Ага, я чуток соскучилась по приклам Сразу скажу, что времени на написание больших постов и частых совместок у меня нет и не будет, прочесть действующий прикл с 1 по 18 страницу я наверняка поленюсь, но поучаствовать в вялотекущем, но чертовски интересном приключении под руководством мастера из числа знакомых мне прикло-ветеранов, я скорее всего не откажусь))
Вот так, с мексикано-негодяйской наглостью я напрашиваюсь в прикл, желательно с элементами фэнтези, юмора, мистики или реальности, научную фантастику, увы, не осилю)

А я там живу Угу, перебралась в "Идеальный мир". Не верила, что ММОРПГ так затягиват, пока сама не попалась.
Согласна, что геймплей однообразный, кач все труднее с каждым уровнем, жизнь дорожает и подталкивает стать донатором, игра уже год "тестится", перевод кривой и сервера вечно перегружены, но все равно весело, ибо есть хороший клан и верные друзья, которые и босса завалить помогут, и в данж сводят!

Сие знаменательное событие состоялось 26.07.2008 г. Теперь я счастливая жена. Вот, любуйтесь)))

(совместно с Мастером)

- Добро пожаловать в настоящий мир, говорю же... а, дерьмо... - ругнулся Джон, разглядывая свою окровавленную руку, которой он зажимал рану. - Даэлла... проклятье... Даэлла ничем не отличается от других... каждый зловонный мешок, каждая выгребная яма находится под чьим-то покровительством... кто-то ими владеет... дьявол!..
Он сплюнул, тяжело задышал, откинувшись спиной на стену комнатки.
- Раз мы прирезали сборщиков платы, их хозяева решили прирезать нас. Все обычно: кровь за кровь. Называется уважение, на их языке... Потому-то и лучше, чтобы нас-таки нашла стража. Она знает, кто крышует... кто владеет той забегаловкой, куда нас затащил этот винный бурдюк...
- Боги отвернулись от нас, - сложив руки на груди, Вивьен какое-то время смотрела на крошечное окно под самым потолком, словно надеясь увидеть знамение. Но чуда не происходило, даже солнечные лучи, казалось, опасливо прятались за свинцовые тучи, боясь заглядывать в темницу. Медленно опустив глаза, в которых не было ни намека на слезы, Вивьен подошла к Дугласу и опустилась рядом с ним на колени.
- Дай посмотрю, - негромко произнесла она, отведя руку северянина в сторону. В полумраке было тяжело что-либо разглядеть, но одного легкого прикосновения к ране, от которого кончики пальцев целительницы мгновенно сделались липкими от крови, и сдавленного хрипа Джона было достаточно, чтобы оценить серьезность ранения. Без капли сожаления Вивьен оторвала кусок ткани от подола своей рубахи. Возможности прокипятить повязку не было, и целительница в очередной раз пожалела лишь о том, что не удалось сохранить сумку с лекарственными снадобьями.
- Извини, не могу предложить ничего лучше, - с грустной улыбкой произнесла Вивьен, осторожно перевязывая рану. – Если мы отсюда когда-нибудь выберемся, я придумаю что-нибудь получше… а если нет, тебе, скорее всего, будет все равно…
Дуглас накрыл руки Вивьен своей ладонью, скользкой и горячей от крови. Крепко сжал, заставляя целительнцу посмотреть ему в глаза.
- Ты отсюда выберешься, Вивьен, - тихо, но твердо произнес он. - Пообещай мне, что ты отсюда выберешься. Даже если они попросят оторвать мне голову и сунуть мне же в задницу, ты должна отсюда вырваться, сесть на корабль и уплыть подальше от этого проклятого места. Обещай!
И, уже громким голосом, с привычными северянину интонациями, Джон усмехнулся:
- Боги никогда не посещали сего места, чтобы отворачиваться от нас... Как будто мы так в них нужда... - он кашлянул, поморщился. - Мы в них не нуждаемся, чтобы нам слюни подтирать. А кишки обратно они вставлять все равно... не будут... я-то уж знаю...
Вивьен, казалось, вовсе не слышала циничных слов, срывающихся с языка северянина. Не отнимая руки, целительница смотрела в его глаза. Может все дело было в том, что глаза постепенно привыкли к темноте, но девушке показалось невероятным, что она, несмотря на полумрак, так четко видит перед собой лицо Джона, может разглядеть каждую морщинку, появившуюся на нем за время странствий. Вивьен ощутила внутреннее тепло, словно чувства, давно похороненные в глубине души, вновь всколыхнулись, обезоруживая и сбивая с толку.
Тряпица под рукой Вивьен насквозь пропиталась кровью, продолжавшей сочиться из рассеченного бока. «Сейчас ты не больше, чем просто злобный сосуд, в который кто-то по ошибке залил зелье, да пробку глубоко воткнул, не выткнуть» - внезапно раздался в голове злобный каркающий голос старухи Мельды. Она, казалось, вновь насмехалась над утратившей свою магическую силу целительницей. Но тогда все было совсем иначе, тогда Вивьен ненавидела Его, а теперь…
- О Боги, - тяжело выдохнула Вивьен, ощущая, как магическая сила по кончикам пальцев подобно ручейку заструилась в тело Джона. Давно забытые ощущения, которые она и не надеялась когда-либо испытать вновь, захлестнули ее. «Пустой сосуд», которым она была до сих пор, вновь наполнялся магией, но такое разительное изменение не прошло для целительницы бесследно. Спустя минуту, когда кровотечение остановилась, а рана практически затянулась, рука Вивьен дрогнула и ослабла, а девушка, качнувшись, упала на грудь северянина.
Дуглас выругался. Грязно, протяжно, долго, подбирая необычайно паскудные эпитеты в адрес всех людей, которых когда-либо знал. Могло показаться, что даже бледные щеки Эйны порозовели бы, взгляни на нее кто в этот момент. Подхватив падающую ему на грудь целительницу, северянин встряхнул ее руками, дернулся и по привычке хотел вновь выругаться, ощутив боль...
...но боли он не ощутил.
- Треклятая магия, - хмыкнул Джон, становясь на колени и поддерживая часто заморгавшую Вивьен. - Какого гребаного бога укололи за причинное место, чтобы он выдумал эту ересь и всучил в руки людишек? Глядишь, нас бы давно не было, и не мучился бы никто...
Дверь, отворившаяся быстро и четко в самый неожиданный момент, впустила внутрь двух здоровенных и одинаковых детин, одетых в новенькие кожаные одеяния, с нашитыми на плечах шипах для пущего устрашения. Оголенные руки демонстрировали всем перекатывающиеся под кожей бугры мышц, а в руке один из детин-близнецов держал шипастую булаву.
Протиснувшись между двумя охранниками и задрав полы потрепанного плаща, на пленников уставился приземистый и щуплый человечек, на носу которого виднелись странные кругляши, странным образом увеличивающие его глаза, если наблюдатель смотрел сквозь стекло. От обеих кругляшей, соединенных между собой тонкой палочкой, тянулись дуги, исчезающие в направлении ушей, скрытых сальными темными волосами.
- Мадам желает вас видеть, - глянув поверх своих странных кругляшей, сообщил пленникам посланник, вновь подернул плащ и кивнул детинам.

(мы с Сигрид, чур ногами не бить)))

Эльфийка подошла к столу, внимательно на него посмотрела. Стол как стол, у людей, живущих в домах, часто бывают такие столы, наверное. Она провела осторожно пальцем по крышке: дуб. Большой, рос на половину восхода леса, крона раскидистая, в дупле жили белки..
Друид присела на кресло, одно из тех двенадцати, что так старательно двигал монашек. В самом деле, кресла такие удобные, кажется, их придумали, чтобы сидеть и отдыхать, а не чтобы
двигать. Эльфика машинально протянула руку и взяла яблоко из вазы.
К величайшему огорчению волшебницы, на стенах не оказалось зеркал. Дженни с выражением глубокой задумчивости на лице энергично поскребла затылок (ради этого на минуту даже пришлось приподнять лиловую шляпу), словно пытаясь расшевелить ленивые мысли. Гениальные идеи явно не спешили приходить в ее голову, поэтому Джен попросту потеряла к происходящему интерес, предоставив другим разбираться с ребусами и магическими заморочками. Последовав примеру эльфийки, волшебница выцепила из вазочки яблоко, и направилась к книжным полкам. На самом деле Джен подумывала о том, чтобы спуститься вниз и поглазеть на схватку доспехов, но красноречивый взгляд, которым Хейхи наградила девушку, сделавшую лишь несколько шагов по направлению к двери, заставил Джен отбросить эту мысль.
- Интересненько, что тут у нас, - Дженни остановила свой выбор на большой книге в жестком переплете, та стояла на верхней полке, поэтому девушке пришлось встать на цыпочки, чтобы ее достать. Книга выглядела древней, раз в пятьдесят старше самой Джен, а название на обложке и вовсе оказалось практически нечитаемым.
- Кту-лху, - медленно произнесла Джен, нахмурив брови, - Наверно это какие-то заклинания призыва… О, тут даже картинки есть!
Хеейях Йиэен`те надкусила яблоко.
- М? – сочный кусок переместился за щеку, - Пф'нг`и мгв'нах Ктулху `ь'льех ыгах'нагл фхагн! – произнесла друид, покачивая головой, что должно было обозначать «Пх'нглуи мглв'нафх Ктулху Рь'льех вгах'нагл фхтагн», старую считалку. – Что ты там нашла? – эльфийка привстала с кресла, - покажи!
- Смотри! – Дженни присела на подлокотник кресла, в котором разместилась эльфийка, и положила открытую книгу себе на колени. Послюнявив большой и указательный пальцы, Джен перелистнула несколько страниц. – Вот.
Помимо непроизносимых слов, которые по мнению Дженни являлись ничем иным, как мощным заклинанием, на пожелтевшей странице было изображено какое-то чудище. Картинка слегка выцвела, но по-прежнему внушала благоговейный трепет, а то и ужас.
Эльфийка села в кресло с ногами, чтобы смотреть на книгу немного из-за плеча волшебницы.
- Ого. Какая бессовестная …м.. кари..как? карикатура? - она гордо задрала носик, - они, те, которые испортили пергамент этой книги, ничего, ничегошеньки не знают о Ксулу! Я общаюсь с духами, уж мне-то можешь поверить – он совершенно, ну совершенно не так выглядит! – эльфийка откусила еще кусок яблока.
Дженни сняла с плеч рюкзак. Судя по звуку, с которым он приземлился на пол, весил он килограмм пятнадцать, не меньше. Слегка наклонившись, Джен свободной рукой нашарила в рюкзаке блокнот с прикрепленным к нему угольным карандашом.
- Нарисуй правильно! Ты его сама видела? – с неподдельным интересом глядя на Хейхи, волшебница вручила ей блокнот.

(Альфа 900I & Я)

Полное отсутствие реакции зеленого доспеха, по-видимому, надоело Баркеру. Он резко развернулся и зашагал вниз, бормоча под нос что-то про ржавые ведра с тяжелой манией величия.
Дженни, повела носом, словно учуяв запах свежей выпечки, доносящийся с кухни. Разница была лишь в том, что от запаха стряпни пробуждается аппетит, а клубок ощущений, витавший в воздухе, заставил девушку насторожиться. Джен с ловкостью хорька и упорством барана прошмыгнула мимо Хэйхи, буркнув при этом что-то невразумительно. Эльфийке невольно пришлось посторониться.
- А чего это тут у вас происходит? – Фиолетовая шляпа и низкорослая волшебница в качестве приложения к ней, материализовалась возле блондина.
- Бардак происходит, - пробурчал Баркер. - Видите ту безумную железку, возомнившую себя достойным продолжателем дела когда-то носивших её рыцарей?
- Железяку? – Дженни вытянула шею в попытке углядеть за спиной блондина упомянутую железяку, изволившую творить бардак, - Ну ничего себе, до чего техника дошла! Может на него наслать ржавчину, чтоб оно утихомирилось?
Кейси усмехнулся.
- Ржавчина? Во-первых, в Авариане для элитной стражи на доспехи брали исключительно кантарский сплав. Он не ржавеет. Во-вторых, если мы начнем тут проявлять агрессию, нас эти двое красавцев, - Баркер кивнул сначала на доспех на лестнице, потом - на его коллегу у двери, - нас нейтрализуют достаточно быстро. Убивать не будут, но валяться нам носом в ковер, пока леди Линож их не отзовет.
Парень вздохнул.
- Понимаете, мисс, у этого стража заклинание опять сбоит. Мне ведь леди Алиса допуск до второго этажа выдала - он меня пропустить должен. Просто, когда в башне эксперимент идет - он вместе со тем Сумрачным Рыцарем на входе стоят и никого не пускают. А сейчас какая-то фоновая магия ему примерещилась, он и пошел двео запирать. Но, видимо, магии той не так уж и много - на середине лестницы уже не чувствуется. Он и идет назад. Там опять ловит магию - и к двери. И так по кругу. Сейчас застрял на десятой ступеньке, не может команду выбрать.
Баркер почесал нос.
- Ну вот и что мне теперь, спрашивается, делать?

(и снова с эльфийкой Сигрид)

Дженни хотела грушу, к тому же плод выглядел спелым и сочным, но даже тот факт, что в желудке волшебницы с о вчерашнего вечера не побывало ничего кроме черствого сухаря, не повлиял на ее решение, и от угощения пришлось отказаться по объективным причинам. Во-первых ничего брать у незнакомцев нельзя, этому еще в детстве учат, но если этим фактом всегда можно пренебречь, то появляется неоспоримое «во-вторых». Хранить еду за пазухой, это ж надо додуматься! Если б этот монах носил штаны вместо рясы, он бы груши туда складывал!?
- Нет, спасибо, - Дженни выдавила из себя подобие милой улыбки, - Очень любезно с вашей стороны! Но, увы, меня ждут дела…
Продолжая улыбаться монаху, Дженни начала пятиться ко входу в башню, а когда, по ее мнению, необходимые правила приличия были соблюдены, развернулась и бегом побежала по ступенькам.
Под делами подразумевалось ничто иное, как догнать наглую эльфийку и продолжить незаконченный разговор. Кроме того в планах значилось надавать ей тумаков по ее луноликой морде, но так рано прибегать к насилию было не в правилах Дженни.
- Эй, ты куда!? Подожди меня! – лестница оказалась довольно крутой, и взбираться по ней с тяжелым рюкзаком за спиной, пытаясь при этом докричаться до идущей впереди эльфийки, для хрупкой девчушки оказалось делом достаточно трудным, но сдаваться без боя, пусть и словесного, она не собиралась.
Друид отшатнулась, когда мимо нее промчалась, грохоча, девушка в шляпе, кажется, Дженни ее имя.
- Зачем ты сотрясаешь эти достойные своды криком? - спросила Хеейях Йиэен`те, подходя к лестнице и осторожно кладя ладонь на перила. - Если говорить спокойнее, у собеседника меньше шансов оглохнуть.
- Ага, попалась! Все умничаешь, да? – спокойный тон эльфийки немного охладил пыл Дженни. К ее величайшему огорчению, Хейхи не собиралась ругаться. Гораздо интереснее грубить в ответ на хамство, при этом метать глазами искры и страстно желать вцепиться в шевелюру противника. – Хочу и кричу! – огрызнулась Дженни. Собственное поведение вдруг показалось Джен настолько глупым и детским, что лицо волшебницы вспыхнуло румянцем и она была вынуждена отвести взгляд.
Эльфийка пожала плечами.
- Я не думаю, что хозяйка этого дома будет довольна такой радости, журчащей, что ручей по камням. Хозяйки котов редко любят шум. А хозяйки башен редко позволяют войти просто так. Кот у дверей сказал мне, что опасности нет, но я бы не стала бежать по этой лестнице как по веревке над рекой у себя дома. По ней я бы ступала, как ступают по кочкам, переходя через кишащее змеями болото.
Эльфийка была во многом права, но Дженни не была бы собой, если бы так легко позволила себе согласиться с чужим мнением!
- Что за манера разговаривать как столетний дед? Я знаю, что вы, длинноухие, и в двести лет считаетесь молодыми и выглядите молодо, но тебе не идет быть занудой! – волшебница понизила тон, с любопытством разглядывая разномастные тесемочки и ленточки, вплетенные в волосы эльфийки. Ее черные растрепанные волосы, едва достигавшие плеч, ни шли ни в какое сравнение с роскошными волосами Хейхи, было тут чему позавидовать. – Ну, ладно, так и быть. Я в словесной дуэли оказалась куда сильнее, и тебе просто нечего сказать. Если хочешь, отложим на потом, в другой обстановке продолжим, когда тебе не придется смотреть под ноги, боясь расквасить свой чудный носик об одну из ступенек.

Дженни обиженно насупилась, окончательно утвердившись в своем мнении относительно эльфов. Они еще и грубияны, вот так витиевато и завуалировано обозвать ее дурой!
- Большие уши еще не свидетельство большого ума! – Джен не придумала ничего лучше, чем нахамить в ответ, а это весьма сомнительная стратегия завязать знакомство.
Девушка сцепила руки в замок на груди, демонстрируя полное безразличие к заносчивой эльфийке, и даже демонстративно развернулась, чтобы уйти. Но, сделав пару шагов в сторону башни, обернулась:
- А она правда может остановить засуху?
Друид кивнула с уверенностью.
- И не только. Она может призвать засуху. Или обратить тебя в того, кто ты есть. А ты можешь оказаться камнем. Ты ведь запаслась амулетами, Та, что носит такую забавную шляпу? – вновь полный любопытного участия зеленый взгляд.
«Эта ушастая еще и издевается!» - подумала Дженни. Так зло она подумала еще и затем, чтобы эльфийка, если что, могла прочесть ее мысли и узнать мнение волшебницы о себе.
- Я в Школе Волшебства училась, так что мне побрякушки ни к чему, - самоуверенно заявила Джен, поправляя шляпу. – Меня Дженни зовут, не надо мне дурацких прозвищ, а то буду называть тебя Та, что слишком много умничает!
- В Школе Волшебства разве учат языком творить злые слова?- искренне удивилась эльфийка, наклоняя голову к другому плечу. Но чего еще можно ожидать от куцеухих? – мое имя Хеейях Йиэен`те.
- Этому учат в Школе Улиц, - деловито ответила Дженни, - а вам все слишком легко достается. Тоже мне, высшие… ничего делать не умеете, только у природы благодати просить, чтоб яблоки сами в тарелки прыгали!
Дженни ковырнула носком сапога землю, сдвинув в сторону небольшой камешек.
- Ужас, за что тебя так назвали? – сощурилась Джен, переведя взгляд на эльфийку. – Звучит еще ужаснее моих злых слов! Ладно, буду звать тебя просто Хейхи, иначе сломаю язык.
Друид вспыхнула, вскочила на ноги, оказавшись ровно на высоту камня выше волшебницы.
- Да как ты смеешь называть меня, друида Шепчущей Рощи, каким-то обрывком вздоха!! - эльфийка метала молнии глазами, бессильно сжимая кулачки. – Не стала же я звать тебя Ботинок, или След Вкусившего несвежую пищу Бизона! Однако ты себе такое позволяешь! Стой же здесь, повелеваю силам природы, чтобы срастили они твои подошвы с землей!
Хеейях Йиэен`те спрыгнула с камня и гордо задрав носик, зашагала к башне, за исчезнувшим за дверью блондином.
- Пфф, тоже мне, друидиха нашлась… Пшик, а не обрывок вдоха, зато раздулась как рыба-еж от своего самомнения! - Джен со злостью пнула оказавшийся под ногой камешек, представляя, как он стукнет по затылку ядовитую эльфийку. Но тот, увы, плюхнулся в пыль, не пролетев и пары метров.

(с Лисью ))

- Сейчас-сейчас… все получится, до этого же получалось… - поспешно заверила заскучавшую публику девушка, куда больше похожая на чертика из табакерки. Но, увы, большая часть зевак, собравшихся на рыночной площади, чтобы поглазеть на «Умопомрачительное магическое представление неподражаемой Дженни Всемогущей» предпочла отправиться по своим делам, вместо того, чтобы наблюдать как всклокоченная, с вымазанным сажей лицом и опаленными бровями юная девица пытается с помощью фаербола зажечь пару свечей.
- Ну во-от, так всегда, - раздосадованная Джен шмыгнула носом и обиженно выпятила нижнюю губу. – Никакого уважения к магии! Конечно, это ведь искусство, куда вам, деревенским чушкам это понять!
Считать себя выше «деревенских чушек» Дженни имела полное право, ведь она целых четыре месяца проучилась в Школе Волшебства! Не важно, что ее выгнали за неуспеваемость, за то, что увеличенная ею в десятки раз зеленая гусеница едва не сожрала учителя, и уж тем более не важно, что сама школа едва не сгорела, пока Дженни пыталась научиться создавать шаровую молнию, которую проходят лишь на третьей ступени обучения.
Джен подняла с земли и отряхнула лиловую конусовидную шляпу с широкими полями, которую во время представления сорвало с ее головы. Удивительно, но головной убор практически не пострадал, разве что слегка опалились края. Девушка заботливо смахнула с нее дорожную пыль и вновь водрузила на свою голову. Большая часть «магического инвентаря» уже заняла свое место в походном мешке, только вот белый кролик куда-то запропастился.
- Я его в шляпе-то не всегда нахожу, а уж на рынке его целую вечность искать можно, - досадливо поморщилась Дженни, оглядываясь в поисках зверька. – Стой! Стой, животное!
Кролик шмыгнул за повозку торговца сладостями, а потом и вовсе исчез в соседнем переулке.
Под бряцанье разносортного хлама, заполнявшего рюкзак, придерживая одной рукой лиловую шляпу, а локтем другой пытаясь расталкивать прохожих, Дженни бросилась бежать за кроликом.
Переулок закончился тупиком, а наглый белый зверек преспокойно восседал на груде мусора возле высоченного забора, бесстыдно грызя яблочный огрызок.
- Ах вот ты где, морда кроличья! А я бегай за тобой по всему городу! – выпалила разгневанная девушка, надвигаясь на беглеца. «Надвигаясь» - слишком громкое слово, учитывая весьма скромный рост и сложение Дженни, но на кролика и это, по всей видимости, впечатление произвело. Оторвавшись от огрызка, он ловко подцепил лапой белоснежный конверт (и откуда он взялся посреди мусора?), протянул его ошарашенной Джен, и с едва уловимым акцентом произнеся:
- Передай это леди Линож, срочно! – перемахнул через забор…

Элис Нилсен представляла себя амазонкой, сидящей на вольном скакуне, который мчится по бескрайним прериям… пока двое мускулистых индейцев пытались водрузить ее на коня. Куда подевалась вся ее ловкость грация, Элис вразумительно ответить не смогла бы, а от тщетных попыток найти ответ на этот вопрос, медсестра становилась лишь еще более неповоротливой и раздражительной.
- Отпустите меня, я сама, - прошипела она на своих помощников, отчего те моментально отпрыгнули в сторону. Наконец, раскрасневшаяся Элис все же оказалась на коне.
- Ну, куда едем, ребята? – смахнув прядь со лба, с улыбкой победительницы поинтересовалась Элис у «Играющих рок». – Ребята?
- Мэм, кажется, ваши друзья поскакали в ту сторону… - робко произнес шаман, предусмотрительно отступив на безопасное расстояние, небрежно указывая лапкой туда, где над равниной поднималось облачко пыли.
- Чак Норрис вас побери! – в сердцах воскликнула Нилсен, пришпоривая коня, - Эй, подождите меня-я-а!

На одной из ступенек, ведущих на второй этаж, Вивьен неожиданно оступилась, поскользнувшись на чем-то липком, и едва не упала, но Эйне с какой-то нечеловеческой силой все же удалось втащить ее наверх. Вивьен предпочла не оборачиваться, но комок подступил к горлу от осознания того, что за багряная лужица разлилась на ступенях лестницы…
Целительница почему-то даже не удивилась, когда дверь одной из комнат легко подалась вперед. То ли хозяин этого злачного места предпочитал вообще не тратиться на приобретение замков, которые регулярно сносили местные постояльцы, являвшиеся в свои «пенаты» в изрядном подпитии, то ли недавний обитатель этой халупы, собрав свои пожитки, пока цел успел унести ноги подальше отсюда.
В комнате было дымно от чадящего камина и ужасно неуютно. Щербатые доски, устилавшие пол, местами прогнили и почернели. В дальнем углу комнаты Вивьен разглядела жалкое подобие кровати. Словно подчеркивая убогость этого места, на одной из стен висел выцветший, прожженный в нескольких местах гобелен.
- Какое к дьяволу рыцарство, - у Вивьен невольно вырвался нервный смешок, стоило лишь припомнить недавний разговор. Теперь, когда по неизвестной ей причине в таверне крушились черепа и лилась кровь, спор с Дугласом казался ей особенно нелепым.
Ученица знахарки настороженно огляделась по сторонам в поисках хоть какой-нибудь мебели, подходящей для подпирания двери. Кроме косоногого стула, на глаза не попадалось ничего. "Какая-никакая, а защита", - решила Эйна, пристраивая ветхую мебель на нужное место. - "Хотя, конечно, если кто-нибудь из этих захочет войти, рухлядь эта его не остановит".
Девушка облокотилась на дверь, прислушиваясь к звукам драки снизу. Внешне, по крайней мере, Эйна выглядела спокойно, только мелко дрожали скрещенные на груди руки.
- Главное, что бы они не захотели выяснять, куда это мы делись, - медленно заговорила девушка, глядя куда-то мимо Вивьен. - Рыцарство? К чему говорить об этом сейчас? Когда мне было пять, мама рассказала сказку, о том, что однажды в нашу деревню придет рыцарь и заберет меня в столицу, где я буду первой дамой при дворе, - Эйна усмехнулась. - Мама умерла через год после этого, а меня забрала Мельда. И уж она-то постаралась, чтобы мое представление о рыцарстве полностью соответсвовали реалиям. Твое пожелание давно исполнено, Вивьен. Нынешние "рыцари" как раз дьяволу и служат.
От последних слов Эйны Вивьен поежилась, как от ледяного ветра.
- Надеюсь, что ты все-таки ошибаешься, - произнесла целительница без особой уверенности, остальную часть рассказа она комментировать не решилась.
Взглянув на жалкую попытку девушки забаррикадировать дверь, Вивьен скептически усмехнулась, но все же осталась довольно тем, что ее подруга по несчастью не собирается так просто сдаваться в лапы бандитам.
Единственное окно, имеющееся в комнате, было наспех заколочено досками, а сквозь многочисленные зазоры пробивался свет.
- Здесь просто отвратительно, - вслух озвучила свои мысли Вивьен, брезгливо поморщившись, - во всех городах так?
Подойдя к окну, она попыталась руками отодрать одну из досок, но тут же отдернула руку, поднеся указательный палец ко рту. Заноза прочно впилась в палец и теперь темнела под кожей.
- Мы сами себя в ловушку загнали, - как-то отстраненно произнесла Вивьен, разглядывая свою руку, словно проблема с занозой была куда значительнее происходящего за дверью комнаты.

(Совместно с Морфой. Впервые после долгого молчания)

- Миленько, - негромко прокомментировала Анжелика выступление Митзи Мэй, смерив певичку придирчивым взглядом. Небрежно брошенное слово в полной мере характеризовало отношение Маффи к местной диве – терпеливое снисхождение к легкомысленной девице, избалованной мужским вниманием. А может быть во всем была виновата банальная ревность.
- Миленько, - рассеянно повторила Маффи, переводя взгляд на кружащиеся в танце пары. Теперь, когда аристократка осталась без своего единственного собеседника, обстановка в баре вдруг показалась совершенно унылой, а хорошее настроение готово было растаять, как кубик льда в стремительно пустеющем стакане.
- Официант! – Анжи ловко ухватила за рукав пробегавшего мимо парня, - Будьте так любезны, принесите бутылочку вашего лучшего вина, и поживее.
Игриво поправив лапкой элегантную серебристую шляпку, Маффи торжествующе улыбнулась, оценив свой внешний вид.
- И все же этим молодым девицам не хватает моего зрелого шарма, - вслух заключила она, когда рядом материализовался официант с готовым заказом. – Вы со мной согласны молодой человек?
Парню не оставалось ничего, кроме как покорно согласиться с этим утверждением, тем более что улыбка дамы была и впрямь очаровательна.

(C легкой подачи Кошкинга)

Анжелика "Маффи "Морган, год рождения – 1895 (дамочка тщательно скрывает свой истинный возраст и строить догадки на сей счет опасно для здоровья)
Потомственная аристократка, чем очень гордится, буквально помешана на своей родословной. А еще гордится своей коллекцией бабочек, на которой помешана не меньше, и относится к ним примерно так же, как к своим знаменитым прадедушкам. В ее коллекции уже около 60-70 экземпляров и про каждый она может рассказывать часами.
Любит выпить, не искупится и отдает предпочтение элитным сортам вин. Однако ей лучше не наливать больше одной рюмки, иначе она начнет петь... а то и плясать. И хорошо если не рассказывать о бабочках. Поговаривали, что Анжелика какое-то время даже работала певичкой в каком-то захолустном баре, однако все это слухи и происки завистников, ведь ни одна аристократическая особа никогда не опустится до подобного!
В свои… (впрочем, не будем называть возраст), Анжи ни разу не была замужем, хотя вниманием мужчин пользовалась всегда. Один особо настойчивый кавалер едва не стал ее мужем, причиной расставания стала досадная случайность – угораздило бедолагу усесться на диван, не заметив коллекционного махаона! Бедная бабочка была раздавлена, а незадачливый жених побит и выставлен за дверь вместе с вещами. Девушка горевала с неделю, а затем приобрела нового махаона, гораздо лучше предыдущего, и успокоилась.
Одевается Анжи не броско, но со вкусом. Чаще всего это атласные приталенные платья темных тонов. А еще шляпки, которых в ее гардеробе несметное количество. Поскольку Маффи очень следит за своим внешним видом, она выглядит моложе своих лет.
А еще она может стать отличным собеседником, по крайней мере, на первые пятнадцать минут. А все почему? Потому что далеко не все способны оценить прелесть и красоту этих чудесных созданий – бабочек!

Что-что, а придумывать Дина умела превосходно, по крайней мере так говорили другие. Не зря же родители вечно повторяли: «Дина, не придумывай!», когда девочка начинала рассказывать про свои приключения. Только вот вся беда в том, что Дина вовсе ничего не придумывала, а видела своими глазами, только отчего-то ей никто не верил. Только Дина видела, как ночью игрушки оживают и идут на кухню, чтобы слопать все продукты из холодильника, а все почему-то винили кота и папу. А еще она любила на детской площадке играть в догонялки с рыжим мальчиком Чакки, только отчего-то все думали, что она бегает одна. Только глупые дети бегают сами по себе, это ведь всем известно, а умные играют в догонялки, а Дина вовсе никогда не была глупой!
- А можно придумать, чтобы Охотник стал добрым? – ненавязчиво поинтересовалась Дина, почесав указательным пальцем кончик носа. Идея Томми насчет пистолетов ей совсем не понравилась. Дина всегда была против любого проявления насилия, поэтому даже злого Охотника ей было жалко.
- Скорее всего он стал злым, потому что родители не покупали ему игрушки и не кормили сладостями, - вслух предположила Дина. – Поэтому можно придумать ему сладостей, и он перестанет обижать детей и феек.

- Так вот, мой дядюшка Мартин из Техаса, когда развелся с тетушкой Мартой, вынужден был отдать ей половину дома и половину козы. Да, представь себе, старая карга отсудила у него полкозы! Он завещал полкозы мне, а половину дома моей троюродной сестре по бабушкиной линии. Ну, которая из Огайо, я тебе уже говорила. Нет, эта та, у которой было семь мужей, лишь двое из которых почили собственной смертью, остальные просто не выдержали сестричкиного вздорного характера. Я и говорю, где справедливость!? Так к чему я все это тебе рассказывала, мой краснолицый герой? Ах да, точно, к тому, что тетушка Марта, как и внучатая племянница сестры моей матери, оказалась жуткой стервой и замучила своего мужа алиментами. Так что это не только в вашем племени такая проблема.

Пока Элис Нилсен во всех красках описывала превратности судьбы и техасского суда по делам семьи, статный индеец глядел на нее своими преданными коровьими глазами, не понимая ни слова по-американски. Впрочем, это было совсем неважно. И в тот момент, когда между американской медсестрой и знойным индейским красавцем вот-вот собралась проскочить искра, Винсент как обычно в своей манере испортил всю романтику.
- О, Рональд Макдональд, какая еще бомба!? – громко возмутилась Элис. Ее взгляд метал такие молнии, что и без бомбы обстановка способна была накалиться до предела.

Северянин повернул голову, на его перекошенном брезгливой усмешкой лице не отразилось удивления, когда взгляд его встретился со взглядом целительницы.
- Кулачные бои, - бросил он, будто самому себе. Внимания на залитого кровью парня Джон не обратил. - Даже и не думай.
- Что, сын мой? - обернулся Вардамир, уже шедший в сторону трактирщика.
- Уши не развешивай, святой отец, - отрезал Дуглас.
Войт поправил пояс, направился следом за священником, Жденек, с побелевшим лицом смотревший на стонущую жертву кулачных боев, держался за спиной северянина. Остальные сумбурной кучей толклись у входа, и постояльцы, громко смеявшиеся и поглощавшие пиво, стали бросать на них взгляды. Во взглядах не читалось деревенского дружелюбия. У некоторых свернкнул плотоядный интерес.
Странный человек, с покрашенными в темно-зеленый цвет волосами и покрытым змеистыми татуировками лицом, улыбался, провожая взглядом Майю. Девушка чихнула, спрятавшись за невозмутимым Хромом, однако южанин, что-то произнесший под нос, решил выйти из таверны, оставив Майю вновь под взглядом татуированного.
- Гадюшник, дерьмо собачье... - ругнулся себе под нос Джон.
- Неужто ты еще жив, Старый Кхалгул? - донеслось до Вивьен и Дугласа от стойки, где Вардамир, всплеснув руками, приветстовал трактирщика. Последний дернул себя за бороду, медленно кивнул:
- Жив, жив...
Дальнейшая беседа потонула в надрывной игре флейты.
Вивьен смущенно отдернула руку и прошла вслед за остальными, старясь не смотреть на несчастного мальчишку, так и оставшегося сидеть в луже собственной крови. Целительница запретила себе осуждать северянина, прекрасно понимая, чем мотивировано его поведение. Вивьен лишь втайне понадеялась, что деланное равнодушие стоит ему таких же усилий, как и ей самой.

(те же)

Будучи неискушенной путешественницей, Вивьен никогда не бывала в крупных городах, поэтому представление о том, как они должны выглядеть изнутри, имела весьма смутное. Но чем дальше продвигались путешественники вглубь Даэллы, тем больше разочаровывалась целительница. Город, который представлялся Вивьен ярким и многогранным, сотворенным великими архитекторами и мастерами, на деле оказался лишь мутным серым пятном на карте мира, на которое как мухи слетелись все окрестные воры и преступники.
Дождливая погода и мрачные серые тучи, затянувшие небо, еще больше усугубляли и без того безрадостную атмосферу. Капюшон, почти полностью скрывавший лицо девушки, совсем не спасал от дождя, а плащ промок насквозь, как и вся прочая одежда. Тело Вивьен от холода покрылось гусиной кожей, отчего девушка почувствовала себя еще более несчастной.
«Должно быть, я жалко выгляжу» - подумала Вивьен, и мысленно порадовалась этому факту. Привлекать к себе лишнее внимание в злачном месте, в котором предстояло провести ночь, девушке совершенно не хотелось.
Внутри оказалось неожиданно тепло - наверное, для этой цели и служила шкура. Правда, через пару мгновений в глаза Вивьен бросился дым, а в ноздри - запах гари, дешевого пива, пота и сала. На входе было пустое пространство, и здесь, на небольшом пятачке, жонглировал какой-то унылый человек, а второй, в ярких лохмотьях, аккомпанировал на флейте. По правую руку от вошедших было небольшое возвышение, равно как и по левую, где громоздились лавки и столы, за которыми, в свете свечей, говорили со странным акцентом постояльцы. С правой же стороны, но в глубине трактира, долетали влажные звуки, когда кулак встречается с чьей-то челюсти, и взрыв хохота, выкрики, ставки... С левой стороны виднелась стойка трактирщика, за которой и стоял приземистый лысый мужчина с длинной острой бородкой. Он как-то хитро улыбался, разглядывая днище кружки.

(и вновь соавтор - Father Monk)

Ведомые Вардамиром, спутники выбрались из прилеска на поросшую травой дорогу, тянувшуюся вдоль деревьев, а потом - вдоль реки. Серое небо и окружающий отряд мир скрывал большую часть того, что было на горизонте, но даже серость не смогла полностью заградить от взоров странный горизонт, словно ножом обрезанную землю, со странной дымкой над краем. Восточный материк, который казался местному населению всем миром, подошел к своему концу, опустившись на колени перед морем, растекающимся на горизонте. Дорога забирала вправо, к северу, вместе с рекой, которая стремилась к морю. И там, вдалеке, среди серой мглы находилась Даэлла.
Дождь начал набирать силу, но был совсем не похож на те ливни, что хлестали пару дней назад. Он заморосил сильнее, колючими каплями опускаясь на лицл, и спутники натянули капюшоны на голову, зашагав по дороге. Вскоре дождь поутих снова, а в небе даже раскрылась дырка в серых облаках, явив ставшее почти синим небо, освещаемое где-то там, наверху, склонившимся к горизонту солнцем. Дорога вилась дальше, и даже серость не смога скрыть вырастающий город-порт. Травы стало меньше, по краям дороги протянулись длинные борозды от колес груженных тяжелым телег, и первые фермы отозвались лаем собак и блеяньем коз. Вскоре черта города, незаметно для глаза, захватила окружающее пространство, окунув путников в запахи Даэллы.
Город вонял. Невозможно было сказать, что именно отзывалось так мерзко, но странная, непонятная вонь ударила в ноздри привыкшим к пасторальной жизни крестьянам и путникам. Это не был помет коров или овец, не было тиной болот. Что-то странное, смешавшееся, разило не хуже выгребной ямы. Даже слабенький дождик не смывал тягучий запах с улиц города. Однако далеко не запах поразил некоторых из отряда, а размеры. По сравнению с крупной Земляничной Поляной, Даэлла казалась горами рядом с маленьким холмиком. Разбросанные вдоль улиц дома, становившиеся сплоченнее ближе к центре, надстройки, пристройки, скаты крыш, упирающиеся друг в друга, звуки голосов, лай собак во дворе, журчание воды в стоках... Этого не было в тихих деревушках, откуда вышли все, кроме Дугласа и Хрома. Или почти все - ни Вардамир, ни Арей о своем прошлом не распространялись. Лишь только священник упоминал название своих родных мест на севере, но что это было - город, деревня, или что-то еще - никто, кроме Джона, сказать не мог. А северянина не спрашивали.
Улицы тянулись к северу, туда, где виднелась старая, местами обрушенная городская стена, увитая плющом и стершимися от времени флагами. Флаг Империи, алый стяг с черным орлом, безжизненно свисал над аркой в стене, в самом верху которой можно было заметить зубчики решетки. За аркой виднелись строгие прямые улицы и почти полное отсутствие свободного пространства между домами.

(пост мастерский, выложен по просьбе Father Monk'а )

Удивление Вивьен быстро сменилось настороженностью. И хотя за спиной Эйны не маячил сгорбленный силуэт старой ведьмы, внезапное появление ведьминой ученицы вызывало тревогу.
- Что тебе еще нужно? – в голосе целительницы не было и намека на приветливость. Вивьен была напряжена, словно дикая кошка со вздыбленной шерстью, приготовившаяся всадить острые когти в шкуру врага. Холодный взгляд пепельно-серых глаз был устремлен на девушку, замершую в нерешительности.
Лицо Эйны приобрело еще более испуганное и горькое выражение, она отшатнулась от Вивьен, руки девушки дернулись так, как будто Эйна хотела закрыть лицо, спрятаться от взгляда целительницы. Только в глубине ее водянисто-голубых глаз мелькнула на секунду решимость.
- Она меня не посылала!.. – голос сорвался. Эйна опустила взгляд к земле, боясь смотреть в глаза Вивьен. – Я сама пришла… Я хотела… - с каждым словом голос Эйны становился все тише, в нем слышались истеричные нотки. – Пожалуйста, только выслушайте, не гоните!
На секунду девушка подняла взгляд, но тут же опустила. Склонила голову, руки прижала к груди, ожидая ответа – приговора.
Поведение Эйны несколько обескуражило целительницу. По сути, Вивьен впервые слышала внятную речь из уст девушки, поскольку та была крайне молчалива. Хотя что она ожидала услышать, слова проклятия или извинения?
- Говори, - отрывисто бросила Вивьен, сцепив руки в замок и по-прежнему не сводя с Эйны настороженного взгляда.
- Вы уходите… - прошептала Эйна. Она замолчала ненадолго, обдумывая следующие свои слова. Наконец, решилась, сжала руки в кулаки, стараясь внушить себе веру в собственные силы. – Возьмите меня с собой! – Внезапно девушка бросилась к Вивьен, вцепилась той в руку и зашептала, быстро, исступленно, дрожащим голосом, поминутно оглядываясь, как будто боялась увидеть за своей спиной Мельду. – Я так не могу больше! Она убьет меня, убьет, совсем скоро! Пожалуйста, я вас умоляю, возьмите меня с собой! Я училась, я умею, я не буду обузой! Я не хочу умирать! Пожалуйста! - Эйна еще сильнее сжала руку Вивьен, падая на колени. – Госпожа целительница!... Спасите меня…
Голос сорвался. Эйна замолкла, стоя на коленях, опустив голову как можно ниже. Только плечи дрожали от еле сдерживаемых слез.

(совместно с Морфи)

- Джон... - начал было Фэйтт.
- Заткнись, парень, - посоветовал ему северянин. - Не тебя, кажись, спрашивал.
Он повернулся к Вивьен, отпустив ее плечо:
- Северного грооха мне в одно место, мы уже успели понаблюдать, какие все отважные герои, когда дело касается грязного и низменного мордобития. Собираешься уходить сейчас, когда твои мертвые дружки шастают по окраине? Вперед. Кричи погромче, а я посчитаю шаги, насколько далеко ты успеешь дойти.
Лицо целительницы мгновенно вспыхнуло гневом, и девушка инстинктивно отпрянула от северянина.
- Не смей так со мной разговаривать, - произнесла она ледяным тоном, в котором не осталось ни намека на прежнюю теплоту. Колкий упрек относительно «благодарности за спасение» едва не сорвался с ее губ, но Вивьен все же сдержала этот порыв.
Исподлобья глядя на Дугласа, она судорожно пыталась понять, как стоящий перед ней человек может так разительно отличаться от того, кто клялся защищать ее и оберегать, как эти грубые слова отличались от тех, произнесенных в беседке. Пренебрежение, сквозившее в его голосе, больно ранило девушку. Она давно смирилась с тем, что из неотесанного мужлана сделать вежливого джентльмена практически невозможно, но таких слов она явно не заслуживала, даже если они вызваны сильным беспокойством за ее судьбу.
- Я думала, что ты… что мы… - Вив резко отвела взгляд, не в силах продолжить, - какая я дура…
Она опустила голову и зашагала вперед, в сторону сарая. Вивьен казалось, что теперь все должно было быть по-другому. Что Дуглас изменится, изменится его отношение к ней, а он теперь казался ей не лучше, чем в тот день, когда они наткнулись на разбойников. Девушке стало мерзко от того, что этот человек заставляет ее вновь разочаровываться в нем, когда она, казалось, разобралась в своих истинных чувствах.

(и снова на арене - Ами & вечно прибедняющийся Father Monk)

Целительница все еще не могла прийти в себя. Сидя на полу, она судорожно ощупывала дрожащими пальцами шею, словно боясь обнаружить на ней кровоточащие раны. Несмотря на то, что старухина магия больше не действовала, Вивьен было трудно дышать. Однако все это отошло на второй план, когда целительница осознала, кого следует благодарить за неожиданное спасение.
- Джон, - негромко произнесла девушка, восторженно глядя на северянина. В преддверии этой встречи, Вивьен представляла, как скажет Дугласу, что не держит на него зла, что прощает его. Столько слов остались невысказанными, однако взгляд пепельно-серых глаз, устремленный на Джона, был гораздо красноречивее. Слабая улыбка тронула губы Вивьен.
- Вивьен, - саркастически повторил вслед за девушкой Дуглас, скривился, вновь хватаясь за стену. - Я надеюсь, мне простят мои варварские замашки?..
Он красноречиво кивнул в сторону девушки, давая ей понять, что протянутой руки кто-либо здесь вряд ли дождется. Эйна безмолвно следила за ними взглядом, Мельда закашлялась.
Вивьен неловко поднялась с пола и, подойдя к Дугласу, позволила ему опереться на свое плечо. Судя по потрепанному виду, северянин чувствовал себя куда хуже целительницы.
- Пойдем отсюда, - ровным тоном произнесла Вивьен и повела мужчину к выходу. Перед самой дверью Вивьен обернулась и бросила взгляд на Мельду.
- Спасибо, что вылечила его, - в словах не было злобы или сарказма, но и особой признательности тоже. Они вышли какими-то бесцветными, как медяк, поданный нищенке.
Дуглас пошатывался, тяжело оперся о плечо Вивьен, стиснул зубы, когда наступил на левую ногу... Однако шел. Несмотря ни на что, он шел и не позволял себе падать. Дверь открылась, выпуская целительницу и северянина из дома знахарки, а в темноте шевельнулась фигура:
- Я помогу, - Фэйтт подхватил Дуглас с другой стороны, забросил одну его руку себе на плечо.
- Таки пригодился... - сквозь стиснутые зубы, бросил Джон.
Он зашагал чуть увереннее, все еще припадая на левую ногу, но делая усилия, дабы совладать с болью. В свете факела на правой щеке северянина были видны три коротких розовых и пареллельных друг другу шрама. Они еще не скрылись за отросшей с момента битвы щетиной, что казалось черной в окружающей троицу ночи.
- Дерьмо собачье, - ругнулся Дуглас, сжал и разжал пальцы правой руки. - Не думал, что мертвый мешок с дерьмом меня так поцарапает, но так и не утащит за собой. Теперь вонять буду. За версту.

(Я & Father Monk)

Вернувшись в дом, скромняга Петрович предпочел удалиться от публики, шумно приветствовавшей своего героя, и уединился в своей клетке. Крутить колесо не хотелось, хотя для поддержания формы физические усилия были необходимы. И к медитации душа хомяка в этот момент не лежала, хотелось просто улечься на ложе из опилок и расслабиться. Собственно, это Петрович и сделал. Правда крикливое радио и на этот раз не позволило хомяку спокойно отдохнуть, решив, что сэнсэй не выполнил суточную норму подвигов, и ему надо потрудиться еще.
- Какой гимн? – проворчал хомяк, переворачиваясь на правый бок. И угораздило его родиться таким ответственным и исполнительным! Лежать и делать вид, что это его не касается, Петрович не мог себе позволить. Пришлось подняться с опилок и приняться за поиски того, что должно помочь ему в деле стихосложения.
Помимо того, что сэнсэй Петрович увлекался боевыми искусствами, он давно решил попробовать себя в восточной поэзии. В углу клетки было аккуратно сложено несколько газетных вырезок (или точнее сказать – «выгрызок»), посвященных японским хокку. Петрович не раз собирался заняться написанием собственных трехстиший, но все время был занят, или же его попросту не посещало вдохновение, однако сегодня был особый день!
- Трехстишие, - задумчиво произнес хомяк, перечитывая хокку, приведенные в статье в качестве примера, - Сломлен наш враг… нет, не то…
Первые несколько стихов показались Петровичу нескладными, поэтому он предпочел тут же их забыть. Оставшиеся три он постарался запомнить, чтобы вынести на суд критиков.

Ушли муравьи.
Кровопролитию нет.
Мы пацифисты.

Вновь мир и покой,
Царит в славном доме –
Родине нашей.

Ветер свободы.
Развеваются флаги,
Мы победили.

Если бы хомяк умел писать, он непременно записал бы эти строки на клочке бумаги огрызком грифельного карандаша. И хотя по хомячьим меркам Петрович был достаточно грамотен, писать он не умел, зато грифельный карандаш с радостью сгрыз в процессе работы над хокку.

- Ой, какой ужас! – всплеснула руками Дина, услышав страшную вещь о похищении таинственной Сони. Кто это – Соня, девочка не знала, но спрашивать было как-то неудобно. Однако сам факт, что кого-то украли и где-то спрятали, вызывал ужас и сочувствие. Дина даже не успела отправить в рот конфету, так и застыв с открытым ртом, фантиком в левой руке и шоколадной конфеткой в правой.
Зайцы на пижаме беззвучно завопили и от страха прикрыли ушами нарисованные глаза.
- Ой, а что же нам теперь делать? – робко поинтересовалась Дина. Ей очень хотелось помочь, но она совершенно не представляла, как это сделать.
Однажды Дине уже доводилось участвовать в спасательной операции. В качестве похищенной выступала бабочка, запутавшаяся в сетях коварного паука. Тогда Дина, преодолев обуревающий ее страх, буквально вырвала несчастную из лап паучищи. Тот был здоровый и мохнатый, и морда у него была злющая, однако ж, он был всего лишь насекомым. А тут – Охотник!
- А Охотник – страшнее паука? – невпопад спросила Дина, прикидывая свои шансы на успех.