Kojo no meian, Свет и тени старого замка

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
- Тебе там не жарко? - участливо поинтересовался оборванец у спутника.
- Да. – Глухо прозвучало из-под капюшона. – Но кто говорил, что нам не стоит привлекать к себе излишнее внимание? Или ты забыл, как от моего лица поначалу шарахались жители деревень, когда мы покинули Оки-наву?
Второй оборванец покосился на монеты в руках собеседника:
- Никак не пойму, что и вы, и бледнолицые находите в этих кусочках металла? А ведь что-то находите, цените их трепетно и согласны отдать за них многое, иногда, даже честь воина…
Первый, не торопясь, сложил зонт, оставил его на обочине. Неодобрительно глянул на солнце, что повисло над головой и не думало слезать. Нехотя потащил из-за пояса длинный клинок; ножны меча были необычно ребристые, как и на втором, коротком, но рукоять и цуба - необычной, старой работы.
- Если это был обычный вопрос, - беззлобно сообщил в воздух хозяин мечей, - то я отвечу. Если оскорбление, то самое время поговорить о воинской чести.
Второй, спокойно отбросил капюшон, из-под которого тускло блеснули черные, словно вороново крыло волосы, заплетенные на висках в две косицы и падавшие на спину конским хвостом. Лучи солнца скользнули по резким чертам лица, странного смугло-красноватого оттенка коже и крупному, похожему на орлиный клюв, носу оборванца, рядом с которым словно два черных кристалла сверкнули глаза. Он взглянул на небо, словно не замечая манипуляций с мечом, которые совершал собеседник, как будто невзначай воткнув посох в землю, а руки почти уперев в скрытые рясой бока, после чего произнес:
- Обычный. Странные вы люди и обычаи у вас тоже странные. Смотрю на вас, долго думаю – понять не могу, зачем и ты, и другие за свои длинные ножи хватаетесь? Оскорбили тебя – ударь, не оскорбили – зачем вообще доставать, если не хочешь руку сильнее сделать, удар быстрее, науке воина именно сейчас учиться? Странный вы народ. Понять вас хочу, но не могу пока что. Бледнолицых почти понял, вас не могу.
Второй оборванец еще глубже втянул в себя воздух и довольно кивнул:
- Скоро будет дождь, запах воды все сильнее. Как ты думаешь, как далеко до этого лагеря, куда мы идем, Ут-су-но-мии, так, кажется?
- Если бы достал, - вздохнул первый оборванец, - некому было бы рассказывать, что такое иайдо. Между прочим, ты еще мне должен за то, что я провожаю тебя сюда. Или забыл?
С востока потянуло слабым, едва заметным ветерком. Пока что этот странный варвар не ошибался, когда говорил о дожде или буре. Видимо, и сейчас говорит правду.
- В городе без этих "кусочков металла" мы разве что в тюрьму попадем, - объяснил рослый оборванец, поправил мечи за поясом, сунул туда же монетки для сохранности. - У вас чем за постой платят?
- По-разному бывает… - Черноволосый заинтересованно взглянул на собеседника. – Если в родственное племя пришел - долей в охотничьей добыче. Если в чужое, но дружественное племя пришел, то подарками для вождя или старейшин. Если в враждебное племя пришел, то и подарками и долей в добыче, хотя никто не скажет точно, доживешь ли ты до возможности отдать эти подарки и эту добычу. Закон войны суров, убить врага в спину – подвиг немногим меньший, чем убить его лицом к лицу.
Все так же заинтересованно глядя на воина с двумя мечами, смуглый оборванец, продолжил:
- Я понимаю, зачем нужны «деньги». Что бы было, на что менять у других нужные тебе вещи – ясно. Не пойму, почему и вы, и бледнолицые именно желтый, и серебристый металл для этого выбрали? Он мягкий – из него не сделать так любимый вами длинный нож, из него не сделать даже наконечник стрелы. Он куда менее красив, чем многие другие предметы, перья птиц, клыки и шкуры животных, камни. Почему именно эти два металла вы так почитаете, объясни, если сможешь?

[Bishop >>>]

(те же подозрительные личности)

- Может, поэтому и пустили на деньги, раз ни на что другое они не пригодились? – усмехнулся его собеседник; кожу его солнце и ветер выдубили не хуже, чем у спутника, но оттенок был другой.
«Убить врага в спину,» повторил оборванец про себя. «Запомню».
- Угх… - Смуглый задумчиво взглянул на самурая. - Это интересная мысль, я ее обдумаю. У каждого народа - свои обычаи, многие из них разные, многие - похожи. У нас и у диких чейенов, у кроу, сиу, и даже у живущих далеко на юге, выращивающих кукурузу, тэва, "деньгами" является что-то полезное в хозяйстве, очень ценное и редкостное. Обычно это редкостные меха, огненное оружие бледнолицых, железные ножи и наконечники для стрел, теплые покрывала, ну и конечно кони.
Черноволосый взглянул вперед, на тянущуюся вдаль пыльную дорогу, тихо хмыкнул и произнес:
- Пойдем. От того, что стоим как камни, Отец-Солнце не станет греть слабее. А что тебя ведет в тот лагерь, куда мы идем?
Они успели пройти добрый десяток шагов, а то и больше, прежде чем он услышал ответ.
- Безысходность.
Смуглый не дрогнул ни одним мускулом на лице, но в глазах его мелькнуло удивление. Он не стал уточнять вопрос, считая, что раз воин ответил именно так, то большее сказать не вправе. У каждого народа свои обычаи, свои священные обряды о которых говорить чужим не разрешалось, и свои законы доблести. Если самурай захочет ответить на вопрос - сам после расскажет. Ну а если нет - значит так и должно быть. Смуглый вспомнил то время, когда он лишь готовился ступить на тропу воина. Когда брат бабушки, старый жрец Солнца по имени Красное Крыло, созывал мужчин рода Короткие Шкуры в Вигвам Потения, как пели тайные песни, доставая из покровов священную Трубку Грома, как его, тогда носившего совсем иное имя, провожали в горы, на многодневный пост. Тогда он постился четыре дня, в пещерке на склоне Орлиной Горы, пока, наконец, когда силы почти полностью покинули его, то, что было должно, не свершилось и один из духов, не пришел к нему, что бы стать его советником и защитником. Он вспоминал походы и битвы, ритуалы жрецов Солнца и таинства создания могучих амулетов, - секреты которые не мог открыть никому, кроме Знающих, и думал, что возможно, собеседник тоже связан клятвой. По этому не повторил вопрос второй оборванец, он лишь спросил:
- А есть ли у тебя жены, дети? Что для тебя важнее всего?
- Разве что пересчитать «дикие каштаны»...
Они еще какое-то время шли молча, пока ронин обдумывал ответ на второй – точнее, уже третий, а если считать с Окинавы, то уже три сотни третий – вопрос.
- Половину своей жизни назад, сказал бы, что ни перед чем не отступить при выполнении долга, - оборванец криво усмехнулся. – А сейчас...
Он опять замолчал; ладонь, что лежала на рукояти длинного меча, ласкала ее, словно шею женщины.
«А сейчас я и сам не знаю. Но вслух едва ли произнесу».
- Тебе не жарко болтать?
- Нет. Успел намолчаться, когда "Сан Фелипэ" - большая лодка, на которой мы с вождем Пед-Ро Санг-Ре ехали в страну Джун-Го, попала в бурю, когда ее заливало волнами, когда она ударилась о камни у побережья Окинавы. И потом, когда я спасся, а помочь своему вождю не смог, когда выбрался на мокрые камни, когда учил ваш язык, пытаясь понять жителей Окинавы, не знающих даже языка жестов, тогда я намолчался. Теперь говорю и за себя и за него. Я - жрец, а какой же жрец не хочет узнать больше о мире, обо всем, что нас окружает? Вот и я хочу, хочу и задаю вопросы. Я не хочу никого обидеть, лишь понять этих людей, эту землю я хочу.
Смуглый взглянул в сторону, задумался и кивнул на лес, покрывающий склоны горы:
- Может быть, устроим привал и заодно поохотимся? Давно не приходилось отведать свежего мяса.

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
Его спутник кивнул, слишком длинная прядь свалилась на глаза, он безуспешно попытался затолкать ее обратно в прическу.
- Вот теперь ты говоришь дело.
Перед началом охоты рослый оборванец спустился к ближайшему рисовому полю, отложил рваный зонт, зашел в воду почти по колено и умылся - не забывая следить за спутником краем глаза. А когда выпрямился, был гораздо больше доволен жизнью.
- Лук бы мне, - сказал он, - дело пошло бы быстрее. А так - придется плести силки на зайцев. Ну, хоть ушастых тут много.
- Силки, это хорошо. – Черноволосый повторил «ритуал омовения перед охотой», как он понял действие спутника, после чего там же наполнил небольшой мех, воды в котором оставалось совсем чуть-чуть, после чего отправился за ближайшие деревья, где собрал немного хвороста и с помощью кремня и металлической пластинки разжег огонь. Он отвязал от пояса свернутую кольцами длинную веревку, на которой висели несколько маленьких кожаных свертков и мешочков, наконец-то стянул через голову надоевшую рясу, оставшись голым по пояс, в одних обшитых бахромой кожаных штанах и мокасинах. На скрытом под рясой поясе, по бокам, уравновешивая друг друга, висели длинная наваха в украшенных бисером ножнах и небольшой стальной топорик, с длинной, несколько изогнутой ручкой из темного дерева, очень прочного даже на первый взгляд. С удовольствием потянувшись всем телом, смуглый присел у костерка скрестив ноги, после чего, порывшись в своих сумочках, положил по правую руку от себя небольшой сверток, а по левую – веревку которую носил поверх рясы, после чего сыпанул в огонь щепотку какого-то душистого порошка и, когда дым над костерком сменил цвет, начал расплетать эту веревку на несколько более тонких, но все еще прочных, что-то тихо напевая себе под нос. Через пару минут стало ясно, что именно из этих веревок получатся затяжные петли для ловли длинноухих кандидатов на обед.
Его рослый спутник устроился под деревом, с наслаждением вытянул уставшие от долгой дороги ноги и, кажется, задремал. Если не обращать внимания, что за опущенными густыми ресницами время от времени блестели внимательные глаза, можно было принять за спящего.
Казалось, совсем не обращая внимания на спутника, смуглый закончил изготовление ловчих петель. Он разложил их вокруг костра, после чего посыпал в огонь какой-то сушеной травы и затянул до того заунывную песню на своем непонятном языке, что у непривычного к подобному человека, поползли бы по спине мурашки размером с кулак. Допев первую песню, черноволосый развернул первый покров лежащего рядом с ним небольшого свертка и затянул другую песню, еще более заунывную чем предыдущая, если такое вообще было возможно. Точно так же повторялось еще дважды, пока, наконец все покровы свертка не были развязаны и смуглый не поднял небольшую, украшенную бисером и перьями трубку, держа ее в обоих руках, словно некую святыню. Что-то тихонько напевая, он набил трубку порошком из одного кошеля и раскурив угольком от костра, выпустил дым вверх и вниз, и на четыре стороны света. После этого, смуглый вынул из-за пояса топорик, достал из ножен наваху и, уложив их рядом с петлями, долгонько окуривал дымом, что-то при этом напевая. Наконец, когда трубка почт полностью погасла, он все так же что-то то шепча, то напевая, завернул трубку назад в покровы, оружие повесил на пояс а на петли взглянул весьма довольным взглядом, после чего произнес словно не глядя на спутника:
- Обряд закончен. Теперь это оружие и петли надежно заговорены для того, что бы несли смерть детям Нано-Бошо - Духа Животных. Охота должна быть удачной.

[SonGoku >>>]

Утсуномия

Почему-то все думали, что начало придется отложить, но наместник не заставил себя ждать; не успели гости рассесться по местам и обменяться первыми впечатлениями, как отодвинулась перегородка, ведущая в смежную комнату. Первыми вошли не телохранители, хотя после вчерашнего никто не удивился бы, а два молодых человека, почти мальчика, в ярких праздничных нарядах. Тот, который шел слева, с почтением нес меч, завернутый в черный с белой вышивкой шелк. Следом торопливой, почти деловитой походкой мимо согнувшихся в поклоне людей под шуршание плотной ткани своих одежд прошагал сам Теншо Токисада.
Ровным монотонным голосом, глядя куда-то поверх голов собрания, молодой наместник произнес несколько положенных фраз о том, что долгожданная передышка между войнами обрадует даже тех, кто не мыслит своей жизни без сражений, потому что даже истинным слугам микадо требуется отдых, чтобы набраться сил перед новыми подвигами. Слушатели отметили про себя, что перед тем, как упомянуть императора, Токисада вроде бы усмехнулся. Улыбка получилась такая стремительная, что даже те, кто сидел в первых рядах, не могли поклясться, что видели ее.
- Кто преданно служит своему господину и хозяину, тот должен ковырять в зубах, даже если он и не ел, - добавил в конце своей речи наместник и замолчал.
Второй его спутник, сидящий по правую руку, вежливо попросил гостей не церемониться и отдать должное угощению, и сам подал всем пример, наполнив из белой глиняной бутылочки прозрачную, точно лепесток цветка, сакадзучи и протянув ее Токисаде. Слуги унесли ширму, за которой прятались девушки-музыканты с флейтами и сямисеном; обстановка сразу же разрядилась.
Наместник поднес плоскую алую чашечку к губам.

Новость стремительно разнеслась по полю битвы и потрясла обе стороны. Санада Юкимура мертв! Эта фраза косила ряды воинов сильнее огня аркебуз, эффективнее стрел и мечей. Единственно, кого она не затрагивала, так это молодого человека лет двадцати пяти, который направил коня к холму, над которым холодный ветер трепал штандарт с тремя листьями дерева гинко в круге. Направленные на него копья стражи и натянутые луки он тоже оставил без внимания, а на предложение отдохнуть и подождать, когда слуги передадут тяжелый сверток тому, для кого тот был предназначен, молодой человек коротко покачал головой.
- Нет. Передайте, что Нишио Нидзаэмон хочет видеть вашего господина.
Он спешился и опустился на колени прямо в грязь, оставленную недавней грозой. Завернутый в платок предмет молодой человек почтительно положил перед собой и стал ждать, когда к нему выйдет «грозный старец». А когда тот все-таки появился, растолстевший, грузный, неторопливо что-то пережевывающий, и брезгливо уставился на «незначительную помеху» у своих ног, обеими руками протянул ему свою ношу.
- Свою часть уговора я выполнил, - сказал молодой человек, не поднимая взгляда от закованных в поножи ног старца. – Теперь очередь моего господина.
В тот момент самураи, собравшиеся посмотреть, что же такого мог привезти безусый мальчишка самому могущественному человеку на островах, да еще требовать что-то взамен, пришли к выводу, что сейчас покатится чья-то голова. А конкретно – голова дерзкого молодого человека. Синий лак на доспехах странного посыльного растрескался, напоминая миниатюрные молнии на грозовом небе. Шлем молодой человек снял, волосы его перевязывала сине-белая лента.
Грузный старик неторопливо развязал узлы платка-фуросики, некоторое время молча смотрел в ослепшие глаза своего противника, затем передал сверток ближайшему помощнику и неохотно кивнул.
- Ну что ж... – сказал он. – Настало время очищения.

[Last Unicorn >>>]

-А ты умеешь превращать воду в вино?
-Нет.
-А песок,-он протянул руку и раскрыл ладонь-там блестел речной песок,медленно уползая сквозь пальцы,-в золотые монеты?
-Нет...-мальчик смущенно опустил глаза, наблюдая за каждой крупицей, которая падала на землю.
Мужчина резко выпрямился,широким движением руки рассыпав песок на землю.
-Так какой же ты циркач? Ты же ничего не умеешь!-взрослый покачал головой и нахмурился, скрестив руки на груди. Из под больших бровей на ребенка смотрели маленькие карие глазки, которые еще раз оглядели мальчишку с ног до головы.
Ребенок был достаточно высок,в руках была громадная корзина, накрытая платком, ссутулые плечи, казалось, делали его еще худее. Мальчик шмыгнул носом и неуклюже вытерся об свободную часть руки, так что на лице остались темные разводы от дорожной пыли. Темно каштановые волосы,обычно торчавшие в разные стороны, сейчас были аккуратно прилизаны, хотя ребенок то и дело дергал головой, чтобы скинуть челку с глаз- руки-то были заняты.
-Так что ты умеешь делать, циркач?-мужчина сделал шаг назад к своей хлебной лавке, в нетерпении стуча ногой по земле.
Ребенок замялся, как будто раздумывая, что он должен сделать, чтобы удивить этого большого человека.Наконец, видмо придумав какой-то трюк, он поднял глаза:
-А вот так!-мальчишка резко скинул платок с корзины, и...
Подавец испуганно отшатнулся, и, не удержав равновесие, полетел на землю, задев прилавок с булочками-прям на него выпорхнула огромное белоснежное чдовище, ударив его в грудь, в лицо и отчаянно хлопая крыльями.
А мальчишка в спешке уже ползал внизу, запихивая в рубашку, в штаны, во все карманы булочки раскиданные по земле.
-Ах ты негодяй!-загрохотал голос продавца, когда он попытался встать и ухватить ребенка за шиворот, но его уже и след простыл. Только несколько белых перьев осталось на земле.
-Воришка!Держите вора!

***
-Ну...Ну чего ты ко мне привязалась, а?-он недовольно отпихнул ладонью серую, лохматую морду, которая так и тянула губы к его широким карманам.
-Отстань,я сказал!-мальчишка остановился, нахмурившись и выставив руку вперед-как раз чтобы перехватить мягкие губы невысокой, серой лошадки, которая шла за ним уже около часа.
-Стоило было раз кинуть хлеба, и вот те на..Привязалась. И откуда взялось эту чудовище лохматое?-забормотал он, покрепче перехватывая клетку накрытую платком, и поплелся дальше. Лошадка, худющая, как смерть, подумав немного, так же двинулась за ним, размерено махая запутанным хвостом.

-Ну куда мне тебя, а?-через полчаса Гай сидел на большом камне, поставив клетку у ног, и жевал хлеб, украденный утром в Моке.Был слышен шум падающей воды-наверняка где-то рядом был водопад, где можно было напится и искупаться. Напротив него стояла все та же лошадка-и только сейчас заметил какая она худая, с запутанной гривой и лохматой челкой на глаза. Один бок был полностью испачкан в засохшей грязи-казалось, она упала.А ведь Гай вначала думал, что конь просто вырвался от кого-то: ведь кто бы бросил свою лошадь в городе? Лошади в это время ценились, и спрос на них был большой.
А эта? Такую грязную, худую, может даже больную и старую мог выбросить кто угодно. Кому нужны лишние заботы о больном животном?...
Гай, вздохнув, кинул ей еще хлеба. А ему-то она зачем?Мальчик был бродягой, иногда зарабатывал небольшими представлениями, иногда воровал-как сейчас.Кроме себя ему нужно было кормить своих птиц-трех голубей, которые сейчас сидели в клетке.
Гай вздохнул, приподнимаясь:
-Ладно, иди сюда, fukafuka...-он протянул ей кусок хлеба, маня за собой.-Искупать тебя чтоли.-когда лошадь мягкими губами осторожно взяла лепешку с рук, малчишка пальцами попытался распутать лохматую челку, полностью закрывающую глаза.
-Пошли, пошли, Фука...-он, прихватив клетку, манил лошадь к водопаду.

Сообщение отредактировал Last Unicorn - 12-07-2006, 12:58

[Bishop >>>]

Он так долго бежал – не оглядываясь, со всех ног, мимо черных корявых деревьев, мимо болота и нескольких могильных камней у развилки дороги, - что не помнил, как очутился в небольшой сырой пещере за водопадом. А когда открыл глаза, то не сразу сообразил, почему под головой скользкий от влаги и плесени валун, почему одежда сырая, а все тело ломит, не разогнуться... Может, это и есть обещанное наказание? А что это шумит?
Хаяши протер глаза и понял, что лежит, свернувшись в клубок, обнимая драгоценный сверток с украденными свитками. Надо бы выбираться отсюда, пока не зарос мхом по макушку...
Он сунул руку в сверток, пошарил там – нет, все сухое. Кажется. Потом проверил, на месте ли амулет. На месте. И флейту не потерял, а вот соломенные вараджи теперь можно выбрасывать. Собрав все нехитрое имущество в охапку, беглец вылез наружу – почти вылез. Нога соскользнула, он кубарем скатился в озеро, куда обрушивался водопад.

[Last Unicorn >>>]

-Таакк...Хорошо.-мальчишка похлопал по шее серую лошадку, когда наконец завел ее по колено в воду.Собрав сухой травы, он скрутил их, и намочив в воде, начал водить по захохшей грязи. Она быстро размокала в воде и отскакивала от шкуры.
-Хорошо,хорошо...-он осторожно водил рукой по боку животного, начиная с холки и проводя до самого хвоста. Под руками он часто чувствовал выступившие кости и шрамы от ударов.
-Бедняжка...Ну хоть чистая теперь будешь...Фука.-он улыбнулся, поглаживая животное по морде. И тут же чуть не потерял равновесие, когда казалось, слабенькая лошадка взметнулась от страха, встала на дыбы и мигом вылетела из воды, оставив за собой мокрую полосу...Почти одновременно раздался громкий удар об воду, который брызгами окатил Гая с ног до головы.
-Ээй!-мальчишка вытер рукавом забрызганное лицо.Потом негромко выругался и сплюнул, махнув рукой в сторону убежавшей лошади.
-Эхх...- разочарованно швырнув в кусты пучек травы, которым он чистил сбежавшую лошадь, он взглянул в воду-что так могло напугать серую? В руке появился самодельный нож.

[Bishop >>>]

Под воду ушел с головой, так что и наглотаться успел - с перепугу, - и удариться обо что-то на дне. И выскочил на поверхность, одной рукой пытаясь приподнять над головой сверток, второй удержать на плаву хотя бы себя. Хаяши изловчился, кинул поклажу на недалекий, как оказалось, берег. И от усилия вновь очутился под водой. В глазах потемнело, грудь пекло, как будто мальчишка наглотался углей. Ну и зачем было убегать, чтобы вот так глупо утонуть в первой же луже? И как назло ни одно заклинание на ум не приходит...

[Last Unicorn >>>]

Это был..мальчишка?
-Эй!...-крикнул он и еле увернулся от летящего свертка.
-Ты чего..Ты лошадь мою...-он нахмурился, не понимая, толи тот так плавает, толи выбраться пытается. А ведь он уже собирался оставить серую себе! И имя придумал-Фука. А тут этот...И кидается еще чем-то!-Потерял...Тфу! Напугал!
Кажется всетаки тонет...
-Эййй!-снова закричал мальчишка, и размахивая руками , будто это ему поможет побыстрее добраться к неизвестному, побежал вглубь. Точнее, уже поплыл, заткнув ножик себе за пояс.
Он нырнул под воду и крепко ухватил мальченку за волосы-казалось, так его учили спасать утопающих...Или может вспомнил как отец его в детсве тягал. Но, в общем это было не важно.А тот даже и не сопротивлялся-только вот все норовил уйти топориком на дно.Отфыркиваясь от воды, с трудом загребая одной рукой, Гай подтянул утопающего к берегу и вытащил его на камни.
А через пару секунд снова раздался крик, но уже более злобный-серая, как ни в чем не бывало, копалась в его сумке, поедая его запасы на пару дней вперед.
-Ах ты паршивая кобыла, а ну пошла вон!-кинулся он за ней, замахиваясь на воровку руками,позабыв о мальчишке.
Фука, подняв голову, флегматично посмотрела на несущегося на нее мальчика, что-то громко кричащего и размахивающего руками, и продолжила жевать хлеб.
-Ухх я тебе дам, конина воровитая..Вот пожарю тебя! И...будешь знать!-он отпихнул рукой довольную чавкающую морду от сумки и завазял покрепче узел.
-Хамка.
Показав лошади кулак, он побежал обратно к берегу-что там он выловил из воды?

[Bishop >>>]

Выловленный из воды парнишка на первый взгляд - не старше четырнадцати лет, только не было детской округлости; слишком жилистый, слишком сильный для своего возраста, по-деревенски крупные руки. Он лежал, будто мертвый, с закрытыми глазами, слипшиеся мокрые волосы залепили ему глаза. Потом неподвижное тело выгнул спазм, мальчишка закашлялся, перекатился на один бок, изо рта и нома у него текла вода. Не успел он прийти в себя, как на четвереньках из последних сил подобрался к заветному свертку, подцепил обкусанными ногтями мокрый узел.
Развернул один из свитков – бумага подмокла, но тушь, что была изготовлена по старинному рецепту, не расплылась грязными пятнами, устояла.
- Их надо просушить...
Тут его догнал новый приступ затяжного кашля.
- Помоги... – Хаяши выплюнул последнюю (как он надеялся) воду. – Помоги разложить их на солнце.

[Last Unicorn >>>]

-Хм.-Гай нахмурился, по взрослому сложив руки на груди.
-А ты кто такой..а?-мальчишка посмотрел на свою выловленную добычу сверху вниз, сзади него стояла Фука, практически выглядывая из-за его спины.
Когда тот закашлялся, Гай вздрогнул и поморщился. Потом, нехотя, присел рядом и взял один свиток в руку.
-И что это такое?-мальчишка снова недовольно и как-то слишком по детски сложил губки-ему уже надоело разговаривать самому с собой. Ведь его новый собеседник, очевидно и не собирался ему отвечать. Правда, свитки он раскрыл, отпихивая морду серой, которая видимо, решила, что на крайний случай и бумагу можно пожевать.
-И что в этом таково..-он продолжал бубнить себе под нос, разравнивая пальцами свитки и раскладывая по краям камушки, чтобы они не улетели.

[Bishop >>>]

- А ты кто такой? - огрызнулся Хаяши.
И закрыл ладонью начертанные на старой бумаге письмена. Попытался закрыть - но за спасителем разве углядишь? Хотелось закрыть глаза и прилечь на нагретые солнцем камни, просушить одежду, никуда не торопиться.
- Не читай, - хмуро отребовал он у спасителя. - Тут не все можно читать обычным людям.
Он придирчиво осмотрел свое добро. В общем - все осталось цело, только вот эти два свитка надо будет переписать. И вот этот... и вот этот еще. И часть утраченного - восстановить по памяти.
- Мое имя - Хаяши, - сообщил он, когда все неотложные дела были сделаны, наступило время для вежливости. - А тебя как зовут?

[Last Unicorn >>>]

(Летящий снег и Сломанный меч

-Обычным людям? А ты что, необычный? Барахтался как самый обычный мальчишка. И залебывался тоже.-он придирчиво осмотрел спасенного. Ты посмотри, он его из воды вытащил,атот ни спасибо, ничего...
Вот так и спасай людей!
И еще и свитки руами закрывает...
Гай демонстративно отвернулся, показывая что ему совершенно не интересно что написано на его мокрых бумажках.
-Меня, кстати, Гай зовут.-как бы невзначай сказал он, поворачиваясь к Фуке и потеребив ее по челке. Ну, теперь она выглядела определенно почище-правда теперь была мокрой с ног до головы.И цвет был намного темней-иза воды.
Хаяши опять покосился на спасителя.
- Да не в этом дело! - с досадой сказал он, стащил с плеч прилипшее к телу косоде, только драгоценный сверток переложил, затолкал за пояс, чтобы не потерять случайно. - Ты не понимаешь.
Следующей осмотрел флейту; горестно попытался выбить из нее воду, нет, наверное, придется вырезать новую. Жаль, к этой он привык..
Он лишь пожал плечами, продолжая стоять спиной к незнакомцу. Приоткрыв платок, он заглянул в клетку к голубям, потом открыл из совсем. И занялся своими привычными делами-достал из небольшой сумки блюдечко, налил воды птицам, из небольшой коробки высыпал на дно зерен, покрошил рисовых лепешек. И, кажется совсем перестал замечать "необычного" мальчишку со свитками.
Хаяши тоже сел спиной, охраняя свитки от лишних глаз. Даже попробовал выдуть из пострадавшей флейты несколько звуков; то, что получилось, даже музыкой не назовешь. Он сглотнул набежавшую слюну, но просить поделиться едой не стал.

[Хикари >>>]

Оранжевоглазый парень портил все планы Шуске. Теперь наместник был не один, и шансы на успех стремительно таяли с каждой секундой. Но синоби просто не мог отступиться от своей цели, поэтому он лишь приготовил сюрикен к броску и начал ждать подходящего момента.
- Докажи! – раздался насмешливый голос наместника.
В сторону оранжевоглазого полетел мидзуботан. «Лучшего шанса не представится. Сейчас!»
Сюрикен начал свой полет лишь на мгновение позже мидзуботана, но у самой беседки он с тихим звоном столкнулся с тессеном молодого ронина.
- Kuso, - едва слышно проговорил Шуске, - а парень хорош… И как он заметил?
Но на размышления времени не оставалось. Нужно было покидать двор наместника, причем быстро. Воспользовавшись тем, что наместник и Шуске рассматривают сюрикен, синоби практически бесшумно соскочил с дерева, и, пытаясь укрыться в тени, поспешил к ограде.

***

Двери чайного домика раздвинулись, и Шуске вошел внутрь. Черные одежды синоби были оставлены в тайнике, как и все оружие (юноша оставил при себе лишь пару сюрикенов и кунаи, которые были надежно спрятаны в новой одежде), и теперь Шуске ничем не отличался от обычного люда Утсуномии, немалое число которого сейчас находилось в этом заведении.
- Принеси мне бутылочку саке, пару колобков и такояки, - сказал он появившемуся слуге, усаживаясь за один из столиков.
Первая попытка провалилась, но Шуске не собирался сдаваться. Раньше или позже, но Токисада падет от его руки. Иначе не может и быть, поскольку менно он выбран родом и судьбой как оружие, призванное отомстить за смерть клана. И эта месть никого не пройдет стороной.

Сообщение отредактировал SonGoku - 13-07-2006, 15:28

[SonGoku >>>]

Вкус сакэ показался наместнику солоноватым, точно вкус свежей крови. Токисада сделал вид, будто слушает, что ему говорит хозяин дома. Потом с улыбкой кивнул. По-прежнему безмятежно он выслушал и следующего пожелавшего восхвалить наступающую эпоху и покойного сегуна Иэясу, чьими усилиями и стараниями...
- Микава-но ками, - обронил наместник, не глядя на собеседника. - Его следует называть Микава-но ками, другого имени у него больше нет.
Токисада протянул чашечку-лепесток сидевшему справа помощнику, чтобы тот вновь наполнил ее.

Перед тем, как удалиться, молодой человек в синих доспехах несколько раз перечитал свиток, только что подписанный «грозным старцем», чем вызвал еще один недовольный шепоток среди окружения Токугава, затем поклонился, принял у слуги поводья и отвел коня к подножию холма. Там он сунул драгоценную бумагу за пазуху и ловко взлетел в седло. Чем завершится этот день, он не знал и не загадывал, но даже если ему не повезет увидеть завтрашний рассвет, день и жизнь он окончит свободным человеком. Он огляделся. Неподалеку быстро превращался в развалины охваченный пламенем Санада-мару, за ним, оставшиеся без защиты «храбрейшего из храбрых» осажденные в замке открыли боковые ворота и пытались с боем прорваться сквозь ряды противника. Любопытно, сколько еще нужно времени, чтобы триста пушек обрушили наконец-то величественный замок, некогда белые стены которого сейчас почернели от дыма и копоти.
Молодой человек надел шлем, потуже затянул завязки и еще раз проверил оружие. Затем остановился у груды трупов, некоторое время отыскивая и выдергивая из мертвых тел еще целые стрелы. Лук он предпочитал любому другому оружию, так что не следовало отказываться от неожиданного подарка судьбы. А затем, прикрикнув на коня, он послал его в самую гущу сражения.

[Хикари >>>]

Тошимару поднимался на вершину очень странной горы. Вся она состояла из какого-то странного полупрозрачного камня, который колдун до этого ни разу не видел. А на вершине находилось какое-то святилище.
-Я достану тебя любой ценой, - проговорил старик.
Тошимару оперся на дорожный посох и продолжил восхождение. Солнце светило все ярче и ярче, грозясь спалить каждого, кто не повернет назад, но Тошимару это не останавливало.
Наконец старик приблизился к святилищу. Оно было полностью из белого нефрита, а на створках ворот были выделаны рельефные изображения белых тигра и дракона. Оранжевые и зеленые глаза зверей смотрели на колдуна.
-Я – ваш новый хозяин, пропустите меня, - уверенным голосом произнес Тошимару.
Две пары камней-глаз блеснули, и, казалось, посмотрели еще пристальнее.
-Значит так? Значит, пускать меня вы не хотите? Хорошо, я войду сам, - колдун снял с пояса свиток и принялся читать заклинание.
Голос колдуна звучал все громче, а посох то и дело наносил удары по створкам ворот. Наконец колдун выкрикнул последнюю строчку заклинания и изо всех сил ударил по воротом. Те нехотя распахнулись и вход в святилище был открыт. Тошимару довольно усмехнулся и вошел внутрь.
Несмотря на то, что в святилище была тень, жара здесь стояла еще большая. Но колдун не сильно заботился по этому поводу, сосредоточившись на проводимом ритуале. По углам здания были начертаны различные кандзи. Роль листка выполнял пол, а вместо туши использовались кровь и различные порошки. Сам же Тошимару находлся в центре и поочередно читал заклинания со свитков, обращая взгляд то к одному, то к другому углу.
Но внезапно, еще до завершения ритуала святилище внезапно пропало, а саму вершину и вовсе охватило пламя. Толимару достаточно быстро поднялся и очертил посохом круг. Огонь на мгновение отступил от колдуна, но сразу же снова начал постепенно сжимать кольцо вокруг него…
Первым, что Тошимару увидел при пробуждении, был огонь. Полыхал уже весь дом, да и на веранде, где уснул старик, огонь уже полностью окружил его.
«Так вот что так кардинально изменило мой сон, - подумал старик, - проклятый Хаяши!»
Но сейчас было не время для размышлений и проклятий – сложившаяся ситуация требовала немедленного решения.
-Mizu no ryu*! – прокричал старик, складывая печать Дракона.
В небе над хижиной колдуна появился водяной столп, а над самой хижиной уже раскрылась пасть огромного дракона, спешащего как можно скорее сожрать свою «добычу». Один его ус уже достиг горящей хижины и с шипением вошел в пламя.
…О доме колдуна напоминали лишь пепел и пара недогоревших балок. Сам же Тошимару без сил лежал на том месте, где еще недавно была веранда. Сотворение подобного заклинания без подготовки отнимало много сил, да и попасть под подобный «дождь» тоже было делом не самым приятным. Через какое-то время он начнет разбираться том, что происшедшем и искать виновного (в том, что это проделка Хаяши, он ни кпли не сомневался, как и в том, что наглый мальчишка выжил), а сейчас старый колдун просто смотрел на небо. Начинался новый день.

-----
*Mizu no ryu (яп.) – водный дракон.

[SonGoku >>>]

Утсуномия

Естественно, дело не могло обойтись без приема местной знати. Косеки никогда раньше не приходилось бывать на подобных событиях, но еще в Шиобаре он слышал от стражников управителя рассказы об их проведении. Люди приходят сюда по двум причинам: кого-то интересовал богатый стол, а кого-то - возможность пустить новую сплетню. Так было в его родной деревне. То же самое он смог увидеть здесь.
При всем различии в положении (все-таки небольшая деревня, хоть и славящаяся своими источниками не могла поспорить со столицей всей провинции), люди здесь были похожи.
Косеки не испытывал никаких симпатий к знати, собравшейся здесь. Большая часть из них наверняка не знала даже, с какой стороны брать катану в руки. А если и знала, то только, обратив внимание на то, как держат ее охранники. Другое дело Токисада-сама. Даже сейчас он казалось, был далеко отсюда, вспоминая наверняка славные битвы, в которых принял участие. И возможность быть у него на службе Косеки считал счастьем, неизвестно как пришедшим к нему.
Юноша встряхнул головой и снова задумался о неожиданных поворотах судьбы, удаче, наконец улыбнувшейся ему и величии своего нового господина.

Разговоры превратились в назойливое жужжание мух, такое же бессмысленное и несущее столько же информации. Вместо того, чтобы открыть внешние створки и раздвинуть седза, хозяин дома приказал позвать девушек с веерами. Должно быть, опасался нового покушения. Токисада отложил палочки для еды, тонкие, из темного дерева с вырезанными пожеланиями долгой жизни.
- Тот новенький... – негромко произнес он, так, чтобы слышали только его помощники. – Позови его, Кисаки.
Встать и уйти он всегда успеет, а выжиданию ему следует научиться. Он слишком еще нетерпелив. Но как удачно появился тот странный молодой человек, как безукоризненны были его действия, он как будто знал, откуда нанесут удар. И даже рискнул получить удар в лицо, но изменить полет сюрикена. Как удачно...
Кисаки, поклонившись, бросила предупреждающий взгляд на своего брата, который сидя по левую руку от наместника, с невозмутимым видом держал его меч в непосредственной близости от руки Токисады, и, быстро переступая босыми ногами, подошла к телохранителям.
- Косеки-кун, Такаши-доно желает видеть вас подле себя. Прошу за мной.
«Господин хочет увидеть меня? Интересно, зачем? Может быть, у него есть для меня особое поручение или…?» - на лице оранжевоглазого воина появилась улыбка, он легко кивнул девушке и отправился за ней.
- Токисада-сама хотел меня видеть? - спросил Косеки, низко кланяясь наместнику.
- Садись, - тот указал веером на место, где раньше сидела Кисаки. – У меня есть к тебе несколько вопросов.
- С радостью отвечу, - произнес юноша, сев на указанное место.
- Как тебе понравился сад? – Токисада жестом подозвал служанку и приказал принести для нового гостя еду и питье. – Он такой старый, окруженный высокой стеной. Уединенное место, не правда ли?
-Сад потрясает своей красотой, - честно ответил юноша, и добавил тихим голосом, чтобы его смог услышать только наместник, - но уединенным его не назвать. Туда смогли проникнуть как минимум два человека.
- Вот это меня и удивляет, - кивнул Токисада. – туда, несмотря на охрану, проникли двое. А потом еще один взял и ушел. Растворился в воздухе, не иначе. Его искали всю ночь и половину дня и ничего не нашли. Что скажешь?

(Hikari-kun to, SonGoku to)

[Хикари >>>]

-Как видно по оружию – это был синоби, - просто ответил юноша. Неужели господин не понимает таких простых вещей? – и у него был шанс исчезнуть до появления охраны.
Токисада с улыбкой кивнул.
- Кисаки!
За спиной молодого человека с оранжевыми глазами раздался пронзительный крик, гости переполошились, наместник не сдвинулся с места. Девушка, вырвав у одного из телохранителей нагинату, сделала выпад, целясь в затылок собеседника Токисады.
Верный тессен Косеки моментально выскочил из-за пояса, а сам юноша развернулся, подставляя веер под удар нагинаты. Все же он не успел поставить свое оружие под нужным углом и от удара его руку вывернуло. Тессен со звоном упал на землю.
-Itai*, - едва слышно произнес он и непонимающе посмотрел на господина.
- Хай-й-я! - девушка крутанула нагинату над головой, острое лезвие разрезало бумажную перегородку.
Гости, что удостоились чести сидеть рядом с наместником, жались к стенам, кое-кто не забыл прихватить с собой и маленький столик с едой.
Управляться с катаной одной рукой было сложно (хорошо еще, что веер он обычно держал в левой руке, и поэтому правая не пострадала). Но тем не менее юноша смог принять боевую стойку и произнес:
-Почему ты нападаешь? Я не враг тебе.
Вместо Кисаки ему ответил наместник, который так и продолжал выбирать, какая из сластей ему сейчас больше нравится.
- А кому ты враг? - полюбопытствовал он.
-Вашим врагам, Токисада-сама, - без колебаний ответил юноша.
С треском раскрылся веер, Кисаки опустила оружие и без лишних слов передала оружие телохранителю.
- Хотите чаю, - с улыбкой спросила она, как будто не пыталась только что снести противнику голову.
- Кто учил тебя владеть тессеном? - спросил Токисада.
Катана снова скользнула в ножны.
-Один странствующий ямабуси. Владению катаной я также обязан ему, - сказал он, вообщем не соврав.
Юноша снова сел на предложенное недавно наместником место. Взгляд оранжевых глаз остановился на девушке:
-Было бы весьма кстати, - как ни в чем не бывало, произнес он.
- Ямабуси, - повторил наместник негромко. - Что ж... пусть будет горный монах.
Он как будто только сейчас заметил отсутствие вблизи гостей и недоуменно поднял брови.
- Что-то произошло? - удвился Токисада.
(soshite SonGoku)


----
*Itai (яп.) - больно

Сообщение отредактировал Хикари - 13-07-2006, 20:17

[Reytar >>>]

(SonGoku+Reytar)
Среди первых, старающихся вырваться из ставшего мышеловкой замка Санада, сквозь распахнутые ворота, с громким лязгом доспехов, сверканием острых клинков и ржанием чующих кровь лошадей, выплеснулась сотенная лава тяжелой кавалерии-нагината. Скакавший в первом ряду кряжистый, впоперек себя шире, воин в рогатом шлеме, отлично видел направленные прямо в лицо его всадникам, на открытые за спиной ворота, пушечные стволы Токугава, видел и не собирался упустить такую важную деталь битвы. Такеда Хидэтада прокрутил над головой выхваченным из ножен мечем, мельницу, отдавая приказ своим людям перестраиваться в широкую лаву по бокам от ворот, что бы вражеским пушкарям пришлось попотеть прицеливаясь. Сегодня Хидэтада был как никогда спокоен. Пусть грозно топорщились его усы, верная нагината привычно оттягивала руку, давила на плечи скорлупа доспеха, а конь ржал, чувствуя ярость скачки, дух сотника кавалерии-нагината клана Санада был невозмутим. Даже страдающему невозможной верой в чудеса, слепому гадателю, было бы ясно, что замок, так долго бывший родным домом и опорой не удержать. Уцелеть смогут лишь те, кто вырвется из начинавших пылать стен и проложит трупами солдат Токугавы себе дорогу к отступлению. Такеда Хидэтада хотел совершить это и так исполнить два долга. Первый - своим людям, хотя бы часть из которых он надеялся вывести из окружения, второй - памяти покойного Господина, найти и покарать убийцу которого Хидэтада поклялся, как только узнал о подлом покушении и гибели Санада Юкимуры. Вознеся клинок меча вверх, словно шпиль высочайшей и красивейшей пагоды, Хидэтада привстал в стременах и проорал своим бойцам, перекрывая крики продолжавших выбегать из ворот воинов, и беженцев:
- Выровнять строй, в кучу не сбиваться! Коней зря не горячить! Наша цель - пушкари подлеца Токугавы, разметать их и сможем прорваться к горам, а кроме того поможем своим товарищам! По моей команде с места рысью, а затем - в галоп! Готовся-а-а-а!
Он прищурясь смотрел на наведенные навстречу жерла и кривая улыбка не сходила с лица. Наконец, словно после сотен лет ожидания, он увидел как пушкари Токугава подносят горящие фитили к запальным отверстиям пушек, как начинает гореть порох запалов и заорал так, что казалось дрогнули стены пылающего замка:
- ПОШЛИ-И-И-И!!!
- Пошли-и-и-и-и!!! - Грянула в ответ его сотня и сперва легкой рысью, а затем все быстрее и быстрее понеслась навстречу огненной смерти, готовой с громом и клубами вонючего дыма, броситься в лицо. - Пошли-и-и-и!!!
Пушки войска сегуна окутались клубами дыма, над головой засвистели ядра, врезаясь в землю там, где только что стояли, словно на параде, закованные в доспехи шеренги конников. Но пушкари не успели.Кавалеристы-нагината уже перешли в стремительный галоп. Вознеслись в небо занесенные для удара клинки нагинат, блеснули подобно ущербному месяцу и исчезли с глаз, окрасившись кровью, а дробный топот копыт зазвучал подобно камнепаду в горах, когда доспешная конная сотня, с разгона врезалась в ряды войска Токугава Иэясу, топча, рубя и полосуя орудийную прислугу, прогрызая дорогу из стального кольца для себя и тех, кто не растеряется пойти следом...

Сообщение отредактировал Reytar - 14-07-2006, 11:41

[SonGoku >>>]

(Reytar mo)

Здесь не как на охоте или соревнованиях по стрельбе, но все равно лучше тщательнее выбирать цели, прежде чем волна отчаявшихся людей докатится до внешнего кольца осады. Молодой человек по имени Нишио Нидзаэмон вытянул из-за спины первый стрелу, зажал, удерживая на луке, указательным пальцем. Вторая рука пока еще была нужна ему, чтобы хлестать петлей поводьев коня, который нес своего седока вдоль линии фронта. Он нашел взглядом самурая, возглавляющего безнадежную атаку; рогатый шлем и герб Такеда выделяли того из всех. Нишио отпустил поводья и теперь управлял конем лишь коленями и голосом, если конечно послушное животное слышало что-нибудь в грохоте выстрелов. Звонко щелкнула спущенная тетива. Стрела тонко свистнула на прощание и ушла в цель, Нишио отследил ее взглядом и пренебрежительно скривил губы. Выстрел получился красивый и бесполезный. Стрела застряла между пластинами и слоями ткани правой наручи противника, возможно, засела и глубже, но что с того? Размахивать оружие самурай не перестал. Да и метил Нишио ему не в правую руку. Он потянулся за следующей стрелой.

Сотник кавалерии-нагината как раз высоко вознес меч, опуская его на шлем улепетывающего пушкаря из клана Токугава, когда что-то сильно ударило его в руку, отдавшись болью до плеча, заставив покачнуться в седле и испортив удар. Злобно рыкнув, наподобие тигра у которого пытались отнять добычу, Такеда Хидэтада взглянул на плече и увидел длинную стрелу, судя по цвету оперения принадлежащую воину клана Санада - его клана, вонзившуюся в правый наруч и явно пробившую его, хотя очень большого вреда не причинившую, так как рука продолжала слушаться. Резко обернувшись, Хидэтада, поискал взглядом стрелка, испортившего такой удар и использующего стрелы клана Санада, и увидел сидящего на коне молодого воина в покрытых синим лаком доспехах, как раз тянущегося за новой стрелой, что бы повторить выстрел. Самым неприятным было то, что этот молодой воин не был из клана Токугава, он нес на доспехе цвета Санада, и значит, был предателем, раз стрелял в своих и находился в рядах наседавших бойцов Токугава.
- Предатель! - Сотник оскалился, пригнулся к шее коня и, взбодрив пятками, погнал его навстречу конному стрелку, надеясь добраться до него раньше, чем тот сможет выстрелить еще раз.
- Ну что ж, по крайней мере, внимание я привлек, - усмехнулся одними губами молодой человек; взгляд его оставался сосредоточен.
Вторую стрелу он пустил наугад, не особо целясь, только для того, чтобы как следует разозлить противника. После чего закинул лук за спину и вытащил меч. Он придерживал разгоряченного, пританцовывающего коня на месте, а когда расстояние между ним и самураем в рогатом шлеме сократилось достаточно, приподнялся на стременах и запальчиво выкрикнул вызов Такеде. Первые слова потонули в грохоте выстрела, рявкнула одна из пушек, посылая тяжелое ядро в защитников крепости.