Властитель Норвегии. В Кольце Врагов, Сага о Северных Землях - 2

(Совместно с ДаркЛайт)

Асса чуть откинула голову, бестрепетно разглядывая вошедшего к ней по-хозяйски воина. И когда кюна ответила, голос ее был ровным, чуть-чуть насмешливым:
– Далекий же путь ты проделал, о Гандальв, чтобы посочувствовать горестной судьбе одинокой старухи! Но успокой свое благородное сердце: Асса, истинная кюна Норвегии, не из тех, кого можно загубить. Да, я в ссылке... в ссылке, а не на погребальном костре! Хотя мой ослепленный жаждой власти внук и его хитрая мамаша считают меня убийцей... Почему же ни крепкая рука мужчины, ни женские персты не расправились со "змеищей"? Отгадай-ка эту загадку, о многомудрый сокол сражений!
- Думаю, что твои вороги не возжелали марать рук родственной кровью, - пожал плечами Гандальв. - Да и к чему, коль Рагхильда уж вырвала у тебя клыки?
Усмехнулась тогда старая Асса и сказала такую вису:

Падают под сталью
Вязы молодые.
Древних гор вершины
Не боятся стали.
Головы льняные -
Звона сеч добыча.
Голова седая
Силой чар хранима...

- Ведьма, - кивнул конунг собственным измышлениям, - это многое объясняет. Чуяло мое сердце, что не только ратной сталью, но и черным чародейством охранен был Хальвдан. Да не помогло это ему, окаянному!
Взгляд Ассы стал еще насмешливее.
– Глупый заботится о других, мудрый – о себе. Хальвдана нет, а я жива. Жива – хотя внук с невесткой брызжут ядом, заслышав мое имя. Но гадина, которую мой сын когда-то взял на свое ложе, достаточно умна. И она знает, что будет с тем, кто решит оборвать нить жизни старухи Ассы.
Взор старой кюны уплыл за плечо воина, словно женщина вспоминала что-то бесконечно важное для себя. И говорила она уже словно не для Гандальва, а для себя:
– Да, она была мудрой женщиной, старая пророчица Гульда. Но почему – была? Люди говорят, что она бессмертна. Говорят, что она бродила по нашим краям, когда старики были детьми, и была она такой же древней. На свадьбе Хальвдана напророчила она, что жена родит ему воина... вот только не сказала, что станет этот воин врагом своей же плоти и крови. Вот уже несколько лет, как ничего не слышно о старой Гульде. Но я все жду, что она войдет на мой двор...
Старуха устремила взгляд в лицо Гандальву, словно только что заметив его присутствие:
– Но тогда, в ночь Черного Самайна, я не ждала пророчицу на своем дворе. Я сама вышла в лес – одна, без охраны, оставив дома даже нож... о да, я не взяла в лес холодное железо! Я хотела узнать, как спрядется пряжа норн...
- И что же? - вопросил Гандальв, зачарованный повествованием. Гордый воин привык говаривать на языке стали, и, не будучи уж дюже косноязычен с гриднями, попался в полон старухиных речей. Тем паче, что был он истинным сыном своего народа. полным предрассудков в веры в промысел богов, причем - довольно невежественным и склонным доверять прорицателям.
– О, – благоговейно выдохнула Асса, – я никогда не забуду тот ночной путь. Не забуду зарницы молний, что рвали ночную тьму и высвечивали меж деревьев серые тени. Но страшнее звериных теней была женщина, что шла впереди меня по тропе, указывая дорогу. Никто бы не поверил тогда, что эта владычица ночи днем бродит по хуторам, прося подаяния. Черный Самайн преобразил старую Гульду... Я никогда не была робкой, я не дрогнула даже тогда, когда поняла, что мы идем напрямик сквозь топь, прозванную Кабаньей Гибелью. Не повернула, не бросилась прочь, когда из трясины меня начали окликать по имени голоса неупокоенных утопленников. Может, потому и жива... А Гульда смеялась, а когда голоса звучали совсем рядом – отмахивалась веткой рябины, алые ягоды срывались и летели в ночь... А потом, на островке среди топи, колдунья развела костер и раскаленным ножом вскрыла мою вену. Не золотом – кровью заплатила я за прорицание...
Асса показала Гандальву левое запястье с тонким белым шрамом.
– Он не сойдет никогда. Я на костер с ним лягу!
- В землях Белого Бога таких как ты, старуха, зажигают как факелы. что мешает мне поступить так же? - насупился конунг. - Ужели мощь Тора, бога-воителя, убоится ведовства?
– Я говорю не о ведовстве, а о воле богов, что узнала в ту ночь, – грустно улыбнулась Асса. – Могла бы и тебе поведать о судьбах мира, но за все надо платить. Я заплатила страхом и кровью, а тебе... тебе, наверное, придется платить удачей в бою...
Одного взгляда старухе хватило, чтобы понять: этот вояка отнюдь не рвется рисковать военной удачей ради каких-то там судеб мира. И Асса мягко закончила:
– А вот про свою судьбу могу и рассказать, беды в том нету. Я уже рассказала доверенной служанке, а та, дрянь, проболталась дружку. Я приказала ее высечь, но тайна - что рыбачья сеть. Одну ячейку порви – вся сеть расползется. Так что все – и невестка с внуком! – знают, что Гульда сказала про мою смерть...
Прикрыв глаза тяжелыми веками, кюна произнесла такую вису:

Шум богатой тризны
Огласит полмира,
Но ответит эхом
Плач иных поминок.
Пламя погребенья
Ночь размечет в клочья,
Заревом ответит
Свет костра второго.
Хель, открой пошире
Черные ворота!
Двух гостей ты встретишь –
Жертву и убийцу...

- Твоя взяла, старая карга - не от моей руки оборвется твоя жизнь. Возможно, ваны в своей мудрости решили покарать тебя так, чтобы ты видела упадок рода перед своей кончиной. Однако, сие отнюдь не значит твоего благоденствия при моей власти в имении, - глаза Гандальва остановились на служанках, не смевших дышать. - Для начала - твои девки всласть послужат моим воинам.
И - вышел, хлопнув дверью.

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 29-11-2006, 13:40

Там же. Конунг Гандальв.
______________________________________________
Владыка Альвхеймера был в ярости, и радость победы уж не мягчила его сердце. Много зим Гандальв покорялся воле лишь собственной, и много лет минуло с тех пор, как некто иль нечто смущали конунгов ум. И вот теперь - кюна. Гандальв вспомнил Ассу, - и плюнул на измаранный пол. Все равно рабам оттирать.
В мире конунга уж давно было все прото и однозначно. Был он, были его желания и были те, кто стоял между ними и властелином Альвхеймера. Ряды последних быстро редели усилиями Гандальва. Старая же кюна вышла неизвестным конунгу зверем. Она принадлежала к роду, что он вознамерелся извести - но не показывала к ним теплоты, смотрела с превосходством - но не заступала врагам своего сына дороги.
Встань Асса на пути планов Гандальва - ее голова уже украсила бы частокол. Но кюна была много хитрее и - как с яростью осознавал конунг - умнее своего супротивника. Вот потому вождь альвхеймерцев с трудом распрощался с ощущением, что его провели. Но - распрощался. В мире сурового викинга остутствоволо место для признания чужого превосходства. В нем были лишь гандальвовы слуги... и мертвецы.
Пинком сапога распахнул он последнюю дверь - и недовольно крикнул ярлу, старшому над гриднями:
- Прекращай ужо девок за косы таскать! Пора о делах воинских погутарить.
- Слушаю тебя, конунг, - ответствовал тот.
Мир снова стал прежним.

Торлейв долго смотрел вслед удаляющемуся Хареку.
- Дерзкий он. Может лучше действительно дать ему завоевать себе владение и править в нем в качестве союзника. Не знаю как там с ним ладил Хальдван, но Харальду с таким союзником не ужиться. Кроме того, он еще и носит знак Белого Бога. Выживет - его счастье. Такого друга лучше держать подальше от себя... Не говоря уже о ненадежных данах, на верность которых данной клятве он сам не надеялся. Все это воинство могло разбежаться в первом же бою, или переметнуться к сильнейшему врагу - братьям-конунгам из Хейдемёрка.
- Пусть его Белый Бог спасает его, если сможет.-пробормотал он, последний раз бросив взгляд в сторону Харека. Харек стоял на крыльце дома и о чем -то говорил со своей супругой. Ирландка была хороша собой, а ее раскрасневшееся о гнева лицо светилось в веврних сумерках. - Сидел бы себе в Ирландии... Никогда не понимал Гутхорма... Неужели он думает что так мы победим всех врагов? А вот женщину он привез хорошую... Знал кого выбрать.... Будет кому ее утешить, если супруг не вернется с войны... - он усмехнулся, представляя себе все остальное.
Бросив последний раз угрюмый взгляд на парочку, Торлейв отправился к себе в шатер. Присев на корточки перед очагом, жрец поднял камни и расшевелил угли. Жрец подбросил в очаг два полена. Пламя вспыхнуло, осветив внутренности хижины. Торлейв зажег светильник на тюленьем жире. Потом он расстелил на полу куски кожи, сшитые вместе. На каждом куске кожи была нарисована грубая карта владений коннунга. В Центре была карта Агдира с обозначениями усадеб, и головой Агдирского волка вверху. Сверху были пришиты карты Раумарики и Хригнарики. На карте были приколоты булавки с головами волка, медведя и вепря. Торлейв взял из кучи талисманов кельтсткий крест, приплавленный к булавке, и водрузил его на севере Агдира - на границе с Хейдемёрком.

Не было покоя северной земле, точились мечи, ковались шеломы, гнулись луки, заброшено было мирное ремесло - в приближении зимы бонды готовили оружие, едва лишь получив ратную стрелу, но не все, отнюдь не все избрали сторону Харальда.
Вестфольд и Вингульмерк ведь были не исконной его вотчиной, а землями, что некогда захватил Хальвдан Черный, в Хрингарики зрело недовольство конунгом, забросившим своих людей на произвол судьбы, следили за еще не окрепшим Агдиром соседи, словно вороны готовые слететься на кровавую тризну, едва лишь Альвхеймар и Хейдмер сломает Черному Волку хребет.
Но много хуже было для молодого конунга то, что некоторые из его людей отказались ему подчиниться - многие бонды задумали отколоться от Агдира, и искать себе владыку посильнее, да побогаче, нежели юный Харальд...

Сообщение отредактировал Тельтиар - 12-02-2007, 14:42

Харек и Гиллеад.
- О чем ты разговаривал так долго с этим язычником? - рыжеволосая красавица - ирландка вышла на крыльцо, встав на пути у своего супруга, и выжидательно смотрела на него.
- О войне. -Харек сгреб жену в объятия и стал покрывать ее лицо поцелуями. Ирландка тщетно уклонялась, наконец отолкнула Харека от себя.
- Я пришла поговорить. Нежности можно оставить на потом...
- Утром я поднимаю войско и отправляюсь в поход на севереную границу. -сказал угрюмо Харек. - таков приказ конунга.
- Конунга? -брови ирландки взметнулись вверх. - Конунг неизвестно где собирет войско, и это мальчишка 15 лет от роду. Всем здесь заправляет этот язычник. Я не раз ловила на себе его вожделенные взгляды...
- Вот как? Я сам поговорю с ним...
- Я еду с тобой... - Гиллеад обняла мужа за шею. - Куда ты Кай, туда и я Кая.
- Ты не выдержишь пути, Гиллеад. Скоро выпадет снег, даже выносливые и закаленные в боях воины - не все выдержали переход через зимний лес и по реке. Спроси у Гутхорма, ярла Хригнарики. Из остни воинов тогда вернулись лишь два десятка. Сейчас будет еще хуже. Расскажи о своих подозрениях кюне Рагнхильде, и ни один человек не осмелится бросить на тебя взгляд, пока я жив.
- Пока ты жив - перебила его Гиллеад. - а что будет со мной, еслир тебя убьют? Меня сделают рабыней, которая будет молоть им зерно и месить тесто на кухне, или чистить очаг? Нет, муж мой, мы повенчаны перед Богом, и я не оставлю тебя... Я пойду за тобой, куда бы ты не пошел... Не оставляй меня тут одну...
- Нет, Гиллеад... - Харек покачал головой. - Я не могу нарушить обычаи воинов. Ты моя жена и мать моих детей, которые у меня будут... Устав викинга велит беречь женщин пуще всех сокровищ - молодая женщина продолжает род, старая - сберегает все обычаи, предания и умения, и передаст их молодых, чтобы род жил и не угас. Только месть позволяет женщине взять в руки оружие, и то ей нельзя идти в бой если ее со всех сторон не прикрывают мужчины. Я не смогу сражаться спокойно, зная что ты рядом, и тебя могут убить или увести... Я не смогу выполнить свой долг. Я буду лучше сражаться, зная что здесь ты в безопасности... Послушай, жена моя... Я разобью этих захватчиков.... И я захвачу трон того кто осмелился претендовать на трон Агдира. Я возьму их земли себе... И ты будешь королевой...
- Малхи предлагал тебе Дублин... Ты бы мог стать королем в Дублине - со своей дружиной и своими кораблями...
- Я предпочел долг. Я клялся в верности Хальдвану и его потомкам. Если погибнет Харальд - тогда я буду свободен от клятвы, но мое имя будет покрыто позором, что я не смог уберечь своего короля...
- Может ты и прав... Тогда я попрошу об одном, муж мой... Побудь со мной до рассвета, и не оставляй меня... Я не хочу чтобы твой род прервался...
Харек обнял жену и поцеловал ее в губы, гладя и перербирая руками ее роскошные рыжие локоны.
- Тогда я сооружу хижину... Я хочу чтобы мы были одни, и никто не знал о том что будет... -сказал Харек.
Гиллеад кивнула.
Они удалились в сторону священной рощи, обнявшись, и разговаривая о чем-то своем, и их провожал пристальный взгляд хедина Торлейва...
- Еще придет мое время... - пробормотал жрец... - Не бывать тебе королем, если ты предал свой род и свох богов...

Сообщение отредактировал Skaldaspillir - 2-12-2006, 0:21

Что нужно для того, чтобы боевой дух гридней был высок? Ничего особого. Нужна маленькая, но победоносная война, маленькая виктория, которая позволила бы тем думать, что любой бой – пустяки и разрешится на «Ура». Так думал и Фроди, планируя компанию. И во многом он был прав. Кого же хитроумный кузен Локки избрал жертвой своего плана? Кто должен был поплатиться за то, что гридни устали идти вперёд, невзирая на непогоду и скудный провиант? Да население деревушек, располагая которые Один просчитался и поместил их на пути братьев Эйстейнсонов. А повод? Да разве он важен? Не было – найдём.
- Хегни, - прищурил правый глаз старший брат и взлохматил свою бороду в раздумьях, - А не из этих ли мест, мать нашего врага?
Хегни, который в географии разбирался более со стороны практической, то бишь знал, где лучшие места для водопоев, а где возможны снежные лавины, а в генеалогии не смыслил дальше своих родителей, сперва даже и не понял, куда клонит брат.
- А Ло-локки её знает… А нам-т-то что с т-того?
- А то, что, как ты думаешь, не встанут ли они за нашей спиной, дабы поддержать свою бабу, когда мы встретимся с войском её ублюдка?
- Эт-то… Надоть их того… - Младший провёл рукой по шее, и старый согласно кивнул.
- А д-дети?
- Детей и баб – отдай гридням. Пусть душу отведут…
Гридни душу отвели. Они, конечно, не сразу поняли, чем провинились те, кто жил в деревнях, но кто будет возражать, если ему предоставляется возможность взять военную добычу? Налёт был быстрым и обошёлся смешными потерями. Два убитых – это ерунда. Да и убиты-то были по своей дурости. Ну, кто влезает на голосящую девку, не проверив, есть ли в доме ещё кто-нибудь? Это один. А второй сам наклюкался до такой степени, что утонул в поросячьем корыте в хлеву. Не зря говорят, что война первыми прибирает дураков. А вторыми – героев. Во дураки и погибли. Матерей жалко, но не более. Вот и все потери. Да ещё трое отстали. Небось, где-нибудь под подолом пригрелись. Ничего, вот обратно пойдут Фроди им такого выпишет – мало не покажется. Только и останется, как в разбойники идти и набегом себе честь возвращать. Нет места в Вальгалле с валькириями для молокососов и предателей. Один всё видит. Сутки- двое хода и они будут у цели. Теперь парни идут с песнями. Хегни и то лыбится. Небось и тут не одна молодуха носит уже в себе его ублюдков.

Сообщение отредактировал Torvik - 4-12-2006, 14:18

Торлейв.
Жрец хотел было удалиться в свою хижину, когда по пути мимо священной рощи заметил там незнакомое ему строение, хотя раньше он мог поклясться его там было. Все стало ясно, когда возле наскоро сооруженной хижины, покрытой бычьими и овечьими шкурами он увидел Харека и Гиллеад, державшихся за руки. Тихонько, чтобы его не увидели, Торлейв прошел за их спинами, и пробрался в свою хижину, приподняв полог с другой стороны. В хижине было тепло - стены и хвороста, обложенные в несколько слоев дублеными кожами и шкурами, пока хорошо держали тепло и не пропускали сырость. Как и положено Хедину, Торлейв никогда не ночевал за стенами Длинного Дома. Образ красивой ирландки преследовал его во сне, и не оставлял в покое наяву. Он чувствовал, как при виде стройной рыжеволосой ирландской красавицы с изумрудно-зелеными как весенняя листва глазами в нем нарастает неодолимое вожделение. Он даже не мог спокойно возносить молитвы богам. Он с рождения обладал очень чутким слухом, и поэтому слышал весь разговор между Хареком и его женой.
"Что если эта ирландка в самом деле пожалуется кюне? - подумал Торлейв. - Тогда Харек вызовет меня на поединок - и даже звание жреца меня не спасет".
Он встал возле стола, вырубленного из целого ствола ясеня, и нащупал рукой мешочек с рунами. "Знаки Богов, что они мне скажут?"
Времени у него было достаточно, но Торлейв решил погадать на три руны - для гадания "что делать" это был лучший способ.
Торлейв мысленно задал вопрос и вытянул три руны - перевернутый "Оттила", перевернутый "Райдо", и перевернутый "Лагус". Он вспомнил, что означало это сочетание "Не желай того что тебе не принадлежит. Посягая на чужое, ты посеешь разделение и вражду. То что будет сделано, будет препятствием к тому, чтобы воплотить планы".
Торлейв задумался. "Получается мне не стоит и пытаться заполучить сейчас эту женщину. Если я попытаюсь - это вызовет раскол среди нас, и помешает планам осуществиться".
Торлей задал следующий вопрос, и снова вытянул три руны. Руна "Перт" - посланник, которая напоминала о долге, руна "Эйхваз" - напоминавшая о путешествии, и руна "Туризас" - врата, ведущие в неведомое. "У меня есть долг, и я должен его выполнить, все прочее не имеет значения. Нужно двигаться в путь. И пройти через врата навстречу своей судьбе. А какова эта судьба? "
Он снова вытянул три руны. "Феннез" - "Будь твердым и стойким". Перевернутый "Нидас" - "много испытаний и разочарований, и неудач", и "Вуньо" - единство.
"Я должен идти в дорогу. И быть с Харальдом. Вот и ответ богов. И забыть про эту женщину. Но как мне ее забыть? Есть старый проверенный способ..."
Торлейв отправился в дом Рагнхильд. Хозяйки не было в доме, но можно было обойтись и без нее. В горнице возле очага сидели несколько женщин, ткавших при свете лучины.
- Мне нужна девушка, знающая травы, - произнес хедин, осматривая сидевших за столом работниц. - Хоть немного знающая, способная отличить ромашку от дурмана, и полынь от заячьей капусты -добавил он.
Женщины снова захихикали, весело перемигиваясь и перешептываясь.
- И еще мне нужна помощь юной девы в обряде. Нужна ее кровь - совсем немного. Кто мне поможет, чтобы обеспечить успех в походе конунга?
Женщины переглядывались, перемигивались, смеялись.
Наконец одна девушка – стройная, еще совсем юная - на вид лет 14 - немного приподнялась, но сидевшая рядом с ней пожилая ткачиха что-то ей шепнула на ухо, и девушка, густо покраснев, тут же притихла и застыла на месте.
- Для обряда подойдет любая молодая женщина, способная рожать детей, - сказал Торлейв. - Этот обряд будет посвящен Тору и Фрейе. И он обеспечит удачу в будущем походе. Его должен провести конунг, но конунг пока в отъезде, и еще слишком юн, чтобы выполнить его как полагается.
Женщины снова захихикали, подталкивая друг дружку локтями и коленками, наконец одна из них - светловолосая Хильдрид- скотница, румяная молодая женщина лет двадцати, встала и подошла к хедину. Торлейв невольно залюбовался ее фигурой - а посмотреть было на что - она была сложена как истинная валькирия. Торлейв осмотрел женщину с головы до ног оценивающим взглядом, Хильдрил спокойно выдержала его взгляд, слегка улыбнувшись.
- Идем. Думаю богам будет угодно твое участие, - и взял женщину за руку. Он знал, что муж этой женщины ушел вместе с конунгом собирать рать, но ведь он мог и не вернуться из похода. В любом случае сделать он ничего не мог. Что он там будет делать, это его личное дело. Женщина явно готова была помочь ему во многом - если не сказать во всем. А нужный обряд Торлейв помнил до мелочей - обряд древний, как сам земля, и сейчас уже редко практикуемый в Северных землях, но все еще действенный. Почему бы не сделать себе приятное, а заодно и полезное для своего народа?
"Все- таки быть жрецом иногда очень выгодно - можно послужить общему делу, и себе с пользой" - с усмешкой подумал Торлейв, ведя женщину за руку в свою хижину. Время от времени он бросал взгляды на валькирию, шедшую рядом с ним, и образ ирландки поблек, уступив место иным образам.
"Завтра я отправлюсь навстречу конунгу. Нам придется создать три дружины и послать их в разные стороны. Но первым делом мы должны разбить альвхеймарцев. Это турсово отродье должно, наконец, получить по заслугам"...

Сообщение отредактировал Ноэль - 9-12-2006, 13:14

Был еще в Норвегии конунг Хакон, властитель Транделага - богатой и обширной земли. Да вот беда - стар был конунг, и не было у него сыновей, способных взять правление в свои руки - а рядом находились земли Гудбранда-хевдинга, да Неккви-конунга, и слухи о том, что они собирали большую рать дошли до Транделага.
И вот Хакон собрал свою дружину, приказав воинам отложить морские походы (ибо хороши были берега Транделагские, чтобы держать флот и совершать дерзкие набеги на соседей), и послал ратную стрелу по деревням, опасаясь, как бы воинственные соседи не обратились к нему, едва лишь будет раздавлен юный агдирский конунг. А в том, что Харальд падет, если не отыщет союзников, Хакон не сомневался ни мгновения - ведь против него были многие знатные соседи.
Была у конунга дочь, не то чтобы красавица, да и не молодая, и кроме того слабая глазами, а потому и не брали ее в жены ярлы, пусть даже и немалое давал с ней отец приданное, покуда были живы сыновья Хакона, да не стало отбоя от женихов, едва лишь сделалась она единственной наседницей. И вот, Хакон Трандалагский послал к Харальду гонцов, предлагая ему дочь в жены и свою рать в союзники...

Сообщение отредактировал Тельтиар - 12-02-2007, 14:45

- Так, расскажи еще раз. Про тех, кто с нами, я хорошо помню. Что с Гудбрандом?
Харальд пристально взглянул на Хёмунда - невысокого, но сильного и жилистого человека. Среди бойцов он был не последним... да только ценили его за другое.
За память.
Шутили, что Хёмунд способен сказать, сколько раз мать его во младенчестве кормила. Так это или нет... но память у него была действительно исключительной.
Именно потому Харальд и Гутхорм и прибегали к его услугам; если конунг и его дядя не могли вспомнить какую-то деталь - Хёмунд помогал.
- Решил отколоться, - вздохнул воин. - Говорит, что конунг нужен сильный и крепкий...
- Дурень, - раздраженно бросил Харальд. - Ну да, в возраст я только вошел. И что с того? Нет человека, который не был молодым... Ну хорошо. Что еще?
- Хаки Гуртрумсон предлагает дочь тебе в жены, конунг, - напомнил Хёмунд.
- Гонца я вчера выслушал, - кивнул Харальд. - Интересно, он вообще знает, что невеста у меня есть?
Вопрос ответа не требовал. Даже если очередной Хаки и знал - его бы это не остановило.
Харальд задумчиво потер подбородок. Враги действовали быстрее, и Гандальв, конечно, был поопытнее юного конунга... но не всегда опыт помогает.
Сейчас Харальд не собирался искать войско Гандальва. Нет, пусть он сам придет... туда, куда конунг и Гутхорм захотят. И вот тогда - посмотрим, чей меч крепче.
А Гудбранду придется крепко подумать над своими поступками.

Рагаланд

Жрецы поговаривали - скоро должны были морозы ударить, лютые морозы. Сильные. Зима, какой еще не знала Норвегия. А значит глупо собирать войска сейчас, чтобы они сидели по усадьбам и ждали весны - зачем? Пальцы в кулак сжимать следует перед ударом, а не за день, до драки.
Конунг Сульки ходил по трапезной, сложив руки на груди, и оглядывая стены. Немало хороших наделов в Норвегии, немало сильных воинов их держат, а в руках у какого-то мальчишки - земли лучшие, богатые - Вестфольд, Вингульмерк, Хрингарики, Агдир... а что дальше? Войдет в силу - дружину соберет, пойдет по соседским землям. И трех лет не пройдет - будут пылать пожарища, кровью заплатят все за такое соседство. Хальвдан Черный, отец его (хвала Одину, давно почивший), опасен был - не даром на гербе Черный Волк, не даром ближайшего его ярла - тоже Волком звали. Зверье Агдирское никогда пощады не ведало, на лютые сечи ходило, достойных воев губило.
Потерял Рогаланд в двух битвах с Хальвданом знатных мужей, да новые подросли, и любо было Сульки видеть, как ловко умеют они сражаться. Приятно было это предвкушение скорой мести...
Силен и могуч был Хальвдан, великую славу стяжал, да многих врагов нажил - и пусть Гандальв Альвхеймарский был первым из них, то Сульки считал, что обиды, нанесенные его земле не многим меньше. А за обиды надо платить. Кровью платить. И златом.
Не пристало ждать, покуда обратит свой взор щенок агдирский на соседей, первый удар нанести следует.
Сидели подле конунга двое его вернейших людей - Сати Ярл, родной брат Сульки, и Кьетви Ярл - брат названный, глава дружины Рогаланда, сидели и ждали, что решит конунг.

Уппланд

Гудбранд херсир долго ждал своего часа, но что значат двадцать лет для того, кто поклялся свершить месть на жертвеннике Одина и Тора? Что значат тридцать лет для того, кто в один день лишился всего, чем владел, а затем, год за годом восстанавливал разрушенное?
Хальвдан сны Гудреда был ему врагом, кровным и непримиримым. Давно это было... Гудред конунг погиб, не на поле брани, не от руки убийцы - но смерть его была лютой, а сын его - еще младше, чем нынешний владыка Агдира. Земли Гудреда разделили между собой соседи - властный молодой Гандальв и старый Эйстен из Хейдмерка.
Кто ждал, что мальчишка вырастет в свирепого Волка? Кто мог подумать, что загнанный в Агдир, Хальвдан вернется и разобъет своих врагов, одного, за другим? Эйстен до тех дней не дожил, а вот его сын Сигтрюг погиб, сражаясь за Раумарики. Эйстейн сын Эйстена сумел бежать, и ему на помощь Гудбранд послал своих воинов... своего юного сына. Хальвдан убил его мальчика, а затем разорил его земли, дабы устрашить других своих врагов.
Но день пришел - Хальвдан мертв, а Харальд слишком слаб, чтобы противиться. Гандальв и сыны Эйстена Эйстенсона уже пришли, чтобы забрать принадлежавшее им по праву.
Херсир обернулся к окну:
- Слышишь меня, Хальвдан! Черви жрут твое тело в мрачных чертогах Хель! Твоя жизнь была кровава, а гибель бесславна! Ты убил моего сына - я убъю твоего!
Уже скоро, когда его бонды будут готовы обрушить град стрел на дружину мальчишки, он нанесет свой удар.
Многим обиды нанес Хальвдан. Никто не придет на помощь его сыну.

Близ Саросбёрга. Отряд Барвайга. Хаки.
________________________________________________

Не без некоторых приключений преодолев оставшееся расстояние, альвхеймарцы достигли цели своего похода. Усадьба Саросбёрг находилась на берегу моря в устье речки Хагген, и являлась важным пунктом в плане затеянной конунгом войны. По сути, тот кто владеет Саросбёргом правит всем Вильгумерком... а, кроме того, река была средством связи Харальда с союзниками. И хотя думал Гандальв, что ныне есть мало желающих встать под знамена юного конунга, но не дюже то желал рисковать понапрасну. Любой воин стремиться в Валгаллу, но попадать туда надо в час битвы, а не по глупости. Новые головы у гридней не вырастут, да и новые отцы у детей не появятся. Воля Гандальва была ясна: Саросбёрг должен быть взят. Но ярл Барвайг, как мудрый командир не бросил подросших волчат на укрепленные стены - пусть прежде в селении похоробрствуют, да мечи обагрят. Юношу не след беречь от войны - но и бросать в самое пекло без должного опыта - что златом дорогу посыпать. Да, телегам проехать легче - но цена за то выйдет немеренная. Великими воинами не рождаются, ими становятся. Вот и разделился отряд на несколько частей. Хищно оскалив мечи, гридни Гандальва кинулись на на спящее селение. Охранявшие усадьбу воины до последнего не чуяли опасности. Не даром властитель выбрал Барвайга в предводители - знал Красный ярл, как победить врага не столько силой, сколь хитростью и умом...
За рекой Хагген запылали костры, а чуть позже пожар занялся и на этом берегу. Хаки, доселе следивший за событиями с холма, тревожно нахмурился: альвхеймерцам не след было забывать о планах на зимовье. В землях врага можно оставить за собой пепелище, но здесь Барвайг планировал остаться надолго. И, хотя велел ярл сыну конунга и еще десятку викингов, не обзаведшихся наследниками, ждать недалече, Хаки пришпорил коня. Кому-то следовало остеречь неразумных юнцов, пьяных от крови и грабежа, а у ярла и без того дел много в усадьбе. Стены ее крепки, да и воители ее охраняют отменные. Хорошо после смерти похваляться такими врагами в чертоге воинов... однако, сейчас промедление могло обратить доблесть Барвайга в победу напрасную. Страшное это дело - пожар. Огонь не выбирает себе пищи, ему нет дела до людей и их всяких потребностей. Вот потому Хаки и спешил вниз, к реке, туда, где в темном по зимнему небе цвело алое зарево.
Вихрем влетел белый конь на улицы селения, темными тенями последовали за ним гридни, не осмелившиеся отстать от Гандальвсана. Благо Барвайг их хорошо остерег, обещал лично глаза тому выдавить, кто сыны конунга проворонит.
- Ошалели вы что ли, во имя богов! - напустился Хаки на двух безусых, со смехом вытаскивающих из дома вопящую молодуху. - Эдак все селение запалите к етунам! Тор любит доблестных, однако Одину не милы дураки, за усладами запамятовшие долг. Нам же здесь зимовать! Быстро ведра хватайте.
Сказал - и припустил дальше. Юнцы переглянулись - и припустили в клеть за ведерками, оттолкнув от себя позабытую бабу. Уж больно разгневанным показался гридням сын конунга, а его алый плащ на фоне отблесков пожара родил в суеверных норвежских душах мысли о Локки и Гибели Богов. О том, что это воитель - всего лишь Хаки, Хаки Малодушный, всеобщее посмешище юноши даже не вспомнили. Ну, да ладно. Опамятуются еще.

Сообщение отредактировал Ноэль - 8-12-2006, 22:36

Близь усадьбы. Хаки и Гурмир. вместе с ДЛ

Совместными усилиями захватчиков и местных жителей, пожар оказался потушен, и перемазанная в саже толпа, собравшаяся у реки, начала потихоньку вспоминать, что служат они разным конунгам. Все взоры устремились на стены усадьбы. Воины Гандальва - как и селяне ждали оттуда известий. сил на грабеж уже не осталось, так что - ожидание текло вполне мирно.
Молодой Гурмир, медленно сполз спиной по стене одного из домов, опускаясь на корточки - как ни странно, но тушение пожара вымотало его гораздо больше, мем предшествовавшее ему сражение. Воин пытался отдышаться, и со злостью отбросил подальше кадку, с которой совсем недавно бегал от колодца к этому самому дому.
Хаки тоже был здесь. Правда, в столь перемазанном виде, что отличить его от простых гридней мог лишь тот, кто хорошо знал Гандальвсана в лицо.
Гурмир узнал его, наверное лишь потому, что не раз мысленно представлял себе эту картину - ярл Асгейр не раз рассказывал о битве близь Согна, где лучшие люди Альвхеймара пали или были захвачены в плен, а Хаки, перемазанный сажей, так и не был узнан Хальвданом и его прихвостнями.
- Ты никак молодость вспомнил? - Процедил Гурмир, внутри его грызла злость и чувство того, что его отец бы никогда не помешал воинам предать огню эту деревушку.
Хаки обернулся, нашел Гурмира глазами. Надо сказать, что он тоже серьезно вымотался на тушении пожара, а посему настроения спорить особо не имел. Однако же оставить без ответа поношение на глазах у людей Харальда было бы глупо:
- Я очень надеюсь, что ты намекаешь лишь на работу, сын названного брата, - молвил Хаки, пристально глядя на Гурмира. - Иначе предположу я, что язык твой много длинее разума. Здесь не место выносить давний сор из избы.
- Только на работу, ведь в твоей жизни, названный брат отца, не было ничего, более значительного, чем прислуживать на пиру у нашего врага, когда он брал в жены твою невесту, - Гурмир понизил голос, но явно не собирался остывать так же быстро, как потушенные бревна.
-Гурмир! - Хаки несколько повысил голос. - Не вынуждай меня применять власть - видят боги, кем бы ты меня не считал в моей воли добиться повиновения. Я переживу то, что тебе не люб. Но урон чести Альвхеймера так легко не исправишь. Не позорь своего конунга, коли за злобой забыл о собственном достоинтстве. Враги смотрят - и слышат. кем ты станешь пред ними, волчонок? Лающим псом, и не более.
- Кто? Эти? - Он обвел рукой селян, жмущихся к стенам. - Порубить им головы, вот и вся недолга. Так бы поступил викинг.
- А кормить этого викинга потом будут ваны? - вкрадчиво спросил Хаки
Глаза Гурмира сверкнули, но через мгновение он потупил взор, не находя, что можно было на это ответить. Все же зима близилась... Но признать себя неправым, и перед кем? Перед Хаки Малодушным. Это было сверх его сил.
Не услышав возражения, Хаки отвернулся, утратив к Гурмиру интерес. Слишком многое на него навалилось, так что времени сокрушаться недоставало. Сын конунга посмотрел на упомянутых "врагов" - и устало произнес:
- Расходитесь по домам. Новости вас уж точно не минут.
- Как быть с погорельцами, господин? - робко заикнулся белобрысый юноша.
- Сами не дети малые. Разберетесь, - ответствовал Хаки.

Отпустив Хёмунда, Харальд еще долго пребывал в задумчивости. Он прекрасно понимал, каким шатким стал сейчас мост, по котором приходится идти… и как быстро его надо вновь починить.
Что ж, сейчас главное – терпение. Охотник всегда ждет, прежде чем ударить – и не промахнуться. Так и он поступит.
Распахнув дверь, Харальд подозвал ближайшего из гридней.
– Позови Торира, Хёгни и Гутхорма, – велел конунг.
Нужно было оговорить планы.

– Все-таки странно, – задумчиво произнес Эгиль, запустив пальцы в шерсть ближайшего волка. – Идут. Сражаются. Лю-уди… А потом еще болтают о жестокости зверей. Нет, ни один волк не станет грызть другому горло из простой мести. Правда, серый брат?
Зверь ответил одобрительным рычанием. Он тоже не понимал людей, и не любил их. Исключение составлял лишь Вожак… но его никто из стаи к людям не причислял.
– Нет, не совсем так, – не согласился Эгиль. – Хорошие люди бывают. Отец, например. Или Ворон…
С человеком, называвшим себя Вороном, Эгиль встретился давно – через пару лет после того, как начал жить в лесу. Тогда вокруг него уже начали собираться волки…
Он тоже был отшельником, только куда более старым. Правда, никто не осмеливался его тронуть – глядя человеку в глаза, Ворон мог без труда сломать его волю, и покорить себе. Так он и поступал с теми, у кого хватало наглости его потревожить.
Против Эгиля, правда, властный взгляд оказался бесполезным. Даже столь сильный взор не мог пробить завесу врожденной слепоты.
Они чем-то были похожи. Может, потому Ворон и взялся обучить Эгиля… тому, как оставаться человеком, двигаясь по грани. И рунам обучил… Конечно, юноша не мог их видеть – но, проводя пальцами по вырезанным на дереве линиям, он запомнил их и теперь мог уверенно начертить.
Ворон учил его и многому другому; Эгиль остался вечно благодарен ему за это.
А потом отшельник умер. И Эгиль снова остался один.

Саросбёрг. После боя. Барвайг .
_______________________________________________
Ярл Барвайг шел по комнатам усадьбы, скверно ругаясь сквозь зубы. Воистину, не добре лютым волкам поживать в сытости - зубы повыпадут да когти затупяться. С их отрядом взятие усадьбы должно было быть легкой разминкой пред сечей, а стало чуть не проблемой. Хорошо хоть Хаки вышел смекалистым, остудил головы молодых ключевой водицей. Иначе было бы ему, ярлу, с чего голову пеплом посыпать. Ватага удальцов - есть еще не отряд, тут надобно чувство локтя да дисцеплина. А гордые мужи Альвхемера, похваляясь былыми битвами в горницах, кажись, позабыли что бог на войне один - Тор, а конунг - его земная личина. И не личную славу поперед всего выискивать надо- но славить стяг своего государя. А через могущество вождя и гридень вес поимеет, не забудут ему скальды службы верной да битвы славной. Да... не добре, когда воины конунга умом быстрее его самого, но много хуже, ежели в глупости слушают они лишь себя, закрывая уши от мудрых. Не будет в битве успеха с такими воителями, даже при умном вожде и сильной дружине.
Волки знают про то, у них в стае старшинство чтут свирепее, чем в конунговых хоромах да княжьих теремах. А тут... прав Хаки в своих речах для Гурмира, кругом прав. И то, что шептуны уж данесли ярлу о разговоре - тому подтвержение. Нет, не стая то волчья - но шальная собачья свора, просящая кнутовища. Слишком слаб был противник, слишком легкой вышла взятая кровь и слишком долгим был мир с соседями. Воины поверили в неуязвимость, и ярл едва мог придумать, как их остеречь. Старый конь борозды не портит: случись что худое, ветераны мигом забудут о гоноре. А вот младшие... это проблема. Как бы голов зазря не сложили да еще прочь не бежали...

Второй Поход Харека Волка на Север
Весь день и всю ночь в прибрежном селении Аскеймсурсунд, расположенном на мысе, уходящем далеко в море в Агдирской бухте, в кузницах пылали горны и стучали кузнечные молоты. На берегу с утра до позднего вечера плотники заливали воском щели между досками, и потом заливали смолой днища кораблей, ставили на свои места балки, крепили снасти, проверяли уключины весел. К семи потрепанным кораблям, которые привел в Агдирскую бухту Харек Волк в период осенних штормов, добавились еще 7, стоявших в прибрежных сараях долгие годы - с того самого года, когда в озере Эйм потонул Хальдван Черный. Теперь эти корабли чинили, приводили в порядок и готовили к тяжелому переходу вдоль берегов Нордвегр к Виккенскому заливу. Сначала им предстояло плыть два дня бех передышки, чтобы достичь острова Свеймир - который по преданию быд окаменевшей отрубленной Тором головой морского великана, чье тело стало грозными подводными скалами. В Усебёрг, куда отправили в изгнание старую кюну Ассу, решено было не заходить - никто не мог поручиться, что с воинами ни чего там не случится, да и слава Ассы как вещуньи и злой колдуньи не добавляла желания испытывать ее гостеприимство. Потому, после отдыха на острове Свеймир и пополнения припасов планирвоался еще один рывок - на 3 дня без передышки, постоянно сменяя гребцов, и отдохнуть уже в болшой усадьбе Саросбёрг, где праивл посаженный Гутхоромом престарелый ярл Витгар из Раумарики...
И вот через два дня сборов, тренировок новичков (из числа тех слуг и рабов, кто твердо решил рескнуть и выбороть себе свободу, взяв меч или боевой тпор, и усесться за весла драккаров) в полдень туманного осеннего дня, когда море казалось бы стихло на какое -то время, Харек отдал приказ об отправлении. Но перед тем, как воины сели на свои корабли, Харек построил все отряды клином, и произнес перед ними длинную речь, начав с описания трудностей предстоящего похода и предлагая всем малодушным еще раз подумать и выйти из строя. Никто не вышел. Тогда Харек похвалил всех за стойкость, и напомнил о чувстве долга, о данных клятвах, за нарушение которых каждого оступника должна была постигнуть неминуемая кара, ибо каждый клялся в верности ярлу Хареку Волку на кольце Тюра и молоте Тора или на кресте с солнечным кругом, и напомнил о своем обещани и каждого кто выживет сделать ярлом, хёвдингом или хёльдом, и каждого одарить имением или оптустить с равной целому имению добычей куда те пожелают.
- Не только оружие и число воинов решает исход битвы, а также желание победить и стойкость в борьбе. Проигрывает битву тот, кто первым дрогнет и побежит. Мы, агдирцы всегда стяли до конца, и потому никогда нам не было равных на поле боя. Воины разразились одобрительными криками, и застучали оружием по щитам. И хоть смог Харек собрать всего не более семи сотен и пяти десятков воинов, каждый знал, зачем он шел в этот поход. Даже пленные даны были преисполнены решимости идти до конца и добиваться победы, что уж тут было говорить о пришлых ирландцах и викингах из Британии, каждый из которых стоил двух а то и трех ополченцев. Харек позаботился о том, чтобы каждый воин был наделен хорошим оружием и прочными доспехами и щедро одарил кузнецов, которые за обещанное щедрое вознаграждение трудились днем и ночью, чтобы приветси в порядок доспехи.
И вот затрубили горны, и белые в алую полоску паруса взвились над палубами кораблей. Морды диковинных зверей украсили форштевни. И корабли цеполчкой покинули Агдирпскую бухту. Молитвы ли, возносимые всем богам или просто удача сопуствовала ярлу - но попутный ветер наполнил паруса, так что не пришлось особо налегать на весла. Два дня попутный ветер гнал корабли к острову, и вот вдали показались утесы круглого как череп великана острова Свеймир, и флот Харека причалил к бухте. Отдохнув один день в прибрежном длинном доме, пополнив запасы воды и пищи, корабли отчалили в северном направлении, взяв курс на Виккенскую бухту. И там встретили три чужих корабля. Уйти далеко при противном ветре корабли не могли, и очень быстро они были захвачены воинами Харека, и их команда практически не оказав сопростивления, сдалась на милость ярла, видя его подваляющее численное преимущество. Они оказались пиратами с острова Соньёр, куда сбегались все изгои из соседних племен Морского пути. Как узнал Харек от пленных, они шли чтобы ограбить Усебёрг, так как до них дошли слухи об идущей на севере войне. Отобрав лучший из кораблей, который почти не пострадал в битве, Харек отпустил большую часть экипажа, отобрав у них оружие и припасы, кроме двух десятков молодых воинов, которые впервые вышли на викингский промысел, и желали добыть себе славу в большом походе. Поймав боковой ветер, корабли пересекли Виккенскую бухту вдали от берегов, и на третий день пути уже к вечеру они вошли в устье реки Скаун. Утром они увидели на западном берегу следы пожаров, и два разоренных селенеия. Угрюмые бонды заново возводили жилища, но увидев на реке паруса, тут же поспешили скрыться в ближайшем лесу, так что выпытать что либо у местных жителей Харек не смог. Точно также вели себя жители на обоих берегах, завидев плывущий по реке флот из 15 боевых кораблей, под разноцветными стягами - Алым полотном датских викингов с изображением белого морского змея, Бело-зеленым знаменем Ирландцев с красным драконом, и сине-белым знаменем нортумбрийцев с изображением черного цветка чертополоха.
Наконец в утреннем тумане показался мост через реку Скаун, и протянутая под ним цепь из прочного черного железа, преграждавшая реку. Над сторожевыми башнями, построенными над мостом и пристанью. горели факелы. Только вот флагов над башнями не было, и это поставило Харека в тупик... Тем не менее он решил сначала попробовать договориться с местным ярлом, чтобы его корабли пропутсили через мост - кто бы тут не правил, ему не было никакого - он должен был попасть Раумарики и удерживать эту землюд под своим контролем до весны, пока не подойдут основные силы Агдирцев...
Хареку не давало покоя какое-то смутное предчувствие. что что-то здесь не так. Он видел как в башнях на его корбали наведены охотничьи луки. Не так должны были всречать ярла Агдира во владениях Хальвдана...

Близ Саросбёрга. Харек Волк и Хаки Гандальвсон.
Совместно со Скальдом


Корабли шли в утренней дымке, один за другим, как стадо лебедей, и весла рассекали серую гладь реки Скаун. Харек стоял на мостике, на носу корабля-флагмана с изображением диковинного зверя- с головой орла и телом льва. И с удивлением увидел, что под мостом свисает цепь, и река перегорожена бревнами. На мосту из башен в них угрожающе целились из луков.
- Кто вы, чужаки и куда держите путь? - строго спросил старшина в карауле
- Мы воины, пришедшие на призыв Гутхорма – ярла, - ответил Харек. - Мы плывем в Раумарики на помощь нашим братьям. На них напали викинги из Хейдемарка. Я хочу поговорить с вашим ярлом или хёвдингом, или кто тут вами командует.
- Ныне нами правит ярл Хаки, - ответил бородатый викинг. – А Гутхорма мы не слыхали и служим не под его стягом. Конунгов много, а люди мы простые. Разбирайтесь уж сами кто за кого.
Харек нахмурился. Насколько он помнил, именно Гутхорм в последний раз ставил тут своего наместника.
- Я ярл Харек, прозванный Агдирским Волком. Я долго отсутствовал, и не знаю, кто ноне здесь главный. Хотя мне говорили, что здесь правит другой... Поднимите цепи и пропустите же нас, добрые люди.
Старшина стражи покачал головой, и его седые висячие усы запрыгали в разные стороны:
- Не серчай, воин славный - приказ есть приказ, - донеслось до Харека в ответ.- Сперва ты один проходи да с господарем нашим новым все дела порешай. А уж после цепи поднимать станем. Жить нам тут, а твой путь далече. Не сможет твой меч наши шеи уберечь, коли правитель на своеволие осерчает. Время смутное ныне.
- Что верно то верно, - согласился Харек. - Зови твоего ярла Хаки, я с ним побеседую.
Харек попросил кормчего причалить к берегу, и вышел на причал. Старшина вышел ему навстречу, и отворил дверь в сторожку, окна которой выходили на реку.


После взятия усадьбы отношения Хаки с отцовскими гриднями не улучшились. Молодые поминали ему "рабью работу" на пожаре, старшие - окатывали презрением за не окровавленные клинки. Так что сын конунга редко бывал в усадьбе и часто в селении. Местные относились к нему много добрее, чем к прочим захватчикам, памятуя про ночное нападение и пламя, пожирающее дома. Нет, своим он тут не стал, но люди знали альвхеймерца в лицо и звали «ярлом». Он их не поправлял. К чему?
И вот сегодня, когда сын Гандальва шел по улице, к нему подбежал чернявый пацаненок зим эдак одиннадцати, и поясно поклонившись, повел такую речь:
- Здраве будь, ярл Хаки. Тут чужаки на реке, с тобой погуторить хотят. Отец велел мне найти ибо приказ у него цепей не выбирать, а воинов обидеть - страсть как боязно.
- Понимаю его опасение, - кивнул головой Гандальвсан, - и ценю чувство долга. Веди же меня к отцу - не дело это заставлять славных воителей дожидаться у двери, как бродяг да попрошаек.
Харека встретил седовласый воин в кожаной куртке в потрепанной с железными бляхами, подпоясанный старым мечом в потертых ножнах.
- Прошу пожаловать в избу. Здесь переждите, господин. Я уже послал моего сынишку за ярлом. Заходи, будь моим гостем, и не поднимай оружия на хозяина. Угощайся, тем что на столе – небогато у нас – но все что имеем – твое.
- Благодарю, любезный, ответил Харек. И уселся за стол.
-А пока -вот угощайтесь. Тут пиво, хлеб...-старик протянул кувшин и миску с хлебом и мясом.
Харек с благодарностью принял угощение и принялся за трапезу

Хаки довольно быстро преодолел расстояние до нужного дома, кивнул в ответ на поклоны и, не ожидая худого, отворил дверь.

Дверь отворилась.
Харек встал из-за стола, и вышел навстречу вошедшему:
- Мы где-то уже встречались. - сказал он. - Твое лицо мне кажется знакомым, но я не могу вспомнить где я тебя мог видеть

Зато Хаки отлично помнил этого воителя - постоянные насмешки тренируют выдержку, и только по этой причине викинг не отпрянул прочь, уронив достоинство. Вместо того он благодарственно кивнул хозяину дома: - Благодарю тебя, добрый человек, за кров и угощение. Теперь прошу, оставь нас одних для решения дел важных и неотложных.
Хозяин, пятясь, вышел, так и не разогнув спину, а Хаки посмотрел к глаза ярлу:
- Уж второй раз не узнаешь ты меня, Харек Волк. Неужто так я неприметен, чтобы дважды обманывать глаза воина и охотника?
Харек пошатнулся, но быстро взял себя в руки .
- Что ты ту делаешь... ты? Ты – Хаки, сын Гандальва?
- Мыслю я, догадаться не трудно, - усмехнулся Хаки, опускаясь на лавку напротив Харека. - Хотя - Один свидетель, не ждал я тебя под этим кровом. Так что здесь делаешь ТЫ, Харек Волк?
- Я прибыл в Агдир по призыву Гутхорма ярла, конунга Хригнарики. Я был в Ирландии, и оттуда привел рать ему в помощь. И я плыву в Раумарики, на которую напали псы из Хейдмарка. – Так что Я здесь по просьбе Гутхорма Сигурдсона и Торлейва, его хедина. А вот что тут делаешь ТЫ? Или отец выгнал тебя из дома, и ты теперь служишь здесь?
- Интересное предположение, - усмехнулся Хаки. - Это ожидаемо, правда? Но нет, я все еще наследник Гандальва, хоть и не знаю, милость ли то от богов али кара за мою собственную глупость. Речь не о том. Твой друг Хальвдан многих восстановил против себя, но Альвхеймер всегда был среди врагов его первым. Продолжать али сам догадаешься?
Харек с вздохом устало опустился на скамью.
- Тогда я тебя не понимаю. Почему твои воины не осыпали нас стрелами? Зачем этот разговор, приглашение в дом?
- Тут нет обмана, Харек, все просто. Люди те - не мои, и не Гандальву служат их луки.
Харек нахмурился и сердито посмотрел на Хаки.
- А чьи тогда? Ты ведь понимаешь, что если я не вернусь скоро на корабль, мои люди начнут штурмовать мост. Они возьмут и этот мост, и пожгут эти сторожки, и всех тут поубиваю. Не разбирая, кто кому служит… Усадьбе, которая на том берегу, тоже достанется. Я набрал с собой не только воинов. Со мной и викинги из числа тех. кто идет в поход только ради добычи…
- Формально, это люди Харальда, - отозвался Хаки. - Но конунг, не могущий защитить - не конунг.
Харек вздохнул.
- Вот как? Харальд еще не успел показать, что он за конунг – еще неделя прошла с тех пор, как его провозгласили властителем на тинге. И люди его готовы были выпустить в меня стрелы? Что ж, я могу их понять. Но Харальд будет здесь самое меньшее через месяц – и покажет всем, чего стоит как конунг. Когда я выходил из Аскеймрсунда, он все еще ездил по фюлькам и собирал войско. И первым делом он придет в Вестфольд, а потом и сюда. И войско его будет немалым. Так что уходи отсюда, Хаки сын Гандальва, чтобы не погибнуть здесь напрасно.
- Меня часто называют трусом, - усмехнулся Хаки. - Но все же я не настолько труслив, чтобы бежать, как заяц от призрака опасности. Харальд собирает войско? Пусть сперва соберет. А смерть... все мы там будем.
Харек вздохнул и покачал головой:
- Верно говоришь. Но Я никогда не называл тебя трусом, Хаки. Наоборот я тогда похвалил твою мудрость. И сейчас готов повторить свои слова…
- Похвала от врага стоит многого, но не боле, чем осуждение друзей…- возразил конунжич.
Харек в ответ покачал головой:
- Друзья ли те кто хулят тебя и оскорбляют, кто называет трусом тебя, и забывает про тех кто бежал впереди тебя, бросив оружие и щиты? Не тот храбрец кто кидается с голым торсом на целое войско. И не тот трус, кто помогает избежать ненужного кровопролития. А кровопролитие сейчас не нужно ни мне, ни тебе… если ты помнишь меня, Хаки, то также должен помнить и данную нами обоими клятву?
Хаки побледнел, и произнес, закусив губу:
- Не вредить друг другу и не поднимать меча -доколе не встретятся рати на поле битвы, и не мешать исполнению своих целей? Я не раз жалел что дал ее, пытаясь обмануть вас всех, а обманул сам себя… пусть все рассудят боги. Они не обделили меня памятью, Харек. Нет! Мне горе лишь от того, что она зело как хороша, - последние слова сын Гандальва произнес несколько резко, почти что с ожесточением. И продолжил: - Не покривлю душой, Харек прозванный Волком, мне, как и прежде, тяжела лишняя кровь. Да и ты не с оружием ноне ворвался, - как гость вошел, вежество соблюдая. И пусть причина того - лишь ошибка, но боги видят все. И едва ли сие недоразумение сочтут они как повод, чтоб клятву нарушить. Иди себе с миром, Волк, и не нарушай этого мира пролитой кровью.
- Сначала ответь на мой вопрос: Что ты здесь делаешь, Хаки? Я сразу сказал тебе, зачем иду по этой реке. Чтобы все было честно, открой и ты мне: зачем ты здесь?
- Иди с миром, Харек –повторил Хаки, опустив взгляд в пол.
- Так ты меня отпускаешь? – удивился Харек.
- Моя роль тебе интересна али планы отцовы, а, Харек? – прямо вопросил конунжич.
- Ты так и не ответил мне, зачем ты здесь, Хаки. Измышления Харальда я тебе тоже не говорил, и, оттого, будучи честным, и про отца твоего я выспрашивать не буду. Но про свои планы я сказал сразу, и требую от тебя того же. Долг велит мне напасть на мост и захватить усадьбу.
- Едва ли у тебя достанет на то сил, - пожал плечами Хаки. - Не один я тут, и даже не я решаю, куда держать путь отряду. Если ты нападешь на усадьбу - не поможет тебе ни клятва, ни сталь, ни даже боги. Тем паче, что помнит еще Альвхеймер твою роль в тех событиях… да и ярл Барвайг про плен свой тоже не позабыл. И он врагов не прощает.
Харек пристально посмотрел в глаза Хаки, и тот, вздохнув, снова отвел взгляд в сторону. Такая манера давно стала у сына Гандальвова привычкой, но Харек легко не сдавался:
- Сколько у вас тут людей? Врать ты не умеешь, Хаки, да и я тоже. И меньше всего мне хотелось бы столкнуться с тобой на поле боя. Редко когда можно встретить такого четсного и здравомыслящего вождя, как ты. Разве что иначе боя нельзя миновать. Со мной тут пять сотен опытных и закаленных в боях воинов, и еще сотни три новичков, которые горят желанием отличиться и заслужить славу и почет.

- Я мог бы солгать, - ибо это как раз подходящее дело для труса, но едва ли стоит так отвечать тебе за добро, которое ты мне сделал, пусть и сомнительное, - во имя Локки-обманщика, да Харек сам вызнает, что хочет, ежели и впрямь озаботится! К чему же прятать очевидное? - На каждого твоего воителя будет четверо из Альвхеймера да еще несколько из союзников бывших, от Харальда отринутых. Не твоя это война Харек. Говорю же - ступай. Пока можешь.
Хареку наконец-то удалось поймать взгляд собеседника, и теперь он пристально посмотрел в глаза Хаки. Потом - шумно выдохнул:
- Вижу я, что ты не лжешь, Хаки. Если я даже смогу взять усадьбу, без поддержки местных, то ни удержать, ни закрепиться в ней я не смогу. А значит я не смогу выполнить то. о чем меня просил коннунг. Пока мы говорим тут с тобой, в Хригнарики и Раумарики сжигают селения, грабят, убивают и насилуют. Может хевдинги и собрали свои войска, но они не организованы, и без опытных командиров не смогут продержаться там до весны. Значит мне ничего не остается как отступить, - добавил Харек со вздохом.- Без поддержки местных жителей нам не совладать с твоим войском. Значит ли сказанное тобою, что ты прикажешь поднять цепи и пропустить мои корабли вверх по реке?
Хаки кивнул.
- Именно так, Волк - и простят меня боги за помощь- пусть малую - врагам отца моего и конунга. Не только клятва связывает мне руки - ты же воин и знаешь, чего стоят в бою твои люди. Многих храбрых и умелых воинов потеряет Альвхеймер, и нам тоже сложно будет выполнить слово Гандальвово. Но, ежели увидит тебя кто из наших воителей - сечи не избежать. С Барвайгом я все решу, а остальные... стыдно говорить мне подобные речи, но благом будет, коль ты в трюме пока посидишь, а кто из людей твоих союзником врагов Харальдовых скажется…
Харек упрямо мотнул головой.
- Прятаться в трюме я не буду. Это ниже моего достоинства. Стяги у меня теперь свои, а не агдирские, как ты мог бы заметить, и я иду. чтобы завоевать владение для моей жены и моих людей у тех, кто позарился на владение моего конунга, и буду удерживать их до последней капли крови. Единственное что я могу сделать - надену свой шлем с маской, и тогда никто не поймет, кто перед ним.
В ответ на слова о "достоинстве" Хаки горько усмехнулся. Едва ли желал Харек провоцировать сына конунгова, да напомнил разницу меж ними. И оттого двойной болью отозвались в сердце Хаки последние слова Волка
- Да будет так… -сказал Хаки устало.
- И должен сказать - я не ошибся в тебе. Плохо что коннунг Альвхеймара не ты, а Гандальв. И еще. Если ты останешься жив после этой войны, я уговорю Харальда, чтобы он поставил тебя ярлом над Альвхеймаром. Ты достойный человек, Хаки, и из тебя будет мудрый правитель. Не приведи Боги встретиться нам снова на поле боя. Мне жаль будет убивать такого рассудительного и мудрого мужа. как ты. Поэтому послушай мой совет и увод свои войска. прежде чем Гутхорм придет сюда со всем агдирским войском. Надеюсь, мы больше не встретимся, и мне больше не придется поднимать на тебя оружие. Оставил ли ты дома наследников, или род прервется в случае твоей гибели?
- Не стоит о грустном, Харек, - Хаки снова уставился в пол. И «мудрый вождь» пропал как дух обманный, оставив пред Волком лишь усталого гридня. - Роду нашему не везет вот уж пятнадцать зим, с тех пор как на этих самых землях пролилась кровь моих братьев. И не мне судить о мудрости Гандальва - даже если война сия затеяна им из мести, - снова короткий взгляд на Харека. как объяснение и оправдание: - Кем бы не считали меня в родной земле, но Хаки-Малодушного не назовут Хаки-Предателем. А остальное… - на то воля богов. Возможно, они даруют нам свою милость и славную победу. И может - норны оборвут наш род недрогнувшей рукой. Как уж распорядятся великие, чьих дум не понять человечьему разуму. А моя судьба - быть с отцом и исполнять его волю, как надлежит послушному сыну.
Харек наклонил голову и кивнул, вставая из-за скамьи.
- Быть посему. Прощай, Хаки. Пусть бережет тебя бог, которому ты поклоняешься. Если есть на свете справедливость, то никто не оборвет твою жизнь. Я буду молиться за тебя, исполняя заветы своего бога.
С этими словами Харек вышел из избы и спустился к причалу.
Хаки не встал со скамьи, чтобы его проводить. Он просто сидел, смотрел широко открытыми глазами в пространство - и видел перед собой призраки давних событий. Ум говорил, что благо сейчас отпустить Харека к другим делам и иной войне. Но - воспитание говорило иное, напоминало о пролитой крови братьев и о том, что Гандальву ой, как не по сердцу будет такое самоуправство.
"Что же, видеть положили мне боги так и умереть трусом, презираемым своими. Ибо едва ли могу доказать, что Волк ушел целым не из-за страха моего да неумения воинского. Может, и сам он потом потешаться будет, говоря своим, как меня вокруг пальца обвел, а если и нет – достойный и честный враг он, но не более. Боги, да свершиться ваш суд!"

Хрингарика

- Кто защищал деревни, пока ваш конунг пировал на тинге? Кто отрубил голову Кегни-берсерку?
- Гримкиль! - Прокричал Раги Лысый, и его крик подхватили дружинники. - Гримкиль ярл!
- Гримкиль Гормкильсон! - Поддержал его Эрик Безбородый.
Хрингарийские ярлы, собравшиеся перед усадьбой пока сохраняли молчание. Формально Гримкиль был равен им, но - после набегов Кегни многие ярлы ослабли, а Гормкильсон не только остался в полной силе, но еще и прикончил берсерка, а после спас конунжего наместника - Атли Тощего, едва не погибшего позорной смертью. Да и дружина у Гримкиля была лютая, гридни к ратному делу привыкшие, многие иноземцы, такие как Владимир и Петр Грек, не стеснявшиеся лить кровь северян.
- Где наш конунг теперь? Когда на Хрингарику надвигается опасность? Когда усадьба Сигурда Оленя вновь сожжена, словно Хаки Однорукий вернулся из Хель! - Воскликнул Эрик.
- Конунг с племянником войска собирают, - подал голос ярл Асгиль.
- Агдирские войска, для агдирской битвы! - Бросил ему Раги. - Что, придут они нам на помощь, когда сыны Эйстена жгут наши дома? Коли уж Гутхорм выбрал Агдир, должно ли нам почитать его конунгом?
- Должно ли собирать ему дань?
- Должно ли отдавать воинов?
- Конунг своих людей защищать должен, или не конунг он!
- Много ли проку от господина, коли так далече он?!

Усадьба Саросбёрг. Хаки и Барвайг.
_______________________________________________
- Здравия тебе, Красный ярл!
- Милости Одина тебе, Хаки. Все ли ладно в селении? Дружелюбны ли местные, или ножи вострят да стрелы вытачивают?
- Коли бы луки они на нас снаряжали - я бы первый стрелу получил, - ответил конунжич. - Нет нам пока угрозы отсели. Люд из селения рад, что животы сохранил да еще и защиту на смутное время стяжал. А что скарб какой поутратили - так дело то наживное. Жизнь за злато не купишь.
- Ты молвил "пока", сын Гандальва?
- Верно все, ярл. Харальд молод, но дядя его умом своим славен. И хоть отрезали мы Агдир от резервов - войско их нас не минет. Тогда и проверится верность холопская. Хорошо чтить захватчиков, пока никто с вилами на своего конунга бежать не велит.
- Прав ты, Хаки - трудность тут знатная. Однако же время нам до весны долгое. Люди ведь зрячи - так пусть и решат, с кем по весне будут. С волчонком младым, бросившим их на поругание врагам али с новым властителем, обласкавшим да милость явившим.
- Я выбрал бы тебя, Барвайг, но я - не агдирец. Сужу ведь предвзято, вестимо, - проговорил конунжич.
- Не Барвайга селяне правителем величают, - возразил ярл. Хаки отвернулся: слишком уж живо это напомнило разговор с Хареком. Не было у сына Гандальвова в мыслях таиться от ярла, да сложно слова подобрать. Хоть верил он в правильность выбора - а все же боязно было. Много зим Хаки был одинок средь людей - и теперь очень пугала его мысль утратить расположение Барвайга. Но - как верно говаривал Харек Волк - ложь на устах Гандальвсона не селилась:
- Вся заслуга моя - конунгом в роде конунгов родиться. Хвалишь ты меня - а зря. Я виниться пришел, на суд твой проступок тяжелый представить.
Барвайг серьезно встревожился, мигом утратив веселость:
- Случилось там что?
- Харек Волк случился. Молвил, что плывет в Раумарики, на которую напали из Хейдмарка, земли своему роду завоевывать.
- Харек Волк? Воин знатный, я помню его доблесть, хоть и служил он тогда под знаменем Хальвдана Черного, - Барвайг не зря славился быстрым умом, сопоставил слова Хаки и корабли, только что минувшие усадьбу. - Значит, теперь он завел свои стяги? Добре. Не место ястребу в клетке сидеть, не дело вождю в подчинении быть. Пусть и другу своему.
- Он враг нам, - Хаки повинно опустил голову, ожидая хулы.
- Ныне он враг Хейдмарку, - справедливо заметил Барвайг. - Мы союзники против Харальда, однако те псы, глядишь, и землями Гандальва поживятся, дай мы слабину. Пусть Харек их там поучит - зачем нам чужая война?
- Значит, ты не осерчал на меня, ярл Барвайг?
- Я пожил довольно, чтобы видеть не только битву, но и последствия ее возможные. Много зим на то потребовалось, Хаки, но я не жалею ничуть. Однако, ум наших гридней короток, а языки дюже длинные. Не след им правду о Хареке знать.
- Селяне все слышали.
- Гридни наши носы от селения воротят, так что едва ли у местных про корабли дознавать пойдут. А я молвлю что союзники по приказу моему прошли по реке.
- Снова ты защищаешь меня от кары, Барвайг, - вздохнул Хаки. - Скажи, почто так?
- Решения твои мудры, и то единственная причина, - ярлу не нравилось такое самоуничижение. - Ступай себе с миром - и не держи камня на сердце.

Сообщение отредактировал Ноэль - 12-12-2006, 20:26

Зима подкралась, как всегда, вовремя. А змой никто в здравом уме народ в бой не поведёт. А почему? Да, половина гридней помёрзнет по глупости, а вторая собьётся с пути и в непогоду и перемолотит третью, которая будет заходить в тыл сама себе, ибо ориентировка на местности потеряет всякий смысл в принципе. Поэтому всем было сказано вставать на постой там, где найдётся свободное место. А свободного места в мелких деревушках было не так много, чтобы их отряд квартировался единой группировкой. Десятникам были даны комманды уводить своих на периферию, дабы никакая вошь не смела сунуться ни с севера, ни с юга, ни со стороны фьордов. Броди взял с собой сотни две, ещё пять десятков Эгни Костлявый, около сотни увёл Сигурд Заячья Лапа, восемь десятков - Кари Лысый. Остальные расположились В центре долины, в крупной деревне. Хегни Фроди от себя отрускать отказался, хотя тот очень просился в дозорные группы, напирая на мобильность и боевую значимость тех.
- Как же. Тут и сколотишь своих получше. А там и Броди с Заячьей Лапой спрвавятся, - отрезал старший брат, про себя отмечая, что скорее всего младший просто хочет большей свободы, щупать чужих бабёнок и дуть пиво без его пригляда. Хегни побурчал, но наутро он уже гонял в хвост и гриву своих подчинённых, дабы не расслаблялись на зимовке, а находились в полной боевой готовности. Иное дело - на выселках. Если Броди и Кари Лысый были десятниками бывалыми и знали, насколько серьёзная лежит на них ответственность. Эгни же Костлявый, хоть годами и был ровня тому же Броди, и в походы ходил не один раз, но должность десятника была ему внове. Не зная толком, как сплотить своих гридней, он сперва решил завоевать себе дешёвый авторитет и разрешил им всё, что не запрещено. В итоге караулы неслись або как, брага лилась рекой, а местные девки и бабы к осени все поголовно должны были народить кучу мелких детёнышей известно от кого. Что касается Заячьей Лапы, то такого он не допускал, дисциплину держал, но, что греха таить, в стратегах не ходил. Поэтому его люди, хоть и были сыты и ходили регулырно в дозоры, но посты и тайники были расположены все с наветренной стороны, возле утёса. Со стороны же фьордов их лагерь был открыт семи ветрам и просматривался, как на ладони.

Сообщение отредактировал Torvik - 20-12-2006, 9:51

Харек Волк.
Через три дня корабли поднялись вверх по реке до пределов Раумарики. Теперь с наступлением темноты викинги были вынуждены причаливать к берегу, и там располагаться на ночлег, раскладывая шатры и шалаши из нарубленных в лесу еловых веток. Погода испортилась. Вечером пошел мокрый снег, налипавший на волосах и на одежде, а за ночь гладь реки сковало тонким льдом, и лед хрустел и трескался под бортами драккаров, крошился на мелкие кусочки...
- Долго наши корабли так не протянут, Харек. - сказал Орм, один из десятников-норвежцев, воевавший вместе с ним в Ирладнии.
- Того и гляди корпуса судов протрутся и дадут течь. Видно плохо, и движемся мы медленно. Здесь где-то по правому берегу должна быть затока. В ней мы можем вывести корабли на берег...
Затока показалась уже ближе к вечеру. Снег уже укрыл землю белым покрывалом. Было очень сыро, но пока еще сравнительно тепло.
- Ночью будут заморозки... - сказал Альвхейм Смелый.
- Найдем большой овраг, разожжем костры, нарубим еловых веток и сделаем крышу. - ответил Харек. - Так всегда делают финны. И у них много есть, чему нам следует поучиться. Иначе как они живут всю зиму в лесу, и ходят на охоту даже в то время, когда может налететь снежный буран?
- До бурана еще далековато, но зима уже наступает,- встрял в разговор сотник данов Хродрик Щербатый. - А когда снег валит и не видно, можно и заплутать в лесу...
- Мы не заплутаем в лесу, - ответил Харек. - Я здесь бывал раньше и хорошо запомнил эти места. А в этом лесу, в дне пути отсюда есть большое селение финнов, которые платят дань нашему коннунгу. И в качестве такой дани я намерен заручиться их помощью. Нам нужны будут их охотники и следопыты. А те знают лес как мы морские пути, ведь этот лес для них родной. И, кроме того, по приказу Хальвдана 12 лет назад каждый хёльд для своего хёвдинга нарисовал приблизительные очертания своих владений на дубленой шкуре оленя и обозначил на них усадьбы. Потом каждый свозил шкуры своему хёвдингу, и те сшивали их вместе по их расположению. А затем каждый ярл сшивал 4 шкуры. Так конунг получил представление о каждом своем владении, и знал точно, с кого и где нужно собирать дань. Перед отъездом хедин Торлейв вручил мне изображение земель Раумарики на шкуре оленя. Так что в этой земле мы не заблудимся. А вот нападение на Хейдмарк подорждет до весны, пока мы накопим силы и укрепимся здесь. И, разумеется, соберем подкрепления. Сейчас немало жителей подались в леса, спасая свои жизни, и много охочих найдется, чтобы отомстить хейдемарцам за все причиненные обиды...
Только после полудня следующего дня разведывательный отряд во главе с Ормом нашел финское селение. Увидев издалека чужаков, финны укрылись в своих землянках за частоколом, а в воинов полетели стрелы, отскакивавшие от их доспехов из дубленой кожи почти без всякого вреда...
Разведчики не стали испытывать судьбу и отступили. пара человек получили по стреле в руку, другие отделались легкими царапинами.
- Ну что ж. Кажется время поднять на древко копья алый стяг Агдирского Волка. -сказал Харек. Увидев издали знамя с Черным Волком Агдира на алом фоне, финны прекратили стрельбу и отворили ворота. Навстречу Хареку вышел сгорбленный старик, опиравшийся на посох - в белой волчьей шкуре и шапке с овечьими ушами и хвостом - видно шаман или старейшина племени.
- Моя твоя рада видеть, вождь, - произнес староста, слегка наклонив голову в знак приветствия. - Хуомана кве тойвиста.
Харек наклонил голову в ответ.
- Приветствую тебя, вождь лесных охотников. Я тоже рад тебя видеть. Неужели ты меня еще помнишь?
- Аднака твоя есть великий мудрый вождь... твоя есть великий хороший храбрый воин... Моя твоя хорошо помнить, наши люди тебя помнить. Твоя быть справедливый. Много дани не просить. Много наша помогать. Наша твоя люди помнить. Наша твой тотем помнить. Наша твоя приглашать быть наша гости.
Викинги посмеивались, услышав ломаную речь лесного жителя.
- Он никак твой друзья? - удивился Брандон Душитель конунгов.
- А почему бы и нет? - Харек пожал плечами. - Всюду надо друзей иметь, особенно там, где живешь. Эти люди тогда нам здорово помогли. Если бы не они, мы бы заблудились и замерзли в лесу, и никогда не дошли бы до Хригнарики, не то что невесту Хальвдану привезти. Сами бы не вернулись. Да и люди они простые, бесхитростные и гостеприимные - если к ним с добром придти, то и тебе худо не сделают.
Ирландец понимающе покивал.
- Не похож ты на других викингов, Харек. Может быть, в этом и состоит твоя удача. Вон как войско целое сплотил. Кабы не ты, впились бы все друг другу в глотки... А так все под твоим стягом идут.
- Я одного опасаюсь... Что будет, когда войско мое разделится...
- Не отпускай от себя данов... И держи верных друзей подле себя, чтобы спину твою прикрывали. А мы ирланды и сами о себе позаботимся, и тебя не предадим...
Финны встретили войско радушно. Этакую ораву прокормить было бы тяжело, потому Харек отобрал людей, которые отправились вместе финнами добывать мясо медведей, уже залегших в берлогах, а также кабанов и оленей, какие попадутся. Надо было заготовить запас вяленого на огне мяса на неделю. Все воины получили горшочки с чаем из лесных трав и ягод. Местные охотники вовсю помогали викингам с обустройством лагеря.
- Мне нужны будут твои стрелки, - сказал Харек.
- Много? - спросил вождь, пристально глядя в глаза ярлу.
- Я не знаю. Столько сколько сможешь дать... Но чтобы и для обороны деревни кое-кто остался.
- Чужие люди приходить к нашим охотникам. Но далеко в лес не ходить, селение не найти. Всю добычу забрали, людей пытали, выпытывали где наше селение. Ночью охотники приходить, чужие люди убить. Все назад ушли. Чужие люди быть злые люди... Жадные... Много хотеть... Женщин принуждать и бить...
- Я понимаю, что ты хочешь сказать. С нашими людьми они обошлись еще хуже.
- Наша хотеть те люди уйти, - сказал вождь. - Наша дать ваша люди одежда, лыжи, луки, охотники и проводники. Наша дать ваша сани и олени. Зима кончиться - ваша все вернуть.
- Клянусь Белым Богом - сказал Харек, достав из-за пазухи белый крест. Выгоним врагов -верну тебе все назад. И награжу твоих людей щедро.
- Моя твоя верить. Твоя моя не обманывать раньше. Твоя моя не обманывать потом. Твоя слово выполнять. Моя твоя помогать, - вождь финнов улыбнулся, приоткрыв поредевшие зубы.
- Значит по рукам.
- Моя спросить, кто с ваша воина идти, - сказал вождь. - Моя сказать можно люди кто хотеть с твоя идти. Моя не держать. Но твоя дать наша твердые стрелы.
- Я выполню наш уговор, Белый Волк.
- Моя понимает. Твой дом - мой дом. Ты - мой гость.
Харек снова поблагодарил вождя и пошел посмотреть как его войско обустраивает лагерь. Еще перед тем как подойти к селению, Харек строго - настрого запретил чинить обиды местным жителям, потому что только от их помощи зависела вся судьба его похода. Всякому кто словом или делом обидит хотя бы одного финна, Харек пригрозил быстрой расправой. Датчане недовольно заурчали, сжав кулаки, говоря, что пошли за добычей, но Харек прикрикнул на них, напомнив, кто здесь командует, и что ему решать, у кого брать добычу.
- Все что отберете у Хейдмарских вояк - ваше. Никто этого не оспорит. А мирных жителей трогать не велю. Ослушнику - смерть!
Наконец лагерь был обустроен за селением, в ближайших оврагах, сверху были сооружены крыши, запылали костры из сухих веток и сосновых поленьев. Финны притащили убитую дичь, и над лагерем поползли ароматы жареного мяса...
Харек же со своими приближенными отправился ночевать в хижины финнов, дабы не обидеть их отказом принять их гостеприимство и разузнать у охотников, что тут к чему в этой местности, и где и как расположились "чужие люди".
Как и предполагал Харек, хейдемарцы рассеялись почти по всей Раумарики, грабя жителей, а кое - где расположились на постой небольшими отрядами в маленьких деревеньках. План действий он уже продумал заранее, на пути сюда, пока они плыли по реке.
Войско он решил разделить на 2 неравные части, оставив себе своих старых товарищей норвежцев и датчан с викингами с Соньёра и нортумбрийскими добровольцами, а Агдирских добровольцев во главе с Альвхеймом Смелым и ирландскими союзниками выделил в отдельные три отряда, дав им задание двигаться всем вместе, а затем сойтись возле усадьбы ярла Раумарики - самом крупном поселении в этой местности на 2 тысячи душ, где и должны были находиться главные силы захватчиков... Как минимум сотня финнов готовы были примкнуть к его отрядам в качестве лучников и проводников, что уже было немало в этих краях, до сих пор еще не так густо заселенных, как южные берега Нордвегр...

Сообщение отредактировал Ноэль - 12-12-2006, 20:36