕСЬ УТРА НЕ БЫЛО, - Ночь заплакала и вершина горы чуть потемнела, а сама Нюкта выглядела расстрепанной. - Я - была здесь... но спала, ты, Хитши - здесь был, но СПАЛ, даже Айями иногда заглядывала сюда... - ночь собиралась совсем не свинцовыми, черными тучами над вершиной горы-ключ и содрогалась кусочком неба, глядя на вовне. - да... заглядывала, но только во сне...
Ночь опять перешла на шепот.
- А этот пепел... смерть иногда принимают за ночь... смерть иногда принимают за тьму... И вся бездна невыполненных мною во сне желаний стала... п-п-пеплом...
Ночь расплакалась, как девчонка. Затем взъярилась и вернулась на небо наяву - удар Хатри расколол свинцовое небо и пепельную равнину накрыла тьма. Не смерть... не распад... не пепел... просто обычная темнота.
Хотя этого было и недостаточно, чтобы мир родился заново - пепел все так же равнодушно лежал под теперь уже неравнодушным небом и отблескивал чем-то неправильным... Ночь чуть съежилась... затем медленно растаяла.
Но гора-ключ стала чуть ниже... легкий ветер пронесся под небом. И шепотом ветра над открывшимся бескрайним запустением стало: "Пусть... придет... утро..."

Сообщение отредактировал Ri - 29-06-2008, 22:52

[Барон Суббота >>>]

Небо, что сверху, раскололось изнутри, треснуло, как яичная скорлупа при рождении цыплёнка, и из пролома хлынули чернила. Чёрный поднял голову, глядя, как привычный тёмно-серый свинец исчезает под потоками темноты, так похожей на пепел, что он ожидал услышать тихий шелест, но безмолвие оставалось таковым. А затем подул ветер, и Чёрный рассыпался прахом, как и в тот раз, когда сверкнула стена. Долгое мгновение от него оставались лишь следы на сухой земле, а потом долговязая фигура, вновь скрытая чёрным доспехом, пересекла границу пепла. На этот раз, так легко ему этого не далось – Чёрный шёл, склонив голову и сгорбившись сильней обычного, словно продирался сквозь липкий кисель. Наконец его нога, обутая в латный сапог, снова припечатала измождённую землю, встав точно в свой же след.
Небо уже вновь было затянуто серым, но, он точно помнил, во тьме промелькнули далёкие огоньки.
- Это не люди, Белая, - его голос не изменился, почти.
Чёрный никогда ещё не чувствовал боли.