Greensleevеs. В поисках приключений., Добро пожаловать в мир злых заек!

[Spectre28 >>>]

15 апреля 1535 г. Ланкастер.

Ведро холодной воды было уже пятым, Роб всерьез начинал опасаться, что осушит колодец, а отрезвление никак не наступало.
Человек забывает свою вину, когда исповедался в ней другому, но этот последний не забывает её.
Особенно - Раймон.
И всё же, эти его иносказания звучали почти просьбой о прощении, признанием сыновьей ревности к... мачехе?
Бадб на роль мачехи годилась еще меньше, чем на роль жены: малыш Ранульф был накормлен, напоен, одет и здоров - но и только. Ласку и любовь ему давала нянька из крестьянок, воспитание он получал у полковых, а Роб порой с тревогой думал, как этот мальчик будет управляться с поместьями после его смерти.
И было почти смешно, что взрослый, уже женатый воспитанник мог... приревновать?
Шестое ведро вымыло эту мысль из головы, как заведомо нелепую. И, кажется, наполнило немым восхищением Имари, которая наблюдала за самоистязанием с невысокого крылечка.
Вот только как объяснить самому себе эту приятную теплоту, заполнившую и тело, и душу?
Не иначе, как излишней выпивкой.
"Седьмое ведро, м-мать!.."

[Leomhann >>>]

Ланкастерский замок, спустя бесконечно длинный день.

Не говори богам, что ты в беде. Говори беде, что ты с богами.
Роб следовал бы этой заповеди свято, не ной у него раны.
Здесь, в дьяволовом кромвелевом замке, они исцелялись из рук вон плохо, точно игрища со временем вводили в недоумение даже лекаря. А потому - Роб роптал и ныл. Вдумчиво, но молча.
В мыслях.
Жаловался на духоту, которая казалась почти непереносимой, хотя воздух неизменно докладывал, что он прохладный и даже апрельский. Ворчал о тяжелой своей доле, неизменно заставляющей нестись за детьми, очертя голову. И без особого интереса рассматривал часовню, а особенно - звезду Давида на полу, аккурат вокруг дарохранительницы, которую строитель замка и утопил в этот самый пол. В прошлый свой визит сюда Роб таких украшательств не заметил, и теперь лениво косился на еврейский символ, привычно пряча себя за мысли, а мысли за себя.
Шесть лучей. Два - мальчуганам, чтоб держали сей ковчег завета? Еще два - этой рыжей дурочке - "Это не о тебе, Викка!" - и самому старому Войтеху. Еще два в такой схеме вполне могли замещаться чем-то полезными для целей вампира. Семенами с деревьев, например. Деревьями. Големами, коих со старого упыря сталось бы ваять в подземельях, коль уж он увлекался Каббалой.
"Вампир-поляк, увлекающийся Каббалой!.."
- Я осады предпочитаю наблюдать снаружи, сын мой, - сипло сообщил своему самому упрямому из детей Роб, устало поднимаясь к алтарю и усаживаясь на него. - Причем, чтобы осаждал я, а не меня. Поэтому, нехудо узнать, что мы будем делать с этим светилом.
"Два кольца - юнцам от крови, что без имени остались, два других - для женщин глупых, без ума, зато красивых, ну и два ещё чему-то, чтобы вместе всё скрепило... и упало на Войцеха, потому что а чего он?"
Бойкий верлибр от Бадб Роб проигнорировал. Лишь недовольно дёрнул плечами, чувствуя как столь же бойко стекает кровь из раны на ноге - в сапог. И как мерзко холодеет там.
- Так нам всё равно за него никто не платит, - ответил Раймон, задумчиво изучая статую девы Марии. Покачал её, примериваясь, глянул на один из углов звезды и с некоторым сомнением - на дурочку, так и не отлипавшую от Роба. Видимо, в ожидании свадьбы. - Думаю, может, просто закрыть вот это всё, разломать, а там по ситуации? Визжащие служанки, матерящиеся стражники, ополоумевшие гравейры, свежетрупногульные михаилиты... идеально. Лучшие традиции ордена - всё разгромить и гордо удалиться. В таверну. Ждать, стало быть, контрактов. Пить. Есть. Спать, наконец. Писать письма.
Статуя оказалась дьявольски тяжелой даже для двух здоровых мужиков, ехала по каменным плитам с мерзким скрипом и, кажется, упиралась ногами, протестуя против такого насилия.
Роб безмятежно улыбался её тщетным попыткам и словам Раймона. Пить, есть, спать и писать письма будут они с Эммой. Ему же, магистру славного своими традициями ордена, придётся посидеть в тюрьме. Наверное.
Потому что как объяснить исчезновение ланкастерского кастеляна - а вампира нельзя было оставлять в живых - Роб не знал. В самом деле, замок торговал рыбой, принимал гостей, и все видели, как двое михаилитов и еще половинка прошли по мосту. А значит, гибель Майкла Брейва, он же Войтех, он же бог весть кто, ложилась на плечи этих двух с половиной. Точнее - одного.
"Веришь ли, mo leannan, в тюрьме я еще ни разу не сидел".
- Верховный будет очень, очень недоволен, - вслух заметил он, прибегая к уже проверенной методе и пришпиливая навязчивую девку кинжалом за подол аккурат к выделенной ей вершине звезды. - Надо будет ему хоть головы мальчиков принести.
Вампирята, послушно занявшие свои места, вздрогнули, глянули на него с недоверием, но от вопросов удержались.
- Порвёт весь подол-то, - заметил Раймон, кивая на дурочку. - В смысле, верховный. Даже с головами. Даже с тремя.
- Порвать подол шотландцу - стать кровным врагом... Ты знаешь, сколько ткут тартан? Сначала овец стригут, обязательно по шерсти! Потом нежные женские руки разбирают шерсть колтун за колтуном - и вот тут главное под эти самые руки не попасться, а то по шее непременно получишь. Затем моют в холодных реках, что стекают с гор. Долго моют, с щелоками, после чего руки становятся уже не нежными, а нрав портится еще больше. В общем, сын мой, не завидую я тому, кто рискнет порвать подол шотландцу...
Роб почти почуял, как запахло домом. Как ветер принес откуда-то запах свежего хлеба и молодого вина. Пока не забродило - его можно даже самым маленьким. Немного, на донышке, с сыром или долькой кислого яблока. Старшим его наливают полный стакан. Выпил, заел пирожком с рыбой -
- Лучше двумя, - Бадб, устало улыбаясь, уронила на алтарь головы. Рядом упал чёрный перекрученый атам из осинового корня.
и лети, набрав полное сердце счастья, над синими лужами, к рыжему солнцу. Странно, что он вспоминал дом, а хотел в зеленый шатёр за пеленой мира - отсыпаться.
Роб мечтательно вздохнул. Еще немного Севера, чуть тракта - и он будет в резиденции. В своей комнате под крышей, где в свете свечей мерцали зеленью стеклянный кувшин с вином и одинокий кубок в металлической оплётке. Поблескивал тёмными лакированными боками комод. Дразнился белым языком скатерти столик. И сон - всё не шёл, несмотря на вино, невзирая на тепло и покой стен, на простыни тонкого льна, на тёплое одеяло, но, возможно, соглашаясь с неспокойным северным ветром. Не шёл ни к магистру Циркону, ни к Роберту Бойду. Заставлял смотреть на тяжёлые потолочные балки, поглядывать на лестницу, что вела выше, под самую черепичную крышу, к ветру и простору. Вынуждал недовольно прикрывать глаза, разглядывая странные, едва формирующиеся в красноватой тьме силуэты. Куда теперь могла входить без стука неистовая.
"Mo leannan?"
- Э-э... - Раймон оглядел головы, богиню и возмущённо уставился на Роба. - Это мы что же, зря статую волокли?! Она ж тяжеленная!
- Отволочём обратно?
Он пожал плечам, разглядывая Бадб и не спеша распихивать головы по сумкам. Она столько лет наблюдала за ним на тракте, что характерные части, как это именовали в орденских уложениях, отпиливали с лихостью бывалого твареборца. Она так давно знала его, что приходила на усталый зов задолго до того, как позовут. Наконец, Роб справедливо - или самонадеянно - полагал, что заслужил редкий отдых, а Бадб - не менее редкое развлечение.
- Нет уж, пусть стоит, - Раймон похлопал статую по белому плечу и хмыкнул. - Или считаешь, что упражнений маловато? Животик растёт? Так я это, проткнутый, потравленный и вообще нуждаюсь в покое и заботе. К слову, о покое... мальчишек-то надо пристроить, а, значит, идея вояжа по северу с обязательной программой в виде посещения монастырей отменяется. Заменяется. На резиденцию и головомойку от умудрённых жизнью магистров, часть из которых, кажется, слишком любит получать письма.
Проткнутый, протравленный и нуждающийся в заботе и в самом деле отъелся. Не до животика, но накопил-таки тот жирок, что у хорошего бойца прикрывает жилы. Роб рассеянно поцеловал руку жены, мельком уловив от неё щенячий восторг вампирьих мальчишек, и недовольно хмыкнул. Богиня не была сдобной булкой, чтобы её так алкать.
- Капитул будет неполон без Тракта, - сообщил он, - к тому же, о гибели трех воспитанников докладывать мне. И ты мальчишек поименуй сначала. И объясни им, что чужих жён есть нельзя. Эвон, как глядят.
Эмма фыркнула смешком, усаживаясь на алтарь, а вампирята потупили глаза и спрятались за Раймона, на удивление не толкаясь и поместившись за спиной.
- Имена... твоя правда, нужно, - Раймон коротко оглянулся, потирая подбородок. - Только вот я так хорошо умею их давать, что хоть по святым выбирай. Кстати, а мысль недурна! Так, что там у нас нынче... эм... ладно, когда у нас там это нынче? Шестнадцатое? Стало быть, Михаил, Никита, Даниил... хм, тоже еврей, что ли?.. Но длинно. Значит, получаются Майк и Ник. А то пока позовёшь, уже схарчат. И надо ещё родовое, а у вампира, как я догадываюсь, уже не спросить.
Он глянул на Роба, поднял бровь.
- По какой-нибудь из ваших варварских деревень? Как там...
- Толмаи, - неожиданно подсказала Бадб.
- Поляк, что ли? - Подозрительно осведомился Роб, и не дожидаясь ответа, кивнул спорхнувшему на плечо Раймона орденскому голубю. - Ник Толмаи - звучит убойно. Как название декокта. Забирай своих птенцов, сын мой, и идите с Эммой к... в таверну. Напишешь после, что сказал Верховный. Прогуляемся, mo leannan? Здесь раньше были дивные гобелены работы старых мастериц. Знаешь, единороги, фэа, Дикий Гон, твои сестрицы... Романтика!
Желанный, загадочный, необыкновенный, сказочный, необходимый, неповторимый, яркий, незаменимый, долгожданный... Отдых! И сон! Роб с шутовским поклоном предложил руку жёнушке, втайне мечтая, чтобы эта прогулка завершилась где-нибудь в тихом, укромном месте, где можно было спокойно разобраться в вопросе имеет ли он ремесло, или ремесло имеет его.

[Ричард Коркин >>>]

УИЛЛ "Sgriosadair" ХАРПЕР

16 апреля 1535 г., Rochford.

Уилл посмотрел в окно, по стеклу которого прыгали блики солнца. Желто-золотой диск поднимался за двором, лесами и горизонтом. Небо ещё местами розовело, как будто подыгрывая комнате Алетты, где почти всё было светло красным или розовым. Он беззубо улыбнулся, вернув взгляд к жене. Алетта, одетая в дорогое московское шитьё, лежала в постели, что-то увлечённо вычерчивая на листах. Из кабинета в комнату принесли клетку с попугаем, его подарка в ней уже не было. На полу валялись подушки, стояло несколько дорогих тумбочек.
- Как себя чувствуешь, что чертишь?
Алетта молча протянула ему вышивку. На фоне закатного неба широкоплечий мужчина прижимал к себе красивую каштановолосую женщину. Вокруг пары росли ирисы. Уилл улыбнулся шире, разглядывая вышивку под лучами солнца. Нужно было где-нибудь раздобыть хотя бы несколько ирисов.
- Красиво, особенно то, как подобраны цвета. Думаю, то, что ты взялась за вышивку, следует понимать как знак того, что тебе лучше. - Он вернул картину Алетте. - Я думаю съездить на мельницу и всё как следует осмотреть. Тот, что называл себя избранным, нёс что-то о королевской крови и предназначении, так что лучше бы нам быть в курсе, чем они руководствовались. Что они ещё говорили, пока я был без сознания?
- Ненавижу ирисы, - задумчиво сообщила Алетта, глядя на рисунок. - Лживые цветы. Умиротворение, свежесть чувств, сияние и ликование, надежда на лучшее будущее, очищение и обновление. И при этом, у них листья-мечи, листья-шпаги, листья-косы, в них заключен воинский дух. Лучше ли мне? Хуже? Кто знает. Уж точно не король Хлодвиг Меровинг, который одержал великую победу благодаря этому цветку. Почему вы сами не допросили его как следует, этого Избранного? Вы же комиссар.
Алетте впору было вытащить из под кровати скипетр с заострённой французской лилией в роли наконечника. Увесистый, достойный Хлодвига Меровинга, ну или хотя бы его потомка в каком-то там поколении. Алетта подбросила бы его в руке, как бы оценивая вес, и метнула бы прямо в Уилла. Лилия бы легко вспорола ему кожу живота, а ручка вошла на половину длины, и тогда Уилл бы разглядел выгравированные на ней "Вы, вы, вы, вы, вы".
- Мог бы - допросил, - Уилл вздохнул, разглядывая подушки. Интересно, разрубленная голова так и лежала на траве? - Если ты так не любишь ирисы, почему выбрала именно их? Всё-таки цветов на свете не меньше, чем потомков у Хлодвигов и прочих Меровингов.
- Потому что у вышивки свои правила и своя символика, - легко пожала плечами Алетта. - Ирисы всегда вышивают рядом с воинами, святой Маргаритой и подле влюбленных. Так же как единорогов рядом с девами, понимаете?
- Понимаю. - Кивнул Уилл. По выдуманным правилам был нужен какой-то конкретный цветок. Он отлип от подоконника. - Ладно, я пойду. Выздоравливай.

Уилл перешел на рысь, шумно вдыхая свежий ветер. Странно, что в таком ветре что-то вообще могло рушиться и гореть. Хотелось, не останавливаясь, так и поехать на север или куда-угодно ещё. Сейчас, выбравшись наружу, он отчетливо почувствовал, что в маноре над ним как будто что-то нависало. До мельницы оставалось пару минут, и он спешился, чтобы зарядить арбалет. Картина почти не изменилась, разве что не подрагивала и не вытягивалась по краям, как в прошлый раз. Здания вполне мирно лежали в руинах, и Уилл не почувствовал ничьего присутствия силой. Но когда он сделал ещё один шаг, в центре речушки показались женские силуэты. Оголившиеся девицы сидели на бывших мельничных, а теперь свободных брёвнах и куда-то смотрели. Вид у них был философский. Уилл почесал затылок, опуская арбалет и подходя ближе то ли к местным русалкам, то ли к его личным иллюзиям. На улице было холодно, и судя по тому, что он помнил из вчерашнего дня, особенно холодно для купания. Конечно, если не пытаться поджечь себе волосы магией.
Девушки, судя по всему деревенские, выглядели аппетитно, пухленькие во всех нужных местах, с длинными, распущенными волосами. На приближение Уилла ни одна из пятерых никак не отреагировала, все как заговорённые продолжали таращится куда-то вдаль. Уилл прошерстил взглядом берег. Со вчерашнего дня кое-чего принесло, мельница почти полностью довалилась, на берегу лежал дохлый заяц-утопленник. Одежды видно не было, и магии он не чувствовал, но девушки даже не пели, чтобы Уилл стал добираться к ним с места, через реку. Это конечно, был непорядок. Если на них так повлияли остатки спор, то нужно было как-то помочь. Вот только в реку лезть не хотелось, особенно глядя на дохлого зайца.
Да и что вообще было делать у разрушенной мельницы пяти девкам? Он подошел к берегу, не обнаружив следов ни босых, ни обутых ног. Подвал сложился, так что ничего толком там было не разобрать, и выходило, что ехал он во многом зря. Уилл щелкнул пальцами, пытаясь привлечь внимание русалок.
- Дамы, вы там не околеете?
Никакой реакции. Уилл подобрал с берега камешек и бросил в одну из девушек, легко, чтобы не поранить. Камешек ударился о плоть, он почувствовал это помимо зрения. Девушка замедленно повернула к нему голову и снова застыла, уставившись в невидимую точку где-то за Уиллом. По крайней мере, иллюзиями они не были. Уилл использовал силу, чтобы проверить дно. Из-за толщи воды волна по дну шла как-то странно, но ничего необычного он не заметил. Уилл болезненно вздохнул, понимая, что сейчас всё равно придётся лезть в воду. Он наскоро сделал себе две пары каменных браслетов, одну надел на плечи, вторую на запястья. Выдохнул ещё раз. Он-то русалкой не был, а вода была холодной.
На поверку вода оказалась ещё холоднее, чем представлялось. Уилл, морщась, подобрался у девушкам, и прикоснулся к ближайшей, запуская в неё силу. Нужно было проверить, не споры ли это. Но поток как будто провалился на полушаге. И одновременно с осознанием усопшести русалок на него накинулась зубастая нечисть. Остальные четверо опасно зашипели, тоже приближаясь. Уилл попробовал вытянуть себя на берег, дергая за браслеты, но его только рвануло, подняло на ярд над водой и выкинуло в самую гущу зубов, клыков и округлостей. Даже о воду получилось удариться больно, так что зашумело в ушах. Округлости все впятером накинулись на него и принялись глодать, как голодные блохи полудохлую мышь. Уилл вцепился в берег, одновременно с этим раскрошив браслеты и пульнув каменные крошки в направлении зубов. Боль, холод, но больше всего обида.
Уилл прополз ещё несколько ярдов, терпя укусы, и захлёбываясь водой. Видимо, не хватило точки опоры и помешала река. Почувствовав, что берег рядом, он резко потянул на себя два тяжелых камня. Потянул так, чтобы с той же скоростью, с которой камни полетели к зубам, его выкинуло на берег. Его, в роли точки опоры, тут же метнуло, больно ударив о камни и доски. Два камня-противовеса свистнули, глухо стукнувшись о что-то и плюхнувшись в воду. Две девки умудрились удержаться на Уилле и вылететь с ним на берег, больно вцепившись в кожу и мясо.
Уилл достал нож, и, скрипя зубами от боли, попробовал всадить остриё заразе в в шею. Промахнулся. Второй раз попал прямо в висок, по самую ручку, а русалка и глазом не повела. Он вытащил нож и врезал по голове кулаком, магией разрывая мышцы шеи. Мёртвая баба и не подумала слететь с него или хотя бы вежливо слезть, только обдала Уилла зелёной блевотиной с кусками чьего-то мяса. Мысли метались в голове, как рой облёванных и от того паникующих пчёл. Уилл вскрикнул хриплым голосом.
- Я сделаю вам гребешок! - Где-то он такое слышал, про русалок и гребешок.
- Гребешок, - задумчиво протянула мертвая девка, надкусив ему щёку. - Делай. И ленты, две. И еще хочу серьги с камешками. И бусы. Хм... Горячий, большой. Много мяса, много крови. Два гребешка.
Пробовать отползти было бесполезно - его крепко держали, время от времени больно покусывая, как кусок вяленого мяса. Уилл вытянул руку, пытаясь притащить какой-нибудь камень, но вытянуть получилось только жалкий комок песка. Странным было ощущать молодое женское тело рядом и одновременно жутко хотеть свалить на другой конец земли. Уилл поднял комок, аккуратно оставив висеть его над рукой. Призвал пламя, так чтобы песок попадал в верхнюю его часть. Матерь божья, и ведь если он не сделает из этого ошмётка что-то удобоваримое - его опять начнут грызть. А найти нормальный камень всё равно бы не вышло, пока его держали. В последнее время всё чаще пригождался огонь, но Уилл всё равно не мог привыкнуть к тому, как много силы требовала эта стихия. Русалка и не думала отлипать от него или хотя бы переставать больно кусаться.
- Крови, кстати, осталось не так уж не много... - С намёком заметил Уилл. - Да и мяса тоже. Может обойдёмся одним гребешком, но я сделаю его блестящим, таким что и при дворах вряд ли у кого есть. - Он не был уверен, что получится сделать из песка что-то хотя бы похожее на гребень, но серьг в наличии точно с собой не было.
- Фламбергу пожалуюсь, - невнятно пригрозила мавка, примериваясь к его горлу. - И он с тобой сделает то же, что и со старостой в Уошбруке. Где мой гребень?
- Хороший гребень быстро не сделаешь и перестать меня грызть! Гребеделы, между прочим, личности ранимые. Вот умру я сейчас и остыну быстро, и гребня сделать не смогу. - Уилл закрыл горло рукой, насколько было можно отстраняясь от зубов. Нужно было занять чем-то рот девы, чтобы она его не кусала. Лучше бы разговором. - И давно сэр Фламберг стал защитником прекрасных речных дев?
- Ты совсем дурак, что ли? - Девка даже опешила от такого вопроса. - Он же михаилит. Он не защищает мертвячек. Он за справедливость. Он одобрит, чтоб я из твоих костей сама гребень сделала.
- А у тебя не получится такого красивого гребня, как у меня. Тем более, что костям необязательно быть моими. С Фламбергом ты сама повстречалась, или среди мёртвых о нём уже легенды ходят? - Его могли хоть до ночи называть дураком, идиотом и кем угодно ещё, лишь бы больше не кусали. А русалка начинала кусаться как только замолкала. Остальные девы остановились на берег, точно так же философски уставившись вдаль, как до этого.
Мавка впилась в другую щеку, тяжело дыша. От неё пахло гнилью и рыбой, затхлой тиной и сырой землей. И лишь сделав пару глотков крови она ответила.
- Отчего это не получится? Надо проверить. Смешно будет, если ты не прав. Потом посмеемся вместе, когда баламутнем станешь.
- Да, я всегда чувствовал, что из меня может выйти тот ещё баламутень. Но всё-таки хорошо бы как-нибудь потом... - Из-за потери крови начинало темнеть в глазах. Песок над пламенем превратился в плавкий огненно-золотой сгусток. Уилл потянул правую руку вниз, вытягивая сгусток и придавая ему форму гребня. Ослабил пламя в левой. Цвет стекла зависел от примесей, но не было ни сил, не желания узнавать какая примесь давала какой цвет, так что Уилл просто вытянул большую часть лишних частиц, оставив одну. Так чтобы гребень был одного цвета. Пустил по верхней части гребня замысловатый узор и охладил стекло.
Когда стекло почти остыло по верхней части гребня пробежала трещина. Уилл задержал дыхание, ожидая, что изделие развалится. На второе у него сил не было. Но гребень остался цел. Хорошо бы, если бы русалки, как он слышал, начали драться, потому что иначе его могли и не отпустить. Уилл повернул гребень, ловя блики солнца.
- Ну вот, прекрасно же вышло. Красивый стеклянный гребень. Вот, попробуй проведи по волосам. - Цвет у стекляшки был худший из возможных - серо-бурый, да ещё и в разводах. Уилл надеялся, что получится что-то более яркое, но на излишества сил всё равно бы не хватило. - Кстати, а что у вас не так с водой? Говорят она здесь какая-то особенная.
- Хорошо, - мавка цапнула гребень, воткнула его в спутанные волосы. - А теперь отнеси меня в реку. На руках, как невесту. И тогда я скажу, что у нас с водой. А иначе - съем!
Уилл бросил отчаянный взгляд на остальных дев, те и головой не повели, так и рассматривая далёкое, прекрасное ничего. Он попробовал подняться. Действие далось нелегко, ощущал он себя дырявым в десятке мест мешком, из которого быстро вытекали остатки крови. Уилл понёс зубы к воде, терпя укусы.
Он опустил русалку в реку, думая о том, как бы успеть отскочить, если она потянет его в воду. Оказалось, что никак. Зубастая девка легко затащила Уилла в реку, но тут же отпустила, уплыв в глубину. Уилл вынырнул, давясь водой. Видимо, так он должен был понять, чем она отличалась от обычной. Ну и верь после этого русалкам. Он выполз на берег, стараясь не приближаться к оставшейся четвёрке. Отчаянно пополз в обход переходя на бег по мере удаления от русалок.
Перевязав раны у тракта, Уилл поехал к манору. Чувствуя, что темнее и холодает, и что одежда на нём не спешит высыхать. В гробу он видел избранных, оккультистов и собственную глупость. По приезду со слов слуг оказалось, что Алетта уже спала, днём чувствовала себя хорошо и ни на что не жаловалась. На его кровати лежал не ведомо что означающий рисунок той картины, которую вышивала Алетта. Наверное, намёк на что-то, чего искусанный и отупевший от усталости даже больше, чем обычно, не понял. Он принял ванну, поел, промыл раны и завалился спать.

[Leomhann >>>]

17 апреля 1535 г. Рочфорд, манор.

Деревня оказалась удивительно живой, многолюдной и обращающей на него внимание. С утра Уилл заглянул к Алетте, узнать, как она себя чувствовала. Здоровье жены опасений уже не вызывало, занималась она новым рисунком - единорогом. Из чего следовало, что рядом с мифическим существом скоро должна была появиться хотя бы одна дева.
Выехал Уилл утром, плотно позавтракав, что однозначно не портило настроение. Вот только в самой деревне, где он по привычке рассчитывал свободно и в общем-то незаметно прогуляться до колодца и обратно, его встретили оживлённо и внимательно. Крестьяне даже вынесли хлеб и молоко, при том не походило, чтобы это было просто тяготящей обязанностью. Рассматривали его примерно, как двоюродная тётка, деревня двоюродных тёток, разглядывающих молодого племянника. Захотелось куда-то скрыться, но это было бы очень невежливо, тем более, когда его так принимали. Так что Уилл оторвал кусок хлеба и сделал глоток молока.
- Такой молодой у нас молодой господин, - умиленно вздохнула грудастая тётка, утирая слёзы. - И красивый какой!..
- Развела сопли, - недовольно пробурчал седобородый мужик, представившийся старостой Беррисом, - радоваться надо. А что, молодой хозяин, вы с леди нашей поладили, али как?
- Зависит от определения. - Уилл сделал ещё глоток молока. Больных видно не было, бедных и ободранных тоже. Женщины в деревне были плотными, здоровыми и как правило симпатичными. Может, всё дело было просто в умелом управлении отца Алетты, но раз так сказал Фицалан, значит нужно было проверить воду. - Спасибо. Можете достать мне ведро воды?
К колодцу сразу бросили все молодые девушки, между прочим, достаточно симпатичные. Принимая ведро из рук, наверное, самой симпатичной, Уилл как бы случайно прикоснулся к её руке. Девушка была здорова и совершенна нормальна, ни магии, ничего другого. Выпив воды он тоже не ощутил в своём организме никаких изменений. Уилл вздохнул, не спеша возвращать ведро, ещё раз поблагодарил крестьян и пошел гулять. Нужно было забраться куда-нибудь в лес и попробовать что-то сделать с водой. Отойдя немного от деревни он заметил, что следом увязался староста. Видимо, не хотел проявить неуважения. Уилл вздохнул, чувствуя что-то вроде солидарности. Так оно и было, дворяне постоянно обижались не пойми на что.
- Хорошая у вас деревня, все здоровы, и даже вода приятная на вкус. - Спрашивать напрямую, наверное, всё равно не было смысла.
- Дык, почитай родниковая, молодой господин, - радостно согласился староста. - Извольте, в лесу ключ бьет, от него и колодец питается, знамо. Самая что ни на есть полезная вода, по вашей воле.
- Ключ - это приятно, в нём всегда вода прохладнее и чище. А в какой он стороне? - Как мог дружелюбно спросил Уилл.
Ключ - это было хоть что-то, тем более что ключей Рольфа он ещё не ломал. Досадное упущение, учитывая что церквушки, мельницы и даже простые сооружения своё уже получили.
- Эвон, за леском.
В отдалении и в самом деле был виден массив деревьев. Уилл вручил старосте ведро.
- Ладно, дальше я сам, люблю побыть в тишине у ручья.
Интересно, сколько часов должно было пройти после укуса русалки, чтобы новая зараза не посчитала его попорченным и негодным в еду?

Ключ и правда был тихим. От журчащей воды распространялась приятная прохлада, деревья огораживали место от деревни и дороги, делали его уютным. Уилл сел на один из камней, не чувствуя никакой магии, да и вообще ничего необычного. Он достал из сумки запасённые ещё вчерашним утром сливы. Кислые, а после всех приключений ещё и помятые. Сгорбился, лениво поглощая попорченную приманку неведомо на кого, выкинул косточку за спину и попробовал, запустил силу под землю, откуда шла вода. Ручей брал ход из грунта. Тоже ничего необычного.
Он не понимал, в чём было дело. То ли Дик имел в виду что-то другое, то ли вода отличалась от обычной чем-то, чего он не мог уловить. Как например, сила, которой старушка Морриган преобразила церковь. Дело тогда могло быть в ком-то вроде неё, но как это понять, Уилл не знал. Да и толку было с этой воды? Крестьяне могли выглядеть здоровыми просто из-за того, как Рольф вёл хозяйство. Он сам тоже мог выглядеть молодо по десяткам причин. Уилл поднял с земли камешек и бросил его за ручей. Да и если у Рольфа были какие-то семейные тайны, чтобы их узнать, достаточно было просто перестать рушить часовни и подождать. В итоге, он так ничего толком и не понял, но, по крайней мере, нашел место, где было приятно посидеть. Единственной настоящей странностью, связанной с водой, были покусавшие его русалки, но объяснялись они его собственными методами самоспасения. В мельнице были целые мешки трупов, ещё несколько свежих он отправил в реку самолично. Так что, приплыли красавицы, судя по всему, на них. Тела, конечно, были какими-то травянистыми, но в мешках вполне могли оказаться и обычные трупы. Да и какая нежити разница? Уилл улыбнулся. Хотя для нежити вели себя русалки как раз что странно - пялились куда-то, а в итоге всё-таки отпустили его за расчёску. Уилл поднялся, отряхивая штаны, но о них лучше было сообщить отцу Алетты. Пусть с ним и жуть, как не хотелось разговаривать. Тем более, что Уилл умудрился не поймать и не допросить ни одной русалки.

[Ричард Коркин >>>]

С его прошлого визита в кабинете отца Алетты ничего не переменилось - ряды книг, стол, по дворянски рабочая атмосфера. Рольф пил вино, что-то читая. Судя по разделываемому во дворе оленю, он только что вернулся с охоты. Уилл поклонился.
- С удачной охотой, уделите мне минуту?
- Отчего же только минуту, милый сын? - Рольф говорил задумчиво и спокойно, не отрываясь от чтения. - Сдаётся мне, ваши извинения в такое короткое время уложить невозможно.
Уилл постарался не выдать удивления. Он не ожидал, что Рольф будет готов слушать любые извинения раньше, чем через месяц. Ну, всяко лучше уезжать извинившись. Он ещё раз поклонился, ниже. Удивительно, часто приходилось извиняться, и удивительно неприятным это было делом. Всё равно, что стоять голым.
- Не думаю, что я смогу сказать что-нибудь умное и за год. Простите меня за часовню, и особенно за то, что не смог как следует защитить Алетту.
- Впрочем, - тесть будто и не слышал его, - у вас имеется сюзерен, устроивший этот брак. Нельзя ведь спрашивать с дитя, если есть попечитель, верно?
Уилл выпрямился. Смотреть, как Фицалан будет реагировать на очередные исходящие от него проблему, уже становилось просто весело. Конечно, не считая потенциальных плетей, пинков, и всего, что только можно себе представить. Ну конечно, если бы его убили - не велика была бы потеря, а всё остальное было приходящим. Хотя, учитывая всё остальное, ещё одна жалоба была бы лишней.
- Проще воздействовать на само "дитя" - так, наверное, будет поучительнее, тем более, что "дитя" тут.
- Боюсь, вы не понимаете, дорогой сын. Но вы хотели сообщить что-то еще? Не только ваши преступления по отношению к семье привели вас сюда. По крайней мере, до того вы избегали меня с тщанием бывалого преступника.
Рольф отшвырнул книгу на стол и та легла, бесстыдно распластавшись страницами, демонстрируя переплет, украшенный вязью лавровых листьев. "Commentarii de Bello Gallico".
- Преступления? - Уилл секунду вспоминал, зачем вообще пришел. Когда вспомнил, не захотелось ничего говорить. - В реке водится нежить в облике молодых дев.
Он низко поклонился.
- Вы кланяться еще не устали, сын? Голова закружится.
Русалкам Рольф не удивился. Даже бровью не повёл, будто мертвячки были обычным делом на реке Роч. Но зато отхлебнул из кубка и наполнил второй из порядком запылённой бутылки.
- Русалки - дело житейское. Крестьяне к ним не полезут, а через пару-пяток дней принесут счёт от случайного михаилита. Скажите лучше, намерены ли вы входить в семейные дела?
Уилл взял предложенный кубок. Он бы и на колени встал, лишь бы его поскорее отпустили. Судя по всему, в виду имелось какое-то поручение. Он, собственно, ничего против не имел - разрушенные часовни полагалось отрабатывать.
- Намерен, - слаще вина Уилл никогда не пробовал, мёд, наверное, и то не был таким сладким. Судя по пыли на бутылке, он и более дорого вина никогда не пробовал. Удивительным человеком был Рольф.
- И каким образом?
Тесть кивнул на кресло, приглашая садиться и выудил из-под стола блюдо с козьим сыром, истекающим желтоватой солёной слезой.
Уилл послушно сел в кресло. Чувствовал он себя скованно.
- Тем, которым вы скажете. Потому что, где я могу быть полезен семейным делам, знаете только вы.
- Алетта говорила, вы собираетесь в Питерсборо. Знаете, - Рольф встал, чтобы подойти к окну, - она все уши прожужжала этой таверной, где король Генрих Седьмой ночевал. Я, впрочем, не помню, чтобы старина Гарри... Его Величество когда-то там останавливался, но... Так вот, в Питерсборо живет один торговец, изрядно нам задолжавший. И очень удачно, что он торгует доспехом и оружием. Догадаетесь, почему?
- Полезные в ближайшей перспективе вещи. - Уилл взял кубок в обе руки.
Особенно, учитывая ситуацию на севере и поляков. В случае восстания даже он должен был откуда-то выставить двух людей. Нужно было поскорее закончить с делами на севере и возвращаться ближе к Лондону, потому что такими темпами их с Алеттой могло просто отрезать от столицы и дома, и там бы было уже не до монастырей.
- Особенно для вас, милый сын. Принято, чтобы молодые рыцари, недавно ставшие таковыми, посещали королевский турнир в свою честь. Конечно, кроме вас там будут другие, такие же юные и волнующиеся, но этот день, этот турнир станет для вас особенным, сынок. Свой я запомнил на всю жизнь...
Рольф замолчал, отбил дробь пальцами. Дерево подоконника звучало глухо и грустно.
- После, разумеется, будет бал. Но доспехи вам нужны будут для турнира. Выберете их сами, в счет долга торговца. К слову, его зовут Лайон Росс.
Уилл почувствовал что-то среднее между рвотным позывом и приступом чесотки. Бал, турнир, взволнованные юные рыцари. Может быть, восстание было не худшим, что могло случиться в Англии. Возможно, он всё-таки смог бы где-нибудь отыскать двух воинов. Уилл-то думал, что речь пойдёт о вооружении отряда, а он должен был подумать о броне для турнира. Причём, ещё и о том, как бы не обделаться в первом же бою. Судя по звучанию подоконника, первый турнир Рольфа закончился примерно чем-то таким же, а может быть он просто вспомнил молодую жену. Уилл положил кубок на столик.
- Отыщу. Может, я могу ещё чем-то послужить семейным делам на севере?
- Верните Алетту домой невредимой и с наследником во чреве - глухо отозвался Рольф, не прекращая барабанить. - Это самая главная ваша миссия в деле семьи.
Уилл поднялся.
- Постараюсь. - Как будто ему нужно было напоминать, что он должен был оберегать Алетту. Уилл вежливо откланялся и пошел спать, больше ему ничего заниматься не хотелось, да и завтра было в дорогу.

[Leomhann >>>]

20 апреля 1535 г. Питерборо.

Питерборо был самым обычным городом - приземистым, грязным и засаленно-деревянным по окраинам, каменным и тянущимся к небу в центре. Самым красивым зданием в нём был серый храм, самым посещаемым и уютным - таверна "Низкалый Лев". В таверне было два этажа, второй - дощатый выступал над первым - каменным, так что постройка была как будто из сказки. Причём почему-то именно из немецкой.
В дороге с Алеттой было нескучно. Он рассказывал истории, которые с ним случались. Алетта с радостью поддерживала разговор, просвещала его относительно шитья, символики и цветов. И если на тракте было просто нескучно, то все ночи, что он проводил в пути до этого, ни шли ни в какой сравнение ни с какой из теперешних. В общем, Уилл стал чувствовать себя спокойнее и довольнее, хотя к тому, чтобы узнать, как Алетта относилась к его договору с демонами, он только подступался.
Оставив вещи в маленькой комнатке на втором этаже, а лошадей в конюшне, они пошли в церковь. Алетта хотела помолиться, а Уиллу в общем-то не хотелось начинать рыскать по борделям в поисках француженок. Причём, не хотелось настолько, что можно было и в церковь. Храм оказался достаточно красивым и людным. Шла обедня, на которой священник говорил не то, что надо, и поминал не ту королеву, которую следовало поминать. Уилл бросил взгляд на недовольно молящуюся Алетту и улыбнулся. Воспользовался возможностью послушать о чём говорили люди, а говорили о самом разном.
- Рыба-то подорожала, - трагичным полушепотом сокрушалась дородная, по моде одетая матрона. - Говорят, это потому что святые отцы из Вустера всю скупили.
- Постничают, молитвенники наши, - соглашалась с ней не менее упитанная дама в коричневом. - Сие во благо и для спасения наших душ!
Уилл слабо представлял, как нужно было постничать монахам в Вустере, чтобы рыба подорожала аж в Питерборо. Может быть, монахи закупались провизией для будущего восстания или просто про запас, чувствуя что что-то назревает.
- Матерь Божья, Дева Мария! Убереги и защити, ибо нет мне иного заступничества! Возлюби!
Юноша-ровесник Уилла глядел на статую Богоматери с греховным вожделением в глазах, ничуть не смущаясь своего богохульства. Уилл тоже пробежался взглядом по статуи, потом по Алетте. Такому ценителю, как этот парень, нужно было в помощники к Кромвелю, они бы точно друг друга нашли.
- В Хокуэлле комиссара повесили. Этого... То ли Гарнера, то ли Картера. То ли вообще Керпера.
- Брехня. Я слышал, его Лютнистом кличут. Самый лютый из всех, целые города рушит.
- Непременно, зерно подорожает. Вот увидите.
Разговор трех купцов прервало громкое шиканье из рядов, где сидели старушки. Уилл пожал плечами, думая о том, что дорожать зерну ещё не от чего - он разрушил только одну мельницу, да и то водяную. А вообще, на вилы не хотелось, благо сажали там какого-то непонятного Харпера, а он, пока не прибудет в монастырь, а может, и по прибытию, был Манвилем.
- Если Гарри вернёт королеву к себе, то ничего и не будет, - убеждённо бубнил низкорослый крепкий мужчина в чёрном. - И если принцессу Марию наследницей назовёт.
- Надо было Бекингема поддерживать, эх...
На этот раз разговор оказался намного более интересным и почему-то почти болезненным. О политике на севере говорили куда свободнее, чем в Лондоне.
- Не нравится мне Орден, - вмешивался в разговор двух дворян третий. - Нейтралитет - рай для подлецов. И с дьяволом Кромвелем танцуют, и от северных денежек не отказываются. Твари, известно, политикой не увлекаются, но...
- Орден, Орден, - негромко фыркала рядом с ними тощая, рябая девица. - Только и слухов о них. Дескать, и в бою, и в постели. Я намедни одному намекнула, так он перекрестился и сбежал. "Сначала подвиг в вашу честь, леди". Тьфу!
- Так вы бы догоняли, милая, - прикрывая улыбку кружевным платком, советовала ей соседка, миловидная и смешливая. Уилл улыбнулся шутке, а потом его как будто окатило холодной водой, когда со стороны донеслись приглушенные слова другой беседы.
- Аск в Ланкастере. Собирает сторонников. Нужны будут деньги и оружие.
- Наследник готов?
- Наследник ничего не знает.
Двое мужчин неприметной внешности перекрестились и вышли из церкви. Уилл взял Алетту за руку.
- Дорогая, пойдём прогуляемся.
- Но я еще не помолилась! - Алетта с нежной улыбкой поправила кружевную накидку на голове и благочестиво перекрестилась. - И вообще, ваше дело запомнить все эти безобразия и сообщить куда следует! О Господь Всемогущий, как они попирают всё, что повелел Его Величество!
Горожане стали недовольно поглядывать на них двоих, а Уиллу как будто подставили холодную бритву к горлу. Нужно было успеть за теми двумя, а Алетта такими темпами могла наговорить на полноценные проблемы. Он приблизился к жене, быстро прошептав ей на ухо.
- Как ты думаешь, для верующей христианки нормально оставаться в храме, когда служба ведётся вот так? И не забывай, кто нас окружает, если будешь ещё возникать, нас вынесут отсюда на мечах и вилах. Пошли.
- Но это ваш долг! Или вы его тоже не выполняете? - Яда в голосе Алетты хватило бы на добрую сотню католиков. Но к выходу из храма она пошла. - А Господь слышит везде! Ибо сказано - и где вы не соберетесь и двое, и трое, там и я среди вас!
Уилл прищурился, заговорщики приближались к центру площади. Хвала господу, они не исчезли. В центре города было слишком людно, чтобы проследить за ними с помощью силы. Он быстрым шагом повёл Алетту за собой через торговые ряды с рыбой. Если бы не служба, они бы сейчас не протолкнулись.
- Да, да, да. Среди нас, обязанности, двое, - было опасно тащить её с собой, но выходило, что в храме всё могло пойти ещё хуже. Хреново было, если это была ловушка. - Алетта, среди всего, что говорили в храме, ты, наверное, слышала и об убитом комиссаре? Как думаешь, что было бы, если бы ты продолжила громко возмущаться?
- А вы, дорогой муж? Думаете?
Алетта фыркнула и пнула камень.
- Я-то думаю, по крайней мере - пытаюсь, вот и вытащил тебя оттуда. И хватит называть меня на "вы". И подумай, много ли толку Его Величеству от ещё одного повешенного комиссара и его растерзанной жены.
Он не решался использовать магию. В городе она не была запрещена, но что если кто-то из преследуемых имел камень, как у арестовавшей его не так давно стражи, или просто сам был магом земли? Пара заговорщиков начала петлять по переулкам, так что Уилл рискнул использовать силу, так, чтобы продолжать преследование можно было идя по соседнему переулку, а не шаг в шаг. Он пустил силу под ноги заговорщикам, пытаясь ощущать их шаги и передвигать поле контроля с той же скоростью и в том же направлении. Он вздохнул, пытаясь не потерять концентрации.
- Знаешь, с месяц назад, мне было поручено проверить Бермондси. Я как обычно проверил сам храм, проверил священника, Библию, подвалы, полы, стены. Ничего странного не заметил и решил, что этого достаточно. В итоге тамошний констебль через неделю вырезал целую толпу людей, которые оказались папистами. И дело не в том, что я выпустил из внимания потенциальных повстанцев. Дело в том, что не получилось ничего предпринять, чтобы избежать резни. Здесь то же самое: если их спровоцировать, если подвести к тому, чтобы они набросились на нас прямо в храме, короне будет сложно оставить это просто так. Для кого-то это станет ещё одним знаком, что Его Величество не контролирует ситуацию, для кого-то может стать сигналом к началу восстания. Так что лучше сдержать свой праведный гнев.
- Джеймс Клайвелл, - задумчиво протянула Алетта. - А вы знаете, что эти повстанцы хотели сжечь его жену, называя её протестантской ведьмой? И я не понимаю, причем тут Бермондси. Вы это к своему преследованию грязных католиков? Боитесь, что ничего не узнаете? Или просто хотели сбежать из церкви, словно вас черти вилами щекотали?
- Я не осуждал констебля, и не моё дело, что он сделал с восставшими и как защищал свою жену. Я говорю о том, что если бы я сделал всё правильно, до восстания могло бы не дойти. И к тому, что не надо рисковать стать протестантской ведьмой на костре.
Как оказалось, грязные католики завернули за угол. Дальше был тупик, где, судя по звукам, кого-то натужно имел наёмник. Шаг у заговорщиков стал спокойнее, так, как будто они оторвались от погони и теперь могли идти спокойнее. Это было опасно, Уилл, когда за ним так шли, зашел бы за угол и достал стилет. Благо, был день. Улица была длинной, так что если бы он и ждал, когда они снова зайдут за угол и не смогут его увидеть, упустил бы католиков из виду. Пришлось идти следом.
- Моё дело попытаться. А ты чего так взъелась?
Зайдя за угол, Уилл почувствовал, как его ударили по голове. Увидел стоящего на четвереньках человека с сапогами на руках. Он не успел оттолкнуть Алетту, не успел ничего только сообразить. Перед глазами потемнело, и на голову опустился ещё один болезненный удар.
Пришел в себя он в довольно светлой комнате, связанный отгоняющими силу верёвками. Алетты видно не было, рот ему чем-то заткнули. Напротив стояли оба католика, крепко сложенные и недобро смотрящие. Из-за штор нельзя было определить, куда выходят окна.
- Ну что, - ласково произнес левый из недобрых католиков, - вот мы с тобой и пришли, брат комиссар.
Правый, не говоря ни слова, пнул в бок.
Уилл бы почувствовал, как из него выбило дух, если бы ему не забили рот. Так он просто хрипнул, чуть не свалившись вместе со стулом. Алетта, наверное, была в соседней комнате. Раз на улице ещё было светло, вряд ли он долго пролежал без сознания. Видимо, кто-то из двоих был магом земли, потому что иначе он бы почувствовал, как они останавливаются, как один снимает обувь и отходит в сторону.
- Ты зачем за нами ходишь? - Всё также ласково вопросил первый, выдергивая кляп.
- Я вроде бы сижу, а при том ещё и чувствую, как мне отбивают последнюю почку. - Совершенно без оптимизма в голосе ответил Уилл. Он не имел ни малейшего представления, как выбраться, потому что самым простым вариантом для магов-акробатов было перерезать ему горло. Хреново. Он не знал, что было с Алеттой.
- Шутник, - обрадовался католик, снова пиная его.
И осёкся.
В комнату вбежал отчаянно чешущийся испуганный юноша чуть моложе Уилла. Он протянул голубиную записку первому, тот с усмешкой развернул её, прочитал... И побледнел.
- Что же вы не сказали, что это вы? - Угодливо вопрошал он, распутывая Уилла. - Да знай мы, чей вы, мы бы... Вы ведь не злитесь, господин? Мы думали, вы подсыл. Джонни, сходи за леди скорее!
- Гривны можно сделать и из костей, - тихо, по-змеиному прошептал Джонни на ухо. - Женские косточки, косточки жены такие белые, такие красивые! Почти, как золотые.
Он кивнул и быстро, повиливая бедрами, вышел из комнаты.
Уилл секунду смотрел вслед юноше, потирая онемевшие запястья, пробежался взглядом по бумаге.

Уилфреду де Манвилю, баронету Хорли.
Сэр Уилфред, вам предписывается явиться с леди де Манвиль в особняк лорда Кроухерста по приглашению вашего синьора. Немедленно. Ричард Фицалан, лорд Грей.

Интересно, как это выходило, что католики отпускали его, узнав про Фицалана. Если это вообще были католики. Хотелось поскорее убедиться, что с Алеттой всё в порядке. Стоило оставить её в маноре. Морриган, кажется, уже было настолько нечего делать, что она вселялась в кого попало. Но разбазаривать кости жены он никак не мог, даже такой вредной. Уилл старался стоять в стороне, так, чтобы, если ситуация изменится, не получить по голове ещё пару раз и успеть сделать хоть что-то.
Несколько секунд первый смотрел на него восхищенно, но постепенно взгляд стал заботливым и даже сочувственным.
- Господин, с вами всё хорошо? А то стоите так... К слову, а вы Его Преосвященство, брата милорда Фицалана, давно видели? Меня, кстати, Беном кличут. Как дела у Его Преосвященства? - На последних словах в голосе прозвучал неприкрытый священный восторг. Почтительный и почти подобострастный.
- Насколько я знаю, хорошо, всё волею Божьей, потому как кто верует неистово, тому и покровительство, и помощь в делах.
Уилл сел на стул, к которому недавно был привязан. У него начинала болеть голова. Судя по тому, что он пока слышал, из-за моря брата Фицалана уже назначили кардиналом. А самого Дика, вполне могло быть, наследником. Значит, он ещё не знал о дарованной чести и приказывал Уиллу явиться в замок. Опасно. Что, если Дик согласился? Как ему повести себя? Сообщить ли обо всём Кромвелю, как только появится возможность? Уилл выдохнул, опираясь спиной на спинку стула.
- Но вы меня удивили, знаете своё дело.
- А что, господин сэр баронет, у вас голова не болит? Болит? Но мы сугубо от рвения, да! Вы не прогневайтесь!
За стеной, куда ушел Джонни, слышались топот и приглушенные голоса, Бен кланялся, а неведомо откуда взявшаяся разбитная девица в кольчуге на голо тело поднесла вино, зазывно улыбаясь.
Уилл встал, протиснулся мимо девицы и вышел в коридор. Не нравился ему этот топот, надоело ждать.
- Куда же вы, сэр, господин баронет, сэр, - вопросил Бен, - да вы сидели б на стульчике, сейчас я вам холодную тряпочку на лоб приложу. Тряпочка - она всегда полезна, когда по голове били. А сестрицу милорда Ричарда давно ли видели? Вот уж кто истинная саксонская королева, так это она. Холодная прелесть Севера. Только с мужем не повезло, да-с. Как есть норманн, да еще и михаилит. Сума перемётная орденская. Сволочь надменная.
Уилл на ходу пожал плечами, стучась в соседнюю комнату, из которой доносился топот, и, не дожидаясь ответа открыл дверь. По комнате ходило несколько мужчин, часть из них ползала, заглядывая под стулья и столы. Кто-то смотрел в сундук. Несколько остановились и жалобно уставились на него.
- Что происходит? - Сжимая кулаки, спросил Уилл.
- А верно говорят, будто милорд Ричард девицу из французов за себя берет? Слышал, будто из Клермонов? Лучше бы уж сестру. Как в древности, значит, - Бен суетливо плюхнул ему на голову мокрую тряпку, крепко пахнущую уксусом. - А леди потерялась. Была - и вся вышла. Испарилась. Простите. Что погано, убежать не могла. Я крепко вяжу, вы же знаете.
- Меч. Верните мне меч. - Уилл стоял как вкопанный, вглядываясь в лица и пытаясь запомнить каждого католика. Акробаты в его памяти уже отпечатались. Он бы обвалил на них здание, если бы это не сулило задержки или ареста. Заговорщики быстро притащили меч, Уилл закрепил его на поясе. - Есть какие-то изменения в планах?
- А чего же это вы у нас спрашиваете, господин? - Мужчина удивлённо моргнул. - Коли сами выше плаваете, со щучками? Нам-то, пескарикам, со дна не углядеть. Или проверяете? Так верные мы. Самые верные и есть, вернее некуда. Так что вы и скажите, господин, что поменялось-то?
- Важно не что поменялось, а какие команды вам дали, и правильно ли вы их поняли. А что верные - верю, очень уж крепко вяжете и метко бьёте. До сих пор в ушах шумит. Пойдём, проведёшь меня до особняка лорда Кроухерста.
Хорошо бы было поскорее оказаться на улице, чтобы даже если католик что-то заподозрит, Уилла уже не смогли так легко скрутить.

[Ричард Коркин >>>]

Место было чистым. Два ряда ухоженных двухэтажных домиков плавно заворачивали в сторону, где пересекались с другой улицей. По мостовой бегали дети, гуляли опрятного вида женщины. Уилл запомнил, как они выходили из здания, запомнил где оно было, запоминал, куда они шли сейчас.
- Насчёт лорда и сестры я согласен, но говорят, француженка плодовита. А наследники в наше время ценнее, чем когда-либо.
- Плодовитость не проверял, - Бен вздохнул и важно поправил пояс с длинным толстым кинжалом. - Да и наследники, господин, конечно, дело хорошее, да разве ж стоит такую кровь французской портить? Кто его знает, кто там выйдет, из вагины волчиццкой. Дентата которая, стало быть. А с сестрицей-то вылитый Артур-король получился бы!
- Да, и правда жаль такую кровь мешать, король Артур нам бы сейчас понадобился... Чтобы разобраться хотя бы с теми же французами.
Заговорщик никак не хотел выдавать всё в нужном порядке и достаточно ясно, чтобы даже внук ткача понял. И думалось только о том, как вернуть Алетту, а Дик, хотел он в короли или нет, вертелся в нужных кругах, чтобы быть в состоянии помочь. То, что старая ведьма-богиня, воровка и обманщица похитила Алетту, помогало чётко понять, что судьбы мира вращались сами по себе и вообще в других местах, а ему нужно было спасти жену.
Когда Уилл приносил оммаж, над головой Дика появилась неосязаемая корона. Теперь это выглядело, как страшное предзнаменование. Страшное, потому что бескровно корона своего владельца вряд ли бы поменяла. Кто бы мог подумать, что у лорда появится настолько осязаемый шанс стать королём. Но вряд ли бы нынешний король или Кромвель отдали власть просто так, а это значит, что приближалась война. Конечно, если Дик не откажется от восстания и сам его не передушит. Может, решит получить власть другим способом, может, что-то другое. Но пока всё выглядело как подготовка к войне, и какое-то место в этой войне должен был выбрать отец Алетты, какое-то место сам Уилл. А проигравшим, причём почти всем, потом отрубят головы... Хоть оперу пиши, правда комиссар, которому приписывали обрушение католических городов, на стороне католиков, даже для оперы звучал фальшиво. Да и в гробу он видел католиков, в первую очередь того, с которым разговаривал.
- Французы - дети сатаны, - охотно согласился Бен, - особенно их король. Надо же, заявлять, что Англия - его ленное владение! Совсем ополоумел. Это всё сифилис, будьте уверены.
- Да оно и понятно, с их-то привычками... Но чего не отнять, за француженку, должно быть, то ещё приданое сулят,
Уилл время от времени поглядывал на каменные домики. Город был очень по-английски обычным, напоминал Саутенд и Хокуэлл. Если бы ничего не вышло с Фицаланом, нужно было бы искать какой-нибудь другой путь. И вариантов было немного, а что предложить демонам, кроме души, он не знал.
- Да чего за ней дадут, кроме лягушачьих лап? Они же нищие, французики эти. Потому и нищие, что плодовитые. Вот он, особняк Кроухерста.
Бен остановился у красивого высокого здания, окруженного забором, за которым виднелся сад.
Выглядел особняк богато и так, будто не сулил ничего особенно хорошего. Уилл вздохнул, положив католику руку на плечо.
- Ладно, не знаю когда встретимся, ведь дело делаем опасное. Но кто, если не мы? Так что, держитесь. И всё-таки, перед тем как я пойду, повтори вкратце приказы. Нужно быть уверенным, что вы всё правильно поняли. Нам нельзя ошибаться: враг не дремлет и может быть ближе, чем кажется. Даже совсем близко.
- А вы ключи назовите, господин сэр баронет, - простодушно ответил Бен. - А если не знаете, то заходите позже. Как узнаете вот. Прощайте пока. Удачки вам.
"Вот чёрт католический, чтоб тебе век мочу пить", - подумал Уилл, похвалил заговорщика за внимательность и пошел ко входу в поместье.

[Leomhann >>>]

Слуги повели Уилла по длинным, украшенным портретами коридорам. Все лица на портретах были как на подбор, грозные рыцари в доспехах. Создавалось впечатление, что по вечерам господа душили медведей и то, только потому, что с Францией король пока заключил перемирие. Чем больше Уилл думал о том, как вернуть жену, тем злее становился на себя за то, что опять оказался без сознания. Видимо, доспех нужно было выбирать с особой защитой на затылке.
Ждали его Дик и леди Хизер в богато украшенной гостиной. В камине потрескивал огонь, а на полу лежала шкура огромного медведя. Лорд внимательно изучал книгу, одет был небрежно - от официального наряда были только сапоги. Рубашка, как и штаны, на нём были домашними. Это заставляло подумать о том, кем Дику приходился местный хозяин. Леди Хизер, наоборот, была одета очень торжественно. В то же серебристого цвета платье, что и на свадьбе. Наряд был щедро украшен жемчужинами, как и неведомого названия украшение на голове потенциальной королевы. Украшений было много, но выглядело всё вместе совсем не вычурно, и почему-то как будто бы даже скромно.
Уилл низко поклонился. Интересно было, по какой именно причине Дик срочно его вызвал. Может, из-за чего-то связанного с восстанием, может, чтобы ещё за что-то наказать. В любом случае, было бы полезно услышать.
- Здравствуйте, милорд, здравствуйте, леди Хизер. Прошу прощения, леди Алетту я с собой привести не смог.
Лорд дружелюбно кивнул, закрывая книгу и указывая ему на стул возле камина.
- Женщинам имя непостоянство, - задумчиво проговорил он. - Вы хотите сказать, сэр Уилфред, что написав мне письмо, пожаловавшись на вас, отвлекая меня от дел и потребностей других вассалов, леди не пожелала приехать? Или, упаси Боже, у неё еще кости не срослись?
- Иногда леди просто не хотят, - с печальным и сочувственным вздохом заметила леди Хизер, - такое у них время дня. Или месяца. Или года.
- Или век неподходящий, - безмятежно согласился Фицалан, вопросительно глядя на Уилла.
Уилл вздохнул, усаживаясь на предложенный стул. Хоть Дик и принял его намного дружелюбнее, чем можно было ожидать, мысли о том, насколько всё было плохо с Алеттой, извивались в груди червём. Злость, когда хотелось обвалить здание прямо на головы тупо смотрящих на него католиков, теперь полностью уступила место чувству вины и какой-то страшной усталости. Оказалось, что у Алетты ещё и жалобы были, ну, теперь кроме всех остальных причин срочно вернуть себе жену, появилось ещё и желание вытащить её как мокрого котёнка за шиворот и основательно поговорить. Юлить и строить из себя чёрт знает что, после того, как его приняли, не было никакого желания.
- В общем, где-то два часа назад по моей глупости нам случилось оказаться в плену у католических заговорщиков, и пока я связанный лежал без сознания в соседней комнате, они её проворонили. Проворонили - то есть позволили выкрасть её Морриган, которой ударило в голову таким образом требовать быстрее вернуть долги.
Минуту лорд молчал, тарабаня пальцами по подлокотнику кресла.
- Merde, - проговорил он, наконец. - И почему вы решили, что это сделала уважаемая госпожа?
- Она мне сама сказала, - пожал плечами Уилл. Судя по тому, насколько уважительно говорил о Морриган Дик, не всем она представлялась старушкой Мэри и предлагала целоваться. - Видимо, сделала скидку на то, с кем приходится иметь дело. В общем, зная, что вы служите уважаемой госпоже Бадб, я хотел попросить помочь мне. Я знаю, что бесконечно прошу об одолжениях, и если бы дело не касалось Алетты, я не стал бы испытывать ваше терпение.
Дик неопределенно пожал плечами и хмыкнул.
- И сколько домов при этом обрушилось? Впрочем, если в городе нет паники, то ни одного. Неужели вы поверили на слово, не осмотрев каждый закоулок?
- Странно это было бы, - меланхолично заметила леди Хизер, поправляя арселе, которое вовсе не нуждалось в поправлении. - Если леди дорога, то как же и не осмотреть, не обшарить. Все закоулки до единого, даже самые скрытные.
- Что касается хозяйки, - Фицалан ласково улыбнулся своей невесте и подальше отодвинулся от неё вместе с креслом, - то я не могу просить её о такой милости. Утратил право. Хотя по этим закоулкам бы пошарил.
- Я и собираюсь всё проверить, просто как положено, с отрядом и пыточной. Господа католики, к слову, говорили о каком-то кардинале. Кстати, вашем однофамильце... Да и вообще много о чём говорили, о наследстве, о родословных, и недостатках француженок в качестве жен. Так что, чем валить здание и повергать город в панику, лучше спокойно и уверенно. Тем более, что меня даже отпустили, узнав, что я ваш вассал.
Уилл скорее блефовал, потому что писать отчёт Кромвелю он стал бы точно не раньше, чем обсудит всё с сюзереном. Дело было опасным, а он вообще не знал, как ко всему этому себя ставил Фицалан. Но сейчас всё это вместе с потенциально паникующим и разрушенным городом было на втором плане. Ему нужно было вернуть Алетту.
- Да, братец Томас - позор семьи, - скорбно согласился Дик. - Подумать только - кардинал, католик! Однако, мне становится любопытно, какую помощь вы хотите от своего сюзерена, мой осведомленный вассал?
- Неужели - отряд и пыточную? - вздохнула леди Хизер. - Но из нас не очень большой отряд, сэр баронет, а пыточными пока не обзавелись - есть только спальни...
Шурша страницами, книга полетела в неё. Мелькнуло название: "Cantar de mío Cid", а лорд хмыкнул, явно гордясь тем, что девушка её поймала, да еще и сладко улыбнулась.
- Помогите мне вернуть жену - это единственная помощь, которая мне по-настоящему нужна. - Уилл потёр руку, глядя прямо на Дика. Губы сами собой почти изогнулись в улыбку, когда леди Хизер поймала книгу, но страшная усталость накатывала волнами, то немного отпуская его, то опять доходя до самого горла. - Отряд можно раздобыть, просто написав Кромвелю, а брат, действительно, может стать проблемой, особенно когда Аск уже собрал войска, а наследник готов. Просто ещё не знает о том, что он наследник.
- Сэр Уилфред, - Дик лениво улыбнулся. - Я могу дать вам денег, чтобы вы заплатили мистикам, способным открыть дорогу к тем весям, где держат леди Алетту. К слову, советую брата Харзу. Я могу встать за вашим плечом в этом нелегком пути. Но умолить госпожу и хозяйку я не смогу, ибо виноват перед нею. Видите ли, вину смывают либо делами, либо кровью, а меня пока не удостоили ни первого, ни второго. Но мы напрасно сидим здесь и разговариваем, пока эти бунтовщики жгут дом там. Возможно, я смогу найти следы вашей жены, если еще не поздно.
- И вот, изгнанный дон Родриго прощается с женой, доньей со странным именем Химена - однако, не каждую жену браком назовут! - и дочерьми... - нежным голосом продекламировала Хизер и закрыла книгу, вставая из кресла. - Ибо изгнан был он по обвинению паскудному и сугубо ложному, зато - королевскому. Так что ничего этому достойному дворянину с кучей не менее достойных вассалов не оставалось. Когда так любезно просят, и дело настолько достойное, только и следует, что попрощаться, поцеловать неве... жену и идти в дали неведомые. Так, милорд?
Фицалан коротко рыкнул, выхватывая её из кресла и прижимая к себе в злом поцелуе.
- Дождитесь меня, миледи, - почти прошипел он. - Мы ведь вернемся, не так ли, сэр Уилфред?
- Со щитом или на щите, милорд. Правда, щиты уже не очень используются, но если нужно будет можно найти. - Криво улыбнулся Уилл, следуя за лордом. Фицалан направился к выходу, взяв со стола только кинжал.

[Ричард Коркин >>>]

Не успели они сойти с крыльца в уже темнеющий двор, как Дик смертельно побелел и осел мешком на землю. Уилл, ожидающий засады, взрыва, обрушения или землетрясения, но только не этого, даже не успел подхватить лорда.
- Зашибу. - Заверил Фицалан уже больше похожий на выбеленный труп. Уилл упал на колени рядом, дотронулся рукой до лба. Сила скользнула в слабеющее тело и он с ужасом почувствовал, как у Дика останавливалось сердце. Останавливалось медленно, как плоский камень, который бросили в реку. Один отскок, второй слабее, третий ещё слабее. По рукам пробежало отвратительное чувство, когда он вспомнил, как скончался пораженный спорами крестьянин. Когда он проверил, в крови проступил жгучий, гнилой яд. Уилл выдохнул, заставляя почки дворянина работать активнее, осторожно притупляя те части организма, которые реагировали на яд. У самого него жутко пересохло в горле.
- Милорд, настоятельно советую приходить в себя. Мой прошлый пациент взорвался.
Уилл метнулся взглядом по двору. Слуги молча стояли в стороне и следили. Леди Хизер тоже могли отравить. Отравить мог хозяин дома. Уилл крикнул.
- Помогите мне, быстро. - Тут же обратился к лорду. - Я серьёзно, разлетелся по всей комнате.
В комнате Уилл чуть не уронил Дика, увидев, что леди Хизер была точно в таком же состоянии. Он уложил обоих на шкуру медведя прямо на полу. Яд в крови девушки был тем же. Уилл пробежался взглядом по комнате, почти сразу наткнулся на откупоренную бутылку вина. Лорд не приходил в себя, но сердце уже хотя бы не останавливалось. Билось слабо и с прерываниями, но вроде бы не останавливалось. Уилл точно так же подействовал на Хизер, заставляя её потеть и притупляя реакцию на яды. Потребовал у слуг тёплой воды, белка и крахмала. Залив всё полученное в отравленных, потребовал холодной воды, тряпок и тазиков. Начал по очереди приводить лорда и Хизер в себя, подняв голову и массируя уши. Держал так, чтобы когда стошнит - стошнило на бок - в тазик. Курва мать, день был просто восхитительным.
Уилл усиленно натирал лорду уши, даже получая какое-никак удовольствие от процесса. Стоило только вспомнить, как Фицалан отчитал его на свадьбе или как передал материнский подзатыльник, как смертельная усталость сразу отступала и ему снова хватало сил, чтобы бороться за жизнь лорда.
Дик сел резко, будто и не валялся до того бездыханным. Он был всё еще бледен, но сил приподнять и приобнять свою Хизер у него хватило.
- Обратитесь к Харзе, Уилл, - твёрдо произнёс он. - Я оплачу.
Уилл отшатнулся от лорда, облегчённо вздыхая - леди Хизер, кажется, тоже приходила в себя.
- Приходите в себя вы ещё неожиданнее, чем падаете, милорд.

В комнате было тихо: снизу из зала доносились звуки разговоров и весёлый смех, но в самой комнатушке всё равно было ужасно тихо. Вещи Алетты лежали не распакованные в углу, формируя целую горку. Сумка Уилла одиноко прислонилась к ножке кровати. Идея обратиться к Харзе была здравой, но знал ли михаилит о богинях, Туата и всём остальном? Раз его советовал Дик, значит, наверное, знал, ну, или по крайней мере, это не имело значения. Уилл поёжился: пропотевшая одежда теперь стала жутко холодной и неприятной на ощупь. Судя по последней реплике лорда, Дик был в курсе, кто именно его отравил. Но как-то очень уж он был спокоен, когда пришел в себя. Уилл достал из сумки лист бумаги, перо и чернила.
В любом случае, раз Дик ничего не сказал ему о восстании, значит, время ещё было. Внизу всё так же пьяно шумели, свеча пускала по стенам рваные тени. Он не был уверен, могли ли ему помочь люди. Может, Фицалан потому и очнулся таким спокойным, что знал, что с ним будет после смерти. Уилл облокотился о стол, рассматривая тёмную стену напротив. Тогда всё уже лежало совсем не в плоскости католиков и реформ. И чёрт бы с ними с плоскостями, если бы дело не касалось его жены. Он упёрся спиной о спинку стула, закинул ноги на стол. Если подумать, он никогда не был неистово верующим. Матушка, например, на его памяти пропускала службы всего несколько раз, а он сам шел в храм скорее от нечего делать и чтобы посмотреть, не слишком ли дорогие подсвечники там стоят. А, ещё где-то с тринадцати лет его тащили туда, чтобы потыкать пальцем в какую-нибудь девицу. Уилл прикинул сколько раз матушка пыталась подсунуть ему какую-нибудь Венди. Безнадёжное занятие. Он бы на её месте уже давно сдался, а тут вон оно как, нашла невесту. Уилл вздохнул. Как-то странно он себя чувствовал. Вроде бы скучал, а вроде бы и не скучал. Он убрал ноги со стола и взялся за перо.

Брат Харза, здравствуйте, мне срочно нужна дверь. Не могли бы мы встретиться? Дело срочное и очень для меня важное.
С уважением, Уилфред Харпер

Уилл отпустил голубя в окно, высунулся сам, следя за быстро исчезающей в темноте птицей. Если Харза был недалеко, стоило поехать сразу в ночь, так что теперь лучше было вымыться и подготовиться.

[Leomhann >>>]

21 апреля 1535 г. Питерсборо.

Голубь прилетел под утро, как раз когда Уилл задремал. Его разбудил звук крыльев и удар чего-то белого и когтистого в лицо. Птица, благо, не пострадала. С трудом удалось заставить себя подняться и протереть глаза. На крохотном листке бумаги была всего одна строка.

Лонгфрамлингтон, там проще искать ключи. Харза.

Уилл, зевая, подошел к окну и аккуратно выпустил птицу. Дорога выходила неблизкая, но если Харза согласился, значит, из затеи мог быть толк.

Уже в пути ему в лицо одна за другой ударилось ещё несколько птиц. Уилл, выплёвывая перья, развернул послания.
Добрый день!
Скучали?
Прекрасная погода
Надеюсь, голуби выживут
Мне надоело писать эти записки
И что это должно было значить? С высоты, явно метя в лицо, спикировал ещё один голубь, но умудрённый жизненным опытом Уилл уклонился.
"Мой муж - михаилитский тиран. Сам письма не пишет, а меня заставляет!" - возмущённо заявляла Берилл. Тут, конечно, можно было посоветовать только смириться. Но, ладно, что Фламберг мучил свою жену - дело нормальное и привычное, Уилл-то ему что плохого сделал? С неба слетел ещё один голубь, судя по всему последний. Господи, откуда они их только брали. Этот своё послание еле дотащил.

Вассал нашего брата и наш скоробудущий вассал, приветствуем вас.
Почему скоро? Увы, здоровье милого Ричарда в последние месяцы не внушает. Ничего. И оттого поневоле приходится внушаться (капли пролитых чернил). Впрочем, милостью Господа он проживет еще долго, чего и вам желаем, хоть и очень странно, что вас завещали не дорогому брату Эдмунду. Возможно, это потому, что здоровье не милого Эдмунда не так давно совсем закончилось и внушать ничего не может (снова капли чернил). Рады сообщить вам, что мы погостили в замке милорда канцлера, где познакомились с интересными вампирами. Из семейства носфератуподобных, принадлежащих к роду nosferatu vulgaris. Ланкастер - очень милый город, где много людей и все - дружелюбны и братственны. А мэр так и вовсе платит деньги за упырей, которых сам же и содержал. Здесь замечательный амфитеатр с настоящими гладиаторскими боями, а братья-иоанниты оказывают помощь раненым. Впрочем, насладиться их гостеприимством нам помешал магистр Циркон, всучивший серебряную ложечку. Но зачем нам она, если нет ни брауни, ни раков, ни лебедей? И раки никак не взберутся на гору, а потому хора у нас тоже нет. Скажите, леди Алетта умеет свистеть? Мы слышали о ней только хорошее. Особенно от милого Дика. Подумайте на досуге, дражайший баронет, о том, как вы будете ловить канцлерских вампиров на сливы. Искренне ваши, сэр и леди Фламберг.
P.S. Вы так и не ответили ни на одно письмо. Мы волнуемся: не случилось ли чего? Не нужно ли требовать от любимого брата, чтобы он переписал завещание и завещал нам что-нибудь другое?
P.P.S. Магистр велит кланяться леди Алетте, а особенно - прелестной Лилли, о прекрасных глазах которой он грезит во сне и наяву. Хоть на юге, хоть на севере. И даже в шатре.

Уилл вздохнул, потирая глаза.
"Господи, если ты слышишь. Я понимаю, что Дик, судя по всему, язычник и вообще католик, но не оставь на произвол и дай ему здоровья".
Ну теперь по крайней мере стало понятнее, куда нужно было ехать и чем заниматься после спасения Алетты. Другое дело, что слово "вампиры" ему жутко не нравилось. Лучше бы оно было фигурой речи, чем-то вроде волка в овечьей шкуре. Уилл свернул листок. Ну да, конечно, мало фигур речи кусало его до этого. Только этих не хватало. Ещё был то ли покойный, то ли почти покойный брат Фицалана. И вообще куча проблем и целый город. Так или иначе, если восстание собиралось начаться до того, как он найдёт Алетту, то скатертью ему дорога. Всё равно в таких делах от одного комиссара мало что зависело, а комиссару нужно было возвращать жену. А потом... потом он может быть и заглянул бы в город. Но хорошо бы без вампиров.

С каждым днём пути на север Уилл всё крепче сжимал стремя и всё больше сутулился в седле. Каждый город, каждое село и самый задрипанный хутор походили на отдельное осиное гнездо. Каждый день ему встречались толпы активно что-то обсуждающих, косящихся, шепчущихся и недобро озирающихся крестьян с вилами и топорами. Он никогда бы не подумал, что настроение, атмосферу, общий потом можно было так внятно чувствовать. Север щетинился вилами, кольями и двурожками. Волновался, смотрел огненными глазами фанатиков, вонял кровью, чего-то ждал и явно был готов сорваться. А Уилл тащился всё дальше и дальше, туда, где деревеньки становились меньше, леса гуще, а монастыри больше походили на спрятанные в глуши крепости.
Он старался держаться непринуждённо, и кому-нибудь вроде Дика это, наверное, не стоило бы вообще никаких усилий, но заполнявшая воздух нервозность чувствовалась в каждом взгляде. Так что большую часть времени Уилл просто ходил хмурый. Хмурости добавляло ещё и то, что дорога оказалась длиннее, чем хотелось. Он вставал до рассвета и старался останавливаться только когда ехать было уже совсем опасно, но путь всё равно съедал время. Писать Кромвелю о том, что с севера надвигался конец света, Уилл не стал - конечно, канцлер был в курсе. Нельзя было быть не в курсе такого. Да и если бы письмо перехватили, если бы его каким-то образом высмотрел бы из-за спины смотритель голубятни или ещё что-то в этом духе, до утра Уилл бы не дожил. А утром было очень важно встать и отправиться в дорогу.

[Ричард Коркин >>>]

22 апреля 1535 г. Безымянная Ясеневка

В один из вечеров конец пути выпал на безымянную деревушку, которую сами жители называли Ясеневкой. Среди дюжины не слишком богатых домиков нашлась даже таверна с жутким названием "Четыре куры и мята". Уилл с ходу решил, что если на месте не обнаружится хотя бы одна ведьма, существование таверны окажется полностью бессмысленным. Внутри постройка в общем-то соответствовала деревеньке, была не бедна и не богата, но это стало неважным, когда Уилл увидел Фламбергов. Пара сидела в компании двух миловидных, как будто вытащенных из девичьих - ну или священнических - фантазий юношей с длинными косами из светлых волос. И Фламберг, и Эмма выглядели уставшими, а михаилит ещё и бледным, слегка осунувшимся. Видимо, вампиры всё-таки кусались, и город нужно было объезжать. Берилл была одета почти по-монастырски строго, пусть и в дорогие ткани. Уилл подошел к столу и поклонился Фламбергу, затем Берилл.
- Здравствуйте, сэр Фламберг, здравствуйте леди Эмма. Рад видеть вас и сходу благодарю за оказанное внимание. - Уилл вопросительно взглянул на Фламберга. Выглядел михаилит нездорово. - С господами я ещё не знаком.
- О, баронет! Приветствую. Значит, вы таки получили наши письма? А то мы уж думали, что либо вас, либо голубей брухи по дороге сожрали, раз ответов нет, - михаилит прислонился к стене и поднял бровь. - Что до господ, то знаете, я бы очень удивился, будь вы знакомы... Майк и Ник Толмаи. Прошу любить, жаловать и кормить.
Оба юноши вопросительно посмотрели на Эмму и только потом поклонились. Уилл улыбнулся, поклонившись в ответ.
- Уилл, баронет Хорли. Рад знакомству. Стрыги, слава богу, обошли стороной, а вот мавки покусали. Так что крови во мне совсем не осталось, но я вижу вы и сами бледноваты. Дорога вымотала или канцлерские заботы? Но если не откажите, я бы угостил тем вином, что найдётся в этой таверне.
"Толмаи" звучало непонятно как, и вообще не вязалось с Майком и Ником. Но вообще, на практике крови ему хватало, особенно, если шла она за полезные советы.
- Господь всеблагой, да зачем же вы к ним полезли? - с искренним удивлением поинтересовался Фламберг. - Или милорд канцлер решил отбить хлеб у ордена, и теперь комиссары охотятся на тварей? Не продешевили хотя бы с контрактом? Эти старосты вечно скупятся, как последние евреи.
- Милорд муж, - задумчиво и очень тихо спросила сестра Фицалана, - значит ли, что господин Хорли повстречался с брухами? Да так, что его потом даже стрыги стороной обходили?
Уилл пожал плечами, садясь за стол.
- Не решил, у лорда-канцлера не в пример небогатое воображение. А от мавок я едва убежал, так что и со старостой торговаться не пришлось. Отделался расчёской. Они, кстати, поминали вас добрым словом, видимо, после личной встречи, - Уилл потёр шею, от любопытных взглядов юношей она неприятно зудела. - Но вообще, чем дальше на север, тем выше шанс, что какая-нибудь стрыга поборет своё отвращение. А на север мне приходится ехать в первую очередь из-за того, что леди Алетту похитила. - Он слегка повысил голос. - Горячо мной любимая. - и вздохнул. - Морриган. Так что я попросил о помощи брата Харзу.
Эмма со вздохом благочестиво перекрестилась, юнцы уставились на Уилла с еще большим интересом, один даже пальцем его в руку потыкал, немедленно заслужив суровый взгляд леди.
- Чем же вы навлекли такую немилость древних демонов, - с сочувствием спросила она. - Разумеется, всё с божьего попущения, но такая истовая христианка, какой слывет леди Алетта - и в лапах богохульного чудовища?..
- "Богохульное чудовище" - звучит хорошо. - Улыбнулся Уилл. Взгляд у Фламберга был всё таким же надменным, хоть и уставшим. Явно без боязни последствий.
- Как и любому богобоязненному христианину, не понадобилось совершенно ничего, чтобы заслужить ненависть древнего демона. А разве может быть иначе? - Уилл устало потянул плечами. Наверное, всё-таки стоило дождаться и говорить уже с Харзой. Сказывалось его нетерпение и то, что приходилось тратить время на дорогу. В любом случае, раз от вина отказались и лечение было не нужно, можно было пойти спать. - Ну ладно, я, с вашего позволения, пойду. Завтра рано в дорогу. Был рад повидать вас живыми, здоровыми и вместе.
- В дорогу - это хорошо, это правильно, - одобрил Фламберг. - Особенно когда дорога к брату Харзе. К слову, а как вы, сэр баронет, таки распорядились нашими подарками? К пользе ли они пришлись? Не вижу с вами ни фляги, ни сливы...
Уилл так и остался сидеть на отодвинутом стуле. Любили же Фламберги спрашивать о своих подарков, как бы то, что фляга вернулась к демонам не стало для них проблемой.
- Флягу мне пришлось выменять на год свободы. За что я вас благодарил в письме, которое, судя по всему, не дошло, и благодарю ещё раз. А сливы в дороге портятся, но их, думаю, можно найти и на месте. Считаете, мне стоит этим заняться?
- Как жаль, что голубь с этим письмом не долетел, - с мягкой грустью заметила Эмма, поглаживая супруга по руке.
Фламберг же наклонился вперёд, мрачно ухмыляясь.
- Хорошая мена, любезный диков рыцарь, выгодная. К слову, как там, говорите, здоровье почти любимого в сравнении шурина?.. Ладно, не важно. Суть в том, досточтимый господин, заключающий сделки с демонами, про сливы стоит думать, когда о них говорят, а не потом. Потом - поздно. Впрочем, какая разница сэру, который предпочитает искать сливы у мавок, а не у собственной жены?
Уилл скрестил руки на груди. Если о сливах нужно было думать срочно - то лучше было не разговаривать драными ребусами, и тогда теперь не нужно было бы возмущаться. Но у него не было никакого желания спорить и оскорблять Фламберга, не после того, как ему помогла фляга.
- Может и никакой. Что-то ещё?
- Вы можете быть свободны, баронет, - печаль в голосе Эммы стала холодной.
Уилл поднялся, чувствуя жуткую усталость. Говорить не хотелось ни о чём и ни с кем. С одной стороны, он мог догадаться, с другой с такими загадками можно было вообще не писать.
- Спокойной ночи.

[Leomhann >>>]

С виду Лонгфармлингтон был большой деревней, по сути состоящей из одной улицы и того, что к ней примыкало. Но то ли своё дело делали истории о римских холмах, которые, вроде как, были ещё до римлян, то ли стоящий немного в стороне кромлех, Лонгфармлингтон казался безумно старым. Воображение рисовало полузасыпанные под городом подвалы, выход к котором ещё сохранился в некоторых старых домах, ещё ниже - совсем заброшенные ходы, глубже ходов - древний некрополь и вообще чёрт знает что. Именем чёрта, что необычно, называлась и главная улица - Дере-стрит. Монастырь и храм, вроде бы построенные уже в двенадцатом веке, выглядели римскими. Почти не тянулись к небу, были тяжелыми, вдумчивыми, широкими. Кромлех Уилл увидел издалека: разбитый на холме, тот возвышался над городом. Острые, вбитые в землю по кругу камни казались огромной чёрно-стеклянной чешуей, резали и кололи тускло-голубое небо. В общем, впечатление город создавал какое-то смешанное, постройки как будто не клеились друг к другу и были вытянуты совсем из разных эпох. А на севере было ещё и холодно, постоянно пасмурно. Интуиция подсказывала, что в поисках дверей придётся тащиться к камням, этим или другим. И это ещё если ему повезёт увидеть в таверне Харзу.
Таверна, единственная в городе и на удивление приличная, была двухэтажной, с красивой крышей, резными брёвнами, и необычной башенкой. Судя по маленьким окошкам, комнаты сдавались и под крышей. Из дымохода шел дым, а таверна создавала впечатление здания, которому было всё равно на весь остальной город и на то, как одни его части не подходили другим. С пристройками она была как-то сама по себе.
Надежды оставить вещи в безопасности и не бояться, что ночью его удушат, развеялись, как только Уилл открыл дверь. Изнутри таверна выглядела как пристанище неряшливого некроманта-людоеда, который к тому же наверняка был ещё и содомитом. Тёмный, паутинистый потолок, грязные, жирные пол и столы, коллекция человеческих черепов над камином. Полутьма, вбитый в пустую бочку топор, мусор окончательно дополняли ощущение, что хорошего места в Лонгфармлингтоне вообще не было. Не считая играющих в кости в углу то ли моряков, то ли наёмников, из людей в таверне были трактирщик, похожий на высушенный скелет, миловидная, но вся в веснушках подавальщица, и молодой, но уже с приличным пузом вышибала в кожаном на голое тело жилете. Харзой и не пахло. Уилл вздохнул, подходя к трактирщику. Из здания хотелось просто бежать, и он бы, с радостью убежал, если бы в городе было где остановиться. Уилл подошел к трактирщику.
- Добрый день, у вас за последние пару дней никакой михаилит не останавливался?
- Ымг, - отрицательно промычал хозяин таверны. - Разве что этот... как его? Который этот.
Было непонятно, требовал ли хозяин монету или просто был таким от рождения. Уилл вздохнул, положив на стол соверен. В таком месте деньгами лучше было не сорить, но он всё равно ехал с навьюченной лошадью Алетты.
- Попробуйте всё-таки вспомнить, какой этот.
- А какой? Эт вы о чем, мистер господин?
Монету трактирщик сцапал ловко, поставив на стойку огромную кружку эля.
- Да мне не эль нужен, а жена. Ну или по крайней мере столько эля, чтобы про неё забыть, - неслышно проворчал Уилл, не без опаски пробуя эль. Черепа у камина выглядели зловеще и, казалось, всем скопом разглядывали именно его. - Необычная у вас коллекция.
Он кивнул на костяшки, делая ещё глоток.
Трактирщик поглядел на него с уважением.
- Господин ценитель, погляжу. Ежели таких вот монеток много, то у соседа есть рыженькая на выданье. Пятнадцать лет - самый сок. А то можно беленькую, с господского дома. Ей навовсе тринадцать, только в возраст вошла.
Уилл почесал затылок. С его приданым, да на севере... можно было позариться даже на двоих. И вообще, жену, судя по всему, нужно было искать молодую и ещё не умеющую жаловаться Фицалану. Интересно, на что именно.
- Да вряд ли из господского за кого попало отдадут, даже если бы у этого кого-то было много монет. Что, к большому сожалению, не так. Но что-то у вас невест не так уж и много, неужто всех в монастырь позабирали? А то я смотрю, он у вас как пол города, а ни прачни, ничего такого вроде бы и нет.
- Однако ж, если покумекать, то можно и забыть про жену. Михаилиты, - трактирщик кивнул на черепа, - декокт продают. Из этого... как его... йобиума. Выпьешь - и как младенчик, ничегошеньки не помнишь. Гарантий дают, от Рождества, сталбыть, до святого Адрея! А на что вам прачня, мистер господин? Это истинно мужицки - в грязном ходить. Нешто вы и моетесь?
Уилл проследил за кивком трактирщика, потом изобразил удивление.
- Не совсем же я дурной, чтобы это... как его, мыться. Хм, а на черепа вы кивнули так, как будто михаилиты вам их и принесли. Неужто не человеческие? Хотя откуда в ваших местах стольким орденцам взяться.
В эле яда не было, он проверил своё тело магией, ну а с остальным всё было понятно: Харзу съели, ему, по-хорошему, нужно было бежать. Сейчас, видимо, было время на проверку монастыря, чего делать жутко не хотелось - в прошлый раз его закинуло в какие-то муть и дрянь на пару дней. А сейчас было не до такого.
- Да откуда ж мне знать, что за черепушки это, они тут еще с прадеда моего висят? - Задумчив пробурчал трактирщик. - А как этот ваш... Харзя или как его, выглядел-то?
Уилл опёрся на стойку, разглядывая черепа, украшенную чем-то вроде бивней лестницу на второй этаж, сделанные в виде холодных металлических рук держатели для факелов.
- Рыжий, с благородным лицом, со шрамом через обе губы. Скорее всего, в кольчуге. Когда представляешь, как должен выглядеть дворянин, на ум сразу приходит что-то похожее. Может, он мог остановиться в поместье, если хозяину нужно было разобраться с какой-нибудь тварью?
- Это когда Шафран шрамами обзавестись успел? - недоуменно встряла в разговор подавальщица. - Ой, такой душка был, а теперь со шрамами!
- Раз дворянин, то точно Фламберг. Только драный, - авторитетно заявил вышибала, почесывая пузо, на котором виднелся свежий след от ожога.
- А этот... Грей навроде не дома, чтоб кого нанимать, особливо михаилитов, - завершил их рассуждения трактирщик. - Да и Шафза ваш не заезжал. Или как вы его назвали?
Может быть, вещи стоило оставить в поместье, хотя бы на случай, если поиски затянутся. Уилл сделал ещё глоток эля, рассеяно прошелся взглядом по подавальщице.
- Вижу, михаилиты у вас тут не самые редкие гости. Кстати, а что это за чёрные камни над городом? Много у вас таких?
- Да не, - снова вмешалась подавальщица, - это он не про Харфана. Он про Свирильзу. Это тот, который белобрысый, пожилой.
- Тот магистр, он еще пьет много. А этот рыжий. Скрамарза?
Вышибала вопросительно поглядел на трактирщика, но тот только рассеянно кивнул головой.
- Это Север. Здесь всем не по себе. Здесь мороз до костей продирает. А круги... от них теплом веет.
В камине треснула головешка. Огонь горел тихо, как будто не спеша. Интересно, что поместье Дика находилось в таком месте. Может, чего и получилось бы узнать от слуг, хотя те, скорее всего, были выдрессированы. Та чешуя, которую он увидел из города, впечатляла, но находилась слишком близко к людям, чтобы оказаться сильной и живой. По крайней мере, какие-то такие представления были у Уилла. Было бы хорошо найти человека, от которого можно было больше узнать и о камнях, и о богинях, но это было сложно и опасно. Уилл вздохнул, отводя взгляд от огня.
- Тепла я и ищу, но чувствую, для не местного найти его будет непросто. - Уилл пожал плечами. - Хотя, несмотря на суровость, места у вас красивые.
- Что есть, то есть, - охотно согласился хозяин таверны. - И места красивые, и девки ладные да статные, и мужики крепкие. Известно, со скоттами роднимся, а у них кровь сильная, от древних.
- У вас на севере вообще намного больше осталось от древних. Даже холмы, вроде бы римские, а вроде бы ещё и до них были. На юге этого меньше. - Пожал плечами Уилл. Хотя нахождение на относительном юге ничуть никому не мешало воровать чужих жен. - Меня кстати зовут Уилфредом.
- Бизи, - ткнул себя пальцем в грудь трактирщик. - Подавальщица - Фрути, а вышибала - Болд. Не бывал я на юге, мистер господин, а все равно скажу, что даже там не пьют эль всухомятку. А что до холмов, то от них, сказывают, римляне и сбежали. Тюрьма это фоморская, говорили.
Уилл улыбнулся, выкладывая на стол ещё три золотых.
- Да и одному пить не то. Что значит "фоморская"?
- Уроды. Твари, ежели по-михаилитски. Бесы, значит. Правили тут, пока древние боги не пришли. Бабка сказывала, а до неё - прабабка, что гоняли их тут от того дуба и до обеда, а с обеда - до того дуба.
- Мы – ярость богов и нам сокол дал имя,
Летит волчий клич - это полночи время,
И пламя в груди никогда не остынет,
По праву рожденья и смерть не изменит, - нежно пропела Фрути, перебивая его.
- Бабы, - проворчал Бизи. - Всё им бы про любовь. Да-с, мистер господин, генерал Ард втащил фоморам тогда так, что аж небо звенело.
Трактирщик стал разливать эль, причём хватило даже на наёмников, что тоже было необычно. Большая часть хозяев, которых Уилл знал, оставили бы разницу себе. Разговор выходил интересным, особенно после того, как он несколько дней валился в тавернах спать от усталости, особо ни с кем не беседуя. Стало немножко больше известно о древних богах, а за ними появилось ещё что-то, более древнее. Уилл взял свежую кружку эля. Интерес даже не приходилось изображать.
- Генерал Ард? Выходит, что побил он их так, что и вовсе не стало?
Трактирщик пожал плечами.
- Да разве ж этих живучих дьяволов побьешь? Кто сам покорился, кого в рабство взяли, а кто и вовремя скумекал с туатами породниться, значит. Ард тому, может, и не рад был, да кто илота спросит? Эй, Фрути, как там намедни вы с девками на гулянке пели?
- Я – твое дополненье, зеркальный двойник,
Я – в глубинах сознанья, у самого дна.
Сильный Холод и Ветер, Высокий Тростник,
Ты – тот смысл, для которого я рождена, - лукаво промурлыкала подавальщица.
- Именно. Это древняя история, мистер господин. И её никто из ныне живых не расскажет уже, потому как неведомо нам ничего, кроме преданий. Навроде как богиня Бадб, которую следует называть бесовкой, пуще бессмертия любила своего илота и своего генерала, да только ему нужна была смертная. И он сбежал от неё. Я так думаю, - Бизи задумчиво пожевал соленую рыбку, подцепив её с деревянного блюда, - от хорошего не бегут. Видать, сожрала мозг мужику, хорошенько встряхнув, он и дёрнул. Только куда от богини сбежишь? Она его догнала и наказала, превратив в младенца. Вот так и закончилась жизнь генерала-покорителя Альбиона, а ведь не польстись он на девку, до сих пор жил бы в бессмертии.
Уилл улыбнулся. Судя по всему, на младенчестве история не заканчивалась. Но вряд ли Циркон мог бы стать магистром, просто свалившись на голову ордену уже взрослым. Да и семья у него была, родовые земли. И судя по тому, что с бегства прошло не меньше тысячи лет, наказали магистра постоянным перерождением в ребёнка. Уилл почесал подбородок. Он узнавал много нового, но как это могло помочь заполучить гривну и вернуть Алетту?
- А эта Бадб, что она по легендам ценила, и в людях, и вообще?
- Мужиков в тартанах она ценила, - ухмыльнулся Бизи. - И погремушки всякие. Ворона же.
Конечно, как договориться, понятнее от этого не становилось. Видимо, нужно было говорить с самой богиней. Может быть, получилось бы попросить её о встрече через Дика. Уилл почесал подбородок. И что только Фицалан нашел такого в богинях, чтобы кланяться и служить женщине.
- Да вороны любят чужое тянуть, тут не поспоришь. А как древние думали, что ждало их после смерти?
- Так жизнь новая. Хочешь - в своём облике, хочешь - рядом с предками и семьей, а хочешь - так и вовсе кем захочешь. Круг перерождения называется, - трактирщик подмигнул Фрути. - В других мирах. Их много, сказывали. Целое дерево. Но по-христиански правильнее, конечно. Рай или ад - и никаких тебе деревьев.
Уилл кивнул. Непонятно только было, куда он тогда собирался.
- Да, только ад или рай. А что с негодяями, которых всегда хватает. Не уж-то и им выбор и благодать?
- А шкуру сдерут и в расщелину дуба. А когда отмучаешься - ничего. Забвение. Преступника помнить негоже.
Уилл потёр деревянную кружку. На первый взгляд перспектива не очень отличалась от ада. Но муки были невечными, да и забвение. Может, просто не существовать в чём-то было лучше. Никакой тёмной вечности и сожалений, тебя просто нет, как будто и не было.
- А что в их понимании было грехами? От чего зависело, куда попадёшь?
- Бабка не сказывала, - пожал плечами Бизи. - Да и я не друид. А вы зачем спрашиваете, мистер господин? Неужто еретизмами изволите заниматься, прости-осспади?
- Да нет, просто интересно. Мы-то, как неистово верующие христиане всяко знаем, что правда и истина, - Уилл вздохнул, поднимаясь. Рассказать бабка забыла, наверное, о самом главном. О том, что для язычников было ценным. Может быть, то же самое, что и для христиан, а может и не совсем. Его удивляло собственное спокойствие. Может быть, повлияла атмосфера севера, может то, что Дик, которого он уже знал, оказался язычником. - Спасибо за эль и за компанию. В дороге не часто так поговоришь.

[Ричард Коркин >>>]

Поместье было больше похоже на небольшую крепость, плотно сбитое, обнесённое стенами, с арбалетчиками и тяжелыми воротами. В таком, наверное, на время можно было укрыться и от толпы. Дику это, правда было незачем. Из разговора со стражником стало понятно, что лорд был в поместье. Фицалан, который скорее всего ехал вместе с леди Хизер, каким-то образом обогнал Уилла. И они даже не пересеклись на тракте. Уилл попросил об аудиенции. Оставить вещи, конечно, было хорошо, но ему уже нужно было что-то решать с гривной. Воровать у богини, которой к тому же служил Дик, стоило только в самом крайнем случае. Да и свинством оно было, раз уж ему даже передали свадебный подарок.
Слуги провели Уилла по коридору к маленькой комнатке, где не хватило места даже для камина, и тепло давала только миниатюрная жаровня. Дик с мокрыми волосами, одетый по домашнему совмещал ужин с внимательным изучением бумаг. Которых было столько, что стол, казалось, вот-вот с натуги начнёт поскрипывать. Но стол был добротный, не скрипел и даже не гнулся. Комната создавала ощущение уюта и защищённости от застенного холода. Хоть объём бумаг и внушал ужас. Уилл поклонился.
- Здравствуйте, милорд, я не вижу с вами леди Хизер. Надеюсь у неё всё хорошо и она не страдает от последствий яда?
- Вы её не видите, потому что Хизер в комнате нет, - флегматично просветил его лорд, не отрываясь от очередного листка, исписанного корявым почерком. - Скажите, Уилфред, вы меня преследуете или просто мимо проходили?
- Нет, мне просто от вас постоянно что-то нужно, милорд, поэтому и создаётся ощущение преследования. А может это и называется преследованием - искать человека в корыстных целях. - Пожал плечами Уилл. - На этот раз я хотел просить вашу милость об аудиенции у леди Бадб.
- Об аудиенции у леди Бадб следует просить её мужа, - не меняя тона, заметил Фицалан, отхлебнув из кубка. - Я не распоряжаюсь временем чужих жён.
Уилл вздохнул.
"Да и своей собственной..."
У Дика уже и братья закончились, чтобы о них напоминать. Господи, если бы не Алетта, ни в жизнь он бы этим не занимался.
- Я бы хотел просить об аудиенции через вас, а не у вас, но разве леди Бадб нуждается в разрешении?
- Леди - нуждается, - отрезал лорд, наливая травяного отвара и Уиллу. - Замужней леди необходимо разрешение мужа, незамужней - отца, старшего брата или иного опекуна. Впрочем, у ткачей всё иначе, вероятно. Но вы - рыцарь и баронет! - должны придерживаться правил хорошего тона.
- Спасибо. - Уилл принял напиток. Иногда на Дика хотелось наброситься с кулаками. Видимо, дело было в формулировке. - Да, милорд, у ткачей с этим проще. Я, признаться, думал когда-то стать юристом. Понятное дело, что доверяли бы мне в основном мелкие тяжбы за кусок огорода, но теперь вижу, что мало того, что я глуп для такого дела, так ещё и в Англии много лучших кадров. Я имею в виду Господыню Бадб, госпожу.
- Какое счастье, что вы не стали юристом. А то ведь в нашей благословенной стране огороды еще пойди найди. Разорились бы напрочь. И чего же вы хотите от госпожи?
Флегму в голосе лорда можно было черпать ложкой.
- Одна из гривен, которые потребовала от меня Морриган, находится в сокровищнице госпожи Бадб, - Уилл сделал глоток. Дик и в прошлый раз не горел оптимизмом по поводу Бадб, но необходимость поговорить с богиней это не убирало. Оставалось доставать лорда, а если не согласиться - искать магистра, ну или разбираться уже в Туата.
- Очень рад за гривну, - сообщил Дик, выжидательно глядя на него.
Уилл вздохнул. Видел бог, с Алисой и то временами было проще.
- Я хотел попросить госпожу Бадб отдать мне эту гривну, понятное дело, не просто так. Кстати, может быть вы знаете, чему может быть эквивалентна эта гривна?
Фицалан обреченно кивнул, явно пребывая мыслями не в этом кабинете. И почти одновременно с его кивком в комнату вошла леди Хизер. В руках она несла аккуратно сложенный красно-сине-желтый тартан. При этом девушка негодующе ворчала о полуночниках и сне на кушетке в кабинете, где можно разговаривать хоть с баронетами, хоть с пустотой. Проводив её взглядом, лорд вздохнул еще более обреченно, отодвинул Уилла в сторону, расстелил тартан на полу и принялся заворачиваться.
- Госпожа и хозяйка, - закончив, задумчиво проговорил он, закрепляя получившийся килт булавкой в виде лаврового листа, - позволяет мне говорить об этом с вами. Потому её именем спрашиваю, что вы можете предложить за гривну или за проводника на пути к леди Алетте?
Уилл с умеренным интересом наблюдал за лордом, думая, что вообще ценного у него могло быть. Жена была не в счёт, потому что ещё не рассказала, на что именно собиралась жаловаться. Украшения вряд ли имели для богинь какую-то ценность, если не лежали в могилах древних принцесс или хотя бы жрецов. Никогда он ещё не видел магии, работающей с шотландской тканью, и вряд ли она могла сработать у кого-нибудь, кроме слуг Бадб.
- Может быть, госпоже Бадб будет интересно узнать о Хью Мадженнисе?
- Почему вы выбрали именно его, баронет?
Дик негодующе оглядел килт, раздраженно одергивая его, и снова уселся в кресло, указывая Уиллу на такое же у окна.
- Потому что я о нём хоть что-то знаю, и потому что он должен мне часовню, - пожал плечами Уилл, садясь в кресло. Может от того, что он не привык, но в килте Дик смотрелся как-то странно, почти забавно.
- У меня ощущение, что я говорю с маленьким сыном, - рассеянно пожаловался Фицалан в пустоту. - Он точно также сообщал мне: "Папа, а я что-то знаю, но что - не скажу!" Верите ли, баронет, за неизвестное что-то я могу вам обещать только кое-что. Если вы хотите продать крайне ценную информацию, что Мадженнис жив и здоров, то, боюсь, мы не договоримся. А вот если некто Уилфред де Манвиль-Харпер, баронет Хорли желает сделать голову этого самого Хью залогом... Разговор становится иным - интересным.
Интересно, голова подразумевала душу? По идее, отправить в ад он должен был только беглеца, но наёмным убийцей становиться не хотелось. Что было странно, потому что ещё в маноре Уилл при возможности удушил бы ирландца на месте. Очень уж гадкая у того была манера держаться.
- Отрубать голову даже такому жизнерадостному человеку, как Хью, я не буду. Может, гривну всё-таки можно обменять на что-то, кроме измазанной кровью головы?
- То есть, будь он угрюмцем, вы бы взялись за это дело? - С интересом осведомился Дик, прихлёбывая отвар. - К тому же, голову можно отмыть после усекновения. Помнится, именно так и сделали с этим турецким султаном, как бишь его?.. И сохранили в меду, чтобы до другого султана башка доехала в почти неизменном виде. Но гривна... гривны дорогие. Голова была бы всего лишь залогом вашей благонадежности. Пожалуй, если вам нужен проводник в мире за пеленой, то согласие будет достигнуто за этот, - он приподнял край килта, - тартан, полный золота. Не фейского, но сойдет и церковное. А также за то, что вы знаете о Хью - авансом. О цене гривен надлежит говорить отдельно.
- Правильно ли я понимаю, что вы хотите килт золота только за то, чтобы провести меня до шатра, а уж там говорить о гривне? Или проводник может провести к Алетте, которую я всё равно не смогу забрать без гривны.
Ему тогда было проще договориться с михаилитом. Толку говорить о проводнике, который приведёт его к Морриган, если гривны с собой не будет. И толку от того же проводника к шатру, если на месте окажется, что гривна чуть ли не бесценна и стоит как минимум его души.
Фицалан пожал плечами, тоскливо глядя на дверь.
- Ну отчего же - не сможете? Дела вершатся руками смертных, вот только не каждый смертный способен самостоятельно дойти до убежища Великой Королевы. Скажем прямо, я знаю только одного. Но он ради леди Алетты не пойдет. Что касается шатра - госпожа вас в гости не приглашала, а значит о гривнах будем говорить здесь и сейчас. Гривна - не залог получения Алетты, а лишь только условие спокойной жизни после. Великая Королева получит желаемое - и оставит вас в покое. Жену же вам придется выручать самому. Таковы законы Хозяйки Правосудия. Увы.
Он коснулся пальцами шрама на горле и надолго замолчал.
- Таким образом, - теперь голос звучал хрипло, - золото и сведения являются ценой проводника до обители Королевы. Гривны, которые купят ваш покой, стоят меча вашего отца - Гарольда Брайнса - и склянки крови леди Алетты.
Уилл потёр глаза, чувствуя всю ту же усталость. В последнее время его окружало какое-то бесконечное количество мечей и гривен.
- При условии, что кровь Алетты не будет использоваться ей во вред, и что Рольф не узнает, откуда она у вас. И что и кровь, и золото я смогу выдать в течении года. Ну и что золото не обязательно должно быть церковным.
- Боюсь, что кровь леди Алетты вы должны будете отдать немедленно, сразу же после её освобождения. А золото, - Фицалан задумался, будто прислушиваясь к чему-то незримому, - в течение трех месяцев. Что касается пользы или вреда, то я ручаюсь лично - леди не пострадает.
Уилл слегка сгорбился в кресле. Может быть, стоило потребовать каких-нибудь гарантий, хотя вряд ли Бадб бы согласилась, и для Фицалана это было бы всё равно что плевок в лицо. Гора золота через три месяца и меч через год. А ещё нужно было как-то объяснить Алетте, что она должна отдать свою кровь. Бесконечное количество проблем, если добавлять к ним Хью. Уилл вздохнул.
- Хорошо, я согласен.
- А меч вы обязуетесь отдать не позднее, чем через месяц после золота, - устало кивнул Фицалан, протягивая руку для пожатия.
Уилл пожал протянутую руку. Четыре месяца было хуже года, но он в последнее время не очень-то рассчитывал выжить к этому сроку. Если Дику Морриган едва не оторвала голову, то ему вообще грозили ад и Израиль.

[Leomhann >>>]

Из поместья Уилл вернулся в таверну. Дик не разрешил ему оставить лошадей и вещи Алетты у себя, так что им нужно было найти другое хранилище. По дороге на улице уже совсем стемнело. Тени стали густо лиловыми, длинными, в домах там и тут загорелись огоньки. Уилл поёжился, укутываясь в плащ. Кажется, у него даже шел пар изо рта. Настроение было ни к чёрту, потому что пришлось взять на себя ещё несколько долгов. И долги эти были один хуже другого. Отдать кровь Алетты, искать отца, которого он в гробу видел, воровать церковное золото, которое он не воровал, даже когда нуждался в деньгах гораздо больше, чем теперь. Правда, теперь это и не казалось чем-то невероятным. Во-первых, таская по одному такому мешку Дику каждый день, он бы всё равно не наворовал больше Кромвеля. Во-вторых, какое значение имели храмы, если похитили его жену? Тем более, что честностью уже было поздно кому-то что-то доказывать. Как реформатор Кромвель провалился, на севере вот-вот должно было вспыхнуть восстание. Кто знал, может в чём-то был виноват и он сам. Где-то разрушил город, где-то позволил вывезти статуи. Но он, в конце концов, был обычным комиссаром, так что и думать обычному комиссару стоило в первую очередь о своей жене. Что, впрочем, не всегда мешало нормально выполнять свою работу.
Уилл завёл лошадей в конюшню; от сеновала несло странным запахом то ли насекомых, то ли гнили с каким-то сладковатым привкусом. И его письмо к матери, должно быть, не дошло. Было бы обидно не вернуться из Туата. Власть могла поменяться, и тогда мать бывшего комиссара станет чуть ли не врагом королевства. Местами казалось странным, что он с такой уверенностью готов был договариваться с богинями и рисковать жизнью, чтобы спасти Алетту. Уилл поднялся в комнату. Там его соседи - пара наёмников потасканной наружности как раз заводили в комнату шлюху. Ему даже предложили войти в долю, но Уилл отказался, оставив кое-что из вещей и спустившись вниз. Видимо, он зажрался, потому что шлюха казалась жутко дряхлой. На улице становилось только холоднее, но холод был всяко лучше двух наёмников, обрабатывающих полупожилую шлюху.
Может, из-за воспитания он даже не думал быть осторожнее, и если бы Бадб потребовала два меча, что уж, согласился бы на два. Ну, может, малость поторговался бы. И вроде с Алеттой они провели не так много времени, и христианство, в котором заключался брак, он такими договорами предавал. С другой стороны, в последнее время всё как-то перемешалось, а жена оставалась женой. Ну и видимо, всё-таки привык и привязался. По крайней мере, рисковать ради жены, пусть и жалующейся на него лорду было всяко лучше, чем рисковать ради церковных реформ.

[Ричард Коркин >>>]

23 апреля 1535 г. Лонгфрамлингтон.

Спустившись утром, чтобы позавтракать, Уилл увидел за одним из столов Харзу, причём в компании бермондской еврейки. Михаилит выглядел довольным жизнью и совсем не потрёпанным. Внимательно, умилённо и лениво слушал вещающую что-то спутницу. В общем, почти ничем не переменился с их прошлой встречи.
- Доброе утро, - улыбнулся Уилл. В последнее время он всё чаще встречал путешествующими именно пары. Как оказалось, дело было ещё менее безопасное, чем можно подумать. - Рад видеть вас в добром здравии. Можно, я присяду?
- Сделайте одолжение, - добродушно кивнул михаилит, - тем более, что я горю нетерпением послушать историю человека, которому срочно понадобилось в мир иной.
- Ну, собираюсь я туда очень на время, буквально за женой и обратно. - Пожал плечами Уилл, заняв место напротив пары. Еврейка, кажется Брунхильда Кон, смотрела на него с лёгкой насмешливой улыбкой. - Её стащила ворона, пока меня допрашивали повстанческие элементы. Так что история не такая уж и интересная, по крайней мере, не оконченная. - Насколько знал Уилл, когда дело касалось работы, михаилитам можно было доверить большинство тайн, тем более, что про монашку в прошлый раз Харза узнал и без доверения. - Так что, могу я рассчитывать на вашу помощь, и чего она будет стоить?
- Какая сильная ворона, - сочувственно вздохнула Брунхильда. - Или какая блестящая жена? И какие безалаберные элементы...
- Может, это не ворона была сильная, а жена маленькая и лёгкая, - Харза свел ладони, обозначая предполагаемый размер жены. - С мышь. Но, camarade баронет, я не могу назвать цену, не зная, куда нужно открывать дверь. Не по темным тропам же вы гулять собрались.
- В Туата. - Уилл почесал затылок. - А ворона, действительно, сильная. Такая и голову оторвать может.
Вообще, отдельным вопросом оставалось, что он будет делать, добравшись до Алетты. Убивать его Морриган, конечно, было не выгодно, но вот дать оплеуху и вернуть в Англию - вполне. Подленькая же всё-таки натура была у этой богини, утаскивать жену, когда они только поженились. Ну подождала бы полгода, он, может быть, и сам бы её отдал.
- В сиддхи, - задумчиво поправил его михаилит. - Или в Ши. Туаты - это имя рода богов. Десять тысяч золотом, сamarade рыцарь-баронет. И ни пенни меньше. К тому же, об этом узнает капитул, ибо только эти самые туаты ведают, что из их мира может выползти. И чего это упокоение будет стоить.
- Хм, месяц назад мне казалось, что в таких числах считают только сарацинские полчища в Сказаниях о Сиде. За успокоение можно взять с кого-нибудь, кому оно понадобится. Да и люди периодически там бывают, так что всё, что хотело вылезти, уже вылезло.
Хотя платил не он, слышать такие числа было просто больно, тем более что терпение у Дика было не бесконечное.
- За успокоение братья берут редко. В конце концов, если успокаивать надо хорошенькую дамочку, - Харза осёкся, глянув на еврейку, и мягко улыбнулся, - то это всяко приятнее, чем упокаивать тварь из иномирья. Либо десять, дружище, либо мы с миссис Харза едем назад.
- Ладно. - Пожал плечами Уилл и тут же улыбнулся. - Всё равно платит лорд Фицалан. А с женитьбой поздравляю. - Было видно, что пара уже усиленно копила на новый особняк или даже замок. В итоге его беспокоило, что обо всём должен был узнать капитул, но при надобности магистры бы так или иначе всё прознали, о чём бы он сейчас ни договорился. - А нужно мне именно туда, где я смогу отыскать Морриган.
- С женитьбой? - Харза удивился так искренне, что даже забыл в очередной раз отхлебнуть эль. - Хм. Хильда, тебя поздравляют, кажется.
- Если поздравляют, то ещё три тысячи триста тридцать три фунта сверху, - Брунхильда задумалась, подняла палец. - И тридцать три пенса. Потому что где дают - глупо не брать, как говорил ребе... эээ... священник. Да. Говорил. И косился ещё так, словно плохое что есть в пенсах этих. И я не Хильда, а для того, чтобы найти Морриган, не нужно отправляться в Ши. Ваша жена не единственная блестяшка мира, о поздравляющий и щедрый баронет. Так чего же вы на самом деле хотите?
- Брухой приличную христианку не назовут, - ласково просиял улыбкой ей михаилит. - Но присоединюсь к вопросу Хильды, camarade вассал Фицалана.
- Мне нужно в мир Морриган. - Уилл откинулся на стуле. Пару, видимо, терзали те же теологические дилеммы, что и его. Странно, вроде бы они уже поели.
- Я поглядел на этот кромлех по дороге, - отстраненно, невпопад заметил Харза, и его глаза будто подернулись дымкой. - Всё правильно, и пахнет хорошо, и тянет в него, как рыбку неводом. Вот только... луна не та, понимаешь? Надо ждать луну, иначе не открою. Хоть и буду пытаться. И... скажи, у тебя кто-нибудь был уже там? Если дорога открыта родичем, по ней пройти проще.
Он равнодушно глянул на подавальщицу, поставившую перед Уиллом пирог с рыбой. Потом глянул еще раз - уже с интересом, но не заговорил с ней, лишь задумчиво кивнул сам себе.
Уилл проследил за взглядом Харзы.
- Что, пирог отравлен? Вы тогда сразу скажите, я расписку ещё не написал. Из родичей был отец.
"Подверни он ногу, да разбей о брусчатку голову, да урони меч мне под ноги".
Значит вот о чём говорил Дик.
- Кстати о родичах, вы не знаете, можно ли теоретически их отыскать, ну или хотя бы какую-то определённую их вещь. Скажем меч, например отца. В общем меч отца.
- Пирог? Какой пирог?
Харза по-звериному встряхнулся, прогоняя своё оцепенение, и улыбнулся. Спокойно и дружелюбно.
- Девка знакомой показалась. А что до меча, то его сыскать можно, но потом. Сейчас мне нужна будет твоя кровь. Которая общая с отцом. И время, конечно. У тебя же есть дела в монастыре? Вот. Позабавься пока, только мертвяков больше не поднимай, а то придется в Орден писать, подмогу звать. Не могу ж я разорваться. А расписка - вообще дело нужное. Особенно на аванс.
- Понимаю. - Кивнул Уилл, разрезая пирог. А ведь кровь у него уже один раз брали, и чёрт знал, где она была сейчас. Может, уже давно утекла в землю, а может до сих пор оставалась в коллекции констебливой дворянки. Может, зря он тогда её спас, сейчас было глупо надеяться, что из-за этого ему не будут угрожать. - Надеюсь ни до мертвяков, ни до вил с факелами не дойдёт.
А теперь ещё и кровь Алетты нужно было отдать.
- Кстати, о крови, а если она попала не в те руки, бывают от этого какие-то обереги? Мне тут пару недель назад вскрывали вену, в профилактических целях.
- Не работают эти обереги. И если кто-то скажет обратное - плюнь ему в лицо. Михаилит достал из кошеля ланцет, полюбовался на него, и подло, не предупреждая, ткнул Уилла в ладонь.
- Но иногда приходится и кровью клясться, и отдавать её. Что поделать.
Флакон из хрусталя он извлёк все из того же кошеля и наполнил его быстро, будто всю жизнь занимался кровопусканием.
Уилл задумчиво укусил пирог, наблюдая за тем как Харза набирает кровь.
- Понятно, значит нужно будет её как-то вернуть. Тогда я за бумагой, а потом в монастырь, развлекаться. - Он поднялся, излечив рану, чтобы не пришлось искать тряпку. Порез затянулся непривычно легко. Оно и понятно, в последнее время лечить приходилось в основном рваные раны.

[Leomhann >>>]

По дороге к монастырю Уилла заинтересовал простой, но в то же время важный вопрос. А зачем аббатисе одного из самых северных монастырей было просить проверки? Чтобы перестраховаться и показать лояльность? Ну так всем было не до севера, земля тут была беднее и дешевле. Из-за каких-то внутренних проблем? Проблемами обычно занимались михаилиты. Да и вообще, звать к себе комиссара было всё равно что накликать чуму. Странно оно всё было.
Ворота у обители были вполне обычными, разве что немного более прочными, чем на юге. Ну оно и понятно. Из-за дубовых досок ему ответил испуганный голос горлицы.
- Кто там, во имя Господа?
Из маленького окошечка выглядывала юная и очень встревоженная монашка.
Уилл на секунду задумался. Сначала он хотел представиться торговцем и попросить аудиенции у аббатисы, но теперь это казалось не такой уж хорошей идеей. Судя по тому, как волновалась монашка, в обители что-то случилось, и тогда никакого торговца внутрь бы не пустили.
- Комиссар, вот документы. Я хотел бы поговорить с преподобной матерью.
- Да хранит вас Господь, - почти радостно прощебетала девушка. - Ждите здесь.
Ждать пришлось минут пятнадцать. Всё это время мимо проезжали повозки, бегали дети, собаки, степенно шли крестьяне с мотыгами. В общем, именно когда он стоял у ворот монастыря, город неожиданно ожил, чтобы застать его именно в этом месте. Странной показалась реакция монашки, какое-то у неё неправильное было представление о комиссарах. Когда Уилл уже начал скучать, подумывая, не начать ли инспектировать местную нежить, дверь открылась и в ней показалась настоятельница - высокая женщина с очень спокойным, добрым лицом. Нос у неё был прямым, щёки красные, как у деревенской молочницы, брови, как будто выщипанные по краям. В целом внешность не отталкивала. Уилл поклонился.
- Добрый день, меня зовут Уилфред.
- Мать Маргарита, - аббатиса перекрестила его, вздохнув. - Значит, вы тот самый королевский слуга, слава о котором бежит впереди лошади?
Уилл пожал плечами. Было бы интересно в своё время послушать, какая именно слава о нём бежала.
- Не знаю в какую сторону бежит моя слава и вообще какая она, но я совершенно точно королевский слуга, отправленный инспектировать вашу обитель. Мы можем продолжить разговор внутри?
- А разве мы его уже начали? - аббатиса мягко улыбнулась и повела рукой. - Конечно, мы поговорим внутри.

Трапезная для особых гостей была почти уютна - с толстыми гобеленами на холодных серых стенах, небольшими альковами, где горели светильники на три свечи. Небольшой стол накрывала белая льняная скатерть с вышитым по краю алым узором. На столе ждали две пузатые расписные кружки и странный прибор из блюда с углями и установленного над ним фарфорового сосуда с трубой.
Уилл с интересом посмотрел на необычное приспособление: судя по всему, нужно оно было для подогрева вина. Его никак не покидало чувство, что что-то было не так - никуда он не перелез через забор, нигде ничего не сломал. Вот и выходило, что было только утро, а день уже казался каким-то неполным.
- Необычное устройство, первый раз такое вижу. Но что по-настоящему интересно - это то, что вы попросили об инспекции сами. Первый раз о таком слышу.
- Но, сын мой, как же верноподданным Его Величества не просить?
Мать Маргарита изумленно вскинула брови, наливая в кружку Уилла ароматный, темно-коричневый напиток.
Уилл сделал глоток необычного напитка, который на деле не имел ничего общего ни с вином, ни даже с элем; дружелюбно улыбнулся. Было не похоже, чтобы ему сходу собирались рассказывать, в чём дело.
- Действительно, никак. Спасибо, очень необычный и вкусный напиток. Мне показалось, что сестра у ворот была взволнована. У вас ничего не случилось?
Взгляд постоянно цеплялся за красную вышивку на столе, она почем-то напоминала ему красные ленты на шеях у девушек.
- Что может случиться в богоспасаемой обители, сын мой?
Аббатиса ласково кивнула монашке, принесшей блюдо с большим пирогом.
Уилл сделал ещё глоток, наблюдая за тем, как старая монашка ставит блюдо на стол. Ну в конце концов, не всем же монастырям в Англии быть ковенами ведьм и сатанистов. Но всё-равно было как-то странно, что его позвала сама настоятельница, странно что монашка у ворот волновалась, странно, что на севере, где от камней веяло теплом, находился один из немногих нормальных монастырей. Уилл поставил чашку на стол и взглянул на настоятельницу как ловец. Однажды он разглядел в отце Алетты что-то странное, как будто заглянул ему в душу. Теперь он попробовал сделать так же.
Мгновение ничего не происходило, а потом Уилл ослеп и оглох. Он потёр глаза указательным и большим пальцами.
- Извините, что-то голова болит... - Собственный голос зазвучал как-то странно, а потом совсем пропал. Уилл упал в чёрную безвестность. Однажды давно он слышал историю об одном старце, который отчаялся в жизни и согласился позволить магам отнять у него все чувства. Колдуны надеялись, что так старик услышит Бога. Они отняли у него вкус, зрение, слух, осязание и всё остальное. На первый день старик не мог уснуть, на второй услышал голоса мёртвых, которые звали его к себе, на третий начал кричать, а на четвёртый сказал одну единственную фразу: "Бог покинул нас" - и умер. Уилл ощутил всё то же самое в одну секунду, провалился, исчез, перестал чувствовать что либо, отчаялся, умер. Без чувств его просто не было. Наверное такой была смерть - вечное блуждание в ничем.
- До чего юноши нынче слабые пошли, - сочувственно бормотала монашка, принесшая пирожки. Она натирала виски Уилла уксусом. - Мой старшенький не таков.
- Мой тоже, - соглашалась с ней аббатиса, обмахивая его платком. - Никогда в обморок не падал. Но мальчика нельзя отпускать в эту вонючую таверну! Не дойдет ведь. Гостевая келья свободна?
- Как есть свободна, мать аббатиса. И то, пусть отоспится.
Комната закружилась и более-менее встала на месте, всё пытаясь убежать в сторону. Звуки прыгали в сторону, становясь то розовыми, как закат, то синими, как море после грозы. Уилл позволил отвести себя в келью, не имея никакого желания проверять документы и говорить хоть с кем-то. Взгляд ловца пропал, как обиженная мать, которая больше не хотела говорить с сыном. Уилла провели в келью и уложили на кровать. Маленькая пещерка закрылась над ним, чувства упали кубиками с белённого потолка, сложившись в прежние ощущения. Уилл поднялся, чувствуя, как под ним проминается свежая подушка. Взглядом ловца больше пользоваться было нельзя.
- Преподобная мать поговорит с вами, когда вам лучше станет, - сухонькая, очень старая монахиня опустилась на стул. - Это ж надо, как вас разморило. А все потому что негоже по тавернам ходить. Там и эль, небось, поганый, и трактирщик лба-то не перекрестит.
- Есть такое... - Уилл сел в кровати.
Демоны, черти, заразы! Ну вот как можно было ожидать от смертного, грешного человека, что он не будет пользоваться умениями в своих целях? Да последний чиновник воровал! Посмотрел на старуху. И что?
В монастыре не нашлось молодых монашек, чтобы отправить его в келью? Ну просто издевательство над слугой короны, как раз когда у него пропала жена. Он ещё раз потёр глаза.
- Много времени прошло с тех пор как мне стало плохо? Это всё наследственная болезнь, вызванная дурным характером.
- Только Господу это известно. Хотите отвара из мяты?
Не слушая Уилла, старушка легко вскочила и ушла за дверь, и почти сразу же в окно постучали.
- Входите, я пока свободен.
Уилл опять потёр глаза. Голова ещё гудела и пыталась убежать в сторону. Ну вот что за подлость, давать дар и не позволять им пользоваться?!
- Ты его хотя бы открыл, - послышался укоризненный голос Харзы. - Комиссар. Слушай. Здесь что-то мешает работать. Глушит. Артефакт, мощи - не знаю. Найди и убери. Я ушёл.
За окном прошуршало, а в келью снова вплыла монашка - помоложе, но с кувшином руках.
Уилл взял кувшин и сделал глубокий глоток.
"Тоже мне, десять тысяч..."
- Слушайте, у вас в монастыре артефакта или мощей святых нет?
- Отродясь этой пакости не было, - всплеснула руками монахиня. - Ни архе... арти... ахрифахтов, ни мощей. Гадость какая!
На вкус настой был совсем неплохим, так что, может быть, и стоило упасть в обморок, чтобы ему его дали. Уилл сделал ещё глоток.
- А вообще, что необычного есть в вашей обители? Чем вы гордитесь? Обычно обители чем-то гордятся, кого-то почитают.
- Обычная у нас обитель, - обиделась монахиня. - Бога почитаем, о короле молимся, за грехи людские покаяние несём. А гордыня - грех смертный.
- Есть такое. Может в вашем городе есть какие-то луки, мечи, копья древних королей? Что-то ещё необычное? - Монахиня выглядела лет на пятьдесят, в общем совсем не как Алетта. Уилл ещё раз сильно пожелал невесту Христову помоложе.
- Сын мой, я - слабая женщина. Разве надлежит мне знать о мечах и прочих орудиях, которые были придуманы с божьего попущения для греховного истребления рода человеческого?
Монахиня с тяжелым вздохом встала и вышла за дверь, скорбно качая головой.
Уилл допил настой.
- А разве надлежит оставлять раба божьего без питья?
"И без монашки?"
Видимо, так просто всё пойти не могло. Ну, круги вряд ли могли мешать, значит, всё-таки что-то было именно в обители. Монастырь ему нравился, и он не хотел портить жизнь монашкам, так что рушить и ломать не хотелось. Уилл поднялся с кровати, чувствуя лёгкую слабость. Какое вообще демоны имели право портить здоровье такого послушного раба божьего, как он?!

[Ричард Коркин >>>]

Первой комнатой, в которую его вывела аббатиса, была такая большая библиотека, что Уилл просто замер и секунду разглядывал высокие, поднимающиеся к потолку, стеллажи. Столько книг он не видел ни в кабинете Рольфа, ни в других монастырях. Аббатиса разрешила погулять между стеллажей, но на первых нескольких полках были только сборники о гобеленном деле, овощеводстве и травничестве. В общем, книги, о существовании которых Уилл до сегодняшнего дня и не подозревал. Алетте в таком месте, наверное, понравилось бы, но ему сейчас нужно было что-то о душеловцах, о демонах или о древних богах. Уилл положил очередную книгу на место.
- У вас очень внушительная библиотека, скажите, есть у вас что-то о душеловцах или о древних богах? Не подумайте, что я пытаюсь что-то нарыть, просто мне кажется, что в этих местах как-то по особому относятся к каменным кругам, и я хочу узнать об этом больше.
- Никаких древних богов нет, - сурово заметила аббатиса, - это идолы, это демоны, это грех для христианина - помышлять о таких книгах!
Уилл вздохнул.
"Ну ещё бы..."
Стоило быть поосторожнее, пусть письма и перехватывали, а канцелярии было не до обвинений в ереси.
- То, что они богопротивные ужасные демоны - и так понятно. Вопрос в том, как бороться с теми, кто им поклоняется, а для этого нужно знать. Но неудивительно, что в такой богобоязненной обители нет ничего об идолах. А что насчёт душеловцев? Они бывали монахами и ничего дурного в историях про них нет.
Правильность аббатисы становилась уже какой-то приторной.
- Сын мой, это обитель невест христовых, а не михаилитов в, прости Господи, юбках! Я думаю, что в библиотеке богоспасаемого Ордена много подобных книг. А наша жизнь, - аббатиса повела рукой, - подчинена молитвам и мирному труду. Вся наша библиотека - о вышивках, овощах и злаках, о способах их приготовления, о ведении домашнего хозяйства. Словом, обо всем, что прилично знать женщине.
Уилл вздохнул, соглашаясь с аббатисой. Ожидаемо и логично. Дальше они пошли в церковь, где на полу лицом вниз лежали две будущие монашки. Ничего необычного с ходу видно не было, так что Уилл решил сначала пройтись по другим комнатам. Когда они уже вышли в центр монастыря, где был разбит небольшой сад, Уилл задумался. А если артефакт просто лежал в ризнице? В конце концов, это могла быть какая-нибудь особо старая чаша, которой монашки не придавали значения. Пришлось вернуться в церковь.
В ризнице располагались шкафы - несколько с облачениями, несколько запертых на ключ. Отдельно стояла дарохранительница, тоже запертая. Всё было простым, аккуратным и очень чистым. Уилл вздохнул.
- Дарохранительницу может открывать только священник, и ключ у него?
Мать Маргарита тоже вздохнула.
- Конечно, сын мой.
Уилл скрестил руки на груди, разглядывая золотой шкафчик. Дарохранительница выглядела провокационно. Видимо, нужно было искать священника.
- Может быть, у вас есть ключи хотя бы от шкафов?
- Мать-ключница на покаянии, сын мой. Нельзя мешать.
Уилл подошел к одному из шкафов, разглядывая замок. Взломом он ещё никогда не занимался, но можно было и попробовать. От шкафа слегка тянуло силой.
- Замки у вас с магической защитой?
- Конечно, сын мой.
- И долго придётся ждать сестру-ключницу? Удивительно у вас надёжная защита для скромной церковной утвари.
Захотелось сломать шкафчику дверцы, но это во-первых, было невежливо, во-вторых, опасно. Хреновина, явно взрывалась, стреляла огненными лучами или что-то вроде того.
- Времена нынче неспокойные, сын мой. Это все принадлежит Господу, и нельзя, чтобы оно пропало.
Уилл бы поспорил насчёт того, Господу всё принадлежало или уже королю, но сейчас было не до того. У него создавалось впечатление, что он зря тратит время.
- Мать Маргарита, могу я попросить вас всё-таки отыскать ключницу и открыть шкафы. Иначе трудно говорить о полноценной проверке.
- Ключница на покаянии, сын мой. Это дело богоугодное и мешать ему нельзя. Ломайте.
Невозмутимости аббатисы позавидовал бы даже Дик Фицалан.
Уилл вздернул брови.
"Меня уговаривать не придётся".
Он оторвал от пола кусочек камня и запустил его в замок, изменяя форму, пока не почувствовал, что все поршни прожались. Сейчас, по логике вещей и вообще по всем тем принципам, которым его учила жизнь, в лицо должен был полететь огненный шар. Уилл сделал шаг в сторону, и вторым куском камня открыл дверь шкафа. Внутри, аккуратно уложенные, лежали кожаные переплёты каких-то бумаг, кажется, бухгалтерии. Запах силы из шкафа никуда не пропал, так что или ловушка продолжала действовать, или там лежало что-то пропитаное силой. Странно много защиты для церковной бухгалтерии. Выглядело чуть ли не так, что в шкафу лежали счета за рыбу для поляков или гримуар.
Уилл пролистал пару папок и не нашел ничего интересного: шерсть, перья для подушек, а вид у настоятельницы был невозмутимее невозмутимого. Вот кому и на кой черт придёт в голову совать эти бесполезные списки в специальный магический шкаф? Он положил переплет на место и подошел ко второму шкафу. При попытке открыть второй шкаф тем же методом камешек со свистом отлетел, чудом впечатавших в стену, а не ему в лоб. Уилл недовольно посмотрел на настоятельницу. Аббатиса, судя по лицу, не находила в инциденте ничего удивительного или неожиданного. В замке третьего шкафа камень сгорел. Уилл скрестил руки на груди. Шкафы могли быть заколдованы как-то особенно, символизировали двенадцать апостолов или что-то вроде того, но скорее всего они символизировали то, что монашки совсем охренели, и что ему нужен был лом.
Уилл попросил, чтобы ему принесли лом. Выходило смешно: он ломал чужие шкафы, да ещё и требовал для этого лом. В будущем нужно было обзавестись своими инструментам. Когда лом принесли, и Уилл попробовал взломать третий шкаф, он чудом успел отскочить так, чтобы расплавленный металл не стёк ему на ноги. Лом растаял, как брошенное в огонь масло. Доски пола загорелись, своим видом вызывая желание разыскать ключницу и потушить пожар ею, держа монахиню за обе ноги и орудуя ей, как плащом. Уилл сначала хотел просто убрать огонь силой, но потом остановился. Ножка шкафа, к которой дотягивались языки пламени заметно почернела. Он попробовал одним движением перетянуть огонь с пола на шкаф, лишая его опоры на досках пола, и тут же заменяя их досками шкафа. Было как-то стыдно ломать и жечь церковные шкафы, особенно после того, как его привели в себя после обморока, но вряд ли бы кому-нибудь стало легче, если бы всё закончилось, как в Бермондси. Что поделать, это была его работа.
Шкаф вспыхнул, как факел. Доски чуть ли не лопнули от жара, вспыхнуло и всё внутри. На одной из полок был виден кусок чего-то вроде золотой короны. Уилла дернуло вверх и он полетел на потолок, как будто мир перевернулся. По пути, пока перед ним крутились разноцветные витражи, шкаф и настоятельница, Уилл успел услышать задумчивый голос Харзы: "Херасе. Перестарался, что ли?"
Еврейка кричала что-то про отчёт. На секунду во всём круговороте ему почудилось, будто на него смотрит иссиня-чёрная ворона с грустными глазами. Уилл больно гукнулся о шкаф, сверху на него упала настоятельница. Может быть, комиссарство всё-таки было не его призванием? Может, ему было предназначено стать художником или музыкантом. Уилл спихнул с себя аббатису.
- Что, не хотели прерывать каянья ключницы, теперь сами будем каяться. Особенно вы.
Уилл рукой дотянулся до неожиданно потухшего шкафа и нащупал там кусок короны. Видимо, по его поводу и была нужна защитная магия.
- О нет, сын мой во Христе. Каяться будете вы, когда мой - родной! - сын спросит, зачем вы опрокинули монастырь в преисподнюю мерзких идолов.
Настоятельница встала на шаткую доску и принялась отряхивать подол облачения.
Уилл, хрустя досками, поднялся и пошел к окну. Вместо ясного неба, там в мешанине травы, земли и корней рылись какие-то черви, которых можно было себе представить только в картинах конца света.
"Неужто опять?!"
Он отряхнул одежду, чувствуя страшную усталость, через которую пробивались нотки отчаянья. Хорошо, если в преисподнюю попали только они с настоятельницей, а не все монашки.
- Ваш сын - канцлер?
- Мой сын - Ричард Фицалан. Ваш сюзерен.
Уилл рукой отряхнул сажу и труху с головы. Может, преисподняя пока была не таким уж и плохим местом.
- Лучше бы он был канцлером. Как думаете, провалилась вся обитель вместе со всеми монахинями?
- Таково условие хранения реликвии святой Этельдреды.
Маргарита Фицалан женщиной оказалась упорной. Она подошла к стене, завязала подол облачения между ног и принялась карабкаться по лепнине.
- Этой, что ли?
Уилл покрутил фрагмент короны в руке и спрятал его за пазуху. Сверху уже было слышно как черви прогрызают бывший потолок. Жить им, видимо, осталось до того момента, когда они прогрызутся внутрь. Он подождал, пока настоятельница доберётся до пола, и полез следом. Выходило, что Харзе мешала именно золотая херня, и когда Уилл вытащил её из шкафа, заклинание заработало так, что вместе с ним в Туата выкинуло и церковь. Весело, ничего не скажешь.
- Условие заключается в том, что при открытии шкафа монастырь оказывается в стране эльфов, под землей и в окружении червей?
- Вы собираетесь сидеть внизу и рассуждать, вассал моего сына? - Осведомилась аббатиса, продолжая своё восхождение.
- Я ничего уже не собираюсь, так, вяло доживаю. Так что, монахини остались в Англии или попали сюда? И что это за артефакт такой?
Уилл поднимался вверху, разглядывая перекладины лестницы. Никакого представления, как вернуть в Англию два-три десятка монашек у него и близко не было.
- Монахини последовали за своим предназначением, - гордо ответила мать Маргарита. - Советую и вам сделать то же. Мы сами восстановим, что предначертано.
- Без понятия, какое у меня предназначение, даже завидую, что вы в курсе своего. И что именно вы хотите восстановить?
Потолок уже трещал. Сложилось всё чудесней некуда, особенно если он не сможет вернуть мать Фицалана в Англию.
- Труд и молитва, сын мой, вернут всё.
- Вы что, решили остаться тут? Мне, вообще-то, нужно вас вернуть в Англию, иначе ваш сын оторвёт мне голову. А голова, пусть и такая, ещё может пригодиться. - Уилл видел до этого религиозных людей, но мать Фицалана была в этом плане как каменная стена. Об неё, наверное, можно было смолотить весь горох Англии.
- На всё промысел Божий и Его попущение, - назидательно, запыхавшись сообщила старая монахиня, присев в алькове. - Сыну скажете, что его мать была покорна воле Божьей - и он поймёт. Он всегда был умным мальчиком, мой Ричард.
- Промысел промыслом, а место не то чтобы благоприятное. Да и не думаю, чтобы сэр Ричард мне такое простил. Он потому, небось, на север и приехал, чтобы вас проведать.
В любом случае нужно было спасти столько монашек, сколько выйдет, а там уже думать. Может, отправиться за Алеттой, а по дороге узнать, как вернуться обратно. Монастырь в любом случае жил своим трудом, и смог бы прожить и в Туата. Вопрос оставался в червях.
- Дик знает, что всё ему во благо, - кротко заметила мать Маргарита.
- "Благо" - понятие относительное. Расскажите лучше о том, что за условия хранения артефакта и что это за артефакт.
С потолка, то есть с бывшего пола, начало капать перемешенное с грязью вино. От этого картина становилась какой-то мрачной и апокалиптичной, казалось, что им под ноги капает загустевшая кровь. Картина навевала грусть и чувство обречённости.
Монахиня раздраженно хмыкнула, ловко подтянулась от алькова к двери, и вскарабкалась в коридор, не отвечая на вопросы.
Уилл сокрушенно и наиграно пожал плечами.
- Божий человек, а никакого терпения. Вот прогрызут черви пол, и излить душу некому будет.
В коридор уже выбралось полтора десятка монашек, некоторые были ранены. На вопрос, не видели ли они, где кого-нибудь завалило, женщины только крестились. Это просто жутко выводило из себя, выбивало любое отчаяние, и после пары тупых взглядов у него больше чесались кулаки, чем душа. В любом случае, сначала нужно было вывести тех, кто точно был жив, а потом уже возвращаться обратно. Создавалось впечатление, что жизни женщин больше беспокоили Уилла, чем их самих. Через пару минут вся процессия дотащилась до подвала, из дверей которого, когда их открыли, вылилось вино. А ведь в таком монастыре должно было жить не меньше сорока монашек. В подвале было темно, ни выхода, ни даже лучей света не было видно.
Уилл потянулся магией вверх, та пронеслась через грунт, корни, траву и вырвалась в пустоту. До поверхности было не так уж и много. Уилл развёл руками и аккуратно потянул нижние слои грунта на себя, потом правой рукой вытолкнул верхние наружу, так, чтобы масса земли не завалила подвал вместе с ним и всеми монашками. Потолок зашевелился, зашумел, как будто с него вот-вот должен был свалиться гигантский крот. На пол, за шиворот и в волосы посыпалась земля, и через секунду в пропитанный вином подвал пробились тусклые лучи солнца, как будто между выходом и ними ещё осталась какая-то пелена. Уилл попытался сделать удобную для выхода насыпь, но вышло не очень. Убедившись, что проход достаточно высокий, а потолок не рухнет, он вытащил меч и пошел наверх.
Солнце не слепило глаза, а сырость, которой отдавал подвал, сменилась густым туманом, но Уилл всё равно прищурился. Очень уж темно было внизу. От дыры, как будто именно от неё, в туман уходили две немного заросшие травой дороги. Вокруг везде были цветы и влажная от тумана зелень, а прямо на развилке, на дряхлом бревне сидели рыцарь в старинных доспехах и симпатичная девчонка с розовыми волосами. Мимо прошла и растворилась в тумане какая-то грустная лошадь.Волосы у незнакомки были не просто розовыми, а переходили от обычных светлых у корней, к приятным молочно розовым на кончиках. Уилл почувствовал себя каким-то потерявшимся. Как-то очень уж спокойно парочка ждала на развилке, а перемещение наверняка было не бесшумным. Но меч он всё-таки убрал в ножны.
Ладно, сейчас было не до них. Уилл недоверчиво покосился на рыцаря и повернулся к закопанному монастырю. Нужно было вытащить оставшихся монашек, но сначала проследить, чтобы те, кто уже выбрался, не померли с голоду. Он пустил по земле слабую волну, проверяя, на месте ли монастырские склады.
Склады были на месте, а в десятке метров под землей лежало несколько больших камней. Уилл попробовал потянуть их в сторону, но из-за этого в одной из комнат храма только обвалились стены. Со второй попытки камни не сдвинулись даже на метр. При этом он заслужил укоризненные взгляды монашек, которые уже начали рыть какую-то землянку и носить из леса хворост. Уилл закатил глаза, потянул из под земли камни разрушенной стены, те, напоминая что-то среднее между кротами и стаей ласточек, всё-таки перетащились к складам и сформировали новый потолок, с каменным коридорчиком наверх. Уилл выдохнул, взглядом нашел настоятельницу. Мать Дика вместе со всеми монашками копала землянку. Упорства ей было не занимать. Странно, что никто не попробовал вынести раненых, может их и не было. Уилл быстрым шагом подошел к аббатисе.
- Сколько сестёр осталось внизу? - В горле жутко пересохло и голос выходил хриплым.
- Они уже с Господом, сын мой, - настоятельница тяжело вздохнула. - Вы уже сделали, что могли, и мы вам благодарны. А теперь ступайте, спросите у этих детей божьих, где ближайшее селение. И вернитесь в Англию, чтобы донести до наших родных - невесты Христовы исполнят свой долг.
Говоря о детях божьих, она указала рукой на рыцаря с девчонкой, а после снова принялась копать.
Уилл секунду смотрел на настоятельницу, борясь с желанием поскидывать оставшихся монашек в землянку, прямо ей на голову. Но только бросил ещё один взгляд на рыцаря и быстрым шагом пошел к проходу в монастырь. Он не знал, сколько ещё выдержит грунт.
Лампы на стенах разбились, так что Уилл нашел какую-то доску, обмотал её тряпкой и полил бренди. Факел вышел недолговечный и тусклый, но хоть какой-то. Уилл пошел по тёмному коридору, ожидая что грунтовый свод в любую секунду обвалится. Вино с потолка местами уже лилось струей и сапоги хлюпали в грязи. Из-за того, что он постоянно ждал обвала, каждый звук играл на нервах и это хлюпанье выводило. Первой Уилл нашел заваленную монашку лет семнадцати, светловолосую и веснусчатую. Девушка была мертва, а тонкие руки тянулись вниз, как-то болезненно всего на дюйм не доставая до бывшего свода. Дальше он находил только трупы монахинь, принявших яд, не считая кухарки, на которую перевернулся чан с кашей. Женщина сварилась заживо. Через пол часа грязный, злой и уставший Уилл вылез на поверхность. Монахини уже освоили склад и развели костёр, напоминая своей организованностью муравьёв. Уилл с размаху пнул ком земли, так что тот разлетелся на несколько метров. Боже, как его злила эта готовность умереть. "Сообщишь родным, сообщишь родным". В голове не особо получалось по-дурацкому исказить голос аббатисы. Тех, о ком думали в семье, не отправляли в монастырь. Уилл поправил лямку сумки на плече. Хотелось кого-нибудь отметелить или просто лечь спать. Рыцарь и девчонка за всё время так и сдвинулись с места, больше походя на призраков, чем на людей. Уилл подошел к стволу, краем глаза наблюдая как работают монахини.
- Здравствуйте, вы сидите с таким грустным видом, как будто повинны в смерти десяти, не меньше монашек. Что-то случилось?
- Достойный сэр, - рыцарь задумчиво почесал давно небритую физиономию, - грусть на лице моем от того, что ищу я великую святыню многие года, а найти не могу. Леди же, именуемая Бланшефлор, печалится в силу женской своей природы.
Уилл посмотрел на девушку, вблизи женская природа тоже выглядела неплохо. Ему так или иначе нужно было идти искать город и таверну, но не хотелось оставлять возле монашек этого придурковатого рыцаря.
- Что за реликвия? Может мне довелось её видеть.
- Грааль. Чаша, из которой пил Спаситель на тайной вечере, - простодушно ответил воин.
- Ооо, ну в лесу под пеньком такие сокровища точно не валяются, и не лежат в каком-нибудь шкафу. Такую реликвию лучше искать в городе, расспрашивать, узнавать. Кстати, вы не в курсе в какой стороне ближайший город? - В своей характеристике Уилл не ошибся, но вот именно с такими придурками нужно было держаться поосторожнее. Правда, рыцарь говорил так просто и мирно, что желание драться совсем пропало.
- Персиваль Уэльский сам знает, где ему искать Грааль, - грустно вздохнул рыцарь. - А город - там. На правой дороге.
Уилл иронически улыбнулся, потом секунду смотрел на дорогу. Чёрт его знал из чего состоял этот мир, может быть, вот такие образы были здесь в порядке вещей.
- Меня зовут Уилфред. А куда ведёт левая?
- К желаемому. Чего вы хотите больше всего, почтенный сэр?
Уилл посмотрел на рыцаря, думая, стоит ли вообще говорить с ним всерьёз.
- Жену вернуть, но для этого мне сначала нужно попасть в ближайшую таверну. А вам, выходит, нужно не думая идти по этой дороге.
- Если бы вы хотели вернуть жену, то не задумываясь пошли бы со мной. Но вы не хотите ничего, уважаемый сэр. А потому, никогда не найдёте свою горькую супругу.
Бланшефлор согласно вздохнула и принялась ковырять носком сапожка землю.
- Я бы не задумываясь пошел с вами, если бы верил, что эта дорожка приведёт меня к ней. Ну, раз такое дело - то пошли, посмотрим чего мы на самом деле хотим. - Всегда можно было вернуться обратно и пойти по правой тропинке, а так он бы увёл рыцаря от монашек. Обвинение что он на самом деле не хотел вернуть Алетту прозвучало как-то обидно.
- Но идти за вашей женой - не мой путь, - удивился сэр Персиваль. - И не мой подвиг.
Уилл почесал затылок, чувствуя себя грязным и потерянным.
- Тогда пойду сам, удачи вам в поисках Грааля. - Персиваль, героиня романа, странный конь. У этого леса были какие-то искаженные принципы существования, но может быть, стоило просто пойти по левой дорожке. В конце концов, если это был Персиваль, то почему бы ей не вывести Уилла к Алетте. С этой точки зрения рыцарь для монахинь был не страшен.
Персиваль просто кивнул и Уилл вернулся к настоятельнице, сказал в какой стороне город. Тут же узнал, что возвращаться в Англию аббатиса не собиралась. Что святой Антоний выжил в пустоши, что сам Уилл грешит, сомневаясь в силе Господа, и что у Антония даже не было сестёр во Христе. В общем, узнал он много, и мог, наверное, узнать ещё больше, если бы не отдакался и не пошел дальше. Судя по всему, монашкам было всё равно где молиться и умирать.

[Leomhann >>>]

Дорога тянулась между совершенно одинаковыми в тумане деревьями, создавалось впечатление, что кто-то размножил одну и ту же сосну тысячу раз и утыкал всё вокруг её копиями. Густой у земли туман, лениво перетекал между корнями, серый, как шерсть туман скрывал кроны, так что те как будто уходили вверх до бесконечности. Туман, туман, туман, везде был один туман. Чего хотелось по-настоящему так это найти Алетту, и каким-то образом устроить свою жизнь так, чтобы из-за него больше не проваливались в другой мир монастыри. Уиллу уже порядком надоели все эти разговоры, про поладил не поладил, про хочет вернуть, не хочет. Какая разница, чего он хотел, если Алетта была его женой? Муж должен был вернуть свою жену, тем более что она ему, действительно, нравилась. Когда переставала вредничать, говорить про бога, чему-нибудь возмущаться, и чего-то от него хотеть. В общем, иногда. Уилл улыбнулся собственной шутке, отирая рукава от винной грязи. Так что дороге лучше было вести его к Алетте, потому что ничем другим, пока её не вернёт, Уилл заниматься не собирался. Ни восстаниями, ни заговорами.
Из тумана на Уилла неожиданно выпрыгнул огромный червь, похожий на тех, что прогрызали храм. Тварь пролетела его руку насквозь, так быстро, что Уилл даже не успел испугаться, а потом ещё с пол секунды смирялся с мыслью, что червь призрачный. Уилл недовольно посмотрел на приведение.
- Дорога, если ты так воплощаешь мои мысли - то это никуда не годиться. Алетта, притащи мне Алетту. Знаешь, блондинка, с голубыми глазами, нос пуговкой, взгляд вредный, грудь приличная. Жена моя.
Алетта, ожидаемо, не упала с неба ему в руки и Уилл пошел дальше. Через несколько минут из серого тумана, который лежал дальше по дороге, стали доноситься странные ритмичные звуки. Когда Уилл подошел поближе марево приняло очертания фигур, а звуки сложились в настойчивую, бойкую мелодию. Поверх мелодии зазвучали слова. Четыре феечки в чёрной с золотом гвардейской форме и выкрашенными в скелеты личиками, маршировали на месте и пели, играя одинаковыми посохами. Сзади ещё несколько фэа играли на музыкальных инструментах и махали чёрными знамёнами. Венчали посохи декоративные золотые черепа, мелодия нарастала отдавая необычно тяжелым, бьющим, но неплохим звуком. Уилл остановился, не зная как реагировать на лесных музыкантов. Ну, феечки выглядели совсем неплохо, особенно синеволосая слева. У всех артисток волосы были разного цвета. Это уже было ближе к Алетте, но всё равно не то. Вокруг лежали футляры от инструментов, в одном из них одиноко расположилась золотая монетка. Уилл послушал мелодию, до того момента, где она подходила к логическому завершению и бросил в футляр несколько соверенов. Дело того стоило, ничего похожего он в жизни не слышал и не видел.
Уилл похлопал в ладони, но музыканты никак не отреагировали, занятые вознёй с инструментами. Видимо, для них призраком был он. Уилл пожал плечами и пошел дальше, черт его знал, что это должно было означать. Пока что походило на бред душевнобольного.
Через несколько минут в тумане проявились чем-то похожий на Дика светловолосый юноша семнадцати лет и пожилой воин в рогатом шлеме. У воина был алый плащ и доспех, точь в точь, как на Персивале. Юноша был в чёрном плаще и старосаксонском доспехе. Старик пронзил юношу мечом и тот упал замертво. Воин рухнул на колени и начал рыдать над убитым, за что тут же получил кинжалом в печень. Уилла трагедия оставила безучастным. Интересно, это всё-таки был бред, намёк на прошлое Дика, или отражение его собственный очень глубинных и очень непонятных мыслей об отце. Нет, меч Уиллу, конечно, был нужен, но никак не в районе печени. В целом сцены начинали надоедать, может быть, он зря не пошел сразу к городу.
Уилл прошел сцену и туман опять окружил его тишиной. Такая тишина бывала только в тумане - слышишь свои шаги, своё дыхание, как шуршит твоя одежда, и больше ничего. Теперь всё, что с ним случилось после обморока, стало казаться нереальным, как будто в странном напитке были какие-то галлюциногены, и их действие теперь только набирало силу. Туман потихоньку откусывал кусок за куском воспоминаний, в которых Уилл был хоть как-то уверен. Впереди послышалось чавканье, потом показались палки ходуль, а над ними огромный золотой карась. Усатая рыба размышляла в слух менторским тоном.
"Сексуальные желания ребенка проявляются очень часто ‒ они, конечно, в этом зачаточном состоянии имеют право носить название сексуальных ‒ и первая склонность девочки направляется на отца, а первая склонность мальчика ‒ на мать. В этом преждевременном выборе объекта инцестуозной любви сексуальная жизнь ребенка явно достигает ступени генитальной организации..."
Карась, кажется, был французом. Такая херня могла прийти в голову только французской рыбе, хотя кто знал, нельзя же было судить только по себе. Нужно было выбраться, а там уже спросить Дика или Харзу не влекло ли их в детстве к маменьке или батюшке. Карась учапал дальше, а в переде показался прямоугольник и фигуры за ним. За уложенным явствами, тарелками и чашечками столом пировали кролик, мышь-соня и раскрашенный, как последняя шлюха, мужик в шляпе. Когда Уилл подошел поближе стало видно, что из спины у мужчины торчал нож. Правда он как будто совсем не сковывал движений и шляпник что-то энергично обсуждал с кроликом и мышью, разливая из кувшина красную жидкость. Вся компания и стол были прозрачными. Уилл потёр глаза, сконцентрировался на столе, пытаясь поверить что он реальный. Стол от этого, ожидаемо, реальнее не стал пришлось идти дальше.
Он прошел минут пятнадцать, но ничего не менялось - вокруг был туман. Уилл снял с плеча сумку, положил её во влажную траву, а сам сел на обочине. Картина начинала угнетать. Выходило, что от его воображения всё-таки ничего не зависело, а те сцены, что он видел, были солянкой из образов и чьих-то видений. Они все как-то странно переплетались, но ни на что конкретное не намекали. Выходило, что зря он не пошел в сторону города. Да и стал бы Фицалан предлагать проводника, если бы до места можно было добраться так просто? Ошибка, нужно было возвращаться обратно. Но дорога всё-равно была какой-то странной, вела хрен пойми куда, и показывала черти знает что. И раз она не выводила его к Алетте, может быть, её хотя бы можно было повернуть к городу, так чтобы не возвращаться обратно. Или, может, всё-таки стоило ещё раз восстановить перед мысленным взором образ жены. Уилл вздохнул, без особой цели переложив сумку с места на место. Ну и ерундой он занимался, вместо того, чтобы делать всё чётко, шаг за шагом. Он ещё раз восстановил образ жены в голове, воссоздал всё, что помнил до мельчайших деталей - даже спадающую на глаза светлую прядь волос.
"Господи, ну подумай, стал бы я гробить целый монастырь, которому цена, наверняка, не один миллион, если бы не хотел вернуть себе жену? Я между прочим, теперь наверняка прописан в аду, потому что из-за меня половина монашек погибла, а та половина, что не погибал, вынуждена выживать в лесу". То, насколько по разному он воспринимал смерть, было странным. Вот мэра, кинжалом в сердце он убил и почти ничего не почувствовал, а из-за монашек становилось досадно. Хотелось что-нибудь сломать. Это при том, что монашки стремились к мученической смерти, а мэр получал всё удовольствие от жизни. Правда, и скотом, судя по всему, был ещё тем. Уилл отбросил лишние мысли и вернулся к образу жены, посмотрел в туман.
Образ Алетты не помог, туман впереди никуда не делся даже через пятнадцать минут ходьбы. Уилл остановился. Значит нужно было или возвращаться или пробовать представить город. Вот только города он никогда не видел, так что вытаскивать из памяти было совсем нечего. А дорога могла работать в обе стороны одинаково, так что, сколько бы он не шел назад, встречал бы всё тех же актёров и говорящих рыб. Уилл вздохнул, потирая глаза. Нужно было вспомнить, как выглядела поляна и перенесённый на неё монастырь. Он вспомнил окруженную деревьями и туманом поляну, вспомнил развороченную им самим землю, начатую землянку, развилку дорог и бревно. Пытаясь удержать это всё в голове, пошел дальше.
Через пару минут дорога вывела его на поляну с землянками, и вроде поляна была та же, но всё-таки чем-то отличалась, и землянки, походили на те, что начали возводить монашки, но вот ни монашек, ни самого монастыря видно не было. Правда, вместо него, внимание Уилла сразу заняла дюжина круглых, очень любопытных глаз, разглядывающих его из дверных проёмов. Интересно было то, что смотрели они именно на него, а значит могли оказаться материальными. Это не обещало ничего приятного, так что пользуясь выстраданным опытом, Уилл попробовал обойти землянки как можно дальше, и снова вернуться в туман.
Уйти, само собой, не вышло. Из землянок вывалилось трое крыс-самцов, все в набедренных повязках, очень мускулистые и с белыми, похожими на ангельские, крыльями за спиной. Кинулись все трое тоже вместе, без какого-либо предупреждения или хотя бы намёка. Двое пролетели мимо, а третий гад вцепился Уиллу в плечо. Место укуса наполнилось болью и странным ощущение, как будто оно растворялось. Уилл резко опустился на колено, чтобы если крысы сзади решат опять прыгнуть на него был хоть какой-то шанс, что они пролетят сверху. Достал из голенища нож и попробовал несколько раз ударить, вцепившегося в плечо гада, в шею.
Крыс хрипнул, как собака, которую пнули, но Уилла не выпустил. Вместо этого, зараза взлетела, больно вытягивая Уилла вверх за рану. Они пролетели несколько ярдов и упали прямо на двух других гадов. Раненый крыс отбежал, зализывая раны, а два других накинулись на Уилла, пытаясь его загрызть. Один при этом даже возбудился, за что сразу получил сапогов в промежность и притих. Прижать к земле и прирезать ножом второго с ходу не получилось - зараза выворачивалась. В это время из землянок высыпалось и побежало к них ещё несколько тварей. Уилл выругался и нырнул под землю, собираясь вылезти дальше по дороге и просто побежать от деревни. Земля сомкнулась над ним, крутанула в сторону и выплюнула наружу, обдав сырыми комками. В спешке способ перемещения выходил не самый комфортный. Уилл поднял глаза, переводя дыхание. Выкинуло его не дальше по дороге, а с обратной стороны крысиной деревни, а дорога теперь замыкалась вокруг землянок, не имея ни входа, ни выхода. Он поднялся на ноги, выплёвывая землю. Чёрт знал, что нужно было делать.
Со стороны землянок к нему уже приближалось с десяток крыс, во главе с вождём. Главный крыс выделялся шлемом из огромного желудя с красивыми синими перьями. Если дорожка сомкнулась вокруг деревни, значит трудно было уйти не разобравшись с крысами, тем более что начал не он. Уилл ударил ногой по земле, рукой вытянул, крутанул и направил волну на один из лежащих на дороге камней, так как будто она была очень необычной тетивой. Камень свистнул, но вождь увернулся, и снаряд пролетел мимо, приземлившись где-то в кустах. Уилл достал меч.
Крысы побежали к нему, недвусмысленно скалясь. Уилл ещё раз ударил ногой по земле, почувствовал упругую волну, движением руки швырнул её назад, а сам побежал на встречу крысам. Камни свистнули, пролетев мимо, и повалив трёх ближайших атакующих. Уилл, на подобии короля Артура или по крайней мере Ланселота приготовился рубить врагов, но те разбежались, прячась за складки местности.
Тем временем, сзади происходила настоящая церемония. Из землянок появились миловидные мышки во главе с местным священником. Крыс-священник даже располагал настоящей митрой. В центр деревни вытащили большой котёл, по размеру как раз на одного не очень упитанного комиссара. Под мерный писк мышиного епископа, его наполнили водой, а в воду накрошили разных кореньев. Внизу разожгли огонь. В это же время в центр, как бы вызывая Уилла на бой, вышел крысиный вождь, а из деревни вывалило всё мужское население, вооруженное большими копиями новомодных вилок, которые завезла Анна Болейн, и чем-то вроде разукрашенных тарелок, которые выполняли роль щитов. Уилл вытащил меч из последнего крыса. Паузой он решил воспользоваться, чтобы добить раненых крыс, на тот случай, если камнями их просто оглушило. Наверное, можно было попробовать зарезать вождя и кинуть его в котёл заместо себя, но что-то крыс было очень много. Такими темпами его, скорее всего, закололи бы в любом случае. Вождь сделал ещё один шаг вперёд, как бы приглашая Уилла драться. Уилл смерил его грозным взглядом, каким меряют ненавистного противника перед смертельной схваткой, развернулся и побежал по дорожке, больше не думая ни о чём, кроме монастыря. На этот раз он вспомнил всё, как было. В мельчайших подробностях. Вспомнил не только монашек, девушку и рыцаря, но и атмосферу места. Попробовал вытащить наружу всё, что только было в памяти.
Дорожка не изогнулась, Уилл не почувствовал никакого перехода через невидимый барьера. Просто в спину больно ударила ложка вождя, а он сделал шаг уже на поляну. После порывов к бою, грозных взглядов и бегства дыхание совсем сбилось. Раны неприятно ныли. Пока его не было почти ничего не изменилась - монашки продолжали возводить землянки, теперь им даже помогала знакомая рыцаря. Девушка, кажется, старалась, а между грудей на которые то и дело спадали розовые волосы гордо поблескивал золотой крестик. Настоятельница времени не теряла, и как бы оно не вышло боком - всё-таки мир был другим и власти здесь были другими. Вместо рыцаря на поваленном стволе теперь сидел светловолосый мужчина нордической внешности. На вид ему было лет тридцать, лицо у незнакомца было приятным, совсем без шрамов и очень спокойное. Видимо, в этом мире не было огораживания. Судя по одежде, незнакомец вполне мог оказаться воином или провожатым - одет он был в одежду практичного серо-зеленого цвета, носил коричневый плащ, кинжал и короткий меч на поясе. Уилл поднял с земли ложку.
- Добрый день, меня зовут Уилфред Харпер. Вы, случайно, не проводник?
Мужчина, не торопясь, поднялся, с любопытством его оглядывая, покачал головой
- Не. Случай нет. Нарочито проводу. Куй сказаешь, Уилл Фред.
- Мою жену похитила Морриган, к ней мне и нужно. В смысле к жене. - Уилл попробовал говорить размерено, так чтобы его легче было понять.
- Королева имя не называть, - проводник нахмурился, продемонстрировав внушительного размера кулак. - А то... gne. Плохо быть. Меня Нис называть. Первый случай - койка и жрать. Второй случай - жена.
- Справедливо. - Улыбнулся Уилл, глянув на кулак. Удивительно, что услышав направление Нис и бровью не повёл. - Ну ведите. "Gne" означает что-то вроде лицо сломаю?
- Королева. Сломать. И сожрать. Потом второй круг сломать.
Нис хмыкнул, достал из-за бревна объемистую заплечную сумку и зашагал по дороге в туман.
- Какое короткое и содержательное слово. - Пожал плечами Уилл, ещё раз посмотрел на землянки и пошел за проводником.

[Ричард Коркин >>>]

Дорожка вывела их к маленькому городку, больше похожему на увеличенную копию поросшей грибами кочки, окруженную лесом из гигантской травы. Маленькие улочки петляли между самыми настоящими гигантскими грибами, в которых были вырезаны жилища, вставлены окна и двери. Выходило так, что шляпки грибов почти срастались над головой, закрывая небо. Сверху свисали разноцветные лианы, причём цвета были какими-то неправильными. Более реальными, так что после них другие казались очень тусклыми. Населяли город в основном бородатые невысокие мужчины со стрекозиными крыльями. Одеты они были во что-то вроде разноцветных мешков с мельницы, только с дырками для головы и рук. Почти у каждого за ярким поясом был гордо заткнут большой, странного вида нож. Но гномами-стрекозами население города не ограничивалось, было столько всего, что Уилл только и успевал вертеть головой. Иногда мимо пролетали большие летучие мыши, шерстяные клубки проносились между шляпками грибов, чудом не путаясь в огненного цвета лианах, ныряли на улицу и снова поднимались вверх. Стен у города не было, никаких административных или религиозно-церковных грибов Уилл тоже не заметил. Наверное, поклонялись местные той же Триединой Богине, одной из воплощений которой была Морриган. И сдалось ей доставать именно его, имея в распоряжение целое царство, причём такое, что ему и после демонического дурмана не причудилось бы. Интересно, какие здесь были таверны. Уилл выровнялся с Нисом, огибая очередного горожанина в разноцветном мешке.
- А почему Госпожа не любит, когда называют её имя?
- Потому что, - коротко ответил Нис, потянув носом воздух. - Никого из богинь нельзя кликать по имени. Твой бог тоже требует, чтоб его не поминали всуе. Почему?
Говорил он на удивление чисто и понятно.
- Наказания всё-таки разные. - Улыбнулся Уилл. - А ваш акцент зависит от содержания летучих мышей в воздухе или это действие города? Вы заговорили очень чисто.
Может это был эффект какой-нибудь из огненно-красных лиан, споры или что-то такое. Но больше походило на общее правило сказки, когда герои начинал понимать фэа.
- Потому что в Ши, мире за пеленой, все понимают друг друга, - судя по голосу, у проводника запас терпения был неисчерпаемым. - А ваш невозможный язык я только учу.
Всё вокруг было непривычно пёстрым, как будто у этого мира был немного другой спектр цветов - яркий, живой. Если бы Уилл не видел своими глазами, то никогда бы не поверил, что где-то может существовать целый мир, совсем не похожий, на его собственный. Над головой пронеслась ещё одна мышь, так что Уилл на ходу немного пригнулся.
- А насколько Ши большой? Много в нём таких городов? Выходит, что из Англии до него доплыть нельзя, он как бы в другом пространстве?
- Очень большой, - Нис пожал плечами и вежливо поклонился ближайшему гному. - Прости, уважаемая госпожа, не затруднит ли тебя показать, где путники могут найти еду и ночлег?
Гном приосанился, поправил крылья почти кокетливо и махнул рукой в сторону большого мухомора, у которого меланхолично жевала деревца огромная саранча.
Борода уважаемой госпожи доставала ей до пояса, так что Уилл с трудом удержался от улыбки. Он тоже уважительно поклонился и пошел за Нисом в сторону мухомора. Оказывается, лианы и мыши были не самым удивительным.
- И доплыть до него нельзя, пелена это что-то неосязаемое?
- Знаешь, я всего лишь знаменосец, - задумчиво сообщил ему Нис, толкая дверцу, из-за которой доносились визги, будто кто-то мучил свинью. - Я не умею разговаривать про богов, завесы и миры. Хотя сидел у одного костра с моей госпожой, и генерал жмёт мне руку. Раньше в большом мире были жрицы и друиды, открывающие дороги. Сейчас - не знаю. Но если тебе понадобился проводник, то немногие, должно быть, понимают пути Древа.
Внутри мухомора пахло сушеными грибами. Два гнома играли на каком-то бревне со струнами, от чего и получался звук методично убиваемой свиньи. Внутри было восемь столиков, за которыми тут и там сидели тоненькие барышни с такими же крыльями, как у гномов. Бород у них не было, зато волосы доставали до пола, покрывая спину плащом. Теперь Уилл совсем перестал ориентировался в том, как в Ши распределялись пола. В центре комнаты под музыку плясали странные козлоногие существа. У всех в руках были кружки с чем-то пенным. Засмотревшись, Уилл чуть не споткнулся о порог.
- Древа?
- Ага.
Нис скривился, осматривая зал, а потом поманил пальцем одного из козлоногих, усаживаясь за столик под явно одобрительными взглядами расположившихся там девиц.
- Эля. Много. Ты, - он глянул на Уилла, - обо всём генерала поспрашивай. Он и расскажет, и покажет, и даже нарисует. А моё дело - вести тебя. Знать бы еще, куда. В каждой веточке, в каждом листочке Древа есть места, где Королева находит воплощение и где стоят её цитадели.
Уилл сел напротив, пытаясь вспомнить, не слышал ли он чего-нибудь, за что можно было зацепиться. Нет, вряд ли.
- Может быть, крепости чем-то отличаются? Что-нибудь, на что богиня могла намекнуть при разговоре?
Когда Морриган залезла в его сон, в очередной раз требуя свою гривну, вокруг была местность, похожая на север Англии. И сдалась ей эта гривна раньше срока, всё-таки было в ней что-то от ростовщика, причём не очень порядочного.
- А что у тебя за жена? Ну, какая она? - Нис задумчиво почесал бороду, перемигнувшись с одной из феечек. Та хихикнула, и пересела на колени к Уиллу, прижимаясь пышной грудью. - Потому что если подумать, то её могут держать там, где она этого заслуживает. Или там, откуда не сбежать именно ей.
Уилл никак не отреагировал на фею, хотя бы потому что не был уверен какого она рода. Походило на то, что Нис пытался его поддеть, ну да это было по крайней мере весело. Вопрос в том, как именно поддеть - тем, что фея, окажется не феей, или тем, что фея окажется феей. Уилл вздохнул.
- Молодая, красивая дворянка. Верующая христианка, местами наивная, но чаще мудрая, любит символику и двор. Скажите, в этом городе местами поменяны только вежливые обращения, или заложенная в них глубинная суть тоже?
- Обращения? А, - проводник фыркнул. - Просто однажды здешние мужики решили, что Мать оскорбляет их власть. Повелели считать себя бабами. А девочек - наоборот. Главное, когда сюда приходишь, не забывать об этом, а то дерутся они - дай Бадб каждому.
Интересно, что при запрете на имена богинь, в выражениях они сохранялись, или может, это просто была привилегия знаменосца. Уилл устало улыбнулся. Он решил пока не мучить себя моральными дилеммами, тем более, что фея просто сидела у него на коленях.
- Чего только не сделаешь ради власти. Так что, описание ни на что не намекает? Может быть, поможет то, что мою жену похитили, потому что богиня захотела получить обещанную ей гривну раньше срока.
- По описанию выходит, что ты женат на трети Шотландии и доброй половине Англии, - уведомил его Нис. - Куда мы с таким знанием жены придём - только боги ведают.
Фея начала ёрзать и засовывать руку ему за ворот, так что Уилл поднял её и осторожно посадил рядом. Он пожал плечами, подавив лёгкое раздражение. В итоге описание человека, которого ты знал десять лет и две недели всё равно сводились к одному и тому же - любит одно, терпеть не может другого. Может, со временем добавлялась пара привычек и какое-нибудь сакральное знание, навроде тех, что в романах. Вроде детской обиды от того, что нет отца или матери. В конце концов, а сколько определённого можно было сказать о себе самом? А его всё попрекали тем, что он не поладил с Алеттой.
- Мы женились совсем недавно. А какая цитадель ближайшая?
- А шут её знает. Куда душа ляжет - там и ближайшая. Ты вот что, Уилл Фред, иди погуляй. Купи на рынке гриб-другой, если монета есть. А я, - Нис ухмыльнулся, притягивая к себе феечку, - подумаю тут. Час подумаю или даже два. Ну и ты тоже подумай, чтобы количество жен сократилось хотя б до одной десятой Англии.
Уилл пожал плечами, взял кружку и сделал несколько больших глотков мути. На поверку, жижа оказалась сделанным из цветов элем. Зря он не попал в этот мир до женитьба, или хотя бы через год после неё. От этого пока выходили одни душевные травмы и болезненные переживания. Ну посмотреть на город тоже могло быть полезным.

[Leomhann >>>]

В маленьких и больших латках, ящиках, склянках и вёдрах, во всех лавках были грибы. Бородатые гномы жарили грибы в масле и на жаровнях, сушили их на верёвочках, мариновали и, кажется, ели сырыми. Ещё пару раз встретились ездовая саранча и те самые ножи, которые носили при себе бородачи. Через пару минут Уилл уже шагал, поглядывая на прилавки без особого интереса, пока не заметил странную хрень. В одной из лавок в качестве товара лежали вырезанные из больших грибов миниатюрные, почти детские гробики, в которых лежали феи. Секунду Уилл пытался как-то впихнуть картину в своё понимание мира, поворачивая её то одной, то другой стороной. Но никакого здравого объяснения в голову не приходило. Он подошел ближе, разглядывая феи. Те на вид спали, у всех были почти одинаковые крылья божьих коровок.
- Скажите, уважаемая госпожа. - Уилл поклонился бородатому продавцу. - А что вы продаёте? Простите, если вопрос грубый, я не местный и не очень сообразительный.
- Сие есть помощницы по хозяйству, - важно просветил его бородач, - тлю подоить, в норе веником подмести, а то и тряпкой мокрой - всё умеют!
Уилл ещё раз посмотрел на фей. Жаль, что ему постоянно приходилось отбиваться от крыс, да и в Англии фея вызвала бы много вопросов.
- И сколько такая стоит? Если в весе золота.
- Если уважаемая госпожа, - гном с сомнением оглядел Уилла, - желает купить слугу, то уважаемой госпоже следует предложить не золото. Может быть, у госпожи есть гриб коиши? Или гриб ёгади? Или хотя бы жемчужина души?
У Уилла даже золота было не то чтобы много. Да и не понятно, куда такую служанку везти - то ли в том, где сейчас была мать, то ли в манор Рольфа. Чёрт знал, где у него сейчас был дом, и в последнее время лучшей идеей казалось построить себе несколько комнат с фундамента. Может быть, на том самом участке, что ему пожаловал Дик. Правда, Алетта, вряд ли оценила бы идею дома, без нескольких служанок. В любом случае, пока что просто было любопытно узнать о грибах и душах, а что будет потом он не знал. В конце концов в следующий раз вместо ложки в спину мог полететь топор, и там уже не нужно было бы думать. Уилл выпрямился, перестав разглядывать фей.
- А что такое жемчужина души?
- Такая рыбка, которая в чреслах водится и детей родит, - недоуменно пояснил ему торговец феями.
Уилл потёр глаза, стараясь не засмеяться в голос. Знал бы он сразу, так бы потащил с собой одного из дохлых крыс, отдал бы гномам, а те бы уже выбирали себе жемчужины и судьбы.
- И что ж, эти... жемчужины можно брать у павших врагов? Для чего они используются, вы только не сочтите за глупость.
- Зачем же мёртвые жемчужины? От них приплода не будет, - еще больше удивился гном. - А что до их применения, то извольте глядеть.
Он распахнул ворот своего мешка, демонстрируя богатое ожерелье из черных, очень крупных жемчужин.
- Вот это - доченька, - торговец ткнул пальцем в бусину, внутри которой шевелился червячок. - Это - тоже доченька. А остальные пока не решили, кем будут.
Желание смеяться понемногу пропало, он-то и забыл, что гномы были стрекозами. При всём веселье, чёрные жемчужины навевали какое-то отторжение. Видать, лишний раз напоминали, что в таком месте его могут и сожрать. В любом случае, для Уилла, как для стрекозы во всех отношениях неполноценной, это был не вариант.
- А грибы, их нужно где-то искать?
- Они на останках падших врагов растут. Так Королева повелела. Но вы, уважаемая госпожа, можете войти в гарем моей хозяйки - и иметь свою служанку бесплатно.
Гном бережно закрыл ожерелье и улыбнулся, демонстрируя острые мелкие зубки.
Уилл разочарованно пожал плечами.
- Я, к великому сожалению, уже в гареме злой и ужасной леди Алетты. Но за ответы спасибо. - Он поклонился и зашагал дальше по улице. Интересно, это кого такого нужно было завалить, чтобы в награду получить чудо грибы.
Пройдя ещё пару десятков ярдов вниз по холму Уилл заметил, что городок заканчивается. Там где грибы мельчали и начиналась зелёная трава стояли несколько наёмников вполне нормального человеческого вида. Вооружение у людей тоже было знакомым - мечи и луки. Один из наёмников поглаживал огромную ящерицу. Видимо, средство передвижение нормальных людей в Ши. Дальше, за наёмниками был непроходимый лес. Уилл бы сказал, что тёмный, если бы в дали между деревьями не мелькали огоньки. Он сделал пару шагов в сторону и сел под один из грибов, разглядывая лес.
Хрен пойми, как его занесло на этот холм, с которого был виден только бесконечный лес, но в целом это почем-то не казалось чем-то плохим. По крайней мере, он не стал ткачом, хоть теперь периодически приходилось быть покусанным крысами. Мысль о том, что он ничего не знал о жене, до конца не вылетала из головы всю дорогу по городу. Звучало как упрёк, причём из ненавистной серии - "поладили ли вы с Алеттой". Господи, ведь он же знал многих людей, которые женились более-менее также, слабо представляя, что жена за человек. Их почему-то моральных дилеммы не мучили. Уилл вытянул, ноющие от усталости, ноги. А что могла сказать Алетта о нём? Комиссар, дьяволопоклонник, убийца... наверняка можно было сказать, что он маг, и может ломать часовенки. Потому что откуда иначе руины? Ещё то, что он происходил из обычной семьи. Уилл попытался собрать из кусков свой более-менее стройный портрет. Вообще, не удивительно, что Алетта решила жаловаться Дику. Непонятно только на что именно. И он, действительно, мог сказать о ней гораздо меньше. Ну, на это всегда было время, главное было вернуть свою жену. А уж в том, что жену нужно было вернуть, сомнений у Уилла не было. Он поднялся, отряхивая штаны. В конце концов должно было обязательно оказаться, что в плену Алетте живётся не то чтобы плохо и она не хочет никуда возвращаться. С другой стороны, в Англии был её отец, а отца Алетта любила.
Утром они поехали через лес. Глядя на довольную рожу Ниса, Уилл решил, что к монахам, которые обрекают себя на воздержание, нужно относиться с большим почтением и сострадание. Через несколько часов пути они пересекли реку и вышли прямо на горящую деревню. Дорога круто повернула резко и Уилл встал как вкопанный. Маленькие домики пылали громко, каждые несколько ударов сердца ветер ударял в пламя и то поднималось к нему, издавая гул. Гул почем-то походил на человеческий. Странно, что он не услышал его раньше. Всё вокруг было чёрным от пепла и красным от пожарища. Тени падали на сложенную из порубленных жителей кучу в центре деревушки, страшно и причудливо играли на ней, каждый раз отставая от порыва ветра только на дулю секунды. За пожарищем виднелась цитадель. Две сколотые скалы уходили на стони ярдов в небо, а между ними и вокруг петляли монументальные стены. Крепость переливала тем же красным оттенком, что и догорающая деревня.
- Войной пахнет, - пробурчал вмиг посерьезневший Нис.
Уилл не мог оторвать взгляда от наваленных на кучу людей. Вспомнилась комната с кучей порубленных тел и орущим ребёнком. Сейчас было страшнее. Гарь била в нос, и то ли от неё, то ли от картины, становилось дурно.
- С кем?
- Ни с кем. Просто - войной. Горячкой боя, когда не особо понимаешь, кого рубишь. Видишь замок? Королевский. Тебе туда. Может быть, твоя жена там. Может, нет. Я пройду с тобой через эту войну, но добывать девочку будешь сам.
Нис глубоко вздохнул.
Ни следов копыт, никого вооруженного видно не было. Выходило, что деревня с порубленными жителями была просто декорацией настроению богини. Всё-таки лучше было, когда Морриган притворялась бабкой и ела михаилитский хлеб, чем когда происходило такое. Уилл никак не мог понять смысл резни, ведь богиня и так правила этим миром, какой ей был смысл сжигать деревни. Разве что, если между собой враждовали три воплощения. Но не на столько же. До замка было не меньше полу дня пути, и как можно было судить по клубам дыма - всё по пожарищам. Рано или поздно они должны были наткнуться на тех, кто рубил. Уилл поднял с земли крепкий камешек, нервно потирая его в руке.
Когда они прошли дальше, пробравшись через рощицу, впереди показались шатры. Были видны костры, о чём-то говорящие солдаты. Уилл уже собрался обходить лагерь по большой дугой, как Нис спокойно пошел вперёд, даже не думая прятаться. Пришлось идти следом.
Проводник поздоровался с одним из солдат и уселся у костра. Уилл легко поклонился, видимо это был командир, и сел рядом с Нисом. Кажется, это были не те солдаты, которые изрубили деревню жителей. Но зачем они остановились, было непонятно. Уилл наклонился к Нису.
- Что мы тут делаем?
Нис безмятежно улыбнулся ему, зачерпывая из котла варева.
- Знатно вы порубились, погляжу, - обратился он к своему знакомцу. - Славный пир для ворон.
- Только не для белых, - тот с удовольствием хлюпнул похлёбкой и облизнулся. - Потому что, а чего они? Вона, лежат теперь, все как один, во имя правого дела.
Среди трупов, действительно, были несколько в броне, а Уилл бы не поверил, что жители так удачно отбивались от атаки. Но там всё-равно лежали женщины, и много кто ещё без брони. В общем вокруг творилось черти знает что, и он ничего не понимал. Нис, судя по всему, решил что-то вызнать, так что лучше всего пока было просто слушать.
- Огнем и мечом, значит?
Нис, не прекращая улыбаться, потянул из котла руку. По виду детская, она была хорошо разварена, до ошметьев нежного, сползающего с косточек мяса.
- Эх, помню, как мы так же фоморов... Я тогда право носить знамя легиона получил. Потому как визжали их воительницы, что самые обычные бабы.
- Знаменосцем стал? - Собеседник уважительно присвистнул и тронул его за запястье. - Погоди с рукой этой, такому гостю кусок задницы отрежем, печёной - лучше не бывает. Так а что, решили тут послужить? Может, нам помочь? А то неправильной веры стало - просто жуть, как подумаешь. Я-то думал, после Танелла уже ничему не удивлюсь, но вот довелось же...
Уилл принял кусок протянутого мяса, борясь с двумя желаниями - перевернуть котёл и убежать и просто убежать. Но он всё-таки остался на месте, потому что толку от побега было бы мало. Да и всё, что он видел, походило на гипертрофированное отражение его собственной жизни. Не зря деревня напоминала резню, для которой остановили время. Так что, даже если ему не показалось, и это не было каким-то местным зверем, и солдаты ели человеческое мясо, то он в каком-то смысле тоже был людоедом. Но от этой мысли у костра не становилось ни уютнее, ни спокойней. Уилл заметил, что не перестаёт тереть камень, как будто это была лампа с джином. Теперь походило на то, что его окружило подобие одного из образов, которые были на тропинке. Только большое, реалистичное и жестокое. А Нис в этот образ провалился, даже не заметив.
- Скажите, не видели ли вы молодую девушку по имени Алетта. Восемнадцати лет, светлые волосы, голубые глаза, симпатичная. Я её ищу.
- Танелл, ага, - говорил тем временем Нис, с нескрываемым удовольствием отхлебывая из фляжки бренди и легко толкая Уилла в сторону замка. - Полковнику нашему там статую поставили. А теперь, небось, и генеральская стоит? А что до службы, так я за радость. Вот этого щегла за женой провожу, да отпуск у Хорана выпрошу - и к вам.
- Баб в замке - хоть жопой жуй, - обстоятельно ответил Уиллу солдат. - Как в замке без них-то?
Стоило потратить пол минуты и сказать заранее. Уилл пожал плечами, осторожно ставя миску с мясом на землю так, как будто собирался к ней вернуться. Поднялся и пошел в сторону замка, по дороге откупорив свою флягу и сделав пару глотков. Если это не сделало его уход менее подозрительным, то хотя бы помогло отбить запах плоти. Ощущение было такое, как будто сейчас ему выстрелят в спину.
Ближе к замку, появилась возможность спрятаться за складками местности. Причём слово "складки" было очень уместным. Часть долины выглядела так, как будто её встряхнули и кинули на землю, как старый коврик. Уилл добрался до пропасти, разделяющей его и крепость. В спину, на удивление, никто не выстрелил, от костра только доносились весёлые голоса. Громче всех смеялся Нис. Он рассказывал историю про некого Барру Бевана, которому три фоморских полка обещали отрезать язык, но в итоге Барру трахнул их женщин. Уилла мучила мысль, было ли нормальным в местной культуре есть человеческое мясо или Нис запихнул в себя похлёбку, только чтобы втереться в доверие и дать ему пройти дальше. В любом случае, сейчас нужно было думать о другом. Он вгляделся в пропасть. Внизу были только тьма и туман. Может, такая глубина, что из неё не выползешь, может защитная магия. В любом случае, даже для него это был не вариант. Пришлось идти к башне моста. Стражи видно не было, а ворота оказались подозрительно приоткрыты. Уилл не стал доставать меч, надеясь, что в крайнем случае получится ещё раз выдать себя за одного из солдат, ну или просто выдать что-нибудь отвлекающее.
Уилл зашел во внутрь с уверенным чувством, что сейчас его опять попытаются огреть чем-то тяжелым по затылку. Но удара не последовало, внутри оказалось темно и совсем пусто. По разрушенным коридорам гулял ведер, каждым порывом дёргая грязные занавески на широких окнах. Комната как-то мало походила на каморку охраны. Место навевало неприятный холодок, и каждый звук, издаваемый ветрам заставлял к себе прислушиваться. Уилл пошел дальше, так и не доставая меч. Без меча в руке ещё можно было сойти за гостя - с мечом вряд ли. И он всё хуже понимал что происходило кругом. Война, трупы, шатры, заброшенная твердыня. Пока больше всего походило на то, что Морриган сошла с ума.
Коридор казался бесконечным. Тянулся холодной мглой, сырой тьмой, пах пылью. И длился бы этот путь долго, не услышь Уилл приглушенные шаги в отдалении. Он остановился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте. Выходило как-то жутко, и казалось что из темноты сейчас появится девушка-призрак в платье точно того же цвета, что шторы.
Увидел, что к нему приближается, Уилл ёкнул - по коридору, то по стене, то по потолку, то по полу в его торону неслось подобие слепленных из кучи мелких корней, которые превратились в кости, чудище. Окостеневшие корни отходили в сторону, царапая стены, а поверх всей этой дряни кто-то водрузил зубастый через с обидчиво искривлёнными пустыми глазницами. Уилл попытался оттолкнуться от пола, чтобы пробить потолок и вылезти на верхний этаж, но камень скользнул под ногой и скелет сшиб его на землю, навалился сверху, воняя гнилью и ядрёным чесноком. Уилл успел только пару раз судорожно стукнуть рукой по сапогу, пытаясь вытащить нож, как чудище растворилось. Судя по неприятному звуку, переместившись ему за спину. Уилл медленно поднялся, рукой проверяя не остановилось ли у него сердце. Стало тяжело дышать. На удивление удара в спину не последовало. Будь он на пару лет старше, тут бы и окочурился от сердечного удара. Уилл медленно пошел дальше. Раз его не прикончили сразу, нечего было нарываться. Лучше уже было попробовать оторваться, зайдя в одну из комнат.
Через пару минут из-за спины перестали доноситься страшные звуки, и Уилл вышел в большую комнату с очень высоким потолком. В ней тоже было открыто окно, а в нём развевались лёгкие кружевные занавески. В центре комнаты стояла большая золочённая клетка с два человеческих роста. Дверца была слегка приоткрыта, а сама клетка была пуста. На стене весел большой гобелен из небелёного льна. Совершенно пустой, если не считать обрамления из ирисов. Уилл потёр глаза. Закрывать дверь, наверное, не стоило - это могло спровоцировать тварь. Комната, кажется, была чем-то вроде отражения внутреннего мира Алетты, ну или пародией на это отражение. Что-то вроде золотой клетки, из которой молодая дворянка хочет вырваться. А гобелен был символом, связанных с Уиллом, обманутых ожиданий. Потому что, вместо влюблённой пары на нём совершенно ничего не было. Уилл вздохнул, рассматривая по очереди клетку и гобелен. Ничего нового никак не находилось. Он повнимательнее всмотрелся в гобелен, пытаясь разглядеть, не нарисовано ли вдали маленькой фигурки. В таком мире Алетта свободно могла выскользнуть из клетки и убежать в гобелен, ну или наоборот выскользнуть из картины и спрятаться в пустой клетке.
Через пару ударов сердца Уилл заметил необычное движение в глубине изображение. Что-то нечёткое и размытое как будто переворачивалось. Уилл вздохнул, осматривая комнату. Если картина могла его засосать, как тот демонический куб, хорошо было бы связать из чего-нибудь канат и зацепить его за клетку. Он подошел к окну и попробовал сорвать занавески, но те изворачивались, прямо как живые. Уилл недовольно выдохнул. Вот у него внутренний мир, наверняка, был не таким вредным, и занавески, наверняка, бы легко сорвались. Он попробовал закрыть окно, просто, чтобы посмотреть, что станет с занавесками.
Через пару ударов сердца Уилл заметил необычное движение в глубине изображение. Что-то нечёткое и размытое как будто переворачивалось. Уилл вздохнул, осматривая комнату. Если картина могла его засосать, как тот демонический куб, хорошо было бы связать из чего-нибудь канат и зацепить его за клетку. Он подошел к окну и попробовал сорвать занавески, но те изворачивались, прямо как живые. Уилл недовольно выдохнул. Вот у него внутренний мир, наверняка, был не таким вредным, и занавески, наверняка, бы легко сорвались. Он попробовал закрыть окно, просто, чтобы посмотреть, что станет с занавесками. Но окно как будто заклинило. Уилл закатил глаза.
- Ладно, ладно, я понял что я всего лишь гость и закрывать окна мне не положено. - Он вернулся к гобелену, ворочаться в котором стали активнее. Уилл прикоснулся к полотну, чувствуя, что из окна начинает вонять тухлятиной.
Движение на гобелене вызывало тревогу. Казалось, что там вот-вот должна была проступить Алетта, которую пытались бы связать несколько солдат-мародёров. Уилл взглянул в коридор - твари видно не было. Он ещё раз всмотрелся в полотно, и в этот раз стало видно, что ворочалось. К нему двигался пучок липких щупалец, который венчала умиротворённо улыбающаяся голова Алетты. Уилл сделал шаг назад.
Подождал несколько ударов сердца, ожидая что щупальца выберется из гобелена или опять появится костянистая тварь. Но ничего не случилось, так что пришлось подойти к гобелену и попробовать заглянуть под него. Комната казалась тупиком, и если где-то и была дорога, то наверное именно в полотне или за ним. Уилл приподнял угол, почти одновременно ощутив пронзительную, многослойную боль в левой руке. С самой стеной за полотном всё было нормально и мгновение он был просто в ступоре. Потом его резко потянуло в сторону. Щупальца выходили из тыльной стороны полотна, пробиваясь прямо из ткани и пытаясь затащить Уилла туда же. Он упёрся рукой и ногами, стараясь зацепиться за стену. Пульсирующая боль расходилась по телу жгучими волнами. Уилл услышал треск, как будто ломали сухую палку, потом влажный "хлюп". Щупальца вырвала его руку, вместе с мясом. Порвав плоть на слизкие лоскутки, оставив белую косо сломанную кость и свисающие с руки обрывки сухожилий, которые тут же залило кровью. Уилл выдохнул, чувствуя как комната приближается, а в ушах нарастает писк. Только сейчас заметил, что когда щупальца оторвала руку, он упал на пол. Из полотна послышался довольных хруст, как будто собака лакомилась косточкой. Уилл попробовал отползти в сторону, чуть не упав, когда по привычке захотел опереться на оторванную - левую руку. Но не прошло и двух ударов сердца, как щупальца уцепились за его ноги и потащили в полотно. Так просто не могло быть. Уилл метнул в гобелен сгусток огня, и ткань даже занялась, но не сгорала. Щупальца дернули его, так сильно, что о сопротивлении не могло быть и речи. Перед глазами смылась комната и тьма. Уилл приготовился ещё раз обжечь тварь.
И тут он оказался перед теми же воротами. Уилл стоял, но тут же упал на колени от страшной боли в левой руке и ногах. Через пару секунд получилось начать дышать и он заметил, что рука была на месте, а на ногах не было ни одной раны. Через пульсирующую боль, нарастая, стали пробиваться насмешливые мотивы. Из-за ворот доносилась весёлая песенка о как-то короле Луи и о том, что короли могли всё. Пела девушка с приятным, нежным голосом, но мелодия как будто подыгрывала боли в руке.

Все могут короли, все могут короли,
И судьбы всей земли вершат они порой,
Но что ни говори, жениться по любви
Не может ни один, ни один король.

Сообщение отредактировал Leomhann - 31-12-2020, 13:35