Кровь пьют только москиты, пером и мечом

[Late >>>]

(Лира-Ирвинг, около двух месяцев назад)

В следующие дни Ирвинг просил Лиру заходить к нему пореже, а если кто-то станет спрашивать, отвечать, что и сама толком не знает о произошедшем, ее там вообще не было. Вроде ограбление, вроде стреляли, но теперь же совсем не поймешь чему верить, чему нет. Она так и сделала. Вопросы действительно задавали. Порой ее останавливали на улице какие-то совершенно незнакомые люди и, уточнив, что это она "подмастерье местного колдуна", принимались допытываться сколько он берет за наведение порчи или превращение свинца в золото. В таких случаях Лира отшучивалась о сезонных скидках и скачущих тарифах.
Однако не прошло и недели, как народ поуспокоился, переключившись на новые темы: чью-то интрижку, чью-то глупую стрижку, взлетевшие цены на апельсины, приехавшую труппу белогородских актеров и так далее и тому подобное. Хотя неприятное послевкусие осталось: отец Лиры по-прежнему то и дело вспоминал Ирвинга "добрым словом". Он был свято уверен, что тот-таки ведет какие-то темные дела, что такие слухи на пустом месте не появляются и знаться с такими только к своему стыду. Так что показываться в больнице слишком часто Лира до сих пор не могла. А потом у отца случились неприятности на работе и он устроил за столом известную сцену: мол, он пахает для своей любимой семьи уже который год, только вот от любимой семьи ни благодарности ни помощи ни уважения; мать дура и не умеет обращаться с деньгами, дочь бездельница - с одной работы вылетела (именно "вылетела", а не ушла по моему распоряжению), а другую найти и не почесалась. Только сын у него отрада, да и тот, глядишь, вырастет дебилом. 
Лира с трудом себя сдержала, чтобы самой не начать орать о том что это папочка лох и неудачник - не она. Просто встала и ушла подальше от истеричных визгов своего родственника. Отец еще кричал ей вслед, вопрошая куда это она собралась и приказывая немедленно вернуться. Но девушка даже не оглянулась. Выходя на улицу она еще услышала:
- Если переступишь порог, то домой можешь не возвращаться!
Затем возглас матери: - Робин, ты что? Ну как же?
И ответ отца: - Нет, если уйдет, пусть больше не приходит! Либо она живет в моем доме по моим правилам, либо не живет вообще! Хватит! Надоело! Ишь какую моду взяла, дрянь...!
Лира лишь пожала плечами, расстроенно думая, что маразм приходит порой раньше, чем его обычно ждут. Да и о каких правилах вообще говорилось? Слушать ругань отца, который пытался за ее счет самоутвердиться? В другой раз она бы сильно расстроилась, может быть даже могли покатиться слезы из глаз. Но сегодня... сегодня ей было все равно, как будто это не на нее кричали, систематически пытались выдать замуж ну хоть за кого-нибудь, выгоняли из дома, оскорбляли. Это не она. Это кто-то другой. И несмотря на свой взрывной нрав, Лира оставалась умиротворенно спокойной, словно была выше всех проблем и невзгод. Девушка улыбнулась собственным мыслям: ну точь в точь как Ирвинг. Рука в кармане сжимала ключ от лавки. Что ж, не хотят ее видеть, не увидят. Не смертельно. Не смертельно.

[memo >>>]

(продолжение)

Домой она шла нарочито медленно, растягивая каждый шаг, пытаясь отсрочить свое появление на "родине". Лира даже хотела снова зайти к Ирвингу в больницу, но решила, что может привлечь к нему слишком много внимания, да и ему спать положено, а не с ней болтать. Поэтому, избежать возвращения домой не удалось.
В окнах горел свет: все родственники были в сборе, не хватало только ее, последнего звена. Девушка осторожно открыла дверь и тихонько прокралась внутрь, заворачивая на кухню – место семейных посиделок. Отец сидел за столом, уткнувшись в газету, мать порхала и колдовала сразу над несколькими кастрюльками, братишка уткнулся в свой журнал. Семейная идиллия как на ладони, где, если вдуматься, всем друг на друга плевать, и каждый увлечен только своими интересами, заперт в своем мире, который считает единственно верным. Замужество – необходимо, боевые искусства - не женское дело, две самых главных аксиомы... Хотя у нее ведь есть доказательства. Но доказательств не требуется.
– Добрый вечер, – Лира вошла в кухню и лениво махнула рукой. Мама вздогнула, обернувшись, и вопросительно посмотрела на мужа. Лира запоздало вспомнила утренний инцидент и тот факт, что она весь день была голодная. Живот предательски напомнил о своем существовании.
Отец семейства смерил Лиру испытывающим взглядом и, решив, что она достаточно раскаялась, кивнул жене: мол, пусть поест бедолага. Все-таки Лира работала, а не прохлаждалась, и 4 шиллинга, которые она приносила каждый месяц, очень помогали хозяйству. Хотя начальник у нее, конечно, был подозрительный тип, не от мира сего. Неизвестно за что он так много девке платит. Может, и не только за продажу цацек. Но они с ним уже говорили. Если и сумасшедший, то, вроде, не опасный и не извращенец.
Едва получив разрешение, мать тут же подсуетилась с тарелкой супа, в котором плавали одинокие горошины и нарезанная цветочками морковка.
- Кушай, доченька. Натрудилась, небось, - ласково сказала она, но тихо, чтобы муж не расслышал. А то начнет опять "не сюсюкай", "девку за такое поведение, как утром, вообще выпороть надо", но как же можно? Дочка все-таки. Родная. Кровинушка.
Лира поспешно уселась за свое место, пожелала присутствующим приятного аппетита, и принялась вылавливать "цветочки" из супа. После сегодняшнего ей не особо хотелось конфликтовать с отцом или доводить до слез маму, невольно она задумалась, что если бы на месте Ирвинга был кто-то из них, и все закончилось бы печальнее... то, нет. Как бы ей порой не хотелось придушить родителя... Лира отмахнулась от таких мыслей и принялась лопать суп. В какой-то момент ей даже захотелось о чем-нибудь поболтать с родственниками, но девушка быстро передумала, памятуя о том, что их разговоры обычно не заканчиваются ничем хорошим.
– Спасибо, вкусно было, – с улыбкой поблагодарила Лира.
- На здоровичко, - привычно отозвалась мать. Она хотела было еще что-то сказать, но передумала и лишь неловко улыбнулась, провожая взглядом девушку в ее с братом комнату.
Остаток вечера пролетел обыденно и быстро. Сначала Лира долго дурачилась с братом, потом уползла к себе в кровать, читать очередной приключенческий роман, рассказывающий об экспедициях в неизведанные земли и дикарях со страшными традициями вставлять себе губной диск. Уже перед самым сном, отложив книжку под подушку, Лира зачем-то вытащила из стола складной нож и втихаря от брата вырезала на спинке кровати "все будет хорошо", так что когда она открывала глаза, эта фраза сразу привлекала внимание. Засыпала девушка с улыбкой, а о цветных носорогах даже не вспомнила.

[Late >>>]

(продолжение)

На следующий день она проснулась поздно. В безмятежной тишине лавки экзотики было приятно спать и Лира продрыхла почти до полудня. Она встала в хорошем настроении, умылась, прополоскала рот раствором зубного порошка и, вновь улеглась в постель, чтобы насладиться отсутствием вечно недовольных криков отца и причитаний матери, недолго провалившись, отправилась на рынок, а потом в больницу.
Фрукты уже почти все разобрали. Остались только дорогущие, красиво упакованные для туристов и проезжих. По нормальной цене удалось купить только три подпорченные маракуйи, да кокос.
В уже ставшем почти родным коридоре Лира встретила ту самую медсестру, которая обсуждала с подругой мисс Корнеги. Девушка как раз несла куда-то  упаковку шприцов. Обернулась на Лиру, будто припоминая, знает ли ее, но даже не поздоровалась, скрывшись за поворотом. Не придав этому особого значения, девушка вошла в десятую палату и обнаружила, что там никого нет. Не было пределов ее изумлению, которое плавно перерастало в навязчивую паранойю, что Ирвинга схватили и передали инквизиции, дополнял эту картину почему-то ее отец в пыточном одеянии с вилами в руках, говорящий материнским голосом "Ну как же так?". Лира отмахнулась от видений и вышла в коридор, отлавливать медсестер и пытать уже их на предмет, куда дели владельца лавки экзотики.  В коридоре ей опять попалась та старая знакомая, только уже без шприцов.
- Это ведь ты постоянно ходила в десятую? К Ирвингу, продавцу амулетов? Ты вроде у него работаешь, да? - спросила она, с сомнением щурясь.
- Ага, - кивнула Лира. - А где Ирвинг?
- Вот! Я же смотрю: лицо знакомое. Его выписали сегодня. Еще часу не прошло, как его знакомый за ним пришел. Тебе разве в приемной не сказали? Или ты опять так прошмыгнула, без разрешения? - девушка весело подмигнула. "Разрешение" на посещение больных в больнице Фордъегела вообще стало чем-то эфемерным. Проходя приемную стоило крикнуть "Баб Клар, это я!" и спокойно прошествовать в нужную палату.
- Ушли они уже, в общем, - продолжала тем временем разговорчивая медсестра. - Подождали тебя с утра. Ты же обычно раньше приходишь. А потом сами ушли. И часу не прошло. Минут 35 назад еще здесь были. Вообще, не понимаю почему его выписали так рано. Насколько мне известно с таким ранением нужно отлежаться. И о чем только мисс Корнеги думает? Все-таки не чужой нам человек. Ты слышала сколько глупостей по него после того случая говорить начали ужас! Не понимаю таких людей.
- Понятно, спасибо, - снова кивнула Лира, впол уха слушая возмущения медсестры: главную информацию-то она уже получила. - До свидания, - махнула рукой девушка, развернулась и пошла из больницы на улицу.  Но на душе было как-то не спокойно, внезапное исчезновение Ирвинга из больницы накладывалось на ее вчерашний уход из дома. "Беда-а..." - пронеслось в голове. 
На улице не происходили ничего особенного, не особенного тоже. Весь рабочий люд Фордъегела уже разбрелся по своим рабочим местам, поэтому улицы практически пустовали. Лира зачем-то осмотрела лавку, что стояла рядом с больницей, но Ирвинга там не было. Девушка пожала плечами и отправилась обратно в лавку, рассудив, что если торговцу куда и идти, то только туда. На пороге лавки она столкнулась с каким-то хмурым субъектом, который, буркнув что-то неразборчивое, кивнул ей, наверное, в знак приветствия и тут же удалился. Ирвинг обнаружился в своей комнате. Бледный и усталый, но очень даже живой.
- Привет, - после некоторого молчания, озадаченно произнесла она. - Что вдруг ты тут?
- Привет, - торговец улыбнулся, приподнявшись на локте. - Так меня выписали сегодня. Я не знал когда ты придешь, поэтому просил Клару передать тебе, что я буду ждать тебя уже в лавке. Знаешь, я никогда не думал, что от больницы до моего дома так долго ехать. Если бы не Джек, я наверняка отбросил бы по дороге копыта. -  Как у тебя дела? Ты вообще была в больнице или просто зашла и увидела, что я "вдруг тут"?
Молчание девушки слегка затянулось. Вот почему ей хотелось прибить Ирвинга за то, что она, пока шла обратно, успела придумать тысячу и один способ, которым торговца могла порешить замечательная Инквизиция или разъяренные жители городка? 
- Ну ты даешь, - мудро решив отбросить все пессимистичные мысли, выдала Лира. - А кто такой Джек?
- Один из подручных Вегилла. Он еще будет иногда заходить, чтобы держать меня в курсе событий. Не обращай внимания на его угрюмый вид, на самом деле он человек неплохой.
- А-а-а, - растеряно протянула Лира и села на стул, не зная что сказать. Как-то все разом навалилось. Отчего-то ей не хотелось сообщать Ирвингу, что она ушла из дома. Язык не поворачивался сам собой. - Держи, это тебе, - она протянула ему пакет с фруктами, стремясь заполнить тишину со своей стороны. - А сейчас-то как себя чувствуешь?
- Спасибо. Сейчас получше. Хотя от "переезда" еще не отошел. У тебя странный вид. Что-то случилось?
Стыд заполняет Лиру изнутри, преобладая над злостью и безразличием. Почему так? Лира всегда знала, что рано или поздно, но она покинет отчий дом и будет жить своей жизнью. Не думала, что будет так больно и обидно? Это же они... мама, папа, которые превратились в мать и отца. Когда это случилось, зачем, почему? И много-много вопросительных знаков, за которыми не следуют ответы. Вместо ответов больно и стыдно. Лира не стала самой лучшей дочерью, не стала предметом гордости, а только объектом для криков и ругани. Дышать стало сложнее. Бежать захотелось сильнее. Прочь, прочь, прочь отсюда. Уснуть бы, во сне все прекраснее и без этих проблем. Лучше. Хотелось разрыдаться.
- Да нет, - слез не было, вместо них только улыбка. - Все в порядке. Отдыхай, - она ненадолго замолчала, но потом решила, что рано или поздно все равно правда вскроется, поэтому лучше сразу. - Просто я из дома ушла. 
Ирвинг сел, внимательно посмотрел на девушку, будто читая по ее лицу. Затем хлопнул по одеялу рядом с собой и сказал:
- Сядь, - в такие моменты Лира замечала, что у него были взгляд и голос человека, который никогда не осудит, который обязательно поймет, даже тогда, когда ты сам себя едва ли понимаешь. Почему она забывала об этом так часто? - Расскажи все по порядку, - попросил торговец. - Боюсь, нам придется решать нетривиальную проблему.
Лира прислонилась спиной к стене, ощущая себя не в своей тарелке. Внутри что-то сжималось, отчего ей казалось, что она сдувается как воздушный шарик, который кто-то вероломно проткнул, и вот-вот наступит заветная черта, когда она просто скукожится. Печальное будет зрелище. "А папенька порадуется, что непутевая дочь перестала существовать," - поддел внутренний голос. 
- Почему они вечно мной недовольны? - девушка медленно сползла вниз по стенке и уткнулась мордашкой в колени, закрываясь от всего мира. Ей очень многое хотелось сказать, решить все проблемы - тривиальные и не очень, высказаться, выразить все свое "фе и фи", но сделать это было проблематично, потому что в горле застрял ком, а глаза подло украсились слезами, которые уже вовсю катились по щекам. Остановить это не получалось, и Лира злилась на себя все сильнее. На себя, а потом на весь дурацкий мир. Но становилось только хуже. 
Сделав глубокий вздох, Ирвинг поднялся, подошел к девушке и сел рядом с ней. 
- Я же ничего плохого не сделала, - сорвавшимся голосом обвинила воздух Лира. Так какого лешего надо было так над ней издеваться? 
- Не сдерживай слез. Ты можешь плакать, если тебе больно. Твои родители тоже всего лишь люди. У них свои страхи и слабости. Они совершают ошибки и многого не понимают. Возможно, в чем-то они до сих пор еще несмышленные дети. Ты в этом никак не виновата. Просто так иногда бывает. Расскажи что именно случилось? Вы с отцом опять поссорились?
- Мне не больно, - глухо выплюнула Лира, ударяя кулаком об пол. Боль эхом отозвалась по всей руке, усиливая злость. Ей не больно, никто не сможет причинить ей боль, задеть. Никто и никогда! Даже эти двое родителей. К черту их, к черту всех, гребанный город, тухлые устои. Плевать с самой высокой часовни, плевать на саму часовню. - Мне не больно, - тише, но упрямо повторила девушка. Слезы капали и, почему-то, щипало в глазах. Ирвинг прав: она не виновата. Не ее вина, не ее ответственность. А значит и сожалеть не о чем. Не хотят, значит придется разорвать эту родственную связь. Связи не цепи, порвать легко. Она сможет. 
- Ничего не случилось, - тщательно выговаривала слова Лира. Слезы заканчивались. Слез нет. Боли нет. Сожалений нет. Ничего нет. Все хорошо. - Просто я непутевая дочь и лучше бы меня вообще не было. Раз лучше, значит не будет. Вот и... - Что-то не больно, но ощутимо щелкнуло девушку по носу. От неожиданности она осеклась, так и не закончив фразы.

[memo >>>]

(продолжение)

- Лира. Не глупи. Ты можешь рассказывать подобные несуразицы кому угодно; своим друзьям, родителям, самой себе, но мне - нет. Отрицать наличие проблемы, тихо злясь на вселенскую несправедливость, опасно для здоровья. А твое здоровье, как психическое, так и физическое, мне дорого как память, хорошо? Поэтому предлагаю тебе поорать для разрядки и ввести меня наконец в курс дел.
- Не хочу я орать, - недовольно фыркнула Лира и уткнулась лбом в плечо севшему рядом Ирвингу. Внутри все более или менее устаканивалось, хотя еще чувствовались отголоски недавней бури или же только предпосылки чего-то большего. Лира не знала, удалось ли ей окончательно успокоиться или еще предстоит переживать нечто подобное. Но сейчас все, чего ей хотелось - это спать, поэтому девушка просто пересказала вчерашний разговор с отцом, стараясь отключить все эмоции. Слова эхом отражались в голове, каждая буква яростно вибрировала и с яростью вколачивалась в подсознание. "Только сын...", "Никакого толку...", "Бесполезная...", обрывки слов. Лира не замечала, как начала рассказывать по ролям, правда в режиме монолога, копируя интонации и акценты своего отца, затем вкладывая уже свою злобу и саркастичные комментарии с насмешками. Пересказывая Ирвингу, Лира как будто заново переживала вчерашний вечер, вот только уже яро участвуя в дискуссии и говоря папеньке то, о чем вчера умолчала.
Наверное, она никогда бы так не разошлась, если бы Ирвинг в нужный момент не подливал масла в огонь. Короткие, вроде бы самые обыкновенные фразы, но каким-то образом от произнесения их вслух становилось легче. А затем внезапно слова закончились. Лира замолчала, беззвучно подрагивая плечами. Место недавней злобы заняла усталость, в голове что-то гудело, в висках поселилась дрель.
- Есть что-нибудь от головы? - хрипло спросила девушка, отстраняясь от торговца. Если нет, то будет плохо: ее не покидало ощущение, что голова вот-вот взорвется.
- Есть обезболивающее в сумке, - Ирвинг ткнул пальцем в нужном направлении. - Возьми половину таблетки. Они сильнодействующие. А оставшуюся половину и еще одну целую дай мне. И по два стакана воды нам обоим.
Лира поднялась, задумчиво осматривая руку: ей казалось, что ее колотит изнутри, однако внешних проявлений дрожи не было. На полном автомате она добралась до сумки, порылась там и выудила таблетки, затем принесла воду, протягивая Ирвингу стакан и половинку таблетки.
- Это выпей ты. Давай, пей.
Лира кивнула и послушно выпила свою половину таблетки, запивая одним большим глотком.
- Хорошо. А теперь, - держась за край близ стоявшего стула, Ирвинг поднялся, - пожалуйста, принеси воды мне. Можно сразу в двух экземплярах.
Девушка ушла и через некоторое время вернулась с графином и еще одним стаканом в руках. Торговец к тому времени успел перебраться обратно на постель. Кровь опять отлила у него от лица. Приняв обезболивающее и выпив едва ли не полграфина, он с тяжелым вздохом опустился на одеяла. Лира продолжала неподвижно стоять, полностью погрузившись в свои мысли.
- Эй, как ты? - спросил Ирвинг, смерив ее изучающим взглядом. Девушка выглядела совсем понурой. - Лира?
Как она? Хороший вопрос, знать бы самой еще ответ на этот вопрос. Лира неопределенно пожала плечами, рассматривая что-то на дне стакана. Если всмотреться посильнее, то можно увидеть там нечто особенное, Лира была почти уверена, что смотрит сейчас в некое подобие калейдоскопа, только сосредоточиться и рисунок появится. Не появился, момент был упущен.
- Не знаю, - наконец, отозвалась она. - Наверное, нормально.
- Все будет хорошо, - улыбнулся Ирвинг и почему-то в его слова очень даже верилось. - Мы что-нибудь придумаем. А пока перебирайся на чердак. Располагайся как тебе удобно. Можешь брать любые вещи. И посмотри, сможешь ли спрыгнуть из окна, ничего себе не повредив. Если твой отец придет за тобой сюда, я скажу ему, что не видел тебя и ничего не знаю. Ты понимаешь почему?
- Чтоб тебя не подставлять? - спросила Лира. В ближайшие дни видеть дорогого папочку ей не хотелось, однако мысль уходить в глубокое подполье не приходила.
- Чтобы в тот же день не вернуться обратно в отчий дом. Фактически я не имею никакого права тебя укрывать. Пока тебе не исполнилось 21, ты находишься под опекой родителей. Я ни по закону ни по состоянию здоровья ничего не смогу сделать, если твой отец увидит тебя здесь и пожелает забрать. Ты в свою очередь тоже. Поэтому официально тебя здесь не должно быть.
- Хорошо, - кивнула девушка. Она ожидала чего-то большего от этого момента, подсознательно Лира всегда знала, что рано или поздно она уйдет из дома, но считала, что будет это как это иначе выглядеть. Наверное, более торжественно или захватывающе? Вероятно, но вот именно сейчас она ничего не чувствовала.