1. Амаэ Лофэн
2. 25
3. женщина
4. Священник, 10 уровень.
5. Нейтрально доброе.
6. Илматер.
7. концентрация, лечение, отражение, знание.
8. Сила: 15; Ловкость: 10; Телосложение: 15; Мудрость: 17; Интеллект: 10; Харизма: 10.
9. Амаэ родилась и выросла в Аскатле, в семье удачливых торговцев. Все свое детство она была защищена от неожиданностей, и ей не приходилось видеть уродливые стороны жизни. Теплота ее окружения способствовала развитию ее доброты и чуткости. Так что она выросла хорошей, но подчас чрезмерно доверчивой и наивной девушкой, с жаждой справедливости и верой в светлое будущее, так свойственной молодым. Именно с этой верой она и пришла в храм Илматера. Поначалу ее семья относилась спокойно к этому, как к увлечению юности, которое вскоре забудется. Но когда стало ясно, что этот выбор серьезен, начались ссоры. Из-за этих конфликтов Амаэ покинула Аскатлу и отправилась в Берегост, где осела на некоторое время. Из Берегоста она отправила дальше на север, во Врата Балдура где некоторое время работала на Пылающий Кулак. Настоящая работа наемника разочаровала Амаэ, впервые она увидела столько боли и жестокости, и это потрясло ее. Не понимая, как она ввязалась во все это, девушка спешно покинула Врата Балдура, и добравшись до Уотердипа, поступила в школу врачевателей, надеясь, что излечивая людей она сможет вернуться на свой путь и к своему Богу. После этого она отправилась в Невервинтер, считая, что ее навыки лекаря и жреца пригодятся там.
10. Многие бы назвали ее «витающей в облаках». Никакой опыт не изменил ее взглядов и веры в самопожертвование. Это человек, который ищет цель в жизни и жаждет посвятить себя чему-то. Но, несмотря на это, ей подчас тяжело придерживаться выбранного пути и временами она думает, что ее устроила бы жизнь обывателя, который заботиться только о себе. Амаэ испытывает глубокое чувство вины и недовольство собой, из-за того, что отклоняется от веры. Она ищет что-то, что можно защищать и ради этого, готова взять в руки оружие, но насилие ей неприятно. Она болезненно относиться к воспоминаниям о Пылающем Кулаке, потому, что тогда ей приходилось драться, ради денег, но не ради своих взглядов или других людей.
11. Полная броня +3, легкий цеп +3.
12. Внешность одним слово незапоминающаяся. Вы встретите таких людей во всех уголках Фаэруна. Единственное за что может зацепиться взгляд в Амаэ так это за тяжелый доспех, прекрасные каштановые волосы, рассеянное выражение глаз и теплую улыбку.

Желающие есть. Причем очень сильно желающие.
Придумываю квенту, пока.
Конечно, один игрок игру не спасет, но я как и Ri, надеюсь, что Вы не забросите идею. Очень хочется поиграть по Фаэруну.

- Не переживай, милая. С кем не случается, не смертельно ведь. А ты, наверное, не так давно и работаешь? Да брось, - так не поможешь. - Принеси-ка мне лучше… кофе. Да, кофе, оно, должно быть, сегодня особенное.
Ивет удивленно остановилась и удивленно взглянула на посетительницу. Она ничуть не была рассержена, и будто бы пребывала в прекрасном расположении духа.
- Может быть и недавно. Время здесь идет иначе. Пожалуйста, подождите одну минутку – ответила девушка, и улыбнулась.
Но она все еще была смущена и, идя на кухню, думала, о том, как все-таки неудобно получилось, ведь она испортила посетительнице платье.
С этими мыслями она заглянула в кухню и сказала:
- Мне нужно кофе. И как можно более хорошее, пожалуйста.
Вдруг официантка ощутила невообразимо приятный аромат. Это был запах ее любимого шоколадного бисквита. Ивет с удовольствием принюхалась и добавила:
- И кусочек шоколадного бисквита.
Вернувшись в зал, она осторожно и деловито поставила чашечку с кофе и тарелку с бисквитом.
- Пожалуйста, примите это угощение от меня и простите мою оплошность. Обычно я более внимательна.
После этих слов Ивет краем глаза посмотрела на их постоянную клиентку, которая казалась очень грустной и не удержалась от спора с самой собой.
«Вот кому точно не помешал бы шоколадный бисквит и парочка добрых шуток.
- Хочешь улететь также как хозяин до этого?»
Официантка вздохнула, забрала поднос и направилась на кухню.
«- Если меня не зовут, меня не существует. Издержки профессии».
Оставаться в зале было бессмысленно, да и потом, как она могла оставить бисквит без своего трепетного внимания?

Мне нравится Фрай. Хорошие, добрые книги, в которых иногда можно найти потрясающие мысли, и все это несмотря на довольно прямолинейный юмор. Если смотреть на недостатки, то мне не нравится игрушечность Хроник Ехо, смерть ли, боль, все происходит с легким смешком и на серьезный тон автор переходит редко. В этом возможна есть своя прелесть, но это не мое.
Обожаю Лонли-Локли, а «Ворона на мосту», моя любимая книга у Фрая. Много близкого.

Из кухни медленно выплыла официантка, неся заказ. Выглядела она немного потерянной и потускневшей. Все вокруг казалось слишком ярким, на ее фоне. Она осторожно подошла к обособленно сидящей женщине, когда их постоянная клиентка скинула хозяина со стула. От изумления Ивет оступилась, выронила поднос и пролила кофе на женщину. Всплеснув руками, схватив со стола салфетку, официантка принялась вытирать пятна и затараторила:
- Простите, пожалуйста! Что за день, сегодня такой? Все из рук валиться! Я очень сожалею… да что же это такое твориться! Надеюсь, вас не задело?
Как бы Ивет не жаловалась, а день, начавшийся с тоски и переживаний, входил в нормальное русло. Нормальное, это когда все было вверх дном и события сливались в бесконечный сумбур.

Замечательная идея! Мне кажется, это будет интересно.

Есть персонаж, но я не уверена, как он впишется в прикл. Взгляд цепляется за слова: "самые разнообразные существа", поэтому рискну предложить, этого персонажа:

Картина была чрезвычайно безвкусной. Ее повесил прежний хозяин кафе, непонятно, то ли от отсутствия вкуса, то ли от чрезмерной жадности. Это был портрет девушки, довольно приятной наружности, но изображенной совершенно дилетантски. Помимо нее на картине существовали кошка, удобный стул, столик, ваза, портьера и парочка теней. А сколько эта безвкусица составила хлопот! Снять ее пытались сразу после переезда, пригласив «мастера на все руки». Этот господин весьма долго пытался картину снять, но кто-то позаботился о том, чтобы жизнь медом ему не казалась. Провозившись около часа, и пополнив словарный запас хозяйки отборной бранью, «мастер на все руки» с силой пнул картину и получил в ответ оплеуху. От картины.
- С девушками так не обращаются! – решительно произнес высокий голосок.
Его обладательнице составило некоторых хлопот выбраться из картины. Создавалось ощущение, будто муха выбирается из вязкого меда. Но зов справедливости и благородного мщения был сильнее. Выбравшись, она направилась прямиком к обидчику.
- Извинитесь, или пожалеете!
Но несчастный «мастер на все руки» уже пожалел. И хлопнулся в обморок. Когда он очнулся, ему сказали, что картину уже сняли, а он видимо перегрелся на солнце и поспешно выпроводили.
Картину, конечно, никто не снял, потому что ее жительница самозабвенно картину охраняла. Как оказалось позже, она просто пыталась попасть обратно. Но как это сделать не имела ни малейшего понятия.
Так и получилось, что девушка из картины, стала жить в кафе, и работать официанткой. Никто о ее происхождении не догадывался, ведь в ней не было ничего странного. Разве, что цвета внешности то тускнели, то становились ярче, в зависимости от настроения. Зваться она решила Ивет, остальные же решили, что прежнее место жительство не способствовало развитию ее вкуса. Но она всю эту «клевету» в расчет не принимала, и по-прежнему нежно любила свою картину.

Спасибо.

Подскажите, пожалуйста, как удалиться с форума? Порылась в профиле – ничего не нашла…

Нэинтель брела по лагерю. Раз, два, три, четыре.… Почти марш. Она считает шаги, лишь бы не думать…
Лагерь жил своей мерной жизнью. У людей была поразительная способность: они пытались жить привычным образом, даже перед страхом смерти.
Хорошо это или плохо, все равно ей не понять.
Вдруг, в ноздри резко ударил запах крови и гноя. Эльфийка пошла на запах, словно охотничья собака и наткнулась на подобие лазарета… Тут жить привычно не пытался никто. Кто-то метался в бреду, кто-то рыдал, а кто-то мечтал о смерти…
Она медленно прошлась среди раненных. Какой-то юнец тихо стонал от боли, во сне… Рядом лежал видавший виды вояка. Плакал и кричал. Эльфийка коснулась пальцами его лба, покачала головой и отошла…
Боковым зрением Нэинтель уловила что-то смутно знакомое и резко обернулась.
«Человек». Разочарованный вздох.
Он лежал тихо и спокойно. Как мертвец. Но все еще живой… Жрица пристально смотрела на безвольно свисающую кисть…
«Нэин, приглядись, какие музыкальные руки!» - смех юной эльфийки колокольчиком прозвенел в голове…
Поддавшись сиюминутному порыву, Нэинтель принялась плести заклинание. Казалось, прошла вечность…
«Может выживет, а может зря…» - на жрицу навалилась такая усталость, что стало все равно… Человек приоткрыл глаза и едва слышно позвал… Девушка стремительно удалилась.
Раз, два, три, четыре…
Не прошла Нэин и нескольких метров, как потеряла самообладание…
Ее скрутило от тоски, и отвращения ко всему миру…
Как же она ненавидела сейчас всех их!!! Руки мелко тряслись, а в глазах потемнело…
«Ненавижу».
Как же хотелось разорвать кого-нибудь, хоть что-нибудь! Все эти мерзкие лица, которые сейчас были счастливы. Им ничего не нужно!
А ей нужно, нужно, нужно!
Эльфийка казалось вот-вот заплачет. К горлу подкатил комок.
Раз, два, три, четыре…
Она шла долго, не разбирая куда… В конце концов, злость ушла. Осталась только слабость… И жрица смутно понимала ее причины.
Нэин задумалась и мизинцем провела по стилету, слишком изящному, чтобы стать орудием убийства...

Выкладываю квенту:

Нэинтель мучили грезы… Хотя «мучили» не то слово, они радовали ее, вселяли надежду, но и вынуждали страдать, бояться…
В сознании всплывал Квел’Талас, величественный и прекрасный… Изящные шпили крыш, облагороженная красота природы… и магия… она разливалась по улицам города, остро ощущалась в воздухе, и от каждого вдоха хотелось пуститься в пляс…
Она помнила любимые руки... Изящные и нервные… Стоит только поднять глаза, и она встретиться с ним взглядом и все будет замечательно, так как и должно быть… Но образ ускользает. В который раз. Остаются только туманные очертания…
Казалось, что счастье и покой будут вечными. Даже когда Нэин покидала родной город, то не чувствовала беспокойства. Совсем никакого беспокойства…
Оно слегка запоздало. Изучая причины появления чумы, жрица впервые ощутила гнетущий страх. Он был тих и покладист, Нэин легко подавляла его, но заглушить навсегда не смогла…
Вдруг страх возрос до необъятных размеров, истерзал ее чувства и полностью подчинил… Неясные картины, сменяли одна другую, обрываясь на самом страшном…
Весть об уничтожение Квел’Таласа. Пустота. Холод. И нежить… Так легко было прервать ужасное существование… Но что-то внутри заставляло отчаянно бороться за жизнь, впиваясь в нее когтями и зубами, как в единственно возможный смысл…
Как удалось продержаться так долго, для жрицы осталось загадкой. Но она дожила до момента, когда их истерзанный отряд добрался до лагеря Стренглейра. Маленькая, но надежда.
Легкая волна тепла прошла по телу жрицы. Где-то рядом застрекотал кузнечик. Она чувствовала себя дома… Запах свежих цветов и росы… И чей-то ласковый голос…
«Просыпайся, лучик»
Нэинтель зажмурилась. На мгновение показалось, что стоит проснуться и жуткий кошмар закончиться…
Жрица открыла глаза.
Война. Одна.
Она окончательно вернулась в этот мир.
«- Кто же разбудит тебя, когда меня не будет?
- Ты будешь всегда».
Кузнечик подпрыгнул к ней, что-то суетливо объясняя... Эльфийка резко смела насекомое.
Пора было ухаживать за раненными.

Очень не люблю Перумова, но все же считаю, нет ничего греховного чтобы писать по миру Толкиена. Он создал такую обширную базу, как тут не пофантазировать?
Читая Сильмариллион, я очень жалела, что многие истории он не показал подробно...
А что до Черной книги Арды, она мне нравится, правда, только я ее не дочитала... Несмотря на занудство, эта писательница сделала то, что Перумов не сумел, или не захотел. Создала альтернативный мир. Какой-то свой язык, песни... При этом не очень исказила мир Толкиена. Это просто попытка показать его с другой стороны.
В книгах Перумова, наоборот, создается ощущение совершенного другой реальности. Ничего знакомого, от прежних хоббитов и вовсе не осталась следа.

Возможно, кого-то это покоробит, но в моем сознании Сальваторе где-то на уровне с Донцовой, чуть выше, но все же...
Хотя прочитала я только первые три книги о Дриззте, они были скучны, но не так как последующие...
Возможно, это из-за перевода, но безумно скучно. В его книгах нет ничего настоящего. Ни чувств, ни мыслей. И признаться сюжет хромает. Ни разу за всю книгу я не удивилась и не испугалась за героя. Да и можно ли написать что-то стоящее, делая книги как пирожки на рынке?
Я думаю его книги хороши только тем, что погружают нас в Забытые миры. Действительно после врат балдура, мне безумно хотелось еще и еще... Даже Сальваторе прочитала

Начала я с классики Но как существо несознательному классика мне быстро надоела и я перешла на русский рок. Сначала я слушала Арию, Мастера, а потом перешла Агату Кристи, Наутилиус, Кино, Сплин. Все это и сейчас иногда слушаю, но больше всего тяготею к Наутилиусу и Кино, из-за текстов.
Был период депрессивный и романтический когда я очень любила Лакримозу, да Театр Трагедии.
Какое-то время слушала Immortal, Benediction и Emperor, а потом перешла на более приятные слуху Kalmah, Eternal Tears Of Sorrow и кстати, Finntroll Из них на первом месте стоит Kalmah, особенно альбомы The Black Waltz и Swamplord.

Плачу от умиления. Взахлеб пью чай.
Я знаешь долго ждала, хотела найти себя.
Живу потихоньку, читаю книги, играю
С ними. Придумываю любовь, рассказываю
Снегу о том, как живется нам, непонятным
Андроидам с сердцем вместо винта, люблю
Тебя. Пытаюсь забыть, быть жестче, смелее
Но снова, –пока-, плачу от умиления.

Недавно встретила девушку, любящую творчества Дэна Назгула. Визжала долго Всегда приятно видеть единомышленников.
А в частности, музыка бардов очень теплая, близкая. Такое чувство, что поют совсем рядом
Также из бардов вспоминаются Тэм, Лора московская(у которой отличный голос) и Элхе Ниэннах, которую уже упоминали.
Тут еще упоминали группу Эпидемия, которая кажется относиться к спид металлу . До сих пор помню, как мы ждали Эльфийскую рукопись...
А вот Мельницу я стала слушать позже, сначала ко мне попали сольники Хелависы, который мне поразили, несколько месяцев я слушала только ее.
А из зарубежного знаю только Finntroll и Блэкмору... Не посоветуете что-нибудь из шотландского фолка?

Письмо №299

Здравствуй, дурной мальчишка!
Можешь сейчас не читать, достало, наверное… Но если когда-нибудь станет интересно… Вот маленькая хроника

-
Будем говорить аллегориями.
Мне запомнилась одна сказка из детства, о белом человеке, попавшем в индейское племя. Человека оставили в живых, потому что у него были глаза волка. Все его так и называли "Глаза волка". Человек этот прошел испытание, остался в племени, и полюбил девушку, невесту вождя. Но она не любила Глаза волка, и тогда он пришел к мудрой женщине, шаманке, и попросил влюбить в него невесту вождя. Но взамен мудрая женщина потребовала кое-что еще... В полнолуние он стал волком, как и она. Мудрой женщине было очень одиноко, она ни с кем не могла поделиться своей тайной. Но Глаза Волка не любил ее, и она не любила его, хотя оба понимали, что они звери одной породы.
И вот теперь я думаю, возможно, что, даже встретив его холодный взгляд и почувствовав свою породу, мудрая женщина могла еще отпустить его... Но разве в ее силах было сдержаться, когда-то Глаза Волка пришел к ней сам, готовый отдать все что есть, за пустяшную просьбу? Могла ли сдержаться мудрая женщина, если Глаза Волка, всегда находился, рядом дразня ее своим запахом?
И разве была она виновата?

-
Знаешь, я так люблю тебя, что иногда мне хочется стать твоей клеточкой. Да я и ощущаю себя клеточкой.
Мне все равно, что у нас ничего не получиться. Давай поженимся, заведем кучу детишек, и лет через двадцать поймем, что у нас ничего не получиться.
Зато не получиться именно с тобой.

-
…Да, я все также отвариваю травки, храню безделушки и медитирую.
В общем, берегу себя, чем и живу.
А ты? Наверное, все также куришь Capitan Black для понта и пьешь воду, чтоб уснуть? Все-таки смешно. Знаешь, а полюбила я тебя за эти сигареты. Ну, ладно. Раньше.
Правда, я уже давно не курю. Берегу легкие.
И сердце.
Знаешь, в шесть часов утра, ты единственный человек, с которым можно поговорить по душам.
Но нет. У нас ведь «неприятная история».
Выпала ресничка. Загадываю желание. Не о тебе.


Увы, не твоя, принцесса.

Ни любопытства, ни тоски
Ни в ком не вызвал мой удел.
Никто не подал мне руки,
Никто в глаза не поглядел.

Мир тайных грез и тайных бед
Не озаботил никого.
Промчалось восемнадцать лет
Со дня рожденья моего.

Случалось: забывая спесь,
Душа молила об одном —
Чтоб душу любящую здесь,
Здесь, на земле, найти свой дом.

То было время страстных снов,
Но чувство не вошло в зенит.
И после долгих вечеров
Огонь зари почти забыт.

Иссяк фантазий дивный пыл,
Надежда обратилась в прах,
И дальше опыт мне открыл,
Что правды нет в людских сердцах.

О жизнь — как страшно было в ней
Зреть лицемерье, фальшь, разврат:
Бежать в себя и — что страшней —
В себе найти весь этот ад.

Эмили Бронте

Альбина Суар спешно собирала Мелиссу. Девочка стойко терпела какие-то чудовищные махинации с ее прической. Конечно, она должна выглядеть принцессой, дабы Ее прекрасному величеству не пришло в голову, что пора перепоручить воспитание своего отродья кому-то другому. От Мелиссы волнами исходило раздражение. На это… «сборище», иного слова она подобрать не могла, она решила пойти добровольно. Но что еще делать несчастной девочке запертой во дворце? После многих лет сплошных занятий, причем по крайне бесполезным предметам, таким как генеалогия королевского рода, история, танцы и прочие глупости, которые никак не могли быть интересными и захватывающими даже эти собрания щебечущих фрейлин казались ей забавными. Такая жизнь иссушала всю ту резвость и наивность, которая была свойственна юным барышням. Мелисса устало прикрыла глаза.
«Пройдет немного времени, и я стану по-настоящему «образцовой» леди».
Ее одевали, причесывали, учили правильно двигаться и говорить правильные вещи. Все это входило в обучение, которое представлялось Альбине таким важным.
«Кукла! Кукла! КУКЛА!!!» - безмолвно кричала Мелисса.
Раздражение все усиливалось. Альбина уловила легкую дрожь, проходящую по телу девочке. Она положила ладонь на ее плечо и с сочувствием посмотрела на нее.
Конечно, она понимала, что ее воспитанница находится в тяжелом возрасте, и что она сильно меняется, возможно, как раз сейчас она начала осознавать свое место в жизни, и оно ей явно не нравится. Но также она и понимала, что пройдет немного времени и она поймет, что у каждого есть своя роль, которой надо следовать и не в силах человека изменить свою участь.
Альбина внимательно посмотрела на девочку, пытаясь заглянуть в ее глаза.
Мелисса дернулась, поведение Альбины говорило о том, что сейчас последует еще одна проповедь. Она поднялась с кресла и быстро подошла к окну.
- Вы закончили? Теперь мы можем идти?
Альбина нахмурилась, ее воспитанница говорила так, словно, исполняла какую-то нелепую прихоть Альбины. Но гораздо больше ее волновала внезапная скрытность всегда такой открытой Мелиссы. Она будто в статую превратилась, причем статуя эта совсем не вписывалась в остальную обстановку замка.
«И что она там высматривает, в этом окне?»- внезапно разъярилась госпожа Суар. Она-то знала, что ничегошеньки из того, что простирается за пределами замка, там не увидишь.
- Да, мы можем идти.
Мелисса молча повернулась и вышла из комнаты. Альбина пошла рядом. К ним присоединились два стражника из тех, чьей задачей было охранять принцессу от призраков.
«Интересно сколько их здесь… этих призраков?» - подумала Мелисса, оглядывая темные коридоры. Наверняка больше чем указывалось в ее книжках.
Они дошли до покоев королевы.
Когда Мелисса вошла, ей захотелось прикрыть глаза рукой. Она поражалась тому, что некоторые люди мечтали окружить себя таким цветником.
Едва Мелисса появилась в дверях, она сразу же обратилась к королеве. Ее неестественно высокий голос прозвучал, пожалуй, слишком резко, она будто не обращала внимания на чужие разговоры.
- - Здравствуйте, матушка. Простите, что прерываю ваше веселье, но я очень давно не видела ни Вас, ни Его Величество.
Мелисса запнулась на слове «матушка», так как называла подобным образом королеву лишь в детстве. Она снова повела себя как капризный ребенок, подчеркнув то, как невнимание ранит ее. Это было всего лишь еще одной возможностью обвинить всех и вся. В глубине души она, конечно, понимала, что вовсе не хочет ни общества матери, ни общества Его Величества.

НРПГ. Извините, за повторение.

Альбина Суар спешно собирала Мелиссу. Девочка стойко терпела какие-то чудовищные махинации с ее прической. Конечно, она должна выглядеть принцессой, дабы Ее прекрасному величеству не пришло в голову, что пора перепоручить воспитание своего отродья кому-то другому. От Мелиссы волнами исходило раздражение. На это… «сборище», иного слова она подобрать не могла, она решила пойти добровольно. Но что еще делать несчастной девочке запертой во дворце? После многих лет сплошных занятий, причем по крайне бесполезным предметам, таким как генеалогия королевского рода, история, танцы и прочие глупости, которые никак не могли быть интересными и захватывающими даже эти собрания щебечущих фрейлин казались ей забавными. Такая жизнь иссушала всю ту резвость и наивность, которая была свойственна юным барышням. Мелисса устало прикрыла глаза.
«Пройдет немного времени, и я стану по-настоящему «образцовой» леди».
Ее одевали, причесывали, учили правильно двигаться и говорить правильные вещи. Все это входило в обучение, которое представлялось Альбине таким важным.
«Кукла! Кукла! КУКЛА!!!» - безмолвно кричала Мелисса.
Раздражение все усиливалось. Альбина уловила легкую дрожь, проходящую по телу девочке. Она положила ладонь на ее плечо и с сочувствием посмотрела на нее.
Конечно, она понимала, что ее воспитанница находится в тяжелом возрасте, и что она сильно меняется, возможно, как раз сейчас она начала осознавать свое место в жизни, и оно ей явно не нравится. Но также она и понимала, что пройдет немного времени и она поймет, что у каждого есть своя роль, которой надо следовать и не в силах человека изменить свою участь.
Альбина внимательно посмотрела на девочку, пытаясь заглянуть в ее глаза.
Мелисса дернулась, поведение Альбины говорило о том, что сейчас последует еще одна проповедь. Она поднялась с кресла и быстро подошла к окну.
- Вы закончили? Теперь мы можем идти?
Альбина нахмурилась, ее воспитанница говорила так, словно, исполняла какую-то нелепую прихоть Альбины. Но гораздо больше ее волновала внезапная скрытность всегда такой открытой Мелиссы. Она будто в статую превратилась, причем статуя эта совсем не вписывалась в остальную обстановку замка.
«И что она там высматривает, в этом окне?»- внезапно разъярилась госпожа Суар. Она-то знала, что ничегошеньки из того, что простирается за пределами замка, там не увидишь.
- Да, мы можем идти.
Мелисса молча повернулась и вышла из комнаты. Альбина пошла рядом. К ним присоединились два стражника из тех, чьей задачей было охранять принцессу от призраков.
«Интересно сколько их здесь… этих призраков?» - подумала Мелисса, оглядывая темные коридоры. Наверняка больше чем указывалось в ее книжках.
Они дошли до покоев королевы.
Когда Мелисса вошла, ей захотелось прикрыть глаза рукой. Она поражалась тому, что некоторые люди мечтали окружить себя таким цветником.
Альбина обратилась к королеве.
- Добрый вечер, Ваше Величество. Я подумала, что принцессе полезно будет полезно Ваше общество.
Едва Альбина закончила, говорить раздался не в меру высокий голос Мелисы.
- Здравствуйте, матушка. И вправду, я давно не видела ни Вас, ни Его Величество.
Мелисса запнулась на слове «матушка», так как называла подобным образом королеву лишь в детстве. Она снова повела себя как капризный ребенок, подчеркнув то, как невнимание ранит ее. Это было всего лишь еще одной возможностью обвинить всех и вся. В глубине души она, конечно, понимала, что вовсе не хочет ни общества матери, ни общества Его Величества, которого она упорно не признавала братом.

Взгляд Анны стал еще глупее.
- Я.… Если признаться честно было так скучно. Нет, нет, бал он конечно прекрасен! Но… не закончив мысль Анна сразу перешла на интересующую ее тему. – Отчасти от скуки меня спасла Кэт, которая рассказала о том, что в здешней тюрьме держат пиратов, это правда?
Глаза горели подлинным интересом, она даже немного подалась вперед.
- Все эти благочестивые люди, которые присутствуют здесь, они далеко не так интересны, как такие закоренелые преступники… Вам не кажется, что вылазка в тюрьму куда более насыщенна впечатлениями?

Когда Альбина согласилась с Мелиссой, в ней поднялась волна ликования. Для нее победа в любом споре с воспитательницей была маленьким шажочком к самостоятельности. Возможно, если бы девочка в этот момент не была так поглощена своей мнимой свободой, она заметила помрачневшее лицо миледи Суар. Но юная принцесса не имела особенности интересоваться другими людьми. Она жила в том маленьком мирке, который для нее создали, где она была центром и единственным смыслом. Ей грезилась свобода и большой мир, но она была не в силах уяснить, что в большом мире, она не будет являться центром вселенной. Все ее тревоги отступили, ведь если она сумела выстоять перед своей грозной воспитательницей, то королю уж точно не удастся выдать ее замуж. Голос Альбины вырвал ее из плена наивных и таких приятных мечтаний.
- Да уж. Давно мы не занимались. Напомни мне, пожалуйста, на чем мы остановились? Старость не радость, уже подзабыла…
«Оу…»
На лице Мелиссы появилась самая жалобная мина. Называется, променяла шило на мыло. Конечно, ей больше не надо лежать в постели и изображать из себя тяжело больную, но раз так то придется вернуться к занятиям. Некоторые занятия она любила, но в основном это было очень скучное времяпровождение. Мелисса сморщилась, вспоминая свой последний урок. Но тут к ее счастью дверь отворилась, и зашел тот самый МакГрай. Многое из того, что ей довелось в ту ночь увидеть, навсегда запечатлелось в ее памяти, но этого человека она не сразу узнала. Она бросила мимолетный взгляд на Альбину и поднялась, чтобы поприветствовать МакГрая. В ней чувство глубокого уважения и благодарности к лейтенанту боролось с элементарным желанием избежать уроков. Что ни говори, а Мелисса была еще ребенком, поэтому понятно какой выбор она сделала.
- Доброе утро, лейтенант! Как я рада вас видеть! Я так вам обязана. Эмм… Вы завтракали? Впрочем, неважно, у меня тут такие потрясающие пирожные, что вы их обязаны попробовать! – Мелисса по-детски непосредственно потянула МакГрая за рукав, испугавшись, что он сейчас уйдет, а ей придется корпеть над книгами. Но потом спохватилась, робко посмотрела на воспитательницу и убрала руку.
- Мне не хватит и всей жизни, чтобы выразит свою благодарность. Я бы очень хотела, чтобы вы согласились позавтракать со мной.
Мели с надеждой посмотрела на лейтенанта. Она не особенно задумывалась, о том, что у этого человека могут свои обязанности. Это ровным счетом ничего не значило по сравнению с ужасом уроков. В конце концов, этот человек спас ей жизнь, она его должна была поблагодарить и уж с этим Альбина спорить не станет.

-Я не хочу. – голос Мели звучал по-детски упрямо. Поняв, что Альбину так не убедишь, она скривилась, но, справившись с собой, поднялась и подошла к леди Суар.
- Я прекрасно себя чувствую. В самом деле, я лежала в постели так долго, что было бы удивительно, если мое здоровье могло вызвать беспокойство.
В каком-то смысле Мели была приятна подобная опека, но она и надоедала изрядно. Хотелось, чтобы ей позволили быть чуточку более самостоятельной. Прежняя обида и вызванная этой обидой резкость улетучились, когда она увидела тревогу в лице Альбины.
- Я совсем забросила свои занятия пора возвращаться. Спасибо, что позволила мне увидеть лейтенанта, хороша я была бы, если бы не поблагодарила этого человека.
Девочка села в свое любимое кресло и взяв книгу, находившуюся на столике, стала просматривать страницы.
Мели не отрывала взгляда от страниц, надеясь не сталкиваться взорами с Альбиной, которая всегда угадывала ее состояние и мысли. С другой стороны она всем свом видом показывала, что возвращаться в постель не намерена. Такого непослушания у принцессы в привычках не было, но она не хотела провести всю жизнь в своей комнате.

- Ты уже считаешь себя хозяйкой этого дома? – спросил Алан резко.
- Разве у меня для этого есть повод? – Анна казалась искренне удивленной. – Ведь вы наследник Стронбарда. Наверняка дядя часто думает о вашем будущем и видит владельцем этого дома именно своего любимого сына. Думаю, что он вас очень ценит, вы ведь его единственное дитя.
Из уст девушки лился мед, и весь ее вид выражал благожелательное участие. Она робко поглядывала то на дверь, то на Кэт.
- Уверена, что он безумно любил вашу мать, ведь так и не женился, кстати, кем она была? Наверное, удивительная женщина.
На ангельском лице Анны застыло мечтательно-романтичное выражение, но улыбка была чуть насмешливой. Может быть, Анна насмехалась над своей тягой к романтичным историям любви?

Анна облегченно вздохнула, оказавшись в кабинете. Теперь, когда она чувствовала себя в относительной безопасности, то с особенным интересом осмотрела эту комнату. Она была освещена, на столе валялась кипа бумаг, словно хозяин кабинета покинул его совсем недавно. В стороне от общей кучи лежало две бумаги, с которыми, по-видимому, недавно работали. И конечно, эта воспитанная барышня не удержалась от искушения заглянуть в них. Когда она, приближалась к документам, то даже почувствовала, что слегка краснеет. Мало того, что она без спроса проскользнула в чужой кабинет, так теперь еще собирается ознакомиться с чужими бумагами. А вдруг это любовные письма? Подумав об этом, Анна рассеянно улыбнулась и укорила себя за такие нелепые мысли. На столе ничего столь романтичного не оказалось, да и стоило ли в этом удивляться, учитывая чей это кабинет? Но внимание девушки привлекла карта, казалось, что она нарисована наспех и в волнении. Она мечтательно сощурилась и взяла карту. На карте было всего несколько пометок, которые сразу бросились в глаза.
Кэти тоже огляделась. Кабинет губернатора, да? Что ж он так удачно забыл закрыть его на ключ?
(Кэти не знала, что губернатор редко запирал кабинет - все равно туда не рискнул бы войти никто, кроме неграмотных слуг-негров. Все слишком боялись грозного хозяина острова.)
Следом за подругой она подошла к столу. Надо же, как губернатор разбросал свои бумаги! Без особого интереса она скользнула глазами по записям -- и встрепенулась, зацепившись за слово "Бригитта"...
Через мгновение она уже читала бумагу -- жадно, внимательно. Но все же сумела услышать приближающиеся шаги.
-- Идут! -- Быстро шепнула она подруге, бросая бумагу на стол.
Анна вздрогнула, зачем-то двинулась к двери, потом заметила карту у себя в руках. Посмотрев на нее так, как будто увидела впервые, она подскочила к столу и аккуратно положила карту в то положение, в котором она лежала до того, как ей захотелось посмотреть на нее. Девушка лихорадочно осматривала кабинет, пока в ее голове роились такие недостойные вопросы как, например «Куда бы спрятаться?». Поняв, что прятаться некуда, она встала в горделивую позу, словно имела полное право здесь находиться. Поправив прядку, она нервно посмотрела на дверь. Ей не приходило в голову, как можно объяснить свое пребывание здесь.

Совместно с Бабкой Гульдой

Анна спешно уходила из зала с видом оскорбленной невинности. Если бы она попала сюда сразу после пансионата, она была бы по-настоящему шокирована здешним приемом. Но после пребывания на пиратском корабле подобные мелочи казались ей безобидными, пусть и малость раздражающими неприятностями. Не то, чтобы ее «дядюшка» был очень приятным человеком, но, не зная Алана, девушка вряд ли смогла бы предположить, что он приходиться сыном губернатору. Анна шла непривычно быстро и на ходу пыталась поправить прическу, что у нее не очень получалось. В коридоре она встретила Кэтрин, и, радуясь возможности высказать наболевшее начала:
— У хозяйского сына странное представление о любезности... — начала Анна сердито, но сразу замолчала, прислушиваясь к приближающимся шагам за углом.
Анна растерянно обернулась, не зная куда бежать. Но Кэти быстро сообразила, что к чему и Анна юркнула за ней в комнату. Закрыв дверь, она облегченно вздохнула и посмотрела на помещение, в котором они оказались.