На город неспешно опускался вечер, листва деревьев и яркие скамеечки тонули в тенях. В сквере еще царила тишина.
Здесь по вечерам собирались те, кто просто любил читать - или слушать - стихи... свои и чужие...
Она пришла сюда первой. Огляделась. Нет, никого кругом. А нужно ли это?..
Она вытащила из кармана помятый листок и прочитала тихо:

Отражение

Глаза в глаза,
Рукой об руку,
В твоих очах – моя слеза,
И голос твой
Ожившим звуком,
В моих устах – твои слова.

В твоих руках –
Огонь надежды
В моих – лишь мертвой лампы жар,
Мой свет фальшив
Он гаснет прежде,
Чем сгинет твой ночной кошмар.

В моих делах –
Твое движенье,
Моя душа – в твоем тепле,
Поверь, ведь я –
Лишь отраженье,
Застывший призрак на стекле...

За критикой - в "Башню гарпий". За дружеской беседой - в Мансарду (ПМ Соуль и Darkness).
Здесь только творчество.
Джет

Сообщение отредактировал higf - 19-03-2011, 14:11

Вооот! Это точно к прошедшей кабинетке. Офелия, дева, оставь меня..

Тот совершенно-невозможный миг
Который был-то, может быть, не с нами,
Слепой, кружащей голову любви…
А я пишу письмо. Тебе и маме,
Которой все мы кажемся детьми.
И где-то в поцелуях между снами
Я так тебя люблю. Мой бог, мой черт.. возьми;
Что это даже не сказать стихами
И облаками
По закату. И плетьми
Остывшими на коже письменами
Я так люблю тебя, мой Бог, мой, черт возьми..

Никто не знает

Никто не знает, почему
Адаму думать запрещали
И гневом божиим стращали -
Я в толк, ребята, не возьму.

И дочки Лота соблазняли
Никто не знает, почему -
Пошли б сначала разузнали,
Остался кто, и что к чему.

И вот итог: Христа распяли
Рыдали и во гневе слали
Проклятья богу своему.
Господь не ведает печали,
Никто не знает, почему.

Охотник

нить тонка…
как лески лучик, утопая в жесте скором, обрамляя край воздушный чуть скрипучим разговором, заплетет узлы в узоры, заплутает в изумрудном, а потом вдруг оборвется – неожиданно в пурпурном.
ничего…
такие нити со смертельным приговором, как бы ты не убегала, не смотрела бы с укором, точно в правое предсердье, покидая путы пальцев и тугую тетиву, обязательно вонзятся - будто бы не наяву.
мне легко тебе признаться…
за нехоженые тропы, за костры, что вдруг простыли, за песок и за те стопы, что на нем на миг застыли, заставляя неба парус в те секунды развернуться и, по-детски откровенно, головы моей коснуться, и за то, что лишь глазами я с тобою говорю – мой охотник, мой избранник - я тебя благодарю.

Сообщение отредактировал Тунгуска - 15-03-2011, 13:55

Когда дым негасимых дыханьем свечей

Мне по зеркалу стелет арабскую вязь

Из несказанных слов, и не наших ночей

Мои пальцы сжимают прозрачную бязь

Простыней, на которых угасло тепло,

На которых ты мой, даже если ничей…

Если б знал Гераклит, сколь воды утекло,

Если б знать, сколь отмерил немой казначей,

Знать бы прикуп, и цену, и весь приговор,

Согревать бы тебя, как дыханьем – стекло,

Обжигать, как вино – непогасший костер,

Остывать, когда утро совсем расцвело,

Отплатить наперед каждой мере вещей,

Охраняющих эту незримую связь,

И поймав на ладонь дым погасших свечей,

Прочитать тебе вслух их любовную вязь.

Эта весна пахнет мятной прохладой
И каплю - крепленым вином.
Эта весна не приносит покоя,
Лишь встрепанный, прерванный сон.
У этой весны руки пахнут полынью,
Холодной и горькой, как в лужах вода,
И этой весной места нет сожаленью,
Пусть даже вокруг пустота.

Ей будет семнадцать, сегодня и завтра,
И тонкий платок на плечах.
Ей будет семнадцать, и в сумерках сизых,
Она будет петь при свечах.
Про первые почки, и утренний запах,
И перья седых облаков.
И то, как уходит прохлада на запад.
Про серых бродячих котов.

Туринэ как на праздник одета,
Ленты в косы вплела Туринэ.
На краю краснобокого лета
У фонтана плетёт мулине.
Наклонясь над прозрачной водою,
Дразнит рыбок и мочит рукав.
Окроплённые горькой слезою,
Расплываются рыбки стремглав.
Надвигается ветер с востока,
Сыплет сакуры он лепестки.
- Где же воин ты мой, синеокий?
Не подал на прощанье руки...
Императорских витязей стяги
Всё краснели вчера, как закат,
Муж, надувшись, пыхтел об отваге,
Только ты не вернулся назад.
Знаю я, что лежишь синеокий
У реки, под вербены кустом,
И любимое сердце жестокий
Муж пронзил генеральским ножом.
Я вчера у колдуньи купила
Очень горькое алое зелье,
И как мужа с утра проводила,
У фонтана сижу с рукодельем.
Ленты в косы свои заплела -
Как положено верной невесте.
Я от зелья, как мрамор, бела,
Значит, скоро с тобой будем вместе...

Свет давно погасших окон -
Воронение по стали,
Я - тиснение по коже,
Рыжим светом с магистралей;
Ты - литье с ажурной ковкой,
Мы почти одно и то же...
Метки на моих ключицах
Только сталь оставить может.

В сказку где принцесса некрасива
Не стремятся принцы и драконы,
Рыцари не скачут под балконом -
Не бахвалятся своей могучей силой.
В сказку где принцесса так, дурнушка
Фее-крестной недосуг добраться
Она вовсе, так уж может статься,
Предпочтет остаться у подружки...
Злой колдун пойдет в другую сказку,
Там красотку обратит в лягушку.
Хорошо принцессе быть дурнушкой:
Нет горошин под ее подушкой,
Не проснется мышкою-норушкой,
Не скитаться девке побирушкой,
Ей не быть у злой судьбы игрушкой...
Рулят династические браки

«Ошибка 404»

Сними в реестре задачу,
Видишь: я плачу...
Кинь мне smile по Wi-fiю,
Ты в сети, я вижу, я знаю.
Отложив все хореи-гекзаметры,
Я опять задаю параметры,
Как параноик
Включаю поиск,
Но тишина в квартире:
«Ошибка 404».
Пауза. Гудок.
«Позвонить абоненту?» «Ок».
И снова гудки,
Твоего дыхания глотки.
Пусто. Тихо.
Нафига тебе моё стихо?
Уют постиран, отглажен,
В алый бархат наряжен.
Что ты грузишь? Где ходишь?
Базы ставишь, до утра кодишь...
От всех respect.
Почему с тобой disconnect?
Почему всё не ice?
Снова подкрасить eyes?
Сменить запросы в ориентире?
«Страница не найдена. Ошибка 404...»

Жестом отчаянно-робким
За руку Вас не возьму.
Я буду просто сироткой,
Ты воспитатель - не муж.
В сумерках, медля, разденусь,
К телу покорно прильну.
Буду продажная девка
Ты господин - но не муж.
Ты мне поверишь движенье
Ваших столь родственных душ.
Буду тебе утешеньем,
Ты – только друг, но не муж.
Будут клинки или спицы…
Флейта, безветрие, тушь…
Буду тебе ученицей.
Ты мне учитель – не муж.
Пудра, хрустальные склянки,
Кожа в кальянном дыму,
Буду тебе содержанкой,
Ты мне – любовник. Не муж.
Мне бы с заката резвиться…
Боже, какая же глушь!
Буду тебе Жаро-птицей,
Ты мне царевич – не муж.
Пламя, железо и плети,
Плаху свою обниму:
Буду Твоя, даже в смерти,
Ты мне – палач, но не муж.
И не невеста, не дева,
Горе ли, радость кому…
Ты говоришь – королева!
Но не Король и не Муж

спит, свернувшись на острых коленях,
моя обоженная верность,
опаленная дымчатым небом,
потерявшая право на слезы.
спит и видит зеленое солнце,
серп луны, затерявшийся в небе,
видит звезды, без лиц и названий,
видит сны о морях и приливах.
её манит к себе полнолунье,
крики птиц за секунду до смерти.
верность делает шаг по дороге
из сухих, горьковатых созвездий.
и в ладони ей ляжет прохладная,
синевато-прозрачная полночь,
исцеляя ожоги и шрамы,
оставляя вкус меда и соли.
спит, пустив по волнам свои пряди,
моя обреченная верность,
опаленная хлестким предательством,
и как феникс, встающая заново.

Сообщение отредактировал Darkness - 18-03-2011, 8:47

Я вам сказку расскажу.
Зла я больше не держу,
Я спокойна, не брюзжу,
Я не плачу, не визжу.

Я невеж-то накажу,
На проказу осужу,
В саван белый обряжу,
Никого не пощажу...

Я Моране послужу,
Кольца-серьги отложу,
Опояски развяжу,
Руки-ноги обнажу.

В баню стылую вхожу,
По столу ножом вожу.
Жабу в угол посажу
В пару старому ежу.

Порчу солью навожу,
Злобу в пакле развожу,
Ядом боли заражу,
Я колдую, ворожу.

Зелье в крынке остужу,
Через марлю процежу.
Заклинание скажу
И на ветер положу.

Валькирии

Помню жимолость, маки и львиные зевы,
Как холодным румянцем заливалась земля.
Помню гордость и горечь я северной девы
Осужденной чужого любить короля.
Бьется вьюга во гневе, заходится рыком,
Завывают валькирии, скалясь в рассвет
И драконие кости под заснеженным пиком
Проклинают рассудка лишившийся свет.
Дева мчится на запад упрашивать Небо,
Чтобы острый клинок, чтобы быстрая смерть,
Чтоб ни бога чужого, ни крови, ни хлеба,
Ни позора, который едва ли стерпеть...
Но молчит на закате холодное море,
Только мечется ветер, надрывно крича,
Подгоняя того, кто несет столько горя,
И погибнет под братским ударом меча.

***

Я с тобой. Зацветает славянский Вырий
Своей дикой малиной и папортником лесов
Хочешь я расскажу как по снегу отряд валькирий
Мчится с посвистом краем забытых снов?
Как горят их глаза и искрятся на солнце косы,
Как сияют их копья и радостен их полет...
Как в Асгард на столетье спускается шумно осень
И доспехи богов покрывает узорчатый лед.
Хочешь я расскажу каково захлебнуться в битве
Криком ярости, влившимся в крик сестер?
И мечи обнажив, погребальной отдать молитве
Пыл храбрейших душ, уносящихся сквозь костер?..
Зацветает волшебным цветом славянский Вырий,
Это, верно, проклятье, а может-милость богов,
Только я не помню уже всех сестер-валькирий
Променявших полет на тепло у людских очагов...


Персей

Персей, не выпускай меня из рук!
Как кожу жжет прохладный шелк одежд
Лахезис связывает нас с тобой в игру
Расчетливых божественных надежд
И только вздох срывается из губ,
Запястья режет шелковая нить
Ты, как все победители, лишь груб,
Не зная, что такое – полюбить.
И кожа горяча, и острый меч…
Ты лучше всех, кого со мной уж нет
Как мой хитон небрежно тянешь с плеч
Не взглянут статуи мечтавших обо мне,
Покинувших, не взяв мою любовь…
А змеи рыжие волос так льнут к тебе.
Рабе желаний можно ль прекословить
Пришедшей - победить и взять - судьбе?
И ночь, и ложе только лишь для нас,
И я твоя – прикажешь ли молчать…
Но только не развязывай мне глаз,
О мой Персей, не обнажив меча

Сообщение отредактировал Раш - 18-03-2011, 10:50

Моисей.

Я заплáчу, юный виночерпий,
Если ты в беседку не придёшь.
Время, знаешь сам, увы, не терпит,
Когда ты кого-то очень ждёшь.
Ты обласкан даже фараоном,
И поставлен старшим во дворце,
Только не внимаешь моим стонам
И печали на моём лице.
Всё овец да кур своих считаешь,
Пишешь на папирусе значки,
Чёрных глаз своих не поднимаешь,
Я сжимаю в гневе кулачки.
С детства горя и нужды не знала,
А теперь все ночи напролёт,
Комкая из шёлка покрывало,
Жду, что наваждение пройдёт.
Я евреев, купленных на рынке,
Презирала, как рабочий скот,
А теперь сижу я здесь с корзинкой,
В ней тебя вино и мясо ждёт.
Над беседкой Белая Исида
Наклонилась в жаркой темноте.
Где же ты, мой юный виночерпий?
Ждёт тебя твоя Хатшепсут-те.

Будто прерванным было дыханье,
Видел шторм, значит видел себя -
Разве можно тут жить не любя?
Разве можно - бесцельно губя?
Здесь задача проста - видишь море?
Видишь берег в песке и камнях?
Здесь не тени гуляют, не в горе
Возле волн отдыхают в краях
Мимолетные вроде виденья...

Промелькнет вдруг причудой, сбежит
Или у треволненья чайкою полежит
Или же в звук побуянит, к совести укорит
Хоть и недолго, но море с идущим поговорит...

Иногда от высоких чувств и могучих образов сквера - у опытных бойцов такое срабатывает и лично меня прямо за душу берет, у неопытных - зубы мои ломает... - так вот, от высокого нередко устаешь.
Так что вот работа, набросанная за тридцать секунд - первая, "иммунная", реакция на тему нового междусобойчика в одном жж-сообществе.

Авитаминоз

Маша ела апельсины - круглый, длинный, круглый, длинный,
за окном скрипел мороз, в теле - авитаминоз!
зубки раскачались в деснах, - признак страшный, признак грозный,
фруктов кто б еще принес! а то ведь авитаминоз!
и в глазах темнеет жутко... где морковка? ведь не шутка!
пару каротинных доз - сгинет авитаминоз!
что за чудо-процедура! Машка лопает - не дура –
даже почки диких роз...
только ждет уже...
ну да.

И спасибо всем, кто сюда пишет! Иногда это просто невероятно, и вот это-то - бесценно...

Затмевая все, что позади:
Славы блеск, полеты вдохновенья,
Тихо дышит у моей груди
Лучшее мое стихотворенье.
Вот он - жизнь, и кровь моя, и плоть,
Плод моих страданий и сомнений, -
Сын, которым мне открыл Господь
Материнства несравненный гений.
Мне теперь молитвой отгонять
Страх его потери безотчетный,
И в ночной тиши перебирать
Детских пальцев крохотные четки,
И просить, и плакать об одном,
Уповая на Господню милость -
Чтобы в этом ангеле земном
Никакое зло не пробудилось.

*написано десять лет назад

Все ходят своими тропами,
Считают себя филантропами,
Разбавляют реальность сиропами.
Боже…
А я что же?
Я тоже
Кутаюсь в ночной макинтош
И, презирая снобов-святош,
Ищу того, кто не так уж хорош…
По узкой тропинке
Мочу ботинки,
Вот же кретинка…
Луна в зените.
С балкона взгляните…
Я вся в магните.
Бурлит речка.
Кручу на пальце колечко.
Сигнал: в окне свечка.
По ступеням вверх-вверх.
На пороге смех.
Грех.
Эх…
Будто больше заняться нечем,
Как прогонять к чертям вечер,
Жечь по ночам эти свечи,
Ждать со мной встречи,
Целовать руки, плечи…
Одержимость не лечат.
Мы же взрослые люди,
И все за браки,
Но ищем знаки,
Слушаем гороскопы,
Нам всё до *опы –
Летим, отрезав стропы.
Прячем улыбки, взгляды
Когда рядом –
Никому знать не надо…
И вроде бы другая весна –
Не до сна,
Луна, как блесна,
И всё тот же снег тает…
Чего, чёрт возьми, не хватает?

Свеча на окне сгорает…
Я жду. Никто не узнает…

зачем во тьме бродят алчущие?
притворяются человеками
говорят, да люди мы все
но приходят к людям ночами?
бессонными становятся ночи
а так люди вовсе не плачущие

зачем во тьме бродят алчущие?
жаждут подлить в воду крови
сунуть под ребра палец
и посмотреть что получится?
бессонными становятся ночи
будто сердце льет в тело не крови...

Боли нет. Как нет лекарства.
В снег изрытый пасть лицом.
В позаброшенное царство
Сумасшедшим беглецом.

Крови нет. Как нет покоя.
Драть рубашку на груди.
У моста, и у прибоя
Слышать: «В полночь приходи».

Нет любви. Нет сожаленья.
В рабство страсти с головой.
Одержимость, воспаленье –
Безнадёжна. Чёрт со мной.