Новые Земли, колонизация

[Darkness >>>]

День: двадцать третье октября
Фигура: без фигуры
Ход: нет
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: b8

В доме пахло пылью. Времнем. Пустотой. Йель стоял на пороге - неподвижная, тонкая фигурка в рассеянном и тусклом свете еще не поднявшегося над лесом солнца.
Наару облепили плечи лиа, но их теплая, мягкая тяжесть успокаивала, возвращала из пыльного, сухого беспокойства обратно, к рассвету и пустому дому, где давно никого не было, кроме воспоминаний и теней.
Но Йелю было страшно. Страшно от того, его толкало под лопатки невидимой ладонью, принуждая идти, а он - не знал, куда.
Но т'Айлари понимал - он не может протсо так уйти. Сейчас, когда за его спиной была война, смутное ощущение предательства, смерть, страх... Лиа должен был идти вперед, перестав бояться - уже было поздно.
Один из наару - Рьярема, заурчал, ткнувшись мокрым и влажным носом в щеку юноши. Йель накрыл пушистую холку ладонью и блекло улыбнулся.
- Все хорошо... не бойтесь.
Выдохнув, он переступил деревянный порог, резко зажмурившись, будто прыгал с обрыва в воду - глупый, беззащитный жест.
Пыль. Тишина. Скрип пола под босыми ногами.
Т'Айлари приподнял ресницы, снова выдохнул и пошел вперед, оглядываясь по сторонам... Этот дом ему снился в ночных кошмарах. И в светлых, теплых и размытых, как мир в туманной утренней дымке, снах, от которых после пробуждения не оставалось ничего, кроме неясного ощущения обиды за то, что никак нельзя запомнит какие-то яркие, добрые мгновения, за то, что они улетучиваются вместе с дремотой.
В доме все было покрыто слоем пыли - даже нейа не заходили сюда, а последний гость был слишком давно, и его следы уже успело замести.
Йель прикусил губу. Страх постепенно отступал, но еще оставался в глубине шэа смутным беспокойством.
Лиа пока еще не понимал, что ищет... Что пытается найти. Он просто медленно обходил дом, то и дело нагибаясь и поднимая с пола разные предметы. Ложка, глиняная пиала, обрывок какой-то ткани, деревянная птица… Мастер къямай замер на месте, покачивая фигурку на ладони.
Дерево рассохлось, и по вскинутому крылу шла заметная трещина, а длинные перья хвоста оббились.
- Уррр…? – наару, бесшумными тенями следовавшие за лиа, покинув его плечи, вцепились в босые лодыжки коготками, словно испугавшись внезапного молчание и неподвижности Йеля.
- Все в порядке… - беззвучно шевельнул тот губами и опустил игрушку на пыльную столешницу, - просто…
Лиа прикрыл глаза. Под веками плеснуло щедрой горстью солнце, мягко коснувшись плеч и щек. Летний день, еще не жаркий, но пахнущий прогретой землей и травой. Ясное небо – не дотянуться руками! И Он – с яркими и теплыми глазами, улыбается и протягивает откуда-то с необозримой высоты своего роста деревянную птицу, а меленький мальчик смеется и бегает по лужайке перед домом. А за ним смотрят с улыбками двое – Он и Она…
Йель сморгнул, резким жестом вытер пыльной ладонью глаза, оставив на лице сероватые, грязные дорожки. А потом внезапным, болезненно-трогательным жестом спрятал деревянную птицу в сумку, где уже жила одна – та, что вырезал темноглазый корабел, который порой снился т’Айлари; только сны эти оставляли горечь на губах.
- Так вам не будет одиноко теперь, - прошептал лиа обеим игрушками. И обхватил себя за плечи руками, растерянный, сбитый с толку мальчишка. Он ждал, что, придя в дом, поймет что-то, увидит, что делать дальше, найдет ответы.
А нашел – только старые игрушки и пригоршню воспоминаний.
Наару молчали, прижав уши. Йель молчал. Дом – рассохшийся, старый – молчал вслед за ними.
Над лесом неторопливо вставало уставшее, осеннее солнце.

[Darkness >>>]

День: восемнадцатое октября
Фигура: без фигуры
Ход: нет
Официальная клетка: g8 (Нейлара)
Фактическое местоположение: нет

Вестник прилетел на рассвете, зябком и прохладном - осень уже сдернула с себя покров тепла, и по утрам на траве уже порой серебрилась изморозь. "Давненько не было такой холодной зимы" - шептались старики. Но Айа Ла знала - это просто война. Как круги от брошенного в воду камня, эта черная волна шла по землям Шэн-лие, только затихать не желала.
Накинув на плечи шаль из шерсти чесанных горных кошек - подарок Кейке, медноволосая лиа вышла в зал, где встречала последнее время вестников с фронта.
Крыло Луны еще не ложилась. С каждым днем сны становились все более и более тревожными, и главный лекарь Дома неодобрительно качала головой: "В вашем положении, эй-раани..."
Айа Ла понимала его опасения, знала, что темные круги под глазами тревожат не только целителя, но и окружающих лиа. Но знала она еще и то, что ее ребенку ничего не грозит. Средоточие и небо храниили еще не рожденного лиа от тревог, что поселились в сердце его матери. Но лекарь, высокая и беловолосая Ао, с тонкими, горячими пальцами, каждый вечер упорно приносила Крылу терпко пахнущие отвары со вкусом клеверного меда. И Айа Ла каждый раз отказывалась с виноватой улыбкой - "не могу, понимаешь? Сны все равно придут..."
Бесконечные, заполненные тревогой ночи медноволосая лиа читала, пыталась рисовать - спальня Крыл, гулкая и пустая теперь, полнилась набросками на листах елани - плела ташэа, а по утрам улетала в город и дарили разноцветные амулеты всем, кого видела. Лиа принимали подарки с улыбками и слезами - первое от радости, второе от понимания, что даже Крыло - защитницу и символ небесного Дома - не щадит далекая война.
"Вам нужно себе беречь, эй-раани..."
"Меня бережет Небо"
А еще... Айа Ла уже знала, как назовет ребенка. Мальчика - так ведь хотел Кейке. Она знала - у него будут глаза, как у отца, и материнское медное пламя волос.
И имя...
Каоль. Небо.

Вестник - усталый, взрослый лиа с длинной, каштановой с проседью, косой поспешно встал со скамьи, когда Айа Ла почти вбежала в зал.
- Нет, нет! - Крыло Луны вскинула ладони, - сидите, прошу. Как ваше имя?
- Сарн, эй-раани.
- Вас уже покормили. Сарн? - в уголках губ мелькнула усталая улыбка - Крыло понимала, сколько пришлось лететь вестнику. Тот кивнул.
- Хорошо... новости... - Айа Ла невольно переплела пальцы - нервный, испуганный жест. А потом, выдохнув, расцепила ладони, - какие у вас вести?
Вместо ответа лиа молча протянул ей два плотных конверта. Крыло Луны почувствовала, как ее сердце предательски застучало в груди... нет, нет, все в порядке, это просто полевые новости, все хорошо, она же знает...
Непослушные пальцы вскрывают конверт, разворачивают письмо. Строчки скачут перед глазами. Страшно...
Секунды тянутся вечностью.
Айа Ла смаргивает слезы, улыбается.
- Отдохните, эй-раан. У вас есть несколько часов. пока я составлю ответ Крылу Солнца.
- Да, эй-раани, - вестник кланяется. Уходит.
За его спиной лиа гладит пальцами строки, написанные знакомой, родной... и такой любимой рукой Кейке.
Все хорошо. Как бы не была страшна война - все хорошо.

[Хелькэ >>>]

Дата: 5 ноября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: F1 (Нордштадт)

-... и вам, майор, он тоже не сказал правды? Или вы все это время знали, и в неведении была только я?!
Фиерс никогда не видел — и не был уверен, что хотел бы еще раз увидеть, - Ренн в таком взвинченном состоянии: щеки горят, голос срывается... и что самое опасное — в бараке постепенно становилось действительно жарко.
- Какой правды? - осторожно спросил он. - О чем таком Ганс должен был мне сказать?
- Мастер Эппельхайм, - сквозь зубы ответила магесса, - должен был сообщить по крайней мере вам как офицеру высшего звена, что он является магически одаренным. Согласно одному из пунктов устава, номер, уж простите, не помню. Маг заявляет о себе. Помните такой пункт?
- Д-да, - майор нахмурился, - но... кроме этого нарушения, девочка, разве есть что-то страшное в том, что он не рассказал об этом? Может, он из тех, кто... стесняется своего дара, таких ведь полно, особенно кто с Юга... Ренн, да что ты волком-то на меня смотришь?!
Девушка медленно выдохнула, яркий румянец на ее щеках чуть поменял оттенок, начав бледнеть.
- Он, майор, телепат. Конечно, он стесняется. Дара. А вот мысли читать — ни капельки не стесняется.
Фиерс, стоявший рядом со столом, почувствовал, как его ноги вмиг окаменели и приросли к полу, но устойчивости это не прибавило, поскольку рука — абсолютно по собственной воле — ухватилась за столешницу.
- Читает мысли?.. И... он прочитал что-то такое, что не следовало?
В голове его роились картины давно уже прошедших дней, картины, которые, тем не менее, тусклее со временем не стали: «Безымянные», убийство Марии Штайнер, Макабрей (и еще раз, еще тысячу раз Макабрей), Лис, щеголяющий цветком фейра, бегство отряда, пьянка в штабе и отповедь Беатриче... Марийка...
Ведь и Ренн все это помнит. Может, даже лучше, чем он сам.
Да они военные преступники. Это не трибунал — это кислота. Здравствуй, инквизиция...
Появилась совсем уж невеселая мысль — а может, Счастливчик нарочно отправила его именно сюда? Она так и не поверила до конца в его сказки про карту, он по глазам видел. Да что там глаза — хотя бы вилку вспомнить, что она ему подарила.
Это лапшу с ушей снимать, он потом догадался.
Итак, телепат, который способен вытянуть из несговорчивого майора и его младшей помощницы все, что угодно. Блеск. Отлично.
От таких догадок Фиерсу стало настолько тошно, что он не сразу даже расслышал, что сказала (что довольно долгое время уже говорила!) Ренн:
- ...и он знает теперь, что я его убила.
Майор потряс головой.
- Убила? Кого убила?
Магесса, до неузнаваемости изменившись в лице — отстраненная, спокойная, глаза смотрят куда-то поверх его плеча, - повторила:
- Эленберга. Лей... капитана Эленберга. Вы меня вообще слушали?
Снаружи заурчал Цербер, предупреждая о приближении кого-то чужого.
- Ты... что сделала?!
- Майор! - раздалось из-за двери. - Я знаю, вы там. Можно с вами поговорить?
Голос принадлежал Эппельхайму, он его сразу узнал.
- Так, ну и... что нам, интересно, теперь делать? - майор склонил голову набок. - Создатель, я с ума сейчас сойду...
- Вы уж лучше отложите это на потом, - буркнула Ренн.
- Майор Фиерс? - еще раз окликнул Ганс.
- Я открываю. Без вариантов, - вздохнул военный, делая шаг к двери; дался этот шаг, стоит заметить, не без труда.
«Если Цербер его не остановил, значит, он один. Без охраны, без солдат... значит, сразу под караул брать не будут. Хоть так».
- ...И ты сейчас нам обоим, - добавил он, отодвигая засов, - все объяснишь.

[Ночная странница >>>]

День: десятое октября
Фигура: ладья А8
Ход: нет
Официальная клетка: Е8
Фактическое местоположение: Е8
Песня на четыре голоса с подвываниями и речитативным "бум-кагурам" уже тянулась над поляной, когда, отодвинув ветку куста к Закормам вышел Ржик. Ни тени улыбки не было на его худощавом лице, лишь какое-то молчаливое презрение, желание сплюнуть на всё то, что Тьяа с подружками наготовила на это традиционное для племени таинство. За Ржиком стояло ещё несколько парней. Они тоже старались быть спокойными и деловитыми, но было видно, что сейчас они играют не в свою игру. Итё Слон поминутно облизывался и глотал слюну. Он-то уж точно готов был сейчас почти на всё, чтоб очутиться где-нибудь на поляне, предположим, между Дрэ Вороной и Санчо Юргаем, пожирающим ляжку антилопы и запивающим всё это дело крепкой "дрынкой", чистым, как слеза, напитком, дающим ногам веселье, а голове лёгкость. Впрочем, на тяжёлую голову Слон не жаловался никогда. Тяжёлая она была у того, кто много думал. Слон же думать не любил, считая, что за него думать будет Ржик. Так было проще. И лишь реакции сурового Ржика он и опасался, не присоединяясь пока ко всеобщему пиршеству.
Заметив подошедших, Хен оторвался от трапезы и, понимая, что неправильно выбранные слова сейчас могут повлечь драку, встал и доброжелательно улыбнулся:
- Приветствую! Присаживайтесь с нами, места и угощения всем хватит!
Вслед за ним поднялась и невеста:
- Отведайте всего, соплеменники, и скажите, хорошо ли всё.
- Угу, - Слон было сделал шаг вперёд, потом глянул на Ржика маленькими глазками, втянул слюну и, нехотя, отступил в сторону. Тот, в свою очередь, лишь сплюнул прямо под ноги нахмурившемуся Хену.
- Что, Жираф, скажешь? - повернулся Ржик ещё к одному из своих спутников, - Как Тьяа, умыла тебя? Ты её что ли кашеварить учил?
- Да я... Да что она... Она уж выбрала... да... - Начал было тот нерешительно, разводя длинными руками, но был остановлен властным жестом своего лидера:
- А ты и не показал, кто тут мужчина? Не надрал хвост этому Кааму? Может хоть сейчас надерёшь? А мы поможем? Наглого Каама в костёр задом посадим и закормимся!
- Не хотелось бы мне на Закормах драки, - произнёс жених, отстраняя на всякий случай Тьяа, и заслоняя её своей спиной, - и, насколько мне помнится, в прошлый раз вас побольше было и то с трудом справились. А уж один на один я любому докажу, что достоин своей невесты. В костре, мне кажется, кому-то другому жариться придётся.
К конфликту Хен был готов, понимая, что отдавать чужаку самую видную красавицу племени никому не хочется, но многие приняли его, как равного, а те, кто не принял... Ну что ж, он может доходчиво объяснить, что не Суслик, а Каам.
- Накостыляем ему, да Ржик? Накостыляем? - юркий Рик Бурундук выскочил из-за кустов позади Ржика и продемонстрировал удар правой, - Бух - и Каам в супе! Варёный Хен его будут звать, да?
- Вот, молодёжь хочет размять руки-ноги, - Ржик как бы нехотя обернулся на Рика, - Что скажешь, Каам? Или протух тут с бабами?
Ржик вёл себя вызывающе но... делал всё так, чтоб не он выглядел инициатором конфликта. Зачем бить первому, если это может сделать оппонент, показав себя задирой и грубияном, тем, кому явно не место в чужом племени.
- Да размять-то можно, - потирая шею, Хен уверенно смотрел прямо в глаза провокатору, - как в прошлый раз, пятеро на одного, да? Или в этот раз в честь Закормов дадите и мне своим друзьям предложить потренироваться, чтобы не скучали? - друзья у Хена теперь были, и он понимал, что точно так же, как сам кинулся бы на их защиту, так и они его не бросят в трудный момент.
- А вы сперва отведайте дичи, выпейте дрынки, а потом уж и в забавах силу мерить идите, - улыбнулась новым гостям Тьяа, - А то как это? И хозяйке дань не отдадите, а уже о своём, о мужском? Охотника моего проверять нечего. Вот сколько с друзьями дичи принёс!
- И то верно Тьяа говорит, - ласково улыбнувшись пытавшейся сгладить ситуацию Орлице и истолковать конфликт как мирные состязания, Каам снова обернулся к недовольным, - угощайтесь, не обижайте невесту, а потом и разомнёмся. Я теперь никуда не убегу.
- Эй, Ржик, что мнёшься да по кустикам лазишь? По малой нужде что ли? Иди-ка сюда, да отпей со мной из одной чаши! - Донёсся голос Чубука с другой стороны поляны. Да, его шутки были довольно прямолинейны и не могли похвастаться салонным изяществом, да и не салон тут был, а Закормы лесного племени. Но всё племя дружно зафыркало над Ржиком, который, придя на поляну, всё не мог никак найти себе места и сесть.
- Кхем... Да как отказаться, коль зовут, - развёл тот руками, но, подняв левую бровь, бросил на Хена совсем таки не дружелюбный взгляд, обещающий тому если не открытые провокации, то, по крайней мере уж мелкие каверзы точно.
- А утки есть? - поняв, что теперь можно быть смелее и не стесняться, спросил у хозяйки стола Итё Слон.
- Вон Триххе как раз о одной крыло ломает, - указала на тёзку собеседника Тьяа..
- Э! А мне? - Слон затопал в выбранном направлении, отнюдь не стараясь не толкать сидящих тут же соплеменников. Уж как идёт, так и идётся. Кто не спрятался - он не виноват.
- Ты это... береги её... - вдруг сказал Хену Ёка, почесав правый висок, - Она ж вон какая... Лучшая.
Такому заявлению чиа хоть и удивился, но с правотой собеседника спорить был не намерен. Одной рукой притянув к себе стоявшую рядом женщину, он на секунду взглянул на неё и совершенно искренне ответил:
- Так кто же сомневается, что лучшая?! А беречь буду, как Средоточие души моей, не сомневайся! Ты давай присаживайся, угощайся, она ведь и повариха отменная, не успеешь, всё самое вкусное расхватают!
Снова поглядев на невесту, Каам игриво подмигнул ей и чуть слышно прошептал:
- Сокровище у племени умыкнул!
- Ой уж и умыкнул! -Тьяа погрозила жениху пальцем, - Я сама себе сокровище нашла и в племя привела его, понял, Каамище?
- Да знаю я, что повариха, - Кивнул Ёка, - Только ты с ней, Хен, помягче. Она же гордая? Ну, да где там "дрынка"? Пойдём, Рик, такую девушку проедаем...
- Ты, Ёка, только уж сильно не пей, ладно? Ко мне ведь уже не придёшь, - сочувственно улыбнулась бывшему ухажёру невеста.
- Ой, не придёт, - с шутливой суровостью в голосе подтвердил Хен, - а пить сегодня будут все, что за Закормы без дрынки? Ты лиа праздник не порти, красавица!
- Да уж ну вас, вам бы только дрынку хлебать! - махнула рукой красавица и широко улубнулась гостям, радуясь, что чуть было не вспыхнувший конфликт, кажется, уже исчерпан.
- Тьяа, можно тебя ненадолго отвлечь? - подошла к невесте Дина Атмарис, молоденькая чиа, совсем недавно прошедшая инициацию.
- Да, Дина, конечно, - широко улыбнулась подошедшей девочке-подростку Тьяа, легонько хлопнув по плечу своего Каама, мол, иди, развлекай гостей, только сам не переборщи с дрынкой, ночь-то впереди уже наша.

(совместно с Торвиком)

Сообщение отредактировал Ночная странница - 23-05-2011, 6:35

[Torvik >>>]

Те же. Там же. Закормы
- Тьяа, я вот по какому делу, - сбивчиво заговорила чиа, теребя в пальцах край нарядной кофты, - ты ведь знаешь, что по традиции в день Закормов должно быть испытание для жениха, и каждый раз оно разное... Ну вот, в этот раз Чубук придумал, чтобы ты в Орлицу обернулась, да в лесу спряталась, а Хену скажут, что тебя похитили и отдадут лишь если он проверку пройдёт. Уж какие там испытания Чубук задумал, не знаю, но Хен может их не проходить, а сам тебя найти. Тут уж как он решит. - Пожав плечами, Дина робко улыбнулась - ей впервые приходилось передавать волю вождя, и она не знадла, чего ждать от гордой и независимой Тьяа, согласится ли она прятаться?
- А не спросить ли мне у Чубука самой? - хитро посмотрела Тьяа на молодую девушку, почти девочку, стараясь по её лицу прочитать правду. Та могла быть как отправлена до неё вождём, так и более старшими соплеменницами, желающими вволю потешиться на закормах. А уж про проделки "подружек" ходило много легенд и сплетен и с каждым годом описания эти становились всё краше и краше.
- Да и спроси! - насупилась дивчина, - Мне сказали, я передала. Так чего сказать-то? Или сама пойдешь переспрашивать? Он вон в ту сторону с мужиками пошёл, - Атмарис показала в сторону густых зарослей.
- Ну и славненько! - улыбнулась Тьяа и, ласково погладив по плечу жениха, тем самым напомнив, что она тут, с ним, кивая и улыбаясь гостям, отправилась в ту сторону, куда указала девочка. Даже, если там не было Чубука (а в этом она уже почти не сомневалась), там был лес, деревья, под пологом которых можно было схорониться и посмотреть, что же будет дальше. Уж во второй ипостаси или в первой - дело другое, но понять, что всё же происходит стоило. А уж девчонка тоже скорее всего побежит сейчас "докладывать" старшим товаркам о выполненном поручении. Не сядет же она тут же обратно к костру, в самом деле? До деревьев оставалось каких-то три шага, когда Орлица обернулась...
Хен с Ёком и Риком уже уселись, чтобы набить животы пищей, но оставшаяся возле них Дина что-то сказала Кааму и он, неохотно поднявшись с места, направился совсем в другую сторону, нежели Орлица. Атмарис же, убедившись, что жених с невестой отправились в нужных направлениях, резко крутанувшись на месте, поспешила в сторону старших женщин племени.
Всё вставало на свои места. Чубук был явно не при чём и уж что-что, а спрашивать его о том, посылал ли он кого было равносильно приговору быть разыгранной ещё и им. Впрочем, на любую уловку найдётся и противодействие, если только правильно всё сделать. Если только. Улыбнувшись сама себе, Тьяа подозвала мальчишку, по возрасту явно ещё не прошедшего инициацию, крутившегося рядом.
- Чего, тётя Тьяа? - удивлённо, но с любопытством он подошёл к невесте.
- Вот тебе две бусины. Догони-ка, Огурчик, Хена, вон, видишь, который жених. И передай ему. Справишься?
Парнишка, довольный оказанным доверием, схватил бусины и только утвердительно мотнул головой:
- Да легко! А ничего сказать не надо? А если он меня спросит, кто послал?
- Он всё поймёт, - улыбнулась Орлица.
Мальчишка помчался в указанном направлении, стараясь находиться ближе к лесу, чтобы никто на поляне его не перехватил. Хен тем временем озирался, удивлённо осматриваясь возле старого дуба, куда его направила Дина и пытался додуматься, кто же хотел с ним поговорить, так, чтобы об этом никто не знал. Огурчик быстро нашёл его и подбежав, раскрыл ладонь - маленькие бусинки заиграли на ней бликами от просочившегося сквозь кроны светлого солнечного лучика.
- Спасибо, дружок, беги!- улыбнулся мужчина и отправился на условленное для встреч с Орлицей место. Это был их знак, о котором они договорились, прибыв в племя.
Тьяа же, сделав небольшой круг, отправилась на то место, которое недавно покинула. Что-что, а сорвать каверзу соплеменниц было столь же почётно, как и организовать её. В этот момент подошли заметившие её подружки, по всей видимости, ожидавшие её прихода:
- Пойдем, Орлица, с нами. Нужно твоего жениха на сметливость проверить. Пусть тебя поищет! Зачем тебе муж, который найти свою жену не сможет?
- Что ж, пойдёмте, - улыбнулась Тьяа. Открыто конфликтовать с сотоварками не стоило. Она не Медведь, который, когда его решили вот так "проверить" послал всех в лес, сказав, что кто не хочет на закормах гулять, пусть свои устраивает, а ему и так хорошо. И единственное испытание, которое он согласен проходить - это борьба с любым из племени. Да, с Меведем в борьбе мог тогда потягаться разве что Чубук, но Чубук этого делать не стал. Точнее стал, но так, что Медведь, хоть и пыхтя, но положил вожака на обе лопатки, доказав тем самым, чего он стоит. Впрочем, Медведь был свой, а Хен... Да ещё с его вспыльчивым характером. Ладно, если что - она ведь всегда сможет перевернуться. Ведь не свяжут же её в конце концов, не так ли? А перевернувшись, добраться до условного места не просто, а очень просто.
- Ну, где спрячете меня? - с полными невинности глазами спросила рыжеволосая чиа подружек.
- Спрячем-спрячем! За нами дело не встанет! - засмеялись девчата и потянули невесту за собой, к холодному лесному озеру, возле которого росли почти непроходимые заросли орешника. Но для чиа непроходимых мест в лесу нет, и воспользовавшись узкой, незаметной постороннему глазу тропинкой, подруги привели невесту на берег. С одной стороны обзор закрывали кусты и деревья, с другой - холм, создавая небольшую, скрытую от посторонних глаз бухту.
- Купаться будем! - засмеялась Атмарис, тоже присутствовашая среди заговорщиц, - Не скоро он тебя найдет, успеешь!
- Купаться? Нет уж, я как-нибудь на бережку подожду. Вот Хен придёт - глянем на вас. То-то будет потехи, когда вы из воды будете сами просить его хоть что-то прикрыться бросить.
Чиа, будучи детьми леса, не были стыдливыми по природе, но явиться в лагерь совсем безо всего, даже без набедренной повязки, в любом случае было равносильно тому, чтобы стать объектом для шуток всего племени.
- Да не переживай ты, не придёт сюда твой Хен, он же не знает, где ты, - троица заговорщиц, видимо ожидая такого поворота событий, хитро переглянулась, - а на бережку вот Динка посидит, постережт. И потом, что твой Хен, будет тут над нами смеяться? Уйдет, небось, даже если и найдёт. А будешь брыкаться, сейчас силком прямо в одежде закинем! Негоже невесте грязной быть! - тихий смех шалуний колокольчиками звенел над озерцом.
Тьяа отступила на шаг, приготовившись к мгновенной трансформации:
- Только попробуйте! Сами купайтесь, а я не с вами сегодня, нет!
Вайха, Ауна и Дина легко согласились:
- Ну нет, так нет... Давай тогда просто посидим тут. Красиво... А он пусть пока порыскает... Расскажи, что ль, как ты его из другого племени утащила-то, никогда ничего не рассказываешь, скрытница!
- А что говорить, сам он пришёл..., - начала свой рассказТьяа, когда все степенно расселись кружком и приняли расслабленные позы.
Мужчина тем временем сначала терпеливо ждал Тьяа на условленном месте, затем, засомневавшись, вернулся в племя, но поняв, что невесты нет и там, задумался. Об их условном знаке никто не знал. Не должны были знать. Разве что мальчишки-посыльные меж собой могли разговаривать да кому из взрослых сболтнуть. А уж те, не разбираясь. что какой "сигнал" означает, во время застолья его и разыграли. Всё ещё не веря в то, что подобный знак лишь шутка, Хен снова дошёл до условленной полянки, Но Орлицы там не было. Значит, невесту "украли". На Закормах разные бывали розыгрыши и "проверки", но эта была не такой уж и трудной. Обернувшийся в свою вторую ипостась Каам скорой рысью потрусил вокруг стойбища племени, надеясь уловить столь знакомый и любимый запах. Уж кого-кого, а Тьяа он и среди сотни Орлиц узнает.
Когда сзади девчат затрещали ветки, Дина испуганно заозиралась:
- Девчат, а вдруг не Каам, а какой зверь нас тут учуял?
- Дикий каам, не иначе! Ой, какие они свирепые! Кидайтесь в воду, туда он не пойдёт! - Тьяа решила подогреть страх подруг, да и... хороша шутка, когда она над другими. Поглядеть на мокрых девчонок уж очень хотелось сегодняшней невесте.
Сигануть в воду "заговорщицы" не успели, весь в колючках и старой пожухлой листве из зарослей выскочил нейа, но нападать не стал, а отряхнулся и обернувшись, наигранно - сердито произнёс:
- Это что же это тут такое, я вас спрашиваю? Думаете, я Тьяа не отыщу? Вам её тогда надо было толчеными клопами измазать, прежде чем воровать! - чиа чихнул, и стал выбирать из волос мусор, застрявший при прокладывании нового пути к озеру - потайная тропка нечасто использовалась по назначению, и Каам был весь в репейниках и сухих травинках, потому что когда понял, где девушка, спешил, торопясь и "срезая" дорогу сквозь самые дебри кустарника.
Дина захихикала:
- По клопам бы ты нас ещё быстрее нашёл!
- А вот невеста твоя грязнуля, купаться не хочет, сплетнями тут нас отвлекает! - поддержала шутливый тон и Ауна.
- А теперь вам обоим купаться надо! - расхохоталась и Вайха, - девчат, пойдем, пусть они тут. Мы никому не скажем, где вы, подмигнула она Тьяа, и соплеменницы, посмеиваясь и отпуская на счет бешеных каамов всякие шуточки, спешно удалились...

[Ночная странница >>>]

День: десятое октября
Фигура: пешка А7
Ход: нет
Официальная клетка: А7
Фактическое местоположение: А7

День был пасмурный и настроение у некоторых членов отряда с утра было не слишком хорошим: ночью у Ризы сбежал её маленький любимец, она искала его всё утро, забыла с расстройства покормить каамов, на неё за это заругался Лик, она огрызнулась слишком агрессивно, за что получила едкое замечание от Тионы... В общем, поругались между собой почти все. Многодневное ожидание, возможно, предстоящей битвы, тоже никак не улучшало обстановку. И только вышедшая к костру Рида безмятежно улыбалась и что-то тихо напевала себе под нос, неся в руках пойманных Итё кроликов.
- Тион, ты что это сегодня такая... смурная? - обратилась она к сидящей на бревне девушке.
- Да ну их! - буркнула та в ответ, - у всех свои чудачества! А нейа голодные!
- Почему голодные? - удивилась чиа, - А Риза где?
- Риза шайо своего ищет, убежал ночью. Это ты ничего не знаешь, а все тут с утра на ушах, - не сдержала сарказма младшая сестра главы отряда.
- Ну конечно, не знаю, - огорчилась Рида, - но могла бы позвать, наш шалаш совсем неподалёку...
- Да ладно, что бы ты могла сделать... Хотя...
Рида тоже догадалась. Найти маленького зверька, нырнувшего в густую траву с помощью зрения было очень трудно, а вот её нюх в образе каам мог помочь. Но она давно уже не оборачивалась, и причиной тому был Итё. Он ни о чём не просил девушку, но ей казалось, что видеть её обращение ему будет больно.
- Я не могу. И ты знаешь почему, - нахмурившись, ответила Рида.
- Не знаю... - удивлённо уставилась на неё Тиона, - почему?
- Ну, как почему? Потому что Итё - тоже чиа, и тоже раньше мог оборачиваться, а теперь не может. Неужели ты не понимаешь. что ему это будет... неприятно? Он из-за этого из племени ушёл!
- А! - только и смогла выдавить из себя Тиона, - Ну как знаешь...
Прицепив за ветку кроликов, Рида ловко стала снимать шкурки с тушек. На поляне воцарилось молчание. Наконец, Рида не выдержала:
- А где Арей?
- Не знаю, - буркнула Тиона, разводя костёр.
- А Лик?
- Не знаю.
Рида не выдержала, настроение девушки резко скакнуло вниз и она, развернувшись, и оставив освежеванные тушки висеть на ветке, покинула поляну.
- Эх... Вот и ей теперь настроение испортила, - укоризненно сама себе сказала Тиона, но догонять чиа не стала.
- Рида, ты нужна, - Арей, как всегда был скор и категоричен, - Дело важное. Отдавай всю стряпню Тионе, надеюсь она сегодня ничего не сожжёт. И - идём за мной. Вон туда, к краю поляны.
Не успев убежать с поляны и натолкнувшись на Арея, девушка сердито сжала кулачки, но возражать не стала, лишь старательно пряча от лидера заплаканные глаза.
- Идём, - вслед за алэдро она направилась в указанном направлении, - надеюсь, ты меня не из-за шайо Ризы туда тащишь?
- Нет. Ночью был дождь. Сама знаешь. Так вот, утром я слышал ниже по ручью какие-то странные звуки. Что-то большое. Или завязло или ещё что. Вот вы с Итё и узнаете, что и как. И - осторожнее. Это могут быть и пришлые. Так что перекинься. Каамом быстрее справишься. Всё ясно?
- Эээ... Ладно... - девушка не хотела ни спорить с Ареем, ни объяснять ему причину своего упрямства, и просто категорически отказалась, - Но только перекидываться я не буду. Не могу. Мы и так всё выясним.
- Что значит "не буду"? - Арей сверху вниз посмотрел на маленькую чиа, - У нас сторожевой отряд, а не сборище оборванцев. Я сказал, - "перекинуться надо". Итё на спине прокатишь. А пешком вы суток трое туда-сюда рыскать будете. Или я стал бы тебя посылать?
Девушка побледнела, но стояла на своём:
- Зачем пешком? Мы можем настоящих каам взять. Они и так застоялись. Заодно покормим.
- Покормят их и тут. Недавно болели. Нет, тебя что, тоже к Чубуку спровадить? Он дисциплину вобьёт! Хочешь по семейному, а вы...на шею скоро сядете.
Командир отряда нахмурился, сжал кулак, но...ничего кроме этого не сделал.
- Команда понятна, боец? В разведку с Итё. Вернуться к утру. Время пошло.

[Torvik >>>]

Те же
- Понятно, - развернулась было уходить Рида, но, решившись, остановилась и снова повернулась к вожаку, сдерживая готовые опять брызнуть слёзы:
- Арей, ты всегда был... мудрым. Итё - он не может оборачиваться, я не хочу ему напоминать, неужели ты не понимаешь?! Ты... жестоко поступааешь, ничего бы с твоими каам не случилось! Я видела их, они уже выздоровели! - речь чиа была быстрой и сбивчивой, но свой последний шанс на отмену приказа она использовать была должна.
- Итё мужчина. Он член отряда. И я не хуже тебя знаю, что он не оборачивается. В отряд он пришёл, насколько знаешь - сам. Всё, утри сопли и выполняй задание. Завтра утром говорить буду. С Итё. Если это его... закидоны, отряд обойдётся и без такого охотника. Мало мне сбежавшего Хена. Ещё один чиа, который не признаёт дисциплины - это уже слишком.
Арей скрипнул зубами и повернулся к молодой женщине спиной, показывая, что разговор окончен и больше ничего обсуждать он не намерен. Нет, подумайте сами. Они тут не на прогулке, а в военном патруле, а тут эти бабьи "Хочет-не хочет"! Да кто их вообще спрашивает?!. И он, развёл, понимаете ли, семейные отношения. Хотел, чтоб отряд сблизился, чтоб... А тут то у одной слёзы, то у другой истерика. Нет, вот у его бывшего командира Радмара в прежнем отряде комар без спросу не пролетал.
И, решив отныне быть жёстче, жёстче и ещё раз жёстче, Арей,весь бурлящий после закидонов чиа, чуть ли не специально ломая попадающиеся на его пути ветки, пошёл обратно в лагерь.
Посмотрев вслед ушедшему Арею, Рида осталась в раздвоенных чувствах - с одной стороны ей не хотелось нервировать Итё, а с другой - допустить, чтобы с ним говорил Арей... Если он вдруг действительно поцапается с вожаком и соберётся уходить - ей тоже не место в отряде. Теперь, как-никак, она его жена. Закормы они устроили молча, просто угостив членов отряда, но не объяснив смысла угощения. Уныло повесив голову и сердито хмурясь, Рида отправилась на поиски Итё. Разговор для неё лично казался во много крат сложнее предстоящего задания. Подойдя к шалашу и никого не заметив, чиа негромко позвала:
- Итё! Ты тут?
- Нет, я на охоте. Как раз настигаю большую каамшу, - улыбающийся Итё вылез навстречу из-под ветвей, которыми было покрыто их жилище.
- Итё... У нас с тобой задание от Арея. Он... Он хочет, чтобы мы разведали, что происходит ниже по ручью... Но.. Я... мм.. - девушка запнулась и, не в силах сказать того, что поспорила с главой отряда, и, возможно, навлекла гнев и на голову мужа, запнулась, теребя край одежды и виновата глядя на улыбающегося супруга.
- А ты ему сказала, что сегодня идёшь покупать новые котлы в ближайший город, который, как назло совсем в другой стороне и Арею придётся идти в разведку самому, так как командир в ответе за всех. И это сначала расстроило его, а потом уже и тебя. Так? - чиа ласково привлёк жену к себе.
О котлах, со всеми этими проблемами, чиа вообще забыла, и вспомнила только сейчас, когда напомнил муж. Хорошего настроения это ей не добавило. Прижавшись к Итё и рассеянно гладя его руку, Рида всё же попыталась начать разговор, понимая, что они теряют драгоценные минуты.
- Не сказала. Понимаешь... там какие-то звуки он ночью слышал. Говорит, что вроде что-то большое застряло... И он нас с тобой посылает, потому что каам болели и он считает, что они ещё слабые... Я ему пыталась сказать, что... А он... - слова никак не хотели находиться, а стыд за своё поведение смешивался с беспокойством за мужа. - В общем, приказы не обсуждаются, Арей так сказал...
- И чего? Сходим, узнаем. Ты перевернёшься. Я на твоей спинке доеду. А потом уж моё дело будет - тихо подобраться. Когда ты в защите в кустах меня прикрывать будешь? Что тут такого? Или сегодня у нас какой особый день, а я запамятовал?
Итё нежно гладил плечи девушки, пытаясь хоть как-то утешить её. Он искренне не понимал, что же всё же после разговора с Ареем так расстроило его теперь уже жену.
- Правда? - с надеждой посмотрела на Итё огорчённая чиа, - если честно, я думала, что... что тебе будет неприятно, что я оборачиваюсь, а ты не можешь... Я поэтому и не перекидывалась давно уже. Чтобы тебе не напоминать лишний раз... Итё, - вдруг решилась женщина на давно мучавший её вопрос, - а ты кем был... раньше? Я никогда не спрашивала, но раз уж такой разговор...
Давным-давно Рида была в племени Чубука и из беседы со Слоном знала, что у них было три Итё, и её муж был в прошлом Нгуу, но ей очень хотелось услышать рассказ о случившемся от него самого. Чтобы эта тема никогда больше не вызывала недопониманий.
- Нгуу я был. Знаешь таких зверюшек? - улыбнулся Итё, - Маленькие, безобидные.. А мне... перекидывайся, милая, хоть каждый день по три раза. Я не против. Моя беда - это моя беда. С ней я свыкся. А остальные. Что же они, отказаться от своей ипостаси должны, если я чло? Не гнали - и то хорошо. В иных племена с этим строже. Чубук ещё терпеливый. Да и то. Зачем племени такая обуза? Сама посуди.
Притворно удивляться второй ипостаси, о которой она уже и так знала, Рида не стала, а успокоившись по поводу своих оборачиваний и вообще решила отложить разговор "на потом".
- Тогда... что-нибудь сейчас быстренько из еды соберу, чтобы на охоту время тебе там не тратить... и отправляемся? - осторожно высвободившись из объятий мужа снова довольная жизнью чиа шмыгнула в шалаш - готовиться к отправке. Вскоре еда была собрана, оружие взято из известного тайника, и самка каам со всадником на спине быстро покинула территорию отряда.

[Хелькэ >>>]

Дата: 17 ноября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: Е2

Начало конца

- Я знаю, чего вы от меня ждете сейчас, - сказал он, обводя взглядом солдат: мальчишек среди взрослых мужчин, зеленых юнцов вперемешку с тертыми солдатами... коротко стриженных девушек с перетянутой грудью, отчаянно старающихся выглядеть, как парни, и стариков, сила которых уходила на то, чтобы держать спину прямо.
Им запрещали, конечно; их не пускали, их прогоняли - но только до сегодняшнего дня. У ЭКК отчаянно, безнадежно не хватало людей. Колонии могли противопоставить лиа только технику... и техника ушла вперед.
У последнего рубежа - Перекрестка - осталась пехота. Просто пехота, обычные люди, вооруженные почти обычным оружием, и вместе с ними - маги. Не техномаги - просто маги, не вооруженные ничем, кроме своих умений.
Если лиа прорвутся, их смогут удержать только вот эти, самые обычные люди.
Смогут ли?.. Он откашлялся и продолжил:
- Вы ждете, что я стану сыпать цитатами из священных книг, утверждать, что на все воля Единого, и если вам суждено остаться в живых, вы останетесь, а если нет - то ваши тела не успеют даже предать земле... Но все это, на мой взгляд, пустые и бесполезные речи, невзирая на их торжественность. Громкие, никому не нужные слова, которые вам не помогут. Я же хочу вам помочь.
Нет, на их лицах не зажглась искра веры. Или надежды. Ничего. Равнодушие, разбавленное страхом и любопытством.
"Что бы вы ни сказали, вы ничего не измените" - вот что он читал сейчас в их глазах.
Ну что ж... он хотя бы попытается.
- Вы будете биться, если вам выпадет биться, не с профессиональными солдатами, а с такими же ополченцами, добровольцами, как и вы. За которыми стоят целые расы, за которыми - одно огромное государство, которому, как они считают, грозит опасность в лице ЭКК. Но если я скажу кому-нибудь из вас - иди, бейся за ЭКК, убивай ради безопасности ЭКК, - добавит ли это вам храбрости и веры в свою правоту? Сможете ли вы вцепиться нашим вынужденным врагам в горло во имя спасения Экспедиционно-Колониального корпуса? - он произнес это дерзко, почти издевательски, доподлинно зная, за какие струны нужно тянуть. - Нет, для вас эти буквы значат не больше, чем... для меня. В идее этих колоний нет ничего, за что стоило бы бороться. Но там, за укреплениями, за постами, все еще живут люди.
Некоторые невольно оглянулись. Пересечение рек, холмы, и дальше, за стенами - именно те, о ком он и говорил - люди.
- Это не абстрактные "люди", "переселенцы", "колонисты", я не говорю о людях в целом. Это ваши люди - те родные, близкие и друзья, которые у вас остались. Люди, которых вы лично знаете. Любите. Которым вы желаете только блага. И, Единый, если вы явились сюда не ради них - бросайте оружие к демонам и бегите отсюда, потому что вам здесь не место!
Кто-то вздрогнул. Но оружия не бросил никто. Никто не сделал ни шагу назад.
- Вспоминайте их каждую секунду. Вспоминайте ваших братьев и сестер, отцов и матерей, вспоминайте друзей, вспоминайте даже врагов - тех, что остались за стенами. Я не знаю, что сделают с ними лиа, если вы сегодня проиграете бой. И я не хочу это узнать. И вы не хотите. Будьте храбрыми, будьте стойкими, не жалейте себя - но еще больше не жалейте их. Это выбор, которого у вас нет - сражаться или не сражаться. Вы должны сделать все возможное. И невозможное тоже.
Он глубоко вздохнул, словно для того, чтобы сообщить что-то, еще более важное.
- И в этот день я буду рядом с вами. Я не оставлю линию фронта, не вернусь в штаб, хотя Гартвиг и ждет меня там - я останусь здесь!
И старик перестал казаться им стариком, и чужой человек, перед которым должно трепетать из-за его высокого чина - стал своим.
- За вортэария! - выкрикнул кто-то.
- За примаса! За примаса Боргеса! - подхватили остальные.
Он поднял ладонь, призывая к тишине, но гром голосов умолк еще очень нескоро.
Боргес заметил, что военкор, затесавшийся в первый ряд, дописывает в блокнот последние строки его речи, и усмехнулся.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 16-06-2011, 19:32

[Ночная странница >>>]

День: десятое октября
Фигура: пешка А7
Ход: нет
Официальная клетка: А7
Фактическое местоположение: А7

(совместно с Торвиком)

До ручья было не так, чтобы совсем рукой подать, когда Итё похлопал нейа под собой по холке:
- Стоп. Дальше сам. Будь наготове. Как козодой кричит, знаешь?
Он спустился на землю и заглянул в большие глаза самки каама.
Рида оборачиваться не стала, сейчас ей было намного безопаснее в этой ипостаси, а потому лишь понимающе мотнула головой, фыркнула и ласково ткнулась влажным носом в лицо мужа. Если она услышит крик козодоя - тут же окажется рядом. Тихонько заскулив, словно говоря " не оставляй меня тут надолго", она уселась и всем своим видом дала понять, что готова ждать, сколько потребуется.
Итё ещё раз погладил тёплую шкуру нейа, потом сделал шаг в сторону и... Ну, на то он и был следопытом-охотником, чтоб сливаться с листвой. Ветки кустов не качнулись, птицы не уменьшили своих трелей, а чиа уже осторожно пробирался по направлению к ручью.
В ожидании возвращения Итё Рида времени даром не теряла. Куда-то идти и шуметь было бы глупо, но у неё была прекрасная возможность вспомнить своё умение распознавать запахи и звуки, которым она не могла пользоваться в первой ипостаси. Навострив ушки и втянув свежий лесной воздух, Рида пыталась найти в окружающем мире что-то, внушающее тревогу. Но всё было спокойно - листья тихонечко аплодировали налетевшему ветерку, где-то неподалёку в гнезде пищали птенцы, от ручья несло сыростью и бобрятиной...
Вскоре появился Итё. Так же тихо и незаметно, как и ушёл.
- Перекидывайся. Совет держать будем, - кивнул он Риде, - Дело интересное. Только - справимся ли?
Через несколько мгновений возле мужчины стояла маленькая чиа, с любопытством смотревшая на мужа:
- А что там? Что-то опасное, да?
- Там каамы. Восемь. Два самца и самки. Завязли в трясине после ливней и - ни туда, ни сюда. То ли снесло их откуда, то ли сами плыли неосторожно. Мигрировали. Судить трудно. Вчера ещё кричали, а сегодня... Сил уже нет. Понимаешь? А то, что было водой, сохнет. Самим им уже не выбраться. Арею ведь нужны каамы, да?
Итё присел на корточки и задумался. Соблазн добыть столько тягловой силы был велик. Но их было слишком мало. Как быть?
- Итё, а стоит ли? Они же дикие! И нет никакой гарантии, что они признают чиа за новых хозяев… - засомневалась Рида. Но было заметно, что каамов ей очень жалко и она согласится им помочь, даже если они и не пригодятся в отряде. Эти умные и преданные нейа вызывали у неё симпатию не только потому, что были её второй ипостасью.
- Наверное вытащить все же сможем, если размочить водой засохшую трясину… Но… Сначала освободить самок… Они не уйдут, пока не освободим самцов… И вряд ли нападут. Но… они могут не пойти за нами. Если только я… - договаривать девушка не стала. Ей очень не хотелось звать самцов за собой в ловушку. Хотя это был вариант – даже ослабшие, они пойдут на зов самки, но ведь где-то рядом могут оказаться и вполне здоровые особи, которые так же прибегут на зов. Чем ей это грозило – думать не хотелось.
- Вот именно. Ты всё правильно понимаешь. Я один... да, я могу попытаться погарцевать на спине одного из этих... Но как он поведёт себя гарантировать не могу. А за тобой они придут куда надо. Поэтому решать тебе. А, если их ещё и пригнать... Арей тогда сам укротит. А воду - а вот с водой я, кажется уже придумал.
- Я боюсь, Итё, - честно ответила мужу Рида, пряча взгляд, - ты ведь сам понимаешь, что рядом могут быть вполне здоровые нейа… Так что решать тебе, а не мне… Я приму любое твое решение.
- Я им! Пусть только попробуют! - погрозил чиа кулаком в сторону тины. А ты ведь быстро бегаешь, не так ли? А они старенькие, измотанные, вообще слабосильные. Ну, готова рискнуть?
- Хорошо, - кивнула женщина, - я сделаю всё, как ты скажешь, а если что убегу. А что ты придумал с водой?
- Вон, видишь выше по течению запруда. Бобры постарались. Там слегка поднажать и она сюда хлынет. Через полчасика можно будет и... А ты пока отдохни и вспомни дорогу.
Итё хитро улыбнулся, демонстрируя ровные зубы.
- Поняла, - Рида старалась казаться спокойной, - ты мне сигнал какой-нибудь подай, когда они будут способны двигаться… А я уж позову…
- Крик козодоя?
- Да, - ответила Рида и перекинулась во вторую ипостась. Она была не слишком уверена в своей способности имитировать по собственному желанию этот, особый, зов, но других вариантов не видела. В любом случае нейа выберутся из трясины, а уж побегут ли за ней - дело десятое.
Между тем Итё уже был возле запруды. Деревья подавались неохотно. Несколько раз он останавливался и, тяжело дыша, отдыхал. Одному справиться с тем, что бобры натворили всем семейством, было нелегко. Но вот один из стволов посреди запруды подался, сперва узкий ручеёк, а потом уже и поток, набирающий силу с каждым мигом, хлынул, наполняя ил водой, размягчая его, смывая липкую субстанцию вниз по речке...
Рида опять терпеливо ждала сигнала, но на этот раз её мысли были заняты совсем не тем, чем в первый раз. Ей нужно было изобразить зов самки, ждущей самца, а это было не просто. На языке чиа все можно высказать в зависимости от желания, тут же должны сработать инстинкты. А потому девушка усиленно вспоминала последнюю ночь с мужем и пыталась представить его в облике каама, что получалось у неё плоховато.
Тина мокла, разбухала и вот уже самый сильный из завязших зверей, крупная самка, стала возиться и трепыхаться. Итё ещё с момент обождал и закричал условным сигналом. Всё должно было получиться. Не все, так хотя бы некоторые. А он... он поможет своей Риде.
Услышав крик козодоя, Рида запаниковала - едва она представляла себе каамов, все инстинкты моментально угасали, и она знала, почему. Перед глазами маячил тот, чьё имя она старалась забыть. Тогда она вспомнила... ох, это были самые дорогие и светлые воспоминания... Вот Итё ведёт её к самолично построенному шалашу, возле которого сложены тушки убитых им зверей... вот она готовит закормы для отряда, а вот... Сердце застучало быстрее, в крови разлился огонь и она, почти против воли - позвала. Позвала того, кого любила. Чиа, который никогда не станет нейа, но который от этого ей был в сто крат дороже. Тонкий звук, как неожиданный отголосок весны, разлился над лесом.
Нейа вытянули шею, прислушались, один из самцов всхрапнул, дёрнулся раз, второй. За ним второй, за ним самки. Тина загудела, забурлила. Отдохнувшие тела животных заработали в усиленном темпе.
- Сейчас, сейчас.... - Итё вышел на прямую между Ридой и "ловушкой" и, высоко подпрыгнув, уцепился на свисающую лиану, на которой и начал раскачиваться. Вверх... Вниз! Вверх... Вниз!

[Torvik >>>]

(продолжение, совместно с Ночной странницей)
Рида тем временем, довольная произведённым звуком, от которого даже у неё самой внутри вскипала кровь, и хотелось по-щенячьи скакать по лужайке, играться и кусаться, более уверенно повторила зов, и не спеша потрусила в сторону лагеря. Она знала, что звук будет слышен издалека, и единственной опасностью, о которой она не подумала раньше, являлись члены отряда, не ожидавшие прихода стаи каамов.
Прервый каам уже выбрался на сушу, за ним две самки, ещё самец... Одна из самок потрусила за Ридой, но тут самец, вылезший последним вдруг рванул с места, рванул так, словно он не был только что в ловушке, рванул изо всех каамовских сил вслед за призывавшей его самкой....
- Рида-а-а-а! - закричал Итё уже в воздухе, завершая параболу падения на холке могучего зверя, несущегося в галопе...
Услышав этот крик, Рида остановилась, как вкопанная. Что он означал? Что-то явно пошло не по плану, и возможно её мужу угрожает опасность? А что, если на него все же напали, а у него с собой только кинжал? Да, он может взобраться на дерево, но если не успел? Или...
Думать было некогда - и инстинкты возобладали. Самым близким к её чувствам инстинктом оказался страх матери за своего детёныша. Все мысли испарились - она была готова сразиться с сотней каамов, лишь бы не дать в обиду дорогое существо... Шерсть на загривке встала дыбом, непроизвольный рык вырвался из горла и чиа метнулась туда - навстречу зову о помощи.
Но опасность угрожала, не ему, опсность угрожала ей.
- Что огна делает? - прошептал Итё, вцепившись в шею зверя, словно клещ. рида вместо того, чтоб бежать в лагерь, начала поворачиваться в противоположную сторону, навстречу самцу, уже почуявшего близкую победу...
Впрочем, чиа и сама уже поняла свою ошибку - выскочив на открытое место, и заметив приближавшуюся процессию, с матёрым самцом, на спине кторого восседал Итё, женщина резко развернулась, чтобы удирать, но дистанция была теперь слишком маленькой, чтобы Рида могла быть уверенной в успехе всей затеи. Но с Итё ничего не случилось и это было главное. Прикладывая все свои силы, она опять неслась в сторону лагеря, так быстро, как только могла.
Но самец только раззадоривался. И откуда только взялись у него силы? За ним шлёпал второй, а за ними и самки. Сколько самок - считать было не время, но, судя по топоту, их в процессии было не меньше двух. Расстояние стало погтихоньку сокращаться....
Рида чувствовала за спиной приближающуюся погоню, и даже знала, как от неё оторваться, петляя между деревьев, но не хотела рисковать мужем - ему в такой ситуации будет не удержаться верхом, а падение означало если не гибель, то увечье... И все же она нашла выход - выбрав дорогу через валежник. Когда-то в этой части леса, по всей видимости, хорошо похозяйничал ураган, и теперь поваленные стволы то и дело преграждали путь. Ей, лёгкой и шустрой, было намного легче перескаивать через них, чем уставшему самцу с ношей. К тому же было очевидно, что самки в загуле не станут так активно удирать и пыл преследователя должен был остыть. Не тут-то было! Каамы неслись, словно сумашедшие. На внезапно открывшейся поляне второй самец, до того топавший корпусах в пяти сзади, поднажал и два самца, словно соревнуясь друг с другом, устремились за чужой самкой. Кто первый нагонит, тот и властелин, тот и повелитель.
Паника захлестнула удирающую со всех ног чиа, усталость давала о себе знать, а яростное сопение преследователей не сулило ничего хорошего. До лагеря же оставалось ещё вполне приличное расстояние, и на помощь друзей рассчитывать не стоило. В голове мелькнула мысль обернуться в первую ипостась и постараться залезть на ближайшее дерево, но она могла не успеть.
Но тут произошло то, чего не ожидал никто. Только что на спине у одного из камов сидел чиа и вдруг... словно электрический хлыст ударил животное, заставляя свернуть с дороги, и оторваться от самки. Раз второй, третий. Потом нгуу, в которого, оказывается, уже успел превратиться Итё, взлетел на кожистых своих крыльях и метнул пару на дорогу молний прямо перед вторым самцом. Каамы встали в недоумении. Приостановились и бегущие за ними самки. Раз самцы не бегут и им спешить некуда. А самцы стояли и, казалось, думали о чём-то своём. Их бока ходили после долгого бега.
Услышав странный треск позади, Рида почти машинально обернулась и тоже остановилась, увидев произошедшее.
- Всё...
В любом лесу есть лианы. Стреножить каама просто. Стреноженный каам далеко не убежит. Стреноженный каам послушен, словно ребёнок.
- Рида, Рида... - Итё-Чло, нет, теперь уже снова Итё-Нгуу шёл за своей каамшей, которая скорее всего так ничего и не видела...
В первую секунду она, действительно, ничего не поняла, но потом, поняв, что произошло, готова была плясать от счастья. Перекинувшись, девушка бросилась в объятья мужа, всё ещё запыхавшаяся, но неимоверно счастливая. Теперь Итё будет чувствовать себя полноценным чиа и...
- Ты... ты зачем кричал? - почему-то невольно вырвалось из её уст, когда она немного отдышалась, - я думала ты в опасности! Я так испугалась за тебя!
- За меня. Предупреждал я тебя, дурёха.... Итё ласково трепал Ридины волосы, поглаживая ту по спине, - Ну, всё кончилось. Вон как теперь похвалишься. Пять каамов, да? Я-то за тебя как... ладно, обошлось всё. Обошлось. Всё, да? Больше никаких авантюр. Только один. Только...
- Только? Что только? - с любопытством уточнила у мужа чиа, - куда это ты один?
- В одиночку охотиться буду. А моя каамша будет нам делать вкуснейшее рагу их ножек кроликов. Да? И никаких лишних оборачиваний. И без них хорошо. Вот ещё лук найду только свой и можно будет Арея приглашать.
Женщина засмеялась.
- Ах, теперь ты сильный и я тебе уже не нужна? - шутливым тоном спросила она, потянув мужа за руку в сторону лагеря, машинально запоминая место, где остались стреноженные нейа, - А я там одна скучать должна? Требую немедленного пополнения семейства, а пока... А пока я везде буду с тобой, мне же ведь ничто не грозит в компании грозного Нгуу... - Рида уже забыла о недавней опасности, да и на душе у неё было светло и ясно. Раз Итё смог вернуть свою вторую ипостась - значит Средоточие благоволит им и их браку.
- Ну, и снова в бой? Ладно, сильным быть... трудно. Ведь надо не забывать быть умным. А это куда важнее.
- Ты у меня и сильный и умный, - с полной уверенностью в своей правоте заявила маленькая чиа и пара, шутя и пересмеиваясь, продолжила путь в лагерь, за мужчинами-альране, которые помогут им с оставшимися в лесу нейа.

[Darkness >>>]

Дата: ноябрь
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: неизвестно

Много зим назад он спросил у одного старого наставника, чьи волосы были также седы, как вершины гор вокруг, а в глазах стыло серое небо поздней осени: инар-хи, мудрейший, скажи, может ли одна искра Лаай, запертая в смертном теле, изменить что-то в этом мире?
Учитель Ветви покачал головой.
- Каждый из нас не искра - но Лаай. Мы не осколки, мы - целое, просто ставшее множеством. И каждый может изменить что-то - но только если вплетет свои шаги в Паутину, не разрывая ткани Лаай, не делая миру больно. Будь ты тот, кто владеет Зеленым троном или бедный пастух - ты Лаай. Ты можешь все.
И теперь он слышал - не нужно стоять за плечом Правителя, чтобы знать все - новости с фронта, и всей своей шэа желал, чтобы наставник оказался не прав. Потому что если все мы - Лаай, и те, кто пришел из-за горизонта... то пусть они, Те, что пришли с Востока, не смогу ничего изменить.

***

Вокруг них гремела война. Война, которой может не быть конца. Война, которая пожрет обе стороны, как это делают лед и пламень от самого начала мира. Как ночь и день. Как море и суша.
Им не хотелось быть ночью. Да и днем, тоже.
Сейчас они были птицами. Огненно-рыжыми птицами, переплевшиеся руками и ногами там, внизу... и плывущими над колышущимся морем войны. Горячий ветер бьет под крылья. Воздух пахнет гарью.
Они смотрят на войну, частью которой стали, не зная, как это больно - умирать. Пусть даже они не умерли еще. Но об этом сказали звезды. А звезды - знают правду.

***

Она не хотела, чтобы шэа того, кого она носит под сердцем, пронзила бы война. Говорили, что дети, рожденные во время войн, чувствуют каждую каплю крови, что проливается в землю. Что дети - куда ближе к Средоточию, чем кто бы то ни было.
И теперь ногти до крови впивались в ладони, когда все новые и новые отчеты приходили с нити фронта, рассекшей Шэн-лие. Нити, дрожащей на ветру, пахнущем гарью и смертью.
Она просила каждую секунду каждого часа. От рассвета до заката.
"Пусть все закончится, пусть все закончится..."
И - вглядываясь сухими, красными глазами в серую полосу горизонта на исходе каждой бессонной ночи, она шептала:
"Вернись"

***

- Разбитый горшок нельзя склеить.
- Шэн-лие - не горшок.
- Но горшок - часть Шэн-лие, а каждая его часть - оно само.
Теплая усмешка.
- Не смешно.
- Я не смеюсь над тобой.
- А что?
- Моя шэа плачет от осознания, как ты права, Мийа-ни.
- Не плачь, Дангъе. Про меня говорили - я безумная. Может и сейчас мои слова - глупость?
- Нет...
- А знаешь... мы просто не дадим ему расколоться.
Сухие губы раздвигаются в улыбке. В огромных глазах - непролитые слезы и стальная уверенность. Тонкая детская рука ложится в огромную ладонь.
- Да. Не дадим.

[Хелькэ >>>]

Дата: 6 октября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D2 (штаб РДО "Игла")

Она поймала себя на том, что наощупь, будто слепая, ищет на ставнях защелку - где-то здесь, внизу, шероховатое древо грозится оставить в пальцах занозы... есть. Еле слышный скрип, и окно открывается; луна, желтая-желтая, отражается бликом в зрачках, расширенных так, что янтарной радужки почти не видно.
Ладони ложатся на подоконник, скользят туда-сюда, расправляются тонкие пальцы с прожилками синих вен под побледневшей кожей, с яркими, свежими ссадинами на костяшках. От ночного воздуха кружится голова и хочется дышать глубже и глубже, грудь вздымается под мятой белой рубашкой - неравномерно, дыхание сбивчиво.
Взгляд - безумный как есть, прямо в ночное небо.
- Чтоб он сдох, некромант твой, - раздалось из тёмного угла. - Тогда я ему всё скажу, что думаю. Мари, мы сейчас спим или нет?
Таэль видно не было, присутствовал лишь голос, хриплый, измотанный.
- Не знаю... - Мария покачала головой, - я не помню. Я то ли все время сплю, то ли вообще не сплю. Не понимаю.
Она обхватила себя за плечи, словно замерзла.
И не говори так про него.
- Прости, - Таэль появилась из темноты медленно. Бледная, двигающаяся так, будто вспоминала, как это делается, она была как никогда похожа на призрака.
- После его последних изощрений...а он вообще жив?
Макабрей лежал на постели совершенно неподвижно. Его глаза были закрыты, лицо застыло, а руки были скрещены на груди.
- Конечно, - твердо сказала Мари. - Что бы ни происходило... Он же не сдастся.
Она снова оперась ладонями о подоконник, выглядывая наружу - так далеко, как могла. Второй этаж, но земля неблизко. Деревья в саду тянут крючковатые острые ветви к лицу, но не достают.
- Я иногда думаю - может, проверить? Если это сон - отчего не расправить руки, как крылья, и не подняться до луны? Ведь это возможно! И каждый раз останавливает то, что это может быть не сон.
- Только прыгнув, узнаешь, способен ли летать, - прошептал Макабрей. - Да, Мари, это не сон. Не мой сон, во всяком случае.
Шевелились лишь его губы, а шёпот был настолько тих, что мог сойти за шелест ветра в листве за окном.
- Как ты? И как Таэль?
- Как во сне, - проговорила Марийка. - В очень плохом. Все перепуталось, я перестаю верить в себя и других... Может. и я - всего лишь сон? Или ты - только иллюзия, которой нет и не было никогда, и если я проснусь, тебя не будет, и вообще ничего не будет - ни той войны, ни этой, снова буду собой...
- Тебе решать, - прошептал он ещё тише и открыл глаза. В темноте их цвет был неразличим. - Недавно я сказал одному человеку, что есть лишь двое, кто могут подтвердить моё существование. И одна из них - ты.
- Для меня ты есть, - кивнула она, - для меня ты все. И даже больше. Слишком много.Я уже отдавала жизнь за тебя - тоже во сне, и если нужно... раз уж нам нужно...
Мари устало потерла виски.
- Нет, я не жалею о том, что выбрала. Просто схожу с ума. Это бывает.
- Бывает, но дальше будет легче. Сколько дней прошло с нашего первого сна?
- Три-четыре... пять? Не больше, надеюсь. Все перепуталось.
"Может, попросить остановиться на время?" - мелькнула у нее мысль. Потом, очень живо и ярко, в памяти всплыл обрывок бархатной ткани, с буквами, вышитыми золотом... багряной ткани.
Она не попросила.
Он поднял голову, нашёл взглядом её глаза.
- Больше снов не будет, - сказал Макабрей и медленно сел на постели. - Следующий твой урок пройдёт здесь.
- И... что это будет? Когда?
Ни единой нотки облегчения в голосе - радоваться она будет, когда заново привыкнет к нормальному. К тому, что есть сон и явь, что они есть по отдельности друг от друга. Как же хорошо, должно быть, Эрис и Тони - они могут себе позволить жить как обычные люди...
Потому что они не боятся. И зря.
- Уже. Ты психопомп, Мари. Ты должна уметь ходить за грань и возвращаться. Вернись. К Дентону, к Эрис, к Таэль.
Она посмотрела на него как-то странно, как смотрят здоровые люди на тяжелобольных - сочувствие, жалость, боязнь заразиться чем-то неизлечимым.
- Я тебя, - честно сказала она, - не понимаю. Как вернуться? Куда? Послушай меня... с тобой что-то не так. Ты постоянно находишься где-то не здесь, очень далеко. Это тебе нужно вернуться.
- Конечно, - он поднялся и встал рядом с ней, обняв за плечи. - Если ты будешь здесь, я вернусь. Если нет, тогда мне не зачем сюда возвращаться.
Марийка покачала головой:
- Нет, подожди... послушай! Ты спишь сейчас? Если да, нам нужно проснуться, если нет - что, черт побери, происходит? Я не хочу сходить с ума. Пожалуйста, объясни мне, где мы сейчас и что мне делать!
Лицо Макабрея исказила гримаса. Это было, как трещины на фарфоровой маске, казалось, будто сейчас его кожа осыплется, обнажая кости. Или просто пустоту.
- Я...не...сплю, - тихо, с видимым усилием, сказал он. - Обними меня...пожалуйста.
Осторожно, словно боясь сделать больно она протянула руки, ладонью коснулась лица, изменившегося отчего-то за последние дни (или ночи?).
Потом, в порыве граничащей с неизбывным страданием нежности, Мари крепко-крепко прижалась к нему, обхватив за шею, прислушалась к дыханию, по нему пытаясь угадать - что же творится там, за призрачной, мертвенной оболочкой?
- Что происходит? - шепнула она.
- Я не знаю, - ответил он, закрывая глаза.
- Бедный ублюдок, - тихо отозвалась Таэль, но Макабрей ещё не закончил.
- ...не знаю, что существует, а что нет. Всё стало слишком иллюзорно, понимаешь Мари?
- Еще как, - она скривилась, - как мне разобраться с тобой, если даже с собой я не знаю, что делать? Я... я знаю только один способ приводить в чувство. Он никому из нас не понравится.
- Это ты о чём?
- Когда я вела себя странно, - Мари пожала плечами, - мне отвешивали пару пощечин; работало здорово.
- Не поможет, - покачал головой Макабрей. - Но у меня есть мысль. Ты не помнишь, где последний раз была моя куртка?
- Внизу, на стуле - если никто не утащил. Ты вчера утром ее там оставил... если это было вчера.
- Это было не вчера, - Макабрей нагнулся и поднял с пола комок плотной чёрной ткани. - Да, вот и они.
Щёлкнула крышка портсигара, нигиломант достал сигарету, в темноте зашипел и разгорелся огонёк. Он прикурил, глубоко затянулся...и сложился пополам в приступе жесточайшего кашля. Самокрутка выпала на пол.
- Что с тобой? - она отогнала дым, взмахнув рукой перед лицом. - Ты же куришь черт знает сколько.
- Лёгкие...живые...мать, - остаток фразы утонул в тщетно сдерживаемом шквале кашля.
Макабрей подобрал сигарету, торопливо затянулся ещё, ещё и ещё раз, снова раскашлялся, едва не уронив её снова.
- Бедняга, - фыркнула Марийка, - этот аспект ты как-то пропустил, да? Но я тебя понимаю. Когда я дымить перестала, мне тоже было паршиво - в смысле, когда я потом опять попробовала.
Макабрей упрямо вгонял в себя едкий дым, исследуя совершенно новые ощущения. Лёгкие жгло и кололо, сердце стучало чаще, желудок сжался змеёй перед ударом.
- Голова...кружится, - тихо сказал Ригор. - Это нормально?
- Ага, - женщина опустилась на кровать, сочувственно глядя на нигиломанта, - неприятно? И как ты жил раньше... Может, тебе курить вообще не стоит?
Он посмотрел на неё долгим, ничего не выражающим взглядом, а потом упрямо кивнул:
- Ещё как стоит.
Из стены вышла очень-очень задумчивая Таэль. Она уселась рядом с Мари и негромко сказала:
- Вы бы потише.
- Почему? - Мари подняла брови.
- Разбудите...их, - лаконично отозвалась та.
- Что-то случилось? - поинтересовался нигиломант, начинавший приноравливаться к крепкому табаку
- Я все крепче забываю, что мы не одни тут, - Мари, погрустнев, запустила пальцы в короткие светлые волосы надо лбом. - Когда я последний раз говорила с Эрис? Дня два или три назад. Или больше. Знаешь что, дай-ка я тоже возьму сигарету...
Горло этот дым драл как когтями, и легким было столь же несладко. Марийка отчаянно старалась не раскашляться - чего доброго, и правда разбудит.

[Барон Суббота >>>]

Дата: 7 октября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D2 (штаб РДО "Игла")

***
Утром они вышли из одной комнаты, раньше принадлежавшей Таэль. Дважды скрипнули половицы в одном и том же месте, дважды прозвучали одинаковые шаги по одним и тем же ступеням.
Сонные, время от времени искоса поглядывающие друг на друга, улыбающиеся украдкой.
- Тони, - тихо сказала Эрис, задумчиво трогая рукой перила, - знаешь что?
- Что? - просиял парень.
- Ну дурак же ты, а.
Он заулыбался еще шире:
- Когда я отрицал, а?
За этим разговором был другой, и его вели не словами - касаниями, движениями ресниц, уголками губ. Эта беседа была совсем о другом. Тебе хорошо? Мне тоже. Теперь все как надо? Да. Так и будет.
Первым на кухню вошел он, следом - она.
В ноздри ударил запах кофе. Ядрёный, валящий с ног, будто целую сковороду свежих зёрен забыли на огне. Макабрей и Марийка изволили завтракать. Если, разумеется, это можно назвать завтраком. Кажется, эти двое умудрились создать из тушёнки около десяти разных блюд. И приканчивали пятую или шестую кружку кофе.
- Ну, как? - поинтересовался сидящий спиной к лестнице Макабрей, чьи плечи чуть вздрагивали.
- Это острее, - Мари ткнула рукой в тарелку стоящую перед ней, - но по сравнению с предыдущим заметно не хватает... - она подняла глаза к потолку, будто надеясь там отыскать нужное слово. - Этой. Соли.
Пощелкала пальцами, потянулась к солонке - и тут увидела, что на них очень пристально и даже как-то напуганно глядят Эрис и Дентон.
- Привет, ребята, - сказала она, - есть хотите?
Тони принюхался и осторожно заметил:
- Мне нужно обдумать этот вопрос. Приятного... аппетита, а?
- Спасибо, - кивнул Макабрей, обернувшись через плечо и глядя на них зрачками, размером с острие иглы. - Привет, р-ребята. Как спалось?
- Нормально...
- Отлично! - ответ получился хором, и более оптимистичный Дентон строго посмотрел на суровую Эрис. - Ригор, а я, кстати, не умер. И вообще никто не умер. Ты брехло, но я тебя все равно люблю. А чего это вы тут делаете все-таки?
- А я говорил, что ты должен умереть? - искренне изумился нигиломант.
- Ну, ты говорил, что возможно... а возможно, и нет, - Дентон подошел к столу, понюхал одну тарелку с тушенкой, вторую, третью. - Нет, я понял, в чем была штука! Но это было - как бы так сказать? Ниже пояса, во!
- Определенно ниже, - хмыкнула Мари.
Тони строго посмотрел на нее, изобразил ужас на лице (она как раз вылавливала кусок тушенки пальцами из миски):
- Ты вот прямо ешь это, что ли? Смотри, Эрис, она прямо ест...
Эрис только вздохнула, явно собираясь вставить что-то об умственных способностях некоторых присутствующих, но вдруг нахмурилась и спросила:
- Вы, двое, некроманты чертовы. Как вас угораздило... сделать то, что вы сделали?
- Так надо было, - серьёзно сказал Макабрей, вливая в себя очередную чашку кофе. - Но всё же, я никак не пойму...нет, определенно нужно ещё. Кофе будете?
- Будем, - решился рискнуть Дентон. - Должен же кто-то, кроме вас, его пить.
Он пнул один из стульев, пододвинув его таким образом к Эрис, та развернула его, садясь к спинке лицом и положив на нее локти.
- По-хорошему, - недобро щурясь, сказала она, - предупреждать надо, если такое собираетесь выкинуть. Сначала один на три дня в спячку, как медведь, мать его, лесной, теперь вдвоем. А теперь сидят, как ни в чем, и завтракают тут... дай чашку. Тони, чашку дай, я тебе говорю. Спасибо.
- Мы тоже рады вас видеть и чувствовать снова, - сообщила Мари, фыркая в чашку. - М-м-м... слушай, еще и чай туда сыпать была плохая идея, честно говорю!
- Я должен был попробовать! - отозвался Макабрей уже с кухни. - Нам нужны любые сильные впечатления здесь. Зашипел огонёк плитки, и запах кофе резко усилился.
- Фу, - оценил эти кулинарные изыски Дентон. - Искатели впечатлений, а.
- С крыши попрыгайте, - мрачно посоветовала Эрис, - век не забудете.
Но было видно, что ее злость - или, скорее, обида, - уже уходит.
- Думали над этим, - донеслось с кухни. - Так день же, увидят.
Вслед за этими словами появился и сам Макабрей, несущий солидных размеров джезву.
- Лучше скажите мне, кто вы оба после того, что не додумались до событий сегодняшней ночи раньше?
Мари уткнулась в кружку, слегка зарумянившись; улыбка, поползшая по губам, однако, ее выдавала.
- Ну, - серьезно сказал Дентон, - если тебе и правда интересно, я даже отвечу, кто мы оба. Нареченные. Перед лицом Единого.
Эрис кивнула - с выражением некоторого испуга в глазах.
- Вот как, - слегка удивился Макабрей, разливая напиток в подставленные кружки. - Могу поговорить с епископом фон Гальдером. Он вас так обвенчает, что сам Творец потом не разведёт.
- Да когда он будет, фон Гальдер этот, - Тони махнул рукой (не той, в которой держал кружку), - доживем, увидим. Но, в общем, оно так, как есть.
Мари кивнула - и поискала глазами Таэль. Та сидела на краешке стола и улыбалась, глядя на Тони, безмятежно, как умеют одни эльфы. Некромант тихонько вздохнула с облегчением и долила себе еще кофе, свежеприготовленного.
- Я бы, кстати, - продолжил хорохориться Тони, - задал вам тот же вопрос - типа, кто вы такие, что после этого всего. Ну правда, вы же больше так не будете? А то ходи проверяй, сдохли вы или нет...
- И ты правда ходил? Тони, я тронут до глубины души!
- Трижды в день... И я без того знаю, что ты немного тронут.
- Вот это, - пробормотала Эрис, - идиллия, по-моему.

[Хелькэ >>>]

Солнце поднялось в зенит, содрогаясь от картин бойни на озёрах и, казалось, так и застыло, оплакивая павших жаркими лучами. В доме, где некогда квартировал РДО "Игла", за опущенными ставнями, Ригор Макабрей, раскурил очередную сигарету, на этот раз не закашлявшись, и обвёл глазами друзей, собравшихся за тем самым круглым столом. На краткое мгновение перед глазами нигиломанта встала очень похожая картина, только с другими действующими лицами. Таэль и Тенар, живые, сосредоточенные, сидели на тех же местах, что и Мари с Дентоном. На месте Эрис тогда была Мария Штайнер, а на его собственном сидел чрезвычайно недовольный Гидеон Нахтфогель.
Макабрей тихонько вздохнул, отгоняя видение и произнёс:
- А теперь нам пора подумать о некоторых наиболее насущных моментах.
- Это например? - Дентон вздохнул и с крайне задумчивым видом улегся на стол, положив голову на руки. На Макабрея в результате с искренним недоумением смотрел один большой и честный карий глаз (второй скрылся под разлохмаченной челкой). - О том, где достать еще тушенки, месяцев так на полгода?
- Чего тут думать - тебя съедим, если будет необходимость, - невозмутимо парировал тот. - Но вообще, я хотел у вас с Эрис узнать, новооткрывшиеся матримониальные перспективы, случайно, не вызвали у вас стойкого неприятия к идеи почти гарантированного самоубийства?
Эрис нахмурилась.
- Я, кажется, смекаю, о чем ты, - сообщила она, - но тебя без словаря не поймешь последнее время. Ты хочешь сказать, не помешает ли нам наша личная жизнь... самоубиться? Я думаю, нет. Не больше, чем прежде. Ничего не изменилось.
Тони еле слышно фыркнул:
- Ну да, вообще ничего... А ты, Ригор, не завидуй нашим перспективам, вот что я тебе скажу, - он даже голову приподнял, чтобы ухмылку было видно.
- Завидовать? Вот появятся у тебя дети - поговорим о зависти. В тебя же пойдут, - оскалился в ответ Макабрей. - А если у Творца есть хоть какое-то чувство юмора, то один из них будет магом. А если он, Творец в смысле, меня сейчас слышит, то некромантом...
- Раскаркался! - Дентон радостно фыркнул. - Всех родившихся некромантов тебе на воспитание сдадим, и вот тогда поговорим о зависти! Впрочем, это еще будет нескоро, если будет, и...
Эрис уже не слышала, что он говорил дальше, потому что в горле встал комок таких размеров, что даже дышать было трудно. Почувствовала, как от лица отхлынула кровь, как загудело в ушах.
Нет, нет, быть не может, чтобы тогда - в тот раз - чтобы случайно...
И детей тоже быть не может. В принципе. Никогда.
А еще он обещал никому не говорить - о том разе - так что пусть сейчас это все окажется глупой шуткой, они посмеются вместе, и этим все кончится.
Они и правда засмеялись, но Эрис вдруг заметила, что Мари очень внимательно на нее смотрит. Очень внимательно и очень серьезно; словно что-то хочет сказать, но сдерживается. Эрис подняла брови. А Марийка отвела глаза, и уголок ее рта при этом дернулся вверх, как-то насмешливо и почти зло.
- Тем не менее, делать детей дело одно, а растить их - другое. И при этом следует избегать государства, управляемого тайным обществом малефиков, - отсмеявшись сказал Макабрей. - А если не получается избегать, будем предотвращать. Для начала: напомните мне о чём я вам уже рассказывал?
- Ну, вообще о некромантах и прочих, - Дентон, выпрямившись и сложив руки на столе, как примерный ученик, принялся перечислять, - скажем так, малефиках, о том, что у Багряного ого-го какие силы, что Круг большой и нехороший, и... э-э...
- И еще мы знаем, что Лаборатория теперь принадлежит им, - напомнила Марийка. - Со всеми разработками и персоналом.
- Отлично, значит всё это не приснилось мне в другом сне, - искренне порадовался нигиломант. - Так вот, а теперь свежая информация: я нашёл Лабораторию.
Все трое слушателей откинулись на спинки стульев и ошарашенно посмотрели на Макабрея.
- Когда? - обалдело спросил Дентон.
- Как? - не поняла Эрис.
- Почему не сказал сразу? - немного удивленно поинтересовалась Мари.
- Сегодня ночью. Послал свою тень. Потому что сначала должен был убедиться, что это было здесь, а не в каком-нибудь другом сне.
Тони грустно взглянул на нигиломанта и резюмировал:
- ...Если ты когда-нибудь тронешься, это будет очень печально - потому что мы это заметим далеко не сразу, если вообще заметим.
Макабрей только грустно вздохнул.
- Так ты уже скажешь, где она? - Эрис побарабанила пальцами по крышке стола. - С ней же нужно что-то делать!
- Сейчас Лаборатория перевезена в какие-то очень старые катакомбы под горами рядом с Неуштадтом. И я понятия не имею, что делать. Нам не хватит взрывчатки.
Дентон схватился за голову.
- А... а если мы просто придем вчетвером и всех там убьем? Или это не очень хороший план? - заметив, как на него все смотрят, юноша сник: - О, ладно, я понял.
- Может, сообщить об этом... - Марийка пощелкала пальцами. - Как же... Фон Гальдеру? Ты ведь встречался с ним. Верить ему можно.
- Хороший план, да, - неожиданно мрачно отозвался Макабрей. - Молодёжь поляжет, а старики уйдут. Опять.
Тони всплеснул руками:
- И как - как избежать-то этого? На дуэль ты, что ли, вызовешь своего Багряного? - он мотнул головой. - Чего мы тут вообще ловить пытаемся, если все настолько безнадежно?..
Он встал, стул отъехал с грохотом.
- Сядь, - тихо сказала Марийка. - Спокойно.
Парень явно хотел возразить - и почти сразу передумал, усевшись обратно.
- Другие варианты? - ледяным голосом поинтересовался он.
- Во-первых, Багряный. Я его найду и выверну наизнанку, - серьёзно и очень спокойно сказал Макабрей. - Во-вторых, я постараюсь найти в Ордене хоть кого-то, кто мог бы увести молодёжь из-под удара. И нужно найти и начать охоту на стариков. А епископ... думать нужно.
- Подумай. Твой епископ, в конце концов, - Дентон слабо улыбнулся. - Нет, не поймите меня превратно, я... немного нервничаю, вот и все. А зачем тебе, кстати, уводить из-под удара некромантскую молодежь?
- А кто будет учить следующее поколение?
- Мы не хотим избавить ЭКК от злобных малефиков?
- Если ты меня спросишь, - заметила Эрис, я вообще вот не хочу ничего, что имеет отношение к ЭКК. Вот уж на что мне на... то есть, мне насчет ЭКК вообще все равно.
- Избавить мир от малефиков невозможно, - объяснил нигиломант. - Они всегда будут появляться, потому что это не навык, не наследственная особенность и не тайный дар. Это свойство, которое проявляет себя в некоторых детях. Представляешь, что будет, если они останутся необученными?
Тони кисло улыбнулся:
- Представля-а-аю
. Это как если бы меня не научили с детства хорошим манерам и не привили склонность к человеколюбию...
- Хотел бы я ствоими вспитателями по душам поговорить, да ведь теперь их даже с Той стороны не вытащу, - Макабрей сокрушённо покачал головой. - Впрочем, вопрос в том, что мы хотим сделать с Лабораторией.
Эрис обхватила себя руками и заявила:
- Я считаю, к хренам собачьим ее надо сносить. И не надо о том, что знания сила, а эксперименты несут людям радость... Пора их издевательства над людьми прекращать.
- Ну, такую активную гражданскую позицию нельзя не поддержать, - Тони похлопал ее по плечу, потом повернулся: - Маришка? Ты поддерживаешь активную гражданскую позицию?
Та вздохнула.
- Мне... честно говоря, все равно. Меня это уже не беспокоит. Ни сама Лаборатория, ни ее дальнейшая судьба. Я просто знаю, что от того, что нам может помешать, лучше избавиться заранее.
- Согласен со всем сказанным, - Ригор кивнул и задумчиво прищурился. - Но...ведь нам не обязательно взрывать для этого все горы, верно? Нужно лишь уничтожить экспериментаторов и результаты экспериментов.
- Детей? - уточнила Мари.
Макабрей поджал губы и покачал головой.
- Уже не детей, Мари. То, что там сейчас есть - это уже не дети. И вообще не люди.
Голос у нее был до странности спокойный:
- Просто интересуюсь. Люди, не люди - я их вообще не очень хорошо, наверное, отличаю.
Макабрей посмотрел на Мари и покачал головой:
- Ты только не забудь снова научиться отличать, хорошо?
- Я, может, и не умела, - чуть виновато пожала плечами женщина. Придвинула к себе кружку с кофе, бездонно-черным и терпко пахнувшим. Отхлебнула, кивнула одобрительно: - Вот это отлично. Так, значит, с Лабораторией ясно. А старшие малефики?
- Абсолютное большинство - под нож, - Макабрей был категоричен. - И это не будет легко.
- Конечно, так они и легли под нож, - Дентон заулыбался, - я бы на их месте тоже сопротивлялся, так что я рад быть на своем. Но мы справились с этим... с Королем. И с ними тоже как-нибудь должны, правда?

[Барон Суббота >>>]

День: 12-14 ноября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: F2 (Лабораториум)

- Мне уже прямо интересно, - сообщил Крой, деловито разглядывая собеседника, - на кой черт вы сюда снова явились. Дважды я сказал вам "нет". Еще трижды сказал "подите к демонам"...
- Я сходил, - обыденным тоном вставил человек в синей мантии, - они передают вам привет.
Маркус насмешливо фыркнул.
- Я это все к тому, знаете ли, что совершенно не понимаю, зачем вы ко мне приходите. Я на положении пленного или подопытной крысы, на которую постоянно пялятся с другой стороны клетки?
Синий задумался.
- Ну, как вам сказать... Вы в весьма неоднозначном положении, факт. Тем страннее для вас, конечно, будут мои сердечные заверения в том, что я пришел вовсе не убеждать вас принять наше выгодное предложение, а с некоей другой целью. О которой вас информировать не обязан.
- Так я и попался, - Крой встал, ухмыляясь во весь рот, - а потом вы как бы невзначай заведете беседу о чудесных превращениях, о том, что я не знаю, от чего отказываюсь...
- Но ведь это так, мой друг, - голос некроманта стал бархатным, обволакивающим, - вы действительно не знаете, от чего отказываетесь. Если бы узнали - ни за что не согласились и бежали бы без оглядки, но вот незадача... - плавным жестом он обвел пространство небольшой пещеры вокруг них двоих. - Бежать вам некуда.
- Трудно не заметить, - огрызнулся Маркус. – Послушай, эльф, тебе не хочется откланяться на этой фразе и свалить из моей уютной темной пещерки? До вас как-то медленно доходит, что я не желаю…
- Великолепно, - неожиданно бесстрастно произнес маледикт, - блеск. Договорились.
Он повернулся, чтобы уйти, вскинул руку (Крой ожидал, что по мановению ладони сейчас сама собой раскроется дверь, но нет) и на кончиках пальцев заплясали синие огоньки.
- Я желаю вам нехороших снов, Маркус Крой, - сказал он. – Послезавтра я вернусь. Вы передумаете.
Тому оставалось только плюнуть малефику вслед, что он незамедлительно и сделал.

Крой не придал особого значения словам малефика и потому спать улегся с легким сердцем и спокойной душой. Сон, вопреки обыкновению, пришел как-то сразу, навалился и поглотил собой все: и темную комнатку-пещеру, ставшую Маркусу родным домом, и то жалкое подобие кровати, на которой ему суждено было теперь возлежать, и его самого.
Сон был такой: они с Эленбергом едут куда-то на паромобиле, кажется, по заданию. Едут медленно, так что Крой успевает разглядеть каждое чахлое деревце у дороги. Отчего-то Эленберг всю дорогу молчит и неотрывно смотрит вперед, и вдруг наконец произносит:
- Мы где-то ошиблись, Маркус.
- Ошиблись? - переспрашивает он.
- И притом жестоко. Я, ты, Мике. Мы не с того начали, и вот чем закончили в результате...
Эвлин поворачивается к напарнику, и Крой с ужасом видит, как на красивом до приторности, надменном лице капитана краснеет и вздувается пузырями кожа. Пузыри почти сразу начинают обильно кровоточить, кожа уже лоскутами облезает с лица, загораются волосы — машина при этом наполняется отвратительным резким запахом, а окна закрыты...
Маркус знает, что паромобиль этот с откидным верхом, но никак не может найти нужный переключатель.
Глаза Эленберга лопаются, слизью сочатся из глубоких черных глазниц, с кровью пополам.
Маркус чувствует, что его начинает тошнить.
- Жестоко ошиблись, - повторяет Эвлин и падает, ударяясь лбом о рулевое колесо.
Маркус понимает, что сейчас паромобиль взорвется...
И просыпается.

Холодный пот струйкой сбегал с виска, сердце бешено колотилось — такого он не испытывал даже в самые страшные моменты своей жизни. Чертовски реальный сон. Крой крепко выругался, потянулся к стакану с водой, что стоял с вечера на тумбочке — хотел было отпить, но, подумав, плеснул себе на лицо и на грудь. Стало чуточку легче.
Мысленно обругав своего тюремщика за пожелание недоброй ночи, он решил, что сегодня спать уже не станет. Можно было почитать — ему оставили недавно книжку, что-то там по военной истории, - или просто бесцельно побродить по комнате (что составляло основное времяпровождение Маркуса). Но с удивлением он обнаружил, что ему хочется спать. Снова. Очень — хочется — спать.
Он попробовал сопротивляться этому своему желанию, но...

Этот день Маркус помнит хорошо. Они с Мике, оба при параде, при оружии, стоят в переулке и смотрят, как на рыночной площади кого-то колотят. Или разнимают, но с учетом сопротивления — еще и колотят. Женщины вопят и причитают, мужчины выкрикивают что-то, не разобрать, и тогда Мике первым выходит из переулка и, направляясь к толпе, достает револьвер.
Маркус помнит, что Мике должен выстрелить в воздух — тогда толпа расступится, они увидят девчонку, сплошь в ушибах и ссадинах, с ухмылкой на разбитых губах. И здоровенного детину с мордой, рассеченной аккурат пополам.
Но Мике стреляет себе в рот, так вот просто вставляет ствол себе в рот и стреляет. Толпа расступается, но Маркус пока не смотрит в ту сторону, он смотрит на Мике, а с его лица медленно сползает маска. Это вовсе даже не Мике, замечает он с ужасом, это какой-то незнакомый человек, и теперь он мертв... а где же настоящий?
Вместо лица у двойника теперь — сырое мясо, а в голове сзади — здоровенная дыра.
Маркус отводит глаза, только теперь смотрит на то место, где была драка, и видит, как прямо к нему направляется она. «Галчонок». Девочка с наглыми зелеными глазами. Сколько ей сейчас — двадцать два? Двадцать три?
Взрослая и серьезная Галка, такая, какой он ее видел в последний раз, идет к нему. Ее правая рука изуродована — из нее торчат длинные изогнутые иглы, трубки, какой-то железный штырь из плеча. С пальцев капает кровь.
- У меня под лопаткой чешется, - говорит она своим хриплым, «песочным» голосом. - Т не посмотришь?
И поворачивается, нахально задрав рубашку. Зрители, к которым она повернулась, вроде бы должны одобрительно засвистеть и заулюлюкать, по представлениям Кроя, но они мрачно молчат.
Под ее лопаткой он видит мерзкого зеленого паука, пульсирующего цветом и намертво впившегося всеми лапками девице под кожу.
- Чешется, - говорит она жалобно.
Пульсирующий паук вонзает лапки еще глубже, течет кровь. Маркус понимает, что паук сейчас проберется под кожу, устроит себе там уютное гнездо.
Зеленый свет становится ослепительным, и Маркус просыпается...

Синий пришел через день, как и обещал. На его лице не было ни торжества. ни злорадство – только смутное беспокойство.
Крой разглядел это, потому что на лице Синего не было еще и маски. Полосу бархатистой ткани эльф-малефик безжалостно смял в кулаке, и теперь она подергивалась задушенной змеей, спущенным знаменем.
- Я вижу, что доставил вам множество неприятных минут. Даже часов, - сказал эльф.
Тонкое лицо, ярко-синие глаза, не замутненные прожитыми столетиями. Его хотелось обнять, назвать братом и успокоить – все будет хорошо, не переживай, мама скоро вернется.
- Я думал, что сдохну, - честно сказал Маркус, чувствуя, как опять проваливается в сон. С ним так было всю ночь. И весь день. И еще одну ночь – он ничего не ел, не пил, только пытался побороть сон и неизбежно проигрывал в этой схватке. А снилась каждый раз отменная дрянь. Не помогали ни пощечины, ни попытки встать с кровати – да, дальше попыток тут не зашло…
Малефик взмахнул рукой, и Крой почувствовал, что спать больше не тянет. И жуткую головную боль.
- Вы бы не умерли. Максимум – сошли с ума, но к этому я уже не стремлюсь, - эльф плотно закрыл за собой дверь, и Маркус только тут обратил внимание на то, что явился Синий без обычного сопровождения. Это было… подозрительно, а дальнейшее – еще подозрительней.
- Слушай, человек, - сказал маледикт, опускаясь рядом с ним на кровать. – Мне нужна твоя помощь.

[Darkness >>>]

День: 21 ноября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: A3

Они прождали трое суток. Трое - хотя последний приказ Джи звучал совсем иначе: "ждите нас двадцать часов и уходите к Неуштадту". Но сорок восемь часов не так уж и больше каких-то там двадцати. Просто они верили - еще вернутся.
- Надо уходить, - Тьяр взвесил на ладони полупустую флягу с водой. Под глазами лиса пролегли серые тени, обычно вклоченные волосы разведчик стянул на затылке обрывком шнурка.
- Еще немного, - Ирсея скрестила руки на груди и прикусила обветренную нижнюю губу, поморщилась.
Её близнец с беззвучным вздохом опустился на сухую землю; потрепанная палатка, в которой лежал раненный, пряталась за скальным выступом - сами лисы сидели чуть в стороне, вглядываясь в вечереющее небо и темневший каменный склон.
- У нас даже кристалла нет.
- Помолчи... - лиса прикрыла глаза и откинулась на спину. В плотную ткань куртки тут же впились мелкие камни. Послышался шорох, а через некоторое время разведчицу слегка приподняли под плечи и уложили обратно - только теперь под головой оказалась чужая нога. Ирсея беззвучно шевельнула губами: "спасибо". Вместо ответа Тьяр только расстрепал темно-рыжие волосы сестры.
- До рассвета, хорошо?
- Да...
Послышался тихий вздох.
- Аптечка почти пустая.
- Плохо.
Холодное закатное небо отливало густо-лиловым и морозно-синим. С моря тянуло прохладой, и камни скального массива было остывали.
Ирсея поднялась на ноги.
- Я пойду проверю, как Ли.
Тьяр проводил лису глазами, потом, проверив заряженность винтовки, прикрыл глаза - не спать. Вспоминать.
Наверное, даже будь у него сейчас под рукой карта, он бы не смог точно описать все эти хаотические перемещения войск обеих сторон за последние... сколько? Пару недель? Месяц? Да и не нужно это было Тьяру.
Просто каждый раз, когда он закрывал глаза, сердце кололо острой холодной иглой воспоминания четырехдневной давности.

Сообщения о возможном перемещении лиа они получили по кристаллу связи.
- Паршиво, - констатировал тогда Джи, потерев ладонью небритую щеку. Последние новости вообще не приводили орка в восторг - из их отряда отозвали на север часть бойцов, как было сказанно - "для вливания их в ударную часть армии". Капитан инженерного отряда тихо матерился и все пытался выспросить - а что ему прикажете делать, объявись лиа в округе? С шестеркой то бойцов в отряде, трое из которых - прости Единый! - дети! Получив ответ, что по прогнозам военных аналитиков в ближайшее время лиа ну никак не могут появиться в районе дислокации отряда, орк получил пожелания удачной службы и разъдиненную связь.
Как потом матерился бравый капитан Гран было слышно даже на другом конце полупустого лагеря.
И, как оказалось уже через пол недели, не зря он матерился...

- Зря вы... меня... таскаете...
- Помолчи, а?
Эльф слабо улыбнулся и тут же болезненно поморщился. На искусанных губах выступили капельки крови. Ирсея слегка пошевелилась, поудобней устраиваясь на корточках рядом со спальником, на котором под двумя походными одеялами, лежал раненный.
- А ты бы нас бросил? - вскинула тонкие брови лиса.
Элиен едва заметно покачал головой.
- Вот и молчи тогда, - за напускным весельем в голосе Ирсеи стояла нешутоная тревога: у Ли появился жар. Хотя, казалось бы, сбили его уже этими хваленными лекарствами их походной аптечки - "для самых экстренных случаев", "поднимает на ноги любого!". Ха. Три раза "ха!".
- Спи давай, - лиса поплотней закутала раненого в одеяла, потом легко коснулась его лба пальцами. Беззвучно выдохнула - кожа эльфа пылала.
- Мизе... рикорд... бы... - донесся до неё прерывистый, хриплый шепот.
Ирсея сглотнула образовавшийся в горле холодый, тяжелый комок.
- Помолчи, а? До Неуштадта не так далеко, а там-то тебя на ноги поставят... Ты только продержись, хорошо?
Будь у Элиена силы - он бы усмехнулся; но сил не было, и повязки на бок, которые еще недавно меняли, уже снова пропитались кровью.

[Хелькэ >>>]

Дата: 5 ноября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: F1 (Нордштадт)

Дверь за Гансом захлопнулась с резким, почти оглушающим треском. Он обернулся, вздрогнув, и увидел майора Фиерса, который с невозмутимым видом теперь подпирал эту самую дверь стулом.
Майор уселся на стул и хмуро посмотрел на Ганса. Снаружи заворчал Цербер.
– Поговорить, значит, пришли, – без тени дружелюбия проговорил Фиерс. – Ну говорите, что ли.
Ренн, отнюдь не такая невозмутимая, присела на край стола, скрещивая руки на груди. В глазах ее был огонь – такой же, каким она едва не спалила Эппельхайму стол получасом раньше.
Он растерялся.
– Я... вы, видимо, сейчас чувствуете себя неловко, потому что мне стало известно нечто такое...
– Это ты чувствуешь себя неловко, – фыркнула магичка, – потому что снаружи здоровенная псина, рядом с тобой два вооруженных человека, один из которых – стихийный маг не самого низкого уровня подготовки, и что самое интересное, не только ты знаешь мой секрет, но и я знаю твой.
– Сделка? – миролюбиво предложил Ганс. Он уже несколько минут настойчиво заглядывал девушке в глаза, но та уже смекнула, что от телепата взгляд стоит прятать. Это несколько уменьшало шансы инженера на благоприятный для всех исход.
– Допустим... – майор решил, кажется, перехватить инициативу. – Причем такая сделка, при которой все остаются при своем и просто молчат дальше. Нормально?
– С одной стороны, да. С другой, не исключаю вероятности того, что каждый участник сделки хотел бы узнать чуть больше о другом участнике. Ладно, говорю за себя. Мне правда интересно, что у вас там стряслось. Не потому что я собираюсь срочно звонить Беатриче, а... – Ганс пожал плечами, максимально естественно, – у меня в команде всегда все было спокойно.
Ренн скривилась.
– Еще бы. Под твоим чутким телепатическим руководством. Знаешь что, я вот не просила тебя в душу мне лезть!
– Девочка, – вдруг прервал ее Фиерс, – погоди кипятиться. Есть проблемка – про смерть капитана Эленберга хочет послушать не только Ганс. Что, твою мать, стряслось там на базе? И где в это время был я?!
– В отключке, – магесса мрачно отвернулась. Теперь она не встречалась взглядом ни с одним, ни с другим мужчиной. – Он позвал меня в дом, запер дверь. Стал угрожать, и прочее. Потом... приставал. Но в какой-то момент отвлекся, я смогла выхватить револьвер и выстрелила в него.
– А третий человек? – быстро спросил Эппельхайм, надеясь, что если уж Ренн начала рассказывать, то и продолжит охотно.
– Какой третий?..
– Я видел, что там в комнате был еще кто-то. Словно бы... без лица.
– Там не было людей без лица, – девушка поморщилась. – Уж я бы заметила. Наверное, что-то не так с твоей телепатией. Ну что, послушали? Довольны? Господин Эппельхайм, майор?
Фиерс мрачно потер лоб ладонью.
– И ты, значит, молчала? Все это клятое время?
– А что, следовало упасть перед вами на колени и молить о прощении? – она всплеснула руками. – За то, что я его пристрелила раньше, чем вы?
Ганс почувствовал себя между двух огней. Чувство было не из приятных, учитывая, что оба огня угрожали ему непосредственно здесь и сейчас, и обдумать тактику действий было невозможно.
– У меня такое ощущение, – неожиданно тихо сказал майор, – что твоим голосом сейчас говорит другой человек, девочка. Человек, которого я совершенно не хочу сейчас слышать. Смекаешь, о чем я? И вот какая у меня мысль – если он может говорить твоим голосом, не мог ли он случайно действовать твоими руками? Я не очень-то печалюсь из-за Эвлина, видит Создатель. Но вот из-за тебя – уже начинаю.
Ренн опустила голову низко-низко и обхватила себя руками за плечи.
– Не стоит, – буркнула она.
Вспышка улеглась окончательно.
– Оставим-ка ее одну, – предложил инженеру Фиерс. – Проветримся. Заодно и я тебя поспрашиваю кое о чем.
Магичка не стала протестовать. Она уже предчувствовала долгий вечерний разговор с майором, душеспасительную беседу, и… Минутку. Прислушиваясь к себе, она вдруг ощутила в собственных мыслях нотку высокомерного презрения, которой явно там было не место.
Что это? Откуда?
Неужели с осознанием своей силы приходит и осознание слабости всех остальных?

– Значит, ты не побежишь звонить Беатриче? – уточнил тем временем Фиерс, закуривая на крыльце. У его ног, точнее, на уровне его пояса, фыркнула одна из голов Цербера.
– Проблем не оберемся, – уклончиво отвечал Ганс, – а их тут и без нас хватает.
-Знаешь, я один раз тоже так подумал. Ну и помог одному человеку, причем в таких условиях, где кроме меня, ему помочь никто не мог, и при всем при этом помощи он совершенно не заслуживал. Выбор был в духе – отправить его на смерть или все-таки не выдавать, но с возможными последствиями для себя…
«Ага, прямо как у меня сейчас», подумал Эппельхайм, радуясь, что это он тут телепат.
– И что ты сделал?
– Я помог. А он потом меня так подставил, что дальше некуда. Жаль, не пристрелил тогда.
Ганс мысленно схватился за голову.
– Ну… несмотря на то, что ты это сказал сейчас, я вам помогу. Серьезно. Слово инженера по железным дорогам.
Фиерс это как будто мимо ушей пропустил.
– А ты-то чего так из-за своего дара переживаешь? В техномаги бы пошел. Даже сейчас еще не поздно. Чего мешает-то?
– Как тебе сказать-то, – Ганс огляделся по сторонам, нет ли тут лишних ушей, – я своими способностями привык пользоваться незаметно. Капельку здесь, капельку там. Я, может, только благодаря этому и научился с людьми ладить. Можно к каждому найти подход, с каждым договориться. Ставлю десять к одному, у меня самая слаженная команда в ЭКК – и только благодаря тому, что… ну. Дару, короче, этому. Проблема в том, что команда-то об этом не знает, – он издал короткий, нервный смешок.
– Да уж, – вздохнул майор, – мне бы твои проблемы.
– А я твоих, уж извини, взамен не попрошу, – улыбнулся Эппельхайм. Глянул искоса на Цербера, настороженно дернувшего ухом: – Чего смотришь, мохнатый?
Вопрос был безобидный, интонация – тоже, но пес вдруг обратил на Ганса все три вытянутые зубастые морды. Три пары глаз, красных, как пламя Бездны, заглянули прямо ему в душу… или наоборот, это Ганс заглянул в душу этой твари…
И услышал голос в своей голове.
– Гляди-ка, – сказал голос (в виски Эппельхайма ударило тройное эхо), – а ты меня видишь.

[Барон Суббота >>>]

Если вы это читаете *звук бьющегося стекла, безумный смех* блин, значит...значит...


Дата: неизвестна
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: неизвестно

флэшфорвард

Чертополох

(абсурдистская драма в трех действиях)
Dramatis personae

Мира – целительница в полевом военном госпитале, молодая женщина
Доктор – полевой врач, женщина в годах
Сестра – медицинская сестра, ее помощница
Генерал – герой прошлой войны, сухощавый мужчина лет сорока
Скиталец
Смерть
Раненые с обеих сторон, солдаты
Костюмы персонажей – темных цветов, только Мира и Смерть облачены в белое.

Действие первое.
(отрывок)

Вокзал, наполненный людьми, одетыми в черное. Ожидают поезд, негромко переговариваются. Мелодия флейты постепенно заглушает разговоры, люди отходят на задний план, к просцениуму приближаются, выходя из толпы, две фигуры, мужская и женская. Их освещает луч света, флейта замолкает.
Мира. (ровным тоном, без эмоций) Ты нигде не задерживаешься надолго. Сегодня здесь, завтра там. Сегодня в мире, завтра – на войне. Почему ты уезжаешь? Почему решаешь бросить свою жизнь кому-то под ноги?
Скиталец (так же ровно). Потому что это я. Я должен идти вперед. Я не могу быть в стороне, иначе южане…
Мира. Южане – что?
Скиталец. Не знаю. Но это будет плохо для всех.
Мира. Это твои мысли, ничего больше. Это то, во что ты веришь – а что ты знаешь? Что ты вообще знаешь о войне?
Скиталец. То же, что и ты. Война – это…
Мира. (подхватывает) Война – это…
Оба замолкают. Пока длится пауза, снова вступает флейта, которую заглушают возобновившиеся разговоры. Люди на заднем плане начинают двигаться, выходят в просцениум, толкают Скитальца, оттесняют Миру.
Мира. (кричит) Не уезжай! Подожди!
Скиталец. (кричит в ответ) Постой!
Они протягивают руки друг к другу. Гаснет свет.

Действие второе.
(отрывки)

Полевой госпиталь, развернутый в спешке. Стулья, столы, койки, все занято ранеными, их стоны сопровождают действие.
В правом углу сцене, на стуле – Мира с книжкой. Доктор и Сестра занимаются ранеными, время от времени бросая на Миру укоризненные взгляды.
Сестра (ворчливо). Она почти не помогает! Зачем только ее приписали к нам – толку-то, не пришей кобыле хвост. И без нее прекрасно бы справились! (повышает голос) Знаю я этих магов…
Доктор. (сдержанно) Не всегда можно справиться без магии. Придержи вот здесь. (Раненому) Лежите спокойно.
Мира перелистывает книгу.
Сестра. (мстительно) Таким, как она, на войне не место. Столичные штучки! На кровь спокойно смотреть не может, а как попросишь что сделать, сразу глаза закатывает, а как сделает, что просишь – потом саму в чувство приводить надо. Толку-то!
Доктор. (вздыхает) Такова уж магия. Она многого требует. Я где-то слышала об этом.
Мира перелистывает книгу.
Сестра. (обращается к Мире, делано-дружелюбным тоном) Скажи-ка, подружка, что это ты делаешь на войне?
Мира. (не отрываясь от книги) Я закончила курсы. И поехала сюда работать.
Сестра. (нетерпеливо) Да я не об этом! Ты, может, всю жизнь мечтала спасать людей? Бороться со смертью? (подзуживает) Или, наоборот, любишь смотреть на чужую кровь?
Мира закрывает книгу.
Мира. Нет.
Сестра. Что – нет?
Заходят солдаты с носилками, на носилках мечется Генерал, его лицо и руки в крови.
Солдат. Срочно! Наш генерал ранен!

…
Мира. (склоняется над генералом, кладет руки ему на грудь) Сколько прошло времени? Когда вы были ранены?
Генерал. (едва слышно) Четыре… часа…(стонет)
Доктор и Сестра подходят к мире, встают за ее спиной.
Доктор. Уже поздно.
Сестра. Уже поздно.
Мира. (не обращает на них внимания) Потерпи, генерал. Сейчас будет горячо. Очень горячо. Но все хорошо закончится, ты не бойся.
Генерал стонет.
Доктор. Не говори ему «ты»!
Сестра. Не трать силы, это бесполезно!
Сцена озаряется яркой вспышкой света. Вступает флейта, та же мелодия, что и в начале. Мира отходит от генерала.
Мира. (ровным тоном) Он будет жить.
Доктор. Не может быть!
Сестра. Не может быть.

[Хелькэ >>>]

…
Снова появляются солдаты с носилками в руках. Раненых несколько, среди них Мира узнает Скитальца.
Мира. (спокойно) Это ты.
Скиталец. (на выдохе) Это… ты…
Сестра. Смотри-ка, она его знает! Небось, это ради него она сюда потащилась!
Мира. (Скитальцу) Молчи. Не говори ничего. Слушай. (тон постепенно перерастает из печального и спокойного в агрессивный) Видишь, куда привела тебя твоя дорога? Видишь, что такое война?! А теперь, теперь говори. Когда ты был ранен? Сколько прошло часов?
Скиталец (тихо) Я хотел… стать героем, Мира. Для тебя. Для таких, как ты…
Мира. (переходя на крик) Сколько – прошло – часов?!
Скиталец. Три… три часа.
Мира (спокойно) Врешь. Я знаю, когда ты врешь.
Скиталец. Пять.
Мира. Уже поздно.
Доктор. Но мы могли бы попытаться…
Сестра. Ты ведь уже спасла генерала! Попробуй!
Мира (отходит от Скитальца) нет. Я не стану его спасать. Пусть умирает, как герой.
Она садится на стул и открывает книгу. Скиталец стонет.
В госпиталь входит Смерть под тихую мелодию флейты.
Все остальные персонажи замирают.

Во время своего монолога Смерть, не видимая никем, обходит всех раненых, заглядывает через плечо в книжку Миры, уважительно склоняет голову перед Доктором, издевательски обходит вокруг Сестры и треплет ее по щеке. Подойдя к генералу, останавливается на какое-то время, топает и уходит к носилкам, где умирает Скиталец.
Смерть (говорит очень живо, постоянно меняются интонации, оттенки голоса) Все мои друзья – здесь, мои милые добрые друзья… вот ты – я помню тебя! Разведка, наткнулись на южан – ах, и острые же штыки у них! Или вот ты, едва не растоптанный бегущими, в самой гуще боя… не на жизнь, а на смерть – вы так говорите, да? Правильно говорите. Или ты – рваная рана, распаханная грудная клетка. Я мечтала увидеть, как раскроется чудный цветок твоих легких, как вытечет наружу сердце – но вот они, они зачем-то тебя спасли! Я хочу забрать, а они забирают у меня! Но, разумеется, я не могу не преклониться перед их мастерством… Та, что умеет отводить смерть – отводить меня! – чем ты занята? Читаешь? Видно, интересная книжка, если ты ради нее решила оторваться от своего умирающего возлюбленного – а ведь он любит тебя, поверь мне, уж я-то разбираюсь в таких вещах! ну ничего. Читай дальше, родная моя! Подойду-ка к тем двум… О, вот уж кто искусный борец со Смертью! Я знаю вас, Доктор, я очень хорошо знаю вас, мы встречались не раз. Искренне желаю, чтобы наша следующая встреча состоялась нескоро. А ты, Сестричка, такая простая и незатейливая, такая слишком много снаружи, слишком мало внутри – скоро я узнаю, что на самом деле у тебя внутри, скоро мы близко познакомимся, очень близко! Вот уж кому не стоило играть с огнем… Так, а что это тут? Мой пленник, внезапно освобожденный? Мой генерал?! Ускользнувший экземпляр моей коллекции великих полководцев! Чтоб вам пусто было, не стыдно ли уводить из-под носа такое!.. Впрочем, не суть. Мы сравняем счет. Здравствуй, Скиталец.

Скиталец шевелится, поднимает голову – он слышит слова Смерти.
Смерть. Она не захотела тебя спасти. Теперь ты уйдешь со мной – и уйдешь героем. Можешь сказать ей спасибо… ах, нет, не можешь. Дай руку.
Они протягивают друг другу руки, и как только Смерть касается Скитальца, он падает на носилки бездыханным. Смерть уходит.

Конец второго действия.

Действие третье.
(отрывки)

Генерал (опускаясь на одно колено перед Мирой). Я помню, что это вы спасли меня. Вы утешили меня и ободрили, когда я думал, что умираю. Вы единственная говорили мне «ты», когда остальные оставались от меня далеко. Я не знаю, как благодарить вас. Если бы не вы, война могла закончиться иначе.
Мира. (не смотрит на него) Война могла закончиться иначе.
Генерал. Если бы я погиб, солдаты впали бы в отчаяние. Враг получил бы повод для ликований, а мы – для траура. Возможно, вы скажете – трауром больше, трауром меньше, но иногда последняя соломинка ломает хребет… Хребет нашей армии был близок к тому, чтобы переломиться.
Мира. Переломиться…
Генерал. Когда меня собирались выписать, я вдруг понял, что полюбил вас. И не смогу полюбить никого другого. Вы спасли меня. Вы были рядом со мной. Я бы хотел, чтобы вы были рядом всю жизнь… (протягивает к ней руку) Вы станете мое женой, Мира?
Мира. Нет. Никогда я не стану вашей женой.
Генерал (вскакивает и отступает на шаг) Но почему? Почему вы больше не говорите мне «ты»? Почему вы отказываетесь?!
Пауза.
Мира. Потому что вы уже не умираете.

…
Мира под мелодию флейты бродит по сцене, то шагая размеренно и монотонно, то бросаясь из угла в угол. Она то плачет, то смеется, в ее движениях, жестах и голосе – истерика, безумие, отчаяние.
Мира (интонации постоянно меняются). Кого, кого я обманывала все это время? Что я пыталась сделать, кого спасти? Это была игра, я играла со всеми – с людьми, с самой жизнью, и даже… о-о! Слишком далеко я зашла! Но почему же мне так не повезло? Я всегда была рядом с ними, чтобы остановить, схватить за руку, стать поперек пути, но рядом со мной никого не оказалось! Некому было схватить меня за руку и заступить дорогу. Я осталась совсем одна. Где теперь мои друзья, где те, кого я знала? Я убила Скитальца, я прогнала Генерала, я прокляла Сестру и сердечно распрощалась с Доктором, а что дальше? что мне осталось? Одна, совсем одна… Нет, не одна!
Озирается вокруг.
Я знаю, ты где-то здесь! Мы с тобой неразлучны, где ты, там и я, где я, там и ты. Ты следишь за мной, потому что ты никогда не прощаешь и не забываешь. Я тоже никогда не забуду тебя – я часто видела в зеркале твое лицо. Моя спутница, моя подруга, моя любовница – где ты, когда ты мне так нужна? Ты единственная была мне близка, только тебя я понимала, только ты понимала меня!...

У нее за спиной появляется Смерть.
Смерть (тихо). Да, я понимала тебя. Но не ты меня. Ты не понимаешь даже сейчас. ты думаешь, что видишь меня, но ты не видишь…
На этих словах Мира оборачивается, они со Смертью застывают друг напротив друга.
Мира (облегченно) Как долго я тебя ждала!
Смерть (мягко) Я тоже ждала тебя очень долго.
Они заключают друг друга в объятья.

Занавес.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 29-12-2011, 18:48

[Барон Суббота >>>]

Дата: 7 ноября
Фигура: пешка C2
Ход: без хода
Официальная клетка: С4
Фактическое местоположение: С4

- Я заметил, - осторожно произнес Честер, поглядывая искоса на малефичку, - что вы с Ивит как будто, ну… отдалились друг от друга. Не разговариваете почти. Ты опять в стороне от всех. Чего так, Мия?
Было время, когда инквизитор решил – наконец-то, и у него, и у подопечной наладились отношения с новой командой. История с падением вертолета заставила сплотиться всех. И особенно – пилота и малефика, что не могло укрыться от наблюдательных взглядов Лианнана, Дербоурда и Гранвилля. Что удивительно, каждый из троих остался при сових наблюдениях и не стал делиться ими ни с кем.
А вот теперь – снова-здорово. Чет и Медемия сидят вдвоем у транспортника, метрах в тридцати – их палатка, которую они больше ни с кем не делят, и вокруг сплошное гнетущее молчание.
Если бы Мия поссорилась с кем-нибудь, об этом бы не молчали. Выходит, она не ссорилась?
- А какая тебе разница? – малефичка не огрызнулась, просто поинтересовалась. Ровно, спокойно, даже без скрытой досады в голосе.
Пожалуй, такой тон подразумевал желание получить действительно честный ответ, и инквизитор смутился.
- Не то чтобы я за тебя беспокоился, - все-таки признался он, - я-то знаю, ты сама разберешься со своими проблемами, если они у тебя есть. Мне скорее любопытно. Слишком внезапная перемена, что ли. И отчасти мне… неловко из-за тебя. Я должен присматривать за тобой, но в то же время мне хочется общаться с остальными, а ты с ними не общаешься, - Чет развел руками. – Вот такая мне разница.
- Ага, - сказала Мия. Они еще немного помолчали, потом женщина продолжила: - Ладно, я скажу. Я во сне разговаривала с одним… знакомым. Он предупредил, чтобы я была осторожна, потому что за мной, за предательницей, обязательно придут еще раз. Та история с птицами – это только начало. Поэтому, если есть люди, которые мне дороги, которых я люблю – мне нужно держаться от них как можно дальше, чтоб они не попали под удар. Им тоже может грозить опасность. Ясно?
- Частично, - Гранвилль потряс головой. – А почему ты не думаешь, что это был просто сон? Сознание, знаешь, порождает еще не такие химеры…
- Я знаю, что это был не просто сон.
- Спишем на твои малефицкие штучки? – Мия фыркнула в ответ. – Что? Ну не понимаю я таких вещей. А что за знакомый тебе приснился?
- Не твое дело, инквизитор. Извини.
Гранвилль закатил глаза к небу.
- Ну и как мне работать в такой обстановке, черт побери?.. Между прочим, мой рыжий коллега, наверняка тебе памятный, просил, чтобы я…
И тут до него дошло.
- Погоди, тебе велели держаться подальше от людей, которых ты любишь и которые тебе дороги? Иначе им будет грозить опасность? А со мной ты по-прежнему разговариваешь!
- Что поделать, Гранвилль, - вздохнула Мия, кутаясь в куртку Ивит. – Я тебя не люблю.