Kono miyona Shinjuku-eki, Эта странная станция Шинджуку

[Кысь >>>]

- Помнишь, ты рассказывала про уродов, которые приставали к тебе?
- И отобрали у Арису и Кироро деньги, когда тех послали на рынок, - вставил Юки.
- А еще я помню, что не хотела, чтобы вы с ними связывались, - вздохнула Саэко.
- Извини, - ухмыльнулся Такеми; он почти отрастил чахлую поросль на лице и чувствовал себя практически взрослым. – Бывает.
- Я вижу. В следующий раз принесут на носилках, - скучно констатировала Саэко. - Меня бы хоть взял вместо этого клопа.
Такеми не собирался ничего говорить в свою защиту; их ленивая перепалка началась не сегодня, зато мелкий – не утерпел.
- Я предупреждал! – снова влез он между спорщиками. – Но он вообще один пошел, я испугался, что получится...
- Как? – срезал его Такеми на разгоне.
- Ну... нехорошо.
- Не лезь больше в такие вещи, - Саэко разомкнула объятия и сумрачно посмотрела Юки в глаза. - Или уже начинай всерьез, да?
- Идем.
Не глядя, последуют ли за ним остальные, Такеми – руки засунуты глубоко в карманы – вразвалочку зашагал прочь. Сладкая парочка догнала его на мосту. Никто не остановил их, когда юные авантюристы спустились по ветхой деревянной лесенке вниз, на голое дно канала. Под ногами скользили покрытые илом камни. Такеми нырнул в тень, прислонился к массивной опоре. Саэко почти волоком втащила следом нерасторопного Юки. И сразу же устроила подбородок на сплетенных ладонях у него на плече.
- Ну и?

[Bishop >>>]

Добыча была предъявлена не сразу, ее следовало неторопливо вытащить из бездонного кармана и развернуть. Деревянные «щечки» утратили за долгое время свой темно-вишневый оттенок, но металлические части тускло блестели, идеальные, безупречные, без единой царапины, как будто пистолет изготовили в прошлом году, а не больше полвека назад.
- «Намбу-14», - пояснил не без гордости Такеми. – Их больше не производят. Дорогая игрушка.
Саэко перебралась ближе и теперь рассматривала оружие, почти касаясь друга плечом. Улыбнулась.
- Красавец. Настоящий красавец...
Улыбка исчезла.
Юки тоже сунулся посмотреть, вытягивая шею, как неугомонный котенок перед слишком большой для него миской.
- Ух ты...
- И теперь он наш.
- Да, - Саэко отвернулась и теперь смотрела на то, как течет среди грязи ленивый ручей - бывший канал.
- Не беспокойся, - новый владелец оружия завернул опасную игрушку в платок, спрятал. – Я украл его. Те придурки не имеют к нему отношения.
- А те, у кого украдено?
- Когда тебя стали волновать мелочи?
Тяжелый сверток в кармане воздействовал странным образом, будоражил, заставлял кровь кипеть. Не усидев на месте, Такеми вскарабкался на стоящую под углом балку, глянул сверху на друзей. Если сейчас нога заскользит по пленке зеленой гадости, что покрывала опоры моста, то обратно в приют им придется тащить его на себе. Хорошо, если только переломает конечности. С высоты Такеми подмигнул онемевшему Юки.
- Эй, малявка, не проговорись отцу Макибе!

[SonGoku >>>]

Станция Шинджуку, южный выход
Токио

Когда большой циферблат на Кошу-кайдо и часы на башне NTT DoCoMo building показывают семь утра, южный выход принадлежит молодежи. Но не так, как вечером, а всего на минуту-другую, которых хватает, чтобы проскочить турникет. Еще негустая толпа состоит в основном из школьников и студентов. Бледно-золотистый воздух прозрачен и свеж, а высокие двери Halc'а и LUMINE откроются лишь через три часа. На Мозаичной улице и Террасе еще царит тишина. И только-только начался отсчет тысячам человек, которые пройдут через перекресток.
Ниже уровнем, по высокой насыпи под уличной эстакадой каждые три минуты пробегает состав с травянисто-зеленой полосой на боку, чуть пореже идут разноцветные поезда Чуо-собу, Сайкьё и Шонан.. И степенно, уже сбросив - или пока не набрав - скорость, проплывает "Moonlight Echigo".
Хочу на ручки.
- А я - не хочу заболеть.
Кеукеген* - не переносчик заразы, кеукеген - ее вестник, обиделся невидимый собеседник. Купи поводок, кеукеген сойдет за собачку.
- Зачем, если тебя вижу только я...
Кхм!!!
- ...и еще двое-трое - от силы.

------------
*Keukegen - 毛羽毛現 – буквально «косматый мохнатый волосатый кто-то», существо, напоминающее небольшую собачку, покрытую очень длинными спутанными волосами. По некоторым верованиям, кеукеген – дух болезни, который живет в темных влажных местах и вызывает различные недомогания у обитателей тех домов, в которых поселяется. В другом написании - 希有怪訝 – имя его означает «редко встречающееся подозрительное нечто»

[Далара >>>]

Кеукеген может сделаться видимым.
- Ты уймешься когда-нибудь?
Это вряд ли.
Южный выход пахнет утренним кофе из ближайшего Dotour, булочками с корицей и таурином.
Не такому густому, как в час пик, черно-белому, словно стая галок, потоку нет дела до сонного и небритого, с немытыми волосами молодого человека в мятой поношенной футболке с поросенком, коротковатых ему мешковатых штанах и безрукавке цвета земли с глиной, который разговаривает сам с собой. Мальчишки и девчонки в униформе, кто галдя, кто молча, группками или в одиночку движутся по привычному маршруту "станция – школа".
Но сегодня поток нарушается, сразу за турникетом возникает вдруг какой-то водоворотик. Взволнованные голоса, чей-то смех... обрывается.
Пауза.
Будто сама собой образуется мертвая зона – никто не хочет быть причастен.
Пронзительный девичий визг подхватывают несколько подружек, звук вибрирует в воздухе. И сразу – гомон, щелканье камер на мобильниках.
Кеукеген не виноват!
- Да, знаю.
Кеукеген даже не был у него дома!
- Да знаю я...

Сообщение отредактировал Bishop - 2-10-2012, 15:37

[Bishop >>>]

Он икнул ровно сто раз.
- Кто считал?
А зачем? Всякий знает примету.
- Кто из них видел все от начала и до конца? Покажи.
Кеукеген не сунэ-косури*... Сгусток бурого тумана, увивавшийся возле странного мрачноватого юноши, распушил свалявшиеся, похожие на домашнюю пыль космы. Ну да ладно. Клубок, ловко лавируя между ног, подкатился к пареньку с забавными алыми прядками в волосах, подскочил и царапнул его за штанину.
Один шаг – иногда ровно столько отделяет от знания, без которого можно и обойтись, - пальцы сомкнуты на руке незнакомца выше локтя. На секунду зажмуриться, так, чтобы не потеряться в вихре чужих воспоминаний.
Вспышка ослепила на мгновение, оставив после себя плавающие перед глазами красные круги.
...существует проклятая «флэшка», ее нельзя отличить от обычной, пока не захочешь сохранить что-нибудь. Потому что тогда ты найдешь на ней видео, и датирован файл будет завтрашним днем...
...смерть совершенно незнакомого человека, и если просмотреть видео, то в тот самый час и день, которыми датирован файл, человек умрет. А сам файл – исчезает...
...Попробуй икнуть сто раз...

------------------------
*Sune-kosuri - 脛擦り - буквально «тереться о лодыжку», небольшой, напоминающий собачку йокай из района Ода, префектуры Окаяма. Дождливыми ночами проскальзывает между ног путника, царапая и щекоча ему лодыжки.

Сообщение отредактировал SonGoku - 17-09-2012, 10:42

[SonGoku >>>]

- Уже приехали, - блестя очками, громко возвестило над головами кудлатое долговязое существо в синей с желтым мешковатой униформе. – Пожалуйста, очистите место.
Толпа подалась назад. Противостояние Ванды и длинного «ты кто? – а ты кто?» закончилось обоюдным предъявлением удостоверений. И правда, криминалисты из ближайшего участка. Неожиданно встрял Саоми, который до того негромко стоял в сторонке: «Вы работайте, мы пока опросим свидетелей». Коим немедленно и громко было предложено не расходиться и дать показания, чтобы потом не требовалось их беспокоить и разыскивать без надобности.
Постовые вооружились электронными блокнотами с голографической эмблемой полиции и принялись вести опрос. «Переведенцу» Саоми достался невысокий молодой человек с немного растерянным и вечно направленным куда-то в сторону взглядом, давно немытыми волосами и наглым поросенком с сигарой на не первой свежести футболке. Ванда поглядывал на них: уж больно по-дружески они общались, будто давно знакомы. Нет, не стоит доверять всю работу напарнику. Ванда Хидео со стилом наперевес вторгся в беседу:
- Ваше имя, год рождения, род занятий?
Молодой человек растерялся – опустил голову так, что лица не видать из-за длинных сосулек волос, взгляд уперт в носки стоптанных кед с неуместно цветными шнурками.
- Шимада... – почти на грани слышимости выдавил горе-свидетель.
Востроносая девочка, утонувшая почти по уши в синей форменной робе, посмотрела на троицу строго.
- Вы мешаете мне работать, - сообщила она. – Отойдите.

[Далара >>>]

Саоми, направляя и одновременно придерживая за плечо, как отец растерянного ребенка, отвел свидетеля в сторону. Рядом с широкоплечим квадратным седеющим полицейским Шимада и выглядел школяром. Хидео бросил девочке-мышке: «Извините» и ринулся за ними.
- Шимада Тадаоки, - продиктовал ему переведенец. – Тысяча девятьсот восемьдесят девятого года рождения.
Ванда записал и пригвоздил неказистое существо канцелярским взглядом.
- Вы знали потерпевшего?
Поросенок с сигарой на застиранной старой футболке был живее владельца одежки.
- Не...
Кеукеген говорит, что китоши не отвертеться...
- Отвяжись, - шепотом попросили его. – Не сейчас.
...и придется браться за дело!
Молодой человек совершил ногой движение, будто пнул мохнатый клубок, что вертелся внизу и мешал разговаривать.
- Тут проклятие, я проклятия не снимаю. А йокаи тут ни при чем.
Ванда сделался предельно участливым.
- Скажите, пожалуйста, имя врача – психиатра, имел в виду Хидео, - который «ведет» вас. По возможности, и клинику тоже.
Он держал стило наготове. Но напарник с деревенской бесцеремонностью похлопал его по плечу и развернул к толпе.
- Их там много, прямо не знаю, как справиться. Помоги, а. Ты, все ж, местный.
- Ну да, ну да, - бурчал Ванда, понимая, что от него, пользуясь правом старшего, попросту избавляются. – Куда тебе, деревня-сан, общаться с токийцами, они тебе наврут с три короба, а ты все примешь на веру. Ваше имя, пожалуйста...
Краем уха он услышал:
- Что может китоши-сама сказать об этом проклятье?

[Далара >>>]

Несколько дней спустя

Мир менялся чересчур быстро. Казалось, закутанный в мантию лесов у подножия, идеальный вершиной, вулкан Фуджи лишь один пребывал незыблем. Не то чтобы патрульный Саоми Рендзабуро жаловался – да и кому, Будде, бодхисатвам, ками? Просто ему трудно было поспевать за всеми нововведениями. Дома, в Аокигахаре, их почти не замечали, разве что участок оборудовали системами спутниковой навигации. Так на терминалах работала молодежь.
Дернули же демоны на склоне лет податься в Токио, мегаполис, который и на Японию-то не похож, скорее, на шипы дракона из стекла и бетона. Правила другие, люди другие, случаи тоже. Только китоши Шимада – его Саоми встречал то и дело на улицах – напоминал о лишенной налета чужеземья родной стране. Они всегда здоровались, полицейский осведомлялся, как идут дела.
Жаль умершего паренька. Саоми помнил этого Умусу – да и как забыть тех, кого доводилось искать в Аокигахаре, лесу смертников? Большинство обнаруживали уже закоченевшими. Их хоронили тут же на специальном кладбище, если не удавалось найти и связаться с родственниками. С телами обязательно кто-нибудь сидел, чтобы мертвым не было так одиноко отправляться в загробный путь. Печальная и незавидная обязанность.
Потом община взроптала: с чего это они должны хоронить все невостребованные тела за свой счет? Одни убытки, государство не возмещает, самоубийц все больше, мест на кладбище не хватает... Тяжба тянется до сих пор.
Но ту группу школьников нашли всего-то перепуганными насмерть. Целехонькими.
Их было четверо – этот Умуса, Мацумото, которого все почему-то называли Сацума, и две девочки, тихоня и громкоголосая толстушка.
И как же неприятно было видеть сейчас мертвым одного из них так далеко от смертельного леса. Видимо, правда, что ни одно проклятие не проходит бесследно. Саоми не знал, как, но решил разузнать об остальных четверых.
Китоши был тут как тут, словно предвидел несчастье. Впрочем, это ж его работа.
Когда готовили отчеты на отправку начальству и архив, не бумажные, электронные, Рендзабуро тщательно посмотрел, что там насочинял его дотошный напарник. Выходило, что Шимада если не собственными руками задушил умершего, то причину смерти знал точно. Бред несусветный.
Обстоятельный Саоми еще раз сходил поговорить с китоши, чтобы удостовериться в том, что правильно понимает вещи. По всему выходило – правильно.
И потому полицейский, нисколько не стыдясь, удалил из электронного варианта отчета запись о присутствии Шимады в тот день на южном выходе станции Шинджуку.

[SonGoku >>>]

Станция Шинджуку, Токио


Разноцветная накипь беззаботных юнцов раскачивается на черном приливе "офисных пиджаков". В полноводных потоках озабоченных (не опоздать бы на поезд или междугородний автобус!) пассажиров и растерянных, оглушенных туристов одинокими крохотными островками ведут незаметную жизнь бомжи. В якиториях и закусочных локоть к локтю сидят полные осознания собственной важности крепкие молодые люди из Кабуки-чо, тихие работяги и вялые после бессонной ночи бармены с Голден-гай, Ханадзоно и Омоидэ-йокочо. Школьники в строгой форме спешат мимо тех же витрин, в которых разглядывают себя, расправляя помятые крылышки, мотыльки Ни-чомэ.
Перекресток у больших уличных часов Шинджуку - место, где сходится множество разных миров.
Удивительно - как быстро сужается горизонт, когда сидишь, стыдливо опустив голову. В поле зрения появились сначала штиблеты; все естественно, если не поднимать взгляд.
Дорогие мужские туфли из мягкой хорошо выделанной кожи. Тот, кто носит подобную обувь, предпочитает необщественный транспорт - почему-то пришла мысль о "хаммере". А еще эти люди не совершают покупок в Halc и Odakyu и, тем более, не имеют привычки останавливаться перед бомжом.
Первая мысль – неужели прикрытие настолько неправдоподобно?
Вторая – или это знакомый? Человек в таких туфлях... едва ли.
Да нет, взгляд мельком из-под специально растрепанной и брошенной на лицо длинной челки подтверждает – не знакомы. Разве что через третьих лиц. Такемура-сенсей? Вряд ли, он бы предупредил.

[Далара >>>]

Кетсу молча указал на выставленную для подаяний шляпу, приобретенную, как и весь костюм, в Уэно. Незнакомец присел на корточки; он разглядывал псевдо-бездомного с любознательностью естествоиспытателя. И перекатывал языком за щекой леденец.
Портмоне из тонкой кожи, тонкие, ухоженные пальцы выудили оттуда купюру в тысячу евройен и визитную карточку – шероховатый кусочек картона с изображением свернувшейся в кольцо креветки, бледно-желтым по кремовому фону.
- На удачу, - незнакомец опустил подношение в фетровый «котелок». – Мне сегодня было видение, что она вам не помешает.
- Желаю удачи и вам.
Так, срочно убрать ироничную полуухмылку и поработать над интонациями – смирение и еще раз смирение – нужно демонстрировать их, а не вызов коллеге из смежной организации, так недолго профукать всю легенду. Что есть, то есть, не привык Кадзуя работать под прикрытием.
И зачем же разведуправлению вдруг понадобился сотрудник четвертого отдела Национальной комиссии общественной безопасности? Кто-то из подопечных натворил что-нибудь из ряда вон выходящее?
Они встретились взглядами.
- Господин Мацуда необычайно щедр.
От внимательных немигающих глаз стало как-то совсем неуютно. Двумя пальцами, точно фокусник, незнакомец залез в нагрудный карман и достал оттуда завернутую в блестящий фантик конфету. Кетсу не успел отодвинуться, его руку крепко сжали, перевернули ладонью вверх и вложили подарок. Конфета на ощупь казалась чересчур твердой и ребристой для шоколадки. Коллега облизал губы – проказливый школьник, а не сотрудник спецслужбы.
- Это только начало, - пообещал он.

[SonGoku >>>]

Голден-гай
Токио, Кабуки-чо, 1-1-9
24 июня 2015 года, 18:42

Лопоухий меховой помпон на тонких хрупких лапках в клетке выглядел столь же дисгармонично, как и двое клиентов, заглянувшие в "Шинширу" пропустить по стаканчику. Первый был как гора - огромен, широк и увенчан снежно-белой щетиной коротких волос. Второй походил на пронырливую молодую лису, что живет за святилищем на горном склоне: оттопыренные острые уши и тревожно-насмешливый взгляд. Первому задумчивый, не от мира сего красавчик-бармен – он оживился только, когда представилась возможность провести краткую экскурсию о расставленных на полках и даже на стойке бутылях и бочонках, – подливал окинавский шочу из обвязанного веревкой жбана, второй тянул по глотку белое вино из покрытого вязью "испарины" бокала. Первый едва помещался на табурете за черной лакированной деревянной стойкой, второй был здесь органичен, как ирландский паб в центре Шинджуку.
- Все это сакэ, не понимаю я его, - обведя рукой бутыли, сообщил розовощекий голубоглазый европеец молодому спутнику, когда бармен отбыл к дальнему концу стойки подсыпать корма в миску зверьку и погладить его по мягкой спинке. – Водичка какая-то без вкуса и запаха, не берет совсем. Шочу все-таки уже похож на напиток. Если только в него не кидают гору льда.

[Bishop >>>]

Бар на втором этаже только-только открылся, и эти двое были единственными пока посетителями узкого, как кишка, сплошь из дерева и стекла заведения. По центру красовалась картина – несколько мазков, будто ребус, - в тонкой алой раме.
Японец метнул на соседа внимательный взгляд из-под длинных ресниц, рассмеялся. Он с широкой белозубой улыбкой жил параллельными жизнями, отчего она казалась приклеенной к его лицу. Но веселой.
- Алекс-сан – большой знаток и ценитель.
- Ну да, смейся-смейся над неуклюжим «южным варваром», - усмехнулся Алексис Дуфф и щедро отхлебнул шочу из чашечки, похожей изнутри на морское дно сквозь толщу воды. – Обменялись культурами, можно сказать, - он кивнул на бокал соседа.
Острая закуска, поданная на крошечном синем блюдечке вкупе с точеной деревянной вилочкой, вызвала у беловолосого гиганта недоумение. Бармен наклонился над стойкой:
- Не нравится?
- Понимаете, не острая она, - сокрушенно развел руками белокожий гость. – Мне бы – э-эх! Чтоб забрало.
Изумленный бармен стойко пережил момент падения репутации вкупе со взглядами на возможности закуски, от которой клиенты обычно принимались, раскрыв рты, изображать рукой веер.
- Обождите минуту, принесу вам другую, за счет заведения.
И снова оставил клиентов наедине.
- Спасибо, что передал чип, - кивнул соседу европеец. - Я в долгу не останусь, ты же знаешь.

(помощь)

[Далара >>>]

Тот ответил бы (он собирался!), но, воспользовавшись моментом, кинул в рот отвергнутую закуску и теперь сидел с округлившимися глазами, прикрываясь ладонью. Беловолосый гость страны от души хохотал и хлопал приятеля по спине, пока тот не оклемается. Вернулся бармен и одним движением – более плавного и точного не найдете во всем районе, - выставил перед европейцем новую порцию шочу и крошечное керамическое блюдечко с самой ядреной корейской закуской.
На розовощеком немце скрестились выжидательные взгляды.
Тот опробовал угощение и поднял большой палец.
- Вот теперь то, что надо, - довольным котом сугубо больших размеров проурчал он. – Еще две, пожалуйста.
Местный бог бутылей и стойки одобрительно качнул головой – мол, ясно, что такому крупному человеку требуется много закуски, - и, поклонившись, удалился готовить добавку.
На короткое время в помещение ворвался шум улицы и яркий солнечный свет - внизу открылась и захлопнулась дверь. Посетитель был непривычно для жителей этой страны долговяз и развязен. И чрезмерно кудлат.
- Как дела, Маса-кун?
Предпочтения в выпивке у него были так же просты, как одежда; бутыль пива из холодильника его более чем удовлетворила. Бармен, не дожидаясь заказа, поставил ее, открытую, и стакан на ближний к входу край стойки.
- Масахико, - поправил он привычно, без тени недовольства.
Новый гость крошечного бара едва ли имел право обращаться снисходительно – владыка этого места был старше его лет примерно на восемь. Ранние посетители если и стали для новоявленного ухаря неожиданностью, то нисколько не помешали процессу. Масахико положил рядом с запотевшим стаканом толстый желтый конверт.

[SonGoku >>>]

- Масахико-сама! - кудлатый покладисто отсалютовал пивом и, размотав бечевку, который скреплен был пакет, мельком глянул внутрь, удовлетворенно кивнул.
Затем спрятал подношение во внутренний карман старой кожаной куртки; все запястье его оплела паутина цветной татуировки.
Он был сам по себе, они - тоже. Бармен пребывал в философском покое, а смешная шиншилла что-то грызла в углу своей клетки. Но когда Дуфф отправил в рот очередную порцию супер-острой закуски, кудлатый уставился на него, в детском восхищении открыв рот.
- Не надо пялиться, - мягко пожурил его бармен. - Неприлично.


***

Господин Мацуда ошибался, начало было положено гораздо раньше. Занятная штука случайность. Если бы не доклад кого-то из наблюдателей Четвертого отдела, который приметил «Фантома», не было бы расследования, не случилась бы стычка на станции, не всплывали бы одна за другой странные подробности жизни молодого замкнутого и тихого добряка-католика. Не священника даже, брата конгрегации тринитариев.

[Далара >>>]

Оперативник Комиссии общественной безопасности закрыл глаза и просмотрел содержимое подарка с импланта.
Фотографии.
Небольшой остров, сплошь горы, на склоне прилепилась деревня, но там ничего не разглядишь. По виду, из азиатской части Тихого океана. Поиск совпадений в географической базе данных. Займет время.
На следующем фото мальчишка лет десяти ласково в выцветшей полосатой майке гладит по спине пеструю кошку. Кадзуя с резким «пффф» открыл глаза и некоторое время сидел, уставившись в дощатый потолок. Да, люди меняются с возрастом, да, бывают двойники. Но именно с этим выражением очень похожий на этого ребенка человек, известный сейчас как Тойохара Масаюки, раздавал сегодня утром еду бомжам. Примем за предварительную версию, что это и есть он.
Итак, в игру добавилась разведка. Почему?
Кадзуя кинул запрос шефу, у того больше возможностей, пусть и разбирается, кто еще и зачем разрабатывает «Фантома». А заодно пусть добудет все доступные ему данные на Мацуду... как его... Такатоши.
Если Тойохара и есть убийца старшего брата, он мог натворить что-нибудь еще, отсюда разведка. Но лучше не спешить.
Сузим поиск острова до Японского архипелага. [Запустить анализ с начала]
На следующей фотографии царила идиллия. Буйство зелени, две стройные пальмы будто колонны, статуя в струящихся одеждах и с младенцем, белоснежные стены под двускатной крышей, стрельчатые окна и арки, деревянная колокольня. Можно подумать на южную Европу, если бы не японские лица обитателей двора и не надпись: «天主堂». И опять тот же мальчик, но старше, наверное, лет пятнадцать.
Церковь найти будет сложнее, чем остров.

[SonGoku >>>]

Штаб-квартира «Кайки»

Приключения Хироши в Штатах принесли его подчиненным не только массу беспокойства и угрозу роспуска, но также парочку неординарных задач – с Хиро, впрочем, слово «обыкновенный» лучше всего забыть, - радость обнаружения, что он все-таки жив, и нового члена команды. Джек был нагл, нахрапист и неотесан, по-японски знал два-три слова, зато мог часами точить лясы с Котоэ по-английски. Разумеется, поначалу его приняли в штыки. Вакамия, который чувствовал себя ответственным дедушкой при молодняке, даже собрался завести с юным главой разговор об уместности такого новичка. Но увидел преданность Джека, его мгновенную собранность в момент вероятной опасности и передумал. В конце концов, никто из них не вливался в команду гладко, слишком уж все были разные.
И если задачу с двойником-Кеном они успешно решили, то поимка загадочного человека без возраста с длинными полуседыми волосами и в старом плаще находилась где-то на стадии сбора слухов и обработки скудной видеоинформации. «Человек? – усмехнулся Хиро, когда ему доложили об отсутствии результатов. – И не надейся. Придется постараться гораздо больше, чем если бы он был человеком».
Сквозь слаженный гул электрогитар и ударной установки - “This time, I want to take a chance…” чуть хрипловато внушал солист «Scorpions» - пробился незатейливый мотив из восьми синтезированных нот. Вакамия посмотрел на крошечное изображение лица абонента на экране и взял трубку.
- Слушай, дед...
Гаки настолько не любил потока лишней информации, что никогда не стал бы заниматься пустыми разговорами. Вакамия запустил на одном из компьютеров перед собой поиск местонахождения таксофона по его регистрационному номеру в системе, на другом запись разговора.
- Я тебя слушаю, говори, пожалуйста.
- Я нашел его.
Миниатюрное изображение в «окне» оглянулось; на секунду в разговор ворвался шум улицы, затем Гаки отгородил микрофон ладонью.
- Проверь еще вот этот блог, - он задиктовал по памяти длинный адрес так, словно это была детская считалка. – Там есть видео. И пошли сюда шар-наблюдатель.

[Bishop >>>]

Нагасаки,
24 июня 2015

Телефон звонил раздражающе долго. На том конце линии был кто-то очень настойчивый. Такеми ответил лишь для того, чтобы избавиться от назойливого шума.
- Лавка Игучи. Хозяина нет, - заученно отбарабанил он, прижимая тяжелую пластиковую трубку к уху плечом; та норовила ускользнуть, если он снова ее выронит и разобьет, вычтут из жалования, уже предупреждали.
Бесплотный голос выразил желание поговорить с господином Моконами Сейдзо. Голос был спокоен и мягок, немного даже чересчур. Чеканность произношения наводила на мысль о Токио. Такеми чуть-чуть растерялся.
- Я вас слушаю...
- Сэйва Коичиро из лаборатории профессора Мацуды в Тодай, - представился невидимый собеседник. – Специализируюсь... на данный момент на нейрохирургии. Мой знакомый рассказал о вашем случае. На основании материалов я делаю предварительный вывод, что все-таки есть вероятность восстановить работоспособность. Стопроцентной гарантии, разумеется, нет, но шансы очень велики. Согласитесь ли вы на операцию?
Сначала он решил – это розыгрыш. Но глупые шутки на эту тему прекратились, наверное, года три назад. Когда он проломил весельчаку голову монтировкой, а в результате очутился в этой вот лавке. Никто другой не захотел брать его на поруки.
- Откуда... – сипло выдохнул он, замолчал; нет, ему важно другое. – Наверное, это очень дорого... Жаль, что вы потратили на меня время.

Конверт принесли на следующий день, поздно вечером, когда все остальные ушли выпить пива на набережной, а он остался копаться в моторе. Все нормально, он не ждал, что его позовут, а другие механики не думали, что он согласится. Обе стороны были правы.

[Далара >>>]

Обычный пакет из желтой плотной бумаги, пухлый – так что едва не лопается по швам. Почтальон, низенький крепыш уже в годах – он уже лет пять собирался на пенсию, но все откладывал, мол, кто тогда будет работать? - держал его осторожно, как будто опасался, что тот может взорваться у него в руках. Но отдал он конверт не сразу. С сомнением оглядел заляпанную маслом рабочую футболку Такеми, грязное пятно на щеке, прическу а-ля ведьмина метла.
- Странная штука, не находишь? Ни обратного адреса, ни марок, ни штемпелей. Даже индекса нет, только адрес и твое имя.
- Тогда как оно попало на почту?
Такеми раздраженно зашипел сквозь зубы, его больше интересовало, куда задевался гнездовой ключ с рукояткой с храповым механизмом. Он много чего научился делать одной рукой, но сейчас – впал в задумчивость. Либо несмешная шутка, либо кто-то забыл положить ключ на место.
- Принесли и оставили. Знаешь, какая у меня там сидит разгильдяйка, одни тряпки и песенки в голове. Она и не поинтересовалась взглянуть, кто принес. А раз есть адрес, я доставляю... Но с одним условием, - почтальон сунул в рот конфету, бодро почмокал ею, и по мастерской разнесся стойкий имбирно-мятный запах, - ты покажешь мне, что внутри. Ясно же, что не только письмо.
- Старый козел... – буркнул Такеми себе под нос; кажется, слишком громко буркнул.
Лучше бы таинственный конверт принесла помощница почтальона; умом она – против истины не попрешь, Такеми и не собирался, - не блистала, но если не обращать внимания на громкое бессмысленное чириканье, то внешний вид имела приятный.
- Доживи до моих лет, - очень ласково сказал почтальон. – Только куда тебе, шею свернешь раньше.

[SonGoku >>>]

Велосипед с большой квадратной сумкой на багажнике поблескивал красной лакированной рамой в тусклом свете ламп у открытого въезда в мастерскую. За ним простиралась непроглядная чернота – лес у подъездной дорожки; чтобы выехать на освещенную трассу, требовалось свернуть направо. В этот час на трассе никого не встретишь, разве что совсем ночью пройдет междугородный автобус.
- Так будешь получать письмо?
Надпись оранжевым по пожелтевшему по краям плакату – и почему-то латинскими буквами – «Yokohama» была видна издалека, но только в светлое время, хозяин экономил на освещении. С тех пор, как южнее построили тоннель через гору, машин здесь стало меньше, разве что кому-то приспичило в Наруми. Господин Игучи любил повздыхать, что, мол, раньше было много работы завались, а сейчас только и приходится, что перебирать двигатели у старых рыдванов. Хозяин прибеднялся, он был знаком со всем населением Тайра-мачи и, как минимум, с половиной соседей.
По двухполосному – одна в одну сторону, другая в противоположную – шоссе, что разрезало здесь петляющую реку наискосок, прошла машина. Такеми обтер руку о штанину.
- Сами откройте.
- Ну, как скажешь.
Крепкий дедок в голубой форменной рубашке, сладко причмокнув конфетой, одним ловким движением вскрыл конверт. Заглянул внутрь и застыл с выражением ошеломленного пса, чью будку занял наглый кот. Поднял тяжелый, обвиняюще-недоуменный взгляд на Такеми.
- Ты что, ограбил банк?
- Чё?

[Bishop >>>]

Такеми отлепился от капота, навис над коренастым, округлым, как каменный дзидзо, почтальоном; маслянистый блик плавал по лысине дедка, как желток в стакане с какао. Из-за желтого света банкноты в конверте казались темнее, чем были на самом деле. Темнота вокруг как будто стала гуще – вокруг горы и лес, до реки, что журчит под мостом, два шага, пока хватятся чересчур любознательного почтальона, его труп унесет далеко от дороги.
- Дай сюда.
Тот беспрекословно отдал конверт. Отдернул руку, будто плотная желтая бумага грозила ожечь ему пальцы. Но, сознавая всю легкость, с которой может лишиться жизни, - слава у парня была еще та, недаром его нигде не принимали в «большом городе», - не попятился. Наоборот, устремил пристальный, с прищуром, взгляд на долговязого механика. Тот, недоуменно сведя брови над переносицей, водил грязным ногтем по банкнотам, не столько пересчитывал, больше пытался сам себя убедить, что не бредит.
- Тридцать шесть тебе, пора бы повзрослеть, - голосом школьного учителя сказал почтальон и вдруг тяжко вздохнул, грузно сел на складной табурет. – Небось, скажешь, что честно получил такую кучу денег...
В углу конверта скромно пристроился разноцветный листок с рисованной веселой рожицей и множеством восклицательных знаков.
- Э-э... – растерянно протянул Такеми. – Вроде как.